Прерванная поездка 2

У каждого была хорошая аптечка с современными препаратами. Естественно, без упаковок, а в жестяных баночках, как из-под леденцов. На донышке было нацарапано назначение.

Андрею было поручено носить два тонких непромокаемых брезентовых полотна, чтобы можно было защититься от всяких невзгод, будет вместо палатки. У меня с ним ещё и по топорику.

Дальше началось очень интересное кино. В боксах, куда нас привели, стояли две чёрных ״Волги״, два армейских УАЗика, один ГАЗ-66, ЗИЛ-131 и ״Волга״ военной автоинспекции. Возле всех автомобилей стояли водители и старшие машин. Я даже возгордился, что нас будут везти такой представительной автоколонной, и гадал, в какую легковушку посадят меня.

״Но тут пришёл Ржевский и всё опошлил״, нас всех отвели к невзрачному УАЗику с мятым передним крылом. Все расселись по машинам и только тогда открылись ворота боксов. Завелись одновременно двигатели и автомобили медленно выехали на площадку. На улице уже стемнело, но фонари на территории почему-то горели не везде, а только перед входами в казармы и другие здания. И поехали мы не через главные ворота, а те, которые предназначены для пожарного выезда и не открываются годами.

Попетляв по улицам, заехали во двор какого-то медицинского учреждения. Там на площадке стоял санитарный вертолёт. Нас быстро пересадили в него. Внутри он явно был военный, судя по пулемёту, закреплённому на штатный вертлюг, у которого сидели два бойца. Только мы пристегнулись, вертолёт взлетел. Вопросов подполковнику мы не задавали. И так было понятно, что нас хотят обезопасить от неприятных сюрпризов. Подполковник надел гарнитуру и с кем-то переговаривался, но на его лице не отображалось никаких эмоций. Бойцы ни на секунду не отрывались от оружия, были готовы в любой момент сдвинуть дверь и открыть огонь.

Летели мы не по прямой, а по дуге, взяв сначала на север, а потом вдоль железной дороги, о которой можно было догадаться по мощному лучу прожектора, освещавшего путь.

Минут за пятнадцать до подлёта, двери открыли, и в проём выдвинулся ствол пулемёта и первый номер передёрнул затвор. Похоже, что нашей миссии уделяет внимание не только Ахромеев. На место прилетели незадолго до полуночи. На площадке место было всего одно, и оно было занято таким же санитарным вертолётом, как и тот, на котором мы прилетели. При нашем приближении, он взлетел и стал кружить в стороне. Но ничего страшного так и не произошло, сели мягко и нас сразу сопроводили в бункер. Но я успел заметить, как за месяц всё изменилось.

Территория стала больше раза в два. Высокий и капитальный забор, две вышки с часовыми, палатки и домики, несколько автомобилей, та же вертолётная площадка. И довольно-таки больше народу видно, даже не смотря на ночное время. Сам бункер был накрыт большой армейской палаткой, а под ней из блоков выложены стены и перекрыт бетонными панелями. Дверь как в бомбоубежище, но с бойницей. Охрана перед ней и за ней.

Внутри же, изменения были гораздо больше. В верхней части всё было приведено в божеский вид и стояло какое-то оборудование. Люк вниз имел очень серьёзный вид и походил на те, которые стоят на подводных лодках.

Подполковник попросил подождать пару минут здесь и оставил нас в компании с Сергеем, коллегой Леонида. Тот с нескрываемым интересом смотрел на нас и на своего товарища. Разговорившись, тот поведал, что всё готово к нашей отправке. За сегодня было три успешных заброски собак с камерами. Удалось приблизительно определиться с разницей по времени. В точке заброса, местное время отстаёт от московского, часов на девять. Время года приблизительно конец августа, начало сентября. Географически юго-западнее или западнее Москвы. Если сопоставить с обстановкой на фронтах того периода, то это Брянская, Калужская или Смоленская области.

