Выбирая судьбу

— А где Тиса? — в одну из пауз спросила я, просто старуху нигде не было видно. 'А ведь я ее тогда оставила в доме, уйдя кормить животных', — мелькнула мысль.

Женщины переглянулись, и у меня екнуло сердце.

— Она умерла, — безэмоционально сказала Ингрид, а у меня в душе все заледенело. Ральф, как почувствовав, завозился под боком, и я его сразу погладила, успокаивая, — ее нашли возле купола, мужчины говорят, она его питала до последнего своего вздоха.

Очень захотелось поплакать, как так, хоть и вредная, но ведь умная и добрая женщина, да и помогала она всем.

— Хоронить будем ее вместе с остальными, — вот это 'остальными' меня как по оголенным нервам резануло, почему я решила, что никто не погиб и потерь нет? — Если бы не она, Ледяной не смог бы пробить ход... — еще что-то объясняла Ингрид, но я уже не слушала, хотелось сбежать, побыть одной и осознать жуткое, жизнь быстротечна.

— А кто теперь хранительница? — Тая, заерзала на стуле.

— Никто не знает. Узнаем, наверное, на погребальном обряде, — Ингрид пожала плечами, — но вам и не светит, надо принадлежать одному из родов основателей, так что можете быть спокойны, — вот же, вредная, я думала, она уже успокоилась, но нет, язвит. Хотя, возможно, она так скрывает свои эмоции.

— А что теперь будет? — на меня посмотрели с непониманием, и я осознала, они говорили, а я нагло перебила, еще и вопрос ни с того ни с сего задала. — Я имею в виду, что будут делать мужчины, куда они ушли? — Хелли, ты тормоз! Вовремя решила узнать, не прошло и трех часов.

— А что ты знаешь про оружие карист? — колко взглянув на меня, вопросом на вопрос ответила Ингрид. А что я знаю? Да ничего, только то, что оно есть, и что там какой-то поглотитель и еще что-то неизвестное.

— Оружие карист опасно для норманн, потому что действует подло. Например, поглотитель на мужчин и женщин действует по-разному, женщины теряют волю и не сопротивляются, даже когда могут, становятся просто рабынями воли хозяина оружия. А вот для мужчин все тоже не радостно, но не так, они теряют силу и не могут открыть путь, — я постаралась привлечь всю свою яркую мимику, чтобы показать: я не понимаю, что такое путь и как его открывают. Мои старания вознаградились, Ингрид добавила подробностей, — тебя с сыном сюда привели, открыв путь, снег может лететь с огромной скоростью, преодолевая огромные расстояния, а может перекочевывать из тучи в тучу и прорваться совсем в другом конце мира, не там, где зародился, наша основа — это элементы стихий. Ледяной открывает путь и ведет дорогой снега, и вид он имеет соответственный, — 'ледяной ком с разноцветными глазами' вспомнила я и судорожно сглотнула, — кто-то ведет подземным путем, становясь частью земли и затягивая, как зыбучие пески. Есть и водные пути, но необходимо обязательно наличие воды, иначе норманн может истратить свою влагу и засохнуть, в буквальном смысле. Всего три разновидности путей: вода, земля и воздух, а вот способы перемещения, они у всех разные. Говорят, был раньше еще и временной путь, как и пространственный, но у нас такими никто не обладает, а последнее упоминание — это наш переход в эту Грань.

Что примечательно, слушала внимательно Ингрид не только я, для многих это тоже оказалось в новинку.

— Так вот, если активировать поглотитель, мужчины теряют силы и не могут открыть путь, они по силе становятся, как человеческие дети. А вот прерыватель — это оружие, которое может пробить наш энергетический купол, раньше это был щит у каждого, но уже в этой Грани мы все объединились и возвели купол, который замкнут на Хранительнице, но питать его могут абсолютно все жители. Прорвать его практически невозможно, но каристы научились и это делать.

— А чем заряжается все это оружие? — на меня посмотрели удивленно.

— Не знаю, — растерянно ответила Ингрид, обводя всех взглядом, ища ответ хоть у кого-то, но ответа не было.

