— Ой, у тебя кровь! Ты весь в ней!
— Ерунда и не моя, а Глыбы...
— Глеб... — перепугалась Люба, обнаружив: у того идёт кровь ухом.
Он не сразу отреагировала на неё, оглохнув на него.
— Я здесь! Аптечку, Варька!
— Ага, — отпрянула она от Слона.
Женщины занялись осмотром Глеба.
— Завидую я те, командир, столько внимания, — заметил Слон к слову.
— Вы где были, а что натворили? — злилась Люба. — Чуть шею себе не свернул, безголовый!
— Хм... — ухмыльнулся Глеб.
— Нет, ты только посмотри на него, Варька, этого варвара! Ещё и издевается — смеётся! Ему оказывается смешно, когда мне...
У Любы навернулись слёзы.
— Ну прости ты меня, дурака, — попытался улыбнуться Глеб, оправдываясь, — что так вышло! Иначе не получилось — нарвались...
— На засаду?
— Нет, ту тварь, что обитала здесь, — перебил его Слон. — Так что можете больше не беспокоиться на её счёт — свели счёты! И в нашу пользу!
— Это правда? На этом всё или скрываете чего-то ещё? — настороженно вопросила Варвара.
Скрывать эмоции десантники не научились. Они в жару выглядели бледными тенями, а прежде изнывали от духоты и раскраснелись точно варёные раки.
— Да мало ли что видели, а пришлось столкнуться, — отмахнулся Слон. — Жаль другого — потеряли водилу и тушу твари, которую у нас слямзили...
— Кто? И что всё это означает? — уставилась Люба на помятый борт БМД. Броня не выдержала удара. — Кто вас атаковал и чем, а как?
— У-у-у... — застонал Глеб, намекая на нестерпимую головную боль, иным образом заставить Любу притихнуть не удастся — проверял. Его уловка действовала безотказно.
— Дома поговорим с глазу на глаз без свидетелей, — зашипела она.
— А почему не здесь и сразу в глаз? — усмехнулся Слон.
— Самому Варька объяснит! — озадачила Люба.
Подруга уже сверлила аналогичным взглядом Андрея.
— Но-но-но... — знал он не понаслышке, на что та способна после этого. — Пока что я командир блокпоста! И могу отчислить любого бойца, если что...
— Что?! — возмутилась Варя.
— ...и не так!
Нервозную обстановку разрядил Глеб, напомнив про цель визита по возвращении.
— Караван! Люди из поселения не проходили поблизости?
Женщины переглянулись.
— Вроде бы нет. Ничего такого не слышали, да и не видели. Только не говорите: вновь нас покинете? Мы с вами!
— Дальше я один, — отблагодарил Глеб Слона за принятие участия в вылазке в пекло. Не всё прошло гладко, а скорее гадко, но... такова здесь жизнь — и смерть, а везде, поскольку сами мертвецы.
— А я? — выдала Люба. — Я с тобой!
— Баба на борту не к добру, — отметил лейтенант.
Слон так и прыснул. Новобранец уяснил: спорить или противиться бессмысленно. Это не обсуждается. Приказы отдаёт капитан в шкуре некой твари, из-за чего не различить субординации в виду отсутствия знаков отличия — погон. Хотя здесь всё было относительно, и не факт: кто командовал там, откуда все они, будет заниматься тем же с данным успехом в этом чудовищном мире, диктующим свои законы.
— Поднимай отряд, — обрадовал Глеб своим заявлением Любу.
— Я тебя люблю! — чмокнула она его и скрылась в подземельи.
— Вот это любовь, — укорила Варвара Андрея.
— Да, она и есть — это её имя, — залепил он.
— Что?.. Ты сказал!
Пришлось поцеловать во избежание неприятностей.
— Я гляжу: у вас тут жизнь налаживается, — отметил лейтенант, обращаясь к Глебу.
— А иначе никак — люди мы, пусть и мертвецы. Так что ничего прежнего не чуждо и в этом чуждом нам мире. Хочешь жить — умей вертеться! От винта! Заводи свою тарабарку!
— По машинам! — бросил клич лейтенант, призывая стрелка с парой пехотинцев вернуться в салон БМД.