Ни немецких, ни наших войск не наблюдается. Подбитый танк исчез, наверно утащили в ремонт. Правда, камера каждый раз оказывается в новом месте, но разброс не больше километра. Однажды попали в ночь. Никаких огней не наблюдали, да и снять ничего толком не получилось, экспозиция была выставлена для солнечного дня.

— Вам будут выданы каждому по двое часов. Марки ״ЗиМ״. На первых установлено московское время. На вторых вы установите текущее время того времени, простите за тавтологию. Установку будем включать каждые шесть часов, начиная с ноля часов, через сутки после вашей отправки, — довёл до нас новый знакомец.

Вернулся подполковник. По лицу было видно, что произошло что-то не хорошее. Сергей быстро отправился вниз, а Сивоконь обвёл всех взглядом и медленно, почти по слогам, произнёс:

— Ребята, прошу вас выполнить задание, каким бы трудным оно не оказалось.... Физики будут добиваться, чтобы отправить и группу спецназа, но за результат полной уверенности нет.... Не надо геройствовать, хотя я прекрасно понимаю чувства любого советского человека при виде фашистских захватчиков.... Даже если вы выиграете какой-то бой, но не справитесь с основной задачей, то все усилия, наши и ваши, пойдут насмарку. Последнее. Чтобы состоялась заброска, погибло две группы, которых приняли за вас. Не хочу, чтобы их смерти оказались напрасными.

Значит, были опасения, что коллеги Председателя КГБ хотят помешать поискам. Или это неизвестная третья сила в курсе всего эксперимента? Тогда не исключена вероятность захвата установки или её уничтожения. Неуютно нам придётся от мыслей, что возвращение может и не состояться. Поэтому, нужно их засунуть куда глубже, иначе толку не будет, если всё время будем думать об отступлении.

Тут снизу крикнули, что объявлена пятиминутная готовность. И у меня от сердца отлегло, что скоро перейдём черту, за которой останутся интриги этого времени и наступит пора конкретных и решительных действий, где враг не скрывается под личиной, а имеет вполне конкретные отличия. Правда, и среди своих уже появляются предатели и изменники.

Первым уходит на ту сторону Леонид, через пятнадцать минут Андрей. Спускаемся по очереди. Надеваем на руки часы. Инженер привычно занимает место в центре площадки и выглядит совершенно спокойным, только не знает, куда деть руки. То возьмётся правой за ремень автомата, висящего на плече, то вытянет их по швам.

— Леонид Аркадьевич, мы же определились, что в руках должен быть пистолет, — напомнил подполковник.

Инженер уверенно вытащил ТТ из кобуры и молча кивнул.

— Пошла последняя минута! — Объявил руководитель научной группы, не сводя глаз с монитора.

Все словно затаили дыхание. За пять секунд раздались сигналы, наподобие тех, что по радио каждый час предают точное время. Загудел генератор, создавая нужную мощность поля, и Леонид исчез. Все продолжали смотреть на то место, где он только что стоял и молчали. Никаких тебе аплодисментов или криков ״Ура!״. Я посмотрел на Андрея. Тот с нескрываемым любопытством наблюдал за всем этим, что было понятно, он не жалеет о своём решении. А я, в свою очередь, доволен тем, что не ошибся в нём.

Когда и он отправился на ту сторону, я с любопытством стал на нужное место. Интересно было прислушаться кс себе и сравнить ощущения, когда знаешь, что именно произойдёт. Хотя у меня и было два переноса, но они происходили неожиданно и в трагические моменты. А здесь даже интересно будет перемещаться в полном сознании. Буду глядеть во все глаза, может, что-нибудь увижу в момент переноса.

Третий раз прозвучали слова руководителя, с которым нас так и не познакомили, как и со всей научной группой. С первым звуковым сигналом я напрягся, до боли сжав рукоятку пистолета....

—

* * *

*! — Вырвалось у меня, когда я со всего маху свалился в какой-то колючий куст.

