Ведьма сама по себе

— К каким хренам застрелиться, ты должна упыря пристрелить! Вспомни, о чем мы говорили.

— Он маг. Разве получится?

— Я тоже буду колдовать, чтоб он не смог отвести пули. Валеас мне во сне объяснил, что делать. Он, конечно, первый отморозок на Манаре, но плохому не научит. В смысле, когда он что-то советует, это должно получиться — он умеет определять, кто на что способен. И если б я, по его мнению, этого не могла, не стал бы тратить время на инструктаж. Вот понимает же на самом деле, что я не дура... Ладно, главное то, что мы прорвемся, и все будет хорошо. А сейчас давай, я попробую забрать у тебя боль и слить в землю, это круче таблеток.

Она уселась позади, обняла ее со спины, прижалась всем телом. Аккуратно, чтобы не задеть гребаный золотой кабель... Тут же скривилась от боли — хорошо, что Анита ее не видит. Вытягиваем — сливаем, вытягиваем — сливаем, как учили. Боль острая, но выносимая, и все-таки чувствуется, что не своя.

Мешало то, что Аниту пронизывала дрожь, ее мышцы были напряжены почти до судорог. Это воспринималось, как преграда, которая создает ненужные завихрения и тормозит процесс, но в конце концов боли стало меньше. Неясно только, надолго ли, травма ведь никуда не делась. Для закрепления эффекта Анита снова приняла анальгетик.

— Теперь подействует, вот увидишь!

Ола произнесла это с непоколебимой уверенностью, хотя на самом деле вовсе не была уверена и надеялась на эффект плацебо.

После этого она приступила к обработке "своей территории", и к тому времени, когда вдали показался Риббер, все было готово.

Ржаво-рыжеватый обрывистый берег, неяркая зелень, на дне каньона журчит и сверкает речка. Старые Магаранские горы в пестрых лоскутьях Леса развалились во все стороны до горизонта — словно застывшие волны земли. По небу лениво ползет стадо кучевых облаков. Фигурка Санта-Клауса в долгополом красном балахоне посреди этого пейзажа казалась неуместной: ей бы на ёлке висеть или украшать пирамиду из подарочных коробок в витрине магазина.

По мере того, как Риббер приближался, Анита все больше напрягалась и цепенела.

— Не бойся, он один, а нас двое. Главное, целься получше!

Они наблюдали за ним из-за кустарника с мелкими сизыми листочками. Корни кустарника уходили глубоко в глинистую почву, сцеплялись там с корнями другой здешней поросли, а те, а свою очередь, соприкасались с корнями растений, находившихся еще дальше — и так до самого Леса на склоне Рынды. По этой цепочке можно брать силу у Леса. Ола сплела себе венок из побегов и трав, какие нашлись поблизости — для нее это все равно, что шлем для спецназовца. Аните она велела запихнуть пучки травы и листья под одежду: колется, но это поможет защитить ее от власти Риббера. У Аниты сильно разболелась лодыжка, и ей было не до колючих травинок.

Старый маг шагал размеренно и неспешно. Красный с белой оторочкой костюм хоть и поистрепался, не видно ни единой прорехи: выскочи попортили его своими клешнями, но привести рвань в порядок способен любой мало-мальски умелый колдун. Борода расчесана, разделенные на пробор седые волосы заправлены за уши, на лице выражение суровой горечи — мимику своего любимого персонажа Риббер воспроизводил с незаурядным мастерством. На поясе свернутая веревка: видимо, решил, что еще пригодится. Запасливый.

— Боевая готовность, — шепнула Ола.

Договорились, что Анита будет стрелять по ее команде.

Та сидела бледная, как мертвец, глаза то лихорадочно светились, то гасли, как будто уже успела себя похоронить. Тот еще стрелок. И приводить в чувство некогда, Ола была слишком занята подготовкой к противостоянию. Ее тоже пробирала дрожь. Она же, суки, не Изабелла и не Валеас! Она ученица первого года обучения — на девяносто пять процентов "складская", и только на пять процентов что-то еще. Или даже меньше, чем на пять.

