Шелест алой травы

Также меня заинтересовали слова о этой Цунаде. Сенджу — родственники Узумаки, у них должна быть такая же сильная чакра. Если она жива, стоит с ней встретиться. Нет, я не считаю, что получится напроситься в обучение — пусть у меня с лихвой хватало денег оплатить любые уроки. Но даже пара дзюцу, подсмотренные с помощью Ока Разума, могут завести меня дальше, чем даже годы самостоятельного обучения.

— Ну что же. Одна маленькая купюра выпала из этой пачки и превратилась в золотую лавину, которая вас раздавит.

— Я понимаю, что обречён! Но видишь, мы были правы. Единственной нашей ошибкой было позволить тебе покинуть деревню.

Это было логично. Логично той самой холодной и жёсткой логикой, которая позволяет вдумчиво взвесить все "за" и "против", выбрать оптимальный вариант и поступать, не оглядываясь на эмоции. Той самой, которую я бы поняла несколько месяцев назад. Но теперь повидала нечто совершенно иное — ярко-оранжевое сияние, напрочь отметающее всю эту кровавую математику. Он не взвешивал и не измерял — он действовал. Он помогал не ради выгоды — а просто потому что мог, ведь это было в его силах! Он не раздумывал, раздумья — не самая сильная его сторона, он шёл вперёд! Он не мог видеть, как кому-то плохо, пусть даже ему самому порой приходилось несладко. Интересно, как он там?

— Знаешь, забавно. Вы так долго жили войной, что не видели никаких вариантов, кроме безжалостной целесообразности. Но пусть это неплохо на первое время, но в долгосрочной перспективе ущерб перевешивает любую выгоду. Но есть и другие решения. Они не приносят немедленной видимой пользы, они порою кажутся глупыми и расточительным, но в конечном итоге приносят лишь благо всем сторонам. Но тебе этого не понять, да и пришла я сюда не для этого.

— Что же, я готов. Делай своё дело, Узумаки!

— Знаешь, кое-что в твоих словах мне показалось интересным. Расскажи мне напоследок про эту Цунаде.

— Она — шиноби Конохагакуре, одна из Денсецу но Саннин, прославилась на весь мир во время Второй Мировой Войны вместе со своими напарниками — Джирайей и Орочимару...

Серьёзно? Тот любитель змей со скользкой холодной чакрой — это великий шиноби Конохи? И эта Цунаде такая же сильная? Потрясающе!

Я слушала рассказ о легендарном медике, который по каким-то причинам ушёл из Конохи и стал проигрывать колоссальные суммы не только по всей Стране Огня, но и в остальных странах, и понимала, что у неё действительно великий дар и весьма дорогостоящие услуги — деньги для проигрыша нужно как-то заработать. А также огромная сила — иначе её бы давно достали кредиторы.

Первый знал совсем немного — только общие слухи, что ходили то тут, то там. Всё что я выяснила — она блондинка с грудью не менее выдающейся, чем её медицинские навыки. Ну конечно же, какая ещё информация могла бы задержаться в мужском мозгу? Правда, размер её груди имел значение лишь в далёком прошлом — сейчас ей должно быть не менее пятидесяти, если, конечно, на Вторую Мировую она попала не младенцем.

Дослушав короткий рассказ Первого, я просто положила руку на его сердце и коротким рывком своего дзюцу забрала у этой мрази всю оставшуюся чакру, с удовлетворением отметив, что потерь, благодаря прекрасному контролю, почти не было.

— Знаешь, есть какая-то ирония в том, что я не только выгляжу как он, но и создана из его чакры! — было первыми же словами возникшей передо мною Буншин-чан, когда я положила её руку на плечо и стала осторожно поглощать ненужную ей чакру.

— Ты тут уберёшь, или мне помочь?

— Иди, Карин-чан, у меня хватит чакры, чтобы спрятать труп.

— Ты продержишься до утра?

— Не беспокойся, сестрёнка! Всё, что мне нужно делать — это крепко спать.

— Но всё же, давай я заберу эту мразь.

