— Инженеров ко мне! — рявкнул в микрофон Артериус, — пусть рвут обшивку.
К трибуну, натужно пыхтя, подбежали несколько легионеров со знаками различия инженерных войск. Один из них, покопавшись, прилепил на броню сенсор и, выведя результаты сканирования на омнитул, крикнул:
— Толщина полтора, прочность ноль-девять! Ставим двойные!
Взрывотехники облепили кусок обшивки, ставя заряды. Глядя на слаженную работу инженеров, трибун мимоходом порадовался, что в свое время очень удачно конфисковал подрывные заряды у одного волуса, не став сдавать их в числе прочей контрабанды. Ушлый торгаш одному ему ведомыми путями сумел добыть заряды, используемые в основном штурмовыми подразделениями, и попытался сбыть их на черный рынок, но турианцы оказались расторопнее. В то время трибун, вспомнив наставления старого офицера из военной школы о том, что взрывчатки бывает или мало, или не бывает вовсе, решил, что произведение турианских заводов будет лучше смотреться в арсенале его когорты, а не на столе с вещдоками, коих и так было достаточно, и прикарманил ящики для нужд легиона. Как оказалось, не зря.
С яркой вспышкой подрывные заряды, предназначенные для абордажных команд, сдетонировали, пробивая обшивку судна, и солидный кусок брони, расположенный под наклоном к земле, с грохотом упал на землю, обнажая внутренности корабля. Штурмовики тут же рванули вперед, предварительно закидав гранатами помещение.
Легионеры вошли внутрь крейсера.
* * *
— Бегом, бегом! — подгонял сержант мобильной пехоты своих солдат, — эти твари быстро продвигаются, так что шевелитесь!
Солдаты, впрочем, и без понуканий неслись, как на пожар — пятьсот прорвавшихся пришельцев времени даром не теряли, и прорыв требовалось заткнуть и обороняться до прибытия парней из Цербера. Добежав до одного из перекрестков, солдаты по команде сержанта рассредоточились и заняли укрытия, ожидая чужих. Солдаты волновались — пусть большинство из них готовились к этому всю службу, реальное столкновение — это все же другое. Люди были на взводе.
Пришельцы не заставили себя ждать. Из-за одного поворота показалась голова, закрытая непривычного вида шлемом. Всматриваясь в коридор, пехотинец чужих исчез за поворотом, а затем из-за угла выбежали другие солдаты противника, перемещаясь от укрытия к укрытию короткими перебежками.
-Ждать, ждать, — напряженный голос сержанта сдерживал инстинктивное желание людей тут же открыть огонь по ненавистным вторженцам. И когда пришельцы, наконец, достаточно втянулись в коридор, командир отделения взревел, словно забыв о существовании микрофона, — ОГОНЬ!!!
Воздух тут же наполнился характерными звуками боя — характерные "ШШАРХ" разрядников перемежались пульсирующими звуками стреляющих плазмаганов и взрывов гранат. В первые же секунды боя чужие потеряли троих. Один из пришельцев буквально сгорел, поймав грудью аж пять молний разрядников. Второй, получив очередь плазменных разрядов, беззвучно упал, источая запах расплавленного металла, потрескавшийся керамики и горелой плоти. А рядом с третим взорвалась граната, от взрыва не спасли ни щиты, ни броня — слишком близким был взрыв. Осколками гранаты костелицей твари оторвало руку, и теперь ублюдок, отчаянно вереща, катался по коридору, орошая проход своей кровью. Пришельцы попрятались в укрытиях, открывая ответный огонь, заставляя пехотинцев залечь. Но плотность огня давала о себе знать — поток вольфарама пробил триплекс шлема одного из бойцов и попал в голову, тут же перемолов содержимое черепа в кашу. Смерть пришла к солдату мгновенно.
— Ааа, сдохните, суки! — потеря товарища, казалось, лишь придала солдатам сил, и пехотинцы, включая самого сержанта, наплевав на возможную смерть, высунулись из укрытия, поливая коридор веерами молний и потоками плазмы. И это принесло свои плоды — несколько чужих как раз меняли укрытия, и, попав под ураганный огонь защитников корабля, упали на пол, не подавая признаков жизни.
