Barrakuda

Barrakuda

Косплей Сергея Юркина. Развилка

Фанф(ик) на сериал Андрея Кощиенко 'Косплей Сергея Юркина'. Автор ни на что не претендует. Он просто, таким образом, отдохновлялся с молчаливого согласия АГК.

Хочу особо поблагодарить камрадов с никами Optical Illusion, приютившего автора на своей страничке, и Николай, собравшего разбросанные начальные главы вместе.

Развилка первая

Bunny Style

Время действия: тот же день, обеденное время, чуть позже.

Место действия: съёмочный павильон, финальная репетиция группы 'Корона' перед съемками клипа 'Bunny Style'.

Сижу на скамейке с закрытыми глазами и пытаюсь прикинуть, что бы такое слямзить из классики моего мира, чтобы хватило на полноценный диск. А то миньон... ну не солидно как-то это. Вот можно забабахать на фоно 'Полёт шмеля' Римского нашего Корсакова. По технике — это на одном уровне со 'Штормом', если не выше. Опять же на попсу похоже, что в плюс. Дуэтом с моей красотулей вполне можно сыграть 'Лебедь' Сен-Санса. Душевная вещь, как раз для фортепьяно и скрипки. Я её, помнится, в музыкальной школе с Алкой Григорьевой исполнял. Ничего так девчонка была. Не... до ХеРин ей, конечно, далеко... во всех отношениях, но вполне. Мы даже с ней пару раз целовались. Всё кончилось, когда я до её сисек добрался. За что получил смычком по голове и развод. Э-хе-хе... Грехи мои тяжкие. Вот теперь у меня свои есть. И что? Так, ладно... Что там у нас дальше?..

Додумать мне не дают. Слышу, кто-то подошел и сел слева от меня. Открываю глаза, и меня накрывает мощная волна дежавю — передо мной банка апельсинового сока! Всё это уже было: танцевальный зал, скамейка, усталый я, банка апельсинового сока и рядом... Я медленно поворачиваю голову... Фуууух... Иногда они возвращаются, но слава богу не в этот раз.

Рядом со мной пристроился наш хореограф.

Он призывно покачал банкой.

— Видел, ты отказалась от еды. Выпей хоть соку. Какие-никакие, а калории. А то к концу совсем без сил останешься.

— Спасибо,— говорю, не забыв про поклон. Принимаю подношение и тут же признаюсь: — Вообще-то мне нравится томатный и яблочный с мякотью. Но всё равно — спасибо.— Ещё поклон.

— Хм... Томатный и яблочный... Запомним.

Я открываю банку и делаю большой глоток. Хореограф открывает свою. Сидим молчим, потягивая сок. Не, я первым слово не скажу. Потерплю, когда клиент созреет. Он же не из-за сока подошел. Клиент созрел на третьем глотке.

— ЮнМи, а что это ты там у зеркала такое изображала?

— Так... Импровизация...

— Повторить сможешь?

— Легко! А зачем?

Хореограф молчит. Видимо, обдумывает, а нужен ли ему вообще этот разговор? Сделав ещё пару глотков, приходит к выводу, что нужен.

— Понимаешь,— проникновенно говорит он,— с клипом у нас всё нормально. Но меня почему-то весь подготовительный период не покидало ощущение, что чего-то не хватает. А когда я увидел, как ты танцуешь перед зеркалом, то меня как током ударило! Не хватает изюминки! Или если хочешь: пикантности! То, что ты показала, очень хорошо вписывается в концепт нашего клипа. Ведь кролики — они такие еб...

Хореограф осекается и щёки его вдруг заливает яркий румянец.

— Есть такое,— серьёзно подтверждаю я, всем видом показывая, что никакого румянца не замечаю. И тут до меня доходит: — Подождите... Вы что, хотите в последний момент поменять хореографию? Да вас же за это начальство по полной отымеет.

Поняв, чего сморозил, чувствую, что щёки горят теперь и у меня.

— Ну... За хореографию отвечаю я,— говорит хореограф, пытаясь в свою очередь продемонстрировать, что он тоже ничего не замечает. Да что-то у него это не очень получается.— Я просто... спиной чувствую, что твой танец зашвырнёт наш клип туда! — И он кивает на потолок.— Покажешь девочкам, что нужно делать? Всё менять не станем. Заменим только пару связок. Движения простые. Они схватят с первого раза.

— Простые движенья,— говорю я, припомнив одноименный хит из своего времени и бросаю изучающий взгляд на нелюбимых старушек. Они уже закончили трапезничать, но вставать из-за стола не спешат. Сидят, о чём-то оживлённо щебечут.

'Так у кого это движения вульгарные? — Мстительная улыбка растягивает мои губы.— Ща поглядим, кто здесь самый вульгарный!'

Я бодренько поднимаюсь и, посмотрев на хореографа, говорю:

— Работаем!

Время действия: несколько дней спустя.

Место действия: съёмочный павильон, финал съёмок клипа 'Bunny Style'.

На ярко освещённой площадке семь симпатичных девчонок в костюмах крольчих, азартно копирует Майкла Джексона, ни о чём таком даже не догадываясь — кроме одной. За режиссёрским креслом собралась приличная толпа народа. Откуда столько набралось — непонятно, но факт остаётся фактом. Глаза у всех горят, тела невольно повторяют 'простые движенья'.

— Стоп! Снято! Всем спасибо! Все свободны! — кричит режиссер и первым начинает хлопать в ладоши.

За ним хлопать начинают все остальные, кто присутствовал на съемках. Слышатся крики: 'Браво!', 'Молодцы!' Короновки вместе со всеми хлопают сами себе. Моськи у всех довольные, глаза горят, на щеках румянец.

Время действия: вечер, сутки с небольшим спустя после премьерного показа клипа 'Bunny Style'.

Место действия: общежитие группы 'Корона', столовая, у телевизора, по которому идут вечерние новости, потягивая томатный сок, сидят участницы группы.

Сидим, пьём томатный сок. Это наш хореограф подсуетился, подогнал с утра пару упаковок. И ещё столько же яблочного с мякотью. А чего? Нормальный мужик. Чувствовал, что должен, вот и расплатился, как мог. Вчера сразу по нескольким развлекательным каналам крутанули наш клип. Ничего так получилось. Я бы даже сказал: суперски. И вроде бы музыка никакая и текст так себе, а энергетика — зашкаливает. Хочется вскочить и делать то же, что делают крольчихи на экране. Да-а-а-а... Если бы не Майкл — было бы унылое 'как всегда'. А так... Нет, ещё ничего не понятно. Ну и что, что нам нравится! Мы народ пристрастный. Вот смотрим новости, ждём, может чего хорошего о нас скажут?

Когда хореограф заявил моим старушкам: 'Делайте, как ЮнМи!' — они чуть бунт не подняли. Хе-хе... Повыкоблучивались немного и стали танцевать, как учит великая Пак — это я, если что. Сначала вяленько, потом пободрее, а чуть позже и вообще во вкус вошли. А непосредственно на съёмках уж выдали, так выдали. Сняли всё с первого дубля. Я аж сам прибалдел. Народ, который на съемках присутствовал, себе все ладони отбил. Не удивлюсь, если не обошлось без синяков и ушибов.

Опять же, когда сегодня возвращались в общагу после шопинга, на котором впервые присутствовал и я, у входа наблюдали приличную такую толпу фанатов. Я такое в первый раз вижу. Явно их сюда принесло волной, которую поднял 'Bunny Style'. Пришлось тормознуть и раздавать автографы. Чуть по неопытности не зафигачил свою настоящую фамилию. А вообще нужно озаботиться автографом — придумать что-нибудь такое оригинальное, но несложное. Что не понравилось, так это выкрики из толпы — несколько раз, разными голосами: 'Агдан! Я тебя люблю!' Вот только маньяков на мою голову не хватало. Без охраны, похоже, теперь никуда... Эх! Дела мои тяжкие.

— И к другим новостям,— сказала симпатичная дикторша.— Всего за одну ночь все ночные клубы Сеула, завоевал новый танец, который получил название 'Bunny Style'. Так называется новый клип всеми любимой группы 'Корона', которая и осчастливила своих фанатов этим танцем.

На экране отрывок из нашего клипа, где мы зажигаем, как семь клонов Майкла Джексона. Потом дают крупным планом любимого меня, хотя крупняк есть у всех девчонок. Понятно почему — глаза. Вон они у ЮнМи какие — синющие, зовущие. А она ничего так: носик, губки, зубки, ушки... Настоящая секси. Я бы с такой замутил химию... Пфффф... Что за фигня в голову лезет?!

Меня задвинули и пошли кадры из разных топовых ночных клубов, где творилось одно и то же: толпа возбуждённых кроликов спаривалась почём зря с воображаемыми партнерами. Даааа... Впечатляет...

На экране вновь появляется симпатичная ведущая:

— Всего за сутки после премьерного показа клип 'Bunny Style' группы 'Корона' набрал в сети пять миллионов просмотров. И количество просмотров продолжает расти.

Фига себе! Пять миллионов за сутки! Охренеть!

— Клип уже ротируют популярные музыкальные каналы Японии, Китая, Малайзии, Филиппин и... Соединённых Штатов Америки!

Писец! Это просто сон какой-то!

В этот момент мои старушки, которые до этого открыв рты и округлив глаза пялились в экран телевизора, вскакивают со своих мест, вскидывают руки вверх и от избытка чувств начинают визжать и прыгать на месте. На своих местах остаёмся только мы с ИнЧжон, смотрим друг на друга и что-то взгляд ИнЧжон мне не нравится. Она ещё никогда так на меня не смотрела.

Поняв, что происходит что-то не то, девчонки замолкают. Повисает напряжённое молчание. Только телевизор продолжает бубнить.

Ну, сейчас что-то будет,— думаю я и, конечно же, не ошибаюсь.

ИнЧжон резко встаёт со стула и стремительной походкой от бедра направляется ко мне.

Красивая... стерва,— невольно отмечаю я и внутренне готовлюсь к намечающейся драчке. Но драчка не состоялась. А то, что произошло, ввергло меня натурально в шок. ИнЧжон зашла мне за спину, положила руки на плечи и, нагнувшись, поцеловала в щёку. Потом её мягкие губы уткнулись в моё ухо и, щекоча, горячо прошептали: 'Спасибо!'

Тут же ИнЧжон выпрямилась, вскинула руки вверх, завизжала и запрыгала на месте. Вслед за ней вновь завизжали остальные девчонки. Они, гурьбой, кинулись ко мне, сдёрнули со стула и, отнимая друг у друга, стали меня обнимать и целовать. После короткой тормозухи, я въехал в ситуацию (когда ещё представится такой случай!) и тоже завизжал в полный голос и, в ответку, стал тискать всех подряд и целовал, куда повезёт.

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же.

Сижу, расслабляюсь. Девчонки мечут на стол всякую снедь. Что-то жарят, парят и даже пекут. Откуда столько жрачки? И зачем? Они что по ночам под одеялом перекусывают? Украшением стола стала бутылка вина. Вопрос: где прятали? И бьюсь об заклад, что если прошерстить общагу, найдётся кое-что и покрепче. А вообще, это злостное нарушение распорядка — трескать на ночь. Здесь уже штрафом попахивает. Но всем, в том числе и мне, пофиг. Такой день!.. А если кто и застукает, наверняка сделает вид, что ничего не заметил. Именно потому, что день такой.

Я тоже было сунулся к плите, но мне предложили занять самое почётное место и побыть сегодня королевой. А чего, побуду. Это не вагоны разгружать.

Обнимашки и поцелуи прекратил телефонный звонок. Очень вовремя. А то нас уже заклинило и могло всё кончиться непонятно чем. Тут же зазвонил другой телефон, потом третий... В общем, звонили все, кому не лень — поздравляли. Президент СанХён позвонил, пригласил нас завтра к себе. Понятно, речь толкнёт. Но лучше б дал деньгами. Мне они сейчас как раз очень нужны. Прикупил бы ещё акции 'Кирин', пока они так соблазнительно низко пали. Позвонил главный менеджер, хореограф и даже делегат от охраны. Но в основном звонили родственники и знакомые. Всем, кроме меня. Мой-то телефон у ЁнЭ. Можно было бы, конечно, позвонить самому. Но парой минут фиг отделаешься. Пойдут расспросы: как, да что? А оборвёшь разговор — обидятся. Завтра позвоню и спокойно поговорим. В общем, наотвечавшись, девчонки постановили: телефоны отключить. Все разговоры завтра. А сегодня мы празднуем победу. Ну да — победа. Пять миллионов просмотров за сутки! Я такого что-то не припомню.

С девчатами у меня теперь мир. Вроде и не делали для этого ничего. И вдруг — раз — и всё перевернулось на сто восемьдесят градусов в одно мгновение. И теперь мы не разлей вода и жить друг без друга не можем. Самое странное, что именно это я и чувствую. Надеюсь, и они тоже.

Какие-то непонятные отношения установились с ИнЧжон. Она меня потом ещё два раза в губы поцеловала. Второй раз дольше чем... скажем так, чем требовали приличия. Я даже успел что-то почувствовать. Первый раз у меня здесь с девчонками такой тесный тактильный контакт. До этого всё больше глазам доставалось: раздевалки там, душевые... Хе-хе-хе... Нет, обнимался я с ХеРин и в щёчку она меня чмокала. Но это как-то всё мимолётно, на скорости. Так что и почувствовать ничего не успеваешь. А вот с ИнЧжон почувствовал. Вот сижу расслабляюсь и одновременно пытаюсь понять, за что это я зацепился? То что это приятно — несомненно. Но будучи в своём мужском теле я ничего подобного не испытывал. Значит это — чисто женское — Юнино.

Интересно, а женский оргазм мне доступен? И как это проверить? Так! Стоп машина! Полный назад! Так я и на мужиков кидаться начну или эксперименты над собой ставить, лишь бы любопытство удовлетворить: доступен — не доступен. И всё-таки... Оргазм — это вам не месячные! Раз я мучаюсь одним, то почему нельзя... Всё, всё, всё, всё...

Бросаю осторожный взгляд на ИнЧжон. Она тут же его перехватывает, как-то по-особенному улыбается и подмигивает. И чего это было?.. Интересно, как далеко зайдут девчонки, если я им покажу 'лунную походку'? Нет, фиг им, а не 'походка'! 'Походка' моя и никому я её не отдам!

О! СонЁн вернулась. Как и обещала — с расчёской. Сказала, что они мне причёску испортили и сейчас она всё исправит. Ммм... как приятно... Вот так бы всю жизнь... Хррррррр...

Развилка вторая

Принцесса

Время действия: две недели спустя после громкой премьеры клипа 'Bunny Style'.

Место действия: кабинет президента СанХёна. Президент сидит, откинувшись на спинку кресла. Ладони лежат на столе. На лице маска недовольства. В двух шагах от стола стоит КиХо, листает свой потрёпанный блокнот.

КиХо пролистывает ещё несколько страничек и, подняв глаза на хозяина кабинета, говорит:

— Теперь о ЮнМи и её группе.

— Её? — Сразу цепляется СанХён. В голосе сарказм.— Хорошо, что группе, а не агентстве.

КиХо благоразумно молчит. Ясное дело, начальство не в духе и вякать лишний раз — себе дороже.

— Продолжай,— милостиво разрешает СанХён.

— Клип 'Bunny Style' за две недели набрал в сети больше миллиарда просмотров.

— Этого следовало ожидать,— не удивляется президент.— С такой-то динамикой. А в 'Billboard' они так и не попали?

КиХо кивает в знак согласия.

— И этого следовало ожидать. Основное там — это видеоряд. Я этот клип раз тридцать посмотрел.

— А я пятьдесят,— задумавшись о чём-то, произносит главный менеджер.

Оба с удивлением смотрят друг на друга.

— Дальше,— напустив на себя ещё более суровый вид, говорит СанХён.

— В 'Hot 100 'Billboard', как вы знаете, сабоним, у нас попали песни 'Колыбельная' и 'Может я, может ты'. Они продолжают уверенно падать. Двадцать седьмое и двадцать первое место соответственно...

СанХён бьёт ладонями по столу. КиХо деловито начинает пролистывать блокнот, словно не замечая начальственного гнева.

— Шулерша! — Возмущённо восклицает президент.— Она знала прикуп! И колода у неё краплёная!

КиХо бросает на начальство заинтересованный взгляд.

— Фигурально выражаясь,— тут же поясняет свои слова СанХён, поняв, что их можно трактовать ну уж слишком широко.— Ну, не наработала эта ЁнЭ на оклад в два с половиной миллиона вон!

КиХо с готовностью кивает: да, совершенно верно, не наработала.

— Обвела вокруг пальца, как мальчишку... Ладно, всё равно мы в плюсе... И это... КиХо, подумай, за что там можно оштрафовать ЮнМи. И эту ЁнЭ заодно. Хоть немножко, но отобьем.

— Будет сделано, господин президент,— бодренько заверяет КиХо.

— Ладно, продолжай,— даёт команду президент и поудобней устраивается в кресле.

— ДжонХван с песней ЮнМи по-прежнему уверенно возглавляет все чарты трот-исполнителей...

— Кстати,— прерывает главного менеджера президент,— он мне звонил вчера, спрашивал есть ли возможность поработать с ЮнМи над его новым диском. У него кое-какие идеи появились.

— И что вы ответили, сабоним?

— А что я мог ответить,— хмурится СанХён,— сказал, что как только ЮнМи освободится, она в полном его распоряжении.

— Но она не освободится никогда! — Восклицает главный менеджер.

СанХён пожимает плечами. КиХо кивает, мол, всё понятно и продолжает:

— Песня в исполнении Агдан на общем втором месте. Можно с уверенностью сказать, что на следующей неделе она займёт все первые места.— КиХо делает паузу.— 'VELVET' хочет заключить контракт с ЮнМи.

СанХён удивлённо вскидывает брови?

— Мы же его не только заключили, но и перезаключили. У них там что, база данных накрылась?

— Они хотят долгосрочный контракт на семь лет.

— Отказать! — Не раздумывая, припечатывает президент.— С этой ЮнМи вообще ничего не понятно. Семь лет! Да через семь дней мы может быть локти кусать будем, что так дёшево продали им нашего мембера. Отказать! — СанХён хлопает ладонью по столу.— Семь лет!.. Обойдутся одноразовыми!

— Отказать,— повторяет КиХо, записывая что-то в блокнот, и продолжает: — Дорамщики с SBS прислали сценарий. Готовы дать ЮнМи любую роль...

— Любую?

— Любую, кроме главной.

— А кто в главной?

— АйЮ,— торжественно произносит КиХо.

— Хм... Опять они пересеклись. Интересно к чему бы это? — Помолчав, СанХён продолжает: — Рано ЮнМи ещё в дорамах сниматься. И график у неё плотный... С другой стороны, нельзя терять темп и роль в дораме, да ещё с АйЮ очень помогла бы в её раскрутке... У нас есть время подумать?

— Месяц...

— Хорошо... А за месяц может кто и главную роль предложит. Принесёшь мне сценарий — полистаю... Что ещё?

— 'Sony Music Entertainment' закончила изучение материалов, которые мы им предоставили. Они, как и планировали с самого начала, остановились на классике и готовы провести переговоры на условиях, что все права остаются у ЮнМи, но себе просят шестьдесят процентов.

— Пролетели япошки,— довольно лыбится СанХён.— А то смотрели на меня, как на идиота. Обломали об нашу Агдан зубки. А на счёт шестидесяти процентов, это мы ещё посмотрим. Прогнулись один раз, прогнутся и второй. Пятьдесят! И пусть кланяются и говорят спасибо...

Монолог президента прерывает вызов, поступивший от секретаря.

— Да, — отвечает СанХён, ткнув пальцем в кнопку.

— Господин СанХён, — раздаётся голос секретаря, — звонит господин Ким ЧжуВон. Цель разговора — Пак ЮнМи.

— Соединяй, — приказывает СанХён.

Где-то минуты через две.

— Ким ЧжуВон просит у агентства официального свидания со своей невестой... с ЮнМи, — закончив разговор, говорит СанХён.

— Она же ему вроде не невеста,— вспоминает главный менеджер.

— Потому и просит.

КиХо изображает недоумение.

— Тухлая ситуация,— делится со своим подчинённым президент.— Если пресса узнает про сговор — будет громкий скандал... Очень громкий. Настоящие жених и невеста должны встречаться. Если они не встречаются — значит что-то не то. И журналисты начинают рыть землю в поисках сенсации. И в нашем случае обязательно нароют. Так что свиданию быть. В это воскресенье. В двенадцать он за ней заедет. Предупреди ЮнМи. Никакие возражения не принимаются... — Взглянув на потолок, СанХён меняет решение: — Пожалуй, я сам с ней поговорю. А то она тебя и послать может. Да и меня, если честно, тоже... Под настроение...

КиХо с готовностью растягивает улыбку всё понимающего человека.

— Слить информацию нашим людям из жёлтой прессы? — Спрашивает он.

— Не надо. ЧжуВон сказал, что сам организует съёмку и сам пристроит фотографии.

Подумав, президент СанХён добавляет с ухмылкой:

— Ещё и заработает на этом.

Время действия: воскресенье, утро.

Место действия: дом мамы ЮнМи. Комната сестёр. ЮнМи лежит на полу, укрывшись с головой, ворочаясь с боку на бок.

Лежу, пытаюсь уснуть. До подъема ещё больше часа, но сон, как отрезало. И всё из-за этого придурка ЧжуВона... Вчера позвонил президент СанХён и огорошил меня известием, что у меня, оказывается, в воскресенье свидание с моим горячо любимым женихом. Сначала я даже подумал, что он прикалывается. Но нет, всё серьёзно. И явка обязательна. Тут уж я не удержался. Ага! Умные дядьки за меня уже всё решили! Сегодня свидание в обязательном порядке, а завтра в обязательном порядке свадьба!

— Сабоним! — Стараясь не перейти на крик, сказал я.— Лично я никому свидание не назначала и мне тоже. Вы с ЧжуВоном договорились, вот и идите на свидание вдвоём! — нажал отбой и тут же, конечно, пожалел о содеянном. Надо было хотя бы расспросить шефа, как да что. Может, я его не так понял? Или у него с корейским плохо и обычную встречу СанХён обозвал свиданием? Уже было собрался позвонить ему, но тут он перезвонил мне сам и сходу огорошил:

— ЮнМи, у тебя что, месячные?

Ничего себе вопросики! Хотел его послать открытым текстом, но вовремя вспомнил, что эту тему сам же и открыл однажды, когда сбежал из Кирин, чтобы попасть на просмотр в 'VELVET'. Ладно, подыграем.

— Простите сабоним,— кротко проблеял я в трубку,— вы же знаете, что в эти дни у меня проблемы с коммуникабельностью.

Простил. И объяснил, что это в общем-то никакое не свидание, а что-то вроде демонстрации статуса. Цель — показать всем, что мы не разводим всю Корею, как последних лохов, а действительно являемся женихом и невестой. А то чё-то пресса зашевелилась и стала задаваться ненужными вопросами: а что у них там происходит? Они там что, поссорились? Ой, как интересно! А может кто-то кому-то изменил? Или оба сразу на глазах друг друга?

Ну да, всё правильно. Нужно бросить прессе кость, чтобы отвлечь от смачного куска мяса. Для этого и нужно якобы свидание. Ещё нас будут снимать люди из СБ Кимов, а фотки продадут в жёлтые издания. Нехило придумано. Может потребовать свой процент? ЮнМи профессиональная модель и перед камерой за спасибо не работает! Подумаем...

— Между прочим, сабоним, в воскресенье я планировала посидеть над концертом для фортепьяно с оркестром,— вяло возразил я на доводы президента.

— Ночью посидишь,— отрезал шеф.

Так что у меня сегодня свидание. Как не вовремя, блин! Я ведь, действительно, хотел заняться концертом для фоно с оркестром. Дело в том, что несколько дней назад состоялась встреча трех сторон: меня любимого, президента СанХёна и главного дирижёра большого симфонического оркестра Сеула 'Кёнсанбук-до', господина Чон ЮнХво.

Это был театр двух актёров для одного зрителя. Я получил удовольствие.

Чон ЮнХво начал с того, что СанХён не имеет права гноить (так и сказал: гноить) в застенках агентства такой величайший талант современности как Пак ЮнМи (тут я легко зарделся), который (талант) принадлежит всей Корее, а не только 'FAN Entertainment'. И тут же предложил передать меня симфоническому оркестру на вечные времена на безвозмездной основе.

Я с интересом уставился на сабонима, ожидая ответки.

СанХён от такого начала разговора натурально впал в ступор. Я его прекрасно понимаю. Нет, чтоб сначала о погоде поговорить, там о видах на урожай риса, а уж потом — обухом по голове. Так начали сразу с обуха. Я бы тоже надолго задумался.

Отмерев, СанХён, не обращая внимания, на присутствующих здесь дам, послал главного дирижера так далеко, что я зарделся ещё больше. И понеслось. Я, честно, старался запомнить что они вываливали на головы друг другу. Такой богатый улов табуированных выражений — штука дорогая. И пригодиться может в любой ситуации, в любой момент. Запомнить удалось едва ли десятую часть. Уж слишком они частили.

Истратив весь боезапас, двое седовласых мужиков, они же — сливки Корейской интеллигенции, тяжело дыша, набычившись, долго бодались взглядами. Я терпеливо ждал, развязки.

Наконец, СанХён махнул рукой в сторону двери и просипел:

— Пошел вон!

Надо бы его горячим чаем напоить,— подумалось мне.

— Не уйду,— просипел дирижер,— пока не договоримся.

И этого тоже.

СанХён подумал, подумал и кивнул в знак согласия, мол, да, придётся договариваться, хоть и не хочется.

Дальше было не интересно — сплошная говорильня, но под чай с печеньем. В самом начале я выглянул за дверь и попросил секретаря принести нам выпить и закусить.

В конце беседы, уже закорешившиеся директор и дирижер, пришли к консенсусу: присутствующая здесь смертная Пак ЮнМи (всё же даму заметили), как прежде остаётся за незыблемым в веках 'FAN Entertainment', но обязана в кратчайшие сроки сваять хит всех времён и народов для фортепьяно с оркестром, который время от времени, опять же, обязана исполнять с величайшем в мире большим симфоническим оркестром Сеула 'Кёнсанбук-до'.

На этом представление закончилось и я, как благодарный зритель должен был испытать классический катарсис! Но не испытал... Супер! Просто, зашибись! Меня как всегда никто не спросил, нужно ли всё это лично мне? Зато жёстко дали понять, что моё дело всё это воплотить в жизнь качественно и в срок. Честно говоря, у этих двух стариканов мозги отсутствуют напрочь. По легенде, ЮнМи — самоучка. И такая вещь, как целый концерт для фортепьяно с оркестром, для неё просто неподъёмна! Здесь столько специфики, что даже на таланте не выедешь. Нужно тупо знать, что и как. ЮнМи, получи она такое задание, пришлось бы повеситься, чтобы избежать позора. А я... А я даже обрадовался. Для фортепьяно с оркестром? Да легко! Сколько я их переиграл. А те, что не играл — просматривал в партитуре. С моей теперешней абсолютной памятью, вспомнить их будет на раз-два. Опять же в мой первый альбом классики как раз нужно что-то пихнуть. Вот и пихну. Можно даже мозги наизнанку не выворачивать в поисках чего-то супер-пуперского. Достаточно двух вещей, которые я удачнее всего изображал с оркестром. Это первый концерт для фортепьяно с оркестром Чайковского и второй концерт Рахманинова для того же самого.

Остаётся только выбрать что-то одно и записать.

Вот этим и хотел сегодня заняться. Видать не судьба. Эх, жизнь моя жестянка... Встаём!

Время действия: чуть позже.

Место действия: дом мамы ЮнМи. Кухня. На полу сидят мама, СунОк и Мульча. Взгляды всех троих прикованы к телевизору, на экране которого лихо отплясывают семь крольчих. Входит ЮнМи, помытая и причёсанная.

Захожу на кухню, никто не обращает на меня внимание, даже Мульча, которая по идее должна была ещё час назад скрестись в нашу дверь, изнемогая от желания вытащить меня из постели. Все пялятся в телевизор. Что там? Аааааа, опять эти кролики. Похоже, скоро кролик станет символом Кореи... О! А не предложить ли на продажу плейбоевского кролика? Да тому же СанХёну, как лейбл группы 'Корона'. Шлёпать его на всё подряд: футболки, носки, трусы, ранцы, мешки... А что? Пока эта хрень популярна, кролик наберёт силу, а потом уже и сам, один, будет зарабатывать мне денежку... Решено. Рисунок простой — пять минут и готово. Сегодня же сделаю, а завтра продам СанХёну. Мммм... Попрошу семьдесят процентов. Он откатит до сорока... Нормально... Чего бы ещё такое продать? С Чебурашкой чего-то процесс встал. Нужны материалы, нужен человек, который умеет шить... И на всё это нужно время, а его нет. А с кроликом это я хорошо придумал. Бумага, карандаш и — вуаля! И чего это мне раньше эта мысля в голову не пришла? Уже бы всё работало...

А пойду-ка прямо сейчас и займусь кроликом, пока не остыл, пока народ занят созерцанием высокого искусства. До двенадцати далеко. А я ещё и на час раньше встал.

Время действия: чуть позже.

Место действия: дом мамы ЮнМи. Кухня. На полу сидят мама, СунОк и лежит обожратая ЮнМи с Мульчей на животе. Взгляды всех четверых прикованы к телевизору, на экране которого лихо отплясывают семь крольчих.

Блин! Сколько можно?! Опять этих кроликов показывают. Что в мире больше клипов не осталось? Надо бы уползать отсюда нафиг, но сил нет. И зачем я так с утра нажрался? Ладно, переварим.

Кролика я всё-таки нарисовал. Конечно, не за пять минут, но относительно быстро. Ничего так получилось. На мой взгляд, даже лучше оригинала. Осталось залечить президента. Сделаем. С моими новыми глазами теперь мне многое доступно. Поначалу раздражало, что все пялятся. А потом стал замечать, что народ ведёт себя как-то странно, особенно мужики. Попросишь чего-нибудь и смотришь. А те как-то резко подбираются и бегут выполнять поручение и ещё потом ждут, не попрошу ли ещё чего.

Без всяких сомнений я стал обладателем какой-то чисто женской фишки, против которой ни одна из особей противоположного пола не может устоять. По крайней мере мне такие пока не попадались. Ещё бы научиться правильно ей пользоваться. Но и так неплохо. Я даже испытал свои вновь обретённые способности на президенте СанХёне. Попросил у него занять мне денег — десять миллионов вон, как всегда, в счёт будущих побед. Дал сразу, только поинтересовался: не добавить ли ещё. Я, конечно, наглеть не стал. Лучше чуть позже ещё попрошу.

На пять миллионов тут же прикупил датакоинов. Они уже стоят под три доллара. Богатеем! На остальные пять, после долгих споров, мы с онни прикупили-таки акций Кирин. Это было как раз за день до объявления результатов расследования по делу о покушении на здоровье всенародно любимого меня. Очень удачно прикупили. Акции тут же поползли вверх.

Расследование установило, что это всё-таки был вышедший из строя дальномер. В новостях какой-то полицейский чин в доказательство своих слов тряс фотокамерой и пускал красных зайчиков. Но напрягался он зря. Всем тогда уже пофиг было, потому что на смену красным зайчикам пришли белые и пушистые танцующие кролики. И вся корейская тусовка интересовалась уже только ими, забив на всё остальное. Даже национальный валовой продукт просел. Всё из-за того, что народ не работал, а пялился в телики, планшеты и смартфоны, на которых оттягивались мы с девчонками.

Вчера акции Кирин стоили на два доллара дороже цены, за которую их когда-то покупала онни. Похоже со дня на день цена встанет. Продаём? Посмотрим... Подумаем.

О! ИнЧжон крупным планом. Аж бабочки в животе запорхали. Вообще нужно честно самому себе признаться, что между нами происходит какая-то химия. То она меня бедром заденет, то я её локоточком. Если б я был девушкой чистой воды, можно было бы смело говорить о всех мыслимых и немыслимых оттенках розового. Но внутри-то я — мужик. Так что всё неоднозначно. Может ИнЧжон инстинктивно чувствует, что-то такое? У девчонок чуйка развита очень и очень хорошо.

Что касается ХеРин... Давно я что-то её не видел. Скучаю? Да. Но живу себе потихоньку без неё, хлеб жую. Вот с ИнЧжон роман закрутил. Может быть я сам виноват, что мы так и не сблизились? Может, нужно было быть порешительней? Призадумался. Нет, чего-то я не вижу себя хватающим ХеРин за место ниже спины. Похоже у меня к ней чисто платоническое чувство. А у неё? Не знаю... Скорей всего нас ждёт расставание... Но не сейчас. На днях СанХён напомнил, что я обещал обеспечить ХеРин репертуаром. Ей нужен сольный концерт, с которым она прочешет карманы любителей классической музыки всего мира. Я, как всегда взял под козырёк. Вот и наступило время 'Танцев с саблями' Хачатуряна. Думаю, в этот раз СанХён и на верблюдов согласится, если я попрошу и... посмотрю...

А вот и я крупным планом. Сейчас мама скажет: 'Юночка, какая ты красивая!'

— Юночка, какая ты у меня красивая,— говорит мама.

СунОк поворачивается ко мне и, хмыкнув, говорит:

— У меня вчера зарегистрировался сорокатысячный подписчик.

Мама, охнув, прикрывает ладонью рот.

— Правда что ли? — Удивляюсь я.— Поздравляю!

— Твои фанаты набежали. Разговоры только о тебя. И меня расспрашивают только о тебе.

Чем-то мне её слова не нравятся. Ревнует что ли?

— И ещё мне предложили рекламный контракт. Всё как ты говорила.

СунОк замолкает и закусывает нижнюю губу.

— Могу подкинуть тебе рекламный контракт от 'FAN Entertainment'.— Быстро ориентируюсь я. В глазах СунОк загорается азарт.— Мы запускаем линейку сопутствующих товаров с лейблом нашей группы. Будешь эти товары рекламировать.

Я, конечно, забежал вперёд, но что-то мне подсказывает, что всё оно так и будет.

— Здорово! — Радуется СунОк и в этот момент звонит мой телефон, который с благословения сабонима теперь постоянно при мне.

И кто там? Беру трубку, ловя на себе любопытные взгляды онни и мамы. А, один придурок, который назначает мне свидание через мою голову.

— Здравствуйте, аджоси,— как можно вежливей говорю я.

— Пфффф... Зверёныш, ты что специально?

— Что специально, аджоси? — Строю я дурочку.

— Ладно... Я буду через пол часа. Собирайся и выходи.

— Хорошо, аджоси,— отвечаю я, отключаюсь, но успеваю услышать ласкающее слух: — Пфффф...

Время действия: через полчаса.

Место действия: возле дома мамы ЮнМи.

На капоте знакомого красного кабриолета с недовольным видом сидит ЧжуВон и старательно отворачивается от редких прохожих, жадно разглядывающих дорогущую машину и её хозяина. На ЧжуВоне розовая футболка, стильный светло-коричневый костюм, модные темно-коричневые туфли на босу ногу. Хлопает дверь. ЧжуВон поворачивает голову и видит ЮнМи, которая направляется к нему, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство. На ней любимый светло-синий джинсовый костюм, чёрные ботинки, белая блузка и бейсболка с длинным козырьком. На носу солнцезащитные очки, глаз за которыми не видно. ЮнМи приближается к ЧжуВону, останавливается.

— Зверёныш, если ты сейчас скажешь 'аджоси',— опережает он ЮнМи, которая собралась было первая с ним поздороваться,— то я тебя...

ЮнМи, хмыкнув, снимает очки и смотрит на ЧжуВона.

— Что ты меня? — Спрашивает она, явно довольная произведённым эффектом.

Выдержав мхатовскую паузу, ЮнМи возвращает очки на переносицу и предупреждает:

— Только не вздумай сказать: 'что у тебя с глазами'? Убью!

ЧжуВон захлопывает рот и, развернувшись, идёт к водительскому месту. Не услышав за спиной никакого движения, он останавливается и, обернувшись, вопросительно смотрит на ЮнМи. Та как стояла, так и продолжает стоять. ЧжуВон, наконец, соображает, чего от него хотят, качает головой, возвращается и открывает дверь. ЮнМи небрежно кивнув, садится и начинает борьбу с ремнём безопасности. ЧжуВон занимает, наконец, водительское место. Ревёт мотор. Машина срывается с места.

ЧжуВон какое-то время косится на ЮнМи, затем, тоном не допускающим возражения, требует:

— Сними очки. Я хочу ещё раз посмотреть на твои глаза.

— А чего только очки? — Огрызается ЮнМи.— Может совсем раздеться?

ЧжуВон на мгновение замирает и вдруг начинает трясти головой, словно пытаясь избавится от весёлых картинок, замелькавших перед его внутренним взором.

— Зачем ты так говоришь? — Возмущённо спрашивает он.

— А зачем ты так делаешь? — Ещё более возмущённо спрашивает она.

— Что я сделал?

— Назначил мне свидание через мою голову! Что, нельзя было позвонить и договориться?

— С тобой договоришься... — Ворчит ЧжуВон.— Хорошо. Признаю, что был не прав. Извини. В знак примирения готов выполнить любоё твоё желание.

— Любое? — Хмыкает ЮнМи.— Хорошо... Хочу чтобы ты развернул машину и отвёз меня домой.

ЧжуВон бросает взгляд в зеркало заднего вида и резко выворачивает руль.

Визжат колёса от запредельной нагрузки. Визжит ЮнМи то ли от страха, то ли от удовольствия. Машина делает полицейский разворот и мчится в обратную сторону. Десяток ударов сердца, ещё один полицейский разворот. Еще один двойной визг и красный кабриолет замирает ровно на том месте, с которого стартовал меньше двух минут назад.

Выскочив из машины, ЧжуВон рысцой обегает капот и открывает пассажирскую дверь.

— Ваш дворец, принцесса,— с дурашливым поклоном докладывает он.— О! Теперь буду звать тебя — принцесса. На зверёныша ты уже не похожа.

ЮнМи отстёгивается, выбирается из машины и, не прощаясь, и не глядя на ЧжуВона, идёт к дому.

— Сходил за хлебушком... — Бурчит она по-русски.

Развилка третья

Первая ласточка

Время действия: за неделю до свидания ЮнМи и ЧжуВона.

Место действия: окраина Сеула, однокомнатная квартира в доме экономкласса.

В абсолютно пустой комнате со стенами горчичного цвета и коричневым в разводах полом, спиной к окну стоит девушка и, чуть склонив голову набок, к чему-то прислушивается.

Девушка одета в светло-синий джинсовый костюм. Под курткой белая блузка, на ногах чёрные ботинки. Из-под бейсболки с длинным козырьком струятся на плечи черные волосы. Если приглядеться, то можно понять, что это парик. Лицо девушки скрывает медицинская маска. Глаза спрятаны за солнцезащитными очками. Правая рука заведена за спину. На левом плече висит видавшая виды сумка.

Напротив окна, рядом с входной дверью, на полу лежит приличной толщины свёрток. Двери ведущие в санузел и кухню закрыты.

Наконец, что-то услышав, девушка вскидывает голову. Рука, заведённая за спину, вздрагивает.

Ту-ту-ту-ту... — Раздаются звуки в разной тональности, следом раздаётся щелчок — и входная дверь открывается. В комнате появляется неприметного вида мужчина, в неприметной одежде. Он тоже как и девушка в темных очках. Закрыв дверь, мужчина замирает на пороге.

— Здравствуйте, госпожа,— низко кланяется он.

Девушка в ответ чуть кивает.

— Тебя никто не видел? — Спрашивает она.

— Нет, госпожа. Я тщательно проверился.

— Вот, возьми,— девушка кивает на свёрток.— Там деньги, имя и адрес. Фотографию найдёшь в сети.

Мужчина поднимает свёрток, прячет во внутреннем кармане пиджака.

— Благодарю, госпожа. Что я должен сделать?

— Переломаешь все пальцы на руках и изуродуешь лицо! — Зло выпаливает девушка.— Сможешь?

— Да, госпожа,— не выказав никаких эмоций, отвечает мужчина.

— Сколько тебе понадобится времени?

— Неделя, госпожа.

— Через десять дней зайдешь сюда,— девушка кивает на пол,— заберёшь остальное.

Мужчина молча кланяется.

— Можешь идти.

Мужчина ещё раз молча кланяется.

Щёлкает дверной замок. Девушка опять остаётся одна. Видно, что эта короткая встреча далась ей нелегко. Правая рука безвольно повисает вдоль тела. Оказывается, в ней зажат, похожий на игрушечный, чёрный пистолет. Девушка бросает его в сумку и вытирает вспотевшую ладонь о джинсы.

— Shite! — Произносит она и без сил опускается на пол.

Время действия: день свидания ЮнМи и ЧжуВона. Где-то через час после 'полицейских разворотов'.

Место действия: дом мамы ЮнМи, комната сестёр. На полу сидит Юна, на коленях комп.

Сижу с компом, на котором развёрнута программа для нотной записи. На экране нотный лист — пустой. Чё-то как-то я переоценил свои способности. Думал, раз свидание с придурочным женихом сорвалось, сейчас быстренько сяду и запишу хотя бы партию фортепьяно... Всё-таки я остановился на Чайковском. Главный аргумент — музыка громкая! Но не пошло. Наберёшь — сотрёшь. Наберёшь — сотрёшь... То ли с памятью моей что-то стало. То ли всё ещё не могу отойти от чуть было не случившегося со мной конфуза.

Вообще, ЧжуВон меня... даже не могу подобрать подходящего слова... Шокировал? Нет! Удивил? Нет! Озадачил? Нет! Вот что-то такое посерёдке этого треугольника. Свидание длиною в две минуты — это круто. Я его не хотел, но был готов к тому, что сейчас вокруг меня будут хороводы водить и танцы с бубнами танцевать. Обломалось... А ЧжуВон о чём думал? Съёмка... Жёлтая пресса... Демонстрация статуса... И где всё это? Пфффф... Я что злюсь, что не покатался на красивой машинке и не пожрал халявного мяса? Да мне пофиг! Чжувонище сам эту бодягу затеял, сам отменил. Хозяин — барин!

Если честно, я как мужик ему даже аплодирую. Пригласил девушку на свидание... Ну... так или иначе пригласил ведь?! А та начинает выделываться: и это ей не так, и то ей не этак. Нет, когда я выделывался в его машине, я ничего такого в виду не имел. Мне просто обидно было за бесцельно потраченное время. Но ему то казалось, что девушка начинает его нагибать, пытаясь определить, как далеко ей позволено зайти, какой толщины верёвки можно вить из будущего спутника жизни. Такие попытки нужно жёстко пресекать. Вот он и пресёк. Молодец!

Помню, была у меня некая Света. Повёл её в театр. Давали 'Чайку' Чехова. И чего он её комедией назвал? Или юмор у него был специфический. Или понятие смешного шибко изменилось?.. Не суть. Так вот... Пришли сели. Места, к счастью, с краю оказались. Смотрим. Сопереживаем. Вдруг посередине первого действия, на словах Дорна: 'Мне 55 лет',— она встаёт и двигает на выход. Я подхватываюсь — и за ней. Чувствую, как внимание всего зала переключается со сцены на нас. И артисты вдруг замолкают — и тишина. Даже наших шагов не слышно. Такая специфическая минута славы местного разлива. Странное ощущение... Очень странное.

— Светик, что случилось? — Интересуюсь я, когда мы уже оказались в фойе.

Молчит. Так молча дотопала до гардероба, молча оделась (зима была) и — на улицу. Я от неё не отстаю. То слева забегу, то справа. В лицо заглядываю. Как собачонка, право. И всё пытаюсь выяснить, что не так. Молчит. Дошли до её дома — от театра десять минут. Она хлопнула парадной дверью, но дальше за ней я уже не пошел.

Потом дома всё пытался понять, в чём я там перед ней провинился? Ничего не понял. Звонить ей не стал. Она мне тоже. Даже не встретились больше никогда. И не жалко. Только вот ещё долго жгло воспоминание о том, как я из себя собачку изображал. Нужно было сразу послать всё лесом, как ЧжуВон и остаться на месте. Уж больно мне концовка 'Чайки' нравится: '...Константин Гаврилович застрелился...' Хммм... А что... смешно...

Так что Чжувонищу в этом отношении мой респект.

После неудавшегося свидания, как только я переступил порог родного дома, естественно, меня сразу атаковали мама с онни:

— Юна, почему ты вернулась? — Это мама.

— Он что, не приехал? — Это онни.

— Живот скрутило,— это я.

Или я накаркал, или богиня меня наказала за моё систематическоё враньё, или это ЧжуВон растряс меня своими полицейскими разворотами, или всё же, действительно, нужно меньше жрать, но живот тут же прихватило на полном серьёзе. Конкретно так. Я зафинтилил ботинки вдоль прихожей и, не тратя время на тапки, припустил в туалет... Успел...

Дааа... Это я задумчиво, про себя. А ведь в это время я должен был зажигать на свидании с ЧжуВоном, да ещё в окружении кучи невидимых фотографов. Вполне бы мог случится документально зафиксированный конфуз. В Корее с этим, конечно, попроще... Помню, смотрел дораму, где с главной (ГЛАВНОЙ!) героиней ровно это и случилось, да ещё и на глазах жениха (моя ситуация), плюс пара свидетелей. И ничего. Даже утешать не стали. Помогли привести себя в порядок и погнали по жизни дальше, как будто ничего не произошло. А у нас... В третьем классе, где я тянул срок, один пацан на уроке физкультуры оконфузился очень обильно прямо перед всеми одноклассниками. Больше его в школе не видели. А вскоре его семья вообще переехала в другой город. Вот так меняются судьбы. Из-за ерунды?.. Даже не хочу думать, что бы я делал на его месте. Наверное, повесился бы.

Выходит, я Чжувонище спасибо сказать должен, что он подыграл мне, исполнив, якобы, моё заветное желание — вернуться немедленно домой. А так бы в его руках оказался пикантнейший компромат на Агдан. Не знаю, каким образом, но судьба моя после этого случая изменилась бы точно.

О! Кто-то по мне соскучился. Хмм... Жених подневольный. Забыл чего? Или чего вспомнил? Ща узнаем.

— Слушаю, господин ЧжуВон?

— Гкх... А почему не аджоси?

— Извините, аджоси. Слушаю вас.

— Пффф... Ладно... Ты как, успокоилась, принцесса?

— Ну, успокоилась.

— А без 'ну'?

— Успокоилась.

— Вот и хорошо. Можно продолжить нашу фотосессию. Я у твоего дома, принцесса. Выходи.

— Оххх... Иду,— отвечаю я и разрываю связь.

Всё равно чего-то не сочиняется. И объясняться с шефом по чьей вине сорвалось свидание, что-то не хочется. У меня хоть и есть убойная фишка, но лишний раз цапаться с начальством чревато.

Время действия: чуть позже.

Место действия: возле дома мамы ЮнМи.

Выхожу из дома, наблюдаю картину: ЧжуВон стоит у раскрытой пассажирской двери, лыбится до ушей, а в руках держит букет цветов. Судя по виду очень дорогих. Меня охватывает нехорошее предчувствие. Нужно было сразу сказать этому дятлу что-нибудь ну очень обидное и вернуться домой. Вот она дорога на эшафот! Сначала цветы, потом какая-нибудь дорогая цацка и, нате вам, хорошая, обручальное кольцо! Но я упускаю момент, остаюсь стоять на месте, а потом меня и вовсе заклинивает. Ни вперёд, ни назад. Так и стою у двери, сверкая глазами. Но ЧжуВон этого не видит. На мне всё те же очки и одет я всё так же, как час назад: джинсовый костюм, чёрные ботинки... Не потому, что одеть нечего. А потому, что нечего для придурков наряжаться.

Видимо поняв, что я ещё так долго могу стоять, ЧжуВон вполголоса, но так, чтобы его было слышно говорит:

— Нас снимают...

Кручу головой, но кроме парочки аджумм никого вокруг не замечаю. Тут же вспоминаю, что снимать нас должны люди из СБ Кимов — бойцы невидимого фронта. Помню, как они появились словно ниоткуда, когда меня чуть не изнасиловал пьяный пиндос. Вовремя появились. И Чжувонище помог... Эх! Тяжела ты фата подвенечная. Ладно, сожмём зубы покрепче и подыграем. Буду думать, что я на съёмках дорамы. Заодно и актёрское мастерство обточу.

Подхожу. ЧжуВон вручает мне букет, что-то говорит. А я его не слушаю. Смотрю на него, как в первый раз. И не потому, что налюбоваться не могу. А потому, что его лыбящаяся морда мне кого-то напоминает. Кого? А! Ну да! Госпожу МуРан — его бабулю.

Она мне тут на днях стрелку забила. Я сразу понял: из-за ЧжуВона. Будем его делить... по-понятиям. Я уже устал сам себе повторять, что этот ЧжуВон мне ни зафигом не нужен. Но тут вдруг внутри совсем некстати возбудился мой заскучавший хомяк, и я решил: не отдам! Моё! Невеста я или где? А если и отдам, то очень задорого. С этой установкой и пошел на встречу.

Место встречи госпожа МуРан изменить не удосужилась. Это был всё тот же ресторан, имеющий репутацию элитного, где с бабушкой ЧжуВона встречалась мама ЮнМи. Ничего так забегаловка. Мне понравилось. Мы устроились за столиком со столешницей из натурального дерева в одном из отдельных 'кабинетов'. Наверняка, того же самого. У дверей занял выжидательную позицию секретарь госпожи с папкой в руках. Рядом с ним, давя его своими габаритами, замер мой личный телохранитель. Чуть поодаль — мой личный менеджер со счастливой улыбкой на губах. Эта улыбка не сходит с лица ЁнЭ с той минуты, как ей объявили, что за исключительные заслуги на ниве шоу-бизнеса её оклад отныне равен двум с половиной миллионов вон. Я бы тоже так улыбался, получая такие деньжищи за то, что тусуюсь дни напролёт с такой клёвой девчонкой как Агдан.

Госпожа МуРан имела вид несколько озадаченный. Оно и понятно. Королеву делает окружение. И сегодня в этом 'кабинете' королевой была ЮнМи. Свита... Плюс наряд. Я её специально одел подороже, но очень стильно. Благо всё оплачено агентством. ЮЧжин удавилась бы от зависти, увидев на ней такие тряпки. Мммда... Это ЮЧжин... Что-то в последнее время мысль о ней меня напрягает. Из нашего крайнего разговора выходит, что она уже должна быть в Сеуле, а значит и в курсе, что её подлянка против меня не удалась. К мудан не ходи — сейчас эта стерва наверняка планирует какую-нибудь бяку. И ведь ничего не могу поделать. Остаётся только ждать удара, чтобы нанести ответный. Или всё же можно сыграть на опережение? Хм... Надо подумать.

После взаимных приветствий и расшаркиваний, в основном с моей стороны, Госпожа МуРан сказала:

— ЮнМи, мы не могли бы поговорить с тобой наедине?

Ну, наедине, так наедине.

Я киваю и подаю своим людям знак рукой, который трактуется однозначно: пошли вон. Мой охранник и бровью не ведёт, сразу начинает движение на выход. Я его сразу предупредил, что, возможно, поведу себя странно. Пусть не удивляется. Нужно было и ЁнЭ предупредить. Вон она как впечатлилась. Даже улыбка угасла, но зато в глаза загорелось озарение: зазвездилась! Ладно потом с ней поговорю.

И вот мы одни.

Нет, ещё не одни. Открывается дверь и официант вкатывает в 'кабинет' сервировочный столик, заваленный всевозможными блюдами. В шаге от официанта заходит мой телохранитель. Он так и сохраняет дистанцию в один шаг, пока официант мечет еду на стол. Качественная работа. Лишнее движение — удар кулаком по голове (этого волне достаточна) и моя тушка снова в безопасности.

Вот теперь точно — одни.

Сначала едим. Молча. И правильно. Нечего друг другу портить аппетит неудобными вопросами. Когда дело доходит до десерта, завязывается неспешный разговор.

— Можешь называть меня хальмони,— говорит госпожа МуРан.

— Благодарю, хальмони,— кланяюсь я.

Повисает пауза.

— ЮнМи, почему ты в очках?

Ну да, я в солнцезащитных очках. Можно сказать: привык. Даже чувствую, что чего-то не хватает, когда забываю их надеть.

— Привычка,— говорю я истинную правду.

Молчим. Понятно. Просить, чтобы я их снял — не будет. Что ж, мы не гордые, снимем сами. Снимаю.

Госпожа МуРан пристально смотрит на меня, я, как это я теперь умею, пристально смотрю на неё.

— Это поразительно,— покачав головой, наконец, говорит она.

А дальше пошел какой-то подозрительный разговор ни о чём. Говорим о всякой ерунде, говорим... О ЧжуВоне ни слова. Что за странности? И вдруг до меня доходит! Она! Меня! Изучает! Аж в жар бросило. Она меня изучает!!! Она позвала меня не из-за ЧжуВона, как я, наивный, предполагал. Она позвала меня, чтоб меня заценить! А это значит... Это значит... Это значит, что она всерьёз рассматривает мою кандидатуру в качестве младшей невестки 'See Group'!

Приехали!

— Я замуж не собираюсь! — Ляпаю я не к месту, неожиданно для самого себя.

— Я знаю,— как-то снисходительно по-доброму улыбается госпожа МуРан и ловко так переводит разговор на другую тему.

В общем, эта встреча оставила у меня неприятный осадочек. Конечно, никаких младших невесток эти Кимы из меня не сделают. Ну, просто потому, что это невозможно. Но если дело дойдёт до предложения, мне тогда без потерь из этой ситуации будет не выбраться. Ладно... Рано себя хоронить. Живём!

— Я заказал столик в том ресторане, где мы ели мясо. Помнишь?

Не сразу врубаюсь, что происходит. А, это ЧжуВон снабжает меня инфой. Оказывается, я уже в машине, и мы куда-то мчим. Надо же совсем выпал из реальности с этой хальмони.

— Мясо? — Переспрашиваю я.

— Ну да. Ты ещё три порции съела. Помнишь?

Хм, помнишь... Да я бы рад забыть, да не получится.

— ЧжуВон-оппа! Извини, я не капризничаю. Но давай поедем куда-нибудь ещё. Зачем таскаться по одним и тем же местам, когда есть много других интересных мест.

— Например? — С любопытством спрашивает он.

— Нууу... 'Golden Palace'... — Говорю первое пришедшее в голову название.

— А мы там не были... — Язвит Чжувонище.— Хорошо, поедем. Давненько я там не был. Даже соскучился.

Время действия: чуть позже.

Место действия: ресторан отеля 'Golden Palace'.

Заходим в знакомый зал на первом этаже. Останавливаемся. Боже мой! Всё такое родное и милое. Вот, что значит обжитое место. Интересно, Марко сегодня работает? А это, что?

С дальнего столика кто-то энергично нам машет рукой. Пффф... Как говориться: вот так встреча. Госпожа ХёБин собственной персоной. Родная сестра Чжувонища. А с ней... Какая радость! Моя лучшая, горячо любимая подруга ЮЧжин собственной персоной. Подгадали времечко. И я тоже хорош: в интересные места потянуло.

Деваться некуда, идём к их столику. Здороваемся. ЮнМи сама кротость — идеал корейской девушки на выданье. Рассаживаемся. Судя по пустым немытым тарелкам на столе, они уже отобедали. Пять минут — и мы бы разминулись. Не разминулись.

— Я закажу,— опережает нас госпожа ХёБин.— Марко нет. Он по делам на родине.

Ну вот. Опять не встретились. И хотя он мне никто, но как-то взгрустнулось. Вспомнилось, как итальянец подкармливал ЮнМи всякими вкусняшками. И почему мне кажется, что тогда было лучше, чем сейчас?

Госпожа ХёБин подзывает официантку, та принимает заказ, но смотрит исключительно на меня. Узнала что ли? Точно, узнала. Только скрылась на кухне, как оттуда высыпали повара и вспомогательный персонал. Стоят, смотрят. Кое-кого даже вспомнил. Вон ХёЧжу-сонбе — крутит головой, не может меня найти — не узнаёт. Да я сам себя, если честно, не узнаю. Прошло то всего ничего. А кажется целая жизнь.

Чё-то я выпадаю из беседы, которая вовсю развернулась за столом. Какие-то незнакомые имена, какие-то непонятные темы, какие-то неизвестные места... ЮЧжин словно лазером раз за разом прожигает меня взглядом. Прожигай, прожигай. Я теперь сама кого хошь прожгу.

— ЮнМи, а ты почему молчишь? — Спрашивает госпожа ХёБин.

— А она только петь умеет,— ехидничает ЮЧжин.— Мелкая, может, споёшь, пока заказ не принесли?

— Бесплатно только птички поют, онни,— говорю я, снимаю очки и смотрю на неё.

— Что у тебя с глазами?! — Одновременно восклицают ЮЧжин и ХёБин.

Да нормально у меня всё с глазами. Это у вас, что с глазами. Вон, на лоб вылезли.

— Но если оппа попросит,— продолжаю,— спою, как птичка.— И приваливаюсь плечом, к ЧжуВону.— Оппа, спеть?

Чжувонище, который в этот момент взялся за стакан с водой, дёргается — вода проливается на стол.

— О! Знак согласия! — Комментирую я.— Ща спою!

Я поднимаюсь и делаю приглашающий жест рукой: — Прошу.

Не успеваю сделать и нескольких шагов, как со всех сторон раздаётся:

— Агдан, Агдан. Это же Агдан. Смотрите — глаза! Какие у неё глаза!

Народ, проследив направление моего движение — к роялю, понимает, что сейчас что-то будет интересное. Все поднимаются с мест и толпой надвигаются на меня. Задавят,— мелькает мысль. Но тут, словно из под земли, появляются люди в чёрном и кольцом окружают нашу четвёрку. О! Чжувоновская охрана. Красиво сработали.

"И чего бы такого спеть?" — Продолжая движение к инструменту, думаю я. По идее ей нужно по башке настучать, а не слух услаждать. Из-за этой стервы я чуть в тюрягу не загремел, в кино меня не показали и ордена лишили. И ей ещё и песни. Кошка драная! О! Кажется я знаю, что спеть... Так подумаем... Ага. Текст слегка подправить, музыку слегка изменить. Готово!

Нет! Ещё один момент, для подстраховки! Останавливаюсь и киваю плотному охраннику больше всех похожему на шефа. Тот без всяких выделываний подходит.

Кланяюсь, говорю:

— Извините, аджоси. Проследите, пожалуйста, чтобы моё выступление не снимали на телефоны и не делали аудиозаписей.

— Хорошо, молодая госпожа,— кланяется он в ответ.

Хм... Я уже госпожа? Однако.

Сажусь за рояль. Меня тут же окружает два кольца: малое — охрана, большое — посетители ресторана. Громко объявляю:

— Эту песню я посвящаю своей лучшей подруге ЮЧжин! — И показываю на неё рукой. Лучшая подруга подвисает. Размяв кисти рук, ласково смотрю ЮЧжин в глаза и пою на великом и могучем русском языке:

Прибыла в Корею банда из Растова, в банде были урки, шулера.

Банда занималась темными делами, и за ней следили мусара.

Верх держала баба, звали ее ЮЧжин, хитрая и смелая была.

Даже злые урки — все боялись ЮЧжин, воровскую жизнь она вела.

ЮЧжин, ты не мурёночек!

ЮЧжин, ты не котеночек!

Я твой неотплаченный должник!

ЮЧжин, ты тварь конкретная!

ЮЧжин, мечта заветная:

Из тебя сварганить воротник!

Раз пошли на дело, выпить захотелось, и зашли в шикарный ресторан.

Там сидела ЮЧжин в кожаной тужурке, а из-под полы торчал наган.

ЮЧжин, в чем же дело, что ты не имела, разве я тебя не одевал?

Кольца и браслеты, юбки и жакеты, разве ж я тебе не добывал!

ЮЧжин, ты не мурёночек!

ЮЧжин, ты не котеночек!

Я твой неотплаченный должник!

ЮЧжин, ты тварь конкретная!

ЮЧжин, мечта заветная:

Из тебя сварганить воротник!

Последнюю строчку припева пою с особым проникновением. Звучат последние аккорды и зал ресторана накрывают бурные аплодисменты. Надо же...

Обыкновенная 'Мурка' и такой успех.

Время действия: где-то через час после исполнения 'Мурки'.

Место действия: залитая солнцем аллея недалеко от отеля 'Golden Palace'. По аллее под ручку идут ЧжуВон и ЮнМи. В правой руке Юна держит букет цветов.

Рассекаем с ЧжуВоном по аллее, да ещё под ручку. Да ещё я тащу с собой этот веник. Не люблю цветы. Красивые трупики, которые притворяются живыми. Что-то меня эта игра в жениха и невесту начинает напрягать. Одно дело числиться и жить, как жил. И совсем другое вот так пыжиться, кому-то чего-то доказывая. Даже установка, что я снимаюсь в дораме не помогает. Какая нафиг дорама?! Просто один придурок боится потерять лицо, а я обязан сделать всё, чтобы этого не произошло. Ладно, потерпим. Дойдём до конца аллеи и разбежимся.

ЧжуВон травит байки про армейскую жизнь. Слушаю его вполуха, изредка киваю и натягиваю улыбку. Мысленно я всё ещё в ресторане.

Кажется, я свалял дурака, спев переделанную 'Мурку'. Во-первых, засветил свой русский. Нууу... Знание иностранного языка — это не криминал. А вот неудобные вопросы, которые сразу возникнут, как только это выяснится — это да. Откуда знаешь? Почему скрывала? Что ещё скрываешь?.. Оно мне надо?

Во-вторых, прошелся в тексте по ЮЧжин. Она, конечно, ничего не поняла, кошка драная. Но, опять же, если эта история всплывёт, мне может прилететь ответка. ЮЧжин — девочка из богатой семьи. Моя 'Мурка' бьёт по её репутации — потеря лица! Виновного наказать! Суд — и мне выкатывают такой штраф, что всю жизнь не расплатиться будет.

Ладно, будем надеется, что всё обойдётся. Шеф охранников потом подошел ко мне и доложился, что ни видео, ни аудио записи никто не делал. Были попытки, но их вовремя пресекли. Мне даже неудобно стало. Взрослый мужик даёт отчёт недавней школьнице. Может, МуРан его накачала? А что, похоже.

Но если отбросить все эти страхи — оттянулся я славно. Фига в кармане — это так по-русски. Естественно, ЮЧжин поинтересовалась, что я такое про неё пел. И смотрит, как гестаповец на партизана. Ну, я ей и сказал, что в песне поётся о самой лучшей девушке в Корее по имени ЮЧжин. Она самая добрая, самая кроткая и самая умная. Она не кичится своим происхождением, не гоняется за чужими женихами и не делает гадости ближним. Судя по злой физиономии, драная кошка поняла всё правильно.

— Я тебе тоже спою,— пообещала она.— И очень скоро.

Это что угроза была? И эта стерва что-то против меня готовит? Как говорится: спасибо за предупреждение.

После 'Мурки' народ потребовал продолжения банкета. Пришлось прикрываться агентством, с которым у меня контракт, согласно которому все мои публичные выступления идут через него. За нарушение — нехилый штраф. Народ проникся, но не отстал. Сразу был задан самый неудобный вопрос из всех возможных: на каком языке исполнялась песня? Еле выкрутился, туманно объяснив, что был исполнен черновой вариант, нуждающийся в корректировке как музыки, так и текста. И тут же предложил всем желающим взять у меня автограф. Забыв про 'Мурку', народ пожелал. Даже госпожа ХёБин разжилась моей закорюкой. ЮЧжин сохранила лицо — осталась без автографа.

Запарился я раздавать эти автографы. Оказывается, это напряжная работа: улыбнись, что-нибудь спроси, что-нибудь напиши... И так теперь будет до тех пор, пока меня не вынесут со сцены вперед ногами.

Обедали с ЧжуВоном уже вдвоём. Госпожа ХёБин свинтила по делам и ЮЧжин вместе с ней. Как говорится, баба с воза... а две лучше.

После обеда двинули вот сюда — на аллею.

— ЮнМи! — Толкает меня ЧжуВон.— Ты слышала, о чём я тебя спросил?

— Слышала,— отвечаю. Хотя нехрена я не слышал.

— Ну?

— Что?

— Они звонили?

— Кто?

— Англичане!

— А должны были?

— Пффф... Где ты витаешь? Я сказал, что англичанам понравился твой кровожадный марш, и они хотят, что бы ты написала для них что-нибудь в том же духе? Они звонили?

— Н-н-нет.

— Тогда жди звонка.

Англы? Хорошая новость. Как говорится, вы хочете маршей? Их есть у меня!

ЧжуВон ещё что-то говорит, а потом предлагает мне снять очки.

— Зачем? — Удивляюсь я.

— Нужно сделать несколько фотографий без очков. Так тебя легче узнают.

— Хорошо.

Это был тот самый миг, который разворачивает судьбы мира куда-то вбок — в сторону от проторенной дороги. И караван истории начинает трястись по ухабом и кочкам. И добром это, как правило, не кончается. В теории поведения сложных систем это называется точкой бифуркации.

Ничего такого я не прочувствовал. Отцепился от ЧжуВона, за которого держался левой рукой (в правой — цветы), снял очки и...

Когда снимаешь солнцезащитные очки, нужно сначала закрыть глаза, а уж потом... Я этого не сделал. Яркий солнечный свет ослепил меня. Мне бы остановится, но я продолжал переть вперед, не разбирая дороги. И это произошло. Левая нога не нашла опору и улетела вдруг вперед и вправо. Тело развернулась, и я почувствовал что падаю. Но удара о землю не последовало. Что-то подхватило меня и удержало в воздухе. В следующий миг я ощутил на губах что-то тёплое и мягкое и левую щёку обожгло горячим. Ещё один миг — и я снова на ногах. В голове 'белый шум' — ни одной мысли и только ощущение, что случилось что-то из ряда вон. Смотрю на довольную морду ЧжуВона, которого вижу словно на засветке, и тут до меня, наконец, доходит, что же на самом деле сейчас произошло. ОН! МЕНЯ! ПОЦЕЛОВАЛ!

Мощный выброс адреналина в кровь. Крышу сносит. Я со всей дури бью носком ботинка в голень ЧжуВона и, глядя на то, как он скачет на одной ноге, морщась и шипя от боли, задыхаясь от гнева кричу:

— Слушай сюда, козёл! Ты! Переступил! Черту! Всё! Игры в жениха и невесту кончены! Я созываю журналистов и говорю, что послала тебя лесом! И мне насрать на твоё лицо! Свободен!

И швырнув в ЧжуВона букетом, иду ловить такси.

Козёл! Козёл! Козёл! Господи! Как же тяжело порядочной девушке в этом долбаном мире озабоченных самцов. Каждый шелудивый кобель так и норовит вскочить на тебя и попользоваться. Блин! Блин! Блин! Похоже, ЮнМи с её провокационной внешностью не суждено умереть девственницей. Если это произойдёт... Если это только произойдёт... Сначала я убью ту мразь, которая осмелилась совершить со мной такое... Нет... Сначала я отрежу его хотелку и заставлю её сожрать на моих глазах. Затем аккуратно, как Ганнибал Лектор, вскрою ему брюшину, достану его вонючие кишки и развешу сушиться на солнышке. Пусть смотрит, как его гнилые внутренности пожирают жирные трупные мухи и умирает в сознании долго и мучительно!

Фууух! Даже полегчало маленько... А вот и такси.

Развилка четвёртая

50 оттенков розового

Время действия: после исполнения Юной 'Мурки'.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонные разговоры.

На английском:

— ...Срочно узнай всё про Агдан! Кто её хозяин! И срочно, на любых условиях, заключай договор на пакет реклам. Завтра Агдан будет стоить в два раза дороже, послезавтра — в десять...

На корейском:

— ...Нет, шеф, запись сделать не удалось. Я попробовал, но меня чуть вежливо не убили. Но я напишу вам такую статью, что тираж возрастёт вдвое, а то и втрое...

На корейском:

— ...Она мне дала автограф! Она мне улыбнулась! Она мне сказала: 'Удачи!' Агдан такая классная!..

На корейском:

— ...Ничего я в ней не нашла. И чего все по ней с ума сходят? Одета как дешевка. И спела ерунду какую-то. Я тоже так могу...

На арабском:

— ...Отец! Я нашёл себе четвёртую жену! Её зовут Агдан!..

На корейском:

— ...Я тоже сначала не поверила. Но Агдан — это та самая ЮнМи, которая у нас на кухне мусор выносила. Вау! Я работала вместе с самой Агдан!..

На французском:

— ...Прилетай! Я, кажется, знаю, кому предложить главную роль в нашем фильме! Это Агдан!..

На русском:

— ...Я сам обалдел. Представляешь, на чистейшем русском! И, прикинь, спела блатняк. И песня незнакомая...

На корейском:

— ...Это чудовище прижималась к оппе! Нищебродка! Но ничего! Скоро она у меня запоёт другие песни!..

Время действия: через шесть часов после исполнения Юной 'Мурки'.

Место действия: загородный дом семьи Кимов. Кабинет бабушки ЧжуВона. Госпожа МуРан сидит за столом и сердито смотрит, как на экране ноутбука лихо отплясывают семь крольчих.

— Безобразие! — Говорит госпожа МуРан, когда видео заканчивается.— Чем больше смотрю этот клип, тем больше он мне не нравится. О чём только думают в министерстве культуры?

Раздаётся узнаваемый стук в дверь.

— Входи СанУ.

В кабинет заходит начальник службы безопасности. В руках у него папка с бумагами и планшет. СанУ останавливается в двух шагах от стола. Кланяется.

— Принёс фотографии?

— Да, госпожа.

— Показывай.

СанУ делает два шага вперёд, достает пачку пронумерованных фотографий, кладёт на стол, делает два шага назад.

Госпожа МуРан, начинает внимательно рассматривать хорошего качества цветные снимки:

ЧжуВон дарит букет цветов ЮнМи — в нескольких ракурсах.

ЧжуВон помогает ЮнМи сесть в машину — в нескольких ракурсах.

ЧжуВон и ЮнМи мчатся в машине по улицам Сеула — в нескольких ракурсах.

ЧжуВон и ЮнМи у входа в отель 'Golden Palace' — в нескольких ракурсах.

ЧжуВон и ЮнМи в интерьерах ресторана — в нескольких ракурсах.

ЧжуВон и ЮнМи, под ручку, на залитой солнцем аллее — в нескольких ракурсах.

Госпожа МуРан задерживает взгляд на одной из фотографий, внимательно рассматривает её. На фото ЮнМи только что сняла очки. Бейсболка повёрнута козырьком назад. Пристальный взгляд, улетающий куда-то вдаль. Едва уловимая улыбка на губах. ЧжуВон только поворачивает голову в её сторону. В его взгляде — заинтересованность.

— Поразительно! Какие удивительные глаза. Ощущение, как будто они светятся изнутри.

Госпожа МуРан переворачивает фото, словно ища источник света.

— СанУ, помнишь, ты показывал мне фотографию, где ЧжуВон с ЮнМи в полицейском участке — за решеткой?

— Я тоже сразу вспомнил о ней, госпожа. Она у меня с собой.

Госпожа МуРан поощрительно кивает: — Давай.

СанУ протягивает фото, которое тут же устраивается на столе рядом с первым. Госпожа МуРан внимательно сравнивает фотографии. Взгляд её скользит то влево, то вправо.

— Совершенно два разных человека,— наконец, заключает она.— Лишь отдалённое сходство, как у сестёр. Как так можно было измениться за такое короткое время?

— Бурный, отложенный рост организма,— пожимает плечами СанУ.

— Я помню. Но всё равно: как такое может быть?!

Госпожа МуРан ненадолго задумывается.

— Хорошо,— говорит она.— Это фото и возьмём. Ещё вот это и это. Трёх хватит.

СанУ достаёт из кармана телефон, набирает номер, коротко говорит кому-то из своих подчинённых: — Запиши номера: четыре, двадцать пять, тридцать три. Начинайте,— и разрывает связь.

— Госпожа, фотографии появятся в завтрашних газетах.

Та в ответ рассеяно кивает, явно находясь не здесь, а где-то далеко, может в своей молодости, где она молодая, красивая и счастливая.

Наконец, госпожа МуРан возвращается в день сегодняшний, расправляет плечи и строго глядя на своего главного безопасника говорит:

— СанУ, я просила тебя до конца разобраться с этим подброшенным кошельком. Удалось что-то узнать?

СанУ: — Да, госпожа. Мы установили имя заказчика.

МуРан: — Так быстро? И?..

СанУ: — Это ЮЧжин.

МуРан: — Как неприятно... Но что-то подобное я предполагала. Доложи подробности.

СанУ: — Аджума... госпожа Гё ХоЧжу, которая обвинила ЮнМи в краже кошелька, умерла месяц назад. Нам это сыграло на руку. Дом был опечатан, наследники ещё не вступили в права наследования. Нам удалось провести в доме тщательный обыск. Обыск дал результаты. В шкатулке с двойным дном мы нашли визитную карточку некоего Ли МэнХо. Мы проследили движение денежных средств на его банковском счёте. МэнХо все свои расчёты вел через банковскую карту, но периодически снимал со счёта наличность. Каждый раз одну и ту же сумму, равную стоимости лекарства, которое покупала ХоЧжу. Очень дорогого лекарства. Спрятанная визитка, наличность равная стоимости лекарства... Можно с высокой долей вероятности утверждать, что МэнХо и ХоЧжу были связаны. Он давал ей деньги на лекарство. За неделю до инцидента с кошельком с номерного счёта в 'Hana Bank' МэнХо перечислили десять миллионов вон. На следующий день после инцидента — ещё столько же. После чего счёт был закрыт. Но информация по движению средств на нём сохранилась.. За неделю до инцидента и на следующий день после, на него были переведены — по двадцать пять миллионов вон. Перевод был сделан со счёта принадлежащего ЮЧжин. Можно с высокой долей вероятности утверждать, что ЮЧжин заказчик провокации против ЮнМи.

МуРан: — Да... Похоже, это она... ЮнМи говорила, что заказчик сам признался ей в организации провокации. Это так похоже на ЮЧжин. Зная её, я уверена, что она осталась недовольной результатом — ЮнМи оправдали... СанУ, а эта история в Кирин... ЮЧжин могла быть к ней причастна?

СанУ: — С уверенность утверждать нельзя, госпожа. Но скорее всего — да. По словам моего осведомителя, как раз в это время активизировалась СБ 'Hyundai Heavy Holdings'. У неё были контакты с полицией и руководством Кирин.

МуРан: — Служба безопасности?.. Значит ли это, что отец ЮЧжин в курсе того, чем занимается его непутёвая дочь?

СанУ: — Скорей всего — да. И, похоже, он считает это личным делом дочери. Потому и не вмешивается. Только подчищает следы.

МуРан: — А дочь терпит вторую неудачу подряд... СанУ, тебе не кажется это странным? Ну... В первом случае мы помогли. Но во втором? Наверняка она нанимала профессионала, который должен был предусмотреть каждую мелочь. И — ничего.

СанУ: — Кажется, госпожа. Судя по фотографиям ЮнМи, у лазера разрядился источник питания. О его надёжности исполнитель должен был позаботится в первую очередь. Можно было бы говорить о каком-то невероятном стечение обстоятельств, но есть ещё одно обстоятельство, которое делает эту историю ещё более странной.

МуРан: — Что за обстоятельство?

СанУ: — Исполнитель пропал.

МуРан: — В смысле?

СанУ: — Мой осведомитель в полиции рассказал, что всех людей, которые в тот день побывали на территории Кирин буквально пересчитали по головам: сколько вошло, сколько вышло. Вышло на одного человека меньше. Именно того, кто создал угрозу здоровью ЮнМи. Камеры слежения охватывают весь периметр. Он не мог ускользнуть незамеченным.

МуРан: — Куда же он делся?

СанУ: — Не знаю. Предпочитаю думать, что ему всё же каким-то образом удалось ускользнуть незамеченным.

МуРан: — Да... Пожалуй, ты прав. Лучше предполагать это... Его личность установили?

СанУ: — Нет. Он был в маске.

МуРан: — Значит, ЮЧжин сейчас готовится к третьей попытке?

СанУ: — Скорей всего — да. Десять дней назад она сняла со своего счёта крупную сумму наличными. Боюсь, что эти деньги уже у исполнителя.

МуРан: — Это серьёзно?

СанУ: — Очень серьёзно.

МуРан: — Если с ЮнМи что-то случиться, это очень навредит нашей репутации. У ЮнМи сейчас исключительная популярность. Нас не спасёт даже то, что мы сами окажемся пострадавшей стороной.

СанУ: — К сожалению, ситуация хуже, чем вам кажется, госпожа. Если с ЮнМи что-то случится, в этом могут обвинить нас.

МуРан: — Объяснись.

СанУ: — Сегодня ЧжуВон и ЮнМи разругались.

МуРан: — И ты молчал? С этого надо было начинать! Как это произошло?

СанУ: — Он её поцеловал.

МуРан: — Кто?

СанУ: — ЧжуВон.

МуРан: — Кого?

СанУ: — ЮнМи.

МуРан: — Как такое могло случиться, да ещё у вас на глазах?

СанУ: — ЮнМи оступилась и стала падать. ЧжуВон успел её подхватить... и поцеловал.

МуРан: — Прямо как в дораме... Кроме вас свидетели были?

СанУ: — Несколько человек. Под угрозой суда мы взяли с них обязательство хранить молчание. Но можно было этого и не делать.

МуРан: — Почему?

СанУ: — ЮнМи заявила ЧжуВону, что созывает репортёров и объявляет о разрыве помолвки.

МуРан: — Почему? Он сделал с ней ещё что-то?

СанУ: — Нет. Только поцеловал, госпожа. Да и поцелуем это назвать нельзя. Просто на миг коснулся губами её губ. Но ЮнМи почему-то пришла в ярость. Ударила его и заявила, что созывает журналистов и объявляет о разрыве.

МуРан: — Ты прав, СанУ. Завтра она объявляет о разрыве. Послезавтра на неё нападают. А организатором нападения делают ЧжуВона. Нужно срочно поговорить с этой взбалмошной девчонкой. Нельзя терять ни минуты. С этой агдан станется уже сегодня обзвонить все желтые издания... СанУ! У тебя есть её телефон?

СанУ: — Есть, госпожа.

МуРан: — Сбрось на мой. Только, побыстрее.

Время действия: то же.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

ЮнМи (настороженно-недоумённо): — Алло...

МуРан (ласково): — Добрый вечер, ЮнМи. Это бабушка ЧжуВона.

ЮнМи (сухо): — Здравствуйте, хальмони. Что заставило вас позвонить мне в столь поздний час?

МуРан (строго): — ЮнМи, что у вас произошло с ЧжуВоном?

ЮнМи (с лёгким раздражением): — Если вы звоните, значит, уже знаете, что произошло.

МуРан: (примирительно): — ЮнМи, я хочу услышать твою версию случившегося.

ЮнМи (сопит в трубку, молчит).

МуРан (обеспокоено): — ЮнМи, ты меня слышишь?

ЮнМи (обиженно): — Он воспользовался моим беспомощным положением.

МуРан (вкрадчиво): — ЮнМи, я согласна, что ЧжуВон был не прав. Но тебе не кажется, что твоя реакция на произошедшее чрезмерна?

ЮнМи (недовольно): — У меня месячные.

МуРан (озадаченно): — Это многое объясняет. Но согласись, что это не повод для расторжения помолвки?

ЮнМи (сопит в трубку, молчит).

МуРан (обеспокоено): — ЮнМи?

ЮнМи (с лёгкой слезой): — А чего он!..

МуРан (сочувственно): — ЮнМи, успокойся. Я обещаю, что поговорю с внуком и доходчиво объясню ему, как нужно вести себя с порядочными девушками. Ты меня слышишь?

ЮнМи (покорно): — Да.

МуРан (деловито): — ЮнМи, ты, наверное, уже отошла от случившегося. И, наверное, проанализировала ситуацию со всех сторон. Я уверенна, что ты пришла к выводу, что сейчас разрыв не выгоден ни тебе, ни ЧжуВону. Вы оба только проиграете. ЮнМи, скажи, ты всё ещё хочешь созвать журналистов?

ЮнМи (сопит в трубку, молчит).

МуРан (призывно): — ЮнМи, просто ответь: да или нет. Ты будешь созывать журналистов?

ЮнМи (через силу): — Нет.

МуРан (с облегчением): — Я всегда знала, что ты умная девочка. Ты успела кому-нибудь позвонит?

ЮнМи (язвительно): — Собиралась, но вы помешали.

МуРан (довольно): — Вот и хорошо. Может, у тебя есть какие-нибудь просьбы?

ЮнМи (гордо): — Нет!

МуРан (настойчиво): — Пожелания?

ЮнМи (горячо): — Желаю вам крепкого здоровья, хальмони!

МуРан (с усмешкой): — И тебе того же. До свидания, ЮнМи.

ЮнМи (добродушно): — До свидания, хальмони.

Время действия: то же.

Место действия: кабинет бабушки ЧжуВона.

Госпожа МуРан кладёт трубку на стол и довольно заявляет:

— ЮнМи, конечно, агдан. Но с ней, можно договориться... Президент СанХён обеспечил её охраной?

— Да, госпожа. Но в системе охраны ЮнМи есть прореха. Ночь с субботы на воскресенье и часть воскресенья до момента выхода из дома, она остаётся без прикрытия. Если с ней что-то случится, то скорей всего случится в этом месте и в это время.

— СанУ, реши этот вопрос. Если будут нужны люди — найми. Я заплачу.

— Я займусь этим, госпожа,— говорит СанУ и кашляет в кулак.

— У тебя что-то ещё? — Догадывается госпожа МуРан.

— Да, госпожа. Это касается ЮнМи.

— И почему я не удивлена? Докладывай.

— Сегодня в ресторане ЮнМи исполнила песню.

— Да, я знаю. ХёБин говорила мне — какая-то странная песня. Она ещё говорила, что ЮнМи запретила делать запись... Жаль, я бы посмотрела.

Госпожа МуРан смотрит на безопасника, который стоит перед ней с показным бесстрастным выражением на лице.

— СанУ! Почему мне кажется, что ты единственный, кто ослушался ЮнМи? Ты сделал запись?

— Да, госпожа. Мне подумалось, что вы захотите на это взглянуть.

— Давай! — Нетерпеливо требует госпожа МуРан и, получив планшет, начинает тыкать пальцем в экран.— Куда здесь нажимать? Ах, вот уже заработало.

На экране ЮнМи, сидя за фортепьяно и глядя на ЮЧжин, бодренько, по-русски, поёт 'Мурку'.

— Действительно, странная песня,— когда запись заканчивается, говорит госпожа МуРан.— Но я не понимаю, почему так бурно реагирует публика? Обычная песня...

— Эффект присутствия,— охотно поясняет СанУ.— У ЮнМи очень мощная энергетика. Я сам хлопал и готов был кричать 'браво'.

— Хмм... Да?.. На каком языке она поёт?

— На русском.

— На русском? Ты не ошибаешься?

— Вы давно не заглядывали в моё досье, госпожа. Я десять лет проучился в обычной московской школе. Мой отец был работником посольства. Я знаю русский так же хорошо, как корейский. И с уверенностью могу утверждать: ЮнМи знает русский в совершенстве.

— В совершенстве? Это же шестой... или какой там у неё по счёту, золотой сертификат. Почему она это скрывала?

— Скорей всего считала, что ещё один золотой сертификат — это перебор.

— Хмм... Пожалуй... Там всё время упоминается ЮЧжин... О чём песня?

СанУ подбирается:

— Вот здесь и начинается всё самое интересное. Я сделал перевод, госпожа. Взгляните.

Госпожа МуРан берёт протянутый лист, читает. Чем ниже опускается её взгляд, тем выше поднимаются её брови. Дочитав до конца, она говорит:

— С этим текстом что-то не так. Как она такое написала?

— Разрешите, госпожа, я выскажу некоторые свои соображения по поводу этого текста?

— Высказывай.

— ЮнМи не могла написать его. В нём встречаются жаргонизмы, которые используют люди связанные с криминальным миром. Ни в одном самоучителе, по которым ЮнМи учит новые языки, такие слова встретиться не могут. Далее. Судя по рифмовке, изначально в тексте стояло какое-то другое имя. ЮнМи просто заменила его на ЮЧжин. Я поискал текст в сети и не нашёл никаких следов. Получалось, что всё-таки слова, а скорее всего и музыка, написаны ЮнМи. Но!!! Она не могла написать эту песню, потому что из контекста следует, что автор слов достаточно хорошо знаком с уголовным и около уголовным миром и, вероятно, сидел в тюрьме. Таким образом, вывод получается парадоксальным: песня появилась из ниоткуда, а ЮнМи её просто исполнила. Более реалистичная версия: ЮнМи знакома с человеком с богатым криминальным прошлым, который сочинил эту песню и подарил её ЮнМи.

— У неё есть знакомый уголовник? — Распахивает глаза госпожа МуРан.

— Нет!

— СанУ, что-то у меня от твоих соображений голова кругом идёт. Это все странности?

— Да. Остались только подводные камни.

— Я заметила. В каждой строчке оскорбление в адрес ЮЧжин. А в одном месте ЮнМи вообще угрожает ей физической расправой. Да ещё и корейской нации от неё досталось. А это политика. Если бы эта запись попала к адвокатам 'Hyundai'... ЮЧжин получила бы своё и даже больше. ЮнМи что, этого не понимала? Да нет, понимала раз запретила съёмку. И всё же спела. Почему?

— Я бы сказал, что это обычная хулиганская выходка. ЮнМи, наверное, хотела, как говорят, русские: вставить шпильку ЮЧжин. Вот и вставила. Не смогла удержаться. Спела, прекрасно понимая, что если кто-то исхитрится сделать запись, то эта запись станет рычагом давления на неё. Как говорят те же русские: понадеялась на авось.

— И этот рычаг оказался в наших руках,— госпожа МуРан ненадолго задумывается.— СанУ, ты уверен, что эта запись в единственном экземпляре?

— Да, госпожа.

— А камеры наблюдения?

— Они пишут без звука.

— Хорошо... Я не знаю, что с этим рычагом делать, но пусть будет. СанУ позаботься о том, чтобы видео не попало в чужие руки.

— Да, госпожа.

— У тебя всё?

— Да, госпожа.

— Отличная работа, СанУ. Можешь идти.

Начальник СБ уходит, оставив фотографии ЧжуВона и ЮнМи на столе. Госпожа МуРан берёт понравившееся ей фото, долго рассматривает, качает головой, кладёт на место. Затем переводит взгляд на комп и, после короткой внутренней борьбы, запускает видеофайл.

На экране начинают лихо отплясывать семь симпатичных крольчих.

Время действия: понедельник, утро.

Место действия: приёмная господина СанХёна. Присутствуют: секретарь, ЮнМи и ЁнЭ.

Сижу, жду президента. Хочу осчастливить его плейбоевским кроликом. Кроличью тему нужно закрыть как можно быстрее. Это как раз тот случай, когда время — деньги. Ещё нужно обговорить пару моментов по поводу завтрашнего ток-шоу, на котором будем зажигать мы с девчонками. Это уже пятый наш поход на TV. Короновки сейчас сверхпопулярны. Их все хотят. О! двусмысленность...

Чё-то сабоним опаздывает. Подкинуть ему, что ли, мысль, чтобы сам себя оштрафовал за нарушение трудовой дисциплины? Его секретарь, как только мы переступили порог приёмной, обрадовала новостью, что нас с ЁнЭ в очередной раз оштрафовали. ЮнМи — за то, что жирная, ЁнЭ за то, что с неё этот жир не сгоняет. Эээх... Утешаю себя мыслью, что это плата за право оставаться в своём комфортном весе. Чего-то вешалкой стать ну никак не тянет. Платить штраф за ЁнЭ, как обещался когда-то, не собираюсь. Ситуация изменилась. Мой персональный менеджер теперь самый высокооплачиваемый молодой специалист в агентстве. И с какого-то там штрафа не обеднеет.

Кошусь на ЁнЭ. Всё-таки переживает. Привычной улыбки не видать. Я вот тоже весь испереживался. Вчера приключилась штука, которая уже случалась с ЮнМи и ещё случится не раз: её поцеловали... ЧжуВон подсуетился. Всё произошло в лучших дорамных традициях. ЮнМи оступилась и стал падать — ЧжуВон её подхватил — и воспользовался моментом.

В связи с 'праздниками', о которых я узнал, находясь уже дома (хорошо, что дома, а то ЧжуВону опять пришлось бы бежать за прокладками), моя ответка была несопоставимо жёсткой. Сначала я чуть не сделал человека инвалидом за то, что он, возможно, спас меня от инвалидности. А потом заявил, что подаю на развод за то, что имел место быть бутафорский дорамный поцелуй, правда, отягощенный воспоминанием о пожёванных пьяным пиндосом губах. Тогда — на аллее всё выглядело просто и логично: ты меня обидел — получи!

Дома я дополз до комнаты, запаковал себя в одеяло и стал думать. После длительных размышлений, пришёл к выводу, что думать надо перед тем, как что-то сделать. Чё-то я не увидел себя сидящим за столом накрытым красной скатертью перед десятками телекамер и сотней пар жадных глаз, ожидающих горяченького, толкающим речь, что в связи с тем, что мой горячо любимый в прошлом жених оказался последней скотиной, я разрываю с ним всякие отношения!

По уму, нужно было давать задний ход. Но, сделав это, я бы потерял своё то самое пресловутое корейское лицо. На месте ЧжуВона я бы расценил такой прогиб однозначно: мол, давай, паря, продолжай в том же духе. Я конечно же буду артачиться, но мы же с тобой понимаем, что это только для вида. На самом деле, я сплю и вижу, как ты тащишь меня в постель.

Решил не пороть горячку, оставить всё как есть. Авось само как-нибудь рассосётся. Так и получилась. Я только вызвал машину с охраной, чтобы вернуться в общагу, как позвонила бабушка ЧжуВона. Состоялся короткий, но продуктивный разговор: хальмони предложила предать инцидент забвению и вернуться к отношениям, имеющим место быть до момента оного. Я, для поднятия своего рейтинга, повыделывался, но согласился. Хальмони теперь мне должна. В случае чего, можно будет на законных основаниях обратиться к ней с просьбой. Мы распрощались почти лучшими подругами, и я поехал в общежитие 'Короны'.

Мммдаааа, оооох и ээээх... И ещё: пффф и тсссс... Даже не знаю... То, что произошло в общаге... Нет лучше не делать скоропалительных выводов. Пусть всё отлежится...

Общежитие встретило меня тишиной. Вполне ожидаемо. Мама с онни в связи с моим свиданием устроили себе настоящий выходной — пошли в кино. Лежать в одиночестве, изображая из себя кокон с прекрасной бабочкой внутри, я бы всё равно долго не смог из-за неизбежного возвращения в общагу. Подумав, я решил неизбежность эту не отдалять, а резко приблизить. Приблизил...

Первым делом я отправился в нашу с КюРи комнату, переоделся, привёл себя в порядок и двинул на кухню.

Удивился ли я, наткнувшись там на ИнЧжон? Да? Таки нет! Я ехал в общагу, а сердце сладко тинькало и было понятно, что это жжжж неспроста.

ИнЧжон стояла спиной к окну, прижав руки к груди, и смотрела на меня. Нужно было поздороваться, но я застыл на пороге и, поймав её взгляд, уже не мог ни отвести глаза, ни открыть рот для приветствия. Прошла секунда, вторая, третья... А ведь такой момент больше никогда не повторится, вдруг ясно осознал я. Никогда. И я буду ругать себя всё жизнь, кусать локти и гадать, что бы было, если бы... И... я решился.

— Извини, онни. Мне нужно проверить одну вещь.

— Ну, проверь...

В глазах сверкнули искорки.

Делаю несколько шагов и вдруг оказываюсь рядом с ИнЧжон. Ладони осторожно сжимают её лицо, медленно, чтобы у девчонки было время оттолкнуть меня, тянусь к приоткрытым губам. Не оттолкнула... И наши губы встречаются...

Всё! Всё! Всё! Всё!.. Лучше об этом не думать. Потом! Вот уляжется, утрясётся — тогда и подумаем. Тем более у меня есть над чем подумать... Мои сновидения! Мои сны...

Это началось во время съёмок клипа 'Bunny Style'. Ну, понятно, что сон — это такая штука, в которой может быть всё, что угодно. И они могут быть о чём угодно. Мои сны обо мне любимом. Казалось бы ну и что? И я так тоже подумал. Но через несколько ночей стал чесать в затылке, пытаясь понять: что бы это значило? Это были сны повышенной чёткости в реальном времени. Если я спал скажем шесть часов, во сне проходили те же шесть часов — последовательно минута за минутой без всяких скачков. В этих снах я веду обычную жизнь, которую веду наяву. Ем, хожу на репетиции, пропадаю в своей студии, записывая очередные хиты мирового значения, на выходные отправляюсь домой. С моими сонбе там я так и не подружился — сохраняю холодный нейтралитет. ИнЧжон — мой последовательный идейный враг. И клип 'Bunny Style' совсем другой — без джексоновских примочек.

Подумал я, подумал и подогнал под это дело непротиворечивую теорию. Суть её в том, что никакие это не сны. Это сеанс связи с моим двойником из параллельного мира. Засыпая, я подключаюсь к своему двойнику и получаю возможность видеть ту реальность его глазами. Не исключаю, что засыпая он тоже получает возможность видеть мой мир моими глазами. Как все непротиворечивые теории, моя тоже получила развитие. Наши параллельные миры были когда-то единым целым. Но произошла развилка. И произошла она в тот момент, когда мне приснился первый подобный сон — сразу после съёмок клипа. Или всё же во время?

А что, вполне себе жизнеспособная теория, особенно после того, как выяснилось, что параллельных миров этих дофига и больше, плюс ещё богини вреднючие водятся.

Так что я получил возможность наблюдать за делами моего двойника (буду звать его Братом), а он, надеюсь, за моими.

Интересно у нас с ним получилось с 'Sony Music'. Братик проводил переговоры с начальником головного A&R-отдела токийского подразделения компании. Мы тоже должны были вести с ним свои переговоры. Но перед самым отлётом в Корею начальник A&R-отдела попал в аварию. Прилетел его заместитель. Переговоры завершились ничем и было принято решение взять паузу. Именно в этот момент, очень кстати, танцующие крольчихи взорвали мировой интернет. В 'Sony Music' почесали, где положено, прикинули, что надо к чему надо и пришли к мысли, что хрен с ними с авторскими правами. И к нам летит лично президент компании, для подписания договора. Надеюсь, братик рад, что у нас так всё удачно сложилось.

А что касается непротиворечивой теории... Есть там один момент... Если наши с Братом миры так легко распараллелились, то им ничего не мешает так же легко слиться опять в один единый мир. И если это случится, мне будет казаться, что ничего не произошло и всё идёт, как и шло. Или... Или это ему будет казаться?

О! Вот и господин СанХён пожаловал.

— Здравствуйте, сабоним!..

Развилка пятая

Ёжики

Время действия: то же, чуть позже.

Место действия: кабинет президента СанХёна. Президент за своим столом. За столом для совещаний, напротив друг друга — ЮнМи и ЁнЭ.

Президент СанХён, строго глядя на ЮнМи:

— ЮнМи! Ты уже в курсе, что я оштрафовал тебя за злостное нарушение контракта?

— Да, сабоним,— лёгкий поклон.— Спасибо вам большое, что так заботитесь о моём сценическом имидже. Поверьте, я оценила вашу заботу по достоинству.

Ещё один лёгкий поклон.

Господин СанХён довольно хмыкает и переводит взгляд на ЁнЭ.

— ЁнЭ? — Всё так же строго произносит он.

Настала очередь кланяться и благодарить личному менеджеру ЮнМи. Поклон более глубокий, голос более покаянный.

Подтвердив свой статус главного в этом курятнике, господин СанХён переходит к следующему вопросу:

— ЮнМи, почему ты здесь, а не на репетиции?

— Менеджер Ким освободил меня, сабоним.

— Что значит освободил? На каком основании?

ЮнМи, молчит, смотрит на президента знаменитыми синими глазами, в которых явственно читается вопрос: 'Мужик, ты чего тупишь?'

— А, ну да... — Вспоминает тот подробности и обеспокоено: — ЮнМи, надеюсь, сегодняшнее выступление ты не пропустишь?

— Сабоним! Я знаю, что во всех последних контрактах особо оговаривается моё обязательное присутствие. Я понимаю, какая ответственность лежит на моих плечах. Именно поэтому я отпросилась с репетиции у менеджера Кима, чтобы восстановиться до вечера и не подвести вас, сабоним.

— Очень взвешенный подход, ЮнМи,— одобряет президент.— Вот так бы взвешено ты подходила к вопросу собственного веса.

ЮнМи недовольно кривится.

— Так зачем ты хотела меня видеть?

ЮнМи резко вскакивает со стула, так что президент и ЁнЭ невольно и синхронно отклоняются назад.

— Сабоним! У меня для вас кое-что есть! Вот! — Торжественно заявляет она.

Плейбоевский кролик ложится на стол перед президентом и косит на него единственным глазом.

Господин СанХён выставляется на кролика, наконец, поднимает взгляд и с недоумением спрашивает:

— Что это?

— Кролик! — Гордо заявляет ЮнМи.

— Вижу что не хомяк. И что?

ЁнЭ с нарастающим любопытством наблюдает за происходящим.

— С сегодняшнего дня кролик — это лейбл группы 'Корона'.

Господин СанХён вновь выставляется на кролика.

— Мне его что, на стенку повесить? — Спрашивает он, покончив со вторичным осмотром.

— Можно, конечно, и на стенку,— соглашается ЮнМи.— Только это будет деструктивное использование продуктивных идей.

Президент на короткое время подвисает.

— Что ты имеешь в виду? — Спрашивает он.

— Смотрите, сабоним,— поясняет ЮнМи.— Вы берёте обыкновенную футболку за тысячу вон, штамп за одно мгновение наносит на неё изображение нашего кролика и вот уже футболка стоит две тысячи вон! Как вам такое?

Настало время господину СанХёну вскакивать. Он начинает кружить по кабинету, обдумывая полученную информацию. Наконец, останавливается и, глядя на ЮнМи, говорит:

— То, что ты предложила — старо, как мир. Посмотри вокруг! На всём что-нибудь да налеплено. Но твоя схема... Я ещё такого нигде не встречал. Берёшь любое 'г', шлёпаешь на него кролика — и 'г' превращается в золото. И всё законно! И всем выгодно!

— А ещё можно ушки делать и носить... — Вставляет свои пять вон ЁнЭ.

СанХён и ЮнМи с удивлением смотрят на неё, переваривая услышанное.

— Можно! — Соглашается господин президент.— Хорошая идея, ЁнЭ. Молодец! Вот ты ей и займёшься.

Щёки персонального менеджера заливает румянец.

— Так, теперь вопрос, как всё это организовать?! — Господин СанХён, ткнув пальцем в кнопку, вызывает секретаря, отдаёт распоряжение:

— КиХо ко мне, срочно.

ЮнМи — деловито:

— Сабоним! Это как раз тот случай, когда время — деньги. Нам очень быстро нужно раскрутить кролика, пока наш клип 'Bunny Style' на пике популярности. Когда популярность схлынет, кролик уже наберёт силу и будет сам за уши тянуть к вершинам популярности и 'Корону', и всё агентство. В связи с этим, такое предложение... Я могу вручную быстренько оформить семь футболок с нашим новым лейблом и на завтрашнее ток-шоу мы заявимся в них.

Уперев руки в стол, господин СанХён долго гипнотизирует кролика, который всё так же послушно лежал перед ним и, наконец, произносит:

— Нет, ЮнМи. Это будет действие во вред. Если мы покажем лейбл нашим фанатам и не предложим ничего из товаров с ним, то за нас это тут же сделают другие. Это тебе не 'Изображение богини Луны на могиле периода Когурё'. Сколько ты его рисовала? Пять минут? Будь уверена, у других это займёт ещё меньше. Наш кролик заработает миллиарды, но уже не для нас. Вот создадим задел из товаров, а потом уже выпустим кролика на волю. А пока его лучше не светить.

С уважением глядя на шефа, Юна согласно кивает.

— Так,— подводит итог господин СанХён.— С этим разобрались... Осталось последнее... — И, строго глядя в синие внимательные глаза своего мембера, задаёт вопрос без которого не обходятся ни одни деловые переговоры:

— ЮнМи! Сколько ты хочешь?

— Авторские права на лейбл мои? — Уточняет ЮнМи.

Президент на мгновение задумывается.

— Будем последовательны. Авторские права твои. Так сколько ты хочешь?

Юна расправляет плечи, вскидывает подбородок:

— Сабоним! С первой нашей встречи я сразу почувствовала в вас человека высокого полёта. Уметь разглядеть, какое роскошное дерево вырастит из неприметного зёрнышка — это дорого стоит. Вы стали для меня примером руководителя, который не жалея себя, трудясь на благо своей компании в частности и Республики Корея в целом!.. Семьдесят процентов от прибыли!

Президент крякает. ЁнЭ устраивается поудобней, предчувствуя интересное.

— ЮнМи! — Берёт слово господин СанХён.— Меня всегда привлекала в тебе способность находить новое там, где все видят только старое. Твоя идея с кроликом — это прорыв в современной к-поп индустрии. Но, как все идеи, твоя тоже имеет один единственный, но обременительный недостаток: её надо осуществлять. А для этого нужен начальный капитал, производственные помещения, люди и связи. И всё это предоставляю я... Пять!

ЁнЭ переводит заинтересованный взгляд с президента на ЮнМи.

— Сабоним! — Берёт слово Юна.— Я согласна с вами, что идеи не относятся к материальной категории и сами по себе ничего не создают, хотя и побуждают к действию. Но вы ошибаетесь, говоря, что все идеи имеют один единственный недостаток. По моим наблюдениям, как минимум есть ещё один: идеи способны овладевать массами. И против этого недостатка бороться можно только одним единственным способом: стать первым, кто возьмётся за их реализацию... Шестьдесят пять!

ЁнЭ ещё несколько раз переводила взгляд со своей подопечной на президента компании, пока переговаривающиеся стороны не достигли согласия.

— Хорошо, пусть будет десять,— кивает ЮнМи.— Плюс рекламный контракт для моей онни на раскрутку нашего кролика. Я говорила вам, что у СунОк свой блог в сети. Сейчас у онни больше сорока тысяч подписчиков и будет ещё больше.

— Без вопросов,— тут же соглашается президент.— Будет твоей онни контракт на самых выгодных условиях. По рукам?

— По рукам! — Кивает ЮнМи.

И в этот момент, словно одобряя сделку, звонит её мобильник. Посмотрев на экран, Юна невольно улыбается и, попросив извинения у сабонима, начинает разговор:

— Здравствуй, онни. Рада тебя слышать... Прямо сейчас?.. Да, смогу... Помню эту кафешку... Пол часа?.. Успеваю... До встречи.

Юна разрывает связь, смотрит на президента.

— Сабоним! Звонила Ли ХеРин, просила о встрече. Это по поводу её сольного концерта...

— Как там, кстати, у тебя с музыкой к нему?

— Всё хорошо, сабоним. Первое отделение уже готово. Всё будет написано в срок.

— Тогда поспеши... ЁнЭ оставляю себе. Сейчас придёт КиХо, и мы втроём поколдуем над твоим кроликом. Не забудь — вечером работа! Не опаздывай!

— Кто бы говорил,— бурчит по-русски ЮнМи и закрывает за собой дверь.

Время действия: то же.

Место действия: полицейский участок на краю Сеула, кабинет начальника участка.

Начальник сидит за столом. Перед ним раскрытый ноутбук, на экране которого лихо отплясывают семь крольчих. На лице начальника довольная улыбка, тело невольно делает 'простые движения'. Раздаётся стук в дверь. Хозяин кабинета захлопывает ноут и упирается взглядом в бумаги лежащие перед ним.

Входит помощник начальника. В руках у него с десяток папок для бумаг. Начальник поднимает глаза на помощника, в них явственно читается вопрос: 'Какого хрена припёрся?'

Помощник покачивает папками. Начальник вздыхает:

— Давай...

Папки оказываются перед ним на столе.

— Поглядим, чего вы там в архив спихнуть хотите.

Хозяин кабинета берёт верхнюю папку, открывает, читает вслух:

— Мужчина средних лет... Смерть в результате болевого шока вследствие многочисленных укусов кистей рук и лица предположительно собакой...

Начальник какое-то время осмысливает прочитанное, затем говорит:

— ГьюСик, тебе не кажется эта собака подозрительной?

Помощник преданно таращится на начальство, молчит.

— Она из всех частей тела выбрала кисти рук и лицо. Хотя я бы на её месте выбрал в первую очередь филейную часть. А ты что бы выбрал, ГьюСик?

Помощник продолжает молчать, взгляд его делается ещё более преданным.

— Ладно, собака,— продолжает начальство.— Но покойник тоже выглядит подозрительным. Вместо того, чтобы отбиваться, он даёт искусать себе кисти рук, потом лицо и благополучно умирает от болевого шока... Он хоть кричал?.. Так... Тело найдено возле жилого дома экономкласса. Опрос жильцов показал, что никаких криков о помощи никто не слышал.

Начальник поднимает глаза на помощника.

— Как тебе такое, ГьюСик? Не иначе покойник был глухонемым... И вообще мне это напоминает изощрённый способ самоубийства... ГьюСик! Если бы ты решил покончить собой, то какой бы способ выбрал?

Помощник закатывает глаза к потолку и, ничего там не найдя, вновь преданно выставляется на начальство.

— Понимаю, ГьюСик, выбор непростой, столько соблазнов. Но я вот выбрал.

Взгляд помощника меняется с преданного на заинтересованный.

— Я предпочитаю смерть от старости... Так... Продолжим... В карманах жертвы ничего не обнаружено... — Начальство поднимает глаза на подчинённого.— ГьюСик, почему у меня такое чувство, что здесь опять не обошлось без нашей собаки? Я её начинаю уважать. Действительно, вещи покойнику уже не нужны, а дарить их чужому дяде, жадность не позволяет... Кто хоть обнаружил труп?.. Так... Тело обнаружил случайный прохожий... пропустим... который отклонился в сторону от пешеходной дорожки, чтобы справить нужду... Хм... Уверен, ему это удалось сделать не снимая штанов. Такое увидеть... Личность покойного установить не удалось. Похоже одетого мужчину в черных очках видели входящим в пустующую квартиру, где он пробыл не более пяти минут. Осмотр квартиры ничего не дал... Хм... На теле покойного набита татуировка... не помню такой... которая даёт основание причислить её носителя к наёмным убийцам... Дело квалифицировано как несчастный случай, не связанный с действиями сторонних лиц... Закрыто в связи с отсутствием состава преступления.

Дочитав до конца, начальник полицейского участка уставился в потолок. В отличие от своего подчинённого, похоже, он там что-то увидел, потому что стремительно подписал дело, закрыл папку и, хлопнув ей о стол, произнёс:

— В архив!

— Слава тебе, господи,— вырвалось у помощника.

Время действия: через пол часа.

Место действия: кафе.

Сижу, жду ХеРин. Она мне сама позвонила и назначила свидание в том самом кафе, где я подарил ей золотой браслет в виде змейки с изумрудными глазами. Зачем звала — не сказала. Что-то эта свиданка вызывает у меня нехорошие предчувствия. Обычно я её вызванивал.

Народа немного. Мой охранник, который за соседним столиком поглощен поглощением чудовищной высоты порции мороженого и ещё человек шесть. На меня внимание никто не обращает. Это потому, что я немного поднаторел в искусстве маскировки. Во-первых, глаза. Теперь я ношу контактные линзы тёмно-коричневого цвета. ЧжуВон посоветовал на неудавшемся свидании. Вот — прислушался. Правда, возни с ними — ухаживать приходится. С очками проще — нацепил — и пошёл. Во-вторых, парик. Из-под бейсболки струятся на плечи чёрные волосы, плюс чёлка до самых бровей. Волосы приклеены прямо к головному убору — очень удобно. Правда приходится повозиться, напяливая бейсболку на голову. В общем — не узнать.

Сижу, попиваю водичку, которую здесь подают бесплатно и анализирую недавнюю встречу с господином СанХёном. Сабоним ухватился двумя руками за мою идею заставить плейбоевского кролика зарабатывать нам деньги. Оказывается схема выкачивания денег из воздуха, которую я позаимствовал из лихих девяностых прошлого века моего мира, рулит и здесь. Как говорится: 'халява forever'.

Сабоним тут же вызвался возглавить процесс и начал с того, что ограбил бедного меня, оставив каких-то жалких десять процентов. А если серьёзно, то десять процентов — очень и очень неплохо. Это будет покруче моего роялти. И делать мне вообще ничего не пришлось. Просто идею кинул. Побольше бы таких идей...

О! Моя красотуля появилась. Тоже маскируется. На ней толстые роговые очки без стёкол, которые прекрасно уродуют её ангельское личико. Но я их не замечаю. Передо мной всё та же скрипачка, которую я увидел в первый раз на репетиции. Сердце наполняет лёгкая грусть.

Взгляд Хери, не узнавая, скользит по моему лицу и устремляется в другую сторону.

— Онни! — Негромко зову я и машу рукой. Моя красотуля поворачивает голову на звук, в глазах читается недоумение и в следующий миг в них вспыхивает узнавание.

ХеРин, направляется к моему столику, её охранник направляется к столику моего охранника. Оказывается, они знакомы. Повезло. Два в одном. Вроде как и работаешь. А в тоже время как бы и с другом время проводишь.

Здороваемся. ХеРин садится за столик и, какое-то время, мы молча смотрим друг на друга. Я, любуясь её лицом. Она — о чём-то сосредоточенно думая.

— Я скучала по тебе, онни.

Хери отводит взгляд, еле слышно произносит:

— Я тоже.

Невольно сравниваю её с ИнЧжон. Какие же они разные, хоть обе и красавицы. Хери, как однополярный магнит. Делаешь к ней шаг, она тут же делает шаг от тебя. Вроде и близко, только руку протяни. Но ближе уже никогда не станет. ИнЧжон другая. Она как весеннее солнышко: и светит, и греет. О-хо-хо... Я теперь у ИнЧжон Ёжик.

— Почему? — Спрашиваю.— Это из-за той песни, которую, пьяная, пела на столе?

ИнЧжон вдруг заразительно смеётся, и я невольно начинаю подхохатывать вслед.

— Ха-ха-ха, Ёжик, как ты тогда полетел со стола! Ха-ха-ха... Я думала, что ты себе всё что можно переломал... — И вдруг резко перестав смеяться: — Хорошо, что всё обошлось.

И помолчав:

— Ты хоть сам понимаешь, про что пел?

— Про ёжиков,— туплю я.

ИнЧжон упирает кулачок в мой лоб — легко толкает.

— Какой глупый Ёжик. Даже не знал, что поёт про тех, кто хочет любви, но не может её получить, потому что снаружи они не такие, как внутри,— целится в меня пальчиком и заявляет: — Ты похож на них, Ёжик!

Чувствую, по спине в панике забегала толпа мурашек. Неужели догадалась?

С того момента и поехало:

— Как спал, Ёжик?..

— Ёжик, ты не проголодался?..

— Где ты пропадал, Ёжик?..

Как говорится: почувствуйте разницу. Нет, точно она о чём-то догадывается.

ХеРин и ИнЧжон... Если бы меня заставили выбрать, я бы всё равно выбрал их обеих. Никому я их не отдам.

К нашему столику подходит официантка, принимает заказ — мы опять остаёмся с Хери вдвоём. И молчим. Явно что-то не то.

— Онни, ты хотела о чём-то поговорить,— напоминаю я.

— Да! — Оживляется она, достаёт из сумки конверт и, положив на стол, двигает ко мне.— Вот! — И улыбка... Даже где-то виноватая.

Сердце пропускает удар.

— Что это? — Голос дрогнул.

— Посмотри...

Что за ерунда. Достаю открытку, сложенную пополам — цветочки какие-то — раскрываю — бум! — как кувалдой по голове — приглашение на свадьбу. Строчки плывут перед глазами. Никак не могу их собрать во что-то осмысленное. Наконец, до меня доходит, что свадьба ещё только через месяц. Месяц? Так за месяц много чего может произойти. Жених под машину попадёт, либо к другой уйдёт. К другой? Хммм... А это мысль!

— Поздравляю, онни,— выдавливаю из себя, стараясь быть как можно искреннее.— Расскажи, как вы познакомились?

Защебетала. И куда только напряжение делось. Она что, боялась, что я буду против? Она что, всё это время знала, что значит для меня? Боится, что я брошу её и без меня красивая сказка, куда она попала по моему хотению, кончится? Пффф... Хери, я тебя недооценивал.

Его зовут Сон МинХёк. Познакомились с подачи родителей. Их отцы дружат со школы. Дали друг другу слова, что если будут разнополые дети, они их поженят. Нет! С корейскими дорамами нужно что-то делать. Они всё глубже проникают в жизнь и вот уже фиг отличишь, где жизнь, а где дорама.

— Онни, у тебя есть его фотка? Покажи.

ХеРин достает телефон и, покопавшись в архиве, протягивает мне. Смотрю на какого-то очкастого урода и просто диву даюсь, что за ужасный вкус у моей красотули. Меня променять вот на такое?!

— Ничего так, симпатичный,— не краснея, вру я.— Ты его любишь?

ХеРин задумывается. Ах, ты ещё и думаешь! Это то, что мне надо. Значит, я не разобью твоё сердечко. Оно лишь озлобится слегка на этих козлов, и ты поймёшь, что лучшая подруга — это в тысячу раз лучше любого мужика.

— Понимаешь, ЮнМи,— говорит ХеРин.— В браке всегда так. Один любит, а другой позволяет любить. Я знаю точно, что МинХёк меня любит. Он добрый, внимательный, справедливый, честный, заботливый... Мне этого достаточно, чтобы пойти с ним по жизни рядом...

...Столкнув бедную, несчастную ЮнМи в придорожную канаву,— заканчиваю за неё, но вслух говорю:

— Знаешь, онни! А давай устроим двойное свидание, а? Ты придёшь со своим МинХёком, а я со своим ЧжуВоном.

Предложение принимается на ура. Понятно, Чжувонище не последний человек в Корее. Познакомиться с ним дорогого стоит. Остаётся только вызвонить и уговорить этого придурка. В крайнем случае, задействую стратегический резерв — хальмони.

— Как на счёт воскресенья, онни. У тебя есть свободное окно?

Оказывается, есть с утра.

— Я знаю один ресторан для VIP-персон. Меня туда водил ЧжуВон. Я попрошу, чтобы он заказал нам столик.

Это тоже проходит на ура. А вот и наш заказ. Можно и пожрать.

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

ЧжуВон (недовольно): — Да...

ЮнМи (вежливо): — Здравствуйте, ЧжуВон-оппа.

ЧжуВон (сухо): — Привет...

ЮнМи (вежливо): — ЧжуВон-оппа, вы можете мне уделить несколько минут? Если нет, я перезвоню. Только скажите, когда.

ЧжуВон (раздражённо): — Ждать в напряге твоего звонка? Нет уж, уволь. Говори, что хотела.

ЮнМи (заботливо): — Как ваше здоровье, ЧжуВон-оппа?

ЧжуВон (насмешливо): — Если ты про ногу, то всё ещё хромаю.

ЮнМи (с мольбой): — ЧжуВон-оппа, я хочу извиниться перед вами за мой неадекватный поступок. Оправданием мне может служить лишь то, что в этот день у меня начались месячные.

ЧжуВон (обвинительно): — ЮнМи! Почему мне кажется, что ты только что применила своё секретное оружие?

ЮнМи (убеждённо): — Не знаю, ЧжуВон-оппа, почему вам так кажется, но я искренне хочу помириться с вами. Я даже готова пойти ещё раз с вами на свидание. А чтобы нам не было неловко вдвоём, я согласна, если это свидание будет двойным. И я готова пригласить на это двойное свидание свою подругу Ли ХеРин и её жениха. Как вы относитесь к такому моему жесту доброй воли?

ЧжуВон (заинтересовано): — Ли ХеРин? Хмм... Хорошо... Пусть будет двойное свидание.

ЮнМи (вопросительно): — В это воскресенье. С утра. Тебя устроит это время?

ЧжуВон (безразлично): — Устроит.

ЮнМи (деловито): — ЧжуВон-оппа, тогда не слишком обременительно будет для тебя заказать столик на четверых, в том ресторане, где мы с тобой ели мясо.

ЧжуВон (сдерживаясь): — Ладно. Закажу.

ЮнМи (мило): — И ты заедешь за мной, ЧжуВон-оппа, как всегда в двенадцать? С цветами...

ЧжуВон (охреневая): — Хватит уже из себя принцессу строить, принцесса... Пффф... Ладно, заеду...

ЮнМи (подобострастно): — Спасибо вам, ЧжуВон-оппа. Всего вам хорошего. Не хромайте.

ЧжуВон (охреневая ещё больше): — Пока!

Время действия: где-то в это же время.

Место действия: головной офис 'Hyundai Heavy Holdings', кабинет владельца компании. В чёрном дорогущем кресле сидит квёлая ЮЧжин, напротив, в таком же кресле, её отец — хозяин кабинета.

Отец: — ЮЧжин! Что с тобой происходит в последнее время? Ты какая-то несобранная. Совет директоров пропустила... Ты что, влюбилась?

ЮЧжин: — Влюбилась?.. А как называется чувство противоположное любви?

Отец: — Ненависть.

ЮЧжин: — Тогда я вненависилась.

Отец: — Вненависилась? Хм... Ты имеешь в виду ЮнМи?.. Ненависть сильное чувство. Оно, как и любовь затуманивает разум и заставляет делать ошибки. Твоя акция в Кирин провалилась...

ЮЧжин: — Я всё спланировала верно!

Отец: — Сейчас это не важно. Важно то, что мне пришлось подчищать следы. И, по словам моего человека, это стало известно СБ 'See Group'. Наверняка СанУ тебя подозревает. Мне только войны с Кимами не хватает. ЮЧжин, скажи: ты сейчас что-нибудь планируешь?

ЮЧжин: — Папа, а тебе удалось узнать, что пела про меня это чудовище?

Отец: — Нет. Мой человек был в этот момент в другом месте. После он поискал запись, но не нашёл. Похоже, её нет. Правда, он видел, как СанУ копировал что-то на планшет... Но вряд ли это была запись песни. Будь так, СанУ сделал бы аудио копию, порезал твоё имя и отдал файл на экспертизу. И копия файла гарантировано оказалась бы у нас. Но ничего такого СанУ не сделал. Значит, записи не существует... ЮЧжин, ты не ответила на мой вопрос: ты сейчас что-нибудь планируешь?

ЮЧжин: — Планировала... Но всё сорвалось. Наёмник взял деньги и скрылся.

Отец: — Считай, что тебе повезло... Нам повезло... Тебе сейчас нужно посидеть тихо. Пусть всё уляжется и потом снова можешь развлекаться.

ЮЧжин: — Я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как это чудовище торжествует. Я должна что-то сделать.

Отец: — Хочешь совет?

ЮЧжин: — Хочу.

Отец: — Войди в ближний круг ЮнМи. Стань её лучшей подругой. Узнай её самоё слабое место, выбери момент и — ударь! Никто не подумает на тебя, потому что ты — лучшая подруга.

ЮЧжин: — ЮнМи не дура. Она ни за что не поверит, что я вот так вдруг поменяла своё отношение к ней.

Отец: — А никто и не говорит о 'вдруг'. Создай ситуацию, которая заставит вас долгое время находиться в одной команде. Ничто так не сближает, как общее дело. Окажи ей пару услуг. Сама попроси помощи. И, в конце концов, она не сможет не поверить в то, что видит. А видеть она будет глубокую симпатию с твоей стороны и искренне желание стать ближе.

ЮЧжин: — Я не смогу это сделать. Я слишком для этого ненавижу её.

Отец: — А кто сказал, что будет легко? Чем сложнее задача, тем интересней её решать. Ты у меня целеустремлённая и волевая. Тебе лишь только стоит взяться за это дело, и ты обязательно доведёшь его до конца.

ЮЧжин: — Пффф... Хорошо, папа, я подумаю.

Отец: — Подумай... А теперь улыбнись... Вот так!.. Какая же ты у меня красавица, дочка!

Время действия: чуть позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

ЮнМи (радостно): — Привет, ма! Как дела? Как сходили в кино?

Мама (довольно): — Всё хорошо, дочка. Фильм понравился. Ты здорова?

ЮнМи (радостно): — У меня всё хорошо, ма.

Мама (удовлетворённо): — Вот и славно... ЮнМи, мне только что звонила госпожа МуРан, пригласила нас с тобой в гости. В это воскресенье.

ЮнМи (озадаченно): — В это воскресенье... Пффф... Как-то мне всё это не нравится.

Мама (встревожено): — ЮнМи, ты ведь не собираешься отказаться от приглашения? Это будет невежливо. Госпожа МуРан тебя не поймёт. И ещё чего доброго затаит обиду.

ЮнМи (призывно): — Мама! Ты понимаешь, что значит это приглашение?

Мама (недоумённо): — А что оно может значить? Если ты боишься, что госпожа МуРан хочет женить на тебе ЧжуВона, то можешь не беспокоится об этом. У нас был разговор на эту тему. Прямой. Госпожа МуРан сказала твёрдое 'нет'. Сказала, что не видит тебя женой ЧжуВона.

ЮнМи (неуверенно): — Да... Мне показалось, что всё как раз наоборот. Она мне устроила предварительный просмотр и я его, судя по этому приглашению, прошла. Если бы я ей не глянулась, стала бы она нас с тобой приглашать?

Мама (рассудительно): — Ну, ты же ходила на свидания с ЧжуВоном. Ты же не для себя это делала. Ты просто выполняла негласный договор: показать всем, что вы с ЧжуВоном пара. И мы едем показать всем, что наши семьи собираются породниться. Я тоже не рада этому приглашению. Но раз мы договорились делать вид, что вы с ЧжуВоном жених и невеста, нужно этот договор выполнять.

ЮнМи (молчит).

Мама (рассудительно): — Юна, я не знаю, почему ты так против замужества. Я просто надеюсь, что ты через годик-другой изменишь своё мнение, встретив человека, который растопит твоё сердечко. Но сейчас ЧжуВон — это как раз тот, кто тебе нужен именно потому, что ты против серьёзных отношений. Помнишь, ты отпугивала его невест? Так вот: сейчас ЧжуВон отпугивает твоих потенциальных женихов. Все знают, что ты будущая младшая невестка 'Sea Group' и не рискуют подходить к тебе близко — боятся Кимов. Когда вы объявите о разрыве, тебя тут же атакует толпа желающих познакомиться с тобой как можно ближе. Ты даже не представляешь, какими настырными могут быть мужчины. А ты у меня такая юная, красивая, невинная и ещё глаза эти... Тебя просто затерзают. В таких случаях рядом с девушкой должен быть сильный мужчина, который защитит её от подобных посягательств. А он у тебя уже есть и ничего от тебя взамен не требует.

ЮнМи (в сомнении): — Ма, я не знаю, но что-то мне всё это не нравится. Я словно в трясину попала. Куда не шагни — только хуже будет. Цугцванг какой-то.

Мама (не понимая): — Цуг чего?

ЮнМи (рассеяно): — Это шахматный термин такой — цугцванг. Значит ровно то, что я сказала: что не делай, станет только хуже.

Мама (убеждённо): — Доченька, давай поедем. Может всё совсем не так, как тебе кажется. Если ты всё же захочешь разорвать отношения с ЧжуВоном, я поддержу тебя. И чтобы потом с тобой ни случилось, я буду рядом. Ты всегда сможешь на меня опереться.

ЮнМи (сдерживаясь): — Ладно, мама. Чего ты... Давай съездим, посмотрим, как чеболи живут, чего едят, чего пьют... Сделаем вид, что мы на экскурсию собрались. Только вот, как быть? У меня в это воскресенье двойное свиданье. ХеРин пригласила. Она замуж выходит, хочет познакомить меня со своим женихом и с ЧжуВоном познакомиться.

Мама (решительно): — А когда свидание?

ЮнМи (озадачено): — Утром.

Мама (довольно): — Ну, тогда всё славно получается. Нас пригласили на вечер. Просто будь дома не позднее пяти. Тогда не буду отвлекать тебя, доча. До свидания.

ЮнМи (вздыхая): — До свидания, ма. Всего хорошего.

Время действия: несколько дней назад, ранний вечер.

Место действия: возле ресторана 'Весёлый цыпленок', принадлежащего маме ЮнМи.

К дверям ресторана подошёл молодой мужчина, прочитал объявление, что ресторан закрыт по техническим причинам, разочаровано вздохнул и отправился восвояси. То, что мужчина внимательно осмотрел все двери и окна, и сделал с десяток снимков, никто не заметил.

Развилка шестая

Сквозь дым летучий

Время действия: тот же день, ночь.

Место действия: общежитие 'Короны', комната КюРи и ЮнМи. КюРи только что забылась тревожным сном, волосы размётаны по подушке, одеяло сползло на пол, на девушке короткие шортики, короткая маячка. ЮнМи — у себя на верху, она лежит на спине, глаза открыты, в полумраке они светятся синим.

Лежу, уснуть даже не пытаюсь. Вспоминаю незабвенного, гениального и такого ускользающе далёкого Михаила Юрьевича, точнее его бессмертную фразу: '...уж был денёк!..'.

