Карельский блицкриг

— Конечно, хорошо, — поддержал капитана Ильяс, утаив от него, что услышанная им песня была прощальной. — Я тогда пошел готовиться?

— Иди Ильяс. Уверен, что у нас все будет хорошо — кивнул земляку капитан, совершенно не представляя того, что будет через сутки.

Благодаря смелым и нестандартным действиям остатки стрелкового полка полковника Попцова, что по своей численности недотягивал до двух батальонов пехоты, удалось прорваться к своим соединениям через финские заслоны.

Отряженные на разведку охотники указали на слабое, по их мнению, место в кольце финского окружения и оказались правы. Внезапный удар среди ночи оказался для финнов полной неожиданностью.

Долго и заливисто в январской ночи гремели пулеметные и автоматные очереди со стороны финских позиций. Время от времени к ним присоединялся свист мин и их глухие разрывы. Не имея точных ориентиров, финские минометные расчеты били во тьму наугад, но без серьезных успехов.

Большинство мин упало в стороне от места прорыва и потому, были не в силах остановить рвущихся из смертельной ловушки советских солдат. Полностью уверовав в то, что именно этой ночью им удастся выйти к своим товарищам, они смело шли на прорыв не щадя свои жизни.

Как и ожидал капитан Рогов, ночью финны не предприняли никаких активных действий. Готовые биться до последней капли крови на своем участке обороны, они не пришли на помощь соседям, опасаясь угодить в ловушку коварных большевиков.

Не имея связи с главными силами и не зная обстановки в целом, капитан Рюйтель терпеливо дожидался рассвета, чьи лучи расставили все на свои места.

Вместе со светом, к капитану прибыл и майор Аскелилла обрушивший на голову Рюйтеля град ругани и упреков. Столь громким и грозным поведением, господин майор пытался переложить на подчиненного часть собственной вины.

— Русские уже второй раз пытаются вырваться из наших тисков, и если это произойдет сейчас, я без сожаления отдам вас капитан в руки военно-полевого суда! Можете в этом не сомневаться! — гневался Аскелилла, пытаясь своим криком заглушить невеселые мысли о том, что с ним сделает полковник Талвела. В предыдущей беседе по телефону он в красках разрисовал судьбу самого майора.

— Надо немедленно отправить на преследование группу лыжников. Пусть догонят русских и, связав боем, задержат хотя бы часть их сил — приказал Аскелилла и капитан бросился выполнять его приказ.

Для хорошо бегущих на лыжах финнов найти следи и догнать бредущих по снегу людей, не составляло большого труда. Не прошло и часа, как они наткнулись на группу капитана Рогова и атаковали её.

Напасть на пробирающихся между деревьями людей, не знающих толком куда идти и от того испытывающих сильный страх — это одно. И совершенное иное, когда твое появление ждут, люди к нему готовы и способны ответить ударом на удар.

Стычка группы финских лыжников в составе пятнадцати человек с русским арьергардом оказалась для них плачевной. Потеряв в возникшей перестрелке троих убитыми и четырех ранеными, финны отказались от преследования и отступили.

Когда идущему следом за авангардом капитану Рюйтелю доложили о результатах преследования, перед офицером возникла нелегкая дилемма. В том, что перед ним только арьергард русской колоны ему было ясно и понятно. Возникал вопрос — что делать? Продолжить преследование отступающего противника, уничтожив сначала его прикрытие или оставить арьергард на потом и бросить имевшихся в его распоряжение лыжников на поиски главных сил.

Возникни этот выбор в начале утра и выбор бы был очевиден, но прошло время и "спуск с поводка лыжных гончих" не гарантировал успех. После недолгого раздумья, капитан выбрал третий вариант. Часть сил он бросил против группы Ильи Рогова, другую половину отравил на поиск отступающего Попцова.

С первого взгляда решение принятое капитаном Рюйтелем было правильным, но на дело оказалось полностью ошибочным. Брошенные на поиски главных сил противника лыжники вернулись ни с чем. Делая ставку на то, что они преследуют напуганную лань, они действовали своеобразным образом, полагая, что добыча выберет самый короткий и быстрый путь к позициям комдива Беляева.

В полной уверенности, что вот-вот настигнут противника финны, пробегали километр за километром, но так и не встретили врага. Ведущие головную заставу Бармин и Сухов выбрали иной маршрут, выбрав более продолжительный маршрут движения, и оказались правы. Солнце ещё не село, а остатки полка, через снега и лесную чащобу успешно вышли в расположение советских войск.

Брошенные против группы капитана Рогова лыжники также не смогли достичь успеха. Русский арьергард дрался с обреченностью смертников и, наткнувшись на столь яростное сопротивление, финны были вынуждены прекратить преследование. Уж слишком чувствительны раны получил их отряд от схватки с русскими.

Узнав о постигшей его лыжников неудаче, капитан Рюйтель пришел в ярость.

— Вы не сумели найти и остановить главные силы русских, так пойдите и уничтожьте их арьергард. С паршивой овцы хоть шерсти клок! — приказал офицер солдатам и те бросились выполнять его приказ.

