Чёрные руины

— Шторм, милый, я спать хочу. Я устала, голодная и всего боюсь, а ты меня всё о чём-то хочешь порасспрашивать.

Он неожиданно поднялся и быстро взял её на руки.

— Между прочим, я тоже не прочь поесть. С этими событиями...

И он быстро пошёл к двери, которую легко открыл, подцепив её ногой.

— Шторм, ты с ума сошёл! — от ужаса пискнула Марина. — Там Буклих! А мы совсем-совсем раздетые...

— Буклих ушёл через час, после того как мы оказались в твоей комнате, — заверил ведун и внёс её в ванную комнату. — Наполни пока ванну, а я принесу поесть.

... Но что бы там ни говорил Шторм, Марина засыпала: пока вставала вместе с ним под душ — в ванну наотрез отказалась, заверив, что немедленно уснёт (а он и согласился бы увидеть это потрясающее зрелище — она, спящая в ванне, но с ним); пока ела; пока отвечала на вопросы, с трудом тараща глаза, чтобы не уснуть. И ведун смирился, хотя глядел на неё с улыбкой, любопытство которой сам отлично чувствовал; хотя так явно хотел поговорить о том мире, который теперь оказался и его личным.

Но делать было нечего. Марина вроде и хотела отвечать на его вопросы, но её глаза и правда то и дело непроизвольно закрывались. Вспомнив, сколько ей всего пришлось за сегодняшний день пережить, и поняв, как она сейчас расслабилась, чувствуя его защиту, Шторм смирился и снова взял обиженно занывшую в полусне девушку на руки, чтобы отнести её в самую маленькую, но полюбившуюся ей комнату. Сюда же он добавил ещё немного постельного белья — не на кровати же спят, холодновато на полу. После чего закрыл дверь и нырнул под одеяло, в тепло, к своей юной женщине, которая неизвестно по каким причинам тоже сумела отразить его мир и принять его как свой.

... Марина просыпалась с трудом. Снились высокие и прекрасные здания главного города Веды, и она гуляла по ним, блуждала среди домов, спрашивала встречных, как дойти до той или иной улицы... И в ушах постоянно звучала песня, которая состояла всего из двух слов — "поцелуй вечности". Во сне она дошла до родительского дома Рассветного Шторма. Постояла перед ним, качая головой от восхищения: любопытно, это только семья её мужчины любит такие громадные хоромы, или привычка ведунов к просторам повсеместна?

И проснулась.

Утро ещё только занималось — судя по яркому свету, но отсутствию солнца на той стене, где обычно первыми появлялись его лучи.

Шторма рядом нет, но это не страшно: его камзол всё ещё валяется у входной двери. Марина улыбнулась. Вернётся? Или ждёт её в общей комнате апартаментов, готовя, например, завтрак?

Она поднялась, ошарашенно оглядела себя, ойкнула и схватила простыню, обернувшись в неё на манер тоги. Вспомнив, какой бывает после сна, пальцами торопливо пригладила встопорщенные волосы — расчешет потом. Подняла всю одежду, которую нашла, пристроив её на стуле. Пришлось ещё хоть кое-как перетряхнуть смятую постель — слишком уж неряшливо она выглядела. И только после этого вышла из комнатушки. Точней, переступила порог — и замерла.

Почти одновременно с нею в апартаменты ворвались тёмные драко — и сами остановились как вкопанные при виде девушки. Властно раздвигая их в стороны, вперёд прошёл Серый Ветер и тоже остолбенел на месте. За ним появился высокий тёмный драко — кажется, декан Александр, весьма воинственно настроенный. Впрочем, его настроение изменилось мгновенно. Марина, всё ещё расслабленная и даже не перепуганная, а просто удивлённая, прочней кутаясь в простыню, не нашлась, что сказать, кроме обычного:

— Здравствуйте. А вы ко мне?

Шторм плевать хотел на возможную целомудренность не вовремя явившихся к ним гостей — он вышел из ванной комнаты с мокрыми волосами, с полотенцем вокруг бёдер и тут же с претензией спросил у старого ведуна:

— Что вам здесь надо? Это частные апартаменты!

