Васька почувствовал... восхищение. Никогда бы он не смог так сказать. А вот царевич... и сказать, и сделать... сможет ли гон когда-нибудь ну не так же, но хоть как-то? До сих пор ведь иногда на уроках риторики запинается. И казацкие ухватки ему не все хорошо даются.... А ведь придется кого-то еще учить, показывать... ой, мамоньки! Нипочем ему не справиться! Страшно-то как...
Может, хоть не сразу?
Увы, судьба, в очередной раз не спросив мальчишку, подкинула ему задачку на следующий же день. Княжеского сына.
Михаила Григорьевича Ромодановского.
Васька только и сказал, что 'ой, мама...'.
Мальчишка и отдаленно не знал о том, что Софья и царевны расписывали все по людям задолго до приезда новичков. Не знал, что к нему, как и к остальным воспитанникам школы, приглядывались весь год, что собирали все сведения о тех, кто хотел поступить в царевичеву школу. И что они посчитали — справится.
Он не знал, но это не отменяло факта.
Ему, бывшему босяку, придется учить княжеского сына. А если он не послушается?
Опять-таки, о том, что за всеми воспитанниками строго приглядывают и казаки, и слуги, и девушки — и обо всем, даже самом незначительном, доносят царевне Анне, а через нее и Софье — он тоже не знал. И что ему могут прийти на помощь — тоже. Васька должен был справиться сам. Своего рода переходной экзамен.
* * *
* * *
Княжич оказался невысоким щекастеньким мальчишкой, который тяжелее петушка на палочке явно ничего не поднимал. Мамки-няньки помогали. Васька посмотрел на него, вздохнул — и представился.
— Утро доброе, Михаил. А я Василий. Я на первое время приставлен тебе помогать.
— Слугой, что ли?
Васька тряхнул головой.
— Э, нет, слуг тут ни у кого нет. Сами одеваемся-раздеваемся.
— Как — нет? А...
— Сами по кухне дежурим, посуду моем, кровати застилаем, полы метем...
Судя по круглым глазам мальчишки, Васька сказал что-то страшное. М-да, не жил он никогда под мостом. И в канаве не ночевал. И на зиму в трактир не нанимался, за крышу в хлеву и объедки. Васька улыбнулся.
— да ты не думай, это все не страшно. Раз в неделю-то....
Страшно. Наверное...
— Зато тут интересно! Грамоте учат... вот ты разумеешь?
Мальчишка важно кивнул.
— Разумею.
— А на латыни? На франкском?
Ответом были удивленные глаза.
— Научат... Нас вот год уже языкам учат.
— а еще чему?
— Цифири разной, чтению, письму, церковные книги читают да объясняют, про соседей рассказывают, воинским ухваткам учат, верхом ездить... да все так сразу и не перечислишь...
— а ты тут тоже учишься?
— А я — первый набор царевичевой школы.
— А какого ты рода?
Васька чуть поежился, но откуда-то на язык сами собой всплыли слова.
— Самого высокого. Нам царевич всем — отец родной, а мать — земля русская, христианская, православная. Лучшего и не надобно. Высшая честь, какая есть — родину защищать, за то и голову сложить не жалко.
После такого заявления Михаил чуть опешил. Обычно-то как. Ты князь? Нет? Значит, букашка. А тут что-то новое, да еще так заявлено. А Васька, не развивая опасную тему, потянул мальчишку за собой.
— Пошли, я тебе все здесь покажу. Мне на сегодня увольнительную дали, чтобы я с тобой позанимался, завтра уже с утра гонять начнут...
— княжича?
— так с нами царевич заниматься не брезгует... говорит — науку познавать не зазорно, глупцом быть стыднее... Пошли?
Михаил послушно последовал за своим гидом.
