Укротители велосипедов

— Пустяки. Я почти ничего не делал.

— Ага, ничего не делал... Только я слышал, как вы всё утро спорили, разрешить мне ехать или нет. И дед был категорически против. Его, оказывается, не взять даже шантажом.

— Ещё бы, — ответил, слегка засмущавшись, Клясов. — Костя очень требовательный тренер, но когда есть вероятность того, что его воспитанник потеряет здоровье или загонит себя в больницу, Костя сделает всё, чтобы остановить такого спортсмена. И что о нём потом будут говорить и думать — его не сильно взволнует. В общем, постарайся проехать сегодня так, чтобы Косте не пришлось за тебя переживать.

— Ишь какой деда, оказывается, у нас заботливый, — проворчал Артём и, запрыгнув на велосипед, начал медленно набирать скорость. — Кстати, мне кто-нибудь наконец объяснит, что это такое? — Артём ткнул большим пальцем себе за плечо, указывая на приклеенный на спине номер. — Почему у всех номер нарисован на белом фоне, а мой на красном? С чего бы это меня так отметили?

— Разве ты не знаешь? — удивился Клясов. — Красный номер, если включают такую номинацию, выдаётся самому агрессивному участнику гонки.

Артём почувствовал, как краснеют уши.

— Самому агрессивному? Но я ни в чём не виноват, я вчера не хотел никого толкать, поэтому свалил из пелотона в отрыв. А то, что я сначала немного поругался с каким-то немцем... ну, это не моя вина, он первый начал обзываться и показывать мне факи.

Хохотнув, Клясов сказал:

— Да не оправдывайся ты так. За твою «мастерскую» езду в пелотоне тебе бы никогда не выдали красный номер. Максимум, на что ты мог бы претендовать, так это на номинацию самого ебанутого гонщика. Но такой пока что не ввели. А красные номера дают только тем, кто больше всех старался победить на этапе. Ты его честно заслужил своим участием в отрыве и одиночной атакой на финиш и можешь им гордиться.

— Вот даже как, — протянул Артём. — Прикольно. Но лучше бы мне выдали медальку...

Обещание Вадима исполнились, и через двадцать километров пути Артём как следует проветрился и отошёл от последствий вчерашних возлияний, однако чувство тяжести и дискомфорта в животе никуда не ушло. Из-за неперебродивших остатков вина его слегка мутило, сильно и не по делу скакал пульс, и перспективы добраться до финиша месте с пелотоном становились всё туманней и туманней.

Нужно было срочно избавиться от лишнего груза в животе и способ был всего один.

Артём вытащил из кармана на спине полный бачок воды, открыл крышку и начал жадно, давясь, глотать воду...

— Да что за кретин мне достался! — громко возмущался оператор в адрес водителя мотоцикла, проезжающего мимо каравана техничек, следовавших за пелотоном. — Вчера забыл заправиться, сегодня неправильно забодяжил масло с бензином... А завтра что, забудешь про меня и уедешь на этап в одиночку, без оператора?!

— Придурок, к твоему сведению, я тоже от тебя не в восторге! — крикнул водитель. — Ты вчера раз двадцать чуть не завалил мотоцикл!

— Снимать гонку и добывать эффектные кадры — моя работа! И я выполняю её на отлично! А твоя работа — возить меня и следить за своим мотоциклом! И всего за полтора дня ты успел облажаться целых два раза!

— Да ты уже затрахал обвинять во всём меня! Не я размешивал масло с бензином, поэтому заткнись! Или будешь догонять велосипедистов бегом!

— Чего?! Не забывай, в нашей паре старший — я! Если я скажу, ты сегодня же вылетишь с гонки и больше никогда не сможешь... — Увидев, как один из гонщиков впереди, в жёлто-чёрной форме, сбросил скорость, отстал от пелотона и съехал на обочину, оператор мгновенно забыл все свои претензии к водителю и скомандовал: — Эй ты, притормози рядом с ним! — Нажав на кнопку на перчатке и включив встроенную в шлем рацию, он сказал: — Прокол у красного номера, картинку на мою камеру!