Странности начались сразу же, как я вернулся со свиданки с ХеРин. Девчонки были дома. Я запрыгнул в тапочки, и уже хотел двинуть в комнату отдыха, но тут в коридоре появилась СонЁн. Устремляемся друг к другу, целуемся в обе щёки... Да, да — целуемся! У нас теперь такая традиция. После того, как все короновки дружно потеряли тактильную невинность, отмечая бешенный успех 'Bunny Style', как-то сами собой вошли в обиход чмоки-чмоки при встрече и прощании. А что... Мне нравится и, как я заметил, ЮнМи тоже.

— Младшая, ты, наверное ещё не в курсе? — Словив мой ответный поцелуй, спросила СонЁн.

— Что-то произошло?

— Да. Мы сегодня работаем в посольстве Катара.

На секунду зависаю. Причём здесь Катар? Сегодня — контракт на разовое выступление с 'Hyundai Motor'. У них там вечером грандиозная пьянка, и без нас, ну никак.

Появляется ХёМин. Мы отмечаем нашу встречу чмоками и, она, подталкиваемая моим заинтересованным взглядом, исчезает за дверью в комнату отдыха

— Онни,— спрашиваю СонЁн,— откуда взялось посольство и, куда подевался 'Hyundai Motor'?

— Катарцы выкупили контракт. Менеджер Ким уже там — в посольстве. Присматривает за подготовкой к выступлению.

Появляется КюРи. Целуюсь с ней уже без всякого удовольствие и, рассеяно проводив взглядом, продолжаю разговор.

— Что-то мне это не нравится, онни. С чего это вдруг им приспичило?

Появляется БоРам, чмоки, взгляд, дверь в комнату отдыха.

— Как я поняла,— отвечает СонЁн,— сейчас в Корее с частным визитом находится Наследный Принц Катара. Вроде, он завра улетает. Вот и решил перед отлётом посмотреть на нас.

Вроде всё сходится. Но какой-то тревожный звоночек внутри не смолкает. Ладно, профессионалы мы или где? В конце концов, не они нас заставляют плясать. А мы сами предлагаем сплясать и спеть, только платите. Вот и заплатили.

Появляются ИнЧжон и ДжиХён. После традиционного приветствия, мы вчетвером отправляемся в комнату отдыха. Нужно настраиваться на выступление. Чего бы там в мире не происходило, чего бы там в голову не лезло — шоу должно продолжаться...

Настроились, собрались.

На выходе из общаги уже привычная толпа фанатов. Завидев нас, они начинают визжать, трясти плакатами и выкрикивать признания в любви. Делая ручками 'привет', мы быстренько грузимся в наш микроавтобус. Фууу... Можно расслабиться. Машина трогается с места и направляется в сторону Tongbinggo-dong, где располагается посольство Катара.

Девчонки достают телефоны. Кто звонит родным, кто заходит на свой блог чиркнуть фанатам пару строк. Я лезу в сеть. Сегодня должны были появиться в СМИ наши с ЧжуВоном фотки. Ага... Вот и они. Хммм... ЮнМи, как всегда лучше всех. ЧжуВон рядом с ней выглядит бледно. Нет, не такой мужчина должен быть рядом с синеглазой бестией. Юна достойна большего!.. Это шутка. Ха-ха...

КюРи заглядывает в мой телефон и закладывает меня девчонкам. Приходится всем кидать ссылку, а потом ещё и рассказывать, как прошло свидание.

— Как оно могло пройти, если под каждым кустом папарацци? — Жалуюсь я.

Все сочувственно кивают. Кошусь на ИнЧжон. Реакция на фотки странная. Рассматривает, улыбается. Как будто на них я не с ЧжуВоном, а с ней. А не провести ли нам с ИнЧжон фотосессию? А что, идея. Тем более что мой жених подневольный ничего против таких сессий не имел, а даже наоборот.

Застреваем на теме свиданий. Каждая вспоминает забавные случаи из своей жизни. Я уже своё отговорил, поэтому молчу, но ушки — торчком. Правда, у меня есть ещё, что рассказать из моего прошлого... тамошнего. Но девчонки меня точно не поймут. До ИнЧжон очередь не дошла — доехали до посольства. Интересно, ей было что рассказать?

Катарское посольство озадачило. Ну что сказать... Роскошь конечно не порок, но симптом — это уж точно. Ковры, позолота, слоновая кость, вазы, мозаика... и всё с перебором. Каждый сюда попавший должен проникнуться мыслью о собственном ничтожестве. Пытаюсь проникнуться, но что-то не получается. Может потому, что у меня в знакомых целая богиня числится?

В сопровождении ответственного за мероприятие с Катарской стороны, проходим петляющими коридорами и внутренними двориками в комнату, которую нам отдали под гримёрку. Здесь уже вся наша команда начиная с менеджера Кима и кончая костюмером. Пока мы обустраиваемся, охранники тщательно осматривают помещение с помощью детектора поиска жучков и скрытых камер. Находят парочку. Девчонки недовольно кривятся. Я, кстати, тоже. Извращенцы! Послать что ли мужиков проверить ещё и женский туалет? Смотрю на менеджера Кима. Тот понимает меня с полу-взгляда и шепчет что-то нашему главному по безопасности. В ответ — кивок. Сделают.

Катарец, ответственный за мероприятие, извиняется за косяк, уверяет, что это происки обслуги, которая, скорей всего, хотела по-лёгкому срубить деньжат. Извинения приняты, но заплатить придется. Такие штуки обговорены контрактом.

Обустроившись, мы идём оценить место, где выпало счастье выступать. Проверяем импровизированную сцену, делаем пару связок — нормально. Помещение, конечно, заточен под другие мероприятия, но для Катара — сойдёт. Зал заставлен столиками человек на пятьдесят... Народ будет делать сразу два дела: есть ртом и глазами. После осмотра возвращаемся к себе.

У нас три песни: 'Sugar Free', 'Number nine' и на десерт — 'Bunny Style'. Между песнями перерыв двадцать минут на переодевалку. Выступает ли ещё кто-нибудь кроме нас — непонятно. Нам бы своё отплясать и свалить побыстрей. Не нравится мне здесь. Чувствую себя заброшенным на вражескую территорию без документов, без оружия, без рации, да ещё и голым.

Настало время переодеваться к первому выходу. Лишние покидают гримёрку, кто-то двигает на свои рабочие места, обеспечивать нам звук, свет и спецэффекты. Остальные идут дожидаться окончания выступления в микроавтобусы — второе помещение для нас катарцы не выделили.

Когда мы уже облачились в белые пиджачки, в едва выглядывающие из под них, чёрные шортики и в белые туфельки лодочкой, в дверь постучали. Вошел знакомый ответственный и объявил:

— Наследный Принц Катара (ещё куча каких-то титулов) такой-то...

И тут же в дверях нарисовался сам принц. И рожа его мне почему-то сразу показалась знакомой. Где-то я его видел. Причём недавно.

Принц изволили высказаться, как они рады лицезреть, приобщиться и проникнуться, и принесли извинения за досадный инцидент со скрытыми видеокамерами. Говоря всё это, наследник смотрел исключительно на меня. И хотя я взглядом с ним не разу не встретился, но ощущал почти физически, как он шарит по моему лицу своими липкими глазёнками. Неприятно, блин...

В качестве извинения за позор своих подданных и вообще, принц презентовал нам дорогие цацки. После хлопка наследных ладошек в комнату внесли поднос, на котором лежали семь бархатных коробочек. К этим коробкам никто из нас так и не притронулся. Они так и остались лежать на столе, куда их сгрузили.

Как только за наследником закрылась дверь, я тут же вспомнил, где видел эту рожу. Да вчера и видел. В ресторане, когда нёс в массы классику блатного шансона. Этот дятел пялился на ЮнМи точь-в-точь, как сейчас. А потом, когда забирал свою визитку, на которой я оставил автограф, специально прихватил мои пальцы — очень гаденькое ощущение. Прокрутить ситуацию и оценить, чем она мне грозит, не дал выпускающий. Он забрал нас с собой и, в окружении нашей охраны, мы потопали на сцену.

Выступление прошло без эксцессов. Публика реагировала правильно. Напрягало только то, что в зале были одни мужики. Ну, ещё и принц, который не сводил с ЮнМи глаз.

Но всё когда-нибудь кончается. Прозвучали последние аккорды последней песни, мы кланяемся, благодарим катарцев за радушный приём, но любить нас не просим. Народ восточный, горячий. Мало ли не так поймут.

Пффф... Отработали. А теперь быстро, быстро огородами и к Котовскому! Размечтался... Когда до гримёрки оставалась пара поворотов, меня негромко окликнули. Показалось, голос знакомый. Останавливаюсь — оглядываюсь — пустой коридор. Глюки? Возвращаю голову в исходное положение и тут понимаю, что я совершенно один. Отряд не заметил потери бойца и скрылся за углом. В голове завыла сирена — вали отсюда нахрен, придурок! Иначе...

Но ничего сделать не успеваю. Справа распахивается дверь, перегораживая полкоридора и напротив меня возникает человек в чёрном. В его зеркальных очках я вижу отражение ЮнМи — маленький, испуганный кролик, готовый попрощаться с жизнью.

— Мисс, Пак, с вами хотят поговорить,— говорит катарец на чистейшем английском. А я даже не спрашиваю, кто меня хочет? И так всё ясно.— Пройдите, пожалуйста, в покои.

И рукой показывает направление, в котором я должен безропотно проследовать. Кошусь, а чего там собственно? Ага... Стол, заставленный жрачкой, а неподалёку такая двусмысленная часть интерьера как диван. Всё понятно: сначала девушку за столом ужинают, а потом на диване танцуют и, возможно, не раз. Смотрю в зеркальные очки и объясняю кролику, который в них отражается:

— Мне запрещено встречаться с мужчинами без разрешения агентства.

— Пустяки,— заявляет кролик,— мы уладим этот вопрос.

— Меня будут искать.

— Мы предупредили ваше руководство, что вы задержитесь. Пройдите, пожалуйста, в покои. Вашей безопасности ничего не угрожает.

А это полный писец, понимаю я. Когда тебе в подобной ситуации грузят, что с тобой всё будет хорошо, это значит, что сейчас с тобой произойдёт что-то жутко нехорошее. Пытаюсь просчитать варианты. Бежать? От такого не убежишь. Кричать? Вряд ли меня кто-то услышит. И, подозреваю, стоит мне только открыть рот, как я тут же получу в лобешник. И моя тушка будет в полном распоряжение злоумышленников. Конец фильма? Таки нет! Есть один старый проверенный способ. Вся надежда на него.

— Хорошо,— я послушно киваю, разворачиваю плечи в сторону заветного дивана и, без всяких 'йяяяа!', молча, от души бью подъёмом в пах катарцу. Тот 'кхекает' и складывается пополам. Вырываюсь на оперативный простор и, с заносами на поворотах, несусь в сторону гримёрки. Возле заветной двери двое наших охранников. Кричу им первое, что приходит в голову: 'Красный код'! Рву на себя дверь, влетаю в помещение, кидаюсь к своим вещам, хватаю телефон... Пффф... А вот фиг вам, а не позвонить. Нет сигнала! Или с моим телефоном что-то не так, или враги сигнал блокируют.

Поднимаю глаза на девчонок и вижу семь (седьмая — костюмерша) застывших восковых фигур — прямо музей мадам Тюссо какой-то.

— Онни, дай телефон! — Глядя на СонЁн, кричу я.— Нужно срочно позвонить в полицию.

— ЮнМи, что происходит? — Растерянно спрашивает та.

— Дай телефон,— продолжаю истерить я.— Меня только что пытались похитить!

И — тишина. Перевожу взгляд с одного лица на другое и понимаю: они мне не верят!

— Телефон! — Кричу я.— Быстро!

— Младшая, успокойся,— вкрадчиво говорит СонЁн.— Просто объясни, что происходит?

Объяснить ничего не успеваю. За дверью слышится какая-то возня. Девчонки переглядываются. До них наконец-то доходить, что младшая психовала не зря. Все дружно, как по команде, пятимся от двери. Несколько секунд — и та распахивается настежь. В гримерку входят пять клонов людей в чёрном арабского разлива. Быстро оценив обстановку, они начинают движение в нашу сторону. Писец кролику, понимаю я и внутренне готовлюсь подороже продать свою шкурку.

Дальше происходит то, к чему катарцы готовы никак не были. А уж я и подавно.

От нашей группы стремительно отделяется ИнЧжон, делает пару шагов, останавливается и тут же выполняет пару ударов руками и ногами по невидимому врагу, после чего замирает в боевой стойке. Катарцы прекращают движение. В этот момент к ИнЧжон присоединяются КюРи и ДжиХён. Встав слева и справа от боевой подруги, они тоже демонстрируют, на что способны разъярённые крольчихи и так же замирают в боевых стойках.

Они же тхэквондистки! Вспоминаю я. У всех — чёрные пояса. И чё творится? Меня — мужика, сейчас девчонки защищать будут? Оглядываюсь вокруг в поисках чего-нибудь колюще-режущего, ничего не нахожу. Есть только ваза, вся обшарпанная, а, значит жутко дорогая. А что если... Бью по вазе ладошкой и с удовольствием наблюдаю, как она разлетается на десятки осколков. Все поворачиваются на звук. Все, кроме наших тхэквондисток. Правильно! Им нужно не пропустить рывок катарцев в нашу сторону. Я, подобрав осколок поострей, выбираю одного из катарцев, которого определяю, как главного и, глядя в его зеркальные глаза, медленно приставляю осколок к шее. Блин, не поцарапаться бы! Катарец начинает что-то бормотать в гарнитуру, вдруг разворачивается и покидает поле боя, уводя своих людей.

Победа!

Несколько секунд стоим молчим, приходя в себя.

— Надо отсюда уходить. Немедленно! — Говорит СонЁн.— Вещи бросаем здесь. Кто-нибудь запомнил, каким путём мы сюда шли?

— Я вас выведу,— это я.

СонЁн кивает.

— Нужно взять телефоны и всем вести непрерывную съёмку,— предлагает ДжиХён.— Если они на нас нападут, мы их задержим. У младшей будет шанс прорваться к нашим с компроматом на катарцев.

Ну, в общем да, здравая мысль. Если не нападут, будет у нас панорамная картинка интерьеров Катарского посольства. Может, кому потом продать удастся.

Мы разбираем телефоны, врубаем запись и, выставив их во все стороны, плотной группой из семи кроликов и одной пастушки костюмерши, идём на выход.

Во время движения пытаюсь осмыслить, что же это такое здесь происходит, нахрен?! Что за трэш и сатания в одном флаконе? Они здесь все нормальные или где? А последствия? Это же скандал на государственном уровне... Чего хотел этот отморозок? Просто потанцевать со мной на диване? Или всё же он не такой дурак и у него был какой-то план, который позволял получить своё без всякого ущерба для себя лично и для Катара в целом? Повертев ситуацию и так и этак, нашёл-таки вариант, при котором всем было бы хорошо, одному мне плохо. История такая:

Прекрасный принц встречает на своём нелёгком жизненном пути божественной красоты незнакомку. Сердце его возликовало: вот та, которая станет достойным бриллиантом в его и без того тяжёлой короне! Но имеется проблема. У незнакомки есть жених, который тоже не за сохой ходит. И, судя по всему, незнакомка от жениха без ума. Как быть? И в голове прекрасного принца рождается гениальный план, как сделать так, чтобы незнакомка поняла, что данный ей богом мужчина — это не жених, а он — прекраснейший из принцев. И вот выкупается контракт и готовится спецкомната, где на прекрасную незнакомку должно снизойти озарение...

Дальше всё просто. ЮнМи подсыпают в еду и питьё какой-нибудь гадости, от которой у неё сносит крышу, и она сама (ЮнМи), в порыве безумной страсти, бросается на, вроде бы находящегося не при делах, принца и тащит его на диван. Всё это тщательно фиксируют скрытые видеокамеры, которыми утыкана вся комната. После того, как юная нимфоманка удовлетворяет свои непомерные плотские желания, ей предъявляют запись и предлагают на выбор: либо ты объявляешь о разрыве с женихом, завязываешь со сценой и отбываешь в Катар с горячо любящим тебя принцем, навстречу роскошной жизни в пределах гарема, либо запись бурного свидания с мужиком, личность которого так и не удалось установить, попадает в сеть, на TV и в газеты. Занавес! Это был план 'А'. План 'Б' разработан, судя по всему, не был. Как-то никому в голову не пришло, что девушка отвертится от разговора. Отсюда и проистекают дальнейшие глупости — схватить дуру, которая не понимает своего счастья, и не пущать! Вроде всё сходится... А вот и наши! Фууу... Вырвались!

По дороге в общежитие состоялся разговор с менеджером Кимом. Узнав подробности, он запретил нам, а потом и всей остальной группе, распространятся об инциденте, о котором сегодня же будет доложено президенту СанХёну.

В общаге мы расселись в комнате отдыха вокруг стола, приходя постепенно в себя после навязанных нам приключений. Долго молчали, поглядывая друг на друга. Наконец, тишину нарушила СонЁн:

— Младшая! У тебя проблема. Теперь этот принц от тебя не отстанет.

И тут отличилась КюРи.

— Потому что нельзя быть на свете красивой такой,— говорит она, и я начинаю ржать, как сумасшедший.

Девчонки испуганно косятся на меня, но потом их лица разглаживаются, появляются улыбки. И вот уже мы смеёмся все вместе, держась за животы. Отсмеявшись, постановляем, что утро вечера мудренее и расходимся по комнатам. Вот такой вот денёк, блин... Как там, кстати, КюРи? Подползаю к краю, свешиваюсь. Хмм... Одеяло убежало... Чего доброго, простудится ещё...

Спускаюсь со своих небес на землю, поднимаю одеяло, накрываю соседку, смотрю на неё. В свете ночника лицо КюРи кажется ещё симпатичней. Так бы стоял до утра и смотрел. Осторожно протягиваю руку и убираю с лица прядку волос. Тут же хмыкаю: ох уж мне эти дорамы! Ладно, полезу-ка я к себе, нужно попытаться заснуть. Завтра тяжёлый день: репетиция, 'VELVET', студия, ток-шоу. Ещё Чайковский ждёт со своим роялем... Пффф... Как-то мне всё иначе представлялось, когда я был никем... Э-хе-хе... О! А не посчитать ли мне кроликов? Авось на какой-нибудь тысячи усну... Поехали! Один кролик, два кролика, три кролика...

Время действия: следующий день, позднее утро.

Место действия: производственная база агентства, танцевальный зал группы 'Корона'.

— БоРам! Выше колено! ДжиХён! Улыбку! ИнЧжон, ЮнМи — плавнее поворот! — Придирается к нам хореограф. Но это он скорее по привычке, чтоб активность обозначить. На самом деле мы танцуем как никогда, не жалея себя, сжигая остатки вчерашнего адреналина. За телом не слежу, права на управление им давно переданы спинному мозгу. Головной — занят своей привычной работой — думает.

Тему наследного принца задвинул в дальний чулан — сколько можно! Кручу в голове всякие мыслишки про моего братца из параллельного мира. Пожалуй, я смогу поиметь кучу полезного с него. Напрягаешься, тратишь массу свободного времени в поисках чего-нибудь такого. А ведь можно решить всё проще: пошел погулял, чайку попил, кино посмотрел... А ночью проверил, чего там брат наработал. Проверил — взял и собезьянничал. Красота! Моральных мук — никаких! Он ведь тоже это собезьянничал. Пусть делится!

Сейчас у брата раскручивается история с королевской кровью. Посмотрю, чем закончится. Если на него плюшки посыплются — я тоже хочу. Но чего-то мне за него тревожно. Королевская кровь эта штука такая — непредсказуемая... Интересно, а его ХеРин тоже замуж выходит?

И тут меня догоняет вопрос, которым я должен был задаться ещё вчера. Моя красотуля выходит замуж? А как же контракт? Или её жених настолько крут, что ему никакой контракт не помеха? Надо бы пробить его в сети, что это за фрукт такой? И вообще! Нужно выработать линию поведения с этим разлучником на предстоящем двойном свидании. Не буду же я ему кусочки подкладывать, подмигивать и хихикать. ЧжуВон меня за это там же и похоронит. Надо как-то потоньше, чтобы как бы я не причём, а жених ХеРин — гад последний.

— Всё! Репетиция окончена! Отлично, девочки! — Объявляет хореограф, и мы дружно оседаем на пол.

Фууу... Пить хочется. Хоть бы водички кто предложил. И тут сверху спускается бутылка воды и зависает на уровне моих глаз. Бутылку держит чья-то рука. Кто это такой добрый? Задираю голову и вижу перевёрнутое вверх тормашками лицо менеджера Кима. Благодарю за воду, откручиваю крышку, делаю большой глоток. За это время менеджер Ким успевает обойти меня и нарисоваться напротив.

— ЮнМи, у меня для тебя две новости,— говорит он.

— Одна плохая, другая ещё хуже?

Менеджер Ким на пассаж не реагирует, гнёт свою линию.

— ЮнМи, твой персональный менеджер, до конца недели поступает в личное распоряжение господина президента. Всё это время, твоими делами буду заниматься я.

Фига себе!.. Увели девушку! Прямо из стойла увели! Сначала на недельку, потом ещё на одну, а потом — извини, ЮнМи, у тебя и так всё хорошо. Без ЁнЭ. Нет, это дело так оставлять нельзя. Зарубаю на носу.

— И вторая новость,— продолжает менеджер Ким.— Даже не новость, сообщение. Звонил президент СанХён, он хочет тебя видеть. Сразу к нему и поезжай. У тебя как раз сейчас в графике небольшое окно. И захвати с собой всё, что у тебя готово по сольному концерту Ли ХеРин.

Сказав это, менеджер исчезает за моей спиной.

Покой нам только сниться... Встаю и направляюсь в душ. Меня нагоняет ИнЧжон, и в раздевалку мы заходим вместе.

— Ты как, Ёжик? — Спрашивает ИнЧжон, снимает футболку и закидывает её в свой шкафчик.

— Нормально,— отвечаю и тоже остаюсь без футболки.

— Ты что, действительно была готова полоснуть себя по горлу? — Задаёт она следующий вопрос и, расстегнув лифчик, отправляет его вслед за футболкой.

— Я ещё не сошла с ума. Знала, что они дадут задний ход,— мой лифчик тоже летит на встречу с моей футболкой.

— А если бы они пошли на прорыв? — Спрашивает ИнЧжон, оставшись в одних трусах.

— Нет. Тогда без жертв не обошлось бы точно. А это уже совсем другая история,— тоже раздевшись до трусов, отвечаю я.

— Ты рисковал, Ёжик,— говорит ИнЧжон и снимает с себя трусы.

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанское,— говорю я, и мои трусы летят в шкафчик.

Стою, смотрю на голую ИнЧжон и обдумываю вторую часть поговорки, где про женщин. Раздетую ИнЧжон я вижу не впервые. Душ у нас общий и после репетиции мы принимаем водные процедуры все вместе. Но раньше я смотрел на неё словно сквозь толстое стекло. Сейчас же я могу подойти и дотронуться рукой. И если я это сделаю... Если я это сделаю, то обреку себя на продолжение. И кто тогда будет продолжать? Позавчера у нас всё закончилось одним единственным поцелуем. И это был далеко не дорамный поцелуй. Когда мы целовались с ИнЧжон, я чувствовал себя мужиком. Но, как мужик, я больше ничего ей предложить не мог. Всё, что сверх поцелуя сознание воспринимает, как розовые игры. Но я же мужик! Какие игры? Так что поцелуи в отношениях с девушками для меня потолок. А хочется всё равно большего. Но из большего — то, чего не хочется. И как разрулить всё это — непонятно. ИнЧжон права. Я — Ёжик. Я хочу цветов, но могу получить только музыку. Я хочу музыку, но могу получить только цветы.

Выныриваю из задумчивости и ловлю себя на том, что сканирую тело ИнЧжон сверху вниз и снизу вверх, и опять вниз... ИнЧжон смотрит на меня с полуулыбкой, наконец, говорит:

— Какой любопытный Ёжик...

Ответить не успеваю. Дверь открывается и в раздевалку все разом вваливаются девчонки. Громко обсуждая какую-то ерунду, они начинают раздеваться. Минута — и я оказываюсь в раю, в окружении обнажённых гурий.

Голой гурьбой, мы отправляемся в душевую. На ум приходят слова, которые к своей 'Зиме' самолично написал Антонио Вивальди: '...Тяжка зима, но радости мгновенья порой смягчают лик её суровый...'

Попрошу-ка я ИнЧжон чтобы спинку мне потёрла... А потом и сам ей потру... Решено!

Время действия: несколько позже.

Место действия: кабинет президента СанХёна. Присутствуют сам президент и ЮнМи.

ЮнМи, протягивая президенту с поклоном, двумя руками папку для бумаг:

— Вот, сабоним, это всё по первому отделению сольника Ли ХеРин. Я закончила работу над ним. В папке флешка с композициями, ноты и мои замечания, как продюсера, каким я его вижу.

Господин СанХён принимает папку. Морщится на слове 'продюсер', но вслух ничего не говорит, кивает своему мемберу на ближайший стул. ЮнМи садиться. Президент открывает папку и начинает бегло просматривать бумаги.

Юна, пользуясь моментом, задаёт мучавший её вопрос:

— Сабоним, вы знаете, что ХеРин выходит замуж?

Сабоним, не поднимая головы, утвердительно кивает.

— А как же тогда контракт? — Задаёт ЮнМи следующий вопрос.

Президент отрывается от бумаг и смотрит на своего мембера с немым вопросом в глазах: 'А тебе-то что?', но всё же отвечает:

— Агентство заключало с ней контракт, как с исполнителем классической музыки. Кто же знал, что она так раскрутится. Такого ещё не было.— Взгляд полный упрёка, мол, всё из-за тебя. — Ничего, в следующий раз умнее буду.

— Сабоним,— продолжает разговор ЮнМи.— Менеджер Ким сказал, что вы забираете у меня ЁнЭ. Вы отбираете у меня свой подарок? Или я что-то неправильно поняла?

— Второе! — Кривится президент.— ЁнЭ занята сейчас твоим кроликом. Через неделю вы с ней воссоединитесь.

ЮнМи кланяется:

— Спасибо, сабоним. А то без неё, как без рук. Ничего не пишется, не сочиняется. А это негативно сказывается на работе всего агентства.

Президент хмыкает.

— Насчёт вчерашнего,— говорит он.— Мне звонили оттуда,— кивок в потолок.— Поскольку информация в прессу не просочилась, решено инцидент придать забвению. Тем более что Катарская сторона принесла свои извинения. Агентству выплачена компенсация за доставленное неудобство. Тебе за моральный ущерб тоже перечислены какие-то деньги.

— Нужны мне их вонючие деньги! — Возмущается Юна.— Отошлю всё обратно! Пусть подавятся!.. А сколько там?

Президент снова хмыкает.

— Не знаю! Я дал реквизиты банковского счёты твоей мамы. Позвони ей, спроси, насколько сильно катарцы считают себя виноватыми.

В этот момент звонит телефон Юны.

— О! Мама! Счас узнаем, на какую сумму они мне ущерб нанесли...

Время действия: то же.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

Мама (взволновано): — Юна, мне только что на твоё имя перечислили деньги!

ЮнМи (небрежно): — Всё нормально, ма. Это гонорар.

Мама (изумлённо): — Гонорар?

ЮнМи (всё так же небрежно): Да, гонорар. Мы вчера пели в посольстве Катара.

Мама (всё так же изумлённо): — И за одну песню...

ЮнМи (перебивая): — Три!

Мама (не сбавляя градус изумления): — И за три песни тебе заплатили миллиард вон?!

ЮнМи (не врубаясь): — Сколько?

Мама (досадуя): — Миллиард!

ЮнМи (начиная что-то понимать): — Ма, что-то я плохо слышу. Повтори ещё разочек: сколько.?

Мама (терпеливо): — Один миллиард вон... Юна, по-моему, это какая-то ошибка.

ЮнМи (гробовое молчание).

Мама (обеспокоено): — Юна?

ЮнМи (гробовое молчание).

Мама (обеспокоено): — Дочка, ты меня слышишь? Это какая-то ошибка?

ЮнМи (приходя в себя): — Нет, ма. Никакой ошибки. Просто мы хорошо выступили и нам немножко добавили.

Мама (поражённо): — Немножко?

ЮнМи (уверенно): — Ма! Катар — самая богатая страна Азиатского региона и одно из богатейших государств мира. По данным МВФ, эта страна последние несколько лет с большим отрывом лидирует в мире по такому показателю, как ВВП на душу населения. Катар — 3-й в мире по запасам природного газа, 6-й в мире экспортёр природного газа и крупный экспортёр нефти и нефтепродуктов (21-е место в мире). Они там все на золоте едят. И унитазы у них золотые. Сама вчера видела. Для них миллиард вон — это всё равно, что для нас миллион. Так что никакой ошибки... Как у вас дела?

Мама (рассеяно): — Что?

ЮнМи (терпеливо): — Я спрашиваю, как дела?

Мама (приходя в себя): — Дела?.. Всё хорошо, дочка. СунОк позвонили из твоего агентства, предложили контракт на рекламу.

ЮнМи (радостно): — Правда что ли? Я как раз встречаюсь с господином СанХёном и поблагодарю его от имени онни.

Мама (виновато): — Ты встречаешься с господином президентом? Тогда не буду мешать вам. Всего хорошего, Юна.

ЮнМи (облегчённо): — Всего хорошего, ма.

Время действия: то же.

Место действия: кабинет президента СанХёна.

ЮнМи разрывает связь, убирает телефон, смотрит на начальство синими бездонными глазами.

— Гонорар? — Хмыкает президент.— Это что, намёк мне?

— Сабоним! Не могла же я сказать маме, что это компенсация за моральный ущерб. Вы же знаете, что у мамы слабое сердце.

Господин СанХён согласно кивает.

— Ты по-прежнему хочешь отослать им их вонючие деньги? — Спрашивает президент и с интересом ждёт ответа.

— Сабоним! — Отвечает Юна.— Миллион долларов — эта та сумма, начиная с которой деньги перестают пахнуть. Мне нанесли моральный ущерб и компенсировали его. Сумму компенсации я считаю приемлемой. Если я откажусь от этих денег, то проблема наследного принца никуда не денется. А так я хоть охрану смогу нанять.

— Об охране не беспокойся,— хмурится президент.— Агентство обеспечит тебя охраной.

ЮнМи кланяется:

— Благодарю вас, сабоним.

Президент кивает в ответ.

— Ладно, закроем эту тему,— говорит он.— Собственно, я пригласил тебя по другому вопросу.

Господин СанХён замолкает. На его лицо наползает маска скорби.

— ЮнМи, у тебя ведь сейчас по графику 'VELVET'?

— Да, сабоним.

— Я договорился о переносе фотосессии.

— Почему?

— Внизу ждёт машина. Ты должна съездить в одно место.

— В какое место, сабоним?

— В больницу.

— В больницу? Но со мной всё в порядке.

— Речь не о тебе. У моего хорошего знакомого дочь при смерти. Состояния безнадёжное. Вряд ли она доживёт до утра... ЮнМи! Она хочет тебя видеть.

— Меня? Почему меня?

— Потому, что вы знакомы.

— Знакомы? Кто она?

— Это ЮЧжин...

Развилка седьмая

Камень, ножницы, бумага

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то на улицах Сеула, салон Лимузина. В бежевом кресле, закинув ногу на ногу, в расслабленной позе с бокалом томатного сока в правой руке сидит ЮнМи, взгляд синих глаз устремлён в такие дали, что проследить его мало кто сможет... а может и никто.

Сижу со скоростью шестьдесят километров в час, думаю. Ощущение такое, будто нахожусь на борту космического корабля. Есть всё для выживания в безжизненных просторах космоса: холодильник — забит, бар — заставлен. Имеются кофеварка и плазма с выходом в сеть.

Нарыл банку томатного сока, перелил в хрустальный бокал — дегустирую. Ничего так... Наверное, сейчас со стороны ЮнМи выглядит круто. Юбочка задралась сантиметров на двадцать выше колен, верхняя пуговка на блузке расстегнута, шея голая... Она точно когда-нибудь доиграется. И я вместе с ней. Можно сказать: уже доигралась...

Наследный принц... Чё с ним делать? — Не знаю. Может, киллера нанять на тот миллион, которым он у меня извинения попросил? Но проблему этим не решишь. Принцев на свете много. Если на отстрел каждого по миллиону тратить... это надо за миллиардера замуж выхолить... Ха-ха-ха... А если серьёзно, я попал. Этот принц, судя по всему, с головой не дружит. Попробовал один раз похитить, попробует и второй. Лимузин, который везёт меня в больничку, между прочим, бронированный. А следом едет ещё один — забитый охраной. Эти все предосторожности от папаши ЮЧжин, по настоятельной просьбе президента СанХёна.. Только всё это туфта. У принца всё равно денег больше. Что ему мешает выкупить у агентства мой контракт, сделав СанХёну предложение, от которого тот не сможет отказаться? Извини, ЮнМи, — это бизнес, ничего личного... Правда и я сидеть и семечки на завалинке лузгать не буду. Раздую скандал, подам в суд. Соберу фанатов под лозунгом: 'Руки прочь от Агдан!' А ведь есть ещё мама и сестра ЮнМи. И если меня поставят перед выбором: или жизнь твоих близких, или принц, со всеми вытекающими отсюда последствиями... Конечно, мне как Серёге Юркину они — никто. Но вот у ЮнМи сердечко ноет и под ложечкой сосёт.

Так что вопрос с принцем завис Дамокловым мечом. Завис и вопрос с миллионом баксов, который наследник кинул мне, меня не спросясь. Миллион сразу и вдруг — это, конечно, мозговзрывательно. Но... Вот я его взял и, получается, дал согласие на продолжение? Вот я от него отказался и, получается, просигналил, что стою дороже? Выходит: взял — дурак, вернул — всё равно дурак. А теперь, когда миллион полежал у нас часочек, сознание вообще воспринимает его, как нажитое непосильным трудом. Да и мама с онни, наверняка эту денежку уже попилили, опять забыв, что я тоже голос имею... Э-хе-хе... Основать что ли фонд какой благотворительный? Ага... Вот дармоеды-то рады будут. Нет! Благотворительность должна быть прибыльной! Чтобы всем было хорошо. И тем, кто благо творит, и тем, кто благо принимает. Вон как с суныном получилось: вроде, без корочек остался, но зато зазвездился так, что в туалет с охраной хожу.

Теперь на фоне этого миллиона продажа акций Кирин теряет всякий смысл — мелочёвка... Хммм... А почему бы ещё не докупить? Взять, ещё разочек уронить акции ниже плинтуса и скупить контрольный пакет? А мне это надо? Надо! Если заточить Кирин на выпуск звёзд не местного, а мирового уровня. Десять — пятнадцать лет и на мировой эстраде никого кроме корейцев не останется. При приёме в Кирин — контракт, где прописывается процент отчислений школе от зарубежной концертной деятельности, то есть мне... Это может прокатить. Но самому не потянуть — времени нет. Нужно онни запрячь. А потом посадить её главной в попечительском совете (или кто там рулит?) с достойным окладом... Пффф... Надо ещё разочек — другой обмозговать это дело. А уж опосля...

Но сначала нужно с текучкой разобраться. А в качестве таковой у нас прямо сейчас — ЮЧжин...

Невольно вспомнилось классическое: 'Митька помирает, ухи просит...' Уха — это я. И с чего это вдруг ЮЧжин помирать собралась? Ещё третьего дня бегала, ядом прыскала. Нет, я-то, конечно, не против. Но моё-то личное присутствие зачем? Я не доктор. И уж тем более не священник. Она что, хочет мне перед смертью в глаза плюнуть? Не нравиться мне всё это. Ни за что бы не поехал. Но меня опять никто не спросил. Погрузили в Лимузин и везут... Или не везут? А ведь точно — не везут! Хм, понятно — пробки.

Займусь-ка я делом. Хватит из себя Клеопатру изображать. Нужно поискать в сети инфу на этого разлучника — жениха ХеРин. Как там его?.. Сон МинХёк... Забиваем, получаем... Ого! Под два миллиона ссылок. С чего бы это? Посмотрим... Сначала на личную страничку... Хмм... Сколько ему здесь? Лет пять? И кто бы подумал, что из такой симпапульки такой урод вырастет... А вот и школьные годы чудесные пошли... Стоп! А это что за девчонка рядом с ним? Это что, моя Хери? Вот этот гадкий утёнок? Не удивлюсь, онни, если над тобой тоже богиня поколдовала... Ладно, а кто у нас этот МинХёк по жизни? Хммм... Исполнительный директор 'AURORA World Corporation'. Уже интересно. А что есть у нас 'AURORA'?

Читаю и чувствую себя старателем, случайно наткнувшимся на золотую жилу. Эта 'AURORA'... Это же... Взгляд летит по сточкам:

'...История компании начинается в 1981 году в Сеуле, Корея. 'AURORA World Corporation' являeтcя пpизнaнным мировым лидepoм в пpoизвoдcтвe выcoкoкaчecтвeнныx мягкиx игpушeк. Компания имеет представительства во всех крупных регионах мира... Широкий ассортимент, рассчитанный на все возрастные группы, начиная с новорожденных... Изготовленные из экологически чистых материалов, высококачественного плюшa, гипoaллepгeнного cинтeпoна, мягкие игрушки 'AURORA' просты в уходе, легко стираются и не теряют при этом своего качества...'

Чебурашка!!! Я нашёл тебе папу Карло!!! Уффф... Уже что, приехали? Ладно, вставляем линзы, надеваем парик-бейсболку — и на выход...

Время действия: примерно то же.

Место действия: загородный дом семьи Кимов, кабинет бабушки ЧжуВона. Госпожа МуРан сидит за столом. Перед ней открытый ноутбук. На экране ЮнМи в школьной форме Кирин поёт 'Porque te vas?'.

Песня заканчивается. Картинка застывает. На ней Юна победно смотрит прямо в глаза бабуле своего жениха.

— Неплохо, неплохо,— бормочет госпожа МуРан.— Сколько там просмотров? Тридцать семь миллионов? Омо! Для любительской съёмки просто невероятно! Как такое может быть?.. Просто в голове не укладывается... Или синие глаза помогли?..

Раздаётся узнаваемый стук в дверь.

— Входи СанУ.

В кабинет заходит начальник службы безопасности, останавливается в двух шагах от стола. Кланяется.

МуРан: — СанУ, у меня для тебя задание.

СанУ: — Слушаю, госпожа.

МуРан: — Подготовь мне справку по творчеству ЮнМи. Что написала, какой доход это принесло. Были ли провалы, причины. Чем ещё интересуется, кроме музыки... К пятнице управишься?

СанУ: — Да, госпожа.

МуРан: — Хочешь что-то сказать?

СанУ: — По вашему указанию мы начали работу по организации охраны ЮнМи. Нам нужно проверить её дом на наличие жучков и скрытых видеокамер.

МуРан: — Такое может быть?

СанУ: — Лучше один раз проверить. Нам нужно разрешение госпожи ДжеМин.

МуРан: — Хорошо. Я позвоню прямо сейчас... (Берёт со стола телефон, выбирает нужный номер, соединяется.) Здравствуйте, госпожа ДжеМин. У меня к вам просьба. Мои люди должны проверить ваш дом на наличие жучков и скрытых видеокамер. Вы меня понимаете?.. Очень хорошо. Если они подойдут завтра с утра, это не будет для вас обременительно?.. Очень хорошо. Тогда завтра с утра. До свидания, госпожа ДжеМин... (Разрывает соединение.) Ты всё слышал, СанУ?

СанУ: — Да, госпожа.

МуРан: — Что-то ещё?

СанУ: — Госпожа. Час назад, на счёт госпожи ДжеМин была переведена сумма в один миллиард вон.

МуРан: — Миллиард??? От кого?

СанУ: — Отправитель — посольство Катара. Получатель — Пак ЮнМи.

МуРан: — ЮнМи??? Миллиард??? За что???

СанУ: — Мы уже этим занимаемся. Пока известно немного: группа 'Корона' вчера выступала в этом посольстве. Контракт на выступление группы катарцы выкупили у 'Hyundai Motor'.

МуРан: — Деньги получила только ЮнМи? Или всем девушкам были перечислены деньги?

СанУ: — Сейчас мы выясняем это, госпожа.

(В этот момент звонит телефон главного безопасника, извинившись, он достаёт телефон, соединяется, слушает, что ему говорят.)

СанУ: — Госпожа, мы закончили проверку. Никто из участниц группы денег из посольства не получал.

МуРан: — Тогда, что могут значить эти деньги, СанУ?

СанУ: — Есть большая вероятность того, что во время выступления что-то произошло. И в центре произошедшего была ЮнМи.

МуРан: — Эта девчонка... Она всё продолжает и продолжает меня удивлять... Чего она там такого вытворила на миллион долларов?.. В СМИ об этом что-нибудь есть?

СанУ: — Нет, госпожа.

МуРан: — СанУ, узнай подробности. Мы должны знать, чем это нам может грозить... И не забудь про справку на ЮнМи.

СанУ: — Да, госпожа.

Время действия: чуть позже.

Место действия: вестибюль госпиталя 'Gangnam Severance' в Сеуле. Лёгкой походкой, с гордо поднятой головой, в окружении эскорта охраны, под удивленными взглядами посетителей, ЮнМи пересекает открытое пространство, направляясь в отделение для VIP клиентов.

Иду, навожу шорох, на всех встречных. Никто меня не узнаёт, но проникаются все. Шесть одинаково одетых шкафов с гарнитурами, сканирующих окружающее пространство, а в центре ЮнМи — маленькая, ничем не примечательная девочка — чем не повод для когнитивного диссонанса? Сделать что ли кружок по залу для пущего всеобщего охренения? Агдан Юна или где? Пффф... Это я так — нервное... Сейчас встреча с той, кто пожелал меня увидеть на смертном одре — с ЮЧжин.

Я тут подумал, поразмышлял... ЮЧжин, конечно стерва ещё та. Но каким-то невероятным образом, все пендали, которые она мне отвесила, оказались волшебными. История с подброшенным кошельком перекрыла мне прямые пути поступления в к-поп агентства. Я вынужден был пойти кривым, и всего через пару месяцев — у меня своя поп группа, и моя композиция в 'Hot 100 'Billboard'. Если бы не ЮЧжин, я бы тупо полез в какое-нибудь агентство вместе с толпой желающих стать айдолами. Никуда бы я, конечно, не пролез. Кому нужна некрасивая девочка, которая не умеет ни петь, ни танцевать. Ах, ты музыку сочиняешь? Посмотри туда! Видишь сто человек? Все они тоже музыку сочиняют. Становись в очередь. Будешь сто первой... Скорей всего, я бы пришел всё к той же мысли: нужно создавать свою группу. Но время я бы упустил точно. И как бы там всё пошло? — непонятно...

А история с лазерной атакой? Уверен, что это её шаловливых ручек дело. А результат? У меня синие глаза, по которым сходит с ума вся Корейская нация и куча контрактов, на отработку которых едва хватает времени.

По-идеи, я ЮЧжин приплачивать должен, чтобы она гадости мне подстраивала. От них моё благополучие будет только расти и укрепляться... О! Уже пришли...

Перед раздвижной дверью двое охранников. Заметив приближающегося меня, один из них отодвигает створку и, не сбавляя скорости, я просачиваюсь в палату для VI-персон, точнее — для персоны ЮЧжин. За спиной с тихим шорохом закрываются двери, отрезая меня от реальности. Сделав пару шагов, останавливаюсь, осматриваюсь и понимаю: шутки кончились.

Окна завешаны. В полумраке палата, которая напоминает апартаменты в каком-нибудь пятизвездочном отеле, выглядит мрачно. Мрачности добавляет медицинская кровать, окружённая аппаратурой жизнеобеспечения. На кровати — ЮЧжин. Смотрю на неё и поверить не могу: это она? Это, действительно, она? Глаза её закрыты, ресницы подрагивают. Губы обнесены, на щеках лихорадочный румянец. Дыхание учащённое. В правую руку поставлена капельница. К левой подключены датчики отслеживания физиологических параметров пациента... Невольно бросаю взгляд на прикроватный монитор: температура под сорок, давление повышенное, пульс учащённый. И каждое сердечное сокращение, отражающееся на экране всплеском, сопровождает тихий звуковой сигнал: пи-пи-пи-пи-пи...

Стою, смотрю и не могу понять, зачем я здесь? И что делать? Уйти прямо сейчас? Или постоять для приличия чуток и только тогда уйти? Ничего решить не успеваю.

— ЮнМи-ян? — Раздаётся справа.

Поворачиваюсь на голос. В кресле, сливаясь с фоном, сидит человек. Понятно, почему я его не заметил в полумраке. Выглядит он моложаво, но устало. Скорей всего, это отец ЮЧжин — президент (или, кто он там?) 'Hyundai Heavy Holdings'.

Киваю в знак признания: да, я — ЮнМи. Отвешиваю поклон.

— Спасибо, что пришла...

Президент встаёт с кресла, подходит к дочери, склоняется над ней.

— ЮЧжин... ЮнМи пришла... ЮЧжин, ты слышишь меня?

ЮЧжин открывает глаза, взгляд расфокусирован. Губы разлипаются и что-то шепчут.

— ЮнМи, подойди, пожалуйста. Она не может громко говорить.

Делаю несколько шагов, оказываюсь почти вплотную к кровати, ноздри щекочет едва уловимый запах нездорового тела. Она там, случайно, не заразная?

— Я оставлю вас,— говорит отец ЮЧжин и, не дожидаясь моего ответа, выходит за дверь.

ЮЧжин, смотрит на меня, взгляд становиться более осмысленным.

— ЮнМи,— шепчет она.— ЮнМи... — И замолкает. Видно, слова ей даются с трудом. Но вот она делает над собой усилие, что сразу отражается на этих 'пи-пи-пи-пи...' — они учащаются.

— ЮнМи,— сбивчиво, словно боясь не успеть, говорит ЮЧжин,— прости меня... Я хотела... тебе... смерти... Но смерть... пришла ко мне... Кошелёк... Прости... Кирин... Лазер... Прости... Скажи... что прощаешь... Мне легче... будет уйти... ЮнМи...

Смотрю на неё и ничего не могу сказать — ступор какой-то. Вслушиваюсь в эти 'пи-пи-пи...', которые всё нарастают и понимаю, сейчас что-то произойдёт страшное.

— ЮнМи... Прости... — Уже одними губами произносит ЮЧжин и вдруг — 'пиииииииии...' Смотрю на монитор — прямая линия, никаких всплесков... Остановка сердца!!! Она что, умерла? ЮЧжин умерла??? Умерла??? В голове всё завертелось... Нужно что-то делать, звать кого-то, но стою не способный ни на что... Сколько бы я так простоял — не знаю. Но тут в палату врываются какие-то люди в зелёных халатах — и меня выставляют вон.

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же.

Сижу на стуле возле палаты ЮЧжин, пытаюсь прийти в себя. Но чего-то не очень получается. Никогда ещё на моих руках никто не умирал. Конечно, всё когда-нибудь случается впервые. И трупе на десятом, я, наверняка, буду чувствовать себя значительно бодрее, чем сейчас... Но я, честное слово, предпочёл бы что-то более жизнеутверждающее.

На душе паскудно. Закралась в голову мысль, что это я столкнул 'лучшую подругу' в могилу. Она просила прощение, а я молчал... Просила, а я молчал...

Отсюда — волнение, всё возрастающая и возрастающая нагрузка на сердце и — смерть. Скажи я: да, я прощаю тебя! И всё бы обошлось... По крайней мере, это произошло бы без меня. Но я не сказал. И вот она — первая смерть, которую я принял.

Люди в зелёных халатах — это бригада реаниматологов. Над ЮнМи колдовали такие же. Десять минут возились. Бросили бы раньше, и не попал бы я сюда на радость Корейской нации. Что б там дальше было — непонятно. Но этого дурдома: женское тело — мужское сознание,— точно не было бы.

А врачи всё не выходят. Пытаются вытащить ЮЧжин с того света. Если вытащат... Если только вытащат, пойду, поставлю ей свечку за здравие... О! Какое-то движение...

Смотрю, как разъезжаются двери и в коридор выходят реаниматологи — четыре человека. И по лицам не понять, чем там дело кончилось. Трое проходят мимо, один, вида самого сурового, останавливается возле меня.

— Пак ЮнМи? — Спрашивает он.

Холодея, медленно поднимаюсь, кланяюсь..

— Да, доктор. Я — Пак ЮнМи.

Реаниматолог неожиданно улыбается, становясь похожим на местного Деда Мороза.

— Всё нормально,— говорит Дед Мороз.— Мы вытащили её на пятой минуте клинической смерти. Теперь вашей подруге ничего не угрожает. Неделя, максимум две, и вы снова можете зажигать с ней по ночным клубам... Только осторожно.

Сказав это, Дед Мороз уходит не попрощавшись, оставив меня одного охреневать от только что услышанного. ЮЧжин моя подруга? Я что, что-то пропустил? Пффф... Ладно, главное, жива осталась. И совесть меня по мелочам докучать не будет. И... Чего я там сам себе наобещал? Свечку за здравие поставить? Тссс... Придёт же такая фигня в голову!

Время действия: чуть позже.

Место действия: палата ЮЧжин.

ЮЧжин лежит на кровати, руки вытянуты вдоль туловища, глаза закрыты. На прикроватном мониторе все показатели в норме. Тишину нарушают мерные сигналы: пи-пи-пи-пи...

В палату заходит отец ЮЧжин, направляется к креслу, садится.

— Дочка, ты как? — Спрашивает он.

ЮЧжин открывает глаза и... сдирает с правой руки пластырь, который фиксировал иглу капельницы. Никакого следа от иглы на руке не видно.

— Нормально,— отвечает дочка.— Только с запахом перестаралась. Воняет.

ЮЧжин снимает с левой руки все датчики, но на мониторе всё так же продолжают отражаться текущие жизненно важные показатели: давление, пульс, температура. Звуковой сигнал 'пи' продолжает сопровождать каждый толчок неведомого сердца.

Ещё одно движение — и с губ сдираются липучки, под которыми обнаруживаются вполне себе здоровые губки.

ЮЧжин садится, с улыбкой смотрит на отца.

— Я не переиграла, папа?

— Сто процентное попадание. В какой-то момент я даже поверил, что тебе, действительно, плохо.

— Ха-ха-ха... — Смеётся ЮЧжин.— Ты бы видел её лицо! Вот, кто поверил — так поверил!

— Что дальше?

— Есть кое-какие идеи. Надо подумать. Главное, чтобы твои 'реаниматологи' не проболтались.

— Не проболтаются. Ты тоже должна доиграть до конца. Так что — иглу, датчики... Всё верни на место. Хоть у дверей и охрана, но мало ли...

— Верну... Играть, так играть!

— ЮЧжин! — Строго говорит отец.— Ты смотри... Не увлекайся слишком. А то сама не заметишь, как превратишься в лучшую подругу ЮнМи.

— Я?! Лучшая подруга?! Для этого я слишком ненавижу её.

ЮЧжин снова заливается довольным смехом.

— Какие у неё были восхитительно квадратные глаза! Я думала, что не выдержу и расхохочусь... Кстати. А почему они были карие? Они же синие. Я видела... Линзы что ли?

— ЮЧжин, я тут подумал... Может, хочешь попробовать себя в кино?

— Папа! — Возмущённо восклицает ЮЧжин.— Ты хочешь, чтобы я опустилась до уровня какой-то актрисульки. Да я лучше...

ЮЧжин замолкает. На красивом личике видна работа коварной мысли. Секунда — другая и красивые губки искажает хищная улыбка.

— Папа! А ведь ты мне подал отличную идею... ЮнМи! Ты попала!

Время действия: примерно то же.

Место действия: высшая школа Кирин, отделение журналистики, комната фотографов.

За одним из столов сидит Кан ХаНыль — бывший личный фотограф ЮнМи. ХаНыль просматривает на экране монитора фотографии. Наиболее удачные, отправляет на распечатку.

В комнату входит человек, возраст — слегка за тридцать. В руке у него упаковка кофе на двоих. Мужчина останавливается, взгляд его скользит по лицам присутствующих. Заметив ХаНыля, мужчина, прежде чем направиться к нему, достаёт телефон и включает режим звукозаписи.

— Фотограф Кан?

ХаНыль поднимается — лёгкий поклон.

— Да, это я.

— Здравствуйте,— ответный лёгкий поклон.— Репортёр Чхве СонХан из 'Seoul Times',— репортёр протягивает ХаНылю свою визитку.— Я звонил вам.

— Здравствуйте, репортёр Чхве,— ещё один, но уже более глубокий поклон.— Чем я могу помочь вам?

— Можете обращаться ко мне — сонбе. Я выпускник Кирин. Можно сказать, мы не чужие друг другу... Кофе?.. И давайте присядем.

От кофе ХаНыль не отказывается и предложение 'присесть' тоже находит отклик в его сердце.

— Начну издалека,— сделав глоток, говорит СонХан.— В воскресенье судьба занесла меня в ресторан отеля 'Golden Palace'. Туда же в это же время судьбе было угодно привести Агдан.

Репортёр смотрит на ХаНыля. Во взгляде вопрос: 'Пацан, тебе объяснять, кто такая Агдан?' ХаНыль кивает — в том смысле, что, кто ж сегодня в Корее не знает, кто такая Агдан!

— Нам... тем кто был в ресторане, повезло. Мы не только увидели Агдан, но ещё и услышали, как она поёт. Пела она на каком-то незнакомом языке, какую-то странную песню. Исполни эту песню кто-нибудь другой, та не оставила бы в душе никакого следа. Но в исполнении Агдан это было нечто...

— Можно посмотреть запись? — Заводится ХаНыль.

— Увы... На запись был строгий запрет. Я хотел было тайком записать выступление Агдан, но мне просто на глазах у всех сломали пополам телефон — хорошо, у меня их два — и попросили так больше не делать. После я аккуратно поспрашивал, сумел ли кто-нибудь сделать то, что не удалось мне. Но, видимо, мой пример никого не вдохновил. Все опасались за свои телефоны. Пришлось писать статью...

— Я читал её! Отличная статья!

— Благодарю. Можешь обращаться ко мне — хён. А я буду звать тебя по имени.

— Спасибо, хён. Жаль, что запись сделать не удалось.

— И я о том же! — Обрадовано воскликнул репортёр.— Агдан вспыхнула на небосводе Корейской культуры, как сверхновая — неожиданно и ярко. Но Агдан не сверхновая, которая, вспыхнув, тут же гаснет. Агдан — это навсегда. Даже после смерти оно будет продолжать светить, как все истинные звёзды. И чем дальше во времени, тем дороже будет для живущих каждый её лучик.

ХаНыль закатывает глаза, словно ища, где этот небосвод и та сверхновая на нём? Не найдя, переводит взгляд на репортёра.

— Хён, так ты здесь из-за Агдан?

— Да, ХаНыль. Я решил стать летописцем Агдан. По моим ощущениям, а я им доверяю, интерес к Агдан уже не ослабнет. Он будет только возрастать. Хочу написать о ней книгу. Название ещё не придумал... Что-то типа 'Агдан со звезды' или 'Звезда по имени Агдан'... Не суть... Я собираю материал о ней.

— Агдан знает про книжку?

— Я звонил в агентство. Разговаривал с главным менеджером. Он обещал рассказать о моём предложении президенту СанХёну. Думаю, никаких проблем не возникнет. Эта книга нужна всем. Агентству, мне, Агдан и, конечно же, всей Корейской нации... — Репортёр замолкает, устремив испытующий взгляд на младшего коллегу: проникся ли тот величественностью момента или нет?

— ХаНыль! — Строго вопрошает он.— Ты же не хочешь лишить Корейскую нацию подробностей жизни Агдан?

— А как я могу это сделать? — Заинтересовано спрашивает фотограф.

— Очень просто. Ты не дашь мне фотографии Агдан, которые делал здесь — в этих стенах на протяжении длительного времени.

ХаНыль усиленно обдумывает услышанное.

— Нууу... — Тянет он.— Если я их тебе не даю, хён, то наверное потому, что ты мне мало за них предложил.

— Я знал, что мы поймём друг друга! — Восклицает репортёр и бьет младшего коллегу по плечу — сильно и с удовольствием.

ХаНыль кривится от боли.

— Сто вон за фотографию. Я, думаю, это превосходная цена,— бросает пробный камень репортёр.

— Сколько? — Не верит своим ушам фотограф, понимая, что вот прямо сейчас, посреди бело дня, его хотят раздеть до трусов.

— Сто пятьдесят! — Тут же щедро набавляет репортёр.

— Сто пятьдесят вон за эксклюзивные фотографии — единственные и неповторимые? Хён! Ты унизил во мне фотографа. Он обижен, но готов простить тебя, если ты дашь истинную цену.

— Сто семьдесят пять вон? — С надеждой спрашивает репортёр.

— Миллион! За каждую фотографию! И деньги вперёд!

Репортёр хватается за сердце.

Ещё минут пятнадцать, под любопытными взглядами всех присутствующих в комнате, два горячих корейских парня выясняют: сколько стоит одна фотка Агдан? — и, наконец, приходят к согласию.

— Что ж,— подводит итог репортёр,— с деньгами улажено. Осталось взглянуть, чего я такое купил.

— Сейчас всё покажу, хён,— с готовностью отвечает ХаНыль, разворачивается лицом к компьютеру и уверено начинает щёлкать мышкой. Щелчки неожиданно прекращаются. ХаНыль удивлённо пялится в монитор.

— Что-то не так? — Спрашивает репортёр, которому и без ответа понятно: что-то не так!

— Я не вижу папку с фотографиями ЮнМи.

— Может, ты не туда смотришь?

ХаНыль кривится.

— Я всегда смотрю туда!

— Организуй поиск,— советует репортёр, в то время как фотограф уже забивает в поисковую строку нужное имя.

— Папки нет! — Отрезает ХаНыль.

Повисает тревожное молчание.

— Надеюсь, ты делаешь копии своих работ, как раз на подобный случай? — Осторожно спрашивает репортёр.

Фотограф, молча, выуживает из кармана ключ, открывает нижний ящик, в котором аккуратно сложены боксы для хранения флешек. Достав один из боксов, открывает его и, выдержав драматическую паузу, замогильным голосом объявляет:

— Флешки нет!

— Понятно,— отзывается репортёр.— Если были распечатанные фото, можешь даже не проверять. Их тоже нет... Чистая работа.

И, подумав, добавляет:

— ХаНыль! Ты профукал своё будущее!

Подумав ещё, добавляет к добавленному:

— Опять всё кончилось статьёй!

Время действия: где-то час спустя.

Место действия: 'Православный кафедральный собор Святителя Николая Чудотворца в Сеуле'. В храме пусто. Только напротив иконы Пресвятой девы Мария с младенцем Иисусом, с незажженной свечкой стоит в нерешительности ЮнМи.

Стою, смотрю на деву Марию и мысли какие-то, прямо скажем, не к месту. Ей ведь четырнадцать было, когда она Иисуса родила? Почему святой дух выбрал именно её?.. А почему Богиня выбрала именно ЮнМи? То, что не было другого подходящего тела... чего-то вериться с трудом. Каждую секунду в мире умирает примерно 3 человека. Если ты Богиня, то тебе без разницы насколько разрушено тело. Мановение руки — и оно готово к повторному использованию — только вселяйся. Нет, для меня — мужика выбрала именно женское... Миссия?.. Пффф... Это я себе льщу. На самом деле я вполне могу быть главным героем какого-нибудь реалити-шоу для богов. Сидят они сейчас у себя там на мягких облаках, попивают пивко, едят попкорн из безразмерных ведёрок и с интересом наблюдают, чего это такого Серёга Юркин вытворяет в теле ЮнМи. Надо же им чем-то заполнять свою бессмертную жизнь? Вот и заполняют мной.

Ладно... Чего-то я отвлёкся. Как не удивительно для себя самого, но я здесь — в храме — опять. По графику у меня должна бы быть студия, где я потихоньку записывая фортепьянные хиты для своего первого альбома классики. Но... Какие там нафиг хиты. Эта ЮЧжин из меня всю душу вытянула. Позвонил президенту СанХёну, прояснил ситуацию... Тот проникся — и я вплоть до вечернего ток-шоу свободен. Поразмыслив, куда бы себя до вечера деть, решил всё же съездить в храм... на двух-то Лимузинах... душу подлечить. Охрану попросил со мной в храм не ходить. Те позвонили куда-то и пошли мне навстречу, но по периметру всё равно рассредоточились...

Хорошо здесь. Тихо, спокойно... Интересно, как люди приходят к мысли посвятить себя богу? И почему мне такая мысль в голову не приходит? О! Чьи-то шаги. Наверное, батюшка Амвросий. Оглядываюсь — точно он.

— Во имя отца, сына и святого духа, аминь! — Подойдя, произносит Амвросий и осеняет себя крестным знамением.

Проговариваю за ним сакральную фразу, крещусь.

— Здравствуй, дочь моя.

— Здравствуйте, батюшка.

— Тревожно на душе?

— Тревожно,— подтверждаю.

— Тревоги это хорошо. Они не дают останавливаться на достигнутом и заставляют идти вперёд...

Молчим. Решаюсь задать вопрос.

— Батюшка, я хочу поставить свечку за здравие человека, которого ненавижу. И, который ненавидит меня. Это будет правильно?

— Ты всё делаешь правильно, дочь моя. Сказано: если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Поставь свечку. Глядишь, вместе со свечой растопится и твоё сердце.

Зажигаю свечу от лампады, про себя говорю: ладно, ЮЧжин, живи. Пусть у тебя всё будет хорошо. И... Пусть ты полюбишь меня. И в ответ я полюблю тебя... может быть.

Стоим молчим, поглядываю на батюшку Амвросия.

— Хочешь ещё что-то спросить? — Понимает он.

— Да, батюшка... Скажите, почему вы решили стать священником?

Амвросий хмурится. Видно, что я своим вопросом задел какою-то болевую точку. Помолчав, он всё же отвечает:

— Однажды мне нужно было форсировать реку за минимально короткое время. Речь шла о жизни и смерти. И тогда я попросил у Него дозволения пройти по воде аки по суху. И пообещал, что посвящу Ему всю оставшуюся жизнь.

— И вы прошли? — Вырывается у меня.

— Ну, я же сейчас говорю с тобой... Ладно, пора мне... Дела...

И я остаюсь один с ощущением, что картина мира, которая, не ахти как, но всё же укладывалась у меня в голове, вновь рассыпается на мелкие, не связанные между собой фрагменты.

Время действия: ближе к вечеру.

Место действия: общежитие 'Короны', комната отдыха плотно заставленная цветами, среди цветов затерялись шесть короновок, на пороге ЮнМи с открытым ртом.

Стою, охреневаю. Я, воще, туда попал или дверью ошибся? Вся комната в цветах, будто генсека хоронят и запах...

— Это что здесь происходит? — Вместо приветствия спрашиваю я.

— Это тебе! — С ухмылкой отвечает ИнЧжон по пояс утопая в белых с лёгкой желтизной розах.

— Мне??? — Безмерно удивляюсь я.— От кого???

— Мы не знаем,— пожимает плечами СонЁн, вокруг которой разместились кровавые амариллисы и небоподобные агапантусы.

— То есть как? Тогда с чего вы решили, что это мне?

— Они так сказали,— очень понятно объясняет КюРи. Ей выпало стоять рядом с тёмно-малиновыми георгинами и темно-синими с жёлтыми вспышками ирисами.

— Они? Кто они?

— Те, кто цветы привёз,— вносит немного ясности БоРам, очень хорошо смотрясь в компании розовых лизиантусов и нежно-сиреневых маттиолов.

— Эти 'они' привезли цветы и не сказали, от кого? Нафиг их сюда вообще пустили?

— Их и не хотели пускать,— говорит ХёМин, возле ног которой приютилось целое семейство орхидей: орхидеи Аранда, орхидеи Ванда, орхидеи Дендробиум, орхидеи Онцидиум, орхидеи Фаленопсис и орхидеи Цимбидиум.— Охрана позвонила президенту СанХёну, и он распорядился пропустить.

— Только цветы? Или было ещё что-то. Записка там... Визитка... — Уточняю.

— Ещё коробку принесли,— подаёт голос ДжиХён. На её долю достались оранжевые пионы, жёлтые с красными тюльпаны и весёленькие фрезии всех цветов и оттенков.

Ищу коробку, нахожу её под завалами хризантем и целозий. Пока сдираю упаковку ловлю себя на том, что кручу в голове 'Миллион алых роз'. Хммм... А не пришло ли время для этой песни? Вроде в той Корее она была даже очень популярна. В дорамах её часто использовали. Но... Кому её предложить? Для сонбе не подойдет. Агдан нужно что-нибудь пожёстче... А не отдать ли её ХеРин? А что? Вставить во второе отделение сольника... Пусть покажет себя с неожиданной стороны. Всё скрипка, скрипка... И вдруг — раз и вокал. Песня не сложная её с любым голосом спеть можно. Подтанцовка на заднем плане что-нибудь изобразит... Хери проигрыш сама сыграет... Нет, определённо, стоящая мысль. Вот только перевод... Перевод? Чё-то какая-то мысль скользнула по-поводу оригинального текста... А! Вот это место: 'Встреча была коротка. В ночь её поезд увёз...' Хммм... А не значит ли это, что художник на поверку оказался импотентом, и неудовлетворённая певица, не дожидаясь утра, рванула посреди ночи на вокзал в ярости топча по дороге уже изрядно подвядшие розы? Пффф... О чём я только думаю? У меня тут псих какой-то тратит безумные деньги на цветы. Мог бы просто в конверте передать... О! Снял упаковку.

Открываю коробку, выгребаю наполнитель, достаю шкатулку, на вид очень дорогую. Девчонки сгрудились (буквально) вокруг меня. ИнЧжон так вообще мне на спину легла, да ещё и обняла за талию. Нет, я, вообще-то не против. Но чем объяснить остальным моё участившееся дыхание? Разве только предвкушением сюрприза, который ждёт под крышкой.

— Открывай уже,— шепчет на ухо ИнЧжон.

— Открывай! — Вразнобой нетерпеливо требуют девчонки.

И я открываю.

— Холь! — Дружно вскрикивают сонбе. И только у меня вырывается такое родное, такое русское — бл*дь!

В шкатулке — те самые семь бархатных коробочек, которые мы оставили в посольстве Катара.

— Чтоб ты сдох! — Зло восклицаю я и, в сердцах, захлопываю крышку.

Время действия: примерно два часа спустя.

Место действия: где-то на улицах Сеула. Салон микроавтобуса группы, который везёт 'Корону' на очередное телешоу.

Все короновки, кроме ЮнМи, прибывающей в крайне задумчивом состоянии, уставились в свои телефоны. Ничто не предвещает неожиданностей.

— Святые ананасы! — Вдруг вскидывается КюРи.

Все головы поворачиваются в её сторону.

— Что там? — Спрашивает СонЁн.

КюРи отрицательно мотает головой, мол, я не могу... и передаёт СонЁн свой телефон. Та читает про себя то, что выведено на экран и закусывает губу.

— Что там? — Хором спрашивают все остальные.

СонЁн, растерянно смотрит на ЮнМи, прерывисто вздыхает, начинает читать вслух:

— Час назад, при приземлении в аэропорту города Доха потерпел катастрофу личный самолёт Наследного Принца Катара. В живых остались все члены экипаж и пассажиры... кроме Наследного Принца... В стране объявлен траур...

Взгляды всех скрещиваются на ЮнМи.

И тишина...

Развилка восьмая

И всё былое

Время действия: тот же день, ночь.

Место действия: общежитие группы 'Корона', комната КюРи и ЮнМи. КюРи спит на правом боку, подложив ладошки под щёку, посапывая в обе дырочки. ЮнМи у себя на 'втором этаже' сидит, прижавшись спиной к стене, обхватив колени руками.

Сижу, подвожу итоги трудового дня. А дёнек выдался, прямо скажем, не из рядовых — ударный. Чё-то как-то в последнее время напряжно живу. Если так и дальше пойдёт... Бомба сегодняшнего дня, конечно же, — смерть Наследного Принца Катара. Когда в микроавтобусе СонЁн трагическим голосом зачитала эту новость последнего часа, девчонки уставились на меня с таким выражением на лицах, будто это я принца на тот свет отправил. Пффф... Ну, пожелал я ему чего-то не того... И что?.. Чего только в расстроенных чувствах не скажешь... Но здесь вам не магический мир (которых, кстати, по словам Богини, ничуть не меньше немагичесих), где слово способно не то что убить кого-то, а вообще снести с лица планеты всё живое, вместе с планетой нахрен!.. Так что: не виновата я, он сам ушёл!

Принца, конечно, жалко (ни капельки не жалко). Но как-то без него стало поспокойней. Возможно, я на его счёт глубоко ошибался, и наследник — прекрасный человек с чистой душой и богоугодными помыслами. А то, что у него энергетика отрицательная... Что отдал приказ на силовую акцию... Так это мне всё показалось, и я не так всё понял. На самом деле принц белый и пушистый. Взял вот и за такие мои красивые глаза отслюнявил мне миллион баксов. А потом ещё и цветами добавил — не скупясь — парочку грузовиков. Бррр... Этот смешанный цветочный запах... Он успел-таки впитаться во всё, что можно. Цветов давно уже нет — их по нашей настоятельной просьбе, пока мы работали на шоу, упаковали в мешки и вынесли на помойку, — а запах остался. Его в мешки не упакуешь. Боюсь, что даже когда он выветрится, мы будем ощущать его по памяти — и это на всю жизнь.

А ещё принц кинул нам небрежно семь колечек в форме короны с камушками. Все одинаковые — намёк на принадлежность к группе 'Корона' — и жутко дорогие. Вот здесь покойник меня откровенно удивил. Кем-кем, а жмотом он уж точно не был. Посовещались мы с девчонками, когда с ток-шоу вернулись, посовещались... И решили, что берём. Ну не выбрасывать же? Шкатулку я оставил себе...

Эта шкатулка... Чего-то она меня смущает. Я же как... Пожелал принцу лишнего и крышкой хлопнул. Принц и умер. И заползла мне в голову дурная мысль, что если пожелать того же ещё кому-то и... кхм... крышкой хлопнуть, то этот кто-то тут же отправится вслед за принцем. Да, здесь немагический мир. Но они ведь есть! И связь между мирами есть. Так почему бы не просочиться сюда кусочку магии? Нужен эксперимент. Выбрать достойного кандидата, пожелать ему коротких лет жизни и, как... Пффф... Так! О чём это я? Ах, да! Подводим итоги трудового дня.

На второе место ставлю неудачную попытку ЮЧжин поменять миры. Почти пять минут клинической смерти... Это, конечно, не десять моих, но тоже результат заслуживающий уважения. Надеюсь, эта кратковременная смерть подействует на 'лучшую подругу' так же, как на всех нормальных людей — она изменится. Но чё-то я сомневаюсь, что на такую змеюку подействуют полумеры. Горбатую ЮЧжин только могила исправит. И то не факт. Такие вот из гроба и встают, и продолжают пакостить тем, кому пакостили при жизни. Вот если бы в её тело какой-нибудь праведник вселился... Упс!.. А что я только что подумал? Пффф... В тело ЮЧжин вселилось чьё-то сознание?.. Хрень какая!.. Такого не может быть!.. А я?.. А эта внезапная болезнь 'лучшей подруги'?.. Что если Богиня мне в помощь 'радистку Кэт' из моего мира прислала? Нууу... В принципе, в реальности, где существуют боги, возможно всё. И какими путями бродят мысли у них в головах (или что там вместо?) простому смертному, вроде меня, не понять. Я, конечно, не верю, что ЮЧжин уже не ЮЧжин, а какой-нибудь Вася Пупкин. Но, если пересечемся, приглядеться стоит... Ладно, закрываем эту тему, переходим к следующей.

На третьем месте в сегодняшнем хит-параде событий — батюшка Амвросий, с его способностью ходить по воде, аки по суху. Но речь не о батюшке. Речь обо мне любимом. Точнее, о скрытых человеческих возможностях. Вот Амвросий... Он и представить себе не мог, что способен ходить по воде. Но в экстремальной ситуации мобилизовал внутренние резервы и — пошёл! И это обыкновенный человек... Но я-то не обыкновенный! Я-то особенный!.. Та яркая звездочка, которая слетела с ладони Богини и исчезла в теле ЮнМи... До сегодняшнего дня я был уверен, что это программный код по перестройки тела Юны под стандарт 'природная красота'. А теперь вопрос! Что ещё, кроме названного программного кода, было в той звёздочке? Может, во мне скрываются такие возможности, которые ни одному магу, ни из одного магического мира даже не снились. А я ни ухом, ни рылом. И ведь что-то такое нет-нет да проскакивает. Тот же принц... Не, не, не, не... Я здесь ни при чём! Это я так... не подумав подумал... Возьмем лучше мой новый цвет глаз... Я же помню, как по дороге в больницу после лазерной атаки, находясь в состоянии стресса, внушал себе, что с моими глазами всё нормально, что они у меня самые, самые, самые красивые в мире... И что в результате? По моим глазам сходит с ума вся Корея и на очереди весь мир. Что сработало на результат: лазер, внушение, глазные процедуры или всё вместе? — хрен поймёшь. Разбираться надо. Опять же экспериментировать... А как? Не повторять же: у меня самые пышные усы в мире! И что потом с ними делать? Пффф... А не заняться ли мне таким образом своим голосом? А что! Придумать мантру типа: у меня самый, самый, самый прекрасный голос в мире, самый серебряный, на четыре октавы... эээ с четвертью... Повторять её на ночь до появления теплоты в горле и — вуаля — круче меня никого. Можно попробовать. Вместо кроликов. Вчера я их за три тысячи штук насчитал прежде, чем отрубился. Решено! Запускаем новый проект 'Голос'!

Ну и, наконец, на четвёртом почётном месте у нас ток-шоу. Можно было бы его вообще не упоминать, если бы не дурдом, который случился ближе к концу. Какая-то вредная тётка, задала мне оригинальный вопрос, на который я уже заколебался отвечать:

— Скажите, Агдан, у вас действительно глаза синего цвета или вы линзы носите?

Ну, я и не выдержал.

— Аджума,— говорю,— чтобы поставить в этом вопросе окончательную жирную точку, предлагаю всем желающим подойти и удостовериться, что никаких линз у меня нет!

Пожелали все! Народ дружно поднялся со своих мест и, словно толпа зомби, медленно двинул к нам с девчонками. Ведущий пытался что-то предпринять, и ему это почти удалось, но тут кто-то крикнул: 'Агдан обещала!' И всё! Опрокидывая стулья, толпа ломанулась в мою сторону. Тут, очень героически повела себя наша доблестная охрана, пребывающая всё это время за кадром. Четверо здоровых мужиков успели встать живой стеной напротив нас с девчонками и принять на себя первую волну желающих заглянуть мне в глаза. Завязалась вялая пока потасовка, грозящая перейти в полноценную драку. Казалось, спасение нет. Сейчас толпа задавит числом охрану и доберётся до меня. А для удобства разглядывания глаз... их просто вырвут у меня из глазниц.

— В очередь! — Неожиданно для себя, рявкаю я.

И, как не странно, это действует. Толпа замирает. Повисает тишина. Чем я тут же и пользуюсь.

— Становитесь в очередь,— заявляю уже спокойным голосом.— Как обещала, все желающие смогут убедиться, что у меня линз нет. И приготовьте ручки, карандаши... и на чём писать. За одно уж, и автограф раздам.

Толпа довольно загудела. Но до криков: 'Слава Агдан!' — слава богу, не дошло. На автографы (дёвчонок тоже напрягли) и, за одно, на разглядывание моих глаз ушло около часа — ещё народ из соседней студии подвалил, сорвав съёмку и там. Когда всё закончилось, и мы шли по длинным коридорам на выход, шеф охранников сказал мне:

— Агдан! Никогда так больше не делай. Никогда не провоцируй толпу. Сегодня всё могло закончиться очень и очень плохо. Чтобы спасти вас, нам пришлось бы калечить людей. И не факт, что до вас не добрались бы.

Я проникся.

— Простите, аджосси,— кланяюсь на ходу.— Этого больше никогда не повторится. Мне очень жаль.

А в микроавтобусе ещё и от девчонок досталось. Хлопали ладошками по всем частям тела и тут же обнимали.

— Младшая! А если бы с тобой что-то случилось?

Душевные они у меня... А шоу... По морде ведущего можно было понять, что он очень даже доволен результатом. После спущенных штанов Драгона, стало как-то модно заканчивать съёмки не стандартно.

Пффф... Что-то от этих воспоминаний сон совсем отбило... А не пойти ли мне поработать? А что, хорошая мысль. Корг у меня тут. Поработаю, как хотел над 'Миллионом алых роз'. Кстати, перевод делать не надо. В памяти всплыл текст на корейском. Видел я в своё время концертную запись, где девчачья группа, аккомпанируя себе на народных корейских инструментах очень неплохо исполняла 'Розы'... Правда пели они про человека со звезды... Но это даже и лучше. Можно спроектировать на задник фотки с Хаббла... Пффф... Какой, блин, Хаббл?! В общем — забабахать космическую тему. Ладно, хватит рассуждать. Пора дело делать. Спускаемся... Но потихоньку, чтобы КюРи не разбудить.

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же, комната для занятий музыкой. В розовой пижамке в красных клубничках, в наушниках, сосредоточенно наигрывая неслышную музыку, за Коргом сидит ЮнМи. В дверях, не замеченная Юной, в не менее легкомысленной пижаме, стоит ИнЧжон. Насмотревшись вдоволь на младшую, ИнЧжон подходит со спины вплотную к ЮнМи, кладёт ей руки на плечи — та запрокидывает голову — ИнЧжон целует Юну в губы.

Сижу, мучаю Корг, навешиваю завитушки на почти готовый трек и вдруг, как в том двустишье: 'Робко на плечи легли твои руки.../ То ли к свиданию, то ли к разлуке...' Запрокидываю голову и... получаю поцелуй в губы. Сказать, что я был удивлён, это значит ничего не сказать. Слово 'охренел', подходит больше, но не выражает всё глубину моего охренения. Во-первых, я даже не понял, кто со мной сыграл такую штуку. КюРи? Я её разбудил, и она пошла за мной? Смотрела на меня, смотрела и, наконец, не вытерпела?.. И тут же перед глазами побежала картинка: Тёмная ночь, только пули... Нет, не то... Только слабый свет ночника создаёт романтический полумрак. Над горизонтом моей постели медленно восходит бледное лицо соседки. Её глаза с нежностью шарят по моему телу и останавливаются на самых выпуклых местах. Улыбнувшись во все тридцать два зуба, КюРи протягивает руку и... Пффф... А во-вторых, поцелуй этот был настолько неожиданным, что я ничего не успел почувствовать, вообще.

Секунда, вторая... И я узнаю ту, чьё перевёрнутое лицо всё ещё нависает над моим лицом — ИнЧжон. Перемещаю наушники на шею.

— Извини, Ёжик,— говорит ИнЧжон. И я ощущаю на щеках её тёплое дыхание.— Я должна была кое-что проверить.

— И?.. — спрашиваю одними губами, потому что запрокинутая голова и разговоры — две вещи не совместные.

Не ответив на вопрос, ИнЧжон выпрямляется, отходит на три шага, садится на пол, скрестив ноги по-турецки, и смотрит на меня задумчивым взглядом, словно решает вопрос: наградить эту мелкую или казнить? Подумав, снимаю наушники, встаю со стула и тоже устраиваюсь на полу напротив ИнЧжон. Так и сидим, смотрим в глаза друг другу и молчим. И никакой неловкости, натянутости... Просто хорошо. Так бы сидел и сидел... Как у Антониони: 'Я ищу женщину, с которой могу помолчать...' Похоже, ИнЧжон такая женщина.

— Хочешь, я расскажу тебе о своём первом свидании? — Спрашивает она, продолжая смотреть мне в глаза.

В ответ только киваю. Мы столько молчали, что я разучился говорить.

— Это было незадолго до Рождества. Мы жили тогда в Инчхоне. Мне было двенадцать. Я до сих пор люблю Рождество. Но теперь у него горьковатый привкус... А тогда — в двенадцать, весь мир для меня был наполнен каким-то волшебным светом. Казалось, вот сейчас произойдёт что-то хорошее, необычное, что сделает меня счастливой на всю жизнь... И чудо произошло. Мальчик из нашего класса, который мне очень нравился, пригласил меня на свидание. Первое свидание в моей жизни. Мы договорились встретиться в кафе... Какими были те несколько часов ожидания... Внутри всё трепетало и таяло... Я пришла на десять минут раньше. Но он уже был внутри. Занял столик возле окна и ждал. Такой серьёзный, повзрослевший... Если бы я вошла в кафе сразу, всё пошло бы по-другому. Хуже ли, лучше ли... Просто по-другому. Но у меня были десять минут и, сквозь прихваченное морозом стекло, я видела его. Горели новогодние гирлянды на деревьях, отражаясь в оконном стекле, мигала огнями Рождественская ёлка внутри... и так сладко билось моё сердце... Мне так не хотелось, чтоб всё это закончилось даже через те десять минут, которые у меня были в запасе... Но всё закончилось раньше. На меня наткнулась мама, которая возвращалась домой после шопинга, с десятками пакетов... Она нагрузила на меня половину и... мы пошли домой. Дома я пыталась дозвониться до него, объяснить, почему не пришла... Но он не брал трубку... Назавтра я встретила его возле школы и опять попыталась объяснить, что произошло. Но он не стал меня слушать. Он уже всё себе объяснил сам и... стал мстить. Он распускал обо мне грязные слухи, устраивал мелкие пакости и... натравливал на меня мальчишек... Мальчишки могут быть очень жестокими... очень... Именно тогда я стала заниматься тхэквондо. Положила любимую скрипку в футляр, а футляр убрала подальше — с глаз долой. Потому что набитые на костяшках мозоли, были для меня на тот момент важней музыкальных пальчиков. Через полгода ни один урод не мог ни то что подойти ко мне, а даже косо взглянуть... А ещё через полгода мы вернулись в Сеул... Когда мама стала заводить разговоры о моём желательном скорейшем замужестве, я решила стать айдолом, чтобы закрыть эту тему лет на десять — пятнадцать... И вот — я здесь...

ИнЧжон замолчала. Если бы она сидела рядом, я бы обнял её покрепче, гладил по голове и говорил всякие утешительные слова. Что всё будет непременно хорошо, что среди негодяев и подлецов, которые ей повстречаются на жизненном пути, обязательно отыщется прекрасный принц на белом коне... Что трупы её врагов проплывут вниз по течению раньше, чем поседеет последний волос на её голове, что после смерти одна моя знакомая Богиня возьмёт на себя хлопоты о её душе... и мы снова встретимся — два ёжика — две половинки...

Но ИнЧжон сидела далеко, и всё что я мог — это ответить откровенностью на откровенность.

— Ина, хочешь, расскажу тебя, как я познакомилась с Ким ЧжуВоном?

ИнЧжон изогнула бровь. И было непонятно, то ли она удивлена тем, как я к ней обратился, то ли её удивила тема, которую я выбрал для откровений.

— Спой мне лучше... — ИнЧжон кивнула на Корг.— Это что-то новое?

Призадумался. Мы с ней и так сейчас в глубоком миноре. А если ещё сверху 'Розами' присыпать, то и вооще разрыдаемся друг у друга на плече. Нет, это дело надо ломать нафиг. Даёшь позитив! Вот только чем давать? Хммм... А ведь есть чем. Когда женераль СанХён отдал мне приказ обеспечить в кратчайшие сроки безусловный захват нашей доблестной группой стратегических поп высоток занятых врагами-конкурентами, я взял под козырёк и начал с того, что пропустил через Корг Ламбаду — ту самую — от 'Kaoma'. Только осовременил аранжировку. Ничего так получилось. Встал вопрос: оставить оригинальный текст или подсочинить английский? Взял паузу. А тут и тёрки с девчонками начались... Можно сказать, что я про эту Ламбаду совсем забыл. Почти забыл. Вот — вспомнил.

— Знаешь, Ина,— говорю задумчиво.— Песня новая... Но ещё без слов. Давай я тебе покажу танец. Есть у меня одна композиция, правда, тоже пока без слов. Но специально под неё я этот танец придумала. Если тебе понравится, можно будет написать текст и предложить господину СанХёну, как наш очередной камбэк.

Замечаю, как в глазах ИнЧжон загорелся интерес. Ну, да... Танцы — это по её части. Она ведь у нас ведущий танцор... Продолжаю:

— Танец оригинальный, простой и универсальный. Его можно танцевать одному, парой и группой...

— Покажи,— требует ИнЧжон.

— Сей минут, моя госпожа! — Вскакиваю, подлетаю к компу, нахожу трек, запускаю, не забыв закольцевать воспроизведение.

Звучат первые аккорды такой бодрящей, такой набившей мне оскомину и такой незнакомой Ине мелодии. Уже под музыку выхожу на середину комнаты и, поймав момент, начинаю танцевать. А хорошо танцуется. Попа послушна, как никогда. И улыбка до ушей. Постепенно начинаю заводиться. Энергия брызжет из меня во все стороны. Краем глаза вижу, как ИнЧжон поднявшись на ноги, внимательно ловит каждое моё движение, в такт музыке кивая головой. Вот Ина делает на пробу первое движение, потом второе — и через минуту в комнате под непрекращающуюся бравурную мелодию танцуют уже два спеца по Ламбаде.

— А теперь парный! — Объявляю я и, поймав запястье ИнЧжон, притягиваю её к себе — тела сталкиваются — нормально! Это же Ламбада! Приходиться танцевать за Ёжика. Правая рука на талии, в левой — ладошка Ины. Нога между ног... Ой!.. Всё, всё, всё!... Влево — вправо — поворот... Вперёд — назад — вращение... А из нас получилась бы неплохая танцевальная пара. Ещё никто никому на ногу не наступил. Блин! Не сорваться бы. Так и хочется притиснуть ИнЧжон покрепче к груди!.. Хе-хе-хе... К грудям!!!

— А ещё можно паровозиком! — Заявляю я, поворачиваюсь, в танце, к Ине спиной, хлопаю локтями себя по талии. Тут же меня обхватывают уже такие знакомые руки... Так паровозиком делаем пару кругов по комнате и вдруг замечаем, что мы, оказывается, не одни.

В дверях, соблюдая дресскод сегодняшней ночи (пижамки одна пикантнее другой), столпились остальные девчонки. Разбудили-таки! Моськи у всех ещё сонные, но глаза уже проснулись — в них читается интерес.

— А чего это вы тут делаете? — Подождав, когда я остановлю воспроизведение, спрашивает за всех КюРи. В голосе проскальзывает любопытство.

— Танец разучиваем,— часто дыша, заявляю я. Блин, это ж сколько мы танцевали, если сдохнуть успел? Может вообще уже утро?

— Разучиваете? Ночью?

— А когда? — Удивляюсь.

КюРи озадачено смотрит на меня, во взгляде невольный вопрос: а так ли я жизнь прожила?

— А что за музыка такая странная играла? — Спрашивает БоРам.

— Я написала,— отвечаю и, посмотрев на потолок, добавляю: — Для нашей группы.

— Правда что ли?! — Удивляются девчонки и начинают между собой обсуждать услышанное.

— А танец? — Задаёт следующий вопрос ХёМин.

— Тоже мой. Осталось слова подсочинить и готовый камбэк.

— И без слов классно смотрелось,— замечает ДжиХён.

— Согласна,— поддерживает её СонЁн.— ЮнМи! ИнЧжон! Ну-ка показывайте, что у вас там получилось! Хочу попробовать прямо сейчас.

— Да! Показывайте,— требуют все остальные.— Мы тоже хотим.

А я что? Я всегда, пожалуйста. Танцевать — это вам не мусор с кухни выносить!

В общем, чем дело кончилось — понятно. Через какое-то время по комнате кружил паровозик из семи вагонов. Славно оттянулись. Оттягивались бы и дальше, но... пришёл лесник и разогнал всех к едрене фене. Лесник — это менеджер Ким с очередной внезапной проверкой. Повезло мужику — не зря зашёл. Даже дважды повезло. Исхитрился снять нашу ночную пати на телефон. Запись ляжет завтра на стол президента СанХёна. Менеджер Ким, как он рассчитывает, получит премию за служебное рвение. Мы же, по нашим прогнозам, — штраф. Ну и хрен с ним. Зато теперь нам есть, что вспомнить...

Усталые, но счастливые, мы разошлись по комнатам.

Время действия: следующий день, утро.

Место действия: дом мамы ЮнМи, прихожая. Присутствуют: хозяйка дома госпожа ДжеМин, её дочь, выглядывающая из кухни, Мульча без сил лежащая на коврике, возле которой нетронутые миски с едой и водой, СанУ — начальник СБ 'See Group', двое его подчинённых с кейсами в руках. Только что произошла взаимная идентификация личностей. Стороны готовы к диалогу.

СанУ, глядя на Мульчу взглядом профессионала, для которого не бывает мелочей:

— Извините, госпожа ДжеМин, что с вашей кошкой? Она выглядит нездоровой.

Все смотрят на Мульчу.

— Ничего заразного,— озабоченно отвечает хозяйка дома.— Так... Лёгкое недомогание.

Подчинённые СанУ тревожно переглядываются.

— И давно у неё это лёгкое недомогание? — Не успокаивается главный безопасник.

— Со вчерашнего дня. Когда мы с дочкой вернулись из гостей — она уже лежала вот так,— госпожа ДжеМин кивает на Мульчу.

Чувствуя, что говорят о ней, Мульча поднимает голову и, взглядом, полным упрёка обводит присутствующих — поболеть спокойно не дают... Голова опускается на коврик, глаза закрываются. Шевельнувшийся кончик хвоста говорит о высокой степени презрения, которое всеобщая домашняя любимица испытывает к чужакам.

— Не люблю кошек,— произносит один из подчинённых.

Мульча приоткрывает глаз, чтобы хорошенько запомнить кетхейтера.

— Господин СанУ,— говорит хозяйка дома,— прежде чем вы приступите к проверке... По чашечке чая с выпечкой?.. Мы с дочкой сегодня пораньше встали...

СанУ бросает заинтересованный взгляд на СунОк, отчего та неожиданно краснеет и невпопад кланяется.

— С благодарностью, принимаем ваше предложение, госпожа ДжеМин. Мы с парнями любим покушать. Особенно выпечку. Правда, парни?

Парни дружно кивают, что да, пожрать они любят, а выпечку им только давай.

— Тогда, прошу в столовую,— приглашает хозяйка дома и все дружно следуют за ней.

Оставшись одна, Мульча с трудом поднимается на четыре лапы, добредает до обуви чужаков, по запаху находит ботинки кетхейтера и словно шкодливый кот делает в оба своё маленькое но обильное дело. Вернувшись на коврик, с чувством выполненного долга, Мульча отрубается.

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же, столовая. За низким столиком, на котором не только заявленный чай и пирожки, сидят всё те же. Лёгкий завтрак, похожий больше на обильный обед, подходит к концу. Осоловевшие от вкусной, но не здоровой корейской пищи, подчинённые СанУ усиленно таращат глаза, не давая им предательски слипнуться. Сам СанУ разговаривает с хозяйкой дома о видах на урожай риса. СунОк прислушивается к разговору, бросая на гостя, заинтересованные взгляды.

— Госпожа ДжеМин, у вас такие замечательные дочери, — неожиданно меняет тему главный безопасник, переводя взгляд с хозяйки дома на СунОк и обратно. — Вы прекрасно их воспитали. Вы образцовая мать.

Образцовая мать отвешивает благодарный поклон, довольно улыбается. СунОк скромно опускает глаза. Безопасник продолжает:

— Я заглядывал на страничку вашей старшей дочери. Листал архивы... СунОк несомненно талантливая девушка. Хорошо смотрится в кадре. Она довольно популярная личность в сети. Сорок тысяч подписчиков — это очень высокий результат. Но... Все девушки остаются девушками, даже не смотря на популярность, в любой ситуации. Ваша дочь, полагаю, не исключение. Наверняка, она мечтает встретить достойного её мужчину и выйти за него замуж... Так вот, в связи с этим, я хотел бы сказать вашей старшей дочери несколько слов. Разрешите?

За столом происходит оживление. Подчинённые задумчиво переводят взгляды с начальника на старшую дочь, которая вслед за глазами, опускает голову. Госпожа ДжеМин, теряется, не понимая, к чему клонит гость, предполагая самые фантастические варианты.

— Да, конечно... — Произносит она.

— СунОк! — Зовёт безопасник. Та поднимает голову, смотрит на гостя, кончики ушей розовеют.— Речь пойдёт о твоей безопасности! — Заявляет СанУ. СунОк 'сдувается'. Мама разочарованно поджимает губы. Подчинённые приосаниваются, вспомнив, кто они такие на самом деле.

— СунОк! — Продолжает вещать СанУ.— Возможно, вскоре с тобой начнут происходить странные вещи, в результате которых рядом с тобой, окажется некто, кому ты будешь полностью доверять, с кем захочешь познакомить своих близких...

— Странные вещи? — Удивляется СунОк.— Я не понимаю...

— Это, как в дорамах. Ты идёшь по улице, вдруг кто-то вырывает у тебя сумку, за похитителем бросается случайно проходивший мимо молодой человек, завязывается драка, в результате которой молодой человек возвращает тебе сумку, держась при этом за бок и морщась от боли. Ты сопровождаешь его в больницу, где после обследования выясняется, что с молодым человеком всё в порядке, но... Оказывается молодой человек забыл дома бумажник и телефон. Ты за него платишь, вы договариваетесь о встрече — и вот он уже твой оппа... Возможны другие варианты. Молодой человек спасает тебя от уличных хулиганов, высвобождает тебя из застрявшего лифта, в общем, делает что-то с угрозой для здоровья и жизни. Но результат всегда один и тот же. Ты безмерно ему благодарна. Ты испытываешь к нему симпатию. Ты начинаешь с ним встречаться.

Безопасник делает многозначительную паузу. Все сидящие за столом проникаются важностью момента.

— СунОк! — Строго говорит СанУ.— С большой долей вероятности, тот, кто приблизится к тебе подобным образом, заинтересовался не тобой, а теми возможностями, которые сулит знакомство с тобой. Или... Этот человек хочет через тебя выйти... на твою сестру. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, аджосси,— отвечает растерянная СунОк и кланяется.— Спасибо большое, что заботитесь о моей безопасности. Но... Что же мне теперь делать? Вообще ни с кем не знакомиться?

Госпожа ДжеМин бросает на безопасника взгляд, в котором читается тот же вопрос, плюс дополнительный: 'Ей теперь что, старой девой помереть придётся?'

Прокашлявшись в кулак, главный безопасник пытается внести в перспективу на личную жизнь старшей из сестёр немного оптимизма:

— СунОк! Всё не так мрачно, как ты подумала. Ты можешь знакомиться с кем захочешь. Просто помни, что ты не просто девушка по имени СунОк. Ты старшая сестра айдола Агдан, популярность которой сейчас в Корее выше, чем у кого бы то ни было. Если вдруг с тобой произойдёт что-то похожее на то, что я тебе рассказал, позвони мне. Мы просто осторожно проверим этого человека. И вполне может оказаться, что тревога была ложная. Но проверить обязательно надо.

Сказав это, СанУ достаёт визитку и, положив на стол, двигает её в сторону СунОк.

— Госпожа ДжеМин,— обращается он к хозяйке дома.— Вы не возражаете если мы приступим к осмотру?

Госпожа ДжеМин, если и возражала, вслух свои возражения высказать не посмела. Все, кроме СунОк, дружно поднимаются на ноги и покидают столовую. Одинокая СунОк долго вертит в руках визитку главного безопасника 'See Group', затем, устремив взгляд в какие-то одной ей ведомые дали, произносит:

— ЮнМи! Ты ведь должна найти мне мужа, а не наоборот!

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же, комната мамы ЮнМи. Присутствуют: хозяйка дома, главный безопасник, двое его подчинённых. Подчинённые только что приступили к тщательному осмотру помещения. Госпожа ДжеМин и господин СанУ стоят возле стены, увешенной фотографиями в рамках. Хозяйка дома даёт пояснения к снимкам.

— Это всё наши родственники по линии мужа. Так получилось, что муж не мог общаться со своей семьёй. Фотографии хоть как-то скрашивали разлуку с родными. Рамки к фотографиям муж сделал собственными руками. Правда, красивые?

— Красивые... — Эхом отзывается безопасник и переходит к следующей фотографии — чёрно белой, с лёгкой желтизной, на которой в центре расположились молодожёны, а по бокам — как положено — все остальные. Внимательный взгляд скользит по лицам и вдруг резко останавливается. Главный безопасник озадаченно разглядывает молодую красивую девушку, пытаясь вспомнить, где он её мог видеть? Неожиданно лицо СанУ отражает целую гамму чувств: узнавание, удивление, недоумение... Справившись с лицом, безопасник смотрит на хозяйку дома.

Та, поймав его взгляд, поясняет:

— Это родители мужа. Свадебная фотография... Он очень ей дорожил.

СанУ кивает в ответ и, делано покашляв, говорит:

— Извините, госпожа ДжеМин... Что-то в горле запершило. Не принесёте мне стакан воды?

— Конечно, господин СанУ,— с готовностью услужить, отвечает хозяйка дома и выходит из комнаты.

Дождавшись, когда утихнут шаги, безопасник достаёт телефон и делает несколько снимков с фотографии так его поразившей. В следующие две минуты ничего не происходит. Подчинённые продолжают проверку, начальник продолжает разглядывать фотографии уже без всякого интереса.

Всё самое интересное происходит в тот момент, когда на пороге комнаты появляется госпожа ДжеМин с подносом, на котором стоит стакан воды. У одного из подчинённых неожиданно громко подаёт звуковой сигнал детектор скрытых видеокамер.

— Есть! — Восклицает везунчик.

Стакан воды летит с подноса на пол.

Время действия: тот же день, ранний вечер.

Место действия: загородный дом семьи Кимов, кабинет бабушки ЧжуВона. В двух шагах от стола с папкой в левой руке стоит СанУ. Госпожа МуРан сидит за столом, пролистывая на планшете фотографии с места катастрофы личного самолёта Наследного Принца Катара. На фотографиях развалившийся на несколько частей самолёт, вокруг — спецтехника, спасатели, медики, полиция.

— Принц, действительно, хотел похитить ЮнМи? — Закончив просмотр, уточняет МуРан.

СанУ: — Скорей всего, это было спонтанное решение, госпожа. Наверняка принц хотел сделать ЮнМи предложение, от которого, по его мнению, она не должна была отказаться. Но что-то пошло не так. ЮнМи удалось избежать встречи с принцем. Отсюда и попытка наследника заставить девушку силой выслушать предложение.

МуРан: — СанУ, твоё мнение. Со смертью Наследного Принца для ЮнМи всё закончилось?

СанУ: — Трудно сказать. В смерти наследника ЮнМи не виновата даже косвенно. Самолёт вылетел точно по расписанию. Всё зависит от Эмира. Наверняка ему доложили о девушке, которая очень понравилась принцу. Если Эмир захочет увидеть эту девушку, у ЮнМи, а значит и у нас, будут проблемы. Но с большой долей вероятности этого не произойдёт. Судя по слухам, принц был очень любвеобилен. И очередное его увлечение не должно привлечь внимание правителя. У него и без ЮнМи дел полно.

МуРан: — Ничего не остаётся, как надеется на это... Ну, внучёк... Надо же было найти такую... Это, что б нам всем скучно не было... Хорошо... СанУ, что дола проверка в доме госпожи МуРан?

СанУ: — Результаты обескураживающие. Мы нашли двадцать четыре WiFi видеокамеры, хорошо замаскированные. Все — с датчиками движения, с памятью на 32 гигабайта. Сигнал с камер через домашний роутер уходил на анонимный прокси сервер. Проследить маршрут дальше не представляется возможным.

МуРан: — Как всё это понимать, СанУ?

СанУ: — Скорее всего это обычный сасэн, госпожа. Думаю, для ЮнМи и её семьи с этой стороны не грозит никакой опасности.

МуРан: — Давно установлены камеры?

СанУ: — Буквально вчера, госпожа. Мы появились вовремя.

МуРан: — Почему ты уверен, что вчера?

СанУ: — Вчера госпожа ДжеМин и её старшая дочь были весь день в гостях. Вернувшись, они нашли свою домашнюю кошку, лежащей на коврике. Скорей всего сасэн применил усыпляющий газ мгновенного действия, после чего установил по всему дому камеры.

МуРан: — Значит, ничего компрометирующее ЮнМи к сасэну не попало. Её же не было дома ни вчера, ни сегодня.

СанУ: — Да, госпожа. Как только мы нашли первую камеру — сразу же отключили роутер. Есть маленький шанс, что сасэн вернётся за камерами. Он не исключал, что беспроводная связь может подвести. Поэтому выбрал модификацию с памятью. Такие камеры рассчитаны на 400 часов работы. Мы подождём.

МуРан: — Вот что, СанУ. Я завтра с утра позвоню президенту СанХёну и предложу ему переложить на нас всю работу по обеспечению безопасности ЮнМи. Подбери ей в гараже приличный автомобиль, на котором не стыдно будет ездить невесте второго наследника 'See Group'. Подбери людей. Если потребуется нанять кого-то дополнительно — нанимай. Я заплачу. Завтра с утра машина должна ждать её у общежития.

СанУ: — Да, госпожа.

МуРан: — У тебя всё, СанУ?

СанУ: — Нет, госпожа... В доме ЮнМи я увидел на стене фотографию — свадебную фотографию. На ней хальмони и харабоджи ЮнМи. На фотографии есть... вы, госпожа. Мне подумалось...

— Покажи! — Сорвавшимся голосом перебивает СанУ госпожа МуРан и требовательно протягивает руку.

Безопасник быстрым движением вынимает из папки фотографию, которую у него из рук буквально вырывают.

— Хорошая работа,— скороговоркой говорит госпожа МуРан, изо всех сил стараясь не глядеть на снимок.— Можешь идти.

СанУ не заставляет упрашивать себя дважды — секунда — и он исчезает за дверью.

Так и не взглянув на фотографию, госпожа МуРан закрывает глаза и долго сидит неподвижно, стараясь привести свои чувства в порядок. Наконец, ей удаётся взять себя в руки. Глаза открываются, взгляд скользит по лицам жениха и невесты.

— ХаГюн! ЮнгНэн! — Говорит она.— Мы снова пересеклись. Я уже не надеялась, что это произойдёт...

Госпожа МуРан вновь закрывает глаза и перед её мысленным взором начинают мелькать картинки такого далёкого прошлого.

Картинка первая:

Весна. Залитый солнцем парк. Дорожка из жёлтой плитки, окружённая цветущей сакурой. На дорожке стоят, держась за руки МуРан и ХаГюн. Напротив замерла ЮнгНэн. Сверху, кружась, падают розовые лепестки.

МуРан (счастливо): — ЮнгНэн, познакомься! Это мой оппа — Пак ХаГюн. Оппа! Познакомься! Это моя лучшая подруга — ЮнгНэн...

Втроём они не спеша идут по дорожке, что-то оживлённо обсуждая. ЮнгНэн бросает на ХаГюна косые заинтересованные взгляды.

Картинка вторая:

Лето. Немноголюдная улица, раскалённая полуденным солнцем. Напротив друг друга стоят МуРан и ЮнгНэн.

ЮнгНэн (виновато): — Извини, МуРан. Вечеринка отменяется. Мама приболела и не поехала в Пусан... Я уже всех предупредила...

МуРан (успокаивающе): — ЮнгНэн, не переживай так. Соберемся в другой раз. Передай маме привет и пожелание здоровья.

МуРан уходит. В восходящих потоках густого воздуха её фигура колеблется. ЮнгНэн смотрит ей вслед, закусив губу.

Картинка третья:

Осень. Недалеко от автобусной остановки, затопленной непрекращающимся дождём, каждый под своим зонтом, напротив друг друга стоят МуРан и ХаГюн.

ХаГюн (глухо): — Ты не пришла... Никто не пришёл... Мы с ЮнгНэн напились... Не понимаю как, но это произошло... Прости меня МуРан...

МуРан (помолчав): — Оппа. Жизнь нельзя прожить без ошибок. Хоть один разок, да ошибёшься... Я прощаю тебя. И обещаю, что никогда не упрекну тебя этим. Никогда не напомню...

ХаГюн (с болью): — Прости, МуРан. Я не всё тебе сказал. ЮнгНэн ждёт ребёнка. Это мой ребёнок. Я должен взять ответственность за него на себя... За него и за мать моего ребёнка. Я женюсь на ЮнгНэн... Прости.

Оставшись одна, МуРан опускает зонт и долго стоит так, не обращая внимания на дождь.

Картинка четвёртая:

Погожий осенний день. Площадка для свадебной церемонии, окружённая красиво увядающими деревьями. Громко играет бодрая музыка. Гости едят, пьют, веселятся. В дальнем углу площадки, спрятавшись за деревьями, уткнув лицо в ладони, горько плачет МуРан. Сквозь рыдания прорываются её слова:

— ЮнгНэн! Я никогда не прощу тебя!.. Я добьюсь успеха. Я стану богатой... И, когда мы встретимся, я припомню тебе всё! Я отомщу!..

Госпожа МуРан открывает глаза. Взгляд её снова упирается в свадебную фотографию.

— ХаГюн! Оказывается, ЮнМи твоя внучка?.. Ты всегда был полон сюрпризов. Вот за это я и люблю тебя... ЮнгНэн! Ты больше никого не украдёшь у меня. Я не отдам тебе ЮнМи!

Хорошо ухоженный ноготь врезается в лицо невесты и пробивает бумагу насквозь.

Развилка девятая

Печальная Луна

Время действия: тот же день, несколькими часами раньше.

Место действия: где-то в Сеуле.

Небольшая пустая комната. Дверь и окно заделаны плотной тканью вровень со стенами, образуя видимость замкнутого пространства. Всё это замкнутое пространство сплошь оклеено фотографиями ЮнМи. Среди фотографий — те, что были вывешены в сети; те, что были когда-то сняты ХаНылем — личным фотографом будущей Агдан и украдены у него неизвестно как, неизвестно кем; и те, что никто и никогда не видел, сделанные лично хозяином этой коллекции. Сам коллекционер сидит на полу. Перед ним — открытый ноутбук, из которого нон-стоп несётся песня в исполнении Агдан 'Не говори мне, что ты слишком устал'. На экран монитора выведены картинки с двадцати четырёх скрытых видеокамер, установленных в доме ЮнМи. Напряжённый взгляд коллекционера прикован к одной из картинок, которую обеспечивает камера в комнате госпожи ДжеМин. В кадре трое мужчин. Один снимает на телефон фотографию, висящую на стене, двое других проверяют помещение детекторами. Неожиданно на изображение наезжает тень. Картинка пропадет и вновь появляется, но уже хаотичная — пол -потолок — стена — пол... Видеокамера, находящаяся в коридоре показывает, как по нему быстро идёт человек в сторону входной двери, где закреплён домашний роутер. Мужчина доходит до двери, поднимает руку и — все двадцать четыре картинки исчезают. Вместо них на чёрном фоне появляются двадцать четыре надписи белым: 'Нет сигнала'.

Коллекционер сидит какое-то время хлопая ртом и глазами, затем начинает бить кулаком в пол, разражаясь ругательствами. Выпустив пар, коллекционер произносит слегка охрипшим голосом:

— Всё равно ты моя, Агдан! Никому тебя не отдам!

...Жизнь похожа на мелкие клетки,

Больше на чёрные, на белые — редко...

И ты не знаешь, куда сделать ход,

Но всё же веришь, что тебе повезёт!..

Поёт Агдан.

Время действия: следующий день, утро.

Место действия: где-то на улицах Сеула, салон серебристого двенадцатиместного микроавтобуса Hyundai Grand Starex. Присутствуют: семь участниц группы 'Корона', двое охранников, один из которых — за рулём.

Сижу, размышляю о странностях бытия. Дней несколько назад видел во сне, как бабушка ЧжуВона расщедрилась и подогнала брату серебристый максивэн фирмы 'Хундай'. Аж завидки взяли. А мне? Мы ведь параллельные! Ну да, у меня на миллион баксов в кармане больше... Но зато у него кровь королевская! Где справедливость?.. Оказалось, зря меня жаба душила. Вот он — серебристый максивэн! Тут тебе (мне) и лёгкое бронирование, и максимальная скорость свыше 180 км/ч (для города самое то!), и телевизор в салоне, чтоб было, что не смотреть...

Обвожу взглядом девчонок, которые уже наигрались с новой игрушкой: погладили всё, что гладится, заглянули, куда только заглядывается, подёргали за всё, что дёргается... Сейчас сидят, занимаются привычными делами. КюРи с ИнЧжон о чём-то перешептываются, обе изредка бросают на меня непонятные взгляды. Даже, как-то не по себе. Ну, не обсуждают же они между собой, как я классно целуюсь. И при этом ИнЧжон советует КюРи попробовать, мол — не пожалеешь... ХёМин и ДжиХён уткнулись в свои телефоны. БоРам и СонЁн, откинув спинки кресел, изображают из себя двух спящих ангелочков. А и, правда, похожи. Хммм... Достаю телефон, делаю снимок. ИнЧжон грозит мне пальчиком. Ревнует что ли? Пожимаю плечами и — отправляю фотку ей. И вот они уже вместе с КюРи разглядывают снимок со спящими ангелочками и хихикают. Пффф... Чего смешного? Неожиданно сигналит мой телефон. О! Послание от кого-то. Достаю, открываю, а там — красотка ЮнМи, какой она была минуту назад. И непонятно, кто сделал фотку — использовали анонимный хостинг. Все старательно делают вид, что они здесь не при чём. Ах так! Ну держитесь! Начинаю фоткать всех подряд и веером рассылать свои художества. Девчонки включаются в игру: быстро сфоткал — быстро отослал — кто больше?! Просыпаются БоРам и СонЁн. Врубившись в то, что происходит, тоже принимают участие в общем веселье. Салон заполняют телефонные трели...

Бедные охранники! Их двое. Один за рулём — ему проще — смотришь на дорогу и, как бы вокруг ничего не замечаешь. Другой устроился в дальнем углу, делая вид, что его здесь как бы нет. Однако мужика выдаёт лёгкий румянец на щеках. Я его прекрасно понимаю. Семь классных дёвчонок, по которым сходит с ума вся Корея и полмира, и которых так близко он видит первый раз в жизни... Это надо быть профессиональным евнухом с двадцатилетнем стажем, чтобы в голову никакие шальные мысли вместе с нескромными фантазиями не залетали...

А ведь ничего такого это утро не предвещало.

С утра я обычно гадостей жду — так, на всякий случай. Всегда можно сказать: я так и знал. И как-то оно легче становится... Когда за завтраком у меня завибрировал телефон, девчонки даже жевать перестали. Вчера таким же ранним звонком президент СанХён вызвал меня на ковёр держать ответку за злостное нарушения дисциплины посредством танцев в неурочное время. Правда, до взысканий всё же не дошло... Там кое-какие обстоятельства наложились. Но об этом после. Беру телефон, смотрю на экран и глазам своим не верю — бабушка ЧжуВона. Лично! Да ещё в такую рань! Неужели с внуком что-то случилось? Аж сердце сжалось. Это у ЮнМи, конечно. Мне-то пофигу. Извиняюсь перед девчонками, выскакиваю в коридор.

Разговор с хальмони сразу пошёл какой-то странный.

— Ты хорошо спала? — Спрашивает бабуля ЧжуВона после взаимных приветствий, и голос у неё при этом, я бы сказал, какой-то подозрительно ласковый.

Спалось-то прекрасно, после предыдущей танцевальной ночки. Но ей-то чего? Однако, отвечаю, как положено воспитанной корейской девушке:

— Спасибо, хальмони. Я спала хорошо. Как спалось вам?

— Спасибо, Юночка. Я тоже поспала хорошо.

Это 'Юночка' вообще подкосило. Меня так даже мама ЮнМи не называет. Не иначе бабулька что-то задумала. Надо вывести бдительность на максимально возможный уровень. Следующий вопрос тоже был из разряда: 'Ну, не фига себе!!!'

— Ты уже покушала?

— Как раз завтракаю,— лепечу, совсем сбитый с толку.

— Ой, извини, пожалуйста, что помешала,— довольно искренне огорчается хальмони.— Тогда я сразу скажу главное. С сегодняшнего дня твоей охраной будет заниматься 'Sea Group'. Внизу тебя ждёт твоя личная машина с двумя охранниками. Все, кто должен быть предупреждён — предупреждены. Если тебе что-то понадобится, звони мне лично. Ты не забыла, что в воскресенье я жду вас с мамой в гости?

— Нет, не забыла, хальмони,— отвечаю на автомате.

— Тогда, до встречи. Береги себя, Юночка.

Говорю положенные прощальные слова и в полной прострации разрываю связь. Пффф... И чего это было? Нет, с машиной и охраной понятно и ожидаемо. А вот то, что она позвонила сама, чтобы сообщить какие-то чисто технические вещи, которые вполне себе мог сообщить её секретарь... И сам тон разговора... Откуда эта теплота, эта ласковость? Да ещё так резко? Явно что-то замыслила нехорошее. Даже сообразить ничего не могу: с какой стороны ждать подвоха. Единственное, что приходит на ум — наша свадьба с ЧжуВоном, которая, по ускользнувшим от меня причинам, должна состояться в срочном порядке чуть ли не завтра. Но такое обычно делается, если невеста на сносях. А за Юну я ручаюсь, как за самого себя — девочка она. И таковой останется, если, конечно, перестанет напиваться в компании мальчиков до бесчувствия.

Если это, действительно, как-то связано со свадьбой, то бабуля обломается. Свадьбы не будет! Пойду на любой конфликт, любой скандал. Обрушу свой имидж ниже плинтуса, разорву все связи с родственниками, но никакого замужества они от меня не добьются. Дождусь совершеннолетия, эмигрирую в Америку и там начну с нуля. Тем более что нуля, по определению, уже не будет. Кое-что я всё же успел сделать, чтобы заработать себе имя на мировом уровне. Вот так!!! Кхм... А ЮнМи, наверное, шикарно будет смотреться в подвенечном платье... Пффф... Опять фигня какая-то в голову лезет...

Интересно было наблюдать реакцию девчонок, когда у входа в общагу они обнаружили мой максивэн. Я уже видел эту сцену в мире братца. И теперь мне предоставлялась возможность почувствовать себя немножко пророком. Мы забрались внутрь и стали изучать обитаемое пространство салона.

Вот сейчас КюРи скажет:

'А сиденья здесь удобнее, чем у нас...'

— А сиденья здесь удобнее, чем у нас, — говорит КюРи, сидя в кресле и пробуя его на 'удобство'.

А ДжиХён ей ответит:

'Ага. И спинки выше. Можно даже поспасть, пока едешь'.

— Ага, — соглашается с ней ДжиХён.— И спинки выше. Можно даже поспасть, пока едешь.

А БоРам предложит:

'ЮнМи, а давай, поедем на репетицию на твоей машине? Попробуем?'

— ЮнМи, а давай, поедем на репетицию на твоей машине? — Предлагает БоРам.— Попробуем?

А теперь я должен спросить у водителя:

'Аджосси, вы знаете, куда нам надо ехать?

Из вредности меняю вопрос:

— Аджосси, вы знаете как доехать до тренировочной базы?

Интересно, что он ответит?

— Конечно, молодая госпожа,— с той самой параллельной улыбкой отвечает аджосси.— Можно ехать?

Хммм... Про менеджера ни слова. Эх, разлетаемся мы с братом всё дальше и дальше.

В ответ киваю, мол, да — поехали. Микроавтобус плавно трогается с места. А на 'молодую госпожу' девчонки не среагировали. Вообще никак...

Уффф... Наконец-то все наигрались в игру 'Сфоткал — отослал'. У меня на телефоне под сотню не просмотренных посланий. Потом посмотрю. Девчонки опять уткнулись в свои телефоны — структурируют свободное время. И правильно. До тренировочной базы ещё ехать и ехать. Тем более, что мы не едем, а стоим — пробка. У охранников прибавилось работы. Вон, как головами крутят... Надо тоже себя чем-то занять. Сценарий что ли почитать? Я его с собой захватил. Мне президент СанХён вчера сценарий вручил — шестнадцатисерийная дорама. Снимать будет команда с SBS. Но перед тем, как дело дошло до сценария, тоже кое-что было достойное внимания.

Когда президент с утра пораньше вызвал на ковёр, я внутренне приготовился к очередной взбучке и очередному штрафу, утешая себя тем, что у меня теперь есть целый миллион, до которого СанХён хрен доберётся. Со взбучки и началось.

— Кто лидер группы? — С напором спросил президент, когда после всех 'ку' с моей стороны, мы заняли привычную диспозицию: сабоним за своим столом, я за столом переговоров.

Призадумался. А, действительно, кто? Так-то при беглом взгляде фиг определишь. Никто никого не строит... Но все прислушиваются к словам СонЁн. Может, она?.. О! Вспомнил. Когда читал досье на девчонок, слово 'лидер' встретилось один раз — у КюРи.

— КюРи? — Отвечаю на всякий случай с вопросом.

— Разве? — Неподдельно искренне удивляется СанХён.— Так, значит это она подняла всех среди ночи и заставила разучивать новый танец под названием 'Кролик возвращается'?

Едва удаётся сдержать улыбку. 'Кролик возвращается' — стопроцентное попадание. Ламбада не менее эротична, чем моднявый нынче танец 'Bunny Style'. А вообще, намёк понятен. Нужно сдаваться.

— Сабоним,— говорю,— вы же знаете, как неожиданно в моей голове рождается музыка. И она не спрашивает, что там за окном день или ночь? Пришла и зазвучала. И если я её сразу же не запишу, она исчезнет без следа. Было уже так несколько раз,— вдохновенно вру я,— музыка пришла, а на дворе ночь. Пока ждала утра — всё, что пришло — развеялось. А ведь это были потенциальные хиты. Вы же знаете, что в этом плане я никогда не ошибаюсь.

— Почему не записала на телефон? — С болью от утраты потенциальной кучи денег спрашивает СанХён.

— Так вы у меня тогда телефон отобрали! А планшет ещё не выдали! — Добиваю я его.

У президента сводит челюсти. Какое-то время мы молчим, думая каждый о своём. Я о том, что коллективного штрафа, похоже, удастся избежать. СанХён, наверное, о том, какой приборчик ко мне присоединить, чтобы всё, что придёт в мою гениальную головушку на него сразу записывалось.

Справившись с потрясением, президент продолжает допрос:

— Телефон тебе давно вернули. Зачем ты пошла в комнату для занятий?

Тяжело вздыхаю.

— Особый случай, сабоним. Вместе с музыкой в этот раз пришли не слова, а танец. Нужно было по полной задействовать мышечную память. Иначе и он бы забылся. А танец — класс. Новый, никем не танцованный. Вы же видели!

Про то, что я попёрся поработать над 'Розами', решил умолчать. Зачем множить сущности? Засветилась Ламбада — о ней и речь. А 'Розы' пусть пока полежат — не завянут.

— А девочек зачем разбудила?

— Я не специально. Зато они не потратили время даром — усердно работали.

Президент задумался. Наверняка всё о том же: как из этого всего денежку выдоить. А ведь угадал. Со словами:

— Посмотри, что из этого можно сделать? — СанХён двинул ко мне планшет, который лежал перед ним.

Пришлось встать, дотянуться, сесть.

Запускаю единственный находящийся на десктопе видео файл от менеджера Кима и начинаю тихо охреневать. Это мы? Фактически без одной репетиции и так слажено, так заводно. А эти пижамки? Да мы в них выглядим круче, чем в бикини. Если это видео, как есть, загрузить в сеть, оно там произведёт фурор. А если снять полноценный клип, он вполне может заткнуть за пояс 'Кролика'. И что делать? Остановится на пижамах и забыть про классический клип с пляжем и открытой кафешкой? Хммм... А почему бы не совместить?

— Сабоним, — улыбаясь пошире, говорю я,— есть идея!

Сабоним в ответ кивает, мол, давай — излагай. Излагаю. С воодушевлением.

— Значит так... Клип снимается в двух декорациях: наше общежитие... Можно прямо там и снимать в целях экономии... И открытое кафе где-то в солнечных тропиках. Кафе расположено прямо на пляже с белоснежным песком и синей, как цвет моих глаз, океанской водой. Пляж и воду можно снять отдельно — тоже в целях экономии и наложить потом на основную картинку. Начальные кадры: тусклый свет ночника. Я лежу в своей постели с закрытыми глазами. Рядом часы, на которых без минуты два часа ночи. Аудиоряд: тиканье часового механизма. Крупно: минутная стрелка прыгает на двенадцать. Часы бьют два раза. Крупно: моё лицо. На втором ударе я неожиданно открываю глаза — в полумраке они светятся — это будет эффектно. Аудиоряд: музыкальный хаос, в котором на дольнем фоне едва угадывается пришедшая мне в голову мелодия. Я откидываю одеяло и, как есть в пижаме, направляюсь в комнату для занятий музыки. Весь этот кусок — нарезкой, динамично, секунд на несколько. Следующие кадры тоже нарезкой, с наплывом друг на друга: я сижу за Коргом, записываю пришедшую в голову мелодию. На экране монитора, что важно, тот самый океанский берег с той самой открытой кафешкой. Покончив с записью, я запускаю файл и начинаю танцевать — тоже нарезкой. Аудиоряд: упрощенный, не аранжированный вариант песни. Следующий кадр — тоже нарезкой: появляются мои сонбе все, как одна в пикантных пижамках. Я останавливаю музыку и показываю им основные движения танца. И далее главное: я подхожу к компу. Крупно: экран монитора. Мышка наезжает на иконку с надписью Ламбада — так будет называться песня — щелчок — и с первыми аккордами камера летит прямо в экран. В кадре — солнце, пляж, океан, открытое кафе. На сцене — я, пою первые строчки песни. Аудиоряд: полноценный вариант композиции. На танцхолле — сонбе. На нас легкие, короткие, летящие платья ярких расцветок. Сонбе танцуют. Камера располагается на уровне колена. Чтобы при резких поворотах, когда юбки у всех взлетают, были видны стринги...

— Стринги убрать! — Хлопает ладонью по столу СанХён.

— Как??? — Впадаю я в глубочайшую степень изумления.— Совсем без стрингов???

Сабоним подвисает. Наконец, сделав глубокий вдох-выдох, рявкает:

— Убрать из кадра!!!

— Аааа... — Доходит до меня.— Тогда камеру поднимаем чуть-чуть выше... Что? Ещё выше? Хорошо. Но так, чтобы оставались видны стройные загорелые ноги. Без ног лучше не снимать. А лучше всё же снимать со стрингами... Всё, всё, всё, всё!.. Через каждые две строчки в кадре появляется исполнитель песни. Это всегда новое лицо, но одна из короновок. Для танцев в паре можно привлечь парней из агентства. Периодически камера показывает бармена за стойкой. Это наш менеджер Ким.

— А он тут зачем? — Не понимает СанХён.

— Увидите,— махаю рукой.— Менеджер Ким, с недовольным выражением на лице, снимает всё происходящее на телефон. На концовке песни, он громко хлопает ладонью по стойке бара, и камера вдруг оказывается в комнате для занятий. В кадре мы все — опять в пижамах. Менеджер Ким, с телефоном в руке, делает нам разнос. Повесив виновато головы, мы покидаем комнату. Оставшись один, менеджер Ким жмёт на иконку только что записанного файла. Раздаются первые аккорды Ламбады. А на экране телефона... солнце, пляж, океан, открытое кафе и все мы в коротких ярких платьях. Праздник жизни продолжается!

Замолкаю. Уффф... Упарился. Молчит и президент.

— А почему Ламбада? — Наконец спрашивает он.

Нет здесь такого танца. Я проверялся. Есть каримбо, есть машиши... А до ламбады здешние бразильцы не добрались.

— В голову пришло,— отвечаю.

— А слова? — Задаёт СанХён следующий вопрос.

— Можно сделать два варианта. На корейском — для внутреннего потребления. И на английском — для всех остальных,— предлагаю я, вспомнив Фрэнсиса Форда Копполо с его 'Апокалипсисом сегодня'. Для лучшего проката фильма в различных странах мира, он сделал несколько концовок — под менталитет потенциальных зрителей.

Подумав, президент кивает в знак согласия.

— Сделай из всего, что ты здесь рассказала, сценарий клипа,— приказным тоном говорит СанХён.— Слова в двух вариантах, запись трека... Мне на стол. Чем раньше, тем лучше.

— Права на песню, как всегда мои? — Напоминаю.

— Твои, твои,— подтверждает президент и продолжает: — Если всё меня устроит, продюсировать клип будешь ты! Главный хореограф — ты!

Фигасе! Я — сценарист, автор музыки и текста, продюсер, хореограф, да ещё и в клипе снимаюсь. Плюс запись песни, где я опять продюсер и музыкальный редактор. И это всё не просто обязанности. За всё за это мне заплатят. А если еще президент расщедрится на процент от ротации... Плюс миллион от принца... Это можно уже к домику на Чеджу присматриваться.

— А режиссёром? — Наглею я.

— Обойдёшься! — Отрезает президент.

Казалось бы всё. Встреча двух дружественных сторон прошедшая в весьма тёплой и плодотворной обстановке подошла к своему логическому концу. Осталось только попрощаться и пожелать друг другу усердно потрудиться. Но нет. Оказывается и у судьбы бывает хорошее настроение. И если она под настроение начинает раздавать подарки, её трудно остановить.

После последней реплики президента неожиданно поступает вызов от секретаря.

— Да, — отвечает СанХён, ткнув пальцем в кнопку.

— Господин СанХён,— раздаётся голос секретаря,— звонят с SBS. Цель разговора — сценарий, который они прислали для Пак ЮнМи.

