Ленивый засранец

— Кому? Себе?

Разговор так и закончился ничем. Я заперся в отведенной комнатушке с кроватью, табуретом и узкой бойницей вместо окна, из-за которой спальня напоминала не то келью, не то карцер, и выглянул наружу. Карательный отряд собрался стучать и греметь всю надвигающуюся ночь, а значит артобстрел начнется гораздо раньше, нежели предполагал воевода.

Упрямый дуболом... До хруста сжал пальцы, пока между ними не засочился огонь. Промедление смерти подобно, но, похоже, Борбо только ее и дожидается, а горькая новость окончательно потушила последнюю искорку боевого духа.

Я бы мог убить великана или вызвать на поединок, но воины все равно не пойдут за мной и скорее всего попросту разбегутся. Я для них чужак, опасный колдун, малолетний залетный смутьян, и повстанцы не последуют ни за кем, кроме признанного уважаемого вожака, особенно если речь идет не о разовой вылазке, а о во многом самоубийственной атаке на самую сильную крепость во всей стране, а может и далеко за ее пределами.

Как убедить уставшего вояку вновь поднять стяг? Чем разжечь отсыревший порох? Почему нельзя все вопросы решить грубой силой и какого лешего могущественнейший из живущих изнывает от полнейшей бесполезности? Устав ломать голову и вспомнив народную присказку о мудром утре, улегся на соломенный тюфяк, накрылся овечьей шкурой и почти сразу провалился в сон.

* * *

В зыбкой предрассветной дреме чудилось, что я снова дома, всласть отсыпаюсь последние майские деньки перед поступлением на журфак. С кухни доносились знакомые с детства шкворчание масла и звон посуды — мама готовила котлеты на завтрак, а значит, сегодня выходной и можно подольше поваляться в кровати.

За окном гудели машины, лаяла мелкая псина соседа по подъезду, визжащая детвора звонко шлепала по футбольному мячу. Привычные звуки казались настолько же чуждыми и неестественными, как сейчас — бряцанье сбруи и отрывистые переклички бродящих вдоль стен дозорных.

Нечто подобное я испытывал, когда в девять лет против воли отправился в летний лагерь — поправлять здоровье и приучаться к трудовой дисциплине. Товарищи по несчастью ни разу не называли сие славное заведение без приставки "конц", и первые дни я так же просыпался до побудки с твердой уверенностью, что остался дома и не будет больше никаких построений, зарядок и уборки территории. А затем предрассветная прохлада смывала остатки грез и я едва не ревел от обиды, обмана и осознания жестокости бытия.

Теперт, само собой, ни о каких соплях и слезах и речи не шло — просто снедающая тоска и острый приступ одиночества, но окончательно раскиснуть не давала цель — четкая и яркая, словно полуденное солнце, а там, где всегда есть чем заняться — там нет места унынию и грусти. Жаль, путеводная звезда Борбо угасла, но я не оставлял надежды зажечь ее вновь. Главное — не думать о том, что случится после победы над Забаром, и как быть, если ни один из уцелевших колдунов не подскажет путь на Землю.

Будь последовательным, Леня, подсказал внутренний голос, и не перескакивай сразу через три ступени — тогда что-нибудь да получится, а иначе просто свалишься с лестницы и свернешь на хрен шею.

Из сонного оцепенения вырвал странный звук, будто бы вдали стометровый великан со всей силы щелкнул громадным кожаным ремнем. Щелчок сменился нарастающим свистом, и миг спустя громыхнуло так, что нерушимая цитадель содрогнулась от подвала до зубчатого парапета, а угол постели отбросило на середину комнаты. И не успел я приподняться на локтях, как один за другим прогремели еще два взрыва, а когда грохот стих, улицы наполнились гомоном встревоженных бойцов, лязгом сбруи и треском пожираемых огнем крыш. Я выскочил в коридор, едва не угодив под ноги несущемуся к лестнице отряду тяжеловооруженной пехоты с выпученными глазами, бледными лицами и всклокоченными спросонья сальными бородами.

