Мизантроп

В очередной раз я смотрю на себя словно со стороны. Так, словно настоящий я уже давно находится где-то далеко от этого места. На парковке перед клубом осталось всего лишь моё отражение. Если не знаешь правду, то его не отличить от меня. Оно не лишено различных инстинктов, но это не я. Это отражение в старом, помутневшем и покрытом толстым слоем пыли зеркале. Я начинаю постепенно трезветь на свежем воздухе, и мне становится грустно оттого, что даже напиться по-человечески и хоть ненадолго, но превратиться снова в живого человека, у меня не получилось.

Девушки, наконец, выходят из клуба, и мы садимся в машину. Я занимаю место рядом с водителем, а Димка между двумя юными и продажными созданиями устраивается на заднем сиденье. Скорость и пустые улицы ночного города. И снова группа "Rammstein" в динамиках. Я вспоминаю ночь первой пятницы этого августа и не могу не порадоваться тому, что сидящие сзади не видят моего лица. И точно знаю: это тоже пройдёт.... Несмотря на параллели, мысленно проведённые мною, этот вечер значительно отличается от вечера знакомства с Мариной и Юлей. Девушки не хотят шампанского и прелюдий, они хотят поскорее отработать и уехать отсыпаться. А чего хочу я?...

Когда мы оказались в квартире, у меня в голове словно перещёлкнулся невидимый тумблер. Я точно знал, кто и чего хочет. Мы прошли на кухню и выпили. Димка продолжал сыпать остротами, а я сидел и молчал. Со стороны это наверняка выглядело достаточно неприятно.... И что с того? Я налил себе ещё рома и выпил залпом. "Моя" девушка уже начала бросать на меня косые взгляды. Скорее всего, она решила, что я здорово набрался и вскоре расстанусь с остатками сознания. В этот момент я вполне серьёзно рассматривал два варианта дальнейшего развития событий: во-первых, можно было послать гостей куда подальше и нырнуть в кровать; во-вторых, взять блондинку за руку и отвести её в спальню.

— Пойдём, — я взял блондинку за руку, — кое-что покажу.

Девушка молча встала и пошла за мной. В спальне я лёг на кровать, а она осталась стоять рядом.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Маша, разве ты уже успел забыть?

— А меня как зовут? — я понял, что совершенно не помню разговоров на кухне.

— Максим Владимирович.

— Отлично! — усмехнулся я. — Теперь входной тест завершён и можно приступать к практическим занятиям.

Маша разделась и приступила. Точнее говоря, весьма профессионально разделась и очень качественно исполнила мои капризы. Очень красивая и очень способная девочка. На какое-то время все существующие проблемы растворились в её усидчивости. Так просто...

А после мы молча лежали в кровати, и мне уже ничего не хотелось. Даже спать. И даже курить. Я посмотрел на Машу. Она словно собиралась что-то сказать, но передумала.

— Просьбы, жалобы, предложения, официальные заявления имеются? — спросил я.

Несколько секунд она молча разглядывала меня. Так доктор смотрит на пациента, не желающего принимать активное участие в собственном лечении.

— А ты ведь не всегда такой, правда, — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнесла она.

— Точно, — согласился я.

— Но в целом тебе нравится, когда люди исполняют твои прихоти. Ты так чувствуешь себя круче, да?

— Ага.

— Ты мне нравишься.

— Потому что сволочь?

— Ага.

— Телефончик дашь?

— Ага.

— Пойдём на кухню, — сказал я.

На кухне мы закурили, и я налил себе ещё немножко рома. Маша сидела за столом в одних трусиках. Она продиктовала номер своего мобильника и откинулась на спинку диванчика. И мне было хорошо. Действительно хорошо, когда у тебя в зубах крепкая сигаретка, в бокале — выдержанный Habana Club, а напротив — юная обладательница третьего размера груди. О Свете я, разумеется, не думал.