— С прибытием! — Прозвучало в правом ухе в два голоса.

Сорок восьмая глава.

Лейтенант не стал дожидаться, когда ополченец вылезет из окопа, бросился вперёд, увлекая за собой редкую цепь бойцов. Они бежали, тяжело дыша, вжав головы в плечи, изредка стреляя из винтовок. Ни криков ״Ура!״, ни других призывов. Бежали молча, стиснув зубы и понимая свою обречённость. За три дня боёв на этом рубеже, их осталось едва четверть. Боеприпасы были на исходе, все противотанковые орудия разбиты, а немцы давят и давят.

Когда наши, изрядно поредевшие бойцы, добежали до окопов противника, и дело даже дошло до штыков, как на их тыловые позиции с фланга вышли фашистские танки. Обозники, штаб батальона вступил с ними в бой, гранатами подбил один танк и бутылками с горючей жидкостью поджёг второй. Но пулемётчики на подоспевших мотоциклах, кинжальным огнём перебили почти всех отчаянных защитников. Лишь немногие попали в плен, да и то, половина была ранена или контужена.

Нашим бойцам, вступившим в рукопашную схватку с немцами, не оставалось ничего другого, как можно дороже продать свою жизнь. Только единицы подняли руки.

Всё это видел генерал, когда осмелился немного высунуть голову из окопа. Времени на раздумья не было. Бросив взгляд в одну и другую сторону, он приподнял убитого бойца. Тело ещё не задеревенело, поэтому ему удалось снять его гимнастёрку без особых усилий. А вот со штанами вышла непредвиденная заминка. Чтобы их снять, нужно было разуть солдата, а это оказалось не так-то просто. Почти до колена, штанины были заправлены в обмотки, а на ногах ботинки. Забирать также кальсоны и рубашку он побрезговал, похоже, бойцам бельё не меняли как минимум, последние полмесяца.

В кармане обнаружил солдатскую книжку, на имя Гаврилюка Петра Захаровича, двадцатого года рождения. Пришлось её спрятать, так как, разница в годах была слишком большая. Быстро снял свой костюм и рубашку с галстуком. Переоделся, хотя и было неприятно надевать на себя одежду с убитого, и долго провозился с обувкой. Благо, размер был слегка великоват. Теперь нужно было подумать об оружии. Взял винтовку и передёрнул затвор. Оттуда выпал всего один патрон. В подсумках, карманах и сидоре было пусто, на дне окопа валялись только стреляные гильзы. ״Брать винтовку с одним патроном в надежде со временем разжиться ими? А если нарвусь на немцев? Увидев меня с оружием — сразу выстрелят. Нет, с одним патроном не навоюешь, а потом повезёт, и найду что-нибудь подходящее. И угораздило же меня попасть на войну! Интересно, какой сейчас год? Сорок первый или сорок второй? ״

Но времени, чтобы обдумать этот вопрос, ему не дали немцы. На их позициях стихла стрельба, и оттуда появились шеренги солдат, которые под прикрытием брони, двинулись на позиции советских войск, откуда не раздавалось ни одного выстрела.

Калугин, пригибаясь, побежал на правый фланг, где не могло быть немцев, так, как там была низина, и между деревьев проглядывала вода. Вспомнил про свою одежду и быстро вернулся. Закапывать было нечем, пришлось слегка присыпать глиной, имевшейся под ногами, опасался высовываться из окопа, чтобы нагрести из бруствера.

Окоп становился всё мельче, и ему пришлось согнуться ещё ниже, а потом вообще ползти, благо до ближайших зарослей было метров пять. Сзади вспыхнула короткая перестрелка, но после взрыва гранаты больше не возобновилась. Генерал ещё энергичней заработал локтями и едва не оказался в воде. После секундного замешательства, развернулся, подобрал подходящую палку, проверил глубину. Оказалось довольно мелко, меньше полуметра, можно идти во весь рост, но тогда его могут заметить немцы. Оглянувшись, Калугин понял, что незаметное понижение рельефа, скрыло его от противника. Поэтому, можно пробраться до густых зарослей и не ползком в холодной, как он убедился, воде. Но до них было метров сто почти открытого пространства, с редкими кустиками и деревьями.