— Тебе незачем здесь оставаться, — тихо произнесла Анита, пока она суетилась, как ошалевшая крысобелка, вспоминая все, что могло пригодиться. — Уходи. Спасибо.

— А можешь не мешать?! — огрызнулась Ола. — Мы с тобой уделаем долбанутого Деда Мороза, но для этого я должна правильно заклясть этот гребаный участок пространства! Чтобы время и пространство были на нашей стороне, как в твоей гребаной рекламе. С какого расстояния ты наверняка попадешь в цель?

Анита ответила, и она запомнила ориентиры: желтовато-серый камень, похожий на чей-то вышибленный мозг, с одной стороны, два пучка травы с другой. Дать команду на выстрел, когда Риббер дойдет до этой условной черты.

Сейчас, глядя на приближающегося противника, она с досадой осознала, что кое-что упустила, можно было и получше приготовиться... Но что получилось, то получилось, и обратный отсчет уже пошел.

— Давай! — скомандовала Ола, послав активирующий импульс в свою магическую сеть, единственным достоинством которой была маскировка — то, что она слита с пронизывающими почву корнями, перепутана с космами травы и кустарником, неразличима за плывущими по воздуху паутинками из Леса.

Риббер миновал обозначенную границу.

— Давай, пора!

Чего Анита ждет — целится? Нет, не целится... Опустила револьвер и смотрит так, словно ее режут без наркоза.

— Что с тобой? Стреляй!

— Не могу... Он хотел помочь Памеле... Он отдал мне ее письмо, которое она с балкона самолетиком бросила, он подобрал... Когда он мне его показал, у него чуть не случился сердечный приступ. А я...

— Жопа стокгольмская! — шепотом выругалась Ола. — Никому он не хотел помочь, жрать он хотел! И его сердечный приступ — это сцена из фильма, там маньяк тоже симулировал, чтоб добиться от жертвы и от зрителей запланированной реакции. Стреляй, пока не поздно!

— Не могу, я сама виновата... Не могу я в него стрелять...

Глаза Аниты мутно блестели, губы искривились, по щекам текли слезы. Ола вынула из дрожащих пальцев оружие. Нажать на спуск — и порадовать Косинского с Вебером новогодним подарком?..

— Я тоже не могу, меня посадят. А тебя не посадят, потому что самооборона.

Эх, нет здесь Эвки... Княжна Эвендри-кьян-Ракевшеди посмотрела бы на них, как на двух идиоток, и с удовольствием сделала бы то, что нужно сделать.

— Ну-ка, держи! — она снова сунула револьвер в руки Аните. — Ради Памелы! Иначе не вернешься домой, и она останется без мамы. Подумай об этом и стреляй!

Та беспомощно помотала головой, содрогаясь от беззвучных рыданий. Она выглядела невменяемой. Вспомнилось, что говорил капитан Федоров о "настоящем звездеце". Вот тебе и полный звездец... Или все-таки еще не полный, потому что к ним на помощь спешит Изабелла, о чем ни Риббер, ни Анита пока не знают?

Значит, будем выгадывать время. Дээспэшница она или кто?

— Господин Риббер, Гай Грофус просил меня при случае узнать, чем он вызвал ваше недовольство?

Ни о чем таком Грофус ее не просил, но ряженого мага вопрос озадачил. Тот остановился, некоторое время глядел с укоризной на кустарник, за которым прятались Ола с Анитой, и наконец произнес:

— Грофусу надо было получше воспитывать свою дочь.

Голос звучный, хорошо поставленный. Ему бы на новогодних утренниках выступать, командовать: "Ёлочка, зажгись!" и доставить из мешка заранее оплаченные подарки, а не таскать по Лесу заморенных девиц.

