Фейри с Арбата. Гамбит

С ней Лиля встречалась всего дважды, и оба раза — мельком. Ильяс сам не любил присутствия дома посторонних, и когда должна была прийти домработница, сматывался. Вместе с Лилей, разумеется. И сама Лиля сбегала — гулять или к Настасье. Потому что боялась. Что тетка о ней подумает? Какая-то приблудная девица, нахально живущая в чужой квартире, и за ней еще прибираться? Но когда Лиля забыла вовремя смыться, домработница лишь улыбнулась и спросила, все ли хозяйку устраивает.

Лиля растерялась.

— Конечно устраивает, вы простите, я сейчас уйду, чтоб не мешать...

— Ну что вы, Лилия Владимировна! — удивилась домработница. — Это моя задача — не мешать хозяйке. Может быть, вам что-нибудь нужно? Купить, приготовить, вы только скажите.

Надо же, подумалось тогда Лиле, она — хозяйка! Неожиданно, не верится, что всерьез, но приятно.

А сейчас приятно не было. И к Вовчику не хотелось. Лиля сама не понимала, почему ей так важно разобраться, кого напоминает ильясов приятель, и почему так беспокойно на него смотреть.

Вовчик открыл им с Ильясом дверь, округлил глаза и, причмокнув, склонился к Лилиной руке.

— Это точно не мне подарок? — уточнил громким шепотом.

Вот тут Лиля и поняла, кого же он напоминает. У Ильяса он не разговаривал, а глумился, сейчас же — сказал своим, нормальным голосом. То есть голосом Эри. И лицо у него было похожее, и рост, и сложение. Только лет на двадцать старше, откормленный, наглый и крашеный под цыпленка. Словно в насмешку.

Вздохнув, Лиля подумала: вот зачем Ильяс потащил ее сюда? Нет, лучше смотреть не на Вовчика, а по сторонам: сразу видно, тут живет художник. Почти всю квартиру занимает студия, только налево коридорчик, наверное, там кухня и туалет. Прихожая узкая, отгорожена от студии стеклянной стеной, а на стене фотографии...

— Размечтался, — тем временем ответил Ильяс, а Вовчик сначала удивленно хмыкнул, видимо, обнаружил новый цвет ильясовой бороды, и тут же заржал:

— Кре... крет... креативщик, чтоб тебя!

Именно в этот момент Лилин взгляд задержался на одном из снимков. Наверняка Вовчик снимал, в углу подпись с красивой буквой 'В', а в кадре — порнушка. Красиво сделанная, но порнушка. И остальные — тоже.

Стало очень неприятно. Это уже не насмешка: так похожий на Эри человек снимает порнушку, называя ее искусством. Лиля даже обернулась, убедиться, что сходство не померещилось.

Ильяс как раз протягивал Вовчику оплетенный кувшин с текилой.

— С днем рожденья, друг! — пафосно заявил он. — Расти большой!

— И зеленый. Как кактус! — подхватил Вовчик. Вытер глаза рукавом. — Пошли, подразним террариум. Но какой подарок! Угодил, угодил.

Нет, не померещилось. В самом деле, те же черты, даже жест: когда Эри резал лук, так же утирал глаза рукавом.

Очень захотелось взять Ильяса за руку и попросить: пойдем отсюда. Только он, наверное, не пойдет. Ведь день рождения друга, и еще Вовчик что-то там такое Ильясу обещал. Но вдруг?

Не успела. Из-за стекла вышла профессионально накрашенная блондинка ростом за метр восемьдесят, облизнулась на кувшин и протянула:

— Иля-ас, душенька, ты принес текилу! — Затем одарила Лилю презрительным взглядом. — А это что, кактус?

Лиля мгновенно почувствовала себя как в родной библиотеке, среди гадюк. Ну и ладно, как вести себя с гадюками, она знает. И вообще ей все равно, нет здесь никого, на чье мнение ей не чихать!

— А как вы догадались, что кактус? — наивно похлопала глазами она.

Блондинка на миг растерялась, не ожидала от пионерки адекватного ответа. А продолжить ей не позволил Ильяс:

— Ядовитый. При попытке укусить вызывает изжогу, — тоном дипломированного ботаника сказал он, обнял Лилю за плечи и повел в студию, мимо блондинки.

