— Потому и ввязался, что умный! — только не хныкать... Правду, значит, захотели? Их есть у меня! Целых три... — Во-первых, он рассчитывал вернуться из "дыры" не абы как, а триумфатором, с победой... Вы хоть знаете, кто вообще-то настоящий инициатор проекта "Остров"?
— Ожидаемо, — мрачно кивает Смирнов, — Подобный настрой сразу видно. Стало быть, лично возглавить голодный Холокост господин полковник ФСБ не пожелал, — ха, прорвалось отношение армейских к госбезопасности. Так ведь и ты этого делать не собираешься... Вон, как вовремя всё на Соколова спихнул.
— Во-вторых, он рассчитывал на разумное использование наличных запасов продовольствия...
— Поэтому, возглавил их уничтожение? — язвить, товарищ Соколов, не надо. Вполне могло и получиться... Даже при варианте "Омега"... Не упоминая крайнего случая. Эх, где же ты, далекий Париж? Судя по всему, лучшие годы жизни мне предстоит угробить в этой "жопе мира".
— В-третьих, — на подначки не отвлекаться! — он с самого начала представлял, что такое, для таежного биоценоза, почти четыре сотни городских дядь и теть, пытающихся выжить "на подножном корму". Нагрузка просто запредельная. Все верхние этажи "пищевой пирамиды" подобная голодная толпа, оставшись наедине с суровой природой, снесет, как бульдозер. Выбьет-распугает зверьё, птицу и рыбу, а потом — в драках за последние харчи протянет ноги, не дотянув до настоящей зимы. "Эффект мамаевой орды..." — про Блокаду, как пример, пока лучше помолчать...
— Причем, бежать им некуда. Даже пытаться рассредоточиться малыми группами — бессмысленно. Ведь у половины коллектива даже "зимнего" нет, — поддакивает мне Соколов, — блокадный Ленинград в миниатюре...
— В Ленинграде столько леса не было... — слово сказано! Не мною... Смирновым, — Опять же, ни немцев, ни бомбежек... — Надо же, он надеется, что дела поправятся... Ищет хорошие стороны в окружающей действительности. Оптимист!
— Считаете, за счет избытка доступной энергии и техники, как вы описывали, удастся выкрутиться? — для самого Соколова, похоже, наше положение сродни занятной головоломке. А если вот так сложить? А вот так?
— Откуда я знаю? — в самом деле, откуда?
— Тогда, спрошу иначе. На какой ступеньке технологической лестницы вы отводите нам место? — занятно.
— Ну-у... Если считать, что мы рухнули с верхней позиции "абсолютного хищника" до "травоядного" уровня... Смотрите! Один килограмм грибной муки содержит примерно 2000 ккал. Это около 8,4 МДж энергетического эквивалента (помню, инженеры мыслят в размерностях системы СИ). На добычу такого килограмма (дневной душевой нормы) требуется истратить энергию сушки (нагрев до ста градусов 40 кубов прогоняемого через установку горячего воздуха) — где-то 10 МДж... Плюс — энергия размола, энергия транспортировки грибов к месту обработки и работа, потраченная сборщиком сырья. Плюс — неизбежные на производстве потери. Считаем, это ещё половина от энергии сушки. Выйдет, как раз две килокалории истраченной работы или тепла на каждую килокалорию, содержащуюся в добытой пище.
— Слышал? — обращается Соколов к Смирнову, — примерно то же, только другими словами, здесь утром Ахинеев пропагандировал. Барьер! Удержим технологический уровень — выживем... Скатимся к примитивной технике добычи корма — надорвем пуп и пропадем ни за грош... Голыми руками такую нагрузку не потянуть.
— Спасибо, Галина Олеговна. Вы свободны. Рацию держите в положении "прием", — слава богу, наконец, дождалась господской милости... Пойду отсыпаться.
Глава 13.
Постиндустриал на коленках.
