Повисает пауза. Смотрю на ЮЧжин и никак не могу поверить в её искренность. Хотя внешне всё сходится. Мягкий взгляд, приветливая улыбка, тёплый голос... Ну, не может человек так резко поменяться. Даже с учётом того, что она целых пять минут была за гранью, откуда нельзя вернуться не изменившись. Это же ЮЧжин! А такие, как она — величина постоянная.
— О! АйЮ пришла,— отвлекает меня от тяжких мыслей ЮЧжин.— Сейчас собрание начнётся... Ты не возражаешь, если я сяду рядом с тобой?
— Пффф...
Время действия: несколько ранее.
Место действия: воинская часть, где служит ЧжуВон. Фойе здания столовой.
В одну из двух таксофонных кабинок, установленных в фойе, заходит ЧжуВон. Достав из кармана карту, он опускает её в щель и начинает быстро набирать номер телефона ЮнМи. На последней цифре, рука его замирает и через секунду безвольно опускается.
Какое-то время ЧжуВон стоит неподвижно. Взгляд расфокусирован. Наконец, отмерев, ЧжуВон неожиданно наносит прямой удар кулаком в стенку таксофона, крутит головой и вопрошает непонятно у кого:
— Как со мной могло такое случится? Аджжж... И что мне теперь делать?
В этот момент в дверь кабинки стучит кто-то из сослуживцев.
— Предводитель! На стрельбы пора.
— Вот только разве что застрелиться,— сокрушённо говорит ЧжуВон.
Время действия: несколько позже.
Место действия: зал для совещаний в здании телекомпании SBS.
Сижу, слушаю, как режиссёр Юн СонСик толкает вступительную речь в духе Митяева: как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Слева с довольным видом сидит ЮЧжин. Чтобы устроиться рядом со мной, она бесцеремонно согнала с этого места парня (хватило наглости), который, как позже выяснилось, будет играть оппу её героини. Даже интересно, как они после таких цап-царапок изобразят влюблённую парочку? Вообще-то на месте ЮЧжин, рядом с собой, я предпочёл бы видеть АйЮ, но ей и в голову бы не пришло устраивать драчку из-за места. Села там, где было свободно... рядом с режиссёром.
Окончание вступительной речи мы встречаем дружными аплодисментами. Далее, самая познавательная часть собрания — знакомство. Режиссёр лично представляет сценаристку и стаффов съёмочной группы. Старших и маститых артистов режиссёр тоже представляет сам, не скупясь на похвалы и эпитеты. Особо достаётся АйЮ. Она играет мою среднюю сестру — СоМин. Если переводить на советский всё, что сказал про АйЮ режиссёр Юн, то выходит, что она народная артистка всех братских республик и страны — до кучи.
Молодёжь представляется сама. Парень напротив, на ком я опробовал свой первый в жизни виртуальный поцелуй, как оказалось, действительно, играет моего оппу. Оппу зовут Ли СынЧжо. Парня — Го ЧжиХун.
ЮЧжин, героиню которой зовут ИХён, как не странно, тоже представляет режиссёр, особо отмечая в конце, что ЮЧжин выручила съёмочную группу, согласившись сыграть в дораме. Иначе пришлось бы тратить драгоценное время на поиски замены, разорвавшей контракт актрисы. А это неизбежный срыв графика съёмок и, как следствие, хорошие такие убытки.
Наконец, очередь доходит до меня.
Встаю и, улыбаясь во все тридцать два зуба, с поклоном говорю:
— Здравствуйте! Меня зовут Пак ЮнМи. Я играю ХаНи — младшую сестру. Это моя первая роль в кино. Позаботьтесь, пожалуйста, обо мне.
— ЮнМи-ян! — С улыбкой обращается ко мне режиссёр.— Теперь, когда твоё инкогнито раскрыто, может, снимешь очки? По сценарию твоя героиня солнцезащитных очков не носит.
— Простите, режиссёр Юн,— говорю, кланяясь.— Я так к ним привыкла, что даже спать заваливаюсь в них.
Наклоняю голову, медленно снимаю очки, так же медленно возвращаю голову в исходное положение и обвожу всю группу бездонными синими глазами. Вся толпа дружно выдыхает и тут же начинает обмениваться впечатлениями с соседями.