Он был так по-ледяному спокоен, что даже Марина поверила ему.

— Леди Марина сейчас оденется и выйдет с нами! — явно собравшись с мыслями, жёлчно сказал старик, надменно глядя на молодого ведуна.

Тот повёл плечами и медленно, вкрадчивым шагом приблизился к Марине. Та глянула на него. Синие глаза сияли ленивым блеском уверенного в себе зверя. Как бы там ни было, но девушка почувствовала холодок опасности, ощутимо исходящий от него. Когда его рука сжала её ладонь, она вздохнула: сумеет ли он переломить ситуацию?

— Моя женщина... никуда не пойдёт, — медленно, с паузами сказал Шторм.

Тёмные драко одновременно опустили глаза — кое-кто улыбался. Серый Ветер казался совершенно ошеломлённым, и Марина инстинктивно прижалась к своему жениху.

— Мой мужчина, имя которому... — Она немного поколебалась, но выговорила длинное ведунское имя без запинки: — ... тоже никуда не пойдёт.

После недолгого молчания Серый Ветер тихо сказал:

— Что вы наделали...

Шторм посмотрел на него, словно сомневаясь, поймёт ли старый прорицатель то, что сейчас будет высказано, а потом ответил:

— Мы обменялись жизнями. И нас теперь двое.

— Но у вас контракт! Ведуны всегда свято чтят договорные условия.

— Всё произошло с обоюдного согласия, — откликнулась Марина. И улыбнулась старому ведуну: — Думаю, отец Шторма не будет возражать, зная о нашей взаимной симпатии. И... мы готовы в дальнейшем соблюдать условия договора.

Кажется, она выразилась только за себя, поскольку Шторм недовольно покосился на неё и промычал что-то трудноразличимое, но протестующее. Пряча улыбки, студенты из тёмных драко быстро просочились в коридор общежития, а преподаватели бесстрастно переглянулись и тоже повернулись уйти восвояси.

— Мы поговорим потом, — со сдержанной угрозой, остановившись ненадолго на пороге, проговорил Серый Ветер.

Довольная ("Ага! Сбежали!") и обеспокоенная ("Что теперь будет?"), Марина внезапно обнаружила, что её аккуратно и крепко взяли под локти и одним движением, слегка приподняв над полом, развернули лицом к комнате, откуда она только что вышла.

— Не поняла! — удивилась она, пока Шторм, нетерпеливо подталкивая её в спину, заставлял постепенно подходить к двери.

— А чего понимать? — самоуверенно сказал молодой ведун, когда она наконец очутилась в комнате, и бесцеремонно снял полотенце с бёдер. — Нас оставили в покое, и мы можем заняться тем, что нам обоим понравилось. Тем более только что из-за твоего опрометчивого обещания действовать в дальнейшем согласно договору нам придётся встречаться тайком.

— Но это же замечательно! — возразила Марина, изо всех сил вцепившись в простыню, которую с неё нетерпеливо дёргал Шторм. — Мы наконец узнаем друг друга по-настоящему. А ещё это романтично: мы будем встречаться тайком, ты будешь назначать мне свидания и влезать в окно моей комнаты, пока никто не видит... Шторм, прекрати! У нас есть проблемы почище брачного договора!

— Какие? — раздражённо бросил ведун и одним движением снял с неё "тогу", воспользовавшись тем, что девушка зазевалась, обдумывая ответ.

Марина бросилась к окну, прихватив по дороге со стула камзол Шторма. Накинув его на плечи и стянув полы, чтобы разговаривать было удобней, без стеснения-то, она подняла глаза на ведуна. Тот, ухмыляясь, оглядел её и мурлыкнул:

— Смотришься потрясающе!

И сделал такой плывущий шаг, что зачарованной Марине показалось — он идёт по пояс в воде, преодолевая её грузную тяжесть. И вдруг остановился. Лицо из мечтательного стало скептическим:

— Но учти: тот парень, с химфака, за которым ты долго бегала, мне совсем не по нраву. И что ты в нём нашла?

— Шторм, мне перечислить твоих девиц, которые мне не по нраву и за которыми тебе даже бегать не пришлось? — вкрадчиво спросила она. — Или промолчать уж? Не забывай: я помню всех!