— Соединяй, — приказывает СанХён, бросив на меня косой взгляд.

Вот это да! Оказывается, мне тут сценарии шлют, как апельсины бочками, а я ни сном, ни духом. Это что, заговор? Во всё время разговора, который президент ведёт с моим неведомым почитателем с SBS, смотрю на шефа с упрёком. А когда он кладёт трубку, строго спрашиваю:

— Сабоним! Вы что-то от меня скрываете?

— ЮнМи! Не наезжай! — В не свойственной для себя манере отвечает сабоним.— Ничего я от тебя не скрываю. Сценарий прислали несколько дней назад. Дали месяц на размышление. Я ждал, не предложит ли тебе кто главную роль.

— Значит, здесь не главная... — Разочарованно констатирую я.— А кто в главной?

— АйЮ...

— АйЮ! Вот здорово!

СанХён лезет в ящик стола, достаёт красный бумажный пакет, надо полагать, со сценарием внутри.

— Держи! — Говорит он, запулив по столу в мою сторону конверт.— Прочти. Можешь выбрать любую роль. Ответ нужно дать сегодня. Они решили запустить съёмочный процесс раньше.

Смотрю на пакет, и чего-то совершенно никакого желания нет давиться всем этим наспех. Спрашиваю:

— А у героини АйЮ сестра есть?

— Целых две.

— Тогда, чур, я младшая. Обнимашки, целовашки...

— Какие обнимашки? — Не понимает президент.

Блин, спалился. Поясняю:

— Нууу... Наверняка у младшей сестры, как во всех приличных дорамах, несчастная любовь. А старшая, как всегда, будет младшую утешать... Я выбираю роль младшей сестры.

Казалось, вот сейчас точно — конец разговора. Куда уж больше? И так подарки из рук валятся. Но нет. У судьбы сегодня, действительно, игривое настроение.

Вновь неожиданно поступает вызов от секретаря.

— Да, — отвечает СанХён, опять ткнув пальцем в кнопку.

— Господин СанХён, — раздаётся уже родной голос секретаря, — звонит господин старший менеджер. Цель разговора — переговоры, которые он сейчас ведёт с одним режиссером из Франции. Режиссер предлагает главную роль в своём новом фильме Пак ЮнМи. Нужно ваше решение.

Немая сцена.

Что касается предложения залётного француза... Подумали мы с господином президентом, подумали... и решили отказаться. Главный аргумент — целых три месяца придётся проторчать во Франции. Это не реально. У меня куча контрактов на руках и неустойку по ним никакой гонорар за съёмки в фильме не покроет. Аргумент номер два — ну нет у меня уверенности, что я потяну главную роль — первую свою роль в кино. Хоть Наполеон и говорил: 'Главное, ввязаться в драку, а там посмотрим'... Но как бы после не пришлось смотреть на мир одним глазом из-за отсутствия второго. А если даже и справлюсь... Франция — это не Америка. Мало ли, чего там снимают. Уж Оскара за лучший англоязычный фильм точно не будет. Так что мы остановились на скромной роли, в скромной корейской дораме. Самое то для разгона... В понедельник к десяти нужно прибыть в SBS, где состоится собрание съёмочной группы и первая читка сценария... О! Вот и тренировочная база. Попрыгаю в своё удовольствие и... в душ. Нет! В ДУШ!!! Нужно запасаться впечатлениями впрок. Хе-хе... Похоже, на какое-то время я здесь буду редким гостем.

Время действия: тот же день, чуть позже.

Место действия: обычная Сеульская улица, достаточно густо заполненная прохожими.

Не обращая внимание на раздатчиков рекламы, уличных музыкантов, мелких торговцев, выложивших на раскладные столики нехитрый яркий, но дешевый товар, на вывески многочисленных кофешек, приглашающих отведать самого лучшего в столице кофе, в сторону ближайшего метро вялой походкой идёт старшая сестра ЮнМи. Руки бесхозно болтаются вдоль тела. В такт рукам на левом плече болтается сумка. Вид у СунОк крайне задумчивый.

Когда до метро остаётся всего ничего, происходит неожиданное. Какой-то злоумышленник срывает с плеча СунОк сумку и уносится вдоль по улице, ловко уворачиваясь от столкновения с прохожими. Тут же из-за спины, впавшей в ступор девушки, выскакивает какой-то парень и несётся вдогонку за похитителем сумочек, не менее ловко лавируя в толпе.

'Возможно, вскоре с тобой начнут происходить странные вещи...' — Раздаются в голове СунОк, слова, сказанные не далее, как вчера спецом по безопасности господином СанУ.

'Вот они — те самые обещанные вещи',— понимает она, наблюдая за разворачивающимся перед ней представлением.

'Все мои деньги на то, что этот 'хороший' парень сейчас догонит плохого!' — Делает ставку СунОк.

Три секунды — 'хороший' парень хватает плохого за шиворот.

'А сейчас будет драка!' — Вспоминает она пророчество прозорливого безопасника.

Между 'хорошим' и плохим парнями завязывается потасовка.

'Сумочка достаётся 'хорошему'. Плохой трусливо убегает!' — делает очередной прогноз СунОк, который тут же сбывается.

Оптекаемая многочисленными прохожими, жертва грабителя достаёт из кармана телефон, находит запись 'Моя безопасность', которую так благоразумно заранее занесла в список и жмёт на неё.

— Слушаю,— раздаётся в трубке голос СанУ.

— Здравствуйте, аджосси. Это сестра ЮнМи. Извините, что беспокою вас, но то, о чём вы вчера предупреждали, только что произошло,— говорит СунОк, наблюдая, как 'хороший' парень, со спасённой сумкой в руках приближается к ней всё ближе и ближе.

— СунОк, постарайтесь вести себя естественно. Связь не разрывайте. Сейчас кто-нибудь из моих парней подъедет.

— Только из тех, кого я знаю.

— Таких под рукой сейчас нет... Хорошо. Я подъеду сам. Не разрывайте связь.

— Спасибо, аджосси. Я буду ждать.

— Ждите.

СунОк убирает телефон в карман и смотрит на 'хорошего' парня, который находится от неё уже метрах в десяти. По мере того, как расстояние сокращается, глаза её распахиваются всё шире и шире. В них смесь узнавания с недоумением.

'Хороший' парень останавливается напротив пострадавшей и, протянув сумку, говорит:

— Здравствуй, СунОк. Давно не виделись.

СунОк смотрит на своего бывшего оппу, с которым рассталась из-за своей тонсэн, и её непонятно хорошего знания русского языка. В глазах онни начинает плескаться нешуточное подозрение.

— Рёбра болят? — Неожиданно спрашивает она у бывшего.

— Ребра? — Удивляется парень.— А должны?

— Ну, ты же дрался... Может в больницу надо?

СунОк начинает деловито тыкать пальцем в грудь оппы в отставке.

— Здесь болит?.. Здесь?.. Здесь?.. А здесь?..

Парень покрывается красными пятнами.

— Что ты делаешь? — Спрашивает он подсевшим голосом.

— Странно,— удивляется СунОк, не отвечая на вопрос и приказывает: — Покажи телефон!

— Что? — Не понимает совсем сбитый с толку парень.

— Телефон!.. Покажи его.

— А-а-а... Телефон... Сейчас...

Бывший оппа лезет в карман, затем в другой, в третий... Наконец, ощупав себя всего, смущённо говорит:

— Кажется, я забыл его дома.

СунОк удовлетворённо хмыкает.

— Теперь бумажник,— требует она.

— Что? — Опять не въезжает парень.

— Бумажник покажи!

— Бумажник... А-а-а... Сейчас...

Бывший достаёт из кармана бумажник, протягивает СунОк.

— Странно,— хмурится та.— Ты вообще, как здесь оказался?

— Хотел с тобой поговорить... А тут этот...

— Поговорить? О чём?

— СунОк, давай зайдём в кафе,— предлагает бывший.— Там нам будет удобней.

Подумав, СунОк кивает в знак согласия.

Время действия: примерно то же.

Место действия: одно из кафешек на той же улице. За столиком, возле развесистой пальмы, напротив друг друга сидят СунОк и её бывший парень. Перед каждым стоит высокий стакан с коктейлем внутри. По доброй дорамной традиции к коктейлю так никто и не притронулся.

Собравшись с мыслями, бывший начинает разговор.

— СунОк, прежде всего, я хочу попросить у тебя прощения.

Парень делает паузу в расчёте на вопрос: за что? Бывшая молчит. Бывший вынужден строить разговор в одиночку.

— Я тогда был не прав, обвинив твою сестру в плохом воспитании. Всё дело было в моём плохом знании русского языка. Через несколько месяцев после нашего нелепого разрыва, к нам приехали по обмену студенты из России. Я дал почитать одному тот самый перевод... Представь, он тоже, как твоя сестра, катался по полу от смеха. Мне следовало тогда же подойти к тебе, попросить прощения. Но я посчитал, что со временем смогу позабыть тебя... Как я ошибался!

В глазах СунОк до этого ничего не выражавших, появляется интерес. Голова склоняется чуть вправо. Видя положительные сдвиги, бывший воодушевленно продолжает:

— Всё это время, я так и не смог забыть тебя. И чем дальше, тем больше я сожалел о разрыве. Я сделал твою большую фотографию и повесил над кроватью...

Брови СунОк ползут вверх.

— Зачем? — Подозрительно спрашивает она.

Парень смущается.

— Нууу... Чтоб ты всегда была рядом со мной.

— А от меня-то ты чего хочешь?

Бывший делает глубокий вдох и выпаливает:

— Давай опять встречаться!

СунОк долго изучающе смотрит на него, наконец, спрашивает:

— Это из-за ЮнМи?

— Причём тут Агдан?! — Не подумав, ляпает бывший.

— Из-за ЮнМи,— качает головой СунОк.— Так тебе не ко мне. Тебе — к ней. Только я тебе в этом деле не помощник.

— СунОк,— бывший добавляет в голос мягкости,— я понимаю, какого это быть сестрой знаменитости. Всё внимание приковано к ней. А то внимание, которое направлено на тебя, кажется всего лишь отражённым светом. Но для меня всё не так. Ты для меня единственная девушка в мире, которую я воспринимаю, как женщину. Поверь.

— Не поверю! — Отрезает СунОк.

За столом повисает не предвещающее ничего хорошего молчание. Слышны лишь разговоры за соседними столиками. Среди слов, долетевших до парочки бывших: Агдан... глаза... дар богини...

СунОк горько усмехается.

Бывший так легко сдаваться не собирается.

— СунОк! — Проникновенно говорит он.— Дай мне шанс. Я докажу, что достоин тебя. Прошу тебя. Один только шанс...

— Поздно.

— Почему?

— Потому, что у меня уже есть оппа,— неожиданно для самой себя, заявляет СунОк.

В этот момент открывается дверь и в кафе заходит СанУ — чёрный костюм, чёрные ботинки, черный галстук (носков и остального не видно, но, наверное, тоже чёрные) и белая рубашка — эталон 'человека в чёрном'.

— А вот, кстати, и он,— небрежно сообщает она и машет безопаснику рукой.

Тот подходит, останавливается в двух шагах от стола. Под его пристальным изучающим взглядом бывший невольно поднимается на ноги. Встаёт и СунОк.

— Знакомьтесь,— говорит она и, показав рукой на безопасника, представляет: — Начальник службы безопасности 'Sea group corporation', господин СанУ — мой оппа!

Мужчины с удивлением выставляются на девушку.

Время действия: примерно то же.

Место действия: загородный дом семьи Кимов, гостиная. На удобном диване, вполоборота друг к другу сидят госпожа МуРан и её внучка ХёБин. Все положенные при встрече слова сказаны, можно перейти к главной теме.

— Хальмони,— говорит ХёБин,— у меня для тебя есть новости. Они касаются ЮнМи.

— Да? — Оживляется хальмони.— Надеюсь, это хорошие новости.

— Даже не знаю,— неуверенно отвечает внучка.— В нашем отеле останавливался русский бизнесмен. Он слышал, как ЮнМи пела ту странную песню. Так вот... Он утверждал, что песня звучала на русском. Причём ЮнМи спела её так, словно родилась и всё жизнь прожила в России. Хальмони! Она знает в совершенстве русский язык! И скрывала это!

— Я знаю,— улыбается на это 'обвинение' хальмони.— Не удивлюсь, если ЮнМи скрывает ото всех ещё парочку другую языков, которые тоже знает в совершенстве.

— Ты знала? И так спокойно говоришь об этом?

— А почему я должна говорить об этом неспокойно, ХёБин? Объясни?

— Хальмони! Неужели ты не понимаешь? У неё ретроградная амнезия. И при этом она свободно говорит на десятке языков. Она утверждает, что выучила их по самоучителю. Пусть так... Но тогда получается, что она выучила все эти языки за три месяца! Такое возможно? Хорошо. Пусть у неё исключительная память и за три месяца она вызубрила все учебники от корки — до корки... Но произношение? Откуда у неё такое чистое произношение, если она не ставила его ни с одним носителем из этих языков. Я говорила с ней на японском. Ощущение такое, что она родилась и всю жизнь прожила в Вакканаи. А как она ругается на японском! ЮЧжин рассказывала. Где, по каким самоучителям ЮнМи выучила эти ругательства? Ладно языки... А музыка? За те же три месяца она сама... сама!!! научилась играть на фортепьяно. Да так, что считается одной из лучших пианисток Кореи. И всё за те же три месяца ЮнМи освоила нотную грамоту и пишет один хит за другим. У неё нет проходных композиций. Всё, что она написала, обязательно попадало в те или иные чарты. А про Billboard я вообще молчу. Это нормально? Когда я думаю обо всём этом, мне становится не по себе. Так и хочется спросить: ЮнМи, кто ты?

— Я отвечу тебе на твой вопрос,— ласково глядя на внучку, говорит МуРан.— Помнишь, что говорил твой харабоджи, когда мы все вместе смотрели благотворительный концерт?.. Он сказал тогда, что ЮнМи... гений. И я могу повторить вслед за ним: ЮнМи — гений. Один, единственный и неповторимый на всём свете.

— Хальмони, ты серьёзно? — Округляет глаза ХёБин.— ЮнМи? Гений?

— Серьёзно. И для гения, всё, что ты тут перечислила, это обычная вещь.

— Но, хальмони, как же так... А то как она изменилась меньше, чем за год? Когда она мне заявила, что хочет стать айдолом, я чуть со смеху не умерла. Похожая на мальчишку, ничего не умеющая... А что теперь? По ней сходит с ума всё мужское население Кореи... А глаза? Откуда она взяла эти глаза? Нет, хальмони, пусть даже ЮнМи гений, но с ней всё равно, что-то не так. Хорошо, что они с ЧжуВоном не настоящие жених и невеста. А то мне за брата даже страшно становится.

— Настоящие,— всё так же с улыбкой говорит МуРан.

— Что? — Не понимает внучка.

— ЧжуВон и ЮнМи — настоящие жених и невеста! Я приняла решение!

— Жених и невеста? Настоящие? — Не веря своим ушам, переспрашивает ХёБин.

— Да! Я поженю их. Хотят они этого или не хотят, но ЧжуВон и ЮнМи станут мужем и женой.

— Но хальмони... Подожди... Даже в голове не укладывается... Вспомни! Ты же сама говорила, что клиническая смерть может плохо отразится на потомстве. Разве тебе не нужны здоровые правнуки?

— Отразится может,— соглашается МуРан.— Но не обязательно. Зато, если родятся здоровые детки в них будет кровь гения. И пусть на детях гениев природа отдыхает, но на внуках она заиграет с новой силой. Этому браку быть!

ХёБин потрясённо смотрит на воодушевленное лицо хальмони.

— Бедный ЧжуВон,— еле слышно шепчет она.

Время действия: тот же день, ночь.

Место действия: общежитие группы 'Корона'. Комната КюРи и ЮнМи. КюРи спит на боку в позе 'эмбриона', лицом к стене. Из-под одеяла предательски выглядывает аппетитная попка, обтянутая голубой пижамкой в белых слониках. Сверху, свесившись, на это 'безобразие', освещённое романтическим светом ночника, взирает ЮнМи.

Насмотревшись, Юна тяжко вздыхает, меняет позу на сидячую, достаёт из-под подушки телефон, подумав, открывает текстовый редактор и набирает на корейском: 'Пак ЮнМи. Ламбада...' После чего какое-то время внимательно смотрит в пространство перед собой, словно пытаясь что-то там такое разглядеть. Затем, повернув голову, так же внимательно изучает пространство справа от себя, потом слева... В завершении процесса взгляд упирается в потолок. Ещё раз тяжко вздохнув, Юна меняет раскладку клавиатуры с корейской на английскую, удаляет всё ранее написанное и довольно энергично набирает: 'Пак ЮнМи. Ламбада...' На этом энергия иссякает. Пристальные взгляды в окружающее пространства, как и в предыдущий раз, никакого результата не дают. Слышится очередной тяжкий вздох, после которого текстовый редактор закрывается и открывается программа для нотной записи. На свежем нотном листе появляется надпись: 'Пак ЮнМи. Первый концерт для фортепьяно с оркестром...' Но дальше названия дело не идёт и здесь. Ещё один тяжкий вздох возглашает о смене проги. Это снова текстовый редактор. Юна быстро набирает: 'Бизнес-план по организации и раскрутке концерна 'Чебурашка'' И, не останавливаясь, гонит текст дальше: 'Целью данного бизнес-проекта является...' Просидев не разгибаясь целый час и без остановки набирая, не известно откуда берущиеся слова, Юна, наконец, ставит финальную точку, продолжая держать телефон в руке, падает головой на подушку и мгновенно засыпает.

Развилка десятая

Восток — дело тонкое

Время действия: тот же день, несколькими часами ранее.

Место действия: кафе, где только что состоялось знакомство начальника СБ 'Sea Group' господина СанУ с бывшим оппой сестры Агдан. Сразу после знакомства бывший, вдруг вспомнив о срочных делах, ретировался.

За столиком, возле развесистой пальмы, напротив друг друга сидят СунОк и СанУ. По просьбе безопасника официантка меняет коктейли на его любимый смузи с бананами и гранатовым соком в высоких стаканах с соломинкой. Нарушая дорамные традиции, СанУ сразу же завладевает соломинкой — уровень смузи в стакане начинает резко падать. СунОк, глядя на довольное лицо безопасника, не в силах удержаться — и вот уже содержимое её стакана меняет статус с полного на полупустой, затем на почти пустой и, наконец, после длинного всасывающего звука, на совсем пустой. За процессом с интересом наблюдает СанУ. Пустые стаканы на стол они ставят одновременно.

— Вкусно,— высказывает общее мнение СунОк.— Первый раз такое пробую. Как подумаешь, сколько на свете вещей, которые мне понравились бы и до которых я никогда не доберусь... Спасибо, аджосси, что подарили мне приятное воспоминание... Гастрономическое,— смутившись, добавляет она.

Безопасник хмыкает.

— Пожалуйста.

— И простите меня, аджосси, что использовала вас, чтобы избавиться от своего бывшего,— поклон.

— Да не за что прощать. Это было забавно... Но... Откуда он взялся? Вы сказали, что с вами приключилась история, о которой я предупреждал. Сумку сдёрнули? — СунОк кивает.— А ваш бывший оказался тем, кто её вернул? — Ещё один кивок.— Интересно... Но, скорей всего, это просто совпадение.

Безопасник, достаёт из бокового кармана пиджака небольшую коробочку, кладёт на стол и двигает в сторону девушки. СунОк, округлив глаза, выставляется на подарок. Кончики ушей розовеют. За соседними столиками замечают начало романтической сцены, с нетерпением ждут продолжения.

— Откройте,— будничным голосом просит СанУ.

Кончики ушей девушки розовеют ещё гуще. Медленно, с предвкушением необычного, она открывает коробочку. Лёгкое разочарование во взгляде. Похоже, девушка ждала чего-то другого, но в коробочке — браслет. Причём, судя по виду и материалу, из которого он изготовлен — пластмасса — дешевый до неприличия. Разочарование во взгляде съезжает к отметки 'глубокое'.

СунОк отрывается от браслета, смотрит на СанУ круглыми глазами.

— Что это? — Невольно вырывается у неё.

— Браслет,— на всякий случай поясняет безопасник.

— Браслет? — Удивляется девушка.— Мне?

— Вам,— всё тем же будничным голосом подтверждает СанУ и добавляет: — Завалялся в столе. Я заметил его, когда собирался к вам. Подумал, что для вас будет не лишним иметь такой. Вот... захватил. Нравится?

— Нууу... — Тянет девушка, еле сдерживая желание сказать всё, что она думает о таком подарке.

— А такие вещи и не должны нравиться. Они должны быть неприметными. — Поясняет безопасник.— Это гаджит личной безопасности. Красная пластина — тревожная кнопка. Если вдруг окажетесь в безвыходной ситуации, нажмите на неё и удерживайте не менее трёх секунд. А дальше просто ждите нас.

Переварив всё услышанное, СунОк в очередной раз округляет глаза.

— Всё так серьёзно? — Спрашивает она.

— Не берите в голову. Просто... Как говорят русские: лучше перебдеть, чем недобдеть. Наденьте. И носите постоянно.

СунОк подчиняется, надевает браслет на левую руку.

— А на руке он смотрится лучше,— констатирует она, разглядывая обновку.— А почему вы упомянули русских? Вы знаете русский?

— Я десять лет прожил в России. И это были годы, о которых есть, что рассказать.

— Есть, что рассказать?.. — Цепляется за слова СунОк и, с хитринкой в глазах, продолжает: — Аджосси. Вы говорили, что заходили на мой блог и отметили, что он всем хорош. Вы действительно так думаете или вы это сказали не подумав?

— Вообще-то я всегда думаю, прежде чем что-то сказать. Ваш случай не исключение.

— Я не ошибусь, если скажу, что вы желаете, чтобы мой блог стал ещё лучше. Желаете?

— Желаю, конечно,— произнёс безопасник ожидаемые слова, смутно подозревая, что с этими вопросами, что-то не так.

— А раз желаете, значит, не откажетесь помочь в этом?

— Чем же я могу помочь?

— Станьте моим гостем на очередном выпуске 'Ужина с СунОк',— с улыбкой, в которую вложила всё своё очарование и даже чуть больше, говорит блогерша.

— Ээээ... — Теряется СанУ.— Я, конечно, не против, но по долгу службы я не могу светить своё лицо... даже у вас, дорогая СунОк.

— И это говорит человек, который профессионально занимается безопасностью! Кто вам мешает, дорогой СанУ, изменить своё лицо до неузнаваемости? Тем более, что мне нужно не ваше лицо, а ваши рассказы о России. Так как? Вы откажете старшей сестре Агдан?

— Пффф... СунОк, вы меня поймали. Хорошо... Договорились. Где-нибудь на следующей неделе вас устроит?

— Устроит,— кивает блогерша.— Но если вы думаете, что сейчас мы встанем, попрощаемся и разойдёмся, то вы ошибаетесь. Сейчас мы немного порепетируем. Я оценю, как вы жующе-говорящий будете смотреться в кадре. Или вы против?

Безопасник смотрит на часы.

— У меня есть не больше часа. Что я должен делать?

— Просто, закажите нам что-нибудь поесть — побольше. И мы с вами поговорим о России. То, что мне понравится, вы потом повторите на камеру.

— Что заказать?

— Что-нибудь на свой вкус. После вашего любимого смузи, я всецело доверяюсь вашему вкусу, аджосси.

Безопасник обречённо вздыхает и, под насмешливым взглядом СунОк, подзывает официантку.

Время действия: субботний день.

Место действия: общежитие группы 'Корона', комната отдыха, за столом, в одиночестве, сидит ЮнМи и, с завидной скоростью, словно исполняет 'Шторм' на фортепьяно, набирает текст на ноутбуке. Выражения лица сосредоточенное. Брови сдвинуты.

Сижу, собираю в кучку все мыслеобразы по 'Ламбаде' — ваяю сценарий, в общем. Комп выпросил у СонЁн. На нём у меня скорость чуть выше, чем на телефоне. Девчонки, перед вечерним выступлением, которое, по иронии судьбы, будет в торговом центре — том самом — не далеко от нашего дома, пошли расслабляться по магазинам. Звали меня с собой... Я бы с удовольствием, но срочные дела придавили. Ушли без меня. ИнЧжон бросила на прощанье оценивающий взгляд, дёрнула бровью в немом вопросе: ты как? Улыбнулся в ответ: мол,— всё в порядке, идите, а я тем временем плодотворно поработаю. И в самом деле, поработал.

Во-первых, приготовил кое-что к завтрашнему двойному свиданию: я с 'любимым' Чжувонищем и Хери со своим Страшилой... Хммм... А что, похож... Такой же плоский фейс... Я им всем завтра такое двойное свидание устрою... Короче, шаблон разорву точно.

Во-вторых, сбросил 'Ламбаду' на флешку, распечатал ноты и текст на корейском и английском. Это вчера, пока ехал в агентство по срочному вызову сабонима, словил волну и выдал вполне качественные слова в рекордно короткие сроки.

В-третьих, — вот сижу, добиваю сценарий. Нашёл решение, как опять опустить камеру на уровень колен, чтобы соблазнительно мелькало, всё что под юбкой. Без этого пресняк какой-то получается. Стринги с девчонок снимаем... ну и с меня тоже и надеваем обычные плавки. Мелькать будут они. Это я припомнил клип японской певицы Akemi Ishii, которая очень успешно исполняла 'Ламбаду' на японском.

Пффф... Придётся и мне тоже попу ЮнМи на всеобщее обозрение выставить. Ладно, хрен с ним, пускай смотрят. Чего только ради искусства не сделаешь: в засос поцелуешься с парнем и голеньким в кадр войдёшь... Это шутка. Ха-ха... Так что, творю, отдав под это дело правое, наиболее продвинутое в творчестве, полушарие. Левое занято логическими выкладками, по поводу вчерашнего трэша со мной приключившегося. Неделька, похоже, проходит под девизом: ни дня без потрясений. Причём, чем ближе к концу недели — тем круче, тем сюрестей эти потрясения. Но вчера, по-моему, был поставлен абсолютный рекорд по неукладыванию произошедшего в голове. Коряво, но точно.

Началось со звонка президента прямо посреди репетиции. Остановив процесс, менеджер Ким заявил, что мне срочно нужно прибыть в агентство, где меня ждут — во множественном числе. И это множественное число мне сразу же не понравилось. Кому-то там ещё кроме сабонима от меня что-то потребовалось. Да ещё и срочно. Ладно, моё дело маленькое: позвали — приду. А там посмотрим. Помахал девчонкам на прощание ручкой — они дружно сделали в ответ традиционный 'Файтин!' — и почапал в душ. Как-то уныло поплескался (без компании обнажённых гурий, процедуры эти водные, ну не в радость), загрузился в свой личный максивэн, со своей личной охраной и поехал. Дорогой поднял себе настроение, зафиксировав на телефоне слова к 'Ламбаде' сразу на двух языках, но, как оказалось не на долго.

Приехал, вошёл в знакомый до боли кабинет (чё-то я сюда зачастил, того и жди, что кому-нибудь фигня разная в голову полезет, типа, — у нас с сабонимом химия в самой острой стадии), поздоровался, как положено хорошо воспитанной корейской девушке, сел куда указали.

Нас в кабинете трое. Президент СанХён, я и юрист из Катара, который после знакомства просит называть его адвокат Али. Первое, что приходит в голову: сейчас этот Али выставит агентству счёт за преднамеренно разбитую мной посольскою вазу, которая непременно окажется изготовленной во времена Династии Сун, не иначе, и её аукционная стоимость — далеко за два миллиона долларов, американских. Значит, один миллион долларов — с меня, остальное с агентства. Но фактически, тоже с меня, потому что сабоним обязательно всё вычтет из моих гонораров, как он это привык делать по всякому пустячному поводу.

Но всё идёт по какому-то неведомому мне сценарию. Адвокат Али начинает с неожиданного вопроса:

— Господин СанХён! Вам звонили из министерства культуры?

Сабоним бросает на меня непонятный взгляд, молча встаёт и покидает кабинет. Свой собственный кабинет! И тут до меня доходит, что я опять во что-то вляпался. Начать хотя бы с того, что нас теперь только двое. ЮнМи — несовершеннолетняя девчонка и опытный, судя по цепкому взгляду, повидавший виды юрист, к тому же адвокат и, подозреваю, беспринципный адвокат. И если ему будет выгодно поведать миру, что во время разговора о хорошей погоде ЮнМи-ян ни с того, ни сего начала вдруг ругать президента Республики и, взахлёб, хвалить северного соседа... И вообще, делилась планами по вооружённому захвату власти в стране... Он это, не моргнув глазом, сделает. Возможно, ему никто не поверит. Возможно. Но пообсуждают с удовольствием уж точно все.

Достаю телефон, жму на кнопку 'Диктофон', кладу на стол и заявляю:

— Адвокат Али! В целях личной безопасности, наш дальнейший разговор пойдёт под запись.

На что адвокат достаёт из внутреннего кармана пиджака обычный на вид портсигар, жмёт на пипочку с боку и тоже кладёт перед собой.

— Это 'глушилка',— поясняет он.— В целях вашей же личной безопасности, я не могу допустить, чтобы содержание нашего разговора стало известно третьим лицам.

Хренасе! Спецсредства в ход пошли! Охрану что ли позвать? Они меня под дверью дожидаются... Не!.. Надо самому валить отсюда нафиг. Быстро! Встаю из-за стола, заявляю:

— Я ухожу!

— Да, молодая госпожа,— соглашается адвокат,— можете идти. Только я бы на вашем месте всё же поинтересовался, почему личный секретарь эмира — правителя Катара, бросив все дела, прилетел в Корею, чтобы встретится и поговорить с вами.

Подумав, сажусь на место, но никаких вопросов не задаю. Жду, что будет дальше.

— Начнём с этого, молодая госпожа,— заявляет Али и достает из своего кейса, прозрачный файл с какими-то документами внутри. Положив файл на стол, он двигает его в мою сторону.

Вроде бы сейчас моя реплика. Типа: что это? Но я молчу.

— Это ваш контракт с американской компанией 'A&T Music Entertainment', молодая госпожа. Настоящий... Подписанный президентом компании... Можете ознакомиться. Условия на порядок лучше, чем с 'FAN Entertainment'. Если он вас устроит, можете поставить свою подпись. Все вопросы с 'FAN Entertainment' будут улажены согласно вашему контракту с этим агентством. Через месяц, вы — в Америке. Собственный дом, личный автомобиль и полная свобода творчества.

— Так вы здесь из-за контракта? — Всё же не удерживаюсь от вопроса.

— Нет,— заявляет Али.— Контракт — для отвода глаз. Когда президент СанХён спросит вас, о чём шла беседа, покажете ему это,— кивок,— и скажете, что отказались от заманчивого предложения. Президент будет вам очень признателен... Но если вы, молодая госпожа, всё же захотите подписать контракт, 'A&T' будут счастливы принять вас в свою семью.

Пффф... Такой контрактище и для отвода глаз? Это чего ж тогда такое дальше будет? Всё, держусь за стул!

— Теперь это, молодая госпожа,— говорит Али, достаёт из своего волшебного кейса конверт, кладёт на стол, двигает в мою сторону.

Молчу.

— Примите этот скромный подарок от правителя Катара. В конверте Бриллиантовая банковская карта, молодая госпожа... Не обсыпанная бриллиантами, а Бриллиантовая по своим возможностям. Хотите купить личный самолёт? Остров в океане? Небоскрёб в Нью-Йорке? Бриллиантовая карта поможет вам сделать это. При этом карта сохранит вашу анонимность.

— Это шутка? — Спрашиваю, потому что не могу не спросить. Пошёл какой-то сюр. Самолёты, острова, небоскрёбы... Так и вижу, как ЮнМи тычет пальчиком в Empire State Building и капризно скривив красивые губки категорически требует: заверните! А самое главное, непонятно за что мне такое счастье? Я что, в прошлой жизни Катар спас? Нууу... Не может же это быть как-то связано с покойным принцем. Мы даже знакомы не были. Мы даже слова друг другу не сказали.

— Это не шутка, молодая госпожа. Может, на счёт островов и небоскрёбов я слегка утрирую, но возможности карты, практически, неисчерпаемы. К тому же она выглядит, как обычная 'Золотая' кредитка, обладателю которой всегда рады в элитных отелях, ресторанах, клубах, бутиках... Это скромный подарок эмира. Прошу принять.

Принять такую штуку? Подарок? Скромный? Таких подарков не бывает! Опять засада и махновцы!..

— Чем я заслужила такой подарок? — Спрашиваю.— И, вообще, откуда эмир узнал о моём существовании? Это как-то связано с наследным принцем?

— Просто воспринимайте это как данность и примите карту. Она ни к чему вас не обязывает, молодая госпожа. — Не ответив на мои вопросы, говорит адвокат.

Даже не раздумываю: брать — не брать. Однозначно, нет. Накупишь себе островов и самолётов, а потом тебе некто выкатит за все твои хотелки счётик и потребует от тебя... потребует от тебя... Нет! Об этом лучше даже не думать.

— Я не могу принять это,— отвечаю.— Передайте эмиру, что я очень благодарна ему за такое внимание ко мне, которое я ничем не заслужила. Но подобные подарки как-то не вписываются в моё представление о них. К тому же, я неплохо зарабатываю, и на жизнь мне вполне хватает.

— Вы зарабатываете больше десяти миллионов долларов в месяц, молодая госпожа? — Снисходительно улыбнувшись, спрашивает адвокат.

Чувствую,— очередная подлая засада и озверевшие в конец махновцы. Осторожно спрашиваю:

— Что вы имеете в виду?

— Эмир мудр и вседобр,— отвечает Али.— Он предвидел ваш отказ, разглядев в вас рассудительную и скромную девушку. Поэтому он позаботился о том, чтобы вы не остались без его милости. Завтра на ваш банковский счёт будут переведены десять миллионов долларов. Волей эмира вы будете получать эту скромную сумму ежемесячно...

Али делает эффектную паузу. Эффект превосходит все ожидания. Я — в ауте.

— Вы же понимаете, молодая госпожа, что движение таких сумм на вашем счёте не останется незамеченным. Наверное, у кого-то появятся вопросы, а у кого-то на эти вопросы — готовые ответы. Вам же не нужна шумиха вокруг вашего имени, молодая госпожа? Возьмите карту. Она, как я уже говорил, сохранит вашу анонимность. Берёте?

Сижу с распахнутыми глазами, молчу.

— Вот и хорошо,— трактуя по-своему моё молчание, говорит Али. И тут же прихлопывает, как муху ещё только зарождающуюся в моей голове мысль: — Предупреждаю, молодая госпожа, если по каким-то причинам вы не воспользуетесь картой в течение тридцати дней, она будет считаться утерянной. И на ваш счёт поступят первые десять миллионов долларов.

Я думал, что я в ауте? Нет, я ошибался. Вот сейчас, точно, — аут!

Адвокат Али меня добивает.

— Это ещё не всё,— говорит он и опять лезет в свой набитый чудесами кейс. Тут мне, натурально, стало любопытно: чего же боле? Что ещё можно добавить сверху к уже имеющемуся?

На свет появляется подозрительно знакомая коробочка. Адвокат деловито открывает её, кладёт на стол крышкой к себе и двигает ко мне. Смотрю на то, что внутри коробочки и глазам не верю. Так ведь это... В чёрную бархатную подушечку воткнуто большим голубым камнем вверх золотое кольцо. В голове раздаётся голос: 'Голубой императорский топаз в оправе из жёлтого золота в обрамлении брильянтов. Авторская работа...'

Так ведь это то самое кольцо, которое параллельный Чжувонище подарил моему братцу!!! Как?.. Как оно здесь оказалось??? Аут продолжается...

— Это кольцо,— поясняет Али,— Наследный Принц Катара купил в подарок своей четвёртой жене... Оно ваше, молодая госпожа.

Вот чего он такое только что сказал, я ничего не понял.

— Адвокат Али,— говорю,— повторите, пожалуйста, ещё раз то, что вы только что сказали.

— Незадолго до трагической гибели, Наследный Принц сообщил своему отцу — правителю Катара, что нашёл девушку, которая достойна стать его четвёртой женой. Он назвал ваше имя, молодая госпожа.

Сижу, тихо обалдеваю. Даже не из-за того, что без меня, меня женили, а из-за того, что ЮнМи всего лишь какая-то там четвёртая жена. Козёл. Троих ему мало. Мог бы, хотя бы развестись с остальными, прежде чем с чувствами лезть... Пффф...

Адвокат Али, тем временем продолжает толкать речь:

— Эмир очень любил своего сына. Он был отрадой его сердца. Всё, что связано с сыном — для него свято. Будь принц жив, Эмир, непременно, одобрил бы ваш союз. И вы бы стали его любимой младшей невесткой. Но не сложилось. Эмир был готов забыть о существовании айдола по имени Агдан. Однако, увидев ваши фотографии, он был потрясён... — Али делает паузу, подчёркивающую важность того, что будет сказано далее.— Ваши глаза... Они у вас точно такого же цвета, какой был у глаз его первой и до сих пор любимой жены. Она была русской. Её трагическая гибель оставила в душе эмира кровоточащую рану. И что самое печальное, любимая жена эмира была на третьем месяце беременности. Они ждали первенца...

Адвокат Али замолкает. Молчу и я. А чего скажешь? Трагедия она и в Африке трагедия. Если, конечно, всё, что он здесь порассказал — не адвокатские враки.

— Вы поселились в сердце эмира, молодая госпожа,— принимается за старое Али.— И в сердце своём он признал вас своей любимой младшей невесткой. И взял заботу о вас на себя.

Заботу? А-а-а, ну да. Я уже её ощущаю. Да так, что вздохнуть не могу. Что дальше? А дальше было самое интересное.

— Эмир был бы счастлив, если бы вы с принцем подарили ему внука... ещё в этом году,— выдаёт адвокат.

Что? Внука? В этом году? Так ведь принц умер...

— Так ведь принц умер! — Вырывается у меня и тут же приходит понимание того, что я на самом деле такое сказал. А сказал я следующее: мол, со всем превеликим моим удовольствием подарил бы эмиру внука и внучку в придачу, но, поскольку второй партнёр так необходимый для танго, отсутствует по уважительным причинам... извиняйте...

— Да,— подтверждает адвокат,— принца с нами нет. Но есть... скажем так... его биологический материал, который позволит женщине родить от принца ребёнка.

О! Я сделал открытие! Оказывается в ауте есть ещё аут. Нууу... Это как матрёшка. Очень странные ощущения доступные не каждому. Мне повезло.

— С вами всё в порядке? — Встревожено глядя на меня, спрашивает адвокат.

В порядке?! Мужик! Да ты издеваешься! Мне, Серёге Юркину, предложить такое! Да я тебе сейчас морду набью!

— Вы меня не так поняли, молодая госпожа,— прочитав что-то такое этакое в моих глазах, начинает оправдываться Али.— Речь не идёт о том, что ребёнка должны вынашивать и рожать именно вы. Этот вариант даже не рассматривался. Мы не заинтересованы в том, чтобы ваша жизнь из-за нас осложнилась. Наоборот, мы хотим, чтобы женщина, подарившая эмиру внука, не нуждалась ни в чём, была уважаема в обществе, подавала пример нравственности, вышла замуж, родила детей, дождалась внуков...

Адвокат замолкает.

Совсем сбитый с толку, задаю тот самый отсроченный вопрос:

— Что вы от меня хотите?

— Вы слышали о суррогатном материнстве?

Киваю — слышал.

— Нам нужен от вас... скажем так... тоже биологический материал. Вы должны стать донором для суррогатной матери. Вы меня понимаете?

Опять киваю и призадумываюсь...

У Марка Твена на официальном приёме в Букингемском дворце состоялся примечательный разговор с английской королевой.

— Вы действительно утверждали, что любую женщину можно купить, нужно лишь предложить ей столько, сколько она стоит? — Задала вопрос королева.

— Да, Ваше Величество,— не стал отпираться писатель.

— Значит, и меня можно купит?

— И вас тоже, Ваше Величество.

— И сколько по-вашему я стою?

— Нууу... Миллион фунтов стерлингов.

— А почему так мало? — Удивилась королева.

— Вот видите, Ваше Величество, вы уже и торгуетесь,— с улыбкой ответил Марк Твен.

Мне предложили столько, сколько стоит парочка английских королев. За что? Объективно, за пустячную операцию — два часа — и ты свободен. Отдуваться, конечно, будет ЮнМи. А я? Я — Сергей Юркин? Переступлю я через себя, если скажу — да. Нууу... Хожу же я к гинекологу. И ничего — кошмары по ночам не мучают. Беее, конечно. Но терпимо. С донорством — это та же гинекология. Тоже — беее. И тоже терпимо. Вот, ей богу, при других обстоятельствах, да за такие деньжищи, согласился бы с радостью... Ну, не с радостью, но согласился бы... Может быть... Правда, после всего, пошли бы непонятки. Жить с мыслью, что где-то на белом свете есть ребёнок ЮнМи... Гадать, кто это: мальчик или девочка? Задаваться вопросом: как он там? Не знаю, не знаю... Но в данном, конкретном случае...

Не верю я катарцам. Получив своё, они меня в покое не оставят. Я бы вообще на их месте весь процесс заснял на видео, да с крупными планами. И всё! ЮнМи на крючке. Если это видео станет доступно СМИ. Да ещё с фантастическими комментариями, которые катарцы не поленятся подсочинить...

— Я не жду от вас ответа прямо сейчас,— между тем, продолжает адвокат.— Просто, давайте посмотрим на расклады. Их всего три. Первый. Вы соглашаетесь стать донором... У нас есть возможность сохранить этот факт в тайне ото всех. Даже ваша охрана, которая с вами неразлучна,— кивок в сторону двери,— ничего не заметит. После того, как всё произойдёт — вы совершенно свободны. Мы больше никогда не напомним о себе... Если вам интересно, суррогатной матерью станет одна из жён принца. Так что в духовном плане никаких нарушений не будет... Вариант второй, который реализоваться никак не сможет. Но мы его, всё же, рассмотрим... Вы соглашаетесь стать донором. Всё проходит, по плану. Но потом, где-то происходит утечка, и начинают распространяться слухи о ваших с Наследным Принцем отношениях. Слухи — это всегда слухи. Тем более о личной жизни айдола. Мы поможем погасить их. Но даже если разразиться скандал, вы ничего не потеряете, а только выиграете, потому что у вас есть 'A&T'. Просто вы эмигрируете в Америку. А вашему скандалу там будут только рады. Скандалы — лучшая реклама. Остаётся ваш жених — Ким ЧжуВон... Но, как мне удалось узнать, он вам совсем не жених. У вас — сделка. Так что вы ничего не потеряете. Только выиграете.

Хммм... Откуда он узнал про сделку с ЧжуВоном? Это ж какая хренова туча народа об этом знает? И все молчат? Ну да, молчат. А попробуй что-нибудь вякнуть, сразу от Кимов за 'клевету' по ушам получишь. Мы ведь с Чжувонищем ведём себя, как образцовые жених и невеста... И даже когда расстанемся, фиг воспользуешься такой вкусной информацией. Попробуешь — схлопочешь всё от тех же Кимов. Это как раз та самая груша, которую нельзя скушать.

— И третий вариант,— продолжает адвокат.— Самый нежелательный. Вы отказываетесь. Но... Вы всё равно станете донором. Правда, без вашего согласия сделать это в тайне ото всех будет затруднительно. Мы, конечно, постараемся. Однако вероятность того, что ваша репутация пострадает всё равно останется. Если это произойдёт, у вас будет запасной аэродром — Америка и 'A&T'. Это тот же вариант номер два. Я всё сказал, молодая госпожа.

Адвокат Али замолкает.

— Есть ещё четвёртый вариант,— говорю, борясь с желанием наброситься на катарца и перегрызть ему глотку.

— Вы имеете в виду самоубийство? Вы никогда не пойдёте на это. Агдан, которая сделала себя борясь с подростковыми самоубийствами, покончившая с собой... Это нонсенс. И, похоже, вы, молодая госпожа, недооцениваете свою популярность в молодёжной среде. Допустим, вы решитесь, на самоубийство. Допустим. И вашему примеру тут же последуют сотни, если не тысячи подростков. Вас проклянут в веках. Вам это надо?

— Вы мне выкручиваете руки? — Спрашиваю совершенно спокойно. Вот вроде только что убить этого гада хотел. И вдруг — я лёд — я камень.

— Что вы, молодая госпожа,— обижается катарец.— Мы всего лишь делаем вам предложение, от которого невозможно отказаться.

— Понятно,— киваю.— Понятно всё, кроме одного. К чему такие сложности? Контракты, кредитки... Дали бы по башке, запаковали и отправили диппочтой в Катар.

— Я уже говорил вам,— с теплотой в голосе, отвечает Али.— Вы поселились в сердце эмира. Он не желает вам зла. Зачем прибегать к насилию там, где можно договориться к взаимной выгоде? Тем более что ничего невозможного от вас не требуется. Просто стать донором. Донорство — вполне распространённая вещь... Это, как кровь сдать... А что касается, как вы говорите, сложностей... Это всё для того, чтобы вы не сказали 'нет'. Эмир не знает этого слова, если речь идёт о его желаниях.

Слушаю личного секретаря эмира — правителя Катара и пытаюсь сообразить, что можно сделать, чтобы было по-моему, а не по-ихнему. Обратиться в полицию? И что я там скажу? Что мне предложили стать донором? Что отец ребёнка ныне покойный Наследный Принц? Что мне уже заплатили вперёд очень... очень хорошие деньги? И, где здесь состав преступления? Зато удивительная история похожая на сказку, которую я поведаю, непременно дойдёт до журналистов. Уж как они будут рады пополоскать моё бельё, а заодно и бельё семьи Кимов.

Нанять дополнительную охрану? Полная фигня! Катарцы, со своими финансовыми возможностями, купят любую охрану. Охранники сами привезут меня, куда им скажут, сами потом увезут и сделают вид, что ничего такого не было.

Можно, назло врагам, сделать ЮнМи операцию, после которой у неё никогда никаких детей не будет. И, чем это лучше донорства? За донорство хоть деньги платят. А здесь за операцию придётся платить самому. К тому же непонятно, как на такое грубое вмешательство в работу организма среагирует программный код — подарок Богини. Не удивлюсь, если произойдёт полная регенерация утраченных функций. И опять же... Не хотелось бы Юну уродовать. Она этого не заслужила.

Что ещё можно сделать?.. Пффф... Чего-то не вижу я больше никаких шагов. Прямо по Высоцкому получается: обложили меня, обложили... Сдаваться?.. А вот, фиг вам! Если я не вижу решения, то это не значит, что его нет. Просто нужно подождать. И в нужный момент перевернётся и на нашей улице грузовик с карамельками.

— Сегодня я улетаю в Катар.— Долетают до меня слова Али.— Через неделю вернусь и свяжусь с вами, молодая госпожа. Уверен, за неделю вы всё хорошенько обдумаете и примите правильное решение.

Повисает очередная пауза. Мы смотрим друг другу в глаза и, похоже, Али по барабану, какого они у меня цвета. Он уверен, что победил. И пусть себе глубоко заблуждается.

— Я закончил, молодая госпожа,— объявляет адвокат.— И... уберите в сумку всё лишнее. Зачем вам ненужные вопросы?.. Счастливо оставаться.

Катарец встаёт и направляется к выходу.

Лишнее — это кредитка и кольцо. Что ж... Прав адвокатишка. С собой он подарочки всё равно не заберёт... Сгребаю всё в сумку. О-хо-хо... Куда я качусь... А всё ЮнМи. Права КюРи, ну и 'Белый орёл' вместе с ней: ...нельзя быть на свете красивой такой... Шрам что ли себе через всё лицо заиметь? Пффф... Как бы после поклонников не прибавилось. Провожаю катарца недобрым взглядом. Дверь за ним закрывается и тут же открывается снова. О! Сабоним! Ну, всё! Держитесь все! Сейчас, как было принято писать во всяческих попаданческих фэнтези, состоится вторая часть Марлезонского балета...

Согласно предсказанию адвоката Али, СанХён, поизучав меня аж целую минуту, начал с вопроса:

— ЮнМи! О чём вы с ним говорили?

— Он уговаривал меня подписать вот это,— отвечаю, глядя на начальство честными синими-пресиними глазами, и протягиваю контракт.— Я отказалась.

СанХён полистал контракт и, наверное, пришёл к выводу, что я дура набитая, каких ещё свет не видел.

— Почему ты его не подписала? — Округлив глаза, спрашивает он.

— Видите ли, сабоним,— поясняю,— у немцев есть пословица: лучше синица в руках, чем журавль в небе. У французов тоже есть похожая пословица: коней на переправе не меняют... Мне с вами комфортно работается. Я ценю ваше особое отношение ко мне. И заработки в вашем агентстве меня вполне устраивают. И штрафы у вас всегда щадящие. Я собираюсь и дальше усердно работать на благо 'FAN Entertainment'. Я буду очень стараться,— чувственный поклон.— А договор...

Встаю, подхожу к СанХёну, забираю договор и... начинаю его рвать на мелкие кусочки. Для пущего эффекта нужно запулить обрывки повыше, чтоб они разлетелись по всему кабинету, но сдерживаюсь. И так сойдёт.

Президент какое-то время потрясённо молчит. Затем, прокашлявшись, начинает говорить.

— ЮнМи. Я ценю твою преданность агентству. За то время, пока ты с нами, ты добилась выдающихся успехов. Достаточно только упомянуть три композиции, попавшие в 'Billboard'. Я думаю, что настал момент пересмотреть наш договор роялти. Как ты смотришь на сумму в шестьдесят вон за каждую проданную композицию?

Кланяюсь.

— Сабоним, я думаю, что сумма в сто вон за каждую проданную композицию будет смотреться лучше.

Ещё раз кланяюсь.

— Кххх,— давится воздухом президент и заходится кашлем.

В общем, остановились на семидесяти вон, что тоже неплохо. Казалось бы, зачем цепляться за мелочь, когда на руках Бриллиантовая кредитка? А затем, что не верю я катарцам. Пока я ещё не донор, лучше этой карты ничего на свете нет. А после, когда я заброшу за ненадобностью все свои денежные дела: ой, извини, ЮнМи, чего-то там такое сломалось. Никак не можем понять, чего? Ты уж как-нибудь теперь сама. И спасибо тебе большое, что согласилась подарить нашему эмиру внука с глазами цвета небес... А карту, кстати, ещё проверить надо.

Тепло распрощавшись с шефом, поехал в 'VELVET'. Там у нас с братом общая история. Мы, сами того не подозревая, увели с ним у параллельных АйЮ контракт на рекламу нового шоколада компании 'LOTTE'. Вот ничего с этим делать не буду — лениво. Пусть брат разбирается. Разберётся — сделаю, как он...

После фотосессии, вставил линзы, надел бейсболку-парик, попросил охрану перейти в режим невидимости и пошёл тестировать свою волшебную кредитку. В конверте была она сама и памятка, как ей пользоваться. Тестирование дало положительный результат. Обналичил в ближайшем банкомате сто тысяч вон, а в ближайшей аптеке купил упаковку прокладок... Девушка за кассой была в шоке, когда снимала с 'Золотой' карты деньги. Осталось ещё заглянуть в любой банк и обналичить там для начала, скажем, миллионов десять баксов. Но и без того было понятно, что я сделаю это легко. А вот куда потом девать два чемодана денег? Не хранить же дома в гараже? Пусть лучше лежат на карте. А вообще, нужно завести себе номерной банковский счёт, а то и несколько, и переводить на них с кредитки денежку миллионов так по несколько в день. Причём сделать это завтра же — напрячь СунОк, чего-нибудь соврать ей, чтоб вопросов лишних не задавала. Тогда, если кредитку заблокируют, не так обидно будет.

Фууух... Сценарий 'Ламбады' готов. Надо бы пойти — распечатать в трёх экземплярах, но сил совершенно нет. Села моя вечная батарейка. Блин... Зря я в эти вчерашние треволнения полез... Вроде нормально себя чувствовал. А сейчас чёрный депресняк какой-то накрыл. Что с этим донорством делать? Что?..

Кажется, дверь хлопнула... Девчонки, что ли вернулись? Так рано? Нет. Это ИнЧжон. Одна. Стоит на пороге с пакетами в обеих руках, смотрит на меня. Я смотрю на неё. И что-то она в моём взгляде считывает такое, что заставляет её бросить пакеты на пол и устремится ко мне. Секунда — другая — и вот мы сидим рядом. ИнЧжон обнимает меня за плечи, прижимает к себе. Голова оказывается на её груди. Краешком сознания отмечаю, как же приятно она пахнет.

Слышу её встревоженный голос.

— Юна, тебе плохо?

— Да, Ина, мне плохо.

— Я не спрашиваю, что случилось. Просто поверь, что скоро всё повернётся к лучшему. А сейчас... просто поплачь. Тебе сразу станет легче... Поплачь...

И то ли от того, что она назвала меня не Ёжиком, а Юной, то ли от того, что обняла по сестренски. Но я вдруг, начинаю реветь, как девчонка, впервые за всё время, которое нахожусь здесь.

ИнЧжон гладит меня по голове, баюкает и приговаривает:

— Всё будет хорошо, Юна. Всё будет хорошо.

Время действия: тот же день, вечер.

Место действия: дом мамы ЮнМи, большая комната. Семья только что отужинала и ждёт начало очередной серии очередной дорамы. А пока есть время можно и новостной канал посмотреть.

ЮнМи лежит на полу, на спине, переваривая ужин. На животе, стимулируя процесс, устроилась Мульча. Взгляд Юны направлен в телевизор, но, по сути, сквозь — в пространство за ним.

'...Президент США принял решение выдвинуть кандидатуру нынешнего главы Тихоокеанского командования Вооруженных сил США на должность посла в Республике Корея. Об этом объявил в пятницу Белый дом...' — мило улыбаясь, сообщает симпатичная дикторша.

Мама ЮнМи внимательно оглядывает дочерей, словно решая с кого начать и останавливается на старшей.

— СунОк, что с тобой такое? — Спрашивает она.— Ты прямо вся светишься... Ты что, влюбилась?

ЮнМи, с лёгким интересом во взгляде, смотрит на сестру.

— Мама! Ну, о чём ты говоришь?! — Краснея, возмущается СунОк.— Просто у меня настроение хорошее.

Мама качает головой, мол,— ну-ну рассказывай. Заметив это, СунОк хмурится и советует:

— Ма, ты лучше у ЮнМи спроси, почему она весь вечер такая квёлая?

'...Север в одностороннем порядке отменил межкорейские переговоры на высоком уровне, сославшись на ежегодные американо-южнокорейские учения, отметили в южнокорейском министерстве объединения...'

— А и вправду, Юна. У тебя что-то случилось?

— Батарейка села,— ворчит в ответ ЮнМи.

— Какая батарейка? — Не понимает мама.

— Которую в одно место вставляют.

— Юна!

— Извини мама. Просто настроение плохое.

— Это не из-за того гонорара?

— Какого гонорара? — Тут же встревает СунОк.

— Юне перечислили гонорар. Один миллиард вон.

— Сколько?!

'...Власти Южной Кореи выразили надежду на мирное урегулирование ситуации с протестами на границе сектора Газа и Израиля...'

— Один миллиард вон,— повторяет мама.— Я не говорила тебе, потому что думала, что это ошибка. И деньги придётся вернуть.

— За что? — Округлив глаза, выставляется СунОк на свою тонсен.

— Песню спела,— вяло поясняет ЮнМи.

— Миллиард за песню?! — Потрясённо восклицает старшая сестра.

— Онни! Всё познаётся в сравнение. И по сравнению с нашими прошлыми доходами, миллиард, как бы, много. Но если разобраться, на него даже хороший автомобиль не купишь. Не говоря уже про хороший дом. Я, как и планировала, начала хорошо зарабатывать. Пора нам всем, привыкать к большим деньгам. А миллиард... Пусть пока полежит — не испортится...

'...И новость последнего часа,— уже без улыбки, говорит дикторша,— Сегодня утром в Катаре был совершен государственный переворот. Группа военных ворвалась во дворец эмира в Дохе. Между путчистами и гвардией эмира завязалась перестрелка. При попытке покинуть дворец был застрелен эмир — правитель Катара и его личный секретарь...'

Спихнув Мульчу на пол, ЮнМи плавно, как это делают вампиры в ужастиках, меняет позу с лежачей на сидячую и, открыв рот, выставляется на экран телевизора.

— Это всё из-за погибшего принца, наверное. Не договорились, кто будет новым наследником,— комментирует новость СунОк и переводит взгляд на сестру.— ЮнМи да не переживай так,— говорит она.— Это далеко и, к счастью, нас не касается.

СунОк берёт пульт и переключает телик на другую программу.

Развилка одиннадцатая

Игрушка

Время действия: воскресенье, ближе к вечеру.

Место действия: где-то на улицах Сеула, салон личного (пока) максивэна ЮнМи. Присутствуют: сама хозяйка максивэна, её мама и двое охранников, один из которых за рулём. Стёкла микроавтобуса — в каплях — снаружи дождь. Мама, с комфортом устроившись в удобном кресле, смотрит по телевизору историческую дораму. ЮнМи рядышком, вид — задумчивый. На Юне то самое платье, в котором косплеил параллельный Серёга Юркин, когда знакомился с хальмони и омони ЧжуВона.

Сижу, вяло настраиваюсь на предстоящую встречу с бабулькой и мамулькой Чжувонища, на которую мы направляемся. В общем, и настраиваться-то особо не надо. Встреча эта, можно сказать, уже состоялась. Правда, не у меня, а у моего братца. Понятно, что всё пойдёт примерно по тому же сценарию. Без отклонений, конечно, не обойдётся. Взять хотя бы этот дождь, который начался сразу же, как только мы с мамой ЮнМи вышли из дома — вот словно караулил. Промокнуть не дала бдительная охрана. Защитила от дождя, раскрыв над нами по зонтику. Чё говорить, почувствовал себя белым человеком, делая несколько шагов до максивэна. Честно говоря, мне уже где-то начинает нравиться быть невестой младшего наследника 'Sea Group'. О! А не взять ли на себя роль вечной невесты? Когда мы с моим 'любимым' дадим друг другу отставку, выберу себе кого-нибудь адеквата из богатеньких, потом другого, потом третьего... и так до пенсии... Шутка... Ха-ха... А из-за дождя посиделки, наверняка, состоятся не на открытом воздухе — в саду, а в доме. Что ж... Поглядим, как буржуи живут.

С подарком заморачиваться не стал. Пирожные у брата не пошли... Попросил маму ЮнМи позаботиться о подношении 'будущим родственникам', пока мы с ЧжуВоном будем зажигать на двойном свидании, отдав ей под это дело свой максивэн с охраной. Мама, похоже, тоже заморачиваться не стала, купила первое, что подвернулось под руку. Вон — корзина на кресле, обёрнутая в целлофан. Там фрукты, бутылка вина, ещё что-то... Я такие в дорамах частенько видел, когда знакомились будущие родственники. Правда в финале знакомства, как правило, звучало: и заберите с собой эту корзину! И дальше — непечатно... по-корейски, конечно... Понятно, что Кимам наша корзина ни зафигом не нужна. Им главное, что мы прогнулись — в знак уважения. Ну, нам-то они уж точно не предложат забрать подношение назад. Рановато для скандалов. А если и предложат — заберём. Мы люди теперь небогатые. И рады каждой корзинке с едой. Утрирую, конечно. Но ощущения где-то похожие.

Теперь я знаю истинную цену словам: как обухом по голове. Именно удар по голове и именно обухом, я почувствовал, когда вчера вечером по телику сообщили о перевороте в Катаре. Правитель Катара убит. Его личный секретарь, он же адвокат Али, убит. Нууу... Не буду злорадствовать. Но, как говорил один ревнивый муж: 'Так будет со всеми, кто покусится...'

Первая мысль, когда я пришёл в себя от столь убийственной новости: 'А как же моя любимая Бриллиантовая кредитка, без которой я жить не могу?' Всю ночь проворочался с боку на бок... А утром, под видом оздоровительной пробежки, с охраной из трёх бугаёв на хвосте (вот ведь жизнь пошла — ни в носу поковырять, ни попу почесать), рванул к ближайшему банкомату... Ну, что сказать? Сказать ничего не могу. А вот пропеть — да: 'Не долго музыка играла. Не долго фраер танцевал...' Заблокировали карту, гады. Блин, что мешало мне вчера напрячь СунОк? Открыла бы она номерной счёт, я бы сбросил на него миллионов сто, хотя бы... Уже не так обидно... В итоге, с этой кредитки с неограниченными возможностями вместо самолётов, островов и небоскрёбов поимел я сто баксов и упаковку прокладок. Пффф... Ну, хоть что-то. Зато история с этим донорством закрылась сама собой. Мне так кажется. Им там явно сейчас не до меня. К тому же есть уверенность, что про эту фигню знали только сам эмир и его личный секретарь.

Обратно возвращался нога за ногу. Пытался себя утешить мыслью, что успей я снять крупную сумму, те, кто заблокировали кредитку, вполне могли заинтересоваться: а кто это там такой особо отмеченный эмирскими милостями? И чем бы такой интерес ко мне закончился, даже гадать не хочу. Наверняка ничем хорошим. А он (интерес), кстати, может возникнуть и без кредитки. Этот шальной лимон баксов... Кинул мне его, как шубу с царского плеча, наследный принц. Покойный. Если кто-то начнёт проверять, на что он тратил свои (они же государственные) денежки, я вполне могу оказаться в центре скандала... Международного скандала!

Ну вот, блин! Вместо того, чтобы себя утешить, ещё больше взвинтил! Зараза! Надо выкинуть этот миллиард вон (а в попугаях-то денег больше!) из головы на время, пока в Катаре всё не устаканится.

Озлившись на весь мир, после завтрака поднялся в комнату, достал ни разу не надёванные джинсы, достал нож для бумаги... Короче, отвёл душу.

Здесь, в этой реальности, рваная джинса так и не появилась. Ну, не родился на свет человек, которому пришло в голову гениальная идея порченную вещь превратить в гламурный прикид. Я только недавно обратил внимание на этот факт. Хотел прикупить себе на лето рванину — в жаркую погоду самоё то — вентиляция, что надо. Даже лучше чем в платье, под которым нужно в обязательном порядке носить эти выбешивающие шорты. Но ничего подобного не нашёл ни в бутиках, ни в точках попроще. Интернет на мой запрос тоже ничего выдать не смог. Тогда-то мне и пришла в голову мысль осчастливить здешнее человечество, подарив ему этот оригинальный продукт.

Вот, настало время воплотить задумку в жизнь. Именно сегодня. Таков мой коварный план. Ну и как побочный эффект: ЮнМи будет первой, кто наденет на себя супермодный в ближайшем будущем (нисколько в этом не сомневаюсь) бренд. Агдан она или где?!

А дырки получились суперские. Весь секрет в том, что материя не режется, а рвётся. Тогда по краям получается замечательная бахрома с ниточками. На ЧжуВона наряд Юны должен произвести неизгладимое впечатления. Джинсы дополнили белая блузка на выпуск, белые кроссовки, чёрная бейсболка с длинным козырьком, чёрные очки и сумка через левое плечо, в которую я не забыл кое-что положить.

Мама и онни были первыми, кто оценил моё смелое дизайнерское решение по достоинству, когда вышли в прихожую провожать меня.

— Дочка! Что ты на себя надела?! — Ужаснулась мама ЮнМи.

— Ты что, с ума сошла?! — Поддержала её СунОк.

Одной Мульче было пофиг, во что одета хозяйка. Тёрлась, мурлыча, о ноги, прощалась до вечера.

Мама и онни, не сговариваясь, перекрывают мне проход к выходу. А на улице, между прочим, уже поджидает меня жених подневольный и, наверняка, как я просил, с цветами. Он звонил десять минут назад:

— Принцесса, выходи. Я у твоего дома.

— ЮнМи! — Строго говорит мама.— Сейчас же сними с себя эту рвань и надень нормальное платье! Ким ЧжуВон потеряет лицо, если все увидят его невесту в этих обносках. Ты меня слышишь?

— Слышу, мама,— отвечаю с поклоном.— Но, как же мне быть? Эти джинсы подарил мне сам Ким ЧжуВон и настоятельно просил, чтобы я надела их на сегодняшнее свидание.

— Ким ЧжуВон?! — Дружно восклицают мама и онни.

— Зачем он это сделал? — Потрясённо спрашивает СунОк.

— Потому что хочет, чтоб ему не стыдно было за меня. Это,— киваю на ноги,— последний писк моды. Пока рваная джинса популярна только у 'золотой' молодёжи. Но я уверена, что очень скоро вся Корея будет ходить в драных джинсах. И ты, СунОк, тоже.

— Я?! — Округляет глаза онни.— Ни за что!

— Посмотрим...

В этот момент звонит мой мобильник. Нажимаю на соединение.

— Если вам срочно нужны деньги... — Начинает грузить рекламу робот.

— Да, ЧжуВон-оппа,— гружу я в ответ,— уже выхожу... Надела, как вы просили... Маме и онни? Очень понравились. Онни хочет такие же... Хорошо, передам...

И разрываю связь.

— Вам привет от господина Ким ЧжуВона,— говорю я вконец растерявшимся родным ЮнМи и двигаю на них бульдозером.

Мама с онни отходят в сторону, и я, получив к карме за враньё очередную единицу, вырываюсь на свободу.

Чжувонище встретил меня, как пишут в романах, квадратными глазами и упавшей на асфальт нижней челюстью. Там же — на асфальте оказался букет цветов, выскользнувший из ослабевших рук 'жениха'. Похожая реакция — глаза, челюсть — наблюдалась и у парочки прохожих мужского пола, случившихся неподалёку. Аж, на какой-то миг сомнение взяло: а стоило ли хорошую вещь портить?

— Ты что на себя напялила, чусан-пурида?! — Вместо 'здрасьте', перебирая взглядом дырки на джинсах, шипит ЧжуВон.

— А что не так? — Искренне удивляюсь, разглядывая рукава блузки.

— Не строй из себя идиотку! Невеста чеболя не может ходить в чём попало! Зачем ты надела эту рвань? Нас, между прочем, снимают. Иди — и сейчас же переоденься!

— ЧжуВон-оппа! Вы всё сказали верно, кроме одного. Зачем мне переодеваться, если невеста чеболя не может ходить в чём попало?

Чжувонище молчит, видно, пытается понять, чего я такое сейчас сказал?

Продолжаю:

— Раз на мне эти джинсы, и я в них, вместе с вами, вышла в свет, значит, это никакие не рваные джинсы, а новое веяние моды. Между прочим, эта джинса,— кручусь на месте,— моя первая работа в качестве дизайнера одежды. 'Стиль Агдан'! Могу спорить на что угодно, после того, как мои фотки появятся в газетах и сети, на следующий день все фанаты Агдан наденут на себя эту, как вы говорите, рвань.

— Прямо, на следующий? — Хмыкает ЧжуВон, с появившемся интересом, во взгляде, изучая то, что выставили на показ дырки.

— Может не все, но то, что на следующий — точно... Или даже раньше.

— На что спорим? — Включая игрока, спрашивает Чжувонище.

— Желание,— отвечаю, не задумываясь и, заметив подозрительные огонёчки в глазах 'женишка', добавляю: — Интим и всякие непотребства не предлагать.

— Это я тебе хотел сказать,— парирует ЧжуВон.— Спорим! — И выставляет в мою сторону кулак.

— Спорим,— подтверждаю и не сильно бью в него своим кулачком.

Когда сели в машину (сегодня вместо красного кабриолета была тачка старшего брата), очки я снял. Но всю дорогу, жених подневольный заглядывал не в мои бездонные синие глаза, а пялился на голые участки ног. Особенно его внимание привлекла дыра чуть ниже линии трусов.

— Правда, сексуально? — Устав от его взглядов, спрашиваю я.

— Эффект странный,— ничуть не смутившись, отвечает ЧжуВон.— При первом взгляде — полное отторжение. Через пару взглядов — а что-то в этом есть. А ещё через пяток — зашибись, как круто. Не удивлюсь, если проиграю... Можешь уже сейчас озвучить своё желание.

— Желание подождёт. А вот просьбу могу озвучить.

ЧжуВон, оторвав взгляд от дороги, смотрит мне в глаза.

— Линзы не носишь... — То ли спрашивает, то ли констатирует он.

— Ношу. Но сегодня предпочла очки...

Ну, да... Должна же ЮнМи произвести мозговыносящее впечатление на жениха моей Хери. И синие, бездонные, прекрасные её глаза должны сыграть в этом наипервейшую роль.

А Чжувонище-то у нас хитренький. Вроде, увёл разговор в сторону. А на самом деле проверяет, насколько для меня важна эта просьба? Я его уже немножечко изучил. Что ж, помолчим... И молчим довольно долго. Так что успеваю полюбоваться на красоты летнего Сеула за окном автомобиля. Привлекла внимание парочка на автобусной остановке. Они стояли обнявшись. Просто стояли, просто обнимались. Но от них шла такая энергетика, что самого жутко потянуло прижать кого-нибудь поплотней к груди (ИнЧжон или ХеРин, или обеих сразу), и перекачивать энергию от одного к другому, от одного к другому...

— Ну, что там у тебя за просьба? — С лёгким недовольством, наконец, спрашивает Чжувонище.

— Да ничего особенного, ЧжуВон-оппа...

— И обращайся ко мне 'оппа'. Раз ты моя невеста. ЧжуВон-оппа — звучит странно.

— Легко! Оппа! — Восклицаю.— Меня утвердили на роль в новой дораме. У героини есть парень, которого она так и зовёт: оппа. Так что я на тебе, оппа, потренируюсь, оппа.

— Роль в дораме? — Настораживается ЧжуВон.— С поцелуями?

Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. Я сам, когда прочитал сценарий, был в шоке. Поцелуи... Обнимашки... Даже одна постельная сцена! Правда, в одежде. И всё это с парнем! Чё-то я себя в таких сценах не представляю. Я! С парнем! В засос! Нет, я конечно же держал в голове, что если начну сниматься в дорамах, то придётся столкнуться с этой проблемой. И вот — столкнулся. И что делать? Отказываться? Тогда, зачем я вообще в кино полез? Разговоры, что целуюсь не я, а героиня, которую я играю — полная фигня. Целуюсь всё равно я, притворившись кем-то другим. В общем, так ничего и не решив, отложил этот вопрос на потом. Может, продюсеру стукнет чего-нибудь в голову, и он даст команду сценаристу сделать из моего парня — девушку, с которой у нас розовая химия. Вот тогда и поцелуемся...

— Роль с поцелуями? — Не дождавшись ответа, вновь спрашивает ЧжуВон.

— С поцелуями, конечно. С такими, какие были у нас с тобой, когда мы твоих невест распугивали,— смягчаю остроту вопроса.

ЧжуВон хмыкает, вспомнив весёлые денёчки.

— Всё равно, мне это не нравится,— посерьёзнев, говорит он.— Невеста корейского принца, не может целоваться с другими парнями. Даже в кино. Даже не по-настоящему.

— Оппа! Я совершенно с тобой согласна,— радостно заявляю.— Невеста — не может. Я — могу.

— Ты заключила сделку! И согласно сделке — ты моя невеста. Ты должна отказаться от этой роли! Я настаиваю! Если нужно заплатить неустойку — я заплачу! А если хочешь с кем-то целоваться — целуйся со мной.

— Пффф... — Выдыхаю.— Значит так, оппа! Либо ты не лезешь в мои дела, как я не лезу в твои, либо я прямо сейчас расторгаю эту дурацкую сделку.

Придурок! Ведёт себя так, будто ЮнМи, действительно, его невеста. Вот назло ему перецелуюсь со всеми мужиками из съёмочной группы. А до кучи и со всеми девчонками.

ЧжуВон неожиданно выворачивает руль в сторону тротуара и резко тормозит. Тормоза визжат — ремень безопасности врезается в буфера ЮнМи — больно, блин! — Прохожие оборачиваются на звук.

— Сделка расторгнута! — Объявляет ЧжуВон.— Выметайся!

— Наконец-то! — Восклицаю с восторгом.— Спасибо, оппа, за всё, что ты для меня сделал, пока я числилась твоей невестой. За дорогие подарки, за тёплые эсэмэски, за прогулки под луной... Желаю тебе побыстрей встретить дуру, которая будет выполнять все твои чебольские капризы.

Отстёгиваюсь и 'выметаюсь' из машины. ЧжуВон что-то говорит мне в спину, но я его уже не слышу. Хлопаю дверью, иду по краю тротуара, высматривая такси. Внутри просто всё кипит от злости. Да ещё злюсь на себя, за то, что злюсь. Я что, сошёл с ума или мне, действительно, до слёз обидно, что меня такого неотразимого, только что, бросил самый завидный жених Кореи? Упс!!! Меня? Я подумал: меня??? Пффф... Точно, с ума сошёл.

Такси чего-то не видать. Но зато рядом со мной нарисовываются две школьницу, смотрят влюблёнными глазами и, нестройным хором, констатируют очевидный факт:

— Агдан! Агдан! Это же Агдан!.. Ой! Какая вы красивая! А можно автограф?!

И, как-то это у них слишком громко получается. Среагировав на слово 'Агдан', рядом со мной тормозит парочка и, не веря своим глазам, тоже начинает громко выкрикивать моё имя и просить автограф. При этом все на чистом автомате достают телефоны и снимают ЮнМи на видео.

Появляются ещё люди. Вокруг меня, замыкаясь в круг, начинает расти толпа. Со всех сторон, тянут визитки, блокноты, просто листы бумаги. Все требуют автограф. Сирена личной безопасности, спрятанная в одном укромном местечке, давно ревёт на полную мощь. Стараясь вести себя спокойно, мило улыбаясь, начинаю раздавать вожделенную личную закорючку.

Уффф... Вроде всё проходит спокойно. Народ возбуждён, но не агрессивен. Рано радовался... Когда мне начало казаться, что всё закончится хорошо, неожиданно кто-то срывает с меня бейсболку. Толпа взвизгивает! Чья-то рука хватает меня за рукав блузки и тянет на себя. Материя натягивается, готовая вот-вот затрещать. Продолжая визжать, толпа сжимает круг. Сердце ёкает, приходит понимание, что вот он, совсем рядом — тот самый пушистый северный зверёк, о существовании которого так часто говорят писатели. Да меня сейчас разорвут на сотни маленьких ЮнМи!

В этот отчаянный момент очень вовремя подоспела чья-то помощь. Из-за моей спины вылетает кулак, который впечатывается в руку, рвущую с меня блузку. Раздаётся вскрик — рука исчезает. В следующий момент кто-то хватает меня за талию и с криком: 'Дорогу!' — тащит куда-то в сторону, расталкивая самых непонятливых. С облегчением узнаю голос Чжувонища. Толпа колышется не зная, что ей делать: то ли отступить, то ли напасть. И тут, как на заказ, появляются 'люди в чёрном' — охрана ЧжуВона. Почувствовав чужую силу, толпа перестаёт быть толпой, превратившись просто в многочисленных фанатов Агдан.

Вслед несётся что-то про синие глаза и рваные джинсы.

Момент, как оказался в машине ЧжуВона выпал из памяти напрочь. В себя пришёл уже пристёгнутым, когда мы влились в плотный транспортный поток.

— Идиотка! — Орёт на меня Чжувонище.— Ты куда полезла?!

— Ты сам сказал: выметайся! — Ору я в ответ.

— Я же сказал надеть очки! Ты что не слышала?

— Не слышала!

— А если бы ты пострадала?!

— И ты был бы виноват, со своими чебольскими замашками!

В общем, поорали друг на друга ещё немного, подулись, а потом заключили вечный мир, скрепив его долгим поцелуем в засос... Шучу, конечно. Ни о каком мире разговора не было. Просто сделали вид, что слова о расторжение сделки никто не произносил.

И, наконец-то, появилась возможность озвучить свою просьбу. Действительно, ерундовую: распорядиться, чтобы жрачку нам подали минут через сорок после того, как мы все четверо соберёмся за столом.

— Ты что опять задумала? — С подозрением косясь на меня, спрашивает ЧжуВон.

— Если честно... Задумала. Но ничего порочащего твою честь и достоинство, оппа. Обещаю.

— Обещает она... — Ворчит 'женишок'.— Ну и повезло же мне с тобой!

— А уж мне-то как с тобой повезло,— отвечаю в тон.

Где-то с минуту молчим.

— Ты — генератор проблем! — Вдруг безапелляционно заявляет ЧжуВон.— Тебя снимали и меня, между прочим тоже, несколько десятков человек. Всё это уже в сети. А вечером всё это покажут по всем каналам... Покажут, как тебя чуть не растерзала толпа. Как я чуть было не допустил такое. Твои фанаты обвинят меня во всех смертных грехах. Это пошатнёт мою репутацию, а через меня и семье достанется. Этим могут воспользоваться наши враги — раздув скандал. Уже завтра цена на наши акции может резко упасть, и мы потерпим миллиардные убытки. Такова цена твоей беспечности.

ЧжуВон бросает на меня внимательный жёсткий взгляд

А мне чё-то как-то от его слов вдруг резко поплохело. Миллиардные убытки?.. Из-за каких-то дурацких очков, которые я забыл надеть?.. Вот только сейчас я со всей очевидностью осознал, во что же я вляпался. Это что же получается? Шаг вправо — два миллиарда убытков. Шаг влево — пять миллиардов убытков. Прыжок на месте — десять миллиардов убытков. Блин! Они ж меня в любой момент могут раздеть до трусов, да ещё и счётчик включить, сделав из ЮнМи вечную рабыню!

— И что же теперь делать? — Лепечу растерянно.

— Что, проняло? — Довольно лыбится Чжувонище.— Можешь сильно не переживать. Если бы мы сидели сложа руки — всё бы и вправду могло кончиться убытками. Но мы не сидим. Незаконный контент в ближайшее время будет удалён. Над этим сейчас во всю должна работать наша служба безопасности. А пока он доступен, наша 'пожарная команда' в комментах к видео, на форумах... схлестнётся с твоими и моими хейтерами.

— Что ещё за пожарная команда?

— Это люди, нанятые на долгосрочной основе. По спецсигналу они все заходят в интернет и действуют согласно поставленной задаче. А на сегодня задача проста: убедить корейскую нацию, что мы с тобой самая лучшая пара в Корее. Так что не бери в голову, принцесса. Всё будет хорошо.

Ага... И мы поженимся. Добавляю про себя, а вслух говорю совсем другое:

— Оппа, останови, пожалуйста, машину. Я должна тебе кое-что показать.

ЧжуВон делает энергичный вдох-выдох, но просьбу мою выполняет.

— Ну, что там у тебя?

Голос недовольный. Явно ждёт от ЮнМи какой-то глупости.

Запускаю руку в сумку, достаю прозрачный файл с документами и протягиваю ЧжуВону двумя руками и с поклоном, конечно. Себе засчитываю этот прогиб как репетицию перед съёмками. А Чжувонище должен проникнуться и отнестись к содержимому документов со всем вниманием.

— Что это? — Изогнув в удивлении бровь, спрашивает ЧжуВон.

Ну, не смог я себя удержать.

— Это проект нашего с тобой брачного договора,— заявляю на полном серьёзе. И, глядя на вмиг поглупевшее лицо 'жениха', начинаю от души хохотать.— Изви... изви... извинииии ха-ха-ха-ха... Я по... я по... я пошутилаааа ха-ха-ха-ха,— пытаюсь сквозь смех прояснить ситуацию.— Это биз... это биз... это бизнес плааан ха-ха-ха-ха. Изви... изви... извинииии... Ха-ха-ха-ха...

— Идиотские у тебя шутки,— поняв, что с этот стороны никакой опасности нет, быстро приходит в себя 'жених' и начинает просматривать документы.

А мои хахи в одно мгновение прерывает мой мобильник. Кто-то по мне сильно соскучился. Интересно, кто? Достаю телефон — ИнЧжон. Кошусь на ЧжуВона. Нет, ему сейчас не до меня — всё внимание — на бизнес план. Жму на соединение.

— Добрый день, онни.

— ЮнМи, с тобой всё в порядке? — Слышу её встревоженный голос.

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— В сети появился ролик, где тебя окружили фанаты, сорвали бейсболку... И непонятно, чем закончилось.

— А... Это... Ну у них и скорости. Онни, со мной всё в порядке. ЧжуВон вовремя подоспел. А за ним и охрана подтянулась. Спасибо, что беспокоишься обо мне. Я тоже о тебе беспокоюсь.

— Это что, признание в любви? — Голос насмешливый, но чувствуется напряжение.

Мгновенно приходит понимание, что это не просто вопрос. Это предложение перейти на следующий уровень. И... я его, не колеблясь, принимаю. С моих губ, без паузы срывается 'да'. В трубке слышится вздох облегчения.

— Я тоже тебя люблю,— открытым текстом заявляет ИнЧжон.— До встречи, Юна.

— До встречи, Ина.

Разорвав соединение, с удивлением прислушиваюсь к незнакомому, но такому приятному томлению во всём теле. Ясный пень — привет от ЮнМи. Хммм... А вот этот момент раньше от меня как-то ускользал: девчонка-то была непростая, раз вот так реагирует на других девчонок.

— Кто звонил? — Не отрывая взгляд от бумаг, интересуется ЧжуВон.

— Моя сонбе по 'Короне' — ИнЧжон. Ты оказался прав. Видео уже в сети. Ина наткнулась на одно... Вот, позвонила узнать всё ли со мной в порядке.

— Сонбе? И ты так неформально общаешься с ней?

— После выхода клипа 'Bunny Style' все сонбе стали моими лучшими подругами.

— С чего бы это?

— С того, что танец 'Bunny Style' придумала я.

ЧжуВон отрывается от бумаг и с удивлением выставляется на меня.

— Ты??? Придумала??? Как тебе вообще такое в голову пришло?!

— Сама удивляюсь. Но раз пришло... Не пропадать же добру.

Это он про 'Ламбаду' ещё не знает.

— Просто поразительно, как тебя швыряет из стороны в сторону,— мотает головой Чжувонище и, потыкав пальцем в бумаги, спрашивает: — Это твой первый бизнес план?

— Да, оппа.

— Толковая вещь. Прямо скажем — удивила.

— Я очень старалась, оппа,— скромно опускаю глазки.

— Это его ты приготовила вместо аперитива?

— Да. Думала, раздам вам по экземпляру. Выдам зажигательную речь... Но после твоих слов про убытки, чего-то этот сценарий показался... не слишком жизнеспособным.

— Правильно показался. Такие серьёзные вещи на голодный желудок, да ещё без предупреждения... Лучше это сделать перед десертом. Я так понимаю, жених Ли ХеРин имеет какое-то отношение к "AURORA World Corporation", которую ты упоминаешь?

— Да. Его зовут Сон МинХёк. Он исполнительный директор компании.

— Знаешь, я, пожалуй, сам презентую ему этот проект. Я мужчина, он мужчина... Мы лучше поймём друг друга...

ЧжуВон неожиданно замолкает, а выдаёт серию ругательств:

— Чэнг-чанг! Я полный моджори! Аджжж!

— Что случилось? — Удивляюсь я.

— Пффф... Получается, ты меня использовала, чтобы встретиться с ним? — С угрозой произносит Чжувонище.

Блин! А ведь так и выглядит со стороны. Но ведь это неправда!

— ЧжуВон!..

— Оппа!

— Оппа! Всё не так! Когда мы договаривались с ХеРин о свидании, я даже представления не имела, кто он такой. Знала только имя и то, что их отцы пообещали друг другу поженить детей, если родятся разнополые. А позже заглянула в интернет... Тогда я и вспомнила про Чебурашку, которого придумала давным-давно. Это правда. Поверь.

И как-то так само собой получается, что моя рука оказывается на бедре ЧжуВона. Тот на мгновение замирает, потом отмирает, смотрит на руку.

— Верю,— говорит он неожиданно севшим голосом.— Я ведь мог и отказаться. А ХеРин твоя подруга. И если бы ты попросила о встрече, она бы её организовала.

Всё. Руку можно убирать.

— А почему Чебурашка? — Спрашивает ЧжуВон, бросая на меня подозрительно затуманенные взоры.

— Придумалось,— отвечаю и невольно сдвигаюсь поближе к двери.

— Это слишком длинно,— говорит Чжувонище и сдвигается поближе ко мне.— Пусть будет Чебу.

— Чебу, Чебу, Чебу... — Пробую на слух, вжимаясь поплотней в дверь.— Вроде, звучит неплохо.

— Я плохого никогда не предлагаю,— отзывается ЧжуВон и отстёгивает свой ремень безопасности.

В этот критический момент просыпается мой телефон. Хватаюсь за него, как за спасательный круг.

— Да, мама,— говорю в трубку. Чжувонище замирает.— Нет... Всё закончилось хорошо. Спасибо Ким ЧжуВону... Да, я с тобой совершенно согласна: на господина ЧжуВона можно полностью положиться. Он всегда придёт на помощь и никогда не позволит себе лишнего... До вечера, мама,— убираю телефон и говорю, Чжувонищу, который уже пристёгнут и выглядит пай-мальчиком: — Мама просила поблагодарить тебя за моё спасение. Она тоже видела ролик в сети.

В ответ кивок и тяжкий вздох.

— Ладно, принцесса, поехали. Кажется, мы уже опаздываем.

На свидание мы всё же опоздали, но вполне в рамках приличия. Зато наше появление, в арендованном ЧжуВоном кабинете, перед ожидавшей нас парой производит фурор. ЧжуВон в строгом дорогом костюме с иголочки и ЮнМи — в драных джинсах со свисающей по краям бахромой.

Разрыв шаблона всё же произошёл.

Вместо слов приветствия МинХёк и ХеРин, выставляются на мои ноги и, округлив глаза, в один голос восклицают:

— Что случилось?!

ЧжуВон вместе с ними выставляется на меня, с интересом ожидая ответа.

— Случилось озарение, онни,— говорю, глядя на Хери и даже не пытаясь скрыть улыбку, которая зажглась на губах, как только я увидел самую прекрасную скрипачку всех времён и народов.— Вместе с музыкой меня посетило оригинальное дизайнерское решение. 'Стиль Агдан'. Немного эпатажа, немного кокетства, немного сексуальности. Вот увидите, завтра по Сеулу будут расхаживать в рваных джинсах мои фанаты.

ХеРин задумчиво смотрит на дыры в джинсе. Понятно, прикидывает, как этот прикид будет смотреться на ней. А смотреться будет очень даже неплохо — с её-то ногами.

Для пущего эффекта, походкой профессиональной модели, не забывая про улыбку, делаю несколько проходов туда-сюда вдоль бамбуковой стены, под негромкую, как раз в тему, музыку доносящуюся издалека. И в конце изображаю няшку, приложив ладошки к щекам.

ЧжуВон в отпаде. МинХёк в отпаде. ХеРин... тоже в отпаде.

И можно себя уже поздравить. С этими драными джинсами я всё просчитал верно. МинХёк поплыл на первых же минутах встречи. И у меня есть, чем его добить. Извини, парень, но это моя девушка! И я никому её не отдам!

— МинХёк, это Пак ЮнМи. Моя подруга,— неуверенно говорит Хери, представляя меня своему жениху.— Участница группы 'Корона'. Композитор. Автор всех моих композиций, которые я исполняю...

И представлялки идут по кругу. Кланяемся, улыбаемся, говорим положенные слова, но напряжение всё же ощущается. А вот когда я представил ЧжуВона и упомянул, что он служит в морской пехоте, в 'Голубых драконах', происходит качественный скачок.

— 'Голубые драконы'! — Восклицает МинХёк.— Я тоже 'Голубой дракон'! Год, как отслужил!

— Хён! — вырывается у ЧжуВона.

— Хён! — вырывается у МинХёка.

И парни бросаются в объятья друг друга.

Мы с ХеРин озадачено наблюдаем, как два мужика тискают друг друга, хлопают по спинам, выколачивая пыль из одежды.

После обнимашек, атмосфера само собой резко меняется. Исчезают натянутость и официоз. На смену им приходит сплошная неформальщина.

Парни сразу же начинают искать общих знакомых. И, под оглашаемый бесконечный список имён, которые ни мне, ни Хери ни о чём не говорят, мы рассаживаемся за стол.

Наискосок от меня садится МинХёк. На нём — обычный, но, сразу видно, дорогущий (однако, не дороже чебольского) костюм, белая рубашка, под ней — красный шейный платок. Отмечаю, что 'в жизни' он не такой уж и страшненький. Просто не фотогеничный — бывает.

Хери, естественно, — напротив. На ней пуристское платье цвета морской волны с короткими рукавами. На шее — неприметная золотая цепочка. На безымянном пальце левой руки гладкое обручальное кольцо. На запястье правой — мой... мой! браслет. Выглядит всё просто, но зашибись! Залюбуешься. Что я и делаю, бросая на мою красотулю частые 'дружественные' взгляды.

Приносят наш заказ. Весь стол оказывается заставлен плошками с традиционной корейской едой. Парни сразу начинают жарить мясо, от которого я, в отличии от Хери, категорически отказываюсь — ассоциации, однако. Налегаю на овощные салаты, запивая томатным соком.

Поговорить с подругой толком не получается, потому что ЧжуВон и МинХёк, в очередь, начинают травить армейские байки. Приходиться внимать, выказывать интерес, задавая вопросы и правильно реагировать в нужных местах. С правильной реакцией проблем нет. Парни оказываются ещё теми рассказчиками. Правда, Чжувонище озвучивает пару историй, которые я уже от него слышал. Но всё равно слушать интересно. Интересно, чего он к ним добавит сверху? Хммм... Ничего не добавил. Так... по мелочёвки. Не враль. За что ставлю ему плюс.

Когда начинает попахивать десертом, говорю себе: 'Пора!' — ловлю паузу и обращаю общее внимание на себя.

— Парни! Мне нужна ваша помощь,— с улыбкой, говорю парням.

— Любая! — Тут же отзывается МинХёк.

Чжувонище молчит, но в глазах понимание: сейчас я что-то выкину. А Хери переводит взгляд с меня на жениха, потом снова на меня.

— Ничего такого,— сразу успокаиваю всех.— Просто хочу использовать вас в качестве фокус-группы. По ЧжуВону сразу видно, что он подумал про Чебурашку — недовольно скривился, мол, не доверяю. Нет, 'дорогой', не угадал. Поясняю:

— Если кто не в курсе, я сейчас работаю над первым сольником ХеРин... Да, кстати, онни. Первое отделение уже готово. Президент СанХён его одобрил. Здесь всё по нему... — Достаю из сумки папку, кладу на стол, двигаю в сторону моей скрипачки, раздвигая по дороге полупустые плошки с едой.— Почитай, послушай... Будут вопросы — звони.

Реакция у ХеРин на материалы по сольнику какая-то странная. Вроде должна прыгать от радости... А на поверку — пара слов в благодарность и вежливая улыбка. Даже не посмотрела, что там внутри — сразу убрала. Ревнует что ли? Ну, извини, моя симпапулька. Будет чуть-чуть больно. Но только чуть-чуть. Ладно, продолжаем. Благо всеобщее внимание всё ещё на мне.

— Так вот! Первое отделение готово... А вот второе... ХеРин, мне тут подумалось, что в конце своего первого сольного концерта, ты должна поставить эффектную точку. Представь! Последняя композиция. Ты выходишь к микрофону одна, со скрипкой в руках, в длинном платье, усыпанном серебряными блёстками, которые, в свете прожекторов, словно скопление звёзд посылают свои лучи в зрительный зал. Ты поднимаешь руки и начинаешь играть. С первыми звуками музыки за твоей спиной вдруг зажигаются новые миллиарды звёзд. Они тянутся к тебе, незаметно для глаза увеличиваясь в размерах, словно ты центр мироздания, словно ты творец этого мира. Ты заканчиваешь проигрыш, медленно опускаешь руки и,— делаю эффектную паузу,— начинаешь петь!

— Петь?! — Недоумённо восклицают все трое: Хери, Чжувонище и МинХёк.

— Да! Петь!

— Но я не певица,— растеряно говорит ХеРин.

— Эта песня не требует исключительных вокальных данных. Ты влёгкую её споёшь. А чтобы у тебя развеялись все сомнения... Я, для примера, как это будет выглядеть, напела её сама. Результат — у меня на телефоне.— Достаю телефон, кладу перед собой.— Предупреждаю... Вы будете первыми, кто её услышит. Даже президент СанХён не знает о её существовании.

Народ заметно возбуждается. Пошли переглядки. Ну, да. Быть первым — это всегда круто. Особенно в постели. Пффф... И о чём я только думаю?

Напоминаю:

— Парни! Вы — фокус-группа. Ваша задача впустить в себя песню, разложить на атомы и вывалить это всё на меня. Понятно?

А чего же тут непонятного?

— ХеРин,— обращаюсь к подруге,— представь, что это поёшь ты. И так... 'Человек со звезды'! Слушаем!

И жму на воспроизведение.

Звучит знакомая до боли мелодия. Поёт ЮнМи. И как-то она это проникновенно делает, что я перестаю воспринимать корейский текст и слышу родное и привычное: 'Жил был художник один...' И вдруг понимаю, что нахожусь на Красной площади. Вокруг ребята и девчонки из нашей общаги — те, кто не поехал к себе встречать Новый год и остался в Москве. Точно! Это же Новый год — последний, который я встретил на той Земле. В белёсом небе рубиновые звезды, нехотя падает снег. Мы дурачимся, целуем, не спросясь, девчонок. Те визжат, отбиваются, но не слишком активно. Льётся шампанское в пластиковые стаканчики. Бьют куранты. Мы желаем друг другу счастья и долгих лет жизни. А в моих наушниках — только для меня: 'Жил бы художник один...'

Красная площадь исчезает. Я делаю глубокий вдох, оглядываюсь. Фууу... Кажется никто ничего не заметил. Похоже, песня только что закончилась — все начинают хлопать. С трудом натягиваю улыбку, отвешиваю поклон.

— А повторить! — Требует Чжувонище.

— Да,— подхватывает МинХёк.— А то мы так заслушались, что не успели разложить твою песню на атомы.

— Я бы тоже ещё раз послушала,— складывает своё желание в общую кучку Хери.

— Конечно, послушаем,— заверяю.— Но сначала мне надо заглянуть в дамскую комнату. Носик припудрить.

— Я с тобой! — Подхватывается ХеРин.

В дверях останавливаюсь, оборачиваюсь и со значением говорю ЧжуВону:

— За вами десерт!

'Припудрив носики', помыв руки, мы с моей красотулей становимся рядышком перед зеркалом, чтобы поправить в себе невидимые мужскому глазу мелочи. Это про Хери. А я с ней так — лишь бы рядом побыть.

Внешний шик наведён, но мы продолжаем стоять, глядя в глаза нашим двойникам в зазеркалье.

— Ты сегодня какая-то не такая,— задумчиво говорит ХеРин.— Что-то в тебе изменилось...

— А что во мне могло измениться? — Искренне удивляюсь.

— Внешне — ничего. А вот аура... Ты прямо вся светишься невидимым светом.

Рука Хери вдруг оказывается у меня на талии. Я — в шоке. Моя скромная красотулька и такие знаки внимания? Это что же у неё там произошло?

— Поверь, ЮнМи, мне очень жаль, что мы провели вместе так мало времени.

— Мне тоже жаль, ХеРин,— и уже моя рука оказывается на талии подруги. Воспринимает она это вполне спокойною

— А давай-ка сверим наши расписания, выберем общий выходной и проведём весь день вместе,— предлагает моя скрипачка.

— Отличная идея, онни. Я сброшу тебе своё расписание.

Мы ненадолго замолкаем.

— Нет! С тобой определённо что-то не так,— всё так же глядя в глаза моему отражению, говорит ХеРин.— У вас с ЧжуВоном ничего не было?

— Если ты про секс — ничего. Мы даже не целовались,— всё так же глядя в глаза её отражению, говорю я. И, подумав, добавляю: — Я ещё девственница.

Брови Хери предательски дёргаются. Бумсссс... А моя красотулька, похоже, давно уже нет. И тут меня накрывает: а что если она... Что если он... И эта свадьба... Видимо, в моих глазах что-то такое промелькнуло...

— Я знаю, о чём ты подумала,— с грустной улыбкой, говорит ХеРин.

Молчу.

— Ты подумала, что я беременна. Что ребёнок от другого мужчины. А замуж за МинХёка я выхожу, чтобы скрыть свой позор.

Молчу.

— Ты подумала всё правильно. Я, действительно, беременна от другого.

Молчу.

— Предвижу твой вопрос,— продолжает ХеРин свою неожиданную исповедь.— Знает ли МинХёк правду? Да, ЮнМи. Он всё знает. Именно он предложил мне выйти за него замуж, когда я поплакалась ему в жилетку, как другу детства. И пообещал воспитывать ребёнка, как своего... Я согласилась.

Она замолкает.

— Даже не знаю, что тебе на это сказать, онни,— говорю в замешательстве.

А что скажешь? Чувствую себя, как внутри дорамы. Сними весь этот разговор на камеру, покажи... и успех будет оглушительным.

— Не надо ничего говорить, ЮнМи,— отзывается Хери.— Просто не исчезай.

— Обещаю, онни, я не исчезну. Можешь на меня положиться.

Она тянется ко мне, но не целует, а прижимается щекой к щеке, застыв на несколько мгновений. Перестаю дышать.

— Спасибо за песню,— отлепившись, говорит ХеРин. Мы продолжаем смотреть в глаза нашим отражениям.— Но ты ведь понимаешь... С сольником всё не ясно.

— Полгода у тебя будет. Потом, конечно, придётся сделать перерыв. Но ты не переживай, я сделаю всё, чтобы твоё возвращение было триумфальным.

— Я так счастлива, что у меня есть ты,— и вновь щека касается щеки. А, ну да. У неё же губы накрашены. Хммм... А моя красотуля... резко повзрослела. Вот, что делает с женщиной беременность.

— Пойдём тогда,— разорвав контакт, который длился заметно дольше первого, говорит ХеРин.— А то там наши парни заждались поди...

Двинули. Пока шли, осмысливаю свалившуюся на меня информацию. Я — полный дебил. Сразу же было понятно, что с этой свадьбой что-то не то. Не может такая, как ХеРин, выбрать такого, как МинХёк! Кто эта падла, обрюхатевшая мою скрипачку? Ладно... Внесём в чёрный список без срока давности. Со временем найду и поквитаюсь. Хери, Хери... Как же так... Теперь нет никакого смысла в том, чтобы разрушать этот брак. Разрушить его — значит разрушить жизнь близкого мне человека. Близкого... А ведь она уходит. И я не могу удержать её... И будет уходить всё дальше, пока не исчезнет совсем, оставив в сердце пустоту, которую ничем не заполнишь... Эх, жизнь моя жестянка... Пффф... Хочешь — не хочешь, а нужно двигаться дальше... Хорошо, что у меня есть ещё ИнЧжон. А то, прямо, хоть вешайся... Хммм... А МинХёк-то... настоящий мужчина...

Вернувшись, мы словно попадаем на производственное совещание. Никакого десерта на столе нет. ЧжуВон понял меня правильно. Он и МинХёк сидят на своих местах, перед каждым лежит мой бизнес план, который они судя по всему азартно обсуждают, забыв обо всём остальном.

— Оппа! Мы здесь! — Обозначает наше присутствие ХеРин.

Парни дружно поворачивают головы в нашу сторону.

— ХеРин! — Радостно восклицает МинХёк.— Помнишь, я тебе говорил, что мы никак не можем найти проект для запуска новой линии мягкой игрушки?! И такая удача — Чебурашка!

— Чебу! — Поправляет ЧжуВон.

— Мне больше нравится Чебурашка,— возражает МинХёк.— Такое маленькое путешествие по нагромождению звуков.

Я сплю. Это сон. Ну не может же так везти. А, ну да. Это повезло Чебурашке.

— Какой Чебурашка? Какой Чебу? — Не понимает ХеРин.

И парни, перебивая друг друга, выдают дайджест моего бизнес плана, пересыпанный комплементами в мой адрес. Даже я слушаю с интересом, развесив уши. И в конце прихожу к выводу, что памятник при жизни — это самое малое, что может сделать для меня благодарное человечество.

— ЮнМи,— подводит итог МинХёк.— Считай, что Чебурашка...

— Чебу! — Поправляет ЧжуВон.

— Кхм... Что твоя игрушка уже в производстве. Контракт подпишем в ближайшее время. Как только он будет готов, я тебе позвоню. Авторские права оформим на тебя...

— Уже оформила,— радую я МинХёка.

— Что касается развития Чебурашки...

— Чебу! — Поправляет ЧжуВон.

— Короче, мини издательство под твои книжные сериалы, анимационная студия под твои мультсериалы, лаборатория под создание твоих компьютерных игр, цех по производству твоих сопутствующих товаров... Всё это потребует ощутимых капиталовложений...

Перебиваю:

— Я же там написала, что часть денег от продажи Чебурашки...

— Чебу! — Поправляет ЧжуВон.

— ...идёт в накопительный фонд...

Теперь меня перебивает МинХёк:

— ЮнМи! Ты не дослушала. Накопительный фонд — это долго. Я готов инвестировать свои деньги в твой проект прямо сейчас...

— Я тоже готов инвестировать свои деньги в проект моей невесты,— выдаёт ЧжуВон, отчего вся копания подвисает.

— Ладно! Хватит о делах! После созвонитесь и обсудите, кто кого будет инвестировать, — подаёт голос ХеРин, которая на несколько минут выпала из разговора.— Давайте лучше ещё раз послушаем песню. ЮнМи обещала.

И мы слушаем песню. Потом ещё раз и ещё раз. Я предлагаю Хери попробовать спеть самой под минусовку, которую не забыл сбросить на телефон. Хери пробует. Получается очень даже неплохо. Потом мы пробуем все вчетвером. И ещё раз пробуем... Собственно до десерта так и не дошло.

Уже на стоянке МинХёк предлагает поехать к нему — попеть ещё. Но — облом! ЧжуВону — в часть. Мне — на смотрины. Уточняем ещё раз: кто, с кем, где, когда и — разъезжаемся.

Всю обратную дорогу ЧжуВон вёдёт себя странно. Мы едва обмениваемся несколькими фразами. В основном, он бросает на меня короткие незнакомые взгляды, которые мне, в общем-то, по барабану. Но быть настороже, я себе всё же советую.

Наконец, подъезжаем к дому мамы ЮнМи. Выходим с ЧжуВоном из машины, он провожает меня до двери. На пороге берёт за руку, разворачивает к себе.

— Даже не думай! — С угрозой говорю я, читая в его глазах все его хотелки и пытаюсь освободиться.

— Один... — Просит Чжувонище.

— Нет! — Твёрдо отвечая, продолжаю активно вырываться.

— Холодный...

— Нет!!!

— Дорамный...

Перестаю трепыхаться и, глядя в собачьи глаза ЧжуВона, призадумываюсь. Пффф... Если поцелуев не избежать, то попробовать сделать это в первый раз лучше с корейским принцем, чем непонятно с кем. А за одно, и проверить: вырвет меня сразу — прямо на 'жениха', как в тех же дорамах или чуть позже. Хотя... Контакт уже был. Но тогда я просто ничего не успел почувствовать, так всё быстро произошло.

Оглядываюсь вокруг... Напротив — никого. С боков нас удачно прикрывает зелень.

— Хорошо,— киваю.— Один! Сухой! Поцелуй! Ты меня понял?

Похоже, Чжувонище не верит своим ушам. Никакой реакции.

— Ты меня понял? — Повторяю вопрос. О! Кивнул.

— Ещё раз! Один! Сухой! Поцелуй! Сухой!!! Сунешь язык в рот — убью! Понял?

Видать ЧжуВон слегка подвись от моих таких продвинутых познаний — очередной кивок опять последовал с заметной задержкой.

— Никаких резких движений! Очень медленно! — Выдвигаю дополнительное условие. И, дождавшись следующего кивка, говорю: — Поехали!

ЧжуВон берет меня за плечи, я наклоняю голову в нужную сторону, подставляю губы... Мы столько раз играли эту сцену, когда разгоняли его невест... Глаз не закрываю. Держу ситуацию под контролем — мало ли... Блин! А парня-то реально начинает колотить. Да у него сейчас крышу снесёт, и он изнасилует меня прямо здесь — на пороге собственного дома!

Упираю ладони в грудь ЧжуВона и деликатно восстанавливаю пионерское расстояние.

— ЧжуВон! — Тонна строгости в голосе.— Кажется, ты не понял. Повторяю в третий и последний раз. Один! Сухой! Поцелуй! То, что ты там про меня напридумывал — выкинь из головы. Я сказала то, что хотела. Ты понял?

Кажется, понял. Видно невооружённым глазом, что начинает сдуваться.

— Вижу, что понял. Тогда попытка номер два. Очень медленно. Поехали.

Снова его руки на моих плечах. Снова его лицо приближается к моему. Одна секунда... Две секунды — полёт нормальный... Три секунды — лицо ЧжуВона расплывается... Четыре секунды... На пятой секунде, его теплые, мягкие губы пристыковываются к моим. Стою, хлопаю глазами, прислушиваюсь к себе, да только ничего не слышу. Всё правильно. Как неожиданно выяснилось, нам с ЮнМи нравятся девчонки. Вот отсюда и тишина. Зато в ЧжуВоне явно идет какой-то процесс. Похоже, он опять начинает заводиться. Упираюсь ему в грудь ладонями, произвожу экстренную расстыковку, делаю страховочный шаг назад. Внимательно смотрю в его глаза. А парень-то явно хочет продолжения.

Предупреждаю:

— Держи себя в руках!

ЧжуВон делает полшага навстречу. Делаю такой же от него.

— ЮнМи...

— Молчать! — Негромко, но твёрдо приказываю я.

И он замолкает.

— Теперь развернулся и пошёл! — Отдаю следующий приказ.

Чжувонище, крутит головой, разворачивается, идёт к машине. На полдороге останавливается, вновь поворачивается ко мне.

— Спасибо за насыщенный день, принцесса,— улыбнувшись, говорит он.

— И тебе спасибо, оппа,— говорю, улыбнувшись в ответ.

Чжувонище опять делает шаг в мою сторону, но тут же натыкается на останавливающий жест моей руки...

Когда его машина трогается с места, позволяю себе расслабиться. Блин! Похоже, я открыл ящик Пандоры...

Всё! Хватит воспоминаний. Кажется, приехали. Конечная остановка: загородный дом Кимов. Пытаюсь рассмотреть сквозь залитое дождём стекло, что там снаружи. Так... Слуги есть, правда все под зонтами. Ковровой дорожки нет. Ожидаемо. После, замучаешься сушить.

К машине подходит слуга, но дверь открывать не торопится — не выпускать же нас под дождь. В игру вступают охранники. Они покидают салон, раскрывают зонты и ждут нашего явления народу. Вот теперь настала очередь слуги.

Выбравшись, помогаю выбраться маме ЮнМи и тяну из салона подарочную корзину.

— Юна, дочка, давай я понесу. Ты должна беречь руки.

Почему-то приятно это слышать. Ладно, пусть понесёт. Корзина не очень тяжёлая. Проходим сквозь строй слуг, которые, кланяясь, сливают нам под ноги всю скопившуюся на зонтах воду. Блин!

Дом — тот самый. Трёхэтажный, современной архитектуры. И фонари включены. С них, мёртвыми светлячками, красиво срываются капли воды. Слуга провожает нас до парадного входа и передаёт другому слуге. В просторной прихожей обуваем, приготовленные специально для нас, тапки и, наискосок пройдя холл, оказываемся в гостиной, где провожатый бросает нас на произвол судьбы.

Судьбе было угодно превратить меня и маму ЮнМи в невидимок — никто не обращает на нас внимание. Причину я понял сразу. Всё внимание присутствующих (бабушки ЧжуВона, его старшей сестры и, по-видимому, мамы) приковано к телевизору. А посмотреть там есть на что. И моему вниманию вдруг становится не до чего.

Под закадровые комментарии, на экране здоровущей плазмы, улыбаясь во все тридцать два зуба, раздаёт автографы... Агдан. План крупный — по пояс. Всё идёт хорошо. Но вдруг какой-то урод в медицинской маске срывает с девчонки бейсболку и смешивается с толпой фанатов. Толпа начинает визжать — изображение дёргаться. Кто-то хватает Агдан за рукав блузки. Тянутся, но не дотягиваются ещё с десяток рук. В кадр влетает ЧжуВон — всё вдруг начинает кружиться и вертеться... Но можно разобрать, как спаситель, крепко обняв девушку за талию, прикрывая её своим телом, врубается в отнюдь не дружественную толпу, принимаю на себя тычки и удары.

Блин! Всё было гораздо сложнее, чем мне там казалось. Нас вполне могли сбить с ног и затоптать. Даже в животе похолодело... А Чжувонище крут. Устойчивый, с хорошей реакцией...

— Юна! Что это такое? — Слышу я потрясённый голос мамы ЮнМи.

Ну, да... Я ведь ей ничего не рассказал. Не хотел расстраивать.

Вот только теперь нас замечают. Головы трёх женщин поворачиваются в нашу сторону.

— Здравствуйте! — Говорю со всем почтением, отвешивая низкий поклон. Вся троица несколько секунд удивлённо смотрит на меня. Первой приходит в себя мама ЧжуВона.

— Ты!.. Ты!.. Ты!.. — Говорит она не в силах подобрать слова, как я понимаю, для своей приветственной речи.

— Я,— скромно, с поклоном подтверждаю я, чем вывожу женщину из ступора, а, заодно, и из себя.

— Ты зачем туда полезла, (пииип)! ЧжуВон мог из-за тебя пострадать, (пииип)!

Так! А это уже серьёзно. Я, конечно, тётя, благодарен твоему сыну за спасение, но это именно он создал опасную ситуацию. Сам создал, сам разрулил. И нечего на меня орать! Тем более матом! Я вообще из другого мира, и мне пофигу все ваши 'ку'!

Превратившись в само очарование, с поклоном говорю:

— Рады были с вами познакомиться, госпожа, как я понимаю, мама ЧжуВона. Моё почтение, госпожа МуРан,— поклон в сторону госпожи МуРан.— Моё почтение, госпожа ХёБин,— поклон в сторону госпожи ХёБин.— Мы уходим.

Беру за руку маму ЮнМи и тяну её к выходу. Она, ошеломлённая горячей встречей, даже не пытается сопротивляться. С тихим злорадством отмечаю, что подарочная корзина остаётся с нами.

Но уйти нам не дают.

— ЮнМи! Остановись! — Слышу просьбу-приказ хальмони.

Ладно, подчинимся. Главное, что я уже продемонстрировал, что на меня, где сядешь, там и слезешь. И что эта семейка — не исключение.

Останавливаемся у самых дверей, разворачиваемся лицом к троице.

— ИнХе! — Говорит госпожа МуРан, обращаясь к своей невестке.— Как ты могла при мне говорить такие слова?! Я, конечно, понимаю, что ты в ЧжуВоне души не чаешь. Но, нельзя же, забываться до такой степени. Это, во-первых. А во-вторых, ты обидела ЮнМи не заслужено. ЧжуВон мне звонил и объяснил, что у них там произошло на самом деле. Он послал ЮнМи за водой, но забыл предупредить её надеть очки, потому что его отвлёк входящий звонок. А когда увидел толпу, всё понял и поспешил исправить свою ошибку.

Так вот как всё было на самом деле, удивляюсь я. Интересно, это ЧжуВон опять закрыл меня собственным телом или хальмони напрягла свою фантазию? А! Без разницы. Сейчас реплика госпожи ИнХе. И мы дружно выставляемся с мамой ЮнМи на нею. ХёБин нас поддерживает.

— А ей на что голова? — Возмущается мама ЧжуВона.— Очки носить?

— ИнХе! Будь снисходительней,— добавив в голос ещё чуток строгости, говорит хальмони, перетягивая наше внимание на себя.— Припомни, как ты забыла надеть ЧжуВону тёплые носки, и он из-за этого проболел три недели. Как ты недостаточно хорошо помыла фрукты, и мой внук потом долго мучался поносом... Хочешь ещё примеры?

Госпожа ИнХе сдувается, за пару секунд превратившись из злобной свекрови в забитую невестку.

— Простите, мама. Я была не права,— с глубоким поклоном говорит она, бросая на меня быстрый, неприязненный взгляд.

Нокаут! Хальмони победила за явным преимуществом.

После этой прелюдии начинается, собственно, знакомство, которое сводится к представлению мамы ЮнМи всем и всех ей. Остальные как бы уже сами перезнакомились. И, наконец, кульминация процедуры знакомства — вручение подарочной корзины. Госпожа ДжеМин протягивает её хальмони. Госпожа МуРан смотрит на невестку. Госпожа ИнХе смотрит на дочь. Госпожа ХёБин крутит головой и, поняв, что она крайняя, с кислой улыбкой принимает подношение, от которого тут же избавляется, поставив корзину на комод у входа.

Рассаживаемся за низким обеденным столом, которые я терпеть не могу. Мало, что не удобно (далеко тянуться, локти не разложишь), так ещё и желудок пережимаешь. Отчего пища распределяется неравномерно, и желудочный сок травмирует слизистую — здравствуй язва!

— Сейчас принесут чай,— объявляет госпожа МуРан.— ЮнМи, ты что-то хочешь сказать?

— Да,— подтверждаю с обязательным поклоном, решив всё же не очень выделываться.— Можно переключить телевизор на спортивный канал? Там сейчас футбол должны показывать.

И чего это они на меня так выставились? Я же не порнушку предлагаю посмотреть. Ах, ну да. Я здесь никто и звать меня никак, и никаких желаний у меня не должно быть в принципе. Но слово сказано.

— Ты ещё и спортом увлекаешься? — С улыбкой говорит хальмони и переводит взгляд на внучку. ХёБин, недовольно скривившись, берёт пульт и начинает последовательно перебирать каналы в поисках спортивного.

Поиски продолжаются не долго. Сменив в очередной раз канал, сестра ЧжуВона говорит: 'Ой!',— и роняет пульт на пол.

Взоры всех, не исключая меня, упираются в экран. И сразу же становится понятно, откуда это 'ой'. На экране опять мы с ЧжуВоном!

Обращаю внимание на лейбл. Хммм... Fashion TV. Интересно.

Профессиональная камера, которую я чего-то не припомню, ведёт нас от стоянки до входа в ресторан. Хорошо видны мои драные джинсы. И вот они же крупным планом. В нескромных дырах голые ножки ЮнМи выглядят соблазнительно.

Картинку сопровождает закадровый текст:

— За парой Ким ЧжуВон — Агдан давно закрепился титул самой популярной в Корее. Теперь эта пара замахнулась на титул самой эпатажной в стране. Дать оценку наряду айдола не решился никто из сотрудников нашего канала. Мы попросили известного знатока моды господина Квон ДонГюна открыть секрет: кто из дизайнеров одежды приложил руку к облику невесты корейского принца?

На экране появляется рафинированный молодой человек с голубыми повадками.

— Никакого секрета,— томно заявляет он, помахивая вялыми ладошками.— Неужели непонятно, что это дело рук самой Агдан. Ни одному нормальному дизайнеру такой бред в голову прийти не может. Так по варварски обойтись с брендовой вещью. Агдан! Ты — противная! Ни одна девушка не наденет на себя это не пойми что. А если наденет... Я готов съесть вот этот микрофон.

Резкая смена кадра. На экране здание моего агентства и... сотни девчонок перед ним, с плакатами в руках. Они выкрикивают моё имя, и все как одна одеты... в драную джинсу!!! Нет, не все. Некоторые пошли дальше, напялив на себя драные шорты.

Мужик попал! Нет, я конечно же предполагал, что какой-то эффект будет. Но такого, да за такое короткое время... Фантастика.

На экране симпатичная ведущая.

— От своих слов — съесть наш микрофон — господин Квон ДонГюн не отказался,— мило улыбаясь, сообщает она.— Он только попросил покрыть его толстым слоем шоколада. Сам процесс мы обязательно снимем и покажем на нашем канале в ближайшее время. Сейчас короткая реклама, после которой мы продолжим блок новостей из мира моды. Не переключайтесь.

Блин! Кажется, нам с ЁнЭ обеспечен очередной нехилый штраф от сабонима.

Женщины дружно разворачивают головы в мою сторону. Все, кроме мамы ЧжуВона, которая, застыв, всё так же пялится в экран.

— Давайте выключим телевизор. А то мало ли где-то что-то про меня ещё показывают,— предлагаю я.

ХёБин, сглотнув, молча поднимает пульт и выключает телевизор.

Сразу же, отмирает госпожа ИнХе и медленно разворачивается ко мне.

— Ты?! В этом?! С ЧжуВоном?! — Спрашивает она, глядя на меня квадратными глазами, которые, если объективно, ей к лицу.

— Я. В этом. С ЧжуВоном,— улыбаясь, подтверждаю я.

— И он тебе разрешил?

— А почему я должна спрашивать у него разрешения? Просто, поставила перед фактом.

Дальше начинается что-то до боли знакомое.

— Ты!.. Ты!.. Ты!.. — Говорит госпожа ИнХе.

— Я! — Отвечаю с поклоном.

— Юна! Как это понимать? — Держась за сердце, восклицает мама ЮнМи. Ну, да. Я ведь ей сказал, что это фишка золотой молодёжи. А на поверку — соврал. Минус к карме уже был. Теперь будет минус к репутации.

— Как тебе вообще такое в голову пришло? — Это уже возмущённая реплика сестры Чжувонища.

— Всем успокоиться! — Громко и властно говорит госпожа МуРан и бьёт ладонью по столу.— ИнХе с тобой всё ясно. Ты зациклена на ЧжуВоне. Но ты-то, ХёБин! Ты ведь деловая женщина! И вы, госпожа ДжеМин! Она же ваша дочь! Вы все не обратили внимание на главное... ЮнМи только что продемонстрировала нам ещё одну грань своего таланта. Всё, к чему она прикасается — превращается в золото!

Теперь все таращатся на мои руки. Я тоже. Чё, правда что ли?

— ЮнМи способна сделать сверхпопулярным любой бренд,— продолжает воздвигать мне пьедестал хальмони.— Не удивлюсь, если завтра на неё обрушится град предложений от всех рекламщиков страны. Кстати,— вдруг оживляется она.— Припоминаю, что мой сын говорил о новой рекламной компании для отделения пассажирского судостроения компании 'Sea Group'. Я сейчас смотрю на тебя, ЮнМи, и мне кажется, что сочетание белого капитанского костюма с золотым галуном с твоими синими глазами может стать на рынке рекламы той ещё бомбой... Я хочу, чтобы ты снялась в этой рекламе. Соглашайся.

А вот и кусочек пирога, от которого параллельный Серёга отказался. А я, пожалуй, в пику ему, соглашусь.

— Благодарю, хальмони. Я принимаю ваше предложение. Если судьба даёт что-то хорошее — нужно брать. Иначе она может решить, что человеку нужно только плохое.

— Ты веришь в судьбу?

— Я верю, что в мире существуют вещи, о которых человечество даже не подозревает.

Хальмони задумывается.

— Ты говоришь так, потому что...

Что там шло за 'потому что' — осталось тайной. Дверь распахивается, в гостиную вваливается команда слуг и начинает метать на стол всё необходимое для чая.

Дальше стало попроще. Как на приевшихся ток-шоу. Стандартные вопросы — стандартные ответы. Я уж думал, что так и пойдёт до конца вечеринки... Но нет.

— ЮнМи! А почему ты скрыла ото всех, что знаешь в совершенстве русский язык? — Спрашивает меня госпожа ХёБин, когда разговор начинает как-то сам собой затухать, и все украдкой стали поглядывать на телевизор — условный рефлекс — настало время дорам.

Упс! Палево. Привет от 'Мурки'. Либо кто-то всё же сделал запись, либо... Либо в ресторане в этот момент были русские. Оглядываю всех. Хальмони вроде как в теме. Мама про мой русский тоже слышала. Но это 'в совершенстве' — для неё новость. А вот мамуля ЧжуВона явно находится под впечатлением. Надо добить.

Отвешиваю поклон, начинаю толкать речь.

— Видите ли, госпожа ХёБин, мир устроен так, что в нём всему есть место: хорошему и плохому, прекрасному и безобразному, высокому и низкому. Есть люди, для которых достижения других людей важнее личных достижений. А есть люди, которые не могут простить другим их успешность. Они готовы наплевать на собственную жизнь, лишь бы сделать невыносимой жизнь тех, кто в чём-то превзошёл их. Мои пять золотых сертификатов породили кучу завистников, которые завистью пока и ограничиваются. Но шестой золотой сертификат, наверняка, прорвал бы плотину, и меня затопил бы поток ненависти. Скромность — это не только черта характера. Скромность — это ещё и средство защиты. Я скрывала свой русский из скромности. Могу добавить, что опять же из скромности я... умалчиваю о том, что ещё свободно владею испанским, могу общаться на португальском, украинском, польском и белорусском. Знаю латынь.

И вновь отвешиваю поклон. А хорошо получилось. Все загрузились по-полной.

— Но как?! — Вырывается у госпожи ИнХе.

Пожимаю плечами, отвечаю:

— Обычному человеку такое, конечно, не под силу. Но я не обычная. Я особенная. Я полиглот. Ещё я айдол, композитор, автор слов к песням, пианист, гитарист, хореограф, продюсер, писатель, драматург, сценарист, модель и, как вы недавно видели, дизайнер одежды... И все мои проекты имели успех. Ни одного провала.

Замолчал. И, впечатлённые, молчат все. Ну, что говорить. Сам впечатлился, когда собрал всё в кучу.

Первой приходит в себя хальмони.

— Думаю, нам нужно сделать перерыв,— говорит она и, обращаясь к маме ЮнМи, спрашивает: — Госпожа ДжеМин, вы любите цветы?

Растерявшись от столь неожиданного вопроса, мама ЮнМи в ответ только кивает.

— Вот и хорошо. ИнХе! ХёБин! Покажите госпоже ДжеМин наш зимний сад. Уверена, он ей понравится.

Все три названных женщины переглядываются, затем дружно смотрят на меня.

— Но... Я бы хотела...— пытается возразить мама ЮнМи, переводя взгляд на госпожу МуРан, которая её тут же прерывает.

— А пока вы любуетесь нашим роскошным зимним садом, мы поговорим с вашей дочерью,— объясняет она расклад.

Когда мы остаёмся вдвоём, хальмони с улыбкой Джоконды, от которой возникает желание что-нибудь на себе поправить, долго смотрит на меня и, наконец, произносит:

— Какая же ты стала хорошенькая, Юна. Просто загляденье. А глаза... Просто не насмотреться... Я так рада встречи с тобой.

Похоже на признание в любви, блин. Чувствую, как щёки начинает заливать румянец.

— Я даже сердиться на тебя не могу,— жалуется она.— Ты вела себя сегодня так непочтительно...

— Простите, хальмони,— включаю болванчика.

— Ничего страшного. Просто в следующий раз будь поучтивей. Особенно при посторонних.

— В следующий раз? — Цепляюсь за слова.

— Оставим это,— закрывает тему госпожа МуРан и, посерьёзнев, говорит: — ЮнМи, как ты видишь свою жизнь после окончания договора с агентством?

— Окончания договора?.. А к чему вы это?

— Хорошо. Не будем ходить вокруг да около... Вот ты тут себя расхвалила до небес. И что самое удивительное, ни в чём не... преувеличила. Не скрою, я попросила навести справки о тебе. И да. Ты очень успешный человек и в будущем станешь ещё успешней. Я хочу сделать тебе предложение и прошу тщательно его обдумать.

Госпожа МуРан делает мхатовскую паузу и продолжает:

— ЮнМи! Я готово создать агентство специально под тебя... Одну. Я даже название придумала: 'Агдан Entertainment'. Где ты сможешь проявить себя во всех ипостасях, которые недавно перечислила. И в любых других, которые тебе придут на ум. Условия... Ты не получишь лучше ни в каком другом месте. Без привязки к каким-либо срокам. Без каких либо штрафов. Я готова сделать это прямо сейчас, уладив все юридические и финансовые вопросы с твоим агентством. Но готова подождать окончания контракта. Подумай над моим предложением. Подумай хорошенько. Я хочу лишь, чтобы ты реализовала себя как можно полнее.

Ага. Вот тебя, ласточка, золотая клетка — и летай, где хочешь. Вслух же говорю:

— Благодарю вас, хальмони, за предложение. Мне и вправду тяжело сейчас осмыслить, что я могу получить, если приму его. Я подумаю. Я очень хорошо подумаю.

— Хорошо. С этим покончили,— говорит госпожа МуРан, и её взгляд сменяется вдруг с отеческого на прокурорский.

Похоже, сейчас будет вторая часть знаменитого 'Марлезонского балета', предполагаю я и попадаю в яблочко.

— ЮнМи! Расскажи мне, что там у тебя было с Наследным Принцем Катара?

А что там было? Любовь до гроба была... С его стороны.

— ЮнМи! — Требует хальмони голосом, от которого хочется рассказать всё без утайки.

Но это у ЮнМи всё так заиграло. А мне ещё подумать надо, прежде чем рот раскрывать. Бабуля, конечно же, знает, что произошло. Не знает только подробностей, которые способны раскрасить любую историю либо в светлые, либо в тёмные тона... в зависимости от фантазии рассказчика. В моём случае светлый тон — это правда, только правда и ничего, кроме правды.

Глубоко вздохнув, начинаю рассказывать с самого начала: про встречу в ресторане, про выкупленный контракт, про найденные скрытые видеокамеры, про попытку похищения меня любимого, про силовую акцию с той же целью, про извинения в виде семи колечек для всех короновок и лимона долларов лично для меня.

— Это всё! — Закончиваю свой рассказ.

