Чужой

Он заметил его издалека, точнее — догадался, что прохаживающийся под козырьком входа джентльмен в светлом костюме — Андрей. Тот тоже увидел Влада, приветственно махнул рукой над головой и пошел навстречу.

-Ну, здорово, мистер! — легонько стукая его кулаком в плечо, сказал Влад.

Они обнялись. От Андрея пахло тонким дезодорантом, а на губах застыла голливудская улыбка. Влад смотрел на него, узнавал знакомые черты, они почти не изменились с их последней встречи, но видел перед собой совершенно другого человека. Исчезла приземленность, скованность жестов, и совсем другими стали глаза.

Андрей тоже разглядывал Влада.

-Ты изменился, — сказал он наконец.

-Ну, и что же, — пожал плечами Влад, — от нашей жизни не помолодеешь. Ты тоже изменился.

-Помолодел?

-Не знаю... Вообще какой-то другой...

-Поль! — рассмеялся Андрей, вновь обнимая Влада, — Ладно, все, пошли.

-Куда? — не понял Влад.

-В гостиницу, в ресторан, отметим нашу встречу.

-Андрюш, — слегка поморщился Влад, — прости, я не видел тебя больше десяти лет, хочется пообщаться наедине. Сейчас белая ночь, тепло, пойдем, погуляем, а выпить у нас сейчас можно раздобыть в любое время суток, тоже кое-что изменилось. Заодно город тебе покажу. Ты же, наверное, за делами ничего и не видел?

-В Эрмитаже был, в Петропавловской крепости, а так, — развел руками Андрей, — время — деньги.

-Ну, вот! А как мосты разводятся, хоть раз в жизни видел?

-Нет, — покачал головой Андрей и на мгновение задумался, — Хорошо. Подожди, я мигом. ОК?

Отсутствовал он совсем не долго. Влад едва успел выкурить сигарету, как он появился вновь и протянул ему целлофановый пакет, в котором что-то шуршало и булькало.

-Это тебе. Презент небольшой.

-Спасибо, Андрюш,— поблагодарил Влад, — Только, так неожиданно, мне нечем тебя отдарить...

-О чем ты говоришь!

-Нет, правда, а может, поедем ко мне?

-Поль, ты обещал показать город. Я хочу смотреть мосты. Все.

-Спасибо тебе, — растроганно сказал Влад.

Они двинулись по направлению к Большеохтинскому мосту.

-Ну, как ты там? — спросил Влад.

-Нормально. Работаю. Родители здоровы, Лена помнит тебя. Да, наследник у нас!

-Правда? Сколько ему?

-Семь с половиной уже. Такой шустрый.

-Как назвали?

-Элдан.

-Это, в честь кого?— не понял Влад.

Уголки губ Андрея на какой-то миг тронула едва заметная усмешка.

-Да не в честь, — ответил он, — Просто имя красивое, ты согласен?

-Да, красивое. А русским именем назвать не захотели?

-Нет, — ответил Андрей, — Пусть он вырастет стопроцентным американцем.

Некоторое время они шли молча.

-Ну, машина, квартира у вас? — ляпнул Влад невпопад, испытывая неловкость от долгого молчания.

На уголках губ у Андрея опять проскочила та самая едва заметная усмешка.

-Дом. Да, все как у всех. Ты расскажи лучше про себя. Как ты? Ведь, когда мы виделись последний раз, ты только еще поступил в институт.

-Нормально, — пожал плечами Влад, — Институт закончил. Тетка умерла через четыре года, квартиру мне завещала. Живу, работаю в театре звукорежиссером.

Влад отвечал и чувствовал, что фразы вылетают какие-то не его. Что он многое мог бы рассказать и про жизнь, и про работу, но... Что-то не шло. Не выстраивалось. Возник, как говорят в театре, ритмический провис, и в воздухе опять повисла затянувшаяся пауза.

-Интересный мост, — сказал Андрей, — Сплошные заклепки.

-Мост Петра Великого. Самый молодой изо всех на Неве, построенных до революции, и один из самых красивых...

Так Владу неожиданно пришел на помощь город. Вспомнилось их увлечение ранней юности, когда они отправлялись в путешествия по историческим местам, и было захватывающе интересно. Теперь Влад знал, о чем говорить.