— Переключил, — отозвался в наушниках голос режиссёра трансляции.

Пока мотоцикл подъезжал к остановившемуся на обочине Артёму, оператор понял, что поспешил с выводами, ибо гонщик отчего-то не махал руками, призывая на помощь свою техничку, а просто стоял и, запрокинув голову, глотал воду. Однако проблемы одного из героев вчерашнего этапа не должны были остаться за кадром, и оператор ни на секунду не посмел отвести от него объектив своей камеры.

— Какого ты остановился у него за спиной?! — прикрикнул он на водителя и, соскочив с мотоцикла, побежал поближе к Артёму, дабы запечатлеть его лицо.

Опустошив второй бачок с водой, снятый с рамы, Артём почувствовал, что его желудок скоро взорвётся, и понял что пора. Выкинув бачок, он сунул в рот два пальца, как, выбежав из-за спины, перед ним возник оператор.

Первое, что увидели зрители, — искажённое мукой лицо Артёма, в немом вопросе вопрошающее у оператора «за что». Сразу после гонщик сложился пополам и буквально начал извергать из себя воду вместе с непереваренными остатками завтрака, а до зрителей донёсся громогласный ржач водителя мотоцикла и его восторженное восклицание:

— Ёпти, да ты только что добыл самый эффектный и незабываемый кадр!!!

Бледный как смерть оператор молча сидел за водителем мотоцикла, ехавшего в самом конце каравана техничек, и с ужасом ожидал слов режиссёра. Однако за последние десять минут, прошедшие после недавнего инцидента, тот не произнёс не звука, отчего оператор с каждой секундой нервничал всё больше и больше.

Наконец в наушниках раздался треск эфира и голос режиссёра, тихий, спокойный и оттого немного жуткий:

— Что же ты со мной делаешь, Кирюша? Как же можно так меня подставлять? Ты представляешь, что мне только что пришлось выслушать от организаторов гонки, а? Гонщик проколол шину, да?

— Ну... это... — начал мяться оператор. — Он остановился и я подумал...

— Что ты подумал?! — внезапно сорвался на крик режиссёр. — Ты хоть обратил внимание на то, кто этот велосипедист?! Да-да, этот тот придурок, который даже не может по-человечески сходить в туалет! И чего тебя так тянет снимать именно его?! В гонке почти двести человек, а в кадр постоянно попадает этот упырь! Да ещё и в какие моменты он попадает! Ты чего, блять, решил мне устроить в прямом эфире реалити-шоу о том, как живётся этому велосипедисту в гонке? Вот смотрите, сегодня он кушает и пьёт, а потом писает. А сегодня ему хреново и он блюёт. Мне даже страшно представить, в какой момент ты заснимешь его завтра.

— Простите, — пробормотал оператор. — Больше он не попадёт в кадр. Обещаю.

— Прощаю, — ответил режиссёр. — И да, в кадр он теперь точно не попадёт, потому что ты переведён в резерв. Катись вместо со своим водилой-комментатором за техничками, снимай машинки и не высовывайся. И на всякий случай предупреждаю: если снова увидишь кого-нибудь из команды Urbanvelostore — игнорируй его. Всех игнорируй, а в особенности сто девяносто пятого номера. Что бы не случилось, эти клоуны не должны попадать в кадр. Даже если увидишь, как Клясова похищают зеленые человечки из НЛО, ты не должен снимать его. Ясно?

— Да, ясно, — унылым тоном ответил оператор.

— Ну что, получил своё? — ехидным тоном поинтересовался водитель, сбрасывая скорость мотоцикла.

— Да заткнись ты уже, — агрессивно кинул ему оператор. — Мне из-за тебя тоже высказали.

— Могу и заткнуться, но тогда ты наверняка пропустишь кое-что очень-очень интересное.

— Ты о чём? — спросил оператор.

Отпустив руль, водитель ткнул рукой в сторону, указав на лес, по которому шла дорога. Проследив за его рукой, оператор издал горлом сдавленный хрип, чуть не выронил камеру и сам чуть не упал с мотоцикла, ибо совсем рядом, метрах в десяти от дороги, по лесу скакал пони... А на пони верхом сидел парень в жёлто-черной велосипедной форме и с пышной причёской в стиле «афро».

