— Если бы не было уверенности, что ты искренна сейчас, то решил бы, что это продуманная манипуляция, — сказал учитель, но глянул чуть мягче.
— Все дети подсознательно умелые манипуляторы своих родителей. Они находят слабости и играют на них в нужный им момент. Такими создали нас боги.
— Чем больше тебя узнаю, тем сильнее убеждаюсь, что если ты войдёшь в полную силу, то сможешь покорить всех и перевернёшь мироздание с ног на голову. Придётся привлечь к обучению Аиреля и Аморана, что само по себе небывалый случай. Маги слишком ревниво относятся к процессу обучения.
— Что ж, буду только рада новым наставникам. Учитель, пришло время обсудить дальнейшие планы. Понимаю, что осуществлять их предстоит самой, но ты мог бы научить, объяснить, — мне хотелось направить рассуждения Хегельга в нужное русло. Я развалилась у его ног, откинувшись на пушистый ковёр.
— Завтра ночью мы отправимся к единорогам, — начал маг.
— А почему не сегодня?
— Потому что сегодня ночью ты идёшь знакомиться с потенциальными женихами, — не смог удержаться от подколки Хегельг. Я скривилась и фыркнула. Ну, привязались, теперь не отвертишься!
— Паулина, ты сама понимаешь, что лучше пойти и не нарываться на конфликт, потому что даже вдвоём с Аирелем, мы не сможем защитить тебя. Да и не имеем на это права, ведь пока у тебя нет мужа. Так что собери волю в кулак, вспомни свои уловки и попробуй пройти по краю. Магов нужно убедить подождать с решительными действиями. Ты у нас специалист по экстриму, с некоторых пор.
— Учитель хороший попался, — закинув руки за голову, сообщила я. Хегельг расхохотался и нагнулся ко мне.
— Значит сегодня к магам, а завтра, если останешься жива и в своём уме, то к единорогам. А вот дальше будем привлекать Аиреля. Он знает, где найти одну из самых редких трав, савию. В этом я не помощник. Некроманту веры нет, но к остальным магам доверия ещё меньше. Даже с учётом того, что тебе удастся пройти через это безумие, остаётся неразрешимой главная проблема.
— Сражение с Гнеком, — вставила я, приподнимаясь на локтях.
Мы смотрели с Хегельгом друг другу в глаза, настроились на одну волну. Мысли неслись об одном и том же.
— Да, Паулина. И тебе предстоит драться не с ослабленным вампиром, а с сильным и многократно опытнейшим магом, пусть он и утратил привычное мышление и облик. У каждого мага защитные и атакующие заклятия, магические навыки отработаны до подсознательного рефлекса. Они всегда наготове, заклятия постоянно висят в сознании, и в нужный момент остаётся лишь нажать на спусковой крючок, дать импульс. Тебе придётся за многое простить меня, дочь, — проговорил Хегельг.
Он вставал с кресла и навис надо мной. Мы не разрывали зрительного контакта, и я внимала каждому слову. Хегельг просил прощения за будущие испытания и страдания.
— Почему ты просишь заранее?
— Потому что я не раз брошу тебя на грань возможного, не раз причиню боль. Но всё это для того, чтобы ты имела шанс выдержать, выстоять. Ненавидь меня или люби, но только выживи, родная.
— А с чего бы начал сражение ты, отец? — проговорила я и сжалась, потому что уже поняла по серым холодным глазам, что сейчас случится.
Меня выбросило в созданный Хегельгом карман реальности, где нет ничего, кроме темноты и пустоты. Перемещение произошло так быстро, что я не успела нащупать нить, что вернёт обратно. А потом пришла боль и не только физическая. Сознание разрывалось на куски. Не спасали мощные щиты или призывы силы. Я просто не могла их толком почувствовать, потому что всё, что есть у меня сейчас — оглушающая, невыносимая боль. Глаза закатились, пена выступила на губах, я билась в конвульсиях, держась за голову, и кричала. Из носа, ушей и даже глаз потекла едкая слизь. Сознание в агонии разлеталось ошмётками, затухало. Миг и останется пустая оболочка, ещё дышащая, ещё живая, но пустая, бездушная. Теперь я точно знала и даже почувствовала на себе, как умерла моя предшественница в этом теле. Нет!!! Не хочу уходить! Самое страшное, я понятия не имела, что сила способна так терзать. Никаких чужеродных потоков энергий не ощущалось, но меня неумолимо выковыривали из этого тела. Вдруг боль немного отступила, не ушла совсем, но она больше не оглушала. Я лежала навзничь и судорожно хватала ртом воздух. Глаза невидяще смотрели в темноту.
