— А как вы прожили... ну... предыдущие шестьсот лет? — полюбопытствовал Джеми, осторожно присаживаясь на узкую кровать. — Всё было нормально?
— Более чем. Поколения сменялись, происходили изобретения, совершенствовалась магия. Строились города, ведь людей становилось всё больше. Преступления были редкостью, потому что люди знали — за каждое преступление обязательно последует возмездие, и бежать бесполезно: Воины и маги, учившиеся у них, могли найти любого. Конечно, амадэев боялись, но мы были готовы к этому... такова была наша участь — не знать от подданных любви, и мы принимали её.
— А отношения между вами? Между амадэями? Всё-таки вечность друг с другом...
— Обычные человеческие взаимоотношения. Ссорились, мирились. Год или вечность — это не так уж важно: счёт дням теряешь уже в конце первого века. Вам прекрасно известно это ощущение... когда в детстве время тянется ужасно долго, а потом стрелки часов словно сдвигаются, и с каждым прожитым годом время бежит всё быстрее... пока день не начинает казаться часом. — Арон вздохнул. — К тому же правление лишало нас возможности скучать.
— И с Лиаром вы всё так же дружили? — недоверчиво уточнила Таша. — Все эти шестьсот лет?
— Да. И помимо дружбы, связавшей нас в детстве, нас объединяло ещё одно знание... простое, грустное и в чём-то страшное знание. Того, что у нас нет никого, кроме друг друга. — Арон мельком улыбнулся. — Свои мысли и чувства я мог рассказать лишь ему, он — только мне. Помимо выбора, мы были связаны данностью — и предпочитали, чтобы данность не вытесняла выбора. Поэтому всегда мирились, как бы серьёзно ни повздорили.
— Так вы всё же ругались?
— Да. И чаще всего Лиар ругал меня. — Он помолчал. — Хоть мы и были амадэями, но простой жизни иногда тоже хотелось. В свободное время мы часто бродили по городу... замаскировавшись, конечно. Любили маскарады, ведь там можно было спокойно скрыть своё лицо, на пару часов притворившись простыми людьми. Но если Лиар никогда не забывал о контроле, мне порой ужасно хотелось снова почувствовать себя живым. И я, так сказать, немного увлекался.
— Ты?
— Выпивка в основном. Это помогало забыться. Однако, забываясь, я забывал слишком многое. Лиар не раз вытаскивал меня из какой-нибудь сомнительной компании, где делали какие-нибудь сомнительные вещи и присутствовали какие-нибудь сомнительные женщины. Или даже не сомнительные, что дела, впрочем, не меняло. И наутро брат распекал меня почём свет стоит, а я ещё обижался. — Арон почему-то улыбнулся. — Дурак был, что с меня взять.
— А Лиар что, не пил? — спросил Джеми.
— А Лиар что, не заглядывался на женщин? — спросила Таша.
— Пил, но немного. Он никогда не позволял себе забываться, как я. И на женщин заглядывался... мы же были по природе своей простыми смертными. Но не слишком часто. В конце концов, это было довольно жестоко — использовать женщин, зная, что мы не можем ничего предложить им взамен, кроме удовольствия в постели. В конечном счёте мы всегда выбирали именно этот вариант... тело, но не душа. Так было безопаснее: случайная ночь без обязательств и риска привязаться. Риска, который ставил на кон слишком многое. И я поддавался слабости чаще Лиара — мне слишком хотелось тепла, пусть даже фальшивого. Однако нас устраивало подобное положение вещей... пока не появилась Лоура.
Он замолчал.
Таша с Джеми тоже сидели тихо. Любое слово явно прозвучало бы лишним. Только слышно стало, как бьются хрусталинки дождя за окном; бьются о мокрые камни и черепицу башни, голые ветви вишен и чёрные сжатые поля, укутанные вечерней мглой.