Нет, будь он постарше, поопытнее, пожестче — не так сложился бы этот разговор. Но дети очень быстро забывают про социальные границы, если им интересно. А в школе все было ново, непривычно — и загадочно. И все выяснить хотелось больше, чем ругаться и ставить себя. Да и не было рядом ни стада холопов, ни мамок-нянек, ни... никого знакомого. И что делать? Особенно ежели отец строго-настрого наставлял, ни с кем не ссориться, а с царевичем дружить и всячески ему потворствовать, дабы товарищем стать.
Не начинать же с лая да ругани? А потом уже и ругаться не захотелось, насмотревшись на местные порядки, да ребят...
* * *
— Сонечка, мы завтра едем в Коломенское.
— Зачем?
Софья уже не коверкала речь. Как-никак, почти пятилетка, время-то летит. Попала в трехлетнее тело, ближе к четвертому году жизни, теперь ей почти пять. Год прошел, чуть больше, а сколько сделано?
— Сонюшка, так братец письмецо прислал. Хочет видеть меня на именины в Коломенском.
— Тятя? — уточнила Софья, хотя кто бы еще мог вытащить царевну Анну из Дьяково.
Женщина кивнула.
— А кто еще едет?
— Мы все...
— а в школе кто?
— Танюша согласилась приглядеть. И Аввакум Петрович присмотрит за порядком...
Софья чуть улыбнулась краешками губ. Эти двое присмотрят, а то ж! И кто бы думал, что они так споются? Татьяна же в Никона была влюблена по самые ушки, а Аввакум — тут вообще отдельная статья. Борец за счастье во всем мире. И чтоб никто от него не ушел обиженным, вот! А гляди ж ты! Татьяна любила людей идеи, поэтому увлечь ее оказалось просто. Переключатель повернули — и она уже смотрит восхищенными глазами на Аввакума, а тот, знай себе, соловьем разливается про ересь погубительную. А заодно гоняет всех школьников вдоль и поперек, заставляя учить языки и требует учить языки, чтобы потом перевести с латыни и греческого старинные религиозные тексты. Софья подозревала, что толку будет чуть, но если человеку хочется?
Заодно и мозги ребятам прочистит. Нескольким уже досталось на предмет гордыни, а уж как умел протопоп давить на психику, Софья ей-ей, восхищалась. И все больше удивлялась, что им удалось повернуть его в свою сторону. Хотя удалось ли?
Наверное, все-таки несколько целей совпали. И у них, и у протопопа, такое тоже бывает...
— а надолго мы?
— да нет, дня на три, не больше...
Софья пожала плечами. Почему бы и не съездить, развеяться, к сестрам присмотреться, к придворным, что кому надо, чего ждать... Ордин-Нащокин, конечно, был полезен, но ведь не полагаться же на один-единственный источник? Глядишь, еще о ком что интересное услышим...
Здесь не отмечали день рождения, здесь отмечали именины — и Софья считала, что это — неплохо. И что особенно приятно — не было никаких американизмов. Ни дурацких пирогов, ни свечек, которые Софья терпеть не могла, были поздравления, маленькие подарки, вроде сувенирчиков, тепло и понимание.
Но то — она. А то старшая царевна. Ее именины проходили более торжественно. Алексей Михайлович хотел устроить пир, но Анна отговорила его. Сейчас она могла высказывать свое мнение и даже отстаивать его. Приятно...
А потому — только свои, только родные. И никакой кучи бояр, ближников, стольников и прочей шушеры. Софья вообще считала, что самый ценный подарок Анне уже преподнес Воин Афанасьевич. Маленькое такое колечко с синим камнем в цвет ее глаз. Скромным сапфиром, размером с ноготь большого пальца.
Шила в мешке спрятать не удавалось. Анна влюбилась по уши — и избранник ответил ей взаимностью. Вот до чего-то более серьезного, чем беседы у них не дошло, это верно. Но и так — почти революция.
Хмурился старый Ордин-Нащокин, печально покачивала головой, хоть и молчала Татьяна, но Анне все было безразлично. Она любила.