Он показал Андрею Смольный, Кикины палаты, Таврический дворец. По Шпалерной, мимо казарм Кавалергардского полка, они вышли на набережную Робеспьера, и едва подошли к Литейному мосту, как прямо на глазах наезженная мостовая с трамвайными рельсами пошла вверх, стрелой упершись в небо.

-Как? — спросил Влад.

-Впечатляет, — улыбнулся Андрей, — Кстати, ты хорошо знаешь город.

-Андрюш, в этом городе можно часами говорить о каждом камне. Я просто называю тебе то, мимо чего нельзя пройти молча, и знаю, кстати, не так уж много. Хотя те, кто прожил здесь всю жизнь, не знают и этого. Они знают, почем картошка на Ладожским рынке, и почем на Звездном. У нас таких девяносто процентов. Это уже ленинградцы.

-Так ты все-таки не жалеешь, что переехал сюда?

-Как тебе сказать? По сути, везде одинаково, но здесь есть, во что уйти. Хотя, жить намного труднее.

-Ну, хоть что-нибудь за это время у вас изменилось?

Влад махнул рукой:

-Правы были твои родители, что ни во что не верили Хотя, возможность что-то изменить в то время, когда ты уезжал, была. Как в Америке бы не стало, но поставить страну на общечеловеческий путь развития было можно, новое поколение сейчас выросло бы уже другим. Но никому это оказалось не нужно. Вывески сменили, прежнюю идеологию отвергли, а на деле — все как было, так и осталось, если не хуже. Бандитизм перестал быть сокрытым. Все имеет реальную цену, кроме одного — человеческой жизни, не говоря уже о достоинстве. Хотя, тебя теперь это не касается. Пошли дальше, все равно на тот берег до утра уже не попадешь.

Они шли по набережной Кутузова. Небо впереди было иссиня-черным, а за спиной, над Охтой, уже озарялось светом нового дня. Здесь стали попадаться гуляющие, в основном приезжие, вышедшие вкусить местной экзотики.

-Какая ограда!— воскликнул Андрей.

-Заметил? Мировой шедевр. Знаменитая Фельтеновская ограда Летнего сада, выкованная русскими мужиками на оружейном заводе в Туле. Правда, дошла до нас в несколько искаженном виде. Эти ворота стояли по осям боковых аллей, а в центре была часовня во благодарение Бога за спасение души императора Александра освободителя, в которого стрелял на этом месте, да не попал, Каракозов. Потом террорист был объявлен героем, а храм уничтожен. Хотя, может, сейчас восстановят...

-Зайдем туда? — предложил Андрей.

-Не получится, — покачал головой Влад, — Его закрывают теперь на ночь, после того, как несколько лет назад, там устроили погром — повалили скульптуры, поломали все, покорежили...

-Кто? — перебил Андрей.

-Благочестивые соотечественники, кто же еще?

-Ну, не все же такие, — возразил Андрей, — Поль, что за пессимизм? Я тебя не узнаю. Вспомни наши дискуссии после спектаклей...

-Не в пессимизме или оптимизме дело. Просто, я научился реально смотреть на вещи. Есть и у нас такие, кто пытается что-то делать, только они, как всегда, в меньшинстве, а насильно никого счастливее сделать нельзя.

Они вышли на Марсово поле.

-Сирень уже отцвела... — с сожалением проговорил Влад, — Ты бы видел, какая тут красота весной!

-Тут и сейчас красиво,— отозвался Андрей.

-Ты не устал?

-Нисколько. Куда дальше?

-Андрюш, а давай наконец-то отметим нашу встречу. Выпьем? — Влад полез рукой в пакет, — У нас тут вроде булькает что-то...

-Это тебе,— запротестовал Андрей,— Ты же говорил, что у вас всегда можно купить. Покажи где, я куплю...

-Андрюш, — протянул Влад, — а я хочу именно это, именно с тобой и именно сейчас. Могу я себе позволить такую роскошь на правах хозяина?

Андрей взглянул Владу в глаза, и он заметил, что они у него, как когда-то, озаряются изнутри теплой улыбкой:

-А ты и впрямь, все такой же...

