Салют - Мкс (полностью)

Он усадил девушку на стул и строгим голосом приказал:

– Сиди тут! Я сейчас вернусь.

Только теперь она заметила, что раздета, и стеснительно обхватила себя за плечи. Гарин порылся в шкафу и бросил ей на колени свою осеннюю курточку.

– На вот, накинь пока это, а то замёрзнешь.

– Юр, а ты куда? – шёпотом спросила Коко.

– Надо остановить этого монстра, пока он не разнёс всё вокруг.

В ответ Лена тихо, но очень глубоко вздохнула. Юрка сейчас в её глазах, наверное, представлялся былинным героем...

А "герой" робко выбрался в галерею и осмотрелся. Там уже стояло несколько семи— и восьмиклассников. Они переговаривались, указывая на Ленкину дверь. Кажется, туда никто не входил. Может, у Гарина ещё был шанс всё поправить и отделаться малой кровью. Ладно, поглядим. Юрка поднял руку в успокаивающем жесте:

– Всё нормально! Идите спать. Я разберусь.

И на цыпочках пробрался до треклятой двери, из-за которой доносились нехорошие звуки. Прижавшись спиной к стене, он ещё раз внимательно прислушался. К привычному для Юркиного уха механическому жужжанию примешивалось ещё что-то – резкое, отрывистое. И тут он догадался: так рвётся ткань. Похоже, Марс разошёлся не на шутку!

Юрка сильнее прижал к стене открытую дверь, обогнул её и почувствовал, как холодные мурашки поползли по его спине. Соседняя – сто сорок седьмая – тоже была настежь раскрытой...

Любопытные школьники никуда не уходили. Юрка сердито погрозил им кулаком и, задержав дыхание, вошёл в жилище Курочкиной. Подобные сцены ему доводилось видеть в фильмах. Так делали копы при нападении на притон наркодельцов. Но они всегда были с пистолетами, а Юрка – совершенно безоружен...

От зрелища, открывшегося его взору, волосы на Юркиной голове встали дыбом. Ленкина кровать, ярко освещённая луной, хорошо просматривалась от входной двери. Постель была безобразно, самым жутким образом смята и разодрана в клочья, будто по ней пробежалось стадо бизонов, и над нею, основательно орудуя обеими клешнями, склонился Великий и Непобедимый Борец Всей Видимой Вселенной. Рядовой выполнял боевое задание. В истерзанной кровати бедняжки Коко он прилежно искал консервную банку с мелочью...

Гарин сделал шаг в направлении комнаты и тут уловил чей-то голос, долетевший до него от уборной. За дверью туалета горел свет... Юрка подошёл к ней и резко распахнул. Боже мой! На опущенной крышке унитаза сидел растрёпанный Вадим Брыкин с сотовым телефоном в трясущихся руках. Староста тихо умолял кого-то в трубку:

– Скорее! Да! Я же сказал – сто сорок шестая! Помощь нужна немедленно! Тут такое творится...

Он осёкся, увидев Юрку. Захлопнул телефон и попытался сунуть его в отсутствующий на трусах карман, понял свою оплошность, чертыхнулся и, вскочив на ноги, спросил как-то растерянно:

– Гарин? Тебе чего тут?

– Ничего, – сказал Юрка.

– Что там за ч-чудовище? – спросил староста, немного заикаясь. – Я прибежал на крик. Где К-курочкина? Она жива?

– Она у меня в комнате. Спаслась, – успокоил его Юрка.

– Пойдём-ка отсюда подальше! – решил Вадим.

– Нет, стой! Не выходи отсюда, если хочешь жить.

Брыкин с глупым видом уселся обратно на унитаз.

– Здесь нету з-запора... – тихо, каким-то потерянным голосом произнёс он.

– Схватись за ручку и держи. Изо всех сил держи! – посоветовал ему Юрка.

– Ты видел этого железного урода? – в страхе спросил староста.

