Неправда. Разум над душой

— Значит, ты меня подобрал, — она потянулась за чашкой и аккуратно протащила ее к себе через всю столешницу.

Не то чтобы я... Нет, хрен там. Я поражаюсь, тупо поражаюсь с ее наглости и непринужденности. Но, честное слово, сил на то, чтобы съязвить по этому поводу, еще не было. Значит, буду терпеть. Пока что.

— Чего так холодно-то? — девушка внезапно нахмурилась, поежилась и слегка прикоснулась ладонями к чашке с кипятком.

— Кондиционер, — кивнул я на штуковину возле окна и уселся на высоком табурете наискось от Лопуха. — Собственно, к чему все это... Я так понимаю, ждала ты на том подоконнике не меня.

— Упаси Боже! — она скорчила смешную рожицу и попыталась отпить, но высокая температура даже не дала ей прикоснуться губами к чашке.

Девушка отставила напиток, грустно на него посмотрела и вздохнула. Я выжидающе на нее уставился, делая большой обжигающий глоток, на что та лишь закатила глаза.

— Я у друзей живу тут. Вышла подышать воздухом, присела на подоконник... И все. Проснулась уже здесь.

Некоторое время я смотрел, не моргая, а после прикрыл глаза и покачал головой.

— Лопух он и в Африке — Лопух.

— Козел.

Я не обратил внимания на ее фырканье — по опыту знаю, что особой угрозы оно не несет. Отпил еще немного (хорошо, что уже привык пить кипяток) и поставил чашку на стол.

— А у тебя к кофе ничего нет? — вновь удивила меня мадам.

— Коньяк.

— Хм... — девушка тут же насупилась и чуть ссутулилась.

У нее тихо забурчал живот и она втупила свой взгляд в чашку, делая вид, словно ничего не происходит. Я нервно постучал по столешнице пальцами.

— У меня пустой холодильник. Я дома в последний раз ел... — я задумался. — Ни разу.

— Неудивительно, — сухо бросила Люда и, все-таки пересилив страх обжечься, отхлебнула немного ароматной жидкости.

По замершему на мгновение лицу стало понятно — обожглась.

— Могу дать пожевать сухой мяты, — хмыкнул я.

— Спасибо, не надо.

Я легко пожал плечами, мол "как хочешь", и вновь прикрыл глаза.

Кофе начинал действовать на нервную систему — шестеренки мыслительного механизма наращивали рабочий темп, из тела уходила тяжесть, исчезал странный шум в голове. Только глаза по-прежнему не хотели поддаваться кофейным чарам и все норовили сомкнуться еще часика так на четыре.

— Спишь? — прозвучало тихо.

— Практически.

— А-а, — я услышал какой-то шорох. — Ну я пойду тогда.

Я приоткрыл один глаз, а после с легким прищуром посмотрел на поднявшуюся с места девушку.

— А поблагодарить?

Видимо, мой вопрос загнал ее в ступор, потому что Люда некоторое время простояла молча и только после выдавила:

— За что?

— Да за что угодно. За то же кофе. Или то, что спала в нормальных условиях.

Лопух прикусила губу и скрестила руки на груди.

— С...спасибо? — с вопрошающей интонацией произнесла она. — А вообще, Раневский, — более решительно добавила девушка. — Я тебя ни о первом, ни о втором не просила.

Я вздохнул:

— Вот и делай после этого добрые дела.

— Лучше дверь входную мне открой, мастер добрых дел, — опять фыркнула она и уверенным шагом вышла из кухни.

Я тихо промычал, а после через силу заставил себя подняться и пойти следом. Снял ключ с крючка за подвешенным светильником и медленно вставил его в замочную скважину, замечая, что на полированной поверхности появились новые царапины. По всему, вчера даже квартиру закрыть нормально не мог. Спустя несколько секунд щелкнул замок.

— Прошу, — махнул рукой в открытый дверной проем, выходящий на лестничную площадку.

Девушка сделала недовольную мину и практически шагнула из квартиры, но в последний момент ее нога замерла над бетонным полом. Люда отдернула конечность, как от дорожки раскаленных углей, и странным бешеным взглядом на меня посмотрела:

— Раневский!

