Его обострившийся в темноте слух уловил звуки шагов задолго до того, как шедшие приблизились к двери камеры. Поэтому он не удивился, когда заскрипел замок, и дверь тяжело отъехала в сторону. В темницу ворвался ослепительный свет факелов, и привыкшие к тьме глаза корелонца перестали что-либо видеть. Тем не менее молодой человек понял, что в камеру вошли как минимум двое.
-Ну как ты тут? — войдя, спросил эльф. — Не скучаешь? А то мы вот тебя развлекать пришли...
Он подошел к пленнику, поднес факел прямо к его лицу. Равен зажмурился и закрыл лицо руками.
-Итак, теперь у нас есть время побеседовать более основательно, — сказал Арог, останавливаясь напротив него. — И мне хотелось бы, чтобы ты объяснил все — кто ты, откуда, зачем выслеживал моих друзей и почему пришел ко мне.
Молодой человек никак не прореагировал на его слова.
-Начнем сначала, — продолжал эльф, делая вид, что не обращает внимания на безучастность своего оппонента. — Кто ты и как тебя зовут?
Молчание.
-Слушай, я с тобой не шутки пришел шутить, — нахмурившись, сказал Арог. — Я хочу знать, кто ты и откуда взялся, понял?! — Короткая пауза. — Что-то в этот раз ты стал малость не разговорчивый. Язык проглотил или в молчанку играть вздумал?!... — Новая пауза, во время которой эльф все больше свирепел, а корелонец оставался по-прежнему неподвижным. — Ты слышишь, что я говорю? — рявкнул Арог, снова, как и в прошлый раз сгребая юношу в охапку и поднимая его. — Да я душу из тебя вытрясу, щенок! Ты думаешь, со мной такие шутки пройдут?!
Он принялся трясти Равена, как будто и впрямь решил выполнить свою угрозу буквально, потом с силой отшвырнул его, и юноша упал на каменный пол. Арог попытался взять себя в руки.
-Не понимаю, почему ты молчишь, — сказал он. — Тебя никто не ловил, ты сам пришел и сдался. Зачем? Неужели ты не понимал, что тебя за содеянное по головке не погладят? И неужели ты не понимаешь, что твое молчание лишь ухудшает твое положение? Ты что, специально нарываешься на неприятности?
Легкое гулкое эхо гуляло под сводами камеры, и лишь оно было ответом на слова эльфа.
-Что ж, если ты решил стать мучеником, это твои проблемы. Но я даю тебе еще один шанс. Можешь подумать до утра. Если же наутро ты опять будешь отмалчиваться, мне придется разговорить тебя другими методами, нежели уговоры. Бурад! Одень-ка на него пока цепи, чтобы ему думалось получше.
Сдвинув брови в тяжком раздумье, Арог вернулся жилые помещения. Он зашел к рофендиле, которую уложили в постель в ее комнате, и рассказал результаты своего посещения.
Фела уже выбралась из постели и грелась в кресле у камина, протянув к огню руки.
-Думаю, мне стоит самой с ним поговорить, — задумчиво сказала она.
-А я думаю, это может быть опасно, — покачал головой Арог. — Неизвестно, кто это такой и что у него за цели. Хотя мне кажется, это обычный человек, а значит, если он не одумается, мы легко сломаем его молчание под пытками.
Теперь покачала головой рофендила.
-Странно, что он ничего не сказал, даже не назвал свое имя. И пытки, это...
-Вполне заслуженная мера для такого мерзавца. Ладно, набирайся сил, а я пойду. Нужно еще кое-что сделать.
Арог вновь съездил к храму бога Нова, и нашел его пустым. Высокие стены покинули не только гости — садлчане, но и хозяева — жрецы, решившие, видно, переждать где-нибудь, пока все не утихнет. Вернувшись обратно уже под вечер, эльф тут же уединился в библиотеке и провел ночь, просматривая один манускрипт за другим. Уже под утро, когда незавешенные окна стали светлеть, в библиотеку тихо вошла Карин.
-Дорогой, ты так и не спал. Все-таки спать нужно — посмотри, какие усталые у тебя глаза, — подавая зеркало мужу, сказала она.