— Ты это тоже видишь? — на всякий случай спросил оператор у водителя.

— Нет, блин, я предлагаю тебе снимать деревья, — проворчал водитель. — Так что мне делать — ехать дальше за караваном или тормозить и ждать этого казачка?

Немного подумав, оператор включил рацию и, дождавшись ответа режиссёра, сказал:

— Это снова я, Кирилл. У меня тут, эээ... гонщик из команды Клясова. Ну, тот, который вчера пропал.

— И?.. — спросил режиссёр.

— Вы не поверите, но прямо сейчас он скачет на пони совсем рядом со мной. Мне можно показать его?

После такого заявления в эфире повисла гробовая тишина, прерываемая тяжёлым дыханием и сопением режиссёра. Посопев и подышав, режиссёр рявкнул: «Это ни хрена не смешно, кретин!» — и дал отбой.

— Ну что? — спросил водитель, наблюдая в зеркало заднего вида, как парень на пони постепенно отстаёт от мотоцикла всё больше и больше.

— Едем дальше, — решил оператор. — И лучше никому не говорить, что мы только что видели. А то нас точно выпрут с гонки. Понятно?

— Не боись, никому не расскажу. Да и какой нормальный человек нам поверит?

Лимит

Неизбежное всё-таки случилось, усталость и переутомление взяли своё, и незадолго до финиша Артём выпал из пелотона. На финиш в Краснодаре он приехал, когда процедура награждения практически подошла к концу и все зеваки вместе с журналистами сместились к дальнему концу площади, где стоял подиум.

— Явился наконец, — ворчливым тоном поприветствовал его Ежов, стоявший сразу после надувных ворот.

Сняв шлем и чуть отдышавшись, Артём спросил:

— Сколько?

— Двадцать четыре минуты, — ответил Ежов.

— И? — с замиранием сердца спросил Артём.

Ежов пожал плечами.

— Ты не уложился и выпал за лимит времени этапа на три минуты.

Выругавшись, Артём сжал кулаки и от злости пнул рекламный щит, опрокинув его на асфальт.

— Полегче или травмируешь ногу, — посоветовал Ежов.

Артём поморщился.

— Какое тебе дело до моей ноги? Кончай уже строить из себя моего тренера. Я теперь дисквалифицирован. Как ты и хотел.

— Ишь какие мы злые, — ехидно заметил Ежов. — Что, так тяжело признаться себе, что до профессионального шоссейника тебе ещё ой как далеко?

— Заткнись, я просто вчера немного перестарался.

— Ага, и перепил тоже. А вот если бы ты слушался меня вчера, то приехал бы сегодня вместе со всеми и вместе со всеми продолжил бы гонку. И помог бы команде. А пока что толку от тебя — ноль. Мы брали тебя в качестве водовоза и подвозчика еды, а ты внезапно решил гоняться за победой.

— Я мог победить вчера, — пробурчал Артём. — Мне не хватило всего нескольких секунд.

— Ага-ага, мог ты победить... Да щас! — с насмешкой на губах сказал Ежов. — Иди пересмотри запись вчерашнего этапа и тогда сразу поймёшь, что победа тебе не светила.

— Я мог победить. Я отстал от первого места всего на две секунды, — стоял на своём Артём.

Всё с тем же насмешливым выражением лица Ежов сказал:

— И ты думаешь, это что-то значит? Знаешь, почему ты отстал на две секунды, а не на десять-пятнадцать? Да потому, что спринтеры и их развозящие облажались в последнем повороте. На графике этапа не было отмечено, что поворот будет с углом в девяносто градусов, и поэтому спринтеры потеряли скорость. Они должны были догнать тебя за пятьсот метров до финиша и всё к тому шло. Таких, как ты, устраивающих одиночные атаки на финиш, обычно съедают за пятьсот-триста метров до финиша. И это происходит почти всегда. А то, что ты так близко подобрался к финишу, — это ошибка спринтеров. Нет, даже не их ошибка, а ошибка организаторов, не отметивших на графике последний поворот красным цветом. С твоей скоростно-силовой выносливостью ты мог победить лишь в результате чуда. Или массового завала на последнем повороте. А с твоими возможностями на этой гонке ты не можешь добиться ни-че-го! Вот так вот. Такова реальность.