— Считай, что ты убита, если бы это был настоящий бой, — раздалось в голове. — Я ослаблю напор, но ты должна увидеть, разобраться, что именно терзает тебя. И если сможешь сделать это до повторения атаки, возможно в этот раз будет не так больно.
Я вытёрла лицо дрожащими ладонями и постаралась увидеть тонкий мир. То, что атака будет очень скоро, нет никаких сомнений. Значит нужно спешить и шевелить оставшимися от встряски мозгами. Голова кружилась, но я взяла себя в руки и глубоко вздохнула. Тонкий мир, как обычно встретил разнообразными нитями силовых потоков. Мне уже немного известно, насколько разными и неожиданными свойствами обладают они. К тому же их несколько разновидностей: стихийные нити, пространственные, временные. Но ещё больше текло абсолютно неизвестных переплетений. Я прислушивалась, как слепая шаря вокруг, но не находила ни одной протянутой ко мне. И если бы не ноющая боль в голове, то решила бы что Хегельг обманывает.
Напор чужеродного вмешательства опять нарастал. И снова провал в почти беспамятное состояние: когда превращаешься в судорожный комок, когда даже кричать нет сил, когда терзается сама суть в глубине души. На пике атаки, я смогла преодолеть себя и посмотреть в тонкий мир. Его границы расплывались, но приоткрывали новый, более глубинный уровень и именно оттуда ко мне тянулись тонкие щупальца. В физическом мире для них не существовало препятствий, их цель и добыча — сознание и душа, а через них и тело. Из последних сил я отсекла их и мгновенно вывалилась в реальный мир. Тело упало на ковёр под ноги Хегельга, и волосы рассыпались дрожащим веером. Отец тут же подхватил меня на руки и крепко прижал к себе.
— Ненавижу тебя, — шептала я, уткнувшись в мягкую ткань рубашки отца.
— Ненавидь, злись, кричи, только учись, только выживи.
Глава 11
— Пойду, — размышляла я вслух, — попью с магами чайку. Может, картошкой печёной угостят. Они ж второй день в лесу торчат без всяких удобств и комфорта. Одичали поди!
Слева хмыкнул Хегельг и потёр залеченную челюсть. Аморан опять с ним подрался, а всё из-за того, что не хотел отпускать меня к группе женихающихся магов. Хегельг пригрозил усыпить его, чтоб под ногами не мешался. Вот тут и началось. Но в этот раз побоище произвело на женскую публику меньшее впечатление. Я посмотрела на безобразие, развернулась и ушла. Эти двое, конечно, ненавидят друг друга, но всерьёз калечить не будут. Так пусть пар выпустят, раз без драки никуда мужчинам не деться. Это у них в крови, что ли?
Вражда началась за сотню лет до моего появления и глупо надеяться, что так быстро закончится. У каждого свой резон и со своей колокольни видней, кто прав, а кто виноват. И тут ещё я добавила огня. Аморан переживал за любимую женщину, идущую, по его мнению, практически на заклание орде сексуально озабоченных магов. Хегельг видел опасность в ином. Мужчины упёрлись, как быки рогами и ничего слушать не желали. А мне что делать? Я пыталась уговаривать каждого по отдельности и всех вместе, а потом плюнула и ушла. Сами разберутся, не маленькие. Всего через пять минут послышался шорох крыльев и учитель приземлился на заросшую тропинку, преграждая путь. Быстро у них всё прояснилось, как только я ступила за порог. Возьму на заметку.
— Как он там? — оглянулась я.