Гарин многозначительно кивнул:

– Видел, видел. Он уже достал бензопилу и крошит всё подряд.

Губы у Вадима побелели.

– Я вызвал охрану. Они сейчас прибудут.

– Это не поможет, – вздохнул Юрка. – Только будут лишние жертвы.

С этими словами он вышел из уборной и мягко прикрыл за собой дверь. Вид трясущегося от страха старосты немного утешил его, но на душе всё равно было паршиво, так паршиво, как никогда ранее. Мир рухнул. Юрка сам сломал его. Глупее инженера Гарина не было ни одного человека во всём белом свете!

Он прошёл в Ленкину комнату, немного постоял, обречённо наблюдая работу своего гениального творения, потом монеткой поддел крышку панцыря на спине Марса и выдрал провода с мясом. Робот на секунду замер, будто в немом удивлении, поражённый предательскими действиями своего командора, затем давление в его гидравлической системе стало спадать, железный гигант со скрипом осел, накренился и рухнул с грохотом на кровать, разнеся её в мелкие щепки.

– Испытания закончены, – торжественно произнёс инженер. – Оценка – отлично. Прости, Марс. Теперь я не могу предсказать ни твою, ни свою судьбу. Амба!

В глубине галереи послышались гулкие, торопливые шаги школьной охраны...

Глава 26

Юрка

Мы не будем здесь рассказывать, как кричал на Гарина староста, как грозил выселением комендант общежития, как стыдил его вызванный среди ночи директор школы и какими глазами смотрели на него друзья-одноклассники. Тем более, что и сам Юрка впоследствии никогда не желал вспоминать ту жуткую ночь. Он решил забыть её навсегда. Вычеркнуть из своей жизни, как самый большой позор.

Две приятные вещи всё же остались от всего этого кошмара. Во-первых, Светка не осудила его. Он видел это в её глазах. А когда они, перед тем как идти досыпать остаток ночи, оказались на минутку одни, сестрёнка спросила:

– Это были испытания?

– Внеплановые, – кивнул он.

– Жаль, неудачные, – вздохнула Светка.

– Наоборот, – невесело улыбнулся Гарин, – очень даже удачные. Марс не виноват. Это я неудачник. Я дал ему неверное задание. И вообще... Не надо было всё это затевать.

– Что затевать? – не совсем поняла девушка.

– Всё это я устроил, чтобы проучить Вадима. Он сегодня позвонил мне и сообщил о том, что они с Эдуардом вычеркнули меня из списка и уже всё отправили Пятницкому. Ты в курсе?

– Н-нет... Вот подлец!

– Не то слово! – Юрка печально вздохнул. – Но я ошибся в постановке боевой задачи и вместо старосты навёл Марса на Коко.

Девушка секунду обдумывала его слова, а потом широко улыбнулась:

– Да, жаль, что вышла ошибочка.

А второй приятный момент, здорово облегчивший Юрке душу, состоял в том, что Марса не стали сдавать в металлолом. Сердитый Валентин Эдуардович велел Гарину "убрать этот хлам", а куда именно – не сказал. И Юрка живенько убрал его. К себе в мастерскую.

Лену Курочкину он хотел поселить в своей комнате, но девушка наотрез отказалась, когда поняла, что над головой у неё будет обитать "то самое чудище". Она ушла спать к Дашке Разумовой. Сам же Юрка, чтобы развеяться и забыть треволнения ночи, сел в машину и отправился домой к матери. Это и стало причиной того, что на следующий день он проспал школу. Да и вообще, в тот день он так и не появился на занятиях. Та пятница второго апреля стала особенным днём. Занятия с утра сорвались у всей школы. Несчастный директор и не предполагал, что ночное происшествие в общежитии – лишь прелюдия к поистине масштабным потрясениям, которые с самого утра обрушатся на его бедную голову.

Но давайте всё по порядку.

Юрку разбудил звонок его сотового. Гарин с трудом продрал глаза, нашарил телефон и промычал:

– Алло.

