Там, где живёт огонь. Часть 1

— В дворец Яра-ма? Да, пожалуйста! Мне совершенно не сложно! — воскликнула она, и коричневая волосатая рука её быстро потянулась в мою сторону. Когда она смотрела на меня, в маленьких чёрных глазах читалась жадность.

— Так, чтобы никто не узнал, о её человеческой сущности. И сама она осталась цела, — добавил пернатый. Костлявая рука разочаровано отдернулась, и Самигина скривила губы.

— Цела? Это как же я тебе устрою, интересно? — недовольно забормотала она, — и куда собственно вообще она собралась? Зачем? Людям не место в Аду, она разве не знает? — продолжала вопрошать демоница так, словно меня здесь и нет вовсе.

— Она всё знает. Но это необходимо. Четыре чистых души попали к одному из маркизов. Нужно узнать к какому. Я хотел просить тебя о помощи, не безвозмездно, конечно.

Самигина подняла недоверчивый взгляд на Торла.

— Ты представляешь себе цену, в которую тебе это обойдётся? — спросила она, подняв на него исподлобья прищуренный взгляд.

— Представляю, и продолжаю настаивать, — уверенно твердил он, многозначительно кивая клювом.

— Что ж, — страшила почесала бородавку на подбородке и вновь посмотрела на меня. — Цена в десять раз выше, чем обычно, и я согласна.

— В десять раз? — воскликнул Торл и тут же испуганно покосился на меня со Степаном.

— Это так же за моё молчание о том, что я видела и делала. И за то, что может произойти со мной, в случае провала, — подняла она кривой палец к самому клюву птицы.

Торл вздохнул.

— Договорились. Где нам ждать тебя?

— Нам? — вставил Степан, — а я разве не пойду тоже?

Демоница захохотала, ворон нахмурился.

— Это невозможно, — сказал он наконец, — Алиса пойдёт одна. Её еще можно будет спрятать. Тебя — нет.

И, словно нехотя, прибавил в конце:

— Увы.

— Но это не правильно! С тобой же никого не будет, а если это всё же лову... Я хочу сказать... Если что-нибудь пойдёт не так? — воскликнул крыс, опасливо косясь на Торла.

— То маленькая грешная душа ей ни чем не поможет, — отрезала, демоница, — Вы будете ждать в доме моего брата, на границе нашего Острова. Его зовут Гасион. Это не очень далеко от портала, ты найдёшь, Торл.

— Найду... Алиса, ты должна во всём слушаться Самигину. Что бы она ни сказала тебе, что бы ни потребовала.

Я еще раз посмотрела на свою ужасную провожатую, и идея оказаться полностью в её власти совершенно мне не нравилась. Но у меня всё ещё была секира. Я коснулась ладонью её рукояти и мне стало спокойнее.

— Мы договорились, — многозначительно сказал ворон, и Самигина кивнула, обнажив в улыбке кривые гниющие зубы. Поманив меня за собой, она развернулась и пошла к замку.

Когда мы подошли к самим вратам, я остановилась вслед за своей провожатой. Она оглянулась на меня, хитро улыбаясь, а я оглянулась бросить еще один взгляд на товарищей, остающихся позади. Они молча наблюдали за нами до того самого момента, как прохладная, словно у рептилии, когтистая рука не схватила моё запястье, воздух внезапно не схлопнулся, и окружающий мир не исчез.

Глава N25

Паша медленно прогуливался по пустой дороге серого асфальта, и раздумывал. На дворе стояла ночь, и улицы были пустынны и тихи. Белая прерывистая разметка на дороге напоминала ему линию его собственной жизни, где ничего и никогда не было гладко. Вот и последний раз: кой чёрт его понесло домой к этой Рите? Она даже никогда не нравилась ему. Дерзкая и самоуверенная. Зачем надо было заниматься всей этой чертовщиной?

