Круги по воде

— Да ты красавица, милочка.

Она вскочила, уронив зеркальце на ковёр, прижав руки к груди. Тёмная фигура, окутанная с головы до пят в плотную шаль, шевельнулась, женская рука, блеснув камнями браслетов, подняла краешек ткани, откинув себе на плечи. Засеребрились в свете ночника небрежно убранные за спину светлые локоны. Мадлен уставилась на незнакомку. Та, не сходя с места, поводила голубыми блестящими глазами, рассматривая богато убранную палатку. Задержалась взглядом на раздвинутой полупрозрачной ширме, разрисованной цветами и птицами, из-за которой раздавалось лёгкое похрапывание, и опять посмотрела на Мадлен.

— Он уже спит? Я хотела поговорить с ним.

— Теперь он уже не проснётся до утра, — машинально ответила девушка.

Незнакомка улыбнулась. Подошла к столику, нагнувшись, подняла зеркальце, погляделась в него. Обернулась к Мадлен.

— Теперь я понимаю, почему он перестал меня навещать. Ну что же, передай ему, когда проснётся, что Матильда больше не будет его беспокоить.

— Матильда? — Девушка подалась к ней, пытаясь ухватить за край шали. Та повернулась, спокойно подобрав край ткани, отороченный бахромой, и улыбнулась ей в лицо. Мадлен почему-то стало неуютно.

— Я поняла, ты пришла из города, — тихонько сказала девушка. — Ты из другого лагеря, да?

— Если ты хочешь задержать меня, или напугать, милочка, не советую даже стараться. Но если хочешь, крикни. Я полюбуюсь на результат.

Мадлен сжала руки, комкая кружевную оборку лёгкого платьица.

— Ты не так меня поняла. Я не хочу причинять тебе неприятности. Только спросить.

Она перевела дыхание, глядя на женщину.

— Скажи, не знаешь ли ты что-нибудь о людях из нашего лагеря? Они остались в городе прикрывать отступление наших солдат. Здесь считают, что они или убиты, или взяты в плен.

— Ты имеешь в виду кого-то конкретно? — мягко спросила незнакомка.

Мадлен покраснела.

— Я хотела бы узнать о двоих людях. Один из них сделал мне много хорошего.

— А другой?

— А другого я люблю.

— Ты любишь солдата? А ведь ты можешь сделать неплохую карьеру здесь, в этой палатке.

— Не смейся надо мной. — Девушка нахмурилась. — Если не можешь помочь, я узнаю сама.

— Я не смеюсь над тобой. Хорошо, опиши мне этих людей. Я постараюсь тебе помочь.

Он двинулся вперёд в кромешной темноте, ступая на ощупь и ориентируясь на поблескивающие огоньки, рассыпанные высоко в небе, и красные точки костров на земле. Была глубокая ночь, тишина лежала кругом, словно ватное одеяло. Только где-то далеко в стороне трещал запоздалый стрекотун. Он прошёл вдоль тёмной массы стены, почти неразличимой для глаз, остановился, постоял немного и повернул в сторону, держа направление на огоньки костров. Опять остановился, прислушиваясь. Плотнее запахнул тёмный плащ и двинулся дальше.

— Стой, где стоишь. — В бок ему упёрлось тонкое остриё.

Не успел он шевельнуться, в спину тоже ткнули.

— Иди за нами. И не вздумай дёргаться.

Подчинившись, он последовал за ними, придерживаемый за локти с двух сторон. Незнакомцы несколько раз сворачивали, пробираясь извилистыми закоулками, таща его вдоль шершавых стен, затем провели через открытое пространство, которое угадывалось лишь по движению воздуха, и опять несколько раз свернули. Наконец они остановились и толкнули его вперёд, пропуская в низенький проём, открывшийся перед ними. Он вошёл и остановился, ослеплённый светом.

Маленькая комнатка освещалась лампой, установленной на круглом, покрытом скатертью столике. Стены тонули в полумраке. Моргнула, разгораясь, ещё одна маленькая лампа, и женщина, держащая её в руке, подошла ближе, покинув тень у стены. Она поднесла огонёк за выпуклым стеклом ему к лицу, и он непроизвольно отшатнулся. Она отвернулась и поставила лампу на столик.