-Ага. Теперь и я тебя узнал.

Они обнялись за плечи, прошли через Марсово поле и уселись на скамейку на берегу Мойки. Влад рассмотрел, наконец, содержимое пакета: там лежал блок сигарет Мольборо, бутылка шотландского виски, бутылка Хеннесси и ликер Амаретто.

-За встречу! — произнес Влад, откупоривая ликер.

-Из чего будем пить? — поинтересовался Андрей.

-Из горла. По-советски, — ответил Влад, и они оба грустно улыбнулись, — Помнишь?

-Такое не забывается, — ответил Андрей.

-Давай, — протянул Влад бутылку.

Андрей отхлебнул, вернул ее Владу, тот припал к горлышку, и вдыхая миндальный аромат терпкой сладко-дурманящей жидкости, сделал несколько глубоких глотков, чувствуя, как тепло приятно разливается по телу.

-Поль, прости, у нас не принято задавать таких вопросов, но мы с тобой друзья с детства и вообще... Сам знаешь. Можно тебя спросить — как у тебя сложилась жизнь? Я имею в виду личную? Если не хочешь — не отвечай.

-И сложилась, и не сложилась, — с горечью ответил Влад,— Я встретил человека и мы полюбили друг друга. Полюбили по-настоящему, нам хотелось жить друг для друга. Мы оба поняли, точнее, открыли для себя, что значит любить...

Влад коротко рассказал историю с Венькой. Андрей все это время пристально смотрел на него, и в его глазах читалось искреннее сострадание, если не сердечная боль.

-Ты так и не заявил потом? Его не искали?

Влад опустил голову.

-Ты не поверишь, но тогда я был в таком состоянии, что мне было лучше отправиться за ним. Я заявил бы непременно, и это бы произошло. Но... Если бы ты видел его глаза, когда он говорил: "Это моя воля... Поклянись Богом... Если не выполнишь, я тебя не хочу знать..." Я не мог нарушить клятвы. Его последняя воля была, чтобы я жил...

Глаза Влада наполнились слезами.

-Гуль, давай его помянем, — сказал он тихо, — Если бы ты знал, какой чистой души был этот парень. Он прошел через всю грязь, через самое дно и не ожесточился. Он остался самим собой и умел прощать. Его сердце было преисполнено любви к людям, хотя он сам этого не понимал. Я никогда его не забуду...

Влад смахнул слезы, и они молча по очереди отхлебнули из бутылки.

-Он мне часто снится, — продолжал Влад, — И всегда таким, каким я его помню — с добрыми смеющимися глазами. Я уверен, что там ему хорошо...

-Ты молишься за него?

-Постоянно. Хотя, я даже не знаю, крещеный ли он? Да это не важно. Богу нужны от нас только любовь и чистое сердце. А у Веньки это было. И если он был чем грешен, он искупил это своей смертью. Он отдал жизнь за ближнего не на словах, а на деле. Он подарил ее мне, и я в неоплатном долгу перед ним.

Андрей тяжело вздохнул:

-Неужели у вас такой беспредел? Как же можно так жить?

-Ну, а как у вас? — спросил Влад, — Скажи все-таки, как ты там устроился? Кем работаешь, наконец?

-Овладел языком, закончил Калифорнийский университет. А кем работаю? Как тебе объяснить? Я должен уметь и знать все, что касается деятельности фирмы. Непонятно?

-В общих чертах. Скажи честно, тебе хорошо там?

Андрей слегка призадумался:

-Понимаешь, сначала бывает шок. Прости, не обижайся, но ты действительно не можешь представить себе, что так можно жить. Но потом этот шок проходит, быстро привыкаешь. Только попав вновь сюда, я оценил это, поверь. А когда привыкнешь, открывается много того, чего не замечал раньше, в том числе и неприглядного...

-Например?

-Ну, например, общество сильно разделено по уровню достатка...

-Это нормально! — перебил Влад, — Так было всегда и везде. И если все равны перед законом, то это нормально. Ужасно, когда так, как у нас — на простых и особенных...