Красный круг солнца уже спускался к горизонту, когда финны в третий раз атаковали группу Ильи Рогова. Если в начале дня она по своей численности значительно превосходила взвод, то теперь её состав был немногим больше отделения. Однако и этих сил хватило не только отбить атаку врага, но заставить его на время прекратить движение. Возникшая пауза давала небольшой, но шанс оторваться от врага и под покровом ночи завершить этот смертельно опасный поход.

Это можно было сделать при условии, что кто-то останется прикрывать отход и этим кто-то стал Илья Рогов. Тверда веря, что ещё не отлита та пуля, что предназначена ему, он остался прикрывать отход отряда вместе с Ильясом, который сам вызвался помочь командиру.

Благодаря "Дегтяреву" с двумя дисками и гранатам, они не только отбили очередную атаку противника, но смогли получить шанс на отход. Бросив ставший ненужный пулемет, они бросились бежать сквозь густой ельник.

Призрачная, совсем крохотная надежда на счастливый исход у них была, но одно случайная пуля, выпущенная мстительными финнами вслед беглецам, перечеркнула её. Угодив Илье в бок, она вызвала сильное кровотечение, запустив обратный отсчет жизни молодого капитана. Медленно, но неотвратимо теряя силы с каждым сделанным шагом, капитан упрямо шел вперед пока не упал на снег в полном изнеможении.

Подхватив обессиленного командира, Ильяс некоторое время протащил его по снегу но, в конце концов, силы кончились и у него и он был вынужден остановиться. Привалив раннего Илью к ели, он опустился рядом с ним на корточки.

— Ничего командир, ничего. Сейчас отдохнем и пойдем дальше. Выйдем, обязательно выйдем. Вот только отдохнем — говорил Ильяс, с трудом ворочая пересохшими от напряжения губами. Чтобы утолить жажду, он принялся жевать снег, который приятно охлаждал его рот.

— Брось меня. Иди один. Я приказывают тебе — через силу проговорил Илья, но сержант только замотал головой в ответ.

— Нет, командир. Как же я земляка брошу. Вместе пришли вместе и уйдем. Ещё немного отдохнем и пойдем.

— Иди один, ты выйдешь, а я уже не жилец — настаивал на своем Илья, но сержант уже не слушал его. Острый взгляд Ильяса заметил какое-то движение среди окружавших их деревьев.

— Лыжники, командир! — доложил Шамалов и державшая винтовку рука, автоматически передернула затвор.

— Наши? — с потаенной надежду на удачу спросил Рогов и, желая получше рассмотреть гостей вытянул шею.

В их сторону шла цепочка людей одетых в белые маскхалаты. С того места, где находились два товарища было трудно разглядеть лица и оружие лыжников, но вот походка позволяла безошибочно их идентифицировать. Вместо мерного качания из стороны в сторону, как бы переваливаясь с боку на бок, эти лыжники шли прямо, подобно оловянным солдатикам, что выдавало в них врагов.

— Финны — в один голос проговорил Рогов и Ильяс.

— Беги, я прошу тебя — сказал капитан, медленно вытаскивая из кармана наган, в обойме которого ещё было пять патронов.

— Дурак, ты командир — сочувственно произнес Ильяс и, взяв винтовку, отполз за остро пахнущий хвоей ствол ели.

Полностью уверенные в том, что им удастся захватить в плен русского офицера, судя по одетому на него полушубку, лыжники сержанта Тайпелле неторопливо обходили сидящего под елью капитана Рогова. Неотрывно следя за финнами, он успел обменяться с Ильясом, коротким, но емким "прощай" и с трудом подняв налитую свинцом руку с наганом, открыл огонь.

Двоим товарищам, удалось убить двоих и ранить одного преследователя, прежде чем выпущенные из автоматов очереди насквозь прошили их тела. Взбешенные их сопротивлением финны, вначале искромсали штыками и ножами уже безжизненные тела, а затем бросили их в лесу, без погребения.

Только через семь лет, в далеком 1947 году, останки героев будут случайно обнаружены пошедшими за ягодами детьми. Они будут преданы земле, так навсегда оставшись для родных и близких без вести попавшими.

Глава XIII. Нет Молотов! — II.

К концу января 1940 года положение дел в советско-финском конфликте на взгляд стороннего наблюдателя выглядело не совсем презентабельно для Москвы. В районе Кольского полуострова были достигнуты определенные успехи, но дальнейшего развития они не получили.

На направлении Кандалакши, где соединения 9-й армии вклинились вглубь территории Финляндии, события развивались для Красной армии по самому худшему сценарию. Пользуясь пассивностью и безынициативностью командования подразделений, финны сумели переломить ход борьбы в свою пользу. Быстрыми ударами подвижных лыжных соединений, они смогли изолировать соединения друг от друга, лишили их подвоза продовольствия и боеприпасов, а затем уничтожали.

