Вопреки. Хроники Империи. Мир. (часть 1)

— Кто?!

— Принцесса Маргрета, — простодушно пояснил Греф, — Она часто здесь бывает.

— И давно?! — с непередаваемым выражением вопросил Лоренцо.

— С тех пор, как умерла, — гвардеец упорно не замечал язвительного тона принца.

— Вот как! А почему я об этом не знаю?

Греф как-то странно посмотрел на принца, как будто всерьез ожидал, что ему поручат задержать и допросить бесцеремонный призрак.

— Ваше Высочество, принцесса Маргрета никого никогда не беспокоила. Она просто ищет своего ребенка.

Лоренцо смотрел на Витольда, защищающего от него привидение, с умиленным восхищением и одновременно какой-то тоской. Он понял, что увяз в плену, созданного им самим образа, если уж даже один из самых близких к нему людей так себя ведет. Позже он поинтересовался у Айви:

— Ты знаешь о принцессе Маргрете?

— Конечно.

— Надо же, все все знают! Расскажи мне.

— Принцесса Маргрета — старшая сестра Железного Августа. Была. Когда ей было пятнадцать, она влюбилась в рыцаря Роланда, младшего сына барона фон Зеен.

— Знакомая фамилия, — заметил Лоренцо.

— Потом они тайно венчались, и она забеременела.

— Или наоборот, но это не важно. Кончилось, как я догадываюсь, все равно все плохо.

— Еще хуже. О романе донесли королю Генриху. Возвращаясь из Биона, он приказал схватить зятя и пытать. Как он сказал, что обвенчан с принцессой и у них будет ребенок — ему вырвали язык, а потом Король приказал держать его в самом глубоком подземелье, скованным по рукам и ногам, да еще прикованным к стене.

— Интересно тогда, откуда это все стало известно... — усмехнулся принц.

— Не знаю.

— И вообще, было проще убить, — Лоренцо был абсолютно серьезен.

— Вам виднее, — позволил себе заметить Айви, — А потом король устроил большой праздник по случаю очередной победы и своего возвращения. Музыкантам было приказано играть, несмотря ни на что. И король пошел танцевать со своей дочерью. Говорят, что во время танца он рассказывал ей все, что сделал с ее мужем. А музыка играла быстрее и быстрее. Принцесса просила отпустить ее, говорила, что ей дурно. Но пока она не упала без чувств, король ее не отпустил. А к утру она умерла.

— У девочки случился выкидыш, и она просто истекла кровью. Так?

— Вы почти правы. Одни говорят, что ребенок родился мертвым...

— Что не удивительно.

— Да. Но другие рассказывают, что ребенок был здоров, и акушерка удавила его по приказу короля.

— Ребенок старшей дочери, рожденный в законном браке... Понимаю!

— А труп младенца без должного обряда приказал выбросить в выгребную яму.

— Жестоко.

— Вот с тех пор принцесса Маргрета и бродит по дворцу в поисках новорожденного сына.

— Бедняжка, — искренне заметил принц.

Айви бросил на него быстрый взгляд: странно слышать, как тот, кто не жалеет живых, жалеет мертвых.

ЯСНИР (весна 1424 г.)

'Говорят, что короля делает свита, — и это правда. Империя это вовсе не очерченный границами кусок суши. Империя — это вы! Вы ее будущее: именно от вас, от ваших намерений, от вашего труда, — зависит, каким будет наш завтрашний день'.

Из речи Ее Величества Альберты к юбилею Университета Коруны.

* * *

Сиротский приют находился на окраине Коруны и представлял собой трехэтажное до нельзя обшарпанное здание. Один его вид сразу же нагнал на Галена безысходную тоску, но внутри все оказалось гораздо хуже. Поднимаясь вслед за гренадерского вида теткой в кабинет попечителя сего богоугодного заведения, маг уныло разглядывал подтеки сырости на стенах, местами отсутствующие стекла, и ужасающую грязь. Он сам прошел через подобное заведение, когда эпидемия чумы унесла его отца, мать, сестру и трех братьев, но с такой запущенностью ему еще не приходилось сталкиваться.

