Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму

Эльф смолк, но Дэн не произнёс ни слова. Ни он, ни другие пленники.

А Эсфор так и не взглянул на них.

И я понимала, что он сейчас не здесь: сейчас он — со своими призраками. С Тэйрантом, который, наверное, походил на Алью, с его сестрой, представлявшейся мне копией Морти — и с Ильхтом, чей наследник стоял в тёмном углу, внимательно наблюдая за четвёркой в ошейниках.

За четверыми детьми, мир которых всегда был так прост, так уютен, так однозначен...

Двухцветен, как шахматная доска.

— Это не битва света и тьмы, Дэн, — тихо проговорил Эсфориэль. — Не битва добра и зла. Это битва двух сторон, каждая из которых готова убивать и умирать за свою правду. Битва тех, кто служит игрушками в руках сидящих на тронах. Битва тех, кто по воле своих владык оказался на разных сторонах. И на каждой стороне хватает ублюдков и святых. Садистов, что наслаждаются видом крови, и тех, кто сражается за родных и близких. Интриганов, что пытаются дорваться до власти, карабкаясь по трупам, и тех, кто просто готов умереть за своё королевство и своего Повелителя, — эльф снова повернулся к племяннику. — И мы должны помнить это. Всегда. Помнить всех, кто погиб на войне, чтобы мы могли жить в мире. И не становиться теми, с кем когда-то мы так отчаянно сражались... теми, кто тоже готов был истребить целый народ ради своей извращённой истины.

Возможно, Дэн всё же нашёл бы, что на это ответить. По крайней мере, я ждала этого, очень ждала — его ответа. Того, что можно возразить подобным словам.

Но в этот момент дверь в комнату распахнулась.

Алья ступил внутрь мягким тигриным шагом. Замер, едва шагнув за порог.

Я не видела, на что он смотрел — но предположить было нетрудно.

А вот его широкую улыбку разглядела даже на маленьком зеркальном стекле.

Сунув зеркальце мне в руку, Морти стремительно поднялась на ноги:

— Аккуратнее с этим, ладно?

Серебро было странно тёплым, почти горячим. Я перехватила зеркальце поудобнее: пока фигурка Эсфора отступала в сторону — к Лоду, из простого наблюдателя вдруг обратившегося очень напряжённым наблюдателем.

И мне было ясно, куда заспешила принцесса дроу, ещё прежде, чем она вышла за дверь.

Ведь Морти, как и я, должна была прекрасно помнить: с Навинией, причастной к боли её брата куда больше Кристы, Лод себя никакими ритуалами не связывал.

— Принцесса Навиния из рода Сигюр, — почти ласково пропел Алья, глядя прямо перед собой. — Какая честь.

Небрежный взмах серых пальцев — и Навиния поднялась с постели, подавшись навстречу Повелителю дроу.

Они застыли меньше, чем в шаге друг от друга, в почти интимной близости. Будто возлюбленные, не решавшиеся на объятие после долгой разлуки.

— Повелительница людей, — Алья коснулся волос Навинии так, словно подчинялся едва сдерживаемой страсти. — Знали бы вы, как долго я ждал нашей встречи.

Жесты, исполненные нежности и желания, низкий голос — со сладостным придыханием, с мурлыкающей хрипотцой... Встреча двух любовников, но никак не тигра и лани, предназначенной ему на обед.

Только вот этот тигр прекрасно знал, как играть с обедом, прежде чем его съесть.

Особенно если это деликатес, о котором ты давно мечтал.

Интересно, что отражается в глазах принцессы сейчас? Что она ощутила, когда поняла, каково это — не иметь даже права голоса, быть послушной игрушкой, слугой чужой воли? Ведь это и правда кажется сценкой из кукольного театра: главные действующие лица — посреди сцены, а остальные — просто застыли поодаль, не вмешиваясь, в ожидании, пока не настанет их черёд повиноваться движениям нитей...

