В диверсанте и признал китаец ту личность, с которой имел возможность вести переговоры на пограничной реке в районе брода.
— Ты помогаешь нам решить общую проблему, а мы в свою очередь — тебе. По рукам? Договорились?
— До чего? Когда моя не совсем понимать твоя!
— И не надо! Что лучше для тебя. Сам этого не хотел, но извини, что так вышло. Хотя всё могло быть гораздо хуже!
— Да куда хуже? Моя уже сообщить о боевых действий твоя, и армия данный рубеж приводиться в полный боевой готовность!
— Ерунда! С кем собрались воевать, когда с нашей стороны почти не с кем. На сопредельной территории два батальона внутренних войск, да браконьеры. Другое дело генерал! Но у него приказ от министра обороны. Вашему лучше всего связаться с ним. Меж собой и решат эту проблему, не выходя из кабинетов. Теперь твоя понимать моя?
— Урус и Китай — братья на века!
— Вот видишь, косой, ты не такой тупой, как кажешься.
— Твоя сама такой!
— Ага, как скажешь! Так поможешь моя?
— Твоя уметь уговорить, — подмигнул китаец, наткнувшись на символ, выбитый на драгоценной пластине. Точно такой же ему продемонстрировал капитан спецназа. И они устроили облаву на проклятого, погнав назад к границе.
— Позицию занял, Ходок? — обратился капитан к нему по переговорному устройству.
Его слова достигли слуха аборигена вкупе с иными — на китайском языке. И тотчас последовал одобрительный ответ.
— Тогда прикажи бойцам не стрелять по китайцам. Они заодно с нами! А дальше сам знаешь, что надо делать, едва узришь беглеца! И вот ещё что — не отключайся! Держи со мной постоянно открытую связь. Мы уже выходим на запланированный водный рубеж!
С сопредельной стороны по цепи понеслось известие к дикарю в униформе капитана о том, что ими замечено массовое передвижение у реки, и в обратную сторону понёсся призыв, который Ходок озвучил, повторяя слова Воина.
Послышался всплеск воды. На него он и отреагировал. В поле зрения оптического прицела лазерного наведения с многократным увеличением угодил беглец.
Ходок признал прежнего гостя подземного грота в лицо, и тут же передал сообщение на иной берег с китайской стороны.
— Поняли тебя. Веди его, но не упусти!
— Сделаю, — отреагировал Ходок на соратника по оружию.
И вслед за беглецом появились преследователи в районе брода. С китайской стороны прогремели выстрелы. Они пугнули проклятого, а с иной — им ответили воины Ходока, салютуя за оказанную помощь.
Началась облава. Браконьеры были злы на беглеца из-за того, что им пришлось пережить, но не проявляли агрессию, научившись в одночасье контролировать, глуша в себе, и понимая: достаточно взять его, и им займутся дикари, лишив той неведомой им силы, что в его случае будет хуже смерти, поскольку он вновь станет обычным смертным существом.
Вблизи беглеца то и дело свистели пули. Но он не сдавался, бросая клич всем одержимым, тем, что притаились, прячась от охотников-ловцов, а заодно, провоцируя тех, что оказались на иной стороне. Ничего не вышло. Офицер-китаец заранее выявил их среди своих солдат, исполнив дружеский совет аборигенов по нанесению клейма в форме определённого символа-знака на их тела, и дал возможность взглянуть в зеркала. А те, с кем не успел провести данную процедуру, не сумели перейти границу, попадали в воду на собственном берегу реки, едва бросали взор на её поверхность.
Проклятый продолжал неистовствовать. Ходок вышел на него вперёд подопечных с бойцами внутренних войск, спецназовцами и браконьерами.
— Не стрелять! Я сам разберусь с ним! — тянул он время, не собираясь причинять увечий проклятому.
Тот пытался противопоставить преследователям пылающий взгляд. Он больше не действовал на них. Все противники находились под защитой новой покровительницы местного племени аборигенов в лице верховной жрицы древнего рода. У них у всех в наличии имелся её символ, и она хранила их от сглаза.