Софья уже задумывалась, как бы натолкнуть тетку на мысль. Рожать ей надо. Ро-жать! От любимого мужчины. Симеона извели, доносчиков профильтровали и подсовывали им нужную информацию (когда у тебя полон терем девок и все глазасто-ушастые это сделать несложно), под местными платьями не то, что беременность — поросенка скрыть можно. И это еще не самый худший вариант. Вот в платьях европейских дам вообще можно мужика под юбкой спрятать.
А что потом?
А потом Воин отлично сможет воспитывать любимого сына или дочку — кого там Бог пошлет. А Анна — видеть свое чадушко. А там... время штука такая, глядишь, что и переменится, когда Алексей Алексеевич на престол взойдет. Просто Тишайший еще крепок, протянет долго — и дай ему бог здоровья, но для Анны, когда Лёшка царем станет, рожать будет поздно.
Как бы ей эту идейку подкинуть?
Ладно, дайте время.
А пока съездить, именины отметить, а то закрутились со всей этой школой — передохнуть некогда.
Софья по праву могла собой гордиться. Да, хотелось бы большего, но и имеющееся радовало. В 1660-м году она попала в тело трехлетнего ребенка. В 1661-м была основана школа. Сейчас, летом 1662-го уже состоялся второй набор, и вчерашние беспризорники бодро натаскивали своих подопечных. Какая там дедовщина?
Здесь Софья твердо настраивалась на нечто вроде воинского братства. Больше всего ей нравилась идея с тамплиерами, где в роли Великого Магистра выступает сам царь-батюшка. А почему бы нет?
Не гвардию ж заводить, чтобы в ней потом появились Орловы и Потемкины?
Но это пока еще дело будущего, а в настоящем радовало достигнутое. И найденные единомышленники, и привезенные англичане, половина из которых уже занялась своим делом, а вторая... да, пожалуй, тоже, просто в полную силу развернуться не получалось из-за отсутствия достаточного количества сырья. Но это вопрос времени.
Правда, потерпел крах проект с МТС. Вот тут-то Софья и принялась ругаться, узнав, что с металлами в стране — швах. А откуда их взять? Это рудники нужны, разведчики, шахтеры, это надо Урал осваивать...
Слава богу, она училась в советской школе, а не в перестроечной, а там в учебниках географии и карты были, и названия городов и рек... Более того! Там в учебниках писали полезные вещи, применимые в жизни!* И воды лили по минимуму. Так что, вспоминая свое детство, кое-как она могла и припомнить, где добывалась руда в СССР.
* это относится не ко всем учебникам, но тем не менее, прим. авт.
Так что... даже на Урал не обязательно лезть. Что у нас там поближе?
Курская магнитная аномалия. Яковлевское, Михайловское, Лебединское и Стойленское месторождения. Красноярский край. Мурманская область, республика Карелия...
Просто чтобы их разведать и разрабатывать нужен другой уровень техники. Софья отлично понимала, что будет тяжко, сложно, что даже просто рассказать царю будет проблематично, а потому...
Не просто заявить, что мне тут приснилось — копайте там! Это хорошо для дяди Федора 'а давайте клад найдем?'. Не-ет, надо отправить туда кого-нибудь с картой в зубах, пусть начнет, принесет образцы руды — и вперед, предъявлять царю с заявочкой: так и так, верный человек шел и нашел. Не изволите ли, ваше величество, рудники открывать и шахты раскапывать?
Тогда можно рассчитывать на удачу.
Недолго думая. Софья спросила у Ордина-Нащокина, не может ли он кого посоветовать — и тут же была осчастливлена одним из доверенных людей боярина. Михасем Тыквой, прозванным так за бесподобный цвет волос. Рыжий такой...
Софья подумала, вручила (через Лешку и только через Лешку) мужику карту и предложила поехать, посмотреть...
Чьи вотчины, нельзя ли договориться, или лучше потихоньку разведать и доложить царю, а уж он пусть договаривается по-своему?
Железо-то нужно позарез. Еще бы и серебро...