— Её встретил Лиар, — наконец произнёс Арон. — На одном маскараде. Они провели вместе приятную ночь, после которой она должна была уйти из его жизни, как сотни женщин до этого. Они даже не спросили имён друг друга. А потом мы вдруг увидели её в своём судилище... один человек обвинял Лоуру в том, что та наложила на него проклятие. Она была волшебницей, ученицей самого Ликбера, и ей было двадцать три. Мы быстро разобрались, что она не виновна, нашли истинного виновника, одного колдуна, а Лоуру отпустили с миром. Но тем же вечером Лиар отправился прогуляться по городу — и встретил её в третий раз. Караулившую его у дверей нашего дома.
— А где вы жили? — спросил дотошный Джеми, вызвав недовольный взгляд Таши: по её мнению, это был далеко не самый интересный вопрос. — Не во дворце?
— Нет. Жилые помещения располагались прямо над нашим судилищем, но потом на этом месте построили королевский дворец, — кратко ответил амадэй. — Как выяснилось, на суде Лоура узнала Лиара. И поняла, зачем на самом деле ему нужен был тот маскарад и та единственная ночь, и пожалела его — беднягу, обречённого на вечное одиночество. Она сказала, что хочет быть его другом... милое невинное создание. Да, она была такой, и ночь без обязательств, которая была для неё не первой, этого не меняет, — заметив сомнение в Ташином взгляде, усмехнулся Арон. — Она знала о нашем запрете, но сказала, что ей не нужна постель. Она просто хочет быть рядом с ним, и для этого не обязательно быть ни возлюбленными, ни любовниками. А Лиар согласился. И потом, наверное, проклял себя за это сотни тысяч раз... что всего однажды позволил себе забыть доводы разума, твердившие ему, что он должен сказать 'нет'.
Арон смолк; и какое-то время тишину вновь нарушал лишь шелест дождя за окном, в которое он смотрел.
— Он рассказал тебе всё это? — тихо спросила Таша, решившись нарушить воцарившееся молчание.
— Да. У нас не было друг от друга секретов. И, наверное, единственный раз в жизни я стал играть роль его голоса разума, а не он — моего, — слова явно давались амадэю с трудом. — Видишь ли, у Воинов есть одно свойство, общее с эйрдалями... или оборотнями. Они умеют очаровывать. Порой — сами того не желая. Такова магия, текущая в их крови. И я говорил Лиару, что при подобном обстоятельстве эти отношения станут пыткой как для него, так и для Лоуры, что она изначально подпала под влияние его магии, не более... но он лишь смеялся и отвечал, что он-то в отличие от своего маленького братишки всегда знает, когда нужно остановиться, и не допустит, чтобы всё зашло слишком далеко. Что порвёт с ней прежде, чем это станет мучением для них обоих. И я умолкал... и просто наблюдал.
Лиар не стремился к уединению с ней, так что мы проводили много времени втроём. Лоура стала частой гостьей в нашем судилище, и в итоге вышло так, что она скрашивала дни не только Лиару, но и мне. Чуточку рассеивала окружающий мрак, воцарившийся уже тогда... не буду вдаваться в подробности, это отдельная история. Поначалу общение с ней просто меня забавляло — она ведь была всё равно что ребёнком для нас. Но потом это перестало быть забавой. И в какой-то момент...
Он осёкся, точно не решаясь произнести окончание фразы — но Таша закончила за него:
— Вы поняли, что полюбили друг друга?
Арон долго молчал.
Потом кивнул.
— Я полюбил её. А она полюбила меня, — тихо сказал он. — Она порвала отношения с Лиаром, чтобы не мучить его. Тот внешне воспринял это на удивление спокойно... даже когда узнал, что она продолжает встречаться со мной. Что он чувствовал на самом деле, я узнал много позже... но долго наши с ней встречи не продлились.
Очередная пауза вновь наполнила комнату тишиной, тягучей и тяжёлой, словно водная толща.
— Что произошло? — не выдержав, спросил Джеми.
— Она покончила с собой.
Голос амадэя прозвучал ровно, невыразительно. Точно он сообщил ничего не значащий факт.
Должно быть, с такой же невыразительностью Лиар когда-то отвечал Лоуре на известие о том, что больше они не увидятся.
