Mass Effect: Immortal Code

И, судя по тому, что он сейчас видел, его прогнозы насчет противника оказались верны. По всей видимости, турианцам удалось получить данные с зондов, следивших за ходом боя, и они смогли сделать кое-какие выводы насчет настоящих технических возможностей Ордена.

Во всяком случае, глядя на то, с какой скоростью и остервенением корабли турианцев пытаются навязать ему ближний бой, он мог сделать вывод, что турианцы явно были наслышаны о пределе прицельной дальности поражения Х-пушек. ГК 'Корнелии', конечно, не шел ни в какое сравнение с питаемыми от сверхмощных реакторов излучателями Дамоклов, но этого и не требовалось.

Лелуш специально подбирал корабли для экспедиции таким образом, чтобы привлекать внимание не слишком крупных сил противника, казалось бы, легкодоступной целью и быть в состоянии справиться с этой самой группировкой.

Изменили турианцы, похоже, и тактику действия против фреймов. Отдельный отряд, посланный на перехват фреймов Нулевого Отряда, был чем-то новым. В целом, правильный ход — до момента сражения за Землю размен турианских сил к одному фрейму был примерно три к одному. Учитывая, что тогда они сталкивались с моделями фреймов седьмого-восьмого поколения, с их стороны было оптимальным решением поднять индекс до десяти к одному, если речь шла о встрече с неизвестными машинами. Что-то подобное было в его время, когда речь заходила о соотношении потерь фреймов с сортировкой по поколениям. Девятое поколение выходило победителем из схватки сразу с двумя или тремя представителями восьмого поколения, могло укатывать десятками массовые версии семерок и было чуть ли не абсолютным оружием по отношению к пятому поколению и ниже.

Однако, существовал один существенный нюанс. Это то, что несмотря на прорывные технологии, битвы велись между машинами одной технологической ветки и одного принципа действия, а потому существовали как способы, так и тактики противодействия фреймам. Чего не было в случае столкновения сил Ордена и турианцев.

А потому Лелуш вполне ясно представлял, что от отряда перехвата не оставят даже мокрого места. Впрочем, как и от всего остального флота противника.

— Зеро, 'Дарданеллы' и 'Пуатье' докладывают о готовности выпустить авиакрыло и поддержать Нулевой Отряд.

— Отставить. Пусть остаются на местах, готовые к вылету.

— Н-но сэр...

Лелуш повернулся лицом к смотрящему на него связисту.

— Если они не справятся сейчас, как они справятся, когда мы по-настоящему схлестнемся с турианцами?

Глядя на непроницаемую маску лидера Ордена, связист неуверенно кивнул и передал приказ на другие корабли.

— И все же, Зеро-сан, мне бы хотелось узнать настоящую причину, — раздался голос стоящего неподалеку капитана Курибаяси.

— С чего вы взяли, что та, которую я назвал — не истинная? — иронично осведомился обладатель непроницаемой маски.

— Я достаточно пожил на свете, Командующий. Такие люди, как вы, не делают подобных вещей из столь простого умысла. Зачем вам это? — Командор Тадамити был спокоен, а его лицо не выражало ничего, кроме легкой улыбки. Как будто бы за бортом и не кипело космическое сражение.

Лелуш хмыкнул, признавая правоту слов капитана корабля.

— Вы читали 'Трех Мушкетеров' Курибаяси-сан?

— Имею честь быть знакомым с этим произведением Дюма.

— Тогда вы должны помнить момент дуэли между мушкетерами и появление гвардейцев кардинала. Лихой квартет влегкую расправляется с превосходящими их количеством гвардейцами кардинала и мы сразу же начинаем думать, что все мушкетеры — мастера фехтования шпагой и бесстрашные удальцы. Но так ли это на самом деле?