Хальмони качает головой.

— Как ты объяснила маме этот миллион? — Спрашивает она.

— Сказала, что это гонорар.

— И мама поверила?

— А что ей оставалась делать? Ничем другим эти деньги не объяснишь. Если, конечно, не знать правды.

— Ты же понимаешь, что их пока нельзя тратить?

— Да, хальмони. Пусть отлежатся.

— Если тебе вдруг понадобятся деньги, обращайся ко мне. Дам сколько попросишь. Поняла?

Подтверждаю, что понял. Но на самом деле ничего я не понял. Даст сколько попрошу? А на счёт вернуть? Или без возврата? Тогда за что такое счастье? Надо бы уточнить... Но... Да хрен с этими непонятками. Ничего я у неё просить не буду. Всяко себе дороже выйдет.

— Хорошо,— кивает хальмони и задаёт следующий вопрос: — А что у тебя было с адвокатом Али?

Вот блин! Прямо... весь вечер у пилона Пак ЮнМи со своим душевным стриптизом.

Делаю ещё один глубокий вздох и начинаю рассказывать. Про контракт c 'A&T Music Entertainment', про Бриллиантовую кредитку, про колечко и, гвоздь программы, про суррогатное материнство.

Выложил всё без утайки. Во-первых, потому что держать в себе такие вещи очень и очень напряжно. А, во-вторых, ну, должен же меня кто-то поддержать, если вдруг эта история получит продолжение.

— Это всё,— заканчиваю свою очередную историю. Хммм... Да я прямо круче Шахерезады! Хальмони, похоже, в шоке.

— Этому адвокату повезло, что он умер такой быстрой и лёгкой смертью,— с какой-то особой интонацией в голосе, говорит бабуля. И как-то так сразу стало ясно: да, повезло... Крупно повезло. Интересно, сколько скелетов в её шкафу? Не удивлюсь, если дверь еле закрылась.

Не имея под рукой личного секретаря эмира, хальмони наезжает на меня.

— ЮнМи! Почему ты сразу не обратилась ко мне за помошью?

— Я для вас никто. А обращаться с таким! к посторонним людям...

— Ты — невеста ЧжуВона!

— Я как бы невеста ЧжуВона!

— Ты...— и хальмони замолкает. Только недовольно поджимает губы. Интересно, что она хотела сказать? Хотя, если включить логику, догадаться не сложно. 'Ты не как бы невеста. Ты просто невеста...' — вот что-то подобное я должен был от неё услышать. Мне так кажется... И что-то мне подсказывает, что эти слова очень даже скоро я-таки услышу. Подождём. Тем более, у меня есть чем ответить, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда.

— Карту проверила? — Помолчав, строго спрашивает госпожа МуРан.

— Проверила. Сняла сто тысяч и купила... упаковку прокладок. А сегодня с утра попробовала... В общем, кредитку заблокировали.

— Это временно,— успокаивает меня бабуля.— Из-за чрезвычайного положения приостановлены все виды денежных операций.

— Ээээ,— говорю я, и моё сознание отправляется в путешествие на моей собственной яхте, курсом на мой собственный остров, утыканный моими собственными небоскрёбами, над которым кружит эскадрилья моих собственных самолётов.

— ЮнМи! Что с тобой?! Тебе плохо?! — Доносится из далёкого далека голос хальмони, возвращающий меня в реал.

Бросив ошалелый взгляд на бабулю, сообщаю:

— Я разрезала карту на мелкие кусочки и спустила в унитаз... Разозлилась...

Именно так я и сделал... Идиота кусок!

Настала очередь сознанию хальмони отправляеться в далёкое путешествие. Даже пришлось набрать в рот воды и прыснуть на якобы будущую родственницу.

— ЮнМи! — Придя в себя, говорит госпожа МуРан.— Ты — ходячая катастрофа.

— Знаю. Но не всё так мрачно, хальмони. Я кое-что вспомнила. Адвокат Али говорил, что если в течение месяца картой ни разу не воспользуются, на мой счет начнут перечислять... кхм... по десять миллионов долларов ежемесячно,— закатываю глаза к потолку и добавляю: — До самой смерти.

Ну вот. Вроде, хорошие вести, а человеку опять плохо. Где тут вода?

— А на счет кредитки,— втолковываю, пришедшей в норму госпоже МуРан.— Может, оно и лучше, что так получилось. А вдруг в ней был спрятан маячок?

Смотрим мы с бабулей друг на друга и оба вдруг понимаем: я угадал!

— А в кольце?.. В кольце может быть маячок? — Нахмурившись, спрашивает хальмони.

— В кольце? — И что-то мне как-то неуютно становится.— Ннне знаю...

— Вот что, ЮнМи,— строго говорит госпожа МуРан.— Приедешь домой, отдай кольцо охране. Мы его проверим. И если оно чистое — вернём.

— Хорошо,— покорно отвечаю с поклоном.

Похоже, колечка я больше не увижу. Даже если оно чистое, мне его фиг вернут. Чтобы невеста корейского принца носила подарок принца катарского... Для ЧжуВона это, однозначно, потеря лица. Блин!.. Сегодня колечко. Завтра ещё что-нибудь. Так и не заметишь, как, действительно, в одних трусах останешься.

— ЮнМи! У тебя ещё есть, что сказать? — Продолжает пытать меня хальмони.

Сказать-то, конечно, есть чего, да лучше об этом промолчать. Хотя... Вот, кто ответит за все бяки, которые за эту неделю приключились со мной. Изобразив на лице брезгливость, говорю:

— В агентстве... старший менеджер Пак ЮСон... Это брат жены господина президента СанХёна... Он сделал мне непристойное предложение.

— Подробности! — Требует госпожа МуРан.

И я с лёгким сердцем закладываю этого борова бабульке. Ибо нефиг! Надеюсь, ещё один скелет в её шкаф поместится.

В общем-то и всё. Вскоре вернулись посланные в сад. По лицу мамы ЮнМи можно было понять, что в ближайшие несколько лет ни в какие зимние сады она ни ногой. Недолгое прощание — и мы сваливаем. Без корзинки. Чай для похудания, в отличии от братца, мне не подарили. Ну и хрен с ним!

Время действия: чуть позже.

Место действия: то же.

Оставшись одна, госпожа МуРан берёт со стола телефон, отставив его от себя подальше, неуверенно тычет пальцем в экран, ругая вполголоса все эти современные гаджеты и, наконец, соединяется с так необходимым ей сейчас человеком. Услышав почтительное приветствие, говорит:

— СанУ! Мне нужна самая полная информация на Пак ЮСона. Это брат жены президента СанХёна... И ещё... Нужно его... нет, пожалуй, это подождёт. Сначала информация. Похоже, у него рыльце в пушку. Нам это может пригодиться... И... я тут подумала, а не повесить ли на ЮнМи маячок?.. Уже?! Отличная работа, СанУ! А с ЮСоном не затягивай... Действуй!

Разорвав соединение, госпожа МуРан какое-то время пристально смотрит на погасший экран мобильника. Положив телефон на стол, она негромко, с улыбкой произносит:

— А девочка... подвижней, чем я думала...

Время действия: несколько ранее.

Место действия: зимний сад в загородном доме Кимов.

По дальней дорожке в одиночестве прогуливается госпожа ДжеМин, как бы любуясь кливией, гибискусом, азалиями, олеандрами и гортензиями высаженными в этой части, действительно, роскошного сада. У входа под разлапистым трёхметровым фикусом в ажурных плетёных креслах за таким же ажурным плетёным столиком, на котором стоит ажурная плетёная ваза с порезанными на аккуратные порции фруктами, рядышком сидят мать и дочка, негромко переговариваются, бросая на маму ЮнМи частые взгляды. Одна — равнодушные, другая — недовольные.

— Как тебе ЮнМи? — Спрашивает ХёБин.

— Дерзкая, невоспитанная девчонка,— осуждающий взгляд в сторону мамы невоспитанной девчонки.

— Хальмони говорит, что она гениальна.

— Вот, вот... Гениально дерзкая и гениально невоспитанная,— сама не понимая, что сказала, отвечает госпожа ИнХе.

— А ты в курсе, что она решила их поженить?

— Кто?

— Хальмони.

— Кого?

— ЧжуВона и ЮнМи.

Госпожа ИнХе непонимающе смотрит на дочь. Наконец, до неё доходит смысл услышанного.

— Этому не бывать! — Восклицает она, чем привлекает внимание госпожи ДжеМин.

— Тише... — Предупреждает мать ХёБин.— Ты же знаешь хальмони. Как бабушка решила, так и будет.

Госпожа ИнХе плотно сжимает губы.

— Я что-нибудь придумаю. Но этой свадьбы не будет! — Твёрдо произносит она.

— Я на твоей стороне,— подумав, говорит ХёБин.

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то на улицах Сеула, салон личного максивэна ЮнМи. Присутствуют те же: двое охранников, мама ЮнМи, которая всё с тем же упоением смотрит очередную серию очередной дорамы. И ЮнМи, которая, со снисходительной полуулыбкой, активно перекидывается эсэмэсками с ЧжуВоном.

ЧжуВон: Привет.

ЮнМи: Привет. Уже соскучился?

ЧжуВон: Ликвидирую дефицит тёплых эсэмэсок. Ты где?

ЮнМи: В машине. Возвращаемся домой.

ЧжуВон: Как прошла встреча?

ЮнМи: Феерично. Твоя мама от меня без ума.

ЧжуВон: Понял. Не бери в голову. Главное, ты нравишься хальмони.

ЮнМи: Это и напрягает. Похоже, она всерьез задумала нас поженить.

ЧжуВон: Ты не хочешь выйти за корейского принца?

ЮнМи: Я в принципе не хочу ни за кого выходить.

ЧжуВон: А придётся. Если хальмони что-то решила, она своего добьётся.

ЮнМи: Я тоже умею добиваться своего.

ЧжуВон: С этим не поспоришь. Ты — уникум.

ЮнМи: Не подлизывайся.

ЧжуВон: Как на счёт следующего воскресенья?

ЮнМи: В смысле?

ЧжуВон: В смысле свидания.

ЮнМи: Если ты про поцелуи, то их больше не будет.

ЧжуВон: Нууу... где один — там и второй. А вообще... Мне с тобой интересно.

ЮнМи: Не вздумай в меня влюбиться.

ЧжуВон: Почему?

ЮнМи: Я разобью тебе сердце.

ЧжуВон: ...которому не прикажешь. Кстати, ты произвела большое впечатление на МинХёка.

ЮнМи: Это моя работа — производить впечатление.

ЧжуВон: А моя работа — отгонять от тебя впечатлённых.

ЮнМи: Спасибо за то, что вовремя подоспел. Ещё немного, и с меня сорвали бы всю одежду.

ЧжуВон: Хммм... Может, стоило чуток опоздать?

ЮнМи: Пошляк!

ЧжуВон: Так, как на счёт воскресения?

ЮнМи: Я подумаю...

ЧжуВон: Да! Я ведь проспорил тебе желание.

ЮнМи: Знаю.

ЧжуВон: И что пожелает моя принцесса?

ЮнМи: Ой! Мы уже приехали. До свидания, оппа.

ЧжуВон: До свидания, принцесса.

Чуть позже. Эсэмэска от ЧжуВона:

За поцелуй принцессы мне не жаль

Отдать весь мир с лесами и полями...

Пусть сердце разобьётся, как хрусталь

На сто осколков с острыми краями.

ЮнМи: — Пффф...

Время действия: чуть позже.

Место действия: дом мамы ЮнМи. В прихожей, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоит СунОк. Возле неё, в полукруге из собственного хвоста, с независимым видом сидит Мульча.

Бум! — распахивается настежь входная дверь и в прихожую влетает ЮнМи.

— Всем привет! — Бросает она, запрыгивает в тапочки и устремляется по коридору.

— ЮнМи! — Кричит ей в спину СунОк.

— Всё — потом! Я — в душ!

Бам! — захлопывается дверь в ванную комнату.

СунОк удивлённо смотрит на Мульчу.

— Ты это видела?

— Мяяяууу,— доносится в ответ.

— Я тоже так думаю.

Появляется мама.

— Что такое с ЮнМи? — Обращается к ней СунОк.— Она какая-то... взбудораженная.

— Сказала, что есть срочная работа,— мечтательно отвечает мама, находясь всё ещё под впечатлением просмотренной дорамы.

— Чай будешь? — Задаёт СунОк следующий вопрос.

— И не только чай,— со вздохом отвечает мама.— Там как-то было не до еды.

— Тогда пойдём на кухню. Расскажешь, как у вас всё прошло.

Через пятнадцать минут.

Трах! — распахивается дверь в ванную комнату, из которой в едва запахнутом халате вылетает ЮнМи.

— Юна! Есть будешь? — Доносится из кухни мамин голос.

— Нет! Я опаздываю!

Тух, тух, тух,— затихают в дали её торопливые шаги.

Через пять минут.

Тых, тых, тых,— прыгая через три ступеньки, скатывается вниз ЮнМи. На ней любимый джинсовый костюм, белая блузка под курткой... Не сбавляя скорости, Юна запрыгивает в чёрные ботинки, торопливо целует родных, которые вышли её проводить, не забывает почесать за ухом Мульчу и — исчезает.

— Как-то всё это странно выглядит,— глядя на захлопнувшуюся с громким звуком дверь, задумчиво говорит СунОк.

Время действия: несколько позже.

Место действия: общежитие группы 'Корона'.

Иду, спешу, лечу прямиком на кухню. Даже не стал заглядывать в нашу с КюРи комнату. Хоть мы и не договаривались с ИнЧжон о свиданке, но я уверен: она ждёт меня там же, на том же месте. С сердцем происходит не пойми что. Оно бешено колотится, тает, замирает, проваливается в бездну и всё это одновременно. И это уже серьезно. Похоже, я влюбился... Мы с ЮнМи влюбились. Куда ж я без неё. Мысль: а как же ХеРин? — ничего изменить не может. Нельзя смешивать прекрасное с прекрасным. Из этого получается безобразное. Если бы не Ина, я был бы сейчас в глубоком депрессняке. Хорошо, пусть я такая сволочь, которая крутит сразу с двумя. Но я не ищу личной выгоды. Я ищу личного счстья для себя и для тех, с кем кручу... Пффф... А точно ли ИнЧжон ждёт меня? Не напридумывал ли я себе бог весь что?

Готовый ко всему, открываю дверь в кухню... Нет... Предчувствия меня не обманули. ИнЧжон стоит у окна, прижав руки к груди. Увидев меня, она срывается с места, тормозит и снова устремляется ко мне. Я тоже не могу удержаться. Пара шагов, и мы останавливаемся на расстоянии ладони друг от друга. Вспоминается Есенинское: 'Лицом к лицу Лица не увидать...' Да, лица не увидать. Зато глаза на таком расстоянии кажутся океаном, в котором тонешь и хочешь только одного: тонуть дальше.

Несколько секунд мы стоим неподвижно, а затем происходит неожиданное. Вместо того, чтобы начать целоваться, как в прошлый раз, мы, не сговариваясь, вдруг обнимаем друг друга и замираем, не в силах предпринять что либо ещё. И тут я понимаю, что вот это, в общем-то, и есть всё, что мне нужно: обнимать любимого человека, одновременно чувствуя его объятья, благодарить Богиню, за счастье, которое она подарила и надеяться на то, что с нами всё будет хорошо.

Время действия: примерно то же.

Место действия: где-то в Сеуле.

Небольшая пустая комната, оклеенная коллекцией фотографий ЮнМи. Сам коллекционер сидит на полу перед ноутом, на экране которого четыре картинки: вход в дом мамы ЮнМи, вход в агентство 'FAN Entertainment', вход в агентство 'VELVET' и вход в общежитие группы 'Корона'.

Но коллекционер не смотрит на экран. Он, с кривоватой улыбкой, смотрит на то, что у него в руках. А в руках у него та самая бейсболка, которую в толпе фанатов сорвали с головы ЮнМи.

Насмотревшись, коллекционер подносит бейсболку к лицу и... делает глубокий вдох.

— Твой запах уже со мной, Агдан,— шепчет он.— И это только начало.

Развилка двенадцатая

Радистка Кэт

Время действия: понедельник утро.

Место действия: зал для совещаний в здании телекомпании SBS. На одной из торцевых стен — огромная плазма. Остальные представляют собой фотоотчёт этапов большого пути 'Seoul Broadcasting System'. Вокруг овального стола с дыркой в середине, из которой робко выглядывают не поддающиеся идентификации растения, кучкуется народ. В открытую настежь дверь то и дело кто-то заходит, обменивается приветствиями со знакомыми, заводит разговор или сразу занимает свободное место. Царит всеобщее лёгкое возбуждение. Всё это фиксирует оператор с камерой на плече. Ближе к выходу, в солнцезащитных очках, за столом сидит ЮнМи. За её спиной, на одном из стульев, стоящих вдоль стены, устроилась ЁнЭ.

Сижу, с интересом наблюдаю за суетой вокруг. Если театр начинается с вешалки, то кино, по мне так, с первого собрания съёмочной группы. Оператор здесь — в тему. Хммм... Только что-то он часто в мою сторону камеру поворачивает. Или это у меня уже мания величия в лёгкой форме развилась? Пффф... Ладно, пусть снимает...

Честно говоря, испытываю лёгкий мандраж. Утвердили меня без проб — за красивые глаза. Вещь вообще небывалая на мой взгляд. Блат в расчёт не берём. Не думаю, что инициатива шла от режиссёра. Скорее, на него надавили. Мол, самый популярный человек в Корее! Высокие рейтинги — гарантированы! А уж какая там из Агдан актриса — это дело второе. Ты режиссёр? Вот и сделай так, чтобы в кадре она смотрелась на уровне. В общем, чувствую, что с режиссером тёрок не избежать. Будет меня гонять, пока не получит дубль нужного качества. А, значит, вместе со мной будет гонять и всю съёмочную группу, отнимая у народа личное время, разрушая их планы и порождая на ровном месте проблемы. Дааа... Похоже, в этом коллективе мне любимчиком не стать. Вся надежда на то, что с актёрским мастерством у меня всё в порядке. Только я об этом ничего не знаю. Агдан как актриса себя ещё нигде не проявила. Но в плюс ей можно поставить то, что перед камерой она не теряется, и абсолютный музыкальный слух тоже дело не последнее. С какой интонацией нужно произнести ту или иную фразу в той или иной ситуации, чтобы не сфальшивить — это у неё... эээ... у меня в крови. Кхм... В её крови... Чего-то я запутался.

С утра произошло эпохальное событие — ко мне вернулась ЁнЭ. Сабоним сдержал слово — это радует. Мы с ней даже приобнялись, так были рады друг друга видеть. Отстранившись, но всё ещё держа меня за плечи, ЁнЭ какое-то время всматривалась в моё лицо и, наконец, вынесла свой приговор:

— А ты похорошела, ЮнМи.

— Вы тоже отлично выглядите, менеджер,— покривил я душой. Ни то чтобы ЁнЭ плохо выглядела... Просто... Заездил её за эту неделю господин президент. Ой, заездил...

Пока ехали в SBS, ЁнЭ вывалила на меня тонну свежей информации. Начала со съёмок дорамы. Оказывается, сами съёмки ещё не скоро. Фактически, написан только сценарий и подобраны актёры. Чтобы двигаться дальше, нужно пройти народный корейский контроль. Нужно выяснить, заинтересует ли искушённого зрителя наша дорама или лучше сразу отказаться от этой убыточной затеи? С завтрашнего дня стартует рекламная компания дорамы. Будет фотосессия и съёмки тизеров. Фотки приткнут, где только можно: в магазинах, на остановках, на боках общественного транспорта, на рекламных щитах... Тизеры крутанут по родному SBS, ну и ещё где-нибудь. Если народ проникнется — будет проведена пресс-конференция с артистами занятыми в основных ролях. Предвижу вопрос, который, падкие на жаренное репортёры зададут лично мне: 'Как ваш жених отреагировал на то, что вы будете сниматься в дораме?' Кстати, нужно будет спросить у жениха, как на него отвечать...

Вот после пресс-конференции всё начнётся по серьёзному. Выбор натуры, постройка декораций, поиск производителей разнообразных товаров, которые (производители) на контрактной основе заплатят нам за то, что в кадре на нас будет их одежда, в руках — их телефоны, на пальцах — их кольца, в квартирах — их мебель, на столах — их посуда, в ванной — их зубная паста, а в уборной — их туалетная бумага...

И только после этого — съёмка. Две серии в неделю.

Следующая порция информации касалась плейбоевского кролика. Он же, с моей подачи, лейбл группы 'Корона'.

— Он из меня все соки выпил,— пожаловалась ЁнЭ.

Как не удивительно, но за эту неделю президенту СанХёну удалось невозможное: была налажена штамповка кролика на всевозможные товары. Первая партия этих облагороженных товаров уже лежала на складах различных точек, торгующих разнообразной сувенирной продукцией. Осталось только дать отмашку 'начали', и фанаты начнут тотальную охоту на кролика. И такая отмашка будет дана сегодня вечером на праздничном концерте в честь Дня детей. У нас там одна песня.

Праздник не государственный, но очень любимый корейцами. В моём мире он приходился, насколько я помню, на весну. В этом мире — на лето. Вообще с этими датами я подметил одну странную вещь. Никаких совпадений, кроме двух: Рождество и Новый год. И чем объяснить такое совпадение, я так и не придумал. Может, это какая-то темпоральная постоянная обязательная для всех миров земного типа? Так вот, концерт посвящённый Дню детей будет транслироваться впрямую сразу по нескольким каналом. Понятно теперь, почему сабоним гнал лошадей. Дети, а в Корее это все, кому меньше двадцати двух,— наш клиент. То-то девчонки недоумевали, с чего это мы вдруг в последние несколько дней вплотную взялись за не очень свежий хит группы 'Радуга для двоих'? Правда в новой супер-пупер аранжировке, которая подняла песню на ступеньку выше. Оказалось всё просто: именно её мы и споём.

На сцену мы выйдем в молодёжном прикиде, основой которого будут футболки с нашим лейблом — кроликом. Очень удачно получилось, что нас семеро. Футболки будут всех семи цветов радуги и разного дизайна. Конечно, самые умные поймут, что 'Корона' за чужой счёт занимается саморекламой. Но мы в своём праве. И предъяву нам выкатывать, оснований нет.

А вообще, я, наивный, почему-то думал, что буду занят исключительно съёмками в дораме. Хрен там! Всё то же самое, плюс съёмки. Освобождают меня только от того, что на них накладывается. В основном это будут дневные репетиции. Какое пространство для манёвра у господина президента! Я свободен с утра пораньше, с вечера попозже и, о радость,— всю ночь. Уже этой ночью мне выспаться не придётся — начинается съёмочный марафон в различных шоу. Ну, это мы уже проходили. Точнее не я, а мой братик у себя в параллельном мире. Этот кусочек его жизни мне подсмотреть удалось. Есть возможность избежать его косяков и блеснуть во всех телешоу. Особенно в соревновании 'Угадай мелодию'. Ответы я знаю, нужно только найти эти песни в сети и послушать, мало ли спеть, предложат.

Сразу же после съёмочного марафона, начнётся интенсивная подготовка к гастролям. Пожалуй, эта самая убойная новость от ЁнЭ. 'Sony Music Entertainment' решило ковать деньги пока горячо. Они подвязались организовать наши гастроли аж по пяти странам азиатского региона: Филиппины, Малайзия, Таиланд, Китай и, собственно, Япония. Во всех этих странах танцующе-поющие крольчихи имели оглушительный успех. В нашем сет-листе должно быть не менее двадцати песен. В общем, всему агентству придётся постоять на ушах, чтобы уложиться в срок и создать продукт экстра класса, который оторвут с руками и ногами. Хотя, последнего, точно, не надо. Лично я приверженец жизненной позиции, укладывающейся в три слова: 'Не слишком усердствуйте!'

Гастроли завершатся в Японии. Там япошки из 'Sony' подпишут со мной контракт на мой первый альбом классической музыки. Ранее подписать контракт планировалось в Корее — переиграли. На следующий день после завершения гастролей 'Короны', на волне ажиотажа, запланирован мой сольный концерт в концертном зале 'Токийского международного форума'. Нужно будет что-нибудь сбацать на фоно для любителей классической музыки. Ещё и это на хрупкие плечи ЮнМи! Точно, сдохну!

О! А вот этого парня я знаю! Видел его в парочке дорам. Внимательно разглядываю симпатяшку, занявшего место прямо напротив меня. Хммм... Очень может быть, что он играет оппу моей героини. По возрасту вполне подходит. Значит, это с ним мне придётся целоваться? Хммм... Отторжения, точно, не вызывает. Но как там будет, когда дело до дела дойдёт? Проверить бы надо, но как? О! Идея!

Открываю сценарий, лежащий передо мной, якобы с целью освежить в памяти свои реплики, а сам из-под бровей смотрю на парня в упор, представляя, как мы это будем с ним делать перед камерой. То, что оппа перехватит мой взгляд, не опасаюсь. За чёрными стёклами — тёмная ночь. Проверенно. Парень, до этого разговаривавший со своим соседом, плотным мужиком лет под сорок, вдруг замолкает и рефлекторно прикладывает ладонь к губам. На его щеках вспыхивает румянец. Охренеть! Он что, почувствовал виртуальный поцелуй? Быстренько отвожу взгляд и краем глаза замечаю, что парень тут же приходит в себя.

Пффф... Я что, могу передавать сексуальное возбуждение на расстояние? Эээ... Не я, конечно! ЮнМи! Охренеть ещё раз! Получается... Получается... Сам не знаю, чего получается.

Вчера, по дороге в общагу, анализируя свои действия на двойном свидании, я вспомнил колягинское: 'Мы, женщины, можем делать с мужчинами все что захотим!' Мне и надо-то было всего ничего. Чтобы МинХёк после встречи с ЮнМи, забыл про ХеРин. Вопрос: как это сделать мужику, который в искусстве запудривания мозгов другим мужикам ни бум-бум? Я как водила грузовика, которого по ошибке запихнули в гоночный болид. Еду шестьдесят, хотя машина может разогнаться под четыреста. И попробуй я выдать эти под четыреста, проживу ровно до первого поворота.

Но деваться было некуда. Или я охмуряю МинХёка, или прощаюсь с ХеРин навсегда. В результате, что-то такое я всё же изобразил. И что на выходе? Охмурить-то я охмурил, да только не того. Стрела, выпущенная из лука Амура, попала точнёхонько в ЧжуВона. Ладно, поцелуй выпросил. Но он ведь начал по струнке ходить. А стишок?! Блин!.. Точно, влюбился. И что мне теперь с этим влюблённым придурком делать? Чтоб я ещё хоть раз использовал обаяние ЮнМи для охмурения!.. Нарвёшься на какого-нибудь местного Карандышева, который с криком: 'Так не доставайся же ты никому!' — отправит тебя на перерождение. Нет уж. Буду вести себя, как вёл. Лучше выглядеть странным, чем доступным. Целее будешь.

О! Кто-то меня по мобильнику домогается. Уж не влюблённый ли джигит? Достаю телефон, который продолжает недовольно вибрировать в руке, таращусь на экран — МинХёк... А этому чего надо? На счёт Чебурашки? Кошусь по сторонам. Нет, здесь не поговоришь. Слишком много ушей. Нужно выйти в коридор, благо время есть — не все ещё собрались. И, главное, АйЮ ещё не подошла. Оставив сумочку висеть на спинке стула, подхватываюсь и направляюсь к выходу. Тут же перехватываю вопросительный взгляд ЁнЭ. Показываю ей телефон, та согласно кивает. Хммм... А мы уже с ней понимаем друг друга без слов.

Пересекаю довольно просторный коридор и, заняв позицию у панорамного окна с видом на сеульские высотки, жму на соединение.

— Здравствуй, МинХёк-оппа,— здороваюсь.— Неужели готов контракт?

— Здравствуй, ЮнМи. Контракт будет готов к обеду. А звоню... Просто, захотелось услышать твой голос, пожелать тебе доброго утра, и хорошего настроения на весь день.

— Эээ... — Пытаюсь сообразить, как реагировать на такие слова.— И тебе того же МинХёк-оппа. Тогда я жду твоего звонка... после обеда. У меня будет свободное время. Смогу заехать к тебе в офис.

— Договорились... ЮнМи!

— Что?

— Я понимаю, что это против правил... Но ты не могла бы прислать мне вчерашнюю песню в твоём исполнении? Не выходит она у меня из головы.

— Пффф... Хорошо, МинХёк-оппа. Сейчас пришлю. Только у меня просьба: не перед кем её не свети. Иначе у меня будут неприятности.

— Я всё понял. Обещаю.

Разрываю соединение, удивлённо смотрю на экран. И что это было? С чего бы ему желать мне доброго утра? И дался ему мой голос! Или... Вот, блин! И этот тоже, что ли, неровно задышал? Похоже, Амур вчера стрелами не пользовался, а бил по площадям системой залпового огня. Это что же за кашу я заварил? Чувствую, нахлебаюсь. Сокрушённо вздохнув, отсылаю МинХёку 'Человека со звезды'. Файл уходит, и телефон тут же начинает вибрировать. Ещё кто-то хочет услышать мой голос и пожелать доброго утра? ЧжуВон? Пффф... Хальмони. Надеюсь, песню она у меня не попросит. Жму на соединение.

— Здравствуйте, хальмони,— говорю, как можно приветливее.

— Здравствуй, ЮнМи. Судя по голосу, ты ещё не заглядывала на новостные сайты?

— А что случилось? — Настораживаюсь я.

— В общем-то, ничего такого... — В голосе неожиданно проскакивает смешок.— Просто я подумала, что тебе это не понравится и решила предупредить, что я к этому не имею никакого отношения.— И снова короткий смешок.

— Да, что случилось? — Тревожусь уже не на шутку.

— Лучше сама посмотри,— отвечает хальмони и начинает быстро прощаться, потому что ей явно попала смешинка в рот. Чувствуется, что госпожа МуРан еле сдерживается, чтобы не расхохотаться в голос.

Что за хрень?! Разрываю соединение и лезу в интернет... О, господи! Как?! Как такое могло произойти?! Я же проверялся! Всё было чисто!

Под дурацким заголовком 'Поцелуй века' растерянно рассматриваю фотографию, на которой целуются ЧжуВон и ЮнМи. Не ЧжуВон целует, а, именно, они целуются. ЮнМи обнимает ЧжуВона за талию и вид у неё очень даже довольный. Охренеть! Я что, его обнимал? Чего-то я этого не помню. Ну, вот же вцепился и не отпускаю. Да не я это, не я! Ясный пень, это у ЮнМи сработал хватательный рефлекс — моё! Так эту фотку сейчас вся Корея рассматривает и обсуждает? Пффф... Чувствую, как щёки начинает заливать румянец. Блин! Теперь понятно, почему смеялась хальмони: замуж она не собирается... — это про меня,— а сама окучивает любимого внука с чувством, с толком, с расстановкой.

Блин! А ИнЧжон видела? Это ж кем я в её глазах предстану? Днём целуюсь с парнями, вечером с девчонками... Да, вчера после обнимашек, мы перешли-таки с ней к поцелуям. Дорвались, что называется. И чуть не попались. Хорошо входная дверь громко хлопнула. Мы расцепились и уставились друг на друга. Что делать? Вид растрёпанный, губы припухлые... Первым в себя пришёл я.

— Садись за стол! — Приказываю.

ИнЧжон послушно садиться, быстро приводя себя в порядок. А в глазах уже не испуг — интерес: чего я такое задумал? Сажусь напротив и, достав телефон, жму на 'Миллион алых роз', они же — 'Человек со звезды'.

— Это моя последняя песня,— поясняю.— Мы слушаем её уже тритий раз. Сделай лицо помечтательней. Отлично.

Успеваю пройтись по волосам пятернёй и, втянув слегка губы, чтобы припухлость не так бросалась в глаза, умилённо закатываю глаза. Хммм... А песня-то ничего. И ЮнМи поёт неплохо. Кошусь на ИнЧжон. Это она так классно притворяется или, действительно, песня захватила?

— А чего это вы здесь делаете? — Раздаётся за спиной голос БоРам. Я даже вздрогнул от неожиданности. Жму на 'стоп', оборачиваюсь.— О! Приветики, онни.

— Песню слушаем,— поясняет ИнЧжон.— ЮнМи новую песню написала. Тритий раз уже слушаем.

Пока она это говорит, БоРам оказывается рядом со мной, и моей щеки, под неодобрительным взглядом ИнЧжон, касаются её губы.

— Видела я по телеку, как ЧжуВон тебя спасал,— говорит БоРам.— Повезло тебе с ним. Песню? — Спохватывается она, обходя стол.— Ты написала новую песню? Так это она звучала? То-то я удивилась, что что-то незнакомое.— Говоря это, БоРам, теперь под моим неодобрительным взглядом, целует уже ИнЧжон. Да ещё и сиськами умудрилась к ней прижаться. Охренеть. Нет, чтобы ко мне.

— Младшая, поставь, пожалуйста, сначала. Я тоже хочу послушать.— Пристроившись рядом с ИнЧжон, да ещё и приобняв её, просит БоРам.

— Конечно, онни,— отвечаю послушно. Ладно, хрен с ними. Пусть обнимаются. Тем более что сексуальной подоплёки здесь нет... Мне так кажется...

И вновь кухню, как свежий воздух, наполняет музыка и голос ЮнМи.

Но дослушать до конца — не судьба. Дверь открывается, и в кухню заходит КюРи.

— А чего вы здесь делаете? — Окинув нас любопытным взглядом, спрашивает она и, не дождавшись ответа, тут же обращается ко мне: — Видела я по телеку, как ЧжуВон тебя спасал. Повезло тебе с ним.

Перевожу недоумённый взгляд с КюРи на БоРам.

— Вы что, сговорились? — Спрашиваю у неё.

— А что не так? — Не понимает та.

— Она слово в слово произнесла твой текст.

— Какой текст?

— Ты вошла, спросила, что мы здесь делаем, потом про ЧжуВона и про то, что мне с ним повезло,— поясняю я.

— Аааа... — Тянет БоРам.— Совпало просто. Давай лучше песню послушаем. Только поставь сначала.

— А что за песня? — Тут же заинтересовалась КюРи, которая уже обошла нашу компанию, здороваясь со всеми поцелуем в щёку.

— ЮнМи новую песню написала. Тритий... четвёртый раз уже слушаем,— произносит свою реплику ИнЧжон.

— Ты написала новую песню? — Оживляется КюРи.— Так это она звучала? То-то я удивилась, что что-то незнакомое.

Тут я уже не выдерживаю и начинаю ржать.

— Младшая, ты чего смеёшься? Что я такого сказала? — Недовольно спрашивает КюРи.

— Ничего такого,— сквозь смех, с трудом поясняю я.— Просто, ты опять слово в слово повторила фразу БоРам.

— Совпало просто,— уже не так уверенно, говорит БоРам.— И хватит смеяться. Давайте, наконец, песню послушаем.

КюРи приземляется за стол рядом с ИнЧжон, по-хозяйски приобнимает её и кивает мне, мол, давай, младшая, хвастайся. Вздохнув, жму на воспроизведение. Но, видать, сегодня не песенный день. Дверь в очередной раз открывается, и на кухню заходит СонЁн. Тут же жму на 'стоп', поворачиваюсь к новому действующему лицу, с интересом ожидая, что будет дальше.

— А чего вы здесь делаете? — Спрашивает СонЁн и мы с ИнЧжон, не сговариваясь, начинаем хохотать.

— Чего это они? — Недоумённо спрашивает СонЁн.

— Ты, войдя, произнесла фразу, которую, войдя, произнесла я, а до меня БоРам,— поясняет КюРи.

— Понятно,— кивает СонЁн и добавляет: — Совпало просто...

И БоРам складывается от смеха пополам.

— А сейчас-то что? — С любопытством, интересуется СонЁн.

— А сейчас ты повторила фразу БоРам.

— Понятно... И всё-таки, что за странное собрание?

— ЮнМи новую песню написала. Всё никак до конца дослушать не можем,— произносит свою дежурную реплику, поуспокоившаяся ИнЧжон.

— Ты написала новую песню? — Обращается ко мне, тоже уже поуспокоившемуся, СонЁн и тишину взрывает новая порция хохота. Громче всех смеётся КюРи.

— Опять кого-то повторила? — Догадывается СонЁн.— Понятно...

И, сообразив, что повторила только что сама себя, начинает смеяться вместе со всеми. Отсмеявшись, все изъявляют желание послушать песню и, непременно, до конца.

— Не получится,— говорю я и, целясь указательным пальцем в потолок, поясняю: — Кто-то пришёл. Либо ХёМин, либо ДжиХён. Интересно, что она скажет, войдя?

Все девчонки с любопытством начинают таращиться на дверь, в надежде хорошо повеселиться. Несколько секунд томительного ожидания и на пороге появляется ХёМин.

— А чего вы здесь делаете? — Обведя нас взглядом, удивлённо спрашивает она — и мы, рыдая от смеха, буквально рушимся на стол.

Смех смехом, а ХёМин, ни на шутку, обиделась. Пришлось у неё дружно просить прощения и вводить в курс того, что здесь, собственно, происходит. После того, как ХёМин въезжает в тему, забив на песню, мы все вместе начинаем с нетерпением ждать последнего участника представления. Когда градус ожидания достигает максимума, появляется ДжиХён. Обведя взглядом всю компанию, непонятно с чего на неё молча таращащуюся, она открывает рот, чтобы задать так волнующий её вопрос, но нам уже хватает и этого. Мы просто валимся со стульев под стол от смеха, в переносном смысле, конечно. Но колотило нас знатно.

У ДжиХён тоже пришлось просить прощения и объяснять, откуда есть пошла такая встреча. Простив и расцеловав всех и вся, занялись, наконец, моей песней. На этот раз нам удалось дослушать её до конца. А потом ещё раз и ещё.

— Хорошая песня. И спела ты хорошо,— вынесла свой приговор СонЁн.— Но для Агдан она не подходит.

— Я написала её не для себя.

— А для кого? — Спрашивает ИнЧжон, и все девчонки, выдохнув, подаются вперёд.

Нифигасе! Они думают, что я написал её для кого-то из них! И чего делать? Сейчас я скажу, что отдал песню ХеРин и такой вой подымится. И не сказать нельзя. Всё равно узнают. И, как бы потом хуже не было. Набрав в лёгкие побольше воздуха, с шумом выдыхаю.

— Эта песня для Ли ХеРин.

— Она же не певица! — Одновременно восклицают ДжиХён, КюРи и БоРам. Вот тут бы и засмеяться. Но нет, все очень даже серьёзны.

— Я это учитывала. Для песни особые вокальные данные не нужны.

— А почему ты решила отдать песню Ли ХеРин? — Спрашивает ИнЧжон.— Ты её любишь больше, чем нас?

Аж перестаю дышать. Это она что, при всех взялась отношения выяснять? Блин! Так и до заявлений типа: 'Между нами всё кончено!' — дойдёт. Хорошо девчонки не догадываются, что сейчас на самом деле происходит. Вон, даже согласно кивают, мол, да, не любишь ты нас, младшая. Нет, нужно эту искру ревности гасить в зародыше, пока пламя не разгорелось.

— Онни, дело не в том, кто кого и как сильно любит,— как можно мягче говорю я.— Ничего личного. Только работа. Президент СанХён поручил мне написать музыку для сольного концерта Ли ХеРин. Песня будет последним номером. Эффект неожиданности. Все ждут заключительную скрипичную композицию и вдруг — песня. Это должно произвести впечатление.

— Песня в конце — это тоже поручение президента СанХёна? — Спрашивает ХёМин.

Пффф... Вот зануда. Точно, сейчас разругаемся.

— Нет,— говорю.— Это моя задумка.

— Тогда, почему бы тебе не перезадумать? — Спрашивает ИнЧжон.— Отдай песню кому-нибудь из нас.

Девчонки переглядываются, согласно кивая — хорошая идея.

— Поверь, онни, я бы так и сделала. Для вас,— делаю упор на эти два последних слова, превращая их в слова 'для тебя',— мне ничего не жалко. Но, к сожалению, я уже поставила Ли ХеРин в известность, что эта песня для неё. Мы с ней даже репетировали.— Ляпаю я и тут же понимаю, что последней фразой плеснул на искру ревности бензинчиком подозрения.

— Когда это ты успела с ней порепетировать? — Грозно спрашивает ИнЧжон, притягивая к себе всеобщее внимание.— Днём у тебя было свидание с женихом, а вечером, насколько помнится, ты должна была встретиться с его родителями.

— А ты забыла? Агдан всё новое предпочитает разучивать ночью,— напоминает КюРи ехидным голосом.

Вот зараза! Нашла, что вспомнить. Чтоб я тебя ещё раз одеялом укрыл. Лежи голая на сквозняке. И ангина тебе в наказание!

Девчонки дружно поворачиваются ко мне, ожидая моей реакции. В глазах интерес.

— Онни, если ты думаешь, что я вас обманываю, то ты напрасно так думаешь,— оправдываюсь я перед ИнЧжон.— Да, у меня сегодня, действительно, было свидание с ЧжуВоном. Но это было двойное свидание. Второй парой были Ли ХеРин и её жених. Через месяц у них свадьба. ХеРин пригласила меня на свадьбу и ещё попросила о двойном свидании. Там я и показала ей песню. И порепетировать мы успели. Правда, немного.

И понеслось!

— Двойное свидание?

— Скрипачка выходит замуж?

— А кто жених?

— А, где вы были?

— А, что надела ХеРин?

— А какое у неё обручальное кольцо?..

И так это они меня плотно обложили вопросами, что я незаметно для себя рассказал всё! Ну и про то, что попёрся на свидание в рваных джинсах — тоже.

— Здесь, здесь, здесь... — Показываю на себе, где были дырки,— и здесь вот такая дырища. Крутень крутейшая!

После этого моего заявления, девчонки изумлённо уставились на меня не в силах подобрать слова для комментариев. Первой пришла в себя ИнЧжон.

— Ох, стыдно-то как,— говорит она.— А переодеться — не судьба?

— Так вы ничего не видели? — Не менее изумлённо таращусь я на сонбе.

— А что мы должны были увидеть? — Спрашивает за всех ХёМин.

— Пффф... Слона-то вы и не приметили,— покрутив головой, говорю я.

— Какого слона? — Не стройным хором звучит вопрос.

— Сейчас... — Беру со стола свой телефон и веером рассылаю ссылку на сюжет о себе любимом на сайте Fashion TV.— Ловите!

Раздаётся звон-перезвон и девчонки уходят с головой в свои девайсы.

Через пять минут меня опять засыпают вопросами.

— Как тебе такое в голову пришло?

— А как к этому отнёсся ЧжуВон?

— Ты с собой их, случайно, не принесла?

— А родители ЧжуВона это видели?

— А чем ты дырки вырезала?

— А президент СанХён в курсе?

Пффф... Про президента СанХёна вопрос, конечно, интересный. С одной стороны, я, не спросясь, опять совершил поступок, вызвавший резонанс в обществе. С другой стороны, этим поступком я укрепил имидж безбашенной Агдан. А наказывать меня за это или награждать — решать сабониму. Вот пусть и решает.

Закончив с драными джинсами, девчонки опять возвращаются к двойному свиданию. Казалось бы, я уже во всём сознался. Но оказывается, не во всём. Теперь от меня требуют в подробностях изложить, кто что сказал, кто на кого как посмотрел и что при этом подумал. Чтоб не разочаровывать девчонок, пою соловьём. И так увлекаюсь, что чуть не выдаю сверхсекретную информацию, что ХеРин ждёт ребёнка, но вовремя спохватываюсь. Только моё молчание моей скрипачке не помогает.

— Знаете, девочки, мне кажется, что Ли ХеРин беременна,— сложив два и два, объявляет СонЁн.

— Да с чего ты взяла?! — Бросаюсь я защищать мою красотулю.

— А тут и брать нечего,— отвечает за СонЁн БоРам.— У человека на носу первый в жизни сольный концерт, да ещё на пике популярности, а она замуж собралась. Что за спешка? Что не потерпеть годик-другой? Вот ты у нас, младшая, ходишь и ходишь в невестах. И когда там свадьба, никому не известно. А вот сделал бы тебе твой ЧжуВон ребёнка, мы дату свадьбы быстренько бы узнали. Так что СонЁн права. Скрипачка беременна!

Хрена себе? Это у них в головах сидит, что у нас с Чжувонищем такие эээ... постельные отношения? Чувствую, как у меня загораются уши, а вслед за ними вспыхивают и щёки.

— Ха-ха-ха-ха! — Дружно заливаются девчонки, не исключая и ИнЧжон.— Наша макне, что называется, выдала себя с головой... головой...

Пффф... Вот, дурёхи! И ведь не скажешь им, что никакая я этому придурку не невеста. Что мне парни вообще по барабану... Ладно, пусть думают, что хотят... Нет... Это что же, они себе всё это в картинках представляют? Пффф...

— Значит, никакого сольного концерта не будет! — Опять там что-то с чем-то сложив, заявляет СонЁн.

— Это почему? — Удивляюсь.— Ничего такого ХеРин не говорила.

— Не говорила сегодня, скажет завтра. Не скажет завтра, скажет послезавтра,— опять встревает БоРам.— Сама посуди, младшая, какой нормальный муж погонит беременную жену на сцену?

— И песня, тогда, ХеРин не нужна,— подаёт голос вредная ИнЧжон.— И мы, со спокойной совестью, можем взять её себе.

— А ведь точно! — Радуется КюРи.

— А давайте её разыграем! — Предлагает ХёМин.— Бросим жребий.

— Вы чего творите, сонбе?! — Возмущаюсь я.

— А ты, макне, в жеребьёвке не участвуешь,— Огорошивает меня ДжиХён,— поскольку ты писала песню не для себя.

Я ещё с помощью каких-то слов пытаюсь достучаться до совести сонбе, но камень уже катнули с вершины и осталось только одно: провожать его, сметающего всё на своём пути, глазами. Ладно, пусть развлекаются. Всё равно песня достанется ХеРин. Я сказал!!!

А развлекуха идёт по полной. Режутся шесть одинаковых бумажек, на одной из которых ИнЧжон рисует скрипичный ключ. Тщательно скрученные бумажки ссыпаются в мою бейсболку и выяснение, кого из шестёрки больше всего любят боги, начинается. В итоге скрипичный ключ достаётся БоРам. Но самой довольной результатом оказывается не она, а ИнЧжон. Песня не досталась ХеРин — и это для неё главное.

Вообще, странно. ИнЧжон совершенно спокойно реагирует на всё, что у нас происходит с ЧжуВоном. И очень болезненно реагирует на отношения с другими девчонками. Такое впечатление у меня сложилось. Но так ли это?

Продолжаю рассматривать фотку, где мы с женихом подневольным слились в поцелуе века. Пффф... Позвонить ей что ли? И что сказать? Прости дорогая, я больше так не буду? Ну на фиг! Слова за слово и можем разругаться в пух и прах.

И тут меня догоняет запоздалая мысль. Да я ведь не о том тревожусь! Ина — это не смертельно. А вот ЮЧжин!!! ЮЧжин меня просто убьёт! Господи, почему она не умерла?!

— А вы неплохо смотритесь вдвоём,— вдруг раздаётся за плечом знакомый до боли голос. Медленно поворачиваюсь, пытаясь уверить себя, что это просто глюки и за спиной никого нет. Но... Никаких глюков. Передо мной именно она!

— Да, это я! — Подтверждает ЮЧжин.— Здравствуй, ЮнМи.

В ответ только киваю и внутренне готовлюсь либо к драке, либо к скандалу.

— Ты не поверишь, но я рада тебя видеть,— с улыбкой говорит ЮЧжин.

— А я и не верю,— вырывается у меня.

— Я тебя понимаю. После всего, что я тебе сделала... Но это правда: я рада тебя видеть. Надеюсь, мы с тобой подружимся. У нас для этого будет достаточно времени.

— Откуда? — Удивляюсь я.

— Так ты ещё ничего не знаешь?

— Чего я не знаю?

— Я буду сниматься в дораме вместе с тобой,— огорошивает меня новостью ЮЧжин.

— Этого не может быть! — Отказываюсь я верить в такую подставу. Два месяца бок о бок с этой змеёй подколодной... Эээ... Кажется, ЧжуВон обещал оплатить неустойку если я разорву контракт... Похоже, ему-таки придётся раскошелиться.

— Почему не может? — Возражает ЮЧжин.— Очень даже может. Актрисе, которая должна была играть роль старшей сестры, неожиданно предложили главную роль в другой дораме. А на её место взяли меня. Всё просто.

— А как же... Ведь ты же...

— Всего неделю назад умирала? — Заканчивает за меня ЮЧжин.— На этот вопрос, у меня у самой нет ответа. Да, умирала. И умерла... на пять минут. И это просто чудо какое-то, что я стою сейчас, разговариваю с тобой, и всё у нас хорошо.

Повисает пауза. Смотрю на ЮЧжин и никак не могу поверить в её искренность. Хотя внешне всё сходится. Мягкий взгляд, приветливая улыбка, тёплый голос... Ну, не может человек так резко поменяться. Даже с учётом того, что она целых пять минут была за гранью, откуда нельзя вернуться не изменившись. Это же ЮЧжин! А такие, как она — величина постоянная.

— О! АйЮ пришла,— отвлекает меня от тяжких мыслей ЮЧжин.— Сейчас собрание начнётся... Ты не возражаешь, если я сяду рядом с тобой?

— Пффф...

Время действия: несколько ранее.

Место действия: воинская часть, где служит ЧжуВон. Фойе здания столовой.

В одну из двух таксофонных кабинок, установленных в фойе, заходит ЧжуВон. Достав из кармана карту, он опускает её в щель и начинает быстро набирать номер телефона ЮнМи. На последней цифре, рука его замирает и через секунду безвольно опускается.

Какое-то время ЧжуВон стоит неподвижно. Взгляд расфокусирован. Наконец, отмерев, ЧжуВон неожиданно наносит прямой удар кулаком в стенку таксофона, крутит головой и вопрошает непонятно у кого:

— Как со мной могло такое случится? Аджжж... И что мне теперь делать?

В этот момент в дверь кабинки стучит кто-то из сослуживцев.

— Предводитель! На стрельбы пора.

— Вот только разве что застрелиться,— сокрушённо говорит ЧжуВон.

Время действия: несколько позже.

Место действия: зал для совещаний в здании телекомпании SBS.

Сижу, слушаю, как режиссёр Юн СонСик толкает вступительную речь в духе Митяева: как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Слева с довольным видом сидит ЮЧжин. Чтобы устроиться рядом со мной, она бесцеремонно согнала с этого места парня (хватило наглости), который, как позже выяснилось, будет играть оппу её героини. Даже интересно, как они после таких цап-царапок изобразят влюблённую парочку? Вообще-то на месте ЮЧжин, рядом с собой, я предпочёл бы видеть АйЮ, но ей и в голову бы не пришло устраивать драчку из-за места. Села там, где было свободно... рядом с режиссёром.

Окончание вступительной речи мы встречаем дружными аплодисментами. Далее, самая познавательная часть собрания — знакомство. Режиссёр лично представляет сценаристку и стаффов съёмочной группы. Старших и маститых артистов режиссёр тоже представляет сам, не скупясь на похвалы и эпитеты. Особо достаётся АйЮ. Она играет мою среднюю сестру — СоМин. Если переводить на советский всё, что сказал про АйЮ режиссёр Юн, то выходит, что она народная артистка всех братских республик и страны — до кучи.

Молодёжь представляется сама. Парень напротив, на ком я опробовал свой первый в жизни виртуальный поцелуй, как оказалось, действительно, играет моего оппу. Оппу зовут Ли СынЧжо. Парня — Го ЧжиХун.

ЮЧжин, героиню которой зовут ИХён, как не странно, тоже представляет режиссёр, особо отмечая в конце, что ЮЧжин выручила съёмочную группу, согласившись сыграть в дораме. Иначе пришлось бы тратить драгоценное время на поиски замены, разорвавшей контракт актрисы. А это неизбежный срыв графика съёмок и, как следствие, хорошие такие убытки.

Наконец, очередь доходит до меня.

Встаю и, улыбаясь во все тридцать два зуба, с поклоном говорю:

— Здравствуйте! Меня зовут Пак ЮнМи. Я играю ХаНи — младшую сестру. Это моя первая роль в кино. Позаботьтесь, пожалуйста, обо мне.

— ЮнМи-ян! — С улыбкой обращается ко мне режиссёр.— Теперь, когда твоё инкогнито раскрыто, может, снимешь очки? По сценарию твоя героиня солнцезащитных очков не носит.

— Простите, режиссёр Юн,— говорю, кланяясь.— Я так к ним привыкла, что даже спать заваливаюсь в них.

Наклоняю голову, медленно снимаю очки, так же медленно возвращаю голову в исходное положение и обвожу всю группу бездонными синими глазами. Вся толпа дружно выдыхает и тут же начинает обмениваться впечатлениями с соседями.

С чувством хорошо выполненной работы, сажусь на место.

— ЮнМи! — Обращается ко мне аджума, которая играет роль моей мамы.— У тебя прекрасные глаза.— Произносит она это с явным привкусом язвительности, что вызывает у меня непонятки. Это что, наезд? Между тем аджума продолжает говорить, но обращается уже не ко мне, а к режиссёру: — Режиссёр Юн! Вам не кажется, что прекрасные глаза ЮнМи-ян слишком прекрасны для нашей дорамы? В сценарии про эти необычные глаза нет ни слова. Но как только что все мы убедились, они производят ошеломляющее впечатления. Получается, что все герои дорамы, включая женщин, дальтоники? Зрители нас просто не поймут. А то ещё и смеяться будут.

Повисает гнетущая тишина.

Вот же ж... Грымза! Но... Блин! Она на сто процентов права! Такие глаза должны быть в центре сюжета. Всё и вся должно крутиться и вертеться вокруг них. Тогда — да! — можно их показывать крупным планом, чтобы все охали и ахали. Пффф... И что делать? Линзы вставлять? И нахрен я такой нужен — с линзами? Меня взяли именно из-за цвета глаз!

— Госпожа Ю ДуШим,— обращается к вредной аджуме режиссёр.— Я благодарен вам за то, что вы так искренне ратуете за успех нашей дорамы. Одновременно, я огорчён, что вы отказываете в профессионализме нашему уважаемому продюсеру Нам ДжиСуну. Он был первым, кто обратил внимание на то, что цвет глаз нашей дебютантки никак в сценарии не обыгрывается. Поэтому нашей уважаемой сценаристке Чон,— кивок в сторону сценаристки,— было дано задание внести в сценарий необходимые изменения. Задача, скажу вам, непростая. Тут нужно было сохранить и статус героини, и раскрыть полностью потенциал молодой актрисы. С моей точки зрения, сценаристка Чон справилась на отлично,— благодарная улыбка и поклон от сценаристки.— Новый, одобренный сценарий, лежит перед всеми вами. И, пожалуй, давайте-ка приступим к его чтению.

И режиссёр Юн начинает гонять актёров по сценам, словно механик, пробующий новенький мотор в различных режимах.

Удивила ЮЧжин. Их диалог с АйЮ из девчачьего трёпа неожиданно превратился в битву титанов — кто кого переиграет. В итоге — ничья, которую можно расценивать, как победу ЮЧжин. Вредная аджума тоже оказалась неплохой актрисой. Прямо, другой человек. И с этим другим человеком, пожалуй, можно иметь дело и называть его 'мамой'. Язык повернётся.

Вообще, корейцы молодцы. Очень артистическая нация. Даже если играть вроде как нечего, они играют так, что засмотришься. Вот она или он просто сидит, лежит или стоит в кадре, а энергетика зашкаливает. И никакая система Станиславского не нужна. Особенно удивляют дети. Это какие-то маленькие монстры... в положительном смысле слова. В нашей группе тоже есть ребёнок — девочка. Она играет дочь героини ЮЧжин.

О! А вот и сцена, где задействована и моя героиня. Режиссёр Юн зачитывает мизансцену:

— Ранний вечер. Пустой школьный класс. СынЧжо объясняет ХаНи решение задачи...

Ага, объясняет он. А сам только и думает, как бы так девочку за сиську схватить, чтобы ответка не прилетела. В восьмом классе я тоже вот так пытался помочь однокласснице — уж очень просила. В классе мы были одни, девчонка сидела так близко, что чувствовалось тепло её тела... Какие, нахрен, задачки. Я два и два сложить не мог. Как сдержался, до сих пор не понимаю. А потом оказалось, что одноклассница беременна — скандал и санкции. У меня сложилось такое впечатление, что она хотела сделать меня крайним... Хмм... А не передать ли мне на расстояние то её состояние? Очень интересно... Пробуем.

Начинает ЧжиХун — он же СынЧжо.

— У всех задач есть решения,— бросает свою реплику оппа.

— Кроме тех, что решения не имеют,— вздохнув, возражаю я.

— Не умничай. Вот смотри. Строим график... — ЧжиХун для наглядности чертит что-то на столе.

Скучая, подпираю голову кулачком, смотрю на оппу, который занудно талдычит про какие-то абсциссы и ординаты. Ща зевну. Но тут мои губы растягивает хулиганская улыбка.

— Ой! Таракан! — Кидаю следующую реплику и пальчиком указываю направление. Тут происходит неожиданное. Часть группы, которая не следит за текстом, дёргается и с дружным: 'Где?!' — начинает шарить глазами по столу, в поисках таракана. Остальных пробивает на хохот. Режиссёр Юн, сам подхохатывая, с трудом возвращает рабочий настрой. Но хватает его не на долго.

— Здесь так темно... — Произношу я очередную реплику, задумчиво глядя в потолок, перевожу взгляд на ЧжиХуна и прошу: — Включи, пожалуйста, свет.

ЧжиХун дёргается, но чуть раньше реагирует стафф по звуку, который сидит ближе всех к выключателям. Он вскакивает и врубает дополнительный свет. Вся группа с хохотом улетает в аут.

Придя в себя, пытаемся продолжить. Но, когда после моей фразы: 'Жарко! Пить хочу...' — Стафф по свету двигает в мою сторону бутылку воды, приходит общее понимание, что со мной всё ясно и будет лучше для всех, если до конца читки сценария я помолчу.

Наконец, всё заканчивается. Режиссёр Юн подводит итог, даёт оценку игре каждого артиста и обращает внимание, что нужно подправить, чтобы поймать общую волну.

— ЮнМи,— обращается он ко мне.— Ты молодец. Правильно угадала характер героини. Всё хорошо. Но есть одно 'но'. Ты... как бы это сказать... Ты — гиперреалистична! Мне странно это говорить, в моей практике такое впервые... Но не могла бы ты играть похуже? Ты меня поняла, ЮнМи? Похуже.

— Да, режиссёр Юн. Поняла,— говорю, не забывая про поклон.— Я буду очень стараться играть похуже.

И вся группу опять издаёт коллективное ха-ха, не исключая режиссёра.

В общем-то, на этом всё и заканчивается. Режиссёр Юн ещё раз напоминает, что завтра фотосессия — в павильоне SBS — в одиннадцать. Просит не опаздывать. Мы благодарим друг друга за хорошую работу, желаем удачного дня и расходимся.

Первой упархивает АйЮ, сказав мне только одно слово: 'Молодец!' Пообщаться не получилось. Но ничего. Впереди целых два месяца. Уверен, ещё надоедим друг другу. А обнимашки с ней в сценарии есть? Чего-то я не припомню. Надо перечитать. Но даже если и нет, то в помощь нам импровизация!

Поклонившись ещё раз режиссёру (с меня не убудет, а ему приятно — кореец всё-таки), выходим с ЁнЭ в коридор и двигаем в направлении лифта. Сзади пристраиваются два моих охранника, всем своим видом показывая, что они сами по себе. Уже у лифта нас догоняет ЮЧжин и, взяв меня под локоток, говорит:

— Я бы сейчас не отказалась от капучино со льдом.

После её слов в горле у меня мгновенно пересыхает и перед глазами возникает запотевший стакан с вожделенным напитком. Ведьма!

— Внизу атриум-кафе есть. Посидим там, поговорим? У нас есть о чём поговорить.

Вот пристала! Чего ей от меня надо?! Кошусь на охрану. Нахрен они вообще нужны?! Подпускают кого не попадя. Пффф... По-моему, им действительно всё пофигу. А это мои охранники?

Едва ворочая сухим языком, недовольно отвечаю ЮЧжин:

— У меня плотный график. Я и так уже опаздываю.

И тут встревает ЁнЭ.

— ЮнМи! Ты что-то перепутала. У тебя сейчас свободное время. Почему бы тебе, действительно, не выпить кофе с новой подругой?

Подругой? Пффф... Да я лучше яду выпью! И с чего я решил, что мы с ЁнЭ понимаем друг друга без слов?

— Вот и отлично! — Радуется ЮЧжин и по-свойски тянет меня в, открывший настежь двери, лифт.

Время действия: примерно то же.

Место действия: загородный дом Кимов, кабинет бабушки ЧжуВона. Хозяйка кабинета сидит за столом, в руках — планшет, на экране которого развёрнута фотография целующихся ЧжуВона и ЮнМи.

Госпожа МуРан, с довольной улыбкой, долго рассматривает фотку и, наконец, ворчливо произносит вслух:

— Замуж она не собирается. Да у них у обоих на лбу написано: 'сладкая парочка'...

Раздаётся узнаваемый стук в дверь.

— Входи, СанУ,— разрешает госпожа МуРан, продолжая рассматривать фотографию.

Входит главный безобасник. Не доходя двух шагов до стола хозяйки кабинета, останавливается, делает поклон. Отложив планшет в сторону, госпожа МуРан обращает своё внимание на СанУ.

— Ты по поводу фотографии? — Спрашивает она.

— Да, госпожа,— с поклоном подтверждает СанУ.

— Докладывай!

СанУ (обстоятельно): — Фотография была сделана вчера. Возле дома ЮнМи. Мои люди контролировали периметр. Что происходит внутри периметра, по вашей просьбе, мы оставили без внимания. С момента, когда ЧжуВон подвёз ЮнМи к дому и до момента, когда он уехал, посторонних внутри периметра не было. Фотография могла быть сделана только одним способом: с помощью скрытой камеры. Мы нашли эту камеру. Она из той же партии, что были обнаружены в доме ЮнМи. С большой долей вероятности камеры в доме и камеру напротив входа устанавливал один и тот же человек — сасэн. Он же, скорей всего, и разослал фотографию с анонимного хостинга во все жёлтые издания.

МуРан (удивлённо): — Что, даже денег ни у кого не попросил?

СанУ (обстоятельно): — Видимо, он преследовал какую-то другую цель, предлагая фотографию для публикации.

МуРан (озадаченно): — Какую же?

СанУ (неуверенно): — У меня нет версий. Сасэн не искал выгоды, предлагая фотографию для публикации. А сама фотография не нанесла никакого вреда ни ЧжуВону, ни ЮнМи. Видимо, для него был важен сам факт, что именно эта фотография будет опубликована. Настолько важен, что его не остановила даже неизбежная потеря скрытой камеры, которой был сделан снимок.

МуРан (с раздражением): — Мне не нравится, когда поступки людей не поддаются объяснению. Сегодня они могут быть безобидными, а завтра совсем наоборот. СанУ! Этот человек мне кажется опасным. Найди его!

СанУ (с готовностью): — Мы уже занимаемся его поисками. Это будет непросто, но мы его найдём.

МуРан (наставительно): — Постарайся сделать это раньше, чем он найдёт способ подобраться к ЮнМи.

СанУ (послушно): — Разумеется, госпожа.

МуРан (озабоченно): — Хорошо. С этим всё. Теперь по кольцу. Ты его проверил?

— Да, госпожа,— отвечает безопасник, достаёт из кармана бархатную коробочку и, сделав два шага, кладёт её на стол, отступает назад.— Кольцо чистое.

— Хорошая работа, СанУ. Можешь идти.

Оставшись одна, госпожа МуРан достаёт из коробочки кольцо и долго рассматривает его.

— А у покойника был отменный вкус,— задумчиво произносит она. И, после долгой паузы, добавляет: — Извини, ЮнМи, но подарок катарского наглеца я тебе не верну.

С этими словами госпожа МуРан возвращает кольцо в коробочку и небрежно забрасывает её в верхний ящик письменного стола.

Время действия: несколько позже.

Место действия: холл в здании телекомпании SBS, атриум-кафе рядом со входом. За одним из столиков на прозрачных стульях сидят ЮЧжин и ЮнМи. Перед каждой по три стакана — два пустых и один пустой наполовину. За соседним столиком, уткнувшись в телефон, разместилась ЁнЭ. Охранников поблизости не наблюдается.

— Уффф... — Прикончив третий стакан, выдыхает ЮЧжин.— Этим летом погода сошла с ума. В Африке прохладней.

— Так ты о погоде со мной хотела поговорить? — Залпом прикончив свой капучино со льдом, спрашивает ЮнМи.

— А если и о погоде? Разве важно, о чём говорят подруги? Для них главное — общение.

— И так, мы уже подруги,— хмыкает, подобревшая от количества выпитого, ЮнМи.— Что дальше?

— Как у всех подруг,— поводит плечиком ЮЧжин.— Принимать участие в судьбе друг друга. Делиться радостями и печалями.

— На счет печалей — не сомневаюсь. Ещё и сверху добавишь. А твои радости... Боюсь, что это пострашней твоих печалей будет,— заключает ЮнМи.

— С печалей и начнём. Не с моих. С твоих,— спокойно восприняв укол 'подруги', говорит ЮЧжин.— Будь осторожна, ЮнМи. Ты перешла дорогу госпоже Ю ДуШим.

— Каким образом? — Удивляется ЮнМи.— Я вообще её первый раз в жизни видела. Эээ... Живьём.

— Роль младшей сестры должна была играть её племянница. Но в последний момент ей отказали, отдав роль тебе.

— Откуда ты знаешь?

— В отличие от тебя, я подготовилась. Наша СБ составила досье на каждого участника группы. Госпожа Ю исключением не была.

— С чего ты взяла, что госпожа Ю будет мстить мне за свою племянницу?

— Юна...

— Чтооо? — Округляет глаза ЮнМи.— Какая я тебе Юна?!

— Не сердись,— примирительным тоном, говорит ЮЧжин.— Я просто хотела сказать, что Ю ДуШим, не смотря на приятный внешний вид, очень злопамятный и мстительный человек. В её карьере был похожий на твой случай. Там всё закончилось очень странно. Актриса, которую она невзлюбила, в самом конце съёмок получила травму. Расследование показало, что это был несчастный случай. Но у нашей СБ сложилось такое впечатление, что это был подстроенный несчастный случай.

— Ты хочешь сказать, что в конце съёмок меня ждёт то же самое — несчастный случай?

— Не думаю, что госпожа Ю решиться на что-то серьёзное. За тобой ведь стоит 'Sea Group'. А вот мелко пакостить... На собрании она не просто наехала на тебя. Она всей группе сделала закладку в мозгах. Лингвистическое программирование, слышала? Если у дорамы будет низкий рейтинг, кто в этом окажется виноват? Ты! Почему? Да потому что у тебя глаза синие. И это только начало. Она будет пакостить тебе при каждом удобном и не удобном случае и настраивать группу против тебя.

— Да? — С сомнением произносит ЮнМи.— Слышала я про театр, что это серпентарий единомышленников. В кино что, то же самое?

— Как, как? — Оживляется ЮЧжин.— Серпентарий единомышленников? — И заливается жизнерадостным смехом, привлекая внимание посетителей за соседними столиками.

Отсмеявшись, она говорит:

— Не переживай, подруга. Я присмотрю за этой аджумой. Хоть я тоже в кино новичок, но по части интриг опыт какой никакой у меня есть.

— Это точно,— с готовностью подтверждает ЮнМи, и смех ЮЧжин вновь привлекает к себе всеобщее внимание.

— А не выпить ли нам ещё по стаканчику капучино? — Отсмеявшись, предлагает она.

— А давай! — Охотно соглашается ЮнМи.

Время действия: чуть позже.

Место действия: где-то на улицах Сеула, салон личного максивэна ЮнМи. Присутствуют: сама хозяйка максивэна, её персональный менеджер и двое охранников, один из которых за рулём.

Сижу, пытаюсь выкинуть из головы ЮЧжин, но лишь добиваюсь обратного эффекта. Какое-то двойственное впечатление у меня от неё. С одной стороны — змея подколодная. С другой — нормальная девчонка. Если бы у нас был одинаковый социальный статус, если бы между нами не стоял придурок ЧжуВон, мы вполне могли бы подружиться. Она не дура, симпатичная, фигурка отпадная. Когда 'подруга' пошла за четвёртой порцией капучино, я аж засмотрелся. Тогда же я вспомнил, что ЮЧжин вполне может оказаться радисткой Кэт, посланной богиней, чтобы рядом со мной была родственная душа из моего родного мира, которая утешит, подскажет и поможет мне исполнить-таки свою пурушу-кара. Ведь не просто же так она прилипла ко мне? Ладно, прилипла. Но она ведь ещё мила, заботлива и предупредительна. И никакой фальши в её поведении я не чувствую. Настоящая ЮЧжин и пяти минут не продержалась бы в этом образе. Как-нибудь да разоблачила бы себя. Значит, это не ЮЧжин? Радистка Кэт? И как проверить? Хммм... Есть у меня идея.

— Сыграем в игру? — Предлагаю я, когда непонятно кто, поставив передо мной запотевший стакан, устраивается напротив.

— Какую? — С интересом спрашивает она.

— Я говорю начало фразы, а ты её заканчиваешь. Сыграем?

— Первый раз слышу про такую игру,— говорит непонятно кто.— Хорошо. Давай попробуем.

— Первая фраза. 'Какая гадость эта ваша...' Продолжай.

Непонятно кто морщит носик.

— В конце может быть всё, что угодно,— говорит она.— От каких-то явлений, до вещей и еды. Я пас. Следующая фраза.

Пффф... Почти угадала. Но не угадала.

— Вторая фраза. 'Будь проклят тот день, когда я сел за баранку...' Продолжай.

— За баранку? — Удивляется непонятно кто.— Как можно сесть за баранку? Тут чувствуется переносный смысл, но я его не улавливаю. Я пас. Давай следующую.

В общем-то, всё ясно. Ладно. Ещё одну для пущей убедительности.

— Последняя фраза. 'Я тётушка Чарли из Бразилии, где в лесах живёт много...' Продолжай.

— Обезьян?

— Пффф... Правильный ответ: диких обезьян.

— А ведь это была не игра. Это был тест. И, похоже, я его не прошла. Да? — Снисходит вдруг на 'подругу'.

В ответ только киваю. Увы и ах, дорогая! Тест ты, действительно, не прошла. Никакая ты не радистка Кэт. Ты — ЮЧжин, которой от меня что-то надо. Вопрос: что? Хммм... Подружки, говоришь? А что, мне нравится. Поиграем теперь в 'подруг'. Думаю, будет весело.

Мы изучающе смотрим друг на друга в наступившей тишине. Похоже 'подруга' сбита с толку и не знает, как вести себя дальше. Наконец, что-то для себя решив, она открывает рот, но сказать ничего не успевает. К нашему столику подходит ЁнЭ и сообщает мне спасительную весть: меня срочно хочет видеть президент СанХён. Даже не пытаясь скрыть радость расставания, быстренько прощаюсь с ЮЧжин и сваливаю.

Вот, едим в агентство. Гадать, зачем хочет видеть меня сабоним,— не гадаю. Есть две резонансные вещи, которые мимо него пройти ну никак не могли. Это вчерашние драные джинсы и сегодняшняя фотография...

Так! Опять меня кто-то по телефону домогается. Чжувонище? Пффф... МинХёк... Наверное, контракт готов. Жму на соединение, вежливо приветствую:

— Добрый день, МинХёк-оппа.

— Добрый! — Подтверждает жених ХеРин.— ЮнМи! Контракт готов. Можешь приезжать.

— Эээ... Прямо сейчас я приехать не могу. Позвонил президент СанХён. Он хочет срочно меня видеть.

— Жаль,— искренне расстроившись, говорит МинХёк.— Думал, увижу тебя. А когда ты сможешь?

— Минуточку, я узнаю своё расписание.

Бросаю вопросительный взгляд на ЁнЭ.

— Свободного времени у тебя сегодня больше нет,— радует она меня, а я, соответственно, радую жениха Хери.

Перебрав все возможные варианты, приходим с МинХёком к выводу: контракт лучше забрать сегодня. Процесс уже запущен и тянуть время — это значит начать нести убытки.

На помощь приходит мой менеджер. За то время, пока мы будем приятно общаться с сабонимом, она берётся решить все проблемы с контрактом. Всё-таки повезло мне с ней. Стану мировой знаменитостью, оставлю её при себе. О! Приехали! 'FAN Entertainment'.

Время действия: чуть ранее.

Место действия: холл в здании телекомпании SBS, атриум-кафе. ЮЧжин всё так же сидит за тем же столиком и, неприязненным взглядом смотрит в спину ЮнМи, которая в сопровождении ЁнЭ и охраны, направляется к выходу.

— Чудовище! — Кривя губы, шепчет ЮЧжин.— Разговаривала со мной, как с равной, нищебродка. Ещё и играться со мной вздумала. Посмотрим, кто кого переиграет, подруга. Подруга... Пффф... В гробу я таких подруг видела! И увижу! Нужно только немного потерпеть. ЮнМи! Ты мне за всё заплатишь! А за этот поцелуй с моим оппой заплатишь отдельно. Дорого заплатишь! Очень!

Время действия: намного позже.

Место действия: здание 'FAN Entertainment', кабинет президента СанХёна. Присутствуют: сам хозяин кабинета и ЮнМи.

Сижу, готовлюсь к порке. Уж больно кровожадно смотрит на меня сабоним. И молчит. Ох, не к добру это. Ладно, переживу — не в первый раз. И, надеюсь, не в последний. Если ЮнМи станет послушной девочкой, какая она, нахрен, тогда Агдан?! И ещё меня очень смущает вместительная картонная коробка, которая стоит на столе для переговоров в самом центре. Даже представить не могу, что там? Но, твёрдо уверен: что бы ни было — это про мою душу.

— Почему ты одна? — Наконец-то нарушает тишину СанХён? — Где менеджер ЁнЭ?

Где, где... Поехала за моим контрактом, который позволит заработать мне миллионы долларов. И ни один из них не попадёт в ваш карман, уважаемый сабоним. Пффф... Для него это будет ударом. Его мембер, находящийся под полным его контролем, умудряется заколачивать приличные деньги и, при этом, с ним не делится. Интересно, лекарство у него с собой? Эээ... Надо как-нибудь убедить его, что контракт этот не контракт, а полная туфта. О! Идея!

— Сабоним! Как вы относитесь к мягкой игрушке? — Бодренько спрашиваю я.

— ЮнМи! Я спросил, где твой менеджер. Причём здесь мягкая игрушка? — Тут СанХён вдруг замирает и, после секундной паузы, голосом, в котором отчётливо угадываются нотки тревоги, вопрошает: — Что ты сделала с ЁнЭ?!

— Сабоним! Вы меня демонизируете! — С обидой в голосе, говорю я.— С ЁнЭ всё в порядке. Просто я придумала мягкую игрушку и назвала её Чебурашка. У Чебурашки большие уши,— показываю на себе размер ушей Чебурашки,— короткие ручки,— показываю, насколько именно короткие,— и очень короткие ножки.— Здесь уже ничего не показываю. Всё равно под столом не видно.— Зато моська симпатичная...

— ЮнМи, хватит забивать мне голову всякой ерундой. Просто ответь: где ЁнЭ?

— Сабоним! Вот вы назвали Чебурашку ерундой, а между тем 'AURORA World Corporation' заключает со мной контракт на производство этой ерунды. ЁнЭ как раз поехала за контрактом.

— Контракт? — Безмерно удивляется СанХён.— Огромные уши, маленькие ручки и ножки... О чём они там вообще думают?

— Они думают заработать на Чебурашке миллиарды вон, сабоним.

— Хех!.. На месте акционеров я стал бы, как можно быстрее, распродавать свои акции.

Хммм... А неплохая идея! Не прикупить ли мне акции 'AURORA World Corporation'?

— ЮнМи! Мне не нравится, что ты непродуктивно тратишь своё время. Вместо того, чтобы сочинять музыку, ты придумываешь какие-то мягкие игрушки.

— Но, сабоним! Я ведь не специально. Он сам придумался. А раз придумался — не пропадать же добру.

— Не перебивай! — Сердится СанХён и продолжает: — Ещё мне не нравится, что ты используешь мой персонал в своих личных целях. Задача ЁнЭ возится не с твоими сомнительными сторонними контрактами, а возится с тобой. Ещё раз узнаю, что ты её куда-то послала по своим делам, буду воздействовать на тебя воной. Ты всё поняла?

Горячо благодарю сабонима за 'первый раз прощается', отвешивая положенное число поклонов, и обещаю загладить вину новыми хитами.

— Кстати, на счёт хитов,— цепляется за слово СанХён.— ЮнМи, почему я последним узнаю, что ты написала песню для БоРам? И почему я до сих пор не услышал эту песню?

Пффф... Что за хрень? Какая песня для БоРам? Это что, девчонки до СанХёна дошли что ли? Вот стервочки! Я думал, они просто вслух мечтают. А всё оказывается очень и очень серьёзно.

— Сабоним! Произошло какое-то недопонимание,— говорю, как можно мягче.— Я, действительно, написала песню. Но не для БоРам, а для Ли ХеРин.

— Она же не певица,— тут же откликается СанХён.

— Я это учитывала. Для песни не требуются особые вокальные данные,— поясняю, устало.— Песня прозвучит последним номером в сольном концерте Ли ХеРин. Это будет неожиданно, а потому произведёт впечатление и запомниться. А сама песня у меня на телефоне. Могу воспроизвести её прямо хоть сейчас.

— Воспроизводи! — Не задумываясь, приказывает СанХён.

Достаю из сумки телефон, нахожу нужный трек, запускаю. И вновь ЮнМи поёт про человека со звезды. Да так, что прямо заслушаешься.

— Вокалом занимаешься? — Спрашивает СанХён, когда песня заканчивается.

— Самостоятельно. Как только выпадает свободная минуточка,— вру не краснея. Не хрена я не занимаюсь. И где заниматься? В максивэне? Охранников забесплатно развлекать?

— Хорошо спела,— одобрительно кивает сабоним.— Нужно включить в твоё расписание занятия с одним из наших педагогов. Двух раз в неделю, думаю, будет достаточно.

Блин! Ещё и это. Точно, сдохну.

Сабоним замолкает. Барабаня пальцами по столешнице, он пробивает взглядом стену кабинета и уносится в глубины бескрайнего космоса. Через минуту возвращается, но не пустой, а с какой-то мыслю в глазах.

— Что касается Ли ХеРин,— говорит сабоним.— Песня в конце скрипичного концерта — это слишком необычно. Но и твоя классическая музыка тоже необычна. Не зря же её называют 'новой классической музыкой'. Она не чужая эстрадной музыке. И песня в конце, я думаю, будет уместна. Но вот Ли ХеРин... Ты же знаешь, через месяц она выходит замуж. Это значит, что в любой момент она может прейти ко мне и заявить: я беременна! А мы уже вложили в её сольник кучу денег. И все эти деньги придётся списать в убытки. И компенсировать их нечем, потому что пункта, оговаривающего неустойку за беременность во время действия контракта, у ХеРин нет.

— И что теперь делать, сабоним? — Задаю я резонный вопрос.

— Есть два варианта,— отвечает СанХён.— Первый. Агентство перезаключает контракт с Ли ХеРин, включая в него стандартный пункт оговаривающий эту ситуацию. Если твоя подружка откажется перезаключать контракт... Это будет означать, что она уже беременна или собирается забеременеть в ближайшее время. Тогда вариант второй. Никакого сольного концерта. Только сборники. И дадим ХеРин право исполнять музыку, которую ты написала к первому отделению — это будет выгодно и ей, и тебе, и агентству. А песня... В её сольном концерте она ещё смогла бы прозвучать. А в сборных концертах классической музыки твоя песня будет неуместна.

СанХён замолкает и, ни с того ни с сего, начинает буравить меня пристальным взглядом. Аж, мурашки по спине побежали.

— Сабоним, почему вы на меня так смотрите? — Не выдержав, спрашиваю я.

— Да вот думаю, а не перезаключить ли контракт и с тобой? — Всё так же пристально глядя на меня, отвечает шеф.

— С чего бы это? — Удивляюсь.

— А с того, что ты, как твоя подруга, в любой момент можешь заявить мне: я беременна!

— Пффф... Откуда у вас такие утопические мысли, сабоним?

— Утопические? Когда смотришь на фотографию, где ты целуешься с Ким ЧжуВоном, эти мысли не кажутся столь уж утопическими.

Чувствую, как предательница ЮнМи опять заливается краской. И что сказать в ответ? Что это был пробный камень перед серией поцелуев на съёмках дорамы? Ну, на фиг! Вообще не хочу дискутировать на эту тему.

— Хорошо! — Твёрдо говорю я.

— Что хорошо? — Не понимает шеф.

— Давайте внесём в контракт изменения. У меня там прописаны десять миллионов долларов неустойки за внезапную беременность... Пусть будет тридцать. Эта сумма покроет все ваши убытки, когда я, как вы говорите, заявлю вам, что беременна?

Шеф кладёт ладони на стол и подаётся вперёд, словно лев готовый к прыжку.

— ЮнМи, я ведь могу принять твоё предложение. Ты отвечаешь за свои слова? — Спрашивает он.

— Отвечаю, сабоним. Если хотите, можете сами вписать в контракт любую сумму. Мне без разницы. Потому что никакой беременности не будет. Никогда! — Чеканю я.

— Принято! Тридцать миллионов долларов! — Объявляет шеф. Только что аукционным молотком по столу не припечатал.

— Как прошло собрание съёмочной группы? — Поменяв позу с напряжённой на расслабленную, спрашивает, довольный сделкой, СанХён.

— Нормально,— бурчу в ответ. Эти разговоры про беременность... Ну, тяжело они мужику даются.— После читки сценария, режиссёр Юн попросил играть меня похуже.

— Я в курсе. Режиссёр Юн звонил мне. Интересовался, где я тебя нашёл... Сказал, что у тебя очень большой потенциал и что в своей следующей дораме хотел бы видеть тебя в главной роли.

— Правда что ли? — Удивляюсь.— Да я и прочитала-то всего ничего. Где он там потенциал разглядел?

— Тем удивительней, что ты, не сыгравшая ни одной роли в кино, у режиссёров нарасхват.

— Режиссёров? — Цепляюсь, за множественное число.— А кто ещё?

— Главный менеджер КиХо провёл утром переговоры с французским режиссёром. С тем самым, который предлагал тебе главную роль в своём фильме.

— Мы же ему отказали!

— Отказали. Но он пришёл с новым предложением. Если агентство согласиться на твои съёмки в главной роли, он готов переписать сценарий и перенести действие фильма в Корею, в Сеул. Так же он готов подстроить график съёмок под твой личный график. И, самое главное, он готов взять на все остальные роли наших мемберов.

Шеф замолкает и вопросительно смотрит на меня, дожидаясь моей реакции. Блин! И что сказать, если всё это выглядит очень двусмысленно.

— Сабоним! Этот режиссёр похож на капризного ребёнка — хочу и всё! Мне это не нравится. Такое впечатление, что ему на кино глубоко наплевать. А обещание снять в своём фильме наших мемберов, вообще похоже на взятку.

— ЮнМи! Среди талантов, которыми наградила тебя природа, есть один особо уникальный: ты умеешь находить проблемы там, где их нет. Что такого в том, что режиссёр хочет снять понравившуюся ему актрису в своём фильме? Или он должен снимать только тех, кого ненавидит?

— Нууу... Не знаю... А вы что, дали своё согласие?

— Дал бы, если б не гастроли.

— Жаль, очень жаль,— делано сокрушаюсь я.— Так хотелось сняться в полнометражном фильме... Видать не судьба.

Оценив пассаж, шеф хмыкает.

— Думаешь, история закончилась? — Ехидно улыбнувшись, спрашивает он.— Режиссёр тут же сделал ещё одно предложение, от которого мы уже отказаться не смогли.

— Какое? — Чувствуя засаду, спрашиваю я.

— Он будет снимать документальный фильм о ваших гастролях. Причём с нас не возьмёт ни воны. Только оставит за собой все права на отснятый материал.

— Зачем вы согласились? Где здесь выгода для агентства?

— Пятьдесят процентов прибыли от проката — наши. Плюс дополнительная бесплатная реклама группы.

— Пффф... — С шумом выдыхаю я.— Как зовут режиссёра?

— Её зовут Жюли Берко.

— Так это женщина?! — Вот нежданчик так нежданчик.

— Разве я не говорил? — СанХён делает брови домиком.— А я понять не мог, почему ты так взъелась на французского режиссёра? Теперь-то всё нормально?

Не нормально, не нормально! Стопудово — она лесбиянка! Вряд ли открытая. СанХён никогда бы не запустил лису в курятник. Если страшненькая, то и хрен с ней. А если симпатичная, да ещё со стройными ногами, да ещё и приставать начнёт... Пффф... Ладно, не будем забегать вперёд. В конце концов, рядом всегда будет ИнЧжон, а в Сеуле, в роли Пенелопы,— Хери.

— Да, теперь всё нормально,— говорю я вслух, и мы продолжаем разговор.

Вернувшись к песне для Ли ХеРин, мы решаем оставить всё в подвешенном состоянии, пока главный менеджер КиХо не переговорит с ней по поводу нового контракта. Конечно, она его не подпишет. Я-то это хорошо знаю. Да и шеф, наверняка, догадывается о том же. Песню Хери не получит. А ведь она ей понравилась и спела хорошо. Пффф... Ну, девчонки! Ну, интриганки. Ничего показать нельзя. Сразу всё себе заграбастать стараются. Хотя, причём здесь они? Всё из-за свадьбы. Вкладывать деньги в молодую замужнюю скрипачку шеф по любому не стал бы. И никакого её сольного концерта всё равно не было бы. Не нужно было Хери вообще песню показывать. Но откуда ж я знал, что она беременна? Как бы она меня вообще крайним не назначила. Пффф... Ладно. Будем надеяться, что всё как-нибудь рассосётся.

От песни для ХеРин, переходим к песням для гастрольной поездки. Нет, все двадцать СанХён меня писать не заставил. Хотя, думаю, мысли у него такие были. Но на счёт двух — напряг.

— Нужны хотя бы две песни на японском,— голосом, не терпящим возражений, говорит шеф.— До конца недели. Есть какие-нибудь идеи?

Пффф... По мне так, чем меньше идей, тем легче живётся. Но, к сожалению, они у меня есть.

— Сабоним, как вы смотрите на то, чтобы подсочинить японский текст к 'Ламбаде'?

'Подсочинить' — это я так, для шефа. Мол, предстоит тяжёлая работа, ночами придётся не спать. На самом деле текст уже написали до меня — в моём мире. Слышал я 'Ламбаду' на японском. И нужно-то всего несколько минут, чтобы перенести его из головы на ту же бумагу. Шеф сделал задумчивое лицо и дал добро. На счёт второй песни я обещал подумать, хотя всё уже для себя решил. Это будет 'Чингисхан'. Я его тоже на японском слышал. Только самого Чингисхана придётся заменить на какую-нибудь другую историческую личность и лучше японской национальности. Если ничего подходящего не найдётся, оставлю старый вариант. И пусть все голову ломают, кто же это такой, всадник, скачущий впереди?

На счёт хитовости и 'Ламбады', и 'Чингисхана' — ничего не могу сказать. В этой параллельной реальности песни 'Колыбельная' и 'Может я, может ты' легко попали в 'Hot 100 'Billboard''. В реальности братика, они застряли где-то на подходе. Вроде бы всё одинаково. Только детали разнятся. Вот, может быть, в них как раз всё и дело? Похоже, в деталях кроется не только некто на букву 'д', но и нечто на букву 'у'.

Во время всего разговора, мы с шефом поочерёдно бросали взгляды на картонную коробку, которая, естественно, никуда не делась и всё так же одиноко стояла аккурат посерёдке стола для переговоров. Я — любопытно-нетерпеливые, он задумчиво-озабоченные. Но, когда разговор зашёл о песнях на японском, частота взглядов шефа на коробку возросла. Похоже, приближался момент оглашения. Давно пора. А то прямо извёлся весь — натуральный саспенс.

— Хочешь знать, что в коробке? — Перехватив очередной мой взгляд, неожиданно спрашивает шеф.

— Джинсы! — Ещё более неожиданно для самого себя выпаливаю я.

— Ты что, сквозь стенки видишь? Как ты догадалась? — Искренни удивляется сабоним.

Так и хочется сказать: 'Элементарно, Ватсон!' Но я и сам не знаю, почему пришёл к такому выводу. Просто, щёлкнуло что-то в мозгах.

— Я же говорила вам неоднократно, сабоним, что у меня хорошо развита интуиция. Вот вам и доказательство.

— Тогда, может, скажешь, сколько их там?

— Шесть! — Вновь выпаливаю неожиданно для себя.

— Инсайдерская информация? — Делает предположение шеф.

— Хотите отказать мне в интуиции, сабоним? — Обижаюсь я.

— Хммм... Тогда скажи, зачем они здесь? — Задаёт СанХён следующий вопрос.

— Дырки! — Вырывается у меня.

— Всё-таки тебе кто-то успел шепнуть про коробку,— помотав головой, заключает шеф.— Или ты умеешь читать мысли... Ладно, оставим это. Там, действительно, джинсы. Шесть штук. И ты должна во всех шести наделать дырок.

— Сабоним, вы хотите, чтобы группа 'Корона' вышла сегодня на сцену в драных джинсах? — Спрашиваю я. То, что шеф объяснил, так некстати проявившейся у меня феномен, простым сливом информации — меня вполне устраивало. И так-то я кругом весь из себя. А тут ещё и сквозь стены вижу, и мысли читаю. А, вообще, нужно будет подумать над тем, что это сейчас такое было? Какие-то плюшки от богини заработали? Или это, действительно, самая обычная интуиция?

— Именно! — Подтверждает шеф.— После вчерашней твоей выходки с дырами на джинсах, я должен был бы наказать тебя на круглую сумму. Ты внесла в свой образ не одобренные мной изменения, что повлекло за собой необратимые изменения в обществе. Но тебе опять повезло. В целом, твоя так называемая дизайнерская работа оценена положительно. Про молодёжь я даже не говорю. Кстати, число твоих фанатов за неполные сутки увеличилось почти на тридцать тысяч.

— Правда что ли? — Удивляюсь я.— Здорово!

СанХён саркастически хмыкает.

— Можешь не радоваться. К вечеру от тебя убежит столько же, если не больше,— говорит он.

— Это почему?

— А ты думаешь, твои фанаты в восторге от твоих публичных поцелуев?

Ну вот, опять вспомнил! Сейчас ещё и лекцию прочитает о правилах поведения скромного корейского айдола... айдольши...

Лекция-таки состоялась. Но не длинная. Время поджимало. Меня ждали джинсы, над которыми нужно было от души поиздеваться. Раз процесс пошёл, шеф решил его возглавить. 'Корона' будет первой группой в мире, кто выйдет на сцену в моей первой дизайнерской одежде. Кхм... Мысль, как-то на этих дырках заработать, конечно, посещала. Но драные джинсы — это стихия. А стихию не запатентуешь и под контроль не возьмёшь. Если за мной, хотя бы, останется слава дизайнера этого бренда — уже хорошо.

О! А не наделать ли дырок в моей фиолетовой футболке с кроликом, в которой я буду сегодня выступать? Вот сабоним обрадуется то!

Время действия: ранний вечер.

Место действия: воинская часть, где служит ЧжуВон. Для вояк — свободное время, которое ЧжуВон решил провести за компьютером. Слева и справа за перегородками — его сослуживцы.

ЧжуВон загружает почтовую программу, входит в свой почтовый ящик и, выбрав в качестве адресата ЮнМи, начинает набирать текст.

'Привет, принцесса...'

Дело тут же застопоривается — из-за перегородки выглядывает сосед слева и задаёт вопрос:

— Хён, ты что, не будешь смотреть концерт?

— Какой концерт? — Не понимает ЧжуВон.

— Сейчас концерт начнётся, посвящённый Дню детей.

— И что? — По-прежнему не врубается ЧжуВон.

— Как что? — Удивляется сосед.— Там будет выступать 'Корона'. Разве Агдан тебе ничего не говорила?

— Нет,— растерянно говорит ЧжуВон. И тут же спешит на выручку невесте: — Забыла, наверное.

— Конечно, забыла! — Встревает сосед справа.— После такого вообще всё на свете забудешь.

— А в чём дело? — В один голос спрашивают ЧжуВон и сосед слева.

— А вы что, не видели? — Не верит сосед справа.— Тогда, давайте сюда.— И подгребает их движением руки.

Сосед слева и ЧжуВон встают, просачиваются за спину соседа справа и тут же, опять в один голос восклицают:

— Холь!

На экране монитора во всю ширь развёрнута фотография целующихся ЮнМи и ЧжуВона.

— Ну, всё! — Говорит сосед слева.— Теперь от Агдан убегут все её фанаты.

— И пусть убегают.— Говорит сосед справа.— Лишь бы сама Агдан от Предводителя не убежала. Правда, предводитель?

ЧжуВон, ещё не отошедший от информационного шока, молчит.

— И то верно,— соглашается сосед слева.— Удержать такую девчонку будет не просто... Очень не просто. Одних поцелуев здесь будет недостаточно,— и в знак сочувствия, похлопывает ЧжуВона по плечу.

Время действия: несколько позже.

Место действия: 1. 'Сеульская арена' в Чандоне, где проходит концерт в честь праздника День детей. 2. Гостиная в загородном доме Кимов. У телевизора расположились бабушка, дедушка, мама и сестра ЧжуВона. 3. Кухня в доме мамы ЮнМи. На полу устроились госпожа ДжеМин и её старшая дочь. 4. Гостиная в доме ЮЧжин. Перед телевизором она одна. 5. Воинская часть, где служит ЧжуВон. Комната отдыха. Перед телевизором сам 'жених' ЮнМи и его многочисленные сослуживцы.

'Сеульская арена'.

Ведущие, девчонка и парнишка — обоим лет по тринадцать, обаятельные, раскрепощённые, заводные, объявляют следующую группу участницу концерта. Это 'Корона'. Тут же название группы начинает пульсировать всеми цветами радуги на заднике сцены, составленном из десятков светодиодных панелей. Фанзона визжит от избытка чувств. Свет приглушается. Из открывшегося в центре задника прохода появляются короновки. Видны только очертания их фигурок, словно в театре теней. Девчонки выстраиваются в одну линейку на авансцене. Звучат первые аккорды песни, и тут же врубается полный свет.

Воинская часть.

Первые несколько секунд ЧжуВон и его сослуживцы таращатся в экран в полном охренение. Наконец, самый психологически стойкий, задаёт вопрос:

— Предводитель, а почему они все в рваных джинсах? У агентства что, денег не хватило одеть девчонок нормально?

— Пффф... — С шумом выдыхает ЧжуВон.— Драные джинсы — это дебют ЮнМи как дизайнера одежды. Эээ... Немного эпатажа, немного сексуальности, немного кокетства,— вспоминает он слова невесты.— Вчера даже сюжет по Fashion TV был.

— Значит, всё так и было задумано? Вот уж эпатировали, так эпатировали.

— И с сексуальностью всё в порядке — не оторваться.

— И кокетки они все, что надо. Особенно вон та — с короткой причёской.

В этот момент на экране телевизора появляется ЮнМи крупным планом.

— Смотрите, смотрите! У Агдан глаза светятся!

Гостиная в доме ЮЧжин.

ЮЧжин: — Ха-ха-ха!.. На какой помойке они это нашли?

Кухня в доме мамы ЮнМи.

— Так это правда? — Удивляется СунОк.

— Что правда, дочка?

— Про драные джинсы, которые носит золотая молодёжь. Я сегодня порасспрашивала однокурсниц — никто ничего про это не слышал. Я подумала, что ЮнМи соврала. И сама, назло чеболю, изуродовала джинсы.

— Не то чтобы соврала... Но и правду не сказала,— виновато говорит госпожа ДжеМин.

— Как это? — Не понимает СунОк.

— Рваные джинсы — это первая дизайнерская работа нашей Юны.

— Правда что ли? — И СунОк с повышенным интересом выставляется в телевизор.

Гостиная в загородном доме Кимов.

После короткого гробового молчания.

— Они бы ещё голыми на сцену выскочили! — Возмущается мама ЧжуВона.

— Отличная идея! — Подхватывает дедушка.— Но кто ж им разрешит?!

— Опять ты со своими шуточками,— недовольно ворчит бабушка.

— Хммм... Какой нестандартный ход,— задумчиво произносит сестра ЧжуВона.— Президент СанХён очень рискует.

'Сеульская арена'.

Звучат последние аккорды песни. По периметру сцены вырастают вдруг фонтаны огня. Срабатывает пневматическая хлопушка и облако искрящихся кружочков бумаги накрывает всё пространство вокруг. Самые безбашенные фанаты пытаются прорваться на сцену. Их с трудом сдерживает охрана. Чтобы не усугублять ситуацию, короновки быстро благодарят всех за внимание и ретируются.

Воинская часть.

После того, как чуть улеглось всеобщее возбуждение.

— Класс! Вот бы увидеть всю 'Корону' живьём!

— А Предводитель у нас на что? Предводитель, почему бы тебе не пригласить свою невесту к нам в гости? Пусть приезжает и подружек по группе захватит.

— И, правда, хён, пригласи!

— Хён!

— Хён!

— Хён! — Несётся со всех сторон.

— Это будет нелегко сделать,— виляет ЧжуВон.

— Если б было легко, мы бы тебя не просили.

И со всех сторон вновь несётся: 'Хён, хён, хён...'

— Пффф... Я попробую,— сдаётся ЧжуВон,— но ничего не обещаю.

— Всяко лучше, чем обещать, но ничего не попробовать.

Гостиная в доме ЮЧжин.

ЮЧжин (удивлённо): — Мне что, понравилось? Пффф... Что за фокусы?

Кухня в доме мамы ЮнМи.

СунОк, удивлённо глядя на маму:

— Тебе что, не понравилось?

— Понравилось, дочка. Как могло не понравиться. Юна такая красавица... — Тяжело вздохнув, госпожа ДжеМин продолжает: — Мне не понравилось, как на неё реагировали... эти... фанаты. Слишком уж бурно.

— Это они так выражали свою любовь.

— А не слишком ли много той любви? Когда чего-то много, это всегда кончается бедой.

— Ма! Перестань себя накручивать! — Сердится СунОк.

— И то правда. Зачем расстраиваться из-за того, что ещё не произошло?!

Гостиная в загородном доме Кимов.

Под визг фанатов и шипение огненных фонтанов, мама ЧжуВона поднимается с места и покидает гостиную.

Проводив взглядом сноху, дедушка ЧжуВона заявляет:

— Она права. Ничего интереснее уже просто быть не может.

— Вот не можешь ты не подколоть,— ворчит бабушка.

— Это не подкол, хальмони,— возражает сестра ЧжуВона.— Это приговор.

Гардеробная ЮЧжин в её доме. После концерта.

ЮЧжин стоит возле большого зеркала — в пол, приложив к поясу джинсы от 'Alpha Phi Omega Jeans', и внимательно разглядывает своё отражение.

— Хммм... С моими ногами это будет смотреться великолепно... Пффф... Так просто. И почему такое в голову пришло этому чудовищу, а не мне?

Гардеробная сестры ЧжуВона ХёБин в доме Кимов. После концерта.

— Неужели я собираюсь сделать это? — Спрашивает себя ХёБин, перебирая в шкафу джинсы, висящие на распялках.— Это же безумие какое-то!.. О! Вот эти подойдут...

Дом мамы ЮнМи. Комната сестёр. После концерта.

СунОк, аккуратно разложив на полу все имеющиеся джинсы, нерешительно переводит взгляд с одних на другие.

— Нет, лучше оставить эту затею,— тяжко вздохнув, произносит она.— ЮнМи обязательно будет меня подкалывать.

Взгляд СунОк, наконец, останавливается на голубых джинсах из лёгкой ткани. Повернув голову на бок, сестра ЮнМи, улыбнувшись, произносит:

— Ну и пусть подкалывает!

Гостиная в доме Кимов. После концерта.

Перед телевизором, по которому запустили очередную дораму, только дедушка и бабушка ЧжуВона.

Госпожа МуРан внимательным взглядом изучает джинсы, плотно обтягивающие бёдра мужа. Дедушка ЧжуВона, увлечённый сюжетом, не сразу замечает, что жена его смотрит куда-то не туда. А заметив, безмерно удивляется.

— Ты чего-то хочешь? — С любопытством спрашивает он.

— Нет, ничего,— с лёгким смущением, отвечает госпожа МуРан.— Просто помечтала немного.

Время действия: поздний вечер.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ЮнМи (настороженно-удивлённо): — Аллооо...

ЮЧжин (виновато): — Добрый вечер, ЮнМи. Это ЮЧжин. Извини за поздний звонок.

ЮнМи (саркастически): — Если ты рассчитывала меня разбудить, то у тебя ничего не получилось. Мы едем на запись шоу.

ЮЧжин (снисходительно): — И почему я на тебя не обижаюсь?

ЮнМи (недовольно): — Хочешь опять поговорить о погоде?

ЮЧжин (огорчённо): — Что ж ты такая колючая? Я всего лишь хотела поздравить тебя с отличным выступлением.

ЮнМи (устало): — Спасибо... Это всё?

ЮЧжин (неуверенно): — В общем-то, да... Хотя, подожди! ЮнМи, тебе звонил менеджер Кан?

ЮнМи (удивлённо): — А кто это?

ЮЧжин (зло): — Значит, не звонил, зараза! Я так и знала!

ЮнМи (раздражённо): — Что происходит?

ЮЧжин (сокрушённо): — Ровно то, о чём я тебя предупреждала. Очередная пакость от госпожи Ю ДуШим. Менеджер Кан — это её человек. Несколько часов назад, он позвонил мне и предупредил, что завтрашняя фотосессия начнётся не в одиннадцать, а в десять. На час раньше!!! Менеджер Кан должен был обзвонить всех нас. Но тебе, как оказалось, он не позвонил. И, наверняка, здесь подсуетилась миссис Ю.

ЮнМи (неуверенно): — Нууу... Может, ещё позвонит?

ЮЧжин (с жалостью): — Ты представляешь, что тебя ждало завтра, опоздай ты на час?

ЮнМи (неуверенно): — Выговор от режиссёра?

ЮЧжин (доходчиво): — Выговор от режиссёра — это само собой. А так же тонна негатива от всей группы из-за того что ты сорвала съёмки.

ЮнМи (возмущённо): — Да я-то здесь при чём? Менеджер Кан не позвонил, хотя должен был, с него и спрос.

ЮЧжин (доходчиво): — Именно это ты и сказала бы завтра. А менеджер Кан, в ответ, сказал бы, что звонил тебе и всё передал. И что если ты опоздала, то нечего сваливать вину на других. А миссис Ю подтвердила бы, что менеджер Кан звонил тебе при ней. И была бы ты кругом виновата, да ещё заработала бы себе очки как интриганка и лгунья. Вот, что тебя ждало завтра!

ЮнМи (растеряно): — И что теперь?

ЮЧжин (успокаивающе): — Ничего. Приезжай завтра к десяти. И права постарайся не качать. Всё равно ничего не докажешь.

ЮнМи (досадливо): — Пффф... Понятно.

ЮЧжин (довольно): — ЮнМи! Я тебя спасла и теперь ты мне должна.

ЮнМи (оторопело): — Должна?..

ЮЧжин (проникновенно): — Как ты смотришь на то, чтобы помочь мне с английским и французским? Ты же знаешь, у меня произношение хромает.

ЮнМи (категорично): — У меня плотный график и свободного времени нет!

ЮЧжин (ехидно): — Вот и договорились! До свидания, Юна!

ЮнМи (офигевая): — Ну, ты наглая... Ладно, пока.

Время действия: несколько позже.

Место действия: съёмочный павильон меда-агентства 'KBS'.

В одном из его коридорчиков, ожидая вызова на съёмочную площадку, тусуются девчонки из 'Короны', бурно что-то обсуждая и, то и дело, чертя пальчиками овалы у себя на бёдрах. В центре тусовки — ЮнМи. Ей то и дело задают какие-то вопросы, на которые она с удовольствием и обстоятельно отвечает.

Неподалёку от короновок собрались кучкой девчонки из 'INFINITE' — соперницы 'Короны' по сегодняшнему шоу. Они тоже что-то активно обсуждают. И их пальчики тоже рисуют фигуры на бёдрах. Похоже, обе девчоночьи группы говорят об одном и том же. Соперницы то и дело бросают любопытные взгляды на макне 'Короны', в которых отчётливо читается желание в свою очередь задать парочку вопросов Агдан. Но гордость, видать, не позволяет сделать это.

— Десяти минутная готовность! — Объявляет режиссёр.— Просьба командам пройти в студию.

Обе группы послушно начинают движение в указанном направлении.

Несколько позже.

Стою, с лёгким ощущением дежавю, защищаю честь родной 'Короны'. Довольно успешно защищаю. Странно было б не блеснуть, зная все ответы на все вопросы. Я всё-таки нашёл время заглянуть в сеть, разыскать и прослушать те десять песен, которые все как одну не отгадал параллельный Юркин. Очень удачно получилось, что он есть у меня, а не я у него. Если бы не он, я бы тоже сейчас лаптем щи хлебал. А так — я на коне. Народ в студии просто тащится с меня. Все песни — за пять секунд. Мог бы и за три, но это был бы уже перебор. Даже крутым нужно быть в меру! Осталась последняя песня. Пффф... Вот будет хохма, если это не 'Мужчина в жёлтой рубашке'! Конечно, потеря очка — не критично. Ничья — не поражение. Но хотелось бы триумфа. Тем более девчонки так за меня болеют. Вон — все как одна держат кулаки на счастье. Это я им подсказал — французская народная примета.

— Итак, у Агдан есть возможность принести победу своей команде! — Восклицает в микрофон ведущий, — Счёт девять-девять. Представляю, как переживает сейчас команда 'INFINITE'. Девять их угаданных песен — это весомая заявка на победу. Но ЮнМи показывает поразительную осведомлённость о композициях в стиле 'трот', что не удивительно для корейского композитора, которым она является... Итак, приготовились... Музыка! — Командует ведущий.

Фууу... 'Мужчина в жёлтой рубашке'! Повезло. Чуть ли не все девчонки из команды-соперницы, закрывают лица руками. Одна только за голову хватается. Поняли, что проиграли. Песня настолько заезженная, что её чуть ли ни с одной ноты узнают. Подавив в себе желание остановить прослушивание на третей секунде, останавливаю на пятой.

Ещё не услышав ответа, народ хлопает мне не жалея ладоней. Ведущему с трудом удаётся восстановить тишину в студии.

— Агдан,— произносит ведущий, с интересом смотря на меня,— похоже, ты узнала и эту песню. Назови её.

— Это была песня 'Мужчина в жёлтой рубашке',— победно улыбаясь, говорю я. Интересно, петь он меня заставит?

— Абсолютно верный ответ! Со счётом десять — девять победила команда 'Корона'! — Объявляет ведущий, и студия вновь взрывается аплодисментами.

— Агдан, а не спеть ли нам эту песню вместе? — Предлагает ведущий.

Ну, вместе так вместе. Ща споём!

Звучит проигрыш 'Мужчины в жёлтой рубашке', и мы с ведущим начинаем петь. Только он поёт стоя столбом, а я, пританцовывая в такт мелодии и подавая руками знаки гостям шоу, чтобы они включались в процесс. Первыми реагируют мои девчонки. Они вскакивают и, как будто мы месяц репетировали, начинают копировать мой импровизированный танец. К ним тут же присоединяются девчонки из 'INFINITE' и тоже довольно удачно. Во все стороны бьёт мощная энергетическая волна и вот уже вся студия поёт и танцует.

Неплохо оттянулись. Такой спонтанный флешмоб получился. Мне понравилось. Но расслабляться рано. Это девчонки сейчас в общагу отсыпаться отбудут. А у меня запись ещё одного шоу — кулинарного. Интересно и здесь курицу разделать предложат или две параллельных реальности окажутся неконгруэнтными?

Несколько позже.

— Вау! Ты так быстро разделала курицу!..

Вываливает на меня ведущий знакомый текст. Ну, да. Подсунули-таки курицу. Правильно, наверное. Не свиную же тушу предлагать мне для разделки. Хммм... Это я неплохо придумал. Продать что ли кому идею?

Ведущий продолжает копировать того параллельного ведущего. Мне тоже как-то лень ломать канон. И мы с параллельным Серёгой постепенно сливаемся во что-то непонятно единое. В какой-то момент мне даже не по себе становится. Вот сейчас мы разлепимся, и... я окажусь в его мире, а он в моём. Чур, меня, чур!..

Наконец, добираемся до ножей. Пою им, как положено, дифирамбы и дохожу до точки принятия решения: кидать нож или не кидать? По большому счёту — это палево. Но, как же круто для Агдан!

Наверное, я испытываю то же, что и братец. Нож, что лежит у меня в ладони, ощущается частью тела. Такое чувство, что я смогу управлять им даже в полёте. Промахнуться просто не получится. А вот проверим!

Не поворачивая головы, где этот псевдо деревянный столб я и так знаю — сбоку от меня — слева, делаю небольшой горизонтальный замах и, резким движением, отправляю нож в полёт. Попал? Судя по звуку, попал Поворачиваю голову... Точно, попал! Супер! Теперь пассаж брата про муху,— нечего велосипед изобретать,— и ждём реплику ведущего.

Дальше опять канонический текст, который заканчивается предложением бросить нож ещё разок. А чё, можно и бросить. Шоу, конечно, маст го он, но для меня на данный момент важней другое. Я так понял, у нас сейчас с параллельным Юркиным заочное соревнование идёт, кто круче? И у меня последняя попытка... Ну, Серёга, готовься!

Беру из держательницы правой рукой нож и, проверив баланс, перекладываю в левую. Беру второй нож и, тоже проверив баланс, поворачиваюсь лицом к импровизированной мишени. А теперь всё очень серьёзно. Метание ножей с двух рук одновременно. Был у меня и такой опыт, только результат оставлял желать лучшего. Но сегодня всё получится. Даже никакого сомнения. Поехали... Делаю замах — и с двух рук срываются две молнии. Есть попадание! Слева и справа от первого ножа, на одной линии с ним, почти впритык.

Здесь ведущий должен произнести параллельное: 'Аджжж...',— но он молчит. Онемел. И я его понимаю. Извини, братишка, ты, конечно,— крутой, но я круче!

Эээ... Какой там месседж нужно отправить Чжувонищу?

Время действия: намного раньше.

Место действия: головной офис 'AURORA World Corporation'. Кабинет исполнительного директора компании Сон МинХёка.

За столом, окружённым шкафами забитыми мягкими игрушками, откинувшись на спинку кресла, сидит хозяин кабинета. Руки на подлокотниках, глаза закрыты. Перед ним, придавив лист бумаги с изображением Чебурашки, лежит телефон. От телефона к левому уху МинХёка тянется тоненький проводок наушника. Второй наушник лежит на столешнице. Из него доносится голос ЮнМи, с чувством поющей о человеке со звезды. Звучат последние аккорды, наступает тишины. Просидев неподвижно с полминуты, не открывая глаз, МинХёк прижимает правую руку к груди. Рука еле заметно подрагивает от частых и сильных ударов сердца. Ещё полминуты неподвижности, и МинХёк открывает глаза. В них, если б было кому, можно прочитать безмерное, глубочайшее удивление.

— Как? Как такое могло со мной произойти? — Еле слышно спрашивает МинХёк.

Ответа он так и не дождался.

Развилка тринадцатая

Грабли и немножко нервно

Время действия: первый съёмочный день дорамы.

Место действия: один из съёмочных павильонов телекомпании SBS, отданный в распоряжение группы. Здесь будут построены все декорации для съёмок в закрытых помещениях. Здесь же решено провести фотосессию. Просторное помещение имеет вид типичного съёмочного павильона: многочисленные осветительные приборы, закреплённые на стойках, журавлях и потолочных системах, ряды отражателей, несколько камер на штативах, направленных с разных точек на подготовленную для сегодняшних съёмок площадку, кабель и провода на полу, ряды столов с ноутбуками и дополнительными мониторами... Возле одного из мониторов столпились три девушки и три парня. Девушки — это ЮнМи, ЮЧжин и АйЮ. Парни — их оппы по дораме. Идёт просмотр только что отснятого материала.

Стою, смотрю на то, что получилось. Но, как по мне, качество фотографий теперь большого рояля не играет. И без них интерес к дораме бешенный. На месте руководства, я пропустил бы всю эту бодягу с фото сессиями и съёмками тизеров. Можно смело переходить сразу к пресс-конференции — сэкономить. А часть денег от экономии отслюнявить мне — в благодарность. Дело в том, что вчера вечером по SBS в новостях крутанули несколько раз, склеенный на коленке, сюжет о собрании съёмочной группы новой дорамы — нашей. Сообщили, кто режиссёр, кто сценарист, упомянули, вскользь, АйЮ, а всё остальное время было посвящено мне любимому. Показали все три ударных момента: 'ой, таракан', 'включи, пожалуйста, свет' и 'жарко, пить хочу'. Ржала вся Корея. Хотя, казалось бы, чего смешного? Но я сам ржал, когда девчонки за завтраком показали мне этот сюжет. Сонливость после бессонной ночи, как рукой сняло. Больше трёх миллионов просмотров за неполные сутки — неплохо.

Сонбе не упустили случая и ещё раз прошлись шуточками по нашему с ЧжуВоном 'поцелую века'. Вчера они тоже не отказались от возможности блеснуть по этому поводу остроумием. Впрочем, всё было по-доброму и даже с затаённой завистью. Я их очёнь даже понимаю. Появись в сети такая же фотка с кем-нибудь из короновок и всё — прощай любимое агентство! Отношения моим сонбе строго-настрого запрещены. А мне даже слово никто в упрёк не сказал. Только шеф попинал вяло ногами, мол, из-за этой фотки фанаты побегут от тебя дружной толпой. В общем-то, он оказался прав. Убежало около двадцати тысяч. Но с учётом того, что чуть раньше почти тридцать тысяч прибежало, я всё равно в плюсе. Эхехе... Вот параллельный СанХён взял и разрешил отношения сонбе братишки. А мой чего-то тормозит. Может, похлопотать за девчонок? Мол, так и так — не справедливо оно как-то. Пусть тоже целуются с кем хотят... Не, ну на фиг! Вдруг у них от нежданной свободы у всех разом крышу снесёт! Шесть... пять беременных айдолов — это за пределами самых смелых мечтаний репортёров. И крайний — я.

Объяснений с ИнЧжон по поводу фотки не было. Просто в какой-то момент, когда мы выпали из поля зрения посторонних глаз, она растрепала мне волосы и с улыбкой сказала:

— Всё в порядке, Ёжик,— и подмигнула.

Больше мы к этой теме не возвращались. Я в замешательстве. Получается, с Ли ХеРин мне нельзя, а с Ким ЧжуВоном можно? Пффф... Ладно, после об этом подумаю.

Те же три миллиона просмотров с хвостом оказались и у нашей песни 'Радуга для двоих', которую мы спели на праздничном концерте в честь Дня детей. Мысленно аплодирую президенту СанХёну. Чутьё на деньги у него просто невероятное. Сеул наводнили наши с девчонками клоны — драные джинсы, разноцветные футболки с кроликом на груди. Пока ехал сюда, скуки ради, взялся их считать. Не всех подряд, а только фиолетовых — мой цвет. Вышло за сотню — и это утром! А что будет днём? Причём, к девчонкам присоединились парни и это здорово. Футболки на клонах наши. Джинсы (внимание!) тоже наши!!!

СанХён был бы не СанХёном, если б позвал меня вчера только для того, чтобы я прошёлся ножом по шести джинсам... Кстати, я спросил его, почему штанов только шесть? Нас же семеро! На что шеф деловито ответил, что у меня такие уже есть. Прямо скажем, удивил. Из-за жмотистого СанХёна, мне пришлось гонять свою машину домой. Завязал узелок на память. Подвернётся походящий случай — будет шефу достойная ответка.

Так вот, когда дело дошло до дыр, меня, с коробкой в обнимку, отконвоировали в конференц-зал, куда уже нагнали человек двадцать парней и девчонок. Пришлось давать мастер класс на тему: 'Как испортить хорошую вещь, чтобы она стала вдвое дороже!' Мои ученики вкалывали остаток вчерашнего дня и всю ночь, штампуя драную джинсу, в ожидании сегодняшнего ажиотажного спроса. Вряд ли наштамповали много. Но какая-то часть клонов, точно, полностью экипирована в нашу продукцию. На остальных — самопал. Разрезать — не шить! Что с успехом доказала ЮЧжин, которая заявилась на съёмки в драной собственноручно джинсе, отчего тут же оказалась в центре внимания.

Я, как и все, тоже с интересом разглядывал голые участки её стройных ног, оценивая, как я сам выгляжу со стороны в обычной обстановке? Классно выгляжу. Похоже, я запустил в этот мир вирус, который со страшной скоростью (всего за сутки) распространился по Сеулу. И, поскольку город не был вовремя изолирован, вирус продолжит своё разрушительное (для джинсы) шествие по всему миру. Даю на это дело месяц.

Самым впечатлённым от ультра модного прикида ЮЧжин оказался продюсер Нам ДжиСу. Жестом руки, он подгрёб её к себе и, подперев подбородок кулаком, уставился на ноги, оторопевшей от такого откровенного внимания, девчонки. Оторвав от дырок взгляд, продюсер нашёл меня и таким же макаром подгрёб к себе. За мной тут же увязалась ЁнЭ, всё это время не отходившая от меня ни на шаг. Видимо, шеф хорошенько прополоскал ей мозги за то, что она занималась не мной, а моим контрактом, оставив меня без присмотра. Вот теперь и старается. Я не против. Охрана — охраной, но случись что, на последнем рубеже я буду не один.

Когда я пристроился рядом с ЮЧжин, продюсер Нам в категорической форме, к всеобщему обалдению, потребовал от неё, чтобы она сняла джинсы и отдала их мне. Вот уж не думал, что эту змеюку можно чем-то смутить. Но та не только смутилась, но вообще, похоже, выпала из реальности — послушно потянула ремень. Не знаю, дошло бы дело до стриптиза, но тут на помощь ЮЧжин пришла... ЮнМи, перехватив руку новоиспечённой 'подруги'. Честное слово, у меня даже в мыслях не было её останавливать. Но вот как-то так само получилось.

Тут и продюсер Нам очнулся от творческих грёз и пояснил нам с ЮЧжин, а самое главное, членам съёмочной группы, которые стали невольными свидетелями этой пикантной сцены, чего же, собственно, он хотел? А хотел он того же, что и Коля Остенбакен — любви. Но не польской красавицы Инги Зайонц, а любви зрительской. Рваная джинса — это новейший тренд в одежде. И наша дорама может и должна быть в этом тренде. Короче: мы с тобой одной крови!

— Ты у нас по сценарию мать-одиночка,— обращаясь к ЮЧжин, продолжил свои объяснения продюсер.— Такая откровенная одежда ей не положена по статусу. АйЮ ниже тебя ростом. А вот на ЮнМи твои джинсы будут смотреться превосходно. Уступишь на время съёмок?

— Для подруги мне ничего не жалко,— не задумываясь, ответила пришедшая в себя ЮЧжин.

На 'подругу' я доже бровью не виду. Похоже, у меня на это слово выработался иммунитет. Пусть хоть горшком называет. Главное, чтоб в него никаких дел не делала.

— Артистам — переодеваться и гримироваться! Остальным — готовиться к съёмкам! — Командует продюсер Нам.

И мы, прихватив с собой АйЮ, направляемся в свой автобус, он же — трейлер. Оппы отправляются в свой. Их в съёмочный павильон загнали два. Один для артистов мужчин, другой — для женщин. Очень удобная штука. Мы с ЁнЭ уже туда заглядывали. Там есть практически всё, что может понадобиться нам во время съёмок, особенно на натуре. Есть костюмерная, гримёрная... Есть душ, туалет, кухня. Есть плазма с выходом в интернет и спальные места. Одновременно там могут готовится к съёмкам три человека. Если больше, то, пожалуйста, — в очередь. Нас сегодня как раз трое.

Пока идём, в который раз, задаю ЁнЭ вопрос:

— Менеджер Ли, менеджер Кан появился?

ЁнЭ уже в курсе, что меня хотели подставить. Змеюка... — нет, будем справедливы,— девочка доброе сердце ЮЧжин оказалась кругом права. Фотосессию, действительно, перенесли на десять, а мелкий пакостник Кан так и не позвонил. Инициатора провокации против меня, миссис Ю, сегодня не будет. В этой фотосессии участвуют только молодые и красивые! Хе-хе... А вот продюсер Кан должен появиться. Вот жду не дождусь встречи. Не для того, чтобы поскандалить, а чтоб просто посмотреть ему в глаза и послать сигнал в его, без извилин, мозг о самоликвидации. Шучу, конечно. Хотя... Попробовать что ли? Не, ну на фиг. Вдруг помрёт по каким-нибудь естественным причинам. А мне всю жизнь мучайся — отправил человека в мир вечной дорамы. Хватит с меня катарского принца, которого я без чувства вины вспомнить не могу.

На сей раз ответ ЁнЭ оказывается положительный.

— Да. Вон он — у столов — в розовых штанах. Разговаривает с режиссёром Юном.

Останавливаюсь, оборачиваюсь. Есть такие штаны. А их хозяин личность совершенно ничем не примечательная. Сделал пакость, шмыгнул в толпу и хрен кто тебя найдёт.

'Чтоб ты всю жизнь, во все места опаздывал!' — Восклицаю я про себя и спешу вслед за своими сонбе.

ЁнЭ тормозит возле гримёрных столов, вынесенных из трейлера на 'свежий воздух', чтобы переговорить с художником-гримёром по поводу косметики, которой будут доводить до идеала моё идеальное лицо. В моём контракте есть пункт, где прописано какая именно косметика мне подходит — не вызывает аллергической реакции. Следить за выполнением этого пункта — обязанность моего менеджера. Не дай бог случится косяк и простой промывкой мозгов ЁнЭ уже не отделается. Моё лицо — это не моё лицо, а достояние всей корейской нации!.. С некоторых пор... Вот так! Не больше не меньше. Сам охреневаю.

Оказавшись внутри трейлера, АйЮ и ЮЧжин по старой доброй корейской традиции быстренько выясняют, кто из них старше и переходят к следующему вопросу: как нам всем троим обращаться друг к другу? Побеждает демократический подход — по именам и на 'ты'. При этом моим мнением никто из сестричек так и не поинтересовался.

Пока АйЮ и ЮЧжин мило общались между собой, попутно снимая с себя одежду, я успел сообщить костюмерше, что для первого захода надену на себя джинсы, которые сейчас вот на этой девушке — таково желание продюсера Нама. Костюмерша переводит взгляд на ЮЧжин, которая уже рассталась со свой блузкой и, как раз, потянула вниз модную обновки и, округлив глаза на максимально возможную величину, шепчет:

— Не может быть!

Попытки уверить её, что всё именно так, ни к чему не приводят. Мне приготовлен совсем другой костюм, и вносить какие-либо изменения костюмерша категорически отказывается. В конце концов, она, бросив нас одних, выскакивает из трейлера, чтобы получить подтверждение от продюсера лично. А мы, в одном нижнем белье стоим, как три тополя на Плющихе, поглядывая друг на друга, не зная, что делать дальше. Волей — неволей, пришлось это самое бельё заценить. ЮЧжин предпочитает кружева, АйЮ тяготеет к спортивному стилю. Ну и фигурки, конечно, повезло внимательно, правда, краешком глаза, рассмотреть. Хорошие фигурки... У обеих... Аж настроение поднялось. Кхм... Не будем о грустном...

— Хорошо стоим,— говорю я, чтобы внести в обстановку хоть какой-то оживляж. Подействовало.

— ЮнМи, откуда у тебя этот перстень? — Обращается ко мне АйЮ и выставляется на мою печатку, которая болтается на длинной цепочке между сисек Юны. Заинтересованный взгляд ЮЧжин устремляется в ту же точку.

Я всё-таки купил цепочку попрочнее специально для моей прелести. Несколько минут назад, снимая её с пальца и подвешивая в укромном месте, я словил заинтересованный взгляд АйЮ. Ну, посмотрела и посмотрела — простое любопытство. Но по форме вопроса, выходит, что ей этот перстень знаком... Неужели?

— Он тебе знаком? — Поддев печатку пальчиком, спрашиваю я.

ЮЧжин переводит взгляд на АйЮ.

— Даже не знаю... — Задумчиво говорит та.— Но у меня такое ощущение, что я его уже где-то видела.

— Когда мы с тобой в первый раз встретились, перстень был у меня на пальце,— под внимательным взглядом ЮЧжин, напоминаю я.

— Я помню,— говорит АйЮ.— Я уже тогда обратила на него внимание. Я, точно, где-то его уже видела. Но не могу вспомнить, где? Меня это почему-то тревожит... Скажи, откуда он у тебя? Если, конечно, это не секрет.

Тут в светскую беседу двух леди в нижнем белье вступает третья, тоже не вполне одетая.

— Никакого секрета. Перстень ЮнМи подарил жених — Ким ЧжуВон,— говорит ЮЧжин, и наши с АйЮ взгляды скрещиваются на ней.

Прежде чем ответить, делаю вдох-выдох для самоуспокоения и задаю сам собой напрашивающийся вопрос:

— С чего ты взяла, что перстень мне подарил Ким ЧжуВон?

