Девятимечье. Красный Меч

Тальгиар улыбнулся подступающим чудовищам, наклонил голову к воде и сделал большой глоток.

Лёд.

Ледяное пламя.

Растворяется в породившей его воде бесполезная копия Меча.

Растворяется в крови Хранителя глоток "мертвой воды".

Глоток... информации. Упорядоченности. Любой. Тело — как расплавленный металл, готовый принять любую форму. Ну, например...

Тальгиар выпустил когти из пальцев и насмешливо щелкнул стремительно меняющимися челюстями.

Вот теперь можно и поразвлечься.

Позже, когда Алый Охотник обдумывал свое путешествие в Нижний Мир, он твердо решил для себя, что самым страшным тамошним испытанием было искушение силой. Когда создания нижнего мира дрогнули и отступили, он едва не сорвался следом. Догнать и убить всех! Никто не должен уйти от Охотника! А после этого останется только подробнее исследовать эти туннели. Наверняка здесь скрыто много интересного — души, которые можно сожрать, Духи Тьмы, которых можно подчинить, новые и новые источники Силы...

Спасло Хранителя любопытство. Когда все чудовища, решившие, что победа им не светит, исчезли в коридорах, один монстр повел себя довольно странно. Существо, напоминающее человека в черном балахоне, не пыталось атаковать, бежать или просить пощады. Дух просто стоял, и, казалось, с интересом смотрел на приближающегося Тальга. Такое нетипичное поведение озадачило подростка, и под действием этого удивления темная ярость угасла, словно задутая ветром. Очертания чудовищной боевой формы поплыли, сменяясь обратно человеческим обликом.

— Чего же ты ждешь? — спокойно и даже с некоторой ленцой спросил дух, — Добивай.

— Э, нет. Мне, может, с тобой поговорить охота.

Тальг подошел ближе. Несмотря на это, никаких новых подробностей облика своего визави он разглядеть не смог — черный балахон, лицо скрытое капюшоном... кажется, они были одного роста.

— Да? — в голосе собеседника зазвучал сарказм, — А если я скажу тебе, что я и есть твой Мучитель?

— Ах ты ж...

Когти проросли из пальцев почти мгновенно. От рефлекторного удара Хранителя удержала только память о последнем испытании. Видимо вместе со способностью бить не колеблясь, шаман получал еще и способность не бить без необходимости.

— А ведь я тебя так не называл, — вдруг произнес Тальг задумчиво, — Только про себя. Ты был внутри моей головы, ты знаешь, о чем я думаю...

— Верно, — казалось, дух улыбается, — Скажи еще слово.

— Ты — часть меня. Мы — одно.

— Верно.

Дух откинул капюшон. Под ним не оказалось ничего особенного — лицо как лицо. Резкие черты лица, острый подбородок, тонкий нос, изрядно отросшие темные волосы. На Тальгиара смотрел он сам, усмехаясь краем рта. Двойник, темная сторона, альтер-эго, Тень...

— Ладно, моя работа закончена. Вроде, ты что-то понял. Дай пять, братишка.

Тальг выставил перед собой ладонь. Двойник звонко хлопнул по ней, подмигнул и исчез. Просто пропал, безо всяких спецэффектов.

— М-да, — пробормотал Хранитель, — Никогда бы не подумал, что внутри меня сидит такой тихий ужас.

За его спиной раздался грохот. Парень развернулся, в который раз выпуская когти.

"Да, с этим мне, пожалуй, не справиться", — отрешено подумал он, глядя на сияющую ярким светом четырехметровую фигуру демона в золотистых доспехах, вышедшего прямо из стены. Новый противник одним свои видом заставлял содрогнуться от страха... и восторга. Густо-багряные крылья трепетали за его плечами складками императорской мантии, а золотые глаза могли швырнуть человека на колени одним небрежным взглядом. И тем большим было удивление Тальга, когда этот исполненный горделивой силы дух коротко поклонился ему.