Немного лучше была обстановка в Приладожье, где столкнулись два ударных шара — финский и советский. Полученное подкрепление в купе с репрессиями помогло командарму Штерну стабилизировать обстановку, но вот продолжить наступление вглубь вражеской территории никак не удавалось. Каждая попытка продвинутся вперед, натыкалась на яростное сопротивление финнов, и все что удавалось советским войскам — это продвинутся вперед на три — пять километров или не продвинуться вообще.

Словно под воздействием сильного январского мороза, огромная линия противостояния, протянувшаяся с севера на юг на многие сотни километров, застыла в неподвижности и только в районе Кольского перешейка бурлила жизнь.

Вступивший в должность комфронта Семен Константинович Тимошенко энергично готовился к штурму пресловутой "линии Маннергейма". Это потом, финский маршал назовет её устаревшей, не успевшей соединиться в одно целое системой оборонительных укреплений, прилепленных на гранитных валунах. А в январе сорокового года вся пресса "свободного мира" только и делала, что сравнивала линию Маннергейма с линией Мажино и расточала массу комплиментов и похвалы в адрес стойкого и храброго свободолюбивого народа Суоми.

Считалось долгом приличия дать завышенные цифры потерь советской стороны и заниженные потери у финнов. Подчеркнуть бездарность красноармейцев и их командиров, расписать в числах и лицах кошмары, творимые большевиками и лично Сталиным в стране и дать крайне неблагоприятный прогноз развития военного конфликта, ненавязчиво сравнив его с Мукденом и Цусимой.

Особым почетом пользовалась карикатура, сюжет рисунков которой, сводился к одному. Либо кровожадный медведь в "буденовке", либо курящий трубку Сталин больно ранили лапу или руку, об острый финский штык или шип. Все остальное разнилось только в том, что крикнет обозленный неудачей персонаж карикатуры и как больно ему будет от полученного укола.

Все это помогло финнам в конец избавиться от охватившего их страха от внезапного русского вторжения и повысить свою самооценку. Полностью поверив в свои силы, гордые дети Суоми стали строить планы уже не только на Восточную Карелию и Архангельск, но и на другие "исконно финские земли" лежавшие к востоку от них.

Время, оставшееся до средины марта, стремительно уменьшалось, неумолимо приближаясь к точке не возврата, после прохождения которой, уже ничего нельзя было исправить.

Для прорыва оборонительных укреплений врага, Москва предоставила комфронту Тимошенко все, что он только мог попросить. Из дальнего тыла на Карельский перешеек в срочном порядке перебрасывалось эшелоны с людским пополнением и боеприпасами. По приказу Генерального Штаба туда свозились артиллерийские дивизионы крупнокалиберных орудий, предназначенные для уничтожения бетонных сооружений противника.

Согласно, личному распоряжению Сталина, в обстановке строжайшей секретности, на фронт были отправлены для обкатки в боевых условиях несколько новых танков Т-34 и КВ-1, производство которых только-только началось на танковых заводах страны.

Получили свою долю "праздничного пирога" и простые солдаты. Получив крепкий нагоняй от генсека, интенданты округов спешно грузили идущие на фронт вагоны, валенками, полушубками, теплыми рукавицами и ушанками. Вместе с ними шли эшелоны с продуктами, что не портились и легко приготавливались в условиях севера.

Не забыт был и культурные потребности красноармейцев. Чья-то светлая голова предложила отправить на фронт несколько культурных бригад для повышения боевого духа бойцов. Это предложение нашло горячий отклик у вождя, и соответственный приказ был незамедлительно отдан, что не вызвало горячего отклика среди некоторых представителей московской богемы.

Одна столичная певица прославившаяся исполнением народных песен, упорно отказалась ехать на встречу с солдатами, заявляя, что на пение на морозе может серьезно повредить её голосовым связкам. Говорила она это вполне искренне, но доводы народного соловья остались не услышанными высоким начальством. Более того, ей было сделано такое строгое внушение, так проработали на партсобрании, что ноги сами понесли песенную диву на вокзал, вслед уже уехавшей концертной бригаде.

Воспитательную беседу, оставивший в душе певицы глубокий след. В Великую Отечественную войну она активно выступала на всех фронтах, снискав к себе заслуженную любовь и славу у простых солдат и командования.

Страна и лично товарищ Сталин не скупился ради того, чтобы конфликт с Финляндией был завершен в самые короткие сроки. Командарма Тимошенко не понукали, не торопили с началом наступления. Ему был только указан последний временной рубеж, после пересечения которого, с него спросят со всей строгостью и пролетарской беспощадностью.

Наступление на Карельском перешейке началось в самых первых числах февраля силами двух армий, чьи могучие кулаки дружно навалились на вражескую оборону. Их главными составляющими были артиллерийские дивизионы 152мм и 203мм гаубиц, подтянутых к местам нанесения главного удара по противнику.

Перед началом операции, в штабе фронта шли жаркие споры о длительности советской артподготовки. Командарм Мерецков предлагал ограничиться пятью днями непрерывной бомбардировки укреплений противника. Его мнение поддержал начштаба армии, но у комфронта было иное мнение.