— У тебя есть ещё кто-то?.. Или был? — Заинтересованно спрашивает ЮЧжин.

Смотрю на АйЮ. Пффф... Похоже этой тоже интересно. Глазки загорелись, ушки навострились. Представляю, что у них сейчас в головах творится. Типа: расчётливая стервозная школьница вскружила голову богатенькому оппе, принимала от него дорогие подарки, но бросила его ради оппы побогаче, забыв вернуть назад дарёное. Это — в голове ЮЧжин.

В голове АйЮ что-нибудь поромантичней и подлиннее. Как-нибудь так: молодой преуспевающий бизнесмен, хозяин ресторана, рано потерявший родителей, влюбляется в школьницу, которую взял на подработку. Девушка отвечает ему взаимностью. Они начинают встречаться и строить планы на счастливое будущее, не подозревая, что жестокая судьба давно уже всё за них решила. Неожиданно выясняется, что молодой человек смертельно болен. После смерти оппы, убитая горем школьница узнаёт, что всё нажитое непосильным трудом он оставил ей. Гордая девушка отказывается от наследства в пользу приюта, в котором воспитывался её возлюбленный, взяв себе на вечную память лишь чёрный перстень... Можно уже плакать.

И что ответить? Пффф... Похоже, это тот самый случай, когда лучше сказать правду.

— Я нашла его на съёмочной площадке — ярко освещённой, тщательно выметенной, истоптанной вдоль и поперёк,— говорю, поднеся к глазам мою прелесть.— Никто из присутствующих прав на перстень не предъявил. Естественно, я оставила его себе. Не выбрасывать же...

— Ты носишь неизвестно кому принадлежавшую вещь, поднятую с земли? — С испугом восклицает ЮЧжин.— А вдруг на нём проклятье?

— А вдруг на нём благословение? — Парирую я.

— ЮнМи! Ты совершенно не думаешь о последствиях,— с укоризной говорит 'подруга'.— Что если однажды к тебе подойдёт некто, заявит, что перстень принадлежит ему, да ещё и обвинит тебя в краже?

— Для таких обвинений,— с металлом в голосе говорю я,— наличие перстня не обязательно. Достаточно одного хейтера с его желанием испортить мне жизнь.— ЮЧжин, покаянно вздохнув, опускает очи долу, а я продолжаю: — А если этот некто всё же заявится, то пусть докажет, что вещь его. Аферистов много, а перстень у меня один. Докажет — верну. Хотя и с большим сожалением. Уж больно классно он на руке смотрится.

Перевожу взгляд на АйЮ, которая внимательно наблюдала за нашей пикировкой, протягиваю ей перстень, насколько позволяет цепочка, и говорю:

— Онни, хочешь примерить? Вдруг чего вспомнишь.

— Нет! — Энергично мотает та головой.— Я... Вот джинсы я бы примерила,— и тыкает пальчиком в рваную джинсу.— Это ведь джинсы от 'Alpha Phi Omega Jeans'? — Спрашивает она у ЮЧжин.

— Да,— подтверждает та с охотой, радуясь резкой смене темы.

— Оу! Они такие дорогие,— говорит АйЮ, косясь на мою печатку, которую я ей всё ещё протягиваю.

— Не то, чтобы дорогие... — Отзывается ЮЧжин.— Эти обошлись мне всего в пять миллионов вон.

Хренасе! За какую-то тряпку пять тысяч баксов! Почти две зарплаты хорошо оплачиваемого специалиста. Их надеть-то страшно — вдруг запачкаешь. А эта... 'подруга' в них ещё и дырок наделала. Куда катится мир?!

— Можешь примерить,— между тем говорит ЮЧжин.— Юна, ты не будешь против, если АйЮ примерит джинсы?

Отправляю печатку на положенное место и делаю движение бровями в переводе на корейский означающее: с чего это вас вдруг моё мнение интересует? А вообще, я двумя руками 'за'. Будет волнительно натянуть на себя джинсу, которая сначала побывала на попе ЮЧжин, а потом на попе АйЮ. Есть в этом некий эротический момент. Но они же — девчонки. Они этого не понимают... Мне так кажется...

Продюсер Нам оказался прав: джинсы АйЮ великоваты. Но всё равно смотрятся на ней завлекательно. Очень.

— ЮнМи, а ты знаешь, как называют рваные джинсы в сети? — Спрашивает меня ЮЧжин, оценивая со стороны свою работу.

— У них уже и название есть? — Отвечаю я вопросом на вопрос.

— Да! 'Agdan-jeans'! — Торжественно объявляет 'подруга'.

— А почему 'Agdan-jeans'? — Удивляется АйЮ, крутясь перед зеркалом.

— Так ты не в теме? — Радуется ЮЧжин.— Рваные джинсы придумала наша ЮнМи! — Всё так же торжественно объявляет она, и её прохладная ладошка оказывается на моём голом плече. Сбросить руку змеюки просто не хватает сил. Сразу наваливается какая-то слабость и где-то даже томление.

— Это её первая дизайнерская работа,— заканчивает свою короткую презентацию ЮЧжин.

— Правда что ли? — Удивляется АйЮ, глядя на меня во все глаза.— Как тебе такое в голову пришло?

Вопрос ставит меня в безвыходное положение. Если я сейчас заговорю, девчонки вмиг по голосу поймут, что со мной что-то не то. А, подумав, вычислят, что именно не то — рука ЮЧжин продолжает оставаться на моём плече. Если промолчу — смотри вариант один. Положение спасает костюмерша, которая, на моё счастье, в нужный момент появляется в трейлере.

Забыв обо мне, АйЮ и ЮЧжин дружно наваливаются на костюмершу, за то, что та заставила их так долго ждать. Костюмерша переводит стрелки на продюсера Нама, который, оказывается, всё это время сидел в туалете. В общем, в конце все дружно ругаем погоду, из-за которой срок годности продуктов резко сокращается.

Одевшись, выходим из трейлера и занимаем места за гримёрными столами. Лысины, шрамы, кровоподтёки, открытые раны, свисающая струпьями кожа... — ничего этого нам не надо. Так что художник гримёр и её ассистент, выполняют сейчас работу обычных визажистов.

За моей спиной тут же становится ассистентка и начинает изучать моё лицо, словно понятия не имея, чего с ним делать. Даю подсказку:

— Сонбе, сделайте из меня роковую красавицу.

Ассистентка распахивает глаза, берёт со стола, заставленного всякой всячиной, планшет и, заглянув в него, произносит:

— У меня записано — 'скромная, невинная школьница'...

— Так это одно и то же! — Убеждённо говорю я.— Приступим.

Полчаса — и мы все вшестером сбиваемся в кучку, в ожидании вызова на съёмочную площадку. Вместо того, чтобы попытаться завести общий разговор, как это сделали бы русские, утыкаемся каждый в свой телефон. Я тоже утыкаюсь, но не для того, чтобы убить время, а для того, чтобы сэкономить его — начинаю набирать ноты и текст 'Чингисхана'. Успеваю сделать почти всё, когда раздаётся команда:

— Актёры, на исходную!

АйЮ, ЮЧжин, их оппы, а вместе с ними и ЁнЭ начинают движение в сторону съёмочной площадки. А я торможу, вбивая в телефон последние иероглифы.

— Пойдём, ЮнМи,— говорит Го ЧжиХун, который тоже тормознул, и с этими словами бесцеремонно хватает меня за запястье и тянет за собой.

Резко крутанув руку, высвобождаюсь из захвата.

— Ты чего? — Удивляется 'оппа' и берёт меня за локоток.

Так... Это уже тянет на харассмент. Вообще-то, как мужик, я этого придурка очень даже понимаю. Видать, ему тоже отношения запрещены и дотронуться до красивой девчонки — уже за счастье. Но, как Агдан... Или я сейчас ставлю этого озабоченного на место, или он весь съёмочный период так и будет лапать меня за все места. И момент для выволочки подходящий — вокруг никого. Ближе всех к нам — моя охрана. Вот с неё и начнём.

— Го ЧжиХун,— на сей раз не пытаясь вырваться, говоря я спокойно,— видишь вот этих крепких парней в чёрных костюмах? — И, свободной рукой показываю направление, куда нужно смотреть.— Знаешь, кто они?

Крепкие парни, заметив, что я обратила на них внимание, подбираются в ожидании команды 'фас!'.

— Откуда мне знать? — Пожимает плечами ЧжиХун, продолжая держать меня.— Похожи на охранников.

— Правильно. Это моя охрана, которую приставил ко мне мой жених Ким ЧжуВон — младший наследник 'Sea Group'. Как ты думаешь, что он предпримет, когда ему доложат, что актёр Го ЧжиХун хватал его невесту за все места за пределами съёмочной площадки?

'Оппа' отпускает мой локоть и, косясь на крепких парней, говорит:

— ЮнМи, ты меня не правильно поняла. На полу куча проводов. Ты могла зацепиться, упасть и получить травму. Вот я заранее тебя и подстраховал.

Хммм... Хорошая отмазка. ЮнМи поверила бы. Но не я. Интересно, чем он объяснит второй захват?

— А зачем ты меня за локоть схватил? — Склонив голову набок, спрашиваю я.

— Я не хватал,— с честным выражением лица отвечает ЧжиХун.— Ты опять меня неправильно поняла. Это было невербальное извинение за неуклюжую попытку оказать тебе помощь.

Да он просто спец по отмазкам! Взять у него что ли пару уроков?

— А вербально извиниться не собираешься? — Спрашиваю я.

— Простите меня, молодая госпожа, за мои необдуманные действия,— дурашливым голосом, с дурашливым поклоном, пытаясь превратить всё в шутку, говорит 'оппа'.— Больше такого не повториться.

Нет, не дошло до парня, что всё серьёзней, чем ему кажется. Надо добивать.

— Да... — Словно только что вспомнив, говорю я.— Твои необдуманные действие охрана записала на видео. Поверь, этого будет вполне достаточно, чтобы поставить крест на твоей карьере.

Вот тут ЧжиХуна проняло.

— Пак ЮнМи! Я всё понял,— на полном серьёзе говорит он.— Извини.

— Извинения приняты. Давай, оппа, выключай ловеласа и включай профессионала. Все тактильные контакты — только на съёмочной площадке и строго по сценарию. И будет у нас с тобой вечный мир и взаимное уважение. Пошли. На нас уже начинают обращать внимание,— говорю я и первым начинаю движение в сторону съёмочной площадки, аккуратно переступая через провода.

— А кто такой ловелас? — Летит вдогонку вопрос.

Вот баклан! Даже не знает, кто такой ловелас! Хотя... Ловелас — это же, вроде, главный герой какого-то романа из моего мира. В этом мире этого романа — нет. Откуда ему взяться, если автор не родился? Так что беру баклана назад. А вообще с этими названиями от имён собственных у меня в первое время пребывания здесь были большие... неудобства. Кольт, Максим, Дизель, Цеппелин, Цельсий, Ампер, Джоуль, Ватман, Гейгер, Кульман, Макинтош, Силуэт, Гуппи, Сэндвич, Оливье и еже с ними,— никого из них на этой Земле не было. А вещи и явления — есть, но называются по-другому. Иногда даже не понимал о чём речь идёт. Пришлось поднапрячься, чтобы в базе данных заменить привычные названия на местный аналог. Особенно пришлось повозиться в Кирин с математикой. Все эти теоремы такого-то и такого-то... Тот же бином Ньютона, здесь — бином Наймана. Был такой Ньютон местного разлива. Но до нашего Ньютона сильно не дотягивал. И вообще, я заметил, что гении из мой реальности погениальней здешних гениев будут. Даже некое чувство гордости испытал за родную Землю. А что касается ловеласа...

Не останавливаясь, завожу правую руку за спину (это чтоб остальным видно не было) и показываю оттопыренный средний палец. Надеюсь, объяснялка доходчивая.

Ещё несколько шагов, и я, вместе с остальными, оказываюсь в распоряжение фотографа. И началось! Встаньте прямо, ноги на ширине плеч, руки в стороны. Теперь кончиками пальцев правой руки, энергично согнувшись, достаньте до носка левой ноги. Займите исходное положение. А теперь кончиками пальцев левой руки, энергично согнувшись, достаньте до носка правой ноги... Утрирую, конечно. Но повертеться, покрутится пришлось — вшестером, парами, сольно. Перерыв на еду, смена костюмов и опять: 'Вдох глубокий, руки шире. Не спешите — три, четыре!..'

Вот смотрим, что получилось. По мне так — сойдёт. Того же мнения придерживается и продюсер Нам. А это значит, что на сегодня всё! Завтра тизеры снимать будем. Опоздание из-за происков врагов мне не грозит. ЮЧжин вызвалась перезвонить мне, если вдруг изменятся время и место съёмок. Но не думаю, что миссис Ю будет использовать одну и ту же пакость дважды. Даже интересно становится, что она придумает в следующий раз? Подождём...

Время действия: несколько позже.

Место действия: там же. ЮнМи выходит из трейлера и направляется в сторону выхода из павильона. Чуть приотстав, за ней пристраивается ЁнЭ. За ЁнЭ, соблюдая дистанцию в пять шагов, пристраивается охрана. В таком построении удаётся пройти где-то половину пути, когда телефон, зажатый в руке ЮнМи, начинает вибрировать. Выяснив, кто посмел её потревожить, ЮнМи резко останавливается. Тут же, в неё врезается ЁнЭ. Не обращая внимания на маленькую пешеходную аварию, ЮнМи отвечает на звонок. Разговор длится меньше минуты. Разорвав соединение, ЮнМи выставляется на погасший экран.

Стою, смотрю сквозь телефон, пытаюсь сообразить: успеваю я передать контракт МинХёку, за которым ещё домой нужно заскочить, или не успеваю? Только что мне позвонил главный менеджер КиХо и сообщил радостную весть: меня хочет лицезреть президент СанХён. Зачем-то я ему срочно понадобился. А сегодня-то чего? Вроде с последней нашей вчерашней встречи никаких резких телодвижений с моей стороны не было. Или я уже не понимаю, чего творю? Ну, тогда это не к СанХёну, а к моему психиатру. Давненько он меня что-то не видел. Соскучился что ли? Это я про шефа. Или у него уже такая привычка выработалась: 'Я утром должен быть уверен, что с вами днём увижусь я...' А у меня из-за этого его желания, между прочим, все планы рушатся.

Фотосессия завершилась раньше запланированного срока и, неожиданно образовавшееся личное время я решил потратить на Чебурашку. Позвонил МинХёку и договорился о встрече — передам ему подписанный мамой ЮнМи контракт, и вместе мы обсудим некоторые детали, касающиеся нашего будущего сотрудничества. Теперь получается, что на обсуждение времени нет. Успеваю только контракт передать. Ох! Придётся перезванивать и всё переигрывать. Нет! Сначала нужно разобраться с телефоном ЁнЭ.

Поворачиваюсь к ней лицом, задаю вопрос:

— Сонбе, что с вашим телефоном? Главный менеджер КиХо не смог до вас дозвониться и позвонил мне.

— С телефоном?.. — Теряется ЁнЭ и лезет в сумку. Порывшись в ней, она поднимает на меня глаза, в которых плещется недоумение пополам с удивлением и объявляет:

— Телефона нет. Но я точно помню, что положила его в сумку.

Повисает неприятная пауза. Первая мысль — спёрли! Хоть Корея и не страна воров, но таковые здесь тоже водятся. Блин! Вот только этого мне не хватало! У менеджера Агдан украли телефон на съёмках новой дорамы. Ключевое слово здесь — украли. Если за него потянет кто-то из репортёров, то вполне может вытянуть из небытия историю с 'кражей' кошелька. А оно мне надо? Ещё и меня в краже телефона обвинят — клептоманка малолетняя... А то, что ЁнЭ пришла на фотосессию с телефоном — я тому свидетель. Он всё время был у неё в руке. На фиг она его в сумку положила?!

— Сонбе,— говорю как можно мягче,— иногда вещи ведут себя очень странно. Они исчезают со своих законных мест и появляются там, где их быть никак не должно. Это называется 'Мистика повседневности'. Телефон у вас на вибрации?

— Да,— подтверждает сонбе.

— Значит, по звуку его не найдёшь... Пройдитесь по всем местам, где вы сегодня здесь побывали. Может, вы его мимо сумки положили. Или он у вас каким-то хитрым образом выпал. Я вас подожду. Мне всё равно ещё два звонка сделать нужно.

ЁнЭ согласно кивает и отправляется выполнять полученный от меня квест 'Найди телефон'. А я звоню МинХёку.

— Ещё раз здравствуй, ЮнМи,— откликается МинХёк на первый же гудок.— Не хочу быть пророком, но, похоже, сегодняшняя встреча отменяется. Да?

— Приветики, МинХёк-оппа! Не то, чтобы совсем отменяется,— говорю я.— Она пройдёт в сокращённом варианте. Меня опять срочно хочет видеть президент СанХён. Так что я успеваю только передать тебе договор.

— Я понял.

— Тогда встретимся в холле — мне так удобней. Где-то через час, может, чуть больше.

МинХёк подтверждает время и место встречи, и мы прощаемся. Так... Теперь нужно позвонить Хери. В конце разговора с КиХо, я успел задать вопрос: встречался ли он с Ли ХеРин по поводу перезаключения контракта? Оказывается, встречался. Вчера. Нужно позвонить ей, узнать подробности.

Но позвонить не удаётся. Неожиданно кто-то берёт меня за локоток. Блин! Если это опять ЧжиХун, просто заеду ему в лобешник, если слов не понимает. Поворачиваюсь — ЮЧжин. Хммм... Этой что ли по голове настучать, раз у меня настроение подходящее?

— ЮнМи,— зыркнув в сторону моей охраны, в полголоса говорит ЮЧжин,— у меня проблема... Раньше срока... Это... Ну... У тебя есть прокладки?

В первое мгновение просто охреневаю. У мужика прокладки просить?! И тут же накатывает: я же в женском теле! И, вообще, это не мой мир!!! Бывает такое. Я назвал это 'Эффект закрытых глаз'. Закроешь глаза или глубоко задумаешься — и вот ты полноценный Серёга Юркин. Открыл глаза, вышел из задумчивости и — болезненный укол в сердце — всё не так.

Внимательно смотрю на ЮЧжин. Похоже, не врёт. Но с чего она решила, что я прокладки с собой таскаю? Стоп! А ведь таскаю. Как бросил в сумку упаковку, купленную на почившую в бозе бриллиантовую кредитку, так она там и болтается. Придётся выручить эту змеюку. ЧжуВон же меня выручил в похожей ситуации. Значит я по этому пункту должен и не важно кому.

— Есть,— коротко говорю я и лезу в сумку.

— Ты что! — Пугается ЮЧжин.— Не здесь. В туалете.

Ну в туалете, так в туалете. Заодно и мне на дорожку не помешает 'носик припудрить'.

Время действия: примерно, то же.

Место действия: загородный дом Кимов, сад, беседка, окруженная цветущими кустами сирени — та самая, где параллельный Серёга Юркин гонял чаи с хальмони и омони ЧжуВона. В это солнечное утро эта беседка тоже не пустует. За столиком, напротив друг друга сидят мама ЧжуВона — госпожа ИнХе и его сестра ХёБин. Они неспешно ведут беседу о разных пустяках, то и дело прикладываясь к чашкам, в которых знаток, случись он рядом, узнал бы французский антиквариат от 'Limoges' конца девятнадцатого века. Приятный для обеих собеседниц разговор прерывает телефонный звонок.

Госпожа ИнХе, чей телефон так бесцеремонно разрушил семейную идиллию, бросает недовольный взгляд на экран. Тут же в её глазах появляется заинтересованность. Секунда — и телефон возле ушка мамы ЧжуВона.

— Слушаю вас, охранник Ли,— говорит она и теперь уже заинтересованность играет в глазах её дочери.

Телефонный разговор, во время которого госпожа ИнХе три раза произносит 'так', два раза 'да' и один раз почти бесконечную на этом фоне фразу: 'Хорошая работа, охранник Ли!' — длится чуть больше минуты.

— И что сие значит, омони? — Не скрывая любопытства, забыв про чай, спрашивает ХёБин, когда мамин телефон занимает своё прежнее место.— Кто такой охранник Ли?

— Ничего такого,— почему-то смутившись, говорит госпожа ИнХе.— Я попросила его... за вознаграждение, конечно, сообщать о всех передвижениях ЮнМи. Это её охранник.

— Зачем? — Не понимает ХёБин.

— Затем, что я всерьёз намерена не допустить, чтобы мой сын и эта дикарка были вместе. Я собираюсь уничтожить ЮнМи.

— Ты? Уничтожить? — Снисходительно улыбаясь, говорит ХёБин.— Это совершенно невозможная вещь, омони. Ты у нас такая тихая, такая домашняя... Ты даже муху обидеть не сможешь.

В этот момент, как по заказу, в беседку, сверкая золотом и изумрудом, влетает муха, надсадно жужжа, словно перегруженный бомбовоз. Чего она хотела, так и осталось загадкой. Может, просто мимо пролетала, может, поживиться чем намеревалась. Но сегодня был явно не её день. Всё произошло неожиданно и быстро. Госпожа ИнХе, точным движением ловит муху в кулак и тут же, почти без замаха, швыряет в пол.

Ни к чаю будет сказано, но всё, что представляла из себя муха внутри, мелкими брызгами разлетается вокруг.

Сестра ЧжуВона открывает рот и выставляется на мать круглыми глазами.

— Надеюсь, всё понятно? — Холодно спрашивает госпожа ИнХе.— Я обижу любого, кто станет угрозой благополучия моих детей!

— Омони! Это ты? — В ответ поражённо спрашивает ХёБин.— Я не узнаю тебя.

— Зато я узнаю себя... Прежнюю...

Мать и дочь какое-то время внимательно смотрят в глаза друг другу. Первой нарушает молчание ХёБин.

— Оказывается, мы тебя совсем не знаем... Все эти годы... Но почему?

— Всё ради вас... И хватит об этом.— Госпожа ИнХе делает глубокий вдох-выдох.— Ты по-прежнему на моей стороне, ХёБин?

— На твоей! — Не колеблясь, отвечает та.

— Я рада это слышать. Ты настоящая мамина дочка.— Лицо матери озаряет счастливая улыбка, но через пару секунд исчезает.— ХёБин! У тебя есть знакомый репортёр, который за хорошее вознаграждение возьмётся... будем называть вещи своими именами... за грязную работу и будет держать язык за зубами?

Мамина дочка ненадолго задумывается и кивает.

— Да, омони. У меня есть такой знакомый репортёр. Но зачем он тебе?

— Где-то через час, в холле головного офиса 'AURORA World Corporation' ЮнМи встретится с исполнительным директором этой компании. Его зовут Сон МинХёк. Нужно заснять на фото эту встречу. Хорошо бы подловить момент, где они выглядят, как парочка. К фотографии нужна статья. Основная мысль статьи: ЮнМи и МинХёк встречались раньше, но расстались. И вот встретились вновь, будучи оба помолвленными. Этот факт не мешает старой любви вспыхнуть с новой силой. Две свадьбы под угрозой срыва.

Мать замолкает. Молчит и дочь, обдумывая услышанное.

— Омони! Ты понимаешь, что такая новость рикошетом ударит по компании и мы потеряем кучу денег?

— Если эта дикарка войдёт в нашу семью, мы потеряем ещё больше.

После короткой паузы, мамина дочка согласно кивает:

— Да, ты права! От ЮнМи только одни проблемы. И, похоже, меняться она не собирается. Я звоню репортёру,— говорит ХёБин и, с этими словами, берёт со стола свой телефон.

Время действия: чуть позже.

Место действия: один из съёмочных павильонов телекомпании SBS, женский туалет. Прислонившись к раковине, ЮнМи задумчиво смотрит на своё отражение в зеркале.

Стою, как дурак, пялюсь на себя... на ЮнМи в зеркало и задаюсь вопросом: чего я здесь делаю? Именно я! Пффф... Как-то нас с ней всё сложнее и сложнее разделять... Так, ладно. А на счёт 'делаю', понятно, конечно, что — жду. Жду, когда ЮЧжин устранит проблему. Непонятно только, почему я жду? Отдал прокладки, пожелал успехов в личной жизни и свалил по своим делам. А вместо этого любуюсь собой неотразимым. Блин! Опять! Не собой, а ей!!! Если честно, мне как-то не по себе. Страшноватенько как-то. ЮнМи превратилась чёрт знает в кого. Даже если на ней чёрные очки и нахлобученная на брови бейсболка, она притягивает взгляды и заставляет оборачиваться. Если б не охрана, приставаниям не было бы конца. Да и охранники, говоря откровенно, — не евнухи. Постоянно пялятся изподтишка и нет-нет, да и сфоткают втихаря — то ли для отчётности, то ли на долгую, долгую память, чтобы было что своим детишкам рассказать и показать.

Как везение, расцениваю тот факт, что катарский придурок увидел ЮнМи пусть не намного, но раньше. Попадись она ему на глаза сейчас, всё могло закончиться Второй Троянской войной... ээээ... Первой Агданской. Загибаю, конечно. Но так легко я бы уже не отделался — точно.

О! Щелкнул замок кабинки. Похоже, ЮЧжин отстрелялась.

— Болит? — Невольно спрашиваю у сбледнувшей с лица 'подруги', появившейся в дверях. Я — единственный мужик в этом мире, который не понаслышке знает, что испытывает девушка в такие дни. Не посочувствовать просто не могу. Хотя, по идее должен радоваться мучениям змеюки.

Сил отвечать, у ЮЧжин, похоже, нет совсем — она только кивает. Встав у соседней раковины слева от меня, 'подруга' слегка наклоняет корпус вперёд, открывает воду и подставляет ладони под тугую струю воды. Дальше происходит совершенно для меня необъяснимая вещь. Наверняка, это опять проделки ЮнМи. Моя левая рука оказывается на пояснице ЮЧжин, а правая ложится на её упругий животик.

— Ты что делаешь? — Замерев, глядя в глаза моему отражению, испуганно спрашивает 'подруга'.

— Массаж,— без эмоций говорю я.— Это снимет боль. Расслабься.

И правой рукой начинаю делать круговые движения по часовой, мысленно испуская из ладоней целебную энергию. Хрен, конечно, поможет. Но эффект плацебо ещё никто не отменял.

ЮЧжин упирается в края раковины и закрывает глаза. А я продолжаю круговые движения правой, каждый раз, на очередном круге, проваливаясь большим пальцем в ямку, где прячется пупок. Наконец, до меня начинает доходить, что массаж постепенно перерастает во что-то иное. Чего-то мне как-то и жарко стало, и сердечко с чего-то неровно забилось. И ЮЧжин почему-то задышала глубже и щёчки у её отражения вдруг взяли и порозовели.

Ещё с десяток круговых движений, и я понимаю, что всё это нужно заканчивать прямо сейчас или всё закончится само собой. Но остановиться не могу и тупо продолжаю создавать нам обоим проблему. И как остановишься, если впервые на этой Земле, я вот так откровенно держу красивую девчонку в своих руках? ИнЧжон? С ИнЧжон мы только целовались и обнимались. Прости Ина, но это сильнее меня! Да!.. И Хери, тоже прости. Вроде всех упомянул...

Как всегда, помощь пришла извне — кто-то потянул на себя входную дверь.

Тут же делаю длинный шаг назад и, схватившись за сумку, опускаю в неё взгляд. В это же мгновение руки ЮЧжин оказываются под струёй воды, и она (ЮЧжин) сосредоточенно начинает их мыть.

В туалет заходит ЁнЭ. Вид у неё задумчивый или, точнее, рассеянный. Из-за чего мизансцена, которую застаёт мой персональный менеджер, не вызывает у сонбе никаких вопросов. Глядя на меня расфокусированным взглядом, ЁнЭ говорит:

— Вот ты где... Я нашла телефон и перезвонила господину КиХо. ЮнМи, если ты хочешь успеть заехать к Сон МинХёку нужно поторопиться. Не стоит заставлять ждать президента СанХёна.

— Да! Поспешим! — Тут же соглашаюсь я. И бросив в никуда сухое 'пока', не дожидаясь ответа, выскальзываю в коридор. Уффф...

Охранники, дожидавшиеся в отдалении, отлепляются от стены и следуют за мной. Немного сбавив темп, дожидаюсь пока ЁнЭ поравняется со мной и задаю ей вопрос:

— Сонбе, что-то не то? Вы выглядите... озадаченной.

Помолчав, ЁнЭ всё же решается поделиться своими проблемами.

— Я нашла свой телефон в трейлере. Он стоял на подзарядке.— Задумчиво говорит она.— Но... Я его на подзарядку не ставила! Я точно помню, что положила его в сумку. Как?! Как он оказался в трейлере? У меня что, провалы в памяти?

Провалы в памяти? Хммм... Хоть ЁнЭ и ударялась недавно горловой, но никаких странностей за ней я до сих пор не замечал. Скорей всего, она, действительно положила телефон в сумку. Но тот оказался в трейлере. 'Мистика повседневности' звучит, конечно, красиво, но сами по себе вещи перемещаться не могут. Другие варианты лучше не рассматривать, а то, нахрен, в итоге мозги закипят! И так, сами по себе вещи перемещаться не могут. Их переносят люди. Эээ... Зверей и всяких кумихо тоже в расчёт не берём. Значит, кто-то вытащил из сумки ЁнЭ телефон, отнёс в трейлер и поставил на подзарядку. Зачем? Сделал доброе дело и скромно умолчал, что это он? Прямо, Тимур и его команда какая-то. Только добрым делом здесь и не пахнет.

О чём я первым делом подумал, когда ЁнЭ сообщила, что телефон из сумки исчез? Спёрли! — вот о чём я подумал. И если бы не мои особые обстоятельства я бы, не думая о последствиях, наверняка, первым бросил бы клич: держи вора! Вор среди членов съёмочной группы! То есть, каждый подозревает каждого! Про дружный, спаянный коллектив можно было бы сразу забыть! А потом вдруг кто-то обнаруживает телефон моего менеджера в трейлере и вырисовывается интересная картина. ЁнЭ — дура безмозглая, не помнящая, куда вещи свои кладёт. А ЮнМи — скандалистка, возводящая напраслину на честных дорамщиков. Да ещё сюда жёлтую прессу подключить и можно садиться и спокойно подсчитывать моральные и материальные убытки.

Логично? Очень даже логично. Тогда вопрос: кто за всем этим стоит? Ответ простой: миссис Ю. Нет, сама она в сумку не залезала. По её просьбе это мог сделать тот же менеджер Кан или кто-то другой из особо приближённых к этой 'милой' женщине. Змеюка ЮЧжин... ооох... Ладно, просто ЮЧжин оказалась права на счёт мелких пакостей. Вот они. Вчера — зажатая информация, сегодня пропавший телефон... Надо с этим что-то делать. Пффф... Придумаю что-нибудь. А сейчас нужно срочно лечить ЁнЭ. А то она уже себе и диагноз поставила.

— Сонбе, погодите расстраиваться,— успокаиваю её.— Сначала ответьте мне на один вопрос. Ваш телефон лежал на видном месте? Или он каким-то непонятным образом куда-нибудь завалился, и вы нашли его случайно?

ЁнЭ бросает на меня удивлённый взгляд.

— Да, случайно,— подтверждает она.— Телефон завалился за диван. Если бы не провод от зарядки... А откуда ты узнала?

— Я предположила, сонбе. Можете успокоиться. Никаких провалов в памяти у вас нет. Вы — жертва обстоятельств. Есть люди, которые хотят мне навредить. А навредить вам — это всё рано, что навредить мне. Вчера они умолчали важную информацию. Сегодня они проделали трюк с вашим телефоном. Что будет завтра — не знаю. Но засад впереди ожидается немерено. Возможно, нам придётся отстреливаться. Я дам вам Парабеллум.

— Предпочитаю Глок! — Отвечает ЁнЭ.

И я никак не могу понять: шутит она или говорит серьёзно.

Время действия: чуть раньше.

Место действия: женский туалет, который только что покинули ЮнМи и ЁнЭ.

Оставшись одна, ЮЧжин долго, с удивлением смотрит на своё отражение и, наконец, тихо произносит:

— Я же не такая... Что за ерунда... Нет! Просто показалось...

Постояв ещё немного, она нерешительно прижимает правую руку к животу и делает пару круговых движений. Щёки её тут же зарумяниваются.

— Shit! — Слетает с губ ЮЧжин.

В следующий момент она замирает и, чуть склонив голову на бок, словно к чему-то прислушивается.

— А ведь не болит,— ещё до конца не веря своим ощущениям, произносит она.— Точно! Не болит! Как? Как эта малявка сделала такое?..

Наслаждаясь абсолютной 'тишиной' в теле, ЮЧжин произносит привычное:

— Чудовище... — И не замечает, что впервые слово это не было окрашено в цвета ненависти.

Время действия: чуть позже.

Место действия: салон максивэна ЮнМи. Присутствуют: два охранника, один из которых за рулём, ЁнЭ, поглощённая созерцанием экрана своего вновь обретённого телефона, ЮнМи, пытающаяся кому-то дозвониться.

Сижу, раз в десятый набираю номер ХеРин — всё без толку. Не нравится мне такое её молчание. Случилось что-то? Непонятно. Вот опять — от ворот поворот. Может, позвонить МинХёку, спросит у него, что происходит? А смысл? Я как раз к нему направляюсь. Вот при встрече и спрошу.

Неожиданно телефон в моей руке начинает вибрировать. Смотрю на экран — кто-то звонит по таксофону. ЧжуВон что ли? Соскучился? Или поругаться не с кем? Чиркаю по соединению.

— Алло...

— Привет, принцесса! — Слышу уже почти родной голос жениха подневольного.

— Здравствуй, оппа. Сказать чего хочешь, али попросить об чём? — Говорю я, боковым зрением замечая, как ЁнЭ разворачивает ушко в мою сторону.

— И сказать, и попросить,— хмыкнув, отвечает ЧжуВон.

Вздохнув-выдохнув, говорю:

— Начинай.

— У меня мало времени, поэтому начну с главного. Вчера в новостях показали, как проходило собрание вашей съёмочной группы. Ты была великолепна.

— Вроде похвалил, но такое чувство, что я в чём-то провинилась.

— Скажи, принцесса,— не обращая внимания на мою реплику, продолжает ЧжуВон,— этот... Го ЧжиХун, он ведь твой оппа по сюжету?

— Да. А что?

— Это ведь с ним ты будешь целоваться?

— Пффф... Так и знала... Оппа! Ты ведь военнослужащий?

— И что?

— Если тебе дадут приказ открыть огонь на поражение, ты, ведь, его откроешь?

— Что за вопрос?..

— И, заметь, никто тебя за это не осудит. А если ты больше всех настреляешь, то тебя ещё и наградят и в звании повысят.

— К чему ты клонишь, принцесса?

— К тому, что кино — та же армия. Сказали делать — делай. А если сделаешь лучше всех, будет тебе награда за хорошую работу.

— Понятно. Значит, от поцелуев ты отказываться не собираешься? — Скрипнув зубами в самое ухо, спрашивает ЧжуВон.

— Оппа, давай на этом остановимся,— призываю я его к благоразумию.— А то сейчас наговорим друг другу лишнего.

— Хорошо. Давай остановимся,— неожиданно легко соглашается жених подневольный.— Перехожу к просьбам. Дай мне номер телефона твоего менеджера.

— Зачем? — Спрашиваю с подозрением, косясь на ЁнЭ, по напряжённой позе которой понятно, что ей уже по фиг, чего у неё там на телефоне. Она что, и ЧжуВона слышит? Я же убрал звук почти в ноль!

— На всякий случай,— поясняет ЧжуВон свою просьбу.— Вдруг что-то срочное, а ты не можешь ответить на звонок, потому что в этот момент, по приказу командира, целуешься с очередным парнем.

— Ким ЧжуВон!!! — Возмущённо кричу я в трубку, так что все в салоне вздрагивают. В том числе и охранник-водитель, из-за чего машина на миг теряет управление и чуть не вылетает на встречку.

— Извини,— поспешно кается ЧжуВон.— Неудачно пошутил. Так, как на счёт телефона?

— Не знаю,— бурчу сердито.— Сейчас спрошу.— Поворачиваюсь к ЁнЭ: — Сонбе, Ким ЧжуВон просит номер вашего телефона. Я могу дать его?

— Конечно, ЮнМи,— подтверждает она.— Это будет правильно. Вдруг что-то срочное, а ты не можешь ответить на звонок...

— Благодарю, сонбе.

Блин! Точно, всё слышала. Не уши, а локаторы.

— Оппа! — Это уже ЧжуВону.— Я вышлю тебе его почтой.

Тут же прощаемся. Отключаюсь и смотрю на погасший экран телефона. Что за выверты? Зачем ему телефон ЁнЭ? Сделать из неё своего шпиона, чтобы я даже в туалете не оставался без присмотра? Чушь. Я всегда под присмотром охраны. Зачем ещё и шпион? Пятое колесо в телеге. Захотел узнать, где я и с кем, позвонил хальмони, хальмони позвонила начальнику службы безопасности, начальник службы безопасности позвонил своим подчинённым... Длинно — долго? Звони напрямую.

— Сонбе,— обращаюсь я к ЁнЭ.— Если вам будет звонить Ким ЧжуВон, вы же скажете мне, что он хотел?

— Конечно, ЮнМи,— глядя на меня преданными глазами, говорит она.— Я обязательно всё тебе расскажу.

Пффф... Ни фига она мне не расскажет!..

Время действия: примерно, то же.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

СунОк (воодушевлённо): — Здравствуйте, аджосси!

СанУ (тепло): — Здравствуй, СунОк. Можешь называть меня по имени... И, давай, на ты.

СунОк (довольно): — Хорошо.

СанУ (деловито): — СунОк, я забыл передать тебе запасной источник питания, для твоего браслета... Кстати, ты его носишь?

СунОк (успокаивающе): — Ношу. И чем больше ношу, тем больше он мне нравится.

СанУ (всё так же деловито): — Знаешь что, давай-ка проверим, как он работает. Пошли мне сигнал тревоги.

СунОк (заинтересовано): — Давай... Вот... Жму на красную пластину, удерживаю...

СанУ (довольно): — Есть сигнал. Ты сейчас стоишь у главного входа в университет. Правильно?

СунОк (удивлённо): — Точно... Вот, здорово... А сейчас?

СанУ (снисходительно): — Ты начала движение в сторону метро... СунОк, у тебя сейчас есть свободное время?

СунОк (торопливо): — Есть! Лекции только что закончились.

СанУ (деловито): — Я должен передать тебе источник питания. Лучше это сделать в кафе. Заодно и пообедаем, я угощаю.

СунОк (задумчиво): — Тогда, может быть, в нашем 'Весёлом цыпленке'? Мы недавно снова открылись.

СанУ (убеждённо): — Думаю, лучше встретиться на нейтральной территории. Меньше отвлекающих факторов.

СунОк (покладисто): — Пожалуй, ты прав... Тогда где?

СанУ (деловито): — Давай, в том кафе, где мы уже были. Через час.

СунОк (покорно): — Я поняла... Через час.

СанУ (тепло): — До встречи, СунОк.

СунОк (тепло): — До встречи, СанУ.

Время действия: несколько позже.

Место действия: холл головного офиса 'AURORA World Corporation'. В стороне от 'натоптанных тропинок', чтобы никому не мешать, стоит МинХёк, с деланным равнодушием глядя на вращающуюся дверь, пропускающую внутрь кого угодно, только не ту, которую он ждёт. Наконец, лицо его светлеет — появляется ЮнМи. Она делает несколько шагов и останавливается.

Стою, смотрю вокруг. Ничего так. Просторно, светло, цветочки по периметру. И самое главное,— чистенько. Свалишься с каблуков — не запачкаешься. Каблуки, блин! Всё никак не могу взяться за их освоение. А моделе без этого умения — никак. Охренеть! Серёга Юркин — модель с сиськами! Всё никак привыкнуть не могу... Да и не хочу... Так! Хватит. Где тут у нас МинХёк?! Подать его сюда! Ага, вот он. Стоит, смотрит на меня... Чего-то мне не нравиться, как он смотрит. На свою невесту так смотри.

Мы одновременно начинаем движение навстречу друг другу. МинХёк протягивает руку для рукопожатия, я, не колеблясь, протягиваю свою и вдруг понимаю, что произошло что-то не то: МинХёк задействовал вторую руку и держит хрупкую ладошку ЮнМи в своих здоровенных ладонях.

— Рад тебя видеть, ЮнМи,— говорит он, то ли делая вид, то ли и в самом деле не замечая, что поставил меня в неловкое положение.

— Здравствуй, МинХёк-оппа,— говорю я, пытаюсь высвободится. Это удаётся только после того, как я призываю на помощь левую руку.

— Ох, извини,— получаю я запоздалые извинения.

Бросив равнодушно:

— Проехали,— достаю из сумки договор и протягиваю МинХёку: — Вот, все подписи и печати на месте.

— Подожди,— говорит тот.— У меня для тебя сюрприз. Должны подвезти с минуты на минуту.— Рука с договором так и остаётся висеть в воздухе.— Привезли! Успели! — Радостно сообщает МинХёк. При этом взгляд его устремлён за мою спину. Оборачиваюсь. Ничего такого сюрпризного не вижу. Только девушку с фирменным пакетом в руке, направляющуюся в нашу сторону.

Приняв от девушки пакет, МинХёк, поблагодарив, отпускает её. Отвесив глубокий поклон своему директору и, на всякий случай его собеседнице, девушка уходит.

Забрав, наконец-то, у меня договор, МинХёк протягивает мне пакет.

Теперь уже я не спешу брать протянутое.

— Что там? — Спрашиваю с подозрением. Хрен его знает, что в пакете. А вдруг там садо-мазо атрибутика: плётки, стеки, наручники, маски, кляпы, наборы для связывания, латексное белье, ошейники, зажимы для сосков... Чем не сюрприз? Ещё какой сюрприз! Если ЧжуВон узнает, он всю эту атрибутику непременно пустит в дело — так что мне мало не покажется. Что он сделает с МинХёком, даже думать не хочу.

— Я же говорю, сюрприз,— с улыбкой поясняет МинХёк, вызывая у меня ещё большее подозрение.

Видя, что брать пакет я не тороплюсь, он просто вкладывает его мне в руку и требует:

— Загляни!

Делать нечего. Заглядываю. И... что-то вдруг в душе переворачивается, дыхание перехватывает и в носу ощущается предательское пощипывание. Запускаю руку внутрь и вытягиваю за ушко на солнышко... Чебурашку!!! Того самого! Из моего потерянного мира. Такого знакомого, такого родного... Пакет падает на пол, а Чебурашка оказывается с силой прижат к груди ЮнМи... Да что там! К моей груди!!! И сладко и горько. И плакать хочется и хочется смеяться.

— Это то, что ты себе представляла? — Подняв с пола пакет, спрашивает МинХёк.

Киваю в знак согласия. Говорить не могу — в горле комок.

— Серийный выпуск начнётся через две недели. Было бы здорово, если б ты засветилась с Чебурашкой, где только можно. Но твоему агентству это не понравится. К сожалению.

— Я отдам Чебурашку сестре... на время,— уже взяв себя в руки, говорю я.— Она — блогер. Пусть посветит им перед своими подписчиками.

— Сколько у неё подписчиков? — Заинтересованно спрашивает МинХёк.

— Больше пятидесяти тысяч.

— Это приемлемо. Я могу заключить с ней контракт, на рекламу нашей продукции.

— Это было бы здорово,— говорю я.— Но давай поговорим об этом в более подходящей обстановке. А сейчас мне надо идти. Спасибо за Чебурашку. Ты даже не представляешь, что для меня сделал.

— Я рад, что смог сделать для тебя что-то хорошее.

МинХёк передаёт мне пакет, в котором я прячу игрушку из моего мира. Да, именно так я её и воспринимаю. И всё утерянное безвозвратно уже не кажется таким невыносимо недостижимым. В один прекрасный момент всё может вдруг вернуться. Ведь Чебурашка вернулся!

— Да! — Вспоминаю я в самый последний момент.— Я никак не могу дозвониться до ХеРин. С ней всё в порядке?

МинХёк в одно мгновение как-то тускнеет и, тяжело вздохнув, говорит:

— Она ушла из агентства.

— Что? — Не доходит до меня сказанное.

— ХеРин разорвала контракт с 'FAN Entertainment'.

Секунд пять перевариваю полученную информацию.

— Это точно? Ты ничего не путаешь?

— Точно. Я уже уплатил неустойку.

— Но почему? — Восклицаю я.

— Не знаю,— опять тяжело вздохнув, говорит МинХёк.— Причину она мне не назвала. Просто, попросила оплатить неустойку.

Стою, не понимая, что мне сейчас делать. К кому бежать. Какие слова говорить. Так, спокойно. Прежде всего, нужно узнать, почему Хери пошла на это. Нужно с ней поговорить. Смотрю на МинХёка.

— ХеРин отвечает на твои звонки? — Тот утвердительно кивает.— Тогда позвони ей, пожалуйста. Скажи, что я уже в курсе произошедшего и хочу с ней поговорить. А сейчас мне действительно нужно идти.

Мы прощаемся, и я иду на выход. Вот такая она жизнь. Что-то даёт, а в оплату что-то отбирает.

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ХеРин (бесстрастно): — Здравствуй, ЮнМи.

ЮнМи (осторожно): — Здравствуй, Хери. Ты в порядке?

ХеРин (с лёгким напором): — Ты, наверное, звонишь, чтобы узнать, почему я разорвала контракт с агентством?

ЮнМи (успокаивающе): — Я знаю, почему. Из-за песни, которую я для тебя написала. Да?

ХеРин (молчит).

ЮнМи (с лёгкой горечью): — Всё-таки из-за песни... Прости, онни. Я хотела, как лучше. А вышло — хуже не придумаешь. Прости.

ХеРин (примирительно): — ЮнМи! Не вини себя. Я ушла не из-за песни. Ну... Не совсем из-за неё. Ты же знаешь мою ситуацию. Да, я могла бы не разрывать контракт, а приостановить его. Если бы агентство не отобрала у меня твою песню, я бы так и сделала. И сидела бы на коротком поводке неизвестно сколько времени. А так... Я свободна словно ветер над равниной... Благодаря тебе.

ЮнМи (с сомнением): — А неустойка?

ХеРин (беспечно): — А что неустойка? Не я же её оплатила. А у МинХёка денег много. Так что всё нормально, Юна. Вот только...

ЮнМи (с готовностью): — Что?

ХеРин (с лёгкой обидой): — Мне будет больно сознавать, что мою песню исполняет кто-то другой.

ЮнМи (решительно): — Онни, хочешь, я налажу запрет на исполнение песни?

ХеРин (с сомнением): — А такое возможно?

ЮнМи (убеждённо): — Права — мои. Почему нет?

ХеРин (нерешительно): — Было бы здорово... Но лучше тебе этого не делать. Ты можешь испортить отношения с господином президентом. А закончится всё тем, что тебе тоже придётся уйти из агентства.

ЮнМи (задумчиво): — До меня сейчас дошло, что я тоже пострадавшая сторона. Я всем чётко сказала, что писала песню специально для тебя. Но мои слова спустили в унитаз. Мне это не нравится. Так что придётся всем объяснить, что они совершили ошибку, и со мной такие номера не проходят. Если я этого сейчас не сделаю, то вскоре об меня вообще ноги начнут вытирать.

ХеРин (с раскаяньем): — Я жалею, что натолкнула тебя на эту мысль. Но ты ведь теперь не отступишь?

ЮнМи (упрямо): — Здесь уже дело принципа... Хери, извини. Мы уже на стоянке агентства. Продолжать разговор не могу. Созвонимся. Всего хорошего.

ХеРин (бодро): — Файтин, Юна!

ЮнМи (бодро): — Файтин!

Время действия: несколько позже.

Место действия: здание 'FAN Entertainment', кабинет президента СанХёна. Присутствуют: хозяин кабинета и ЮнМи.

Сижу, смотрю на СанХёна. Он смотрит на меня. Это у нас такая традиционная прелюдия перед разговором по душам. Только что кабинет покинул культур-атташе из посольства Великобритании. Я, когда добирался от стоянки до кабинета президента, всё кипел от негодования: не ставите меня ни в грош?! Так я вам сейчас такое устрою! Но кипел я не долго. Где-то на середине пути вдруг пришло осознание, что меня опять элементарно используют. Эта девчонка... Эта лиса-Патрикеевна... Как она ловко вывела меня на мысль запретить исполнение песни. Манипуляторша доморощенная. И ведь опять попался, словно пацан нецелованный. Весь мой запал сразу куда-то подевался. Но мысль, что разговора на эту тему всё равно не избежать — осталась. Что ж, поговорим, но уже без эмоций, тщательно подбирая слова. С этим и ввалился в кабинет. А там — засада! Оказывается у шефа посетитель и, явно, по мою душу — секретарша не преградила мне грудью дорогу, а, наоборот, со словами: 'Вас ждут!' — пригласила зайти.

Посетитель — европеец, средних лет. Не смотря на жару — в костюмчике. У меня сразу мелькнуло в голове Пушкинское: 'Как денди лондонский одет...' Оказалось — угадал.

— А вот и наша Агдан! — С улыбкой, словно я его младшая дочурка, говорит СанХён.

— Здравствуйте,— чуть с запозданием говорю я.

— ЮнМи, познакомься,— между тем продолжает шеф.— Это культур-атташе посольства Великобритании господин Джон Браун.

— Очень приятно с вами познакомиться,— говорю я, вновь отвешивая поклон. Хотя ни хрена мне не приятно. Не нравится мне, как этот англ смотрит на меня. В зоопарке что ли?

Говорим ещё друг другу обязательные слова (разговор идёт на корейском, с которым у атташе всё хорошо), и я оказываюсь за столом, прямо напротив Брауна.

— Мисс Пак,— произносит Браун, глядя на меня во все глаза, заставляя пожалеть о том, что я снял ещё в приёмной солнцезащитные очки — хотел попускать синие молнии в СанХёна.— Я ценю ваша время, поэтому перейду к главному. Марш, который вы написали для Корпуса морской пехоты Республики Корея, оказался настолько хорош, что командование Королевской морской пехоты Великобритании тоже решило заказать вам марш, который, как все мы уверены, будет так же хорош, как 'Rеd Alert'.

Ага! ЧжуВон не соврал, когда говорил, что англы в этом плане настроены очень даже решительно. Смотрю на шефа и понимаю, что они уже тут всё за меня, к обоюдному удовольствию, решили. А я здесь для того, чтоб дать полюбоваться собой... ЮнМи эстетствующему денди.

— Я уполномочен провести с вами переговоры,— продолжает культур-атташе,— и, в случае вашего согласия, подписать с вами контракт.

Ха! Попробуй я не согласиться! Шеф так обложит меня штрафами, что придётся выходить замуж за ЧжуВона, чтобы прокормиться самому и прокормить маму и сестру ЮнМи.

— Я согласна,— скромно говорю я и, для пущего эффекта, опускаю глазки. Этому можно больше и не кланяться. Одно слово — вагугин. Что ему до наших тонких корейских взаимоотношений.

— Приятно иметь дело с профессионалом,— делает мне комплемент господин Браун.— Тогда я сразу перейду ко второму вопросу.

Это что, не всё? Уже интересно. Перевожу взгляд на шефа. Хммм... Похоже, 'второй вопрос' они тоже успели перетереть.

— Мисс Пак, не знаю в курсе ли вы,— продолжает культур-атташе,— но сейчас в Республике Корея с неофициальным визитом находится принц Дэвид Кембриджский, третий наследник престола Соединённого королевства. Он большой ценитель классической музыки и... вашего творчества...

При слове 'принц', чуть не валюсь со стула. Хочется, как волку из мультика, воскликнуть: 'Шо?! Опять?!'

— Ваш 'Шторм' штормом пронёсся по всей Великобритании,— толкает дальше свою речь господин Браун.— К слову, меня тоже покорила ваша музыка, хоть я предпочитаю джаз. Мы обсуждали с господином президентом СанХёном возможность организации ваших гастролей по нашей стране. К сожалению, такая возможность появиться не скоро. В связи с этим, от лица принца, я обращаюсь к вам с просьбой. Мисс Пак! Не найдёте ли вы возможность посетить посольство Великобритании с сольным концертом классической музыки вашего сочинения?

При слове 'посольство', призрак отца принца Гамлета... нет, не то... призрак принца катарского встаёт за спиной культур-атташе, и мне хочется послать всё и всех куда подальше или самому вскочить и бежать, куда глаза глядят. Это что же получается? Мне предлагают добровольно, то есть находясь в полной сознанке, наступить на те же грабли? Да я лучше прямо сейчас, прямо здесь горло себе перережу!

Вновь перевожу взгляд на шефа. Нет, от него помощи никакой. Ждёт, когда я опять послушно скажу: 'Я согласная',— а там и к третьему вопросу перейти можно. А вот хрен вам, а не посольство!

— Господин Браун,— говорю я с обворожительной улыбкой, посверкивая (как мне кажется) бездонными синими глазами,— для меня большая честь узнать, что моё творчество так высоко ценит принц Дэвид... эээ... третий наследник престола Соединённого королевства. Что касается 'возможности посетить', то этот вопрос не в моей компетенции. Этот вопрос может решить только наш глубокоуважаемый президент,— киваю на глубокоуважаемого президента, который беспокойно заёрзал в кресле, поняв по ноткам в моём голосе, что сейчас что-то будет агданское.— Но если такая возможность неожиданно вдруг появится,— продолжаю всё с той же улыбкой,— то я с удовольствием дам своё согласие.

Шеф, выдохнув, расслабляется.

— Однако,— перехожу я на серьёзный тон, заставляя СанХёна вновь напрячься,— как профессионал, я должна заметить, что здание посольства не самое лучшее место для проведения моего концерта. Вряд ли в нём есть помещение специально 'заточенное' под исполнение классической музыки. Особенно моей. Вижу по выражению вашего лица, господин Браун, что нет. А я не могу себе позволить исполнять свои произведения там, где они не способны прозвучать во всю свою силу. Не хочется, знаете ли, разочаровывать принца и наводить его на мысль, что Пак ЮнМи — это мнимая величина.

Замолкаю.

— Что вы предлагаете? — Помолчав, спрашивает культур-атташе.

— Ничего особенного я не предлагаю,— успокаивая скорей шефа, чем англа, говорю я.— Нужен обычный концертный зал. И всё.

— Я вас понял, мисс Пак,— с поклоном, говорит господин Браун.— Думаю, этот вопрос легко решаем. И ещё один момент. Принц хочет включить в контракт тематический ужин тет-а-тет.

— В смысле? — Не врубаюсь я.

— В смысле поужинать с вами после концерта, поговорить о музыке, литературе и вообще о положении дел в искусстве. И попросить ваш автограф для себя и для своей невесты, которая тоже является большим ценителем вашего таланта.

Блин! 'Положение дел', звучит прямо как 'положение тел'... Что-то мне это не нравится. То, что у принца есть невеста — ничего не значит. У другого (ныне покойного) принца аж три жены было. Но это не помешало ему искать интима с хорошеньким корейским айдолом.

Опять смотрю на шефа. А вот про ужин, он, похоже, ничего не знал. Может, поможет?

— Контракт с агентством запрещает мне встречаться с лицами противоположного пола,— говорю я.

— Агентство даёт добро! — Тут же сдаёт меня шеф.

Видя мои колебания, культур-атташе продолжает капать мне на мозги.

— Принц публичный человек. Он всегда на виду. По итогам ужина, в светской хронике и на сайте королевского семьи Великобритании будет выложен краткий отчёт. В нём будут изложены темы беседы Его Королевского Высочества принца Дэвида Кембриджского и одного из популярнейших айдолов Республики Корея мисс Пак ЮнМи — мембера агентства 'FAN Entertainment'. В отчёте будет особо отмечено, что эта встреча послужит укреплению дружбы и расширению культурных связей между двумя нашими народами.

Услышав такой загиб, шеф растекается по креслу от удовольствия.

Звучит, вроде, всё неплохо. Никто меня в комнату с диваном не заманивает... Хотя...

— Где пройдёт ужин? — Интересуюсь я. Если в посольстве, то пусть ужинают без меня. Я лучше поголодаю. За одно, и вес сброшу.

— Место, где пройдёт ужин, принц доверил выбрать вам.

Блин! Уж слишком всё правильно. А подвох где? Ведь, он обязательно есть! А, может, и нет. Пффф... Ладно, хрен с ним. Рискну. Иметь в корешах английского принца — это круто. Может, на что и сгодится. Надо будет потом пробить его в сети: что это за фрукт и с чем его едят. Так что... согласный я.

— Хорошо,— подтверждаю.— Пусть будет тематический ужин. И пройдёт он в ресторане отеля 'Golden Palace'. Отель, чтоб вы знали, принадлежит семье моего жениха.

— О! Это отличный рекламный ход для отеля ваших будущих родственников,— даёт оценку моему выбору культур-атташе.— Думаю, у принца никаких возражений относительно места встречи не будет.

Собственно, на этом всё и закончилось. Оба контракта (марш и концерт) подпишут завтра — без меня. Попрощавшись с нами, господин Браун свалил с чувством хорошо выполненной работы — это было написано у него на лице, оставив нас с шефом один на один.

Вот сидим, изучаем друг друга. Давненько что-то мы этим не занимались. Аж, целые сутки. Наконец, устав от созерцания одной из красивейших девушек Кореи, шеф произносит первую фразу:

— У меня такое впечатление, что ты поселилась в моём кабинете,— жалуется он.

— У меня тоже,— тяжко вздохнув, подтверждаю я и брякаю: — Может, поищем другое место для наших встреч?

Брови СанХёна изображают домик.

— Простите, сабоним! Я неудачно пошутила,— спохватываюсь я и, насколько позволяет сидячее положение, отвешиваю низкий поклон.

— Где ЁнЭ? — Пропустив мимо ушей мои извинения, задаёт сабоним уже традиционный вопрос.

— За дверью. Я попросила её подождать в приёмной.

— Предусмотрительно. Зачем тебе менеджер с помутившимся рассудком.

Склонив голову на бок, вопросительно смотрю на шефа.

— Ты ворвалась в кабинет с таким видом, будто хотела учинить кровавую разборку,— поясняет шеф свой пассаж.— Если бы не присутствие господина Брауну, я бы уже, наверное, лежал под столом с перегрызенным горлом.

Что, правда что ли? Я же вроде успел взять себя в руки. И что бы тогда было, если б не успел?

— Сабоним,— говорю с улыбкой,— оказывается, вам не чужд и чёрный юмор. Никаких кровавых разборок. Только спокойный конструктивный разговор.

— О Ли ХеРин?

— Тема Ли ХеРин — закрыта,— придаю себе строгий, деловой вид.— Она ушла из агентства — это её выбор. И тут говори — не говори, уже ничего не исправишь. Я хотела обсудить с вами судьбу моей песни 'Человек со звезды'.

— Продолжай,— даёт 'добро' шеф.

— Сабоним! Ближайшее моё окружение, добрым отношением которого ко мне я дорожу, в курсе, что песня написана для Ли ХеРин. Я объявила это во всеуслышание. И дала понять, что так и будет. И вдруг, песню отдают кому-то другому. И всем становится понятно, что моё слово не стоит даже ломанного гроша. Как бы хорошо ко мне не относились, но мнение окружающих изменится... в худшую сторону. Это нанесёт мне тяжёлую психологическую травму, которая будет мешать заниматься творчеством в полную силу. Всем от этого будет только хуже. Мне — потому что качество моих композиций упадёт, и я вообще могу потерять веру в себя. Агентству — потому что оно из-за этого недополучит потенциальную прибыль и вопрос: 'Нужна ли 'FAN Entertainment' композитор Агдан?' — встанет ребром.

Замолкаю, внимательно глядя шефу в глаза.

— Что ты предлагаешь? — Помолчав, спрашивает он.

— Я предлагаю... заморозить 'Человека со звезды'.

Шеф опять берёт паузу на раздумье, барабаня при этом пальцами по столешнице.

— Понятно,— без эмоций говорит он.— ЮнМи, сколько человек слышало твою песню?

Пожимаю плечами, в знак того, что не понимаю, к чему такие вопросы, но всё же даю развёрнутый ответ:

— Я, вы, Ли ХеРин, её жених, Ким ЧжуВон и все сонбе.

Шеф недовольно крутит головой и подводит итог:

— То есть, целая толпа народа... Скажи, ЮнМи, песня существует в единственном экземпляре или где-то, у кого-то есть её электронная копия?

Блин! Есть такая копия! У МинХёка. Не смог я ему отказать. Он с Чебурашкой моим нянчится, а я песню какую-то послушать не даю?

— Вчера я отослала песню жениху Ли ХеРин,— признаюсь, отведя взгляд.

— И ты, при таком раскладе, считаешь, что твою песню можно заморозить? Три дня — и все уличные музыканты будут распевать её, забыв упомянуть тебя как автора музыки и слов. А ты ведь, наверняка, ещё и не оформила авторские права на неё? Вижу, что не оформила. Ведь этим теперь занимается агентство. Зачем напрягаться. Так что не удивлюсь, если уже сегодня у твоей песни появится новый автор.

Шеф замолкает, уперев в меня укоризненный взгляд. А я лихорадочно соображаю, пугает он меня или на самом деле всё так плохо? Конечно, специально никто подставлять меня не будет. Но... напоёт кто-нибудь из девчонок мою песню вслух, просто так, не отдавая себе отчёт в том, что делает. А рядом, словно нарочно, окажется какой-нибудь ушлый индивидуум, рубящий в музыке,— вот вам и новый автор песни. Так у меня уже было — в 'Кирин'. Когда я в пьяном виде сбацал на гитаре ни разу не засвеченную мелодию. И что? На другой день её уже, как свою, разучивали армкисовцы.

А с копией, что сейчас у МинХёка... это вообще труба. Нет, он тоже ничего специально во вред мне делать не будет. Он просто отошлёт её своему лучшему другу, мол, смотри,— эксклюзив. Ни у кого нет, а у меня есть — от самой Агдан. Только никому больше не отсылай, а то у Агдан могут быть неприятности. Друг, с теми же словами отправит копию своему другу. Тот своему. И — понеслось, как в старой песне: 'Адресованная другу, ходит песенка по кругу...' Блин! Похоже, я попал...

— И что же теперь делать, сабоним? — Спрашиваю растерянно.

— Я вижу только один выход из этой ситуации,— говорит шеф решительно.— Сегодня, прямо сейчас нужно оформить авторские права на песню... Надо было это сделать ещё вчера — здесь моя недоработка. Но, надеюсь, ещё не поздно. И второе. Сегодня же, прямо сейчас отдать песню в ротацию.

— Как вы её отдадите, если песню ещё никто не записал? — Удивляюсь я.

— Ты записала! — Припечатывает шеф.— В твоём исполнении и отдадим!

Сижу, перевариваю сюр, который только что услышал. Не переварил.

— Сабоним! Вообще-то я пообещала Ли ХеРин, что эту песню никто исполнять не будет. И вдруг, она будет звучать в моём исполнение... И кем же я буду выглядеть в глазах подруги?

— Ты же видишь, что заморозить песню не удастся. Не хочешь быть первым исполнителем своей песни? Могу отдать её БоРам. Если повезёт, первым исполнителем будет она. Но, думаю, что к тому времени песня появится в чьём-нибудь другом исполнение. Не уверен, что исполнение это будет достойным. Твою превосходную песню просто угробят. Так что решай. Прямо сейчас. Я отдаю в ротацию песню в твоём исполнении или отдаю её БоРам? Что скажешь?

А что сказать. Лоханулся я. Попридержал её для личных целей, а подумать, во что это может вылиться? — не подумал. И вот результат: песня, как птенец, вырвалась из-под опеки своего родителя и полетела жить собственной беспорядочной жизнью. ХеРин, по любому, обидится — я не сдержал слово. Я, между прочим, тоже на неё в обиде. Хотя этого не показываю и даже сам себе не признаюсь. Каково мужику узнать, что его женщина залетела непонятно от кого? Больно и муторно. Если бы не ИнЧжон... Пффф... Ладно, хватит себя накручивать. Речь сейчас о песне. Думаю, из всех вариантов, а все они приводят к одному и тому же — к конфликту с Хери, как не парадоксально звучит, лучше всего выбрать наихудший — запустить песню в моём исполнении. ХеРин разорвёт со мной всякие отношения? Хреново, конечно. Но если это произойдёт, значит, наша крепкая девичья дружба бала ни на столько крепкой. И где-то там — в недалёком будущем нас всё равно ждал разрыв. Так уж лучше сейчас, пока я не прирос к ней всеми ниточками своей души, пока есть у меня лекарство от сердечной боли — Ина. Значит, что? Значит, то! Решение принято. Только есть одно 'но'...

— Сабоним, но ведь песня не подходит Агдан,— говорю я.

— Да, не подходит,— соглашается шеф.— Но Пак ЮнМи вполне может её спеть. Стало быть, согласна стать первым исполнителем?

— Согласна, сабоним.

— Решение профессионала,— хвалит меня СанХён и, связавшись с секретарём, приказывает: — Срочно ко мне КиХо! И... там ЁнЭ... пусть зайдёт.

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ХеРин (осторожно): — Ты на счёт песни звонишь?

ЮнМи (невесело): — Да. Ты сейчас можешь говорить?

ХеРин (подавлено): — Судя по твоему голосу, у тебя ничего не получилось. Так?

ЮнМи (виновато): — Онни, мне очень жаль, но заморозить песню не было никакой возможности. Слишком многие её слышали. Если агентство не выпустит её, это за него сделают другие. Прости.

ХеРин: (расстроено): — Неприятно, но ожидаемо. Кому отдали песню?

ЮнМи (ещё более виновато): — Хери, ещё раз прости меня. Обстоятельства сложились так, что песню нужно было отдать в ротацию немедленно. Президент СанХён принял самое простое решение... Прости, Хери... Мне тяжело это говорить, но песня... она прозвучит в моём исполнение.

ХеРин (обескуражено): — Пффф... Вот уж чего я никак не ожидала... Давай на этом прервёмся. Мне нужно подумать.

ЮнМи (торопливо): — ХеРин...

ХеРин (с раздражением): — Потом! Всё потом! Пока...

ЮнМи (после разрыва связи, со вздохом): — Прощай, Ли ХеРин...

Время действия: намного позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ЮнМи (деловито): — Что-то изменилось?

ЮЧжин (приветливо): — Добрый вечер, ЮнМи.

ЮнМи (неохотно): — Добрый... Изменения?

ЮЧжин (всё так же приветливо): — Никаких изменений. Просто... Я не успела тебя поблагодарить. Удивительно, но массаж помог. Никаких болей.

ЮнМи (озадаченно): — Да?.. Рада за тебя.

ЮЧжин (горячо): — Спасибо тебе, ЮнМи. И... может, посидим в баре? Я знаю хорошее местечко. Я угощаю.

ЮнМи (со вздохом): — Бар — это прекрасно. Но я не врала, когда говорила, что у меня плотное расписание. После фотосессии у меня была ещё одна в 'VELVET', потом работа в студии, через полчаса — выйдем всей группой на сцену, а после концерта — запись двух шоу подряд.

ЮЧжин (сочувственно): — Господи, а как же сон?

ЮнМи (серьёзно): — Со сном никаких проблем. Сплю по очереди левым и правым полушариями.

ЮЧжин (удивлённо): — Это как?

ЮнМи (всё так же серьёзно): — Очень просто. Пока правое полушарие вкалывает, левое дрыхнет. А потом они меняются местами. 'Сон дельфина' называется.

ЮЧжин (поражённо): — Ты не шутишь?

ЮнМи (мечтательно): — Шучу, конечно. А было бы неплохо овладеть этим приёмчиком. А так... сплю, когда свободная минутка выпадает.

ЮЧжин (виновато): — А тут ещё я со своими просьбами помочь с английским и французским... Извини.

ЮнМи (на французском): — Я вдруг подумала... Конечно, времени у меня нет. Но, если встречи наши неизбежны, мы, вполне, могли бы общаться, скажем, по чётным — на французском, а по нечётным — на английском.

ЮЧжин (на французском): — Я только 'за'!

ЮнМи (на французском): — Ну и славно... Если есть, что ещё сказать — говори. У меня — пять минут.

ЮЧжин (на французском): — Я поняла... ЮнМи, извини, я случайно подслушала ваш разговор с ЁнЭ... Телефон из сумочки, действительно пропал или твой менеджер запамятовала, куда его положила?

ЮнМи (на французском): — С головой у ЁнЭ всё в порядке. Телефон лежал в сумке, а потом взял и перекачивал в трейлер, да ещё сам себя на подзарядку поставил.

ЮЧжин (на французском): — Я всё поняла. ЮнМи! С этим нужно кончать немедленно и жёстко! Если этого не сделать, эти мелкие пакости, однажды, доведут тебя до срыва. А это как раз ей и нужно.

ЮнМи (на французском): — Я что-нибудь придумаю.

ЮЧжин (на французском): — Расслабься. Я всё устрою. Больше она тебя не побеспокоит.

ЮнМи (на французском): — Это не твоя война. Зачем тебе ввязываться в драку?

ЮЧжин (на французском): — Вот ты мне до сих пор не веришь, а я, действительно, хочу с тобой подружиться. На многие вещи я теперь смотрю по-другому... Ладно, не будем об этом. ЮнМи! Я решу проблему с миссис Ю. Просто, доверься мне.

ЮнМи (на корейском, задумчиво): — Хорошо. Я попробую довериться тебе.

ЮЧжин (на корейском, благодарно): — Спасибо... И, кажется, пора прощаться. Файтин, ЮнМи!

ЮнМи (нерешительно): — Файтин... ЮЧжин...

Развилка четырнадцатая

Этапы большого пути

Время действия: третий съёмочный день дорамы. Ночь.

Место действия: общежитие группы 'Корона'. Комната КюРи и ЮнМи. КюРи давно спит, укрывшись с головой. Из-под одеяла выглядывают её ноги — от по самое не могу и ниже. И нет никого, кто мог бы заценить их красоту. ЮнМи же сейчас не до ног КюРи. В любимой розовой пижамке в красных клубничках, она сидит, прислонившись спиной к стене, и, с помощью стилуса, забивает что-то в телефон.

Сижу. И, вместо того, чтобы спать, оформляю нотки для моего первого сольного концерта, по случаю пребывания в Корее англицкого принца. Вообще-то можно было и не париться. Сел, сыграл, считывая ноты прямо из головы,— и в ресторан, отмечать гениальную игру. Но после истории с 'Человеком со звезды', как-то стрёмно исполнять музыку, которая за мной не числится. Нет уж! Теперь будет только так: утром ноты — днём музыка, днём ноты — вечером музыка... И так далее, согласно канону. Из чего выбрать — есть. Моцарт, Бах, Вивальди, Бетховен, Шопен... Моральных терзаний по поводу того, что беру без спроса чужое, давно уже нет. Я — наследник. Единственный. И моя миссия — запустить в этот мир всё, что я унаследовал. А то, что я за это деньги беру, так это вынужденная мера. Должен же я на что-то жить! Не буду брать деньги — так и с голоду ноги таскать перестану. И миссия окажется невыполнимой.

И ещё момент. Принц — принцем, а впереди у меня другой сольник — в Японии. Возможно не всё, но большинство вещей, которые я обкатаю на англичанах, войдут в сетлист для японцев.

Набираются нотки очень даже легко. Поэтому параллельно этому процессу, запустил другой — кручу мельницу — перемалываю всякую хрень, накопившуюся за два дня, чтобы в итоге получить ту же хрень, но более мелкого помола.

Всюду всё те же засады и те же, озверевшие в конец, махновцы. Бродский был прав: 'Если выпало в империи родиться, Лучше жить в глухой провинции у моря...' Возможно, я когда-нибудь так и сделаю. Потому что здесь, в столице, жить спокойно мне, похоже, не дадут!

Вчера утром, когда я переступил порог кухни с мыслью побаловать себя натощак фруктовым йогуртом, девчонки встретили меня абсолютной тишиной и круглыми глазами. Мне сразу всё стало понятно: со мной опять что-то не так.

— И что на сей раз? — Забыв поздороваться, спросил я.

Ответа не последовало. Только СонЁн двинула в мою сторону свой планшет. С нехорошим предчувствием беру его со стола и, вглядевшись и вчитавшись, начинаю тихонько офигивать. Кто-то из репортёров изрядно постарался, вырыв для нашей с ЧжуВоном помолвки глубокую могилу с помощью фотографии и статьи к ней.

На фотке... нет, не мы с Чжувонищем,— это уже не актуально. На фото мы с Сон МинХёком! Причём подловлен как раз тот момент, когда мы с ним встретились в холле головного офиса его компании. Стоим, улыбаемся и держимся за руки — парочка, да и только. Статья под фоткой как раз на эту тему. Называется она (статья) убойно: 'Две свадьбы или один скандал?' Статейка скользкая. Никаких доказательств, никаких утверждений. Только одни предположения. Обычный приём, чтобы от судов и исков отмазаться. Все это понимают и воспринимают информацию, как надо. А, восприняв, получают следующую картину.

Агдан, урождённая Пак ЮнМи, вела в молодости (как будто ЮнМи уже старуха!) беспорядочную личную жизнь, меняя опп, как перчатки. Последним оппой, перед вступлением в эту должность Ким ЧжуВона, был Сон МинХёк. Между ним и юной ЮнМи был бурный роман, готовый перерасти в серьёзные отношения. Но перерасти не успел из-за того, что МинХёка призвали в армию. С глаз долой — с сердца вон! Так оно и вышло. Пара МинХёк — ЮнМи распалась. А сердечные раны, если таковые были, залечило время. Но то же время решило предоставить им ещё один шанс, сведя их снова вместе. То, что у одного из бывшей парочки есть невеста, а у другой — жених, времени, естественно, было пофиг. И теперь, с замиранием сердца, всё нация будет ждать, разгорятся ли угасшие чувства МинХёка и ЮнМи с новой силой, способной соединить этих двоих на века? И, если 'да', как отреагируют на это отвергнутые жених с невестой? Учинят ли грандиозный скандал или, чем чёрт не шутит, сами сколотят между собой парочку и... поженятся?

Вот такой бред. Нет, как синопсис сценария дорамы — вполне себе. Наверное, статью и писал кто-то из сценаристов. Не знаю, что он там пил или глотал в процессе создания текста, но человек перестарался. Задание (разорвать помолвку Ким ЧжуВон — Пак ЮнМи) он скорей всего выполнил. Но беда борзописца в том, что статья непонятным образом запустила процессы, которые ударили по самым неожиданным местам общественной, экономической и политической жизни Республики Корея.

Лично для меня началось всё с телефонных звонков. Я только успел дочитать статью до конца, как мне позвонил МинХёк. Он принёс свои извинения, пообещал найти писаку, который насочинял про нас такое и провести среди него разъяснительную беседу о вреде слишком бурной фантазии, как для мозга, так и для всего организма в целом.

Пришлось его успокаивать и объяснять на пальцах, что писаку этого мы не бить, а поблагодарить должны. Сейчас все репортёры кинутся копать в этом направлении и раскопают... Чебурашку. И будет нам бесплатная наэффективнейшая реклама.

Так оно всё и вышло. Интерес к Чебурашке зашкаливающий. Игрушку ещё не начали выпускать, а уже появились списки очередников на её покупку.

Пока я разговаривал с МинХёком, девчонки и ушки грели и не забывали сканировать все оттенки чувств на моём лице. А потом посыпались вопросы:

— Ты с Сон МинХёком, правда, встречалась? — Это КюРи.

— Ты уходишь от Ким ЧжуВона? — Это БоРам.

— А как же Ли ХеРин? — Это СонЁн.

— Ты не боишься, что Кимы тебя прибьют? — Это ДжиХён.

— А у кого из них денег больше? — Это ХёМин.

— Кто такая Чебурашка? — Это ИнЧжон.

Пришлось объяснять девчонкам, как оно всё есть на самом деле. А в доказательство тащить из комнаты и предъявлять Чебурашку. Вчера я слишком поздно вернулся, чтобы успеть похвастаться им. Увидев игрушку и дружно умилившись, сонбе сразу и безоговорочно мне поверили, долго тискали ушастого, вырывая друг у друга из рук. Я уж даже всерьёз стал беспокоится: не разорвали бы они его на шесть маленьких Чебурашек. Но всё обошлось.

А потом позвонил медведь. И как начал, как начал реветь!

Медведь — это ЧжуВон. Я уже был в машине — ехал на съёмки тизера. Проревев все известные ему ругательства, жених подневольный потребовал, чтобы я добровольно признался во всём, что у нас было с МинХёком. Иначе он (ЧжуВон) сам до всего докопается и тогда мне будет ещё хуже.

Пришлось признаваться.

— Да! Было! В мои лихие пятнадцать. В статье всё написано верно! Мы познакомились в одном из ночников, куда я заглянула, чтобы развеять грусть от расставания с очередным оппой, о котором, непременно, расскажу как-нибудь потом. И об остальных — тоже. МинХёк понравился мне с первого взгляда. Он оттягивался в клубе с приятелями перед отправкой в армию. Потом была бурная ночь в отеле, и долгая переписка с далёким пограничным островом, на котором мой любимый, но далеко не единственный, тянул срок. К сожалению, за два года переписка сама собой сошла на 'нет'. Но зато теперь, когда мы встретились вновь, и старая любовь вспыхнула в наших сердцах с новой силой, мы своё непременно наверстаем. И все отели Сеула — нам в помощь!

Сделав чистосердечное признание, я с интересом вслушивался в тишину, гадая, чем она будет взорвана.

— Всё ты врёшь, принцесса,— отмолчав положенное, спокойно сказал ЧжуВон.— Во-первых, что там у тебя было в твои лихие пятнадцать, ты помнить никак не можешь. У тебя амнезия. Во-вторых, в эти пресловутые пятнадцать ты была низенькая, толстенькая, да ещё и с короткими ногами. На такую, даже самый пьяный призывник не позарился бы. И, в-третьих... Я видел результаты твоего медицинского осмотра. Ты — девственница.

Ничего не сказала рыбка. Просто связь разорвала с придурком.

Рыбка — это я. Похоже, ЧжуВон совсем съехал с катушек. У него в голове сложилось такое неубиваемое убеждение, что ЮнМи, в самом деле, его невеста. С этим нужно срочно что-то делать. Иначе добром это не кончится. Подумаем.

Разговор с ЧжуВоном навёл меня на невесёлые мысли. Шутки шутками, но что я знаю о ЮнМи? Пару историй от её сестры и мамы? А остальные истории? У каждого человека их кучи, даже если речь идёт о домоседе из домоседов. А где истории ЮнМи? Вот эта выдуманная история про МинХёка... А вдруг репортёр попал пальцем в небо? Вдруг, их дорожки пересекались? То, что ЮнМи девственница — это, конечно, большой подарок для меня. Но, даже оставаясь девственницей, можно проделывать такие штуки, что сто раз не девственницы рты от удивления пораскрывают! В общем, накрутил я себя настолько, что в перерыве съёмок, пришлось звонить маме ЮнМи и проводить маленькое расследование.

— Ма, ты не помнишь,— спросил я её после традиционных приветственных фраз,— в пятнадцать лет у меня были какие-нибудь странности в поведении?

— Дочка, это ты из-за этой статьи беспокоишься? — Сразу въехала она в суть вопроса.

— Ну... в общем да,— не стал я отпираться.

— Нет, Юна, ничего такого я не припомню... Вот только...

— Что 'только'? — Сразу насторожился я.

— Как раз в пятнадцать, ты вдруг решила учиться игре на каягыме. Начала ходить по вечерам на уроки музыки. Но через какое-то время вдруг бросила.

— Ма, а ты уверена, что я ходила на уроки музыки, а не куда-то ещё?

Мама ЮнМи ненадолго подвисает.

— Знаешь, дочка,— наконец говорит она,— до меня вдруг дошло, что я ни разу не слышала, как ты играешь на каягыме.

— То есть, ты не можешь с уверенностью утверждать, что я ходила именно на уроки музыки?

— Наверное, это так,— соглашается мама ЮнМи и продолжает: — Дочка, даже если ты встречалась тогда с молодым человеком, то им никак не мог быть Сон МинХёк. Он просто не нашего круга.

— Ким ЧжуВон тоже не нашего круга. Однако, ходит у меня в женихах,— замечаю я.

— Это да,— вновь соглашается мама.— До сих пор понять не могу, как такое могло случиться.

— Я тоже.

Мы поговорили ещё немного и попрощались.

Да, интересный получился разговорчик. Оказывается, у Пак ЮнМи была тайная жизнь. Возможно, в пятнадцать она, действительно, с кем-то встречалась. И хоть на мне эти встречи пока никак не отразились, но гарантии, что так будет всегда, нет. Что если явится, как выразилась ЮЧжин, некто и скажет: 'Привет, ЮнМи! Я твой бывший оппа. Помнишь, как мы с тобой на свиданках вытворяли то-то и то-то. И если не хочешь, чтоб я об этом рассказал всем... Видишь вот этот карман? Положи-ка в него кругленькую сумму, и я забуду о наших проказах навсегда!' И что мне с этим оппой делать? Ладно, один придёт — настоящий. А когда вскроется, что у меня амнезия, а это когда-нибудь непременно вскроется, эти бывшие оппы косяками пойдут. Ну, с ними как раз попроще будет. У меня есть два джокера в рукаве: ЧжуВон и МинХёк. Пожалуюсь, и пусть разбираются с любителями лёгкой наживы.

Сразу после съёмок, позвонила СунОк и в категорической форме потребовала, чтобы я ровно в двенадцать ночи ждал её на мосту Мапо через реку Ханган.

— Зачем? — Не въехал я.

— Я сброшу тебя в воду и кинусь вниз сама! — Заявила сестрица ЮнМи.— Такие... неподобающие девушки, как ты, не имеют права на жизнь!

Прозомбировали, блин! Одной статьи хватило. Господи, как же она дальше-то жить будет?

— Онни,— говорю, как можно спокойнее.— Это фейковая статья. Неужели не понятно?

— Значит, ты за руки с МинХёком не держалась?

— Держалась,— признаю очевидное.

— Вот видишь! — Почему-то радуется СунОк.— Раз это правда, значит и всё остальное, тоже правда!

Ну, и где тут логика?

— Онни,— говорю, стараясь всё так же сохранять спокойствие,— ладно я беспамятная. Но ты-то должна же всё помнить! Я что, постоянно не ночевала дома, а утром заявлялась пьяная и от меня мужиками пахло?

— ЮнМи! Что ты говоришь?! Не было такого! — Испугано произносит СунОк.

— А послушать тебя... что я какая-то там неподобающая — было.

— Но ты ведь держалась за руки с МинХёком!

Пффф... Разговор слепого с глухим. В общем, поговорили ещё немного с сестрицей и постановили отложить встречу на мосту Мапо до лучших... эээ... худших времён.

Уже в машине решился позвонить ХеРин.

— Я тебе, конечно верю,— на моё 'веришь мне или нет', ответила Хери.— Но за руки вы же держались.

Пффф... Дались им всем эти руки...

— Это получилось случайно,— только и смог я сказать в своё оправдание.

— Случайно подержались за руки. Случайно поцеловались. Случайно переспали. Бывает.

В общем, странный какой-то получился разговор. И осадок от него какой-то странный остался. Э-хе-хе... Похоже, Хери от меня уходит... Отпустить? Или попытаться удержать? Не знаю...

На подъезде к 'VELVET' меня догнал звонок мамы ЧжуВона. Ну, здесь уж я просто не мог не приколоться.

— Ты же понимаешь, что после такой статьи помолвку придётся разорвать,— строго проговорила госпожа ИнХе.

— Да, мама, понимаю,— говорю я скорбно.

— Что? Как ты меня назвала?

— Мама, вы не переживайте так. Да, помолвку придётся разорвать. Но мы с ЧжуВоном решили не расставаться и начать всё с начала. Обещаю мама, что в этот раз с моей стороны будет сделано всё, чтобы наши с ЧжуВоном отношения окончились свадьбой. Вот увидите, я буду примерной женой вашему сыну и послушной дочерью вам, мама.

— Ты, ты, ты...

И связь на этом разорвалась. А что я? Имел я эту помолвку в виду. По мне так, что не делается — к лучшему. Прощай жених подневольный! Да здравствует свобода для мужиков в женском теле!

Уже во время съёмок рекламы — той самой, для отделения пассажирского судостроения компании 'Sea group', позвонила бабушка ЧжуВона. Звонок приняла ЁнЭ. Я был в это время на съёмочной площадке в том самом пресловутом белом капитанском костюме с золотым галуном. Хальмони была права. С моими синими глазами всё вместе смотрелось очень и очень взрывоопасно... В студию то и дело просачивался народ из местных, делал круглые глаза, говорил: 'Ооооо...' — и уступал место новой партии.

ЁнЭ, к слову, была сегодня моим надёжным брандмауэром. Телефон я ещё утром отдал ей. После звонка от МинХёка, он начал трезвонить непрерывно. Только если звонил кто-то из моих, она передавала трубку мне. На все остальные звонки отвечала сама, вежливо посылая всех лесом. Да так вежливо, что никто даже не догадывался, что его послали. Ну, и охрану стоит упомянуть. Для неё вчера тоже выдался напряжённый денёк.

Едва я вышел из общаги, как меня тут же атаковали репортёры. Всем хотелось знать подробности наших с МинХёком отношений. Вся эта шушера, конечно же, догадывалась, что статья чистой воды выдумка. Но кого это волнует. Главное — это эмоции, гарантирующие высокие рейтинги телекомпаний. Если бы не охрана, к машине я бы хрен пробился. И пришлось бы чего-то блеять в подставленные микрофоны — лишь бы отпустили.

Одной засадой возле общаги, репортёры не ограничились. Они вообще сегодня весь день сидели у меня на хвосте. И всё спрашивали, спрашивали, спрашивали. Если от ответа было не отвертеться, я отвечал только одно: 'Без комментариев!' Таково распоряжение шефа. Он тоже звонил мне. Сказал, что проклинает тот день, когда подписал со мной контракт. И намекнул, что, конечно, есть ошибки, которые нельзя исправить, но мой случай в эту категорию не попадает.

После звонка шефа, подумав, я попросил ЁнЭ посмотреть, чего там про меня в интернете пишут? Посмотрела. И через пять минут, с изменившимся лицом (прямо, как у той графини, которая бежала к пруду), посоветовала мне в сеть не заходить — во избежание. Вообще-то, я мальчик непослушный, а девочка и подавно, но тут решил внять совету моего менеджера — ну его на фиг. В общем, ситуация — швах. Подвисает всё, кроме гастролей — корейские разборки интересны только корейцам. Хоть день и прошёл строго по расписанию, но то, что всё будет так же и дальше — гарантии нет. Моё падение на дно, скорей всего, начнётся с того, что меня попрут из дорамы. Уж больно задумчиво поглядывал в мою сторону продюсер Нам. Мысли его мне предельно ясны. Зрители вполне могут бойкотировать дораму, в которой снимается такая... любвеобильная девчушка. Если избавляться от меня, то — прямо сейчас. Пока ещё, фактически, ничего не сделано.

А я-то всё удивлялся, чего это у меня всё тихо да гладко, в то время как у брата всё катится к чертям собачьим? Ну вот, теперь и у меня катится. Теперь всё нормально. Можно расслабиться. Хе-хе-хе...

Хальмони я смог перезвонить только в машине, когда направлялся на съемки музыкального шоу 'Music core', которое выходит в эфир по субботам на MBС. Короновки должны подъехать туда же самостоятельно.

Первым делом бабушка ЧжуВона пожурила меня за излишне эмоциональное рукопожатие с молознакомым мужчиной и успокоила по поводу расторжения нашей с её внуком помолвки.

— Никакого расторжения! — Рубанула она. Да так... безысходно, что на короткое мгновение перед моими глазами даже мелькнуло ведение: церковь, я... ЮнМи в шикарном подвенечном платье, ЧжуВон в чёрном костюмчике, в каком у нас обычно в гроб кладут, и батюшка Амвросий, объявляющий нас мужем и женой. Пффф... Аж поплохело. Глюкнется же такое...

Вторым делом хальмони заявила: никакой моей вины в том, что акции 'Sea Group' ухнули вниз, нет, как нет её и на репортёре, тиснувшем статейку. Виноват тот, кто эту статью заказал. Его обязательно найдут. Но сначала надо найти репортёра, который, оказывается, подался в бега, после того, как увидел каких дел натворила его писанина.

Вот тут мне стало интересно: а, каких, собственно? Залез в сеть... Мама дорогая! Что делается!

Сразу после открытия биржи, акции 'Sea Group' и 'AURORA World Corporation', держась за руки, дружно упали ниже критической точки. Если б это произошло с одной из них, биржа такое падение, скорей всего, пережила бы. Но судьбе было угодно уронить их вместе. Вслед за 'Sea Group' и 'AURORA World Corporation', посыпались вниз акции их деловых партнёров, а за ними и все остальные.

Торги на Корейской бирже были остановлены после падения ключевого фондового индекса страны Kospi почти на 7%. Первоначально торги были приостановлены на 15 минут после обвала рынка на 5%. Однако акции продолжили падение, что привело к полной остановке торгов регуляторами. Остальные фондовые индексы региона последовали за корейским. Японский Nikkei 225 упал на 3,1%. Австралийский S&P/ASX 200 закрылся в минусе, упав на 0,5%, а китайский Shanghai Composite снизился на 1,8%.

Все акционеры (корейские), особенно мелкие, которых, почитай, всё взрослое население страны, единомоментно потерявшие львиную долю своих сбережений, зло поглядывали по сторонам в поисках, кого бы побить? Взялись было за меня, но, во-первых, меня уже били и, во-вторых, ну, не того я масштаба фигура. Удовлетворения — никакого. Нужно было что-то покрупнее. И это 'покрупнее' нации было предоставлено сегодня, прямо с утра.

Все новостные каналы страны озвучили, словно специально припасённую для такого случая, новость: конференция ООН по стандартизации географических названий отклонила предложение Республики Корея по переименованию 'Японского моря' в 'Восточное', оставив название географического объекта без изменений... Нация хмуро развернулась в сторону японских островов.

Было б странно, если два таких значимых события, произошедших одно за другим, никто не попытался бы связать вместе. И такие умники нашлись. По их словам выходило, что хаос, произошедший на Корейской бирже, был устроен японцами, с целью отвлечь внимание корейцев от ещё одного унизительного поражения от своего извечного 'партнёра'. Хрень полная. Но все восприняли её на ура — надо же было чем-то себя раззадорить! Раззадорили...

Дальше события развивались 'стремительным домкратом'.

Один за другим были отменены все прямые авиарейсы в Японию. Как потом выяснилось, причиной всему стали бизнесмены, которые дружно начали сдавать билеты. Делали они это не потому, что испытали вдруг внезапное глубокое отвращение к стране восходящего солнца. А потому, что все деловые контакты между двумя странами, вынуждено, были приостановлены из-за подвисшей экономической ситуации в Корее. Но остальные авиапассажиры об этом не знали и восприняли их поступок, как команду к действию: начали!

Японцы, видя такое недружественное отношение братьев корейцев, приняли адекватные ответные меры — отменили все прямые авиарейсы в Корею. На это корейцы призвали друг друга бойкотировать всё японское в стране. И, естественно, получили тем же самым по тому же месту. Казалось бы, ходов больше нет — пат! Но оказалось, что есть ходы! Один корейский политик средней руки, заявил в прямом эфире буквально следующее: 'Не хотите переименовывать Японское море? Тогда мы переименуем его сами, но уже как своё!' Политика этого больше никто не видел. Но слова его останутся в истории навсегда.

Япония тут же заявила дипломатический протест Южной Корее в связи с этим высказыванием. А для придания весомости этому протесту направила в акваторию Японского моря все дежурившие неподалёку корабли. Тут уже корейцам пришлось принимать адекватные меры и разворачивать свои корабли навстречу японским. Запахло жареным. Одно дело поливать друг друга помоями и совсем другое — тоже поливать, но уже ракетами средней и малой дальности. Нация притихла. Она была бы и рада сдать назад, но потеря лица при этом, пойти на это не позволяла.

На помощь пришли американцы. Поняв, что ещё немного, и они вполне могут потерять двух стратегических партнёров в этом регионе, из-за какого-то названия на глобусе, американцы нажали на какие надо кнопки и получили, устроивший всех результат. В ближайшее время будет проведена внеочередная конференция ООН по стандартизации географических названий. На повестке: пересмотр результатов предыдущей конференции по вопросу переименования 'Японского моря' в 'Восточное'. Основание: нарушение регламента при голосовании.

Одновременно была слита, как всегда из достоверных источников, информация, что море, скорей всего, переименуют. Но название будет двойное: 'Восточно-Японское море'. Прямо как в том анекдоте, где татары потребовали изменить пословицу 'Незваный гость хуже татарина'. Изменили на: 'Незваный гость лучше татарина'. Вряд ли корейцы с японцами слышали, что-нибудь про татар, но услышав спасительную новость, были рады развернуть оглобли и разбежаться по своим норкам.

Короче, все отделались лёгким испугом. И падение ключевого фондового индекса страны Kospi почти на 7%, уже не казалось такой уж катастрофой. Так, пустяки. Дела житейские. И Агдан, в общем, девчонка неплохая. Ну, подержалась с кем-то за руки и что? Пусть держится за что угодно, если ей так хочется. У нас тут демократия, между прочим.

А ближе к ночи позвонила хальмони. Сказала, что репортёра нашли. С одного подзатыльника из его головы выбили всю правду о заказчиках.

— И кто это был? — Не мог не поинтересоваться я.

— Лучше тебе этого не знать,— был ответ.

По словам хальмони, с виновными уже разобрались. Они покаялись и клятвенно пообещали никаких пакостей больше мне не делать. Всё-таки бабушка ЧжуВона не удержалась и в конце разговора проворчала как бы в никуда:

— Две идиотки. Поставили всю страну на уши...

О! Набрал все нотки. Завтра надо не забыть заявить на них авторские права... И что-то я забыл упомянуть... Ах, да! Датакоин вырос за два дня в три раза! Спасибо кризису. Теперь я богатенький Буратино. Можно уже смело присматривать нам новый дом. Хотя... Нет. Рановато ещё. Подожду, пока СунОк замуж выйдет. А пока и этот дом — вполне ничего. Ладно, спать. Посмотрим, чего там у брательника делается.

Время действия: несколько дней спустя.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

СунОк (радостно): — Как здорово, что ты позвонил, СанУ! Я как раз думала о тебе! Ой... Здравствуй!

СанУ (тепло): — Здравствуй, СунОк. Мне приятно, что есть человек, который обо мне думает. Я вот тоже подумал о тебе и решил позвонить. Не помешал?

СунОк (весело): — Помешал!

СанУ (озадачено): — Ээээ...

СунОк (со смехом): — Набрать твой номер!

СанУ (хмыкнув): — Остаётся пожелать, чтобы мы мешали друг другу только так и не иначе... У меня в среду будет время, чтобы прийти к тебе в гости на 'Ужин с СунОк'.

СунОк (воодушевлённо): — Здорово!.. Надеюсь, парочку историй про Россию ты уже подобрал? Если помнишь, в прошлый раз мы так тодком и не поговорили. Тебе позвонили, и ты куда-то убежал... Оставил меня одну.

СанУ (неуверенно): — Извини ещё раз, СунОк. Работа такая. А истории подобрал. Но их не парочка, а гораздо больше. Нужно выбирать.

СунОк (деловито): — Пришли мне их по почте — я выберу.

СанУ (терпеливо): — У меня нет времени, чтобы настучать их на компе.

СунОк (догадливо): — Тогда не остаётся ничего другого, как встретиться. Расскажешь мне их все.

СанУ (довольно): — С удовольствием. А пока я их тебе рассказываю, мы можем прогуляться, заглянуть в парк развлечений, сходить в кино...

СунОк (довольно): — Я обеими руками 'за'!

СанУ (одобрительно): — Вот и славно. Ты сейчас где?

СунОк (довольно): — Дома.

СанУ (деловито): — Я заеду за тобой меньше чем через час. Будь готова. До встречи, СунОк!

СунОк (тая): — До встречи, СанУ.

Время действия: несколько дней спустя. Поздний день.

Место действия: Сеул. Концертный зал классической музыки 'Кымхо'. Пустой зал утопает в полумраке. Только на сцене, хорошо освещённой, ближе к правой кулисе, стоит парень — на вид лет шестнадцати. На нём 'Agdan-jeans' и фиолетовая футболка с кроликом. Парень (понятное дело — фанат Агдан) с любопытством оглядывается по сторонам. Неожиданно из ближайшей кулисы раздаётся какой-то шум. Парень невольно разворачивается в ту сторону. В следующее мгновение из кулисы, пулей, вылетает ЮнМи и врезается прямо в парня. Оба валятся на пол. Парень оказывается снизу, ЮнМи сверху.

Иду в гордом одиночестве в направлении сцены. ЁнЭ осталась в гримёрке — ей позвонила мама. Мой персональный менеджер было дёрнулась за мной, но я прижал её к стулу ладошкой — пусть спокойно пообщается, не в лесу ведь чай — не заблужусь. Охрана вообще не в курсе, куда я пошёл. Она контролирует периметр. А иду я проверить инструмент. До начала где-то час — самое то — никто не помешает. Потом будет не до этого. Подъедет костюмер с концертным платьем, визажист... Нужно убедиться, что ничего не западает, ничего не дребезжит. Я не Рихтер, который на гастролях по городам и весям, говорят, мог играть на чём угодно, что хоть отдалённо напоминало рояль. И ещё как играть! Местные музыканты, хорошо знавшие инструмент, никак не могли взять в толк: как из этого инвалида можно было извлечь ТАКИЕ звуки?

Возможно, и я на инвалиде сыграл бы не хуже Рихтера. Но сегодня в зале будут не колхозники во главе с председателем колхоза, а все сотрудники посольства Великобритании в Республике Корея во главе с Его Королевским Высочеством принцем Дэвидом Кембриджским. Так что тут мне не за самого себя — а за всю Корею отдуваться придётся.

Принц Дэвид будет вторым принцем в моей жизни. И меня очень сильно заботит вопрос: выживет он после встречи со мной или нет? Аж любопытство разбирает....

Вот на этой мысли о бренности всего сущего, я вдруг понял, что лечу носом прямо в пол — за что-то я там зацепился в полумраке. Единственное, что я смог сделать в этой ситуации — это попытаться догнать ногами уносящееся от них тело. Получилось что-то вроде низкого старта на стометровку. Не знаю, поставил бы я мировой рекорд в беге на короткие дистанции в закрытых помещениях, но как только я вылетел на сцену, всё вдруг неожиданно прекратилось. Я даже не понял, что произошло. Вроде бежал. Хорошо бежал. И вдруг — лежу. И лежу на чём-то мягком.

— И куда мы спешили? — Слышу я у самого своего уха.

— Рояль проверить,— отвечаю на автомате, всё ещё находясь в шоке от произошедшего.

— А пешком? — В голосе нотки ехидства.

— Я споткнулась.

— Понятно... Зацени. Если б не я, ты пробежала бы мимо рояля, и Агдан пришлось бы играть на непроверенном.

— Ты кто?

— Я — Гарри. А ты?

— Пак ЮнМи.

— Агдан?

— Да. Агдан.

— Жесть... Вот и познакомились.

После этих слов в моих мозгах, наконец-то наступило прояснение, и я осознал две вещи сразу. Первая: разговор идёт почему-то на английском. И вторая: я на ком то лежу,— щека к щеке,— придавив этого какого-то всеми передними частями тела ЮнМи. Блин! Поднимаю голову насколько могу, упираясь в грудь подо мной лежащего. Хммм... Европеец. Довольно молодой, симпатичный, но... уж через чур наглый. Скорей всего — посольский. Чей-нибудь сынок. А сюда забрёл из любопытства.

— Гарри,— говорю как можно строже,— если ты перестанешь меня обнимать, то я смогу подняться. А вслед за мной и ты.

— Ой, извини, Агдан. Это как-то само собой получилось.

Гарри размыкает объятья, и я, кувырнувшись на бок, встаю на ноги. 'Подушка безопасности' остаётся лежать на полу.

— С тобой всё в порядке? — Спрашиваю обеспокоенно. Мы падали с высоты собственного тела, а этого вполне достаточно, чтобы что-то там себе сломать. Да ещё я сверху добавил всей нехиленькой массой ЮнМи. Чудо, если обошлось без травм.

Гарри меняет лежачее положение на сидячее, и вдруг его пробивает на смех.

— Ну, и чего смешного? — Спрашиваю недовольно.

— Да так... Никогда не приходилось падать с красивой девушкой,— говорит он и протягивает мне руку.— Помоги подняться.

— Только без глупостей,— предупреждаю я и, крепко сжав протянутую руку, помогаю парню встать на ноги.

— С тобой точно всё в порядке?

— Точно,— получаю ожидаемый ответ. Герой хренов. Сейчас ему 'точно', а через пять минут он испускает дух от внутреннего кровоизлияния.

— Тебя нужно отвести в больницу и как можно быстрее. Если с тобой что-то случится, отвечать придётся мне.

— Да нормально всё со мной. Я умею падать. Смотри! — Восклицает парень и в доказательство демонстрирует работу рук и ног, выполняя какой-то комплекс то ли из каратэ, то ли ещё откуда. А в завершение, без подготовки, неожиданно для меня, делает сальто назад.

— Ни фига себе! — Удивляюсь я.— Ладно, будем считать тебя условно здоровым.— И, подумав, добавляю: — Не знаю, каким ветром тебя сюда занесло, но ты оказался в нужное время в нужном месте. Если б не ты, мимо рояля мне пробежать не удалось бы. Растянулась где-нибудь на середине сцены. А на такой скорости, вполне могла бы повредить себе руки: перелом, вывих, ушиб, растяжение... И остался бы ваш принц Дэвид без концерта. Так что, спасибо тебе, Гарри. Спас.

— Пустяки. Для мужчины спасать девушек — в удовольствие...— Видимо, Гарри хотел сказать ещё что-то в том же духе, а, может, и смелее, но удержался. Сказал другое: — Ты рояль-то проверять не передумала?

— Точно! — Вспомнил я, и мы направились к инструменту.

Подкрутив стул под себя и размяв руки, устремляю взгляд на Гарри и говорю:

— Как мой спаситель и фанат, ты имеешь право заказать одну композицию из списка моих замечательных произведений. Выбирай. Десять секунд на размышление.

— Шторм! — Тут же следует ответ.

— Да будет шторм! — Подтверждаю я и роняю пальцы на клавиши.

Время действия: где-то около двух часов спустя.

Место действия: концертный зал классической музыки 'Кымхо'.

Концерт окончен. ЮнМи стоит возле рояля и с улыбкой раскланивается. На ней лёгкое платье цвета марсала из шифона с кружевным верхом. На ногах — чёрные туфли-лодочки. Три оператора, вооружённые наплечными видеокамерами, снимают и снимали всё происходящее. Зрители, которых набился полный зал (ещё и стулья в проходе пришлось ставить), с энтузиазмом отбивают себе ладони. 'Бис!' — никто не кричит — совесть не позволяет. Только что на этот самый 'бис' ЮнМи в третий раз сыграла свою нетленку — 'Шторм'. Аплодисменты не то что затихают, а если прислушаться, то вроде как и нарастают. А вместе с ними растёт гора цветов по всему краю сцены. На цветы ЮнМи поглядывает с плохо скрываемым испугом.

Посольский люд ещё продолжает хлопать, когда на сцену выносят столик и кресло. Командует выносом ЁнЭ. В руках она держит увесистую пачку фотографий Агдан. После короткой суеты, ЮнМи занимает место за столом — начинается, оговорённая в контракте, авторгаф-сессия. Только через час с небольшим, желающие получить автограф корейской дивы, заканчиваются.

Покрутив плечами и размяв кисти рук, ЮнМи встаёт из-за стола и, потянувшись, обращается к ЁнЭ:

— Сонбе, вы случайно не знаете, сколько зарабатывает грузчик в порту?

— Нет... А зачем тебе? — Удивляется ЁнЭ.

— Да вот подумалось, а не поискать ли мне работу полегче?..

Время действия: примерно, то же.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

СунОк (смущаясь): — Здравствуй, оппа...

СанУ (решительно): — Здравствуй, СунОк. По-поводу вчерашнего...

СунОк (торопливо): — Оппа! Давай сменим тему. Слишком мало времени прошло, чтобы говорить какие-то слова. Всё должно поулечься.

СанУ (покладисто): — Хорошо, отложим этот разговор... Как твои подписчики приняли меня? Какие отзывы?

СунОк (воодушевляясь): — Очень хорошо. Сплошные лайки. Уже больше ста тысяч просмотров.

СанУ (довольно): — Это, наверно, из-за русских песен.

СунОк (соглашаясь): — Наверно... Для меня это стало настоящим сюрпризом, когда ты заявился с гитарой. Я и представить не могла, что ты умеешь играть на гитаре. А эти песни... Они такие странные и звучат странно на русском языке. Но такие пронзительные... Я потом поискала в интернете ещё что-то похожее. Оказывается, мимо меня проплыла целая страна с её культурой, а я и не заметила. В комментариях многие написали о том же.

СанУ (скромно): — Рад был напомнить, что мир полон удивительных вещей.

СунОк (убеждённо): — И удивительных людей тоже. Спасибо, оппа, что нашёл время прийти ко мне в гости.

СанУ (тепло): — И тебе спасибо за то, что пригласила. Я ещё в первый раз обратил внимание, что ты хорошо готовишь. Но в этот раз ты превзошла себя в разы. Никогда так вкусно не ел. Из тебя получится прекрасная хозяйка.

СунОк (растеряно): — Эээ...

СанУ (интригуя): — Всё, всё... Как ты и сказала, поговорим об этом после. А сейчас, извини, дела. До свидания, СунОк.

СунОк (тая): — До свидания, оппа.

Время действия: около часа спустя после концерта.

Место действия: ресторан гостиницы 'Golden Palace'. Почти все столики в зале заняты посетителями. За одним из столиков, в одиночестве, сидит ЮнМи. На ней — платье, подобающее случаю. Перед ней — стакан воды, рядом с ним — телефон. ЮнМи без солнцезащитных очков и без линз — а ля натюрель.

Сижу с чувством лёгкого беспокойства. Переживаю за Гарри. После испытания рояля 'Штормом', который мой новый знакомый прослушал с круглыми глазами и раскрытым ртом (ну, прямо, как ХеРин в своё время), мы ещё немного поболтали и поприкалывались друг над другом. Ничего такой парнишка. Мне понравился. Я прямо удовольствие получил от общения с ним. Это первый европеец, от которого мне ничего не было нужно. Чистый трёп без всяких задних мыслей. В конце я предложил ему дать автограф. Но Гарри неожиданно отказался. Сказал, что возьмёт автограф после концерта. Но после концерта он ко мне не подошёл.

Вот сижу и думаю: не случилось ли чего? В смысле, не догнали ли его последствия нашего жёсткого знакомства? Придёт принц, надо будет спросить его, не стало ли кому-нибудь из посольских плохо после концерта? С принцем, кстати, познакомится так и не пришлось. Он отложил знакомство до ужина тет-а-тет. В общем-то, правильно. Что за знакомство в после концертной суете, когда все лезут с поздравлениями и суют цветы. Так и затоптать могут. Но без знаков внимания Его Высочество меня не оставил. Прислал с господином Брауном (внимание!) один цветок. Всего один, но зато какой!

В чёрном футляре, который открыл культур-атташе, лежала алая роза. Когда я на неё взглянул, внутри прямо всё крутанулось по часовой и обратно — ух ты! Сначала я подумал, что она настоящая, выращенная чёрти знает где — в тех же садах Эдема. А потом пригляделся — искусственная. И не тряпки, не стекло, а специально выращенные полудрагоценные камни. Так пояснил Браун. Сколько это чудо стоит, спрашивать побоялся. Но, сколько бы ни стоило, никому его не покажу. Спрячу в свою банковскую ячейку. А то отберут, на фиг, и ещё 'спасибо' заставят сказать за то, что отобрали. Хальмони мне так и не вернула кольцо катарского придурка. Позвонила и скорбно сообщила, что СБ обнаружила в нём неизвлекаемый маячок. Ага, неизвлекаемый... Так я и поверил. Захомячила! Но, если честно, кольца не жалко. Носить его я всё равно бы не стал. Уж больно у него энергетика какая-то отрицательная. А розу принца англицкого я фиг кому отдам! Буду владеть тайно.

Делаю глоток воды. Уффф... Ну, и где же этот принц? Заставляет девушку ждать. А ещё говорят: точность вежливость королей. Правда, чтобы стать королём, принцу через два трупа перешагнуть надо. Вряд ли он сам на это пойдёт. Но за него всю работу вполне может проделать проведение. Есть вероятность, что сегодня мне доведётся поручкаться с будущим королём Соединённого Королевства Великобритании.

О! Звонит кто-то. Беру телефон, смотрю, кто. Похоже Чжувонище. Угадал.

— Только что в новостях сообщили, что ты сыграла английскому принцу на пианино и отправилась с ним в ресторан! Это правда? — Сходу наезжает на меня жених подневольный.

— Враньё! — Отвечаю убеждённо.— Не на пианино, а на рояле. Ну... остальное всё верно.

— Так ты сейчас с ним в ресторане? — Поражённо спрашивает ЧжуВон.

— В ресторане,— подтверждаю я.— Но без него. Дэвид что-то задерживается. Наверное, не может определиться с подарком для меня. Как ты думаешь, что он мне подарит? Калье, браслет или серёжки? Я бы предпочла кольцо с бриллиантом.

На мой вопрос телефон отвечает угрожающей тишиной. Я тоже беру паузу. Шутки шутками, но не стоит трясти красной тряпкой перед мордой быка... слишком долго, и слишком настойчиво. Быки они такие — рогатые. ЧжуВона в гневе я ещё ни разу не видел. И, честно говоря, не хочется.

— Принцесса,— нарушает, наконец, молчание ЧжуВон,— если ты думаешь, что после твоих провокационных слов, я побегу объявлять о разрыве нашей помолвки, то ты ошибаешься. Ты — моя невеста. И будешь оставаться ей, до тех пор, пока не станешь моей женой!

— Что?! — Охреневаю я.— Да ты сбрендил! А ну, повтори, что ты сказал!

— Всё, принцесса,— заторопился Чжувонище.— Я не могу больше говорить. Меня тут срочно к командиру вызывают. Пока! — И отключается.

— Эй! Куда?! — Чуть ли не ору я в замолкший телефон.— Я ещё не закончила!

Вот придурок! Женой!!! Ишь, чего удумал! Пусть только сунется! Я ему не только сердце, я ему кое-что ещё разобью — всмятку! С прихлопом, кладу телефон на место и тут краем глаза замечаю, что у моего столика кто-то стоит. Поднимаю глаза... Пффф... Гарри! В костюмчике, при галстуке, причёсанный... Так увлёкся разговором, что не заметил, как он подошёл.

— Жених? — Кивнув на телефон, интересуется Гарри.

— Всё-то ты про меня знаешь,— бурчу недовольно.

— Ещё бы! Я ведь твой фанат.

— Извини. Какой-то дурацкий разговор получился,— говорю вздохнув-выдохнув и немного успокаиваясь.— Рада тебя видеть. Честно говоря, даже беспокоилась за тебя. Ты не подошёл за автографом после концерта. Я уж думала, что-то случилось... О! Точно! Автограф! Сейчас.

Гарри, всё это время рассматривавший меня с какой-то джакондовской полуулыбкой, плюхается на свободный всё ещё стул напротив, а я лезу в сумку за своей фоткой и ручкой.

'Дорогому Гарри, с пожеланием исключительно счастливых столкновений и удачных падений по жизни!' — пишу на обороте по-английски, расписываюсь и двигаю фотку в его сторону.

Гарри с интересом рассматривает мою фотографию, переворачивает, с тем же интересом читает шедевральную надпись, сделанную моею собственной рукой и, хмыкнув, откладывает фотку на край стола.

— Гарри,— говорю, как можно мягче,— тебе лучше уйти. Сейчас должен прийти принц Дэвид. А ты занял его место. Не думаю, что ему это понравится.

— Он уже пришёл,— с улыбкой отвечает Гарри.

— Кто? — Не врубаюсь я.

— Принц Дэвид.

Невольно смотрю в сторону выхода и не вижу никого, кто претендовал бы на звание Его Королевского Высочества. Перевожу взгляд на Гарри, и мы какое-то время молча смотрим в глаза друг другу. Наконец, до меня начинает доходить нечто, поверить во что я ещё не готов.

— Извини. Мне нужно кое-что проверить,— бросаю я, хватаю свой телефон и, через какие-то считанные секунды, взглянув первым делом на фото, начинаю костерить себя вдоль и поперёк. Блин! Так лажануться! Позорище! Говорил же: зайди в инет, посмотри, что это за фрукт и с чем его едят!

Да я бы так и сделал, оправдывается моя вторая половина, назначенная козлом отпущения. Но ты же сам знаешь: сначала эти разборки с песней, потом скандал с фоткой... Как-то это всё, мысль 'загляни и посмотри' из мозгов вышибло. А потом и вовсе стало почему-то казаться, что и заглянул, и посмотрел.

Пффф... Не поднимая глаз на Гарри, читаю добытую с полпинка информацию. Полное имя: Принц Дэвид Гарри Чарльз Луи Кембриджский. Родился... Третий сын... Был крещён... Герцог... Граф... Борон... Детский сад... Школа... Увлечения... Обручён... Невеста... Фигасе! Невесте всего десять. Из принцесс. Ну... В их среде — это в порядке вещей. Ещё из подгузников не вырос, а ты уже чей-нибудь жених или невеста...

Блин... И как теперь быть? Набираюсь, наконец, смелости, смотрю на Гарри и виновато произношу:

— Ваше Высочество...

Но произнести полностью покаянные слова не получается.

— Нет, нет,— крутит головой принц, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос,— После нашего... сногсшибательного знакомства, я для тебя теперь навсегда просто Гарри.

Ну, Гарри, так Гарри. Кстати, я потом поинтересовался, почему он назвался Гарри, хотя все его знают, как Дэвида? Оказалось, всё просто: Дэвид — для протокола, Гарри — для себя.

Первое, что я сделал, после нашего повторного знакомства — это поблагодарил за розу. Первое, что сделал принц — это принёс свои извинения за опоздание. Ему позвонил отец...

— Король?! — Невольно вырвалось у меня.

— Король,— улыбнувшись, подтвердил Гарри.

Речь шла о делах государственных. Прерывать разговор фразой: 'Пап, давай обсудим судьбы мира, как-нибудь в другой раз. Меня там в ресторане девушка ждёт!' — У принца духа не хватило.

Второе, что сделал принц, это предупредил, чтоб я на его счёт никаких далеко идущих планов не строил.

— Ты о чём? — Не понял я.

— Нууу... — Замялся Гарри.— Все девушки мечтают выйти замуж за принца...

— Ах, это... Даже не надейся. Никаких поползновений в эту сторону с моей стороны не будет.

— Да?.. — Разочарованно вздыхает Гарри.— Может, всё же попробуешь? Вдруг, что-нибудь да получится.

— Извини,— говорю на полном серьёзе.— У меня уже есть один принц. И его одного мне слишком много.

Тут к нам подходит официантка, отвешивает положенной нижины поклон, благодарит за то, что мы выбрали именно их ресторан и предлагает сделать заказ. Поскольку Гарри отдал мне право выбора 'чего мы будем есть', я останавливаюсь на итальянской кухне. Из салатов ничего не заказываю. Есть у меня на то особая причина. Можно сказать — сюрприз. Когда официантка отбывает в сторону кухни, предупреждаю принца, что, возможно, к нашему столику подойдёт шеф-повар ресторана Марко Бенедетто. Он всегда так делает, когда кто-то заказывает блюда его любимой родины. И интересуюсь, не будет ли Гарри против, если я их познакомлю — официально. Возражений не последовало.

Марко-таки появился. И то, как он это сделал, напомнило мне тот такой далёкий (а, по сути, не то чтобы очень) день, когда мы с президентом СанХёном (а не за этим ли самым столиком?) решали, сами того не подозревая, в каком направлении будет развиваться корейская поп индустрия. Как и тогда, Бенедетто шёл впереди, разряжая пространство позади себя. И в этом безвоздушном пространстве, едва касаясь пола, словно воздушные шарики на привязи, плыли две официантки с подносами в руках.

Дальше — церемония знакомства — плетение словес, типа, как все мы тут рады встрече и, вообще, непонятно как мы до сих пор жили-то друг без друга. Наконец, официальная часть заканчивается, и официантки начинают метать на стол заказанные блюда.

— А это ваш специальный заказ, сеньорита ЮнМи. Салат 'Агдан'! — Нависая над нашим столом, торжественно произносит Марко. И перед нами с принцем появляются по тарелке царя салатов... 'Оливье'!!!

Вопрос: почему 'Оливье' вдруг превратился в 'Агдан'? Всё просто. Дело в том, что когда я упомянул на фотосессии Ловеласа — героя любовного романа из моего мира, память услужливо подсунула мне ещё ряд фамилий моих одномирян, в честь которых было что-то названо. Был среди них и господин Оливьё с его знаменитым салатом. И так мне вдруг захотелось этого салата... Сразу вспомнился дом, родные, друзья и праздники, ни один из которых не обходился без 'Оливье'. В общем, цапнуло меня за душу. Так уже было с борщом. Хочу — и всё! Залез в сеть проверить, существует ли здесь такой салат? В общем, есть похожие. Но чтобы один в один — такого нет. С одной стороны — плохо. Можно было бы найти ресторан, в меню которого есть это блюда и устроить обжераловку. С другой — хорошо. Могу осчастливить аборигенов новой вкусняшкой. В этом плане тематический ужин в ресторане подвернулся как нельзя кстати.

Когда метр провёл меня к нашему с принцем столику, я поинтересовался у него (у метра):

— Скажите, аджосси, сеньор Бенедетто сегодня работает?

— Да, молодая госпожа,— с поклоном ответил тот.— Его предупредили, кто именно посетит сегодня наш ресторан.

— Могу я попросить его приготовить салат по моему рецепту?

— Конечно, молодая госпожа. Синьор Бенедетто будет рад оказать вам эту маленькую услугу.

Лезу в сумку, достаю лист бумаги с заранее написанным на нём по-итальянски рецептом и отдаю метру. Рецепт — мамин. А салат я скромно назвал 'Агдан'. Этого дядьку — Оливье — я знать не знаю. Так что совесть моя в ответ на смену названий даже не шелохнулась.

То, что Марко похвалит мой салат, я нисколько не сомневался. А вот то, что он попросит разрешения включить салат 'Агдан' в меню ресторана, было для меня неожиданностью. И не просто так включить, а на контрактной основе, согласно которому мне будут делаться какие-то отчисления за каждое заказанное блюдо. Круто, конечно. Но что-то мне не понравилось, как на меня смотрел принц, когда речь зашла о дёньгах.

— Маэстро Бенедетто,— говорю,— я рада, что такой непревзойдённый профессионал, как вы высоко оценил мои скромные кулинарные изыски. Конечно же, я даю своё согласие. А что касается контракта... Кажется, скоро у вас день рождения? Пусть этот рецепт будет моим подарком вам.

В общем, утрясли, уладили, и мы с Гарри остались наконец-то одни. В таких случаях я говорю: можно и пожрать... Марко не подкачал. Салат рубил словно не он, а моя мама. Вкус — тот самый. Вот и ещё одна вещь из моего мира перекачивала в этот. Э-хе-хе...

Принц тоже оценил салат по достоинству и попросил скинуть рецепт ему на телефон. Скинул. За одно, и контактами обменялись. Дальше, как не странно, разговор пошёл на заявленные ранее темы: музыка, литература, искусство в целом.

Собственно, и всё. От провожалок я отказался. Расстались, как-то... не так. Вроде нужно было сказать друг другу что-то, но нужных слов ни я, ни он не нашли. Правильный пацан. Был бы я в мужском теле, могли бы стать дружбанами, не смотря на разницу в возрасте. Единственный недостаток — принц. Хоть в моём телефоне и сидит его номер, но вряд ли я им когда-нибудь воспользуюсь. Да!!! Надеюсь, с ним ничего не случится! Тьфу, тьфу, тьфу...

Время действия: на следующий день после знакомства ЮнМи и принца Дэвида. Раннее утро.

Место действия: общежитие группы 'Корона'. Кухня. Все сонбе сидят за столом, завтракают, но без всякого аппетита. Они, то и дело поглядывают на дверь, с нетерпением ожидая младшую, которая, словно на зло, появляться не спешит. Наконец, дверь открывается — на пороге нарисовывается заспанная ЮнМи.

Иду в направлении кухни, позёвывая, потягиваясь и почёсываясь, толкаю плечом дверь и замираю на пороге. Блин! Что опять не так? Все девчонки дружно выставились на меня квадратными глазами, даже жевать перестали. Молчат и смотрят. Смотрят и молчат.

— Доброе утро, сонбе,— говорю приветливо. Девчонки на мои слова никак не реагируют, а продолжают молча таращиться на меня. Аж даже засмущался.

— Сонбе,— на всякий случай с раскаяньем в голосе говорю я.— Вы так смотрите... Я что, опять, сама того не заметив, была плохой девочкой?

Вместо ответа, СонЁн двигает в мою сторону свой планшет. Блин! Понятно, снова какой-то компромат на меня. Даже любопытно, что на сей раз? Беру со стола планшет, заглядываю... Ну не хрена себе! Опять фотка! Прямо 'день сурка' какой-то. С интересом разглядываю фотографию, где меня опять застукали в интересном положении с мужиком... эээ... с лицом противоположного пола. На ней мы с Гарри в самый волнительный момент нашей первой встречи. Мы лежим на сцене, плотно прижавшись друг к другу. Моё лицо нависает над лицом принца. На наших губах что-то наподобие улыбок, что можно расценивать, как доказательство: всё происходит по обоюдному согласию и к взаимному удовольствию. Под фоткой издевательская надпись:

'Встреча Его Королевского Высочества принца Дэвида и популярного корейского айдола Агдан, прошла в тёплой дружеской атмосфере'.

Первая мысль о женихе подневольном. Пффф... Хорошо, что это фотка. Если бы ЧжуВон увидел эту сцену в натуре, то одною пулей нас убил обоих. Не знаю, ходил бы он потом по берегу в тоске, но два трупа прикопал бы точно.

Мысль вторая — паническая. Ёксель-моксель! Только-только акции 'Sea Group' и 'AURORA World Corporation' поднялись до уровня (и даже чуть выше), с которого начали падение... Интересно, а кто наварился на понижении? Не удивлюсь, если обе эти компании и наварились. Не верю я, что профессиональные биржевые игроки стояли с опущенными руками и с грустью наблюдали, как всё вокруг падает. Наверняка в этот день на бирже такие дела творились — покруче любого крутого детектива будет. Это как с Вороньей слободкой, которая сгорела не потому, что пожар случился, а потому, что граждане устали ждать, когда же он, наконец, случится. А тут такой повод — Агдан с парнем за руки подержалась! Хе-хе-хе... Ну и подожгли со всех сторон.

На сей раз всё намного серьёзней. Агдан ни с кем за руки не держалась. Она просто легла на английского принца, придавив его к полу всеми своими формами. Думаю, Корейской бирже — пипец! А там и до мирового кризиса рукой подать... Надеюсь, хоть датакоин опять не подкачает и подрастёт в разы.

И, наконец, мысль третья — огорчительная. В случае с МинХёком меня не утопили в выгребной яме только лишь потому, что вовремя появился отвлекающий фактор — облом с переименованием Японского моря. Не хочу быть пророком, но в этот раз такой везухи не будет. Разрыв помолвки — стопроцентно. Не думаю, что хальмони спокойно проглотит такое моё тесное общение с принцем. Разрыву быть! По мне так и, слава богу. Но вот криков хейторских вокруг будет... репортёров... И будут они мусолить эту тему, пока другая, более скандальная не появится.

На счёт, попрут ли меня из агентства? — не знаю. Но на всякий случай, нужно быть готовым к тому, что попрут. Вот прямо как в воду глядел, когда у ЁнЭ про новую работу спрашивал. Грузчиком в порту — это, конечно, прикольно. Скорее всего, пойду старым проверенным путём. Сколочу свою группу. Опыт — есть. Стартовый капитал — есть. Песен — хоть попой ешь. Возьму тех же армкисовцев. Поднатаскаю и буду с ними штурмовать музыкальные олимпы Америки и всяких прочих шведов...

Внутренний монолог, неожиданно прерывает треньканье моего телефона. Блин, началось! Эсэмэска! Интересно, от кого? Под напряжённо-любопытные взгляды девчонок, кладу планшет СонЁн на стол, достаю телефон. Пффф... От Гарри... Жму, куда положено и читаю сообщение:

'Агдан! На счёт фотки. Официальная версия — это фотомонтаж! А первая наша встреча — в ресторане. Придерживайся этой версии. Когда всё поутихнет, позвоню. Гарри'

Тааак... Кажись, закрутились колёсики в механизмах обоих государств. Скандал не нужен ни англичанам, ни корейцам. А ТАКАЯ фотка, однозначно,— скандал... международный. Член королевской семьи Великобритании лежит под корейским айдолом... айдольшей! Читай: Корея подмяла под себя Великобританию. Но даже лежи он сверху, скандала всё ровно было бы не избежать, хотя за державу уже не так обидно... англичанам. А между тем, принцу, который снизу, едва исполнилось шестнадцать. Даже по европейским меркам — он ещё несовершеннолетний. Не знаю, чего там полагается тому, кто лежит сверху, можно сказать ещё на ребёнке, но думаю, чего бы там не полагалось ему (мне) — это, точно, не понравится. А если вспомнить, что, не смотря на свой юный возраст, у принца есть невеста... Это вообще разрывом помолвки попахивает. А будущий брак, межу прочим, изначально, был политическим. Стало быть, жди обострения международной обстановки. Обмен нотами, бряцание оружием в виде учений вблизи совсем недавно дружественного государства, пара провокаций и вот он — локальный военный конфликт с перспективой перерасти в третью мировую. И всё это из-за того, что какая-то Агдан, смотрит куда угодно, только не себе под ноги. Уффф...