— Ваш благородный светлый принц уже поведал, за что я вас ненавижу? Или мне повторить мою печальную историю? — дроу с издевательской бережностью заправил за ухо принцессы непослушную прядь, выбившуюся из-под серебряной сетки. — Жаль, вы не присутствовали, когда я расписывал ему, что собираюсь сделать с его невестой. Я был так красноречив... А ведь вы куда больше подходите на ту роль, что я готовил вашей сопернице. Когда-то между вами уже делали выбор, верно? И выбор был не в вашу пользу... но я предпочитаю вас. Несомненно, — едва заметное движение головы: в нём угадывался насмешливый взгляд на Кристу, застывшую на постели. — Боюсь, не сумею повторить ту жаркую речь... Возможно, будет куда проще продемонстрировать всё это.

Лод наконец сделал шаг из тени:

— Алья, не надо.

— С ней же тебя ничего не связывает? — не оборачиваясь, бросил принц. — Значит, беспокоиться не о чем.

— Они — наше оружие при переговорах. Как думаешь, легко будет договориться с людьми о мире, если мы убьём их Повелительницу?

— Повелительница из неё всё равно была так себе, — Алья погладил Навинию по щеке, тыльной стороной ладони: наверное, наслаждался той бурей эмоций, что при этом отразилась в её глазах. — Найдут другую. Лучше — другого: негоже девчонке сидеть на престоле. А смерть её послужит наглядным примером того, что мы сделаем с золотым мальчиком эльфов, если те вздумают творить глупости.

— Повелитель, — голос Эсфора был ровным, — в свете того, что мы хотим предпринять — это более чем неразумно. Я помогал вам не для того, чтобы...

— Вы же слышали, как он ненавидит нас. Тот, кто в будущем унаследует эльфийский престол. Слышали, что он готов истребить целый народ. С женщинами, с маленькими детьми... всех, лишь бы наконец победить. — Голос дроу остался тихим; но от ноток, зазвучавших в этом голосе, даже меня пробрали мурашки. — Мы для него — монстры. Все до единого. Для него, для его отца, для всего их народа. И вы всё ещё верите в прекрасную сказку под названием 'мир'? Между ними — и нами?

— Алья...

— Тень Тэйранта висит на мне клеймом, и в их глазах мне никогда от него не избавиться. Ни мне, ни моему народу. Так, быть может, мне просто стать тем монстром, которым они хотят меня видеть? — в словах дроу шелестела странная, мечтательная, нехорошая задумчивость. — Заманить Повелителя эльфов на переговоры, заманить туда же всех советников этой игрушечной принцессы... и убить. А потом, быть может, вернуть светлым их коронованных детишек — с нашими ошейниками. Чтобы они правили так, как нужно мне. А если их народы взбунтуются — убить и их, и воспользоваться хаосом, что тогда воцарится: выйти из-под гор, пройтись по Риджии вихрем крови и разрушений, как мой предок, чьей копией они меня считают... Даже если проиграем, что с того? Они в любом случае собираются стереть нас с лица земли. Лучше погибнуть с высоко поднятой головой, под светом луны, которую мой народ не видит вот уже триста лет, чем сидеть и ждать конца, как пауки в тёмном углу...

Алья повернул голову: к Лоду и Эсфору. Которые не спешили возражать.

Ведь нужно очень тщательно продумывать, что возразить тому, чья психика который год колеблется на очень тонкой, очень опасной грани. Тому, кто в любой момент мог сорваться туда, откуда возврата уже не будет.

В бездну, куда когда-то рухнул Тэйрант.

— А раз так, — мягко проговорил Повелитель дроу, — назовите мне хоть одну причину, по которой я не должен прямо сейчас причинить этой девчонке ничтожную часть той боли, что когда-то её подданные причинили моей сестре.

— Но сначала ты, Алья, назовёшь мне день, когда пропала Лита.

Я не сразу поняла, что последняя фраза принадлежит Морти.

Принцесса вошла в покои неслышно и незаметно. Стояла на пороге, скрестив руки на груди, прислонившись плечом к дверному косяку.

И заставила Алью с изумлением обернуться.

— Зачем?

— Просто — назови его.

Он непонимающе качнул головой:

— Пять лет назад, двадцать шестой день фиммта*...