— Что-то не получается? — провоцировал Ходок проклятого. — И это всё, на что ты нынче способен? Оказывается не всесилен, как изначально решил! Смирись со своей участью и сдайся на милость жрицы! Она добрая — простит тебя, и не только, а ещё избавит от проклятия, как и весь наш древний род!
— Этого не будет — никогда-а-а...
Слова Сергея подтвердило знамение, коим явилось карканье, раздавшееся над головами преследователей.
— Ворон! Этот пернатый падальщик накличет на нас беду! — занервничали браконьеры.
Один из них не удержался и выстрелил.
— Чёрт! Мимо! — сбился прицел у Мермишели, зато у матёрого благодаря оптическому прицелу был на должном уровне.
Точка красного цвета от лазерного наведения отразилась на пернатом существе, и оно взмахнуло крыльями вперёд прогремевшего повторно выстрела.
— Прекратить стрельбу! Сейчас же! — раздался голос настоящего капитана. Вовремя.
С гибелью ворона могла случиться катастрофа, о которой гласило древнее предание.
Проклятому не удалось провокация, и он устремился прочь из кольца оцепления, раскидав соперников по сторонам.
— Теперь-то уж не уйдёт! Он мой! — прицелился Охотник и выстрелил в тот миг, когда казалось: беглец скрылся из виду.
Мелькнул не совсем обычный луч света, обогнувший зигзагообразно на своём пути до цели не одно препятствие в виде стволов деревьев. А следом послышался приглушённый хлопок, повлекший яркую вспышку.
— Наконец-то, — молвил облегчённо он.
— Свершилось! — прибавил Ловец.
— Что? — не до конца осознал происходящее событие капитан.
— То, Воин, что и должно было рано или поздно случиться! И лучше поздно, чем никогда! — присовокупил Ходок.
Четверо кровных братьев замерли у тела проклятого.
— А где двуликий? — напомнили Ходоку о нём его подопечные.
— Уже на месте.
— Это где? — требовали они уточнения. — В гроте?
— Почти — в лагере у военных.
— Ты в своём уме? Что ты наделал?
— А что?!
— Как — что?! — поддержал Воин дикарей из числа диверсантов. — За него полковник, что нынче генерал-майор, получит очередное звание генерал-лейтенанта, а за проклятого — и выше! Они наши цели и не для того, чтобы остаться в живых!
Дикари занервничали.
— Поясни, — требовали они дополнительной информации у кровного брата, а теперь ещё и названного, как оказалось благодаря Бунтарю.
Капитану пришлось растолковать аборигенам таёжных подземелий политическую ситуацию в стране.
— Это доступно вашему уму?
— Всегда! Ведь приходилось ни раз на протяжении не одного тысячелетия становиться на защиту угнетённых и обездоленных! Наши предки были не только свидетелями, но и участниками грандиозных событий, которые повторяются с катастрофической последовательностью и интервалом примерно в 600-700 лет. Вот и сейчас как раз настал третий судьбоносный период. Угроза снова исходить с территории юга — Азии, — намекнули подопечные на очередное нашествие, брошенное арабскими экстремистами всему миру. — И всё самое страшное впереди! О том знает Веда! Она и прояснит ситуацию. Нам надо поспешить в грот — доставить к ней проклятого.
— А как же двуликий и её мать?
— Поисками иной жрицы и займёшься с Ловцом, а я тем временем с Ходоком доставлю его, — указал кивком головы Охотник на главного противника, — куда говорил.
— Солдат возьмите! Или браконьеров! А то вдруг наткнётесь на очередного одержимого, и может случиться так: не одного!
— Всё будет хорошо, Воин! Кликните бормоглота — и вперёд на поиски!
Охотник собственноручно взвалил тело проклятого на себя, придерживая одной рукой на плече, а Ходок подался за ним, держа оружие наготове.