— Граната, — резкий крик одного из бойцов совпал со взрывом летящего дискообразного предмета. Чужие определенно знали толк во взрывчатке — граната пришельцев свалила наповал одного из солдат и серьезно ранила еще двух, но те в горячке боя, похоже, даже не заметили ран, и сейчас, продолжая вести огонь, медленно истекая кровью. Чего тут было больше — природной ярости, помноженной на ударную дозу адреналина, или влияния боевых препаратов, тайком принятых еще до боя, не брался говорить никто. Но, видимо поняв, что жить ему осталось недолго, один из солдат, приготовил гранаты, и положив разрядник с батареями, с воплем "Прикрывай!" швырнул осколочные в сторону чужих и, дождавшись взрывов, издал душераздирающий вопль и рванул в сторону чужих, на ходу выдернув две чеки из последних бомб.
— Куда, придурок?! — донесся вслед бегуну запоздавший крик сержанта, но солдат вряд ли услышал окрик командира — начала сказываться потеря крови, и в затухающем сознании солдата набатом билась одна мантра, которую заучивали все солдаты всех учебных частей Альянса.
Смерть — ничто.
Мы живем, когда есть цель.
Цель — главное в жизни.
Без цели мы — ничто.
Наша цель — убивать врагов.
Мы всегда должны помнить о цели.
И даже умирая, мы должны убить врага.
— Убить врага, убить врага, — бухало в голове солдата. Из-за спины летели голубые разряды и сгустки плазмы, заставляя ВРАГА залечь. Трусы, даже перед лицом смерти они не способны на подвиг. В лицо летели выстрелы врагов, но солдат словно заговоренный бежал вперед с зажатыми гранатами в руках. Вот в грудь словно ударили кувалдой — какая-то из пуль все же нашла свою цель. Солдата развернуло ударом, но не опрокинуло, и он продолжал бежать к врагу. Еще один выстрел заставил бойца споткнуться, но солдат, кувырнувшись, вскочил на ноги и снова бросился вперед, ведь у него была ЦЕЛЬ. В этот момент солдат понял одну простую истину. Инструкторы были правы — смерть не просто ничто. Смерти попросту не существует. Каждый из них бессмертен, когда у него есть цель. И пусть не все из людей дойдут до неё и не все её увидят, но души тех, кто не дошел, будут охранять тех, кто еще здесь. Ибо сила в единстве, и пока люди едины, их никто не сможет победить. До врагов осталось метров пять, когда какой-то удачливый чужой все же смог попасть по ногам солдата. По икрам словно хлестнули плетью, и обреченный солдат упал, покатившись в сторону пришельцев. Впрочем, для него это было уже неважно.
"Радиус гарантированного поражения оборонительной гранаты составляет семь-десять метров, — вспомнились строчки из прочитанной когда-то инструкции, — поражающий эффект усиливается, если взрыв происходит в замкнутом пространстве".
Сейчас был именно такой случай. Умирающий солдат разжал кулаки, нагло ухмыляясь атакующим. С негромким щелчком отлетели предохранительные скобы, и обернувшийся на звук чужой, увидев смертоносные предметы, что-то отчаянно прокричал своим скрежечущим металлическим голосом.
— Поздно, ублюдок, — мелькнула мысль в голове землянина, — я поставил запал на три секунды.
Но вслух он сказал совершенно другое. Ему показалось важным, чтобы пришельцы напоследок услышали его крик. И, через силу собрав воздух в легкие, он негромко, но отчетливо произнес:
— Terra omnia.
Угасающее сознание успело запечатлить ослепляющую волну света, брызнувшую из гранат. И если бы однажды этот солдат вернулся в мир живых, он бы поклялся, что за мгновение до того, как его глаза померкли, он успел увидеть сквозь темный триплекс шлема пришельца наполненные ужасом глаза чужого.