Десантники зашевелились.
* * *
— Бывай, Варька!
— И ты не забывай нас, Любка! Заезжай! — помахала рукой при расставании подруга.
— Не мешало бы наладить связь посредством рации, — отметил Глеб. Да где взять? Снова попытался прослушать открытый эфир на разных волнах.
Теперь ему было очевидно: порождения пекла способны переговариваться в подобном звуковом диапазоне дециметровых волн, котором работали средства связи людей.
Сюрприз неожиданный, но хорошо ещё то, что был осмыслен на раз, но так пока не изучен до конца — данное явление. На ум пришли летучие мыши.
— Ультразвук... — молвил Глеб.
— Ты чего и про что? — встрепенулась Люба, располагаясь рядом.
Они ехали в БМД, возглавлявшим колонну конного отряда разведки. И отныне уже Глеб знал наверняка: бронетехника в противостоянии с порождения пекла не является таким уж большим преимуществом со своим грозным вооружением, как казалось изначально. И звучало банально — привлекают гигантских чудищ, в то время как иные, ведущие стайный образ жизни, обходят их стороной.
Он не отвлекался от монитора тепловизора, выискивая на нём любые изменения, в то время как Люба мешала ему, постоянно поправляла бинтовую повязку, делая вид, будто хлопочет, а было изначально понятно, чего хочет на самом деле.
— Не мельтеши — уймись, — попросил Глеб.
Не подействовало. Пришлось повысить незначительно голос.
— Люба!
— Вообще-то моё полное имя — Любовь!
Благодаря беспокойным попутчикам, десантники отвлеклись от гнетущей действительности. Сцена из прежней жизни и нынче здесь подобной на семейную ссору порадовала их. Они скалились, отпуская ухмылки в адрес воркующей парочки.
— Прекрати, слышишь! На нас люди смотрят! — продолжил Глеб в том же духе.
— И пускай, а завидуют, — ответила любезностью Люба. — Чего нам скрывать, когда для всех и так очевидно, что между нами...
— А не было!
— Что?!
Из дальнего конца БМД послышалось несдержанное хихиканье.
— Не время, Люба! И для твоего полного имени! Мы на рейде! Пожалуйста, прекрати, а угомонись! Как человека прошу!
— А ты попроси иначе, как любящий муж...
К горлу Глеба подступил ком. Он кашлянул. Десантники ещё громче прыснули.
— Ну, люблю, люблю... — еле справился с волнением Глеб, зашептав на ухо подруге.
— Докажи — делом!
— Что мне для этого сделать — выброситься из БМД?
— Нет, поцелуй, — потребовала Люба.
— Да на... — сдался Глеб, поддавшись негативным эмоциям.
— Э нет, так дело не пойдёт! А контрольный...
— В лоб? — ошарашил Глеб, и прильнул, как следует к Любе.
Она разомлела от горячего поцелуя и такими же точно объятиями.
— Теперь довольна?
— Не совсем...
— Что опять не так?
Это было очевидно даже для экипажа БМД. Люба намекала на уединение, и была даже не прочь здесь с Глебом один на один.
— Нет, ну ты даёшь! — наконец-то дошло это до него. — Можешь думать о чём-нибудь ином?
— Сам виноват, а завёл...
— И ты свою шарманку! Смени пластинку! Заездила!
— Да ещё и не начинала!
— От баба — пожар! Одно слово — огонь... — донеслось из дальней части БМД.
— Разговорчики, — отвлёкся Глеб на десантников. — Отставить! Прекратить!
— Ну чего ты взъелся на них, — продолжила Люба как и всегда в своём репертуаре. — Они здесь причём, когда у нас с тобой...
— Ничего не было! Довольна?
— А сейчас? — напомнила Люба про сладострастный поцелуй.
— И всего-то! Разве это любовь?
— Ах ты... — подскочила она, цепляя головой крышку люка.
— Не ушиблась? — пытался Глеб унять её пыл.
— Отвали! Выпустите меня отсюда!
— Да сиди ты! Честное слово...
— Ага, боишься — беспокоишься за меня!?