Метр Краузе оказался щуплым скрюченным типом с благостным выражением сморщенного личика и обширной лысиной. При взгляде на него хотелось вымыть руки.

— Какая честь для нас, метр Легран! Какая честь принимать лицо, обличенное доверием нашей милостивой Государыни! Присаживайтесь! Сейчас нам принесут вина... а может быть кофе? Я, знаете ли, кофеман... такая маленькая слабость, знаете ли...

'И довольно дорогая', — подумал Гален, осматривая цветущую на обоях плесень. Помимо воли губы у него кривились, как-будто он уже попробовал нечто крайне противное.

— Чем же мы обязаны такой чести? Чем я могу быть вам полезен? — продолжал рассыпаться в любезностях метр Краузе.

— Мне необходимо провести некоторые тесты среди ваших воспитанников, — неохотно сообщил Гален, наблюдая, как вошедшая с подносом совсем молоденькая девушка, скорее всего одна из воспитанниц, расставляла на столе угощение для гостя. Услышав его слова, она вздрогнула.

— Понимаю-понимаю, — господин попечитель ничем не выказал своего неудовольствия, — Хотя господа маги давно не посещали наше заведение.

'И я даже знаю, почему', — говорили его маленькие пронырливые глазки.

— Не знаю даже, стоит ли вам тратить свое время. Право, мы стараемся привить этим детям послушание и благочестие, но может ли что-нибудь толковое получиться из тех, кто рожден в пороке и грехе? Врядли вы найдете здесь хотя бы одного достойного.

— Я попытаюсь, — спокойно ответил маг.

— Да-да, воля Королевы выше нашей! Вы желаете посмотреть всех наших воспитанников?

— Нет, — к своему неудовольствию был вынужден признаться Гален, — Только тех, кто старше шести — семи лет.

К сожалению, маленьких детей смотреть не имело смысла, но он клятвенно пообещал себе, что найдет человека, способного навести здесь порядок.

— Какую помощь мы должны вам оказать?

— У вас должны быть списки воспитанников. Я хотел бы увидеть их немедленно. Мне нужно большое помещение, где дети могли бы выполнять задания, и еще одно, где я мог бы побеседовать с ними по отдельности. И время. У меня его тоже не так уж много, и хотелось бы как можно быстрее со всем этим закончить.

Для удобства маг разделил воспитанников на три группы: младшая — до 10 лет, средняя — до 14 и старшая. Задача усложнялась еще и тем, что многие из них, особенно младшие, плохо знали грамоту. Работа предстояла не малая.

Гален удрученно наблюдал, как дети выполняют простенькие задания на внимание и сообразительность, составленные по методике, разработанной еще специалистами Гильдии. К его приходу воспитанников хотя бы переодели, но это не слишком помогло придать им ухоженный вид.

На следующий день он пообщался со старшими из детей, и понял, что он у них доверия не вызывает, как и мысль стать учеником мага. К счастью, способных на это, — среди них тоже не было. Несколько воспитанников из средней группы его откровенно порадовали. Явными талантами они не блистали, но это довольно трудно, когда речь идет о выживании, а помощи ждать не откуда. С какой стати они должны были довериться ему, если до этого никто и никогда им не помогал?

Но когда дело дошло до самых младших, Гален почувствовал себя совсем скверно. Он хотел, но знал, что не может помочь им всем. И это было тяжелее всего.

Его внимание привлек худенький болезненный темноволосый мальчик лет семи.

— Как тебя зовут? — спросил Гален как можно доброжелательнее, но стараясь, что бы это не прозвучало совсем приторно.

— Леон Жеймо.

— И давно ты здесь, Леон?

— С рожденья, метр.

Галена передернуло.

— Ты хорошо выполнил задания.

— Это было не сложно.

— Правда? — удивился Гален и понял, что ему понравилось в мальчике: он не боялся, — Но многие твои товарищи не сделали и этого. Скажи, Леон, а ты хотел бы уйти отсюда?

— Нет.

— Почему? — теперь Гален по-настоящему удивился.

