"Слава.Возрождение"

— Если честно — не очень — хихикнула Хагра — туман в голове, мысли работают медленно-медленно, как будто с замедлением в три секунды. Боюсь, что боец из меня сейчас просто аховый. Перворанговая забьёт одной левой.

— Мозг лаборатории говорит, что это пройдёт. Будешь как прежде. Такая же пакостница.

— Ну что поделаешь — философски заметила Хагра — ну, такая я уродилась! Не убить же меня за это? Э! Э! Ты чего ко мне подвигаешься? Не надо меня убивать! Я не хочу!

— Дура! Я посмотреть хочу! Ну-ка, сними штаны... повернись... ага. И следа уже нет. На тебе всё заживает, как на... на ком? На метаморфе? Интересно, а что будет, если тебе отрезать палец... да куда ты помчалась! Не буду я тебе ничего резать! Пока... Регенерация у тебя просто мгновенная... нам и не снилось. Кос, а ты запомнил комбинации вирусов и их концентрацию?

— Я ничего не забываю, — Славе показалось, что мозг даже как будто хихикнул. — Комбинация, набранная объектом, навсегда запечатлена в моей памяти и может быть воспроизведена в любой момент.

— Это интересно, это замечательно, — промурлыкал Слава. — Сделай где-нибудь резервные копии, вдруг потеряешь.

— Я всегда делаю три копии результатов опытов и помещаю в специальные хранилища. У меня собраны результаты опытов лаборатории за тысячи лет.

— Мдаа... золотое дно, а, девочки? Куда там какому-то рабовладельцу... настоящее сокровище! Я сейчас хочу сходить, попробовать проникнуть к маршевому мозгу — Тирас, ты со мной, или останешься тут? Впрочем — отдыхай. Я с Хагрой схожу.

— Хммм... если вы хотите остаться наедине и заняться сексом — не нужно бежать на какие-то там мусорки — дипломатично-проницательно ответила женщина — я что, не видала, как при мне трахаются, что ли? Вы можете меня не стесняться. Впрочем — если это вас так беспокоит — я могу и выйти в коридор, там спать.

— Не глупи, — хмыкнул Слава, — мне и вправду надо сходить к хранилищу мозга, попробовать туда пролезть. Может и Хагра пригодится. Во всяком случае — пусть помучается, полазит вместе со мной. Нефиг ей тут сидеть, пока командир по помойкам лазит.

— Да как хотите — я спать лягу, — равнодушно заявила Тирас. — Я объелась, переволновалась сегодня над ней и страшно хочу спать. Сейчас схожу в туалет, сполоснусь в душе и спать.

Слава за эти дни обнаружил в лаборатории замечательную вещь, которую люди не ценят, когда имеют, и без которой воют волком, потеряв — санузел!

В лаборатории, оказывается, был совершенно автономный, великолепный санузел — туалет, душ, рассчитанный на несколько десятков человек одновременно. Там была горячая и холодная вода — абсолютно безвкусная, дистиллированная, но пить можно — если не задумываться, откуда она взялись — цикл, как и везде на космических кораблях, был замкнутым. Вода очищалась, отходы уничтожались в дезинтеграторе — и пей её снова. Вкусовые качества, конечно, у неё были дерьмовые, но вот как душ — это просто великолепно. Слава уже и забыл, что такое настоящий горячий душ, сдирающий с тела пот и усталость. Тут можно было и постираться, так что их жизнь в лаборатории с некоторых пор протекала вполне комфортабельно, если забыть, что вместо мягких кроватей под ними был твёрдый пол. Доставленные им продукты, особенно напитки, внесли разнообразие в их питание, так что в общем-то они жили тут неплохо.

Тирас была очень довольна, что Слава обнаружил этот жизненно важный объект — женщины вообще помешаны на чистоте, даже если они живут в средневековом обществе. И если они настоящие женщины, разумеется...

Тирас была именно такой.

Через два дня после того, как Лера оказалась в медицинском боксе, Слава не выдержал и поддался утешительным объятиям сотницы, чем она была очень, очень довольна. Впрочем — кроме разгребания завалов корабля, бесед с Косом и секса заняться в лаборатории было совершенно нечем. Так что теперь Тирас была немного раздражена, что такой замечательный и сильный во всех отношениях мужчина уходит из её временного владения. Она точно была бы не против оставить его с собой навсегда.