Прощупывая дно палкой, он устремился вперёд, чтобы засветло уйти как можно дальше от поля боя. Кое-где глубина была по пояс и даже по грудь, вероятно, это воронки от снарядов или авиабомб, так, как диаметр таких резких понижений был не больше пяти метров.

Добравшись до кустов, он увидел, что обмотки размотались и волочатся. Выдернув их с ботинок, и хотел было вообще выбросить, но потом передумал и намотал на палку, отогнав от себя мелькнувшую было мысль, использовать их вместо белого флага. Пора двигаться дальше. Машинально оглянувшись назад, он увидел троих немцев, стоявших на берегу и глядевших на болото. Один из них, казалось, показывал прямо на него. Калугин так и замер. Он понял, что фашист показывает на след от разошедшейся ряски, оставшийся после его прохода. Догадываясь, что будет дальше, генерал глубоко вздохнул, погрузился в холодную воду с головой, и, хватаясь за растения у дна, чтобы не всплывать, быстро переместился метров на десять в сторону, где рос камыш и были кочки с осокой.

Калугин с опозданием вспомнил, что его Ролекс не водопроницаем, придётся покупать новый. Но тут же удивился тому, какая абсурдная мысль сидит в его голове, когда он сам в болотной воде прячется от немцев. После того, как набрав в лёгкие воздуха, снова ушёл под воду, послышались выстрелы. Он с удвоенной скоростью продвинулся ещё дальше. Голова готова была взорваться от недостатка воздуха, но он, собрав последние силы, продвинулся ещё на пару метров.

Ему повезло, что немцы стреляли наудачу и из карабинов, пули из автоматных очередей веером могли бы его зацепить. Погрузившись в воду по самый подбородок, он следил за тем, как фашисты, немного постояв и сделав ещё несколько выстрелов, развернулись и ушли. Звуки боя отодвигались всё дальше и дальше, понемногу стихая. Трясясь от холода, он выждал ещё минут десять и пошёл дальше, надеясь выйти на сухое место и обсушиться. Хотя, как это ему удастся сделать без огня, он ещё не придумал.

Болото оказалось совсем небольшим, и не глубоким. Скорее всего, это даже и не болото было, а непроточная старица реки, которая открылась взору Калугина за полосой деревьев, росших на песчаном пригорке. Речка была так себе, обычная. В том месте, ширина метров восемь-десять, течение не быстрое. На обоих берегах, заросли кустарников и деревьев подходили к самой воде. Обзор в обе стороны был небольшой, но никакого моста не наблюдалось. Придётся форсировать вплавь, только потом можно расслабиться и проанализировать случившееся.

Переправа никаких трудностей не составила. Заросли на том берегу были сплошными, еле удалось найти подходящую полянку для привала. Очень хотелось обсушиться и обогреться, благо хвороста здесь было немало. Но спичек или зажигалки не имелось. Хорошо, что погода стояла солнечная. Калугин разделся догола и, выжав одежду, развесил её на солнечной стороне. Сам же уселся на поваленное дерево, стал размышлять.

״Итак, что мы имеем с гуся? Да, а где здесь проходит линия фронта? Может, по этой речке? Тогда, на чьей стороне я? Угораздило же меня так далеко забраться! Какая разница, насколько бы лет я тогда убежал, на год или на десять лет? Так нет же, праздновал труса и приказал включить максимальную мощность. И теперь я в самой, что ни на есть ж

* * *

! Или даже глубже, хотя, куда уж .... И никто мне на выручку не придёт, как я понял, установка уничтожена. Следовательно, надо свыкнуться со случившимся и воспользоваться своим уникальным положением со всей пользой.