Они исчезли раньше, чем удалились, приняв обличие невидимок, и те из прежних одержимых, что были возвращены к нормальной жизни, опешили. Они видели, как на снегу образуются следы и мелькают тени, а самих тел дикарей не видели, как ни старались, тщетно напрягая зрение.
Капитан окликнул из своей прежней команды спецназа толкового бойца, и приказал ему возвращаться с иными пропажами в лагерь.
— Только не перестреляйте друг друга! Предупреди полковника, что ныне генерал: явились от меня. Он всё поймёт и уладит.
— Добро, командир. Как прикажешь!
Боец быстро разобрался в ситуации, и, собрав воедино вольных стрелков с военнообязанными, подался в сторону сопки.
Ходок же с Воином остались на месте.
— И как мы выманим животное с сопредельной стороны? — заинтересовался капитан. — Не нарушать же нам границу в который раз? Чревато!
Этого не потребовалось делать. Дикарь сорвался на гортанный и в то же самое время мелодичный клич, усиленный им при помощи рук, сомкнутых на устах в форме раковины. Повторил несколько раз подряд в направлении китайской границы.
— А не проще ли мне связаться с соратником по оружию? — вспомнил капитан про китайского офицера: у него имеется с ним открытый канал связи. И не дожидаясь ответа от дикаря, решил обставить его. Не успел. Только он приветствовал китайца, раздались приближающиеся шумы.
Кто-то стремительно нёсся им навстречу, взрывая телом снег.
— Тяпа-Ляпа! — обрадовался Ловец.
Животное прыгнуло на него — в его распростёртые объятья — и опрокинуло навзничь, принявшись лизать дикаря, как какая-нибудь собака.
— Отбой! — поблагодарил за ответную реакцию капитан офицера-китайца. — Нашлась пропажа. А если вновь найдётся ваша — тотчас сообщим и вернём.
— Моя всегда рада слышать твоя. А то моя скучать тут эта тайга, — отреагировал узкоглазый, прерывая связь.
Конфликт был исчерпан, и вместо наказания, офицера с китайской стороны ждало повышение. Он представил всё так, будто локализовал вкупе с сопредельной стороной целую преступную группировку. Факты были неопровержимы, их и подтвердили соседи.
Тем временем Ловец с Воином пустили по следу Тяпу-Ляпу — дикарь поднёс вещь, принадлежащую ранее Елене, и приказал найти. В его исполнении последовал текст на абракадабрском языке. Животное хрюкнуло в ответ, когда капитан думал: гавкнет, помня повадки, но на этот раз в бормоглоте пересилил внешний облик.
— Мутант, — бросил короткую фразу капитан, подавшись бегом за подопечными.
Дорогой он почувствовал упадок сил. НЗ не помогло ему, тогда он решился на очередной укол. В руке появилась капсула с иголкой. Ловец видел его действия, предложил кое-что иное в качестве альтернативы, что-то забормотал на бегу про себя и дунул на оппонента. Усталость как рукой сняло.
— Надо же! А ты оказывается шаман?
— Мы все здесь они понемногу. Кстати, изгнанные за какую-либо провинность соплеменники и становятся народными целителями в вашем мире.
— Шарлатанами?
— Нет, они не имеют к ним никакого отношения. И несут свой крест, пытаясь данным образом загладить вину перед родом.
— Хм, разумно! Значит сила знаний вашего племени всегда с ними?
— Да и светлая её сторона, иная — тёмная — блокирована. Ведь в семье, как правило, не без урода!
— Понял. В этом что-то есть! И много таких отшельников из вашего рода среди нас?
— Точно не берусь сказать, ибо на протяжении всего нашего существования были изгнанные, а некоторые просто не захотели вновь становиться аскетами, когда их выпускали с благими намерениями на защиту слабых и обездоленных людей. И у них, я уверен, были, есть и будут семьи, а значит дети — потомки. Важно это помнить. Тогда можно выявить их. Они, как правило, становятся меценатами, врачевателями и преподавателями.