После преображения женщина сделалась ещё более любвеобильной, и требовала близости каждую свободную минуту, что у них находилась, тем более что для Славы это не составляло никакого труда — она предпочитала всё делать сама, даже мыла его в душе, пока он обдумывал, как ему спасать мир и какой он несчастный, что его жена там где-то страдает.

Всё когда-то притупляется, даже боль и переживания за близких, тем более, что пока жив человек — надеется. Жизнь идёт своим чередом — кто-то умирает, кто-то рождается, а человек приспосабливается к любым условиям, даже неблагоприятным.

Слава не собирался продолжать отношения с Тирас после того, как появится его жена — ну, если только та сама не санкционирует его сексуальную деятельность с сотницей... или ему уж так сильно не приспичит. Всему своё время, своё место, и жена есть жена, а любовница есть любовница. Даже если она сделалась такой симпатичной, молоденькой и сексуальной, как Тирас.

Теперь она выглядела на двадцать лет, и лишившись своих шрамов — следов боевых отличий — она превратилась в ненасытную сексуальную штучку, быть с которой мечтал бы любой мужчина — если бы у него не было жены-Снегурочки, одной из самых прекрасных женщин в мире.

— Осторожнее наступай!

— Да я не вижу ничего! Тут темень, как в... в общем — в норе.

— Хммм... тебе бы Лерины глаза... можешь?

— Это Леру надо. Думаешь я помню какие они есть? Стой, я попробую изменить... опа! Вижу! Ты так всегда видишь, да? Не как днём, но всё видать — цвета только другие, тусклые какие-то.

— Интересно... это ты можешь изменять и свойства глаз? Сделать так, чтобы они видели в темноте? Великолепно... можно только позавидовать. Ладно, уже пришли. Вот, гляди сюда — видишь, эту металлическую дверь, всю перекошенную? Ага. Вот за ней находится маршевый мозг.

— Я не знаю, что такое маршевый мозг... мне Лера что-то такое объясняла, но я так и не поняла.

— Ну, ты же знаешь, что нашими телами управляет мозг? Ну вот — тут находится такая штука, которую мы называем мозгом — он так же управляет кораблём, как наш мозг управляет нашим телом. Только у нас живой мозг, а это искусственный, выглядит — как кристалл размером с детский кулак. В чём-то он превосходит человеческий мозг, а в чём-то уступает ему. Поэтому всегда в корабле есть и живой мозг — или мозг обычного пилота, управляющего кораблём вместе с маршевым позитронным мозгом, или человеческий мозг, вынутый из головы раба. Та принято в той цивилизации, из которой мы прилетели.

— Да, Лера мне рассказывала. Это ужасно. Лучше умереть! Вечно сидеть в банке, без радости, без удовольствий, горя и радости, наслаждений и разочарований — лучше умереть, чем так существовать.

— Хммм... ты умнеешь на глазах. Согласен с тобой. Ладно. Вот, гляди — вот эта конструкция придавила дверь и вмяла её вовнутрь. Видишь? Видишь. Я попытался её сдвинуть — не смог. Но я смог попилить её на куски. Как? Я умею входить в контакт с объектами материального мира, и кое-что с ними делать. Я попилил эту штуку на части, но они оказались всё-таки мне неподъёмными. Плюнул — решил ждать Шаргиона, чтобы воспользоваться его ремонтными роботами. Распилят эти штуки, потом войти вовнутрь. Но сегодня, когда я наблюдал, как вы с Лерой управляетесь с предметами, пришло в голову использовать вас как подъёмный кран. Что такое подъёмный кран? Долго объяснять. В общем, идея такова — ты аккуратно поднимаешь эти железяки и переносишь их в сторону, чтобы я мог открыть дверь. Это понятно? Понятно. Приступай! Тихо, тихо, погоди, когда я отбегу! А то с тебя станется — придавишь, как букашку. Ты же ходячая Неприятность.

— Что, Глава сказала?

