Хотя нет, придется чуток повременить с переездом. Конечно, странные черные дыры даже для умудрённых опытом магов загадка из загадок. Они так редко попадались им на глаза, что на пальцах одной руки можно пересчитать все известные случаи. А уж о такой, которая пожирает окружающие её стихии и вовсе никто не слышал. Но в том-то и дело, что она неуклонно втягивает в себя магическую энергию, и похоже, что к защитному барьеру тоже успела присосаться вон теми двумя бледно-дымчатыми отростками, что только что выползли из центра дыры. Вполне вероятно, что заряда амулета теперь не то что до утра не хватит, а и пяти минут не пройдет, как он иссякнет.
Итак, сперва срочно на скорую руку необходимо сплести отпугивающее заклинание. Почти все животные огня боятся? Вот и присобачить на нос каждой животины по маленькому, долго не угасающему угольку. Больно и эффективно, хотя и не смертельно. Поголовный драп наутек стопроцентно гарантируется, и вряд ли кто из стаи вернется за добавкой. Затем перенести Айку в сторону от причудливой изнанки магического мира. А уж потом активировать сплетенное заклинание. Решено, именно в таком порядке нужно действовать. А если потом до утра останется время и не пропадет желание, тогда можно понаблюдать за нежданной магической находкой. Вдруг чего любопытного сможет подглядеть.
Анкл без промедлений принялся за дело. Плести заклинания у него еще с ученичества получалось недурно, наверное потому, что нравилось этим заниматься. Сложности возникали только при подборе акустической составляющей заклинания, необходимой для его активации. Если при сплетении заклятья не возбраняется пофантазировать, экспериментируя с новыми узелками и сочетаниями энергетических потоков и их форм, то вот во фразе, наоборот, нужна предельная точность. Ошибешься хоть на один звук, и заклинание сработает несколько иначе, не как ожидалось. Активирующая фраза — это своего рода приказ командира подчиненным солдатам, хотя больше напоминает игру: вот имеем слово "опа!", а если спереди еще добавим буковку одну? То-то же! Совсем другое значение получили из-за такой, казалось бы, мелочи.
Уже через четверть часа кропотливой работы сплетенное из всех четырех стихий заклинание неподвижно повисло в воздухе. Осталось лишь вспомнить полагающуюся фразу. А если не получится, тогда придумать новую. Дэр встал на ноги и, озабоченно нахмурив брови, уставился на творение рук своих, словно оно само должно ему подсказать требующиеся буквы. Заклинание молчало, мерно колыхаясь в воздухе на уровне груди волшебника. Анкл недовольно поджал губы. И тут же медленно, будто нехотя, из глубин сознания всплыла когда-то давным-давно вычитанная в древнем манускрипте требуемая формула активации. Он почти беззвучно прошептал её, чтобы не забыть: "Пфатх борч уф уджсе". Точно, она! К этому заклинанию подойдет, как нельзя лучше.
Айка громко застонала, замахав руками, будто отгоняла окружившую её туманную дымку "черной дыры". На миг дэру почудилось, что она задыхается, и маг немедленно бросился к девушке. А тут, словно назло и защитный полог прерывисто замерцал, готовый в любой момент погаснуть, исчезнув в небытие. Анкл подхватил рыженькую на руки, намереваясь немедленно отнести её подальше от магической загадки природы, и именно в этот момент амулет окончательно издох. Волчья стая без лишних раздумий прыгнула на добычу со всех сторон, оскалив жуткие пасти. Девушка резко дернулась в руках мага, её тело напряглось натянутой струной, выпрямившись, а веки, будто повинуясь чьему-то непререкаемому приказу, широко распахнулись, и незнакомый голос, отливающий басовитыми металлическими нотками, прохрипел её устами:
— Сатх д'ста дикрид!
