— Я полностью это сознаю, Палпатин. Но если Ронар откажет мне в моей просьбе, ради чего мне жить дальше?
Палпатин опустил ладони на плечи Кима.
"Ради той маленькой роли, которую ты сыграешь в возмездии ситов".
* * *
Когда он покинул кабинет Кима, на улице стало еще холоднее. Снег кружил над дворцовыми башнями в порывах шквалистого ветра, а мелководные притоки Солье подернулись коркой льда. Агент с Корусканта, которого сосватал ученику Плэгас, — Сейт Пестаж — дожидался Палпатина на площади у стен музея искусств Парнелли, разогревая озябшие ладони своим горячим дыханием.
— На Набу никогда не слыхали об управлении погодой? — бросил он, когда Палпатин приблизился.
Припомнив свои тренировки на ледяном Майгито, Палпатин едва не рассмеялся агенту в лицо. Но вместо этого он произнес:
— Набуанцы никогда не были охочи до перемен.
Пестаж метнул взгляд на величавые колонны, подпиравшие купол музея:
— Кто бы сомневался.
Немного старше и выше ростом, чем Палпатин, он был жилист и производил впечатление человека весьма компетентного. Его близко посаженные карие глаза блестели, а черные волосы, поредевшие у лба и висков, подчеркивали острый нос и угловатые скулы. Плэгас упоминал, что Пестаж родился в городе Даплона на Сьютрике — промышленном центре, близ которого когда-то вели тайную жизнь Дарт Бейн и Дарт Занна. Плэгас не сообщал, где и как он познакомился с Пестажем — возможно, "Капиталы Дамаска" когда-то вели дела с большой и влиятельной семьей этого человека — но намекнул, что Палпатину стоит включить Пестажа в свой растущий штат помощников и доверенных лиц.
Палпатин выудил из кармана плаща лист флимси, который выдал ему Видар Ким, и вручил его сообщнику:
— График и маршрут Кима.
— Прелестно. — Пестаж упрятал флимси в карман.
— Дождись, когда он завершит свои дела на Корусканте.
— Как скажете.
— Он грозится оповестить Орден джедаев и следственный комитет при Сенате о сделках, которые мы провернули.
Пестаж хмыкнул:
— Значит, он целиком заслужил то, что его ждет. — Он обвел взглядом округу, не поворачивая головы. — Я присылал вам список возможных исполнителей. Вы кого-нибудь выбрали?
— Маладианцев, — ответил Палпатин.
Группа высококвалифицированных гуманоидов-убийц. Выбор для него был очевиден.
Пестаж кивнул:
— Могу я узнать, почему именно их?
Палпатин не привык оправдываться, но тем не менее ответил:
— У мандалорского Дозора смерти своих проблем по горло, а у "Бандо Гора" собственные виды на Галактику.
— Трудно не согласиться, — сказал Пестаж. — Для маладианцев контракт — это святое, так все говорят.
— Как скоро вы доставите их на Корускант?
Пестаж искоса посмотрел на него:
— Будет лучше, если я не стану утомлять вас деталями.
Такая дерзость произвела на Палпатина впечатление и одновременно разозлила его:
— Ошибок быть не должно, Сейт.
Пестаж ответил ему страдальческим взглядом, но в голосе звучала покорность:
— Если будут ошибки, тогда больше нам разговаривать не придется. Я всецело сознаю, на что вы с магистром Дамаском способны, и постараюсь доказать, что достоин и дальше вам служить. Однажды, быть может, вы начнете воспринимать меня как члена семьи — как, без сомнения, воспринимает вас сенатор Ким.
"Как же много ему известно?" — задумался Палпатин.
— И вы не чувствуете угрызений совести, ведя двойную жизнь, Сейт?
— Есть люди, которые рождены для этого, — ответил Пестаж, со всей невозмутимостью встретив пристальный взгляд Палпатина.
— Вы позвоните мне сюда?
— Как только разберусь с делом. Постарайтесь не отходить далеко от комлинка.