— Итак, юный шаман, — голос демона, в противоположность грозному внешнему виду, был мягким и бархатистым, — Ты прошел испытание. От имени Владыки Нижнего Мира, я, Агеон, Князь-В-Золотом-Шлеме, первый из Духов Тьмы, признаю за тобой, Тальгиар, право обращаться к духам Нижнего Мира с просьбами, заключать договоры, требовать послушания от слабых, свободно пересекать границу Нижнего Мира, не нарушая его законов. А теперь я оставляю тебя. Путь назад ты должен отыскать сам.

Демон, не дав собеседнику сказать ни слова, повернулся и ушел обратно в стену.

"Да легко", — Тальг шумно выдохнул, нешуточно обрадованный тем, что подраться так и не удалось, — "Лишь бы никто по дороге не привязался"

И он двинулся в обратный путь.

Часть 3.

Коль дорога твоя длинна

Сердце вскрыла ножом весна

Выбрось все, что прежде ты помнил

На границу яви и сна.

Если сердце плачет, как дышит

От ночной отравы черно

Твой святой молитву не слышит -

Хлопни дверью, выйди в окно!

Канцлер Ги, "Da Kapa Preta"

Глава 11.

"Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Так, со златокорнем закончили. Златокорень, расковник, сон-трава... чего ему там еще надо было? Все, вроде бы. А значит, передохнуть — и обратно"

Тальг с удовольствием сел, привалившись спиной к шершавому стволу дерева и вытянув ноги в изрядно потертых уже джинсах. Над головой мягко шелестела листва, погружая рассудок в блаженно-дремотное состояние. Что было весьма некстати, заснуть и опоздать в стойбище — верный способ получить благословение Анзула, на которые тот не скупился. Раздавать же благословения старый гоблин предпочитал своим шаманским посохом, хорошо хоть, не острой его стороной. Парень встряхнул головой и, чтобы не задремать, стал оглядывать лес внутренним зрением.

Лес... завораживал. Развивая внутреннее зрение под руководством наставника, Тальг научился видеть гораздо более тонкие оттенки энергий. И теперь тысячи ликов Жизни, окружающих его, обрели свой неповторимый вид — темный, густой малахит старых деревьев, солнечная зеленовато-золотистая поросль молодой травы, переливающиеся радужные огни птиц и мелких зверьков. Ветер шелестел в кронах, омывая их неярким голубым светом. И вся эта сила находилась в странной, вечно изменяющейся гармонии, которую Хранитель только-только начинал постигать. Любое изменение материального мира эхом откликалось в этих потоках. Да, созерцание "тонкого" мира имело и практическую цель — Анзул не уставал повторять, что власть над духами можно получить, только научившись понимать среду, в которой они живут. Но все это было второстепенным для Тальга, которому просто нравилось сидеть и наблюдать за течением странных сил, наполняющих мир.

Внезапно подросток напрягся, заметив какое-то движение шагах в тридцати слева от себя. По лесу, перемещаясь совершенно бесшумно, кралось какое-то существо — довольно крупное и, судя по ауре, хищное. Более того, двигалось оно очень осмысленно — приближалось по широкой дуге и заходя парню за спину. Тальг, стараясь не выдать себя и держа неожиданную угрозу в поле зрения, как бы невзначай повернул голову. Вгляделся чуть пристальнее и облегченно усмехнулся — что ж, непонятная опасность перешла в разряд понятных, а значит, все становится гораздо проще. Глаза подростка закрылись, голова обессилено упала на грудь. День был тяжкий, человек устал, человек задремал...

"Три, два, один, пора!"

Гибкую фигуру Хранителя словно вихрем сорвало с места. Перекат вперед-вправо, разворот — и древко чужого копья опускается на то место, где он только что сидел. Ответный удар запоздал всего на мгновение, но этого хватило. И теперь спина нападавшего, обтянутая охотничьей кожаной курткой в черно-зеленых маскировочных лоскутах, уже мелькала между деревьями, удаляясь с поразительной быстротой.

"Не уйдешь, зараза!"