Он усмехнулся и сел, скрестив ноги, на постель внизу. Уже задумчивый взгляд застыл на девушке. Посомневавшись, она подошла к нему и встала рядом, положив ладонь на плечо. "Неужели этот мужчина — мой? И когда-то станет мне мужем?"

— Марина...

— Что?

— У тебя есть тайна, о которой знаю я и Мелинда с её телохранительницами. А после ночного происшествия о твоей силе узнал и Шемар, когда увидел, как Мелинда с твоей помощью открывала границы защиты. Может, одну тайну сохраним на двоих? О том, что ты тоже восприняла мой мир?

"Одна тайна на двоих... Одна мысль об этом почему-то завораживает..."

— Но я проговорилась при всех и только что. Сказала твоё настоящее имя, а не общефедеративное прозвище.

— Серый Ветер знает, что я мог сказать тебе его сам. Во время той ночи. Он и представить себе не может, что ты сумела во время поцелуя вечности запечатлеть в собственной памяти мою жизнь и мой мир — мир Веды.

— Тогда согласна. Шторм... — со вздохом позвала она и села рядом, рука к руке.

— Что?

— Ты мне не сказал, знаешь ли ты теперь, как я здесь появилась. Не сказал, что за защита вокруг меня и кто её мне поставил.

— Мне жаль, но ничего не изменилось. Я и сейчас ничего не знаю.

— Но теперь ты видишь? Или эта защита опять не пускает к тебе?

— Я знаю твоё прошлое, как собственное, — медленно сказал Шторм и чуть развернулся, чтобы привлечь её к себе и натянуть на неё край одеяла. — Но... Если ты не узнавала раньше, моя женщина, то вот тебе особенности нашей расы: если я полюбил, я никогда не буду видеть твоего настоящего и будущего. Поэтому в чём-то нынешняя ситуация даже смешна и глупа. С другой стороны... — Он задумался. — С другой стороны, надо бы проверить одну штуку, с которой поможет мне Мелинда. Я с ней не очень знаюсь, поэтому надо бы нам вместе собраться и поговорить. И чем быстрей, тем лучше. Есть один ход, чтобы узнать, что с тобой и как это связано с коллектором. Мне, честно говоря, что-то не очень нравится идея, что твари коллектора могу прорвать защиту и напасть на беспомощных ребят с первых курсов... Вру. Такие твари могут укокошить всех — даже самых опытных магов и энергогностиков. Если будут нападать исподтишка. А ведь они даже не прячутся, поскольку меняют обличия. Так что ты права, Марина. Нам лучше отдохнуть немного — и взяться за дело.

Если девушка предполагала под словом "отдохнуть" призыв поспать ещё немного, то ведун мягко опрокинул её на постель и "объяснил", что лучший отдых — это всегда вдвоём. Протестовать смысла не было. В постели Шторм оказался весьма убедительным.

Шестнадцатая глава

Долго отдыхать им не дали.

Едва они привели себя в порядок, едва опустошили холодильник с НЗ от предыдущих обедов, чтобы заморить червячка, прибежал Буклих. Студентов-некромантов вызвали к защите вокруг академгородка наряду со студентами других факультетов. Тёмные драко, в большинстве своём первыми начинавшие охранять границы городка, устали. Элементарно требовалась свежая смена.

Так что крылан прибежал звать ведуна в кафе, где сегодня столовались только парни всех рас и девушки тёмные драко. Всем остальным завтрак принесут, как обычно, в апартаменты. Но тем, кто будет в кафе, расскажут о распределении всех (на всякий случай, если придётся звать на помощь) постов и о времени дежурства

— А я? — тревожно спросила Марина, провожая обоих к двери. — Пока вас нет, чем заняться мне? Может, вы мне скажете, где будете дежурить, а я прибегу, и попробуем связаться с Мелиндой? Вы же не собираетесь просто сидеть у защиты, когда надо прояснить столько вопросов?

Друзья озадаченно взглянули на неё.