— Здесь мои друзья, метр. Я не могу их бросить!

— Конечно. Не хорошо оставлять друзей. Но ты хотел бы учиться?

— Не знаю, метр. Смотря чему...

— А ты хотел бы стать магом?

— Не знаю, метр. Я не знаю, что такое магия.

— Ну, давай решим так, — самообладание и ум мальчика произвели на Галена впечатление, — как-нибудь ты придешь ко мне в гости. И я покажу тебе много всего интересного.

— А можно, метр?

— Раз я зову, значит можно, — у Галена сердце щемило от боли, он лаская коснулся худенького плеча ребенка, — Не завтра, конечно, но я обязательно за тобой вернусь!

Чистые удивительно зеленые глаза мальчика смотрели на него доверчиво и серьезно.

Эти глаза будут еще долго укором сниться ему, когда, вернувшись, Гален его уже не застанет...

* * *

— Хорошо. Допустим, я сделаю, как вы просите. А что дальше? — Королева неторопливо шла по дорожке рядом с Галеном.

— Вы же не думаете, что я выброшу его на улицу...

— ВЫ?! — Королева усмехнулась, — Значит, вы собираетесь стать его опекуном?

— Опекуном? — Гален слегка растерялся.

— Гален, — терпеливо объяснила Королева, — этот мальчик был рабом всю сознательную жизнь. Думаете, он сможет жить свободным? Тем более в чужой стране!

— Он — сможет.

Королева кивнула.

— Хорошо. Но... Мы должны определить его статус. Что бы в дальнейшем у него не было проблем.

Яснир метался по постели. Словно раскаленный прут проворачивали внутри. Он уже привык ко все более усиливающейся боли в боку и ставшим постоянными приступам дурноты и тошноте, но несколько раз его рвало кровью. Уткнувшись лицом в подушку, молодой человек с ужасом ждал рассвета. Не в силах больше находиться в замкнутом пространстве, он встал. К горлу снова подступила тошнота.

Яснир набросил на плечи куртку и осторожно спустился в сад. Дом спал. Только в кухне тлели угли, да в библиотеке горела лампа.

Гален...

Яснир зябко поежился: не смотря на то, что уже произошло, что он уже видел здесь, как бы ни был добр его господин — он все равно должен придти в ярость оттого, что его подарок оказался с таким изъяном.

... Ночной воздух немного привел его в себя. Яснир почти сполз на сырую скамейку в саду и прижался разгоряченным лбом к холодному камню: хотя жалеть ему, в сущности, было не о чем, — умирать в 18 лет все равно страшно...

Неожиданно рядом возникла темная фигура.

— Яснир? — раздался голос Галена.

Молодой человек испуганно вздрогнул и вскочил, но пошатнулся. Его поддержали.

— Что с тобой? Идем в дом.

Они вошли через заднюю дверь — в кухню. Гален расшевелил угли. Таким Яснир видел его в первый раз. Теплый внимательный взгляд таких же темных глаз, как и его собственные, обратился на него.

— Тебе плохо?

Яснир покачал головой, — он был почти в обмороке.

— Ты промок весь, — Гален поднялся.

Не смотря на слабые протесты, он стащил с молодого человека сырую одежду, растер закоченевшие руки и ноги, закутал в теплый плед.

— Постарайся уснуть, — сказал он, помогая Ясниру лечь в постель, — Завтра придет метр Фонтеро.

...Жарко. Нечем дышать.

— Пить, — на родном наречии шепчет Яснир спекшимися губами.

...— Давно он так?

— Вчера с вечера, — из темноты всплывает голос Галена.

— Что? — отрывисто и резко.

Ответ заглушил судорожный вздох, переходящий в кровавую рвоту.

— А вот такого быть не должно, — нахмуренно протягивает метр Фонтеро и разворачивает скорчившегося на краю постели молодого человека, заставляя его лечь навзничь.

— Ну-ка, давно это?

Слипшиеся от невольных слез ресницы опускаются.

— Я спрашиваю, давно?

— Три недели, — шепчет Яснир.

— Что три недели — кровью исходишь или болеть начало?

