| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Впрочем, я решительно отодвинул эти мгновенно пролетевшие в голове мысли в сторону — сосредоточившись на самом главном. Способна ли Брунгильда предать Грегорику или причинить ей вред? Можно ли ждать от неё подножки или выстрела в спину?
Нет. Я был уверен в этом и раньше, но сейчас, глядя в её хмурые, прячущие боль глаза, убедился окончательно. Стоящая передо мной девушка не собиралась изворачиваться и лгать. Она старалась изо всех сил, защищая Грегорику, и взваливать на неё дополнительный груз обвинений было бы нечестно. А ведь, кроме того: 'Немирович... пожалуйста'. Брунгильда не захотела отпираться и не отрезала по-простому, что это не моё дело. Если вспомнить её слова позапрошлой ночью... она доверяла мне, и не хотела оскорбить — хотя, казалось бы, кто я такой, чтобы принимать во внимание моё мнение? Значит, я что-то для неё значу, несмотря на её первоначальное презрительно-снисходительное отношение, которое она и не думала скрывать сразу же после нашего первого знакомства? Честно говоря, она мне тоже очень нравится, и я не хочу причинять ей боль — так же, как и Грегорике.
Хорошо. Я поступлю так, чтобы не жалеть потом. Решительно хлопнув ладонью по крышке ствольной коробки пулемёта, я сказал:
— Хотя бродить в потёмках довольно неприятно, допытываться не стану. Я пожал твою руку как товарищ, и доверяю тебе.
Её серые глаза удивлённо расширились.
— Немирович... ты...
— Если захочешь рассказать сама — выслушаю и постараюсь помочь, — перебил я, почему-то чувствуя смущение. — Давайте, в самом деле, осмотрим книгохранилища. Вдруг повезёт что-то найти. Надеюсь, никто не против?
Шагнув мимо телохранительницы к проходу, ведущему во внутренние помещения библиотеки, я краем глаза заметил, как она опустила лицо и моргнула. Что-то попало в глаз?
Герт, молча слушавший наш разговор, лишь пожал плечами.
— Раз уж забрались в эту пылищу, пошарим ещё малость. Интересно, фантастические книжки тут есть? Я бы, пожалуй, зашёл сюда ещё разок, если выдастся момент попозже.
— Чёрт его знает. Библиотека в первую очередь техническая, но может и есть где-то. Правда, как искать — я совершенно без понятия... хотя... хмм...
По левую руку за очередной стойкой — судя по всему, для выдачи заказанных читателями книг — за высокими стеллажами темнела металлическая кабинка, в которой так и осталась стоять тележка со стопками покрытых пылью томов и журналов.
Пройдя за стойку и разорвав густую занавесь старой паутины, я ностальгически похлопал по выходящим из стены хоботам пневмопочты, заглянул в щель на пороге лифта и направился обратно.
— Ну да, их поднимали снизу. Если б было электричество, можно было бы прямо отсюда спуститься. А так придётся лестницу искать.
Кивнув, Брунгильда обогнала меня и толкнула массивную створку очередной двери в конце прохода, над которой возвышался настоящий портал из полированного дуба. Завизжали петли, и нашим глазам открылось огромное пространство.
Мы оказались в двухсветном читальном зале такого размера, которого я не мог даже себе представить, и крупнейшая в Либерии библиотека Конгресса совершенно меркла в сравнении с ним. Ряды деревянных столов, оснащённых удобными пюпитрами и светильниками с уютными зелёными абажурами, уходили чуть ли не за горизонт, а по боковым стенам, под высоченными проёмами окон с пыльными стёклами, через которые с трудом пробивался дневной свет, шли длинные балюстрады, заставленные шкафами со справочниками и словарями. Вдали, на торцевой стене, смутно рисовалось какое-то мозаичное панно, перед которым возвышалась бронзовая статуя. Прищурившись, я попытался рассмотреть её, предположив, что это тот самый пресловутый Маркс, из-за которого мне досталось на орехи от принцессы, но вместо львиной шевелюры, которую я запомнил по фотографии на фронтисписе 'Капитала', поблёскивала лысина какого-то другого исторического деятеля.