Это был риторический вопрос. Но, они оба, как, впрочем, и все, кто находился в рубке, прекрасно понимали подоплеку слов Зеро. Люди не были профессионалами. У них не было того военного опыта, который был у турианцев, и не было времени, чтобы этот опыт наработать. Но кто сказал, что они не могли обставить все так, будто бы все так и есть на самом деле?

— Значит все-таки еще одно представление... но для кого на этот раз?

Зеро повернул голову в сторону тактической карты, где медленно гасли отметки кораблей противника.

— Восемьдесят против четверых, двадцать на одного, Курибаяси-сан. Это представление для тех, кому повезет выжить.

* * *

Лю Цысинь не любил следовать на поводу у своих эмоций. Это не было в его правилах. Эмоции только мешали ему сосредотачиваться на задаче, прилагать максимум усилий для ее выполнения.

Но... в любом правиле бывают исключения. И сейчас был один из тех немногих моментов, когда Лю был готов пренебречь собственными принципами.

Все ради воздаяния за Джиао.

Цысинь рано стал отцом. Еще в Академии у него не было отбоя от девушек, желавших окольцевать статного красавца-пилота, уже на втором курсе получившего предложение о вступлении в церемониальную стражу Императора. Тогда он был молод и горяч, страсть ко всему буквально текла по его венам, и он не мог устоять перед натиском женских чар, что столь планомерно и обстоятельно осаждали крепость его стойкости.

И Джиао стала результатом этого скоропалительного союза. Ее мать покинула его дом спустя всего несколько месяцев после того, как его дочь появилась на свет. Больше Ли о ней ничего не слышал, хотя поговаривали, что Император Лонгвей был весьма разочарован таким бесчестным поступком.

Так или иначе, Цысинь остался наедине с маленьким комочком жизни, который стал его ответственностью. И тогда его беззаботная жизнь резко оборвалась. Сложно быть любимцем толпы, если ты все свободное время проводишь наедине со своей новорожденной дочерью. Ему пришлось отказаться от вступления в стражу и поступить на службу пилотом-испытателем лишь для того, чтобы проводить больше времени с маленькой Джиао.

Шло время, Джиао росла такой же красавицей, какой была ее пропавшая мать. И Ли не чаял в девочке души, иногда чуть ли не разоряясь, чтобы порадовать его любимицу. А дочка только и могла, что с восхищением смотреть на своего отца.

Император не забыл о талантливом пилоте, который выбрал семью и ответственность высокой чести, и как-то незаметно КБ, в котором он работал, стало один за другим принимать государственные заказы на тестирование фреймов и их подсистем. Так и вышло, что именно ему пришлось тестировать первые модели фрейма, пригодные для работ в открытом космосе.

А потом он увидел как малышка Джиао, с непревзойденной легкостью освоившая домашний симулятор фрейма, поднимается в воздух на тестовой модели Гарета. Этот момент счастья и гордости сложно описать.

Она окончила Академию Флота с отличием, побив все его рекорды, только для того, чтобы прийти к нему со своим резюме и, глубоко поклонившись, попросить обучить ее всему, что он знает. Именно Джиао первой поднялась в воздух на прототипе Шень Лонга. И именно ей предназначалось быть его пилотом.

Эта идиллия продолжалась двадцать один год. И месяц назад она закончилась. Вместе с падением Арктура. Именно тогда он услышал ее в последний раз.

Она так хотела посмотреть дальний рубеж человечества...

Цысинь сжал рукояти управления. Он ничего не мог сделать в момент битвы за Землю. Шень Ху не были расконсервированы, и на их реактивацию потребовалось больше времени, чем-кто либо рассчитывал.

Но сейчас... сейчас ему предоставился шанс. Шанс, который он упускать был не намерен.

Шень Лонг, повинуясь отточенным движениям, удвоил скорость, практически мгновенно оказываясь в гуще противника.

Изменение угла наклона энергетического крыла и пролетающий на полной скорости БПЛА оказывается разрезан надвое. Но сам фрейм уже находится в движении, в тот же момент разворачиваясь в сторону и открывая огонь из наплечных хадрон-бластеров.

