Легенда о вольном купце

— Я более чем уверен, что она была там, на поляне, — хмуро ответил я. — Все тела настолько сожжены, что определить пол попросту не представлялось возможным. У меня до сих пор подозрения насчет того низенького тела, и появились они исключительно после встречи с предполагаемым владельцем этого трупа.

— Да брось ты, — ответил йрвай. — Чем он тебя так удивил, ты же и пяти минут в замке Коллегии не провел?

— Ну, пять, допустим, я провел. Просто... не знаю. Не должен Великий маг так себя вести.

— К счастью, не Рихард Шнапс определяет, как себя вести магам, — прыснул Локстед, зажимая рот ладонью. В подземном пространстве шипящие и свистящие звуки слышны невероятно хорошо.

Из темноты выступили очертания вооруженного воина. Я вскинул арбалет, но это была лишь статуя, грозно замахнувшаяся на нас секирой. Воин выглядел побитым временем, но все еще величественным — древнего вида доспех, посеченный явно не для красоты, а где-то на поле битвы, глухое забрало с тонкой прорезью для глаз. У меня появилось смутное ощущение, что это живой человек, с помощью какого-то древнего проклятия превращенный в камень. Кроме того, уж больно реалистично он замахивался на нас здоровенной двуручной секирой. Я подошел поближе, пытаясь прочитать буквы на постаменте, но здесь, видимо, писал еще тот, кто владел древним алфавитом Кихча. Или... это были руны?

— Локстед, иди сюда. Тебе не знакомо это письмо? Здесь какая-то рунная надпись, — позвал я йрвая, стоявшего в нескольких шагах впереди. Тот подошел и вместе со мной склонился над письменной вязью, слабо мерцавшей в свете прихваченной нами переносной лампы.

— Топор! — обрадовался Анатоль тем временем и залез на постамент, сунув алебарду в руки ближайшего графа. Тот посмотрел на нее с недоумением и брезгливостью — их что там, фехтовать не учат в этих дворянских семьях? Вероятно, учат, но только шпагой или рапирой... или это только в моем мире дворянам была присуща склонность к хорошему владению холодным оружием? Во всяком случае, не алебардой — это уж точно.

Но, когда он выдрал секиру из рук у статуи, случилось непредвиденное — пол под нами разверзся, и мы, не успев даже заорать, шмякнулись с высоты около шести метров на кучу чего-то, неприятно захрустевшего под нами. Лампа разбилась, и единственным источником света стал факел, который держала в руках леди посол, находящаяся в первом ряду. Мне кажется, ей просто хотелось держаться поближе к нам. Или не ко всем нам, а только к Анатолю?

Глава 21. В которой мы — расхитители гробниц и даже больше

— Анатолий... сволочь... скотина... стоимость лечения вычту из твоей зарплаты, — прохрипел я, держась за грудную клетку и ненароком исказив на родной манер имя своего телохранителя.

— Прости, командир, — виновато донеслось сверху. Что ни говори, а подобную глупость мог отмочить любой из нас — кто же знал, что местные памятники таким образом защищены от вандализма?

Локстед, судя по очертаниям в практически полной темноте, был не в лучшем состоянии — хорошо, что под кольчугами у нас были плотные стеганки, иначе быть беде. Я представил себе подобное падение в одной тонкой рубахе и поморщился. Привстав, я огляделся вокруг. Не самое разумное решение — от того, что я верчу головой, вокруг светлее не становится.

— У вас там несколько факелов? — спросил я. У йрвая глаза велики, быть может, он неплохо видит в темноте? Но я здесь точно шишек понабиваю.

— Один, у леди посла.

— Поищи на стенах — не может быть, чтобы тут не было никакого освещения. Ходит же как-то стража?

Через некоторое время раздался скрежет, и в проеме показалось лицо Анатоля с зажженным факелом:

— Ловишь?