Часа через два все разошлись спать. Мне не спалось, еще часа два я просто крутилась, никак не получалось забыть про Тису. Все прокручивала в голове наш последний разговор, мои слова ей, надо было ответить не так, зачем я сердилась? А я фыркала и сердилась, и пусть объективно у меня на это была причина, вот только от этого не легче. Устав крутиться, уснула беспокойным сном.

26

Утро закрутило обычными хлопотами: поднять детей, отправить их умываться, покормить, потом Линда собрала всю детвору в отдельной комнате и начал с ними читать. Сказав, что нечего терять дни учебы, она оказывается фанат своего дела, хоть и противная баба, но учитель она неплохой. Я под дверью послушала, как они читали и разбирали рассказы, как декламировали стихи, надо с сыном выучить парочку новых, а то он явно паниковал, что его стих будет не самым интересным. Дух соревнования во всем.

Сегодня к нам в комнату пришли женщины с дочерьми, я и рот открыла оказывается, они здесь были и вчера, вот только не стали выходить к нам, а спали в отдельной комнате.

— Ох, и зазнайки, заморыши они у них, — тихо прокомментировала внешний вид девчонок Мика подружкам и продолжила чистить овощи.

— Девочки хотят есть, — очень надменно изрекла одна мамаша, а остальные поддержали ее, пожав губы, сразу сделав свои лица похожие на..., впрочем, не буду.

— Ну, раз ваши девочки хотят есть, готовьте, — спокойно ответила Ингрид, даже голову не подняв от овощей, которые нарезала.

— Мы еще есть должны готовить? — взвизгнула тетка и, уперев руки в боки, выдала гениальную фразу, — я родила девочку, еще не хватало мне самой готовить! — вот те раз! Я смотрела на них во все глаза, не понимая, это такая шутка что ли?

— Наша мама тоже так всегда говорила, правда, она всегда добавляла, родила дочерей, вот они пусть и готовят, — хихикнула Мика, а ее сестры тихо ухмыльнулись.

— Мне нет дела до плебеев! — гордо вскликнула все та же крикливая тетка.

— Хелли, а плебеи — это ругательство? — обманчиво спокойно спросила Мика у меня, откладывая нож для чистки овощей.

— Ну, как сказать, это бесправный народ, низший, — говоря это, я внимательно смотрела на теток, вдруг она совсем другое вкладывала в это слово.

— Ну, раз мы низшие, тогда, пожалуй, не буду марать еду великих о наши руки. Сами себе приготовят, — хмуро буркнула девчонка и отвернулась к ведру, а я успела заметить слезы у нее в глазах.

— Дети хотят пить, есть у нас, чем их напоить? — в кухню влетела Ингрид, увидела вид, с которым стояла я, просто именно в тот момент я уже открывал рот, чтобы отчитать теток зажравшихся. Заметила и плечи Мики подрагивающие, и высокомерный вид пришедших, и как зашипит змеей, — почему дети не на уроке, вы что, совсем безмозглые, что детей во время привести на завтрак не можете и отправить учиться. Если вы не можете заниматься детьми, я на общем совете, как учитель начальных классов, подниму вопрос о том, что вы не можете выступать родителями этим детям! — вот этот тон и эту Линду я узнаю, такая гадюка мне все время и попадалась, но сейчас было приятно смотреть, как она капает ядом на тех, кто этого заслуживает, — Девочки, в класс, живо! — и что интересно девчонки послушались мгновенно, опустив головы, видимо, Линду они боятся, — а вы приступайте к работе, и если я узнаю, что вы ничего не сделали, чтобы приготовить обед и ужин, то есть вы ничего не будете. Все ясно? — тетки аж вздрогнули, и тут самая разговорчивая решила поупражняться в капанье ядом.

— Да как ты смеешь, кто ты такая, чтобы командовать? Та, что не смогла даже родить пацана, не женщина, пустоцвет, — а вот это было обидно, и вот то, как заледенела Линда, показало, что попала она точно в рану. — Бабка умерла, так что вполне может быть, что Хранительницей стану я, но никак не ты, так что закрой рот и иди учить детей, а мы будем делать что хотим, и не тебе решать.