— Где генерал?! — рявкнул им вслед, но никто даже не оглянулся.

По приставной лестнице взобрался на плоскую крышу донжона, оперся на зубец и с прищуром, из-под козырька ладони уставился на мельтешение вражеских солдат, издали похожих на блестящих муравьев с красными спинками. Закованные в сталь центурии выстраивались в три ряда по три квадрата: шлемы-ведра, выпуклые прямоугольные щиты в половину роста и шипастые "утренние звезды" на коротких цельнометаллических рукоятках — незаменимое подспорье в схватках на тесных улочках.

Которые с высоты напоминали трехмерную стратегию, где юниты в спешке возводили баррикады из перевернутых телег и старых бочек, подпирали балками и перекладинами главные ворота, выстраивались перед бойницами с луками и арбалетами. Казалось, обведи в рамку да посылай в атаку, вот только в этом матче игрок не я, а седовласый великан, возвышающийся над рядовыми воинами как слон над пешками.

Две дюжины гвардейцев потянули вверх рычаг требушета. Прежде мне не доводилось сталкиваться с подобными энергиями, и понятия не имел, совладаю с ними или же получу очередные увечья, но времени на сомнения и раздумья не осталось. Обнадеживало лишь то, что на перезарядку уходило от десяти до пятнадцати минут — как раз хватит перевести дыхание и собраться с духом для нового залпа. Пока обслуживающие бригады укладывали многотонные бревна на ложа, соратники крутили толстенные кабестаны с рукоятками, похожими на штурвалы старинных парусников. Клети с громадными камнями неторопливо ползли к небесам, чтобы по команде обрушить груз и натянуть тетиву так, как не сумела бы и тысяча рослых мужей, действующих одновременно и на пределе выносливости.

Я поднял ладонь и зажмурился, но ни дощечка, ни веревочка, ни клочок ткани не изошли дымом, а на придумывание более сложных и дальнобойных заклинаний не оставалось ни секунды. Едва разобрался с пожаром в городе, как машины изготовились к стрельбе, и предстояло отразить все три фугасных бревна разом, в противном случае о походе на Герадион можно забыть — идти будет попросту некому.

Чародей в алом балахоне облил заструганные бревна жидким огнем — взмах посоха, и механизмы с оглушительным треском метнули объятые пламенем "ракеты" высотой в два этажа и такой толщины, что пили их поперек на кругляши и получились бы отличные столешницы.

Прижал к груди скрещенные предплечья и для устойчивости согнул ноги в коленях, и полупрозрачный щит, напоминающий надутый ветром парус, мерцающей полосой северного сияния вспыхнул предо мной, и в ту же секунду его украсили бутоны рыжих с красным цветов. Вы когда-нибудь роняли в костер горящую головешку? Помните всполохи и брызги искр во все стороны? Теперь представьте то же самое, только раз этак в сорок больше — вот какой салют громыхнул в жалких метрах от меня.

Тройной взрыв опрокинул на спину, кувыркнул через плечо и едва не сбросил с крыши — в крутящемся калейдоскопе чудом успел вытянуть пальцы и вцепиться в глубокие трещины кладки, откуда вековые ветра и дожди вымыли половину раствора. Ногти обожгло невыносимой болью, словно их окунули в кипящее масло — поднес кисти к запорошенному грязью глазу и недосчитался четырех ороговевших пластинок. А проклятущий обстрел только начался и мог продолжаться не день, не два, не три, а несколько недель или даже месяцев кряду — леса вокруг вражеского лагеря хватит на пару городов размером с Брилл, поэтому на внезапно иссякшие боеприпасы или дефицит стройматериалов не стоило и надеяться.

После отраженного залпа чувствовал себя избитым дубинками до полусмерти. Подлечил ноющее тело, унял боль под сорванными ногтями и поискал взглядом генерала — крепость срочно нуждалась в контрнаступлении, и с Борбо следовало поделиться иномирной тактической мудростью о том, что лучшая оборона — это нападение.

