Генетический шторм

На этот раз спешились оба, причём Линна пошла первая, отжав меня в сторону. Но пистоль у неё был наготове.

— Здравствуйте, бабушка, — осторожно поздоровалась Лидия Аркадьевна.

Абхазка подумала, пошевелила морщинистыми пальцами, словно перебирая невидимые чётки, медленно повернула голову в нашу сторону, ни секунды не задерживая взгляд на большом джипе, легонько хлопнула сухой ручкой по картонной коробке — бутылочки чуть звякнули.

— Бери, красавица. Всё за пиисят! — громко сообщила она неприятным резким голосом.

Мы реально подвисли.

— Чего бери? — машинально спросила Линна.

— Аджика, ткемали, всё за пиисят, — пояснила бабка для тупых.

Некогда вытащенные из отключившегося холодильника приправы явно отстоялись на жарком весеннем солнце. Гадость какая, уже зелёными стали от кислоты и плесени.

Я кашлянул, не зная, что тут можно предпринять.

— Мужчине своему вина возьми, женщина! Хорошего, домашнего, "изабелла" это, прошлого года, лучшего вина ты в Адлере не найдёшь, совсем не вру! — тут она расстроено вздохнула: — Всё за пиисят...

Медленно обойдя сумасшедшую торговку справа, я заглянул ей за спину, потом внимательно осмотрел местность. Вроде, никого поблизости не видать, но поглядывать стоит, ситуация слишком необычна.

К встрече с отшельниками и сумасшедшими морально я был готов, не раз сталкивался по жизни. Но в наших краях сорвавшие планку отшельники почти всегда неконтактны, молчаливы, ни к кому не лезут и вообще, часто уходят в тайгу.

А здесь... у дороги сидит. Торгует.

Такие люди чрезвычайно ревнивы к нарушению границ самоопределяемых угодий, относясь к любому пересечению невидимых линий, как к нарушению некой зоны безопасности. Они категорически не любят, да и не могут внятно говорить о своем прошлом, охотно и заученно врут о былом, озвучивая наивные причины собственной исключительности. Они не любят долговременных или слишком близких соседей, вплоть до того, что угрожают неприятностями каждому. И это отнюдь не пустые угрозы.

К одинокой старости, тем более, находясь, как сейчас, без экономической или идеологической подпитки, они полностью утрачивают интерес к жизни, перестают заниматься примитивным самообслуживанием. Любой пришлый их пугает, а они пугают людей своим диковатым видом. Они — окончательно чужие.

Впрочем, это самонадеянные мысли, может, именно такие и нужны новому миру.

Общество не нуждается в них, как и общество цивилизованных людей не нужно "чужим". Ведь рано или поздно в полуразрушенной голове вызревают собственные правила поведения, существенно отличные от привычных нам и более всего похожие на немудреные правила выживания хищника в дикой среде. Смерть такого отшельника чрезвычайно редко расследуется и ещё реже оплакивается. И такой важный момент запомните: уже в силу уникальной поведенческой модели, даже случайное общение с подобным человеком будет мало похоже на теплую дружескую беседу в молочном баре, а в ряде случаев потребует предельной осторожности.

Неужели одна сидит?

— Бабушка, а вы одна тут живёте? — Линна попробовала переключить коммерсантку. — Тут люди есть? Что? Может, вам помочь чем?

— За пиисят? — тут же поинтересовалась бабка, доставая из-под ящика здоровенный кухонный нож с подозрительными пятнами на клинке.

— Ли-инна! — предостерегающе рявкнул я.

Напарница быстро сделала два шага назад.

Старуха явно расстроилась, начала неохотно подниматься, начиная неспешное движение к отступающей жертве. Тихо щёлкнул взводимый курок пистолета напарницы.

— Что мне делать, Гарик! — крикнула взволновавшаяся не на шутку госпожа Ковтун.

Ракалья! Не валить же бабку, мало на мне грехов, что ли!

— Не знаю! — крикнул я. — Отвлеки как-нибудь!