— Что? — от неожиданности растерялся я и даже сделал маленький шаг назад.

— Где ты дел мои тапки?! — ее глаза округлились, выражая недоумение вперемешку с удивлением.

После этих слов я прямо таки выдохнул с облегчением. Слава тебе, Господи, я уж было подумал, что она меня сейчас ни за что, ни про что убьет.

— В спальне где-то валяются, — оперся на тумбу пятой точкой.

— Ну так иди и принеси их сюда!

— Я тебе псина, чтоб тапки носить? — скрестил руки на груди. — Твое богатство, ты и ищи. А не хочешь — топай босиком.

Такой гневной рожи в ее исполнении я не видел давно. Но на месте девушка стояла лишь несколько секунд, а после, бросив на меня испепеляющий взгляд, тяжелым шагом потопала к дверям спальни. Я прикрыл дверь и уставился на настенные часы над лампой — половина второго. А я думаю, чего мне так спать хочется, а это просто еще рань несусветная. С этой работой моей нормой стало просыпаться в три-четыре обеда, а засыпать в пять утра.

Интересно, как быстро она их найдет? Я и сам не помню, куда подевал те шлепки, вроде бы разбросал по комнате, и было это считай ночью. А сейчас попробуй отыщи.

Некоторое время до ушей доносился только шорох из спальни, но неожиданно над головой прозвучал дверной звонок, заставив вздрогнуть так, что даже новая тумбочка под моим весом противно скрипнула. Звонок повторился. Я настороженно поднялся и заглянул в глазок.

Увиденное заставило меня беззвучно, но красочно проматериться.

* * *

Я испуганно остановилась посреди комнаты, а спустя несколько секунд, услышав звук открывающейся двери и молодой женский голос, начала метаться по помещению как раненая птица.

Кровать!... Нет, не пойдет, у нее каркас сплошной, я не залезу. На балкон? Прозрачный и жалюзи не успею опустить. Занавески? Их нет!

Шкаф! Точно!

Прислушиваюсь к шуму из соседних комнат и осторожно шагаю в направлении приоткрытой зеркальной створки черного шкафа-купе. Краем глаза замечаю один тапок, подцепляю его пальцем и закидываю внутрь.

Блин, на кухне осталось мое кофе.

На носочках приближаюсь к дверцам, аккуратно пролезаю в щель и пытаюсь беззвучно подтянуть створку до конца. С трудом, но делаю это. Невольно вспоминаю о втором тапке и его неопределенном местонахождении. Господи, только бы не вошла в спальню! Только бы не нашла!

И в кухню пусть тоже не идет.

И вообще, Раневский, гони эту бабу к чертям собачим.

— Ты, как обычно, устроил бардак, — я затаила дыхание, услышав, что голоса приближаются.

— В спальне — жесть, — лениво произнес Федор и невзначай добавил. — Не заходи.

— Да ладно тебе, — дверь скрипнула.

Хотя, казалось бы, новая квартира, хороший ремонт, а двери — скрипят.

— Я не удивлена, — еле слышимые шаги давали мне хоть какое-то понятие о передвижении гостьи. — Тем более, никаких обязательств, помнишь?

— Конечно, — сказал парень чуть натянуто. Думает, наверное, где я могла спрятаться. И ведь знак не подашь, блин.

— Не хочешь, — я услышала какой-то глухой шуршащий звук, — Удивить меня чем-нибудь?

Мне показалось, или она начинает соблазнять Раневского? Соблазнять, когда я сижу в шкафу в паре метров от кровати. А я-то думала, что худшее позади.

— Слушай, Крис, я так устал за эту ночь, — Раневский прошаркал своими ногами по комнате.

Вероятно, пытался найти меня и не спалиться во время этого квеста.

— Может быть, не стоило танцевать весь вечер? — в голосе девушки явно выделилась претензия.

— Я не танцевал весь вечер.

— Именно! Ты танцевал всего один танец и тот — не со мной.