— Садись сюда, — она указала на стул с высокой спинкой, поддёрнув шаль, сползающую с белоснежных рук, обнажённых до локтей. У неё был красивый, глубокий голос.

Женщина уселась на другой стул, напротив него, и положила руки на скатерть.

— Я хочу убедиться, тот ли ты человек, который мне нужен. Скажи, ты узнаёшь меня?

Он бросил взгляд на пальцы, унизанные кольцами. Задержался на одном кольце, тяжёлом, с крупным зелёным камнем. Посмотрел ей в лицо.

— Ты Матильда.

— Хорошо. Один мой клиент хочет получить тебя в качестве трофея. Это потешит его самолюбие и поможет подняться ещё выше. Но прежде чем отдать тебя ему, я поговорю с тобой.

Он вздохнул, потёр лицо ладонями.

— В последнее время я устал от разговоров. Может быть, ты просто меня отпустишь?

— Ты не сумеешь повлиять на меня, — резко сказала ведьма, слегка хлопнув по столу. Огоньки ламп моргнули, закачавшись за стеклом. — Я знаю эти штучки.

Она наклонилась, подавшись вперёд:

— Скажи, как ты увидел дом на поляне? Только тот, кто там был, мог это сделать. А ты не только это сделал, ты ещё и улизнул от меня. Это мог сотворить только тот, кто...

— Я не причастен к смерти твоей матери, Матильда.

— Ты был там! — прошипела она.

— Я не был при этом. Но я знаю, кто это сделал.

— Сейчас ты скажешь, что угодно. — Она презрительно поморщилась. — Путь к жилищу местной ведьмы знали немногие, и совсем мало тех, кто был в самом доме. Её сожгли вместе с хижиной! Когда я пришла туда, я нашла лишь обуглившиеся брёвна. И следы всадников на поляне. Признайся, ты был с ними!

— Тебе ведь так не хотелось заниматься семейным делом, Матильда? Ты надеялась, что твоя мать проживёт ещё очень долго, так долго, чтобы нашёлся кто-то другой, и занял твоё место? Ты же хотела просто наслаждаться жизнью и любовником-дворянином, ведь он был так молод и очарователен. Красивый, забавный, богатый, да ещё и обещает увести к себе в столицу? Ты и правда думала, что так будет?

— Как ты узнал?

— От его слуги. Ты можешь проверить, лгу я тебе, или нет. — Он протянул ей руку через столик. Сказал мягко, глядя ей в глаза:

— Я был дружен с твоей матерью, молодая Матильда. Я помню тебя. И твою дочку. Тогда она была совсем крошкой.

Она отшатнулась. Протянула руку и ухватилась ему за запястье, сжав пальцы.

Опустила глаза, покачиваясь на стуле. Ровным голосом выговорила, не поднимая взгляда:

— Да. Ты говоришь правду.

— Тебе доставили, что ты просила? — Клиент, улыбаясь, взялся за спинку высокого стула, покачал его. Скоро, скоро это изменится.

Она молча смотрела на него. Он в замешательстве подвигал стулом по плиткам пола.

— Да, — наконец ответила ведьма. — Да, я получила то, что ты мне прислал.

— Ты собиралась мне сказать, что обещала. — Клиент уселся на стул, привычно удержался на шатком сиденье. Она пожелала взять с собой свою старую мебель. Ему пришлось уступить.

— Я скажу тебе. — Она не стала глядеть в шар, не стала раскладывать на скатерти в затейливом узоре своих засушенных ящериц.

Приподняла уголки алых губ, положила руки на стол. Он отметил, что кольца на точёных белых пальцах поменяли порядок, а тяжёлый перстень с зелёным камнем, знак ведьмы, переместился на другую руку.

— Этот человек, которого ты должен бояться, сейчас находится в другом лагере. У него большая палатка двух цветов: синего и белого. Он невысок ростом, у него тёмные кудрявые волосы и тёмные глаза. Он имеет право командовать людьми.

Клиент приподнялся на стуле. Впился в неё взглядом.

— Но ты сказала, что он чем-то страшен, как и красив. Я догадываюсь, о ком ты говоришь. Что в нём страшного?