— Ловлю, — сердито буркнул я, потирая грудь и заодно проверяя, не разбились ли 'амулеты'. Падение мало того, что вышибло дух, могло еще и повредить ребра, судя по ноющей боли при вдохе и выдохе. Поймав факел, я осветил окружающую среду, и остался ей крайне недоволен, более того — испуган до крайности. Мы находились в каменном мешке три на три метра, устланном костями различных гуманоидов.

— ...! — высказался я, ничуть не заботясь о том, что высказывание может покоробить нежные аристократические уши. — Анатоль, у тебя там есть веревка?

— Откуда? — удивился он. — Не послов же раздевать. А наши веревки я в клетке оставил. Вернуться за ними?

Мы шли больше десяти минут, так что подобное предложение было не слишком радостным. К тому же, заблудиться здесь было — раз плюнуть.

— А этих ты с кем оставишь? — поинтересовался Локстед.

— Никакого почтения к первым лицам государства, — проскрипел старческий неприятный голос. Да, у Фессиликта был хотя бы приятный, хоть и злобный тембр. Или Фесселакта?

— Сударь, — прокричал я в квадратный люк над головой, — я знаю только одно первое лицо государства, да крепки будут его императорские кости! А вы? И, смею спросить, не найдется ли у кого-нибудь из вас ремней, достаточно крепких, чтобы выдержать мой вес?

После бурного обсуждения, возмущения и восхищения моей непочтительностью саррус оборвал этот цирк, заметив, что ремни почему-то не в моде среди дипломатической элиты Грайрува и сопредельных стран.

— Ну, ёлки зеленые... — вздохнул я и повернулся к Локстеду. — Мой могучий ум пасует перед этой задачей. Ты мог бы, конечно, забраться мне на плечи...

— ...но я у тебя на плечах — это метра три, от силы, — невесело закончил он и, оступаясь, поковылял к дальнему углу. — И то — если руки вверх протянуть. Смотри.

— На что? — недоуменно спросил я.

— Как лежат кости.

— Ну, горкой лежат. Это ты сейчас к чему?

— Если бы в ловушку несколько веков подряд падали всякие беглецы, воры и наивные охранники, куча была бы по центру, — сообщил йрвай, задумчиво потирая переносицу.

— А она сбоку, в самом углу... ну, спустили сюда кого-то на веревке, убрали немного — чтобы люди гарантированно расшибались, — с сомнением произнес я. Локстед хмыкнул:

— А если сюда падал кто-то из хозяев подземелья? Нельзя надеяться на то, что механизм ловушки будет безупречно работать спустя многие годы.

Я задумался над этой проблемой. Да, обычно подобные укрытия строят не дураки. О тех, кто пользуется ими спустя века, история умалчивает. О тех, кто таскает секиры из рук статуи, роняя при этом своего нанимателя в ловушку, построенную для того, чтобы убивать — тоже.

— Не понимаешь, — вздохнул йрвай.

— Понимаю! — гневно возразил я. — Просто задумался. Ты предлагаешь поискать потайной рычаг или камень, на который нужно нажать, чтобы открылась какая-то дверь. Потайная, естественно — руками мы ее вряд ли откроем.

— Именно. Анатоль пусть идет дальше, они аккуратно выберутся, если не переполошить всю стражу этого дурацкого места.

В этот момент над нами послышался грохот. Я поднял глаза, и тут же пожалел об этом — крошки пули и камня заставили меня судорожно отпрянуть. Когда я обрел способность видеть, то окончательно убедился, что путь к спасению сверху отрезан. Люк захлопнулся.

— Теперь у нас действительно нет других вариантов, — поделился я нехитрыми соображениями с товарищем по очередному заключению.

— У меня есть кое-что, что нам поможет, — усмехнулся Локстед. Его желтые глаза чуть ли не светились в неровном пламени факела. Я кашлянул:

— Если ты не против, я бы предпочел игре в загадки демонстрацию твоего чудесного средства, а то у меня уже начинает развиваться клаустрофобия. Такое ощущение, что похоронили заживо.

— Это — заклинание такое?

— Да, насылающее страх закрытых пространств.