Раневский проигнорировал слова подруги, и я услышала звук закрывающейся балконной двери. Да, там меня нет.

— Это была твоя бывшая? Знаешь, она тот еще слон.

Это я слон?! — чуть не воскликнула вслух, и уже даже успела набрать воздуха в легкие, но вовремя себя одернула. Не хватало прямо сейчас себя обнаружить. Пришлось стерпеть обиду, прикусив язык.

— Не успела тебе ноги оттоптать? — от Федора вновь не последовало ответа. — А мне успела, еще в начале свадьбы.

Курица. Злопамятная.

— Как ты на нее вообще клюнул? Я, конечно, не спорю, платье было шикарное... Эй! Ты что-то потерял?

— Да, кое-что... — шаркающие шаги приблизились к шкафу, и я испуганно замерла между вешалок с одеждой. Одна из створок отъехала в сторону, хвала небесам, это было не с моей стороны. Раневский засунул руку в вещи, словно что-то ища. Надо как-то сообщить ему, что я здесь.

Едва-едва клонюсь вперед и нахожу ладонью его пальцы. На мгновение он замирает, а потом несколько секунд сжимает мою руку в крепкой ладони, ничуть не удивившись, и даже больше. Сложилось чувство, словно он своим прикосновением просит меня еще немного потерпеть. И это было настолько неожиданно, что когда шкаф закрылся, я все еще не дышала.

— Нашел?

— Я вспомнил, что держу это в кладовке.

— Так что ты ищешь?.. — тишина оказалась подозрительно длинной, а после женский голос стал жестче. — Не это случайно?

— Может и это, — послышались шаги. — Систер в последний раз приезжала с мелким и забыла.

— Под кроватью?

— Она с малым обычно ночует в этой комнате. Ты меня допрашиваешь?

— Нет-нет, — нотки беспокойства зазвучали в воздухе.

— Тогда к чему это все?

Вновь в комнате повисла тишина, которую лишь спустя полминуты нарушила Кристина.

— Просто, вчера ты меня обидел. Ушел, а я осталась одна.

— Ты осталась с семьей.

— Без пары. Ты знаешь, что я хочу сказать.

Ответа не последовало. Только шаги. Дверца шкафа отъехала в сторону, опять же, не там, где находилась я, и в проем залетел второй тапок. Черт, нашла таки.

Она ушла быстро, но не настолько, как мне хотелось бы. Еще минут десять изводила Раневского, а заодно и меня, бессмысленными вопросами и завуалированными претензиями, а после, видимо, потеряв надежду на что-либо, раздраженно попрощалась и хлопнула дверью. Но страх быть обнаруженной меня все еще не покидал. Сама выходить из своего укрытия я не рискнула, поэтому пришлось дожидаться какого-никакого сигнала своего "напарника". Он постучал по дверце шкафа и тут же за нее потянул. Я в это время отодвигала вешалки с одеждой, чтоб хоть как-нибудь подняться.

— Не надо дергать вещи, они все из химчистки.

— Да мне плевать, — прищуриваясь от яркого света, я выползла в комнату и тяжело вздохнула. — Я знала, что эта твоя — та еще сучка.

— Я бы не сказал, что ты лучше, — ответил Раневский, закрывая шкаф-купе.

Слова заставили меня обернуться и возмущенно взглянуть на остриженную голову. Я хотела еще добавить, что они друг друга стоят, но теперь бы мои слова обрели другой смысл, которого я в них не вкладывала. Поэтом мне пришлось успокаиваться, пока я натягивала шлепки. На более холодную голову я ответила:

— Ты не знаешь многого как о ней, так и обо мне. Так что не надо трепаться раньше времени.

— Ну ты и заноза, — он не стал дожидаться окончания моих слов и произнес это уже выходя из комнаты. — У тебя никогда не будет нормального мужика с таким характером.

— Скажешь еще что-то, и я обещаю, что у тебя отпадет потребность в нормальных женщинах, — хмуро ответила я вслед Раневскому и поплелась за ним.

— Об этом я и говорю, — он опять "любезно" открыл передо мной дверь и махнул головой в дверной проем. — Гоу.