— Он страшен своей властью над людьми. Он не ведает жалости, отдавая приказы. И он опасен. Для тебя.

Клиент осел на стул. Провёл ладонью по лицу. Может ли быть, чтобы этот сопляк Анри решил вести свою игру? Должно быть, власть окончательно вскружила ему голову.

— И ты говоришь, он опасен... Ты точно знаешь?

— Теперь, когда я так близко к нему, в этом нет сомнений. — Ведьма опять улыбнулась лишь губами.

— Ну что же. — Он сжал зубы. Ещё всё можно исправить. — Тогда отдай мне того, кого ты просила. Я доставлю его своему господину.

И граф Скал'ле улыбнулся в усы. Ещё одна шпилька в бок маршалу.

— Его уже нет здесь. Я принесла его в жертву.

Он вскочил, опрокинув стул.

— Что ты сделала, ведьма?

— Я принесла его в жертву духам. — Она спокойно смотрела на него. Белые пальцы на скатерти лежали ровно. — Неужели ты думал, что твоё знание не будет оплачено?

— Но человек... — пробормотал он, озираясь по сторонам, словно боясь увидеть останки жертвы. — Как ты могла?

— Не думай о нём. Потеряв в малом, ты приобретёшь больше.

Он посмотрел на неё, успокаиваясь. И правда, он приобретёт больше. Теперь, когда тайный враг ему известен.

Он устало повёл плечами, оправил плащ, отсыревший за ночь и тяжело давивший шею. Редкие сосёнки по сторонам тропы стряхивали на двоих всадников мелкие капли влаги. Их тонкие длинные иглы и растянутое меж угловатых ветвей кружево паутины казались унизанными полупрозрачным бисером. Торчащие из почвы, усеянной прошлогодней хвоей угловатые камни потемнели от влаги. Лесная тропа, почти невидимая, огибала деревья, и пряталась за крупными валунами, поднимаясь по склону очередного холма.

Его спутник, тоже закутанный в плащ, толкнул своего бурого небольшого конька, подъезжая ближе. Скуластое загорелое лицо ничего не выражало, узкие тёмные глаза и крючковатый нос выдавали уроженца соседней страны, чьи громоздящиеся каменные пики, покрытые у основания непролазным хвойным лесом и увенчанные на неровных верхушках одеялами клубящихся облаков угадывались далеко на горизонте.

— Они где-то здесь. — Он мотнул головой, указывая направление. — Я сдам вас на руки первому посту. Мне велели убедиться, что вы дошли, куда надо.

— Войска ушли далеко от лагеря.

— Они идут со скоростью пехоты. Мы уже должны с ними столкнуться.

— Я могу отблагодарить вас?

— Нет необходимости. Я только выполняю свой долг.

— Ну почему сейчас? Почему, когда он мне нужен больше всего, этот проклятый барон вздумал пропасть без вести? А может, эти подлые людишки уже спрятали его труп где-то в каменных закоулках города и теперь делают невинные лица?

Анри со стуком опустил оставшийся недопитым кубок на столик. Багровое вино выплеснулось на полированное дерево.

— И это теперь, когда задуманное дело подошло к концу! Пусть нас выгнали из города кавалерийским наскоком. Это досадное недоразумение, только и всего. Торговый город, ключевая позиция всего юга, взят мной, этого уже не оспорит никто. Осталось только дождаться, пока подойдут наши союзники с севера, и с ними отборная кавалерия кузена Гаррета, перед этим разделавшись с жалкими самозванцами, осмелившимися предъявить свои права на власть.

Герцог опять взялся за кубок. Сделал большой глоток.

— И когда они подойдут, держись, дорогой Великий герцог. Ты покатишься кувырком обратно в свои горы. — Анри гаденько улыбнулся. — И мне уже даже не понадобится обращаться за помощью к старому приятелю.

Он вспомнил холодное лицо этого иностранца графа, его узкие чёрные глаза, смотрящие на него со скрытым превосходством.

— Да, мы провернули с вами неплохие дела, дорогой мой. И, может быть, вы мне ещё пригодитесь. Когда я стану королём. Всегда хорошо иметь своих людей там, за границей.