Линна начала о чём-то говорить с полоумной торговкой, а я опять зашёл с тыла. Снял куртку, намотал на левую руку, затянул рукавом, старушки — они ведь такие, разные бывают, а ну как резко развернётся с тесаком... Готово. Левой рукой со "щитом" я легко блокировал сухое старческое плечо. Протянул правую, после чего чуть сжал предплечье и быстро выдрал ножик. Ох, и страшный же ты хлеборез выбрала, бабушка.

Старуха истерически завизжала.

— Что делать будем? — повторилась напарница.

Хлопнуть такую легче лёгкого. Но не могу. Сам не знаю, почему, не могу и всё. Это не враг, это жертва, пытающаяся выжить, вот так вот, по-своему. Кто знает, может, нас всех подобный финал ожидает.

— Дождётся ведь кого-нибудь, — справедливо спрогнозировала Линна.

— Ага... Уже дождалась, — догадался я, кивнув головой в сторону пустых машин.

Кто-то точно попался на удар.

— И что?

А АПС уже у неё зажат в двух руках, между прочим.

— И ничего, — туманно ответил я, и вдруг меня осенило: — Бабушка, давай мы у тебя всё сразу купим! Оптом!

Торговка тут же перестала визжать.

— За пиисят?

— За пиисят, за пиисят... Линна, у тебя деньги есть? Давай быстро!

Лидия Аркадьевна, услышав нечто уже прилично подзабытое "про деньги", характерно хлопнула себя по боку в поисках привычной сумочки, тут же очнулась, оглянулась, словно вспоминая, где она находится, потом растерянно похлопала себя по карманам. Что-то вспомнила и полезла за пазуху.

Уходить надо, рейд будет сложный, так и сами с ума сойдём. Раньше времени.

— Рублей нет, Игорь, только доллары! Американские.

— Да хоть сингапурские! Дай ей.

— Сколько?

Не, это просто какое-то сумасшествие, полный нереал! Сколько, сколько... Мля, сейчас я и сам качнусь в сторону Странного!

— Линна, ты о чём! Полстохи есть?

Пару раз перебрав пальцами тоненькую пачечку, Линна, наконец, вытащила бумажку, осторожно протянула купюру.

— Пиисят? — недоверчиво спросила абхазка.

— Железно, без обмана, — выдохнул я. Вроде, решается вопрос. — Циферки видишь? Линна, что там на трассе?

Та быстро повернулась, всмотрелась в пустынную вдаль.

Торговка тем временем оценила оплату, какое-то время помяла бесполезную бумажку в руках, вспомнила суть, посмотрев на просвет, и довольно кивнула.

— Открывай багажник, мужчина, вот что я тебе скажу! — неожиданно трезвым и рассудительным голосом проскрипела абхазка, — сама помогу загрузить, а то разобьёте ещё, молодежь курортная...

Мы не мешали, обалдевшие до крайности.

— Езжайте, молодые, вам на пляж пора, самое время, пока отдыхающих мало, а вода чистая... Аджика у меня вкусная, вино хмельное, но лёгкое, без похмелья, можно с утра пить, то, что вам и нужно. А я домой пойду, к деду, устала тут сидеть на твёрдом, отдохну. Назад поедете, новое вытащу, всё за пиисят.

Что делать, попрощались мы, и молча поехали дальше. В душе моей происходили странные метаморфозы — я чувствовал щемящую жалость к этой проходной сумасшедшей бабке. Никогда за собой такого не замечал. Определённому в чужие голову раскрою с лёгкостью. А тут... За свою принял?

В багажнике позвякивали бутылки.

Курортный городок проехали достаточно быстро, — ни шороха, ни звука, специально пару раз останавливали джип, слушали — нет признаков жизни. Когда в бинокль, а когда через прицел снайперской винтовки я осматривал пустые окна огромных корпусов, отныне ассоциативно похожих на винтовочные магазины. Нет никого на балконах, никто не вышел посмотреть на одинокую машину. Ни души. Но это только отсюда, не факт, что так и есть не самом деле. По-хорошему, заехать бы внутрь комплекса, покататься по дорожкам и тропинкам, да посмотреть вдумчиво.