— Вот это да! — воскликнул Герт, и эхо его голоса вернулось далеко не сразу, отразившись от почти невидимого где-то наверху потолка с глубоким кессоном, по бокам которого из циркульных розеток спускались длиннейшие цепи тяжёлых люстр.
Непроизвольно замерев перед торжественным зрелищем, я с трудом осмелился нарушить покой этого заброшенного храма науки звуком своих шагов. Брунгильда направилась куда-то влево вдоль балюстрады, и скрип рассохшегося паркета заставил меня вздрогнуть. Впрочем, скорее, дело было в том, что на паркете под толстым слоем пыли и бумажной трухи тут и там виднелись тёмные пятна и серые осколки костей.
— Но и здесь всё то же самое кладбище, — мрачно пробормотал себе под нос гардариканец. — Одно хорошо, хоть чудища своё гнездо не свили.
— Здание огромное, всякое может быть, — возразил я. — Так что расслабляться не надо. Хотя, если бы тут было гнездо, сюда бы натоптали дорогу мокрицы, и все было бы в помете, слизи и шелухе. И воняло бы, знаешь как!
— Даже и не знаю, что лучше.
Осторожно переступив голый череп, уставившийся пустыми глазницами в потолок, я последовал за телохранительницей, уже нашедшей дверь на лестницу, ведущую куда-то вниз.
Здесь было совсем темно, и я ускорил шаг, стараясь не споткнуться на скрипучих дубовых ступенях и не отстать от прыгающего светового пятна от фонаря. Преодолев несколько маршей, квадратом идущих по стенам уходящего куда-то вниз колодца, на дне которого отдалённо журчала вода, мы оказались у новой двери, на этот раз приоткрытой. Оттуда сочился еле живой серый свет, и чувствовалось новое крупное пространство.
— А ведь пованивает, нет?.. — заметил Герт, втянув воздух носом.
Последовав его примеру, я вдруг почувствовал, как в носу запершило, и едва успел уткнуться лицом в локтевой сгиб, чтобы от моего чиха не рухнул потолок. Брунгильда, остановившаяся на лестничной площадке, выразительно покачала головой.
Сморгнув слезы и вытерев нос, я попытался принюхаться, но ощутил только запах вездесущей книжной пыли и плесени.
— Откуда тебе пахнет? И чем?
— Да гадостью какой-то — гниёт что ли, что. Похоже, снизу смердит, хотя и здесь, вроде, тоже... — неопределённо пробурчал Герт.
— Ладно, прежде чем спускаться на самое дно, давайте заглянем сюда. Судя по окнам, тут тоже читальный зал, но мало ли что.
Никто не стал возражать, и наш маленький отряд прошёл в очередное гулкое помещение. Глаза немного привыкли, и в полутьме стали различимы те же самые массивные столы с разделяющими их надвое перегородками, тёмные колонны, поддерживающие высокий потолок, неясные силуэты свисающих меж ними массивных люстр — здесь их почему-то было намного больше, чем в других залах. На фоне единственного окна, расположенного высоко на правой стене, виднелись какие-то густые занавеси — наверное, старые гардины, на которых скопился вековой слой пыли. Под ногами захрустело и зашелестело; налетев на поваленный стул, я зашипел сквозь зубы от боли. Что-то невидимое зацепилось за ногу и проволоклось со мной пару следующих шагов.
Эхо, вернувшее от дальних стен, получилось каким-то странно многозвучным, и я удивлённо поднял брови, но не успел ничего сказать, поскольку Брунгильда решительно двинулась по центральному проходу между смутно видимых столов. Мужская гордость не позволяла слишком далеко отставать от отважной телохранительницы, поэтому я заторопился за ней, добавив в поднявшийся в зале шорох стук своих шагов...
Погодите. Шорох?.. Так могли бы шелестеть листья на деревьях под порывом ветра, но откуда ветер в затхлом стоячем воздухе заброшенного библиотечного зала?
Ощущение вопиющей неправильности происходящего ещё только начало формироваться в мозгу, когда мои глаза уловили какое-то движение под потолком. Прищурившись и сфокусировав взгляд, я увидел плавно опускающееся широкое покрывало — в точности над головой шагающей впереди Брунгильды.