Ладно, вводную получил. Буду действовать согласно утверждённому плану.

На всякий случай удаляю сообщение от принца (ну его на фиг, мало ли кому на глаза попадётся), обвожу девчонок взглядом и говорю:

— Спрашивайте...

— Это тебя принц побеспокоил? — Задаёт свой вопрос ИнЧжон.

— Да. Он принёс свои извинения, что из-за него я подверглась... грязной хейтерской атаке.

— Ты хочешь сказать, что фотография — подделка? — Задаёт свой вопрос СонЁн.

— Это первое, что приходит в голову, когда смотришь на неё.

— То есть, ничего такого между вами с принцем не было? — Задаёт свой вопрос БоРам.

— Онни, ты серьёзно полагаешь, что мы начали наше знакомство с Его Королевским Высочеством с постельной сцены? — Искренне удивляюсь я.

— Фотография выглядит, как настоящая,— бросает реплику КюРи.

— Потому она и появилась в сети,— отбиваюсь я.

— Тогда, как ты так быстро успела сойтись с принцем? Вчера только познакомились, а сегодня он уже тебе эсэмэски с утра пораньше шлёт.— Задаёт свой вопрос ДжиХён.

— Принцу Дэвиду всего шестнадцать, и он — мой фанат. Много ли времени надо подростку, чтобы сойтись со своим кумиром?

— ЮнМи! Научи, как у тебя это получается? — На полном серьёзе просит ХёМин.

— Что? — Не врубаюсь я.

— Корейский принц, катарский принц, английский принц... Мелочь даже считать не хочется. Как?

Все девчонки дружно подаются вперёд. В глазах неподдельный интерес. Понятно, принца хочется всем. Только они (принцы) как-то все проходят мимо, но почему-то тормозят возле меня. Отсюда вывод: есть у меня какой-то особый волшебный крючок, на который я их ловлю. А раз есть, то: ЮнМи, дорогая, милая, хорошая дай и нам половить... Пффф... И что ответить? Какой совет может дать девчонкам мужик, на что лучше всего мужиков ловить? Чешу в затылке, задираю голову, пытаясь найти ответ на потолке... О! Есть идея!

— Всё просто, онни. Должна быть в женщине какая-то загадка,— выдаю с умным видом цитату из 'Чародеев'.— Должна быть тайна в ней какая-то.

На счёт тайны — это точно про меня... про ЮнМи.

— И какая же тайна в тебе? — Спрашивает ИнЧжон и смотрит на меня насмешливым взглядом. Мол, что бы ты там не сказала, я всё равно знаю правду. Нууу... Правду она знать никак не может, а вот чувствовать...

Ответить на вопрос подруги не успеваю, дверь открывается и на пороге кухни появляется немного потрёпанная и до подозрительности серьёзная ЁнЭ — в очередной раз в самый нужный момент. Очень полезное качество, за которое надбавку к зарплате платить нужно.

— Сонбе, я буду готова через пятнадцать минут,— поздоровавшись, говорю ей.

— Можешь не торопиться, ЮнМи,— строго говорит мой персональный менеджер.— По распоряжению главного менеджера, я отменила всё, что было запланировано у тебя на сегодня. Проведёшь весь день здесь.

Новость вызывает у девчонок неподдельный интерес. Мне даже спрашивать не пришлось: 'Почему?' Сами спросили.

— У входа в общежитие творится чёрт знает что. Там телевизионщики, пресса, фанаты, антифанаты... Я еле сюда пробилась. Тоже самое у входа в агентство, у твоего дома и везде, где ты могла бы сегодня появится... Кстати, Корейская биржа сегодня будет закрыта. Как объявили — по техническим причинам.

Стою с открытым ртом, перевариваю новость. Вот, когда до меня доходит во всей своей глубине бессмертное: 'Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь!' Этот поршивец Гарри... Его-то отмоют. А меня здесь на атомы разберут... Так, стоп... Чего это я на принца наехал? Он такая же жертва обстоятельств, как и я. И ещё, как говорится, не вечер. Должны куранты пробить... в смысле, должны официальные лица сделать официальное заявление. Вот тогда и станет ясно, кто есть ху?

— Сонбе я поняла вас,— говорю ЁнЭ.— Тогда имеет смысл переместиться поближе к телевизору, чтобы держать руку на пульсе. Но сначала давайте позавтракаем. Наверняка, вы не успели этого сделать из-за меня.

Оказалось, да, не успела. И под поощрительные реплики короновок, мы с ЁнЭ садимся за стол.

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ЮнМи (радостно): — Привет, Гарри!

Гарри (озобоченно): — Привет, Агдан.

ЮнМи (насторожено): — Гарри, какой-то у тебя голос... бесцветный. Вроде после заявления вашего посла и нашего ему ответа всеобщая истерия сошла на 'нет'. И даже биржа открылась. Или произошло что-то ещё?

Гарри (всё так же озабоченно): — Произошло. Ты, ведь, фотографию видела?

ЮнМи (с ухмылкой): — Конечно. Прикольная фотка вышла.

Гарри (не сбавляя градус озабоченности): — Хотел бы и я вместе с тобой посмеяться. Но всё оказалось гораздо серьёзней, чем казалось вначале.

ЮнМи (серьёзно): — Рассказывай.

Гарри (деловито): — Сначала мы думали, что это какой-то пронырливый репортёр... Но... В общем, не буду тебе забивать голову тем, какая работа и кем была проведена... Только итоги. Картина такая: ночью, ещё до того, как здание концертного зала было взята под контроль службой безопасности посольства, кто-то проник внутрь и затаился... в укромном месте. Днём, он пробрался в зрительный зал и стал ждать... тебя. У него был нож. В том месте, где этот тип провёл ночь, он нацарапал им на стене надпись 'Сдохни!' Даже думать не хочу, что произошло бы, если б я из чистого любопытства не заглянул в зал. Максимум, что этот тип смог сделать — это сфотографировать нас с тобой. Ночью он покинул здание тем же путём, каким проник в него. Несколько камер наблюдения внутри здания зацепила его. Это молодой мужчина среднего роста. К сожалению, это всё. На нём была бейсболка и медицинская маска.

ЮнМи (задумчиво): — Бейсболка и маска... Не знаю, поможет ли это, но не так давно, с меня в толпе фанатов сорвали головной убор. Это сделал какой-то парень в маске и бейсболки. Есть видео в сети, как это всё было.

Гарри (с сомнением): — У вас здесь так ходит чуть ли не каждый второй... Но проверить всё равно надо... С согласия вашего правительства, сегодня из Лондона вылетает специальная следственная комиссия...

ЮнМи (удивлённо): — Из-за меня? Комиссия из Лондона?

Гарри (заговорщицки): — Фактически — из-за тебя. Формально — из-за меня. То, что ему нужна была ты — знаю только я. Меня на сцене в этот момент быть не должно было. А ты вот одна, извини, рояль попёрлась проверять.

ЮнМи (возмущённо): — Я профессионал! Я просто обязана была это сделать.

Гарри (успокаивающе): — Вот это тебя чуть и не погубило. Этот псих с ножом тоже знал, что ты пойдёшь проверять инструмент. Вот и караулил. По уму, ты должна была пойти с охраной. Но ты пошла одна! Вот в чём дело.

ЮнМи (растерянно): — Так теперь мне что, даже в туалет с охраной ходить?

Гарри (убеждённо): — Да! С завтрашнего дня в твоей охране появится женщина-охранник. Вот с ней и ходи.

ЮнМи (обескуражено): — Вот, блин, вляпалась. И как долго это будет продолжаться?

Гарри (уверенно): — Думаю, недели хватит, чтобы повязать этого типа. За него взялись настоящие профессионалы. Неделю-то потерпишь?

ЮнМи (покорно): — Потерплю.

Гарри (довольно): — Вот и славно. Ещё увидимся. Файтин, Агдан!

ЮнМи (озадаченно): — Файтин, Гарри.

Время действия: на следующий день.

Место действия: аэропорт Инчхон, зона прилёта. Только что приземлился авиалайнер из Лондона, на котором прилетела специальная следственная комиссия для расследования дела о попытке покушения на принца Дэвида. Встречает высокую комиссию комитет по встрече, состоящий всего из одного человека — это офицер службы безопасности посольства Великобритании господин Томас Флетчер. Сканируя лица прибывших профессиональным взглядом, господин Флетчер, наконец, находит нужное. Поднятая рука — и меньше чем через минуту к нему подходят двое англичан. Это и есть... специальная следственная комиссия.

— Морис! Старина! — Томас Флетчер приобнимает накаченного мужчину средних лет со шрамом на щеке.— Давненько не виделись! С Филиппин, если не ошибаюсь?

— Точно! — Радуясь встречи и отвечая на обнимашки, подтверждает Морис.— Славно мы тогда отдохнули. Да и постреляли в своё удовольствие.

— Да, были времена,— с грустинкой произносит офицер Флетчер.— Ладно. Выдвигаемся к машине.

Все трое начинают движение в сторону выхода. Томас и Морис привычно мониторя обстановку вокруг, третий (худенький парень в роговых очках) — просто таращась по сторонам.

— Томас! Я вижу, ты не удивлён, что нас всего двое. Может, объяснишь, что происходит? — Не переставая постреливать по сторонам глазами, спрашивает Морис.— Сначала все вдруг засуетились. Стали срочно собирать команду из крутых парней, плюс спецсредства, плюс усиление... А потом вдруг всё резко отменили. От всей группы остался я один. Даже пришлось добровольца выкликать. Да, познакомься,— Морис кивает на второго члена комиссии.— Саймон Дигби мой... эээ... напарник? Нет, скорее попутчик. Кстати, Саймон, всё забываю тебя спросить: ты из какого отдела?

— Из хозяйственного,— смутившись, отвечает Саймон.

— У нас есть такой отдел? — Удивляется офицер Флетчер.

— Ну, наверное, есть. Не будет же он врать. Да, Саймон? Ты зачем, вообще, добровольцем вызвался?

— Хотел поучаствовать в настоящем деле. С погонями и перестрелками,— ещё больше смутившись, говорит парень из хозяйственного.

Томас и Морис обмениваются взглядами, которые каждый из них без труда расшифровывает:

Томас: Вот придурок!

Морис: И не говори...

— Должен разочаровать тебя, дружище Саймон, ни погонь, ни перестрелок не будет.— С деланным сожалением говорит офицер Флетчер и дальше обращается, исключительно, к своему приятелю: — Сначала всё выглядело очень серьёзно. Какой-то псих с ножом проник на охраняемый объект, выследил принца, но напасть не решился, так как в решающий момент появилась местная звезда... её здесь зовут Агдан. Благодаря ей, принц избежал серьёзных ранений, а, возможно, и смерти. Замечу, это версия событий самого принца. Естественно, всё закрутилось. Какой-то ускоглазый хотел зарезать нашего любимого принца. Это недопустимо. Наглец должен быть найден и наказан. Но, как оказалось, всё было совсем не так. В телефонном разговоре с этой самой Агдан, принц озвучил, что там произошло на самом деле. А произошло всё с точностью наоборот. Покушение готовилось на девчонку. Но неожиданно появился принц. Напасть сразу на двоих киллер не решился. Естественно, я тут же отправил рапорт. Отменить комиссию совсем, было уже невозможно. Только сократить до минимума. А непосредственно расследованием инцидента будет заниматься полиция и ещё служба безопасности, за которой числилась Агдан. Я передал им все материалы, которые мы успели нарыть. Пусть ищут сами. Это их дела.

— Найдут?

— Нет. Никаких зацепок. Если честно, именно из-за этого я и сдал принца. Не хотелось, чтобы контора выглядела бледно.

— Агдан... Эта та, что 'Шторм' сочинила? — Заинтересовано спрашивает Морис.

— Да,— подтверждает офицер Флетчер и добавляет: — Горячая штучка.

— Томас,— оживляется Морис.— У нашей уважаемой комиссии статус официальный?

— Конечно... Это ты к чему клонишь?

— Хочу вызвать эту Агдан на допрос. Может, удастся раскрутить её на ужин, а там и на что-нибудь большее.

— Морис, дружище,— серьёзно говорит офицер Флетчер.— Лучше тебе в её сторону даже не смотреть. За ней стоят очень серьёзные люди. Случись что, тебя не спасут ни я, ни посол, ни даже сам король.

— Жаль... — Разочарованно произносит Морис.— У меня ещё никогда не было кореянок.

— Дружище! Если дело в кореянках вообще, я буду рад помочь тебе обогатить воспоминания. Есть у меня такая возможность.

Офицер Флетчер поворачивается к Саймону, который до этого ловил каждое слово своих старших товарищей, и задаёт нескромный вопрос:

— Молодой человек, а у вас кореянки были?

— Нет,— краснея, признаётся Саймон.— Пока ещё ни одной не было.

— Будут! — Уверенно произносит Томас Флетчер.— Пошли!

И все трое покидают здание аэропорта.

Время действия: примерно, то же.

Место действия: загородный дом семьи Кимов. Штаб-квартира службы безопасности 'Sea Group'. Кабинет начальника СБ. Присутствуют: сам хозяин кабинета (сидит за столом) и его заместитель Чон КёнХо (стоит в шаге от стола), который только что, с пристуком, положил рядом с ноутбуком шефа флешку и уставился на начальства в ожидании вопросов. Вопросы не заставили себя ждать.

— Что это? — Недовольно спрашивает СанУ.

— Флешка! — Радостно сообщает КёнХо.

— Вижу, что не кольцо с бриллиантом. Что на флешке?

— Ааа, в этом смысле... Здесь все материалы по делу о попытке покушения на принца Дэвида. Англичане прекратили расследование. Послали меня подальше, ну и на флешку расщедрились. Так что моя командировка закончилась. Поступаю в ваше полное распоряжение, шеф.

СанУ недовольно мотает головой.

— Допёрли, значит, что дело в ЮнМи, а не в принце. Жаль, жаль, очень жаль. С их возможностями... У них был хороший шанс достать этого ублюдка. Что ж, придётся самим.— СанУ изучающе смотрит на своего заместителя.— Сам-то в материалах покопался?

— Да, шеф. Фактически, там ничего нет. Только видео с камер наблюдения концертного зала и видео давнишнего инцидента, когда с ЮнМи сорвали бейсболку. Англичане проверили записи со всех камер наблюдения вокруг концертного зала, но не на одной из них нашего скромняги нет. Он, год, хорошо подготовился. Даже не один авторегистратор его не зафиксировал. Просочился, паршивец.

— Понятно... Всё, кроме одного. Как на флешке оказалось видео с ЮнМи?

— Принц попросил проверить. Тот, кто срывает с ЮнМи бейсболку, и тот, кто пробрался в концертный зал — это один и тот же человек или нет? И как проверишь? Только что оба в масках и бейсболках, да и те — разные.

— А по ушам?

— За что, шеф? Я-то в чём провинился?

— Хочешь сказать, что безгрешен?

— Ну, не то чтобы... Но у нас же правовое государство. Сначала докажите, а потом уж по ушам.

— Ладно, хватит юморить,— СанУ берёт флешку, вставляет в ноутбук.— Знаешь ли ты, КёнХо, что уши человека такие же уникальные, как и отпечатки пальцев? Медицинская маска скрывает лицо. Бейсболка скрывает глаза. А уши при этом остаются открытыми. Вот по ним мы сейчас и проверим: один и тот же это человек или нет? Бери стул, КёнХо, подсаживайся.

Через пятнадцать минут.

Шеф и его подчинённый внимательно разглядывают два уха, каждое из которых занимает ровно половину экрана.

— Это одно и то же ухо! — Восторженно восклицает заместитель.— Шеф! Как вам пришла в голову мысль про уши?

— В одной русской книжке прочитал. Там была похожая ситуация... Так... Спланировать заранее ситуацию с бейсболкой объект никак не мог. Молодой господин остановил машину в случайном месте, в случайное время. Отсюда вывод: объект тупо следовал за ними на своей машине...

— Или на такси,— вворачивает заместитель.

— Это вряд ли. Он слишком осторожный, чтобы светиться перед водителем такси. Он караулил ЮнМи, где-нибудь неподалёку от её дома, но так чтобы не привлекать внимание охраны. А заметив машину молодого господина, последовал за ними, соблюдая дистанцию. Опять-таки для того, чтобы не привлекать к себе внимание. Это первое. А второе: бейсболку с ЮнМи он сорвал подчиняясь импульсу.

— И что нам это даёт, шеф?

— Многое. Объект заранее не подготовился, а значит, скорей всего, попал на камеры. Если нам повезёт, мы сможем найти момент, когда он садится в свою машину. Тогда нам останется только пробить номера, и он в наших руках.

— Так чего же мы сидим, шеф? Коды доступа к серверам у нас есть, день и время мы знаем. Работаем!

— Ты прав, КёнХо. Работаем.

Через полчаса.

— Вот он, шеф. Идёт пешком. Похоже, возвращаться к машине объект не собирается.

— Да, осторожный сукин сын. Не удивлюсь, если он сейчас что-нибудь выкинет.

— Шеф! Вы накаркали! Он зашёл а интернет-кафе!

— Не понимаю, КёнХо, с чего это ты так возбудился. Ну, зашёл. Посидит и выйдет. Если только не решил воспользоваться чёрным ходом. Тогда мы, просто, переключим камеру.

Заместитель СанУ тяжело вздыхает.

— Шеф, простите меня. Я вам не доложил тогда, потому что не связал два этих события... — Замолкает.

— Выкладывай...

— В тот день, именно из этого кафе, именно в это время были атакованы сервера, принадлежащие сеульскому метро. Все камеры видеонаблюдения в метро не работали больше двух часов. Из этого же кафе в это же время были атакованы сервера, на которых храниться информация со всех сеульских камер наружного наблюдения. Но атака была отбита. Могу спорить на что угодно, из кафе он прямо в метро и отправится. До него всего ничего. Вот он — выходит.

СанУ и его заместитель с хмурым выражением лиц наблюдают, как объект, оставаясь всё в той же маске и бейсболке, выйдя из кафе и пройдя пару десятков метров, спускается в метро.

— Ну что же,— задумчиво говорит СанУ,— по крайней мере, мы узнали о нём кое-что интересное. Он — хакер. И с большой долей вероятности, именно тот человек, который установил скрытые видеокамеры в доме ЮнМи. Там без хакера не обошлось.

— Попался, голубчик! — Радуется зам и тут же сникает.— Да, он — хакер. А работать может доставщиком пиццы... Я так думаю, шеф, он нас сделал. Мы его упустили.

— Если объект думает так же, у нас появляется, хоть и маленький, но шанс сесть ему на хвост.

— Это, как?

— Его паспорт в виде ушей у нас есть. Время, когда он сел в метро, мы знаем. Сколько потребуется времени для того, чтобы отсюда доехать до любой из станций метро, мы можем без труда вычислить. Остаётся только проверить, где именно в расчётное время объект вышел из метро!

— Шеф! В Сеуле больше трёхсот станций метро. Даже если на каждую станцию тратить по минуте, то выходит двенадцать с лишним дней. И это при условии, если пялится в экран непрерывно все двадцать четыре часа. Мы с вами просто сдохним. И потом... Объект хотел, но не смог вывести из строя все камеры наружного наблюдения. Он это помнит. И наверняка, что-нибудь предпримет, чтобы обезопасить себя с этой стороны.

— Проклятье! Если он задержится в метро часа на пол... Да что на пол... Достаточно будет и десяти минут, чтобы наше расчётное время превратилось в фикцию.

— Шеф! Есть еще его машина. Должен же он за ней вернуться.

— Машину он, наверняка, поставил в 'слепой' зоне. И самому ему забирать её не обязательно. Достаточно кого-нибудь попросить.

Оба безопасника замолкают, тупо пялясь на экран. На нём — всё тот же вход в метро и два плотных людских потока: Кто-то спускается под землю, кто-то поднимается.

— И всё-таки шанс у нас есть! — Нарушая тишину, твёрдо говорит СанУ.— В концертном зале объект подобрался к ЮнМи слишком близко. И у него был нож... Если бы не принц, могло произойти... В следующий раз, а следующий раз обязательно будет, в его руках может оказаться что-нибудь посерьёзней... Короче! КёнХо, собирай всех свободных людей, распредели между ними станции метро, пусть сидят хоть сутки напролёт. Но, чтоб этого урода они мне нашли!

— Будет сделано, шеф!

Время действия: один из съёмочных дней, вечер.

Место действия: городской парк, превращённый в съёмочную площадку. Съёмки ещё не начались, идёт интенсивная подготовка к ним. Ставиться свет, укладываются рельсы для тележки с камерой, монтируются столы с компами... За ограждением, на достаточном расстоянии от места съёмок, кучкуются фанаты ЮнМи. Внимание фанов приковано к трейлеру, в котором минут сорок назад скрылась их кумир. Наконец, дверь трейлера открывается и, под восторженные крики фанатов, появляется ЮнМи. На ней школьная форма не существующей в природе школы: белые кроссовки, чёрные, с двойной белой полосой, гольфы выше колена, короткая юбка в красно-синюю клетку, белая блузка, галстук — в тон юбки, синий пиджачок с золотыми пуговицами, на левом лацкане которого, похожий на орден, школьный значок. Помахав с улыбкой фанатам, ЮнМи направляется в строну 'капитанского мостика' — креслу режиссёра — пустого. Дойдя до него, она уж было собралась пристроить на нём свою попу, да призадумалась и села на кресло никому не принадлежащее — садитесь, кто хотите.

Сижу и слегка, любя, поругиваю себя. Чуть было не плюхнулся в режиссёрское кресло, но вовремя вспомнил СанХёна, который пообещал за аналогичные действия вышвырнуть меня из агентства не смотря на всю мою полезность. Это от волнения. Волнуюсь я. Уже со счёта сбился, какой сегодня по счёту съёмочный день. Но... Сегодня снимаем не ажбы что, сегодня снимаем первый поцелуй моей героини. Героиня героиней, а целоваться придётся мне, блин! Хоть я и потренировался в своё время на кошках (на ЧжуВоне), но проблему это не сняло. Как то мне... чего-то... ну не по себе. Не лежит у меня душа к поцелуям с парнями. Блин! А целоваться придётся. И, возможно, не раз. Вряд ли всё снимут с первого дубля. То, что поцелуй сухой, не утешает ни капельки. Всё равно меня стиснут в объятьях, прижмутся губами к моим губам, будут горячо дышать в щёку и щекотать ресницами...

Так! Стоп! Этак я накручу себя до того, что просто со съёмок сбегу. Что, больше подумать не о чем? Конечно, есть. Тот же принц Дэвид, он же Гарри, который улетел, но обещал вернуться на нашу с ЧжуВоном свадьбу. На что я ему ответил:

— Прощай навсегда, Гарри!

На счёт навсегда — это так, для красного словца. Но смысл понятен: если других поводов посетить Корею у тебя нет, ты не вернёшься сюда никогда.

Вообще, Гарри оказался настоящим мужчиной, не взирая на свои шестнадцать. Выплыл сам и вытащил меня. Не знаю, поверил ли хоть кто-нибудь, что наша с ним фотка — это демонстрация возможностей фотошопа, но и поверить в то, что так оно всё и было, как запечатлено, мозг отказывается напрочь... Даже у меня. Что уж говорить о других.

В сознание масс была внедрена мысль, что принц прилетел в Корею не для того, чтобы познакомится со сказочно красивой кореянкой, а для того, чтобы познакомиться с её творчеством — на порядок сказочнее, чем она сама. В доказательство, сразу по нескольким английским телеканалам был показан мой концерт, который я давал посольскому люду. Естественно, что с СанХёном всё было заранее обговорено и проплачено. Концерт прошёл на 'ура'. Подданные короля сошлись на том, что у принца Дэвида утончённейший вкус и, вообще, он — душка.

Вслед за англичанами мой сольник показали французы, немцы... Короче, проехался своим роялем по всей Европе, не исключая, между прочим, России. СанХёна закидали предложениями (одно заманчивее другого) по организации моих гастролей там-то и там-то. Шеф не растерялся и выдвинул условие: на гастроли приглашают всю группу 'Корона', участником которой я являюсь, а после окончания гастролей 'Короны' — мой сольник — Японский вариант. Поскольку танцующих крольчих видел, почитай, весь мир, и память о них ещё будоражила иноземную кровь, никто от такой 'нагрузки' не отказывался, а, наоборот, благодарили за шикарное предложение.

Узнав про такие дела 'Sony' высказала своё 'фи', которое 'фи' так и осталось. Их легко можно понять. На организации нашего азиатского турне, они уже неплохо наварились, хотя ничего ещё не было. А тут без них — напрямую — мы с кем-то о чём-то договариваемся, забирая себе их долю, по праву им принадлежащую, как им кажется. Но мы в своём праве. Никаких обязательств ни устных ни письменных в этом направлении у нас перед японцами не было. Срывать в отместку наши азиатские гастроли они не решились. Во-первых, себе дороже. А во-вторых, нас бы тут же расхватали по другим странам. К тому же, совсем без бонусов 'Sony' не осталась. Я без какого либо их участия раскрутился, как гениальный композитор классической музыки и гениальный пианист — долой ложную скромность! А, стало быть, мой альбом классики, который они собираются выпустить, обещает разойтись миллионными тиражами. Правда, есть одно 'но'. Придётся писать для этого альбома новые, ни разу не засвеченные композиции. Музыка с посольского концерта так глубоко ушла в народ, что по свету уже бродят пиратские диски с ней. Какие-то гады навариваются на мне, а я не имею с этого ни цента. Ненавижу!

Проблем с написанием новых композиций у меня, естественно, не будет, кроме одной: делать альбом чисто фортепьянным или включить в него вещи для фоно и скрипки, как я собирался сделать это раньше. Скрипка — это Ли ХеРин. Никого другого я не рассматриваю даже теоретически. Нужно просто взять, позвонить Хери и спросить её, примет ли она участие в записи моего первого альбома? Но я не звоню. Наш последний с ней разговор по поводу фотки, где мы с МинХёком, был очень... очень холодным. Следующий телефонный разговор может оказаться последним.

'Человек со звезды' с упорством маньяка взбирается на вершину всех корейских музыкальных чартов — песня, которую я отдал Ли ХеРин, но звучащая в моём исполнении. Разве это не подпадает под понятие 'предательство'? Ещё как подпадает! Думаю, это слово не раз вспыхивало в мозгу Хери красным. А тут я со своим звонком... Нет, здесь нужна личная встреча. И такая встреча запланирована — свадьба ХеРин. Моё приглашение на свадьбу никто не отменял. Приду, подарю деньги, как это у них принято и выясню отношения. Если мы всё ещё подруги (это я так для простоты называю), тогда можно и об альбоме поговорить. А если между нами всё кончено... Что ж... У меня есть ИнЧжон — переживу.

Но, если честно, с ИнЧжон тоже не всё так просто. Ревнивая она до ужаса... к девчонкам. Раньше она ревновала меня к ХеРин, теперь появился новый объект для ревности — ЮЧжин.

— Что у тебя с ней? — Спросила меня Ина в наше последнее воскресенье.

— С кем? — Не врубился я.

— С ЮЧжин...

И, вместо целовашек и обнимашек, пришлось объяснять подруге, что же на самом деле у меня с этой змеюкой. Рассказал, не вдаваясь в подробности, про гадости, которые она мне сделала. Про клиническую смерть, после которой мой смертельный враг вдруг решил стать моим лучшим другом. Ну и про то, как именно она 'сдруживается' со мной. Не знаю, поверила ли ИнЧжон в печальную историю, которую я ей поведал, но то, что подуспокоилась — это, да. Целовашки с обнимашками состоялись.

Что касается ЮЧжин... она оказалась настоящей рыбой-прилипалой. Таскается везде за мной, прямо, как Мульча, когда я домой прихожу. Ладно, когда у нас общие съёмки. Там просто деваться некуда. Но она взяла за правило быть рядом со мной даже тогда, когда у неё съёмок нет. При этом перед каждым и всеми позиционирует себя, как мою лучшую подругу. Возражать не пытаюсь. Не потому, что лень или там ещё что-нибудь, а потому, что у нас игра. Игра в подруг. ЮЧжин знает, что я не верю в её бескорыстное желание сблизиться со мной — что-то ей от меня надо. И знает, что я знаю, что она знает, но делает вид, что знать ничего не знает. Я заметил, что общаюсь с ней уже без всякого напряга, как если бы мы, действительно, были друзьями. И часто по-дружески гоняю её куда-нибудь с поручениями, даже если рядом ЁнЭ — там, воды принести, мороженного купить, а то и песенку спеть — было такое. Это всё так — мелочи. Но почему-то мне кажется, что случись что-нибудь серьёзное... скажем кровь для меня сдать, она сдаст. Конечно, не всю без остатка, но по максимуму — да. Ведь устранила же она проблему под названием 'миссис Ю'. И никаких мелких пакостей со стороны Ю ДуШим нет, как нет. А есть только улыбки и ласковые слова. Одной миссис Ю дело не ограничилось. Вылетел из состава съёмочной группы её человек — менеджер Кан (тот, кто чуть было не подставил меня в первый съёмочный день), вылетел с формулировкой за 'систематические опоздания'. Опаздывал менеджер Кан не только на работу, но даже... в туалет... систематически. Если б его не уволили, ему бы, при таких делах, пришлось бы уволится самому. Интересно, это ЮЧжин проделала с ним такое, чтобы миссис Ю убоялась? Или так совпало?

Иногда меня даже сомнение берёт, что если ЮЧжин, действительно, изменилась? Смерть, даже пятиминутная, она такая — с юмором. Просто так не отпускает. Обязательно, рандомно, в мозгу хоть десяток проводков да перекоммутирует. Вот сейчас её нет рядом (они с ЁнЭ пошли перекусить в ближайшее кафе) и такое ощущение, что чего-то не хватает...

О! Чьи-то шаги. Вернулись уже? Оглядываюсь... Пффф... Го ЧжиХун. Чего-то он какой-то напуганный. Что-то случилось?

— ЮнМи,— подойдя ко мне и стреляя по сторонам глазами, говорит он.— У меня тут вопросы по роли... Не поможешь?

А сам мимикой лица говорит совсем другое: 'Отойдём в сторонку на пару слов'.

Ну, если есть человеку что сказать, почему бы не послушать. Встаю, и мы отходим в сторонку, где ни одни уши нас не достанут.

— ЮнМи,— оглянувшись по сторонам, с тревогой говорит Го ЧжиХун,— твой жених Ким ЧжуВон только что прислал мне СМС. Он пишет, что если я тебя поцелую, он открутит мне голову.

— Да?..

— Это он серьёзно?

— Вообще-то у Ким ЧжуВона с юмором плоховато,— озабоченно говорю я.— Так что вполне может открутить. И не только голову.

— Что же теперь делать? — Изменившись в лице, спрашивает ЧжиХун.

— Делай, что должно! И будь, что будет! — Убеждённо говорю я.

ЧжуВон продолжает прогрессировать в маразме со скоростью достойной уважения. После двойного свидания мы с ним так и не виделись. У меня настолько плотное расписание, что даже воскресенья забиты: реклама, кино, подготовка к гастролям, шоу, концерты... и (внимание!) подготовка к съёмкам клипа 'Ламбада'. СанХён стукнул кулаком по столу и изрёк: клипу быть!!! И готов он должен быть до начала наших гастролей. Клип войдёт в рекламный пакет нашего турне. И нужно снять его так, чтобы фаны, сметая всё на своём пути, бежали посмотреть вживую на этот суперзажигательный танец. Уже шьются костюмы, строятся декорации на Чеджу, а мы с самого с ранья (другого свободного времени больше нет), разучиваем с девчонками (под моим чутким руководством) хореографию, а после еще распеваемся: кто за кем, чего.

Возможно, этот клип станет последним в моей жизни. Увидев его, Чжувонище меня просто придушит, как Отелло Дездемону. Ну, уж слишком 'Ламбада' откровенная даже по меркам моего мира. И ЧжуВон не простит мне, что на мою аппетитную попу смотрели все, у кого глаза есть. Он и без клипа держит меня за горло. Звонит каждый день или бомбит эсэмэсками, требует отчёта: где была, что делала, с кем виделась, о чём говорила. Не забывает спросить и про МинХёка, не встречались ли? Да не встречались мы, не встречались. С той нашумевшей 'фотосессии' — зачем гусей дразнить! Общаемся только по телефону и основная тема — Чебурашка. Хорошо он пошёл. Особенно в Японии, куда, по моему совету, его десантировали в первую очередь. Про эти наши телефонные разговоры с МинХёком, я, из чувства самосохранения, жениху подневольному ничего, естественно, не говорю. И вообще! Если б я был девушкой, сто раз бы подумал, выходить ли за такого придурка замуж. Вот, откуда он узнал, что сегодня съёмка первого поцелуя? И откуда у него номер Го ЧжиХуна? На подозрении у меня ЁнЭ. Не зря же ЧжуВон просил её телефон...

Ладно, бог с ним с ЧжуВоном. А вот где ЮЧжин пропадает? Чего-то как-то скучновато без неё...

Через полчаса.

По аллее, ярко освещённой в этот вечерний час, идут двое,— он и она,— держась за руки. Они ещё школьники, но по их лицам, по той энергетике, которую они излучают, видно, что между ними далеко не детские отношения. Эти двое — парочка, эти двое влюблённые со взаимным, непреодолимым притяжением. Доказательства непреодолимости тут же предъявляются. Парочка останавливается в самом тёмном месте. Он и она поворачиваются друг к другу и смотрят такими глазами, что даже самому недогадливому понятно: сейчас случится поцелуй...

Пять секунд, десять секунд, двадцать секунд... Никакого поцелуя почему-то так и не случается. Школьники, застыв, таращатся друг на друга: одна удивлённо, другой испугано.

— Стоп! — Орёт со своего кресла режиссёр Юн.— Го ЧжиХун! Ты почему её не поцеловал?!

— Извините, режиссёр Юн. Сам не пойму, что произошло,— оправдывается ЧжиХун.

— Чёрт знает что! Вот только из графика нам выбиться не хватало! На исходную!

Через пятнадцать минут.

По той же аллее, сбоку от рельса, по которому рабочий тащит тележку с камерой и оператором, идут ЮнМи и ЧжиХун, старательно изображая влюблённую парочку. Дойдя до укромного местечка, вся процессия останавливается. ЮнМи и ЧжиХун поворачиваются друг к другу. Самый волнительный момент. Вот сейчас... сейчас он её поцелует... Но! Опять ничего не происходит.

Обматерив (в рамках приличия) всё и всех, режиссёр отсылает тормознутых артистов на исходню. Через пятнадцать минут ЮнМи и ЧжиХун опять стоят напротив друг друга, не демонстрирую никаких жизненных признаков.

— Целуй её! — Орёт со своего места, выведенный из себя, режиссёр Юн.

— Целуй её! — Орёт с тележки оператор, отсидевший свою задницу на жёстком сидении.

— Целуй её! — Вторит ему рабочий, задолбавшийся эту тележку таскать туда-сюда.

— Целуй её! — Орут все вокруг, понимая, что планы на этот вечер накрываются медным тазом.

Но Го ЧжиХун остаётся недвижим, как памятник самому себе.

— Так! Все тихо! — Командует режиссёр Юн, поняв, что криками ничего не добьёшься.— Репетируем! ЧжиХун! Возьми ЮнМи за плечи.

— А без этого никак нельзя? — С мольбой в голосе спрашивает тот.

— Поговори мне ещё! Быстро взял ЮнМи за плечи!

Заметно трясущимися руками, ЧжиХун берёт ЮнМи за плечи.

— Ты дотрагиваешься до неё так, словно она ядовитая змея,— комментирует режиссёр Юн.

— Я не змея! — Возмущается ЮнМи, бросив быстрый взгляд на ЮЧжин, которая вместе с ЁнЭ, удобно устроившись в раскладных креслах, с интересом наблюдают за происходящим.

— Помолчи, ЮнМи. Дай с ЧжиХуном разобраться! — Возмущается в свою очередь режиссёр Юн.— Что с тобой сегодня, ЧжиХун?

— Не знаю,— мямлит ЧжиХун.— Может, съел чего-нибудь...

— Если бы ты съел чего-нибудь, у тебя был бы понос! — Припечатывает режиссёр.— Го ЧжиХун, у тебя понос?

— Нет.

— Тогда, целуй её!

ЮнМи округляет глаза, пытаясь найти связь между поносом и поцелуем. ЧжиХун даже не пытается продемонстрировать готовность поцеловать красивую девчонку.

— Вы меня с ума сведёте! — Орёт режиссёр Юн.— ЮнМи! Давай целуй его сама!

— Чего?! — Не въезжает ЮнМи.

— Целуй его сама! Быстро!

— В сценарии этого нет! — Идёт в отказ ЮнМи.

— Что не будешь?

— Извините, режиссёр Юн. В моём контракте есть пункт, согласно которому я играю только то, что прописано в сценарии.

— Какой идиот внёс в твой контракт этот пункт?

— Вы, режиссёр Юн.

— Хех! Я что, пьяный был?! Где сценарист?! Где эта... Чон ЮГён?! Вечно её нет именно тогда, когда она нужна!

Через полчаса.

Медленно тянусь к губам ЧжиХуна, который смотрит на меня, как кролик на удава. И не просто тянусь, а посылаю в его мозг сигнал, отключающий все чувственные центры. Хрень, конечно, полная. Ну а вдруг?! Не хочу целоваться с человеком. Пусть это будет дерево. Теперь нужно закрыть глаза — так в новом варианте сценария. Закрываю. Но тянуться продолжаю. Блин! Неужели я это сделаю? Так я и делаю это. И останавливаться не собираюсь. Профи я или где?! Сейчас произойдёт неизбежное — натыкание части лица под названием 'губы' одного индивидуума на такаю же часть другого. И такое натыкание называется 'поцелуй'. Что-то у меня нехорошие предчувствия. Хоть Чжувонище мне эсэмэсок с угрозами не присылал, но вот открутить мне голову на пару с ЧжиХуном вполне способен. Где же эти дурацкие губы? Тянусь, тянусь, а их всё нет и нет... А это что за странный звук? Кажется, что-то упало...

— Стоп! — Орёт режиссёр Юн.

Открываю глаза и с удивлением вижу... точнее не вижу перед собой своего 'оппу'. Он что сбежал?

— Врача! — Орёт уже ассистент режиссёра.— Актёру плохо!

Опускаю глаза и вижу у своих ног тушку ЧжиХуна. Он что, в обморок упал? По-настоящему? Или притворяется — за голову переживает? Приседаю на корточки, отвешиваю ему пару оплеух. О! Глаза открыл. А мутноватненькие они у него. Видать и вправду — обморок.

— Не прикасайся ко мне! — С испугом говорит ЧжиХун и начинает от меня отползать.

Тут набегает народ, ставит моего оппу на ноги и уводит в трейлер.

— График срывается, деньги кончаются, натура уходит!.. — Держась за сердце, во весь голос, делится своими проблемами режиссёр Юн.— Смерти моей хотите?.. ЮнМи!!!

— Как что, сразу ЮнМи! Я-то здесь при чём? — Отвечаю, пожимая плечами.— Я что ли в обморок падала? Тоже мне кисейная барышня...— И, подумав, предлагаю: — Давайте, привяжем его к дереву, чтобы не падал. И я его поцелую.

Режиссёр растерянно смотрит на меня во все глаза, никак не может понять: шучу я или говорю вполне серьёзно? Найти ответ на этот вопрос мешает ассистент режиссёра.

— Среди фанатов ЮнМи — там — за ограждением, я видел девушку с такой же причёской, как у неё,— взмах руки в мою сторону.— Рост и комплекция тоже схожи. И черты лица напоминают черты лица ЮнМи. Похоже, девушка делала пластику. Режиссёр Юн! Мы можем попробовать использовать эту девушку, как дублёршу.

Режиссёр Юн впадает в короткую задумчивость и тут же выходит из неё, заметно повеселевшим.

— Веди её сюда! — Решительно приказывает он своему помощнику.

Не полных десять минут — и вот перед нами, смущаясь, стоит мой клон. Нет, об абсолютном сходстве речь, конечно же, не идёт. Но сходство, определённо, есть. Когда до девушки доходит, чего собственно от неё хотят, она, натурально, начинает визжать от избытка чувств. Ещё бы. Четверть часа назад она бала никто, а сейчас — дублёрша Агдан и будет целоваться с самим Го ЧжиХуном. Да ещё ей за это и деньги заплатят! Значит всё не зря!

Из трейлера, пинками, выгоняют на съёмочную площадку моего оппу. Тот активно сопротивляется, но когда до него удается достучаться, что вместо меня в сцене поцелуя будет сниматься дублёрша, он преображается прямо на глазах, превращаясь в раскованного балбеса, хватавшего меня за руки в первый съёмочный день.

Когда девушку облачают в школьную форму, которая только что была на мне, сходство с Агдан становится ещё больше. Сам я занимаю свободное кресло рядом с ЮЧжин и, приняв от неё банку томатного сока (подруга давно уже в курсе моих предпочтений), вливаюсь в ряды неравнодушных зрителей. Сразу становится понятно, что всю сцену целиком дублёршей закрыть нельзя — видно даже без напряга, что это не я. А вот сам момент поцелую, когда губы прижаты к губам, и лицо девушки почти полностью заслоняет лицо ЧжиХуна,— там сходство очень высоко.

Решение лежит на поверхности. Губы к губам — это дублёрша. Всё, что до этого момента — это я. И всё это монтируется без швов, как один кадр.

Мой клон оказалась со способностями, поэтому всё прошло гладко, а значит быстро. Мы даже из графика не выбились. Я-то уже отстрелялся. А вот у АйЮ, ЮЧжин и остальных павильонные съёмки в декорациях — сразу после нас. И брызгать ядом в мою сторону, повода у них теперь нет. По крайней мере, сегодня.

Режиссёр Юн отдаёт команду свёртываться и обращается ко мне.

— ЮнМи, как ты смотришь на то, что во всех остальных сценах с поцелуями тебя заменит дублёрша?.. Как сейчас...

Ушам не верю! Неужели?!

— Как профессионал, я отношусь к этому резко отрицательно,— сурово отвечаю я.— Но как член съёмочной группы, считаю такой вариант благом для всех. Особенно для ЧжиХуна.

Режиссёр остаётся довольным, я остаюсь довольным, ЧжиХун остаётся довольным, моя дублёрша остаётся довольной... В общем, все остаются довольными. Но такого не бывает. Для равновесия должны быть недовольные. Кто же это? Зрители? Они родимые. Вот будет шума, когда вскроется, что я — не я и лошадь не моя.

Время действия: сразу после съёмок сцены первого поцелую.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. СМС переписка.

ЧжуВон: Целовалась???

ЮнМи: Добрый вечер, оппа!

ЧжуВон: ЦЕЛОВАЛАСЬ???

ЮнМи: Как дела?

ЧжуВон: ЦЕ??? ЛО??? ВА??? ЛАСЬ???

ЮнМи: Надеюсь, у тебя всё хорошо.

ЧжуВон: Хватит издеваться!!! Просто ответь: целовалась или нет?!

ЮнМи: Ох... Это... Ну... В общем... не случилось.

ЧжуВон: А что случилось?

ЮнМи: В последний момент ЧжиХун упал в обморок. Ты его до смерти запугал своими эсэмэсками.

ЧжуВон: А я и не пугал. Я предупреждал. И впредь буду предупреждать! Никто не смеет целовать мою девушку!

ЮнМи: Я не твоя девушка! И никогда ей не буду!

ЧжуВон: Ты! Моя! Девушка!

Через минуту.

ЧжуВон: Почему не отвечаешь?

Ещё через минуту.

ЧжуВон: Принцесса! Ты что, обиделась?

Ещё через минуту.

ЧжуВон: Извини. Видимо, ты, действительно, ещё не моя девушка. Хоть мы уже и целовались.

ЮнМи: Не было такого!

ЧжуВон: А фотография?

ЮнМи: Забудь!

ЧжуВон: Нет!!! Этот поцелуй внушает надежду. Я сделаю всё, чтобы ты стала моей девушкой.

ЮнМи: Флаг тебе в руки, барабан на шею и parovoz навстречу. Файтин!

ЧжуВон: А что такое parovoz?

ЮнМи: Не важно. Будешь смотреть эту серию — не дёргайся. Там целуется моя дублёрша.

ЧжуВон: Это правда?

ЮнМи: Смысл врать? Охрана всё видела. Можешь спросить у неё.

ЧжуВон: И спрошу!

ЮнМи: Про дублёршу лучше не распространяться хотя бы до конца съёмок дорамы.

ЧжуВон: Аджжж! Меня же парни шуточками затерорезируют!

ЮнМи: Если ты такой тонкокожий, можешь объявить о разрыве помолвки. А то все удивляются, чего это мы всё ещё вместе?

ЧжуВон: Я потерплю.

ЮнМи: Подумай. Всё равно это придётся сделать. Почему не сейчас?

ЧжуВон: Всё! Мне пора на вечернее построение. Пока, принцесса.

ЮнМи: Пока, оппа.

Через пять минут. Эсэмэска от ЧжуВона:

Не целуйся с другими, принцесса!

Впрочем, это тебе решать.

Но целованный, после процесса,

Навсегда перестанет дышать.

ЮнМи: — Пффф...

Время действия: энный день съёмок дорамы.

Место действия: пляж, на котором развернулась съёмочная группа со всем своим багажом для съёмки очередного эпизода. В раскладном кресле, под огромным жёлтым зонтом, в солнцезащитных очках сидит ЮнМи с бутылкой воды в руке. Рядышком, в точно таких же очках, с точно такими же бутылками в руках сидят ЮЧжин и ЁнЭ. Вокруг рабочая суета. Режиссёр нервно перелистывает сценарий. Оператор возится с камерой. Световики доводят до ума свет. Звуковики доводят до ума звук. Психолог группы, специально нанятый, доводит до ума нервное состояние ЧжиХуна. В общем, все при деле.

Сижу в образе, готовый в любую минуту войти в кадр, смотрю на море — релаксирую. Получается, море я вижу всего второй раз в этой жизни? Пффф... Будем надеяться, не последний... А вот сцена на пляже как раз последняя — на сегодня. Простенькая. Моя героиня и её оппа гоняют без толку по кромке прибоя и — всё. Можно для разнообразия и побегать, конечно. Но на месте героини, я бы лучше за книжками сидел. Эти забеги вдвоём обычно кончаются синхронным падением в прямом и переносном смысле. А от этого иногда дети родятся. Но ранняя беременность моей героини не грозит. Нет этого в сценарии. А вот, что будет со мной?.. Нет, не в смысле беременности (тьфу, тьфу, тьфу), а в смысле 'вообще'. Вид безбрежного моря очень стимулирует мысли о времени и о себе. Прямо как у ВВМ.

Недавно, безбашенным байкером, пронеслись мимо три судьбоносных события: день рождения АйЮ, моя мобилизация в армию и номинация меня любимого на премию 'Грэмми'.

В этой параллели, эта АйЮ, эту ЮнМи на свой день рождения не пригласила. Подозреваю, что всему виной моя печатка. И даже нисколько она, сколько слова ЮЧжин, что на ней лежит проклятье. Я не раз ловил взгляд АйЮ устремленный на мой безымянный палец, рассечённый широкой чёрной полосой. Похоже, она всё ещё пытается, но никак не может вспомнить, где видела мою прелесть. Интересно, если вспомнит, это будет леденящая кровь история или фигня какая-нибудь? На печатке Пушкина была вырезана восточная надпись. Сам Пушкин подозревал в этой надписи чудеса. А, когда после его смерти, надпись перевели, оказалось, что она — зауряднейший банал. Типа нашего: здесь был Вася.

Думаю, пока АйЮ не вспомнит всё, сближаться с человеком, который таскает на себе (возможно) смертельно опасную штуковину, не будет. Хотя я лично никакой опасности не чувствую. И вообще ничего не чувствую — украшение как украшение.

Я не в обиде на АйЮ. И даже собирался подарить ей... нет не песню — слишком жирно будет... а книжки собственного сочинения, которыми запасся по примеру брательника. Но в последний момент передумал. Во-первых, не хочется себя навязывать ни в какой форме. А во-вторых, АйЮ к ним даже не притронется из-за того же проклятья, которое с её точки зрения (я так думаю) распространяется теперь на все вещи, до которых я дотрагиваюсь. И кто тянул ЮЧжин за язык? Лишила меня потенциальной подруги. Причём сама она уже и не помнит, что сказала. И даже перстень примеряла. И даже предлагала за него какие-то нереальные деньги. И я даже в какой-то момент заколебался: а почему, собственно, нет? Но не соблазнился. Как-то уже себя не представляю без моей прелести.

АйЮ я всё же поздравил — вместе со всей съёмочной группой. В перерыве на еду, в павильоне вдруг вырубили свет. Тут же с потолка полился огненный дождь, по периметру забегали разноцветные огоньки, в раскрывшиеся настежь двери въехал на колёсиках... нет, не гроб... а огромный торт утыканный свечами, и мы все дружно запели: 'С днём рожденья тебя!' В общем, АйЮ была тронута. А тортик оказался ничего. Я две порции в себя закинул. И от третьей не отказался бы, но тут ЁнЭ включила менеджера и праздник живота закончился.

Кстати, хоть меня и не было на дне рождении АйЮ, без скандала всё равно не обошлось. Что называется: от судьбы не уйдёшь. Наш бессмертный 'Колобок' как раз про это. Судьба Колобка — быть съеденным. Его для этого и испекли. И как он не сбегал, таки всё равно был съеден.

День рождения АйЮ, видать, был выбран высшими силами для скандала. Он и состоялся — подрались девчонки из 'SNSD'.

Замолчать скандал не получилось. Кто-то вбросил в сеть видео с камеры видеонаблюдения. Кто вбросил — не знаю. Но в начале цепочки, наверняка, стоит тот же предприимчивый организм, который умыкнул видео с параллельным Серёгой.

Из-за чего началась драка я так и не понял. То ли девчонки мужика не поделили, то ли не сошлись во мнениях по поводу одного места из блаженного Августина — не суть. Причина — ничто! Следствие — всё!

Начало видео, которое я просмотрел с открытым ртом, ничего такого не предвещало. Стоят Санни и Юри в красивых платьях, с бокалами шампанского в руках и мирно беседуют. О чём — не слышно. Разговор идёт на пониженных тонах. Неожиданно Юри меняется в лице и выплёскивает содержимое своего бокала в лицо Санни. Та, не долго думая, проделывает тот же трюк с содержимым своего бокала — и пустая посуда, выполнившая своё предназначением, летит на пол. В следующее мгновение девчонки молча вцепляются в волосы друг друга. На звон разлетевшегося в брызги стекла оборачиваются все находящиеся в пределах слышимости и, столбиками, наблюдают за происходящим. А происходит всё то же: Санни и Юри молча, но с чувством таскают друг друга за волосы. Может быть, этим всё и закончилось. Может быть... Но тут на сцену выходит Джессика. Если бы она знала русскую пословицу: 'Двое дерутся — третий не лезит',— то, конечно же, предпочла остаться среди зрителей. Но она не знала.

Джессика кидается разнимать подруг и тут же, случайно, не специально, получает от Санни локтем по носу. Из носа Джессики, естественно, тут же брызжет кровь и, конечно же, прямо на её платье — девственно белое и, судя по всему, безумно дорогое. От вида крови у Джессики сносит крышу — и вот уже из головы Санни дерут волосы две пары рук. Именно с этого момента включается звуковое сопровождение — девчонки начинают визжать.

Двое на одного — это не по понятиям, и на помощь Санни спешит Юна. С её приходом девчачьи игры с тасканием волос прекращаются — и в ход идут кулаки. Джессика, у которой количество адреналина в крови запредельное (ещё бы! — нос разбили, платье испортили) встречает Юну боковым в челюсть — нокдаун! Юна оказывается на полу, между прочем, усыпанном осколками стекла. А между подругами начинается быстрый обмен ударами. Видно, что все три девчонки в рукопашке не новички.

Драка в полном разгаре, а с начала потасовки и минуты не прошло. Но этого вполне хватает, чтобы 'столбики' вокруг пришли в себя и начали действовать. Первыми дерущихся бросаются разнимать остальные участницы группы, но, каким-то волшебным образом, тоже оказываются вовлечены в драку. Очередь доходит до парней. Первый из них, сунувшейся в замес, тут же получает по уху, но миротворческую миссию не свёртывает. А зря. Ему заезжают и по второму уху.

Парни пытаются растащить девчонок, хватая их за что придётся. Это — ошибка. Девчонки, хорошо намявшие друг другу бока, дружно дают отпор общему агрессору. Дальше по Чуковскому: 'Всё вертится и кружится и несётся кувырком...'

Результаты драки заставляют задуматься. У Санни большая шишка на лбу и подозрение на сотрясение мозга. Джессика повредила ногу. Есть подозрение на трещину в кости. У Юны перелом рёбер. У остальных участниц группы — синяки и ушибы... То есть все травмы такие же точно, какие получили параллельные 'Соши' при встрече с 'исчадьем ада' — Мульчей. Выходит, все мы — колобки, с которыми судьба играет в догонялки. И ей пофиг по какой из параллельных веток мы бегаем от неё.

Бедная АйЮ. Этот день рождение она запомнит на всю жизнь. Не удивлюсь, если девчонка вообще перестанет его отмечать.

Лично я произошедшее могу объяснить только одним: случился коллективный 'ук'. А вообще, у 'SM Entertainment' и Чо СуМана, создателя и владельца этого агентства, большие проблемы. Минимум на две недели отменены все выступления группы, все шоу с участием 'SNSD'. Страшно подумать, какого размера неустойки придётся платить агентству. Возможно, группу вообще расформируют. Уж больно сильный резонанс получил этот инцидент. Да ещё и фанаты группы плеснули масло в огонь. Сторонники Санни и Юри передрались между собой — стенка на стенку, прямо у главного входа в агентство. Разнимала их полиция, которой тоже изрядно досталось. Несколько десятков человек оказались в больнице. К счастью, обошлось без трупов и, вообще, без серьёзных травм.

Как опять не вспомнить реальность брательника. Там тоже пострадали фанаты 'Соши' — затоптали друг друга при попытке сбежать от всё той же Мульчи.

Конечно же, девчонки из 'SNSD' принесли свои публичные извинения. И, конечно же, больше всех каялись Санни и Юри. Однако озвучить причину конфликта обе на отрез отказались, чем возбудили любопытство нации до предела. Мне вот тоже интересно, а из-за чего, собственно? Но с учётом того, что в этом мире водятся боги, причины может не быть вовсе. Просто в какой-то момент кто-то из небожителей перехватил управление телами — и понеслось... Зачем ему это было нужно? Кто я такой, чтобы объяснять божественные поступки? Может быть, это локальное событие через тысячу лет выльется в событие вселенского масштаба. Ну их, этих богов. Нехай сами как хотят. Мне бы со своими делами разобраться. Меня вот в армию мобилизовали.

О том, что это произойдёт, благодаря параллельному Юркину, я знал заранее. В отличие от брательника, у меня это событие произошло более цивилизовано. СанХёну позвонил заместитель генерала Им ЧхеМу и заранее предупредил, что со мной вояки сделать удумали. Так что глотать таблетки шефу (из-за того, что у него отбирают основной источник дохода — это про меня) не пришлось. Зам генерала и президент СанХён по-приятельски побеседовали, деля меня между собой и, довольные друг другом, попрощались. По большому счёту, я тоже доволен — продолжаю вести прежний образ жизни, а все плюшки, которые положены офицеру Республики Корея — мои.

Правда, плюшки эти придётся отрабатывать, так же, как у брательника: создание музыкальных произведений повышающих боевой дух армии, периодические вызовы для репетиций в оркестре морпехов и участия с ним в концертах в воинских частях... Не так и много.

С произведениями вообще лафа: 'Идёт солдат по городу', 'Через две весны', 'Когда поют солдаты', 'Вы служите, мы вас подождём', 'Бьётся в тесной печурке огонь', 'Хотят ли русские (то бишь, корейцы) войны', 'В лесу прифронтовом', 'Соловьи', 'Враги сожгли родную хату', 'На границе тучи ходят хмуро', 'Десятый наш десантный батальон', 'Катюша'!!! (прости, господи, чуть не забыл)... И это только то, что вспомнилось навскидку. Старьё? Это для моего мира — старьё. А для этого — свежак наисвежайший. Сделать современную аранжировку, подсочинить текст на корейском — и эти до нельзя патриотические песни будет распевать вся страна.

Вот вызовы в часть выглядят кисло. Там ведь одни мужики. А ЮнМи девчонка не простая. Любому может вскружить голову, даже ничего не делая. Просто мимо пройдя. Рядовой состав можно в расчёт не брать — будут облизываться издалека. А вот офицеры, особенно старшие... От них, наверняка, будут поступать, различной нескромности, предложения — вояки же. Живут сегодняшним днём. 'Завтра' для них — эта такая штука, которой может и не быть. Вот захотелось кому-то из них провести вечерок с Агдан — подошёл и озвучил своё желание. А мне что делать? Послать? Ну, пошлю я старшего по званию и что дальше? Я же в армии! Боюсь, всё может кончиться отменой моей командировки по месту жительства. И запихнут меня на какой-нибудь остров в океане, где, служат далеко не девушки, а совсем даже 'голодные' и через это безбашенные мужики. И никто ничего сделать не сможет — армия ведь!

Пффф... Чего-то какая-то мрачная картина получилась. Но вероятность такого развития событий всё же есть. И как всего этого избежать?.. А вот интересно, беременных женщин из армии демобилизуют? Эээээ... Это я так, чисто теоретически — для общего развития. Будем надеяться, что ничего такого не произойдёт (это не про беременность). Всё-таки Агдан на виду у всей нации. И она (нация) будет внимательно следить за тем, как служит её любимица. Кстати, это мысль: выезжать в часть не в одиночку, а в составе съёмочной группы, которая будет фиксировать каждый мой шаг — что-то типа реалити-шоу или съёмок документального фильма... Хм...Надо подумать.

Подписание приказа о моей мобилизации прошло в точности, как у брата: комиссариат, 'похоронные' венки, толпа репортёров... Даже ЧжуВона пригнали. И даже состоялась встреча у окна. Правда, содержимое разговора было иным. Жених подневольный включил Отелло и стал с улыбкой нудить про МинХёка, про принца Дэвида, про мои приключения в 'Кирин', о которых ему кто-то доложил... Я, тоже с улыбкой, послушал его минуту и понял нужно как-то затыкать этого придурка или дело окончится ором. В общем заткнул. Просто взял и, под вспышки фотокамер, поцеловал ЧжуВона в щёку. Вот такой я озорник. Жениха переклинило напрочь. Стоял с улыбкой идиота и никак не мог вспомнить: о чём он только что говорил?

А дальше было непосредственное подписание приказа и моя благодарственная речь. Точнее, не моя, а брата. Сам я парится не стал — слова подбирать. Взял у брательника. Меня в ней (в речи) всё устроило. Особенно, то место, где про 'Кирин'. С акциями 'Кирин' у меня всё нормально, хотя, если они поднимутся в цене, ничего против иметь не буду. А вот замолвить словечко за директора, господина СокГю — это дело благое.

С номинацией на 'Грэмми' тоже всё прошло почти по параллельному варианту. Единственно, и слава богу, не было фильма расследования. А так... Пошумели СМИ. Я в нескольких интервью и ток-шоу отчитался перед народом, как дошёл до жизни такой. В мой фанклуб прибежало аж сто тысяч новичков. И всё. Хотя нет, не всё. Телекомпания SBS резко решила на мне подзаработать, и нашу дораму срочно раздвинули до двадцати серий. Хотели больше, но из-за гастролей не получилось. Их можно понять. Рейтинг у дорамы один из самых высоких. Была бы их воля, они вообще бы пошли по американскому варианту: первый сезон, второй сезон, третий сезон... Пока всех тошнить не станет. А пока тошнит только меня... нет не от этого, а от количества навалившейся работы. Теперь у меня примерно столько же экранного времени, сколько и у АйЮ. Из-за этого моё расписание уплотнилось до предела. Но ничего — тащу. Думаю, до гастролей сил хватит. А там полегче станет.

Из-за номинации на 'Грэмми' ситуация с Ли ХеРин, стала выглядеть вообще безнадёжно. Тот же директор 'Кирин', господин СокГю, обещал номинацию нам обоим — мне и Хери. И вот я номинирован, а ХеРин в списках нет. И вроде как бы в этом опять я виноват. Уж не знаю почему, но у меня у самого такое впечатление складывается. Нет, помириться не получится. Может, вообще на свадьбу не ходить? Но тогда это можно воспринять, как демонстрацию: видеть тебя не хочу и между нами всё кончено. Будто это я рву последнюю нить нас связывающую. Э-хе-хе... Придётся пойти. Пусть Хери всё решит...

— ЮнМи, с тобой всё в порядке? — Слышу я вопрос на английском. Даже не сразу врубаюсь, что это ЮЧжин, а английский — это мы на нём сегодня разговариваем. Моё предложение общаться на французском и английском оказалось продуктивным. Произношение подруги значительно улучшилось. Пришлось немного тичером поработать: там поправишь, здесь укажешь...

— Всё в порядке, онни,— отвечаю на вопрос.— Просто, задумалась.

— Не бери в голову,— дотронувшись до моей руки, говорит ЮЧжин.— Всё проходит. И это пройдёт.

Упс!!! Так это же фраза из моего мира! Она была выгравирована на кольце царя Соломона. Совпало или...

— ЮнМи! ЧжиХун! Быстро в кадр! — Кричит режиссёр Юн.

Смотрю на ЮЧжин во все глаза и понимаю, нужно немедленно этот вопрос прояснить. Или я просто помру от неопределённости.

— ЮнМи... Ты на меня так смотришь... Что-то случилось?

— Всё нормально, онни.— Говорю я, сгибаю руку в локте, для традиционного корейского напутствия, но вместо 'файтин!' говорю: — Мир! Дружба!.. Эээ... Не помнишь, как там дальше?

— Что дальше? — Не понимает ЮЧжин.

— Ничего... Проехали...

Уффф... Совпало. Чуть Кондратий не хватил... Ладно, пойду разомнусь. Самое время побегать туда-сюда. И, поднявшись, направляюсь к кромке прибоя.

Время действия: примерно, то же.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом, телефонный разговор.

СанУ (виновато): — Здравствуй, СунОк.

СунОк (осторожно): — Здравствуй, оппа.

СанУ (виновато): — Извини, СунОк, что долго не звонил. Работы было столько, что спали по три часа в сутки. Ни то что позвонить, рамёном закинуться некогда было. СунОк (обеспокоено): — Оппа, работа работой, но про себя забывать не надо. Хоть ты у меня и крепкий, но всё же не железный. Обо мне подумай.

СанУ (тепло): — А я и думаю. Только мыслями о тебе и держусь.

СунОк (обеспокоено): — Да что же это за работа такая? Долго ещё тебе на ней загибаться?

СанУ (успокаивающе): — Спасибо, что переживаешь за меня. А работа... Час назад мы поставили, можно сказать, жирную точку. Сейчас съездим кое-куда — и возвращаемся в нормальный режим.

СунОк (довольно): — Рада слышать... У меня сегодня встреча с подругами. Могу всё отменить...

СанУ (тепло): — Не стоит. Даже если и освобожусь пораньше, я сейчас никакой. Нужны хотя бы сутки на восстановление.

СунОк (виновато): — Ой, извини. Я такая эгоистка. Хотелось поскорей тебя увидеть.

СанУ (убеждённо): — Увидишь. Даже не сомневайся... СунОк, извини. Я не могу больше говорить. Нужно к поездке готовиться.

СунОк (виновато): — Это ты меня извини. Совсем тебя заболтала. До свидания, оппа.

СанУ (тепло): — До свидания, СунОк.

Время действия: через пару часов.

Место действия: кафе, расположенное неподалёку от университета, в котором учится СунОк. Почти все столики заняты посетителями. Это студенты. За одним из столиков сидит сестра ЮнМи и две её подруги. Они обсуждают какие-то занятные вещи, иногда прерывая разговор беззаботным смехом. Неподалёку от них столик занимают два парня: брюнет и крашенный блондин. Вещи, которые они обсуждают, далеко не занятны. Оба парня серьёзны, словно здесь и сейчас решают вопрос: начинать ли третью мировую или нет?

— Срочная операция? — Переспрашивает блондин.

— Да,— подтверждает брюнет.— Если её не провести в ближайший месяц... сестра... она умрёт.

Глаза брюнета наполняются слезами, готовыми в любой момент сорваться вниз. Блондин протягивает руку и накрывает руку приятеля.

— Хён,— говорит он.— Я хочу, чтоб ты знал: мне нравится твоя сестра. Если она... уйдёт, для меня это тоже будет ударом. Я хочу помочь и ей, и тебе. Только скажи, чем?

— Я догадывался, что она тебе нравится. Такое не скроешь... А помочь... Здесь помогут только деньги. Нужны деньги на операцию, на реабилитацию, лекарства, сиделку... Нужны деньги, чтобы оплатить учёбу, аренду... А про долги, которые остались после смерти родителей, я даже вспоминать не хочу. У тебя есть деньги, хён?

— Нет, хён,— тяжело вздохнув, произносит блондин.— Денег у меня нет.

В этот момент от столика, который занимает СунОк с подругами, доносится жизнерадостный смех. Оба приятеля недовольно поворачивают головы в ту сторону. Брюнет, покрутив головой, отворачивается. Блондин же продолжает разглядывать трёх девчонок. Насмотревшись, он переводит взгляд на приятеля и говорит:

— Денег у меня нет, хён. Но их можно достать. Много.

— И откуда ты их достанешь? — Невесело спрашивает брюнет.— Банк ограбишь?

— Банк? Если бы я предложил ограбить банк, ты бы согласился?

— Не раздумывая. Я готов пойти на всё, лишь бы спасти сестру. Она последний мой родной человек... — Брюнет замолкает. Челюсти его ходят ходуном.

— Хён,— помолчав, обращается блондин к приятелю.— Ты говоришь, что пойдешь на всё. Но как далеко ты сможешь зайти? Ты убьёшь из-за сестры человека?

— Убийство?.. — Пугается брюнет.— Когда я говорил, что пойду на всё, то имел в виду свою жизнь, а не жизнь другого человека. Сестра никогда бы не приняла такую жертву. Ты же знаешь, она добрая, приветливая, заботливая. Готова оказать помощь любому. Нет. Только не это.

— А похищение? — Задаёт блондин следующий вопрос.

— Похищение?!

— Да. Похищение с целью выкупа.

— И кого ты собираешься похитить, хён? — Интересуется брюнет.

— Сначала ответь, хён, ты пойдёшь на это?

Брюнет надолго задумывается.

— Если без насилия, крови и психологических травм,— ставит он условие,— то — да.

— Без всего этого можно обойтись,— заверяет его блондин.

— Хотелось бы верить... Так кого ты собираешься похитить, хён?

— Видишь за тем столиком девушку в драных джинсах? Знаешь кто она?

— Кто ж её не знает,— бросив короткий взгляд в указанном направление, говорит брюнет.— Это Пак СунОк — старшая сестра Агдан. И кого из них ты хочешь похитить? Агдан?

— Агдан нам не по зубам. А вот её сестра — вполне.

— И как ты себе это представляешь?

— Пока никак. Но это всё решаемо.

— Мы уложимся в месяц?

— Даже раньше. Операцию твоей сестре сделают вовремя.

— Хён, мне всё это жутко не нравится, но у меня нет другого выходы,— говорит брюнет.

— У нас! — Поправляет его блондин.

В это время со стороны столика, за которым сидит потенциальная жертва похищения, раздаётся очередной взрыв жизнерадостного смеха.

Время действия: примерно, то же.

Место действия: где-то в Сеуле.

Небольшая пустая комната, которая ещё совсем недавно была оклеена коллекцией фотографий ЮнМи. Теперь стены пусты. Фотки, разорванные на мелкие кусочки, валяются на полу. Сам бывший коллекционер сидит прямо на них перед включённым ноутбуком, на экране которого анимашная трёхмерная фигурка Агдан. На ней тот самый костюм, в котором она выступала на благотворительном концерте. Анимашная Агдан застыла в позе покорности, чуть склонив голову, устремив взгляд в пол. Рядом с ноутбуком, придавив обрывки фотографий, лежит продолговатый кейс.

Коллекционер долго и строго смотрит на анимашную Агдан, наконец, произносит тихим голосом:

— Агдан...

— Да, господин,— тут же отзывается та с поклоном.

— Однажды, когда я хотел проститься с жизнью, ты удержала меня. Как ты думаешь, на что я решил потратить, спасённую тобой жизнь? Почему молчишь? Не знаешь, что ответить, Агдан?

— Да, господин,— с поклоном подтверждает анимашная Агдан.

— Хорошо. Можешь не мучиться в поисках ответа. Я отвечу сам... Я решил потратить эту мою вторую жизнь на тебя.

Коллекционер замолкает, долго сверлит недовольным взглядом фигурку на экране, наконец, продолжает:

— Тебе нужно было просто подождать, когда я построю для нас дом и поселю тебя в нём. Ты бы жила не зная ни в чём отказа. Я бы ухаживал за тобой, как за самым дорогим, что у меня есть на свете. Мы бы забыли с тобой про этот жестокий мир, от которого нас надёжно отгородили стены нашего дома. И счастливее нас не было бы никого на земле. Да, Агдан?

— Да, господин,— тут же подтверждает анимашная фигурка.

— Тогда почему ты не захотела подождать? Молчишь? Опять не знаешь, что сказать? Ну, так я скажу. Потому что ты плохая девчонка, Агдан!

— Да, господин,— не спорит анимашная Агдан.

— Это хорошо, что ты признаёшь свою вину. Но этого мало.

Коллекционер опять замолкает, продолжая смотреть на экран тяжёлым взглядом.

— У меня для тебя подарок,— неожиданно произносит он и кивает на кейс: — Как ты думаешь, что в нём? Можешь не отвечать. Я сам скажу. Здесь лежит ключ от двери, которая ведёт в другой мир. Там, в этом мире, нам никто с тобой не помешает. Там некому будет целовать тебя, кроме меня. Держать тебя за руки, кроме меня. Возлежать с тобой, кроме меня. Этот мир будет только для нас двоих. Нужно всего лишь открыть дверь. А ключ — вот он. Смотри!

С этими словами, отщёлкнув замки, коллекционер откидывает крышку кейса. Под крышкой, в анатомических углублениях лежат с десяток предметов, при первом взгляде, непонятного предназначения. Но второй, более внимательный взгляд, позволяет идентифицировать содержимоё кейса. В нём, в разобранном виде, лежит снайперская винтовка.

— Сначала я хотел по-хорошему. Хотел, чтобы ты одумалась... — С этими словами, коллекционер достаёт приклад винтовки и начинает внимательно рассматривать его со всех сторон.— Я выложил фотку, где ты целуешься... не важно... Но, таков этот мир. Тебя никто не осудил. И сама ты даже вопросом не задалась: а не сигнал ли это мне, чтобы я вела себя более подобающе? Ведь так, Агдан?

— Да, господин.

Коллекционер берёт ствол со ствольной коробкой, присоединяет его к прикладу и продолжает:

— Мне было больно. Очень больно. Ты — с другим... Но я добрый человек. Я был готов простить тебя, но тут появилась ещё одна фотография, где ты... за руки... Вот тогда я и понял, что этот мир не для нас. Здесь нам просто не дадут быть счастливыми. И я и пошёл за тобой, взяв с собой первый попавший под руку ключ. Но, как оказалось, тем ключом не так-то просто было открыть дверь. К счастью, от этой двери есть множество ключей. Вот этим воспользоваться будет очень легко. Я уверен.

Коллекционер берёт глушитель, начинает навинчивать его на ствол, продолжая:

— Извини, что напоследок пришлось вывалить тебя в грязи. Но по-другому я не мог достать того, кто посмел... с тобой... возлежать... Извини... Ему удалось выйти сухим из воды. Ты прощаешь меня, Агдан?

— Да, господин.

Коллекционер берёт оптический прицел, прикрепляет его к ствольной коробке и продолжает:

— У тебя доброе сердце. Я уверен, мы с тобой будем жить душа в душу... там. Да, Агдан?

— Да, господин.

Коллекционер берёт полный магазин, с щёлчком, вставляет его, досылает патрон и продолжает:

— Вот и всё. Сегодня вечером мы пройдём через дверь. Ты первая. Я за тобой... Ты ведь согласна добровольно пойти со мной, Агдан?

— Да, господин,— легко соглашается анимашная Агдан.

В этот момент от сильного удара входная дверь обрушивается внутрь, подняв в воздух тучу бумажных обрывков. В комнату врывается несколько человек в штурмовой экипировке. Винтовка коллекционера, смотрящая до этого момента в другую сторону, начинает стремительный разворот в сторону двери.

— Проклятье! — Восклицает голосом СанУ первый из ворвавшихся в комнату и делает резкое ускорение в сторону вооружённого огнестрелом человека.

Одновременно с этим винтовка в руках коллекционера дергается, выплевывая навстречу главному безопаснику 'Sea Group' горячую пулю.

Развилка пятнадцатая

Волшебная сила искусства

Время действия: вечер того же дня.

Место действия: госпиталь, отделение скорой помощи.

В приёмный покой врывается взволнованная СунОк и, своротив с дороги парочку посетителей и одного доктора, резко тормозит у стойки ресепшн. Ударив по стойке кулаками, СунОк бросает в лицо струхнувшей медсестры интригующий вопрос:

— Где он?!

Опытная медсестра быстренько берёт себя в руки и после парочки встречных вопросов уверенно указывает направление движения. Забыв про слова благодарности, СунОк бросается вперёд. Отдёрнув ряд занавесок, она, наконец, находит подходящую по формальным признаком тушку с перебинтованными руками, ногами и лицом.

— Оппааа! — В отчаяние восклицает девушка, валится на грудь полуживого оппы, выбив из этой самой груди весь воздух.

— Ыыыххх... — Пытается вздохнуть оппа и начинает дёргаться.

— Не умирай! Пожалуйста, не умирай! — Кричит СунОк, рыдая и тряся оппу за плечи. Оппа же продолжает отчаянную попытку сделать вдох. Показания состояния больного на прикроватном мониторе резко ухудшаются. Вокруг мгновенно собираться народ, равномерно распределяясь, чтобы всем было хорошо видно. Самые неравнодушные достают телефоны и врубают запись.

На угрожающий писк монитора прибегает парочка врачей и пытается оттащить обезумевшую девушку от тушки.

— Неееет! — Кричит девушка, цепляясь за всё, что можно. Под руку удачно попадает трубка капельницы — игла вылетает из вены и, описав полукруг, оставляет с десяток кровавых капель на простыне и полу.

— Ооох! — Дружно выдыхает народ.

Оппа, так и не сумевший сделать вдох, неожиданно расслабляется. Монитор, издаёт продолжительный писк, который даёт всем понять, что пациент скорее мёртв, чем жив.

— Ооох! — Ещё раз выдыхает народ.

— Реанимация! — Не теряется один из врачей и, наложив руки на грудную клетку пациента, приступает к непрямому массажу сердца.

— Ааах! — Комментирует действия врача народ. Количество телефонов, направленных на эпицентр событий, увеличивается.

СунОк, которую держит второй врач и доброволец, бьётся в истерике и пытается вырваться. Тут, пробившись сквозь толпу, у кровати больного появляется новое действующее лицо: привлекательная женщина меньше тридцати.

— Что с моим мужем?! — Кричит она, обращаясь к реаниматологу. Тот, скривившись, поворачивается насколько можно спиной к ещё одной истеричке и продолжает реанимационные действия.

СунОк перестаёт биться в руках двух мужиков и с удивлением выставляется на женщину.

— Оппа был женат?

Взгляды всех скрещиваются на мониторе, который продолжает выдавать бесконечное 'пи'. Общее мнение: вопрос задан верно. Был!

— Так это всё правда! — Взвивается женщина. — Ты его любовница! — И, забыв обо всём на свете, делает стремительный рывок в сторону соперницы и вцепляется ей в волосы. Мужики, державшие СунОк, прыскают в стороны. СунОк, ощутив свободу, тут же вцепляется в волосы жены оппы. Обе, визжа, начинают таскать друг дружку туда-сюда.

— Ууух! — Реагирует народ. Количество телефонов, задействованных для съёмки, достигает ста процентов.

— Прекратить! — Раздаётся вдруг властный голос. Женщины замирают. Толпа замирает. Реаниматолог замирает. Замирают все звуки, кроме бесконечного 'пи'. И в этот момент сердце почти трупа начинает биться, как ни в чём не бывало: пип, пип, пип...

— Уффф! — Выдыхают все.

Через пять минут.

Держась за вполне себе живого и здорового (только левая рука на перевязи) оппу, СунОк, глотая слёзы радости, неверяще вглядывается в такое родное (с недавних пор) лицо.

— Мне позвонили и сказали, что в тебя стреляли из автомата,— виновато произносит она.— Я думала, тебя изрешетили всего пулями.

Взгляд девушки соскальзывает с оппы и упирается в несостоявшуюся соперницу, сидящую возле постели перебинтованного во всех местах мужа. 'Жена оппы' перехватывает взгляд 'любовницы' и, хмыкнув, делает жест рукой: нормально всё.

— Всего-то одна пуля. И то по касательной,— отвечает СанУ и приобнимает девушку.

— Если б ты был на месте, я бы не попала в такое глупое положение,— с упрёком произносит СунОк.

— Ну, извини. Так получилось. Встретил тут одного знакомого доктора. Зацепились языками... Он мне такие интересные вещи порассказал, которые с лихвой окупают и мою руку, и все твои страдания.

СунОк уж было собралась включить любопытную девочку и даже рот приоткрыла, но вовремя одумалась.

— Вот и правильно,— хвалит её СанУ.— Как говорят русские: меньше знаешь, крепче спишь.

Время действия: на следующий день.

Место действия: загородный дом Кимов, кабинет бабушки ЧжуВона. Хозяйка кабинета сидит за столом, работает с бумагами. Раздаётся узнаваемый стук в дверь.

Госпожа МуРан откладывает очередную бумажку в сторону, снимает очки.

— Входи, СанУ! — Разрешает она.

Входит главный безопасник (левая рука на перевязи) и, как всегда, заканчивает свой короткий проход по кабинету в двух шагах от стола.

— Госпожа,— с поклоном произносит он.

— Хорош... — Оглядев СанУ с ног до головы, произносит госпожа МуРан.— Как тебя угораздило под пулю подставиться?

— Всё очень удачно получилось, госпожа,— бесстрастно отвечает СанУ.— Падая, я невольно подмял под себя преступника. Он сейчас в больнице. У него перелом шеи с повреждением спинного мозга. Ни рук, ни ног, ни всего остального ниже головы он не чувствует. Это не лечится.

— Хммм... Поделом... Потом напиши бумажку, как там всё было.

— Да, госпожа.

— Что-то ещё?

СанУ (деловито): — Госпожа, вы помните историю с клинической смертью ЮЧжин?

МуРан (с сочувствием): — Помню. Как же... Девочке запустили сердце на пятой минуте. Мозг не пострадал... В отличие от ЮнМи (тяжёлый вздох). Почему ты об этом заговорил?

СанУ (деловито): — Дело в том, госпожа, что никакой клинической смерти не было.

МуРан (удивлённо): — Как это? А что же тогда было?

СанУ (деловито): — Это была инсценировка.

МуРан (с ещё большим удивлением): Зачем ей было инсценировать свою смерть?

СанУ (деловито): — Чтобы в максимально короткий срок войти в ближний круг ЮнМи. Человек, переживший клиническую смерть, резко меняет свои жизненные приоритеты. Что казалось важным 'до' — перестаёт быть таковым. А то, что казалось неважным, начинает цениться на вес золото. ЮнМи знает это. Ей как никому другому легко поверить в изменившуюся, приветливую и дружелюбную ЮЧжин.

МуРан (не сбавляя градус удивления): — Зачем? Зачем ЮЧжин дружба ЮнМи?

СанУ (деловито): — С большой долей вероятности, ЮЧжин что-то задумала. Причём, смертельно опасное для ЮнМи. Именно поэтому ей нужен статус её лучшей подруги, чтобы остаться вне подозрений.

МуРан (задумчиво, после долгой паузы): — Ты уверен, что клиническая смерть инсценировка?

СанУ (уверенно): — Да, госпожа. Источник, который сообщил мне эту информацию — мой хороший знакомый — доктор. Он принимал участие в розыгрыше...

МуРан (недоумённо): — Розыгрыше?

СанУ (деловито): — Да. Доктор, был уверен, что участвует в розыгрыше одной подружки над другой. За участие в этом розыгрыше им хорошо заплатили. Он бы и не вспомнил об этом эпизоде, но недавно ему попалась на глаза информация, что ЮЧжин и ЮнМи подружились только на съёмках дорамы. А до этого были чуть ли не смертельными врагами. Причина — Ким ЧжуВон, которого ЮнМи отбила у ЮЧжин. Всё это показалось ему странным. Встретив меня случайно в больнице, он решил поделиться со мной своими сомнениями.

МуРан (задумчиво): — А я понять не могла, откуда что взялось? ЮЧжин и ЮнМи лучшие подруги... Тааак... И что нам с этим теперь делать? СанУ!

СанУ (задумчиво): — Ставить в известность отца ЮЧжин, что мы в курсе актёрских талантах его дочери и её планов относительно ЮнМи — нельзя. Фактически, это объявление войны. Рассказывать всё ЮнМи — нельзя. Она видела 'смерть' ЮЧжин и нам не поверит. А ещё возьмёт и задастся вопросом: 'Зачем мы наговариваем на её подругу?' И даже думать боязно, к каким выводам ЮнМи придёт и, что предпримет...

МуРан (перебивая): — Их надо рассорить! Это заставит ЮЧжин поменять планы, а нам даст время, чтобы найти способ избавить ЮнМи от такой подруги навсегда.

СанУ (деловито): — Я думаю так же, госпожа. Причём, инициатива разрыва должна исходить от ЮЧжин, как от оскорблённой стороны. Тогда она точно ни на что не решится, потому что в списке подозреваемых будет стоять под номером один.

МуРан (поощрительно): — Звучит неплохо. Но, как это сделать?

СанУ (деловито): — Подставить ЮнМи!

МуРан (удивлённо): — Что?!

СанУ (деловито): — Помните видеозапись, сделанную в ресторане, где ЮнМи пела на русском языке песню, в которой были слова... ущемляющие достоинство ЮЧжин?

МуРан (возмущённо): — Ещё как помню! И ты хочешь это обнародовать?! Да ЮнМи после этого по судам затаскают!

СанУ (деловито): — Уверен, что так и будет. Если ЮЧжин не обратится в суд, она потеряет лицо, а вместе с ней лицо потеряет и вся её семья. Нам нужен этот суд. Он поможет повысить ЮнМи свой имидж агдан и добавит кучу новых фанатов.

МуРан (успокоившись): — Каким образом?

СанУ (деловито): — Во-первых, мы начнём сразу с козырей. Объявим, что ЮнМи, помимо пяти языков, свободно владеет ещё русским и испанским. И лучше будет подтвердить эти знания золотыми сертификатами прямо во время суда, который, судя по всему, растянется надолго. Это уже будет не суд, а шоу. А в шоу Агдан нет равных.

МуРан (поощрительно): — Продолжай.

СанУ (деловито): — Подтвердив золотым сертификатом знание русского языка, ЮнМи, косвенно, подтвердит авторское право на песню. А песня — это песня. А если вокруг неё бушуют страсти, песню послушают все. Появится множество переводов текста песни с русского на корейский. И все разные и по содержанию, и по смыслу. Дело в том, что русский язык очень гибкий. В нём одно и то же слово может означать, как похвалу, так и оскорбление. Всё зависит от контекста, который в своё очередь зависит от того насколько человек хорошо знает русский.

МуРан (недовольно): — СанУ! Ты как-то странно говоришь... Я ничего не поняла.

СанУ (деловито): — Что и требовалось доказать, госпожа. Точный перевод слов песни со всеми нюансами с русского на корейский невозможен. Поэтому невозможно со сто процентной уверенностью утверждать, что в ней содержится оскорбление в адрес ЮЧжин. Если ЮнМи и ждёт наказание, то это, скорей всего, будет небольшой денежный штраф за использование в тексте имени ЮЧжин без её согласия. Штраф можно оплатить, а можно подать апелляцию, на том основании, что ЮЧжин не единственная девушка в Корее с таким именем.

МуРан (убеждённо): — Лучше заплатить одной ЮЧжин, чем потом платить всем ЮЧжин Кореи, которые подадут в суд на ЮнМи!

СанУ (с поклоном): — Об этом я не подумал, госпожа.

МуРан (деловито): — Что ж, СанУ. Мне понравился твой план. Можешь выкладывать видео в свободный доступ и, обязательно, с субтитрами на корейском. Можешь идти.

СанУ (с поклоном): — Да, госпожа.

Оставшись одна, госпожа МуРан водружает на нос очки, берёт отложенный недавно документ и... вновь откладывает его. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, она негромко произносит:

— Бьюсь об заклад, что песня про ЮЧжин, займёт все верхние строчки всех корейских чартов.

Время действия: примерно через час.

Место действия: там же.

МуРан (озабоченно): — СанУ, у тебя растерянный вид. В первый раз вижу тебя таким. Что-то случилось?

СанУ (озадаченно): — Случилось, госпожа. Только что на счет госпожи ДжеМин, с пометкой 'для Пак ЮнМи', были перечислены десять миллиардов вон.

МуРан (удивлённо): — Сколько, сколько?

СанУ (терпеливо): — Десять миллионов долларов, госпожа.

МуРан (недовольно): — Кто перечислил деньги?

СанУ (деловито): — Один из банков Катара. Но он был последним в цепочке, по которой пришли деньги. Сама цепочка прослеживается лишь до первого островного оффшора.

МуРан (задумчиво): — Катар?.. Хммм... ЮнМи предупреждала, что такое возможно. Ох уж эта девчонка! Если существует бог Проблем, то она его любимица... Честно говоря, я думала, что со смертью эмира ничего такого не будут. Но, похоже, они успели запустить автономный процесс... (энергично) СанУ! Проблема не в этих десяти миллионах долларов. Точнее, не только в них. По словам ЮнМи, а я ей верю, с этого момента на её имя будут перечислятся по десять миллионов долларов ежемесячно... До самой её смерти.

СанУ (удивлённо): — До самой смерти? Пффф... Такое скрыть не получится. Обязательно появятся вопросы: кто платит и за что?

МуРан (задумчиво): — Да, от вопросов будет не отвертеться. Мы предстанем перед корейской нацией в невыгодном свете. Невеста младшего наследника 'Sea Group', регулярно получает большие деньги неизвестного происхождения, неизвестно от кого... СанУ, у тебя есть идеи, как взять ситуацию под контроль?

СанУ (подумав): — Нужно организовать операцию прикрытия.

МуРан (заинтересованно): — Поясни.

СанУ (деловито): — Со стороны это будет выглядеть так. 'Sea Group', через один из банков Катара, перечисляет в один из островных оффшоров десять миллионов долларов. Через какое-то время из того же островного оффшора, через тот же катарский банк на имя ЮнМи перечисляется аналогичная сумма — десять миллионов долларов. У стороннего наблюдателя должно сложиться впечатление, что это одни и те же деньги. Таким образом, мы закрываем главный вопрос: кто платит ЮнМи? А вопросы типа: за что вы ей платите? И почему не платите напрямую?.. Можно оставить без комментариев. В течение месяца мы выводим свои деньги из оффшора кружными путями и снова перечисляем их через всё тот же банк Катара, всё в тот же островной оффшор. И повторять это можно столько раз, сколько потребуется.

МуРан (одобрительно): — Пожалуй, эта схема — рабочая. СанУ! Проработай все детали операции в самые кратчайшие сроки и принеси мне на ознакомление.

СанУ (с поклоном): — Да, госпожа.

МуРан (задумчиво): — И ещё... Госпожа ДжеМин знает, что на её счёт перечислена крупная сумма денег?

СанУ (деловито): — На данный момент — нет.

МуРан (с облегчением): — Это хорошо. Я прямо сейчас созвонюсь с ней. Нужно выработать общую линию поведения и убедить госпожу ДжеМин, что ЮнМи про эти деньги до поры до времени лучше ничего не знать... Можешь идти, СанУ. Отличная работа.

Покинуть кабинет сразу у главного безопасника не получается.

— СанУ! — Окликает его госпожа МуРан.— Что там с этим... ЮСоном из агентства ЮнМи?

— Мы решили остановиться на наркотиках, госпожа. Тем более он и в самом деле наркоман.

— Сколько?

— Десять лет каторжных работ. Гарантировано.

— Десять... Мало, конечно. Но не будем жадничать. Действуй.

— Да, госпожа.

Оставшись одна, госпожа МуРан берёт телефон, прицелившись, неуверенно тычит в нужные кнопки и, пока идёт набор номера, покрутив головой, ворчливо произносит:

— А девочка-то у нас, оказывается, богатая невеста... Хммм... Нужно решать этот вопрос как можно быстрее.

Время действия: два дня спустя, утро.

Место действия: общежитие группы 'Корона', кухня. Девчонки в полном составе сидят за столом, завтракают. КюРи, по привычке, делает два дела одновременно: закидывает в рот жидкую овсяную кашку и шарит по интернету в поисках интересных новостей.

— Ух ты, божечки, что творится! — Неожиданно восклицает КюРи, обводит подружек выжидательным взглядом, но натыкается на полное всеобщее равнодушие к тому, что 'творится' за пределами общаги.

— Это про нашего старшего менеджера Пак ЮСона,— неуверенно добавляет она.

В глазах полусонных девчонок появляется лёгкий интерес.

— Говори уж, раз начала,— разрешает СонЁн.

— Кхм, кхм,— прокашливается КюРи и, копируя популярную ведущую с телеканала SBS, зачитывает текст:— Вчера за употребление и распространение наркотиков был задержан старший менеджер агентства 'FAN Entertainment' Пак ЮСон. Медицинская экспертиза показала наличие в крови задержанного наркотических веществ. Минимальный срок, который грозит преступнику за подобное преступление — десять лет каторжных работ... — КюРи делает паузу и с плохо скрываемой радостью спрашивает: — И как вам?

— Не понимаю, чему ты радуешься,— недовольно произносит БоРам.— Наше агентство связали с наркотиками, а это чревато неприятностями.

— Этот козёл, подкатывал ко мне с предложением, ублажить его престарелых знакомых. Ой... — КюРи поспешно прикрывает рот ладошкой.

— Он подкатывал к тебе с таким предложением?! — Восклицает ХёМин.— Это что же в нашем агентстве такое творится?

— ЮнМи, как-то ты подозрительно потускнела,— с беспокойством говорит ИнЧжон.— Этот Пак ЮСон... он что, к тебе тоже приставал?

— Всё в порядке, онни,— успокаивает её ЮнМи.— Просто хальмони вспомнила.

— При чём здесь хальмони? — Удивляется ДжиХён.

— Потому и вспомнила, что не при чём.

— Да ну тебя.

— Девочки, хватит! — Строго говорит СонЁн и обращается к КюРи: — А позитивные новости в твоём планшете имеются?

— Имеются! — С готовностью говорит КюРи и, добавив в голос ехидства, зачитывает: — Песня 'Человек со звезды', композитор — Пак ЮнМи, автор слов — Пак ЮнМи, исполнитель — певица Пак ЮнМи, занял все первые места всех Южно-Корейских чартов...

В столовой мгновенно наступает тишина. Головы всех сонбе медленно поворачиваются в сторону ЮнМи.

Время действия: чуть позже.

Место действия: территория университета Ёнесай, в котором учится сестра ЮнМи. Тихая аллея в стороне от натоптанных студентами маршрутов. На одной из скамеек сидит СунОк с бутылкой воды в руке и книгой на коленях.

Одиночество СунОк нарушает парень — крашенный блондин. Он быстро идёт, прижав к левому уху телефон. Судя по выражению лица, разговор деловой и чрезвычайно серьёзный. СунОк отрывается от книги и невольно обращает внимание на парня. Когда блондин сокращает расстояние до нескольких метров, до девушки доносятся слова, произнесённые голосом, в котором чувствуется волнение:

— ...Да! Это очень срочно. Продиктуйте, пожалуйста, адрес!.. Алло!.. Алло!..— Блондин резко останавливается прямо напротив СунОк, отрывает телефон от уха, озадаченно смотрит на экран. С его губ слетает недовольное: — Аджжж!

Блондин растерянно смотрит по сторонам и сразу же встречается глазами с сестрой ЮнМи.

— О! — Радостно восклицает парень.— Ты ведь Пак СунОк?! — Подтверждающий кивок.— СунОк, извини, ты не одолжишь мне на минутку свой телефон? Мой разрядился... В самый неподходящий момент.

— Да, конечно,— произносит сердобольная девушка, достаёт из сумки телефон и, разблокировав, протягивает блондину.

Взяв телефон, парень отходит на несколько шагов и заканчивает прерванный разговор.

— Большое спасибо, СунОк! — Говорит блондин, возвращая телефон.— Ты меня очень выручила. Удачи тебе.

Убрав телефон в сумку, СунОк задумчиво смотрит в спину молодого человека, пока та не исчезает за поворотом. Пожав плечами, СунОк делает глоток воды и возвращается к чтению книги.

Блондин же, свернув на боковую аллею, на ходу достаёт свой телефон, набирает номер и, дождавшись ответа, говорит:

— Всё в порядке, хён. Вирус установил. В контактах видел телефон с пометкой 'Оппа'. Думаю, им и воспользуемся. Есть у меня одна идея... Как твоя сестра?.. Так... Так... Так... Не переживай, хён. Мы успеваем. Осталось выбрать место, где мы будем держать СунОк (есть у меня парочка на примете) и можно приступать. Я уверен, у нас всё получится. Файтин!

Время действия: пару дней спустя.

Место действия: головной офис 'Hyundai Heavy Holdings', кабинет владельца компании. В чёрном дорогущем кресле сидит недовольная ЮЧжин, напротив, в таком же кресле, её отец — хозяин кабинета. В руках у него планшет, на экране которого ЮнМи бодренько поёт хорошо отредактированную 'Мурку'.

Просмотрев видео до конца, хозяин кабинета запускает его ещё раз, обращая особое внимание на корейские титры. ЮЧжин, нетерпеливо поёрзав в кресле, закидывает ногу на ногу. Досмотрев видео до конца, отец ЮЧжин кладёт планшет на стол, смотрит на дочь.

— Что скажешь, па? — Не выдержав затянувшейся паузы, спрашивает ЮЧжин.

— Скажу, что твоя подруга превосходно играет на рояле и замечательно поёт.

— Я серьёзно.

— А если серьёзно... Похоже, СанУ в курсе подробностей твоей клинической смерти и знает причину, по которой ты стала лучшей подругой ЮнМи.

ЮЧжин скидывает ногу и подаётся вперёд.

— Как?! Откуда?!

— Всё просто. Кто-то слил ему информацию, что твоя клиническая смерть была липовой. А зачем она понадобилась, догадаться уже не сложно. Видео связывает тебе руки. Ты ничего не сможешь сделать с ЮнМи, потому что первой попадёшь под подозрение.

— И что теперь? — Потускневшим голосом задаёт ЮЧжин вопрос.

— Стандартные действия. Мы просто обязаны подать в суд на ЮнМи за причинение тебе морального вреда. Кимы не могли не понимать этого. Значит, что-то приготовили. Думаю, суд мы так и так выиграем. Но особых плюшек с этого не получим.

— Кто вообще сделал это видео?

— Да сам СанУ и сделал. И на всякий случай хранил. И, как оказалось, не напрасно.

— Пффф... Столько работы... Отличной работы. Такое колоссальное напряжение. И всё напрасно.

— ЮЧжин! Не опускай руки. Правду про твою клиническую смерть ЮнМи наверняка не знает. В противном случае она сразу догадается, что видео в сети оказалось с подачи бабушки ЧжуВона. И что Агдан выкинет после такой подставы никому представить не дано. Подойди к проблеме не широко: суд, общественный резонанс... Подойди узко: у лучших подруг появилась проблема, которую они должны совместно решить. Совместно! Вы всё ещё лучшие подруги! Просто, твоя месть отодвигается на более поздний срок. Понимаешь?

— Да, папа. Понимаю.

— Вот и молодец. А теперь улыбнись.— ЮЧжин улыбается.— Вот такая ты мне нравишься больше. Файтин, дочка!

— Файтин, папа!

Время действия: примерно, то же.

Место действия: здание агентства 'FAN Entertainment'. Кабинет президента компании. Присутствуют: сам президент СанХён и главный менеджер КиХо. СанХён сидит за столом, держит в руках планшет и со смешенным чувством: интерес плюс недовольство,— в третий раз смотрит видео, на котором ЮнМи бодренько поёт 'Мурку'. КиХо стоит в двух шагах от стола шефа, с неизменным блокнотом в руках и, сам того не замечая, качает в такт мелодии головой.

Досмотрев видео до конца, СанХён кладёт планшет на стол, какое-то время задумчиво смотрит на своего главного менеджера и, наконец, произносит:

— Странная песня... Как будто не от мира сего. И язык тоже странный. Но приятный на слух... Значит, ЮнМи знает ещё и русский?

— Да,— подтверждает КиХо.

— Откуда?

— Думаю, оттуда же, откуда и остальные пять — выучила по самоучителю,— делает предположение КиХо.

— Ты в это веришь, КиХо? — Ухмыльнувшись, спрашивает СанХён.

— Я вынужден в это поверить,— следует ответ.

— Да,— соглашается президент,— это самое удобное из объяснений... Значит так, КиХо. Найдёшь переводчика — хорошего, закажешь ему перевод — самый мягкий из возможных и разместишь его на нашем сайте. К тексту приложишь извинения в адрес ЮЧжин и её семьи за хейтеров ЮнМи, которые намеренно сделали неточный перевод песни с грязными целями, всем очевидными. Добавишь ещё что-нибудь для снятия напряжения. Понял?

— Понял, господин президент.

— Как на видео отреагировали СМИ?

— Как всегда они в восторге. С таким ньюсмейкером, как ЮнМи наши репортёры голодными не останутся.

— А конкретней?

— Каких-то острых выпадов в адрес ЮнМи нет. Она уже приучила всю нацию, что такое поведение для неё норма и идеально вписывается в образ Агдан. Прессу больше интересует ответный ход семьи ЮЧжин. Общее мнение: семья должна подать на ЮнМи в суд.

— Именно, что должна. А факт, что ЮнМи и ЮЧжин подружились на съёмках дорамы, суд отменить не сможет. Он только добавит в ситуацию дорамности... Ко всеобщей радости.— СанХён неожиданно хлопает ладонью по столу и с жаром произносит: — Вот, как?! Как у неё это получается: попадать из одной громкой истории в другую?! Так, КиХо! Если дело дойдёт до суда, все судебные издержки повесишь на ЮнМи. Понял?

— Понял, господин президент. Но, думаю, защищать ЮнМи будут юристы 'Sea Group'.

СанХён задумывается и мстительно произносит:

— Тогда я оштрафую её за публичное выступление без разрешения агентства, ещё оштрафую за несанкционированное общение с лицом противоположного пола и ещё,— президент устремляет взгляд в потолок,— ещё за систематическое превышения нормы собственного веса. А её менеджера... эту ЁнЭ, я оштрафую за халатное отношения к своим обязанностям!

Поняв, что полегчало, СанХён уже обычным голосом продолжает:

— Слышал, КиХо? Прими к исполнению.

— Слышал, господин президент,— кивнув, говорит тот.— Но разрешите напомнить. Та встреча с ЧжуВоном, была вами как раз санкционирована.

— Да? Какая досада.

— Кстати, господин президент,— КиХо перелистывает несколько страничек своего блокнота,— Ким ЧжуВон недавно звонил и просил ещё об одном свидании с ЮнМи.

— Какие свидания? — Недовольно кривится СанХён.— У ЮнМи очень плотное расписание. Она даже по воскресеньям работает.

— Я сказал ему то же самое. В ответ, Ким ЧжуВон предложил сделку.

— Сделку? — Оживляется президент.— Какую?

КиХо прокашливается:

— Мы ему ЮнМи на пару часов, а он нам контракт на оформление мероприятия.

— Какого мероприятия?

— Мероприятия на двоих: воздушные шары, свечи, огоньки...

— Он что, хочет сделать ЮнМи предложение? — Прерывает главного менеджера СанХён.

— Похоже.

Президент крутит головой и произносит:

— Вот к чему приводят поцелуи на свежем воздухе. Выходит, наш уважаемый президент не ушиблась, когда назвала эту парочку женихом и невестой. Она просто немного забежала вперёд... Что ещё?

— По ЮнМи?

— А по ней больше ничего нет? — Удивляется СанХён.

— Есть!

— Тогда, зачем ты спрашиваешь?

— Извините, господин президент. По ЮнМи,— КиХо переворачивает ещё несколько страничек.— Звонили из посольства Великобритании. Интересовались, как продвигается работа над маршем, который они заказали.

— И как она продвигается?

— По словам ЮнМи: потихоньку.

СанХён вновь крутит головой.

— Ещё,— требует он.

— Большой интерес зарубежных телеканалов к совместному выступлению ЮнМи и большого симфонического оркестра Сеула 'Кёнсанбук-до'. Они готовы купить права на прямую трансляцию, но они выдвигают ряд требований...

— Да, я знаю,— перебивает главного менеджера СанХён.— Мне звонил главный дирижёр Чон ЮнХво. Мы уже с ним обо всём договорились. Что-то ещё?

— Да,— подтверждает КиХо и переворачивает ещё несколько страничек.— Поступил сигнал, что на репетициях клипа 'Ламбада', ЮнМи заставляет делать своих подопечных неподобающие вещи.

— Что за неподобающие вещи? — Настораживается СанХён.

— Речь идёт о танце.

— Танце? — Удивляется президент.— Видел я этот танец, где они в пижамах танцуют. Необычный, как всё у ЮнМи, но ничего неподобающего там я не заметил.

— Потому что они танцевали группой. В паре, танец выглядит иначе.

— Иначе? Как иначе? — Не понимает СанХён.

— Не могу сказать, господин президент. ЮнМи ввела вокруг репетиций режим чрезвычайной секретности. Даже пыталась взять со всех подписку о неразглашении.

— Да что там у неё опять происходит?! — Возмущается СанХён, но тут же берёт себя в руки.— Неподобающие танцы? Прямо даже интересно стало... Ладно, я разберусь. Ещё?

— Всё! — Объявляет КиХо.

— Точно, всё? — Уточняет СанХён.

— Всё! — Подтверждает главный менеджер.

— Поверить не могу. Уффф... КиХо! А не сделать ли нам перерыв?

— Мудрое решение, господин президент. С этой агдан ни сел, ни нервов никаких не хватает.

Время действия: этот же день, вечер.

Место действия: съёмочный павильон.

Вся съёмочная группа, ощетинившаяся двумя видеокамерами, осветительными приборами, отражателями и микрофонами, сосредоточилась напротив комнаты героини ЮЧжин. Через пару кресел от режиссёра с недовольным видом, сидит ЮнМи, полностью готовая к съёмкам очередного эпизода — спортивная форма, белые носочки, тапочки. Рядом с ней — до предела серьёзная ЁнЭ. ЮЧжин, которая, по идее, должна сидеть рядышком со своей лучшей подругой, тоже полностью готовая к съёмкам, прохаживается в сторонке туда сюда, демонстративно не замечая ЮнМи.

Сквозь производственный шум и голоса, прорывается, из нескольких мест сразу, задорная песня про 'Мурку', сменившую имя на ЮЧжин. Это нелюбопытные члены съёмочной группы, уставившись в телефоны, срочно ликвидируют пробел в знаниях того, что такого интересного творится в коллективе.

Как не странно, среди прозевавших скандальную новость, оказался и режиссёр Юн. С противоречивыми чувствами, то хмурясь, то улыбаясь, он в очередной раз просматривает видео с поющей и играющей на рояле ЮнМи. Досмотрев видео до конца, Режиссёр прячет телефон в кармане и, тяжко вздохнув, не к кому конкретно не обращаясь, произносит:

— Ну, и что они мне сейчас наиграют?

Ещё раз вздохнув, но уже менее тяжко, режиссёр Юн командует:

— Так! Всем собраться! ЮнМи! ЮЧжин! На исходную!

ЮнМи продолжает сидеть, но после тычка локтём под рёбра от ЁнЭ, нехотя встаёт, направляется вглубь декорации и занимает позицию возле двери — с той стороны. ЮЧжин идёт в комнату своей героини, где, согласно сценарию, ложится на кровать лицом к камере.

— ЮЧжин! Готова? — Спрашивает режиссёр.

ЮЧжин не отвечает, но ногой дёргает, что должно означать: 'Да, режиссёр Юн, я готова'.

— ЮнМи! Готова? — Удар ногой в косяк двери, интерпретируется режиссёром, как положительный ответ.

— Внимание! Съёмка!

Время действия: то же.

Место действия: там же.

Стою, прислонясь к дверному косяку попой (хмм... почти по Постернаку), пытаюсь сосредоточиться на сцене — ни хрена не получается. Мысль всё время соскальзывает в сегодняшнее утро. По старой уже доброй традиции, под внимательными взглядами девчонок, СонЁн перед завтраком вручила мне планшет с очередной бякой на меня. С хорошей такой бякой. Какая-то сволочь (это я ещё сдерживаюсь) развесила в интернете везде, где только можно, видео, где я лихо распеваю 'Мурку' ничтоже сумнящеся заменив Мурку на ЮЧжин. Лучше бы уж посомневался немножко. Может тогда до глупости дело не дошло. Этот СанУ... Дилетант! Просил же его проследить, чтобы не было никаких записей! Раззява! И, самое главное, непонятно, почему видео появилось только сейчас? Почему его не запустили в сеть тогда же? Нет, понятно, конечно, раз оно появилось, значит, для него пришло время. Но, чёрт возьми, что происходит?

Что касается самого видео, то спел я очень даже неплохо. А ведь это была импровизация! Послушал с удовольствием несколько раз. И народу предъявить не стыдно. Вот только перевод с русского на корейский мне резко не понравился. Не так уж я сильно и поливал грязью ЮЧжин. Сразу понятно, перевод — происки моих скрытых врагов. Уж не знаю с какой целью видео обнародовали, но проблем я обрёл кучу.

Засветил-таки свой русский. С одной стороны, ну знаю я ещё один язык и что такого? А с другой, когда я его выучить успел? Опять по самоучителю? За неполных полгода? В перерывах между изучением французского, итальянского, немецкого, французского и английского? Чего-то даже мне в это совершенно не вериться. Чего уж говорить о других. Сразу мысль напрашивается, что без чертовщины здесь не обошлось. И отмазка, что ЮнМи — полиглот и вообще гений, и для неё новый язык выучить всё равно, что обычному человека стишок, если и прокатит, то с очень большой натяжкой. И то, что я скрывал, что свободно владею русским, тоже вопросов добавит: зачем? По какой причине? Чего-то опасались? А, может, кого-то? А что вы ещё скрываете?.. Это только те вопросы, которые мне в голову пришли. А у репортёров голова по-другому устроена. Они на ровном месте могут сотню вопросов задать и ещё сотню на твои невразумительные ответы. Эти ребята, опять караулят меня во всех стратегических точках. Такое ощущение, что будь их воля, они бы меня спеленали и пытали, до тех пор, пока я не признался бы во всех смертных грехах. Спасибо охране. Знают парни свою работу.

За ЮЧжин, кстати, тоже эти падальщики охоту устроили. Мы сегодня одновременно к съёмочному павильону подъехали. Я-то с охраной, а она нет. Досталось девчонке. И всё из-за меня. Да, нехорошо как-то получилось. За всё время совместной работы мы не то чтобы подружились, как взахлёб утверждают все вокруг, нет, но ледок точно подтаял. Не на чём корыстном я её не поймал. Всегда открыта, всегда позитивно настроена, всегда готова помочь хоть по мелочи, хоть по крупному. В общем, запутала она меня. Уже и мысли крамольные появляются: а вдруг ЮЧжин и вправду изменилась? Всё-таки пять минут за кромкой — это кое-что да значит. Но довериться ей на все сто процентов я не спешу. Хотя во вне транслирую обратное: да, ЮЧжин, мы с тобой стали подругами. Лучшими подругами. С доверием пока потерплю. Тем более что в конце съёмок она мне несчастный случай напророчила. Правда, не по её вине... Но напророчила ведь. Так что, не расслабляюсь и держу её рядом. Так за ней присматривать проще.

А песня эта дурацкая... Может, и хорошо, что она появилась. Так сказать, своеобразный тест на искренность хорошего отношения ко мне 'лучшей подруги'. Даже интересно, чем всё это закончится. Пока дуемся друг на друга. Утром не созвонились. Когда переодевались в трейлере, пока через гримёров проходили, ни слова друг другу не сказали. Правильно режиссёр себе под нос буркнул, по поводу нашей предстоящей игры. Ох, и наиграем сейчас... О! Прошла команда 'Съёмка'. Всё. Считаю до десяти и захожу.

Время действия: то же.

Место действия: там же.

Скастовав заклинание из двух слов: 'Внимание! Съёмка!',— режиссёр Юн откидывается на спинку кресла, готовый наблюдать за процессом, который он запустил. Первым делом режиссёр оценил картинку на своём мониторе. Все вещи и предметы, попавшие в кадр, взаимно уравновешивали друг друга, подспудно вызывая чувство эстетического наслаждения. Лишь ЮЧжин, неподвижно лежащая на кровати, вносила в идиллию тревожную нотку. Поза и выражение лица актрисы вызывала ассоциации с умирающим лебедем. Режиссёр Юн довольно хмыкает — то, что надо!

Открывается дверь, и в комнату перетекает ЮнМи напоминающая нашкодившую кошку, твёрдую в грехе, но жаждущую прощения. Вновь довольный режиссёрский хмык: и здесь — то, что надо.

Оказавшись в комнате, ЮнМи спохватывается и деликатно стучит в дверь, но уже с этой стороны. ЮЧжин не реагирует, продолжая умирать.

— Онни,— завёт ЮнМи дрогнувшим голосом.

Никакой реакции.

— Онни, ты спишь?

Не дождавшись ответа, ЮнМи проходит в комнату, осторожно садится на кровать и тяжело вздохнув, произносит:

— Онни, прости меня, пожалуйста. Я не думала, что так получится.

— Это хорошо... — Тихо произносит ЮЧжин.

— Что хорошо? — Оживляется ЮнМи, довольная тем, что онни не игнорирует её.

— Что ты не подумала.

— Почему? — Искренне удивляется ЮнМи.

— Если бы ты подумала, было бы ещё хуже,— всё так же тихо произносит ЮЧжин.

— Ну, онни, ну прости меня. Прости, прости, прости! — Строя забавные рожицы и подёргивая плечами, просит ЮнМи.— Давай, я тебе песенку спою, у тебя сразу настроение поднимется, и ты меня на радости простишь.

Вскочив с кровати, ЮнМи начинает петь про трёх медведей, сопровождая пение забавным танцем. ЮЧжин смотрит на неё с удивлением и, насмотревшись, произносит с грустной улыбкой:

— Ненормальная...

— О! Ты улыбнулась, онни! Я так рада! Ты простила меня?

Тишина.

ЮнМи, мгновенно потускневшая и где-то даже увядшая, опять садиться на кровать.

— Как жешь это всё... — Тоскливо говорит она.— Никто меня не любит. А что обо мне за спиной говорят... И ты, онни, ты тоже отвернулась от меня... Тогда... Зачем тогда...

ЮнМи всхлипывает, из её глаз начинают катиться одна за другой крупные слезинки.

— Прости меня, онни,— едва сдерживая рыдания, выдавливает она. И, не совладав с собой, вдруг начинает реветь в голос.

ЮЧжин садиться и в нерешительности смотрит на ЮнМи, плач которой набирает обороты.

— Мелкая, перестань плакать,— говорит она, и в голосе чувствуется беспокойство.

— Ты... Меня... Прощаешь?.. — Выдавливая слова сквозь рыдания, спрашивает мелкая.

— Прощаю, прощаю... Куда ж я денусь,— поспешно говорит ЮЧжин.

Вопреки ожиданию, поток слёз из глаз ЮнМи увеличивается. Ещё немного и начнётся настоящая истерика.

— Ну, всё, всё... Я тебя простила. Честно, честно. Иди ко мне.— Говорит ЮЧжин и распахивает объятья, в которых ЮнМи тут же утопает.

— Онни, я люблю тебя,— говорит она, прижавшись щекой к щеке ЮЧжин.— Ты — лучшая.

— Я тоже люблю тебя, малышка,— отвечает ЮЧжин, похлопывая ЮнМи по спине.— Ну... Хватит плакать. Всё будет у нас хорошо. Обязательно будет.

Обе замирают в объятьях друг друга.

— Снято! — Кастует режиссёр Юн очередное заклинание, берёт со стола сценарий и бегло просматривает только что отснятую сцену.

— Хммм... — Задумчиво тянет он.— Всё по тексту. Но почему у меня такое ощущение, что они пороли отсебятину?

Подняв глаза, режиссёр Юн с удивлением замечает, что его актрисы продолжают сидеть на кровати и, более того, продолжают обниматься.

Прокашлявшись, режиссёр напускает на себя строгий вид и громко произносит:

— ЮЧжин! ЮнМи! Съёмка окончена!

Время действия: несколько позже.

Место действия: там же. На сей раз, вся съёмочная группа готовится к съёмкам в других декорациях — гостиная в доме трёх сестёр. ЮнМи и ЮЧжин, успев переодеться, сидят рядышком, мирно беседуют. Возле 'женского' трейлера, за гримёрными столами сидят АйЮ и госпожа Ю. С ними работают гримёр и её ассистентка. Отец трёх сестёр и 'оппа' ЮЧжин, стоят неподалёку с телефонами в руках. Из динамика телефона оппы доносится песня про 'Мурку'. Рядом, развесив ушки, стоит и слушает песню девчушка лет восьми — дочь героини ЮЧжин.

Сижу, слушаю ЮЧжин, которая, на уже вполне приличном французском (сегодня как раз французский день), рассказывает мне о перспективах нашей внезапно прерванной и не менее внезапно возобновлённой дружбы. Да, едва поссорившись, мы с ней тут же помирились. Причём, прямо в кадре, под прицелом камер и десятка свидетелей. Прямо волшебная сила искусства какая-то. Весь текст сцены идеально лёг на нашу ситуацию. Это я уже потом понял — в объятьях ЮЧжин. Видимо и до неё в этот момент дошла вся ирония момента, оттого обе... оба и подвисли. Хорошо режиссёр Юн рявкнул на нас. А то так бы сидели, прижимаясь друг к другу. Довольно откровенно прижимаясь... Кхм... Ладно, проехали.

— Я на тебя не сержусь, ЮнМи,— сказала ЮЧжин, когда мы устроились в креслах, а ЁнЭ побежала за кофе для нас — я его опять пью. ЮЧжин на меня, так что ли, действует? Она же тем временем продолжает: — После того, что я сделала тебе... Ну, в общем, у тебя было право на ответ. Но...

Уж это 'но'! Семья ЮЧжин просто обязана будет подать на меня в суд за действия порочащие... и всё такое. Нация просто не поймёт, если наезд какой-то школьницы на члена уважаемой семьи останется безнаказанным. Правда, подруга обещала уговорить отца, чтобы меня особо не прессовали. Будем надеяться. И на хальмони тоже будем надеяться. Ещё до начала съёмок она мне позвонила, прополоскала мозги по поводу того, какая я проблемная девочка и пообещала моральную и юридическую поддержку. И ещё напрягла по поводу того, что необходимо будут пройти сертификацию по русскому и испанскому языкам. И сертификаты, непременно, должны быть золотыми.

— Зачем? — Удивился я.

— Будем создавать в твоём лице образ уникального представителя корейской нации,— был ёё ответ.

Ну, да. Семь золотых сертификатов — это очень круто. А если учесть, что этот уникальный представитель ещё и непревзойдённый композитор, музыкант, писатель и так далее, то его нужно срочно заспиртовывать — и в музей.

От актуальных мыслей меня отвлекает 'дочка' ЮЧжин. Подлетела, рухнула на корточки, вцепившись в мои колени и, запрокинув лицо, заявила, что только что прослушала мою новую песню, про тётю ЮЧжин, что песня ей очень, очень понравилась и тут же в доказательство пропела на русском почти без акцента:

— ЮЧжин, ты тварь конкретная. ЮЧжин, мечта заветная. Из тебя сварганить воротник... — И обращаясь к своей 'маме': — Тётя ЮЧжин! Вы, наверное, счастливы, что про вас песню написали?

Кхм... Ну, что сказать? Талант. Нет, серьёзно... В кадре — сама органичность. Откуда только что берётся? Посмотрим, как она сегодня сыграет. А сцена будет непростая. Придёт 'оппа' ЮЧжин знакомится с родителями своей 'девушки' и будет просить её руки... Сюжет не рассказываю. А то смотреть потом будет не интересно (шутка!), но всё закончится свадьбой где-то в конце дорамы. Ммм да... Свадьба... Ох уж эта свадьба...

На свадьбу ХеРин я не пошёл. Так же как и брательник на свадьбу своей скрипачки. Просто, позвонил МинХёку, привёл свои резоны, что слишком кругом не прав перед его невестой и будет лучше какое-то время не попадаться ей на глаза.

— Наверное, ты права,— сказал МинХёк, помолчав.— ХеРин, действительно, на тебя сердита. Немножко. Я поговорю с ней. Надеюсь, со временем все недоразумения между вами развеются, и вы восстановите прежние отношения.

Больше я его напрягать не стал. Быстренько закруглил разговор. Но, на последок, МинХёк успел сказать, что если мне понадобится помощь, то я могу на него рассчитывать.

— ЮнМи! — Толкает меня в плечо ЮЧжин.— Ты в каких облаках витаешь? Третий раз уже тебя зову?

— Да так... Задумалась немного.

— Похоже, съёмки сегодня закончатся пораньше. Может, сходим куда-нибудь, посидим? — Предлагает ЮЧжин.

— Конечно, посидим, онни,— не отказываюсь я.— Но не сегодня. Вечером всей группой вылетаем на Чеджу на съёмки клипа 'Ламбада'. Я тебе говорила, помнишь?

— Помню... — Как-то сразу поблёкнув, отвечает ЮЧжин.

— Онни! Не расстраивайся так,— возмущаюсь на показ.— Я чувствую себя виноватой! Ну, хочешь, лети с нами.

В глазах ЮЧжин зажигаются огоньки, на губах появляется улыбка. А вон и кивок — летит! Конечно, я предложил не подумав. Но, в принципе, ничего страшного не произойдёт, если она отправится с нами. Ночь как-нибудь перекантуется. А завтра вечером — обратно. Надо снять только крупные планы. Начало и конец клипа — там, где мы в пижамах — уже сняты. Крупные планы — там, где камера под наши юбчонки заглядывает — тоже. Заценил я после картинку с этими юбчонками... Зрелище, конечно, захватывающее... Но блин! Я уже не раз и по-всякому отругал себя за то, что сподвиг СанХёна на съёмки этого клипа.

В начале, когда я в качестве хореографа девчонкам и только им ставил руки и ноги, всё было нормально. Но, когда к нам присоединились парни... Первый день совместных занятий — это просто чума какая-то. Все мои подопечные (да и я тоже) ходили красные, словно только что из парилки выскочили. Девчонки смотрели на меня так, будто я их групповым сексом заниматься заставляю. Когда мой партнёр первый раз сунул мне между ног свою ногу, я чуть его тут же не урыл — еле сдержался. Вот в этот первый день до меня, наконец-то, дошло, что ламбада — это не вальс и даже не танго. Это интимней.

Когда первая репетиция закончилась, ко мне подошёл один из наших парней и спросил:

— Агдан, этот танец действительно придумала ты?

В ответ на мой кивок, он только головой помотал и отошёл.

Головой помотал — это ещё хорошо. А вот, что сделает ЧжуВон, после того, как клип увидит... Ну, не задушит же, в самом деле!.. Надеюсь...

А репетиции 'Ламбады', между тем, никто не отменял. И, поскольку, человек — это такая скотина, которая ко всему привыкает, через пару дней, все почувствовали себя вполне свободно. И, как говорится, работа закипела.

Но, как в любом деле, без проблем, всё же, не обошлось. Кто-то стуканул СанХёну, что мы занимаемся каким-то непотребством, и сабоним вызвал меня на ковёр со всеми отснятыми на репетициях материалами.

Просматривал шеф все эти материалы с открытым ртом и высоко вздёрнутыми бровями. Добравшись до конца, он захлопнул рот, опустил, с трудом, брови и уставился на меня.

— Сабоним, вам понравилось? — Робко спросил я.

Кхехнув, СанХён покрутил головой и сказал:

— Тебя спасает только то, что мы делаем два варианта! Можешь продолжать в том же духе.

Два варианта — это моя идея. Изначально, первый вариант — на корейском. Второй — на английском. Но когда 'Ламбаду', да ещё и на японском, включили в сетлист наших гастролей, шеф волевым решением поменял корейский вариант клипа на японский. Японцы — они ещё те извращенцы. А европейцев с американцами мы своим клипом вряд ли шокируем, скорее, восхитим. Так что, в крайнем случае, без корейского рынка вполне можно обойтись.

О! Режиссёр Юн приглашает всех в кадр. Оооххх... Грехи мои тяжкие... Пойду лицедействовать. А заодно и пожру. Еда-то на столе настоящая!

Время действия: несколько дней спустя.

Место действия: один из популярных ресторанов Сеула. Перед лестницей на второй этаж в шикарном вечернем платьё от Alexandre Vauthier с сумочкой от Lady Dior, туфлях от Nero Giardini (всё из последних коллекций и прекрасно между собой коррелирующих), в перекрестье любопытных взглядов персонала, в нерешительности стоит ЮнМи.

Стою, лихорадочно соображаю, что делать: валить отсюда на фиг прямо сейчас или включить блондинку, двинуть вперед и получить удовольствия от предстоящего зрелища? Проклятый ЧжуВон! Заманил-таки в ловушку. И ведь с самого начала было понятно, что что-то здесь не то. Позвонил в будний день, пригласил в ресторан.

— Оппа, ты что в самоволке? — Удивился я.— Тебя же на губу посадят.

— Никакой губы,— успокоил меня ЧжуВон.— Узнал у ЁнЭ, что у тебя есть дыра в расписании и решил взять увольнительную. Давно не виделись, принцесса. Аж со времён первого поцелуя.

— Ким ЧжуВон!

— Всё, Всё... Соглашайся, принцесса. Я тебя мясом угощу.

Блин! Нашёл чем соблазнять. После того, как с его же подачи, я этого мяса пережрал со всеми вытекающими (с помощью клизмы) последствиями, жареные, варёные, тушёные и прочие кусочки трупов животных, как-то сами собой исчезли из моего меню. Нет, могу, конечно, съесть. Но без всякого удовольствия. Я бы точно отказался от встречи. Два часа свободного времени! В такой напряжённый период: съёмки в дораме, подготовка к гастролям, съёмка в рекламе, студия звукозаписи, монтаж клипа 'Ламбада', выступления 'Короны', теле-шоу, занятие вокалом, плюс подготовка к концерту совместно с большим симфоническим оркестром Сеула 'Кёнсанбук-до'.

С последним вообще какая-то фигня получилась. СанХён и главный дирижёр оркестра Чон ЮнХво, договорившись о сотрудничестве, тут же дружно друг о друге забыли. Но, когда слава пианистки ЮнМи сначала догнала, а потом и перегнала славу айдола Агдан, господин Чон ЮнХво сильно возбудился и наехал на президента СанХёна. Мол, где сотрудничество зафиксированное контрактом? Где обещанная классическая музыка? Где совместное выступление знаменитого корейского оркестра и великой корейской пианистки? Сабоним не растерялся и тут же наехал на меня и задал всё те же самые вопросы, сообщив вскользь, что дата моего первого выступления с оркестром 'Кёнсанбук-до' уже объявлена — последний день перед отлётом на гастроли. Билеты все распроданы. И право на прямую трансляцию купили ведущие каналы всех тех стран, где ЮнМи засветилась как гениальная пианистка. Ну и корейские телевизионщики тоже подсуетились: SBS, KBS... и так — по мелочи.

Дальше — больше. Изначально концерт должен был проходит по формуле: первое отделение оркестр сам по себе, а во втором отделение уже я. Но европейцы, изъявившие желание купить права на прямую трансляцию, поставили условие: ЮнМи должна зажигать на сцене и в первом и во втором отделениях. ЮнХво и СанХён тут же взяли под козырёк и промеж себя решили, что в первом отделении будет первый концерт Пак ЮнМи для фортепьяно с оркестром, а во втором — второй концерт для того же инструмента, того же автора. А первая репетиция через два дня.

Я как всё это услышал — очень удивился (на букву 'о'). Какой, нахрен, концерт?! Какие репетиции?! Чего репетировать, если музыки нет?! На что сабоним заметил, что нефиг было всякими Чебурашками заниматься. Нужно было, как договаривались, музыку писать. Что у меня на всё про всё аж целых два дня и две ночи. И если я сорву концерт, то все неустойки он повесит на меня. Короче, файтин, ЮнМи!