Как заснула — не помню. Едва разувшись, упала, на лежанку "модуля", закрыла глаза и вырубилась... Зато пробуждение от сна вышло кошмарным. Медленно приближающийся истошный человеческий визг растянулся не меньше чем на минуту... Это ужасно, когда на закате дня (небо ещё светлое, но солнце спряталось), в дикой таежной глуши кричит, срывая глотку, потерявший от страха человеческий облик мужчина... Сразу всплыл в деталях когда-то потрясший моё детское воображение фильм "Люми". Так и представила — из леса выскочило жуткое чудовище, этакий таежный йоти... и гонится за несчастной жертвой... щипая от неё по кусочку. Ой! Так и заикой сделаться недолго! Вопль смолк буквально рядом. Хотя... Нет. Это с непривычки, тишины и спросонья показалось. Далеко. Что там такое? Или — кто? Оно его (не могу представить, что заставило мужика так орать, машинально подумала о причине в среднем роде) догнало? Убило? "Оно", как у Кинга. Рука сама потянулась к пистолету. Глупости... На глазах у людей, прямо посреди лагеря? Если и так, то почему не слышно стрельбы? Ох! Один черт, пора вставать. Кроме обеденного сухаря во рту с утра ни крошки. Живот, как судорога стянула.
Новый вопль. Теперь женский... Короче и веселее, как-то. С таким "И-и-и!" люди катаются по желобам в бассейнах. И стрельбы нет... Елки-палки! Если б не точное знание, где я и что со мною, легко представить, что вокруг парк культуры и отдыха, наполненный крутыми аттракционами. Вроде запуска человека из рогатки. На двух резиновых жгутах, прикрепленных к специальному поясу, пациент улетает в небо метров на 20 и выше. С соответствующими звуками... Опять кричат... И опять не понять — то ли от страха, то ли от удовольствия. Надо прогуляться... Сон этим "кошачьим концертом" всё равно перебили, да и есть хочется не по-детски... Сказано — "ужин после захода солнца". Заодно узнаю новости. Прямо спрашивать, "дадут ли сегодня жрать?" — неудобно.
Пока собиралась — в "модуле" зажегся свет. Сюрприз... То ли я забыла проследить за Ахинеевым прошлой ночью, то ли кто-то навещал наш домишко после отключения энергии, щелкнул выключателем и так бросил... Лампочка светит ярко и ровно. Как в старые добрые времена. Добрый знак... Сунулась на свежий воздух, а там тоже перемены. Во-первых, снова горят прожекторы, освещающие лагерь и подходы к нему. Он действительно слегка напоминает "Луна-парк". Причудливо громоздятся штабеля снаряжения, тонкими паутинками блестят на фоне пожухлой зелени тянущиеся во все стороны линии связи и тросы канатных переправ... Во-вторых, со стороны кухни тянет вкусным запахом... В-третьих, параллельным курсом движется маленькая толпа и можно разузнать новости. Успею перехватить? Свет выключить... Вход закрыть... Вот черт, не успела. Уже в сторону санчасти повернули. Не везет... Мне... И тому, кого сейчас ведут под руки... За новостями надо отправляться в более обитаемое место. К умывальникам, например. Там как раз отмывается холодной водой вернувшаяся из леса смена. Грибники вернулись. От них остро пахнет прелой хвоей, сыростью и собственно грибами. Можно выяснить, почему они явно поднимались сюда со стороны реки, а не шли верхней тропинкой? Это же далеко!
— А он руками и ногами упирается — "Я летать не нанимался!" А старшина — "Ты же, вроде, как авиатор?"
— Хочешь, сейчас угадаю, что майор ему ответил? "Я с вами на брудершафт не пил!" В смысле не тыкай...
— Точно! А Варнаков ему, этак с ленцой — "Мне с тобой, сцыкливая гнида, даже рядом стоять западло..." Сгреб, поднял на воздух, засунул в снасть... ну, и направил... как мешок... С ускорением... Тот, такой подставы не ждал. Пока мчался, в меру сил изливал распирающие чувства...
— То есть, Анатолий Анатольевич тупо очковал один разок проехаться напрямик, по воздуху? Причем, после баб?