— Кла-ус-тро-фобия, — довольно повторил йрвай. Дать ему медицинскую энциклопедию, что ли? Хотя, где я ее в этом мире возьму...

Локстед порылся в кармане (которые у него всегда были чем-то набиты, несмотря на важный внешний вид) и выудил на свет тот самый мешочек, который упер у герцога.

— Довольно дрянная на запах штука, но, если бы не он, я бы в жизни ее не нашел, — резюмировал он, подбрасывая мешочек на руке. — Это — порошок для проявления рун, настолько же редкий, как и дорогой. Называется ур-веннау. И, что самое замечательное, не требует магической искры в работе с ним.

— Думаешь, здесь есть какие-то руны? — наконец уловив его идею, спросил я.

— Даже если нет, у нас немного вариантов. Интересно, Анатоль слышал нас?

— Вряд ли он будет биться лбом о каменный пол, проклиная собственную глупость, — проворчал я. Кажется, настроение опять стремительно ухудшилось. Еще и эта неизвестная отрава, с которой предполагалось бороться нашей мази, но все тело так чесалось, будто за шиворот высыпали содержимое муравейника. — Скорее, пойдет в ближайший трактир, хлопнет чарку за наши души и продолжит карьеру наемника.

— Да уж, в здравомыслии тебе не откажешь, — поежился Локстед, развязывая тугой узелок. Достав едва заметную щепотку порошка — крупицы поблескивали у него на когтях — он изо всех сил дунул на стену. Мерцание стало хорошо заметным, расползлось во всю стену, но так ничего и не проявило. Мы синхронно вздохнули:

— Эх!.. — после чего йрвай перешел к следующей стене, спотыкаясь о чьи-то ребра и тазовые кости.

Из законов Мерфи очевидно, что потратили мы максимальное количество порошка, так как искомый камень оказался на четвертой и последней стене. Был еще пол, но попавший в камеру и не разбившийся мог случайно на него наступить — и тогда медный грош цена такой ловушке. Даже полгроша.

Йрвай аккуратно надавил на него ладонью и криво усмехнулся, когда в стене открылся небольшой лаз. Небольшой — это еще громко сказано, саррус бы сюда даже при желании не пролез. Догадываясь, что прогулка будет не из приятных, я снял тонкий кафтан, надетый поверх кольчуги и со злостью оторвал рукава, обмотав ими колени. Руки были в кожаных перчатках, так что вряд ли ладоням что-то грозило, а вот повредить мениск в мире, где слабо знакомы с хирургией — то еще удовольствие. И, отвечая на возможный вопрос — да, я, ожидая драки, не защитил колени ничем. Как говорится, когда-то я тоже был искателем приключений...

Позвякивая броней, мы ползли по извилистому мышиному коридору почти полкилометра, или, говоря местными понятиями, полверсты. Все лишние веревочки, крючки и прочее, что могло помешать передвижению, я предварительно положил за пазуху, но спасало это мало. Локстед двигался сзади, периодически отпуская не самые приличные комментарии по поводу моей любви к приключениям, мозгов нашего охранника, чертова тоннеля, моих чертовых сапогов, на которые он то и дело натыкался, а также — своей чертовой неспокойной жизни.

Зато, когда впереди показался слабый огонек, мы воспрянули духом. Огонек медленно превратился в проем выхода, а когда мы выползли наружу, лично меня ждал культурный шок, ибо не в таких обстоятельствах я представлял себе знакомство с последней, четвертой расой из населяющих Грайрув.

Нужно сказать, что официально государство гномов, Кезан-Ид, является вассалом владыки империи Грайрув, Варанга Пройдохи Величайшего, и территориально не соприкасается. Проблема в том, что трехмерных карт здесь нет, а расположение подземных пещер я представлял себе только понаслышке. И, если территории совпадают, а отчизне приходится отбивать атаку неприятеля, непременно коварного и вероломного, военная мощь гномов как союзного народа запредельно велика. Правда, не знаю, у кого хватит безрассудства атаковать весьма развитую, по местным меркам, страну.