И вот теперь идёт он один по шоссе, а на встречу ему мчится белый фольксваген. Его фары ярко горят, по привычке ослепляя Пашу, и он поднимает правую руку, чтобы прикрыть глаза. Машина очень большая, джип, и едет очень быстро, не ожидая увидеть так поздно ночью на дороге странного мальчика. Внутри сидит молодой человек, курит сигарету Мальборо, и слушает старые песни группы Кисс. А справа от него стоит ангел. Его белые крылья столь велики, что выглядывают даже через машину. Ангел смотрит на Пашу, и во взгляде его видна печаль. Но вот машина уже совсем близко и... проезжает Пашу насквозь, так и не заметив. А всё почему? Потому что Паша теперь ничто. Воздух, пыль, туман. Он сам пока не понял.

Он продолжал идти по грязной серой дороге, стараясь не касаться его теми местами, где когда-то были ноги. Он парил над землёй, и ему было очень тоскливо. Кроме того, он злился. Сильно злился. На Риту. Злость была столь велика, что, казалось, прибавляла ему пару десятков килограмм весу. Надо же было ей втянуть его во всё это? С ним больше не было ангела, который от рождения прикрывал его своими мягкими белоснежными крыльями. Не с кем было даже поговорить, потому что, как только в зеркале появился образ Бехарда, вместо его собственного лица, ангел ушёл. И с того мгновения ни что более не могло защитить маленького человека от Тьмы.Случайная смерть: что может быть неслучайней? Сразу перед тем, как его мягкое тело упало на высоковольтные провода, он всё понял. За одно маленькое мгновение. Вспомнил, как в детстве бежал с высокой горы, подвернул ногу и упал, чудом не разрезав лицо о разбитые внизу стёкла. Вспомнил, как в одиночку прыгнул с моста в озеро, и как неизвестный рыбак вытащил его, захлёбывающегося, из воды. Как совершенно случайно из духового ружья чуть не прострелил себе глаз. И всегда сияющие белые крылья.

Когда его бездыханное тело упало на рельсы, он был уже совершенно один. Если не считать чёрта, что стоял наверху и смеялся. Один. Среди бесчисленных километров земли и нескончаемого пространства голубого неба, которое было для него пустым. Иногда, когда он вдруг начинал особенно сильно злиться, он слышал, как откуда-то снизу доносятся крики и стоны, как становится вдруг горячо и пахнет серой. Тогда он пугался и старался подумать о чём-то другом. Иногда он думал, что в чём-то был не прав, и где-то в области груди, где раньше билось горячее сердце, ему становилось теплее.

Он шёл по дороге и по обеим сторонам от неё видел десятки домов. Когда-то и он жил в одном из таких. Большом и белом, с тёмными трещинами в побелке, которые придавали фасаду неповторимый рисунок. Сейчас половина окон были черны, люди уже спали, но другая половина еще горела. Внезапно его внимание привлекло одно из них, завешенное большими темно-синими шторами. Оно светилось каким-то странным сумеречным светом, отличающимся от сотен других вокруг. Шестой этаж, вторая комната от пролёта. Паша отвернулся, стараясь не обращать внимания на всякие мелочи, но в ту же долю секунды оказался внутри этой комнаты. Теперь он мог мгновенно перемещаться в пространстве, а иногда, казалось, что и во времени.

Комната была очень маленькой, с коротким голубым диваном в полоску, по которому были в креативном беспорядке разбросаны пухлые подушки. Коричневый столик из ДСП рядом с единственным массивным шкафом, пара стеллажей с книгами, расставленными аккуратными рядами. Красновато-коричневый ковер с классическим турецким рисунком и коротким ворсом. А на ковре сидела девочка. Было что-то странное в этой картине, что-то ненормальное. И тут же Паша понял — рядом с ней тоже не было ангела.

У неё были длинные прямые волосы, тщательно вымытые и расчёсанные, покрашенные в угольно-чёрный цвет, белая до синевы кожа, тонкие длинные руки, увитые сотней браслетов и ноги, подогнутые под себя. Она держала на руках черную электро-гитару фирмы Bladeи что-то наигрывала. Мотив Паше понравился, и он присел на диван послушать. Звуки лились тихо и расслабляющее, трогательно и нежно. Казалось, сама гитара плакала, когда издавала эту странную мелодию. У девушки был потрясающий талант, понял Паша.