Арог взглянул на свое отражение.
-Да, что есть, то есть... А самое обидное, что ничего толкового откопать так и не удалось. Кстати, у тебя глаза тоже усталые. И потом, еще ни свет ни заря, а ты уже на ногах. В чем дело, почему ты не спишь?
-У твоей подруги нынче ночью было несколько приступов, и я находилась рядом. Такое чувство, что тот, кто владеет магическим оружием, решил во что бы то ни стало сломить ее сопротивление.
-Следовало послать за мной, — обеспокоено сказал Арог. — В следующий раз, если начнется приступ, обязательно вызовите меня.
Карин устало улыбнулась.
-Думаешь, ты сумеешь помочь? Знаешь, дорогой, мне кажется, ей никто не сумеет помочь. Никто. И еще я думаю... — она замолчала.
-Что, милая? — привлекая к себе жену и заглядывая ей в глаза, спросил эльф.
-Ничего. Знаешь, мне так жаль бедную девочку. Она держится, но уже из последних сил.
-Думаешь, ему удастся сломить ее волю?
-Ему?
-В смысле, этому неизвестному магу.
-Не знаю, Арог. Возможно, он просто истощит ее силы до тех пор, пока она не умрет.
-Да, мне тоже кажется, что это наиболее вероятный вариант, — морща лоб, признался он. — Но, Карин, мы должны помешать этому. Нельзя допустить, чтобы она, находясь под крышей Саторе-канне, просто погибла бы из-за магического оружия. Погибла физически или морально.
Карин отошла к окну.
-Есть и еще одна новость, — негромко сказала она. — И она тоже относится к разряду невеселых. Посмотри в окно!
И она одним движением распахнула ставни. Арог подошел к ней, вгляделся. Библиотека находилась на верхних этажах Саторе-Канне, поэтому из окон открывался вид на весь город. И сейчас Арог, несмотря на предрассветную темноту, своим острым эльфийским зрением разглядел улицы, дома и площади, башни и крыши, кроны деревьев и... темный флаг с кроваво-красной каймой, развивающийся на шпиле городской ратуши.
-Этого еще не хватало! В городе мор?
-Чума, — тихо сказала эльфийка, и, кажется, по всей комнате разнеслось эхо этого страшного слова, которое для многих становилось неотвратимым приговором, означавшим быструю смерть. Помолчав, Карин вновь заговорила:
-Говорят, ее завезли торговцы с юга. Сам знаешь, у них там грязь и табуны крыс. К тому же два дня назад к нам прибыл караван из Мелиха, так что все думают, что виновники именно они. Горожане озлоблены и напуганы. Они разгромили бы караван-сараи, только боятся заразиться. Хотя сегодня ночью уже несколько раз поджигали склады, принадлежащие южанам, сгорела одна гостиница. Говорят, южане забаррикадировались в "Немой пастушке". Сейчас некоторые горожане собираются в толпы, чтобы идти их поджигать, а другие спешно упаковывают пожитки и сматывают из города. Считается, что от чумы можно убежать, если бежать достаточно быстро. Сейчас очень неспокойно в городе, Арог. И ты нужен, чтобы вселить уверенность и поднять дух домашним.
-Хорошо, я понял, — кивнул эльф. "Вот только кто бы сказал, случайное это совпадение или нет?" — выходя из библиотеки, подумал он.
Навестив Фелу, он подивился перемене, произошедшей с ней за одну ночь. Казалось, жизненные силы покинули ее, девушка истончилась, как свеча или, скорее, снегурочка, растаявшая уже наполовину, а в глазах появилась боль и отчаяние. С тяжелым сердцем и затаенным гневом эльф вновь спустился в подземелье, чтобы допросить пленника.
Равен сидел на кучи тряпья, положив голову на колени; рядом с ним лежала нетронутая похлебка с куском хлеба и стоял кувшин с водой. Судя по всему, эта ночь оказалась бессонной и для него. Когда вошел эльф, он поднял голову, и цепи, тянущиеся от шеи, рук и ног, зазвенели. Однако, когда Арог заговорил с ним, юноша упрямо продолжал молчать. В этот раз Арог не долго пытался сломить это молчание.