Потом, потом, Гарик, сейчас такой сложный осмотр не в плане. Да и не перескочить через разделитель, это ж придётся искать впереди разворот, возвращаться...

— Плохая примета, — пробормотал я.

— Что ты сказал?

— Да не. Так, про себя.

Линна выглядела классно. Опять серый костюм, но потемней, такой полутактический-городской, куча карманов, усилены колени и локти, липучки, капюшончик. Какая-то крутая фирма, милитари-стиль. Симпотная баба, не влюбиться бы... Я же еду в прикиде простецком, свой парень — та же джинсовая пара, разлюбезный "врангелёк", да две сумки поясных. Кепуха, очки армянские, дарёные.

Справа начались самые настоящие джунгли, вдоль дороги стояли высокие густые деревья. Очень скоро раздражающая всех в былые дни придорожная пыль уже не будет никому мозолить глаза, забивать серым деревья и траву. Кончилась пыль, к разгару лета тут вырастут стерильные листочки.

Здоровенные рекламные плакаты, нависающие с гнутых стоек над трассой, смотрелись, как глубокая древность. "ОАО Адлерский чай", напротив — "Лучший в Сочи спорткомплекс!" Это теперь мимо, господа рекламодатели, просим прощения, но объект воздействия внезапно скончался! Форс-мажор, никто никому не должен. Всех поздравляем, мы достигли вершины эволюции, реклама умерла.

С большим вниманием проехали под крытым пешеходным переходом с рекламой пива на борту, простирающимся над дорогой, тут с маршруток и автобусов сходили желающие попасть в огромный Океанариум. А там как обстановка, кстати? Ужас, вот как... Хоть бы в море рыб выпустили. Некому.

Сразу за переходом по центру магистрали между полос виднелась желтая избушка автозаправки. А ведь можно развернуться, кстати! Нужно нам это? Не нужно.

— Останови у заправки, Линна, давай в тишине осмотримся, перекурим.

Водительница чуть свернула с трассы налево, поставила машину возле здания. Категорически не курю в салоне, и другим не позволяю. Тут мы с Лидией Аркадьевной в полном консенсусе. Вышли, достали, задымили.

На этот раз опасность заметил первым я.

— Справа видишь?

Она присмотрелась.

Через открытую заднюю дверь я взял с сиденья бинокль. Хотя и так видно.

— Собаки, что ли?

Большая хищная стая сидела, стояла и достаточно тихо общалась прямо на выезде из аллеи Курортного городка на трассу. И когда только они появились, ведь только что проезжали, — никого не было! Стая пёстрая, породы самые разные, только вот совсем маленьких что-то не вижу, видать, уже сожрали. Резко они набежали, резко... Так всегда: ребятами давно замечено. Собаки ведут себя странно. Они не бегают по улицам в одиночку или парами, а всегда сидят большой группой в определённых местах, лишь изредка посылая разведку. Иногда они срываются, и резво передислоцируются в какое-то другое место, где ведут себя так же противоестественно. Словно ждут кого-то, словно караулят.

Банда вела себя уверенно, по-хозяйски. Громко никто не лаял. Вожаков взглядом сразу не выделишь, хотя дисциплина в стае чувствуется. Вот часть бандитов отделилась, — группа быстро удрала в неизвестном направлении, псы отправились решать какие-то свои задачи. Остальные же стояли и молча смотрели на машину, словно решая, что с нами делать.

Ясно было, что человек-хозяин им уже не нужен, попрошайничать и просить почесать спинку, умильно заглядывая в глаза, они точно не будут. Наконец, от остатка стаи отделились четыре пса средних размеров — вот и разведка, — которые медленно, но тревожно потрусили в нашу сторону.

— В машину, — быстро отреагировал я.

Чёрт возьми, да что такое, покурить спокойно не дадут!

Подумалось: и это бывает, если рывком, искусственно или нет, сорвать с реальности скрепы власти и закона — дикие стаи в городах появятся мгновенно. А сколько в Сочи собачек всех мастей? До фига.