Парень пустился вдогонку. Бежать вот так по лесу было довольно опасно — камни, корни деревьев, скрытые травой и кустами ямы, но Хранитель мчался, словно по ровной дороге. Отточенное месяцами лесной жизни зрение выхватывало самые очевидные ловушки и опасности, а обострившееся шаманское чутье помогало избегать остальных. Тальг нагонял своего противника, и тот вдруг резко изменил направление бега, забирая куда-то влево. Подросток ускорился, еще сильнее сокращая разрыв, но интуиция и здравый смысл в один голос завопили — никто не будет бегать по лесу кругами просто так.

"Засада!"

Из-за поваленного дерева на Тальгиара бросился варг.

Парень был настороже, и только поэтому успел уйти в кувырок. Чудовищный волк пролетел мимо, еще в прыжке пытаясь развернуться для новой атаки. Четыре когтистые лапы стукнули в землю за спиной, буквально открыв Тальгу второе дыхание. С низкого старта он рванул так, что злое рычание начало стремительно удаляться, а спина удирающего, наоборот, замаячила уже почти вплотную. Похоже, хозяин варга не ожидал, что его зверь не отвлечет Тальга, а подстегнет его.

"Или ожидал?" — возникла в голове подростка неожиданная мысль, — "Он же никогда не ставит только одну ловушку. И где же вторая?"

Между тем, преследуемый вроде бы начал замедляться. Обежав вокруг здоровенного старого дуба, резко повернул вправо, словно приглашая сократить расстояние и, наконец, догнать его. Хранитель сделал вид, что поддался на уловку и только в самый последний момент отпрыгнул в сторону, за ствол дерева.

Раздался треск. Что-то загудело, рассекая воздух там, где только что находился Тальг. Жалобно взвизгнул варг, которого распрямившаяся толстая ветка сшибла в прыжке, крепко хлестнув самым концом. Но это все было уже неважно — убегавший оглянулся, чтобы проверить, как сработала западня, и потерял лишнее мгновение. Тальгиар, целиком вложившись в последний рывок, сбил его с ног, и двое покатились по земле, щедро раздавая друг другу пинки и зуботычины. Варг бестолково крутился рядом, не зная, как исхитриться куснуть чужака и не зацепить хозяина.

Вскоре, более массивному Хранителю удалось надежно взять противника в удушающий захват. Бережно придерживая его локтем за горло, подросток прошипел в оттопыренное зеленое ухо:

— Отогнал псину, быстро.

— Мрак, твоя назад! — насколько мог громко закричал слегка придушенный гоблин, — Сидеть!

Варг повиновался неохотно, подозревая какой-то подвох, но слово хозяина — закон. Зверь отбежал на несколько шагов и уселся, внимательно глядя на сцепившихся парней желтыми глазами.

Убедившись, что непосредственная опасность ему больше не грозит, Тальг взялся свободной левой рукой за то же самое гоблинское ухо и с нескрываемым удовольствием начал его выкручивать. Гоблин кривился, шипел и стискивал зубы, но терпел — понимал, что если позовет на помощь варга, в общей свалке ему достанется гораздо сильнее.

— Гвирх...мелкий... зеленый... засранец! — на каждое слово Тальг чуть-чуть доворачивал кисть с зажатым в ней ухом, — Мне... теперь... за травами... возвращаться!

— Ай-ой, твоя уху отпустить! Больно, да!

— Ну конечно, больно! — злорадно подтвердил парень, — Я что же, зря стараюсь?

Но руку всё-таки разжал.

— Ладно, зеленый. Сейчас мы расцепляемся, встаем и идем за корзинкой. И без фокусов. А то меня с утра так и тянет кого-нибудь Мечом рубануть.

Тальгу была видна только половина лица гоблина, но внезапно отразившегося на ней скепсиса хватило бы на две гораздо более крупных рожи. Угроза его, похоже, не впечатлила.

— А еще Анзул меня научил позавчера Муравьиному Слову. Интересная штука! Со всех окрестных муравейников сползаются и на что шаман укажет, то и сжирают. Хочешь, покажу, как оно работает?