Бой, казалось, на секунду замер, словно обе стороны, не сговариваясь, решили отдать дань памяти героическому солдату, подорвавшему себя на гранатах. Но тишина продолжалась недолго. Коридор вновь ожил, и воздух пронзили жалящие вольфрамовые пули, сгустки плазмы и разряды молний, изредка перемежаемые взрывами гранат. Обе стороны, казалось, вдохновились примером павшего героя, остервенело стреляя во врага, в каком-то безумном стремлении убить, разорвать противника. Чужие лезли как орда демонов, словно напрочь забыв о тактике, прикрываясь не столько кинетическими экранами, сколько потоками пуль, не позволяя людям поднять голову. И люди сдавали позиции — не имея на себе щитов, они падали замертво, успев забрать с собой несколько врагов. Запас гранат подходил к концу, а к костелицым прибывали подкрепления, сменяя друг друга и создавая впечатление неудержимого катка, который, несмотря на отчаянное, даже фанатичное сопротивление защитников корабля, рано или поздно сомнет их. От отделения сержанта осталось одно название — в живых осталось лишь четверо, а не раненых не было вовсе. Более того, самостоятельно передвигаться могли лишь двое, в том числе и сам сержант.
— Командир, — прохрипел один из раненых, — уходите. Мы их задержим.
— Иди нахер, рядовой! — послал его сержант, — я здесь никого не оставлю!
В эту секунду в проход влетела очередная граната — один из чужих, подобравшись на нужное расстояние, кинул взрывоопасный гостинец землянам. Сержант словно в замедленной съёмке увидел, как дискообразная хреновина, вращаясь, упала как раз, чтобы свалить наповал троих. И когда сержант уже развернулся, чтобы схватить диск и швырнуть гостинец обратно, один из раненых с криком раненого зайца распластался и накрыл гранату собой, приняв удар на себя. Раздался глухой взрыв, и тело сослуживца, подброшенное взрывной волной, рухнуло на пол, орошая его потоком крови. Шансов выжить у солдата не было.
От увиденного у людей, казалось, окончательно пропал инстинкт самосохранения. Остатки отделения высунулись из укрытия и с яростными криками, особо не прицеливаясь, начали поливать коридор огнем. Один из солдат вообще садил сразу из двух разрядников, пользуясь отсутствием отдачи. Костелицые поначалу растерялись от такого напора и даже начали отступать назад, видимо подумав, что к защитникам корабля пришла подмога, но быстро соориентировались и, перегруппировавшись, продолжили наступление. Отчаянный любитель стрельбы по-македонски погиб первым — половину его головы буквально снесло выстрелом из снайперской винтовки. Через секунд десять со стоном упал на пол второй, получив пять попаданий, от которых на такой дистанции броня уже не спасала. А затем и самому сержанту, до того получившему лишь пару легких ранений, прилетела очередь. Одна за другой две пули вонзились в броню, и, пробив ее, вонзились в правую руку и плечо. Разрядник выпал, и тут же отлетел, отброшенный то ли случайной, то ли специально пущенной очередью. Солдат выругался — оборонять позицию было больше некому и нечем. Кроме него остался только один боец, но и он лежал на полу, медленно истекая кровью.
— Думаете, что вы победили, твари? — прошипел солдат, — как знать, твари, как знать. Мы ещё разберемся с вами, до конца разберемся. Жаль только, что задержали мы вас ненадолго.
Левой рукой солдат вытащил последнюю, припрятанную как раз на такой случай гранату. Глухо матерясь, с горем пополам выдернул чеку, и, прижав гранату к груди, отполз к стене, дожидаясь, пока уроды подойдут поближе. Выстрелы инопланетных винтовок звучали все громче, и все чаще над укрытием сержанта проносились пули. Землянин ухмыльнулся — его парни заставили костелицых бояться себя, раз до сих пор по ним садят. Сознание постепенно куда-то уплывало — видимо, пули перебили артерию или вену. Рука с гранатой медленно сползала к земле, постепенно теряя хватку.
— Похоже, скоро конец, — подумал боец, медленно разжимая руку.