И глаза девушки тут же обессиленно закрылись, а сама она обмякла на руках потрясенного волшебника. Сплетенное Анклом заклинание, естественно, сработало совершенно иначе, чем он намечал. Вся стая в мгновение ока просто-напросто сгорела в полёте. И спустя секунду до мага, продолжающего крепко прижимать к себе Айку, долетела волна пушистого пепла, усыпав их обоих хоть и тонким слоем, но зато с головы до ног. Дэр пару раз хлопнул ресницами, сбивая с них ошмётки сажи, резко выдохнул сквозь неплотно сжатые губы, сдувая лишнее с усов, и как ни в чем ни бывало понёс рыженькую на другое место ночлега, на противоположную сторону костра, подальше от "черной дыры". Пусть пару минут на травке полежит, а он за это время перетащит её походную постельку поближе к огню. Анкл хотя бы внешне казался абсолютно спокойным. Слишком уж он был ошарашен, чтобы проявлять какие-либо эмоции. Может потому и не заметил, погрузившись в раздумья, как еще одна пара глаз, внимательно наблюдавшая за происходящим на поляне с самого начала, не высовываясь из лесного сумрака, осторожно подалась назад, когда нападение потерпело фиаско, и через миг полностью растворилась в темноте чащобы.
Глава 13. Потери и находки
Он, Каджи, витал сизоватым облачком над глубоким ущельем, темнеющим далеко-далеко внизу беззубой щелью приоткрытого рта планеты. Продолговатый замок с многочисленными остроконечными башнями сверху вполне можно было принять за кичливо вздернутый нос. Озеро с правой стороны от крепости походило на глаз, вытаращенный от удивления или испуга. А вытекающая из него извилистая ленточка речушки отдаленно напоминала скупую слезинку, скатившуюся по полю-щеке в направлении ущелья-рта. Только планета-смайлик получалась какой-то одноглазой, словно старый прожженный пират. Гоша беззвучно хихикнул, обрадовавшись неожиданному сравнению.
Парить в невесомости оказалось приятным занятием. Но такое времяпрепровождение скоро ему наскучило. Сгруппировав сизую дымку поплотнее, мальчик скользнул малоприметной тенью вниз. Постепенно набирая скорость, он пронесся шаловливым ветром вокруг замка, с упоением впитывая в себя аромат свежего ночного воздуха. Затем Каджи пробрался в щель приоткрытого окна угловой башни, немного поигрался с портьерами, но их застарелый пыльный запах ему не понравился. Тогда он, разогнавшись посильнее, от огорчения со всего маху врезался в рыцарские латы, одиноко возвышавшиеся скульптурой посреди какого-то темного зала, едва освещаемого парой нещадно чадящих факелов у входа. Доспехи, надраенные до зеркального блеска, качнулись назад, потом резко подались вперед и, подломившись в неустойчивых коленях, с невероятным грохотом и противным лязгом рухнули на каменный пол. Парнишка радостно-возбужденно взвился штопором вверх над поверженным противником, просочился сквозь потолок, сдержанно чихнул на усыпанном пылью чердаке, заваленном древним хламом с обвивающими его густыми сетями паутины, и, не задерживаясь, умчался на волю прямиком через черепичную крышу.
Гоша взмывал к звездам, а потом камнем обрушивался вниз, закручиваясь винтом в падении. Но перед непосредственным столкновением с земной твердью, которую наверняка запросто прошел бы насквозь, очутившись на противоположной стороне планеты, он выходил из пике, скользя так низко над травой, что задевал за её кончики. Один раз мальчик даже вокруг взошедшей луны облетел, но она ему не приглянулась, показавшись вблизи темной, скучной, холодной, безжизненной и вовсе не романтичной. Наскоро завершив свой краткий космический вояж, Каджи решил вернуться на землю, хоть и грешную, но зато более пригодную для развлечений.