— Нет, отряд — достанешь своими высказываниями вслух в мой адрес! Станешь отвлекать...
— Намекаешь мне: я обуза в отряде?
— Ну почему сразу — и балласт!
— Ах, так значит! Вот ты как!
— Трахнул бы ты, что ли её, — заржали десантники. Рано и зря. Люба в их адрес наговорила им столько всего на эмоциях, что даже Глеб открыл рот, а и молвить было нечего. Лишь чуть погодя ввернул.
— Этому тебя учили там, откуда сама? А ещё сестра милосердия!
— Вы тоже хороши! Одно слово — кобели!
Больше Любу не пробивало на разговоры, она притихла в кои-то веки. Надулась по обыкновению.
Снаружи зашевелились. Всадники рассыпались, нарушая стройность колонны, и вскоре уже один из них забарабанил по корпусу, привлекая внимание экипажа БМД.
— Насяльника-сан...
— Шиза... — откликнулся Глеб. — Стоп, машина!
Японец указал рукой, куда следует выдвигаться десантникам, сам двинул чуть впереди бронетехники.
Местность оказалась взрытой, но нигде ничего невидно — следов тех, кто тут проходил. Зато в удалении и обрывались...
— Караван? — спросил Глеб у Шизуки.
— Така-сама, насяльника-сан...
— Кто же их, Глеб, а? — зароптала Люба.
— Спокойно, — притянул он её одной рукой к груди, а иной ухватился за "Калаш", изучая округу на предмет наличия порождений пекла или отродья исчадий. — Без паники! Не вздумай лить слёзы прилюдно! Держись! Крепись...
Сам боролся с эмоциями, рвущимися наружу, стараясь придать уверенности людям, когда и в помине не было её у него.
— Далеко ещё до поселения? — подал голос лейтенант.
Глеб не сразу отреагировал, а выдержав непродолжительную паузу, гася в себе бушующий ураган страстей. Он в который раз потерял людей, и пусть не сам, а с подачи нового коменданта. Чуток пожурил, не удержавшись.
— Эх, Семён...
Положение людей в оазисе ухудшалось день ото дня, когда дальше казалось, будет только лучше. Уже столько раз сталкивались с заклятыми врагами и должны были наверняка отбить охоту соваться сюда к ним, как адским порождениям пекла, так и отродьям исчадий. А они напротив повадились.
— Ничего, разберёмся... во всём и с теми, кто устроил это! — промелькнули нотки неприкрытой мести в голосе спецназовца.
Возвращаться в поселение сейчас бессмысленно, надлежало заняться поисками исчезнувшего каравана. Люди Глеба рассыпались по округе, выискивая следы тех, кто совершил налёт на караван. Пришлось потратить немало времени, прежде чем удалось наткнуться на нечто.
— Опять это дерьмо! — возмутился лейтенант.
Глеб также знал, кто оставил его здесь. И толку гоняться за призраками заоблачной туманности — всё одно не достать. Также пожалел о том, что к ним из прошлой жизни и прежнего мира прибыл экипаж БМД, а не "Шилка" или "Тунгуска". Отныне без зенитного самоходного комплекса никуда.
Следовало предупредить о новой напасти людей, как в поселении, так и на иных блокпостах, а заодно разведать там обстановку.
Разделять силы отряда Глеб не торопился, опасаясь потерять конный отряд разведки. Да и если что на БМД надежды никакой. Они в нём как западне — деликатесы в консервах для тех же крылатых чудовищ.
Одно было очевидно: на поверхности делать нечего. И правильно поступил Семён, а затем и Слон, что укрылись в недрах оазиса, зарываясь с головой в землю. Иначе чревато и чем, стало очевидно по прибытии на иной блокпост.
Пропал отряд Тарана, поскольку там Глеб со своими людьми и десантниками наткнулся на группу Волка, обозначивших себя "стаей".
— Мы здесь не дольше вашего, командир, — обратился Волков к Глыбину. — Отреагировали на пальбу...
— Застали кого-нибудь из чудищ — порождений или исчадий мельком? — заинтересовался Глеб.
— Ничего и никого... слишком поздно явились — к шапочному разбору полётов...