-Взять его, — устало приказал он неизменному Бураду. — Отведи его в камеру пыток и приступай. Не хочет по-хорошему — будем по-плохому.
Среди людей бытует два мнения об эльфах. Первое: все эльфы добрые мягкосердечные размазни, способные лишь на разглагольствования о поэзии, слагание стихов и сочинение музыки при медитации под луной. Они добры, мягки и великодушны. Они отличаются крайней непрактичностью. Они сильны в магии, но она направлена лишь на создание всяких причудливых бесполезных безделушек, или, в лучшем случае, на управление погодой. Второе: все эльфы жестоки и прагматичны. Они легко убивают и разбираются во всем, начиная от пахоты и заканчивая гончарным делом. Они хорошо владеют оружием и не знают пощады к врагам. Их магия способна сотворить самые действенные боевые заклятия, а созданное ими оружие является самым лучшим.
Оба эти мнения вызывают громкие дискуссии в обществе людей, и многим невдомек, что на самом деле оба они имеют право на существование. Просто любителями музыки и магии погоды являются восточные эльфы, а к создателям волшебного оружия и военной магии относятся южные эльфы.
Восточные эльфы в самом деле романтичны и имеют очень слабое представление о реалиях жизни. Но они жестоко поплатились за это и теперь живут (те племена, которые остались), отгородившись от всего мира мощной стеной магических заслонок. К ним не попасть и никак не проникнуть, можно проехать мимо всех их земель и не знать, что рядом существуют поселения и города. Путнику представиться лишь нетронутая земля: густые леса, зеленые холмы и бескрайние равнины. Переступить порог их владений ему не удастся: магия будет уводить его от эльфийских поселений.
Южные же эльфы не боятся жизни и никогда не прячутся. Вокруг их земель нет магического барьера, хоть это и не значит, что туда стоит совать нос. Ибо южные эльфы умелые и беспощадные воины, а в магии не уступают остальным своим сородичам. Они ведут жестокие войны и не гнушаются пытками, в их крепостях и замках существуют камеры, где собраны всевозможные приспособления для самых изощренных пыток. Немногие несчастные, попавшие к ним в плен, смогли вырваться потом на свободу, но ужасы, которые поведали уцелевшие, создали южным эльфам славу жестоких изуверов.
Арог принадлежал к ветви южных эльфов.
В подвале его дома была оборудована настоящая, хоть и небольшая, тюрьма, включавшая в себя обычные камеры, где могли помещаться сразу десять-пятнадцать узников, и одиночные камеры, и даже карцеры, и вполне полноценные камеры пыток.
Арог открыл дверь камеры, и тут же его обдало жаром. Большой очаг, расположенный напротив двери, полыхал. Эта камера не имела окон, поэтому обычно здесь было очень темно. Однако сейчас яркий огонь и несколько факелов хорошо освещали помещенье. Рядом с очагом возвышался столб; к нему был привязан обнаженный до пояса пленник. Его прикрутили кожаными ремнями, предварительно намоченными в воде. Ремни, вначале мокрые, высохли и впились в кожу. Голову корелонца тоже привязали к столбу и теперь с помощью палки все туже и туже перетягивали веревку. Его лицо, раскрасневшееся, пересушенное и напряженное, было неподвижно; прикусив губу, он старался удержать стон, и это было единственным признаком того, что он испытывал боль.
Эльф подошел к пленнику, взял его за подбородок. Жар полыхнул в лицо, и Арог поморщился.
-Как дела, приятель? — спросил он. — Как тебе здесь, не жарко?
Юноша молчал, никак не реагируя. Он даже не открыл глаз. Его лицо, искаженное почти до неузнаваемости, окаменело. Все его силы уходили на то, чтобы вытерпеть боль и не закричать.
-Я обещал тебе, что мы с тобой продолжим разговор. Мне хотелось бы прояснить несколько любопытных моментов... Как мне называть тебя?
Пауза, во время которой слышен только треск огня.
-Ну же, приятель, нечего ломаться. Все равно ты скажешь все, что знаешь. Рано или поздно все заговаривают. Вопрос лишь в том, когда ты сломаешься — рано или поздно. Для тебя лучше рано.