Ведь несмотря на всемогущество (не такое, как оказалось, и "все") и внушительный запас колдовской мощи, я не мог торчать на крыше вечность хотя бы потому, что иногда нуждаюсь в таких вещах как сон, чтоб его, и еда. Не очень, знаете ли, дальновидно вливать силу неуязвимых богов в бренное смертное тело, которое устает, страдает от жажды, голода и прочих естественных потребностей, из-за чего былинная схватка в духе "и бились они три дня и три ночи" закончится уже на вторые сутки, причем очевидно не победой пришельца с Земли.

Если же отец Лиры поведет мятежников в опасный, рискованный, но жизненно необходимый бой, не придется тратить мощь на поддержание щита и под прикрытием союзного войска подберусь поближе к лагерю и обрушу на врага всю скопившуюся ярость. План логичен и в целом хорош, вот только где до сих пор носит полководца?

Я не мог оставить пост и бежать на поиски — королевский чародей уже подпалил стволы, и до старта оставались считанные мгновения. Подошел к самому краю, для большей устойчивости преклонил колено и с ужасом заметил, что новый колдовской заслон не в пример тусклее предыдущего. Выходит, если постоянно долбить в одно место, никакая, даже самая прочная броня не выдержит. К тому же, в пылу схватки совсем позабыл, что принимаю на грудь не обычный валежник, а усиленный магическим огнем и, скорее всего, не только им. Я еще толком не освоил дар и не познал всего его возможности и слабые стороны, когда же убеленные сединой советники постигали таинство волшбы десятилетиями, а быть может и веками.

Резко выпрямился, во весь глаз уставившись на расчертившие ясную лазурь ревущие струи, воздел руки и ударил по воздуху окровавленным пальцами словно не в меру эксцентричный пианист по клавишам. Взвывшие снопы ураганного ветра молотами рухнули с небес, завихрив воздух так, что плащи лучников на стенах выпрямились параллельно земле. Но как ни старался, как ни напрягался, как ни стискивал зубы, так и не смог полностью сдуть с курса средневековые "Фау-2", а лишь чуточку изменил их траектории.

Если бы не магический кокон, меня переломало бы с головы до ног, но риск оказался оправдан — первое бревно качнулось вниз и вместо цитадели вонзилось в землю метрах в сорока от стены, оставив вокруг себя глубокую воронку как от авиабомбы и обдав пригнувшихся защитников фонтаном грязи. И стоя на вершине каменной громады со стенами метровой толщины, в полукилометре от эпицентра, все равно почувствовал стопами мощную дрожь, а от грохота зазвенело в ушах — одним словом, колдовская артиллерия била не хуже родных гаубиц и мортир.

Второе протаранило верхушку стены, буквально разметав на части десятка полтора бойцов, а третье клюнуло в донжон прямо подо мной, и я едва успел закрыться от огненного цунами вперемешку со щепой и каменной крошкой. На этот раз ничего не выбило и не оторвало, но кровь из посеченного лба залила половину чумазой от копоти физиономии, а каменное крошево мелкой дробью проникло под кожу от локтей до запястий.

Наплевав на раны, подошел к краю и глянул на заваленную дроблеными блоками, досками и ошметками тел улочку. Пара сотен солдат сиротливо жались у главных ворот в ожидании вожака, остальные предпочли забиться в подвалы и не высовывать носов из нор, а кто-то и вовсе бросился наутек со всех ног — склон холма и кромку дубравы ягодами черники усеяли синие плащи, а стоны раненых и умирающих определенно не добавляли оставшимся ни боевого духа ни выдержки.

До рези высматривал могучую фигуру с волчьим воротником, но вместо воеводы заметил три яркие искорки среди коричнево-серого моря кольчуг, стеганок и кожаных курток. С одной стороны, я был рад снова встретиться с няшками-тройняшками, но с другой — какого беса они не покинули Брилл еще вчера, и вместо этого перевязывали раненых повстанцев, включая тех, кому бинты и мази что мертвецу — электрошок.