— Ну, да... А оно надо, ради одного человека, в темноте, ноги трудить? И так за день находились. Главное, что там было бояться? Ведь целый день, без единой осечки, тяжеленные тюки гоняли. 100% надега... Вжи-и-ик! И сразу в лагере.
— А-а-а... так это тот самый майор орал? Я услышал — офигел. Звук — аж морозом по коже продрало. Будто свинью живьем рвут на части... Силен!
— Ну... Он и похож на поросенка, — смешок, — Говорят, на английском парусном флоте вахтенный иногда специально мучил корабельную хрюшку, что бы в тумане она предупреждала встречные суда своим визгом. Свинья — это единственное животное, способное непрерывно визжать часами. Заготовленную для пропитания скотину попутно использовали, как сигнальную сирену.
— Забавно... Мужики, сейчас ведь, как раз — XVII век? Предлагаете продать майора Логинова, на флот Его Величества Карла Первого, корабельным поросенком? А чё... Думаю, справится! Тембр звучания и громкость — на твердом мировом уровне. Почти за километр кровь стынет в жилах...
— Фиг ему, а не Англия! Пускай здесь грибы вынюхивает. Молча... Самое поросячье дело.
— Зуб даю, попытается на завтра выпросить больничный — "в связи с пережитым острым стрессом".
— А дадут?
— Хрен разберет... Ты бы видел, какой он при свете оказался. Морда синяя, руки дрожат... Хотя, запускали нормального. Реально мужик перетрухал. Видно, высоты боится до усеру...
— Рожденный ползать — летать не может!
Или я слегка сошла с ума, или за время моего сна что-то в мире радикально изменилось... Какие такие полеты? Какая ещё боязнь высоты? Похоже, они грибы не только собирали, а ещё и ели. Кстати, в Питере тоже водятся ядреные грибочки, дающие "реальный приход"... Замедлила шаг и пригляделась к шагающим навстречу собирателям даров леса. Вроде на вид адекватные. Может, местные поганки влияют на сознание более тонко, не затрагивая формальную логику? Выбралась на открытое место... М-м-мать! Боковым зрением, с той же стороны, откуда доносились звуки, уже почти в полной темноте, мелькнул быстро мчащийся на фоне звезд предмет... Живой. С растопыренными руками и ногами... "И-и-и-и-и!"
Уф-ф-ф... Всё в порядке. В смысле, у грибников мозги на месте. Разговор не бред, а лишь констатация злостного нарушения техники безопасности... С самого начала нас инструктировали, что транспортировка по тросовым переправам людей строжайше запрещена. Только грузы... Только с надлежащими предосторожностями и подстраховкой... Кое-кто, разумеется, запрет нарушал. И не только солдаты... Помню, как один из "космонавтов" (умел Володя одним словом выразить суть явления), пойманный с поличным, оправдывался в своём мальчишестве. Кажется, мотивировал его попыткой не отставать от прогресса. "Задача инженеров — максимальный эффект ценой минимальной затраты сил" Да, точно! Как-то он ещё пафосно выразился, типа — "Основная цель НОТ — без крайней нужды ничего не делать руками, не ходить ногами и не таскать на себе грузы..." Судя по вечерним событиям, его идеи таки овладели усталыми массами. Лихая езда по канатам с помощью транспортных подвесов на глазах превращается из предосудительного деяния в норму поведения... Словно расшалившиеся дети. Опасно же!
— Галина Олеговна? — меня, узнали, — Вы в столовую? — обыденные слова, из навсегда сломанной жизни.
— Ага... — словно ничего особенного сегодня не случилось. Кстати, почему мне сейчас стало так спокойно?
— Столовая — на перебазировании. Там только готовят... А места питания рассредоточены. Идем с нами!
— Куда?
— На мельницу! — только после этих слов до мозга дошло, что мне напоминает уютное басовитое гудение. Город, где-то работают машины. Для жителя мегаполиса шум техники ночью привычен. Видимо, подсознание посчитало слегка подзабытый, за месяц тишины, урбанизированный звуковой фон "признаком дома". Занятно.
— Спасибо вам! — что-то сегодня меня постоянно хвалят всякие посторонние люди. Не к добру...