Просвистев над горами, вволю позавывав в узком ущелье, носясь туда-сюда, и тем самым страшно перепугав сонное стадо овец, жалобно заблеявших, и двух пожилых пастухов, коротавших ночь у костра, довольный своим геройством юноша, шумно ворвался в темную чащу на предгорной равнине. Ему понравилось шуршать зеленой листвой, бездумно летя всё дальше и дальше вперед, не разбирая дороги, вдыхать "полной грудью" густой лесной аромат, насквозь пропитываясь его многогранным запахом, лавировать меж крупных деревьев и продираться сквозь молодую поросль напрямик. Ради забавы он подхватил мощным потоком случайно попавшегося на пути филина, вылетевшего на ночную охоту, и, не давая ему вырваться из цепко-нежных объятий, утащил ошалевшую птицу с собой, отпустив только на окраине нежданно встреченного города.
Вот там-то он поразвлекался на славу! Гоша бегал наперегонки сам с собой по пустынным улицам. И если ему удавалось найти случайного прохожего, то он не отставал от горемычного до тех пор, пока не валил бедолагу с ног особо резким порывом ветра. Мальчишка крутился волчком на площадях, поднимая выше крыш столбы пыли и расшвыривая мусор по закоулкам. Досталось и всем встречным фонарям. Подхватив с земли мелкий камушек, озорник прицельным порывом метал его в столб, метя аккурат в стекло, за которым прятался огонек. Под звон осыпающегося на мостовую стекла, тут же уносимого ветром в темень улицы, он с наслаждением задувал фитиль и спешил к следующему пятну света. Попутно Каджи устрашающе громко хлопал незакрепленными ставнями окон, громыхал, тряся жестяные трубы водостоков, протяжно завывал в черные провалы печных труб, заставляя жителей городка просыпаться посреди ночи с колотящимися от дурных предчувствий сердцами. Седины в волосах у многих значительно прибавилось.
Напоследок Гоша перевернул вверх колесами пустую телегу, оставленную без присмотра невдалеке от постоялого двора на центральной площади города. Из остатков сена, вывалившегося из опрокинутого транспортного средства, парнишка соорудил массивную бесформенную шапку и нахлобучил её по самые глаза на голову памятника, гордо возвышавшегося на высоком постаменте посреди вычурного фонтана. Каджи облетел вокруг, полюбовавшись на творение рук своих. Он остался доволен: неизвестный ему герой — пышноусый мужчина с чванливым выражением скуластого лица, посылающий из вскинутой вверх ладони пучок молний навстречу врагам-оборотням, застывшим злобно-живописной композицией в прыжке к его горлу — теперь выглядел в соломенной шапке-ушанке, похожей на старое воронье гнездо, крайне нелепо.
Вволю побалакавшись в теплых струйках фонтана, с ленцой вытекающих из оскаленных волчьих пастей, символизирующих окружившую героя стаю, Гоша умчался на противоположный край площади. Там он взвился вверх, по спирали закручиваясь вокруг колокольни, высоко взметнувшейся над мрачновато смотревшимся в темноте собором. Мальчик попробовал каждый колокол и колокольчик на качество звука и даже рискнул сыграть на них какую-нибудь веселенькую мелодию. Но музыкальных талантов у него не обнаружилось, и прозвучавшая какофония могла бы понравиться только авангардистам, панкам, любителям эмбиента да капырам в преисподней. У последних, в их адовом мире, она даже наверняка вызвала бы фурор, но не здесь.
Немножко расстроившись, Каджи оседлал один из больших колоколов, особо понравившийся ему басовитой и в то же время звонкой тональностью звучания, и принялся методично его раскачивать. Тягучие протяжные звуки, похожие на набат, словно жидкий мед, потекли с колокольни вниз. Они сначала затопили площадь, а когда им стало тесно там, выплеснулись дребезжащими языкастыми потоками в близлежащие улочки, расползаясь по городу тревожащим сердца предчувствием надвигающейся беды. А Гоша качался и качался на колоколе безустали до тех пор, пока его крепление к балке (и то, и другое основательно изъеденные временем) не лопнуло. Многопудовая махина, находившаяся как раз на пике взлета, легко перемахнула через ограждение, задев вскользь, и, кувыркаясь в полете, будто акробат бродячего цирка, ухнула вниз. Спустя несколько секунд послышался звук солидного удара: колокол раздробил изрядное количество булыжников на мостовой, но и сам треснул от губы почти до пояска.