Занятие благородное и отвлекать от него грех, но мне срочно требовался знакомый, а главное — надежный человек, который не струсит в ответственный момент и согласится выполнить не самое простое поручение. Из всех троих самой жесткой, сильной и уверенной в себе была, разумеется, Ирида — ее-то и позвал, сложив ладони рупором и взревев, задыхаясь от едкого дыма.

Чудо, что в таком гвалте девушка услышала зов, вскинула голову и тут же помчала в замок, поняв все без лишних разъяснений. По идее я должен был немедленно раздать указания и отослать караванщицу обратно, пока прихвостни Забара не перезарядили арбашеты, но вместо этого схватил подругу за плечи и прошипел прямо в бледное лицо:

— Почему вы еще здесь?!

— Тракт перекрыт! — выпалила в ответ. — Из Ангвара идет полк!

Что же, этого следовало ожидать. Скорее всего, Колбан посчитал меня мертвым, а значит можно без опаски снять городской гарнизон и отправить на подмогу штурмовому корпусу.

— Найди Борбо, приведи ко мне, а затем марш из крепости! Вам тут делать нечего.

— Но фургон...

— К Марзалу его! Фургонов много, жизнь — одна.

— Сам хоть как? — Ирида окинула меня настороженным взором. — Еле на ногах стоишь...

Попытался улыбнуться, но вышла кривая ухмылка:

— Покуда Леонид неколебим — великий Брилл стоит неколебимо. А чтобы Леонид стоял и дальше, ему не помешало бы перекусить.

— Поняла, — девушка кивнула. — Генерала не обещаю, но еда скоро будет.

Откуда, спросите, вчерашний школьник знает Байрона? Просто поиграйте в "Цивилизацию".

Минут через десять в углу скрипнул люк, и я увидел встревожено-смущенную мордашку Ильнары. Выбравшись на крышу, пацанка быстрым шагом направилась ко мне, прижимая к груди рулончик бинтов, и не успела Илана взобраться по лестнице, как сестра принялась перевязывать лоб. Хотел был успокоить девушку и вылечить порезы и ссадины магией, но золотой свет в раскрытой ладони мигнул как лампочка при скачке напряжения и погас, а я решил не тратить силы зазря. Сел на зубец невысокого — до пояса — парапета с видом боксера перед решающим раундом и позволил помощнице заняться ранами. Пока Ильнара ловкими движениями опытного врача бинтовала предплечья и голову, Рыжий Хвост поставила у ног холщовый рюкзачок и распустила тесемки горловины.

— Ну, за встречу, — томная красотка протянула закупоренный сургучом глиняный кувшин. — Не прошло и года.

Кисло скривился и вытащил зубами пробку — в нос тут же ударил терпкий аромат слабого сухого вина.

— С водой в крепости напряг, — следом в ладонь легли ломоть черствого хлеба и лоскут солонины, и видят боги всех миров — это был самый вкусный завтрак, который доводилось пробовать. — Особенно с чистой. Надеюсь, не рухнешь спьяну с крыши.

Это явно была неловкая попытка взбодриться шуткой, но вместо усмешки Илана неожиданно всхлипнула и уткнулась в сгиб локтя.

— Что-то случилось? — с опаской поинтересовался я, хотя ответ и так слишком очевиден — достаточно оглянуться на творящийся вокруг ад.

— Случилось... — она выдохнула и потерла покрасневшие глаза. — Вот это вот все... Я, конечно, знала, на что иду, но умирать всегда грустно.

— Все будет хорошо, — сказал тем же тоном, каким старпом успокаивал капитана, когда "Титаник" налетел на айсберг. В первый час после столкновения многие верили в надежность и непотопляемость корабля, а ведь с начала осады еще и часа не прошло. Тем не менее, я не имел ни малейшего права поддаваться панике, потому что по сути остался единственным защитником объятого страхом города.