| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Петянь, што мы делам-то, ну, когда идем спектаклю повторять?
-Разыгрываем, дядечка!
Петянька становился совсем вьюнош, высокай, симпатишнай, худоват малость, да были бы кости. Ох и не любил он таку присказку про сало — мрачнел навовсе и бурчал себе под нос. Феля евоный улетал частенько, но Петянька, упрежденный им, так-то ужо не волновался. Васька смекнул, што у Фельки появилси антирес, ну, как у мущщины, но вслух говорить и не стал, у Фельки клювище вырос жуткай, чуть чево, щелкат им, а уж ежли ухватит...
-Дело молодое, оно, конешно! — глубокомысленно изрекал кот, видя, как зачали на ево недоросля заглядываться всяки девицы, но Петянька совсем и не интересовался имя, да где время взять на ухажорство, в утре обученье, потом спектаклю повторять, потом с кладенцом танцевать. На тако диво пришел поглядеть первай Петянькин обучитель — Косьма, сговорилися вмиг с Бояном, да Костян с имя — гоняли Петяньку по полю постоянно. Кот волновался, ругался с мужиками-то, што загоняют мальца, оне только посмеивалися:
-Ишь, малец, выше меня вымахал! — отвествовал Косьма. — Ты, Вася, пойми, раз кладенец ево для себя выбрал, твой Петянька должон много чево уметь, вот и обучам ево как следоват!
-Да штоб тебе тако обученье!! — восклицал кот, волнуясь, когда ево вьюнош падал. А Косьма с Бояном только усмехалися:
-Вась, ты чисто мамка за им приглядываш!
-А и мамка, и што, роднея роднова он мне стал-то!
Но Петянька, вот ить истинно Костянов сын, только зубы сжимал и опять вставал, и опять они ево гоняли. А вечерами Даньша и Лишка смазывали ево синяки едучей такою мазью, што Яфилья ссудила, Петянька шипел, охал, но в утре вставал как новенькай.
И было у Васьки 'вечернее блаженство', как обозвал энто ехиднай Даньша.
-Вот ведь, чистай змей, ехидна, но слово обозначил верно! — истинно блаженствовал кот.
Да и как сказать по другому, когда по ему, по папке то исть, детишки ево топталися, ох и шустраи!! А и красиваи все становилися, пушистаи в мамку, Вандочку. Один только старшенький, Баюн прозваньем -пущай давний сказочник тама, в другой жизне порадовается, што помнют об ём потомки-то, уродилси чистай Вася, гладкой такой.
И отчево-та у их с Петянькою сразу любовь случилася, спал котишка возля Петянькиной щеки и шипел грозно на большова Фельку. Тот клекотал-смеялся, аккуратно брал Баюшку за загривок и переносил на два шага от Петяньки. А мелкай шипел и задирался на таку птицу. Потом ужо попривык, стали оне с Фелькою баловством заниматься промеж собою.
-Фель, ну ты-то пошто без ума? — вопрошал Васька.
-Дядечка!! — раскрывал на немного обнять ево свои крылья птиц — так-то места в дому не хватит, ежли на всю ширь развернет, — Дядечка, из Баюшки выйдет боевой кот, у Петяньки сразу два выглядчика станут, один в воздухе, другой на земле приглядит чево.
Вот обнимет так-то Ваську, к ему, папане, тут жа остальны котишки лезут, а энта, безугомонница ужо на Фелькину голову залезла. Вздыхал Васька:
-Чисто Даньша по первости, да и в ково така? Я навроде спокойнай, Вандочка моя совсем сурьёзна дама, а энта... вот явится Тритошка на свадьбу, отдам тебя туды!
Призадумался кот про своих кошачьих детишков-то. Баюшку точно надо возля Петяньки оставлять, у их втроем вона как дружба-любовь, стрекальщицу точно Тритошке, а энтих? Все просют, как ково и не обидеть-то?
Пошел с Костяном и Забавою совет держать, те и надоумили — втору девицу отдать Ардину, пущай у энтих каменюк веселье станет, другу девочку Костяну с Забавою на свадьбе подарить, Вандочка, чай, сколь лет во дворце была, постелю Забаве грела, а мужичка последнево — Марьюшке Искуснице! Славно так вот и рассудили.