— Все беды от женщин! — заявил холодный маг, но, видя моё скептическое выражение лица, спокойнее добавил. — Остался ждать. Взял обещание присматривать за тобой в оба глаза. Как будто без напоминаний я не стану этого делать.
— Аморан волнуется. Можно подумать, что на его месте ты бы вёл себя иначе.
— Нет, я бы вёл себя ещё хуже! — ответил маг, шаря глазами по сторонам.
— Вот-вот. Угомонись и смирись с тем фактом, что этот человек в моей жизни есть и дай бог будет.
— И всё же, Паулина, ты совершаешь ошибку.
— Хватит! — эти рассуждения пора обрывать на корню. — Довольно об этом! Аморан мой и точка.
— Тьфу! — в сердцах плюнул маг и отвернулся.
Вот и чудесно. Я посмотрела на тяжёлое потемневшее небо, заплывшее дождевыми облаками. Ночь не радовала приятной атмосферой: ни луны, ни звёзд, только хмурые противные тучи. Из-за этого и стемнело раньше. Хоть ветра нет и на том спасибо. Глянув на неопрятный парк и едва заметную среди зарослей дорожку, я в который раз пообещала себе, что когда будет свободное время, надо обязательно заняться расчисткой. Эх, только настанет ли этот радостный момент? Хозяйка из меня, мягко скажем, никудышная.
Зато у Аморана золотые руки, и не только оружие держать. Из коридоров исчезла разжиревшая паутина и пухлые слои пыли. Битые стёкла и хлам перекочевали на улицу, теперь они уложены в аккуратную кучу. Появились факела, необходимая утварь, еда, в конце концов. Усадьба постепенно наполнялась жизнью. Конечно, Аморан не вязал крючком, крестиком не вышивал и уж точно не походил на домохозяйку. Но дом любил его, это чувствуется.
Милого гнетёт не запустение в усадьбе, а невозможность оградить от проблем свою женщину. Я отлично понимала, отчего он так бесился сегодня, уговаривая не ходить к магам или пойти вместе. Маги не считают человека достойным соперником, а зря. Хегельгу такое заблуждение дорого обошлось. Если разобраться, я во многом не права. Неуёмное стремление оградить Аморана от малейшей опасности и подсознательное неверие в его силы оскорбляет мужское эго. А ведь он сильный и опытный воин, прошедший тяжёлые сражения. Генерал вёл за собой тысячи солдат, брал ответственность за жизни и судьбы. Аморан видел смерть слишком часто и близко, заглядывая в её пустые глазницы чаще многих людей и магов. Это не волшебной палочкой махать и заклинания читать. Даже оставаясь один на один с горем, он сумел сделать то, чего не ждали от человека. Как же Аморану больно, ведь самый близкий человек не доверяет его опыту и мудрости. Решено! Вернусь от магов и извинюсь. Но как побороть буйное помешательство от одной только мысли, что Аморану угрожает опасность? Я буквально зверею, глаза застилает пелена ярости, если на горизонте возникает малейшая угроза для него, даже вымышленная... Странный сегодня день, тянет на философские рассуждения и нещадную самокритику. От таких мыслей настроение испортилось окончательно.
— Погода совершенно неподходящая для пикника. Сыро и неуютно. А вдруг дождь? Надо бы зонтик сделать или навес, — бухтела я, резво шагая к предполагаемой стоянке магов.
— Не сахарная — не растаешь. Лето на дворе. Если замёрзла, то оденься получше, а то смотреть страшно на твой так называемый " туристический комплект". К тому же дождя не будет.
— Ты часом не шаман по совместительству? Сам же рассказывал, что погодная магия одна из самых сложных и неустойчивых, — проигнорировала я возмутительные намёки. Что плохого в шортах и майке?
— Ну и словечки находишь! На "шамана" могу и обидеться.
— Я ж любя.
— Чем брюзжать, лучше подумай, почему еду не получается творить. Бьюсь с тобой второй день и без толку!