Мы тепло попрощались, и я ушла, вновь погрузилась под землю, уволакивая за собой всё ещё тёплое тело Первого. У меня было много дел. Шесть дел, очень важных и слишком уж живых.

Глава 20

Следующие пятеро мне были нужны живыми и в сознании лишь для того, чтобы подтвердить личность Седьмого. Пусть я была уверена, что Первый не лгал, но исключать возможность того, что меня изощрённо провели с помощью какого-то дзюцу, гендзюцу или же просто опыта, на годы и годы превосходящего мой, я не имела права.

В отличие от Ублюдка и прочих ему подобных тварей, которые, похоже, наслаждались своей властью над беспомощными женщинами, мои жертвы были просто холодными равнодушными мразями, обрекающими людей на смерть не из-за ненависти, обиды или необходимости — им так просто было удобнее. Поэтому я тоже решила действовать из соображений целесообразности — найти, допросить и уничтожить, убить, как опасных животных.

Второй был полноватым пожилым мужчиной с маленькой аккуратной бородкой. Пусть я и пыталась абстрагироваться, но эта бородка мне казалась отвратительной — как и всё остальное в этих моих личных неприятелях. Он жил не один — в доме слабо сияла чакра женщины. Против неё я точно ничего не имела, а значит действовать следовало быстро и тихо.

Мой путь лежал на крышу — я выбрала проникновение через чердак. Тщательный осмотр показал, что доски потолка подогнаны очень плотно, но при ближайшем осмотре обнаружилась маленькая, почти незаметная щёлочка. И в неё скользнула выросшая из моего пальца струна нин-проволоки. Ощущение чакры прекрасно заменяло зрение, поэтому перекрытый обзор преградой не стал. Проволока скользнула через комнату и дотронулась до высунувшейся из-под одеяла женской руки, нацеливаясь на ярко светящиеся маленькие точки тенкецу, чтобы послать короткий и почти незаметный заряд парализующей чакры. В голову пришла запоздалая мысль: "А что, если бы женщина не была куноичи? Ведь тогда я не смогла бы увидеть тенкецу!". Какая только ерунда не лезет в голову в ответственный момент! Тогда бы я, конечно же, действовала более грязно.

Для верности пришлось выждать ещё пару минут, проверить, проснулся ли Второй, заметил ли моё вторжение? Но нет, всё было тихо. Интересно, почему мне всё так легко удаётся? Шиноби Кусы слишком беспечны, или же я настолько хороша? Нет, я старательно скрывала чакру, действовала сверхосторожно, выбирала время и место. Но всё-таки слишком просто! А если чему меня жизнь и научила, так это тому, что в ней ничего простого не бывает, и следует ждать крупных неприятностей.

Осознав, что из-за глупых страхов тяну время, я усмехнулась. Будем считать, что Помидорка-чан просто ослепительно великолепна! Ну а неприятности... Это дзюцу я выучу, когда получу свиток.

С ювелирной точностью я преобразовала чакру и с помощью дотондзюцу проникла сквозь потолок. Не дав себе упасть вниз, коснулась ладонями гладкой деревянной поверхности, подтянулась и встала на потолок ногами. Ну а дальше в воздух взметнулись мои золотые цепи, поглощая чакру и предотвращая любую возможность двигаться. Меня бы не очень расстроило, умри Второй Подонок от остановки сердца, поэтому с ним я не была настолько аккуратна, как с его женой.

Для быстрого допроса мне понадобилось всего десять минут. Помимо невыносимой боли у меня был ещё один фактор давления — всё ещё лежащая на кровати женщина. Он рассказал всё, подтвердив уже известные мне данные. Смерть Второго была быстра и милосердна. Труп я затянула под землю, а Буншин-чан заняла место покойника.

Быстро и чисто! Как и ожидалось от Карин Узумаки!

* * *

Визиты к Третьему, Четвёртому и Пятому прошли непримечательно и совершенно одинаково. Менялось место, менялись лица и фигуры, менялся отсвет чакры. Но скорость, стремительность и порядок действий оставались неизменными. Я проникала в дом, ставила барьер, а затем мои Цепи Души превращали очень сильных, очень гордых и очень беспечных шиноби в скрипящие зубами от боли и отчаянья куски дерьма.