Глаза пленника по-прежнему были закрыты. Он продолжал молчать, как будто не слыша слов эльфа.
Эльф, всерьез разозленный, обернулся к своим подручным.
-Все, хватит с ним цацкаться. Нагревайте щипцы, — коротко сказал он.
-Мы уже подготовили все, господин, — поспешно вставил слуга, ворошивший огонь.
Арог подошел к огню, наугад вытащил какой-то предмет. Это оказался длинный прут с шипами на конце.
-Ну что, приятель, — подойдя к корелонцу, заговорил он. — Я даю тебе еще одну возможность продемонстрировать себя с лучшей стороны. И для начала я хочу, чтобы назвал себя.
Короткая пауза, во время которой пленник даже не шевельнулся, показывая, что слышал слова.
-Пойми, мне не так уже важно твое имя, — продолжил эльф. — Не думаю, что оно мне хоть что-нибудь скажет. Но я не люблю разговаривать с кем-либо и не знать даже, как мне к нему обращаться.
Равен молчал.
-Ты или оглох, или проглотил язык, — Арог начал сердиться и повысил голос. — Ты вообще слышишь меня?! Слышишь, что я говорю?! Ты в глаза смотри, когда с тобой разговаривают, понял?
Эльф ткнул раскаленным концом прута юношу в грудь. Тот дернулся всем телом, как будто пытаясь уйти от раскаленного железа, лицо его исказила дикая судорога. Он сжал зубы, чтобы не застонать, но все равно нечто похожее на мычание слетело с его губ.
Арог схватил его за подбородок, приподнимая лицо, и угрожающе произнес:
-Парень, не стоит со мной шутить. Я этого не люблю. Если ты не хочешь смотреть мне в глаза, я оставлю тебя без них. Ты понял?!
Эльф поднял прут, приблизив его к лицу корелонца. Инстинктивно тот попытался отдернуть голову, почувствовав жар раскаленного металла, хотя рот лишь еще плотнее сжался — он не собирался повиноваться своему палачу.
Арог медленно начал приближать прут к лицу, и в этот момент дверь в камеру отворилась и вошел запыхавшийся слуга.
-Господин, ты приказал сразу сообщить тебе, если с госпожой Фелой Мерите что-нибудь случится, — начал он.
-Ну! — разом поворачиваясь к нему, рявкнул Арог.
Корелонец вдруг широко раскрыл глаза, глядя на вошедшего.
-У госпожи Мерите новый при... приступ, — выпалил слуга.
-Тысяча чертей! — выругался Арог, бросаясь вон из камеры. Зазвенев, железный прут полетел на каменный пол.
Вернулся Арог приблизительно через час, с посеревшим от усталости и огорчения лицом и дикой, клокочущей яростью, готовой излиться на пленника. Корелонец оставался в прежнем положении, только глаза теперь были открыты и смотрели на эльфа.
-Ну как? Ты, я смотрю, обдумал мои слова и решил все-таки открыть глазки? — зло спросил эльф. — Может быть, теперь соизволишь и заговорить?..
Равен действительно открыл рот, однако вместо привычной речи у него вырвался невнятный хрип. Откашлявшись, он все же заговорил:
-Где Фела Мерите?
-Что?! — Арог от удивления потерял дар речи.
-Где Фела Мерите? Она здесь? Я хочу поговорить с ней.
-Ты... Ты, кажется, забылся или бредишь. Вопросы здесь задаю я, и условия диктую тоже я, понял?
Корелонец усмехнулся разбитым ртом.
-Тебе что-то нужно от меня, не так ли? Какая-то информация скорей всего... Иначе ты просто убил бы меня или замучил, не навязывая разговоров. Так вот, я отвечу на все твои вопросы... на ВСЕ... но сначала я хочу поговорить с Фелой Мерите. Только поговорить, ничего больше. И ты или выполнишь мою... просьбу, или я ничего больше не скажу.
Арог пристально посмотрел в лицо пленника. Зеленые глаза эльфа встретились с ярко-синими глазами человека. Взгляд эльфа был тяжелым и испытывающим, но юноша не отвел взгляда. И эльф ничего не смог увидеть в его лице.