— День, когда она умерла?

— Второй день сьоунда*, — принц ответил уже без раздумий, лишь голос сорвался в шипение.

(*прим.: фиммт — пятый месяц года, сьоунд — шестой месяц года (ридж.)

— День, когда мы об этом узнали?

— Третий день...

— День, когда ты в последний раз дрался с ней на тренировке?

Короткая, непонимающая пауза.

— За два... нет, за три дня до того, как...

— А день, когда ты в последний раз пел ей? Она любила слушать, как ты поёшь. Ты и Лод.

— Я... я не... при чём тут это?

— Ты не помнишь, верно? А ведь на первые мои вопросы ответил, не задумываясь. Ты помнишь всё о её смерти, но забываешь о её жизни. О радостных днях, которые она нам подарила, из-за которых теперь нам так больно. Потому что плохое вытесняет хорошее... но Лита хотела бы, чтобы ты помнил её смех, а не предсмертные крики, которые так ярко вообразил, — Морти неторопливо шагнула к брату. — И точно не хотела бы, чтобы ты стал монстром, в тени которого мы росли. В которого ты обращаешься с каждой девушкой, обречённой тобой на смерть.

— Я уже говорил тебе...

— Я понимаю, что тебе нужны эти жертвы. И если ты решишься объявить светлым войну, я буду рядом. Потому что я всегда на твоей стороне. Но если ты сделаешь то, о чём говорил — всё хорошее, что было в тебе, всё, что любила Лита, будет погребено под мраком и тьмой. А она никогда этого не желала, — коснувшись опущенных рук брата, Морти взяла его ладони в свои: заставив отвернуться от человеческой принцессы. — И если есть шанс, что другие дети вскоре не должны будут рисковать жизнью, чтобы просто полюбоваться луной, что они смогут снова жить под светом звёзд — и не в мире, опустошённом новой войной... ты не имеешь права им не воспользоваться.

Какое-то время брат с сестрой смотрели друг на друга; и в ответном молчании Альи мне мерещилась странная беспомощность.

— Пойдём, — Морти мягко, но непреклонно потянула его к двери. — Нужно поговорить.

И Повелитель дроу подчинился.

Всё так же молча.

Пленники ожили в тот же миг, как дроу переступили порог комнаты: Навиния, попятившись, рухнула на кровать, Криста поспешила отползти подальше от неё, а Дэн и Восхт наконец отлипли от стены.

И задумчиво смотрели вслед ушедшим.

— Кто эта девушка? — негромко спросил Восхт: вроде не обращаясь к своим тюремщикам, но явно ожидая ответа от них.

— Принцесса Мортиара, — Эсфор тоже глядел на дверь, за которую Морти увела Алью, будто ещё провожал их взглядом. — Сестра Повелителя.

— И этот спектакль был разыгран для нас? — холодно осведомилась Навиния.

Брат Повелителя эльфов оглянулся на неё:

— Спектакль?..

— О, нет, принцесса. Из всех обитателей этого дворца лишь Эсфору есть дело до того, что думаете о нас вы, — Лод склонил голову, и в этом жесте читалась странная смесь издевки и извинения. — А теперь ответьте мне на простой вопрос... принц Дэнимон: кто знал о том, почему вы уехали?

Тот лишь вздёрнул подбородок. Дерзко, насмешливо, ясно давая понять, что отвечать он не желает.

Забыв, что отныне считаться с его желаниями никто не намерен.

Лод спокойно вскинул руку с кольцом на уровень глаз:

— Отвечайте. Мне. Правду.

— Мой брат Фаник, — послушно откликнулся принц, — и мой дядя Фрайндин.

И попятился — точно это могло помочь ему замолчать.

— Больше никто?

— Нет...

Эльф вскинул руки к губам, явно пытаясь зажать себе рот — но под взглядом колдуна ладони его бессильно опустились обратно.

— И вы ничего не сказали своему отцу?

— Нет.

— Почему?