— Шая, милая, ты не забыла, что я присутствовала при твоих родах, — голосом, который можно намазывать на хлеб, пропела Ингрид, — и прекрасно помню все, что ты говорила в бреду Тисе, и что после родов говорила она тебе, зачем ты пилишь сук, на котором сидишь? — что забавно, Ингрид так и не подняла взгляд на них, а продолжала нарезать картошку, уделяя ей все внимание.

— А эти чего стоят, прохлаждаются, пусть вон посуду помоют, — в кухню влетела Мила, промчавшись, схватила миску и умчалась опять, вот же шило у нее в одном месте. Она, кстати, когда тряпье свое сняла, да умылась, оказалась совсем не старухой, а женщиной чуть в возрасте с очень приятной внешностью и умными живыми глазами девчонки.

— Приступайте, — бросила Линда и, повернувшись ко мне, попросила, — пусть они принесут в комнату что-то попить детям и стаканы, — я кивнула в ответ, продолжая молчать, тут и без меня уже многое сказали.

Было видно, что тетки не просто злятся, они люто ненавидят, причем, всех и сразу, но скрипя зубами, ругаясь, на чем свет стоит, начали делать домашние дела. И что грустно, делали они их из вон рук плохо. Бедные мужики! Хотя нет, не так. Так им и надо.

— Знала я одну даму благородную, которая всегда старалась унизить свою прислугу. И так получилось в жизни, что ее семья разорилась, и никто ей даже краюху хлеба дать не хотел, такая гадкая тетка была, а одна служанка ее к себе пустила и кормила. И теперь уже эта богачка мыла полы, готовила есть и училась не оскорблять людей. Это я к чему, жизнь штука интересная и повернуться может в любой момент так, что не будешь знать, что делать.

Волчонок кинула на меня взгляд и спрятала глаза, но слез там уже не было, вот и славно.

После обеда для детей было свободное время, и Дани решил сразу пристроить меня к своим занятиям.

— Мамуль, может, порисуем? — крутясь рядом, предложил он. Вот только мальчишки есть мальчишки, у них энергии море, а до обеда они сидели учились, значит, надо бы побегать.

— А может, вы пока поиграете в прятки, в доме места много, на команды разбейтесь и играйте командами, а после ужина порисуем? — в ответ предложила я, и восторженный гомон был мне ответом.

Юнас потребовал подробно рассказать им правила, и я, недолго думая, объединила в одну игру все возможные правила, от обычных догонялок, пряток, до командной игры и захвата вражеского флага с паролями. Толпа с восторгом умчалась разбиваться на команды и играть, а меня похвалили женщины.

— Я уж думала, они на головах тут скакать будут до вечера, а ты их хорошо к делу приставила, пусть устают, лучше спать будут, — Мая зажмурилась как довольная кошка и ее все поддержали.

— Хелена, там тебя твой мужчина зовет, — в кухню, где мы сидели и попивали отвар, влетел один из мальчишек, быстро сказал и, развернувшись на пятках, умчался, напоследок крикнув, — он возе крыльца.

Я нахмурилась, с чего вдруг Кьелл не зашел, а потом меня как подбросило, может, он ранен и не захотел пугать детей, или ему нужна помощь, остальное я додумывала, несясь к крыльцу.

Как бывает в моменты волнения, я совершенно не думала ни о чем другом, кроме как о всяких страхах, и естественно, ни о какой предосторожности и речи не было. Промчалась по коридорам и, открыв дверь, вылетела на улицу, не сбавляя скорости. А там, на мгновение запнувшись, окончательно остолбенела.

— Где Кьелл? — еще на что-то надеясь, задала я вопрос мужчине, который изучал меня таким неприятным взглядом.

— А причем здесь Ледяной, ты ведь сюда бежала к своему мужчине, — с ухмылкой говорил он и продвигался ко мне ближе. Я же машинально начала пятиться к двери. Дернувшись, попыталась убежать обратно в дом, да только куда мне до скорости норманн, он оказался быстрее, и вот уже дверь захлопнута, а я прижата к ней.