— Ага, коллекционный, — жизнерадостно подтвердил Вовчик, отколупывая сургуч с горлышка. — А ты жлоб, мой друг. Мог бы и поделиться.

— Я сатрап и деспот, — гордо заявил Ильяс. — А сатрапам и деспотам делиться не положено.

Лиля фыркнула: Синяя Борода получился что надо, угадала она с образом. А Вовчик... нет, он совсем не Эри, хоть и одно лицо.

Она обернулась, в упор не замечая зависшую блондинку.

— Думаю, Ильяс охотно поделится. — Дождалась, пока Вовчик оторвется от кувшина и удивленно глянет на нее. — Самым ценным, что у него есть. Как истинный друг... он уступит вам Тигра на недельку. Когда в следующий раз поедет что-нибудь снимать.

Вовчик довольно загоготал. Позабытая зрителями блондинка фыркнула и ушла за стекло, громко цокая каблучками. Лиля посмотрела ей вслед и поежилась: здешний гадюшник явно не чета библиотечному. Помнится, Ильяс и Инну Юрьевну раскатал в тонкий блин, но тогда подумалось, что случайно. А зря.

— Я туда не впишусь, — вздохнула она.

— Это их проблемы. — Ильяс поправил гребень в ее прическе и шепнул на ухо: — Мы недолго. А будут доставать, натрави на них Синюю Бороду. Я нынче грозен.

Кажется, я тебя совсем не знаю, мысленно ответила она, кивнула, глубоко вдохнула, расправила плечи и пошла в террариум. Вовчик позади присвистнул.

— Где ее нашел? Идет, как русалочка по ножам! Грация, надлом, чудо! Одолжи, я из нее такую конфетку сделаю!

В его голосе прозвучал откровенный восторг художника, а Лиля снова поежилась: интерес Вовчика льстил и пугал. То есть пугало то, что ей этот интерес льстит. Господи, снова психоз, может, не надо?!

— Обойдешься без порнушки с Лилькой, — ответил Ильяс. С явственными нотками ревности. — Знаю я твоих конфеток.

О чем они говорили дальше, Лиля не слышала, все заглушил гам пополам с музыкой: студия, по центру которой горделиво возвышалась наполеоновской помпезности кровать с балдахином, была полна народом. Явная богема — одеты кто ярко и вызывающе, кто нарочито скромно и небрежно, а все равно — вызывающе. Кое-где даже мелькали пресловутые перья. Лиля сперва глазам не поверила: добровольно нарядиться в перья?! Красивые, конечно, яркие и экзотичные, но все же...

Она села на кожаный диванчик у стены, — стены в студии были выложены камнем, очень красиво, но слишком уж выпендрежно, — под большим фикусом, и принялась оглядываться, очень стараясь делать это незаметно. На всякий случай даже сделала вид, что читает валявшийся тут же, на диванчике, журнал. Кажется, сделаться невидимкой удалось: внимания на нее не обращали, разве что разок послышался громкий шепот:

— Эту мышь привел Ильяс? Боже мой, он заболел зоофилией!

Что именно ответили на шепот, Лиля не расслышала. Из принципиальных соображений. И из тех же соображений сделала вид, что не расслышала и первой шпильки, и вообще всецело поглощена статьей о кельтских обычаях. Интересной, кстати, статьей. И фотографии были красивые, почти как у Ильяса. Хотя нет, он бы снял лучше.

Едва успела прочитать страницу, когда от толпы отделилась красивая и холеная дама, одетая под НЭП и с сигареткой в мундштуке, на пару секунд остановилась напротив фикуса, смерила Лилю пренебрежительным взглядом, приподняла брови, явно недоумевая — что эта девица делает среди избранных, и ушла к ближайшей смеющейся над чем-то компании. Лилю это не огорчило. Она и не рассчитывала на такую удачу, посидеть спокойно и поизучать обитателей террариума в естественной среде. Стоило признать, на фоне местных дам она терялась. И тем более странно было, что Ильяс польстился на нее. Если только надоели попугайки и потянуло на воробья, для разнообразия.