Расфокусированные потоки адской энергии ударили по гуще МЛА турианцев, мгновенно уничтожая технику вместе с пилотами.

Яркий цветок многочисленных взрывов озарил космос, однако Небесный Дракон уже был достаточно далеко, чтобы разлетающиеся осколки и обшивка не могли задеть его. Дракон воззрился на новую цель.

Также, как и десяток минут назад, Шень Лонг влегкую нагнал неповоротливый, по сравнению с фреймом, фрегат и, сравняв скорость, проник внутрь щита. Снова залп ПОИСК, снова писк системы оповещения, сообщающей о скорой перегрузке щита, но это уже не важно.

Хадрон-бластеры уже проплавили абляционную броню с переборкой под нею, и сквозь вылетающие капли раскаленного металла можно было разглядеть внутреннее убранство корабля.

Пневматика уже выстрелила гарпун внутрь проделанной в обшивке дыры, как в спину фрейма что-то ударило.

В тот же момент взвыли системы оповещения, обозначая множественные цели, приближающиеся к фрейму.

Развернув фактосферу, Цысинь на секунду оторопел. Прямо наперерез фрегату, на корпусе которого он сейчас находился, двигался второй турианский фрегат, одновременно ведя огонь из всех наличных орудий. Ему вторили сопровождающие фрегат истребители, создавая плотную огневую завесу, которая неминуемо двигалась в его сторону стальным штормом.

— Вот, значит, как... жертвуете своими. Было бы достойно, не стреляй вы в безоружных.

Но ситуация требовала немедленного решения. Пламенное Сияние, конечно, поглотит часть урона, но этого недостаточно.

Решение было неожиданным. Зажав триггер, Цысинь зафиксировал гарпун, чтобы спустя полсекунды притянуться к нему.

Закутанный в защитное поле фрейм проломился сквозь дыру в корпусе, оказываясь внутри корабля. Обшивка корабля должна была дать еще один слой защиты, достаточный, чтобы пережить удар.

Спустя полторы секунды грянул залп. Несколько дезинтегрирующих торпед вгрызлись прямиком в щит эффекта массы фрегата, сминая тот пространственно-временными возмущениями. В обшивку ударили уже не останавливаемые ничем снаряды масс-драйверных орудий, превращая корабль в решето. Не имея возможности полноценно сконцентрировать атаку, огонь турианцев ударил и по спасательным капсулам, которые спешно пытались отделиться от уже погибшего корабля, не оставляя команде возможности спастись.

Но фрейму от этого было ни холодно, ни жарко. Три слоя защиты надежно укрыли Шень Лонга от урона. Это был, безусловно, крайне опасный и ненадежный маневр, поскольку снаряды могли задеть ядро массы и тогда не поздоровилось бы решительно всем, но Цысиню повезло. И теперь настал его черед наносить удар.

Кое-как развернувшись в тесном пространстве, Цысинь вновь дал залп из Х-пушек по обшивке корабля, но уже изнутри. Одновременно с этим, кристалл на его груди ожил, наливаясь мерным синим цветом.

Инициализирован запуск Барионного Орудия.

100%

Лю не следил за символами на экране. Нет, он стрелял на звук, оповещающий о зарядке ГК.

Турианские силы, увидев невредимый фрейм, попытались было рвануть в сторону, но было уже поздно — они были в зоне поражения.

Вырвавшийся из груди Небесного Дракона поток частиц был безжалостен.

Несколько истребителей, первыми попавшие под расфокусированный поток, оказались практически мгновенно испарены. Но основной удар пришелся на второй фрегат, заставляя его обшивку мгновенно вскипать под воздействием жесткого потока.

Несколько секунд Лю держал палец на гашетке, не прекращая огонь, краем глаза следя за показателями энергии.