— Мне понравилось, как ты бежала ко мне на встречу, с распахнутыми глазками, сбитым дыханием это, знаешь ли, волнует, — он вдавливал меня в дверь своим телом, и я уже откровенно паниковала, хоть и старалась взять себя в руки.

— Кто тебе сказал, что я бежала к тебе? Я бежала к своему мужчине, к Ледяному, а ты просто мимо проходил, — ага, Хелли, хорохориться — это твое все, даже в самой убогой ситуации делай вид, что все идет по плану, вдруг поверят, что план у тебя такой странный.

— Милая, не разочаровывай меня, я специально вернулся за тобой, а мог же бросить, и сдохла бы со всеми, так что благодари своего спасителя, — вот же гнусный тип, не зря имя такое говорящее Гнус.

Я уже хотела сказать какую-нибудь колкость в ответ, вот только закрались у меня страшные мысли, что значит, вернулся, и что значит, все сдохнут, о чем это он?

— А ты разве не со всеми защищал нас от вражеских захватчиков, — скучающим голосом спросила, стараясь смотреть в сторону и не дышать, потому что в момент вдоха моя грудь касалась его, и реакция уже ощущается, противно так.

— Я что, похож на дурака? Хватит, пожил в этом их обществе 'все общее все для всех', я не для этого гну спину, чтобы всем был достаток, я заслуживаю быть не просто богаче, я заслуживаю всего, а не тех крох, которые мне перепадают, поскольку считается, что воину много не нужно, а уже когда появиться женщина, тогда появиться блага. Я хочу жить в свое удовольствие, так что мне не по пути с остальными, поэтому я и договорился с королем, ему ведь нужны были сведенья, а меня вполне устроила его цена. Вот только наше знакомство, крошка, не давало покоя, и я решил забрать тебя, побыть спасителем, женщины ведь любят благодарить своих спасителей, — меня сейчас вырвет! Задолбал тереться об меня, я что, дерево, а он меня метит?

— Зря старался, так что можешь идти, куда шел, я тебя не то что благодарить не буду, могу разве что плюнуть в тебя, — где твои манеры, Хелли, надо было оскорбить высокопарно или пнуть, как учил конюх, а то ни то, ни се.

— Ты еще не поняла, я тебя не спрашиваю, — зло рыкнул он, схватив за плечи и хорошо встряхнув, ударив при этом затылком об дверь, в глазах аж потемнело, разве что звездочки не полетели. Вот же гад!

— Быстро пошли, — он резко потянул меня с крыльца, и я практически упала, но он этого не заметил. Вот же дала природа силу, а мозгов дать забыла.

Таща меня, как козу на веревочке, он прошел несколько шагов, при этом я сильно подвернула ногу и поняла, что на руке будет не синяк, там будет гематома, хорошо, если не сломал еще руку. Ну вредитель, а не мужик, одни уроны от него!

Откуда налетел ветер, я не поняла, поскольку все силы прикладывала, чтобы он не мог меня утащить, хотя мои потуги, как мертвому припарка, он даже не заметил моих копошений. А ведь я старалась изо всех сил. Вместе с ветром поднялась метель, которая заполнила все вокруг, и идти стало тяжело. Гнус ругнулся, и под нами задрожала земля, осознав, что проваливаюсь в зыбучие пески, от страха заорала не своим голосом. Уже проваливаясь, поймала себя на мысли, что в принципе удобно, яму копать не надо, сразу и похоронят.

Наверное, я потеряла сознание или сплю, и что-то большое качает меня на руках и отгоняет всех плохих и надоедливых.

— Я тебе еще раз говорю, смотри на нее на моих руках! — рычит этот кто-то большой и очень приятный на ощупь.

— Да я не достаю, ледяная твоя башка! Тут кто-то может говорить на его языке или доорать до него, что я не могу понять, что с ней все нормально, когда он ее к себе жмет, как дракон добычу!