Мне даже показалось, что СанХён специально скрывал информацию по концерту до последнего. Не может он мне Чебурашку простить. Не зря ж упомянул его. Была у него возможность заскочить в отходящий поезд в последний момент. Когда я ему про мягкую игрушку лапшу вешал, контракт с МинХёком ещё не был подписан. Но СанХён в Чебурашку не поверил (чего я и добивался). А тот возьми да раскрутись. Причём хорошо раскрутись. Вот и не доволен собой мужик, а, за одно, и мной. Чисто по-человечески его можно понять. Брата жены в полицию замели — дело шьют, акции агентства падают, кредиторы наседают, здоровье ни к чёрту... А тут ещё какая-то малолетка делиться не хочет!

Естественно, деваться мне было некуда. Пришлось тоже брать под козырёк, клянчить у СонЁн её ноут и срочно приступать к записи партитур (всё-таки я остановился на том, что выбрал изначально: первый концерт Чайковского и второй концерт Рахманинова для фоно с оркестром), используя каждую свободную минутку. Я был в жутком цейтноте. Про концерт уже объявлено на всю планету, а у меня ещё и конь не валялся. Так что мне было не до конспирации — быстрей, быстрей, быстрей... Из-за этого 'быстрей' меня чуть было не поймали на очередных сверхспособностях. В одну из свободных минуток, когда я сидел на общажном диване с ноутбуком на коленях и со сверхзвуковой скоростью набирал ноты, рядом случилась БоРам.

— ЮнМи, что ты делаешь? — Полюбопытствовала она.

— Музыку сочиняю,— бросил я, не отрываясь от процесса.

— Это та классическая музыка, о которой ты говорила?

Было такое, говорил. Пожаловался девчонкам на нехорошего дядьку СанХёна, который загрузил хрупкого меня работой выше крыши. Захотелось вдруг простого человеческого сочувствия. И хоть девчонки дулись на меня (слегка) из-за песни 'Человек со звезды', на которую они так жадно облизывались, сочувствие я всё же получил. Был поглажен, обнят и поцелован в щёчку шесть раз. Седьмой поцелуй был в губы. Это ИнЧжон подловила меня в коридоре. Сумасшедшая. Совсем страх потеряла. А если бы нас кто-то застукал? Ну, а так... мне очень понравилась.

— Ага... — Отвечаю с лёгким зевком на вопрос БоРам.

Через минуту до меня дошло, что происходит что-то не то. БоРам, как стояла рядом, так и стоит столбиком — молчит и не шевелится. Не сбавляя скорости набора, смотрю на неё и понимаю, что девчонка натурально в ступоре — что-то вроде культурного шока. Ну да, сочинение музыки для неё это какой-то сакральный процесс с муками творчества: беганьем по потолку и битьём головой о стенку. А тут сидит школьница и словно заправская секретарша всеми десятью пальцами на завидной скорости выдаёт сразу в чистовом варианте эту самую музыку.

— Ээээ... Всё нормально, онни,— говорю ей, улыбнувшись.— Музыку я уже сочинила. Она у меня вся в голове. Осталось только ноты набрать.

Не знаю, поверила мне БоРам, не поверила, а девчонки на меня ещё долго как-то странно смотрели. Ну, а что я? Ну, не было у меня тогда времени на маскировку — совсем. Но зато сегодня вдруг раз — подарок небес — после такого напряга — два свободных часа. Да я бы их лучше не на Чжувонеще потратил, а на сон — короткий, но сладкий! Но... Нет, не 'но', а 'НО!!!' ЧжуВон мне и самому был нужен. Причём, очень-очень! Срочно! И причина тому — дядя.

Из источника, заслуживающего доверия (я имею в виду параллельного Серёгу), выяснилось, что дядя ЮнМи пропал — с концами. С утра пораньше позвонил маме, и та с неохотой подтвердила: да, скорее всего, пропал. Уж слишком долго не звонит. Такого ещё никогда не было. Брательник у себя там развил не слишком бурную деятельность — напряг Чжувонище, чтобы тот напряг кого-нибудь ещё для поисков дяди и на этом успокоился. Можно было конечно подождать, когда дядю найдут там и уже здесь сообщить кому надо его координаты, чтобы за ним сгоняли и вытащили из жопы, в которую он попал.

Но, во-первых, не факт, что мой дядя находится там же, где и дядя брата. Да, миры параллельные. Но расходятся друг от друга всё дальше и дальше. И совпадений становится всё меньше и меньше. Во-вторых, пока я сообщу, пока за ним отправятся, будет упущено время. И вот его-то как раз может и не хватить, чтобы добраться до живого и здорового родственника ЮнМи. Если он, конечно, ещё живой и здоровый. Противного не хотелось бы. И, наконец, в-третьих. Где гарантия, что ментальная связь с братом не оборвется прямо завтра? Так что выбора нет — нужно и мне кого-то напрягать просьбой начать поиски дяди. Вопрос: кого? ЧжуВона? Но сам он ничего сделать не сможет. Скорее всего, обратится к хальмони. Устранить промежуточное звено и самому выйти на госпожу МуРан? Ага! И стать её должником. А быть должным ей, чего-то у меня никакого желания нет. Пусть лучше у неё в должника любимый внук ходит. Опять же, у меня есть чем надавить на Чжувонище: он должен мне желание. И оно у меня есть: 'Хочу, чтобы ты нашёл моего пропавшего дядю!'

Кстати! Из того же источника, заслуживающего доверия, я узнал имя того, кто сделал ребёнка Ли ХеРин. Какой-то владелец сети стоматологических клиник. Пробил его в сети и — упс! — нежданчик. Погиб в автомобильной катастрофе. Грех, конечно, злорадствовать, но чего-то такое в душе я испытал. А ХеРин мне ни словом, ни намёком, что в её жизни приключилась такая трагедия. Нет, никакие мы с ней не подруги. Увы и ах... Подруга — эта та девчонка, которая в 'Кирин' бегала за ней хвостиком. А я для неё лесенка в небо. Был. Ладно, пускай как хочет... И жалеть её не буду. В материальном плане она ничего не потеряла. МинХёк мальчик боготый. А на счёт любви... Чего-то я не видел на лице ХеРин следов пережитого горя от потери любимого человека. И хватит о ней. Есть у меня люди породней — мой дядя.

Короче, так же как и брательник, я решил проблему дяди скинуть на широкие плечи жениха подневольного. И вот удача, даже звонить ему не пришлось. Сам позвонил и встретиться предложил — порадовал.

Но, как оказалось, рано я радовался.

Вот стою перед лестницей на второй этаж весь из себя такой красивый и понимаю, что пригласили меня не только для того, чтобы мясом угостить. Пригласили меня совсем даже по другому поводу. Что не так? Да всё не так.

Когда возле входа в ресторан, к которому подкатило авто, меня встретил лично директор заведения с командой своих подчинённых, образовавших своими тушками небольшой коридорчик, мне уже тогда показалось это подозрительным. Списал такое нездоровое внимание ко мне на мою нездоровую популярность. Когда директор лично взялся проводить меня до лестницы на второй этаж, где, по словам ЧжуВона, он забронировал нам столик, подозрение моё усилилось: приглушённое освещение, ни одного посетителя... Списал непонятки на раннее ещё время. Но, когда я увидел эту самую лестницу, всё мне сразу стало ясно и понятно — влип!

На верх, во всю длину лестницы, вела арка из огоньков, которыми обычно деревья в Рождество украшают. На каждой ступеньке слева и справа сердечки из лепестков роз. В центре сердечек — по толстой зажжённой свечи. И сверху льётся такая голубая, голубая музыка. В голове у меня щёлкает: свеча — фаллос, сердечко — это... эээ, нет, лучше промолчать... из деликатности. В общем, щёлкнуло — и всё! Меня накрывает густым замесом иронии, скепсиса и сарказма.. Уффф... Ладно, пойдём, поглядим, как этот влюблённый джигит будет мужику предложение делать. Хе-хе-хе...

Время действия: где-то час с лишним спустя.

Место действия: салон максивена. ЮнМи сидит на заднем сидении, выставив вперед левую руку с растопыренными пальчиками и с задумчивым видом разглядывает золотое кольцо на безымянном пальце. Кольцо непростое. Центр притяжения — интенсивно синий звёздчатый сапфир с очень редкой двенадцатилучевой звездой. По периметру камня — бриллианты чистейшей воды. Двое охранников, пряча улыбки, уделяют повышенное внимание обстановке за окнами.

Сижу, пялюсь на кольцо (а ничего так колечко — симпатичное) и, наступив на горло собственной гордости, прихожу к мысли, что ЧжуВон меня сделал. Причём сделал не как мальчишку, а как девчонку. Что ещё унизительней.

Когда я поднялся наверх, внутри у меня сразу же сработал стоп-кран, и брови поехали вверх от удивления. Ожидал вот чего угодно, но только не этого. Совершенно пустой зал! Только посередине стол (тоже пустой) и два стула. И всё! А где воздушные шары в виде сердечек? Где те же свечи? Где огоньки? Где хотя бы плакаты во всю стену: 'I Love Yu'. Ничего. А главное, и этого придурка ЧжуВона нет. Он что, опаздывает? Ну, это вообще ни в какие ворота. Пригласил девушку, соблазнив её мясом, а сам в кусты. Что за на фиг?

Это было настолько неожиданно, что весь мой боевой настрой мигом слетел, словно магический щит после коварного удара враждебного мага. И что делать? Сидеть и ждать этого придурка неизвестно сколько? Позвонить? Типа: оппа, где ты пропадаешь? Мне так одиноко. Пффф... А не свалить ли отсюда нахрен? Принять решение не успеваю.

— Привет, принцесса! — Раздаётся рядом. Я даже вздрогнул от неожиданности. Блин! ЧжуВон собственной персоной. Морда довольная и хммм... загадочная.

— Напугал!.. — Говорю ему с упрёком.— Ты что за мной по пятам крался?

— Так уж и крался... Просто, не хотел тебе мешать проникнуться впечатлением. Удивлена?

— Не то слово,— недовольно отвечаю я.

— Вот видишь! Вечер ещё толком не начался, а ты уже поняла, что он удивительный. Кстати, ты забыла поздороваться, принцесса.

— Привет... — Бурчу я.

— Забыла добавить 'оппа'.

— Пффф... Привет, оппа.

— Вот так-то лучше. Прошу к нашему столику,— говорит ЧжуВон до боли знакомую фразу, и мы идём в центр зала.

Уселись, смотрим друг на друга. Ну, да давно не виделись. Можно сказать, соскучились. Соскучились? Прислушиваюсь к себе... И прихожу к неожиданному выводу: а ведь соскучился. Но не как девушка по своему парню, а как человек по человеку, с которым много чего довелось пережить.

— А ты всё хорошеешь и хорошеешь,— задумчиво говорит ЧжуВон и тут же продолжает: — Уверен, ты ждала совсем другого,— круговой жест рукой.— Чего-нибудь в дорамном стиле: сотни шариков под потолком, сотни свечей на полу... Я тоже сначала думал остановиться на этом. Но потом вспомнил, что ты у нас девушка особенная, и тебя такими банальностями не впечатлишь. Поэтому я напряг мозги, подумал, подумал и кое-что придумал. Надеюсь, тебе понравиться. Следи за моими руками, принцесса.

ЧжуВон, как профессиональный фокусник демонстрирует свои руки, затем поднимает правую вверх и щёлкает пальцами.

Вслед за этим происходит одновременно три вещи: смолкает музыка, гаснет свет и на смену первым двум приходит что-то новое, что осознать сразу не удаётся. Потребовалось секунд пять, для того чтобы мозг, наконец, идентифицировал все сигналы в него поступающие и выдал результат:

Дует приятный тёплый ветерок, слышен плеск волн, накатывающих на берег и... пахнет морем. Первое впечатление — ошеломление. Мы вдруг оказались на небольшом песчаном острове с пальмами вокруг миниатюрного озера круглой формы. Время суток — ночь. Но благодаря яркой луне и не менее ярким звёздам всё прекрасно видно. Впечатление второе — протрезвление. Это всего лишь виртуальная реальность! Сквозь довольно реалистичную картинку видны детали интерьера. Но всё равно — пробивает. И, главное, никакой статики — всё в движении. По ночному небу плывут редкие облака, пальмы покачиваются на ветру и море (прямо как у Горького) смеётся. Нужно будет потом узнать у ЧжуВона, что за компания поработала здесь над визуальными и прочими эффектами? Такая компания в хозяйстве пригодиться.

— Ты сетовала на отсутствие прогулок под Луной,— возвращает меня в реальность ЧжуВон.— Я принял твой упрёк. Но при твоей занятости даже просто погулять ещё та задачка. А вот ужин под Луной, пусть даже такой,— кивок на потолок,— как видишь, оказался мероприятием вполне осуществимым. Нравится?

— Очень! Спасибо! — Искренне благодарю я ЧжуВона, продолжая озираться.— Сразу Чеджу вспомнила.

Бросаю на 'оппу' благодарный взгляд и понимаю: зря я про Чеджу ляпнул. Вон, как посерьёзнел жених подневольный.

— Смотрел я видео, с ваших съёмок 'Ламбады',— говорит ЧжуВон и замолкает.

'Кажется, вечер перестаёт быть томным,— понимаю я.— Ну, здравствуй, Отелло! Давненько что-то тебя не видно, не слышно было'.

— Понимаешь, ЮнМи,— говорит ЧжуВон, намолчавшись вволю.— После того двойного свидания, я вдруг со всей очевидностью осознал, что ты единственная девушка, в которой я принимаю всё: интеллект, внешность, характер, голос, запах... — Закатываю глаза.— Да, да, запах. Извини за столь интимную деталь. И ещё я осознал, что для меня невозможная вещь — потерять тебя. Мне нужно, чтобы ты была рядом. Без всяких 'зачем' и 'почему'. Просто была. Да, мне не нравится твоя профессия. У меня в мозгу прочно сидит эталон девушки достойной корейского принца, с которой мне не грозит перспектива потерять лицо... — Открываю рот... — Не перебивай... Я и сам собьюсь. И твоя работа в этот эталон не вписывается. Признаю, когда я давил на тебя, что ты не должна делать то-то и то-то, когда пытался подогнать тебя под свои стандарты, я думал только о себе. То, что твоя работа — это твоя жизнь, до меня такая простая мысль не доходила. Но, как видишь, всё-таки дошла. Я не хочу разрушать твою жизнь. Бог с ним, с этим лицом. Мне нужно просто принять, что ты действительно особенная. Что все эталоны это не про тебя... Сделать это очень не просто. Но я буду очень стараться.

ЧжуВон замолкает. Мы смотрим друг на друга, а ветерок продолжает дуть, волны накатывать, луна светить. И чего это только что было? Признание в любви? Ну, в общем, ожидаемо. Здорово я его тогда на двойном свидании приложил. Ещё бы понять, чем? Хотя... Нет, к лешему такие знания. Непременно захочется приложить кого-нибудь ещё, потом ещё кого-то и ещё... А потом меня самого приложат по самым дорогим местам. Интересно, а МинХёку досталось так же крепко, как и ЧжуВону? Если да, то... прости ХеРин! Я хотел совсем другого. Хмм... Двусмысленность получилась. Я эффект имел в виду.

Так! Стоп! А со мною что происходит? Почему я сразу не заткнул этот фонтан чувственных откровений? Сижу, уши развесил. Мне что, нравится? Нравится??? Пффф... Вот, только этого не хватало. Соберись, Серёга!

— Похоже на признание в любви, правда? — Нарушает затянувшееся молчание ЧжуВон.— В общем, так оно и есть... Не делай такие глаза ЮнМи. А то я могу подумать, что для тебя мои слова откровение, и ты ни о чём таком не догадывалась. И не напрягайся так. Сегодня предложения руки и сердца не будет. Слишком очевиден твой ответ: категорическое 'нет' со ссылкой на сцену, с которой ты обручена по гроб жизни. Но ты не расслабляйся. Предложение последует и, что-то мне подсказывает — оно будет не одно. И сколько бы их ни было, я буду с боями упорно пробиваться через все твои 'нет', пока не услышу 'да'. Ведь я морпех! А морпехи не сдаются!

ЧжуВон изобразил хищную улыбку и продолжил:

— Однако без кое-чего сегодняшняя наша встреча не обойдётся... — Короткая пауза, для осознания важности момента.— ЮнМи! Ты ещё упрекнула меня в том, что я до сих пор не сделал тебе ни одного дорогого подарка. Это тоже был справедливый упрёк Ты моя невеста... — Кривлюсь.— Невеста, невеста... А жених просто обязан баловать свою невесту всякими дорогими безделушками. Исправляю.

С этими словами ЧжуВон извлёк из кармана белую коробочку, раскрыл её и, не выпуская, протянул мне. Внутри — золотое кольцо. В центре, в окружении бриллиантов, звездчатый сапфир. И всё это сверкает и искрится, гипнотизируя.

— Давай помогу,— говорит ЧжуВон.

Даже возразить ничего не успел. Раз — и кольцо у меня на безымянном пальце левой руки. И это странное ощущение, что что-то такое уже было или... ещё будет. Бррр...

— Нравится? — Спрашивает ЧжуВон, явно, довольный собой.

— Нравиться,— признаю я очевидную вещь и добавляю: — Когда мы расстанемся, я тебе его непременно верну.

— Конечно, конечно... — С готовностью соглашается ЧжуВон, всем своим видом показывая, что расставания не будет.

Бедный наивный юноша. Расставание неизбежно. Но... Если честно, будь я девушкой, наверное, не устоял бы под таким напором и... Ладно, забили. Я — мужик.

— А танец заводной,— неожиданно говорит ЧжуВон.

— Какой танец? — Не успеваю переключить мозги с кольца, на новую тему.

— Ламбада... Научишь?

Подвисаю. Это что же он мне предлагает? Чтобы я на законных основаниях позволил ему меня потискать да сунуть мне между ног свою ногу? Пффф... Озабоченный придурок! И не откажешь ведь! Это ж какой вой подымится: другим модно, а мне нельзя?!

— Конечно, научу, оппа,— изображаю улыбку.— Только нужно выбрать место и свободное время подгадать.

— А сейчас? — Наглеет ЧжуВон.

— Хочешь превратить романтический вечер в репетицию до седьмого пота?

ЧжуВон задумывается.

— Пожалуй,— соглашается он.— Но ты обещала,— и направляет на меня указательный палец.— Что ж, будем считать официальную часть закрытой. Переходим к неофициальной.

ЧжуВон поднимает руку и вновь щёлкает пальцами.

Тут же из-за моей спины появляются две женские фигуры с подносами в руках. И что-то с этими фигурами явно не так. И тут же приходит понимание, что именно. Передо мной, ну и перед ЧжуВоном, две молодые симпатичные девчонки — натуральные креолки в откровенных нарядах. Ни дать, ни взять — аборигенки с соседнего с нашим острова. Я таких красоток и в своём родном мире не видел. Он что, специально их из Южной Америки выписал? И... Они что, всё это время у меня за спиной стояли — так быстро появились?

Пока я задавался всеми этими вопросами, креолки быстренько переместили содержимое подносов на стол и скользнули за мою спину. Не поленился — оглянулся — никого.

— Куда они подевались? — Спрашиваю у ЧжуВона, находясь в лёгком обалдении.

— Впечатлило? — ЧжуВон доволен, как слон.— Теперь я уверен на сто процентов, что этот вечер чудес ты будешь помнить до конца жизни и все последующие жизни тоже.

ЧжуВон делает приглашающий жест, и мы принимаемся за еду. Рекомендация: когда я ем, я глух и нем,— не соблюдается. Мы разговариваем. Никаких соплей со стороны ЧжуВона, никакого нытья по поводу неразделённых чувств. Просто приятный трёп ни о чём. Давненько так не общался. Аж со времён принца Дэвида. Интересно, как там Гарри? Я его невесте тоже автограф накатал. Пусть у них всё будет хорошо.

Перед десертом ЧжуВон озвучивает очередную заготовку.

— ЮнМи, у тебя есть заветное желание? — Спрашивает он.

— У каждого человека есть заветное желание.

— Значит, есть. Приготовься. Сейчас упадёт звезда.

Изображаю на лице глубокий скепсис.

— Понимаю,— комментирует моё настроение ЧжуВон.— Звезда не настоящая и нефиг фигнёй заниматься. Так? Но подумай... А вдруг и такой звезды хватит, чтобы желание исполнилось? Вдруг! А ты не загадала.

— Уговорил,— отвечаю.— Запускай свою звезду. Хотя... Можно я попробую?

— Дерзай! — Разрешает ЧжуВон.

Поднимаю правую руку, щёлкаю пальцами и... вау!!! — Небо прочерчивает ослепительная огненная трасса.

— Ух ты! — Искренне удивляется ЧжуВон.— Я такого не заказывал. Как у тебя получилось?

Дурачится, конечно. Но всё равно приятно.

— Не будем говорить, что загадали,— говорит он.— Иначе не сбудется. Перейдём к десерту перед десертом.

Поднятая рука. Щелчок!

Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!!

И в небе расцветают десятки ярких цветов: красные, зелёные, жёлтые, синие.

Фейерверк! Ух ты!

Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!!

И в небе зависают мерцающие огненные шары.

Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!!

И сотни брызжущих искрами лент устремляются ввысь...

Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!!

И всё сверкает, переливается, пульсирует, трансформируется и перетекает...

ЧжуВон, скотина! Мне нравится этот вечер! Чтоб тебя!.. Ааааааа!!!

Собственно и всё. Съели десерт и разбежались в разные стороны.

Вот сижу и пытаюсь разобраться, что именно сбойнуло в моей тонкой душевной организации? В общем-то, и разбираться нечего. Опять проделки ЮнМи. Сделали девушке приятное, вот она и поплыла. Догадайся ЧжуВон в пиковый момент предложить этой дурёхи руку и сердце, она вполне могла ляпнуть 'да'. А держать ответку за это 'да' пришлось бы мне. Ладно, проехали. Но посидели, действительно, хорошо. Что правда, то правда. Хотя без ложки дёгтя не обошлось. Просьбу помочь с поисками дяди я так и не озвучил. И момента подходящего не была и ситуация изменилась. Чжувонище предупредил, что будет методично и тупо добиваться права допуска к телу ЮнМи. Хрен ему, а не тело. Только при таком раскладе, будет себе дороже обращаться к нему с такими серьёзными просьбами. Придётся искать другие варианты. В общем, думаем.

О! Куда-то приехали. Интересно, куда? Уже настолько задолбался с этой работой, что делаю всё на автомате. Если так и дальше пойдёт, точно, превращусь в зомби... Слава богу, ЁнЭ встречает. Сейчас куда надо за ручку отведёт, чего делать расскажет. Ну, хоть с ней повезло.

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

МинХёк (добродушно): — Здравствуй, ЮнМи.

ЮнМи (нейтрально): — Добрый день, МинХёк-оппа. Как дела?

МинХёк (с иронией): — Ты про Чебурашку?

ЮнМи (с тревогой): — А с ним что-то не так?

МинХёк (успокаивающе): — Всё в порядке с твоим Чебу... ээээ... Чебурашкой. Продаётся выше всяких похвал. Вышли с ним на Российский рынок. Сайт имени его вот-вот откроется. Нанял писателя. Он же — сценарист. Веду переговоры с киностудией и IT-компанией.

ЮнМи (ошеломлённо): — МинХёк-оппа ты просто настоящий волшебник. Спасибо тебе.

МинХёк (скромно): — Тебе спасибо. Компания на Чебу... ээээ... Чебурашке заработала хорошие деньги. И что-то мне подсказывает, что заработаем ещё больше.

ЮнМи (грустно): — Это всё здорово, МинХёк-оппа, но я хотела поговорить с тобой о другом.

МинХёк (встревожено): — ЮнМи! У тебя что-то произошло?

ЮнМи (неуверенно): — Не то чтобы... Хотя, да. Произошло. МинХёк-оппа, может быть вы знаете... или кто-то из ваших знакомых, какое-нибудь надёжное детективное агентство, в которое можно обратиться, не опасаясь, что о твоей просьбе узнает вся Корея?

МинХёк (вздыхая): — Пффф... Секреты Агдан стоят очень дорого. Будь ты простой девушкой, все детективные агентства были бы для тебя безопасными. Но ты не простая. Ты — особенная.

ЮнМи (растеряно): — И что же мне теперь делать?

МинХёк (деловито): — Знаешь что... У меня есть своя служба безопасности. Если ты доверишься мне, я могу дать своим людям задание решить твою проблему.

ЮнМи (с облегчением): — Это идеальный вариант, МинХёк-оппа. В общем-то ничего криминального. Пропал мой дядя. Уехал в загранкомандировку и — с концами. Я хочу организовать его поиски.

МинХёк (серьёзно): — Понятно. А в чём загвоздка?

ЮнМи (неохотно): — Дело в том, что мы не знаем, чем занимался дядя. Скорей всего ничем таким противозаконным. Но есть вероятность, что какой-то лёгкий криминал всё же присутствовал. Например, контрабанда.

МинХёк (деловито): — Понятно... Я помогу тебе. Предупреди свою маму. Завтра к ней подойдут мои люди, соберут первичную информацию и начнут поиски твоего дяди.

ЮнМи (благодарно): — Спасибо, МинХёк-оппа!

МинХёк (бодро): — Не за что, ЮнМи. И не переживай. Я уверен, всё будет хорошо.

Время действия: примерно, то же.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

Мужской голос: — Здравствуйте, госпожа.

Женский голос: — Здравствуй, дружок. Как твоя дочка?

Мужской голос: — С ней всё в порядке... Благодаря вам, госпожа.

Женский голос: — Рада слышать... Сразу к делу. Мне нужно наказать двух, возомнивших о себе бог весть что, несносных девчонок.

Мужской голос: — Осмелюсь предположить, госпожа, первая — это Пак ЮнМи. А вторая?

Женский голос: — Вторая — Ким ЮЧжин. Слишком много она себе позволяет.

Мужской голос: — Кажется, я понимаю. Хотите воспользоваться ситуацией? ЮнМи попадает в больницу, а подстроила всё ЮЧжин.

Женский голос: — Именно! Пусть одна полежит на больничной койке недельки две и подумает о своём неприемлемом поведение. А вторая пусть понервничает, бегая и доказывая, что она не при чём.

Мужской голос: — Красивая комбинация, госпожа. Я восхищаюсь вами.

Женский голос: — Пустое. Так берёшься?

Мужской голос: — Разумеется, госпожа. И?..

Женский голос: — Столько же, сколько за прошлый раз.

Мужской голос: — О! Вы как всегда щедры, госпожа.

Женский голос: — Смотри, не подведи меня.

Мужской голос: — Не беспокойтесь, госпожа. Всё будет выглядеть натурально.

Развилка шестнадцатая

Ирония судьбы

Время действия: на следующий день.

Место действия: съёмочный павильон, декорации зала для свадебных торжеств. От количества народа на съёмочной площадке и правда создаётся впечатление, что готовится грандиозное событие в чьей-то жизни. Но это впечатление тут же развеивается — здесь, всего лишь, снимается дорама. Вот камеры, вот многочисленные светильники на стойках и под потолком. Вот микрофон на 'журавле'... А люди это никакие не гости. Это массовка. И ещё артисты первого плана. Среди последних можно легко заметить ЮнМи. А среди массовки, с трудом, но можно заметить её старшую сестру СунОк.

Есть ли девушки, которые не мечтали сняться в кино? Наверное, есть. Но СунОк о них ничего не знала. Она знала только про себя. Да, мечтала. В главной роли? Нууу... Почему бы не помечтать и о таком? Мечтать можно о чём угодно. Вряд ли жизнь подкинет, что-то в этом роде. Так думала СунОк всего каких-нибудь несколько дней назад. Но жизнь штука странная. С вывертами. У тебя есть мечта? А ты смелая девушка. На, держи свою мечту!

Стоило только поинтересоваться у ЮнМи (просто так, без всяких), есть ли возможность сняться в каком-нибудь эпизоде или даже в массовке, но так, чтоб с крупным планом? Как — раз — и всё случилось. Чего это стоило младшей? СунОк таким вопросом не задавалась. Ведь получилось же! И она впервые в жизни снимается! Хоть и в массовке, но лицо её во весь экран покажут. Так сказала ЮнМи.

— Послезавтра,— предупредила её тонсен.— Постарайся не опаздывать. Платье... Знаешь что, это хороший повод обновить твой гардероб. Купи себе, что-нибудь как на настоящую свадьбу, туфли купи, сумочку.. В этом и снимешься. Возьми с собой попить. А так — всех должны покормить. Если вдруг какие вопросы... Я к тебе ЁнЭ приставлю, спросишь у неё. Если захочешь взять у кого-то из актёров автограф или селфи сделать — это после съёмок. С массовкой будет работать ассистент режиссера. Слушайся его, чего скажет, то и делай. И самое главное, запасись терпением. Кино — это блюдо, которое очень долго готовится и очень быстро съедается.

Смысл последней фразы до СунОк дошёл не сразу.

Пройдя (в очередь) костюмера, которая одобрила её выбор наряда. Случись обратное, трагедии бы не произошло. Больше десятка вешалок на колёсах были забиты всевозможной одеждой — одели бы во что-нибудь подходящее непременно. Пройдя (в очередь) гримёра, которая слегка поколдовала над её лицом и причёской, СунОк, наконец, попала в руки ассистента режиссёра. Выслушав, чего делать и чего не делать после команды 'съёмка', СунОк села на указанное место и стала ждать этой самой команды.

Вышеназванная команда прозвучала только спустя полтора часа. Пока всех рассадили, пока расставили по точкам ведущих актёров, пока не поженили молодых аж семь раз — репетировали — эти полтора часа и набежали. Ощущение праздника успело просесть, но не на много. Всё ж таки, вот они — знаменитости, которые перекочёвывают из одной дорамы в другую. И она снимается вместе с ними! Супер!

Через три часа, СунОк такого восторга от этих знаменитостей вокруг уже не испытывала. Только на один эпизод (невеста, ведомая отцом, идёт к импровизированному алтарю, навстречу жениху) потратили аж целый час с лишним. Сначала сняли общий план. Потом сняли, как это выглядит с точки зрения жениха, потом с точки зрения невесты, с точки зрения родителей (и тех и других) и ещё пара точек. Плюс ко всему этому: крупно — лицо невесты, крупно — лицо жениха, крупно — лица каждого из родителей. И всё не просто так, а с наездами, отъездами и боковым скольжением... Лёгко сказать: сняли. Но, чтобы снять, нужно было перетащить с одного места на другое камеру, свет, звук и всё им сопутствующее, установить, отрегулировать, ещё раз прорепетировать и уж только после этого...

Когда ещё через час объявили перерыв, СунОк твёрдо уяснила для себя, что кино — это не для неё.

— Ну и как тебе сниматься? — Спросила ЮнМи, когда они втроём (плюс ЁнЭ) собрались перекусить, чем продюсер послал.

— Даже не знаю... — Честно призналась СунОк.— Рутины много... И так каждый эпизод снимают? Прыгают с камерой туда-сюда?

— Специфика производства,— ответила за ЮнМи ЁнЭ.— Сегодня ещё быстро снимают — с одного дубля. Бывает и похуже.

— Потерпи,— подбадривает сестру ЮнМи.— Ещё работы часа на два. Ведущих уже сняли. Теперь очередь за массовкой. И... пока есть время советую сходить в туалет.

Совет был дельным и своевременным. Но прежде чем ему последовать, СунОк успела познакомиться с одной знаменитостью, которая специализировалась на ролях любящих мам и стервозных свекровей — госпожой Ю ДуШим. В сегодняшней коллекции популярных артистов и деятелей кино она была седьмой. До этого ЮнМи ухитрилась познакомить свою онни со своим оппой (по дораме), с двумя оппами сестёр (по дораме), со своей старшей сестрой (по дораме) ЮЧжин (это её сегодня всё выдают и выдают замуж и никак не могут выдать), со своей средней сестрой (по дораме) АйЮ, с продюсером Намом и режиссёром Юном. На всех на них она уже успела насмотреться издалека, оценить, кто во что одет, какие украшения нацепил, поэтому никакой эйфории (если только чуть-чуть) от знакомства не испытала. Исключением стала АйЮ. Всё-таки младшая сестра нации! И она стоит напротив и говорит ей какие-то приветливые слова! Ради одного этого стоило вариться здесь в собственном соку несколько часов.

— Эта моя старшая сестра Пак СунОк,— представила ЮнМи свою онни госпоже Ю ДуШим.

— Названная? — Уточнила госпожа Ю.

— Родная,— насупившись, ответила СунОк.

— Ох, прости, дорогая,— примирительно улыбнулась госпожа Ю.— Вы так не похожи. Немудрено ошибиться.— И тут же обратилась к ЮнМи: — Всё хотела тебя сказать, что для девочки без образования, ты очень неплохо справилась с ролью. Но глаза... Всё же они не вписались в сюжет.

— И что это было? — Спросила СунОк, глядя вслед, покинувшей их знаменитости, спину которой вместе с ней сверлили ЮнМи и ЁнЭ.

— Спонтанная идиосинкразия.

— Что?!

— Нелюбовь с первого взгляда,— цедя слова, ответила тонсен.

— И как ты только можешь её мамой называть? У меня бы язык не повернулся.

— У меня и не поворачивается. А у моей героини — запросто.

— Специфика производства,— подвела черту ЁнЭ.

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же. Женский туалет. Две девушки из массовки моют руки и, поглядывая друг на друга в зеркало, ведут разговор.

— Видела старшую сестру ЮнМи?

— Да, мне её показали. Не повезло бедняжке. Всё, что природа приготовила для них двоих, ЮнМи забрала себе: красоту, талант, славу, деньги. Теперь я понимаю, почему она просила продюсера Нама снять её онни в эпизоде. Из чувства вины.

— Вот так вот просто подошла к старшему и стала чего-то просить? Совсем никакого воспитания!

— Всё проще. Подошла, потому что знала, что отказа не будет.

— Очень интересно. Ты что-то слышала?

— Да. Говорят, что эту роль для ЮнМи купили родственники её жениха. И продюсер Нам получил свою долю. Поэтому отказать ЮнМи он никак не мог.

— Купили роль?

— Ну, да. Кастинг она не проходила, а роль получила. Не за красивые же глаза. Ясно, что за деньги Ким ЧжуВона и его семьи.

— Да зачем родственникам Ким ЧжуВона это делать? Наоборот, они должны были приложить все усилия, чтобы будущая невестка, бросила работу и занялась целиком семьёй.

— Прилагали, наверное, и немалые. Но ЮнМи настоящая агдан. Скорее всего, она наотрез отказалась попрощаться со своей публичной жизнью. Вот Кимы и толкают будущую невестку на самую вершину славы не жалея денег. Невестка-суперзвезда — не так позорно, как ничем не привлекательный середнячок.

— Удивляюсь терпению семьи жениха. Нужно было давно разорвать помолвку. Даже одного скандала с директором Сон МинХёком хватило б, чтобы сделать это.

— Вроде, там выяснили, что статья была фейковая.

— Может и фейковая. Только дыма без огня не бывает. Не зря же Сон МинХёк уцепился за этого Черу... Чеур...

— Чебурашку.

— Вот, вот... Какая-то несуразица, а не мягкая игрушка.

— По мне так тоже. Но есть те, кто её покупают. Говорят, ЮнМи уже заработала на Чебурашке больше пятьдесяти миллионов вон.

— Господи! Почему одним всё, а другим ничего.

— Вот именно, что Господи. Может у него на ЮнМи особые планы... Ладно, пора идти. Перерыв кончается.

Девушки из массовки покидают туалет. Через несколько секунд дверь одной из кабинок медленно открывается, появляется СунОк. Двигаясь, как лунатик, она подходит к раковине и хмуро смотрит на своё отражение. Помолчав с полминутки, СунОк произносит:

— Твари. Какие же они все твари.

Вернулась СунОк с жутким желанием свалить из этого гадюшника. Но подводить тонсен... Как она вообще здесь выживает? И, где она, кстати?.. СунОк огляделась. Народу было ничуть не меньше, чем в начале съёмок. И все, пока что предоставленные самим себе, на месте не сидели, перемещались, цеплялись языками и снова перемещались. Тусняк да и только. ЮнМи нигде видно не было. И это почему-то тревожило. Очень тревожило. Нужно срочно её найти. Такое чувство, странное чувство, что если этого не сделать, то может произойти... может произойти что-то...

В этот момент сзади послушался грохот, словно упало что-то железное и тяжёлое. И тут же раздался чей-то крик. Потом ещё один...

СунОк резко оборачивается — все обернулись — резко. И...

В глаза сразу бросились два неподвижно лежащих на полу тела и темно красное пятно между ними, которое медленно увеличивалось в размерах. Потребовалось ещё долгих нескольких мгновений, чтобы СунОк осознала, кого именно она увидела. А когда осознала, ей тоже захотелось закричать. Это были ЮЧжин и... и... её тонсен ЮнМи!

Время действия: несколько позже.

Место действия: больница, палата для очень важных персон. На кровати, под капельницей полулежит ЮЧжин, задумчиво смотрит перед собой. На ней больничная пижама, на голове — повязка, больше напоминающая шапочку.

Глубоко вздохнув, ЮЧжин переводит взгляд в окно, за которым лишь чистое небо. В этот момент открывается дверь. В палату заходит отец ЮЧжин с корзиной фруктов в одной руке и цветами в другой. ЮЧжин поворачивает голову в сторону источника звука и, узнав отца, протягивает к нему руки.

— Папа! — Произносит она. На губах появляется улыбка.

— Здравствуй, дочь! Вижу, с тобой всё хорошо.— Корзина и цветы оказываются на прикроватном столике, а посетитель устраивается на стуле — узкая девичья ладошка прячется в крупных мужских ладонях.

— Да,— подтверждает ЮЧжин.— К счастью, всё обошлось. Даже сотрясения нет. Только кожу рассекло.

Отец ЮЧжин кивает на эти её слова.

— Я говорил с доктором. Через денёк — другой, можешь опять смело пускаться во все тяжкие,— произносит он.

— Это хорошо,— улыбнувшись, отвечает ЮЧжин.— До конца съёмок всего ничего. А я чуть было не подвела всю съёмочную группу.

Пауза. Оба с нежностью смотрят в глаза друг другу.

— Как там ЮнМи? Она не пострадала? — Нарушает молчание ЮЧжин.

— Судя по внешнему виду, нет.

— Ты её видел? — Оживляется ЮЧжин.

— Видел. Она всё пытается прорваться к тебе, но охрана её не пускает.

— Так она здесь?

— Здесь.

Взгляд ЮЧжин соскальзывает с отца и упирается во входную дверь. От отца, эта смена приоритетов, не ускользает.

— Дочь! Почему ты ринулась спасать ЮнМи? Не хотела, чтоб все подумали на тебя? — С лёгким недовольством спрашивает он.

ЮЧжин с недоумением смотрит на отца.

— Подумали что?

— Что это ты подстроила несчастный случай.

На какое-то время ЮЧжин подвисает.

— Зачем мне подстраивать несчастный случай моей лучшей подруге? — С удивлением спрашивает она.

— Подожди... — Настораживается отец.— Ты что, ничего не помнишь?

— Не помню, что? — Всё так же не догоняет ЮЧжин.

Оба замирают, напряжённо глядя в глаза друг другу.

— Папа! — Нарушает тишину ЮЧжин. В голосе сквозит тревога.— Что происходит? Со мной что-то не так?

— С чего ты взяла?

— Ты сказал, что я чего-то не помню.

— Я имел в виду вот это.

Отец ЮЧжин достает из кармана телефон и после нескольких тычков, протягивает его дочери. ЮЧжин берёт телефон и, через секунду, всю палату наполняет задорная песня про 'Мурку'.

— Папа, ты меня напугал,— со вздохом облегчения, говорит ЮЧжин.— Я уж думала у меня что-то с головой... Помню я это видео. Оно недавно появилось в сети. А песня... Мы тогда с ЮнМи из-за чего-то поссорились... — ЮЧжин морщит носик, пытаясь припомнить, что они там не поделили с подругой.— В общем, не важно из-за чего. Важно, что я была не права. Вот она этой песней и показала, насколько на меня сердита. Глупая.

Досмотрев с улыбкой видео до конца, ЮЧжин переводит взгляд на отца и говорит:

— Кажется, я поняла, что ты имел в виду. Если б ЮнМи пострадала, могли подумать, что это я всё подстроила из мести. Правильно?

— Так и есть.

— Хорошо, что я вовремя успела.

Отец и дочь ещё минут пятнадцать говорят о всяких пустяках. Наконец отец поднимается и, тепло попрощавшись с дочкой, направляется к двери.

— Папа! — Останавливает его ЮЧжин.— Скажи охране, чтобы они пропустили ЮнМи.

В ответ — кивок.

Время действия: примерно, то же.

Место действия: больничный коридор. Дверь в палату ЮЧжин. Слева и справа болванчиками стоят два охранника. В нескольких шагах от них, нахохлившись, сидит ЮнМи, метая синие молнии в сторожевых псов.

Сижу, злюсь на охранников. Эти козлы не пускают меня к ЮЧжин. Вот теперь я ей точно должен. Можно сказать: приняла огонь на себя. До сих пор не могу понять, что же там произошло. По идее уже должно появиться видео в сети, как Агдан чуть не прилетело по голове осветительным прибором. Наверняка, кто-то снял этот момент на видео. Меня теперь постоянно снимают. В этом плане корейцы (про остальных не знаю) вообще какие-то ненормальные: все снимают всех. Чего уж говорить про звёзд! Это я про себя любимого... Но чего-то нет пока ничего. Так. Надо проверить ещё разочек...

О! Есть улов! Посмотрим. Ага... Вот мы стоим с ЮЧжин, разговариваем. Вот сейчас, режиссёр Юн даст команду выдвигаться на исходные позиции... Дал. Вот мы с ЮЧжин расходимся — она в одну сторону, я в другую. Вот я делаю пару шагов и... Цепляюсь за кабель от осветительного прибора, от чего тот начинает медленно заваливаться прямо на меня. Как я зацепиться сумел? Ну, вот как? После того случаю, закончившегося тесным (ещё каким тесным!) знакомством с английским принцем, я теперь одним глазом постоянно под ноги смотрю. Видел я этот кабель и должен был свободно его переступить, но не переступил. Прямо мистика какая-то. Если бы не ЮЧжин, мне бы чётко эта бандура по темечку тюкнула. Убить, думаю, не убило, но без последствий не обошлось бы точно — сотрясение мозга, прогрессирующее слабоумие, слепота... А если бы я грохнулся, то и вообще могла хребет переломать. А это — инвалидное кресло со всеми сопутствующими радостями до конца жизни... Блин! Чего-то не весело мне! ЮЧжин! Я тебе должен!

А хорошая у неё реакция. Оглянулась на шум, оценила ситуацию и — рванула ко мне. А я, как дурак, стою, смотрю, за что я там зацепился. Тормоз натуральный. А вот и самый драматический момент. ЮЧжин рядом со мной. Вот она меня сходу толкает... Кхм... Оказывается, она толкнула ЮнМи прямо в сиськи... эээ грудь. Чего-то я этого не помню. Толкнула, а сама увернуться не успела. Хорошо по касательной пришлось. Но кровищи... Платью пипец. Симпатичное платье было. Но оно уже не понадобиться. Отснятого материала на серию хватит. Я-то сразу сюда с ЮЧжин поехал. Успел только ЁнЭ сказать, чтобы позвонила, как да что. Вот она мне и сказала, что ничего фатального в плане съёмок не произошло. Сняли ещё несколько крупных планов (про СунОк не забыли) и разбежались по своим делам. Жертвы — жертвами, а серия должна выйти в срок. Расписание на завтра не изменилось.

Так, смотрим ещё раз...

Да, прямо по-русски получилось: сам погибай, а товарища выручай. Похоже, ЮЧжин доказала, что она мне действительно... товарищ... подруга. Что ж, подружка, спасибо тебе.

О! А вот и папаня ЮЧжин. Нужно поздороваться, да повежливей с ним быть. С полчаса назад пронёсся в палату дочурки ураганом. Не хватало, чтоб он в меня всё скопившееся электричество разрядил. Как там у Гайдая? На его месте должен был быть я? На её месте... Но на этом месте лежит его ЮЧжин. И я тому причиной. Значит, срочно принимаем виноватый вид и кланяемся, кланяемся, кланяемся.

Время действия: минутой позже.

Место действия: там же.

Несколько секунд мужчина изучающе смотрит на ЮнМи, которая стоит перед ним опустив глаза в пол, и спрашивает:

— Хочешь увидеть подругу?

— Да, эээ... — Глаза поднимаются, во взгляде загорается надежда.

— Зови меня председатель Ким.

— Да, председатель Ким.— Поклон.

— Надеюсь, ты понимаешь, что ЮЧжин находится сейчас в таком состояние, что всякие отрицательные эмоции ей противопоказаны?

— Понимаю, председатель Ким.— Поклон.

— Это хорошо. Когда будешь говорить с ЮЧжин, постарайся не касаться тем, которые могут вызвать эти самые отрицательные эмоции. Поняла?

— Да, председатель Ким, поняла.— Поклон.

— И в будущем тоже постарайся избегать этих тем.

— Я постараюсь, председатель Ким.— Поклон.

— Ты действительно поняла, о чём я говорю?

— Да, председатель Ким,— поклон.— Вы говорите о 'Мурке'.

— Что, что?

— Ээээ... Я имела в виду видео с песней про ЮЧжин, председатель Ким.— Поклон.— Простите. Я не знала, что всё так аукнется.

Отец ЮЧжин пристально смотрит в глаза ЮнМи. ЮнМи пристально смотрит в глаза отца ЮЧжин. Первым не выдерживает председатель Ким.

— Дочь просила не доводить скандал с видео до суда,— говорит он. ЮнМи всё так же смотрит ему в глаза.— Я постараюсь всё спустить на тормозах.

— Спасибо, председатель Ким,— без поклона.

Бросив на ЮнМи ещё один изучающий взгляд, отец ЮЧжин кивает охранникам, чтоб те пропустили подругу дочери, разворачивается и идёт в сторону выхода.

Если б кто-то из пациентов, посетителей или врачей, что попадались ему навстречу, мог подслушивать чужие мысли, то он услышал бы следующий внутренний монолог председателя Кима:

'Селективная амнезия? Похоже. Забыла весь негатив, связанный с ЮнМи. И лучше чтоб об этом знал только я один. Зачем сдавать козыри моим врагам? Хех!.. Лучшая подруга моей дочурки недавнее чудовище. Всё-таки она доигралась. С другой стороны... Дружить лучше, чем воевать. Так что, пусть дружат!.. Хммм... А глаза у этой агдан это просто что-то с чем-то...'

И с этими мыслями отец ЮЧжин покидает здание больницы.

Время действия: чуть позже.

Место действия: палата ЮЧжин.

ЮЧжин с загадочной полуулыбкой смотрит на дверь, за которой только что скрылась ЮнМи и с той же загадочной полуулыбкой произносит:

— Чудовище...

Время действия: пару дней спустя.

Место действия: одно из кладбищ в пригороде Сеула. По аллее, вдоль плотно прижавшихся друг к другу ухоженных могил, с букетом цветов в руках, медленно идёт ЮнМи. Несмотря на жару, на ней чёрное платье, чёрные туфли-лодочки и чёрная бейсболка.

Иду, смотрю по сторонам. Здесь почти ничего не изменилось. Разве что деревья чуть подросли. Наверное, я какой-то извращенец, но мне нравиться кладбищенская энергетика. Как-то здорово мозги прочищает. Приходит понимание, что все твои проблемы — это суета какая-то. Что всё самое важно с человеком происходит не при жизни, а после смерти.

Было время... ещё там... когда я специально ездил на Ваганьковское кладбище, чтобы просто погулять часок меж крестов, подумать. Но после одной истории резко от этих прогулок отказался. Никаких мёртвых с косами вдоль дороги, и гробов с покойничками, летающих над крестами. Обычная стая бродячих собак. Приличная такая стая. Десятка полтора голов. Я даже их не сразу заметил, так был погружён в свои мысли. А когда заметил, сделать уже ничего не мог. Место глухое. Аллея, по которой я брёл, длинная. Слева и справа, сплошняком, могильные ограды. Не свернуть никуда, ни втиснутся. Бежать — глупо — я на середине аллеи. Догонят — растерзают. Бегает от стаи исключительно добыча. Осталось только одно: идти вперёд в том же темпе, делая вид, что мне всё пофиг и молить господа, чтобы всё обошлось.

Собаки молча, рысцой бежала на меня, давая ложную надежду, что и им пофиг. Вот мы поравнялись, вот я уже в самой гуще стаи... Всё тихо... Ещё пара секунд, и мы бы разминулись. Но не случилось. Какая-то шавка тявкнула, словно команду отдала — и началось. Они рвали глотки в злобном лае, а я продолжал идти, как ни в чём не бывало, понимая пятой точкой, что моё спасение — это полный игнор всего внешнего.

Уж и не знаю, сколько времени продолжалась эта пытка, но стая от меня отстала. Видимо, я вёл себя очень и очень правильно — ничем не спровоцировал нападение. А вероятность нападения была запредельно высока. Только одно то, что я вторгся на территорию, которую эти друзья человеков считают своей, уже тянуло на пару десятков укусов. Больше меня на Ваганьковсом не видели.

Хммм... А на корейских кладбищах бродячие собаки есть? С опаской оглядываюсь... Вроде, всё тихо. Да и случись что, охрана на помощь подоспеет. Где-то они должны быть рядом. Я категорически потребовал от них уйти в режим невидимости и не мешать мне. Иду вот навестить ребят из моей группы. Скоро годовщина их гибели. Но в день поминовения я прийти не смогу — буду на гастролях. Можно было бы заглянуть сюда и после гастролей. Но эта история с ЮЧжин, этот холодок смерти, который обдал и её и меня... В общем, поставил СанХёна перед фактом, что должен навестить ребят. Думал что шеф погонит на меня волну возмущения, мол, напряжённый момент, каждая минута дорога... А он ничего, всё понял и отпустил с миром.

Кажется, нужно свернуть сюда. Упс... А я не один. Какая-то женщина. Тоже в чёрном. Наверное, родственница кого-то из ребят. Подойти или переждать, где-нибудь в сторонке. И сколько ждать придётся? Час, два, три? Нет у меня времени на ожидание. Придётся подходит.

Время действия: чуть позже.

Место действия: мемориал в память группы 'Freestyle'. ЮнМи подходит к женщине в чёрном, которая никак не реагирует на появление незнакомки, здоровается и только после этого женщина отмирает и поворачивается к ней.

Внимательно изучив девушку, стоящую напротив, женщина кивает и произносит:

— Здравствуй... Ты ведь Агдан?

— Да, госпожа. Это мой сценический псевдоним. Меня зовут Пак ЮнМи,— поклон.

— ЮнМи... — Женщина задумывается.— Это ведь ты основала группу?

— Да, госпожа... А вы...

— Я мама ХёнШи.

— Ох! — Вырывается у ЮнМи.— Простите меня! — Глубокий поклон.— Простите!

— За что ты извиняешься? — Удивляется женщина.

— Если бы не я... со своей идеей создать группу, с вашим сыном ничего бы не случилось. Простите, госпожа.

Мама ХёнШи ненадолго задумывается.

— Тогда мне первой следует простить прощения.

— За что? — Не понимает ЮнМи.

— Если бы я не родила ХёнШи, вы бы не встретились, никто бы не погиб и никто бы не чувствовал себя виноватым.

ЮнМи озадаченно молчит.

— Ты была девушкой ХёнШи? — Следует неожиданный вопрос..

— Нет,— отвечает удивлённо ЮнМи.— Мы не встречались.

Женщина опять ненадолго задумывается.

— Тогда, откуда у тебя этот перстень?

ЮнМи машинально смотрит на свою прелесть.

— Он вам знаком? — Всё с тем же удивлением спрашивает она.

Женщина ничего не отвечает, просто строго смотрит на девушку.

— Простите, госпожа,— спохватывается ЮнМи.— Я подобрала его на съёмках клипа. Хозяина перстня не нашлось, и я посчитала возможным оставить его себе.

Мама ХёнШи кивает.

— Простите, госпожа,— продолжает ЮнМи.— Мне показалось...

— Да, мне знаком этот перстень. Это наша семейная реликвия.

— Что?! — Еле слышно произносит ЮнМи.

— Этому перстню несколько сотен лет. Он передавался из поколения в поколение по мужской линии вместе с приданием, что надев перстень на палец другого человека, ты получишь взамен сердце этого человека... — Пауза.— Тебе ведь ХёнШи признавался в чувствах?

— Да, госпожа.

— И ты эти чувства не приняла.

— Мне очень жаль, госпожа.

— Всё нормально, ЮнМи. Если парень делает предложение, девушка имеет право отказаться. Видимо, ХёнШи не решился подарить тебе перстень. Опасался, что ты не примешь подарок. Вот и подбросил его тебе. Глупый мальчишка. Думал, перехитрить судьбу.

Женщина тяжело вздыхает.

— Мне, действительно, очень жаль,— тоже тяжело вздохнув, произносит ЮнМи.— Я рада, что смогла сохранить этот перстень для вашей семьи.

С этими словами ЮнМи начинает стягивать печатку с пальца.

— Оставь его себе,— останавливает её мама ХёнШи.— Мой сын был последним мужчиной в нашем роду. Цепочка прервалась. А так мне будет приятно сознавать, что перстень находится у девушки, которая нравилась ему.

— Но, как же так, госпожа? — Неуверенно произносит ЮнМи.

— Всё хорошо, девочка. И... разреши мне тебя обнять.

Женщина делает несколько шагов, и ЮнМи оказывается в её объятьях. Постояв так немного, мама ХёнШи отстраняется и смотрит на девушку глазами полными слёз.

— Госпожа, вы в порядке? — С тревогой спрашивает ЮнМи.

— Да, всё в порядке,— поспешно отвечает женщина.— Я пойду. А ты оставайся и поговори с ними. И с ХёнШи поговори... Он будет рад с тобой побеседовать.

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же.

Стою, думаю. Кстати, думаю я на русском. Так что мне до Штирлица ещё расти и расти. А думаю я о том, что как не крути, а жизнь всё-таки штука странная. У всего в ней есть объяснение. Вот только не всегда есть тот, кто всё объяснит. Оказывается, печатку мне подкинул ХёнШи. В общем-то можно было догадаться. Не что ХёнШи подкинул, а вообще: яркое освещение, чисто выметенная площадка... Одно из двух: либо перстень материализовался из ниоткуда, либо его кто-то обронил — случайно или намеренно. Первое не исключено, но второе — вероятней. Случайно — отпало сразу. А до намерено — не дотумкал. Ну, не миссис Марпл я.

А подбрасывать печатку — это верх тупости. Её вполне мог подобрать кто-то другой. Вот смеху было бы достанься она мужику. Отругать бы этого ХёнШи. Но не будем о покойниках говорить плохо.

Перевожу взгляд на мою прелесть, а в голове начинает крутиться сакраментальная фраза: 'Так вот ты какой, северный олень!' ЮЧжин была права, когда говорила, что на перстне что-то там лежит. Только она имела в виду проклятье, а здесь у нас — заклятье. Приворотный перстень... Такое вообще возможно? Пффф... Чего-то я туплю. Если где-то там есть магические миры, почему бы здесь не быть приворотному перстню? Может, он даже божественного происхождения. А, может, и нет. Но для вещицы, которой несколько сотен лет, печатка выглядит хайтешно. Материал, обработка, дизайн... Нет, явно не простая штучка. А в эпоху дикого корейского средневековья просто незаменимая. Такого понятия, как брак по любви тогда не существовало. Парочки формировали по желанию кого угодно, только не самих кандидатов в парочки. Какие могут быть чувства, если тебя против твоей воли выдают за кого-то козла? Тут и воспитание в покорности и непротивлении не помощник. А вот приворотный перстень — очень даже помощник. Надел на палец ненавидящей тебя суженой и получил души в тебе не чающего человека.

Хорошо, что ХёнШи решил мне печатку подкинуть, а не самолично надеть на палец. Не дался бы — и всё! И пришлось бы этой коварной личности меня усыпить, напоить, оглушить... эээ... Вариант с трупом не проходит. Так... Это я на интересную мысль набрёл. АйЮ сказала, что перстень ей смутно знаком и, при этом, вызывает у неё отрицательные эмоции. Хммм... Могло так быть, что этот перстень ей пытались надеть силой? Вполне. Напоили, приступили, но до конца, по каким-то причинам, не довели. А, поскольку, девушка была пьяна, то на утро ничего не помнила. Только какие-то несвязные обрывки.

Это что же получается? АйЮ и ХёнШи пересекались? Или есть ещё один такой же перстень? Вот второе более вероятно. Парные перстни? Почему, нет? Обменялись и вот она — взаимная неземная любовь по гроб жизни. И чем мне это грозит? Это про брата близнеца моей прелести. Да, в общем-то, ничем. Есть и есть. Только вот хозяин второй печатки явно мутный тип. Если вдруг судьба нас встретит, нужно об этом помнить.

Так, чего-то я ни тем занимаюсь. Нужно с ребятами поговорить — за этим я сюда и пришёл. Корейцы обычно с покойниками вслух разговаривают... Или это только в дорамах так? А, не важно... Уффф... Приступаю.

ЫнХёк, ХёнШи, КванРи, ХиБом... Ребята, как вы там? Надеюсь, вам не хуже, чем тут. У меня всё хорошо. Айдалю помаленьку. Мне было с вами интересно. Вы же не вините меня в том, что с вами произошло? Ведь нет?.. ХёнШи, я говорила с твоей мамой. Она у тебя замечательная. А ты... ты полный придурок, ХёнШи! Нафиг ты с меня трусы снял?! Я чуть с ума не сошла от мысли, что уже не девочка. Столько тебе всего пожелала... Оказалось, зря. Ладно, поскольку ничего не было и, поскольку, ты ничего не помнишь, я тебя прощаю. И... спасибо за перстень. Только ты зря старался. Он на меня почему-то не подействовал. Твоя мама оставила его мне на память о тебе. Парни! Я вас всех помню! Держитесь там и ждите! Когда-нибудь мы обязательно встретимся.

Время действия: то же.

Место действия: где-то в тонких слоях мироздания.

КванРи и ХиБом (хором): — Охренеть!!!

ЫнХёк (грозно): — ХёнШи, придурок, ты что, действительно снял с ЮнМи трусы?

ХёнШи (растеряно): — Я не помню, хён.

КванРи и ХиБом (хором): — Охренеть!!!

Время действия: несколько дней спустя.

Место действия: Сеул, ресторан, в котором впервые встретились бабушка ЧжуВона и мама ЮнМи. Вот и сейчас они сидят в знакомом отдельном кабинете, всё за тем же столиком со столешницей из натурального дерева. В отличие от прошлого раза, мама ЮнМи, чувствует себя более уверенно. Ещё бы. Она не просто мама обычной школьницы. Она мама всемирно известного айдола, популярного композитора и музыканта, номинанта на премию 'Грэмми' и прочее, прочее, прочее...

Время дежурных приветствий и вежливых фраз прошло и сейчас, за чашками с чаем, женщины готовились плавно перейти к вопросам, ради которых они опять встретились.

— Как ваше здоровье, госпожа ДжеМин-сии? Я знаю, у вас слабое сердце,— заботливо спрашивает бабушка ЧжуВона.

— Благодарю за беспокойство, госпожа,— поклон.— Я чувствую себе хорошо. Чего и вам желаю.

МуРан поджимает губы, внимательно смотрит на маму ЮнМи. Та легко выдерживает взгляд.

— Хорошо... — После небольшой пауза, произносит госпожа МуРан.— Не будем отвлекаться на посторонние предметы. Я попросила о встрече, чтобы прояснить некоторые моменты и уточнить некоторые детали.

— Внимательно вас слушаю, госпожа МуРан.

— Начнём с денег, которые поступили на имя ЮнМи. Десять миллиардов вон!

— Это пугающая сумма, госпожа. Я даже не представляю, откуда они? И, главное, за что? И... Откуда вы о них узнали? — Мама ЮнМи подбирается от внезапной догадки.— Случайно, эти деньги не ваши? — Строго спрашивает она.

— В ваших словах кроется соблазн, госпожа ДжеМин. Но, нет... Наша семья не имеет к этим деньгам никакого отношения. А знаю я про них... Я говорила вам, что у меня есть возможность... скажем так: вовремя реагировать на всё, что происходит с ЮнМи и вокруг неё. Сейчас, когда она занимает место невесты моего внука, это более чем актуально.

— Я поняла вас, госпожа МуРан, хотя и не одобряю такое ваше пристальное внимание к моей дочери. — Мама ЮнМи берёт чашку и делает глоток — нервы всё же дают о себе знать.— Как вы и просили, с ЮнМи по поводу денег я говорить не стала. Надеюсь, госпожа МуРан, вы объясните мне, что происходит.

— Конечно, госпожа ДжеМин-сии, я всё объясню.— Успокаивает её МуРан.— Только перед этим хочу заступиться за ЮнМи. У вас прекрасная дочь. Она ничего не рассказала вам не потому, что хотела что-то скрыть, а потому, что беспокоилась. У вас же слабое сердце. Кстати, если у вас лекарство с собой, советую принять.

Мама ЮнМи хватается за сердце.

— Госпожа ДжеМин! С вами всё в порядке? — Наклонившись к собеседнице, с беспокойством спрашивает МуРан.

— Да... Пожалуй, лекарство действительно стоит принять. Думаю, мне не понравится ваш рассказ.

Следующие несколько минут, госпожа МуРан рассказывает госпоже ДжеМин леденящую кровь историю не удавшегося похищения ЮнМи катарским принцем, и о, вызывающем негодование, непристойном предложении правителя Катара.

Выслушав все эти невероятные вещи с распахнутыми до предела глазами, мама ЮнМи сидит какое-то время в оцепенение, пытаясь примириться с тем, что уже произошло. Наконец, справившись со своими эмоциями, произносит:

— Как такое может быть?! Бедная моя девочка. Ещё и это на неё свалилось.— Мама ЮнМи расправляет плечи и твёрдым голосом говорит: — Госпожа МуРан, я прошу помочь мне вернуть эти деньги тем... тому, кто хотел на них купить мою дочь.

— К сожалению, это невозможно, госпожа ДжеМин.— Вздохнув, отвечает бабушка ЧжуВона и добавляет: — Более того, деньги на имя ЮнМи будут приходить и дальше. Ежемесячно. По десять миллиардов вон.

— Что вы сказали? — Не верит себе госпожа ДжеМин.

— Ежемесячно. По десять миллиардов вон,— чеканит каждое слово госпожа МуРан.— До самой её смерти. Уж, извините.

Мама ЮнМи замирает, пытаясь осознать новую порцию информации.

— Это точно? — Наконец, спрашивает она.

— Точно,— с недовольством, подтверждает бабушка ЧжуВона.

— Фууух,— выдыхает мама ЮнМи.— Просто голова кругом. Ничего, кроме беды эти деньги не принесут. Если про них узнали вы, то и другие про них узнают. И что тогда будет с моей дочерью? Боюсь даже предположить, какие слухи поползут. А если ещё и государство заинтересуется этими деньгами... Нет, нужно срочно что-то делать. Спасать дочку.

Мама ЮнМи дрожащей рукой берёт чашку и тут же ставит её обратно.

— Я целиком с вами согласна, госпожа ДжеМин,— сделав глоток чая, говорит МуРан.— Нужно спасать вашу дочь и... моего внука. Ведь они сейчас связаны. Если поползут слухи про непонятные деньги вашей дочери, пострадает и наша семья.

— Что же делать? — Упавшим голосом, спрашивает мама ЮнМи.

— Не переживайте так, госпожа ДжеМин. Мы уже кое-что предприняли. Да, мы не можем, остановить поступление денег на ваш счёт. Но мы можем сделать так, что отправителя денег не придётся искать, потому что он будет очевиден.

— Я вас не понимаю.

— Всё просто. Все будут считать, что деньги ЮнМи получает от нашей семьи. И никаких слухов.

Госпожа ДжеМин вновь впадает в глубокую задумчивость.

— Да,— наконец, признаёт она,— если это получиться у вас сделать, то за репутацию ЮнМи можно быть спокойной. Но, госпожа МуРан, вы сказали, что деньги на имя ЮнМи будут поступать до... очень и очень долго. И как нам с дочкой быть, когда ваша семья объявит о разрыве помолвки?

— Это проблема,— подтверждает бабушка ЧжуВона.— Но и она имеет решение. Нужно просто поженить наших детей.

— Что? — Переспрашивает мама ЮнМи, в который раз за сегодняшний вечер не доверяя своим ушам.

— Я помню, уважаемая госпожа ДжеМин, что не так давно, вот в этих самых стенах, дала вам со всей очевидностью понять, что мой внук и ваша дочь — не пара. Что брак между ними невозможен. Но ситуация поменялась. Деньги — одна из составляющих этой ситуации. А главное в том, что мой внук... он... кхм... полюбил вашу дочь. И намерения у него самые серьёзные. Я как его бабушка не хочу портить ему жизнь, навязывая в жёны нелюбимого человека и, как старшая в семье, даю согласие на его брак с ЮнМи. А вы, как мать девушки, которую любит мой внук, как вы смотрите на то, чтобы поженить наших детей?

Госпожа ДжеМин впадает в очередной ступор.

— Но, как же так?! — Придя немного в себе, восклицает она.

— Госпожа ДжеМин,— строго говорит бабушка ЧжуВона.— Вы не ответили... Вы согласны на брак моего внука ЧжуВона и вашей дочери ЮнМи.

— Ну... Я не знаю... — Мнётся госпожа ДжеМин.— Если ЮнМи согласится...

— Госпожа ДжеМин,— прерывает её МуРан,— сейчас речь о вас, а не о вашей дочери. Вы лично имеете что-то против этого брака?

— Я не знаю... Ваш ЧжуВон завидная партия для моей дочери. Лучше мужа ей не найти... Но, как быть с её решением не выходить замуж ни за кого?

— Это уже проблема ЧжуВона, сделать всё, чтобы его любимая девушка поменяла своё отношение к семье и браку. Вы сами готовы одобрить их союз?

— Если ЮнМи не будет... Ох... Это так неожиданно...

— И всё же, госпожа ДжеМин, хотелось бы услышать ваш ответ.

— Да, да... Что ж... Я не против этого брака, госпожа МуРан.— Выпаливает мама ЮнМи и тут же торопливо добавляет: — Но последнее слово всё равно остаётся за моей дочерью.

— Вот и отлично,— бабушка ЧжуВона улыбается и вносит новое предложение: — А не заказать ли нам, уважаемая ДжеМин, ещё чая? Этот совсем остыл.

Время действия: несколько позже.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ЮнМи (бодренько): — Привет, ма!

ДжеМин (строго): — Здравствуй, дочка. Ты сейчас можешь говорить?

ЮнМи (насторожено): — Да. Как раз выпала свободная минутка. Что-то случилось?

ДжеМин (всё так же строго): — Я только что встречалась с бабушкой ЧжуВона, госпожой МуРан.

ЮнМи (невесело): — Понятно.

ДжеМин (не сбавляя градус серьёзности): — Госпожа МуРан мне всё рассказала. И про катарского принца, и про адвоката Али.

ЮнМи (обречённо): — Да...

ДжеМин (прибавив в голос теплоты): — ЮнМи, дочка, я тебя не осуждаю за то, что такие интимные вещи ты рассказала не родной матери, а совершенно постороннему человеку. Уверена, ты беспокоилась о моём здоровье.

ЮнМи (с оптимизмом): — Так и есть ма! Плохие новости — это не новости.

ДжеМин (отняв из голоса теплоту): — Это не всё, дочка. Ты ведь предупреждала госпожу МуРон, что на твоё имя могут перечислить крупную сумму денег?

ЮнМи (с лёгким напряжением): — Предупреждала.

ДжеМин (припечатывая): — Деньги перечислили!

ЮнМи (еле слышно): — Сколько?

ДжеМин (чеканя): — Десять миллиардов вон!

ЮнМи (обалдело): — Охренеть! Всё-таки это произошло! И что теперь?

ДжеМин (неуверенно): — Сама не знаю. Такие деньги... ЮнМи, как тебя угораздило вляпаться в эту историю?!

ЮнМи (возмущённо): — Ма! А я-то здесь при чём? Меня просто взяли и вляпали. Блин! Ну, теперь будет вони на всё Корею.

ДжеМин (строго): — ЮнМи! Следи за языком!

ЮнМи (сокрушённо): — Мама, ты не понимаешь. Если мне каждый месяц, будет приходить по десять миллиардов... Такое не скроешь. Да меня просто растерзают вопросами и похоронят под сплетнями.

ДжеМин (успокаивающе): — Не всё так мрачно, дочка. Госпожа МуРан, предприняла ряд мер... В общем, всё будет выглядеть так, как будто эти деньги ты получаешь от семьи ЧжуВона.

ЮнМи (с сомнением): — Да... А они не потребуют однажды вернуть деньги, на том основание, что все думают, что наши деньги — это их деньги?

ДжеМин (уверенно): — Такого не будет. Деньги твои и больше никого. Госпожа МуРан даже предложила оговорить этот момент отдельном пунктом в брачном договоре.

ЮнМи (оторопело): — Каком брачном договоре?

ДжеМин (виновато): — Ээээ... Дочка, тут такое дело... Госпожа МуРан, спросила меня, не против ли я вашего брака с ЧжуВоном? Я ответила ей, что не против.

ЮнМи (возмущённо): — Да вы там совсем что ли!.. (беря себя в руки) Ладно... Ответила и ответила. А я своих слов на ветер не бросаю. Замуж ни за кого не пойду. Не дождётесь!

ДжеМин (успокаивающе): — Это твой выбор, дочка. Я так и сказала госпоже МуРан, что последнее слово всё равно будет за тобой.

ЮнМи (торопливо): — Ну, всё ма, мне уже надо бежать. Труба зовёт.

ДжеМин (удивлённо): — Какая труба?

ЮнМи (небрежно): — Не важно. СунОк привет! Всё! Пока, пока, пока!

ДжеМин (с теплотой): — До свидания, дочка. Удачи!

Время действия: пару дней спустя.

Место действия: Сеул. Один из пассажирских автобусов, в котором, улыбаясь неизвестно чему, у окна сидит СунОк.

Когда у девушки есть оппа, каждый её день наполнен радужной надеждой, что вот сегодня, именно сегодня, произойдёт то, чего она так нетерпеливо ждёт — признание и... предложение руки и сердца. Похоже, такой праздник случился и на улице СунОк. Полчаса назад, девушка получила от своего оппы СанУ смс, в котором была целая тонна интриги. Оппа писал, что приготовил ей сюрприз. К сообщению была приложена карта с маршрутом следования: сначала на автобусе до конечной, а потом на своих двоих вглубь квартала. В конце маршрута был домик, помеченный симпатичным сердечком. Заканчивалось послание просьбой-приказом приезжать прямо сейчас и десятком всё тех же трогательных до умопомрачения сердечек.

Естественно, её собственное сердечко не могло не затрепетать. И вот девушка уже в автобусе и едет в указанном направлении.

Выгрузившись из автобуса, СунОк с удивлением огляделась. Район, где она оказалась, выглядел, мягко говоря, не симпатично. Давно требующие ремонта дома, пыльные улочки с редкими прохожими...

'Как-то всё это странно...' — Подумала СунОк, но вспомнив про сердечки, откинула сомнения и двинула вглубь квартала, следуя заранее проложенному оппой маршруту. Когда до указанного дома оставалось пара поворотов, червячок сомнения вновь зашевелился в сознании девушки. Достав телефон, она набрала номер СанУ, но тот не поднял трубку. Сделав ещё пару попыток дозвониться до оппы, СунОк убрала телефон и недовольно пробурчала:

— Специально что ли? И что за сюрприз он там приготовил?

Слово 'сюрприз' и, вновь пришедшие на ум сердечки, вызвали лавину положительных эмоций, которая благополучно похоронила под собой способность мыслить критически. А когда на воротах указанного дома СунОк увидела большое сердце из алых роз, мозги у неё переклинило напрочь. Не колеблясь, девушка открыла калитку и, сделав шаг, оказалась в небольшом дворике. От калитки до дверей неказистого домика вела тропинка. С обеих сторон её обрамляли воздушные шарики в виде сердечек, пришпиленные к земле. Пройдя по своеобразному коридору, девушка оказалось в доме. Куда следовать дальше и здесь затруднений не возникло. Направление указывали горящие свечи на полу. Замирая, СунОк прошла вглубь дома и, войдя в небольшую комнату, остановилась.

Никаких признаков романтики комната на себе не несла. Она вообще выглядела странно. Без окон (свет давала одинокая лампочка под потолком), кровать, стол с газовой плиткой, на полу батарея бутылок с водой, раскрытые коробки с едой длительного хранения и... нечто, в чём СунОк с трудом узнала биоунитаз, настолько не готова была его здесь увидеть. И это всё!

Ожидание чуда вступило в конфликт с увиденным, и девушка благополучно впала в ступор, из которого её вывел звук захлопнувшейся за спиной двери и лязгнувшего затвора. Подойдя к двери, СунОк подёргала за ручку и возмущённо прокричала:

— Эй! СанУ! Что за шуточки?! Сейчас же открой!

— Пак СунОк! — Раздался за дверью незнакомый мужской голос.— Успокойтесь и выслушайте меня.

— Какого чёрта! Вы кто такой?! Где СанУ?!

— СанУ — это, вероятно, ваш оппа,— ответил голос.— Кто я такой — этого я вам не скажу. А вот 'какого чёрта' — это я вам сейчас объясню, если дадите мне слово сказать.

— Я звоню в полицию! — Заявила СунОк и, достав телефон, выполнила угрозу. Трубку на том конце так никто и не поднял.

— У нас есть аппаратура, которая блокирует все ваши звонки,— заявили за дверью.— Телефон вам не поможет. Кричать тоже бесполезно. Вас никто не услышит. Мы проверяли.

СунОк поджала губы и, прокрутив ситуацию, спросила:

— Это что, похищение?

— Ну, слава богу, дошло,— раздался за дверью вздох облегчения.— Хоть объяснять ничего не надо. Да! Это похищение с целью выкупа. Не переживайте. Вашей безопасности ничего не угрожает. Нам нужны только деньги. И чем быстрее мы их получим, тем быстрее вы отсюда выйдите.

— У меня нет денег,— недовольно проговорила СунОк, поглядывая на подарок оппы — пластмассовый браслет на руке, ещё не до конца веря, что пришло время им воспользоваться. И холодея от мысли, что именно сегодня забыла его надеть. Пффф... Хорошо, что не поленилась вернуться! А если бы поленилась? Нет, лучше об этом не думать.

— Зато деньги есть у вашей сестры,— напоминает похититель.— А теперь возьмите ваш телефон и запишите на него видео послание вашей сестре. Когда запишете, суньте телефон под дверь.

— А если не запишу? — Взбрыкнула девушка.

— Хотите просидеть здесь вечность?

— Пффф... Ладно. Чёрт с вами.

Достав телефон и включив видеозапись, СунОк, выставив руку вперёд и глядя в камеру, коротко рассказала своей тонсен, в какую историю она влипла по собственной глупости. Сделав запись, девушка подошла к двери и, сев на корточки, протолкнула телефон в щель и тут же, не выпрямляясь, нажала на красную пластину гаджета личной безопасности.

Время действия: чуть позже.

Место действия: Сеул, здание оркестра 'Кёнсанбук-до'. До начала генеральной репетиции 'Первого концерта для фортепиано с оркестром Пак ЮнМи' и 'Второго концерта для фортепиано с оркестром Пак ЮнМи', остались считанные минуты. Композитор и пианист (на сегодня) ЮнМи, в длинном сиреневом платье с маленьким рукавом, сидит у себя в персональной гримёрке и, вполуха, слушает своего персонального менеджера.

— Зрителей полный зал,— обескуражено говорит ЁнЭ.— Даже проходы все заняли. Что же тогда на премьере будет?

— Не волнуйтесь, сонбе,— успокаивает своего менеджера ЮнМи.— На премьере проходы будут свободны. Может даже, свободные места останутся. Цены задрали так, как будто играть на рояле будет не человек, а инопланетянка с Альфа Центавра. Совсем оборзели.

— Центавра? — ЁнЭ изгибает бровь.— Разве есть такое созвездие?

— Да без разницы,— недовольно заявляет ЮнМи.— Это я так, для примера.

В этот момент её телефон издаёт характерную трель, давая понять, что пришла эсэмэска. Взяв телефон, ЮнМи с удивлением видит, что от СунОк пришёл какой-то архивный файл, да ещё и под паролем. Она уж было собралась набрать номер сестры, чтобы узнать, что это за выверты, но онни её опередила — позвонила сама.

— СунОк, что за шутки? — Сходу спрашивает ЮнМи.— Ты чего мне прислала?

— Пак ЮнМи? — Раздаётся в трубке незнакомый мужской голос, явно искажённый.

— Кто вы? Как у вас оказался телефон моей сестры? — Тут же подбирается ЮнМи.

— Слушайте внимательно и не перебивайте,— требует голос.— Ваша сестра похищена с целью выкупа. Это не шутка и не розыгрыш. В архиве — видео — доказательство похищения и текстовый файл, с подробными инструкциями ваших дальнейших действий. Как только деньги окажутся у нас, вашу сестру отпустят, здоровую и невредимую. Этот телефон после звонка будет уничтожен. Так что не тратте время на наши поиски. Чем быстрее вы заплатите выкуп, тем быстрее ваша сестра окажется на свободе. Пароль от архива 'Кошелёк или жизнь'. Повторяю 'Кошелёк или жизнь'.

И связь обрывается. ЮнМи стоит с каменным лицом, пытаясь осознать услышанное. Из оцепенения её выводит вопрос ЁнЭ:

— ЮнМи, что-то случилось?

ЮнМи удаётся быстренько взять себя в руки.

— Всё в порядке, сонбе. Онни потеряла телефон. Звонил человек, который его нашёл. Он назвал станцию метро и номер ячейки, куда его положит... — Говорит она и, подумав, добавляет: — Сонбе, принесите мне, пожалуйста, кофе.

— Ты же не пьёшь кофе.

— Теперь снова пью.

— Эээ... ЮнМи, сейчас начнётся концерт. Лучше тебе воздержаться от питья. А вдруг тебе захочется в туалет?

— Сонбе, просто принесите мне кофе, пожалуйста,— твёрдо произносит ЮнМи.

— Хорошо, сейчас принесу.

Как только ЁнЭ скрывается за дверью, ЮнМи вскакивает на ноги и, набрав номер СанУ, начинает быстро ходить по гримёрной туда — сюда. Дождавшись ответа, она резко останавливается, оказавшись в этот момент спиной к двери и, еле сдерживаясь, произносит:

— Аджоси! СунОк похитили!

СанУ (спокойно): — Значит всё-таки похищение... Не волнуйся, ЮнМи. Мы знаем, где она. И уже за ней едим. Скоро будем на месте.

ЮнМи (удивлённо): — Как вы узнали?

СанУ (спокойно): — СунОк, по моей просьбе, постоянно носит гаджет личной безопасности. Несколько минут назад твоя сестра подала сигнал о помощи.

ЮнМи (с облегчением): — Аджоси, вы лучший! Настоящий профи!

СанУ (с усмешкой): — Лучший... Хех... (переходит на русский язык) Как говорится, на каждую хитрую гайку, найдётся ещё более хитрый болт.

ЮнМи (на русском, удивлённо): — Что?

СанУ (на русском, довольно): — Что слышала.

ЮнМи (на русском, всё так же удивлённо): — Вы знаете русский? Откуда?

СанУ (на русском, с лёгкой усмешкой): — По самоучителю выучил.

ЮнМи (на русском, недоверчиво): — Не может быть!

СанУ (на русском, с той же усмешкой): — Пять языков по самоучителю за полгода да ещё на золотой сертификат — может быть. А один язык нет?

ЮнМи (на русском, недовольно): — Если вы обо мне, то после клинической смерти у меня открылись экстраординарные способности. Я полиглот... И вообще, я гений.

СанУ (на русском, с усмешкой): — И хотел бы крыть, да нечем. Всё, гений, мы подъезжаем.

ЮнМи (на русском, с досадой): — Жаль... Только начали говорить...

СанУ (на русском, с хитринкой): — Что, соскучилась по русской речи?

ЮнМи (на всемирном, растеряно): — Ээээ...

СанУ (на русском, ободряюще): — Всё в порядке. Я сам по ней соскучился. Выдастся свободная минутка — поболтаем. И последнее. Не надо, чтобы о похищении твоей сестры узнал ещё кто-то. И ваша мама в том числе. Ты меня поняла?

ЮнМи (на русском, с готовностью): — Поняла, аджоси.

СанУ (на русском, торопливо): — Всё приехали. Жди моего звонка. Отключаюсь.

Оторвав телефон от уха, ЮнМи какое-то время смотрит на тёмный экран, затем опускает руку и поворачивается лицом к двери. Взгляд её сразу натыкается на ЁнЭ, с банкой кофе в правой руке и круглыми до невозможности глазами.

— Что-то случилось? — Спрашивает ЮнМи, пристально глядя на сонбе нереально синим взглядом.

Глаза менеджера задействуют скрытый резерв и становятся ещё больше. Сама менеджер делает маленький шажок назад.

— С вами всё в порядке? — Склонив голову на бок, задаёт ЮнМи следующий вопрос, понимая, что, определённо, что-то не в порядке.

ЁнЭ никак не реагирует, но ещё один маленький шажок назад делает. И только тут до ЮнМи доходит, что на самом деле происходит. Она несильно хлопает себя ладошкой по лбу и говорит:

— Простите, сонбе. Не сообразила переключиться с русского на корейский.

— Так это ты на русском говорила? — С облегчением выдыхает ЁнЭ.

— На русском. А вы что подумали?

— Ничего такого,— вдруг краснеет менеджер.

— Сонбе, вы меня заинтриговали. Лучше вам признаться. Или я такого сейчас наиграю из-за неудовлетворённого любопытства. И виноваты будете вы.

— Ну... я это... Ты сказала про инопланетянку из созвездия, которого нет. Вот я и подумала, что ты проговорилась и разговариваешь по телефону с кем-то из своих на центаврианском... Смешно, да?

— Офигеть! Вам бы книжки писать, сонбе.

— Кофе,— всё ещё находясь под впечатлением своих фантазий, говорит ЁнЭ и протягивает банку.

— Спасибо, сонбе. Но я решила последовать вашему совету и ничего не пить перед концертом. Вдруг и вправду в туалет захочется.

Развить туалетную тему не удаётся. По громкой связи объявляют десятиминутную готовность.

— Пара! — Говорит ЮнМи и делает шаг к двери.

— Телефон оставь! — Останавливает свою подопечную менеджер.

— Возьму с собой,— отрезает подопечная.

— Ты собираешься во время концерта отвечать на звонки? — Поражается ЁнЭ.

ЮнМи разворачивается лицом к сонбе, в её (ЮнМи) глазах вдруг показываются рожки стайки бесенят и тут же по шустрому исчезают.

— Не на все,— оставаясь серьёзной, говорит ЮнМи, вдруг делает пару шагов и, оказавшись почти вплотную к ЁнЭ, склонив голову к её уху, заговорщицки произносит: — Я жду важного звонка с Альфа Центавра. Вы меня раскусили. Я, действительно, инопланетянка. Но только никому... Хорошо? Пусть это будет нашей маленькой тайной.

И с этими словами инопланетянка покидает гримёрную, оставив землянку в полном ауте.

Время действия: чуть позже.

Место действия: несостоявшаяся камера длительного заключения СунОк. Сама СунОк сидит на кровати, обняв руками колени. Ждёт. И ещё немножко думает.

О чём может думать влюблённая девушка, которую похитили злые разбойники? Конечно же, о прекрасном принце на белом коне, который непременно прискачет, порубит на мелкие кусочки всех плохих парней и спасёт её. И это даже очень хорошо, что её похитили. Пусть оппа содрогнётся от сознания того, что он, чуть было, не потерял свою любимую навеки. Пусть побыстрее придёт к мысли, что место, где ей не грозит никакая опасность, находится ни где-нибудь, а рядом с ним. И чтобы она смогла навсегда занять это место, оппе всего лишь нужно...

Здесь мысли девушки, залетевшие в заоблачные дали, спускаются на землю, и она начинает думать о вещах приземлённых: обручальные кольца, свадебное платье, список гостей, зал для торжеств и... свадебное путешествие на весь медовый месяц! И это не всё! Свой дом, дети... лучше двое — мальчик и девочка, университетское образование для обоих... лучше в Америке, их выгодная женитьба, внуки... Ну, а там, глядишь, и правнуки.

Напряжённую работу девичьего мозга прерывает какой-то шум внутри дома, пара вскриков и всё затихает. СунОк с любопытством смотрит на дверь. Уже прискакал? Быстро он. Значит, точно, любит. Интуиция девушку не подводит. Лязгает засов и на пороге появляется он — оппа, излучающий силу и уверенность в завтрашнем дне.

Увидев его (оппу), СунОк поднимается с кровати, но остаётся на месте. Во взгляде благодарность за спасение пополам с упрёком: чего так долго?

Быстро оценив обстановку, и не найдя ничего подозрительного, СанУ, в несколько шагов, преодолевает расстояние до своей девушки и заключает её в объятья. Где-то с минуту длится немая сцена — обмен энергетическими пакетами. Затем, отстранив СунОк, СанУ внимательно всматривается в её лицо и задаёт первый вопрос:

— С тобой всё в порядке?

Утвердительный кивок в ответ, повлажневшие глаза, дрогнувшие губы.

— Они ничего тебе не сделали? — Звучит второй вопрос. Голос напряжён.

— Нет. Даже пальцем не тронули. Я их вообще не видела.

— Да... Тогда, как же ты здесь оказалась? — Удивляется главный безопасник.

СунОк виновато отводит взгляд в сторону.

— Меня сюда заманили,— неохотно произносит она.

— Заманили?.. — СанУ подвисает, в глазах мелькает догадка, которую тут же сменяет лёгкая досада то ли на себя, то ли на девушку.— Ладно, потом поговорим. Пойдём, посмотришь на своих похитителей. Что-то мне подсказывает, что ты их знаешь.

Время действия: это же.

Место действия: там же, но в другой комнате — почти пустой. Вся обстановка — это стол да продавленный старый диван, на котором сидят, с низко опущенными головами, два парня — неудавшиеся похитители. Один брюнет, другой крашеный блондин. Бока дивана подпирают два крепких молодых человека в чёрном. Статическую картину нарушают СанУ и СунОк. Как только они появляются в комнате, взгляды всех остальных обращается к ним.

— Узнаёшь? — Кивая на похитителей, спрашивает СанУ. Парни дружно наклоняют головы, пряча лица.

— Головы подняли! Смотрим перед собой! — Приказывает главный безопасник. Приказ тут же выполняется.

— Узнаёшь? — Звучит повторный вопрос.

СунОк, с лёгкой неприязнью, но и с интересом, внимательно разглядывает парней.

— Да,— уверенно заявляет она.— Мы учимся в одном университете.

Головы парней склоняются.

— Студенты! — Хмыкнув, говорит по-русски СанУ и уже на корейском одному из своих людей: — КёнХо! Давай, звони в полицию. У меня нет ни малейшего желания возится с этими недоумками.

Головы парней склоняются ещё ниже. КёнХо лезет в карман за телефоном.

— Подождите! — Неожиданно для себя, останавливает его СунОк.— Как-то это... Нормальные ребята вроде и вдруг такое... Не просто же так?! СанУ, спросите их, зачем они это сделали?

СанУ недовольно морщится, но видимо червячок любопытства точит и его.

— Слышали? — Обращается он к студентам.— Есть, что сказать?

Парни, съёживаются, но сохраняют молчание.

— Всё с ними ясно,— делает вывод главный безопасник.— КёнХо, звони в полицию.

КёнХо лезет в карман за телефоном. У блондина сдают нервы, и он, не поднимая головы, глухо произносит:

— У него,— кивок в сторону приятеля,— сестра смертельно больна. Если срочно не сделать операцию, она умрёт.

— Понятно,— произносит СанУ.— А самый простой способ достать деньги — это похитить сестру Агдан... Мы тоже дорамы смотрим. Мог бы что-нибудь пооригинальней придумать. КёнХо звони в полицию.

КёнХо лезет в карман за телефоном. В этот момент нервы сдают у брюнеты, который вдруг, закрыв лицо руками, заходится в плаче, что на какое-то время вводит всех остальных в состояние растерянности. Первой с изменённой ситуацией справляется СунОк, в сердце которой шевельнулась жалость:

— Вы, что действительно по-другому денег достать не могли? — Обращается она к блондину.

— Не могли,— неохотно отвечает тот.— У него,— кивок на плачущего приятеля,— никого, кроме сестры нет. Родители погибли и оставили кучу долгов. Не один банк кредита не даёт. И ростовщики тоже отказали. Благотворительные фонды дают деньги, но не все. Уж очень операция дорогая и потом ещё реабилитация... Я живу с бабушкой. Для меня такие деньги... это не реально... А тут, в кафе, мы случайно увидели тебя... Нам очень жаль. Прости.

Блондин замолкает. Повисает тягостная пауза.

— Это ещё всё нужно проверить,— говорит СанУ и обращается к блондину: — В какой больнице лежит ваша девушка и как её зовут? — Получив ответ, он обращается к своему заместителю: — КёнХо, пробей...

Заместитель кивает и выходит из комнаты. Пока его нет, брюнет успевает успокоиться и даже бросить на СунОк пару взглядов, в которых еле тлеют искорки надежды. Девушка всё это время остаётся задумчивой, хмурит брови, словно решает в уме сложную математическую задачу. Вернувшийся КёнХо, кивком подтверждает шефу, что информация подтвердилась. Тяжело вздохнув, СанУ с сомнением произносит:

— Ну, и что с вами делать?

Вопрос остаётся без ответа.

— Где мой телефон? — Неожиданно спрашивает СунОк.

— Мы его разобрали и выбросили. Извини,— отвечает блондин.

— Оппа! Дай мне свой телефон! — Требует девушка.

При слове 'оппа', подчинённым СанУ с трудом, но удаётся сохранить невозмутимость на лицах. Поняв, что рассекречен, но тоже сохраняя покерфейс, СанУ обращается к СунОк:

— Что ты задумала?

— Хочу позвонить сестре. Дай телефон.

Вздохнув, СанУ достаёт из кармана телефон и протягивает девушке. Получив требуемое, СунОк выходит из комнаты и, судя по шагам, направляется в свою несостоявшуюся камеру. Покачав головой, главный безопасник обращается к парням:

— А теперь молитесь, чтоб у неё всё получилось.

Время действия: это же.

Место действия: здание оркестра 'Кёнсанбук-до', концертный зал. На сцене — большой симфонический оркестр Сеула в полном составе, в американской рассадке. Все музыканты — в чёрном. На переднем плане, за роялем, вся из себя сиреневая, сидит ЮнМи. Её пальцы порхают по клавишам, извлекая такие прекрасные, но такие обескураживающие странные звуки так не похожие на всё, что было написано до этого для фортепьяно с оркестром. Зрители, словно под гипнозом, благоговейно внемлют этим звукам: ни чихов, ни кашля, ни скрипа кресел.

Сижу, лабаю на фоно, уткнув один глаз в телефон (поставил его на виброрежим), другой — в спину Чон ЮнХво — главному дирижёру. Сразу вспомнился старый анекдот, где первую скрипку спрашивают: 'Что сегодня дирижирует дирижёр?' На что получают ответ: 'Не знаю, чего он там дирижирует, а мы играем Чайковского'. Для меня этот анекдот очень даже актуален. Оказывается, манера дирижировать оркестром здесь и в моём мире — это две большие разницы. В том, что я заметил это только сегодня, нет ничего удивительного. Потому что пересеклись мы с оркестром только сейчас. Предыдущие репетиции? Ну не было у меня времени на их посещение. Меня подменял ведущий пианист оркестра. Когда, я предложил Чон ЮнХво эту схему (вы сами как-нибудь репетируйте, а я появлюсь только на премьере и всё вам гениально сыграю), главный дирижёр чуть было дирижёрскую палочку не откинул. Это в моём мире (да и то, только в России) подмена — дело обычное. А здесь такой финт — дело немыслимое. Надеюсь, благодаря моему прогрессорству, музыканты классики быстренько оценят, какие возможности для манёвра я им открыл.

Не согласится с моим предложением, Чон ЭнХво просто не мог. Или так, как я говорю, или он оплачивает все неустойки, которые мне предъявят за срыв контрактов, невыполненных из-за этих самых репетиций. Дирижёр только вымолил у меня (ну и у СанХёна тоже — куда же без него), чтоб я появился ещё и на генеральной репетиции. Вот, появился.

Как раз сейчас играю большую виртуозную каденцию пианиста из первой части. Причём, играю без нот — по памяти. За пять минут до начала вдруг выяснилось, что нот для фоно нет. Ведущий пианист куда-то их заныкал и свинтил в неизвестном направлении, отключив телефон. Распечатать новые не получилось — сдох принтер. Не удивлюсь, если и здесь не обошлось без ведущего пианиста. Сразу, как-то пахнуло родным и знакомым. Сделать гадость ближниму, это так по-нашему. Но, как говорится, не на того напали. Все натки — у меня в голове.

Чон ЭнХво изредка бросает на меня нервные взгляды через плечо — тут ли я ещё. Перед тем, как занять место за инструментом, я честно, вежливо с поклоном, предупредил главного дирижёра, что жду важного звонка. И если мне позвонят — он (дирижёр) должен объявить незапланированный перерыв, потому что я по-всякому покину сцену. Взгляд Чон ЭнХва я не забуду никогда. В нём было всё: и проклятье на мою голову, и восхищение моей наглостью, и сожаление, что связался с такой ненормальной девчонкой, и радость от сознания того, что до пенсии осталось совсем немножко, и что-то там ещё, неподдающееся расшифровки. Ээээ... Надеюсь, не связанное с сексуальной тематикой.

Как моя игра воспринимается со стороны, понятие не имею. Но, вроде, гнилыми помидорами не забрасывают и истерическим свистом не заглушают. Значит, руки играют в нужную сторону. Именно руки, потому что голова занята совсем другим. Блин! Блин!! Блин!!! Какие-то уроды похитили мою сестру! А ещё боремся за звание страны с низким уровнем преступности! Если бы не СанУ и его гаджет... Нет, лучше об этом не думать. Лучше думать о том, что я сделаю с этими уродами. Хорошо бы лично попинать их ногами. Ээээ... брюки придётся надеть. А то из положения лёжа этим уродам откроется не достойная их вниманию картина. Никого не достойная... Ладно, сейчас не об этом! В общем, сажать этих гавриков надо... Но сажать по тихому, чтобы не создавать среди криминального элемента нездоровый спортивный интерес: у этой шушеры ничего не получилось, а у нас получится, потому что мы круче. Пффф... А ведь так и будет. А если ещё про мои миллионы баксов станет известно... Это-к все эти миллионы мне придётся на охрану всех своих родных тратить. Да ещё и не хватит. Вот же жжж!!! Попал! Нет, этих уродов нужно не сажать по-тихому, а по-тихому кончать, а тела по-тихому прикопать. По-моему, очень мудрое решение...

О! Вот и долгожданный звонок! Прости, Чон ЭнХво, но жизнь сестрёнки мне дороже твоего концерта! Хватаю телефон, вскакиваю и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, врезаюсь в ряды первых скрипок. Всего лишь пара задетых локтей, пяток обалделых взглядов — и я за кулисами. Всё происходит так стремительно, что оркестр ещё какое-то время продолжает играть без меня. Инструменты замолкают группами: флейты, контрабасы, виолончели... Последним въезжает в ситуацию перкуссионист (он же — ударник). За моей спиной в наступившей тишине раздаётся одинокое 'бум'.

— Слушаю! — говорю я, стремительно продвигаясь в сторону гримёрной, распугивая встречных. За мной, хвостиком, увязывается ЁнЭ, появившаяся неизвестно откуда.

— ЮнМи, это я,— слышу торопливый голос СунОк.— Со мной всё хорошо. Мне нужно с тобой поговорить,— от неожиданности резко торможу — ЁнЭ налетает на меня сзади. Хочется задать сестре тысячу вопросов, но нельзя. Слишком много посторонних ушей вокруг: работники оркестра, моя охрана, какие-то непонятные личности, мой менеджер...

— Сейчас. Полминуточки,— говорю я и возобновляю движение.

У двери гримёрной останавливаюсь и, строго посмотрев в глаза ЁнЭ, говорю:

— Сонбе, подождите здесь. Мне нужно поговорить.

В ответ — никаких возражений, лишь покладистое:

— Конечно, ЮнМи. Я всё помню: важный звонок...

Пффф... Это она что, про звонок с Альфа Центавра? Поверила что ли? Блин... Надо потом будет прочитать ей лекцию на тему: что такое юмор, его разновидности и характерные признаки.

А с сестрой состоялся очень интересный разговор. Мой первый вопрос:

— Онни, с тобой всё в порядке? — И следующие: — Эти уроды тебе ничего не сделали? СанУ им морды начистил? Рёбра переломал? Они уже на кладбище? В смысле — в полиции?

— Со мной всё в порядке, ЮнМи. Мне ничего не сделали. И... эти парни не уроды.

— Парни?.. Ты что, их защищаешь? Они же тебя похитили! — Поражаюсь я.

— ЮнМи... Я говорила с ними... Всё немножечко не так... Просто ребята оказались в безвыходном положении. У одного из них сестра при смерти. Девушке требуется срочная операция. Если её не сделать, она умрёт. Денег достать они не смогли. Вот им и пришлось...

— Да у тебя Стокгольмский синдром в самой острой форме! — Возмущаюсь я.

— Синдром? Какой синдром? — Не понимает СунОк.

— Не важно... И... — Меня вдруг осеняет.— Ты же не собираешься попросить денег для этих уродов?

— ЮнМи, они не уроды. Девушке нужна срочная операция. Если операцию не сделать, она умрёт. ЮнМи! Ты же ведь не допустишь, чтоб она умерла? Ты же не такая! Ты же ведь спасла десятки школьников.

— Они мою сестру не похищали и денег у меня не требовали,— недовольно бурчу я.

— И эти ребята не просят. Я прошу. ЮнМи! Для девушки. Иначе она умрёт.

— СунОк! Ты что, под гипнозом? Тебя похитили! ПОХИТЕЛИ!!! Держали взаперти. Если бы СанУ вовремя не подоспел... Даже страшно подумать, что они с тобой могли сделать. Нет, нет и нет! Денег этим уродам я не дам и не проси.

— Они не уроды, ЮнМи. Им просто не повезло. Оба остались без родителей. Да ещё с кучей долгов. Кредит не дают. Благотворительные фонды дают только малую часть, которая проблемы не решает. Даже растравщики им отказали. Им надо помочь! ЮнМи! Девушки надо помочь. Она же умрёт! Да случись что с тобой, я бы тоже пошла на любое преступление, чтобы спасти тебе жизнь.

— Пффф... Это запрещённый приём, онни.

— ЮнМи! Ну, пожалуйста, помоги им. Ты же можешь. Помоги девушке. Она же умрёт.

— Достала... Ну, вот, просто достала и всё! Пффф... Так... Что ты там говорила про благотворительные фонды?

— Они дают только часть суммы... Ты дашь остальную часть? Правда?

— Так, онни. Сейчас помолчи. Чапай думать будет.

— Какой Чапай? — Не понимает СунОк.

— Не важно. Просто помолчи.

На обдумывание идеи, которую мне невольно подкинула сестрёнка, ушло чуть больше минуты мотаний туда-сюда по гримёрке. Ну, в общем, да. Денег у меня теперь — куры не клюют. СунОк пристрою. Подниму свой положительный имидж в глазах корейской нации на новый уровень. Опять же, будет хорошая площадка для рекламы чего-нибудь. Ну и за одно помогу тем, кому уж совсем хреново... Что ж, ставлю на голосование.

Проголосовав внутри себя двумя руками за внесённое предложение, возобновляю разговор:

— Значит так, онни, денег этим уродам я не дам!

— ЮнМи!.. Она же умрёт!

— Не перебивай! — Перебиваю СунОк.— Ещё раз: денег этим уродам я не дам. Но!.. Деньги им даст благотворительный фонд.

— Какой благотворительный фонд? — Не понимает онни.

— Благотворительный фонд 'Агдан'!

— 'Агдан'? А разве есть такой?

— Нет, онни, такого фонда нет. ТЫ создашь его с нуля, и ТЫ станешь его президентом!

— Я не понимаю,— теряется СунОк.

— Всё просто. Деньги эти уроды получат от тебя только через мой благотворительный фонд. Как ты его будешь создавать, меня это не касается. Хочешь, бегай сама и собирай все бумажки. Хочешь, найми кого-нибудь. Но чем быстрее фонд появится, тем быстрее эти уроды получат деньги. Образно говоря: в понедельник фонд — во вторник деньги, во вторник фонд — в среду деньги, в среду фонд — в четверг деньги...

— Но я ничего не понимаю в благотворительных фондах! — Прерывает меня СунОк.

— Зато ты понимаешь в благотворительности.

— Но у меня другие планы,— возмущается онни.

— Перепланируй. Президент благотворительного фонда звучит куда круче, чем директор ресторана или менеджер по логистики. Хорошая зарплата, офис с личным кабинетом, секретарь, штат сотрудников, машина с водителем... Плюс достойное место в обществе и уважение окружающих. От таких предложений не отказываются.

— Я не знаю... — Неуверенно произносит СунОк.

— Дело твоё. По-другому я денег не дам. И смерть девушки будет на твоей совести.

— ЮнМи!!!

— Что, ЮнМи? Думала всё так просто? Попросила денег, отдала их каким-то уродам и пошла заниматься приятными делами, расхваливая себя за доброту? А вот, нет! Будешь президентом!

— Если ты забыла, то я, между прочим, в университете учусь!

— И что? Многие студентки подрабатывают, кто официанткой, кто продавцом... А ты будешь подрабатывать президентом.

— Пффф... Я даже не знаю с чего начать.

— Так ты согласна, онни?

— Ты меня вынудила! И зарплата с машиной здесь не при чём. Поняла?

— Конечно, конечно. Давай, прямо сейчас и приступай. И ещё. Созданию благотворительного фонда имени меня, должна сопутствовать мощная рекламная компания. Свяжись со СМИ. Сошлись на меня. Пусть эта братия поработает над моим положительным имиджем. Не всё ж им поливать меня... Кхммм... Онни, ты всё поняла?

— Всё...

— Деньги на текущие расходы даст тебе мама. Я ей позвоню. Держи меня в курсе дел. И... файтин, СунОк!

Время действия: это же.

Место действия: старый дом на окраине Сеула. Комната с продавленным диваном, на котором всё так же сидят похитители, но уже не такие пришибленные. И даже больше — готовые к общению.

— Господин, а как вы нас так быстро нашли? — Осмелев, спрашивает блондин.

СанУ, к которому был обращён вопрос, усмехнувшись, отвечает:

— За вами следили.

— Кто? — Удивляется парень.

— Вот они,— кивает СанУ на своих людей, которые всем своим видом тут же подтверждают: да, следили, следим и будем следить.

Прокрутив в голове откровения главного безопосника 'Sea Group', блондин задаёт следующий вопрос:

— Господин, а откуда вы узнали, что мы готовим... ну это... в общем, готовим?

— Меньше во сне нужно разговаривать,— с той же усмешкой, отвечает СанУ.

Судя по выражению лица парня, полученный ответ в голове уместить так и не удалось. Прокрутить его не получилось и новых вопросов не последовало.

Несколько минут молчаливого ожидания и вот за дверью слышатся лёгкие шаги. Ещё несколько секунд — и в комнату заходит СунОк. Выражение лица — серьёзное. В глазах — решительность. Оказавшись в центре внимания, СунОк обводит всех присутствующих строгим взглядом и, обращаясь к блондину и брюнету, произносит:

— Я разговаривала с сестрой. Просила помочь вам. Сестра сказала, что денег вам не даст,— СунОк делает эффектную пауза. Неудавшимся похитителям её с лихвой хватает, чтобы впасть в уныние. Увидев, что требуемый эффект достигнут, СунОк продолжает: — Но не всё так плохо. Деньги вам даст благотворительный фонд!

Парни оживают, поднимают на девушку глаза полные надежды и ждут продолжения. Продолжения ждёт и СанУ. Итоги переговоров СунОк с сестрой вышли, судя по всему, не такими, как можно было предположить. Что радовало. Скучно, точно, не будет. Подчинённым СанУ, судя по выражениям на лицах, было пофиг.

— Моя сестра, Пак ЮнМи приняла решение создать собственный благотворительный фонд. Он будет называться 'Агдан'. Президентом фонда она назначила меня.— Торжественно объявляет СунОк и снова вешает эффектную паузу.

СанУ бросает на свою девушку оценивающий взгляд, который он использовал всего раз — при их первой встрече. Блондин и брюнет переглядываются, не веря себе, и как бы спрашивая друг у друга: нам дадут деньги? Это правда? В глазах подчинённых СанУ появляется вялый интерес.

СунОк, сдвинув брови, обращается к парням:

— Но не всё так просто, парни! Если вы думаете, что будете ждать в тенёчке, пока вам денежку в клюве не принесут, да ещё и уговаривать будут: возьмите, пожалуйста,— то вы жестоко ошибаетесь! Потому что созданием благотворительного фонда с нуля займётесь именно вы. И чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее получите деньги. Короче! С этой минуты, вы — мои рабы! И будете моими рабами до тех пор, пака я не скажу 'свободны'. Понятно?

СанУ громко сглатывают. Его подчинённые бросают на шефа сочувствующие взгляды.

— Понятно, госпожа президент,— отвечает за двоих блондин.— Что мы должны делать?

Услышав лестное для себя обращение, СунОк смягчается.

— Я уже говорила, что на вас будет вся работа по созданию фонда,— потеплевшим голосом говорит она.— В сети, наверняка, по этому вопросу всё есть. Но уже сейчас понятно, что нужно будет сделать в первую очередь. Найти помещение под офис. Потом, набрать сотрудников и волонтеров. Создать собственный сайт в Интернете. Подумать, как масштабно и эффективно разрекламировать проект. И, самое главное, найти людей, готовых пожертвовать в наш фонд деньги. Не всё ж одной ЮнМи вкладываться. Что там ещё нужно сделать, раскопаете сами. Вопросы есть?

Вопросы к госпоже президенту были. На их утряску ушло минут пятнадцать, в течение которых СанУ прибывал в глубокой задумчивости. А его подчинённые расслабились и, сбившись в кучку, о чём-то, как бы ни о чём, переговаривались. После окончания небольшого импровизированного совещания, в комнате с продавленным диваном остались только двое: СанУ и СунОк.

— Значит, ты можешь быть и такой... — Пристально глядя девушке в глаза, задумчиво произносит СанУ.

— Положение обязывает,— не отводя взгляда, с нотками вины в голосе, отвечает СунОк и добавляет: — Если я вела себя неправильно, можешь меня наказать... Оппа...

И девушка переводит взгляд на диван. СанУ смотрит туда же и, всё так же задумчиво произносит:

— Да, придётся тебя наказать. И очень строго.

С этими словами он берёт СунОк за руку и увлекает девушку к дивану.

Время действия: следующий день, утро.

Место действия: общежитие группы 'Корона', кухня. Все участницы группы за столом, на своих местах. Просыпаются после ночной записи очередного шоу. Самая бодрая из семёрки — КюРи. Она как всегда с головой в своём планшете — ищет чего-нибудь вкусненького. Самая никакая — ЮнМи, которая вообще сидит с закрытыми глазами, но при этом умудряется не промахнуться кружкой с йогуртом мимо рта.

Сижу, стараюсь не вырубится. Невольно вспоминаю Блока с его бессмертной строчкой: 'Покоя нет! Покой нам только снится!' Правда, я бы его чуть подправил: 'Покой нам и не снится!' Корявенько, конечно, зато передаёт со всей полнотой правду нашей айдальской жизни. Перед гастролями нам, вообще-то, что-то вроде недельного карантина положено — сиди в общаге, наслаждайся ничегонеделаньем. И он у нас был бы, но всё подпортил брат жены СанХёна, попавшийся на потребление и распространение наркотиков. Имидж агентства оказался сильно подпорчен, плюс акции поползли вниз. Вот шеф и решил закрывать амбразуры нашими хрупкими девичьими телами: и имидж подправить и денежку срочно заработать, чтоб дожить до лучших времён. Справедливости ради, пашем не одни мы. Пашут все в агентстве. Но облегчения от этой мысли лично я не испытываю. Даже сегодня, накануне отлёта на гастроли, будем выступать где-то — днём. Мне уже и не интересно, где. Главное, чтобы до места довезли и перед тем, как на сцену выпихнуть, сообщили, чего петь. А то получится, как давеча: все запели про девятый номер, а я про кролика. Хорошо, вовремя сориентировался и сумел переложиться. Но со стороны, наверное, смотрелось странно: ноги поперёк, руки поперёк, двигаюсь не туда...

А всё — хальмони. Это из-за неё у нас напряги в агентстве. Я просто на все сто уверен, что за решётку ЮСона засунула именно она. Правда, с моей подачи. Испытываю ли я чувство вины за то, что заложил человека? Немножко есть, конечно. Но есть и чувство не особо глубокого, но удовлетворения. Оказывается, ЮСончик был наркоманом. Полиция в крови у него, что-то такое обнаружила. Когда он ко мне приставал, уверен, тоже был под дурью. А приставал он не только ко мне, но и, как выяснилось, ещё и к КюРи. Значит были и другие девчонки, до которых он докапывался. Не удивлюсь, если были и те, кто повёлся на сладкие посулы и отправился на встречу с высокопоставленными старпёрами. Не уверен, что все они (наивные дурочки) вырвались из западни целыми и невредимыми.

Вовремя этого сводника повязали — не успел пойти вразнос. Но в Корее за употребление наркотиков не сажают. Так... Всеобщее порицание, может быть штраф какой-нибудь смешной и, там, общественные работы. А вот за распространение наркоты дают реальный срок. И сразу интересный вопрос: а ЮСон действительно занимался распространением наркотиков? Вот я лично не уверен. Очень уж здесь попахивает подтасовкой фактов. А если так... Если так, то хальмони очень опасный человек, который не остановится не перед чем, но поставленной цели добьётся.

Может я и нагнетаю, но что-то мне как-то не по себе от мысли, что и со мной в любой момент она может проделать нечто такое этакое, если я ей вдруг чем-то не угожу. Я не против, бабушке ЧжуВона 'подушки поправлять, печально подносить лекарство'... Есть только один пункт, на который я не подпишусь ни при каких условиях — моё замужество. У хальмони прямо какая-то навязчивая идея окрутить меня с внуком. Она делает всё возможное в этом направлении и добилась уже пугающих результатов: родственники (с обеих сторон) согласны, жених согласен, а вот невеста... Пффф... Невеста — это я. Просто охренеть!

А ведь она не отстанет, пока я не соглашусь. А я не соглашусь, потому что из двух вариантов: выйти замуж или повесится,— для меня предпочтительней будет — повесится. Или всё же... Не предвзято так, задвинув подальше предубеждения, выслушав без истерик материальную часть моей новой сущности... Женитьба? Выйти замуж? За ЧжуВона? Родить ему ребёнка? Ребёнка?! Пффф... Да я безнадёжно болен, если такие мысли в голову допускаю! Нет, эта семейная жизнь, особенно её ночная часть, точно не для меня. Жизнь, конечно, прекрасна, но... Если припрёт — повешусь, нахрен... Ладно, надо с этой темы съезжать. Завтра, наконец-то, летим на гастроли, и, в ближайший месяц с лишним, я буду недосягаем для этой семейки. Особенно для 'жениха', который обещал взять меня на измор, делая одно предложение руки и сердца за другим. Правда, один разочек во время гастролей с ЧжуВоном встретиться всё же придётся. Присяга! В день её принятия я буду в Китае. Из Китая я быстренько слетаю в Корею, приму присягу и тут же улечу обратно. С командованием уже всё согласовано. Никто меня после присяги загонять в казарму не будет. Командировка по месту основной работы в зубы и гуляй Вася... ээээ... Серёга. На присяге должен присутствовать и 'жених'. Не думаю, что за то время, которое в этот день мы проведём вместе, ЧжуВон успеет сделать первое из кучи проанонсированных предложений. А если и успеет... Так! Всё! Что, подумать больше не о чем? Таки, есть о чём!

Я тут неожиданно стал учредителем благотворительного фонда, который скромно назвал своим именем. Воистину: неисповедимы пути господни. Началось всё с похищения онни, а закончилось идеей создать свой собственный благотворительный фонд. И всё завертелось. В конце дня, СунОк позвонила со своего нового сотового (старый эти козлы всё же уничтожили) и доложилась о проделанной за неполный день работе. Оказывается, она свалила всю текучку на своих похитителей (два студента из университета онни), и те впряглись со всей ответственностью. На всё про всё уйдёт примерно неделя и пылесос... ээээ... деньгосос заработает. Без трудностей, как всегда не обошлось. Найти желающих добровольно понести в мой фонд денежку, оказалось для студентов задачей невыполнимой. Не тот у них калибр, чтобы без стука входить в кабинеты президентов компаний и делать им предложение, от которого невозможно отказаться. Пришлось взять на себя поиск толстых кошельков мечтающих похудеть.

Далеко ходить не понадобилось. Разговор с онни происходил тогда, когда я готовился к съёмкам последнего эпизода с моим участием в дораме. Всё! Съёмки в дораме для меня окончены! Моя первая работа в кино. Что сказать?.. Мои ожидания и реальность кардинально разошлись. Если до начала съёмок я думал, что кино — это праздник, то теперь я думаю, что это такая нудятина, что нужно сто раз подумать, прежде чем дать согласие на участие в следующем проекте. А предложения уже поступили. И, уверен, будут ещё поступать.

Кстати, ЮЧжин тоже получила парочку предложений. И тоже думает. Вот к ней я со своей проблемой поиска спонсоров и обратился.

— Это ты здорово придумала, ЮнМи! — Похвалила она меня.— Считай, что компания моего отца уже твой постоянный спонсор. А ещё я поговорю со своими знакомыми. Думаю, ещё с полдесятка компаний, не самых бедных в Корее, согласятся регулярно жертвовать деньги в твой фонд. Можно потом ещё кого-нибудь поискать. Чем больше уважаемых спонсоров у тебя будет, тем солидней будет выглядеть твой фонд.

На эти её слова, я выразил бурную радость, расщедрился на обнимашки и поцелуй в щёчку. Нет, ничего такого. Никакого сексуального влечения к ЮЧжин у меня нет. Ну... если только чуть-чуть... самую капельку. Всё-таки девушка она молодая и красивая, а я — мужчина в самом начале расцвета сил... внутри мужчина (блин, как же задолбали эти сложности). С ЮЧжин мы просто друзья. Да, вот так вышло. Был единственный человек, которого мне хотелось придушить собственными руками и вдруг, этими самыми руками мне хочется погладить этого человека, прижать к себе... Как так получилось — не знаю. И надо ли знать? Получилось и получилось. Всегда бы так.

Наши обнимашки с ЮЧжин прервал мой телефон. Звонил СанХён — лично. А это значило одно: сейчас в мой адрес будет высказано недовольство и, возможно, с редко употребляемыми словами.

— ЮнМи! Ты что себе позволяешь?! — Устало поинтересовался шеф. Ну, да, устанешь тут. И так атас со всех сторон. Да ещё и эта агдан, не забывает ежедневно оправдывать свой сценический псевдоним.

— Вы про что, сабоним? — Голосом праведницы, спрашиваю я.

— Ты зачем сорвала генеральную репетицию?

— Сабоним! Как вы правильно заметили, это была репетиция. А репетицию сорвать невозможно. На то она и репетиция. У меня неожиданно прихватило живот. Пришлось срочно заняться устранением проблемы. А когда проблема была успешно устранена, репетиция была продолжена.

Шеф помолчал, осмысливая мой пассаж, после чего спросил:

— Надеюсь, на завтрашней премьере, у тебя не возникнет никаких проблем, которые придётся срочно устранять? Ты ведь не забыла, что концерт в прямом эфире будут транслировать десятки стран?

Пришлось уверять шефа, что завтрашняя премьера двух моих концертов для фортепьяно с оркестром проёдёт на самом безупречном уровне, и мир притихнет, слушая игру гениальной пианистки, родина которой удивительная и прекрасная страна под названием Республика Корея.

Только удалось отбиться от шефа, как снова поступил входящий. И номер незнакомый. Подумал, подумал и решил ответить. Оказалось, общения со мной добивался культур-атташе посольства Великобритании господин Джон Браун. Джон, как он сразу попросил себя называть, поздравил меня со знаменательным событием: приёмная комиссия (именно так) из военных, звёзд эстрады и, почему-то, людей с улицы (демократия в действие что ли?), единогласно одобрила мой марш для тамошней морской пехоты, который я англам втюхал. Сначала я хотел приколоться. Предложить им, что-то из разряда: 'но от тайги до британских морей красная армия всех сильней...' Но отказался от этой идеи. Чёрт его знает. Миры разные, но, может быть каким-то седьмым чувством, эти островитяне поймут, что над ними нагло насмехаются. Совсем уж воздержаться от прикола не смог. Просто взял один в один марш английских морпехов из своего мира и отчитался им о проделанной работе. Марш этот я слышал всего раз. У меня тогда после 'Red Alert' был интерес к маршам вообще. Оказалось, что одного раза хватило, чтобы повторить эту вещь здесь. А про седьмое чувство, я, наверное, угадал. Не иначе англичане почувствовали в 'моей' музыке что-то родное и до боли британское. Вот теперь жду не дождусь, когда на предмет собственных маршей со мной свяжутся французы, немцы и всякие прочие шведы. Им мне тоже есть что предложить.

О! КюРи голос подала. Значит, нашла в сети что-то стоящее общего внимания.

Открываю один глаз, но слух включаю на полную.

— ...Вчера днём состоялась генеральная репетиция первого совместного выступления большого симфонического оркестра Сеула 'Кёнсанбук-до' и всемирно известного композитора и музыканта госпожи Пак ЮнМи,— вдохновенно, но, нарочито пафосно, читает КюРи, успевая отслеживать реакцию подружек.— По словам генерального директора оркестра господина Ли ДжунГи музыка госпожи Пак ЮнМи стала новым прорывам в мире... Ну это и так всем известно... Гениально и всё такое... Здесь ещё про оркестр, какой он весь из себя... Вот... Самое интересное,— КюРи делает паузу, призванную возбудить любопытство присутствующих до предела, обводит всех насмешливым взглядом и продолжает:

— Однако не обошлось без прокладок...

Все, в том числе и я, с удивлением выставляются на КюРи.

— Ой! Сори! Ошибочка вышла,— извиняется та, довольная произвёдённым эффектом и продолжает: — Однако не обошлось без накладок. Накладок! В самом начале репетиции у госпожи Пак ЮнМи, возникли проблемы с желудком. Репетицию пришлось остановить до тех пор, пока наша замечательная пианистка не разберётся с возникшей проблемой. Весь переполненный зал, это было видно по лицам, искренне желал ЮнМи удачи, мысленно находясь рядом с ней. После возвращения Пак ЮнМи на сцену, зал разразился бурными аплодисментами. Благодарная за зрительское сочувствие гениальная пианистка, показала вдохновенную игру, со всей полнотой раскрыв все нюансы своей невероятно прекрасной музыкой...

— Дай сюда!.. — Не выдерживает ИнЧжон и, под дружный выдох девчонок, вырывает планшет из рук КюРи. Пробежав глазами по тексту, она, помотав головой, произносит: — Всё верно. Но какие же скоты.

— Я не хотела,— пищит КюРи.

— А ты-то здесь причём? — Недовольно произносит ИнЧжон и бросает на меня внимательный взгляд.

— Зато все теперь поняли, что ЮнМи никакая не инопланетянка, которая питается высокочастотным излучением,— говорит БоРам.— А самый обычный человек.

— Удивительно, что они музыку похвалили. Могли бы и её с... ну, в общем, смешать,— подаёт голос ХёМин.

— Это у них бессильная злоба такая,— говорит ДжиХён.— ЮнМи, ты как?

Пожимаю плечами. А как я? Да мне пох! Да будь даже так, как написано, было бы пох вдвойне. Но девчонкам ведь это не объяснишь. Но лицо у меня, видимо, выражает совсем другие чувства. Иначе, как объяснить то, что произошло в следующую секунду. СонЁн вдруг порывисто поднимается, делает несколько шагов и, нагнувшись, заключает меня в объятья — молча. Тут и остальные девчонки вскакивают, окружают мою тушку, насколько возможно, со всех сторон и тоже обнимают — частично меня, частично соседок.

— И я вас всех люблю,— говорю, растрогавшись и, насколько хватает рук, обнимаю девчонок. Так и замираем, слившись во что-то единое, впитывая это странное, щемящее чувство неповторимости момента.

Время действия: вечер того же дня.

Место действия: Сеул, здание оркестра 'Кёнсанбук-до'. До начала премьеры 'Первого концерта для фортепиано с оркестром Пак ЮнМи' и 'Второго концерта для фортепиано с оркестром Пак ЮнМи', остались считанные минуты. ЮнМи, всё в том же сиреневом платье, сидит у себя в персональной гримёрке и, так же как и вчера, вполуха, слушает своего персонального менеджера.

Сижу, в очередной раз испытываю чувство лёгкого дежавю. То же кресло, та же поза. ЁнЭ опять грузит про переполненный зал и места в проходе. Единственное отличие — мысли. Вчера я думал о позавчера, сегодня я думаю о вчера. Вот, кто меня этим вчера в разговоре с шефом (когда тот хотел выяснить, мол, какого хрена я генеральную репетицию сорвал) тянул за язык? Мог бы просто извиниться. Или, если так трудно промолчать, придумал бы что-нибудь более эстетичное. Вроде фантазией не обижен. Но, видимо, у меня где-то глубоко в подсознании сидит установка, что лёгкие пути не для меня. Я просто взял и озвучил во всеуслышание отмазку про внезапное желание сбегать припудрить носик. Вот все и услышали. И запустили эту пикантную новость в народ. Наверняка это последнее прости миссис Ю. Когда мы с ЮЧжин обсуждали перспективы моего благотворительного фонда, она отиралась рядом, грея уши. Пффф... В результате мы имеем в интернете всекорейское состязание в туалетном юморе. Ничего против него не имею, в разумных количествах. Но когда этот юмор обтачивают на мне, чего-то, как-то смеяться не тянет.

Хорошо ещё, что весь этот срач идёт только в сети. Ни один телеканал эту тему не подхватил. Ладно, хрен с ним. Всё не так и плохо. Тем более что в Корее тема отходов жизнедеятельности воспринимается всеми, как что-то обыденное. Фраза: 'Мне надо в уборную',— звучит буквально в каждой дораме. И мой ответ шефу — вполне в корейском духе. Но, когда нет слона, его делают из мухи. Особенно, если в слоне нуждаются мои многочисленные хейтеры. Эти деятели, даже видео где-то добыли, в доказательство того, что троллят меня на вполне законных основаниях. Признаю, со стороны всё выглядит очень даже однозначно. Сидит человек, играет на фортепианах, вдруг вскакивает и уносится со сцены. Вывод — приспичило.

Заслужил благодарность ЧжуВон, который в качестве утешения прислал мне свой очередной опус. Вот он:

Не смотри на вещи мрачно.

В мире всё неоднозначно.

Дали в морду? Скажем так:

Морда стукнула кулак.

Прочитал я, почесал репу и отправил 'жениху' симметричный ответ:

Бывают в жизни огорченья.

А я из них варю варенье.

Рецепт сомнителен такой.

Но вкус уже совсем другой.

Прикольно получилось. Особенно с учётом того, из чего в этот раз пришлось варить варенье.

Туалетный скандал совпал с другим скандалом, естественно, тоже связанным со мной. Разразился он вокруг клипа 'Ламбада'. После премьерного просмотра в стенах агентства и только для своих, президент СанХён, бросив на меня хмурый взгляд, сказал:

— Надеюсь, что все присутствующие здесь поняли, что ЭТО показывать в Корее никак нельзя,— собравшиеся подтвердили слова президента смущёнными покашливаниями, СанХён же продолжил: — Но поскольку никаких запретов на клип не было,— президент посмотрел на потолок, туда же посмотрели все остальные,— мы ЭТО покажем.

В общем, будь я президентом, тоже сто раз подумал бы, а стоит ли оно того? Клип получился просто убойный. Круче даже, чем оригинальный. Не знаю, как так вышло? Может от того, что я убрал из сценария драматическую составляющую? Может от того, что кореянки танцующие ламбаду выглядят круче? Может быть от того, что режиссёр удачно подобрал самые выгодные ракурсы? Не знаю. Но что получилось, то получилось. Я смотрел его с лёгким румянцем на щеках (у девчонок с румянцем было пожёстче) и поверить не мог, что в кадре вижу себя, что проделываю такие штуки, а рядом со мной эти штуки проделывают мои сонбе, которых, опять же я, подбил на это нескромное дело.

Клип запустили в ротацию у нас и в странах, где мы побываем с гастролями. Корейская нация, внимательно просмотрев новый продукт группа 'Корона', тут же разделилась на два непримиримых лагеря. Одни аплодировали нам стоя и кричали 'браво', другие забрасывали нас тухлыми яйцами и гнилыми помидорами. А когда выяснилось, что и танец 'Bunny style', и танец 'Ламбада' — это плод моего воображения, весь негатив, направленный на нас с девчонками, был перенаправлен на меня одного. От хейтеров я узнал о ЮнМи очень много нового. Что она сексуальная маньячка. Что в её рационе исключительно галлюциногенные грибы. Что она замаскированный под айдола северокорейский агент, призванный расшатать устои южно-корейского общества... И так, по мелочам: с дуба рухнувшая, провокаторша грёбанная, позор нации, недоразумение природы...