– Ирка на башне! – коротко бросила Светка. – Сейчас будет прыгать! – И тут же отключилась.

Юрка сонно, в две узкие щёлочки посмотрел на экран телефона, погасил его и увалился на подушку. "Ирка на башне, – заворочалось в его вялом сознании. – На какой башне?"

Он разлепил один глаз, посмотрел на часы и, уяснив, что проспал всё на свете, мысленно плюнул на школу и накрылся одеялом с головой. Без всякого удивления ощупал себя – он спал прямо в одежде... Усмехнулся. И сладко зажмурился, ловя за хвост ускользающий сон, в котором жизнь была безоблачной и мармеладной. У мамы на квартире было тихо. Нигде не орали лужёные глотки первоклашек, несущихся в столовку, не тревожил своими надоедливыми "пи-пи-пи" видеофон, и никто не барабанил ногами в дверь. Спать в таком райском месте – просто сказка!

Они с мамой просидели на кухне почти до утра. Он рассказал ей про горе, которое с ним приключилось, она его жалела, успокаивала, и в конце концов Юрка пришёл в норму, уснув под утро безмятежным сном праведника. Он ещё поспит чуток, полчасика, честно-честно, а потом встанет, не торопясь позавтракает (интересно, что там у мамы на завтрак?), тщательно почистит зубы (зубы надо чистить не менее пяти минут), позевает у зеркала – широко, на разные лады, – и спустится в гараж. Мама жила в многоквартирном доме, где под каждым жилым этажом располагалась гаражная площадка для автомобилей жильцов. Юрка проведёт осмотр своей "теплы", постучит по колёсам, проверит уровень масла, давление газа в баке, потом сядет за руль, въедет в лифт и спустится на мостовую.

"...И спустится на мостовую и спустится на мостовую", – как ветром завертелось в его пустой голове.

Он спустится на мостовую... Спустится, и?..

Эти слова будто застряли у него в мозгах. Потом вдруг вспышка молнии пронзила ему виски: "Ирка на башне! Сейчас будет прыгать!"

Он подлетел вверх, как на пружине. Схватил сотовый.

– На какой башне?! – заорал он в трубку.

– Включи городской канал, – ответила Карамышева, тяжело дыша. И опять отключилась. Кажется, она куда-то бежала. В её голосе слышался панический страх.

Юрка прыгнул к видеофону, включил. И сразу увидел на экране Ирку.

Нестерова стояла с закрытыми глазами и с разведёнными в стороны руками. Она походила на перелётную птицу, пробующую перья перед дальней дорогой. Волосы на голове девушки трепал ветер, а за её спиной – далеко, до самого космоса – плыла бездонная голубизна неба. Но потом камера сдвинулась, показался дюралевый стык, и Юрка догадался, что за Иркиными плечами не само небо, а его отражение в стекле огромного окна.

В нижнем левом углу экрана стоял логотип новостей первого городского канала. Сбивчивый голос комментатора торопливо вещал:

– К зданию уже подъехала пожарная команда... Командир расчёта что-то обсуждает с заместителем главы администрации... Он яростно жестикулирует руками... Они спорят... Что тут сказать, тут и думать нечего: ни одна лестница не достанет до сорок пятого этажа... Бедная девочка! Если она прыгнет... если она решится на этот безумный поступок...

Завыла сирена, её жуткий вой подхватила другая, а потом третья.

– Кареты скорой помощи подъезжают и подъезжают. У меня начинает складываться впечатление, что, чем больше их будет возле здания, тем мягче станет падать на асфальт...

– Что за дебил этот журналист? – пробормотал Юрка.

Гарин был в ступоре. Он не мог понять – спит он до сих пор или уже проснулся? Может, это просто плохой сон, вызванный его неприятными ночными похождениями?