— Магистра Дамаска вы тоже известите?
Пестаж покачал головой:
— Он дал понять, что в ближайшие недели будет недоступен. Но вряд ли я ошибусь, если предположу, что результаты не ускользнут от его внимания.
* * *
На планете, что на краю изведанного космоса, над полированным до блеска металлическим столом в мерцании диаграмм и бегущих строчек данных по физиологии и анатомии светилось трехмерное изображение рослого двуногого существа в четверть его роста. В похожем на ложку кресле, прикрепленном верхним концом к высокому потолку белого зала, восседал Хего Дамаск, казавшийся на диво миниатюрным на фоне троих худощавых ученых: двоих мужчин с гребнями на голове и женщины, чье лицо было серым, а не белым, как у ее сородичей.
— Этот индивид — типичный образчик своей расы? — осведомился ученый по имени Ни Тимор тихим, похожим на шелест голосом.
— Этот индивид убил шестерых образчиков своей расы, — ответил Дамаск, — но в остальном он — типичный йинчорри.
Тенебрус познакомил Плэгаса с Камино еще на раннем этапе его обучения, но в последний раз муун посещал планету более трех лет назад. Наводнив гриловые леса Тайника редкими и даже вымершими представителями фауны, он нанял каминоанцев выращивать клоны биологических образцов, которые он раздобыл через сеть торговцев генетическим материалом. Стеклянные глаза, длинные шеи и гладкая кожа аборигенов наводили на мысль, что когда-то в далеком прошлом они обитали в воде, хотя на самом деле эта раса была сухопутной — и сейчас, и за миллионы лет до того, как Камино захлестнул потоп планетарного масштаба. Перед угрозой глобальной катастрофы многие технически продвинутые народы на их месте бросили бы родину и отправились покорять звезды. Каминоанцы же соорудили колоссальные города на сваях, успев завершить строительство прежде, чем океаны окончательно затопили континенты. Чтобы уберечь свой вид от вымирания, лучшие умы планеты обратились к науке клонирования и со временем достигли в ней успехов, какие не снились ни одному народу Галактики. Пребывая за пределами галактического диска32, каминоанцы выполняли свою работу в тайне от посторонних глаз и лишь для самых богатых заказчиков. Да и маловероятно, что они стали бы мириться с ограничениями, которые наложила на клонирование Республика. Казалось, все свои моральные устои, связанные с процессом естественного отбора, они оставили на дне мирового океана, и не удивительно, что они поставляли в Тайник зверей для игрищ с такой же готовностью, с какой снабжали шахты негостеприимного Сабтеррела лопаторукими клонами-рабочими.
Дамаск считал их одним из самых прогрессивных народов Галактики: своей эмоциональной отчужденностью и полной беспристрастностью в вопросах науки они во многом походили на ситов.
Женщина-ученая Ко Саи подсветила область среднего мозга йинчорри:
— Недостаток нейронных путей, ведущих к переднему мозгу, намекает на природную склонность к насилию. Впрочем, подобный изъян не обязательно характерен для всего вида.
Третий каминоанец, Лак Нор, увеличил подсвеченную область:
— Воинственность йинчорри может осложнить дело, магистр. Не имея доступа к социологическим исследованиям, мы не можем с точностью сказать, до какой степени проповедуемый народом культ насилия определяет поступки отдельных его представителей. Клон, выращенный в лабораторных условиях, скорее всего, будет вести себя дико и необузданно, если не давать ему возможности выплескивать агрессию.
— Выпускать пар, — проронила Ко Саи.
— Я снабжу вас данными научных изысканий, — заверил их Дамаск. — Вопрос в том, можно ли привить им покладистость, оставив нетронутой тягу к насилию?
— Без риска повредить их базовую матрицу личности — думаю, что нет, — ответила Ко Саи. — Мы могли бы вырастить клона, который будет походить на йинчорри только внешне, но не сохранит черт характера, которые отличают его народ.