— Вот так новость! Кем?
— Нет, не олигархами, врачами и учителями! Просьба не путать! Они не учатся на них и не получают дипломов. У них с рождения заложены данные способности, и ведут при этом довольно скрытый образ жизни, не афишируя себя, но думаю: знают один одного, создав свой род — племя — за пределами нашего.
— Спасибо за информацию. На будущее обязательно учту. А как насчёт археолога и её дочери? Они не одни из вас — тех, что когда-то покинули?
— Вне всякого сомнения! Ибо те знания коими они обладали сразу, невозможно развить даже при наличии соответствующего талисмана! Уяснил?
— Да, иначе бы не задал подобного вопроса. Но они, похоже, не знают сами о том кто их предки, что собой представляли.
— Мы все друг другу дальние родственники. И наше племя аскетов в отличие от вас поверхностных людей, знает свои корни и чтит традиции.
— Кто — поверхностные люди? Это, в каком смысле — легкомыслия или из-за того, что живём на поверхности, а не как вы — в недрах планеты?
— Ясно...
Разговор на отдалённые темы вскоре завершился, поскольку помимо животного насторожился дикарь. Ловец почувствовал присутствие жрицы — и не только, сжал оружие в руках.
— Оставайся здесь, Воин. А я сейчас!
— Ты куда? Что происходит?
— Т-с-с... — попросил оппонент тишины, а заодно придержать бормоглота.
Наклонившись к животному и положив руку на холку, капитан принялся успокаивать его, поглаживая по колючей и колкой шерсти, прежде представляющая собой длинные иглы. Сейчас они вновь отрастали и с приличной скоростью по времени. На лапах у зверя появились когти, а клыки и без того торчали наружу.
— Не суетись, — прислушивался капитан к отдалённым шумам в исполнении Ловца.
Снег под его ногами хрустнул в последний раз, а затем наступило временное затишье, напоминая гробовое. Осмотревшись, дикарь не обнаружил поблизости ни единого следа. Снежный покров оказался цельным, но что-то тревожило его, а что — он не мог понять, реагируя на вибрацию амулета-оберега. И чем дальше он пробирался медленно с опаской по деревьям, тем больше вибрировали оставшиеся пластины на груди под одеждой. Сердце билось в такт вибрации, пока оно не слилось в мелодичное звучание. Сомнений по поводу того, что жрица в шаге от него, больше не возникало.
Взор дикаря замер на бугорке внизу под тем деревом, на ветке которого он замер, стряхнув снег. Со стороны могло показаться: от порыва ветра вверху, поскольку дикарь оставался невидимым. И следом в снегу на земле образовалась рытвина. Её сотворил Ловец, разбрасывая в стороны ледяной наст, пока не наткнулся на тело, вовсе припал на колени и в знак хвалебна, вздел руки к небу, отложив попутно оружие в сторону. А после прижался к бездыханному женскому телу, ловя удары сердца. Вместо них он уловил иные шумы, исходящие со стороны, отреагировал на них да слишком поздно.
Полетела сеть, которую не мог ни признать Ловец, как и того, кто накинул её на него. Перед ним предстал одержимый — китаец. Видеть дикаря он не мог, зато чувствовал, угодив сетями в невидимку. И дополнительно сам навалился сверху, продолжая спутывать противника.
— Вои-и-ин... — раздался призыв Ловца. — Помоги-и-и...
На него разом отреагировал капитан с животным, бросившись без оглядки на выручку подопечному, и застали на поляне знакомую до боли личность.
— Ты... — услышал одержимый голос очередной невидимки, реагируя вперёд него на бормоглота. Вовремя и осознанно, прикрывшись разъярённым животным, рассчитывая: противник не выстрелит в них. Просчитался. Воин сподобился на выстрел тем образом, каким охотник свалил проклятого.