— Хммм... значит всё-таки мозг начинает работать как следует. Это радует — а то от Леры-идиотки меня что-то тоска начала брать.

— Ты же говорил, что нравится, когда жена глупая — Лера сказала

— Не говорил я такого. Я сказал, что при её внешности быть умной совсем не обязательно... по крайней мере в цивилизованном мире. Тут — исключение. Ну, давай, давай, чего ты языком болтаешь, приступай! Мне не терпится туда проникнуть. Завтра, как Шаргион прилетит — вставим мозг в Базу, хоть поспим на мягких кроватях. Ага... так, так... пошевелилась! Ещё! Ещё! Ну?! Нууу?! Тьфу, сорвалось! Что с тобой? Эй, эй? Ты чего?

Хагра мягко опустилась на пол, в отличие от здоровенной конструкции весом тонн десять, которая плюхнулась на место со страшным грохотом, сотрясая корпус корабля.

Слава наклонился к Хагре и услышал её дыхание — девушка была без сознания, а на её лбу выступили капли пота. Он хотел привычно уже спросить Коса, что тот думает по поводу обморока девушки, потом вспомнил, что Коса тут нет, и тот не может видеть и слышать то, что здесь происходит.

Слава присел рядом с девушкой и задумался. После минутных размышлений, пришёл к выводу — похоже, что у телекинеза есть свои ограничения. Девушка подняла огромный вес, не рассчитав свои телекинетические силы, и от усиленной нагрузки потеряла сознание. Это была стройная версия, и скорее всего — истинная. Всё нужно делать постепенно, ведь не бросается же школьник к штанге с олимпийским весом — попробуй, взгромозди на него эту штангу — его просто раздавит. Так и тут — нужна тренировка, а Слава потребовал от девушки немедленно взять олимпийский вес. Сглупил, в общем.

Взяв девушку на руки, Слава побрёл в лабораторию.

У Славы тоже были способности к телекинезу — но довольно хилые. Учитель говорил ему, что эти способности нужно тренировать — но за текучкой, какими-то делами, за постоянными переездами и спасением миров он совсем забыл о том, что умеет, и к стыду своему, позабросил занятия в псионике. О чём теперь жалел. Тело Хегры теперь обладало мощными телекинетическими способностями, но Слава забыл, что не всё так просто, и не всё так легко даётся. Вот и результат — она лежит у него на руках без сознания. Впрочем — уже очнулась.

Хагра открыла глаза и улыбнулась:

— Я так бы лежала и лежала у тебя на руках! Так хорошо!

— Слезай давай, — усмехнулся Слава. — Покаталась, и хватит, — он остановился и поставил Хагру на ноги. — Так что с тобой там случилось?

— Сама не знаю, — девушка досадливо потёрла лоб ладонью. — Поднимала эту штуку — и вдруг так стало нехорошо, так затошнило... и я вырубилась. Всё. Очнулась уже у тебя на руках.

— Это я виноват, — досадливо ответил псионик. — Надо было тебя предупредить, что как почувствуешь себя нехорошо, как затошнит, или заболит голова — надо прекращать. Иначе будет беда. Всё, пошли спать. Завтра будет тяжёлый день...

Тело жены было гладким и прохладным — после купания в душе она вытерлась, но кожа ещё не до конца высохла и была слегка влажной. Слава и Лера ушли в сторонку от Тирас — чтобы не мешать ей спать, да и не дразнить, так сказать, гусей. Ну, к чему одинокой женщине, мечтающей о мужчине, слушать, как её недавний любовник кувыркается со своей женой, отставив бывшую подругу в сторону, как использованную куклу. Обидно, понимаешь... Тем более что на этой планете не было понятия муж-жена, по понятным причинам. Каждый мужчина, так сказать, это 'достояние республики'.

Слава осмотрел тело жены буквально по сантиметрам, ища какие-то изменения, отличия, несуразности. Вдруг кое-где у неё зубы выросли... страшновато, однако. Но осмотр ничего не дал — Лера, как Лера — гладенькая, чистая, как первый снег, с небольшими аккуратными грудками и круглой, упругой как волейбольный мяч попкой. Даже пахнет, как обычно — чистой кожей, свежестью. Славе всегда нравилось, что у неё ничего не трясётся, не колышется — всё твёрдое, упругое. Под бархатной кожей чувствовались сильные, тренированные мышцы. Ему подумалось — мышцы ли это Хагры, или же мышцы Леры? Может ли она при перестройке тела переделывать и свойства мышц?