Попытавшись читать дальше, Лиля зевнула и пришла к выводу, что тусовки ей не нравятся. Во-первых, скучно, во-вторых — шумно, в третьих — обитатели террариума явно друг друга не любят. Брр...

— Лилия?

Она обернулась. Улыбнулась: незаметно подошедший со стороны фикуса мужчина лет под пятьдесят, — почему-то хотелось назвать его джентльменом, — располагал к улыбке. В отличие от прочих собравшихся. А еще он казался здесь лишним, может, потому что одет был на удивление просто? Ни фрака, ни перьев, ни кружев — обыкновенные темные джинсы и тонкий джемпер. Обращали на себя внимание разве что светло-русые, забранные в хвост волосы и сережка-колечко с каким-то синим камешком, но и та в глаза не бросалась — издалека не заметишь. В руках джентльмен держал два бокала с чем-то красно-розовым, похоже, клубничным.

— Дайкири, — протянул один из бокалов и спросил разрешения присесть рядом. Голос у джентльмена был звучный, низкий, чем-то напоминающий виолончель; сейчас он говорил совсем тихо, но чувствовалось, что если ему будет нужно, его услышит весь стадион 'Лужники', и безо всякого мегафона.

Поблагодарив, Лиля взяла бокал и подвинулась в самый угол диванчика. Непонятно было, откуда он ее знает и что ему нужно.

— Вадим Юрьевич, — представился джентльмен.

Улыбнулся краем губ, очень тепло и располагающе, а Лиле вдруг показалось, что она его где-то видела. Почему-то вспомнилась заставка игры 'Дорога домой', там в самом конце в стекле мелькало отражение мужчины похожего типажа.

Глупости. Причем тут игра?

Уловив ее замешательство, Вадим Юрьевич добавил:

— Элин. Компания 'Хрустальный город'.

К отражению добавились башни-цветы, бьющиеся о купол сухие ветки, бетховенские темы... Чушь какая!

— Очень приятно, — наконец, Лиля взяла себя в руки и отогнала странные ассоциации. — Лилия Тишина. Уличный музыкант.

— Вы, кажется, интересуетесь кельтскими легендами? — бросил взгляд на отложенный журнал. — Весьма любопытная тема, но, к сожалению, в подобных статьях все слишком поверхностно и далеко от исторической правды. На самом деле фейри — совсем не то, чем принято их считать.

— А вы знаете, кто такие фейри на самом деле?

Получилось резковато, но само слово 'фейри' слишком уж бередило то, о чем не хотелось вспоминать. От смущения Лиля уткнулась в бокал, даже отпила немножко. Оказалось вкусно, и не клубника, а земляника. Сладкая.

Вместо ответа Вадим Юрьевич пожал плечами и сказал совсем неожиданное:

— Прошу прощения, что потревожил. Видите ли, мне захотелось посмотреть на модель господина Блока.

— Тогда вы смотрите не туда, — ляпнула прежде, чем успела подумать. — Действующая модель господина Блока здесь не показывалась. Кажется, собиралась куда-то пойти вместе с хозяином дома.

Вадим Юрьевич засмеялся, совсем тихо и очень заразительно. Лилино смущение сразу куда-то делось, и захотелось снова спросить его про фейри. Явно же человек интересуется темой. Но не успела, он продолжил:

— Честно говоря, я приятно удивлен его выбором. Но не совсем понимаю, как ваши пути могли пересечься.

— Честно говоря, я тоже удивлена. — Лиля пожала плечами. — А познакомились мы в игровом центре 'Дорога домой', совершенно случайно.

— Как тесен мир. Я как раз спонсирую это начинание... простите за нескромный вопрос, но ваш интерес к кельтской мифологии как-то связан с игрой?

Сама не понимая, почему, Лиля вдруг рассказала, что наткнулась на игру, когда искала валлийские легенды. В юности она очень интересовалась кельтикой, из-за музыки, кельтские мелодии для флейты — это же прекрасно! И так получилось, что стала играть в 'Дорогу'. Тоже из-за музыки, в игре изумительно сделан саундтрек, и сюжет, и так тщательно проработан мир, словно настоящий, и персонажи...

Здесь Лиля поймала себя на том, что улыбается, как юродивая, и осеклась. Ну вот, снова вспомнила Эри, и с чего-то возомнила, что господину Элину будет интересен ее бред.