-Досифеюшка, ты не серчай, тебе котишку со второго разу задорим, сама понимаш, с суседями надоть хороши отношенья поддёрживать! — раскланивался-расшаркивался перед ей кот.
Досифеюшка заливисто захохотала:
-Вася, у меня свой котишка скоро народится, весело станет!
-Досифей, ты в тягости стала така, ну краса энто одно, а вот помягчела, глаза светются, чисто Вандочка моя, когда тожа в тягости была!
-Сравнил! — опять хохотала Досифея, а Устинка ажно трясся над ею, уговорил Косьму, штоб и ево поучил чему-то, штобы уметь сдачи давать охальникам всяким.
Косился он в дальню сторону, где косоглазой Алька чево-то шустро таскал. Не принял он ево, особенно когда узнал, што Досифею с дитем утащил...
Алька же совсем поменялся посля тово, как в бессознанье побывал и без своей дурной магии остался, приглядывались к ему весчане-то долго, но потихоньку приняли ево, вона даже с купца Черния дочкою симпатия вызналася. Черний-то поорал, поплевался, до драки чудок не дошло, а Алька только и твердит-'Нашёл своя счастью!!'
Вмешалася Забавушка, рассказала Чернию, што Алька её и спас, да Костян добавил, што должон ево суровай отец — солнцеликай, сыну выделить долю положену.
Черний и призадумамшись, а потом сказывал:
-Ну, раз слюбилися вы, чево уж, сообчи своему родителю, пусть долю присылат, стройтя дом и живитя, но мне штоб даже взглянуть косо на дочушку не смел!
Так вот и ещё одна свадебка поспевала вскоре.
-Петянь, — не выдержал как-то кот, — што-то мимо оконцев девицы стали часто прохаживаться, может, ты с имя уговаривашся?А?
-Дядечка, скажи, как мне с имя уговориться, я их и не разглядываю, покамест неколи, да и не интересно мне. Ну ходи туда-сюда, без дела, чево-то там про цветики, луну сказывай... скукотишша!!Ежли время имеется, мы с Даньшею лучше поразминаемся, поскачем, оно пользительнее.
Лишка же всурьёз и полностью занялся счетоводством, и пыталися другие купцы переманить ево от Досифееи, как жа, он и не разговаривал:
-Нет! — и все.
А кот горился Костяну:
-Вот никак не сказывают, чьи оне детки, хто у их в родне имеется — Сироты мы и всё. Но, — он поднял лапу кверху, — добавлят: Были, сиротами пока с тобою не встренулися, щас твои дети, хош-не хош!
-Да как жа не хош, я вас всех... Вы у меня во тута! — сказываю завсегда и нисколь ведь не вру, оне все мои детушки!! Петянька, правда, смотри, Костян, не болтани при их, тот на особицу, мы с Фыелькою одинаково его иной раз с душою так, навеличивам недорослем-то, любя.
Петянька взял моду сажать кота на шею:
-Дядечка, ты чисто теплай воротник! — и ходить так-то вот по избе. Кот ворчал, што стар он для таких воротников, а по Петяньке к отцу и остальные карабкалися, вот и ходил со гирляндою котовой высокай недоросль по избе, успокаивая Вандочку:
-Не бойсь, Вандочка. Я их всех сильно люблю, не уроню!
Недоросль с Даньшею пришли к Досифее, возле которой неотлучно теперь находился Устин. Никакие уверенья, что сейчас никто не станет покушаться на Феюшку, его не обнадёживали:
-Нет! Мои дорогие должны быть надёжно защищены!!
Только вечером, оставив свою Досифеюшку и Гавриловну при надёжной охране, убегал учиться воинскому мастерству. Косьма не жалел его, гонял до упаду, Устин не жаловался, терпел, охал, но старался. А ещё, хитрюга, придя домой, расслаблялся — Досифеюшка хлопотала возле него, делала всякие примочки, разминала спину, руки и ноги — он блаженствовал и в тысячный раз благодарил тех, кто там, наверху, за тот диковатый случай, что привел их друг к другу!
-Досифея, свет... — начал Петянька.
-Ты чево, Петянь, стал меня навеличивать? — удивилась та безмерно.
-Дак, положено, ежли с просьбишкою прийтить! — степенно ответил Петяня.