После перекура мы снова переместились в спальню.... Когда я вышел из душа и заглянул на кухню, Маша вместе со второй девушкой (её имя память так и не смогла сохранить) уже допивали кофе. Димки с ними не было.

— А где Димыч? — поинтересовался я. — Выжил?

— Почти, — усмехнулась брюнетка. — Заснул и сопит.

— Может ещё по грамульке? — предложил я. За окном тем временем уже начинало светать. — За прекрасное утро!

— Спасибо, но мы уже собрались.

— Такси, наверное, уже ждёт у подъезда, — добавила Маша.

Я проводил девушек до двери, и Маша, чмокнув меня на прощанье, приложила ладошку к своему уху.

— Звони, если что!

Закрыв за девушками дверь, я несколько секунд стоял в раздумье. "Жажда" победила, и я вернулся на кухню. Там я не спеша выпил ещё полстаканчика рома, выкурил сигарету, и лишь после этого почувствовал, что уже по-настоящему хочу спать.

Проснулся я оттого, что почувствовал, как Димка трясёт меня за плечо и что-то мычит в ухо. Спустя некоторое время мне удалось расшифровать издаваемые им звуки.

— Макс, вставай, в дверь звонят!

В этот момент я действительно услышал звонок домофона.

— Мать-перемать! — сначала я выругался про себя, а затем вслух.

Кто бы это мог быть? Может родители? Вроде не планировали заглянуть, но мало ли что! Стоят и упорно ждут, знают, что в субботу около часа дня, проще всего застать меня дома — за завтраком. Я спрыгнул с кровати на пол. Димка наблюдал за происходящим с нескрываемым любопытством.

— Чего ты скалишься, — прохрипел я. — Дуй на кухню, сделай хоть что-нибудь. Бычки — в мусорку, стаканы — в мойку!

В одних трусах, босиком, я вприпрыжку помчался к домофону. К тому моменту, когда мои пальцы легли на трубку, она уже перестала призывно моргать и трезвонить на всю квартиру. Я перевёл дыхание. "Может так оно и лучше" — подумалось мне. Но не успел я сделать и одного шага в направлении кухни, как домофон зазвонил снова.

— Доброе утро, — сказал я снятой трубке.

— Доброе утро, милый! — ответил мне голос Светы.

— Открываю! — выдохнул я.

За то время, пока она поднималась на лифте, я хоть и чудом, но всё-таки успел произвести минимальный набор необходимых в сложившейся ситуации действий. Во-первых, натянул футболку и спортивные штаны, во-вторых, умылся холодной водой, а в-третьих, заглянул на кухню. И чудо открылось моему взору: на чистом столе одиноко блестела свежевымытая пепельница, дополняли эту фантастическую картину блестящие на своей полке стаканы и Димка, курящий на балконе.

— Ну, ты даёшь! — восхитился я.

— Уже час как проснулся, — ухмыльнулся он.

— Молодец, а теперь слушай: сюда поднимается Света. Попробуй только пикнуть и....

Мою тираду прервал звонок в дверь. Я открыл её, и Света прошла квартиру. Несколько секунд мы оба молчали. Света снимала плащ и туфли, а я лихорадочно пытался найти те самые, совершенно простые и единственно подходящие слова. Мне повезло: Света заговорила первой.

— Я тебя разбудила? — спросила она.

— Не совсем ты, — улыбнулся я. — Я звонок не услышал, зато Димка оказался начеку.

— Привет! — Димка, очевидно услышав своё имя, изволил появиться в холле.

— Привет! — ответила Света. — Как утро?

— Замечательно, ведь его бар никогда не пустует, — ухмылка не сходила с Димкиной физиономии. — Передаю тебе нашего героя с рук на руки. Учти: Макс только проснулся, но, несмотря на это готов к обильному завтраку. Я удаляюсь по неотложным делам и оставляю его под твою ответственность.

— Не будем упрашивать Дмитрия Александровича остаться — он человек занятой. Вдруг не успеет справиться со всеми своими наиважнейшими делами, — обрадовался я.