— Что-то не так, Лиля? Простите мою настойчивость, но мне нечасто случалось встречать настолько увлеченных тем миром людей.

— Отчего же? — хмуро пожала плечами Лиля. — В Битце целые толпы фанатов, разыгрывают сцены, устраивают турниры. Мечтают об игре в полном погружении.

Элин покачал головой.

— Вы же сами понимаете, что это не то. Фанаты... многим из них безразлично, по чему фанатеть. Их увлекает сам процесс.

Лиля подумала... и согласилась.

— Вы, наверное, правы. Им важно не пойти в игровой мир, а похвастаться, что были на полном погружении. Это ж модно. — Вздохнула и, сама шалея от собственно наглости, спросила: — А вы позволите тоже нескромный вопрос? Почему вы спонсируете игру?

Элин удивленно поднял брови, улыбнулся, и Лиля тут же поняла — на подобные нескромные вопросы господа спонсоры не отвечают. И оказалась неправа.

— На самом деле я спонсирую не саму игру, а те исследования, которые ведутся в центре. Крайне интересные и перспективные исследования. Вы ведь, если не ошибаюсь, тоже принимали в них участие.

— Я? Но... — осеклась, сообразив: он говорит об испытании новых локаций. Или о чем-то еще?

— Полное погружение, — подтвердил он. — Вы явно не из тех, кто играет только потому, что модно.

Элин расспрашивал ее об игре, о ее магии — ну надо же, настоящая светлая фейри, большая редкость. Что такое светлая? Вы посмотрите кодекс, там все это есть, просто редкий психотип, далеко не у всех игроков просыпается магия. А Лиля заторможено отвечала и пыталась сопоставить кусочки паззла: в центе ведутся исследования. Перспективные. Связанные с погружением. Их спонсирует весьма серьезный человек, по нему заметно, что серьезный, и тусня глядит на него с нескрываемым уважением. А если добавить его интерес к кельтике и фейри... И ее собственный психоз на почве реальности персонажей и мира — а вдруг не психоз?! Нет. Слишком мало информации и слишком невероятное допущение. Такое бывает только в фантастике.

И только в фантастике бывает, что серьезный человек вдруг проникается симпатией к белесой мышке, плюет на тусню и беседует с мышкой о мифологии — не просто так, общими фразами, а ему явно интересно ее мнение! Тем не менее, они как-то незаметно перешли с кельтской мифологии на скандинавскую и славянскую; Элин рассказывал увлеченно, позабыв о джентльменской сдержанности, откровенно радовался пониманию и Лилиному интересу, особенно к некоторым параллелям...

— Кажется, я слишком увлекся, — вдруг оборвал сам себя. — Сказывается преподавательское прошлое, хлебом не корми, дай прочитать лекцию. Совсем вас заболтал.

— Но мне очень интересно! — запротестовала Лиля.

— Благодарю вас.

Элин поцеловал ей пальцы; вышло галантно, интеллигентно и очень приятно. Не то чтобы он нравился Лиле... то есть нравился, но не как Эри или Ильяс, а скорее как родственник. Дядя или отец. Или дедушка. Наверное, это хорошо, когда есть такой вот дедушка.

От удивления собственным реакциям Лиля даже забыла отнять руку.

— Вадим Юрьевич...

— Надеюсь, мы продолжим нашу беседу. — Он легко пожал ее ладонь и улыбнулся, совсем тепло и по-родственному. — Вы же не откажете? А до того, если позволите, я пришлю вам прелюбопытную книгу. Теории профессора Лайна не получили широкого распространения, слишком фантастичны. Но, на мой взгляд, именно они ближе всего к исторической правде. Надеюсь, вам в самом деле будет интересно.

— Да, конечно, благодарю вас.

— Не стоит. И до встречи, Лиля.

Элин поднялся, Лиля тоже. Ответила улыбкой на старомодный полупоклон. А когда Элин ушел, едва перебросившись несколькими фразами с Вовчиком, поймала себя на мысли: надо непременно узнать, что за исследования. И провериться у психиатра. Если психоз — лечиться, а если нет... что будет, если не психоз, пока даже страшно было думать.