С чувством хорошо выполненной работы, сажусь на место.
— ЮнМи! — Обращается ко мне аджума, которая играет роль моей мамы.— У тебя прекрасные глаза.— Произносит она это с явным привкусом язвительности, что вызывает у меня непонятки. Это что, наезд? Между тем аджума продолжает говорить, но обращается уже не ко мне, а к режиссёру: — Режиссёр Юн! Вам не кажется, что прекрасные глаза ЮнМи-ян слишком прекрасны для нашей дорамы? В сценарии про эти необычные глаза нет ни слова. Но как только что все мы убедились, они производят ошеломляющее впечатления. Получается, что все герои дорамы, включая женщин, дальтоники? Зрители нас просто не поймут. А то ещё и смеяться будут.
Повисает гнетущая тишина.
Вот же ж... Грымза! Но... Блин! Она на сто процентов права! Такие глаза должны быть в центре сюжета. Всё и вся должно крутиться и вертеться вокруг них. Тогда — да! — можно их показывать крупным планом, чтобы все охали и ахали. Пффф... И что делать? Линзы вставлять? И нахрен я такой нужен — с линзами? Меня взяли именно из-за цвета глаз!
— Госпожа Ю ДуШим,— обращается к вредной аджуме режиссёр.— Я благодарен вам за то, что вы так искренне ратуете за успех нашей дорамы. Одновременно, я огорчён, что вы отказываете в профессионализме нашему уважаемому продюсеру Нам ДжиСуну. Он был первым, кто обратил внимание на то, что цвет глаз нашей дебютантки никак в сценарии не обыгрывается. Поэтому нашей уважаемой сценаристке Чон,— кивок в сторону сценаристки,— было дано задание внести в сценарий необходимые изменения. Задача, скажу вам, непростая. Тут нужно было сохранить и статус героини, и раскрыть полностью потенциал молодой актрисы. С моей точки зрения, сценаристка Чон справилась на отлично,— благодарная улыбка и поклон от сценаристки.— Новый, одобренный сценарий, лежит перед всеми вами. И, пожалуй, давайте-ка приступим к его чтению.
И режиссёр Юн начинает гонять актёров по сценам, словно механик, пробующий новенький мотор в различных режимах.
Удивила ЮЧжин. Их диалог с АйЮ из девчачьего трёпа неожиданно превратился в битву титанов — кто кого переиграет. В итоге — ничья, которую можно расценивать, как победу ЮЧжин. Вредная аджума тоже оказалась неплохой актрисой. Прямо, другой человек. И с этим другим человеком, пожалуй, можно иметь дело и называть его 'мамой'. Язык повернётся.
Вообще, корейцы молодцы. Очень артистическая нация. Даже если играть вроде как нечего, они играют так, что засмотришься. Вот она или он просто сидит, лежит или стоит в кадре, а энергетика зашкаливает. И никакая система Станиславского не нужна. Особенно удивляют дети. Это какие-то маленькие монстры... в положительном смысле слова. В нашей группе тоже есть ребёнок — девочка. Она играет дочь героини ЮЧжин.
О! А вот и сцена, где задействована и моя героиня. Режиссёр Юн зачитывает мизансцену:
— Ранний вечер. Пустой школьный класс. СынЧжо объясняет ХаНи решение задачи...
Ага, объясняет он. А сам только и думает, как бы так девочку за сиську схватить, чтобы ответка не прилетела. В восьмом классе я тоже вот так пытался помочь однокласснице — уж очень просила. В классе мы были одни, девчонка сидела так близко, что чувствовалось тепло её тела... Какие, нахрен, задачки. Я два и два сложить не мог. Как сдержался, до сих пор не понимаю. А потом оказалось, что одноклассница беременна — скандал и санкции. У меня сложилось такое впечатление, что она хотела сделать меня крайним... Хмм... А не передать ли мне на расстояние то её состояние? Очень интересно... Пробуем.
Начинает ЧжиХун — он же СынЧжо.
— У всех задач есть решения,— бросает свою реплику оппа.
— Кроме тех, что решения не имеют,— вздохнув, возражаю я.
— Не умничай. Вот смотри. Строим график... — ЧжиХун для наглядности чертит что-то на столе.