— Но это несправедливый упрек, господин Риббер. Анита Грофус не делает ничего противозаконного, не проявляет неуважения к своим родителям, ведет себя прилично, не употребляет запрещенные вещества, не нарушает правила дорожного движения, соблюдает предписания Санитарной службы, платит все налоги, как законопослушный предприниматель, и даже на Осеннем балу она пила меньше, чем большинство гостей, хотя, казалось бы, раз в году можно оторваться. Грофусы воспитали свою дочь умной, предприимчивой, рассудительной девушкой, и сейчас они в недоумении, что могло вас рассердить. Эта история их очень расстроила.

Дослушал до конца. А та, кого она напропалую расхваливала за рассудительность и законопослушность, перестала кривить рот в беззвучном плаче и уставилась на нее в замешательстве. Лишь бы помалкивала. Но она должна понимать, кто здесь главный переговорщик, и будем надеться, что у нее хватит ума не влезать в диалог.

— Она бросила своего ребенка.

Анита дернулась, как будто ей иглу под ноготь вонзили.

— Не бросила, просто уделяла ей мало внимания. Это плохо, но мы уже обсудили эту тему, и она твердо решила исправиться.

Защита у Риббера будь здоров — точно сложенная из бетонных блоков махина береговой стены. Не пробить. Даже пытаться не стоит, это его только разозлит.

— Никчемная безнравственная попрыгушка, забывшая о своем природном предназначении!

Он остановился в нескольких шагах от кустарника. Вблизи видно, что со здоровьем у "Санта-Клауса" и впрямь не все в порядке, так что его желание дорваться до вкусного и полезного продукта, который Ола увела у него из-под носа, вполне объяснимо.

— Я бы не сказала, что это подходящее определение для Аниты. Упоротый трудоголик — это да, но с какой стати попрыгушка? По-моему, ей как раз не хватает легкого отношения к жизни.

"И я надеюсь, она меня за эти слова не пристрелит", — мысленно добавила Ола, покосившись на спутницу. Но та ни в кого стрелять не собиралась, и револьвер в карман спрятала — возможно, чтобы не было искушения? Зато успокоилась, хотя сцепленные в замок пальцы слегка подрагивали.

Что убрала оружие, даже хорошо, все равно момент упущен. Сейчас им остается только тянуть время, не провоцируя психопата на агрессивные действия. Причем Анита не в курсе, что им есть, ради чего тянуть время, и если Риббер чувствует ее состояние — а он, скорее всего, чувствует, при их-то связи — это его убедит, что никаких проблем не предвидится, можно расслабиться и подискутировать.

— Она прыгает по жизни, занимаясь не своим делом, — сухо и гневно возразил маг. — Замуж ей не надо, бизнес ей нужен, козе бестолковой! Игрушки ей понадобились, которые не для нее предназначены! Женское предназначение в том, чтобы заботиться, быть красивой, хранить верность! Кому она верна?! Почему не живет с отцом Памелы?

— Бывает же, что люди какое-то время вместе, а потом расстаются. Личные взаимоотношения — сложная область, тут каждый решает за себя.

— Да что она может за себя решать, ей не это природой назначено! Ее назначение — быть ведомой, проявлять ласку и понимание, не соревноваться с мужчиной, а обеспечивать домашний уют, так природа распорядилась! Если ты не замужем, тебе нечем хвастать!

Увлекся, аж глаза сверкают. Лучше какой ни на есть диспут, чем магическое месилово, в котором Оле против такого противника не устоять. Здесь ни Интернета, ни захудалого телевидения, и для магов неписаный запрет на участие в политике, так что развернуться Клаусу Рибберу было негде. Возможность порассуждать вслух для него как манна небесная, пусть даже перед ним всего полтора оппонента — которые, как он считает, никуда от него не денутся.

— Погодите, вы же сейчас смешиваете природу и социум! Какой в природе домашний уют? Там цель — выжить, найти еду, спастись от хищников. Ну да, еще спаривание и размножение, но это в рамках необходимого и достаточного. А все остальное — социальные надстройки, которые в условиях разных цивилизаций могут быть какими угодно. Сравните хотя бы распределение гендерных ролей у людей и у кесу — зеркально противоположные модели.