— А может, всё-таки попробуем? — улыбнулась Света. — Я вам отличный завтрак приготовлю.

— Спасибо Света, но я, правда, тороплюсь, — Димка подмигнул мне. — Учись, Макс, вот как ведут себя воспитанные люди.

Димка начал обувать кроссовки, а я прошёл на кухню и вернулся оттуда не с пустыми руками.

— Мусор выбросишь по дороге, — я протянул ему непрозрачный, завязанный двойным узлом мусорный мешок.

Димка завязал шнурки, взял мешок и попрощался с нами в своей обычной манере. Закрыв за ним дверь, я почувствовал некоторое облегчение. Пока всё идёт нормально...

— Кстати, — я посмотрел на сдерживающую смех Свету. — Предложение о завтраке остаётся в силе?

— Конечно!

— Хочу блинчики, — вконец обнаглел я.

— А мука в этой холостяцкой берлоге найдётся?

— А также яйца, масло и все остальные ингредиенты. А я пока в душ!

Стоять под горячим душем было ни с чем не сравнимым удовольствием. Я трезвел и просыпался. С каждой упавшей на меня каплей воды я чувствовал себя лучше. Спустя некоторое время я почувствовал, что начал становиться похожим на себя самого. После душа я тщательно побрился и почистил зубы, затем подровнял ногти на руках. Надел свежее бельё. Когда я открыл дверь на кухню, запахи свежеиспеченных блинчиков и только что сваренного кофе заставили меня буквально прыгнуть за стол. Света уже закончила их печь и разливала кофе по чашкам. На тарелке в центре стола были аккуратно порезаны сырокопченая колбаска и мой любимый в любое время суток пармезан.

— Спасибо, милая, — на более продолжительный спич меня не хватило.

Света смотрела на меня и улыбалась.

— Можно окончательно обнаглеть? — спросил я.

Света кивнула.

Я встал из-за стола и прошёл в зал. Там я достал бутылку выдержанного Jameson и вернулся на кухню. Я добавил в кофе молока и пару "бульков" ирландского нектара. Света предпочитала чёрный кофе. За завтраком я не произнёс ни одной более-менее продолжительной или осмысленной фразы. Я вполне обходился междометиями и прилагательными.

А после мы лежали на диване и смотрели старый советский фильм. Мы не занимались сексом в тот день. Не обсуждали никаких серьёзных проблем. Просто лежали обнявшись и смотрели. И я совершенно не понимал, почему именно от этого молчания мне становилось так легко на душе. Время текло и обволакивало как мёд. Солнечный свет из открытого окна проникал внутрь и согревал. И каждый поцелуй имел свой собственный неповторимый вкус.

Через пару часов Света собралась уходить.

— Встретимся в среду, — сказала Света уже стоя перед входной дверью.

— Пообедаем? — уточнил я.

— Встретишь меня после работы, — голос Светы обещал всё золото мира и ещё немного впридачу.

После её ухода я удалил из памяти телефона номер проститутки и лёг спать.

Проснулся я и закурил,

И встал перед окном.

И был весь опустевший мир

Один сиротский дом.

Nautilus Pompilius "Христос"

Это вы можете.

После внезапного появления Светы прошёл месяц. Мы регулярно встречались и, словно сговорившись, не поднимали во время наших встреч никаких серьёзных проблем. Я выкинул из головы все сомнения и наслаждался сегодняшним днём. Каждую неделю мы со Светой встречались не менее двух раз: на буднях и в выходные. По пятницам я пил пиво с Дмитрием Александровичем. Мы делились впечатлениями и планами. Димка рассказывал о том, как хорошо без женщин, а я — о том, как мне повезло со Светой. Я набрался смелости и позвонил Марине, расставил точки над i. Только изредка я чувствовал укол того самого, пугающего и заставляющего сердце замереть на пару секунд, предчувствия надвигающейся беды. И в то же время, мне удавалось достаточно быстро избавляться от своего страха. Так же, как выходя из речки на берег, отряхивается собака, я словно вытряхивал эти мысли из собственной головы.