Она курила сигарету, синий дым вился медленно и зловеще. Мальчик видел, что внутри у девушки какая-то тоска, хотел помочь ей, сказать, что всё не так плохо. Однако все его слова не сотрясали даже воздух. На столе лежала пачка LM, но Паша знал, что она курит марихуану, а в окружающем эфире витало что-то недоброе. Вновь закрыв глаза, он увидел родителей девушки. Мать ехала в автобусе домой, но приедет она не раньше, чем через час и одиннадцать минут. Она не успеет. А отец дома у другой женщины пил Жигулёвское пиво с чипсами. Сегодня он не придёт.

Девушка остановила игру и протянула руку к столу. Там лежал маленький полиэтиленовый пакет с разноцветными бумажками. Её рука случайно дернулась, и открытый пакет упал на пол, просыпав маленькие квадратики по ковру. Девушка вздохнула и взяла себе одну, на которой был нарисован красный улыбающийся рот. Положив её на язык, она продолжила играть. Паше это не очень нравилось, потому что девушка с каждым разом играла всё быстрее и быстрее, и теперь музыка была уже не такой медленной и красивой. Более того, он знал, что девушка скоро умрёт. Это было неприятно, но неотвратимо.

Однако, через некоторое время Паше пришла в голову мысль, что, возможно, это не так уж и плохо. Девушка может остаться с ним. И тогда он больше не будет так одинок. Улыбнувшись, мальчик сделал движение, как если бы он положил ногу на ногу и облокотился на спинку дивана. Как если бы у него были ноги и спина. И начал спокойно наблюдать.

Черноволосая гитаристка продолжала свою игру, пока внезапно не вскочила на ноги, уронив с грохотом гитару на пол. Испуганными глазами расширенных зрачков она оглядывала комнату. Паша в недоумении последовал её примеру, но ничего не увидел. Как вдруг в углу комнаты неожиданно появился небольшой чёрный клубок дыма. Теперь уже мальчик вспрыгнул со своего дивана и отлетел в сторону. Жаром, гнилью и серой дохнуло на него из угла. Девушка испуганно оглядывалась, всё еще не видя, как черное пятно недалеко от неё оборотилось маленьким демоном с толстыми волосатыми ногами и рогами торчащими в разные стороны. Его свиное рыло довольно хрюкнуло, увидев, её, а потом и Пашу рядом.

— А ты что здесь делаешь? — ухмыльнулся он.

— Я...

— Стой тихо, а то будет хуже, — предупредил бес и пригрозил корявым пальцем, приближаясь.

Паша замер. Он не смог бы двинуться, даже если бы захотел. Он чувствовал нестерпимый жар, тянущий его вниз, и парализующий ужас.

Демон тем временем подошёл в девушке и прикоснулся своей отвратительной рукой к белой живой ладошке. Могильным холодом обдало её в этот момент, но не было никого рядом, чтобы защитить её. И тут она увидела его. Большие глаза ещё сильнее расширились от ужаса, и она закричала.

— Не ори, дура! — крикнул демон и захохотал, тыкая в неё кривым когтем. Гитаристка попятилась назад, прикрывая рот руками и испуганно хватая воздух.

— Дверь за тобой, — скрипя, как несмазанные петли, сказал демон, и свиное рыло его оскалилось.

Девушка обернулась и словно в первый раз взглянула на окно.

"Это не дверь", — хотел сказать Паша, но в тот же миг увидел на себе острый взгляд проклятых глаз.

Она подошла к окну и медленно начала его открывать. Казалось, тело её ещё помнило, что это не дверь, потому что движения были вязкими, словно в болоте. Внезапно обернувшись, в надежде, что зло ушло, она увидела, как демон приближается, хохоча и поглаживая себя по большому круглому животу. Его копыта стучали, словно не по ковру он шёл, а по мраморным плитам. Секунда, две, три. Руки, дрожа, открыли раму, цветочные горшки полетели на батарею, а потом на ковёр. Грунт рассыпался и запах могилой. Девушка последний раз вдохнула этот запах и шагнула за окно, не смотря вниз.