Скучая, подпираю голову кулачком, смотрю на оппу, который занудно талдычит про какие-то абсциссы и ординаты. Ща зевну. Но тут мои губы растягивает хулиганская улыбка.
— Ой! Таракан! — Кидаю следующую реплику и пальчиком указываю направление. Тут происходит неожиданное. Часть группы, которая не следит за текстом, дёргается и с дружным: 'Где?!' — начинает шарить глазами по столу, в поисках таракана. Остальных пробивает на хохот. Режиссёр Юн, сам подхохатывая, с трудом возвращает рабочий настрой. Но хватает его не на долго.
— Здесь так темно... — Произношу я очередную реплику, задумчиво глядя в потолок, перевожу взгляд на ЧжиХуна и прошу: — Включи, пожалуйста, свет.
ЧжиХун дёргается, но чуть раньше реагирует стафф по звуку, который сидит ближе всех к выключателям. Он вскакивает и врубает дополнительный свет. Вся группа с хохотом улетает в аут.
Придя в себя, пытаемся продолжить. Но, когда после моей фразы: 'Жарко! Пить хочу...' — Стафф по свету двигает в мою сторону бутылку воды, приходит общее понимание, что со мной всё ясно и будет лучше для всех, если до конца читки сценария я помолчу.
Наконец, всё заканчивается. Режиссёр Юн подводит итог, даёт оценку игре каждого артиста и обращает внимание, что нужно подправить, чтобы поймать общую волну.
— ЮнМи,— обращается он ко мне.— Ты молодец. Правильно угадала характер героини. Всё хорошо. Но есть одно 'но'. Ты... как бы это сказать... Ты — гиперреалистична! Мне странно это говорить, в моей практике такое впервые... Но не могла бы ты играть похуже? Ты меня поняла, ЮнМи? Похуже.
— Да, режиссёр Юн. Поняла,— говорю, не забывая про поклон.— Я буду очень стараться играть похуже.
И вся группу опять издаёт коллективное ха-ха, не исключая режиссёра.
В общем-то, на этом всё и заканчивается. Режиссёр Юн ещё раз напоминает, что завтра фотосессия — в павильоне SBS — в одиннадцать. Просит не опаздывать. Мы благодарим друг друга за хорошую работу, желаем удачного дня и расходимся.
Первой упархивает АйЮ, сказав мне только одно слово: 'Молодец!' Пообщаться не получилось. Но ничего. Впереди целых два месяца. Уверен, ещё надоедим друг другу. А обнимашки с ней в сценарии есть? Чего-то я не припомню. Надо перечитать. Но даже если и нет, то в помощь нам импровизация!
Поклонившись ещё раз режиссёру (с меня не убудет, а ему приятно — кореец всё-таки), выходим с ЁнЭ в коридор и двигаем в направлении лифта. Сзади пристраиваются два моих охранника, всем своим видом показывая, что они сами по себе. Уже у лифта нас догоняет ЮЧжин и, взяв меня под локоток, говорит:
— Я бы сейчас не отказалась от капучино со льдом.
После её слов в горле у меня мгновенно пересыхает и перед глазами возникает запотевший стакан с вожделенным напитком. Ведьма!
— Внизу атриум-кафе есть. Посидим там, поговорим? У нас есть о чём поговорить.
Вот пристала! Чего ей от меня надо?! Кошусь на охрану. Нахрен они вообще нужны?! Подпускают кого не попадя. Пффф... По-моему, им действительно всё пофигу. А это мои охранники?
Едва ворочая сухим языком, недовольно отвечаю ЮЧжин:
— У меня плотный график. Я и так уже опаздываю.
И тут встревает ЁнЭ.
— ЮнМи! Ты что-то перепутала. У тебя сейчас свободное время. Почему бы тебе, действительно, не выпить кофе с новой подругой?
Подругой? Пффф... Да я лучше яду выпью! И с чего я решил, что мы с ЁнЭ понимаем друг друга без слов?
— Вот и отлично! — Радуется ЮЧжин и по-свойски тянет меня в, открывший настежь двери, лифт.
Время действия: примерно то же.
Место действия: загородный дом Кимов, кабинет бабушки ЧжуВона. Хозяйка кабинета сидит за столом, в руках — планшет, на экране которого развёрнута фотография целующихся ЧжуВона и ЮнМи.