Наступила очередная суббота. Я проснулся достаточно поздно, около часа дня, принял душ и позавтракал. Затем, неторопливо листая какой-то журнал, начал размышлять о том, как убить предстоящие пару часов до встречи со Светой. Телефонный звонок также прозвучал совершенно обыденно, но, взяв мобильный в руку, я удивился. Звонил Станислав Анатольевич, компаньон отца. До этого момента он никогда мне не звонил. Хотя его номер был записан в мою телефонную книжку, а он наверняка знал мой. До сих пор не было необходимости.

Повторюсь: я удивился, но не более того. Я ответил на звонок.

— Здравствуйте, Станислав Анатольевич!

— Здравствуй, Максим! Ты дома? — его голос прозвучал ровно и совершенно бесстрастно.

— Дома.

— Это хорошо. Никуда не уходи. Я буду у тебя через 5 минут, — Станислав Анатольевич повесил трубку.

"Чёрт бы побрал эту милитаризованную манеру общения" — подумал я, вслушиваясь в короткие гудки. Радисты! Но вслед за первой, примитивной реакцией, последовала более взвешенная.

Станислав Анатольевич никогда и ничего не делает просто так. Его кредо — максимальная эффективность. Он начал сотрудничество с отцом в начале девяностых. Уволившись из рядов ГБ, он нашёл себя в решении тех проблем, которые вставали перед папой во весь свой немалый рост. Станислав Анатольевич стал совладельцем бизнеса и главным специалистом по обеспечению безопасности его развития. Вначале они использовали откровенно криминальные методы. Однако ближе к концу десятилетия их действия стали более изящными. Вместе с братвой они попали в болото, которое люди называют политикой.

Он позвонил мне и попросил никуда не уходить. Больше того, сейчас он приедет. Причина не могла быть недостаточно серьёзной, но почему отец решил действовать через него? В том, что Станислав Анатольевич не собирался обсуждать со мной вопросы личного характера, я не сомневался. Я набрал номер отца, но он не взял трубку. Мне оставалось только дождаться звонка в дверь.

И я его дождался.

Станислав Анатольевич протянул мне руку и зашёл в квартиру. Среднего роста, подтянутый, с непроницаемым лицом. Седые волосы и аккуратный пробор. Очки в тонкой золотой оправе. Строгий тёмно-синий костюм, серо-голубая рубашка и однотонный бордовый галстук. Очень похож на директора какого-нибудь машиностроительного предприятия. Только брюшка не хватает.

Крепкое рукопожатие и лёд в глазах.

— Разговор будет серьёзным, Максим, — предупредил он, хотя в этом уже не было необходимости.

— Проходите в гостиную, Станислав Анатольевич.

— Лучше на кухню, там и покурим заодно.

Мы прошли на кухню и сели за стол. Друг напротив друга. Бывший чекист закурил, а вслед за ним и я. Вопреки моим ожиданиям разговор начался не сразу. Некоторое время Станислав Анатольевич курил и смотрел меня. Без всякого любопытства, совершенно профессионально. Я не смог продолжать эту странную, как мне показалось, игру дольше пары минут.

— Может, кофе хотите, — предложил я. — У меня неплохо получается.

— Как-нибудь в другой раз.

— Или чего-нибудь покрепче? — продолжил я.

— Извини, но впереди куча дел.

— Сегодня ведь суббота.

— Это не важно.

Я промолчал. Ещё пару минут мой гость смотрел на меня. Затем как-то странно откашлялся и заговорил.

— Я сожалею, что мне пришлось сегодня зайти к тебе, — Станислав Анатольевич опять замолчал, но это была пауза для одной затяжки.

Он затушил сигарету, затем глубоко вздохнул. Он нервничал. Его поведение напомнило мне о странном приходе отца незадолго до моего вылета в Турцию. Это удивило меня, но уже через несколько секунд я снова услышал его голос. Больше удивления не было.