Еще секунда и Паша оказался на земле вместе с ней. Она стояла прозрачная и туманная рядом со своим телом, разглядывая красную лужу, растекающуюся вокруг.

— Где я? — спросила она у Паши, когда он оказался рядом.

— Теперь ты со мной, — улыбнулся он, радуясь, что, наконец, не один. Он хотел прикоснуться к ней, и уже протянул руку, но рядом вновь появился черный комок, от которого несло ужасом и мёртвыми телами.

— Она моя! — заскрежетал чёрт так громко, что казалось, Паша оглохнет. Из чёрного облака появилась рука и схватила девушку. В тот же миг земля под ними разверзлась, и потоки лавы брызнули по краям разлома. Из трещины слышались крики и стоны, и жар становился невыносимым. Мальчик сделал шаг назад, вновь по привычке прикрыв глаза рукой. А сгусток зла вместе с белёсым туманом, который только недавно был живой черноволосой гитаристкой, исчез в земном разломе, который сей же час с грохотом закрылся.

Глава N26

Принц Первого Тёмного Дома медленным шагом двигался по дороге ко дворцу князя Преисподней. Остров, на котором он стоял, был самым большим из всех и считался сердцем Ада. Астарот мог бы стразу переместится ко входу в замок, однако ему хотелось подумать. Большие планы, которые он вынашивал в своей лысеющей голове, требовали размышлений. Но, чем больше он думал, тем больше понимал, что выхода найти не может.

Сухая земля глухо скрипела под кожаными ботфортами принца, черный плащ позади развивался, как крылья летучей мыши — символа его Дома. Он не скрывал свою вуаль тьмы, и она густым облаком преследовала его. Все живое разбегалось при виде мощи отца Уныния. Так было от начала веков, но это не переставало нравится. В руке принц, как всегда, держал талисман ведьмы. Не настоящий, подделка. С тех пор, как Агриэль обманул его, отдав в обмен на знания, которые он больше всего в Преисподней хотел сокрыть, глупую побрякушку, этот предмет не покидал его рук. Каждый раз снова и снова он напоминал ему о предательстве и несбывшейся надежде. И разжигал ещё ярче пламя ненависти. Тонкая серебристая цепочка ловко проскальзывала между узловатыми пальцами, а маленький белый череп спешил вслед за ней, словно голова змеи. Иногда, с помощью него Астарот позволял себе вновь очутиться на Земле. В своём собственном, живом теле, пусть и на несколько секунд. Это подкрепляло уверенность и заставляло продолжать борьбу. Принц дал слово Тьме сломать печати Престолов и добыть настоящий ключ, что открыл бы ему Врата миров. Для этого была необходима смелость, граничащая с безумием. Нарушить решение совета — всё равно, что пойти против самого князя. Если его затея провалится, не избежать ему участи Аваддона.

Однако одной смелости будет мало. Чтобы добыть ключ, нужно по очереди снять все пять печатей правителей Преисподней. А снять он может пока лишь свою. Что делать, Астарот представления не имел. Именно поэтому он шёл сейчас по большому мосту, выложенному круглой каменной плиткой с золотыми звёздами, ведущему в Сад Владыки. Внизу старые сосны своими верхушками будто щекотали вогнутый живот моста. Это был большой зелёный мир, окружающий дворец Хозяина по всему периметру. Все деревья, какие только можно встретить на земле, росли здесь. Дремучий и мрачноватый, он поражал своей дикостью и одновременно волшебной красотой. Будто кто-то каждый день заново рисовал его на большом лавовом холсте, придавая жизнь и загадочные краски.

Вот мост кончился, и ноги принца коснулись насыщенной зелени травы. Здесь даже пахло иначе. Не было привычной серы в воздухе. Не было жара и невыносимой духоты. Воздух был чист и свеж. Прохладой веяло из-под теней раскидистых елей и дубов. Однако, Астарот знал — этот воздух не мог сравниться с настоящим дыханием Земли. Воспоминания о коротких пребываниях под солнцем жгли его чёрную душу.