Софья помнила, что государственная добыча серебра в России началась в 18 веке или еще позже в Нерчинском округе на рудниках Большой и Малый Култук. Но кому сейчас что скажет красивое слово 'Забайкалье' или 'Даурия'? Разве что в карту пальцем потыкать? Но ведь и она не идеальна. Вроде бы здесь, а там... на месте смотреть надо. Ей хорошо, она за столиком показывает, а люди поползут через горы и болота. Каково? А геологоразведка — это не самое простое дело. И неудачи, и обманки, и ошибки, и трагические случаи — если бы кто-то написал про будни геологов, это была бы печальная история. Романтикой-то потом, сверху покрасили...
Одним словом, надо сначала разведать самой, а потом уж подносить царю. Вот тогда будут плюшки и пряники. Поэтому пока Ордин-Нащокин старался осторожно раздобыть информацию, а Софья ждала известий. А заодно воспитывала брата, приручала всех окружающих и постепенно выбивала для себя чуть больше свободы. Кусочек здесь, кусочек там...
Да, жизнь царевны может быть обставлена кучей правил и будет весьма и весьма тяжелой. Но всегда можно извернуться при желании и умении. Особенно вдалеке от Кремля.
И надо пользоваться моментами общения с отцом, чтобы уверить его в общей красоте и благолепии всего проекта.
Ордин-Нащокин ему на мозг и так капает, но последнее время ему мешает некий Матвеев. Вот кем бы заняться...
Софья черканула себе пометочку — собрать информацию о Матвееве и усмехнулась. Хищно и зло.
Никому она не даст помешать ей. А кто рискнет...
Киллеры — это изобретение не одного двадцать первого века. Просто раньше они назывались ассасинами. И Ибрагим о них рассказывал.
Найти бы в школу такого специалиста!
* * *
— Царя! ЦА-РЯ!!!
Возможно, там кричали и что-то другое, но для Софьи все сливалось в один грозный и неумолимый призыв. Доминирующим было именно это слово. В кино это выглядело совершенно иначе. В кино не видно белых от безумия глаз, перекошенных лиц, не чувствуется облака энергии, которое витает над толпой, как общий для всех запах безумия. Толпа — это волна. Каждый из них в отдельности — вполне разумная личность, с ними можно договориться, но сейчас — сейчас это просто стихия. И она может все. В толпе ведь никто не виноват и никто ни за что не отвечает...
Девочка невольно поежилась. Страшновато было — и это еще мягко говоря. Страшно было всем присутствующим. И черт их дернул приехать в это Коломенское?
Словосочетание 'Медный бунт' Софье ни о чем не говорило, а уж про его дату она и вовсе не знала. Знала о причинах. А вот не фиг драть серебро, а расплачиваться медью. Конечно, народу это не понравилось. И уж конечно, она не думала, что это застигнет ее в царской летней резиденции.
В Коломенское они приехали почти всей семьей. Две царевны, один царевич, несколько сопровождающих... все ради именин!
М-да... отметили праздник! Надо было еще вчера уезжать, но кто ж знал! Удачно еще, что Лешка с женщинами, а не с отцом, царица упросила оставить сыночка при ней, дескать, давно не видела.
Что творилось в Москве, Софья не знала, но результат был вокруг церкви, из окна видно. И слышно. Человек так... тысячи две-три, может чуть больше, окружают церковь, волнуются, шумят, кричат... хорошо хоть огнестрела нет. Нынешние пищали — замечательная штука. Ими проще оппонента по голове лупасить, чем попробовать его застрелить. Пока все операции проделаешь — уже и дискуссия закончится.
Конечно, нож в умелых руках оружие не хуже, но до рукопашки пока еще не дошло?
Крики под окнами раздались еще более громкие. Вскрикнула болезненно царица Мария. Да уж, она бунтов боялась до истерики.
Софья же...
Простите, но тех, кто пережил девяностые, кто видел, что творилось со страной в то время, напугать сложно. Софья отлично понимала, что это опасно, что она тоже может пострадать, но к чему паниковать и истерить раньше времени?
Интересно, есть ли в Москве какие-нибудь полки и как скоро их можно перебросить сюда?