Герцог повернул голову. Негромко свистнул. Откинулся полог, и в палатку протиснулся здоровенный детина. Почтительно склонился у порога, не решаясь ступить на цветастый ковёр.

— Сейчас ты спрячешься за ширму, дорогой Рик. — Герцог одобрительно оглядел крупную фигуру нового телохранителя. — Я буду говорить с одним человеком. Если ты заметишь угрозу с его стороны, можешь убить его.

Здоровяк кивнул.

— Ну что же, милый Вульф. Если тебя нанял мой брат, сейчас мы это узнаем. А если нет... В план барона придётся внести изменения. Это сделаешь ты, мой верный Вульф. Ничего, что тороплю события. И ничего, что ты при этом погибнешь. Ведь это послужит на пользу мне, а значит, и всем нам.

ГЛАВА 36.

— Сегодня они подошли так близко, что я видел даже веснушки на носу у их знаменосца. — Граф Гуго посмотрел на герцога.

Они двигались во главе кавалерии, собранной в шеренги и образовавшей полукольцо. По центру, построившись в обычае, свойственном их народу, двигались люди северного князя. А за ними, совсем рядом, почти на расстоянии выстрела, шло войско из крепости. Они шли в полном вооружении, соблюдая строгий порядок. Над стройными колоннами развевалось два штандарта: красный лев графа Ноэля и белоснежный орёл, сжимающий в когтях синий щит — символ королевского дома.

— Ещё есть время. — Гаррет отвернулся, вглядываясь в редкий лесок, спускающийся по склонам и распадающийся на отдельно стоящие сосёнки. Гонца, которого он ждал, всё не было. — Мы не вышли на место.

Впереди, где дорога теряла уклон и холмы понижались, расступаясь и открывая взгляду зелёную равнину, на карте был нарисован значок из скрещённых мечей. Конец пути для многих, многих из тех, кто шёл сегодня по этой дороге.

— Ты заметил, мой дорогой Вульф, что я в последнее время был немилостив к тебе?

Герцог сложил пальцы домиком, наблюдая из-под руки. Прижался теснее к спинке широкого кресла, ощущая сквозь плотную рубаху кольца мелко набранной кольчуги. Если бы мог, он надел бы и шлем, хотя знал, что это не поможет.

— Это был план, придуманный нами. Мои враги — а ты знаешь, дорогой мой, я окружён врагами! — мои враги должны были подумать, что я тебе не доверяю.

Вульф посмотрел на своего господина. На лице его, широком и угрюмом, проступила радость. Он слегка двинулся, непроизвольно желая ощупать подаренный бароном амулет. А ведь он не слишком в него верил.

— Теперь я могу открыть тебе всё. Дорогой друг, моя жизнь в опасности. Мой брат, ослеплённый гордыней и наговорами этих самых врагов, желает моей смерти. Он считает, что я мечу на его место!

Анри перевёл дух, поёрзал в кресле. Продолжил, пристально глядя на телохранителя:

— Ты должен помочь мне, дорогой Вульф. Да что там, я прошу тебя, как друга! Только ты сможешь сделать это так, чтобы никто ничего не понял. Несчастный случай... Я не говорю, что именно мне нужно от тебя, Вульф. Но ты мой друг, мы столько лет провели рядом. Ты сам знаешь, что надо делать.

Телохранитель стоял, напряжённо уставившись на него. Наконец он расслабился и кивнул головой в знак понимания.

— Ты поможешь мне, мой друг?

Вульф опять кивнул. Он не любил лишних слов.

Герцог с трудом удержался от глубокого вздоха облегчения. Чувствуя, как радость поднимается внутри и подкатывает к горлу, милостиво покивал в ответ:

— Тогда иди, дорогой Вульф. И поспеши, время не ждёт.

Он проводил взглядом выходящего из палатки телохранителя. Улыбнулся, прикрыв глаза и грезя наяву. Ощутил тяжесть короны на голове. Увидел её, как наяву — обод тёмного золота, увенчанный зубцами, украшенный по кругу поблёскивающими камнями, и одним, большим синим камнем посередине.

Вздрогнул, открывая глаза. Новый телохранитель стоял на ковре, прямо перед ним, и смотрел ему в лицо.