Не придя ни к какому выводу, он стал ласкать её, всё более и более интимно. Лера прерывисто задышала, и не вытерпев и минуты, притянула его к себе, обхватив ногами так сильно, будто зажала его в тиски. Мгновение... и Слава вошёл в неё... неожиданно почувствовав некоторое сопротивление.

Раньше, по его ощущениям такого не было. Он усилил нажим... и вошёл в неё полностью, погрузившись в сладостное ощущение родного тела, душевной близости и наслаждения. Лера вскрикнула, протяжно застонала и вцепилась ему в спину тонкими сильными пальцами, будто желая принять его в себя целиком, по самую шею.

Он излился минут через пятнадцать, постоянно сдерживая желание сделать это в первые же минуты близости, отдохнул чуть-чуть, не отпуская объятий, и снова приступил к делу...

Этот раз он уже не старался сдерживаться, и когда в очередной раз они, вздрагивая от сладостных судорог, обмякли, отдыхая и переводя дыхание, он осторожно сполз на одеяло рядом с женой и неожиданно увидел, что низ его живота весь в крови.

Слава всполошился, вскочил на колени, раздвинул ноги жены и с волнением спросил, осматривая её тело:

— Что, что случилось?! Откуда кровь? Тебе больно? Лерочка, что с тобой?!

Она сощурилась, весело и заговорщицки подмигнула ему и грудным, глубоким голосом, сказала:

— Вот я уже и не девственница!

Слава вначале не понял, что она сказала, потом до него дошло, он упал на одеяло рядом и стал смеяться. Он не останавливался с минуту, потом, переводя дыхание, спросил:

— Что, ты сделала себя снова девственницей?

— Ну, да, — слегка обиженно ответила Лера, согнув поднятые ноги в коленях и глядя на него сквозь разрез ног, как через прицел, — а чего — мне так хотелось подарить тебе мою девственность! Почему бы и нет? Я теперь каждый раз так могу делать, и каждый раз у тебя будет девственница! А хочешь я сделаюсь такой, как была в четырнадцать лет?

— Нет уж, — хмыкнул Слава, — я тебе чего, педофил, что ли? Ты и так выглядишь лет на шестнадцать, максимум! Хватит экспериментов. Вообще — спасибо тебе, что зубов там не отрастила — я всё боялся — отрастишь, как тяпнешь меня! Брррр... главный ужас мужчины — енто самое с зубами!

— А чего, — невозмутимо ответствовала Лера, — вот будешь нас с Хагрой обижать... и отрастим. Кстати — ты всё-таки иногда позволяй ей побыть с тобой, ладно? Всё-таки, если оставить в стороне то, что она моя подруга, и мне не безразлична, и даже очень не безразлична — тело-то её! Должна же она иметь какой-то бонус с того, что мы её тело эксплуатируем? Ей тоже хочется любви, секса.

— Потом поговорим, — отмахнулся Слава. — Пойдём-ка в душ сходим, а? С тебя столько натекло, что такое впечатление, что я из боя вышел. Откуда столько вылилось-то...

— Показать? — усмехнулась Лера. — Так и у тебя хозяйство немаленькое, ещё бы так не вылилось! Снёс защиту, как из пушки...

Они пошли, омыли друг друга в горячем душе, а потом улеглись на подстилку и снова занялись тем, о чём Слава мечтал все эти долгие дни — меняя позы и стараясь не сильно шуметь, дабы не тревожить свою сердитую подругу, которая вся изворочалась в пятидесяти метрах от них.

Как ни сдерживайся, а когда женщина входит в раж, ей уже пофигу на всякие договорённости об отсутствии криков и стонов. И широченная ладонь, зажимающая рот, не помогает избавиться от излишней шумности, а скорее даже разжигает страсть твоей извивающейся, и дёргающейся в судорогах партнёрши.