— Что? — вырвалось у Таши. — Как?..
— Повесилась.
— Почему?!
Арон снова молчал. Так долго, что Таше стало стыдно обрекать его на эту пытку — но, начав, она уже не могла отступить.
Она должна была знать всё.
— Потому что магия амадэя вступила в конфликт с тем, что она чувствовала на самом деле, — наконец вымолвил Арон бесстрастно. — Она любила одного, а магия твердила ей, что другого. И какая-то часть её постоянно твердила, что любовь ко мне — ложь, что это неправильно, что это ненастоящее чувство... и это противоречие свело её с ума. И она убила себя.
Вновь воцарившаяся тишина окутала Ташу вкрадчивой паутиной.
Магия амадэя, думала она. Очарование, которому ты не можешь противостоять, заставляющее людей чувствовать себя мотыльками, летящими на пламя свечи; магия, текущая и в её крови...
Она никогда не задумывалась, что это может привести к подобному исходу.
И осознание этого было не менее страшным, чем всё, что она только что узнала.
— Но почему... почему он мстит тебе? — едва слышно спросила Таша, всё же решившись разорвать паутину молчания.
Арон встал; на лицо его маской легли вечерние тени.
— Потому что я встал у них на пути. Потому что моё существование привело к тому, что она ушла из его жизни раньше, чем он бы того хотел, — сказал он, прежде чем сделать шаг к двери. — И потому что любовь ко мне, заместившая чувство к нему, убила её.
Таша смотрела, как он идёт к выходу из комнаты. Понимая, что разговор окончен.
И понимая, что легче после услышанного ей не стало. Ни на йоту.
— Это... чудовищно, — прошептала она. — Какое право он имеет так мучить тебя за это?
Арон замер у самого порога. Обернулся.
Посмотрел в её глаза, расширенные негодованием и болью — сумеречно-серым взглядом.
— Прости, — тихо сказал он.
И ушёл.
* * *
— Доброе утро!
Когда Таша неохотно приоткрыла глаза, Алексас раздвигал шторы, впуская в комнату колючие лучи зимнего солнца.
И когда её рыцарь успел превратиться в её личный будильник?..
— Чудесный день, — заметил Алексас, с улыбкой глядя в окно. — Да, я не оборачиваюсь и терпеливо жду, пока ты оденешься.
Таша, зевая, встала и принялась натягивать штаны. Этот самый чудесный день ей предстояло посвятить тому, чтобы морально и физически подготовиться к визиту в штаб-квартиру 'Рассвета' — и не сказать, чтобы это её радовало.
Неужели её и правда смогут защитить от Древних эйрдалей? И от амадэя? Пусть тому не под силу прочесть её мысли...
— Не волнуйся, — сказал Алексас, неведомым образом угадав, о чём она думает. — Эйрдали мало того, что запутаются в твоих двойных воспоминаниях — ты же помнишь всё, что внушил тебе Арон, верно? — так ещё вынуждены будут преодолевать нашу защиту. Вот с их очарованием... и Зельдиным — дела обстоят сложнее, но мы справимся.
Таша подошла к окну. Привстав на цыпочки, через плечо Алексаса взглянула на расстилавшийся за стеклом Адамант. Резные дома казались кукольными, крыши сверкали серебром в рассветном солнце, светлый дым из тонких труб таял в зимнем воздухе затейливыми спиралями. Надо всем этим высился белокаменный замок, точно паривший над городом; казалось, синие черепичные башенки Альденвейтса уходят шпилями в облака. И город, и королевский дворец воздвиг Ликбер Великий — в дар своему племяннику, когда того избрали королём, — и его творение было безупречно красиво и изящно. Адамант походил скорее на шедевр игрушечных дел мастеров, чем на настоящий город: каждая башенка могла таить в верхней комнате спящую принцессу, каждая улочка была достойна того, чтобы оказаться зарисованной на картине.
До того Таша не раз видела столицу королевства на мыслеграфиях — но реальность превосходила всё, что она видела и что представляла.