— А расхода хватит? — утренний обыск и тотальное изъятие продуктов настроили мысли на "голодный" лад.
— Майора в санчасти накормят. Его пайка — в любом случае лишняя. А для вас — и добавка найдется... — это вообще странно. Особой популярностью я в экспедиции никогда не пользовалась. Что ещё за новые веяния?
На природе, даже при искусственном свете, темнота превращает знакомую местность в сущее берендеево царство. Впереди — сказочные шатры и званый пир... Эк, меня с голодухи-то разобрало... Какой пир? Тризна... Сознание двоится... Володя считал, а ещё утром я сама была совершенно уверена, что на днях лагерь ожидают судороги голодного бунта или свирепое нормирование последних крох продовольствия. Грубо сколоченный из свежеструганных досок стол, лавки вокруг и котлы-термосы с остро пахнущей похлебкой рвали это видение на части. Откуда? Ещё в обед Ахинеев отдал мне свой собственный последний сухарь... Кстати, а вот и он сам...
— Галина! Вы должны это видеть! — тоном метрдотеля обращаясь к остальным, — Вы пока рассаживайтесь, товарищи. Мы — сейчас... — надо понимать, люди нас ещё и ждать будут? Голодные и уставшие, после работы?
— Как-то неудобно... — крепко взял под локоток и почти тащит в сторону источника шума.
— Надо! — кому? — Установка совсем сырая. Требуется свежий взгляд со стороны. Желательно специалиста.
— Ой! — что угодно ожидала, но что бы такое...
Посреди громадной, криво установленной палатки, высотой с двухэтажный дом, к балке идущей у самого потолка (если допустимо так назвать матерчатую крышу), подвешены два надутых воздухом тканевых мешка. У первого, из какой-то плотной синтетики (похоже на складной пожарный резервуар), к нижней конической части прицеплена горизонтально лежащая бочка из-под горючего, с косо приваренным на боку прозрачным люком-оконцем. Кажется, от лабораторной печки... Там гудит пламя. К торцевой части бочки подключены два гофрированных шланга. В толстый гонит воздух могучий центробежный вентилятор от надувного ангара (сам он, помнится, в узкую "аномалию" так и не влез). Тонкий шланг тянется за пределы палатки в темноту. Другой торец бочки-печки переделан в приемный бункер. Тоже из бочки. Точнее — из двух бочек. Поворотный шлюз, вроде дверей рентгеновского кабинета. Как это работает — понятно. Потный от жара и работы солдат в надетом на голову противогазе поворачивает рукоять. В боковине бочки открывается широкая жадная щель... Туда вываливается очередной мешок свежих грибов из кучи стоящих вокруг. Обратное движение рукояти. На месте щели остается овал блестящего металла. Звук изменился, став натужным. Машина получила порцию сырья.
Первый тканевый мешок, горячий и туго надутый, дрожит от кипящей внутри массы. Его верхняя часть, плотно охватывает круглую вентиляционную трубу, уходящую в глубину палатки, где, сложенный хитрыми вертикальными складками, с потолочной балки свисает второй мешок. Большой и лениво колышущийся, как до неприличия распухшее привидение. К вислому брюху монстра приспособлена труба с задвижкой от печки "буржуйки". Мешок словно дышит... Его морщинистые бока вздуваются и опадают, окутанные клубами остро пахнущей пыли, сквозь которые с трудом пробиваются лучи света от угловых фонарей. Второй солдат, тоже в противогазе и тоже полуголый, но не блестящий от пота, а серый, наполняет этой сухой трухой металлические короба с ручками. Кажется, в подобных емкостях военные хранят сухие пищевые продукты. Муку и крупы... Мука? Это и есть их пресловутая мельница? Оригинально!
Индустриальная (начала ХХ века) и постиндустриальная (середина ХХ века) технологии производства пищевой муки.
— Ну, как? — сходу отвечать некультурно, обшариваю глазами захламленное помещение. Пыльный солдат оттаскивает в сторону очередной короб грибной трухи. Хм... Там уже небольшой штабель громоздится... Штабель?!!