— Знаешь, Линна, что-то мне расхотелось в Кургородок нырять.

— А что, мы туда разве собирались? — спокойно уточнила Ковтун, захлопывая дверку и разворачивая машину лицом к стае.

Надо же, совершенно не боятся движущейся техники. А я-то наивно рассчитывал, что псы в разные стороны посыплются.

— Думал... Тут ведь к морю дороги хорошие, короткие. Правда, потом под железной дорогой пройти нужно будет, машину оставить. Впрочем, может, и проехали бы, не знаю, не примерялся.

— Только не здесь, тут пешком не получится. Да и не постоишь на берегу спокойно с такими соседями.

Это точно. Четыре псины подошли уже совсем близко, синхронно зарычали. Плохо дело, никуда это не годится, охамели. Если эти твари плотно оккупировали весь Кургородок, то внутри комплекса никто не выживет, рано или поздно они всех выцарапают. А чего бы им не оккупировать такую удобную территорию? Питаться стае есть чем, найдут... Я поёжился, вспомнив зловещий "додж-калибр" на эстакаде.

— Всади-ка по ним пару-тройку, уважаемая, — вежливо попросил я Линну. — Чтобы нюх раньше времени не теряли.

Бах! Бах! Бах!

Высунув руку в форточку, Линна стреляла с одной руки, но получалось у неё не менее точно, чем с двух.

Две собаки легли сразу, одна мощно прыгнула в сторону и успела уйти из-под огня, четвёртую Линна подранила, но не до финиша. И дальше, вдогон, стрелять не стала, женщина всё-таки... Ну, я вот о такой причине подумал.

Основная часть стаи очевидный огневой намёк поняла правильно, не совсем им ещё головы выстудило в дикой и азартной эйфории чистого естественного отбора. С каким-то удивлением, недоумением и даже с самой настоящей обидой собачья банда развернулась и бодро скрылась за густыми деревьями. На прощанье нас никто не пугал, не обещал взглядом "айл би бек", в естественном отборе таких понтов нет, потому он и естественный, всё честно. Зачистить бы их всех, по-хорошему. Мы же пока лишь фотографируем и запоминаем.

Вскоре Кургородок закончился. "Коралл", "Дельфин", "Нептун", "Фрегат", "Смена", Аквапарк "Амфибиус", Океанариум — знаменитые корпуса остались позади. Впереди постепенно проявлялся частный сектор, застроенный мини-отелями на выделенных в былом дедушкам-ветеранам стандартных шести сотках, как в центре Адлера и за Мзымтой. Этот район проехали всего с одной остановкой для осмотра. И никто нас не остановил, как и везде, почти все ушли, а уцелевшие одиночки, которые несомненно где-то прячутся, не проявились.

Брошенных машин стало больше. Часто они откинуты к обочинам, не иначе, броня пролетала. Опять остановка, фотографирование.

Пш-шш... Стационарная рация "Диско" вдруг ожила. После постоянной гнетущей тишины вокруг звук вызова был настолько резок, что сердце невольно забилось чаще. Быстрей нужно привыкать, Гарик, быстрей.

— "Тунгус" вызывает "Сармата"! Выхде! Йолки, скока можно орать!

"Сармат" это мы, если на ногах устоите, — это шкипер такое сериальное погоняло придумал, историк, блямба... да и ладно, покатит. А вот с дисциплиной в радиоэфире надо что-то делать, что за колхоз такой, честное слово!

— Мы на трассе, идём на выход из Адлера. А вы где?

— Возле "Бургаса" стоим, ждём, санаторную жизнь рассматриваем. Вам как, далеко?

— Скоро подойдём.

— Что-то медленно ты, Игорь Викторович, ползёшь!

Пш-шш... Что-то зашипело, защёлкало, потом послышался короткий мат.

Не, ну просто молодец! Катит себе по пологим волнам, и никаких тебе сумасшедших навстречу! Медленно ему...

— Шкипер, на вас акулы не нападали? — отомстил я деду.

— А могут? — насторожился Василий Семёнович.