Лишь убедившись в том, что противник получил гарантированно несовместимые с дальнейшей функциональностью повреждения, Цысинь прекратил залп, в тот же момент покидая внутреннее пространство уже почти мертвого корабля.

Отлетев подальше, он развернулся и выстрелил из Х-бластера по дыре в обшивке в районе ядра, гарантированно уничтожая корабль.

Глядя на расцветающий в недрах последнего корабля перехвата взрыв, Лю оскалился.

— За тебя, Джиао.

И повел машину в сторону основных сил ксеносов, где сражались его соратники.

* * *

'Этого не было в симуляции' — так примерно можно было описать общее направление мыслей Ханны в тот момент, когда ей, третий раз за две минуты активного боя, пришлось уворачиваться от беспилотного дрона-самоубийцы, который так и хотел размазаться о защиту Пламенного Сияния. Нет, особых проблем это не доставляло, но заставляло соблюдать еще большую осторожность и внимательнее следить за МЛА турианцев, отвлекаясь тем самым от крупных кораблей, которые тоже между тем не стояли на месте. ПС и собственные щиты Проникающей Волны Лотоса справлялись с кинетической артиллерией и лазерами ПОИСК, но это был вопрос времени, прежде чем щиты истощатся, потому Стадтфилд невольно приходилось работать внутри мертвых зон, где плотность огня меньше.

Но подобных зон в условиях космической битвы было весьма и весьма мало. Благо, до перегрузки щита еще было порядочно времени.

Цысинь, наконец-то, разобрался с фрегатами, посланными на перехват, и уже двигался сюда. Базетт отвлекала на себя МЛА, отстреливая ретивых огнем управляемых снарядов из 'Фрагараха'.

Примерно тем же занимался Ияма, отслеживая фланги и не давая силам турианцев разделиться, и, по-видимому, пытался прицелиться достаточно удачно, чтобы применить Главный Калибр.

А вот все большие ребята достались ей. Нет, конечно, 'Корнелия' и корабли прикрытия тоже были заняты делом, периодически заставляя крейсера на всех парах маневрировать, уворачиваясь от залпов Х-орудий. Но все равно основная работа лежала на ней.

Заложив очередной вираж и сбрасывая с хвоста тройку истребителей, Ханна наконец-то смогла увидеть более-менее свободный коридор, ведущий к одному из двух крейсеров. Основная проблема в сражении с крейсерами и тому подобными кораблями, на взгляд Стадтфилд, состояла в том, чтобы пробиться сквозь щиты и при этом не оказаться расстрелянной из корабельной артиллерии и лазеров ПОИСК. Если с фрегатами тактика проникновения еще прокатывала, то с крейсерами это было куда как сложнее. Что уж говорить про дредноуты.

Но... сейчас в руках у Ханны была самая что ни на есть универсальная открывашка для вскрытия любых щитов на основе эффекта массы. Левая рука Алого Дьявола, как ее прозвали техники.

И, как она считала, сейчас настала самая пора испробовать новую игрушку в полевых условиях.

Она откинула пластиковую крышку тумблера, активируя питание Нуль-Дезинтегратора. Операционная система фрейма оперативно обновила интерфейс, отображая возросшее энергопотребление.

Около самой границы щита крейсера Ханна резко остановилась и, выставив правую руку вперед, направила в сторону корабля расфокусированный поток энергии, призванный расчистить ей плацдарм для действия.

Спустя несколько секунд ее задумка удалась, после чего Ханна активировала Дезинтегратор. Пятипалая металлическая лапа трансформировалась, выпустив несколько эмиттеров, на концах которых были будто бы миниатюрные черные дыры, а вся рука окуталась волнами темно-фиолетового цвета, прежде чем соприкоснуться с невидимой поверхностью щита.

В тот же самый момент, щит всего корабля на несколько мгновений появился в видимом спектре. Ханна с некоторой тревогой наблюдала, как медленно левая рука фрейма вонзается в пленку щита.