Удивленный Каджи плавно перетек на перильца, ограждающие колокольню, глянув вниз. Потом он соткал из своей туманной дымки призрачную фигурку, лишь отдаленно напоминающую человека, и оседлал парапет, в задумчивости уткнувшись подбородком в кулак и вяло болтая ногами. Мальчика неожиданно посетила мысль, недвусмысленно сообщившая, что он теперь может почти всё. И ему сразу же стало невероятно скучно. А затем и грустно. Правда, легкомысленная грусть ненадолго задержалась в гостях, быстро сменившись более серьезной печалью. Гоше определенно чего-то не хватало, чего-то очень и очень важного. Он о чем-то напрочь забыл, но это забытое им настолько существенно, что доведись ему вспомнить, то весь мир перевернется вверх тормашками: черное стало бы белым, добро показало б свое истинное лицемерие, а так называемое зло окажется единственно верной жизненной позицией. И лишь только Серые Наблюдатели так и остались бы неизменно нейтральными ко всему происходящему. Каджи попытался сосредоточиться на последней мысли, тщетно стараясь выудить из закоулков сознания хоть какое-нибудь отдаленное воспоминание о том, откуда он мог узнать о неведомых таинственных наблюдателях за ним. Но так ничего и не смог вспомнить. Скорее всего он просто-напросто нафантазировал невесть что.
Обделенный по части воспоминаний, парнишка взамен получил кое-что другое, заставившее его вновь расплыться бесформенным туманным облаком. Он чутко прислушался. И слова вновь возникли ниоткуда, просочившись слабеньким ручейком в его сознание. Хотя вряд ли это были слова, скорее уж чьи-то мысли. Но и такое их определение вернее всего не соответствовало истине. Он услышал тихий шепот ветра. Так правдивее звучит. Не прошло и минуты, как легкий ветерок вновь прошелестел на пределе слышимости:
— Гошка, ну где же ты? Куда ты мог деться? Это я во всём виновата... Но где бы ты ни был, я найду тебя, и мы вместе...
Шепот прервался тихим всхлипом, больно хлестнувшим по сознанию Каджи.
Вот оно! То важное, основополагающее, мироопределяющее, что выветрилось из памяти, но о чем Гоша должен, нет — обязан был помнить. Мальчик узнал голос ветра, несомненно, принадлежавший Янке. Как он вообще умудрился забыть о ней?! А подружке однозначно требуется его помощь. Да и он сам в ней нуждается не меньше. Короче, им не обойтись друг без друга!
Гоша рванул вперед, ориентируясь на постепенно усиливающиеся всхлипывания, перемежаемые сумбурными обрывками мыслей, не поддающимися членораздельной расшифровке, да клочками воспоминаний. Эти клочки хоть и казались парнишке знакомыми по форме, так как в большинстве памятных событий он принимал самое непосредственное участие, но вот по эмоциональной окраске Янкины эпизоды зачастую существенно отличались от его собственных воспоминаний. Но зато было ясно: Каджи летит в нужном направлении. И он не столько знал об этом, сколько чувствовал.
Сонный город остался позади, и мальчик увеличил скорость полета, покрывая за одну минуту такие расстояния, на которые обычный путешественник потратил бы дни. Но не успел он толком разогнаться, как перед ним возник небольшой замок, примостившийся на плоском приземистом холмике посреди поляны. К входу в цитадель вела узкая дорога, над которой Гоша как раз и летел сейчас. А почти сразу за треугольным зданием начинался лес, густо облепивший невысокий гористый кряж, полукругом охватывающий замок с тыла и флангов.
Юноша облетел крепость вокруг, сканируя своим сознанием исходящие изнутри мысли и чувства Янки. В одном месте они показались ему наиболее сильными и интенсивными. Каджи без стеснения залетел внутрь комнаты через распахнутое настежь окно. И не ошибся. Его лучшая подруга находилась именно в этой комнате замка. Правда, видеть Янку в таком состоянии ему еще ни разу не доводилось.