И в этот момент над головой сержанта раздался характерный грохот, перепутать который было попросту невозможно — слишком запоминающимися были звуки выстрелов из МРВ. Руку бойца аккуратно, но твердо сжали, не дав выпустить гранату из рук. Уплывающее сознание выхватило изображение черного щита с красной окантовкой, на котором красовались три собачьи головы.
— Цербер, — прошептал сержант.
БАХ! Резкая оплеуха вернула почти отключившегося сержанта в сознание. А последовавший за ним укол окончательно прояснил сознание, выветривая черную хмарь из головы.
— Тебе еще рано на тот свет, сержант, — произнес космодесантник с майорскими знаками отличия, и, чуть повернув голову, произнес, — в медчасть его, нам такие нужны.
Чьи-то руки подхватили солдата и аккуратно понесли прочь от разгоревшегося с новой силой боя. Краем глаза сержант отметил, что рядом с ним точно так же несут его сослуживца.
— Жив, зараза, — с радостью подумал боец.
* * *
— Вовремя, — подумал Глазков, отправив остатки отделения мобильной пехоты в тыл, — еще чуть-чуть, и их бы дожали.
Подхватив плазменную винтовку, майор осмотрел коридор. Да, отделение хорошо справилось с задачей — проход был буквально завален трупами пришельцев. С трудом верилось в то, что все это — двадцатиминутная работа одиннадцати человек, но тем не менее, так и было. Сделав в голове заметку выяснить поподробнее об этом сержанте, Алексей скомандовал:
— Зачистить коридор!
Один из бойцов аккуратно подошел к углу, на ходу доставая из-за спины тяжелую даже на вид пушку. Чужие, видимо, подумали, что отделение приказало долго жить, стали постепенно втягиваться в проход, временами постреливая в сторону баррикад. Что-ж, тем лучше — больше убитых будет. Сняв орудие с предохранителя, космодесантник зажал рукой нижнюю кнопку, заряжая пушку, а затем, выставив ее в проход, выстрелил. С характерным визгом из ствола вырвался крупный, диаметром сантиметров пятьдесят, плазмоид зеленого цвета, и быстро понесся в сторону противника, где и разорвался ослепляющей вспышкой, превращая в атомарную пыль всех находящихся ближе десяти метров от места взрыва. Выжить при взрыве было невозможно — плазмопушка на испытаниях пробивала даже танковую броню, и пехотные доспехи для нее препятствием не были. В который раз пушка оправдала свое название — "Ударно-дробящее орудие мощностью десять тысяч ватт", или BFG-10000.
Мельком пожалев, что отделению перед отправкой дали старый вариант BFG, майор крикнул, бросаясь в атаку:
— В рукопашную! Ореол включить!
Космодесантники ринулись в проход, активируя дополнительную защиту. Система "Стальной ореол", первые прототипы которой создала еще ОАК при создании своего квантового компьютера. Ореол использовал систему проекторов, которые, работая, буквально сплетали фотоны в единую молекулу, создавая дополнительный слой защиты, регенерирующий с чудовищной скоростью. Поэтому пробить его можно было лишь одним мощным ударом, но никак не огнем штурмовых винтовок. И пусть система жрала океан энергии, её все же поставили на вооружение, за что сейчас майор был благодарен — прикрытые светящимися полями десантники могли сколь угодно долго находиться под огнем пришельцев без малейшего вреда для себя. Но они не стояли. На ходу стреляя из винтовок, церберовцы сблизились с противником и, словно ходячие танки, врезались в строй чужих, расстреливая их в упор.
И началась резня. Костелицые, не готовые к такому повороту событий, не смогли ничего противопоставить двухметровым закованным в броню спецназовцам. А десантники, привыкшие сражаться с демонами, находились в своей стихии. Вот один из бойцов, отбив в сторону направленный на него ствол винтовки, с хеканьем ударил пришельца прикладом МРВ в район челюсти. Глазкову даже показалось, что он услышал хруст ломающейся шеи. Вот боец, схватив чужого за шею, одной рукой швырнул его в товарищей, сунув за шиворот активированную гранату. Истошный крик летящего чужого прервался мощным взрывом, накрывшим сразу четверых.