Госпожа МуРан, с довольной улыбкой, долго рассматривает фотку и, наконец, ворчливо произносит вслух:
— Замуж она не собирается. Да у них у обоих на лбу написано: 'сладкая парочка'...
Раздаётся узнаваемый стук в дверь.
— Входи, СанУ,— разрешает госпожа МуРан, продолжая рассматривать фотографию.
Входит главный безобасник. Не доходя двух шагов до стола хозяйки кабинета, останавливается, делает поклон. Отложив планшет в сторону, госпожа МуРан обращает своё внимание на СанУ.
— Ты по поводу фотографии? — Спрашивает она.
— Да, госпожа,— с поклоном подтверждает СанУ.
— Докладывай!
СанУ (обстоятельно): — Фотография была сделана вчера. Возле дома ЮнМи. Мои люди контролировали периметр. Что происходит внутри периметра, по вашей просьбе, мы оставили без внимания. С момента, когда ЧжуВон подвёз ЮнМи к дому и до момента, когда он уехал, посторонних внутри периметра не было. Фотография могла быть сделана только одним способом: с помощью скрытой камеры. Мы нашли эту камеру. Она из той же партии, что были обнаружены в доме ЮнМи. С большой долей вероятности камеры в доме и камеру напротив входа устанавливал один и тот же человек — сасэн. Он же, скорей всего, и разослал фотографию с анонимного хостинга во все жёлтые издания.
МуРан (удивлённо): — Что, даже денег ни у кого не попросил?
СанУ (обстоятельно): — Видимо, он преследовал какую-то другую цель, предлагая фотографию для публикации.
МуРан (озадаченно): — Какую же?
СанУ (неуверенно): — У меня нет версий. Сасэн не искал выгоды, предлагая фотографию для публикации. А сама фотография не нанесла никакого вреда ни ЧжуВону, ни ЮнМи. Видимо, для него был важен сам факт, что именно эта фотография будет опубликована. Настолько важен, что его не остановила даже неизбежная потеря скрытой камеры, которой был сделан снимок.
МуРан (с раздражением): — Мне не нравится, когда поступки людей не поддаются объяснению. Сегодня они могут быть безобидными, а завтра совсем наоборот. СанУ! Этот человек мне кажется опасным. Найди его!
СанУ (с готовностью): — Мы уже занимаемся его поисками. Это будет непросто, но мы его найдём.
МуРан (наставительно): — Постарайся сделать это раньше, чем он найдёт способ подобраться к ЮнМи.
СанУ (послушно): — Разумеется, госпожа.
МуРан (озабоченно): — Хорошо. С этим всё. Теперь по кольцу. Ты его проверил?
— Да, госпожа,— отвечает безопасник, достаёт из кармана бархатную коробочку и, сделав два шага, кладёт её на стол, отступает назад.— Кольцо чистое.
— Хорошая работа, СанУ. Можешь идти.
Оставшись одна, госпожа МуРан достаёт из коробочки кольцо и долго рассматривает его.
— А у покойника был отменный вкус,— задумчиво произносит она. И, после долгой паузы, добавляет: — Извини, ЮнМи, но подарок катарского наглеца я тебе не верну.
С этими словами госпожа МуРан возвращает кольцо в коробочку и небрежно забрасывает её в верхний ящик письменного стола.
Время действия: несколько позже.
Место действия: холл в здании телекомпании SBS, атриум-кафе рядом со входом. За одним из столиков на прозрачных стульях сидят ЮЧжин и ЮнМи. Перед каждой по три стакана — два пустых и один пустой наполовину. За соседним столиком, уткнувшись в телефон, разместилась ЁнЭ. Охранников поблизости не наблюдается.
— Уффф... — Прикончив третий стакан, выдыхает ЮЧжин.— Этим летом погода сошла с ума. В Африке прохладней.
— Так ты о погоде со мной хотела поговорить? — Залпом прикончив свой капучино со льдом, спрашивает ЮнМи.
— А если и о погоде? Разве важно, о чём говорят подруги? Для них главное — общение.
— И так, мы уже подруги,— хмыкает, подобревшая от количества выпитого, ЮнМи.— Что дальше?