Мы стояли на естественном каменном карнизе, уходящем вправо и вверх, а перед нами открывался сумрачный, и, что уж греха таить, величественный вид. Я моментально затушил факел, но его слабый огонек, похоже, никто не заметил. Огромные лампы, заполненные тем же светящимся газом, что и телмьюнские уличные фонари, располагались на высоких каменных шпилях в центре города. Даже если они воспользовались естественной пещерой когда-то, много тысячелетий назад, стены пещеры красноречиво говорили о том, что с тех пор были стесаны тысячи тонн камня. Сам город не имел стен, но дома были сложены из блоков, пригнанных друг к другу настолько плотно, что я едва мог различить щели на стенах ближайших из них — а ведь до них по прямой вниз было не больше двухсот метров.

Если любой человеческий город больше похож на муравейник, набитый суетящимися и вечно куда-то бегущими людьми, то, должен признать, марды, они же гномы — очень вальяжные муравьи. Ни один из них не обращал внимания на нас (позже я узнал, что у мардов достаточно слабое зрение, они часто пользуются оптическими приборами и усовершенствовали их до возможного предела), поэтому мы спокойно шли гуськом по карнизу, вперед и вверх. Город гномов мог подождать более благоприятного часа для знакомства — мне вовсе не улыбалось быть казненным за проникновение на их территорию.

— Обалдеть, — шепотом поделился Локстед. Я согласно кивнул и так же, шепотом ответил:

— А книг про экспедиции в страну мардов ты не читал?

— Не-а, — с сожалением произнес он. Дальше мы продолжали путь молча — каждый переваривал увиденное и пытался одновременно не свалиться с узкого карниза.

— Странно это все, — произнес я, когда мы незамеченными нырнули в проход, высеченный в каменной толще. — Зачем им рубить проход в комнату-ловушку?

— Тут, скорее, выход из комнаты-ловушки, — подчеркнул йрвай. Теперь он шел первым, держа в руке заново зажженный факел и с любопытством осматривая стены. — Почему ты вдруг решил, что проход сделали марды? Возможно, он был прорублен задолго до них, а они наткнулись на него, когда обрабатывали эту исполинскую пещеру.

— Почему тогда не стесали и карниз?

— Возможно, решили, что это работа какого-то другого клана, — пожал плечами Локстед. — Не забывай, я знаю об этом народе столько же, сколько и ты.

— Да знаю я. В таком случае, этот тоннель невероятно древний.

— Угу, — подтвердил йрвай и остановился. Перед его носом из ниоткуда появилась дверь, после чего Локстед любезно уступил мне дорогу:

— Твой черед, мастер Взломщик.

— Я же не хоббит, — проворчал я, протискиваясь мимо него. Мы оба не страдаем особой тучностью, но и проход шириной не отличался.

— Почему хоббит?

— Да так... есть одна легенда. Так и называется — 'Хоббит'. Про одного непримечательного джентльмена, решившегося путешествовать с компанией из одиннадцати гномов и волшебника в поисках богатства.

— Расскажи, — попросил йрвай.

— Ты думаешь, мне сейчас есть дело до повествований? — сердито сказал я. — Во-первых, мы как бы пытаемся отсюда выбраться. Во-вторых, у этой двери начисто отсутствует что-либо, похожее на замок, который можно открыть.

— Как — отсутствует?

— Это как 'присутствует', только наоборот, — отрезал я.

— Дай посмотрю, — пробрался он вперед и начал заниматься тем же, чем я занимался предыдущую минуту — искать замок. Безуспешно.

— Придется тебе расщедриться на еще одну щепоть твоего волшебного порошка ур-веннау, — криво усмехнулся я, глядя за бесплодными усилиями йрвая. Он едва ли не вынюхивал этот злосчастный замок.

Видимо, замок ничем не пах, потому что Локстеду пришлось повторить манипуляцию с мешочком. На этот раз искомая плита обнаружилась прямо над нашими головами, и, надавив, я тут же отступил — мало ли, может еще на голову свалится.