Хотела ответить еще что-нибудь колкое и неприятное, но решила, что на сегодня хватит. Да и понятно было, что если не прекратить пререкания сейчас, то они продолжаться даже когда я выйду за дверь. Поэтому рассудив здраво приняла насмешливый вид и направилась к выходу.

— А ты по себе не суди о моих отношениях с другими. Вряд ли я когда-нибудь смогу сказать тебе что-то реально хорошее.

Парень приподнял бровь:

— То есть с другими ты лапочка? Интересно было бы по...

— Не ищи другого смысла, Федя, там, где его нет, — перебила я его, как раз проходя мимо, и легонько похлопала Раневского по плечу.

Он в ответ на вольность только хмыкнул и скрестил руки на груди. Уже когда я спускалась по лестнице, вслед донеслось:

— Если что, мой номер у тебя есть, Лопушок.

Я закатила глаза, спустившись на свой пролет, и подняв взгляд вверх, громко ответила:

— Именно поэтому я тебе никогда не позвоню.

Сверху послышался смешок.

Я осторожно потянула за ручку и дверь поддалась. Дай Бог, квартиру Марата не обчистили по моей глупости. Дважды клацнул замок, отделяя меня от внешнего мира. Я оглянулась — обстановка не изменилась с тех пор, как я была здесь в последний раз. Возможно, никто еще даже не проснулся.

Первым на кухню вышел Марат. Ну, не то чтобы вышел, да и не то чтобы весь. Так, показался из-за угла, зацепил свой взгляд за мою тушку, подмигнул и скрылся обратно. Знал бы он, откуда я пришла полчаса назад, не выглядел бы таким довольным.

Пока я, обхватив сонную голову, попивала холодную воду, в первой начала постепенно проясняться следующая ситуация. Судя по давнему разговору с Маратом и Лешей, настолько давнему, что в те времена я все еще встречалась с мелким (не мезозой, конечно, но и не вчера), над ними проживал не просто назойливый, громкий и ужасный сосед, а что ни на есть настоящий бывший одноклассник кэпа. И не просто одноклассник, а тот, кто увел у парня любовь всей его юной жизни. Однако, привет.

Подумать только, провести в одной школе столько лет, пережить такой острый конфликт и в итоге оказаться через стенку друг у друга. Только вот, кажется мне, Раневскому на подобное попросту плевать. А Марат пока еще не равнодушен. Пусть Полина и захватила его мысли, но вряд ли она сможет утихомирить чувство мести, а уж поверьте, кэп, имея только одну откровенно негативную черту характера, вложил в нее всю душу.

Все, в принципе, прояснилось. Непонятным оставалось только одно: как и почему девушка, которая полюбила хорошего Марата, ушла от него к плохому Федору? Что сделал последний? Заваливал подарками? Засыпал комплиментами? Пообещал звезду в ее честь назвать?..

Возможно, несколько лет назад его характер не был настолько испоганен. Если та девушка смогла его полюбить настолько, чтобы расстаться с кэпом, то каким был Раневский? И что его в итоге так сильно испортило? От хорошего плохими людьми не становятся, как показывает практика.

Представлять Раневского пятилетней давности было не очень просто, но... немного усилий, и вот он, школьник и первокурсник, только что сформировавшийся юноша, выращенный в богатстве и роскоши. Наверняка, любимец родителей, баловень судьбы. Не сомневаюсь, что дерзость и самоуверенность в нем едва ли не от рожденья, но в разумных количествах эти черты часто помогают встать на ноги.

Сверху донеслись первые басы какого-то трепа, и как бы я не пыталась нахмурить лоб, секундную усмешку мне спрятать не удалось даже от самой себя. Надо же, а я думала, что это Кристина — любительница громкой музыки, и всерьез держала на нее зло. Ну, мое маленькое зло никуда не делось, с рук этой мымре сошло только половина греха, остальное до сих пор на ее свинской совести, так что не все так просто.

На этого меломана я могу хоть как-то повлиять. Надеюсь.

"Можешь прекратить это безобразие?"