— Да пошёл ты, — огрызнулся Артём. — Какого хрена ты мне тут нотации читаешь? Ты мне больше никто и я не обязан тебя слушать.

— Ты обязан и будешь меня слушать, — заявил, повысив голос, Ежов. — Если, конечно, хочешь остаться в гонке. С этого момента будешь делать всё, что я тебе прикажу. Если скажу раздеться догола и станцевать лезгинку, ты разденешься догола и будешь танцевать лезгинку. А иначе тут же вылетишь из гонки. За прошедшие два дня ты был полностью бесполезен. Ты даже не смог нормально прорекламировать нашу команду, когда ехал в отрыве. Теперь все воспринимают нас как команду, за которую катается тот парень, который блюёт и который показал всем свой член. Чёрт, да от тебя вреда намного больше, чем пользы.

— Это всё оператор. Он вечно возникает в самый неподходящий момент, — пробормотал Артём. — И неправда, что от меня не было пользы. Я сегодня подвозил всем воду и еду.

— Ага, целых два раза. И половину хавчика, который мы с Олегом запасли для всех, ты сам же и сожрал после того, как скинул свой завтрак, юный ты мой алкоголик.

Вспыхнув, Артём произнёс:

— Не гони, деда, я не любитель бухать. После вчерашнего этапа я бы просто не смог уснуть, поэтому я решил добить бутылку. И жалкий литр вина обычно никак не сказывается на моём самочувствии. Я понятия не имел, что с утра мне будет немного нехорошо. Наверное, вино было некачественное.

— Некачественное? — Ежов иронично повёл бровью. — С ценником под пять штук? Да ты вчера был в таком истощённом состоянии, что понюхаешь пробку — и можно тебя нести до кровати. Неужели до тебя не доходят даже такие простые вещи?

— Да всё я понимаю, — поморщившись, произнёс Артём. — Так что ты там говорил про гонку, деда? Меня разве не дисквалифицируют?

Ухмыльнувшись, Ежов покачал головой.

— Нет, не дисквалифицируют.

— Вот ты старый пиздюк. Чего же ты сразу ничего не сказал?

Ежов пожал плечами.

— А ты ничего не спрашивал про дисквалификацию. И нефиг было хамить и повышать на меня голос. Считай моё молчание своим наказанием за грубость.

Артём нахмурился.

— Слушай, так ты наврал мне про лимит?

— Пфф, больно мне надо тебе врать, — презрительно фыркнул Ежов. — Ты действительно выпал за лимит времени и тебя должны дисквалифицировать.

Почесав затылок, Артём признался:

— Чего-то я ничего не понимаю.

Вздохнув, Ежов пояснил:

— По правилам тебя следует дисквалифицировать, но в веломногодневках правила трактуются довольно свободно. И то, что ты выпал за лимит времени этапа на три минуты, ещё ничего не значит, организаторы могут легко закрыть глаза на такое мелкое нарушение. А ты, между прочим, красный номер, хоть сегодня ты его и лишишься, и снимать тебя после всех твоих усилий на вчерашнем этапе будет, по крайней мере, подло. Вот если бы ты выпал за лимит минут на десять — тогда другое дело, тогда бы тебя никто не простил. Вдобавок среди организаторов у меня и Нефёдова есть парочка знакомых, и мы попросили их пойти на небольшие уступки для нашей команды. Так что можешь расслабиться, пока ты будешь выполнять мои приказы — ты в гонке.

— Шантажировать меня вздумал, деда? — расплываясь против своей воли с широкой улыбке, спросил Артём.

— Ага. С тобой ведь по-другому не договорится. Ладно, потопали к машинам.

Направляясь к ожидающей неподалёку команде, Артём спросил:

— Кстати, какие сегодня результаты?