-И что за просьбишка у тебя появилась, сын Кощеев? — в тон ему спросила Досифея.
-Вот смотри, Досифей, — оживился недоросль, вернее, вьюнош, — скоро свадьба, а места-то маловато станет всяким гостям и зевакам, двор у князя немалой, но и гостенёчки заявются тожеть не мелкаи!!
-Так, так, — загорелись глаза у купецкой дочки, — вы надумали чево-то?
-Ну да. Вот то поле, где Горыныч прилетамши лежал горою, ежли ево все замостить брусчаткою, да вокруг поставить всяки лотки с товаром?? Можно вона летни таки, али всурьез — тогда крыты, штоб и зимою в их торговля шла. Даньша сказыват, пока шол до нас-то, подглядел у белоярцев-то шумну таку яр-ман-ку, тама и торговлишка, и всяки разны забавы-потехи бывают. На столб гладкай залазют, штоба чево-то там достать, каруселю с расписными санками, занавеси всяки ярки, смешны, качели высокаи для молодых, а пониже для детишков, всяки свистульки, петушки, бублики, штоба веселье у всех запомнилося. А тама можно и другие каки торжества зачать на энтом месте праздновать, все же охочи до праздников-то! Вона масленну как завсегда ждут и готовются, а тута большо место, все и уместятся! Опять же кувыркальщики, на ходулях кто пожелат — пущай ходют, шуты с бубенчиками, а на краю самом малой помост тожа с занавесками сорудим, для нашево спектаклю. Да и весчане сильно петь любют, вота пусть и выходют на помост, штоба все и увидали, как весело у нас могет быть. Оне, все, кто на ярманках быват, ну бродячи балаганы, по всем княжествам и ходют, всё свое, интересно чево, добавют, и про нас промолвют, любопытнаи и станут навещать, боле оживтся жисть-то здеся!
-Нагнись, детинушка! — ласково проговорила Досифея, привстала на цыпочки, расцеловала его в обе щёки:
-Славной ты совсем стал у Костяна и Васьки!!
-Не слышит тебя дядечка, он бы ужо раздувался от хвастовства! Я, Досифей, с кажным разом все полнея понимать зачал — кака замечательна у меня жись теперя, вот сидел ба тама, — Петянька махнул рукою в сторону, — и чево? Жрал да спал — скучно, уныло, фуу, а тута время совсем маловато. А ещё Феля сказыват, окрепнет навовсе как — полетаем мы с им! Ты на Горыныче когда летела — видала, кака красота с вышины-то?
-Што ты, я, зажмурившись, так вот и летела.
-Бояка! А я вопил от восторгу, дядь Вейка даже прикрикнул, штоба я ево не оглушал, ухх! Так што, я богатой, не, не на всяки тама сокровища — а на вас всех!! Даньш, а ты чево молчиш?
-Да ты слова вставить не дал, чево уж!
-Не обижайсь, мелочь!
Петянька легко приподнял все таку же мелку и худеньку Даньшу и посадил на одну руку.
-Во, виш, Досифей, каку мелочь мне присватали, ить дунь — ветром унесет, а едуча... силов не хватат, но трясуся над ими над всеми — оне моя така антиресна жисть! Вот, Фельку малова вызволили из беды неминучей — стал агромадной, теперя Черныш, чисто пёс какой за мной хвостом ходит, и само смешно — по всей столице идет, не рядом — следом... никто ведь, ни одна собака дажеть и не гавкнет на ево, а сам-то котишка малой! Во, слышь??
За дверью кто-то царапался. Петянька приоткрыл дверь, и вошел важной такой котишка, Васькина копия, только пока мелковата.
-Черныш, пошто опять за мной таскашся?
Черныш только зевнул в ответ и, обошедши всю комнату, взобрался на мягкой диванчик, растянулся на нем и навроде как уснул вмиг.
-Сдается мне, Петянь, не станет ли он тако же, как Васька разговорчивай?? — протянул удивленный Устин.
-А што, вота весело станет — Фелька клекочет, Черныш мурлыкат, Даньша ехидничат, Ольша хихикат!Надоть дядечку попытать, кому тако выпадат — ну как Баюн, речи говорить, может, и вправду Черныш таким станет? А, Черныш?
-Мяяуу!
-Мы с Лишкою тута ввечеру всё просчитали, он дажеть позаписал всё.