— С Мелиндой мы увидимся в кафе. И я точно знаю, что она ночью не дежурила, — задумчиво сказал Шторм. — Можно договориться с деканом драко Александром, который командует защитой, чтобы нас с Буклихом поставили туда, где Мелинда будет поблизости. Только как подойти к светлой драко, чтобы это не выглядело, как заговор?

— Шемар, — решительно подсказала Марина. — Если он там будет, можно договориться через него. Он сегодня должен прибежать ко мне с Биллимом. Очень надеюсь, ещё до завтрака.

Крылан, с громадным интересом переводивший взгляд небольших круглых глаз то на одного, то на другую, пропищал:

— А можно и меня ввести в курс дела? Или это настолько секретно?

— По дороге, — коротко ответил Шторм и поцеловал Марину на прощание. — Ты уверена, что не побоишься прийти к защите?

— Отказаться от свидания? — удивилась девушка. — Захотел! Не получишь!

Он только улыбнулся и, кивнув Буклиху на дверь, вышел вместе с ним. Марина постояла на пороге, следя, как исчезает за поворотом полутёмного коридора единственное светлое пятно — белые волосы ведуна, а затем закрылась в апартаментах. Некоторое время она размышляла о том, что узнала, получив в форме воспоминаний прошлое Шторма: оказалось, что именно волосы у ведунов играют главную роль в их прорицании. Она-то всё удивлялась: охота ж Шторму, как и другим студентам-ведунам, щеголять такой длиной волос! За ними ухаживать надо потщательней, чем ей за своими! А тут вон как...

Потом очнулась. Сама же сказала, что вот-вот должен прийти Шемар!.. И помчалась — сначала в свою комнатушку, приводить всё в порядок, потом бросилась к холодильнику: неужели всё съели — и ничего не останется для Биллима? Выдохнула с облегчением — фрукты ещё есть! И, даже если сегодня снова заявится приятель Биллима, хватит на обоих.

Когда же всё было готово к приходу гостей, а Шемара всё не было, Марина вытащила из тайничка дневник и устроилась за одним из столиков ближе к входной двери в апартаменты, чтобы открыть дверь Шемару сразу, как только он стукнет.

Прежде чем начать писать, девушка с минуту смотрела на тетрадь. Знает — не знает о ней Рассветный Шторм? Наверное, знает. Она начала вести дневник ещё до того, как они обменялись прошлыми жизнями. Ему только напомнить любым намёком на писанину — сразу вспомнит.

"Любезный мой кузен Митька! — начала писать она и остановилась, улыбнувшись: вспомнила фильм "Белое солнце пустыни". — Если я никогда не вернусь на Землю — в моё время, в моё уютное домашнее прошлое, где всегда было так спокойно и тревожиться можно было в основном по пустякам (как я сейчас это понимаю), я уже не так буду бояться предполагаемого сегодня будущего. Сейчас я точно знаю, что и здесь, в этом странном будущем, ставшем для меня настоящим, где на полном серьёзе могут изучать не только экстрасенсорику (у них это называется энергогностикой), но и магию, я сумею найти себе и дом, и дело по душе. Но главное в другом. Может, именно потому, что у меня теперь есть Шторм, я уже могу примириться с тем, что я больше никогда не увижу мамы и папы. Раньше я боялась писать о них в дневнике, потому что сразу начинала реветь, едва только вспоминала. Но теперь я могу позволить себе поплакать из-за того, что больше никогда не увижу своих родителей. Мама. Папа. Сестрёнка Светка. Они как будто остались за моей спиной — так далеко, что, даже оглянувшись бы, я не сумела бы разглядеть их. Жаль, что нельзя им дать знать, что их дочь оказалась в странном мире, который начинает ей всё больше нравиться. Им было бы в тысячу раз легче, когда бы они узнали, что я продолжаю учиться (пусть и другому) — это утешение для папы. И что я в этой жизни пристроена — это утешение для мамы.

Знала бы она, что у меня есть жених, который искренне меня любит и которого так же искренне люблю я, порадовалась бы. Правда, мне ещё придётся привыкать к нему, потому что странностей в нём достаточно. А может, странностей и нет. Просто у всех свои особенности характера проявляются по-разному. Да и заморочки у всех разные.