Нет, постойте... это было не покрывало, а редкая сеть — до невозможности напоминающая своим концентрическим плетением паутину. Но разве бывает паутина поперечником более пяти ярдов?
Пока эти мысли медленно проползали в голове, мой рот сам по себе, безо всякого участия безнадёжно отставшего рассудка, открылся, выдавив хриплый крик:
— ...Сверху!!!
Брунгильда, не тратя лишнего мгновения, стремительно отпрыгнула назад. Увы, даже её отличная реакция не помогла — край падающей с лёгким шорохом ловчей сети накрыл её плечи и голову. Толстые — с палец — лохматые верёвки оказались у неё за спиной, и она, пятясь, наступила на них, вскрикнула и упала навзничь, потянув за собой всю сеть.
Подавив первый порыв — броситься вперёд и помочь девушке встать — я вскинул голову, всматриваясь в сгустившийся под потолком пыльный полумрак. Глаза уловили среди люстр новое движение — уже не такое рассеянное: там перемещались какие-то тёмные разлапистые силуэты, раскачивая люстры... так, стоп. Люстры ли это вообще?..
Стряхнув морок, которым сбитый с толку рассудок пытался защититься от чудовищной реальности, я совершенно отчётливо различил спускающегося с потолка паука. Только вот размах его лап был в полтора раза больше размаха моих рук.
— Святые комиссары!!! — донеслось из-за спины. Видимо, Герт тоже, наконец, разглядел пауков и выразил своё отношение к происходящему. — ...Что за хрень?! И под ногами что-то...
Металлический грохот свидетельствовал, что он тоже запутался и грохнулся на пол вместе со своим неуклюжим огнемётом.
Но мне лично болтать уже было некогда: задрав ствол 'машиненгевера' к потолку, я с бедра, почти не целясь, дал одну за другой несколько коротких очередей, мгновенно оглушивших меня и едва не ослепивших напрочь вспышками дульного пламени. Палец закостенел от инстинктивного желания давить на спусковой крючок непрерывно, до упора, до конца — пока отвратительная членистоногая нечисть не разлетится в кровавый фарш — и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать этот бездумный, панический порыв.
Моё сознание, как бывало уже не раз, расщепилось на несколько потоков. Той его части, которая осталась спокойной и холодной, чётко фиксируя всё происходящее вокруг и подсказывая правильные действия, было совершенно очевидно, что в паучьем логове, битком набитом чудовищами, срок оставшейся нам жизни будет в точности, без преувеличения и буквально соответствовать длине собранной из десятка кусков пулемётной ленты, которую я аккуратно уложил в железную коробку, висящую на лямках за спиной на манер ранца. Опыт прошлой схватки пошёл на пользу — хотя я и не подозревал тогда, что вскоре угожу в ещё более опасную ситуацию, это решение можно было назвать спасительным.
Первые две очереди прошли ниже, но дали возможность пристреляться; третья, обозначенная ослепительно-яркими в полутьме трассерами, поразила цель. Так ловко поймавший в сеть идущую первой телохранительницу паук задёргался от ударов пуль, сорвался и хрустом рухнул на столешницу стоящего впереди стола, отлетел, грохнулся об пол и подкатился прямо к девушке, старающейся освободиться от паутины.
Смертельно раненый монстр, туловище которого размерами не уступало крупной собаке, конвульсивно дёргал длинными щетинистыми лапами с тупыми когтями на концах. В отличие от знакомых мне пауков Нового Света, его прямоугольная головогрудь выглядела более массивной, чем брюшко, а на широкой морде, покрытой той же самой грубой чёрной щёткой волос, блестели шесть круглых немигающих глаз размером с шиллинг. Из массивных хелицер сочилась резко пахнущая жидкость, а между ними пузырилось грязной пеной сосательное отверстие. Хитиновый карапакс — то есть, панцирь — оказался пробит в нескольких местах, и оттуда вытекала тёмная кровь, заливая рассохшийся паркет.
Оказавшись лицом к лицу с пауком, Брунгильда непривычно, совершенно по-девчачьи вскрикнула и отчаянно забилась, пытаясь отползти от него как можно дальше и совершенно забыв про свой карабин.
'Девушки не любят пауков'.