— А что тут думать? Не люблю готовить, и никогда не любила. Поэтому магия не стабильна, одна отрава получается. В семье только я такая уродилась. Зато мамина еда всегда была самой вкусной. Эх, мамулечка, как она там? Временами становится так тоскливо. Хочется посмотреть на родителей хоть одним глазком. Хегельг, я увижу родных когда-нибудь?
— Если выживешь.
— Если выживу, — разговор потух сам собой.
В мыслях над горемычной жизнью, я не заметила, как основная часть парка осталась позади. Петляющую дорожку слабо освещал магический светлячок, весело скачущий над головой. Простейшая магия творилась на уровне рефлексов. Зажечь светляка или огонь, открыть-закрыть дверь, передвинуть предметы теперь получалось без напряжения, даже задумываться не надо. Как быстро магия входила в мою жизнь. То ли ещё будет.
Под ногами хрустели сухие веточки, шелестели прошлогодние листья. Хегельг оглядывался, что-то высматривая в зарослях. Из ночной мглы показалась высокая фигура, и я вздрогнула от неожиданности, а учитель выругался на непонятном языке.
— Тьфу, Аирель, хватит подкрадываться! — мой возмущенный возглас потревожил пичуг в кустах, и они шумно вспорхнули с облюбованной ночёвки.
— Неужели не почувствовала? Я же не скрывался от тебя, — некромант расцвёл в улыбке, довольный произведённым эффектом.
— Я серьезно размышляла над жизнью и вообще.
— Ну, если вообще, тогда понятно, — мне по-мальчишески подмигнули.
В поздних сумерках улыбающийся Аирель выглядел лет на восемнадцать, беззаботный, с жизнерадостным блеском в глазах. Уголки моих губ непроизвольно потянулись вверх. Периодически возникали сомнения, а действительно ли маг настолько древний, как говорят? Хладнокровный некромант, создающий подобия жизни, где царствуют смерть и тлен. Он поднимает трупы, заклинает низших духов. Аирель опасный хищник, лишь сейчас его когти спрятаны в мягкие лапы.
Но вместе с тем он нежный друг, который не обманет и не предаст в момент слабости, а ещё серьёзный и нескладный подросток Илька, беззаветно любивший сестру. Я обещала судить по собственному опыту и собиралась следовать решению. Вопросы множились с каждой встречей. Не вяжется образ ужасного некроманта с тем Аирелем, которого я успела узнать. Зачем он избрал этот путь во мраке? Отчего предпочитает мёртвых живым? И мне не терпится разгадать новые загадки. Ну вот, опять ударилась в размышления. Прям, беда!
Щиты частично развеялись, и я потянулась к источнику некроманта в приветствии. Аирель удивился и приоткрылся в ответ. Потоки соприкоснулись, вспыхнули от радости узнавания. Настроение стремительно улучшалось, и магия во мне полностью разделяла эти ощущения. Она нехотя улеглась в глубине, когда я позвала её обратно, но чувство приязни и легкой эйфории осталось. Мы с Аирелем шагнули друг к другу, совершенно по-дурацки улыбаясь.
— Привет, — мы синхронно и беззвучно произнесли одними губами.
— Паулина, ты что творишь? Не вздумай проделать такое при посторонних магах. Хотя и некроманту нельзя доверять, — возмущался Хегельг, резко разворачивая меня.
— Не переживай учитель. Я никому до конца не доверяю, даже себе, — бойкий ответ, кажется, понравился холодному магу, а Аирель вообще расхохотался.
— Ты разноцветное чудо, девочка! — раздалось сквозь смех.
— Слушай, Аирель, а на посиделках шашлыком угощать будут? И вообще, какая культурная программа намечается? Пляски у костра, песни под гитару, травля баек и пиво рекой? Что ещё мужики делают на природе, когда собираются больше двух? — на мои вопросы лицо некроманта удивлённо вытянулось, и он перевёл взгляд на Хегельга. Тот пожал плечами, мол, что с дитя возьмёшь.
— Холодный, ты Паулину не кормишь?
— Кормлю, и Аморан кормит, а она всё равно голодная. Молодой растущий организм, — оправдывался учитель.