— Моя не любопытный, — буркнул зеленокожий охотник, — Твоя чего валяться? Вставать-идти надо!

Анзул ждал его возле своего шатра, расхаживая взад-вперед и нетерпеливо постукивая о землю посохом. Тальг моментально насторожился. В это время дня учитель почти всегда был занят какой-нибудь работой на благо племени. Ну, или, по крайней мере, следил, чтобы ей были заняты все остальные — шаманы у лесных гоблинов выполняли еще и роль вождей, придавая сборищу склочных и ленивых бандитов некое подобие порядка и организации. Прямо сейчас в лагере как раз шло какое-то непривычно целеустремленное движение. Часть охотников возилась со своим оружием, перебирая стрелы или затачивая кривые бронзовые ножи, другие укладывали заплечные мешки — в целом все это напоминала подготовку к долгому походу. И если уж в разгар работы Анзул специально выкроил время для общения с учеником, можно было ожидать чего угодно. Зная характер учителя — чего угодно неприятного, зловещего или опасного.

— Ха-а-ай, только поглядите, кто к нам пришел! Мой ученик, молодой шаман Тальгиар! Почему же он шел так долго? Может, он, как всегда, глубоко задумался — и карнайки отгрызли ему ноги?

Гоблины вокруг подобострастно захихикали. Но стоило Тальгу перевести взгляд на них — зеленокожие тут же замолкали, отворачивались и вообще демонстрировали, что разборки между шаманами их никак не касаются. Тальг мысленно вздохнул. Все правильно. К Анзулу в племени относились с уважением и страхом (и правильно делали), но Хранитель тоже успел заработать репутацию умелого колдуна и крайне злопамятного существа. В открытую с ним уже не рисковал связываться никто, кроме одного мелкого психопата... ну и учителя, конечно. Последний, как смутно догадывался Тальг, издевался над учеником скорее в целях воспитания и поддержания дисциплины — причем не столько у самого парня, сколько среди остального племени. Вежливое обращение считалось у гоблинов признаком слабости, а слабость вожака вызвала бы в умах нездоровый разброд и шатание, которые, в конечном итоге, пошли бы во вред самим кочевникам, вздумай они проверить Анзула "на зуб".

Теорию подростка подтверждал тот факт, что наедине старый шаман вел себя гораздо тактичнее... ну, немного тактичнее.

— А может быть, он просто не уважает своего старого учителя?

— Ну что ты! — слегка преувеличенно возмутился Тальг, подходя и ставя к ногам шамана корзинку, — Как же я могу не уважать мудрого шамана, столь искусного в злословии и оскорблениях?

— Замечательно! — вопреки ожиданиям подростка, морщинистое лицо гоблина расплылось в довольной улыбке, — Значит, ты не откажешься принять мой вызов на поединок.

"Блин. Ну, вот он всегда так"

Площадкой для поединков им служил тот же ведьмин круг, где Анзул вытащил будущего ученика с того света. По словам гоблина, грибница хорошо поглощала остаточные магические эманации и, тем самым, не давала появляться в окрестных лесах говорящим огнедышащим белкам, как побочному продукту самых впечатляющих ритуалов. При этом напоенные магией грибы сами обретали довольно интересные свойства и широко применялись шаманами в их практиках.

Что ж, сегодня круг не останется без работы.

Между противниками — десять шагов.

Анзул спокойно ждет, воткнув копье в землю и положив обе руки на небольшой барабан, подвешенный к светло-зеленому поясному ремню. Он одет в свой церемониальный шаманский балахон из черной чешуйчатой шкуры — то ли змеиной, то ли и вовсе драконьей. По всей поверхности одеяния разбросаны круглые малахитовые бляшки с вертикальным "зрачком" — "глаза змея", дающие шаману почти абсолютный контроль окружающего пространства. На шее висит ожерелье — вперемешку бусины из цветных камней, деревянные фигурки, ракушки, чьи-то клыки...