-Да, это так. Но и у нас все не так радужно. Никто не ограничивает твоей свободы, но и ты не имеешь права делать что-то, затрагивающее права или интересы другого. Ты не имеешь права даже подойти к человеку, ближе, чем на метр. Тебе могут отказать в приеме на работу, если другие сотрудники будут против. Даже в своем доме, если рента, ты не имеешь права поставить машину не там, где тебе укажут. И так во всем. Как видишь, представления о свободе там другие.

-Скажи, ты вернулся бы обратно?

Лицо Андрея стало непроницаемым.

-Никогда, — твердо произнес он.

Они помолчали, потом по очереди отхлебнули из бутылки и закурили.

-А вообще, — сказал Андрей, — говорить можно много, и все без толку. Чтобы что-то понять, надо самому увидеть. По крайней мере, пожить некоторое время. Приезжай, я пришлю тебе вызов.

-Не надо, — поморщился Влад.

-Почему? Увидишь все своими глазами, отдохнешь, в Лос-Анджелес съездим. Мы живем на самом берегу океана...

-Ну не надо, Андрюша, прошу тебя, — с горечью сказал Влад.

-Но — почему? — не понял Андрей.

-Я боюсь, что у меня не хватит мужества вернуться обратно, — тихо признался Влад, — А здесь есть люди, которые пропадут без моей помощи.

-Кто именно?

-Хотя бы, мать...

-Прости, Поль, я забыл. Как она? Сколько ей лет?

-Под восемьдесят. И я чувствую, что совсем скоро она меня позовет. Ей стало очень трудно жить одной, а больше звать некого.

-Но ты говорил, что у вас с ней...

-Андрей, — перебил его Влад, — сейчас это просто старый одинокий больной и беспомощный человек, неужели я ее брошу, или стану в чем-то упрекать?

Андрей внимательно посмотрел на Влада:

-А вы, действительно, родственные души с твоим Венькой. Ты тоже умеешь прощать.

-Перестань, — поморщился Влад.

-Я говорю то, что думаю.

Он пожал ему локоть:

-Давай, за тебя. И чтобы ты оставался таким всю жизнь.

Они опять отхлебнули из бутылки.

-Ну, а потом? — спросил Андрей, — Прости, но жизнь есть жизнь. Потом не хочешь?

-Поживем, увидим, — задумчиво проговорил Влад, -Я здесь всегда был чужой, но и ты не забывай, что тебя воспитали цивилизованным человеком, подготовили, и только поэтому это все сразу стало для тебя "у нас"! А я вырос на коммунальной кухне, мне пришлось доходить до всего самому, и чтобы не стать чужим и там, надо многое в себе преодолеть, даже переломить. Я не оставлю твое предложение без внимания, но это все, что я могу сказать сейчас.

Андрей молча смотрел на кончик зажатой в пальцах Влада сигареты.

А Влад взглянул на него, и вдруг почувствовал сильное раскаяние в своих словах. Он ведь невольно упрекал его. А какое имел он на это право?

-Прости меня, Андрюш, — проговорил Влад, обнимая его и прижимаясь лбом к плечу, — Прости меня, пожалуйста, не обижайся...

-Я не обиделся, Поль, — спокойно ответил он, — Что касается меня — все, что ты сказал, правда...

-Андрюша, выпей, — протянул Влад ему бутылку, -Ну выпей, я прошу тебя, и забудем все!

Андрей отхлебнул, а Влад допил последний глоток, размахнулся, запустил пустую бутылку в реку, и по водной поверхности Мойки побежали круги, разбегающиеся от торчащего из воды горлышка. Как тогда... В Кузьминках.

Мимо Пантелеимоновского храма и Таврического сада они отправились в обратный путь. Уже взошло солнце, и было светло, как днем. Прошли по Неве караваны судов, но крылья Большеохтинского моста оставались еще поднятыми.

Ожидая сведения, на мосту стояла группа туристов. Слышались веселые голоса и английская речь. Заметив подходящих Влада с Андреем, они стали размахивать руками и издавать приветственные возгласы. Андрей ответил — они оказались знакомы. Он подошел к ним, и стоя чуть поодаль, Влад видел, как они о чем-то беседуют, оживленно жестикулируя.