— Кровью...

— Больно? Так? А здесь?

Яснир только кусал губы, вжимаясь в подушки.

— И когда это безобразие началось?..

Молчание. Гален отворачивается к окну, стискивая руки так, что сводит плечи.

— Я сам виноват... Я не говорил никому... Я... — голос юноши пресекся.

Гален в ярости вылетел из комнаты.

Яснир обречено проводил его глазами...

Гален метался по кабинету. Метр Фонтеро сидел в кресле и следил за ним глазами.

— Дурак! Слепой дурак! А если бы мальчишка умер?! Безответственный идиот! Не заметить то, что у тебя под носом... Я ведь отвечаю за него теперь!

— Не казните себя, Гален. Из всех, кого я знаю, вы заслуживаете таких отзывов меньше всего.

— Правильно! Я заслуживаю еще худших, — Гален наконец остановился и обернулся, — Пока я решал свои проблемы, мне надо было только поговорить с ним!

Он поморщился как от зубной боли, сжав ладонями виски...

Пили вино.

— Что с ним?

— Отравление...

Утихомирившийся Гален вопросительно вскинул брови.

— Кто знает, что явилось первой причиной? Я не исключаю, что прежний хозяин проводил на нем какие-нибудь эксперименты. А потом... Тяжелое путешествие, новый климат, неровный режим, непривычная пища. Ослабленный организм не справился.

— Да уж! Покой и отдых!

— Вы, молодой человек, тоже непозволительно себя изматываете. С вашим-то здоровьем.

— Что ж, теперь у нас два калеки, — мрачный Гален отсалютовал бокалом.

— Я пойду к пациенту, — метр Фонтеро вышел.

— Метр...

— Помолчи, — обрывает его метр Фонтеро.

— Метр, метр Гален очень сердится?

— Нет. Он зол на себя, а не на тебя...

Выйдя и наткнувшись на хозяина дома, врач сказал:

— Гален, он спрашивал о вас... Поддержите его!

Гален отвел глаза и вошел в комнату. Яснир беспокойно метался в забытьи, но стоило взять его за руку — затих.

Из невеселого раздумья Галена вывел слабый голос.

— Мой господин, простите меня...

— Гален, — так мягко, как только мог, поправил молодой человек, — Это ты прости меня.

Отвернувшись, Яснир тихо попросил:

— Посидите со мной пока... я боюсь...

У Галена перехватило горло: да, смерть — это страшно!

— Не бойся, я не брошу тебя...

Увидев спящего прямо на стуле Галена, так и не выпустившего его руки, Яснир ощутил чувство вины. Он прекрасно знал, до какой степени выматывается вечно занятой маг. Но было и что-то еще — не бывалое, непривычное ощущение тепла. Никогда раньше, никто, даже мать, не сидела около него...

Яснир уткнулся в подушку, гася подступившие к горлу рыдания. Потревоженный движением, сонный Гален немедленно склонился над юношей.

— Яснир, тебе плохо? Больно?

— Нет-нет, все хорошо, — сдавлено ответил Яснир, поворачиваясь.

Увидев странное выражение его лица, Гален все понял и ободряюще улыбнулся. Теплая ладонь лежала как раз там, где в груди что-то билось и вздрагивало.

— Хочешь пить?

Руки Галена поддержали его, помогая напиться, но сознание все еще отказывалось воспринимать такую вещь, как господин, терпеливо ухаживающий за больным рабом.

— Выздоравливай.

От этого голоса Ясниру стало легко и уютно. Он опустился на подушки со вздохом облегчения и тут же уснул уже спокойным здоровым сном.

Метр Фонтеро как всегда осматривал его долго и тщательно.

— Больно? А здесь? Не тошнит? Точно? Ну что ж, молодой человек, — закончил он, — я скажу, умеренность и строгий режим, особенно в питании — помогут вам дожить до моих лет, а то и больше. Но — никакого тяжкого труда и чрезмерных нагрузок. Особенно сейчас. Однако, думаю, об этом беспокоиться не стоит. Вы в надежных руках метра Галена.