— ...Я тоже, черти б их драли, не люблю!!! — завопил я в ответ на неуместную реплику внутреннего голоса, и лихорадочно вскинул тяжёлый пулемёт к плечу, в последний миг встретив очередью следующего паука, пикирующего на нас со сноровкой бывалого скалолаза. Раскачиваясь, словно боксёрская груша, чудовище отлетело в сторону, но из переплетения паутинных нитей под потолком появлялись всё новые и новые. Пламя, бьющееся в надульнике, вырывало из темноты мгновенно сменяющиеся картины, словно в луче стробоскопа на диско-танцполе. Очередь, ещё, ещё одна — пули звонко лязгнули по настоящей бронзовой люстре, посыпались осколки плафона и куски штукатурки с потолка, густо брызнула мерзкая насекомья жижа из распоротого пулями брюха. Но шорох волосатых лап доносился уже не только спереди, а и справа, и слева; за массивными столами в соседнем проходе по паркету дробно застучали многочисленные лапы. Торопливо опустив 'машиненгевер', я длинной строчкой изрешетил виднеющийся справа ряд столов, но топот возник прямо за спиной, и я уже отчаянно не успевал повернуть слишком длинный ствол, за который уже зацепилась упругая паутинная верёвка, ещё больше стесняя движения...
Трах-трах-трах-трах! К счастью, Брунгильда справилась с первым приступом паники, и, не пытаясь выпутать из паутины 'маузер', прямо с пола расстреляла зашедшего с фланга паука из своего верного 'кольта'. Прямо вслед за ним такая участь постигла ещё одного, выпрыгнувшего над нами на вершине разделяющей стол на две части перегородки и угрожающе поднявшего передние лапы. Он рухнул навзничь, но сверху прыгали всё новые и новые, и пулемёт грохотал уже непрерывно, оглушая и заставляя звенеть в ушах, расчерчивая тёмное пространство читального зала причудливыми линиями рикошетов.
Отдача толкала меня назад, хотя я изо всех сил сопротивлялся, чтобы не оставить Брунгильду, всё ещё копошившуюся на полу под ногами.
— Валим!.. Бежим к чертям отсюда!.. Герт, что ты там делаешь?! Помогай!!!
Заметив краем глаза, что телохранительница, наконец, сумела выбраться из-под паутины, я сбил ещё пару пауков, падающих справа. Но в следующий миг на весь мир мягко опустилась серая сеть, и раскалённый ствол пулемёта вдруг запутался, не позволяя навести его на новую цель. Осознание того, что коварные членистоногие ухитрились набросить на нас новую сетку, заставило сердце подпрыгнуть к самому горлу — казалось, адреналин сейчас хлынет у меня из ушей.
— Паскуды многолапые!.. — прорычал я, дёргая и выкручивая МГ-34 из липких мохнатых верёвок, шипящих на раскалённом стволе, выпуская ядовитый чад. Увы, пулемёт лишь запутывался ещё больше, а когда меня подсекло сзади под колени, я тоже не удержался на ногах.
Громыхнув патронным ящиком о столешницу, я упал — хотя бы не навзничь, а на колени, но взмах руками в попытке устоять привёл к тому, что на запястья намотались ещё несколько прядей паутины. Зацепившаяся под мышкой пулемётная лента тоже отнюдь не улучшила ситуацию; я уже не смог удержать пулемёт за пистолетную рукоятку и в панике потащил из кобуры запасной 'браунинг'. Управляться с ним было намного легче, чем с громоздким 'машиненгевером', и мне даже удалось подстрелить ещё одного паука, набегавшего справа. Плохо было то, что я практически полностью утратил способность перемещаться, да и средств для обороны осталось мало: бросить пулемёт было равносильно смертному приговору, а вернуть его себе я тоже не мог. Панический взгляд назад ничего не прояснил — в ведущем к спасительной двери на лестницу проходе между столами никого не было. Неужели Герт бросил нас и сбежал?! Ещё раз яростно и бесполезно рванувшись, я попытался найти глазами Брунгильду, хотя помнил, что она оказалась в такой же отчаянной ситуации, как и я, и помощи от неё ждать не стоит... и не увидел её рядом с собой. Куда же она подевалась?.. Проклятье, неужели пауки уже уволокли её прочь?!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