Допросы проходили по накатанной колее, у меня даже нашлось время, чтобы попросить гостеприимных хозяев рассказать, есть ли у них какие-то сбережения и свитки с дзюцу. Также мой взгляд зацепился за очень красивую пару из катаны и вакизаши, что покоились на стойке в доме Пятого. Понятия не имею, для чего мне столько оружия, к тому же я не собираюсь обучаться кендзюцу. Но лишь представив себя с развевающимися волосами с обнажённой катаной в руках (почему-то на этой мысленной картинке я была одета в оранжевый костюм Наруто), не смогла устоять. Ну а кендзюцу? Сталь меча прекрасно проводит чакру, а значит, что делать с этой острой железкой, мы с Буншин-чан придумаем.

Шестой Подонок был женщиной. Если встретить такую на улице, посчитаешь её доброй тётушкой, с сеточкой морщинок возле глаз от частых искренних улыбок. А теперь пришло время улыбаться мне — когда цель моей жизни, венец всех моих устремлений, конечная точка моего пути, были настолько близки.

Как минимум, её интуиция была лучше, чем у предыдущих тварей, ну а может она просто почувствовала установку барьера. Моё появление из стены встретил град кунаев, бессильно отразившихся от моей кожи, ставшей на мгновение стальной. Интересно, я когда-нибудь привыкну к этому мерзкому ощущению леденящего холода?

Ну а дальше... Мне кажется, что я становлюсь слишком сильна. Я не пыталась сойтись в тайдзюцу — несмотря на то, что мне было что противопоставить врагу, удовольствия от хорошей рукопашной схватки я, в отличие от Наруто, не испытывала. Моя нин-проволока была рассечена молниеносным движением покрывшегося чакрой Дотона кунаем, а из-под досок пола полезли острые каменные шипы. Несмотря на разгар битвы, я не могла не усмехнуться от иронии — то же оружие, что было применено против Ублюдка, обратилось на меня.

Стоя на потолке, я перехватила ещё один летящий в меня кунай и, рассмеявшись, метнула его обратно.

— Шурикен Каге Буншин но Дзюцу! — воскликнула я, складывая Ин.

Похоже, мне нужно лучше соизмерять силы. То, что вылетело у меня из руки было больше похоже на стену стали, чем на несколько копий кунаев. Схожий результат был и у Наруто. Неужели я становлюсь близкой к нему по силе? Жду не дождусь нашей новой встречи, очень хочется утереть ему нос!

Шестая была бывалым шиноби, метательным оружием её было не удивить. Перед тем, как кунаи вонзились в её тело, из-под земли, проламывая доски пола, взметнулась каменная стена — это был так хорошо знакомый мне Дотон: Дорьюхеки. Прекрасная техника, прекрасная тактика, безупречное исполнение. Жаль, что всё это бесполезно.

Ещё не успели отзвучать слова оглашения техники, как из-за моей спины вслед за кунаями взметнулись цепи, вдребезги разнесли поднятую стену и в двух местах пронзили тело женщины. Это были тяжёлые раны, но вряд ли смертельные, и она бы смогла продолжать бой, если бы не тот факт, что мои цепи до сих пор находились в её теле. Почувствовав, как из неё начинает уходить чакра, Шестая округлила глаза и на лице возникло осознание. Она пыталась любой ценой вырваться из моей хватки, но было поздно.

Допрос я проводила быстро и без особого энтузиазма. Всё, что мне нужно знать, я знала, а пытать ради пыток... Для этого в качестве противника нужен кто-то типа Ублюдка — вот уж кому я причиняла мучения с нескрываемым удовольствием. Поэтому она умерла быстро и тихо. Не было смысла даже прятать труп — я так наследила, что любой человек, заглянувший сюда, не смог бы не поднять тревогу. Жаль, что мои познания в гендзюцу носили, в основном, теоретический характер, ведь именно для подобных целей разработано множество техник.