Тут она допустила первую ошибку: не стоило приводить в пример автохтонов, это выбило Риббера из равновесия.

— Ты человека с неразумными сучками не сравнивай! Они полуживотные без души и разума, не цивилизация у них, а скотская мерзость и непотребство!

— Ладно, сравнение не совсем подходящее, — примирительно отозвалась Ола, жалея, что поблизости нет кесу, которые могли бы его услышать. — Но давайте тогда рассмотрим инопланетные цивилизации, с которыми установила контакт Земля Изначальная. Когда я жила на Изначальной, я читала о ксеносах, кое-кого из них даже видела...

Побольше слов. Краткость — сестра таланта, но в текущей ситуации она враг выживания. И следить за тем, чтобы оппонент не потерял интереса к полемике. В мелочах можно и в поддавки сыграть: пусть думает, что кое в чем ему удалось пошатнуть убеждения Олы — тогда у него будет стимул продолжать. Он ведь не знает, что этих убеждений у дээспэшницы в рукаве целая колода, и все крапленые. Впрочем, есть и свои собственные: раньше не было — на Долгой Земле появились, но сейчас это не имеет значения.

— Ты мне врать будешь?! — гневно сощурился старый маг. — Все вы такие, мерзавки, когда вас никто в кулаке не держит! Притворство и неверность — вот ваше истинное лицо!

Не удалось его провести, почувствовал фальшь. Придется балансировать на зыбкой грани между тем, что не вызывает у него негодования, и тем, что Ола думает на самом деле. Избегать утверждений, задавать побольше вопросов...

Когда Риббер потребовал, чтобы они вышли из-за кустарника — "потому что я хочу лицо твое видеть!" — Ола не стала спорить. Только тихонько бросила Аните: "Держись у меня за спиной". Это важно: пока она, со своей кое-как сляпанной защитой, стоит на линии между жертвой и упырем, у того нет возможности воспользоваться каналом. А ей без разницы, лицезреет ее этот чокнутый хмырь или нет, контролировать выражение своей физиономии она давно научилась, в "Бюро ДСП" для этого проводили специальные тренинги.

Анита выпрямилась вслед за ней, перенеся вес на здоровую ногу. Неизвестно, сколько сможет простоять, но если сядет на землю или потеряет сознание, надо все равно находиться на линии между ними.

В ходе разговора Ола несколько раз почувствовала, что маг прощупывает ее "сеть", определяя слабые места. Вряд ли огорчен результатом, вся ее защита — сплошное слабое место. Единственное преимущество — связь с Лесом, так что она больше надеялась на хорошо подвешенный язык, чем на свои сомнительные магические достижения.

Вот язык-то ее и подвел. Надо было сначала прислушаться к интуиции — годится или нет, а потом уже выдавать очередной аргумент.

— Какое нам дело до тварей космических, если я тебе о человеческих делах толкую! Есть мужчина, есть женщина, и ему, и ей от рождения предписано, как жить. Мужчина работает, путешествует, изобретает, воюет, идет своей дорогой, а женщина сидит дома и заботится, и во всем его слушается, а если это ее не устраивает, если еще куда-то рвется — она шлюха! Даже если ни с кем не спит, все равно шлюха, потому что шляется вместо того, чтобы свое предназначение выполнять. Отбраковать ее, суку порченую, чтобы других своим ядом не заражала, вот тогда в обществе будет процветание и порядок. А посмотришь вокруг, одна в карьеру ударилась, другая книжки пишет, третья магазин открыла, да еще зимой и летом верховная бабская власть, мерзость на мерзости!

"Ого, да ты не прочь влезть в политику и стать Зимним Властителем Долгой Земли? Но никаких шансов, сразу окоротят, потому и бесишься..."

— Так ведь люди разные, хоть мужчины, хоть женщины. Кому-то нужен домашний уют и ничего больше, а кому-то путешествия, творчество, интересная работа, а еще кому-то и то, и другое сразу, лишь бы сил и времени на все хватало. Люди разные, и хотят они разного.