"Башней" в городе называли самый высокий небоскрёб в сорок пять этажей, стоявший в деловом центре. На его макушке находился ресторан, и оттуда за дополнительную плату можно было попасть на крышу, где была устроена уютная площадка для обозрения окрестностей. Юрка пару раз бывал на этой площадке, однажды пригласил туда маму на день её рождения, а в другой раз просто отдыхал там с друзьями, но оба раза ему там не понравилось – он до жути, до коликов в солнечном сплетении боялся высоты. Площадка была огорожена решёткой, а ниже по её периметру тянулась проволочная сетка, напоминавшая батут в их школьном спортзале. Упасть было невозможно, даже если перелезть через ограждение, но всё равно, когда Юрка смотрел вниз, страх спазмами сдавливал ему все внутренности.

Если происходящее на экране телевизора было правдой, если Ирка в данную минуту действительно стояла на краю карниза перед окнами ресторана, то попасть туда она могла лишь одним путём – сверху, с обзорной площадки. Девушка спрыгнула на сетку, кусачками проделала в ней дыру и по верёвке спустилась на карниз.

Гарин сжал кулаки. Этот его мозг, проклятый мозг! Он готов к логическим размышлениям даже тогда, когда душа давно ушла в пятки!

– Администрация не готова признать, что на такой экстренный случай у неё нет никакого плана действий, – продолжал, с ехидцей, вещать словоохотливый комментатор. – Сейчас пригодились бы какие-нибудь надутые матрасы или гигантские подушки, выложенные на асфальт перед зданием. Они бы хоть как-то облегчили участь несчастной девочки... Но ничего этого нет! Вот откуда эти жесты отчаяния господина Павлова, заместителя нашего мэра. Но где же сам Гнедышев? Где наш мэр? Мне подсказывают, что он утром улетел в Москву... Ах, как некстати... Как некстати!..

Камера поплыла вниз, делая обзор здания, – наверное, специально, чтобы зрителей охватил весь ужас положения Ирины Нестеровой, учащейся десятого "А" класса школы имени Циолковского, чтобы у них закружилась голова от высоты, на которой стояла бедная девочка.

И тут случилось то, чем впоследствии Юрка позволял себе тайно гордиться – некое неуловимое движение судьбы, лёгкий знак, шёпот звёзд, в один миг перевернувший всё его существо. Такой момент случается в жизни каждого. Он называется – "момент истины".

Юрка увидел на экране робота, ползущего вниз по стеклянной стене. Ночная смена трудяги закончилась. Это был обычный чистильщик стёкол промышленного образца, марки "Скалолаз 150М". Цепкие лапы, специально приспособленные для лазанья по дюралевым направляющим, размещённым на межоконных стыках здания, простой контроллер вместо мозгов, способный лишь на тупое исполнение заложенной во флэш-памяти программы, и нехитрое снаряжение для мытья плоских поверхностей. Объём бака – сто пятьдесят литров. Взрослый человек в таком баке не уместится, но какой-нибудь пигмей будет чувствовать себя в нём вполне вольготно.

Юрка не был пигмеем. В их среде он мог бы считаться гигантом. Но в такой бак, наверное, он мог бы влезть. Тесновато будет, конечно, не до кофе с пирожными, но потерпеть можно.

Можно потерпеть!

Забыв и про завтрак, и про нечищенные зубы, забыв про всё на свете, Юрка Гарин сунул в карман свой КПК, схватил сотовый и, взяв курточку и кроссовки под мышки, босиком бросился вниз, в гараж. Не цаца, в машине обуется!

Там он распахнул багажник, окинул взглядом вещи. Что могло ему пригодиться? Тросик с карабинами на концах! То, что нужно!

Гарин бросил тросик на заднее сиденье и завёл двигатель.

Деловой центр города находился в двух шагах от маминого дома. Юрка будет там раньше всех. Школа имени Циолковского на другом конце города, Светке ещё добираться и добираться, а ему повезло – минуты две езды, и он на месте. Если подъезды не перекрыты. А если там не проехать, он оставит машину где-нибудь поближе, а сам добежит. Добежит! Лишь бы успеть.