Дамаск нахмурился:
— Нет, это не годится.
— Вы не думали над тем, чтобы клонировать кого-то более спокойного и податливого?
— И кого вы порекомендуете?
— Какой-нибудь мирный народ. Иторианцев, для примера. Или каамаси.
Дамаск покачал головой:
— Ни один из них не подойдет для моих целей. Как насчет людей?
— Наш опыт работы с людьми весьма ограничен. Хотя, разумеется, мы не раз выращивали людские органы для трансплантации.
— Повышенная эмоциональность людей может стать проблемой, — вставила Ко Саи, — хотя и не сказать, что неразрешимой.
Дамаск обдумал ее замечание и признал, что оно не лишено здравого смысла.
Эмоции людей были их пагубным пороком. Эмоции подпитывали их тягу к формированию прочных уз, заставляли искренне верить в святость всей жизни и делали их сердобольными сверх всякой меры. Каких-то несколько недель назад в Тайнике Плэгас обнаружил, что даже Сидиус, несмотря на все его растущее могущество и понимание темной стороны, оставался пленником своих эмоций. То, что Сидиус испытывал потребность пустить в ход свои новообретенные силы, было ожидаемо и вполне достойно похвалы, но ему следовало преподать урок, который должен усвоить каждый сит. Тонкими манипуляциями Сидиус превратил Видара Кима в помеху и обузу, от которой пришла пора избавиться. Плэгас не стал просить ученика об этом лично, поскольку Сидиусу нужно было сосредоточиться на политической карьере и сделать свои первые шаги к назначению на должность канцлера. Тем не менее, реакция Сидиуса на приказ об устранении Кима — какой бы мимолетной она ни была — убедила Плэгаса в том, что ученику не помешают дополнительные испытания. Сидиусу не нужно было объяснять его ошибки; он должен был получить необходимый опыт, испытав их последствия.
— Быть может, магистр, — говорил Лак Нор, — если бы мы понимали, каковы ваши планы на клонов йинчорри...
— Я намерен сделать из них солдат.
— А... — протянул Ни Тимор. — Нужна не просто покладистость, а полное повиновение.
— И отчасти — свобода воли, — быстро вставила Ко Саи. — Иначе хватило бы и боевых дроидов, не правда ли?
Взгляд крупных глаз Лака Нора задержался на Дамаске:
— По всем внешним признакам эти йинчорри будто созданы для войны, магистр. Неужели в Галактике их так мало, что понадобилась армия клонов?
Плэгас намеренно не стал говорить о невосприимчивости йинчорри к Силовому внушению, поскольку откуда бы простому финансисту Хего Дамаску знать об этом — равно как и обо всех прочих аспектах поведения мидихлориан. Однако именно способность рептилий создавать пузыри Силы он и надеялся исследовать с помощью клонов.
— Как вы уже отметили, — сказал он после короткой паузы, — их природная агрессивность препятствует их способности следовать приказам.
Ни Тимор промолвил, обращаясь по большому счету к самому себе:
— Значит, мы должны сделать йинчорри сговорчивее, оставив при них склонность к насилию.
— Все верно, — кивнул Дамаск.
Ко Саи изогнула свою длинную шею:
— Это серьезный вызов. Возможно, если бы нас снабдили образцами для экспериментов... — Она указала на трехмерную картинку. — Можно ли получить этот экземпляр для всестороннего исследования?
— Я могу доставить его на Камино, — пообещал Дамаск. — Предположим на минуту, что вы найдете способ решить поставленную задачу. Сколько времени потребуется, чтобы вырастить взрослого клона?
Ученые переглянулись.
— Если говорить о йинчорри, — сказал Ни Тимор, — нужно не меньше двенадцати лет, чтобы добиться как полноценного физического, так и умственного развития. Как вам известно, мы достигли кое-каких успехов в вопросе ускорения роста клонированных существ — но не тех, кого можно назвать полностью разумными, учитывая уровень адаптивности юного мозга.