— И по слову волшебника город возник средь законной земли королей... — негромко пропел Алексас строчку из 'Песни о Шести Деяниях Ликбера'.
— Как красиво, — выдохнула Таша невольно.
— Это ведь подарок. Подарки должны быть красивыми. — Алексас смотрел на солнце и улыбался. Потом, отвернувшись, мягко подтолкнул её к выходу. — Пойдём, не то останешься без еды.
— А Гаст тоже будет с нами завтракать? — невзначай спросила Таша, когда они вышли в коридор.
— Вот и первая подготовка к грядущей миссии, моя королева, — усмехнулся Алексас, уводя её по лестнице куда-то вниз. — Учитесь общаться с теми, кого вы предпочли бы даже не видеть.
Впрочем, в обеденной комнате — её обставили вычурным и длиннющим лакированным столом, кучей не менее вычурных стульев и вычурнейшей люстрой на потолке — их ожидали лишь Ларон да Герланд.
— Доброе утро, Ваше Высочество, — бесстрастно произнёс Герланд. — Ваш приятель ест в другом месте, это столовая для Основателей и почётных гостей, — тут же добавил альв, безошибочно угадав причину облегчения, мелькнувшего в Ташиных глазах.
— Сегодня у нас много работы, — произнёс Ларон. Бронзовая полумаска волшебника светилась солнечными отблесками, прокрадывавшимися в комнату сквозь высокие заиндевевшие окна. — Вчера вы дали положительный ответ, но, думаю, всё-таки не лишним будет спросить ещё раз. Вы готовы к тому, что вам предстоит?
Да ни к чему я не готова, подумала Таша устало. Не готова строить из себя то, что от меня потребуется. Не готова отправиться к оборотням и эйрдалям, которыми руководит злобная мстительная ведьма-амадэй. Не готова к тому, что кто-то снова будет копошиться в моей многострадальной памяти.
Но это были мысли той Таши, с которой ей стоило попрощаться раз и навсегда. Маленькой Таши, которой не нужно было ничего, кроме тихой и мирной жизни со своей семьёй. Которой не было места за этим столом.
И потому Тариша Бьорк, законная наследница престола Срединного королевства, лишь спокойно улыбнулась:
— Всегда готова.
* * *
Лив открыла глаза — и встревоженно села на дне телеги, присыпанном сеном:
— Дядя Арон, почему мы в Нордвуде?!
— Ехать в Адамант своим ходом было бы слишком долго, — ответил амадэй, сидевший на месте возницы. — Воспользуемся услугами зерконторы.
Упокоившись, девочка миролюбиво кивнула.
Крупнейший город Озёрной провинции потихоньку пробуждался ото сна. Крыши сверкали жестью в холодном свете зимнего солнца, по выбеленной брусчатке бежали куда-то прохожие... но Лив город мало интересовал: она тут была не так давно. Сама дорога ей тоже наверняка показалась бы скучной, если б она не проспала большую её часть. В тряскую телегу запрягли Принца, крайне этим недовольного — ещё чего придумали, сделать из благородного скакуна рабочую лошадку! — а Лив укутали в десяток одеял, да так, что она едва могла нос высунуть. По соседству хохлился господин Гирен, периодически ворчавший, какая это плохая идея, и госпожа Лиден, тяжело вздыхавшая невесть отчего. Зато Таша, будь она с ними, точно любовалась бы видами и восторгалась заснеженными равнинами, и обращала внимание попутчиков, как они красиво серебрятся в лунном свете, и назвала бы мосты через многочисленные реки и речушки засахаренными, а деревья — выточенными изо льда...
— Приехали. — Арон осадил Принца у двухэтажного здания, на двери коего красовалась вывеска 'Зеркального волшебства мастер В. Гэрлори'. — Проводишь нас, Лиден?
— Мхм! Не надо нам трогательных прощаний, — отказался звездочёт, выкутываясь из своих одеял; в шапке-ушанке и облезлой шубе старик выглядел весьма колоритно. — Лид, не запускай обсерваторию, я тебя очень прошу.