Когда я покидала дом своей предпоследней жертвы, сердце моё трепетало в предвкушении. Я знала где живёт Седьмой, знала, как он выглядит, знала, что он уже в Кусе. Мне оставалось только одно — пойти и убить. Я чувствовала душевный подъём — в конце конов, семь — счастливое число!

* * *

К дому своей последней цели я подбегала с предвкушением и каким-то смутным неверием. Оглядываясь назад, всё произошедшее со мной казалось какой-то сказкой, каким-то ярким волшебным сном, в котором реальности было столько же, сколько в тех историях, что мама рассказывала на ночь. Я словно была заперта в тёмном чулане, где было настолько тесно, что не было возможности вздохнуть полной грудью. И в один миг, в минуту наибольшего отчаяния, всё переменилось. Меня не только спас прекрасный юноша, но я, одиночка, чужачка и отверженная, обрела друга, лучшего друга на свете. Он без колебаний протянул руку и вытащил меня из бесконечной тьмы. И, оказавшись вне своей тюрьмы, я потянулась, сбросила своё оцепенение, откинула старую пустую оболочку и взлетела. Старая Карин умерла, а на её месте появилась сначала Помидорка-чан, а затем Карин Узумаки, последний член Узумаки Ичизоку, грозная смертоносная куноичи и оплот силы.

Дом Седьмого тоже не напоминал книжное логово злодея. Маленький аккуратный домик, в котором спокойным светом спящего человека светился один-единственный отблеск чакры. Ох, эти спокойные и беспечные шиноби Кусы! Забавно, но сегодня окажется, что я обезглавила свою деревню, уничтожила всю её верхушку. И вся сегодняшняя цепочка событий произошла только потому, что эта деревня — трусливые мудаки, испугавшиеся силы одной хрупкой женщины.

Тщательно кутаясь в дзюцу невидимости, я, соблюдая предельную осторожность (не хватало провалиться сейчас, когда я так близка к окончательной победе!), пробралась в дом жертвы. Тихо, сама себе напоминая бесплотного призрака, прокралась в спальню. Я не ставила барьер — не собиралась ни о чём спрашивать этого мудака — мне нужна была его жизнь, а уж если сразу после того, как я уйду, набегут шиноби Кусы, мне будет всё равно. Ведь, как показала встреча с Шестой, установка барьера — это тоже риск, чувствительные к чакре шиноби могут вблизи его обнаружить и успеть среагировать.

Оказавшись в спальне, я пристально взглянула на человека, заснувшего поверх покрывала нерасстеленной кровати. Да, всё, как мне и описывали — измождённое лицо с изящными чертами, впалые гладко выбритые щёки, чёрные волосы до плеч и тонкие бескровные губы. При беспристрастном взгляде он был бы даже красив, но я видела в нём только зло и уродство.

Не было смысла тянуть, поэтому я, оставаясь невидимой, позволила цепям взметнуться и своими острыми наконечниками пронзить спящую фигуру. Взметнулись яркие брызги крови, и я уже подумала, что всё, моя миссия завершена... Это длилось лишь неуловимый миг — я почувствовала перемещение чакры и вовремя отпрыгнула в сторону. На том месте, где лежал якобы труп, вспухло облачко дыма, а уловимая только в ощущении чакры тень поразила место, где только что была я.

Мне следовало бы удивиться тому, что враг был готов к встрече — но никакого удивления не было. Ни одно дело не может обходиться без трудностей, ни один план не может реализоваться как было изначально задумано, да и рассчитывать на то, что все куса-нины окажутся никчемными жалкими неумёхами, было бы поступком полного идиота.

Вновь взметнулись мои цепи, но Седьмой, двигаясь сверхъестественно быстро, увернулся от каждой из них. Я добавила к цепям нин-проволоку — чтобы заполнить всё пространство, не дать ему свободы манёвра, запереть в угол. Из его руки выросла колонна огня и без каких-либо трудностей рассекла моё дзюцу. Лишь когда впечатляющий огненный меч ударил по цепи, я позволила тени улыбки возникнуть на своих губах — настолько сильному катондзюцу оказалось не по силам даже поцарапать мои Цепи Души!