— Более того, — добавил Лак Нор, — на данный момент мы можем вырастить нескольких клонов, но не целую армию. Для этого у нас недостаточно производственных мощностей.
— Нам также понадобятся военные специалисты для консультаций по обучению солдат, — заметила Ко Саи.
— Все это можно устроить, — сказал Дамаск. — Надеюсь, вы не против сотрудничества с "Тяжелым машиностроением Ротаны"?
— Разумеется, нет, — ответил Ни Тимор.
— Тогда "Капиталы Дамаска" обеспечат вас всем необходимым.
Глаза Ко Саи, казалось, стали шире.
— Премьер-министр будет рад услышать об этом, — сказала она с воодушевлением — вернее с тем, что на Камино считалось воодушевлением.
* * *
В своем доме в заснеженном Тиде Палпатин смотрел запись репортажа Голосети, на которой рыцарь-джедай Ронар Ким перепрыгивал с корускантского такси на моноспидер с маладианским киллером, нанятым для убийства Кима-старшего. В этот момент на связи с послом находился Сейт Пестаж.
— На Набу крутят эту запись? — спросил он.
— По всем каналам.
— Экстренные новости с Корусканта, — говорила корреспондентка. — Уроженец Набу, сенатор от сектора Хоммель Видар Ким был убит сегодня днем на пути к космопорту Меззилин. По всем признакам, убийство было заказным. Ховеркамера, размещенная на узле с обозначением ССД в районе Сах"к, сумела заснять момент, когда с такси сенатора Кима поравнялся моноспидер и его водитель, чье лицо скрывал шлем, дал очередь из бластера. Ким был убит на месте, а второй пассажир — неопознанный пока рыцарь-джедай — лишь чудом избежал ранения. На записи ховеркамеры видно, как джедай-человек со световым мечом перепрыгнул из салона такси на моноспидер и столкнул убийцу с водительского сиденья. На глазах у десятков свидетелей джедай вытащил нападавшего на пешеходную дорожку после того, как спидер рухнул и загорелся, однако сведения о том, пережил ли убийца падение, достаточно противоречивы. Пострадавший во время покушения пилот такси был доставлен в медцентр района Сах"к. Его состояние оценивается как крайне тяжелое33.
— Маладианка жива? — потребовал Палпатин ответ от Пестажа.
— Нет. Она вколола себе нейротоксин, когда Ронар пытался разговорить ее.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Дура дурой, — бушевал Палпатин. — Почему она не дождалась, когда Ким сойдет у Меззилина?
— Вы особо настаивали, что убить Кима следует публично, и именно об этом я и сказал ей. Она решила стрелять на виду у камеры, но я так и не понял, знала ли она, что Кима сопровождает джедай. Судя по тому, как легли выстрелы, думаю, она собиралась прикончить обоих.
— И если бы преуспела, джедаи могли начать собственное расследование.
— Уже начали, — сказал Пестаж. — Ронар заявил журналистам, что мишенью мог быть и он сам.
Палпатин зло посмотрел в камеру комлинка:
— Почему вы не предупредили ее о Ронаре?
— Предупредил. Наверное, захотела добавить еще одного мертвого джедая в свой послужной список.
— Еще одного?
— Я же говорил, маладианцы знают толк в своем деле.
Палпатин поразмыслил:
— Если Ронар думает, что мишенью был он, сенатор Ким, видимо, так и не рассказал ему о Тапало и Веруне.
— Не рассказал. Я держал его под наблюдением с момента прибытия на Корускант. Ким не ходил в Храм джедаев и не встречался ни с кем из следственного комитета при Сенате. У меня есть записи трех его встреч с Ронаром в его сенатском кабинете, и единственное, на что сподобился Ким — это несколько туманных намеков насчет интриг на Набу.
— Убедил ли он Ронара покинуть Орден?
— Нет. Ронар заявил, что уважает Кима как своего — как же он сказал? — а, прародителя. Однако считает своим домом Храм, а семьей — джедаев.