-Лиш, Лиша, иди ужо! — открыв дверь в колидор, зашумел Петянька.
А Досифея шепнула Даньше, тихохонько:
-Даньш, славной какой Костянович становится, не будь дурою, не упущай!!
Даньша только усмехнулась:
-Не до энтова сейчас, а тама как повернёт жисть!
Лишка принёс бумаги, где всё ужо прощитано.
-Ай, Лиша, каков ты молодец, великова математическова ума ты парнишка! Чисто в голове у тебя кака кругла штука... рраз, повернулася на немного, а ты ужо все прощитал! — восхитился Петянька.
Досифея внимательно просмотрела Лишковы бумаги, вскочила и ажно поклонилася ему:
-Правильно Петянька сказывает — великова ума ты, Лиш, ой, великова! Сдается мне — станешь ты на все княжества-царства знаменит!
И закружилася карусель: из ближних и дальних кальеров везли всякий камень, тута же у поля раскинули свои походны мастерские каменотесы, которы обтесывали большие камни, придавая им различны виды, из мелкова же каменья делали ровненькие такие брусочки, и каменьщики укладали их на выровнено поле, скрепляя раствором. Зеваки толпилися вокруг, но Васька уговорился с Костяном, чтобы прикрыл он мороком:
-Чево тут делатся, пусть тако диво только и увидют в ваш с Забавушкою торжественнай день!
Васька ажно схуднул, мотаючись туды-сюды. Как жа без ево така шумна и нужна работа случится!
Каменья-то привозили разных расцеток, вот и получилося кругло тако место-то из красивых узоров -всяки круги, квадраты, а во средине самой выложили из из брусочков каменных узор интереснай и две буковки З и К, чтоб помнили, значицца, весчане, да и не только оне, про торжество-то. И ломал Васька голову, как поантиреснея обозвать тако место-то, ну не торговско-рыночно же! Пристал к прилетевшему Вейке, тот улыбнулся:
-Вася, что ты голову ломаешь — для гостей это место станет?
-Ну да, для их, штоба восхищалися!
-Так и назовите его — Гостинное место!
-Вот, Вейка, у тебя така умна голова! А я-то весь извелся!!
Каменьщики уложили-изукрасили всё по большому получившемуся кругу, приступили к работе плотники, поскольку место само кругло:
-Пущай от ево лучи отходют, чисто кусочек солнушка на весчанской землице!! — предолжил Васька, кто бы и возразил-то?
И возвели плотники-умельцы всяки лотки-балаганы по кругу возля, а наметившиеся лучи — обозначили небольшими дорожками!
Лешай прислал Лоньку с большими торбами со всякими кустами, штоб красиво стало совсем, весь средин и помогал высаживать кустики, зеваки тожеть впряглися, бабешки местныя и цветов натощили, а Ольша удивила — взялася всяки фигуры из больших кустов выстригать-делать. Теперь только кот и понЯл, почему многи кусты Лонька привез больши-громадны, а он-то и ругалси на Лешака, што без глузду совсем — оказалося, энто у ево сображенья и нету.
Болотник с кикиморками по ночам-то, да Тритошкины девы речныя — боялися они свету дневнова, да и людишков опасалися — вилися возля кустов, поливали их, нашоптывали чегось, и к торжеству-то совсем замечательно стало их Гостинно место. dd> Забава переживала: -Досифей, я такая маленькая, Костий — высоченный, смешно ведь станем смотреться!
-Не дури! Вы самая красивая пара изо всех мною виденных! А уж гости ваши навовсе всех удивят безмерно и станут по всем княжествам и царствам сказывать, какая необычная свадьба случилась у вас!Вон, даже дракон Вэй свою Марьюшку упросил чудок обождать, после Костия пожениться. Думаешь, почему?А увидел, што мы для своей голубушки задумали, и пристал к Васе с ребятишками — ему чего придумать, необычное. Видела б ты кота — важнооой! Ребятишки-то посмеиваются над ним, но любя. Он ведь для своих четверых совсем как мать родная — они-то не знают, а мне сколь раз горился:
-Вырастут, разбегутся, кто куды, и про меня не вспомнют!
-А я ему только один вопрос и задала: "А Петяньку без тебя и Фельки ты можешь представить?"
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