— Полётов — говоришь, — ухватился Глеб за последнее определение, вырвавшееся спонтанно у Волкова.
— Да, а что?
— Слышал звук подобный на рокот боевого самолёта?
— Не сказал бы, что именно походил на него, но...
— Воздух! — зашёлся в неистовом крике лейтенант.
Орудие гулко пальнуло. Последовал запуск ПТУР.
— Ложись! Хоронись! Коней держите!.. — понеслись оголтелые выкрики. В стане отряда людей возникла паника.
— Назад! В БМД... — замахал Глеб на Любу, реагируя нервно. Подскочил, повалил, и затолкал под днище боевой машины десанта, налёгая сверху.
— Ой... — испугалась она. — Это то, что подумала, а всё-таки отважился!?
— Т-с-с... — не стал прикладывать Глеб указательный палец к устам, а сам приложился своими к Любиным, иначе не заставить замолчать. Поцеловал.
Она отвлеклась, а он продолжал прислушиваться, следя за обстановкой за пределами БМД.
Людские крики сменялись конским ржанием и хрипением с разномастными выстрелами из оружия различного калибра. В том числе и 73-мм орудия.
Канонада продлилась недолго. И закончилась также неожиданно, как и началась — одновременно с налётом.
Люба суетилась не по делу, а Глеб и дальше продолжал лежать на ней неподвижно, точно...
— Бревно! — последовал укор возмущения.
Глеб соскочил с неё.
— Обиделся, дурак... — выказала аналогичные чувства Люба. И снова стукнулась больно головой. — Ой...
Глеб больше не реагировал на неё, а то, что творилось кругом — и нечто такое, чему не было подходящих слов в русском лексиконе. Хотелось орать и бездумно стрелять и всё равно куда, а непременно палить пока не закончатся боеприпасы. И далее рукопашная и без разницы с чем, а кем. Даже землю готов был грызть, если бы это помогло вернуть тех, кого лишился в очередной раз. И происходило смертоубийство без конца с завидным постоянством.
— Глеб... — опомнилась Люба. Удар головой о дно БМД вернул её в реальность происходящих событий. Она уставилась на тело, о которое споткнулось. Его вид шокировал её.
Некое чудовище разорвало коня пополам. Или они передрались, деля меж собой добычу. Внутренности животного вывалились наружу. За кишки и зацепилась Люба ногой. Закричала.
— Потери... — пытался Глеб учесть их, обращаясь к Волкову. — Волк! Ты где? Откликнись, если слышишь меня! Поднимай свою стаю!..
— Минус пять, командир...
— Чё... так много-то?
— Это только у тебя в отряде, а у меня...
— Где Маша-А-А... — заголосила Люба, не видя и не слыша подруги. И помнила: та подалась с ним, а Глафира с Тарановым. — Глаша-А-А...
— Да здесь я... — неожиданно откликнулась она.
Люди обратили внимание на бугорок. Им оказалось тело Глафиры присыпанное землёй.
На ней не было живого места.
— Глаша... — зарыдала Люба.
— Вода... солёная... — попали слёзы подруги на губы Глафиры. — Дождь пошёл... наконец-то...
Она бредила, бормоча под нос всякую околесицу.
— Нет, только не это — не покидай меня! Не умирай!
— А... — не видела Глафира подруги, зато слышала, реагируя на слух.
— Господи-и-и... — взвыла Люба. До неё только теперь дошло, что произошло с Глафирой. А уж с Марией и подавно. — Да как же это! Да что же это? Почему-у-у...
— Успокойся, слышишь, — ухватил Глеб за плечи Любу — тряхнул. Толку... пришлось отвесить звонкую пощёчину.
— За что?! — округлились у Любы глаза, когда казалось и так уже больше некуда — выпучила их.
— Любя, — прижал её к себе Глеб. — Держись! Не раскисай! Ничего не изменишь! Я с тобой — не брошу ни за что и никогда больше!
— Не верю — ни единому слову... — ревела навзрыд Люба.
Одна из её подруг умирала на глазах в тяжких муках, а иная вовсе пропала без вести, но было нетрудно догадаться, что с ней сталось.