— Не желал, чтобы все знали о нашей размолвке. Отец никогда не отпустил бы меня одного, а я не хотел, чтобы в это дело вмешивались посторонние. Я надеялся найти Кристу сам и тихо вернуть её до свадьбы.

— Значит, во дворце не знали, почему она сбежала?

— Нет. Она сказала служанкам, что уезжает по делам.

— Но вы догадались. Как?

— Мы поссорились... перед тем, как она уехала. А потом она магией заблокировала нашу связь: не позволяла ни поговорить с ней, ни отыскать её.

— И что вы сделали, когда догадались?

— Сказал дяде Фрайну, что случилось. Предупредил Фаника, почему уезжаю. Взял Восхта и отправился в погоню.

— И в конце концов отследили след невесты до Тьядри... ясно. Вопросов больше не имею.

Лод проследил, как принц садится на постель по соседству с Кристой — и повернулся к Навинии:

— Принцесса, как вы узнали, что Дэнимон и его невеста исчезли?

— От служанки Кристы. Она давно подкуплена мной, — послушно ответила та; и мне стало крайне интересно, как в этот миг изменилось выражение лица бывшей сокамерницы. — Но она думала, это обычное предсвадебное путешествие. Среди эльфов такое распространено — небольшая поездка вдвоём, чтобы развеять напряжение перед свадьбой и проверить, как...

— Почему эльфы не забеспокоились? — негромко спросил Эсфор, явно обращаясь к Лоду. — Я знаю Фина: он немедленно попытался бы вернуть сына. И найти невестку самому.

Фин... видимо, так Эсфор сокращал имя своего венценосного брата.

— Иллюранди докладывали нам, — колдун задумчиво потёр подбородок: двумя пальцами, точно обрисовывая бородку клинышком, — что эльфийский двор тоже придерживался версии о предсвадебном путешествии.

— Эту версию озвучили для успокоения общественности. Чтобы не поднимать лишнего шума. Но ведь Дэн сказал Фрайну, что это не так, а тот должен был объяснить всё Фину. Почему тогда...

— Вот это я и пытаюсь выяснить, — Лод, не отрываясь, смотрел на лицо Навинии. — Что же вас насторожило? Почему вы отправились следом?

— Служанка слышала обрывок их ссоры, — даже если принцессе не нравилось отвечать на вопросы помимо воли, она ничем это не выдавала. — Она считала, что это простая минутная размолвка, но мне это не понравилось.

— И тогда вы решили допросить Фаника. Что он вам рассказал?

— Криста сбежала, а Дэн отправился её искать. Он велел Фанику молчать и делать вид, будто тот ничего не знает, чтобы Повелитель не обрушил на него свой гнев.

— И вы испугались, что бывший жених попадёт в беду... что и случилось... и уговорили Фаникэйла отправиться с вами, теперь уже вдогонку за Дэнимоном?

— Да.

— И кто знал о цели вашего путешествия?

— Я никому ничего не говорила. Я не считаю нужным извещать кого-либо, куда я уезжаю и почему. Просто оставляю указания Советникам, — слова принцессы окрасили нотки высокомерного презрения. — А как Фаник объяснил это своим, мне неизвестно.

Лод и Эсфор переглянулись.

И я поняла: эти двое подозревают что-то ещё. Что-то, не укладывающееся в простую, вроде бы ясную картинку, сложившуюся у остальных. Что-то из той же оперы, как и глупость дроу, решивших убить Повелительницу эльфов прямо на пиру в честь заключения мира.

Но, конечно же, с пленниками они своими подозрениями делиться были не намерены.

— Хорошо. Я узнал всё, что мне нужно, — Лод жестом предложил Эсфору выйти. — Не будем более докучать вам своим обществом.

— Дядя...

Эльф оглянулся через плечо.

Принц смотрел на Эсфориэля — и, хоть его магический поводок явно ослабили, продолжал сидеть так, как ему велел Лод.

Потому что сейчас ему было не до проявлений непокорности.

— Дядя, это что... правда? То, что этот... дроу говорил... про свою сестру... и людей... и моего отца?

В его вопросах слышалась мука.

— Да, — просто ответил Эсфориэль. — Правда.