В общем, вовремя я на гастроли улетаю. Вернусь — всё забудется. Есть и ещё одна причина, по которой я рад свинтить из страны. И это причина... родная бабка ЮнМи, по линии отца. Ни ЮнМи, ни я в её теле, эту хальмони ни разу в глаза не видели. Но вот она вдруг изъявила желание такое положение дел исправить и возжелала со мной встретиться. Мне об этом сообщила маман.

— Это как-то связано с дядей? — Переварив новость, спросил я.

— Нет, она просто хочет тебя видеть,— прозвучало в ответ.

— Интересно, что изменилось, если после стольких лет полного игнора, она вдруг вспомнила о моём существовании? А про СунОк она вспомнила?

Оказалось, что нет. Появившейся из неоткуда хальмони был интересен только я. Сразу вспомнилось знаменитое чапаевское: 'К чужой славе примазаться хочешь?!' И не менее знаменитое из моих лихих девяностых: 'Делиться надо!!!' Естественно, я сразу пошёл в отказку. В ответ мама ЮнМи стала давить на самые чувствительные корейские точки, что это мать моего отца, родная кровь и всё такое... В общем, решили, что встреча всё же состоится, но после моего возвращения с гастролей. Блин... Всё же интересно, что ей надо? Что она задумала? Денег хочет? Попросила бы у маман, та бы ей не отказала. Я-то ей зачем? Выдать за кого-то замуж? Ну, это даже не обсуждается. Хрен ей, а не замуж. Короче, сплошные непонятки. Ладно, чего голову ломать. Вернусь — всё узнаю.

Но это ещё вернуться надо. Не то чтобы у меня предчувствия плохие были, но жизнь любит подкидывать сюрпризы. Один такой сюрприз она подкинула сегодня.

Наконец-то состоялось знакомство с французской группой, которая взялась снимать документальный фильм про гастроли 'Короны'. Знакомились в нашей общаге, вскоре после завтрака. Их трое. Всем где-то в районе тридцати. Все вполне сносно говорят по корейски — специально учили под этот проект. Режиссёр и продюсер Жюли Берко, оператор по имени Жан и 'повар, конюх и плотник' по имени Поль. Парней я сразу окрестил братьями Бельмондо. А Жюли — эльфийкой. Уж больно она была похожа на Лив Тайлер времён 'Властелина колец'. И да, о сюрпризе... На безымянном пальце правой руки эльфийки был надет чёрный перстень (внимание!!!) — точно такой же, как у меня...

Всё! Пора на сцену. Пойду покорять любителей классики этого мира, музыкой из моего. Пффф... Файтин? Нет, лучше к нашему родному чёрту!

Я научу вас классику любить!

Время действия: через несколько минут после начала концерта Пак ЮнМи.

Место действия: Великобритания, Лондон, апартаменты 1А Кенсингтонского дворца, покои Его Королевского Высочества принца Дэвида Кембриджского.

Принц Дэвид, он же просто Гарри (в драных джинсах и фиолетовой футболке с кроликом) сидит на ковре перед огромной плазмой, на которой ЮнМи с отрешённым видом работает работу пианиста. Режиссёр трансляции, забыв, что на сцене помимо пианистки есть ещё и другие музыканты, показывает только её во всевозможных ракурсах. Руки ЮнМи, извлекающие из рояля нездешние завораживающие звуки, глаза ЮнМи, устремлённые в загадочные дали, аппетитная фигурка ЮнМи, не позволяющая мыслям уж совсем отречься от всего земного...

— И нечего такого в ней нет,— говорит вслух Гарри, вытирая кулаком предательские слёзы.— Совсем ничего... Совсем...

Время действия: примерно это же.

Место действия: Франция, Париж, Улица Сент-Оноре 17, квартира на третьем этаже.

Два обнажённых тела (мужское и женское) падают на очень удобный для таких падений диван, вокруг которого в беспорядке разбросаны детали одежды. Локоть мужчины случайно попадает в пульт от огромной плазмы напротив, отчего та послушно включается. Комната вдруг наполняется звуками, от которых так и веет приказом: слушай меня! И музыка эта рождается под пальцами непонятно красивой, невероятно синеглазой девушки. То, что звучат ещё и другие инструменты, воспринимается исключительно, как заслуга этой дивы.

Мужчина и женщина разлепляются и синхронно выставляются на экран. Первым приходит в себя мужчина. Он берёт пульт, но ничего сделать не успевает — пульт из его руки выхватывает женщина.

— В чём дело, Силви? — Удивлённо спрашивает мужчина.

— Подожди,— говорит Силви.— Кажется... Нет, нужно проверить...

Женщина дотягивается до своего телефона и, покопавшись в нём, удовлетворённо произносит:

— Да, это Пак ЮнМи. Я купила у этой девочки её первый автограф.

Не дождавшись ответа, Силва переводит взгляд с телефона на мужчину, который во все глаза смотрит на экран, и во все уши слушает музыку.

— Дорогой! Ты меня слышишь?

— Что? — Взгляд мужчины отлепляется от плазмы и тут же возвращается назад — туда, где колдует музыку ЮнМи.

Силва невольно смотрит туда же и через минуту два голых человека (мужчина и женщины), позабыв друг о друге, слушают то, что им наколдовали.

Время действия: примерно это же.

Место действия: Россия, Москва, Лихачёвские бани (в мире Юркина — Сандуновские), отделение для неспящих VIP.

За столом, с десятилитровым бочонком пива в центре, и закуской в виде копчёной рыбы, варёных раков, шашлыков, колец кальмаров, свиных копчёных ушек, охотничьих колбасок, солёных орешков и сухариков по бокам, трое солидных мужчин, завёрнутых в простыни, ведут приятельский разговор о бабах, бабках и футболе.

Напротив — огромная плазма — включённая — но без звука, чтобы не мешала общаться. Разговор, который лился так же хорошо, как пиво в три горла, неожиданно начинает буксовать. То один, то второй, то третий из мужчин то и дело бросают взгляд на плазму, к которой тот прилипает и чем дальше, тем надольше. Причина лежит на поверхности — картинка на экране. Там не то кореяночка, не то японочка что-то изображает на рояле. И что она там играет — не важно. Важно, что вся она такая из себя, что прямо так и тянет на подвиги ради неё: старушку через дорогу перевести, рожу кому-нибудь начистить...

— Вспомнил! — Вдруг восклицает один из мужчин.— Это Агдан! Я видел её в Корее, в ресторане, где она пела блатняк. На русском!

— Блатняк? — Удивляется второй.— Под симфонический оркестр? Оригинально-с.

Все трое дружна выставляются на экран.

— Надо звук включить,— говорит третий и включает звук.

Тут же предбанник наполняют звуки музыки, вплести в которую свой собственный голос кажется делом совершенно невозможным — кощунственным. Трое мужчин так и сидят, молча, позабыв про пиво и раков. Слушают. И не кому из них даже в голову не приходит, что со стороны это всё выглядит очень и очень странно.

Время действия: примерно это же.

Место действия: Япония, Токио, штаб-квартира 'Sony Music Entertainment', зал для переговоров.

За 'П' образным столом из чёрного дерева сидят двенадцать озадаченных мужчин во главе с господином Икута и во все глаза смотрят на огромную плазму, на которой кореянка Пак ЮнМи выделывает такое, что никому из присутствующих, съевших на музыке не одну собаку, ничего подобного ни видеть, ни слышать не приходилось.

Сегодня, на примере этого концерта в прямом эфире, собравшиеся должны были коллегиально окончательно решить, стоит ли ради этой девушки ломать раз и, казалось навсегда, заведённый порядок, оставив автору (девушке) все его права, на все его произведения? Или пусть она сама, как хочет. Пианисток и композиторов на свете много, а 'Sony Music' одна. И, если до начала трансляции, одиннадцать мужчин (господин Икута колебался) склонялись к мысли, что право компании на чужие права — священно, то уже к середине первого отделения, все двенадцать (господин Икута колебаться перестал) дружно склонились к другой мысли: чёрт с ними, с правами! Хотим с ней работать! Хотим видеть её! Слышать её голос! Дышать с ней одним воздухом! Ибо всё приходящее, а Пак ЮнМи вечна! Ээээ... Имеется в виду её музыка...

Время действия: примерно это же.

Место действия: ???

— Хммм... Неплохо...

Развилка семнадцатая

Из дальних странствий возвратясь

Время действия: почти два месяца спустя.

Место действия: борт авиалайнера выполняющего рейс Токио — Сеул. Салон первого класса, который полностью занимает группа 'Корона' и её окружение.

Сижу, наблюдаю, как работает Жюли с братьями (эльфика берёт интервью у СонЁн, Жан снимает СонЁн на видео, Поль даёт на СонЁн свет с помощью переносного светильника), думаю о своём мальчишко-девичьем. Два месяца фьюкнули, как две минуты. Вот теперь и гадай: прожил ты эти два месяца или кто-то внедрил воспоминания о них тебе прямо в мозг... Меня всегда волновал вопрос, чем настоящая жизнь отличается от жизни, показанной в кино и описанной в романах? Надуманностью сюжета? Не принимается. Жизнь иногда такое навыдумывает, что побоишься вставлять в сценарий или роман — засмеют. Ходульность героев? Тоже — мимо. Наверное, каждый встречал по жизни чудиков, которых вообще быть не должно, настолько они не вписываются в окружающую действительность.

Лично для себя я этот вопрос уже давно решил. Время! Вот в чём основное отличие реальности и вымысла. Реальность — линейна. Вымысел — дискретен. Наши гастроли можно описать на двух страничках. Фильм, который снимает Жюли будет идти часа два. Основная масса событий (встал, сходил в туалет, умылся, оделся...) ушла в мусорку. Отсюда парадоксальный вывод: жизнь — это то, что не попало на страницы романа и то, что не было снято на видео. Жизнь — это то, что пропадает во времени.

Не один я додумался до мысли такой. У Энди Уорхола есть фильм, где без монтажа, на протяжении нескольких часов, показывают, как муха ползает по телу спящего человека. Отколупнул от вечности всего несколько часов и вынужден был остановиться. А вечность пошла себе дальше. Как говориться: затея не удалась, за попытку — спасибо. Настоящая жизнь осталась опять за кадром. Наверное, это основное свойство жизни — неуловимость. Всё пойманное становится мёртвым.

Что самое интересное в фотографии? Люди? Антураж? Это интересно, конечно. Но самое интересное — это то, что произошло после того, как щёлкнул затвор. Как вновь зажило всё вокруг, лишь только наблюдатель перестал быть частью и слился с целым.

Была у меня одна... не побоюсь сказать... полумистическая история, связанная с фотографией. К делу она не относится, но уж больно хочется рассказать. Вот она:

Как то раз, находясь дома, я заметил на полке книгу, которая показалась мне незнакомой. Ради любопытства, я взял её в руки и сразу открыл на середине, где, судя по обрезу, должны были находиться иллюстрации. Никаких иллюстраций я не увидел. Но зато обнаружил две чёрно-белые фотографии. Взглянув на первую, я сходу узнал 'Ласточкино гнездо' в Крыму. А в молодом человеке, который позировал, небрежно облокотившись на парапет, я с удивлением, не сразу, узнал себя. В кадре ещё оказались какие-то дети, которые в метре от меня стояли как бы сами по себе. Ещё ничего не понимая, я переключился на вторую фотографию и с ещё большем удивлением понял, что дети (мальчик и девочка — оба лет пяти) имеют ко мне какое-то непосредственное отношение, потому что стоят по бокам, плотно прижавшись к моей тушке и смотрят в камеру, так же, как и я.

Как я не напрягал память, но так и не смог вспомнить, что это за дети? Кто меня фотографировал? Как фотографии оказались именно в этой книге, которую в тот день я увидел впервые в жизни? То, что я отдыхал в тот год в Ялте, это я помню. Но вот того, что было на фотках — нет. Амнезия? Или мне кто-то память потёр? Или это привет из параллельного мира? Не знаю. Но чувства я испытал самые странные.

О! Жюли направилась ко мне. Сейчас пытать будет, как да что? Очень вовремя — без скепсиса. А то чего-то я впал в какую-то дремучую философию, отравляющую чистоту восприятия бытия. И лишающее возможности получать истинное удовольствие от сознания того, что ты есть.

Машу в камеру руками, передаю всем привет и получаю от Жюли первый вопрос:

— ЮнМи, что тебе больше всего запомнилось за время гастролей?

Говорю в ответ правильные вещи (не говорить же, что больше всего мне понравились тамошние девушки!), меня перебивает БоРам, сидящая рядом. Она тесно прижимается ко мне и начинает, полушутя, полусерьёзно, перечислять, что запомнилось ей. Так мы вдвоём и продолжаем отвечать на вопросы эльфийки, строя милые рожицы и подтрунивая друг над другом.

Когда Жюли и братья Бельмондо, закончив с нами, исчезают за нашими спинами, где сидят ИнЧжон и КюРи, невольно задаю себе тот же самый вопрос: 'А что мне, собственно, запомнилось больше всего?'

Вообще-то гастроли это не туристическая поездка. Это — пахалово. Куда бы мы не прилетели, всё под копирку: аэропорт, автобус, гостиница, концертные площадки, телевизионные студии и опять аэропорт. Сплошные серые будни. Но всё же, в каждой стране было что-то, что тянуло, не то, чтобы на что-то исключительное, а вот на нечто из ряда вон выбивающиеся — да. Если так припоминать по порядку...

Гастроли у нас начались с Филиппин. Приземлились в Маниле, прошли сквозь строй телевизионщиков, по привычке кланяясь во все стороны, загрузились в автобус... И только мы это сделали, как толпа фанатов, прорвала оцепление, облепила наш автобус и, подхватив его на руки, куда-то потащила. Девчонки (и я в том числе) были в полной растерянности, не зная, то ли пугаться, то ли радоваться такому проявлению любви к нам. Ни того, ни другого сделать не успели. Фаны были горячими, но слабыми. Автобус, выскользнув из их ослабевших рук, жёстко приземлился на колёса. Раздавшиеся вслед за этим крики, дали понять, что без пострадавших при приземлении не обошлось. Так и вышло. Четверым чудикам (по числу колёс) отдавило нижние конечности. Неудачников быстренько загрузили в две скорые и увезли. Происшествие никому настроение не испортило, но автобус поднимать уже никто не порывался. Шли плотной толпой рядом, ещё аж целый километр, не давая водителю набрать скорость, подпрыгивая, лупя ладонями по стёклам, выкрикивая наши имена, мешая нормальному транспортному движению.

Больше ничего такого на Филиппинах не было.

Дальше была Малайзия.

На третий день нашего там пребывания, после завтрака я поднимался в лифте на наш этаж вместе с братьями Бельмондо — как-то так получилось. Братья выглядели чем-то не на шутку озабоченными. Я возьми, да спроси, мол, не случилось ли чего? Оказалось — случилось. Жан и Поль ухитрились каким-то образом прожечь в своём номере диван.

— Не расстраивайтесь! От этого становится ещё хуже,— философски изрёк я и продолжил: — Впишут диван вам в счёт, заплатите — делов-то.

Оказалось, не всё так просто. В каких-то городах, в каких-то гостиницах от рук братьев пироманов пострадала ещё парочка диванов, за которые пришлось-таки заплатить... Жюли. Заплатив, эльфийка сказала, что ещё один прожжённый диван и братья не только останутся без работы, но и возместят ей всё, что она на них потратила.

— Не вижу причин для расстройства,— выслушав историю, сказал я и предложил решение: — Идёте в магазин, покупаете ручную пилу, по-тихому распиливаете диван на мелкие кусочки и мелкими партиями, по-тихому, выносите на помойку.

Это был прикол с целью поднять ребятам настроение. Братья переглянулись, но сказать что-либо в ответ не успели. Лифт доставил нас на нужный этаж, и мы разошлись по своим номерам.

А в день, когда наша команда покидала гостиницу и страну, случился большой оживляж. Администрация гостиницы не досчиталась одного дивана — в комнате братьев Бельмондо.

— Не было никакого дивана,— на голубом глазу заявили Жан и Поль.

— Был! — Упёрлась администрация.

— Тогда, куда он подевался? — Спросили братья.

Для прояснения вопроса были просмотрены коридорные видеозаписи, которые показали, что диван из номера никто не выносил. Тогда были просмотрены записи с уличных камер видеонаблюдения, которые показали, что диван из окна никто не выбрасывал. Администрация впала в мистическое настроение, но извиться перед братьями не забыла. И даже в виде компенсации за беспочвенные подозрения, вручила им по комплекту ванных принадлежностей: халаты, полотенца, тапочки и все дела.

На мой вопросительный взгляд, Жан и Поль только плечами пожали, мол, а мы-то здесь при чём? Ну, да. Идея-то — моя.

Больше ничего такого в Малайзии не было.

Следующим был Таиланд.

Здесь произошла история, которая до сих пор держит меня в недоумении, мягко говоря. Случилось всё в репетиционном зале, который таиландцы предоставили нам согласно контракту. Только мы с девчонками просочились в зал, чтобы добросовестно пролить семь потов, как неожиданно погас свет. Темнота наступила абсолютная. Окон нет! За стеклянной дверью света тоже нет. Это было настолько неожиданно, что все присутствующие в помещении (Жюли с ребятами в дальнем углу, хореограф — неподалёку от них, ну и мы — кучкой у входа) не издали ни единого звука. И вот в этой темноте и тишине, кто-то потянул меня за руку. От неожиданности я сделал шаг в том направление, куда меня тянули и, в следующий момент вдруг понял, что меня обнимают и нескромно целуют. 'ИнЧжон!' — Сразу подумал я и ответил на поцелуй. Было очень необычно заниматься этим в двух шагах от нежелательных свидетелей. А мысль, что вот сейчас... вот в это мгновение загорится свет, заводила не на шутку. Пять секунд, ну, чуть больше и мы разлепились. Ещё через пять секунд врубили свет.

Девчонки тут же принялись обсуждать случившееся, а я посмотрел на ИнЧжон с благодарностью, осуждением и надеждой на продолжение.

— Что? — Не поняла она. Причём непонимание во взгляде было неподдельным. И тут меня взяли сомнения: а ИнЧжон ли это была?

— Не стоило так рисковать,— говорю я нейтральную для непосвящённых фразу.

— Ты о чём? — И снова в глазах искреннее непонимание.

Отвечаю что-то невпопад, а у самого мысли становятся набекрень. Упс!.. Это была не она? Пффф... Тогда кто? Украдкой оглядываю девчонок, которые дружно начали разминаться (я тоже), но ничего в их поведении подозрительного не нахожу — такие как всегда. Просто фигня какая-то! Кто-то же меня поцеловал! И, явно, кто-то из девчонок. До Жюли и остальных слишком далеко. И кто? Даже малышка БоРам под подозрением. Если она встала на цыпочки, то вполне могла посоперничать в росте с КюРи, ХёМин, ДжиХён или СонЁн.

В общем, я ещё попыжился, попыжился пытаясь выяснить оценивающими взглядами и хитрыми вопросами, кто совершил со мной развратные (но приятные) действия в кромешной тьме, но добился лишь того, что ИнЧжон, заинтересованная моим поведением, спросила:

— ЮнМи, что-то случилось?

И глаза такие, что сразу понятно: это точно не она.

Короче, я так и остался целованный неизвестно кем. И с вопросами без ответов. Меня кто-то таким образом разыграл? Потроллил? Или кто-то из девчонок (помимо ИнЧжон) ко мне неровно дышит — в тайне? Или всё же это ИнЧжон, подарившая мне тайну на всю оставшуюся жизнь?

Больше ничего такого в Таиланде не было.

Следующим был Китай.

В Китае пришлось тяжелее всего. Если в предыдущих странах мы из тамошних столиц не выбирались, то здесь мы, согласно контракту, культурно охватили три города: Чунцин, Шанхай и Пекин. Это прямо как три отдельные страны. Ну, много их там. И все хотят зрелищ. Последний китайский концерт проходил на Пекинском национальном стадионе. Набилось — больше ста тысяч человек. Ещё чуть ли не столько же скопилось под стенами стадиона, наблюдая за нашим выступлением на огромных экранах.

Сто тысяч пар глаз направленных на тебя со всех сторон — это вам не 'эти глаза напротив'. Перед таким большим количеством зрителей нам с девчонками ещё ни разу выступать не приходилось. Обычно как бывает: тянешь из зала потихоньку энергию, что-то — себе, что-то назад возвращаешь. Но на такой толпе этот номер не прошёл. Здесь бушевали такие энергетические торнадо, что крышу сносило от эйфории. Мы просто летали по сцене, настолько нас распирала энергия. Но, думаю, стой мы по стойки смирно, эффект был бы тот же. Толпа захлёбывалась восторгом не потому, что мы были хороши, а мы были хороши, потому что толпа захлёбывалась восторгом.

'Ламбаду' стадион спел сам, без нас, подтанцовывая, раскачивая в такт музыки лайтстиками. А после, организаторы добили всех фейерверком. Ну, тут уж просто не до песен было. Всё, себя не помня, визжали и скакали. И мы вместе со всеми.

Потом, когда обсуждали с девчонками прошедший концерт, пришли к выводу, что нам очень крупно повезло. Эйфория эйфорией, но когда у такого количества народа клинит мозги, тут и до трагедии недалеко. В общем, бог нам в тот день улыбнулся. Остались с приятными воспоминаниями.

Больше ничего такого в Китае не было.

Следующей была Япония.

Именно там произошла самая трешевая история. На одном из телешоу ведущий вдруг отошёл от сценария и, с улыбочкой интригана, обратился ко мне:

— Агдан, всем хорошо известно, как ты метко умеешь метать ножи. Можешь прямо здесь и сейчас продемонстрировать своё умение?

Я уже тысячу раз пожалел, что выпендрился тогда на кулинарном шоу. Во-первых, сразу посыпались вопросы: откуда? На ЧжуВона ссылаться не стал. Чтобы метать ножи на том уровне, который я показал, ему самому двадцать лет учиться надо. Свалил всё на себя любимого. Мол, готовился к шоу, хотел чем-нибудь этаким удивить народ. А то, что мне понадобилось для обучения чуть ли не пара часов, так это от того, что я весь из себя такой талантливый. Мне что пять языков за полгода, что ножи за два часа — без разницы. Поскольку никаких других версий я не предложил, пришлось всем удовлетвориться этой.

Во-вторых, нарезка из кулинарного шоу с демонстрацией моих умений, набрала в сети под миллиард просмотров. Из-за этого у телевизионщиков вдруг вошло в моду завершать все шоу с моим участием (не важно какие: спортивные, музыкальные, интеллектуальные — любые) просьбой метнуть нож в мишень. И, поскольку этот момент заранее вносился в сценарий, я вынужден был с милой улыбкой на лице метать ножики направо и налево, и, аплодисменты мне, всегда в яблочко.

Для моих хейтеров это были золотые денёчки. В сети появилась короткометражка, очень умело смонтированная (я плюс кусочек из какого-нибудь боевика). Сюжета нет. Просто берётся кадр, где я метаю нож — перекадровка — и нож с хрустом входит в горло какого-нибудь бедолаги под мой жизнерадостный смех. Вновь перекадровка — я метаю следующий нож, который с хлюпом попадает другому бедолаге в глаз, опять же, под мой жизнерадостный смех. И так все десять минут. Честно говоря, если бы не моя тушка в кадре, я бы угорел от смеха — так всё было умело склеено. А так... Но на улыбку всё же расщедрился.

Не знаю, чего добивались мои хейтеры, но, думаю, желаемого они не добились. Поскольку мои ножи ловили различными частями тела исключительно нехорошие парни, Агдан вдруг неожиданно превратилась в защитницу слабых и поборника справедливости во всём мире, чему я, конечно же, был не против.

Метать нож по просьбе япошки мне не хотелось. А послать его не позволял политический момент. Конфликт между Кореей и Японией ещё не забылся. И я решил воспользоваться непрямым отказом.

— Конечно, ведущий-сан,— отвечаю я.— Но у меня одно условие. Мишенью будет ананас, который вы лично разместите у себя на голове.

Народ в студии шутку оценил. Все дружно посмеялись. В том числе и мои девчонки — на шоу пригласили всё группу 'Корона'. Но ведущий, вместо того, что бы на этом и закончить, двинул ситуацию дальше.

— Принимается! — Объявил он в микрофон и тут же скомандовал: — Ананас в студию!

И — нежданчик — в студию тут же вносят ананас, как будто мой ответ был известен заранее. Все опять посмеялись. А потом... потом всем было не до смеха. Ведущий подошёл к бутафорской стене, прислонился к ней спиной и пристроил ананас у себя на голове. При этом он беззаботно улыбался — единственный в студии. Даже когда его ассистент вложил в мою руку хорошо сбалансированный метательный нож, который так и нашёптывал: 'Метни меня!' — ведущий продолжал улыбаться. Но, когда, покрутив нож в пальцах, я сделал замах под дружное всеобщее 'ах', улыбка с губ мужика слетела осенним листом. Видать, он на все сто был уверен, что нож я метать не стану. И вот теперь стоит весь бледный и чуть ли не трясётся. Не обмочился бы, блин.

— ЮнМи, не надо! — Слышу я, негромкое, со стороны девчонок.

Успеваю только подумать: 'Под руку-то зачем?' — и метаю нож в цель. Чавк! Раздаётся в абсолютной тишине и ведущий медленно сползает по стене на пятую точку. Ананас остаётся на месте, приколотый к стене моим ножом.

— Уффф...— Дружно выдыхает народ и награждает меня бурей аплодисментов.

А после шоу был разговор с СанХёном, который заявил, что я специально хочу его в гроб загнать, что он уже неоднократно проклял тот день, когда судьба нас встретила. Что ещё одна такая выходка, и я вылечу из агентства вверх тормашками.

— А если бы ты ниже попала? — В который раз задаёт шеф волнующий его вопрос.

— Ну, ведь не попала,— в который раз оправдываюсь я. Вот здесь бы добавить любимое корейское: но я буду очень стараться...

Если честно, за шефа я очень и очень переживал. СанХён брательника на тот момент уже лежал в больнице, в глубокой коме. А мой — ничего. Скакал передо мной козликом и крыл меня как в свои лучшие времена.

А видео, где я расправляюсь с ананасом, собрало на сегодняшний день под привычный миллиард просмотров.

Больше в Японии ничего такого не было. Даже про своё сольное выступление в качестве пианиста ничего интересного рассказать не могу. Нет, прошло всё на ура. Я бы даже сказал: трёхкратное ура. Но и только.

Да, как и планировалось, состоялось подписание трёхстороннего контракта между 'Sony Music', 'FAN Entertainment' и мной. Господин Икута ещё раз попробовал забрать у меня все права на мои произведения, которые я создам после подписания контракта, но я был холоден, неотзывчив и непробиваем, как покойник на собственных похоронах. Чаще всего повторяемым словом в его (Икута) речах, было слово 'прецедент'. Его можно понять. Никогда ещё такого не было, чтобы 'Sony' оставляла права автору. Вслед за мной, тот же трюк обязательно попытается проделать кто-нибудь ещё, потом ещё... и от великого лйбла в конце концов ничего не останется. Как говорится: ну и хрен с ними. Главное, чтоб у меня всё было хорошо.

И, наверное, ещё один момент из Японского периода. Как раз на Японию пришёлся день показа мод совместно с французами. От моего участия в нём пришлось отказаться. Я и так из Китая на один денёчек гонял в Корею присягу принять. А если ещё и из Японии сгонять на денёчек, чтобы по подиуму туда — сюда пройти, это же никакой прибыли — сплошные убытки. Честно говоря, я не очень-то и расстроился. Научится свободно рассекать на высоких каблуках я так и не смог — ну, не было времени. Нет, ходить-то я на них хожу, но без гарантии. Был риск, что я улечу с подиума прямо в руки своим восторженным поклонникам и на радость неубиваемой армии злобных хейтеров. В общем, всё, что не делается (то есть, до чего руки не дотянулись) — к лучшему.

Из Японии наш путь лежал домой — в Корею. Конец рассказа? Нет, это ещё не конец. Это его середина. Остались неохваченными два момента. Момент первый — ЧжуВон. И момент второй — Жюли Берко.

ЧжуВон.

Оппа удивил своей целеустремлённостью, стойкостью и непоколебимой верой в успех. Всё началось с Филиппин. В первое же воскресенье пребывания на Филиппинах, меня освободили от дневной репетиции и под охраной повезли куда-то без объяснений вглубь Манилы. Если бы не почти родные лица охранников, я бы точно подумал, что это похищение. Но лёгкий мандраж всё равно был: куда? Зачем? Когда меня подвезли к пятизвёздочному ресторану 'Li Li', мандраж заметно усилился: кто-то хочет меня 'ужинать' не смотря на день? Не спросив моего согласия? Воображение рисовало... в общем, кого и что только оно не рисовало, но действительность жестоко унизила его. В отдельном кабинете на двенадцать персон меня ждал... Ким ЧжуВон!

— Ты как здесь оказался? — Не веря своим глазам, выпалил я.

— Здравствуй, ЮнМи. Я тоже рад тебя видеть,— прозвучало в ответ с улыбкой.

Первое, что мне пришло в голову: ЧжуВон дезертировал и попёрся следом за мной на край света (вот, такой я самоуверенный 'девушка'). Оказалось, что да, попёрся, но обошлось без дезертирства. Просто было воскресенье — день увольнительных. Оппа из части помчался в аэропорт, сел на самолёт и... как у Грибоедова: 'Чуть свет уж на ногах! И я у ваших ног!' В общем, посидели, поговорили... А перед десертом произошло то, ради чего оппа сюда пожаловал. Он (внимание!) сделал мне официальное предложение руки и сердца. И, ожидаемо, получил официальный отказ от того и другого, который его ничуть не расстроил.

— До встречи в Малайзии, принцесса! — Сказал мне ЧжуВон на прощание и не обманул.

В Куала-Лупуре история повторилась: моё освобождение от репетиций, почётный конвой до пятизвёздочного ресторана, который в этот раз был на крыше... 'Cielo Sky Dining & Lounge', кажется. Предложение, отказ и прощальные слова влюблённого джигита:

— До встречи в Таиланде, принцесса!

Потом были слова:

— До встречи в Китае...

Потом:

— До встречи в Японии...

И, наконец:

— До встречи в Кореи...

В Японии, я не то чтобы колебаться стал перед отказом, но некой жалостью к оппе проникся. Я бы так не смог. Нет, так нет — пошла к чёрту! А он терпит и терпит. Неужели и впрямь с его стороны настоящая любофф? Пффф... Извини, парниша, но я предупреждал, что разобью тебе сердце. Нет у меня другого ответа, кроме 'нет!'. Разве что взять и ещё разок головой удариться. Да так, чтобы забыть и никогда не вспомнить, что я Серёга Юркин.

Пожалуй, с ЧжуВоном всё.

Жюли Берко.

Как я уже сказал, она была похожа на Лив Тайлор. Но, когда я увидел её в первый раз, у меня возникло стойкое ощущение, что раз этот не первый. Где-то в этом мире мы точно пересекались.

— Пытаешься вспомнить, встречались мы раньше или нет? — Сразу поняла моё состояние Жюли.

Оказалось, что да, встречались. Она была в ресторане, в тот самый день, когда я осчастливил человечество 'Муркой'. И даже разжилась моим автографом.

— Меня впечатлила твоя энергетика,— призналась эльфийка.— С такой энергетикой, как плохо не играй, всё равно будет хорошо. Это я тебе как режиссёр говорю.

Полная картина о Жюли (насколько она сама позволила) сложилась только под самый конец гастролей. Дочка богатеньких родителей, которые позволили ей самостоятельно выбрать дело всей своей жизни. Она выбрала кино. Закончила высшую национальную школу аудиовизуальных искусств в Париже. Первый свой фильм сняла на деньги мамы и папы. На втором уже сама заработала. Фильм со мной в главной роли должен был стать четвёртым. Мой отказ навёл её на мысль, что она ещё ни разу не пробовала себя в документальном кино. Вызвав Жана и Поля, которые учились вместе с ней и были ядром её команды во всех проектах, Жюли с головой ушла в творческий процесс.

Всё эта информация — это, конечно, интересно. Но меня лично большего всего интересовало лесбиянка она или нет? Поскольку я склонялся в пользу розового ответа, то заранее, ещё до знакомства, строил свою линию поведения с Жюли. Если она положит мне руку на попу, то я сделаю вот так и скажу вот это. Если она полезет целоваться, то отталкиваю вот так и добавляю такие слова. А если она меня завалит на диван... В общем я готовился к худшему, но надеялся на лучшее.

И вот мы встретились, начались будни, наполненные постоянным присутствием этой троицы (только что в туалет за нами не ходили), а приставаний всё не было и не было. Это напрягало. Наверное, я как-то странно на неё поглядывал, потому что в какой-то момент, когда мы остались одни (это было в Китае), Жюли, очень серьёзно посмотрев на меня, сказала:

— Извини, ЮнМи. Но у нас ничего не получится.

— Что не получится? — Не въехал я.

— Мне нравятся мужчины,— с готовностью пояснила эльфийка. И, глядя на то, как меня заливает краска, добавила: — Мне очень жаль, если я невольно разбила твоё сердце.

Потом, что-то для себя решив, наклонилась и поцеловала меня в щёку.

— Это всё, что я могу для тебя сделать,— пояснила она свой поступок и участливо спросила: — Ты ведь на меня не обижаешься?

Не помню, чего я там ей ответил, что-то ответил такое, но неудобняк был жуткий. И, самое главное, не оправдаешься ведь. Мою тайну Жюли торжественно обещала сохранить. Ну и фиг с ней, пускай хранит.

Оставался ещё один неясный момент, связанный с эльфийкой — перстень! Брат-близнец моего. Но и тут меня ждал полный облом. В Японии я всё-таки не выдержал и спросил у неё:

— Жюли, извини за любопытство, откуда у тебя этот перстень?

— А ты не поняла? — Удивилась она.— Тогда, в ресторане, я просто влюбилась в твой и заказала себе точно такой же.

Вот так. Сразу Крылов вспомнился с его: 'А ларчик просто открывался...'

О! Посадку объявили. Пристёгиваемся и молим бога, чтобы всё прошло мягко.

Время действия: за две недели до возвращения ЮнМи с гастролей.

Место действия: загородный дом Кимов. Кабинет бабушки ЧжуВона. Хозяйка кабинета сидит за столом. Перед ней ноутбук, с помощью которого она прочёсывает интернет по запросу 'гастроли группы корона'.

'Даже так?.. — Глядя на экран, про себя, довольно хмыкает госпожа МуРан.— Совсем захвалили девчонок... А ЮнМи на этой фотографии просто красавица... Какие всё-таки у неё глазки... Скорей, скорей нужно выдавать её за ЧжуВона... А это про какую песню такие лестные слова? 'Чингисхан'? А, вспомнила... Это на японском... Странная, но бодрящая... Что-то слишком много вокруг них мужчин... Не отбили бы невесту у внука... Да, надо форсировать этот процесс — гнать их под венец... А вот и молодые в каком-то ресторане. Ведь неплохо вместе смотрятся! И чего этой девчонке надо? Лучше жениха, чем мой внук ей всё рано не найти...'

От важного дела госпожу МуРан отрывает телефонный звонок.

— Слушаю тебя СанУ,— неуверенно тыкнув пальцем в экран и поднеся трубку к уху, говорит бабушка ЧжуВона.

— Здравствуйте, госпожа. У меня ничего такого, но, может быть, вас заинтересует эта информация. Бабушка ЮнМи по линии её отца и мама ЮнМи договорились о встрече. Разговор пойдёт о ЮнМи.

— Откуда у тебя эти сведенья, СанУ? — Помолчав, спрашивает госпожа МуРан.

— Источник — сестра ЮнМи Пак СунОк.

— Понятно,— помолчав ещё немного, говорит бабушка ЧжуВона.— Меня заинтересовала эта информация. Хорошая работа СанУ.

Разорвав связь и положив телефон на стол, госпожа МуРан где-то с минуту смотрит перед собой, затем вполголоса произносит:

— Ну, что ж, ЮнгНэн, вот и пришло время нам снова встретиться.

И, снова взяв телефон, набирает номер мамы ЮнМи.

Время действия: за неделю до возвращения ЮнМи с гастролей.

Место действия: Сеул, здание одного из ресторанов, отдельный кабинет. В тишине, за столом, боком ко входу, сидит госпожа МуРан. На ней дорогое, на сколько было возможно, платье, на шее, в ушах и на пальцах сверкают бриллианты. Волосы тщательно уложены, но так, что сразу понятно: их укладка обошлась женщине в кругленькую сумму. На столе — стакан воды и телефон. Тишину нарушает звук отодвигаемой в сторону двери.

Услышав характерный звук, госпожа МуРан отворачивается в противоположную от двери сторону и замирает.

Через порог переступает ЮнгНэн. Платья и украшения на ней соперничать с тем же самым на госпоже МуРан, никак не могут — разные ценовые категории.

— ДжеМин! Почему ты встречаешь меня сидя? Да ещё и отвернулась! Что за неуважение к старшим?! — Не разобравшись в ситуации, недовольно выговаривает ЮнгНэн. И в следующую секунду к ней приходит понимание, что за столом сидит кто угодно, но только не её невестка.

— Ох, кажется, я ошиблась дверью,— растеряно произносит женщина.

— Ты не ошиблась, ЮнгНэн,— повернув голову и оглядывая бывшую подругу цепким взглядом, говорит госпожа МуРан.

Несколько секунд бывшая подруга пытается понять, кто перед ней, и, наконец, происходит узнавание — глаза её непроизвольно увеличиваются в размере.

— МуРан? — С удивлением произносит она.

— Спасибо за комплимент,— слегка улыбнувшись, говорит МуРан.— Раз узнала, значит, я неплохо сохранилась. Чего не скажешь о тебе.

— Как ты здесь оказалась? — Скривившись, задаёт вопрос ЮнгНэн.

— Конечно, я всё тебе скажу... подруга... Но сначала предлагаю отметить нашу встречу лёгким перекусом. Заодно, и с мыслями соберёшься.

ЮнгНэн собирается что-то возразить, но, поджав губы, кивает.

Полчаса спустя. Лёгкий перекус, во время которого не было сказано ни слова, только что закончился. Хоть слов сказано не было, но взгляды, которые бывшие подруги бросали друг на друга были достаточно красноречивы.

Дождавшись, когда за официанткой принёсшей чай, закроется дверь, госпожа МуРан произносит:

— Теперь я готова ответить на твой вопрос. Я оказалась здесь, потому что беспокоюсь о судьбе ЮнМи.

— ЮнМи? — Удивляется ЮнгНэн.— Какое ты имеешь отношение к моей внучке?

— А какое к ней имеешь отношение ты? — Холодно спрашивает МуРан.— Она твоя внучка? Девочка, которую ты не видела ни разу в жизни? Которую никогда не держала на руках. Не прочла ни одной книжки. Ничему не учила. Удивительно, что ты о ней вообще вспомнила.

— Это дела нашей семьи! И они тебя не касаются! — С раздражением говорит ЮнгНэн.

— Про твою семью ничего не скажу. Но то, что происходит с ЮнМи, меня касается и ещё как!

— Что ты имеешь в виду? — Насторожившись, спрашивает бывшая подруга.

МуРан берёт короткую паузу и произносит:

— Ты, наверное, в курсе, что у ЮнМи есть жених Ким ЧжуВон?

— Об этом знают все в Корее... К чему ты клонишь?

— Хочу тебя удивить, поразить, впечатлить... Ким ЧжуВон,— ещё одна короткая пауза,— он мой внук!

— Врёшь! — Вырывается невольное восклицание.

— Из нас двоих врала всегда ты! — Припечатывает МуРан.

— Всё не можешь никак забыть?

— А ты всё надеешься, что я забуду? Не надейся.

Две бывшие подруги какое-то время бодаются взглядами, наконец, ЮнгНэн с ухмылкой произносит:

— Не долго же ты убивалась по ХаГюну. Быстренько выскочила замуж за богатенького.

— У меня была цель. Как можно лучше подготовиться к нашей неизбежной встрече.

— И тебе это удалось,— нехотя признаёт ЮнгНэн.— Бриллианты настоящие?

— Да уж не стекляшки,— довольно отвечает МуРан и продолжает: — Надеюсь, до тебя дошло... подруга? ЮнМи, как невеста моего внука, находится под защитой нашей семьи. Не знаю, что ты там задумала, да и знать не хочу. Но... 'вечеринка не состоится', ЮнгНэн! В общем-то, это всё, что я хотела сказать.

И с этими словами МуРан, не попрощавшись, поднимается и направляется к двери, ощущая на спине ненавидящий взгляд бывшей подруги.

Время действия: несколько дней спустя, после возвращения группы 'Корона' в Корею.

Место действия: загородный дом Кимов, кабинет бабушки ЧжуВона. Присутствуют: хозяйка кабинета и ЮнМи. ЮнМи сидит на диване, скромно положив руки на колени, с любопытством оглядывается по сторонам.

Сижу, отыгрываю роль скромной корейской девчонки. Да, лицедейство уже потихонечку отравляет мне кровь. Надел маску — словно щитом прикрылся. Можно много чего выдержать... Вообще-то все два месяца вдали от родины, я мысленно настраивался на встречу с родной бабкой ЮнМи. Оказалось, что настраивался я зря. Родная бабуля, едва проявив ко мне вялый интерес, вдруг резко расхотела меня видеть. Ну, расхотела и расхотела. Я даже некую эйфорию испытал, услышав эту новость. Это как раз тот самый случай: нет человека (рядом) — нет проблемы. Зато другая бабуля не менее резко вдруг захотела меня увидеть. Отказ не принимался. Да и странно бы было, если б невеста внука, после столь долгой разлуки не навестила семью жениха, который от своей избранницы настолько без ума, что чуть ли не каждую неделю гонял к ней на свиданку на самолёте.

Естественно, наши романтические встречи, в пятизвёздочных ресторанах не остались незамеченными общественностью. Каждая была тщательно, неизвестно кем, незаметно для нас, задокументирована (видео, фотки) и выложена в сеть. В общем, ближе к рождеству, или вскоре после него, у нас с ЧжуВоном свадьба. Это народ так думает. Ну, может быть ещё у влюблённого джигита сходные мысли в голове бродят. Как говориться: и пусть с ним...

А кабинетик у хальмони ничего. Есть на что глаз положить. Куплю себе дом, тоже кабинетом обзаведусь. По большому счёту вопрос с домом уже созрел и даже начинает перезревать. У меня и у СунОк поменялся социальный статус. Я — медиазвезда... Кто скажет, что это не так, пусть первый бросит в меня камень! Онни с недавних пор президент благотворительного фонда. Да, у неё всё получилось. Пока мы там крутили попами с девчонками, СунОк развернула здесь активную деятельность. Не одна, конечно. Очень помог председатель Ким — отец ЮЧжин. Не по собственной воле, конечно, а по воле любимой дочери.

В общем, фонд заработал, его заметили СМИ. СунОк теперь тоже раздаёт интервью на права и налево. Видел я видео в сети. Ну, что сказать? Эволюционирует сеструха. Между первым выходом перед журналистами и последним — разница существенная. Нашла свой стиль в одежде и в манере держаться. Даже внешне изменилась. Такая вся из себя полна достоинства.

Первая акция фонда — спасение смертельно больной девушки, из-за которой всё и завертелось. Спасли. С девушкой всё в порядке, сейчас проходит реабилитацию. Всего благотворительный фонд 'Агдан' помог уже под сотню смертельно больным людям, у которых нет средств на спасительную операцию — это основная специализация фонда.

И вот две такие уважаемые в обществе кореянки, продолжают ютиться в одной комнате. Вопрос улучшения жилищных условий встал ребром. Первая мысль: всё, покупаю дом, огромный, с зимним садом и бассейном — деньги есть. Но... С домом я, всё же, решил не спешить. Сейчас покупать дом не имеет смысла. По некоторым признакам, и, по мнению мамы ЮнМи, у сеструхи появился оппа. Пока этот оппа нам не представлен. Но с большой долей вероятности представлен будет. А это значит, что в ближайшие полгода — год СунОк выскочит замуж и нас покинет — переедет к мужу. А вот этого я допустить никак не могу. Не хочу, чтобы сестра ЮнМи становилась затюканной невесткой. Я ей на свадьбу дом подарю — такая мысль мне и раньше в голову приходила. Это будет её (сеструхи) прикрытие на случай, если что-то пойдёт не так: мой дом — моя крепость! Ну и тогда же куплю дом нам с мамой. А пока поживём все вместе дружной семьёй. Насладимся, так сказать, по полной, обществом друг друга... пока есть такая возможность.

Хммм... Интересно, куда ведёт эта дверь напротив? В пыточную?.. Шучу. Наверняка за ней удобства. Блин. Чего-то пауза больно затянулась. Или хальмони ждёт, когда у меня в организме вещества усвоятся, которые волю подавляют? То-то у чая вкус какой-то странный был. О! Позу поменяла. Сейчас мозги промывать начнёт.

— Когда мне было почти столько же, сколько и тебе сейчас,— начинает без предисловий госпожа МуРан,— я без ума любила одного молодого человека... Эээ... Только дедушке не говори. Он у меня до сих пор такой ревнивый... Хорошо? — На полном серьёзе просит хальмони. С готовностью киваю, не забыв навести ушки под оптимальным углом к источнику звука.— Вот... Представь, оппа тоже любил меня. Но... Случилась одна неприятность в виде моей лучшей подруги, и мой оппа на этой неприятности взял и женился.

Хальмани, тяжко вздохнув, замолкает.

'Наверное, она мысленно выдирает этой неприятности все волосы по одному волоску,— думаю я,— ломает каждый пальчик на руках и ногах, и, как вишенка, на торте, проводит по её лицу своими холёными коготками, оставляя глубокие кровавые борозды...'

— Да,— как бы подтверждает мои догадки госпожа МуРан и продолжает: — Не скажу, что мне хотелось тогда умереть... Были, правда, проблемы с аппетитом, но это быстро прошло. Но что-то во мне... нет, не сломалось и не поменялось, а, скорее, сместилось. Времена тогда были совсем другие... Да и не во временах дело. Просто в этом мире выжить в одиночку женщине... девушке всегда очень и очень не просто. А добиться успеха в одиночку и того трудней. Невозможно. Я поняла, что мне срочно нужно выходить замуж. Бог с ней с любовью. Главное чтобы человек, который окажется рядом, был надёжной защитой и никогда не предал. Вот тогда я и посмотрела с холодным вниманием вокруг. Взгляд мой остановился на дедушке ЧжуВона. Ну а, женить его на себе было уже делом техники. Как видишь, выбор мой был очень и очень удачен.— Госпожа МуРан сделала характерный жест рукой, мол, смотри сама и продолжила: — А то, что с моей стороны не было любви — это не минус, это скорее даже плюс. Большой плюс! Почему? Да потому, что любовь — любому делу помеха. Будь это хоть бизнес, хоть творчество, хоть что...

Добавив во взгляд многозначительности, хальмони пристально смотрит мне в глаза. Блин! Вот так и знал, что меня в покое не оставят! Не мытьём так катаньем. Но не на того... именно, что не на того!!! напали. Не дамся!

Не дождавшись от меня никакой реакции, госпожа МуРан продолжает:

— А знаешь, что самое интересное, ЮнМи? — Задаёт она риторический вопрос и тут же на него отвечает: — Когда я родила сына, у меня появились чувства к его отцу. Да, да... Это правда. Не то, чтобы это была любовь, но где-то очень и очень близко. А когда появились внуки, я поняла, что как женщина я прожила долгую и счастливую жизнь.

Хальмони замолкает и вновь выставляется на меня, ожидая вопросов. Спокойно выдерживаю её взгляд и продолжаю молчать. Хальмони улыбается и задаёт вопрос:

— Синие глазки, не хотите спросить, к чему весь этот разговор?

Отмалчиваться глупо. В тон ей отвечаю:

— Не хотим. И так всё понятно.

— Понятно? Это хорошо... Тогда знай: ты первая девушка, которую ЧжуВон полюбил. По-настоящему! Я в курсе, что он делал тебе несколько раз предложение, и ты на все его предложения дала отказ... Не перебивай! — Опережает меня хальмони, когда я открыл рот, чтобы грудью встать на свою защиту. Поняв, что услышана, МуРан продолжает: — ЧжуВон очень тяжело перенёс твой последний отказ. Очень тяжело. Осунулся, глаза потухли... Он даже плакал. Да, да! Плакал!

Плакал он. Ага. Это я должен плакать, что какой-то озабочённый придурок, всеми правдами и неправдами пытается затащить меня в постель.

Госпожа МуРан берёт паузу и продолжает:

— Я тебя не осуждаю, ЮнМи. Ты в своём праве. Парень делает предложение девушке, девушка отказывает, они расходятся, через какое-то время каждый из них находит свою половинку и все счастливы. Обычная история. Но есть одно 'но'. Ты конечно же не знаешь, но в этой семье все мужчины... они однолюбы. Просто родовое проклятье какое-то. Брат моего мужа всю жизнь прожил один. Девушка, которую он любил, умерла в девятнадцать лет. Мой старший внук безнадёжно влюблён в замужнюю женщину. Никакие уговоры, ни угрозы лишить наследства не помогают. Видите ли, ему нужна только она... — Поджав губы, хальмони сердито смотрит на меня, как будто в несчастной любви брата ЧжуВона виноват я, только я и никто другой. Просверлив во мне пару дырок, МуРан продолжает: — Я не хочу, чтобы моего младшего внука постигла та же участь. Именно поэтому я и затеяла этот разговор. Скажи, ЮнМи, тебе противен ЧжуВон?

Тяжко вздохнув, отвечаю:

— Хальмони, я вас прекрасно понимаю. Вы предлагаете воспользоваться вашим положительным примером: стерпится — слюбится. Но вспомните, я с самого начала говорила и ЧжуВону, и вам, что замуж не собираюсь. Совсем. Я помолвлена со сценой, буду хранить ей верность и умру на ней. Чисто по-человечески мне жаль вашего внука. Но никакой вины я за собой не чувствую. Я не давала ни малейшего повода, чтобы он, как вы говорите, меня полюбил...

— Ни малейшего повода? — Перебивает меня хальмони.— Значит, поцелуй в твоём представлении — это не повод? Этим поцелуем ты посеяла искру. И вот теперь все мы пожинаем пламя.

Пффф... Вот и бумеранг вернулся, который я так беспечно зафигачил в никуда. И что теперь?

— Простите, хальмони, это была моя ошибка. Простите,— винюсь я, кланяясь настолько низко, насколько позволяет сидячее положение.

— А исправить ошибку не хочешь?

— Как? — Заглатываю я крючок.

— Выходи замуж за ЧжуВона.

Задумываюсь на пару секунд, затем, тяжко вздохнув, киваю и говорю:

— Хорошо, хальмони. Я выйду замуж за ЧжуВона и постараюсь стать для него хорошей женой. Для этого, наверное, всё-таки придётся бросить сцену... Что ж! Я брошу её, как не горько мне будет это сделать. Всю оставшуюся жизнь я посвящу семье. Я рожу вам правнука и двух правнучек и воспитаю их хорошими людьми. И когда у меня появятся внуки, так же как и вы, я надеюсь осознать, что как женщина, прожила долгую и счастливую жизнь.

На этом замолкаю, глядя прямо в глаза госпожи МуРан, в которых намешано чёрт знает что и тут же продолжаю:

— Это вы хотели от меня услышать, хальмони? Так не услышите!

МуРан сглатывает и дрогнувшим голосом задаёт вопрос:

— Что-то... как-то ты всё это сказала... Я так и не поняла, ты выйдешь замуж за ЧжуВона?

— Это невозможно, хальмони,— говорю я, всем своим видом показывая, что так оно и есть.

— Почему? — Следует резонный вопрос.

Блин! Вот пристала. Надо рубить всё с концами, чтобы больше к этой теме не возвращаться. Эх, прощай моя репутация. Надеюсь, дальше госпожи МуРан это не пойдёт.

— Хорошо,— говорю со скорбным вздохом,— вы, хальмони, вынуждаете меня сказать правду. Я... — Умело запинаюсь.— Я... Это... Ну... В общем, я — лесбиянка.

Ну, теперь-то она от меня отстанет?

— Правильно сделала, что призналась,— с добродушной улыбкой произносит хальмони.— Только ЧжуВону не говори. Он такой озорник! Обязательно раскрутит тебя на секс втроём.

— Ээээ... Вообще-то, я пошутила,— сдаю срочно назад. Этот придурок точно на такое способен.

— Я тоже,— с той же добродушной улыбкой, вторит мне МуРан.

— Хальмони,— говорю устало после короткой паузы,— давайте на этом остановимся. Ещё немного, и мы с вами наговорим друг другу лишних вещей, о которых потом будем жалеть. А сейчас мне надо идти. Я и так уже на репетицию опаздываю.

Поднимаюсь с места и, подумав, твёрдо произношу:

— И да... Чтобы у вас не осталось никаких иллюзий в отношении меня. Никогда! Ни при каких условиях! Ни за кого! Я! Замуж! Не выйду! Но я всё ещё невеста вашего внука. Как договаривались. Это всё.

Время действия: чуть позже.

Место действия: там же.

— Упрямая девчонка! — Недовольно произносит госпожа МуРан, сверля взглядом только что закрывшуюся дверь. Переведя взгляд на стол, заваленный бумагами, она выдвигает верхний ящик стола и с раздражением спихивает в него всю эту макулатуру. Задвинув ящик наполовину, она вновь медленно выдвигает его и также медленно достает оттуда чёрную коробочку. Открыв её, хальмони долго разглядывает кольцо с камнем цвета глаз ЮнМи экспроприированное у неё же. Неожиданно лицо МуРан озаряет какая-то счастливая мысль и на губах вдруг появляется хищная улыбка, увидев которую, Серёга Юркин со всей обречённостью понял бы, что ему... писец.

— ЮнМи! Я знаю, как заставить тебя выйти за моего ЧжуВона! — Победно изрекает госпожа МуРан.— Прости... хотя вряд ли ты меня простишь... но ты сама напросилась!

Развилка восемнадцатая

Дороги, которые нас выбирают

Время действия: где-то месяц спустя. Воскресенье, ранний вечер.

Место действия: Сеул. Кинотеатр Megabox. Фойе.

До начала сеанса остаётся не более двадцати минут. Зрителей не то что бы много, но вполне достаточно, чтобы при желании затеряться среди них. На ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, среди прочих, сидят ЮнМи и СунОк. На популярную айдольшу никто из окружающих не обращает внимание. Причина проста. ЮнМи зашифровалась по максимуму: линзы, парик-бейсболка, массивные очки без стёкол, медицинская маска, мешковатая одежда. За безопасностью невесты младшего наследника 'Sea Group' и её сестры ненавязчиво следят два охранника — вполне правдоподобно изображающих из себя зрителей в предвкушении зрелища — у каждого по ведёрку попкорна и пепси с соломинкой.

Под негромкую фоновую музыку, СунОк рассказывает ЮнМи про последнюю благотворительную акцию своего благотворительного фонда, незаметно для себя съехав на промывание косточек своим подчинённым. ЮнМи в нужных местах поддакивает, но видно, что ей не до разговоров. Она с нарастающим беспокойством вглядываться в лица зрителей только что вошедших в кинотеатр, словно кого-то ждёт.

— Что-то не так? — Спрашивает СунОк, заметив, что мелкая ведёт себя как-то не правильно.

— Всё нормально, онни,— бодренько отвечает ЮнМи.

— О! — СунОк, с довольным видом, начинает тыкать пальцем в потолок.— 'Take On Me' опять передают...

Ближайшие соседи по ступенькам тут же поворачивают головы в сторону источника звука.

— Тихо! — Дёрнув сестру за рукав, в полголоса говорит ЮнМи.— А то сейчас в нас пальцами начнут тыкать.

Онни прикладывает ладонь ко рту и кивает, признавая, что, да, чуть было не сдала младшую на растерзание поклонникам, которых здесь, наверняка, полным полно.

— Так девочке операция помогла? — С деланным интересом, возвращает ЮнМи старшую к началу рассказа.

— Ах, да! Девочка... — Спохватывается СунОк. И через пару предложений вновь чудесным образом возвращается к кадровому вопросу.

А ЮнМи продолжает внимательно разглядывать вновь прибывших зрителей. Неожиданно её взгляд останавливается на девушке с копной рыжих волос. Войдя в фойе, рыжеволосая девушка останавливается и, пошарив глазами, натыкается на взгляд ЮнМи. Пару секунд они внимательно смотрят друг на друга. Рыженькая первая отводит взгляд, разворачивается и идёт в сторону туалетов.

— Мне нужно в уборную,— прерывает ЮнМи сестру (как той показалось, на самом интересном), встаёт и направляется вслед за рыженькой. Именно её, похоже, с таким нетерпением она и ждала.

Тут же за ЮнМи, делая вид, что хочет размяться, оставив на ступеньках попкорн и колу, увязывается один из охранников.

— Поторопись, скоро начало,— мазнув взглядом по оставшемуся телохранителю, с какой-то еле уловимой фальшивенкой, говорит вслед сестре СунОк.

Время действия: чуть позже.

Место действия: кинотеатр Megabox. Женский туалет.

Рыженькая стоит у зеркала, буквально, припудривает носик. Рядом с ней моет руки одна из зрительниц. Входит ЮнМи. Оценив обстановку, она становится к свободной раковине и включает воду. Мочить руки не пришлось. Третья лишняя заканчивает водные процедуры и уходит. Быстро убрав пудреницу, рыженькая направляется в сторону кабинок. Закрыв воду, ЮнМи устремляется туда же. Дойдя до первой свободной кабинки, рыженькая заходит внутрь, оставив дверь открытой. ЮнМи просачивается следом, щёлкает замком, стягивает маску и поворачивается лицом к рыженькой.

Несколько секунд девушки вглядываются в 'эти глаза напротив' и вдруг, не говоря ни слова, дружно срываются в грехопадение — начинают яростно целоваться.

— У нас мало времени,— с трудом оторвавшись от губ ЮнМи, шёпотом говорит рыженькая.

— Да,— тоже шёпотом, подтверждает ЮнМи и начинает быстро раздеваться, складывая одежду на унитаз, прикрытый крышкой.

Рыженькая следует её примеру — торопливо снимая с себя детали одежды. Минута — и девушки остаются в одном нижнем белье и босиком.

Очередной обмен взглядами — и вот неподобающие мысли вновь толкают безбашенных грешниц... кхм... в пропасть наслаждения. Два горяченьких полуголых тела, плотно прижавшись, пытаются изобразить нечто единое. Стороннему наблюдателю, случись ему подглядеть эту сцену, могло показаться, что сейчас произойдёт нечто из разряда три икс. Словно в доказательство, что всё именно так и будет, губы ЮнМи, соскользнув с губ рыженькой, оказываются возле её ушка.

— Извини. Не могу удержаться,— горячо шепчет ЮнМи и правая ладонь всемирно известной айдольши, всемирно известной пианистки, всемирно известного композитора и прочее, прочее, прочее, скользнув вниз по обнажённой спине... кхм... партнёрши, проникает под тонкую ткань, сжимается в горстку и замирает.

В ответ на это, рыженькая проделывает с ЮнМи ровно то же самое и, сглотнув, произносит уже знакомую фразу:

— У нас мало времени.

— Да,— с неохотой подтверждает ЮнМи и, неожиданно ломая гипотетическому стороннему наблюдателю весь кайф, начинает быстро одеваться, но... в одежду рыженькой. Соответственно, рыженькая начинает быстро облачаться в одежду ЮнМи. Последним штрихом в этих непонятках становится... обмен париками. Та, что была рыженькой, превращается в жгучую брюнетку с волосами до плеч. А обладательницей копны рыжих волос становится ЮнМи. Очки и медицинская маска тоже достаются бывшей рыженькой. Происходит так же обмен сумками и телефонами. Последние, правда, сразу выключаются.

Обменявшись личинами, девушки, взявшись за руки, замирают, прислушиваясь к звукам вокруг. А судя по ним, женский туалет живёт насыщенной жизнью. Кто-то входит, кто-то выходит, хлопают двери кабинок, с шумом исторгает из себя воду сливной бочок. Слышатся голоса.

Девушки тревожно переглядываются.

— Ждём,— одними губами произносит ЮнМи.

В какой-то момент все звуки вдруг затихают, но лишь на мгновение. Раздаются чьи-то торопливые шаги — кто-то идёт вдоль кабинок, проверяя каждую на предмет занятости. Убедившись, что все кабинки свободны кроме одной, некто негромко стучит в дверь, за которой притаились ЮнМи и её... судя по всему... очень, очень близкая знакомая. Вслед за стуком раздаётся негромкий голос:

— ЮнМи, ты здесь?

Время действия: несколько ранее.

Место действия: там же, фойе.

Повертев головой вокруг, оценив (ненавязчиво), кто во что одет, выбрав от скуки самую красивую пару сегодняшнего вечера, СунОк заглядывает в телефон. Тот с готовностью показывает, что мелкая что-то больно долго отсутствует — уж не случилось ли чего? Недовольно поджав губы, сестра ЮнМи решительно встаёт и направляется в сторону туалета. Краем глаза она замечает, как следом за ней тут же увязывается второй охранник. В отличие от бесхозяйственного напарника, этот хомяк свою жрачку на ступеньках не оставляет. И даже больше — у него хватает рук прихватить с собой ведёрко и колу товарища по работе.

Сбросив соглядатого у входа в женский туалет, СунОк, оценив несколько девичьих тушек, попавших в её поле зрения, и, не найдя нужной, становится к раковине и включает воду. Руки приходится мыть минуты две, ловя на себе скептические взгляды. В какой-то момент, СунОк понимает, что осталась одна. Закрыв воду и наспех вытерев идеально чистые ладошки, девушка быстро проходит по всем кабинкам и, убедившись, что все они пусты, негромко стучится в единственно запертую.

— ЮнМи, ты здесь? Можете выходить. Никого нет.

Время действия: этот же день, но значительно ранее — позднее утро.

Место действия: универмаг 'Lotte Store Main'. Секция ювелирных изделий.

У витрины с браслетами, при взгляде на которые хочется купить это, ещё это, ещё вон то, то, то и... да, что там!.. заверните, пожалуйста, всё!.. стоят ЮнМи и СунОк. ЮнМи (линзы, парик, маска...) терпеливо ждёт, когда онни выберет браслет по душе... по сердцу, по взгляду. Для ускорения процесса, с теперешними-то финансовыми возможностями, можно, конечно, было унести с собой всю витрину целиком (десять свежих лимонов на счёте появлялись с напрягающей методичностью). И потом уже дома определиться с выбором. Но привлекать к себе внимание... На фиг надо, когда можно скромно обойтись безделушкой за пару десятков тысяч долларов и свалить по тихому.

Продавец-консультант — милая девушка в фирменном прикиде 'Lotte', заветная мечта которой — засунуть ювелирку, куплённую клиентом в его... (Ну, а что? Ходят тут, швыряют деньгами направо и налево! А ей — тяни от зарплаты до зарплаты!)... протягивает с милой улыбкой и поклоном очередной браслет привередливой клиентке.

— О! — Оживляется СунОк.— А вот это, похоже, то, что надо! Юна, посмотри, как он прекрасно сочетается с браслетом СанУ!

СунОк протягивает сестре руку, на которой, действительно, мирно уживаются два браслета из разных вселенных: из гордой, но дешёвой пластмассы и бесстыдного, но жутко дорогого золота в компании таких же бесстыдно прекрасных и жутко дорогих камней.

— Отлично смотрится! — Тут же озвучивает своё одобрямс ЮнМи, которая уже извелась ожидая, когда онни, наконец, выдохнется и остановит свой выбор хоть на чём-нибудь.— Берём? — Стараясь не показывать заинтересованности, спрашивает она.

— Берём! — С неохотой снимая браслет, подтверждает СунОк.

Было бы не интересно, если б на этом всё и закончилось. Слишком скучный сценарий получается. Видимо, боги были того же мнения и устроили на пяточке возле кассы целое представление.

Лишь только ЮнМи убрала кредитку, которой расплатилась за покупки, как кто-то схватил её за локоток:

— Попалась, мелкая! — Раздаётся довольный девчоночий голос.

ЮнМи удивлённо разворачивается — мгновение на узнавание — и вот уже от удивления не остаётся и следа, а в глазах читается радость.

— Ина! — Негромко, так чтобы не привлекать к себе внимание немногочисленных покупателей, восклицает она.— Вот уж не ожидала тебя здесь встретить!

СунОк, которая при слове 'попалась!' мгновенно вошла в боевой режим, тут же расслабилась. А у девушки на кассе встреча двух подружек вызывает искренний интерес — всё какое-то разнообразие.

— Я тоже не ожидала тебя здесь встретить,— признаётся ИнЧжон.— Подожди, сейчас расплачусь... — И достаёт из сумочки кошелёк.

Порывшись в нём, девушка озадаченно смотрит на кассиршу, затем, переводит взгляд на ЮнМи.

— Пффф... — С шумом выдыхает она.— Я забыла дома кредитку.

— Ничего страшного! — Тут же приходит ей на помощь ЮнМи.— Воспользуйся моей.— И протягивает подружке свою кредитную карту.

— А как же... — Не знает, что и сказать ИнЧжон.

— После отдашь,— беспечно заявляет ЮнМи.

Ситуация благополучно разрешается. Все довольны. Секция ювелирки — увеличением продаж. ИнЧжон — безболезненным выходом из неприятной ситуации. ЮнМи — возможностью выказать своё расположение подруге. СунОк — крутизной, которую продемонстрировала её сестра.

С чувством не зря потраченного времени, маленькая компания дружно направилась к выходу.

— А почему бы трём благородным доннам не обмыть привалившее счастье чем-нибудь бодрящим? — Спрашивает ЮнМи, сразу после того, как представила ИнЧжон и СунОк друг другу. В ответ раздаётся удивлённое двойное:

— Что?

— Приглашаю всех в кафешку,— поясняет ЮнМи.— Посидим, полюбуемся на то, что вынесли из магазина, кофе попьём... А заодно... В общем, раз мы вдруг так неожиданно собрались все вместе, я воспринимаю это, как знак судьбы. У меня к вам будет одна маленькая просьба.

— Какая ещё просьба? — Тут же настораживается СунОк.

— Давайте сначала выберемся из этого склада ненужных вещей, и я всё озвучу,— просит ЮнМи. И вся компания продолжает движение в сторону выхода, незаметно для себя прибавив в скорости.

Время действия: за два дня до культпохода в кино. Вечер.

Место действия: общежитие группы 'Корона'. Комната отдыха. Присутствуют ЮнМи и ИнЧжон, которые сидят на диване и под бубнёшь телевизора разговаривают.

— Онни,— говорит ЮнМи и берёт в свои ладошки руку ИнЧжон.

— Юна! — Бурно реагирует онни, но руку не отдёргивает.— Сейчас, по закону подлости, сюда кто-нибудь сунется! И так дёвчонки на нас коситься начали. А если ещё и на горячем поймают...

— Хорошо,— кивает ЮнМи, отпускает руку подруги и вдруг, резко сократив расстояние, целует её в губы. Так же резко вернуться на исходную позицию не получатся. ИнЧжон хватает ЮнМи за уши и отвечает поцелуем на поцелуй. Секунда, вторая, третья... За дверью слышатся чьи-то шаги. Девчонки реагируют мгновенно — оттолкнувшись друг от друга, они оказываются на противоположных концах дивана.

Шаги, разрушавшие романтическую сцену, топают мимо двери и затихают в районе туалета.

— Уффф,— шумно выдыхает ИнЧжон.— Чуть не попались.— И поворачивается к телевизору, из которого доносятся первые аккорды песни 'Take On Me'.— Что, теперь и по новостным каналам клипы крутят? — Удивлённо спрашивает она.

— Теперь крутят,— говорит ЮнМи и, взяв со стола пульт, выключает телек.

— Что, надоел? — Насмешливо спрашивает ИнЧжон.

— Не то чтобы... Ну, в общем, да, напрягает. Опять же — отвлекающий момент. А я с тобой поговорить хотела.

ЮнМи замолкает.

— Говори,— улыбнувшись, разрешает ИнЧжон.

— Онни! У меня к тебе просьба и желание. С чего начать?

— С желания,— опустив глаза, чуть слышно произносит онни.

— Я хочу сделать тебе подарок,— озвучивает своё желание ЮнМи. И тут же машет руками в ответ на недоумённый взгляд подруги.— Ничего такого, онни! Просто золотая безделушка обсыпанная бриллиантами. Там... на палец, на шею или на руку.

— Прощальный подарок? — Хмурится ИнЧжон.

— Никогда!!! Первый! Первый мой подарок человеку, которого я люблю! — Восклицает ЮнМи, не забыв приложить ладошки к сердцу.— Не отказывайся, Ина. Хочу, чтобы у тебя была вещица, напоминающая обо мне.

— Даже не знаю,— мгновенно оттаяв, произносит ИнЧжон.— Как ты себе это представляешь? Ты покупаешь золотую безделушку обсыпанную бриллиантами, которая после оказывается у меня... Думаешь, никто этого не заметит?

— Так ты согласна, принять от меня подарок?

— С условием, что я потом обязательно отдарюсь... Но ты слышала, что я сказала? Это не плюшевый мишка, а золото и бриллианты. Нас тут же объявят парой. Оно нам надо?

— Не волнуйся, онни. Я всё продумала. Ты сможешь в это воскресенье подойти к двенадцати в ювелирный отдел "Lotte Store Main"?

ИнЧжон морщит лобик.

— Смогу! — Уверенно кивает она.

— Вот и отлично! — Обрадовано восклицает ЮнМи.— Там мы... ну совершенно случайно... с тобой пересечёмся. Выберешь себе что-нибудь на свой вкус... На ценники не смотри. Я тоже себе что-нибудь выберу. А когда дело дойдёт до кредитных карт, ты неожиданно обнаружишь, что свою кредитку забыла дома. Тут я и расплачусь за тебя, естественно, со словами, что ты мне всё потом вернёшь. И только мы вдвоём будем знать, что это подарок и ничего возвращать не надо.

— Ну, ты и выдумщица! — Удивляется ИнЧжон.— Хорошо, так и сделаем. А что на счёт просьбы?

ЮнМи тяжко вздыхает.

— С просьбой сложнее. Она касается не только тебя, но ещё и моей сестры. Есть дело. И чтобы его провернуть, мне нужна ваша помощь. Больше пока сказать ничего не могу. Если сестра откажется, то и тебе загружаться моими проблемами не стоит.

— Значит, с сестрой ты ещё не говорила?

— Нет. Я возьму её с собой в поход за ювелиркой. Когда затоваримся, я предложу отметить покупки — посидеть в кафе. Вот там и спрошу сестру, согласна ли она мне помочь? И если она согласится, тогда я и скажу, что от вас требуется. Но ты ведь, по любому, согласна мне помочь, онни?

— Конечно, Юна,— тут же подтверждает ИнЧжон и испытующе смотрит на младшую. В глазах сонбе явно читается вопрос: во что же на сей раз та вляпалась, неугомонная? И ещё в них видна борьба двух противоположностей: спросить или промолчать? Побеждает, как всегда, дружба.

Бабах — с шумом открывается дверь и на пороге возникает БоРам.

— Тадам!!! — Радостно вскрикивает ЮнМи, вскидывая вверх руки.

БоРам удивлённо на неё выставляется. ИнЧжон невольно её копирует.

— А чего это вы здесь делаете? — Задаёт БоРам самый популярный в общаге вопрос.

— Играем в живую рулетку! — Охотно колется ЮнМи.

— Это как? — Спрашивает, сбитая с толку, БоРам.

Этот же вопрос с трудом проглотила ИнЧжон.

— Я поставила на то, что первой в эту дверь войдёшь ты. И выиграла! — Радостно докладывает младшая.

— Да... — Оглянувшись на дверь, произносит БоРам.— А сколько поставили на кон?

— Мелочь,— машет рукой ЮнМи.— Сто тысяч вон.

Брови ИнЧжон взлетают вверх.

— Я тоже хочу,— помолчав, озвучивает своё желание БоРам.

— Без проблем, сонбе! — Тут же соглашается младшая.— А для поднятия градуса интереса предлагаю увеличить ставки до двухсот баксов. Онни, ты как, не против? — С улыбкой обращается она к ИнЧжон.

— Ну, должна же я отыграться,— хмыкнув, отзывается та.— Ставлю на СонЁн.

— А я на КюРи! — Подняв руку и состроив умилительную рожицу, объявляет БоРам.

— Ну, а я на ХёМин! Дамы и господа,— строго произносит ЮнМи и тут же переходит на шутливый тон: — Эээээ... Господ в наличии нет... В общем, девчонки! Ставки сделаны! Все внимание на дверь!

БоРам плюхается на диван и троица с азартом выставляется в указанном направлении.

Время действия: где-то через полчаса после 'случайной' встречи в универмаге 'Lotte Store Main'.

Место действия: одно из сеульских кафе. За столиком рядом с панорамным окном расположились ЮнМи, СунОк и ИнЧжон. Перед каждой — по огромному стакану карамельного макиато, с воткнутой в густую пену соломинкой. Среди немногочисленных посетителей — два охранника, которые устроились за столиком на другом конце зала, чтобы не мешать девушкам секретничать.

На огромной плазме за спиной баристы мелькают кадры клипа 'Take On Me'. В уши назойливо лезет текст на английском. Все посетители, сколько их не есть, свернув разговоры, в очередной, не поддающийся подсчёту, который раз, сопереживают двум влюблённым из разных миров, которые (влюблённые) не взирая и преодолевая пытаются соединить воедино свои судьбы.

ЮнМи, СунОк и ИнЧжон — не исключение. Они тоже уставились в телевизор. ЮнМи — недовольно, СунОк — восхищённо, ИнЧжон одобрительно.

— Класс! — Восклицает СунОк, когда клип благополучно добрался до своего финала, переводит взгляд на сестру и, считав с её лица признаки недовольства, удивлённо спрашивает: — ЮнМи, тебе что, не нравится собственный клип?

— Нравится, конечно,— явно кривит душой собственник клипа.— Но всему же есть граница. Я вот тут любимым мясом обожралась. Теперь смотреть на него не могу. Не хотелось бы того же для любимого клипа.

СунОк и ИнЧжон сочувственно смотрят на мелкую: оставить по собственной жадности себя без мяса!.. Без корейской говядины! На всю оставшуюся жизнь!.. А стоит ли тогда вообще жить?

— Ты говорила, что у тебя к нам будет просьба,— уводя младшую от болезненной темы, напоминает ИнЧжон.

— Да,— подтверждает ЮнМи.— Всё правильно. Я хочу попросить вас о помощи в одном деле.

— И что на сей раз ты учудила? — Тут же делает стойку СунОк.

— Ничего такого, онни! — С серьёзным видом отвечает младшая.— Я всего лишь хочу выдвинуть свою кандидатуру на пост президента Республики Корея.

Услышанное производит одинаковый эффект и на СунОк, и на ИнЧжон: глаза — блюдца, рот — нараспашку. А ЮнМи начинает от души ржать.

— Это шутка! — Сквозь смех доносит она до двух ошалевших девчонок истинный смысл сказанного.

— Дурацкие у тебя шутки,— говорит сердито СунОк.

— Да,— подтверждает ИнЧжон.— На эту тему лучше вообще не шутить. И веди себя потише. Вон как на нас глазеют. Хочешь до вечера автографы раздавать?

— Простите,— с поклоном произносит ЮнМи.— Это нервное. Мне, действительно, нужна ваша помощь. Но есть одно 'но'...

ЮнМи замолкает, переводя взгляд с онни на сонбе и обратно.

— Да говори уже! — Не выдерживает СунОк.

— В самом деле, хватит на нервах играть,— присоединяется к ней ИнЧжон.

— Хорошо! — Кивает ЮнМи.— Да, мне нужна ваша помощь. Но что именно вы должны сделать, я озвучу только после того, как вы твёрдо пообещаете, что сделаете это.

— Ну, ты и загнула, мелкая! — Возмущается СунОк.— Мы тебе пообещаем, а ты попросишь нас голыми по улице пройтись.

ИнЧжон и ЮнМи с удивлением выставляются на автора такой экстравагантной идеи.

— Это я так... Для примера,— смутившись, оправдывается СунОк.— Просто... Как-то ты всё вывернула не туда...

— Я согласна! — Подаёт голос ИнЧжон.— Хоть я и не твоя сестра, и знаю тебя всего ничего, но я тебе верю. Верю, что ничего неподобающего ты нас сделать не попросишь.

— Так и есть, сонбе! — Благодарно глядя на ИнЧжон, восклицает ЮнМи.— Самое большее, что вас ждёт в случае неудачи, вас просто немного пожурят за то, что пошли у меня на поводу.

— А что ждёт тебя в случае неудачи? — Всё ещё с нотками недовольства в голосе, спрашивает СунОк.

— Да ничего меня не ждёт,— успокаивает младшая старшую.— Ну, может тоже пожурят немного. Но последствия будут. И не хиленькие такие последствия. Так ты как, онни, согласна мне помочь?

СунОк пристально смотрит сестре в глаза, словно пытаясь в них прочесть, чего это там мелкая удумала? Затем переводит взгляд на ИнЧжон, которая в ответ на него пожимает плечами. Затем снова на ЮнМи...

— Как говорят русские: меньше знаешь — крепче спишь,— тяжко вздохнув, говорит СунОк, и ловит на себе удивлённый взгляд сестры.— Хорошо. Я с вами. Давай, говори, что там от нас требуется.

— Спасибо вам, что согласились мне помочь,— с поклоном говорит ЮнМи.— В общем... Сегодня вечером мне нужно незаметно исчезнуть на два часа. Ваша задача — отвлечь мою охрану.

— Куда исчезнуть?! — Тут же взвивается СунОк.

ИнЧжон ничего не говорит, но по глазам видно, что вопросы есть и у неё.

— Онни,— со вздохом произносит ЮнМи.— Не заставляй меня врать. А правды я тебе всё равно не скажу. Или ты отказываешься от своего слова?

— Ничего я не отказываюсь,— насупившись, отвечает СунОк.— А как ты хотела, чтобы я отреагировала? Младшая сестра хочет на два часа куда-то, неизвестно куда... а может и неизвестно с кем... сбежать... ИнЧжон, это нормально? — Апеллирует она к сонбе сестры.

— Конечно, не нормально,— тут же подтверждает ИнЧжон.— Но мы обещали ЮнМи помощь и должны сдержать своё обещание.

— Пффф... — С шумом выдыхает СунОк и обращается к сестре: — И как, по-твоему, мы должны отвлечь твою охрану? Да ещё на два часа? Это нереально!

— Мне кажется, ЮнМи уже всё придумала,— с улыбкой говорит ИнЧжон.— Интересно будет послушать.

— Угадала,— тоже с улыбкой, подтверждает ЮнМи.— Я уже всё придумала. Только один вопрос. Сонбе, у тебя есть парик?

— Есть. Рыжий,— так же как и СунОк с непониманием глядя на ЮнМи, отвечает сонбе.

— Отлично! Тогда план такой. Сегодня вечером мы все втроём идём в кино.

— В кино?! — Вырывается одновременно у СунОк и ИнЧжон.

— Да, в кино. Я буду одета так же, как и сейчас. Онни! Мы с тобой заходим в фойе за пол часа до начала сеанса и занимаем позицию недалеко от входа.. ИнЧжон! Ты появляешься через десять минут. Не забудь парик. Я буду обращать внимание на всех рыжих. И ещё... Поработай над лицом, чтобы быть не очень на себе похожей. Войдя, ищешь меня глазами и только глазами. Найдя, устанавливаешь со мной визуальный контакт и тут же отправляешься в туалет. Я отправляюсь вслед за тобой. Там мы, уличив момент, запираемся в одной из кабинок, меняемся одеждой и ждём СунОк. Онни! Когда я отойду в туалет, ты ждёшь десять минут и идешь вслед за мной. Твоя задача дождаться, когда в туалете никого не будет и подать нам знак. После этого вы под ручку отправляетесь в зрительный зал, а я снова запираюсь в кабинке. ИнЧжон! Старайся не смотреть в сторону охранников. Онни! Рассказывай что-нибудь, чтобы у сонбе был повод смотреть только на тебя. После сеанса, идёте быстренько в тот же туалет. Я уже буду вас там ждать. Переодеваемся и разбегаемся. Всё! Ой! Нет, не всё. Осталось последнее. Пожалуй, самое сложное. ИнЧжон! Ты сможешь скопировать мою походку?

— Легко! — Тут же отзывается ИнЧжон.— Как-никак я ведущий танцор группы.

— Отлично! — Довольно произносит ЮнМи.— А теперь обговорим детали.

И три девчонки, которых предстоящая операция, похоже, не на шутку взбудоражила (ещё бы! такое приключение на фоне серых будней!), наклонившись вперед, принялись активно перешёптываться.

Время действия: день культпохода в кино. За несколько минут до начала сеанса.

Место действия: кинотеатр Megabox. Фойе.

Из женского туалета под ручку выходят СунОк и фальшивая ЮнМи. 'ЮнМи' в кавычках с интересом внимает сестре, которая, размахивая свободной рукой, вдохновенно рассказывает мелкой ну что-то ооочень занимательное. Двое телохранителей, поджидавших сестричек в сторонке, тут же следуют за подопечными. Один из охранников, бережно прижимающий к себе два ведёрка с попкорном и две пепси колы, задумчиво переводит взгляд с одной девушки на другую... По выражению его лица можно понять, что его что-то смутно тревожит. Состояние напарника не остаётся незамеченным вторым охранником, который как бы даже и не догадался забрать у сослуживца свой попкорн. Покрутив головой и не найдя ни явной, ни скрытой угрозы второй склоняется к первому.

— В чём дело? — Спрашивает он.

— Сам не пойму. Что-то как-то... Я сейчас...

И с этими словами первый резко ускоряется, с явным намереньем догнать сестёр. Ускорение тут же обходится ему боком — буквально. В его бок врезается кто-то из зрителей мужеского пола внушительных таких габаритов, проложивший свой курс перпендикулярно курсу охранника и, одновременно с ним, по собственным внутренним причинам, тоже применивший ускорение. Два ведерка с попкорном и две пепси, получив дойное ускорение, подчиняясь законам физики, взлетают над головами зрителей. Достигнув апогея, попкорн и пепси, успевшие покинуть упаковку и принять максимально возможный объём, под действием гравитации обрушиваются вниз. В зоне поражения летящих сверху продуктов питания оказывается с десяток, не ожидавших такого щедрого угощения, зрителей.

Были крики — и не одного восторженного. Были слова — и не одного благодарного.

'Что-то как-то...',— которое заставило первого охранника рвануть вперёд, тут же было им благополучно забыто. Здесь уже не до тонких ощущений. От наседающих отбиться бы!

— Кажется, нас чуть было не поймали за руку,— говорит СунОк, следившая за охранниками периферийным зрением.

— Боги на нашей стороне! — Отвечает ей ИнЧжон.

И 'сестрички' благополучно проходят в зрительный зал.

Время действия: день культпохода в кино. Где-то через четверть часа после начала сеанса.

Место действия: автомобильная стоянка возле кинотеатра Megabox.

На стоянке появляется девчонка с пышной шевелюрой рыжих волос и неспешно идёт вдоль припаркованных машин. Найдя нужную машину, она решительно открывает переднюю пассажирскую дверь и плюхается на сидение.

— Добрый вечер, МинХёк-оппа,— говорит рыженькая, обращаясь к водителю.

— Добрый вечер, ЮнМи. Шикарно выглядишь.

— Спасибо за комплемент,— произносит дежурную фразу ЮнМи, пристёгиваясь ремнём безопасности.

— Всё нормально? — Спрашивает МинХёк, трогая с места машину.

— Раз я без охраны, то, да, всё в порядке.

— Может, раскроешь секрет, как тебе удалось от неё избавится? Я и так прикидывал и так... Но без применения силы ничего не складывалось,— выруливая на проезжую часть, любопытствует МинХёк.

— Никакого секрета. Сестра и сонбе помогли. Одна бы я по любому не справилась.

— Сестра и сонбе? — Настораживается МинХёк.— Ты ведь не сказала им с кем у тебя встреча?

— Нет, конечно. Я уговорила их помочь мне втёмную.

— Тогда ладно... Волнуешься? — Бросив на пассажирку изучающий взгляд, спрашивает МинХёк.

— А сам ты, как думаешь? — Недовольно отвечает вопросом на вопрос ЮнМи.

— Постарайся успокоиться,— как можно мягче, говорит МинХёк.— Всё будет хорошо.

— Это как пойдёт,— бурчит ЮнМи.— Ты позаботился о камерах наружного наблюдения?

— И о внутренних тоже,— покладисто отвечает МинХёк.— Когда подъедем к дому, все камеры неожиданно выйдут из строя аж на два часа.

— Хорошо бы ещё в кустах у парадного входа пошарить. Эти репортёры... Они просто нутром чуют время и место, где можно заснять самое горячее.

— Да пусть себе снимают,— беспечно произносит МинХёк.— Главное, чтобы для них осталось тайной, что произойдёт в квартире.

Бросив на легкомысленного парня недовольный взгляд, ЮнМи тяжко вздыхает.

— МинХёк-оппа, включи, пожалуйста, музыку,— просит она.

Оппа тут же с готовностью исполняет пожелание девушки. По салону разливается такая родная и такая опостылевшая 'Take On Me'.

— Даже не удивляюсь,— хмыкает ЮнМи и погружается в свои мысли.

Время действия: за пять минут до появления на стоянке ЮнМи.

Место действия: салон машины МинХёка.

МинХёк, напивая 'Take On Me', с беспокойством поглядывает на выход из кинотеатра. Неожиданно в его правом внутреннем кармане начинает вибрировать телефон. Взглянув на имя звонящего, МинХёк жмёт на соединение.

— Это я, шеф,— раздаётся в трубке.

— У них получилось? — С беспокойством спрашивает шеф.

— Почти. Пришлось немножко помочь. Один из охранников что-то почуял.

— Тебя расшифровали?

— Никак нет, шеф. Чего взять с простофили, который сам не видит куда прёт.

— Не знаю, чего ты там придумал, но поощрение ты заслужил.

— Спасибо, шеф.

— Присматривай за ними до конца. Чтобы всё прошло так, как задумала ЮнМи.

— Будет сделано, шеф.

— А вот и она. Всё! Конец связи!

МинХёк прячет телефон и с улыбкой, о которой даже не подозревает, наблюдает за тем, как ЮнМи приближается к его машине.

— Господи! — Тяжко вздыхает он.— Ну, как же это меня угораздило?

Ответа он в очередной раз не получает.

Время действия: несколько позже.

Место действия: салон машины МинХёка.

Сижу, смотрю в окно на такой уже родной и такой по-прежнему чужой Сеул и думаю не о том, что меня ждёт на холостяцкой квартире МинХёка, а о том, что с этим 'Take On Me' не так? Почему меня от этого 'тейка' корёжит?

Вообще-то, я про этот клип и думать забыл. Когда там ещё история с ним началась? Сразу после того, как я из Америки вернулся... Господи, как же летит время! Ну... в общем-то и хрен с ним. Летит и пусть себе летит. Как сказал Александр Сергеевич — тот, что Грибоедов: 'Счастливые часов не наблюдают'. И вот пока я этих часов не наблюдал, над клипом потихоньку работали, работали и, наконец, доработали до готовности.

Как только мы вернулись с гастролей, 'Sonymusic', на волне успеха корейской 'Короны', взялась за раскрутку самого необычного, из доселе снятых, корейского же клипа. Хорошо взялась. Две недели — и 'Take On Me' в списке 'Billboard'. Ещё две недели — и вот уже моя нетленка на первом месте в самом почётном списке самых популярных песен. Количество просмотров в сети — за два миллиарда. Радоваться надо. Но радости — ноль.

Да знаю, знаю, почему 'I can't get no satisfaction'. Песня моя — не моя. Я имею к ней такое же отношение, какое имел Акакий Акакиевич к тем прожектам, которые по ночам переписывал набело, зарабатывая денежку на новую шинель. Все прежние мои хиты хоть и не вызывали бурной радости, но и тоску не наводили. Похоже, 'Take On Me' стал той соломинкой, которая переломила хребет слону. Негатив от сознания, что лавровые венки, которые на меня навесили, на самом деле должны висеть на других — копился, копился, а потом рвануло так, что проснулась эта, как её... о!.. совесть.

Кстати, а не ограбить ли 'Роллингов' на эту их 'I Can't Get No Satisfaction'? Для Агдан — самое то. Правда, песня чисто мужская... Но кто мне запретит поковыряться в тексте? Всё! Решено! Беру! О! Даже настроение повысилось. Наверное, я хандрю не от того, что ворую, а от того, что мало ворую. Буду воровать больше. Да, в общем-то, я уже и начал... Обобрал ни кого-нибудь, а параллельного Юркина!

Ничего такого, типа: 'А не обворовать ли мне брательника?!' — не было. Обычная производственная необходимость. Предыстория такая:

Оказывается, жених подневольный, сдуру, пообещал своим сослуживцам, что организует выступление нашей группы там у них в части. Не знаю, на какие кнопки он жал, за какие ниточки дёргал, но на следующей неделе 'Корона', в сопровождении бригады телевизионщиков, едет-таки к голубым драконам, повышать их боевой дух своими симпатичными моськами и стройными фигурками. Я так думаю, солдатикам, соскучившимся по женскому обществу, даже петь не надо. Достаточно, как в том анекдоте, ходить по сцене туда-сюда. Но мы всё равно споём, раз деньги за это заплачены.

Для девчонок на этом всё и закончится. А вот для меня... Для меня всё только начнётся. Этот придурок ЧжуВон своими телодвижениями взбаламутил стоячее болото. Пока я с гастролями разъезжал по заграницам, вояки умудрились обо мне забыть. Нет, они знали, конечно, что есть такая мегазвезда Агдан. И даже были знакомы с её творчеством. И про Пак ЮнМи тоже знали — служит такая, в морской пехоте. Но то, что это одно и то же лицо... Как-то это знание за долгое моё отсутствие сильно потускнело. Для высокого начальства я вроде бы где-то был, и вроде бы меня нигде не было. Сам того не подозревая, я оказался в шкурке Ивана Чонкина.

А я-то удивлялся, чего это меня высшие военные чины не запрягают, как изначально планировали? Армейские плюшки — идут, службы — никакой. Просто, сказка какая-то. Я уж думал, что так оно дальше и пойдёт, но тут пришёл поручик Ржевский и всё опошлил. Ржевский — это Ким ЧжуВон. И вот — результат: мои сольные концерты на всех объектах принадлежащих Министерству обороны. Раз в сколько-то там дней я в приказном порядке должен явиться в указанную воинскую часть, развлечь, а заодно идеологически подтянуть своими песнями личный состав. Блин! А если этих объектов без счёта? Мне что, всю жизнь по ним мотаться, как красноармейцу Сухову по пустыне?

Но как любят писать наши фантасты: куда я денусь с подводной лодки?! Пришлось, проглотив матюги, взять под козырёк и начать чесать репу: а где репертуар-то взять? Вот тут и пришёл на ум параллельный Серёга Юркин. Выступал он уже перед военными — видел я это выступление. Правда, в конце там... но это не важно. Уверен, со мной ничего такого не произойдёт. Правда и медаль мне за ранение 'на колчаковских фронтах' не вручат... Да и хрен с ней. Лучше быть здоровым и без медали, чем с ней и на всю голову контуженным.

В общем, недолго думая, я всё, что брательник на том концерте спел и сыграл, забрал себе. Вещи, можно сказать, уже обкатанные... Постепенно буду доводить материал до ума: что-то выкину, что-то добавлю... патриотическое.

На одной только концертной программе я не остановился. Как говорится: взялся душить — души!

Мысленным взором я пробежался по нашим с братом творческим успехам и пришёл к выводу, что имеет место явный взаимный перекос. У него — в сторону попсы. У меня — в сторону классики. Я посчитал это неправильным и взялся за внесение в наши достижения равенства. Передать брату все мои наработки в классической музыке я, естественно, никак не мог, поэтому ограничился тем, что взял у него всё, что он написал, начиная с 'Таксиста Джо' и по сегодняшний день включительно. Взял недрогнувшей рукой и торжественно всё это вручил своим девчонкам.

Отчасти, я вынужден был пойти против выбора брата. Это у него со своими девчонками прохладные отношения. А у меня с моими — взаимная любовь (с одной) и полное согласие (со всеми остальными). И принцип: всем сестрам по серьгам,— я просто обязан был соблюсти. Конечно, отдавать ИнЧжон диск 'Sayonara' с его суперпопулярной одноимённой заглавной песней я не стал. Причина — не потянет Ина этот материал, увы. Диск ушёл СонЁн. У её параллельной двойняшки при работе над ним проблем не возникло.

— Почему ты отдала 'Sayonara' СонЁн,— выбрав момент и зажав меня в темном углу, завела знакомую пластику ИнЧжон.— Ты что...

— Нет! — Прервал я её на полуслове.— Не хочу, чтобы остальные задались вопросом, почему диск достался именно тебе.

ИнЧжон подулась немного, но после горячего поцелуя оттаяла. Тем более, что без песни она не осталась. Я ей вручил хит 'Lemon'. БоРам в наследство от своей двойняшки получила 'Porque te Vas' . На этом совпадения с параллельной реальностью закончились. Хотя нет. Для группы я оставил 'Dragons never die' и '10 000 световых лет'. А вот дальше пошли расхождения. 'Love Battery', которую пела та СонЁн, я отдал КюРи. Скрепя сердце, 'My Bed Is Too Big' отдал ХёМин. Со стриптизом в космосе я решил не рисковать. И так общественное мнение до сих пор штормит после 'Ламбады'. А если с моей подачи ещё и ХёМин в кадре разденется... Ну его на фиг. Вот, когда страсти поутихнут тогда и подумаем. А пока хватит с ХёМин и постели, которая для неё слишком велика — тоже ещё та провокация. Ну и ДжиХён ушла песня 'Joe le taxi'. Нанять ей хорошего тичера и, думаю, этот французский шлягер, под моим чутким приглядом, она споёт не хуже АйЮ.

'Ouragan' я оставил себе.

Когда, я хлопнул по столу СанХёна увесистой пачкой распечаток нот и текстов, упрятанной в прозрачный файл, придавив его сверху флешкой, и торжественно объявил, что это восемь потенциальных хитов и один потенциальный платиновый диск, шеф мне не то, что не поверил. Мозг его просто отказался воспринять введённую в него информацию. Но когда он ознакомился с содержанием распечаток, когда проверил (даже не слушая — чисто визуально), что на флешке ровно то, что я озвучил, вот тогда он сильно удивился.

— ЮнМи! Я всё понимаю. Ты особенная, ты талантливая... Но, чёрт возьми! Как?! — Что 'как', сабоним пояснять не стал. И так всё понятно.

— Шеф! Всё проще, чем вам кажется,— Стал успокаивать я начальство.— Перед вами результат моей работы за время наших гастролей. Как видите, я не только по свиданкам бегала, за что вы меня каждый раз отчитывали, но и усердно работала, использую каждую свободную минутку...

Ну и дальше, в том же духе.

СанХён проглотил то, что я ему скормил, и затем мы с ним вдвоём стали думать, что с этим богатством делать? Выбрасывать на рынок одновременно такое количество песен — нельзя. Это даже не специалисту понятно — девальвация неизбежна. Решили начать сначала с французских. Год Франции ещё не закончен. И нужно поторопиться, чтобы песни на французском не залежались. Вслед за французскими, пойдут песни, написанные для группы. А уже за ними — индивидуальные проекты.

На удивление, лёгко прошло согласование, кто из девчонок что будет петь. Я был готов к драчке, если шеф опять заявит, что выбор исполнителя это его неотъемлемое право. Но все мои раскладки СанХён принял безоговорочно. Так что будет моим сонбе радость. Ну, а мне... Мне светит объёмистая такая работёнка. Все свои хиты, продюсировать буду я сам. Работа уже идёт полным ходом. Но отдаться ей целиком мешает текучка. Правда, текучка денежная. К тем дурным деньгам, которые ежемесячно капают мне на счёт, я отношусь с большим подозрением. В любой момент этот аттракцион может прекратиться. А эффектной точкой в финале вполне может стать просьба-требование вернуть всё взад.

Поначалу, я вообще к этим деньгам не хотел прикасаться. Может быть и не прикоснулся бы. Но, откуда не возьмись, появился благотворительный фонд имени меня и пришлось срочно откупоривать кубышку. Бедняг, которые готовы срочно загнуться без срочной операции оказалось, ну слишком много. Мало того, что родные корейцы руки протягивают. Так ещё и за границей прознали, что есть такая девочка доброе сердце Агдан, которая дарит людям последнюю надежду. И ведь не откажешь. Тут и совесть и карма и понимание, что деньги — шальные. И что через месяц появятся новые... А может и не появятся...

Вот на этот случай, я ни от какой работы не отказываюсь. Зарабатываю. Выступаю с девчонками. Участвую с ними в различных телешоу. Плюс — индивидуальные пректы. Так же, как и брательнику мне прилетел контракт от фирмы 'Кабусики-гайся Коругу', что в переводе означает — частная компания 'Korg'. И так же как ему мне захотелось крикнуть: 'А-ахренеть! Я рекламирую компанию 'Korg'!

Хоть я и не участвовал в показе мод вместе с АйЮ и французскими манекенщицами, всё равно каким-то образом попал в поле зрения французов. На СанХёна вышел Пьер Болуа, ведущий модельер компании 'Кристиан Диор' (на самом деле по-другому, ну да ладно). Контракт уже подписан. И в ближайшее время, ждёт меня поездка в Париж и участие в неделе высокой моды. Вояки обещали отпустить. Буду там представлять всех девчонок Республики Корея. Нужно постараться. Чтобы французские мужики при виде меня так и падали. И сами собой в штабеля укладывались.

Помимо штабелеукладчика, нужно ещё будет поработать подогревателем. На горизонте маячат гастроли 'Короны' по странам Европы и нужно уже сейчас поднимать волну ажиотажа. Спою французам 'Ураган'. Параллельный Юркин спел его на 'отлично' — попал на первую строчку ведущего французского чарта. Ну и в помощь мне должны подоспеть песни в исполнении БоРам и ДжиХён.

Малую денежку (я этого ждал) принёс мой рассказ 'Цветы для Элджернона'. От японцев и в этой реальности поступило предложение купить права на его экранизацию. Предложение, естественно, было принято. А перед этим из Америки был звонок тоже с предложением — этот рассказ напечатать. На счёт гонорара мне ничего не обещали, но своё согласие я дал. Рассказ вполне может повторить судьбу 'Цветов' из моего мира, где он получил премию 'Хьюго', за лучший рассказ года. А поскольку это мой первый опубликованный рассказ, то мне автоматом светит ещё одна премия 'Хьюго' (тут её аналог называется премия 'Дица') — 'самому многообещающему молодому автору года'. Вообще-то последняя в номинацию в моём мире не входит, но здесь, в номинации 'Дица' она есть. Если это произойдёт, и я заработаю себе имя, можно серьёзно подумать и о подработке писателем. Здесь так же, как и с песнями есть из чего выбрать.

Как не странно, всем нам (агентству и группе) принёс деньги документальный фильм, снятый Жюли Берко. Он неожиданно пришёлся по сердцу и европейцам, и американцам, и азиатам... Про Африку ничего не знаю.

В моём мире был один похожий документальный фильм, который прошёл с большим успехом. Это фильм семидесятых годов прошлого века про мировые гастроли группы 'АВВА'. Тогда они были на пике популярности. Не знаю, какой величины у них был фанклуб, но, думаю, за пору сотен миллионов перевалило точно. А тут вдруг — раз и фильм выпустили. Естественно, на него никто не пошёл. На него побежали! Все! Сколько собрала документалка про 'АВВА' — не интересовался. Но фильм про гастроли 'Короны', точно, ей не уступает. А, может, уже и обгоняет. Только у нашего 'Кролика' на сегодня больше трёх миллиардов просмотров. Чем не потенциальные зрители?.. Охренеть! Больше трёх миллиардов!!! Вот озвучил и сам удивился...

Хммм... А не пришло ли время осчастливить аборигенов хитами четвёрки? Надо подумать...

Совершенно неожиданно работу подкинули братья по менталитету — русские. Они дали денег, чтобы я (именно я!) снял клип на песню про ЮЧжин. Всё-таки 'Мурка' — это и в параллельном мире 'Мурка' — наше Российское всё. Преувеличиваю, конечно, но где-то рядом и... в музыкальном плане. Я согласился, но сразу предупредил, что это будет чисто российский клип, на котором вне России не заработаешь. Заказчика такая постановка вопроса несколько не смутила. СанХён засомневался было, стоит ли тогда его агентству браться за эту работу? Но тут же, увеличенная вдвое изначальная сумма, быстренько развеяла все его сомнения.

Честно говоря, мне показалось, что заказчику был пофигу этот клип. И он (заказчик) припёрся в Корею с единственной целью: встретиться с ЮнМи. Просто, поглазеть на неё, поговорить... Узнал я этого мужика. Он был в ресторане в тот день, когда я пел под фоно про ЮЧжин и для ЮЧжин.

И ещё из денежных дел. До кучи, по примеру братца, я уговорил сонбе прикупить датакоинов. Ну, как уговорил... Просто, показал им кривую роста криптовалюты, и девчонки дружно ломанулись вкладывать сбережения в перспективную фишку.

Уффф... Что-то я разболтался. Вроде приехали. Хммм... Многоэтажка... Симпатичная... Пффф... Надо собраться. Вдохнули — выдохнули... Не на казнь же иду... Всё у нас с МинХёком пройдёт гладко! Файтин!

Время действия: то же.

Место действия: стоянка машин возле дома МинХёка.

МинХёк и ЮнМи выходят из машины и, изображая парочку, направляются к дому, старательно отворачиваясь от видеорегистраторов других машин, припаркованных на стоянке. Для этого им пришлось, взявшись под ручку, выкрутить головы так, чтобы своими затылками прикрывать лица друг друга. Миновав зону риска, конспираторы разлепляются, но продолжают идти рядом, едва касаясь друг друга плечами.

Как только дверь за парочкой закрывается, из кустов, растущих возле парадного входа, поднимается человек одетый во всё чёрное. В руках у него — навороченная цифровая камера. Внимательно просмотрев только что сделанные снимки с ЮнМи и МинХёком, чёрный человек удовлетворённо кивает. Сделав небольшую разминку, он достаёт из кармана треугольную упаковку кимбаба и снова прячется в кустах.

Время действия: то же.

Место действия: фойе на первом этаже в доме МинХёка.

МинХёк и ЮнМи деловым шагом быстро проходят от входной двери до лифта. Никаких слов, никаких таких взглядов. Общая решимость на лицах — покончить с этим делом поскорее.

Нажатая кнопка вызова — и через несколько секунд, с насмешливым перезвоном, раздвигаются двери лифта — проходите, голубки, проходите.

Следующая нажатая кнопка выдаёт, что всё интересное между этими двумя будет происходить на семнадцатом этаже.

Два быстрых взгляда на камеру слежения — всё в порядке — камера в глубоком летаргическом сне. Томительные секунды ожидания — и двери с тем же насмешливым перезвоном выпускают парочку наружу — приятно вам провести время, молодёжь...

Короткий проход по коридору. 'Ти, ту, та, ти...' — озвучивает электронный замок набранный код. Щелкает затвор — и парочка проходит в квартиру.

А дальше всё идёт не так, как мог нафантазировать себе сторонний наблюдатель. Мало того, что в квартире уже кто-то находился. Этот кто-то стоит в прихожей и встречает явно ожидаемых гостей — мужчина средних лет, подтянутый, с цепким взглядом. Несколько мгновений ничего не происходит. Лишь одни переглядки. Наконец, покрутив головой, мужчина, обращаясь к ЮнМи, с улыбкой произносит:

— Тебя и не узнать. Стала такой красавицей... Ну, здравствуй, племянница.

— Здравствуй, дядя! — Тоже с улыбкой произносит в ответ ЮнМи.

Время действия: за три дня до культпохода в кино. Утро.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ЮнМи (бодренько): — Здравствуй, МинХёк-оппа!

МинХёк (озабоченно): — Здравствуй, ЮнМи. Нужно встретиться.

ЮнМи (встревожено): — Что-то случилось?

МинХёк (успокаивающе): — Ничего такого. Возникла пара вопросов по Чебурашке. И решить их нужно как можно скорее. Лучше, прямо сейчас.

ЮнМи (задумчиво): — Прямо сейчас... Прямо сейчас у меня репетиция. Но, думаю, я смогу отпроситься. Куда мне ехать?

МинХёк (облегчённо): — Приезжай в головной офис. В холле тебя будет ждать моя секретарша. Она проводит тебя до моего кабинета. Там и поговорим.

ЮнМи (деловито): — Я всё поняла, МинХёк-оппа. До встречи.

МинХёк (тепло): — До встречи, ЮнМи.

Время действия: за три дня до культпохода в кино. Через какое-то время после звонка Сон МинХёка ЮнМи с просьбой о встречи.

Место действия: головной офис 'AURORA World Corporation'. Кабинет исполнительного директора.

Сон МинХёк, с трудом скрывая волнение, стоит возле своего стола, заваленного документами, и не спускает глаз с входной двери. Ни сидеть, ни тем более работать он не может. Какая на фиг работа, если с минуты на минуту здесь должна появиться она! Девушка, которая... Нет! Нет! Нет! Всего лишь должна прийти госпожа Пак... По делу!!!

Наконец, томительное ожидание прерывается. Дверь распахивается, и в кабинет стремительно врывается ЮнМи — голубые драные джинсы, белые кроссовки, чёрная футболка с принтом Чебурашки под джинсовой же курткой, зеркальные солнцезащитные очки, чёрная бейсболка, сумка через плечо.

Стремительности ЮнМи хватает ровно на три шага, после которых она резко останавливается, срывает очки, и, пробежав взглядом по стеллажам, восхищённо восклицает:

— Ух, ты! Да у тебя здесь настоящий музей мягкой игрушки! Можно ознакомиться с экспозицией? — И умаляющий взгляд бездонных синих глаз.

— Конечно,— тут же сдаётся хозяин кабинета.— Если что-то понравится — дарю!

— Это ты не подумав сказал,— хитро улыбается ЮнМи.— А если мне понравится всё?

— Эээ,— выдаёт растерявшийся МинХёк.

— Шутка! — Тут же успокаивает парня ЮнМи.— Ой, извини, забыла поздороваться. Здравствуй, МинХёк-оппа! — Традиционный поклон.

— Здравствуй, ЮнМи.

— Так я сделаю кружок по твоему кабинету? — Плавный жест руки, обводящий стеллажи с игрушками.

— Конечно,— шумно сглотнув, произносит МинХёк.

Благодарно кивнув и не забыв про обворожительную улыбку, ЮнМи приступает к внимательному изучению коллекции мягкой игрушки. А глаза МинХёка тем временем внимательно изучают стройную фигурку гостьи.

— А в Штатах вы продаёте свои игрушки? — Осмотрев половину стеллажей, неожиданно спрашивает ЮнМи.

— По большому счёту — нет. Американцы не пускают нас на свой рынок.

— А сами они свои мягкие игрушки продают у нас?

— Можно сказать, что тоже нет. Наш им симметричный ответ.

ЮнМи задумчиво смотрит на МинХёка, явно прокручивая в голове какую-то шальную мысль. Наконец, что-то там для себя решив, она спрашивает:

— МинХёк-оппа, скажи, какие ассоциации у тебя вызывает словосочетание 'мишка Тедди'?

МинХёк пожимает плечами и произносит:

— Как у человека, посвятившего свою жизнь игрушкам, ассоциация одна единственная — с игрушкой.

ЮнМи удовлетворённо кивает.

— Ты ведь не просто так задала это вопрос? Да, ЮнМи? — Крайне заинтересовано спрашивает МинХёк. И тут же получает ответ:

— Да, не просто так. Кажется, МинХёк-оппа, я могу предложить тебе игрушку, которая сможет ворваться на американский рынок и произвести там фурор. А со временем стать самой продаваемой игрушкой в мире.

— Звучит фантастически. Но после Чебурашки, я готов поверить тебе без оглядки. Судя по твоим словам — это мишка и зовут его Тедди?

— Всё так,— подтверждает ЮнМи.— Но прежде чем дело дойдёт до дела, мне нужно кое-что проверить. Вдруг, как это часто бывает, кто-нибудь меня с этой идеей уже опередил...

— Хорошо,— покладисто произносит МинХёк.— Буду с нетерпением ждать, когда ты покажешь, своего мишку Тедди.

Повисает пауза. ЮнМи с сожалением смотрит на не охваченные её вниманием стеллажи с мягкой игрушкой и говорит:

— Пожалуй, досмотрю в следующий раз,— переводит взгляд на хозяина кабинета и, накинув на себя образ бизнес леди, спрашивает: — Так что там не так с Чебурашкой?

— Всё с ним так,— вздохнув, отвечает МинХёк.— Чебурашка — это для конспирации. На тот случай, если телефон прослушивается.

ЮнМи невольно округляет глаза.

— Телефон прослушивается?.. Что-то случилось?

— Случилось. Я нашёл твоего дядю.

После охов и ахов, парочка перемещается в уголок для отдыха и устраиваются в креслах напротив друг друга.

— Что с дядей? Где он? — Требовательно спрашивает ЮнМи.

МинХёк (успокаивающе): — С ним всё в порядке. Сейчас он находится в моей холостяцкой квартире. Оставил её за собой на всякий случай. Вот — пригодилась. Там его никто не найдёт.

ЮнМи (озадаченно): — Не найдёт?.. Кто-то его разыскивает? Полиция?

МинХёк (с сожалением): — Да.

ЮнМи (напряжённо): — В чём его обвиняют?

МинХёк (виновато): — Контрабанда. Ты оказалась права.

ЮнМи (огорчённо): — Плохо.

МинХёк (нехотя): — Всё гораздо хуже, чем ты думаешь. Ладно бы контрабанда. Но он... он поставлял её северянам.

ЮнМи (испуганно): — Что?!

МинХёк (недовольно): — Да... Это уже не просто контрабанда. Это измена.

ЮнМи (сокрушённо): — Пипец какой-то! Как?! Как дядя до такого дошёл?

МинХёк (успокаивающе): — Теперь это не важно. Важно то, что оставлять всё как есть нельзя. Нужно что-то делать.

ЮнМи (спохватываясь): — Ох! МинХёк-оппа! Прости! Я, идеотка последняя, втянула тебя в это... в эту...

МинХёк (примирительно): — Не вини себя ЮнМи. Что сделано, то сделано.. Сейчас нужно напрячься и придумать, как без потерь выбраться из этой ситуации.

ЮнМи (задумчиво): — А про северян — это точно? Как ты вообще его нашёл?

МинХёк (доходчиво): — Мои безопасники найти твоего дядю не смогли. Тогда я напряг своего человека в полиции... про него сразу забудь!!! который не только разузнал, где находится твой дядя, но и сообщил, что уже подписан ордер на его арест. Пришлось выбирать. Либо допустить арест твоего дяди... Представляешь, что тогда ждало вашу семью и особенно тебя? Дядя Агдан предатель, помогавший северянам! Как тебе такое? Да ещё во всех газетах и по всем каналам! Не знаю, как на счёт конца карьеры айдола, но времена бы для тебя, точно, настали нелёгкие... Либо увести твоего дядю из-под носа полиции, а там будь, что будет. Я выбрал второе.

ЮнМи (с грустинкой): — Если дядю всё же арестуют, то ты совершил величайшую глупость в своей жизни. А если ареста удастся избежать, тогда... тогда я тебе буду должна! Ты говорил с дядей?

МинХёк (довольно-делово): — Пытался. Но он мне не доверяет.

ЮнМи (задумчиво): — Ожидаемо. Мы должны собраться втроём: ты, я и дядя. И решить, что делать дальше. Больше в это дело никого посвящать не стоит, чтобы не создавать лишний канал утечки информации.

МинХёк (всё так же довольно-делово): — Да, ты права. Собраться надо. Но как это сделать, когда с тебя глаз не спускают?

ЮнМи (с хитринкой, после недолгого раздумья): — Есть у меня одна идея, как избавится от охраны незаметно для охраны...

МинХёк (уважительно): — Даже не спрашиваю, что ты задумала. Но уверен, что это сработает.

ЮнМи (убеждённо): — Сработает! Ещё как сработает! МинХёк-оппа! Жди меня в это воскресенье вечером на стоянке кинотеатра Megabox. Я подойду минут через десять-пятнадцать после начала сеанса.

МинХёк (с готовностью): — Понял. Буду ждать.

ЮнМи (бодро): — Тогда до встречи в воскресенье!

— До воскресенья! И передавай привет ЧжуВону. И ещё мои поздравления с успешной сделкой,— вставая с кресла вслед за гостьей, говорит МинХёк.

— Какой сделкой? — Замирает ЮнМи.

— Ты ничего не слышала?

— Чего не слышала?

— Точно! Ты ведь в это время на гастролях была. А когда вернулась, всё уже затихло.

МинХёк замолкает и тянет паузу. ЮнМи склоняет голову вправо и только одними глазами спрашивает: 'И какого хрена?' Исполнительный директор интерпретирует взгляд правильно, даже ещё жёстче и, смутившись, поясняет:

— 'Sea Group' получила от Министерства обороны очень крупный заказ. Давно хотел поздравить хёна с победой, но... В общем, поздравь его там от меня.

— С победой? — Цепляется ЮнМи за слова.

— Ну, да. С победой,— недоумевает МинХёк.— Наверняка за такой жирный кусок там под ковром такая грызня шла... Видно у 'Sea Group' было что-то, что другие компании перебить не смогли.

— Очень интересно... — Бубнит по-русски ЮнМи. И ещё раз попрощавшись с исполнительным директором (на корейском), покидает его кабинет.

Время действия: день культпохода в кино. Где-то через пару десятков минут после встречи ЮнМи со своим дядей.

Место действия: холостяцкая квартира МинХёка. Гостиная.

За низким столиком, по бокам, сидят: дядя ЮнМи — ЮнСок, деловой партнёр ЮнМи — МинХёк, ну и на председательском месте — сама ЮнМи. Перед каждым — чашка со свежезаваренным чаем, исходящая ароматным парком. В центре стола, на вместительном блюде аккуратно разложены золотистые рыбки — любимые дядины пирожки 'Буно ппан'.

Пока заваривался чай, ЮнМи успела доложиться родственнику, как у них в семье дела. Спрашивать дядю, как он дошёл до такой контрабандистской жизни, племянница не стала.

— Это вьетнамский чай Hoa Loc,— первым взяв чашку и сделав глоток, поясняет дядя.— Контрабандный товар.

— Всю контрабанду делают в Одессе на Дерибасовской улице,— на автомате выдаёт ЮнМи и ловит на себе удивлённые взгляды мужчин.— Ээээ... Это шутка юмора такая.— Поясняет она.— И тоже делает глоток.— А ничего так. Вкусно.

— Чай? — Переведя взгляд с ЮнМи на ЮнСока, произносит МинХёк.— Слишком маленькая прибыль и слишком большой риск.— И тоже пробует напиток.

— Если канал налажен — никакого риска,— возражает дядя.— Я могу ваши игрушки беспошлинно провезти в любую страну мира. Хотите?

МинХёк зависает, явно просчитывая все 'за' и 'против'.

— Дядя! Не сбивай МинХёка с пути истинного! — Тут же вмешивается ЮнМи.— Он же бизнесмен. А знаешь, как трудно отказаться бизнесмену от выгодного предложения.

ЮнСок неодобрительно качает головой, но замечание племяннице не делает.

— Это, да,— придя в себя, подтверждает МинХёк.— И потом... У вас, господин ЮнСок, сейчас связаны руки. За вами охотится вся полиция Кореи. Вам бы лучше как можно скорее вообще уехать из страны.

— Да! — Опять влезает в разговор мужчин ЮнМи.— Дядя! США — это самое то, чтобы копы тебя никогда не нашли.

Повисает пауза.

— Для начала, директор Сон, я ещё раз хочу поблагодарить вас за то, что спасли меня от ареста,— нарушает тишину дядя ЮнМи.— И ещё. Да, я зарабатывал на жизнь контрабандой. Вьетнам, Китай, Таиланд, Малайзия... Список большой. Но в нём нет Северной Кореи. Так что, ЮнМи,— строгий взгляд на племянницу,— твой дядя страну не придавал. Можешь хоть немножко, но вздохнуть свободней.

ЮнМи делает глубокий вздох и с шумом выдыхает.

— Что касается 'уехать из страны'... Я думал об этом. Ты права, племянница. Лучший вариант для меня — это Штаты. И не только для меня. Если я смогу легализоваться там, то впоследствии моя семья сможет воссоединиться со мной. Вопрос упирается в деньги. С документами всё проще — воспользуюсь своими связями. А вот деньги...

— Дядя! — Вновь подаёт голос ЮнМи.— Как раз деньги не проблема. Я сейчас очень... ну, просто очень хорошо зарабатываю. Скажи, сколько? Столько и будет.

— ЮнМи! — Вступает в разговор МинХёк.— Не забывай, что твоего дядю разыскивает полиция. Наверняка они предполагают, что он попытается связаться с вами именно из-за проблем с наличкой. Думаю, все ваши счета уже под присмотром копов. Как только ты снимешь или переведёшь крупную сумму, трафик тут же отследят и выйдут... В общем, тебя лучше к своим деньгам не прикасаться... По такому поводу.

ЮнСок кивает в знак согласия.

— А как же тогда быть? — Теряется ЮнМи.

— Очень просто,— заявляет МинХёк.— Деньги дам я. Сколько надо, столько и дам. А потом удержу из того, что должен тебе за Чебурашку.

— Пожалуй, это может сработать,— одобрительно произносит ЮнСок и переводит взгляд на ЮнМи.— Деньги я тебе позже верну. И не возражай! — Не дав племяннице рта раскрыть, припечатывает дядя и, помассировав виски, продолжает: — Так! Раз принципиальные вопросы решены, приступим к проработке деталей. Возражения есть?

Возражений, конечно же, не последовало.

Время действия: этот же день, но чуть раньше.

Место действия: Сеул. Штаб-квартира Национального агентства разведки Республики Корея. Один из начальственных кабинетов. Присутствую: сам хозяин кабинета, облачённый в военную форму со знаками различия полковника разведки. В двух шагах от стола, с папкой подмышкой, стоит его подчинённых в чине капитана.

— Докладывайте, капитан,— разрешает хозяин кабинета, дочитав до конца очередную бумажку, которыми завален весь стол.

— Слушаюсь, господин полковник! — Чеканит подчинённый.— Несколько часов назад по чрезвычайному каналу связи получено донесение от капитана ЮнСока.

— Чрезвычайному? — Вскидывает брови полковник.— Что у него там случилось?

— Я всё изложил в рапорте! — Объявляет капитан, и папка из подмышки перекочёвывает на начальственный стол.

— Капитан! Доложите суть своими словами! — Приказывает полковник, у которого при виде лишней бумажки на столе нервно дёрнулась щека. И получает ожидаемый ответ:

— Слушаюсь, господин полковник! Значит так... Капитан ЮнСок попал в поле зрение сеульской полиции. Его подозревают в поставке контрабанды северянам. Как следствие — был выписан ордер на его арест.

— ЮнСока арестовали?

— Чуть было не арестовали. Но неожиданно в дело вмешалась третья сила.

Капитан делает то ли вольную, то ли невольную паузу.

— Давай без театральщины,— кривится начальство.— Что ещё за третья сила?

— Есть без театральщины! Капитана ЮнСока чуть ли не перед носом полиции похитила служба безопасности 'AURORA World Corporation'.

— А эти-то здесь с какого бока? — Удивляется хозяин кабинета.

— Всё просто, господин полковник. Служба безопасности 'AURORA World Corporation' занималась поисками капитана ЮнСока по просьбе его племянницы Пак ЮнМи. Естественно они были и остаются в полном неведенье, что дядя ЮнМи имеет отношение к разведке. Узнав, что ЮнСока хотят арестовать, авроровцы не придумали ничего лучше, как запихать объект поиска в машину и увезти в неизвестном направление.

— Неизвестном?

— Неизвестном для полиции. В настоящий момент капитан ЮнСок находится на квартире исполнительного директора 'AURORA World Corporation' — Сон МинХёка.

— Понятно... Полиции удалось идентифицировать похитителей?

— Никак нет, господин полковник. Авроровцы сработали очень чисто, не оставив никаких следов.

Хозяин кабинета удовлетворённо кивает и задумчиво произносит:

— Вообще, удачно получилось. Если б капитана ЮнСока арестовали, помочь ему мы бы никак не смогли. Признать, что он сотрудник разведки — это значит обречь на провал группу 'Гамма'. Фактически, их всех ждала бы смерть. Три семьи — пятнадцать человек. Смерть — не самая лучшая награда, за ту бесценную информацию, которую группа добыла в Институте ядерных исследований северян. ЮнСока ждала бы участь обычного контрабандиста: суд и реальный срок.

— И пострадал бы не только он один, но и его семья,— подключается капитан к обсуждению миновавших коллегу бед.

— Это да,— соглашается полковник.— Его племяннице Пак ЮнМи пришлось бы хуже всего. Карьере Агдан как айдола, пришёл бы конец. Кто знает, смогла бы она продолжить писать песни... Но такие удары судьбы всё равно без последствий не обходятся.

— Просто даже как-то страшно представить, что наша Агдан не напишет больше ни одной песни,— делится своими страхами капитан.— Я её фанат. Все её песни — это просто, что-то невероятное. Особенно последняя — 'Take On Me'. Она мне больше всего нравится.

И капитан, на идеальном английском, начинает напевать нетленку Агдан.

Полковник, незаметно для себе, начинает кивать в такт.

— У неё не только песни, но ещё и внешность невероятная,— задумчиво произносит он.— Одни синие глаза чего стоят. Глядя в них, хочется разболтать все известные тебе секреты. Одним словом — наш человек.

— Если я всё правильно помню, то были планы использовать Пак ЮнМи как агента влияния? — Прервав песню, поддерживает тему капитан.

— Они и сейчас есть,— делится информацией полковник.— Более того, даже чуть было не свели её с вербовщиком. Но вовремя одумались. ЮнМи — вчерашняя школьница. В голове — только песни и парни. Естественно, она легкомысленно отнеслась бы к нашему предложению. Нет, пусть сначала повзрослеет и вот уже тогда можно будет с ней поговорить.

Полковник с удивлением смотрит на фаната Агдан и произносит:

— Просто поражаюсь. О чём не говори, а разговор всё равно сворачивает на женщин... Капитан! Доложите ваше виденье дальнейшего использования капитана ЮнСока.

— Есть доложить, господин полковник. На счёт дальнейшего использования пока рано что-либо говорить. Для начала капитану ЮнСоку нужно покинуть страну. Полиция объявила его в розыск. Не хотелось бы, чтобы по какой-нибудь глупой случайности он попался ей в руки.

— Наша помощь требуется?

— Нет. Нам лучше не светиться сейчас рядом с ним. Капитан справится сам. Работая под прикрытием, он и документы подделывал и границу нелегально пересекал... Деньги есть у его племянницы. Да и Сон МинХёк, думаю, поможет, чем может.

— Согласен,— одобрительно кивает полковник.— Но дальнее наблюдение за ЮнСоком все же обеспечьте.

— Есть обеспечить!

— Господин капитан,— произносит полковник, вставая из-за стола и вытягивая руки по швам.

— Господин полковник,— отвечает капитан, вытягиваюсь по струнке и прижимая подбородок к груди.

Время действия: через несколько дней после культпохода в кино. День.

Место действия: головной офис 'AURORA World Corporation'. Кабинет исполнительного директора. Присутствуют: сам хозяин кабинета и человек в чёрном, явно имеющий отношение к службе безопасности компании.

МинХёк сидит за своим рабочим столом и внимательно рассматривает фотографии, на которых он сам и... ЮнМи. Вот они выходит из машины... Вот на этой идут под ручку по направлению к его дому, склонившись друг к другу... А вот они разлепились, но продолжают касаться плечами... Всего — десятка два фоток.

Глубоко вздохнув... Даже где-то тяжко вздохнув, МинХёк поднимает глаза на своего безопасника, который, с готовностью выполнить любое распоряжение, смотрит на начальство.

— Это всё? — Спрашивает МинХёк.

— Да, шеф,— подтверждает безопасник.— Это всё, что я отснял.

— Цифровые копии?

— Всё удалил. Кроме этих фотографий больше ничего нет, шеф.

МинХёк кивает и, отбивая на столешнице, 'Take On Me', надолго задумывается. Наконец, в чём-то таком себя убедив, он достаёт уже подписанный конверт и отправляет в него все фотографии. Запечатав его сургучной печатью, МинХёк двигает конверт в сторону безопасника.

— Нужно под видом посыльного отдать это лично в руки госпожи МуРан,— выдаёт он задание своёму сотруднику.

— Будет сделано, шеф,— тут же чуть ли не гаркает безопасник и, взяв со стола конверт, походкой бывшего морпеха, покидает кабинет.

МинХёк откидывается на спинку кресла. С хмурым видом долго сидит, храня молчание. Наконец, в очередной раз тяжело вздохнув, виновато произносит:

— ЮнМи! Я не хочу тебе навредить. Я всего лишь хочу помочь тебе стать свободной.

Развилка девятнадцатая

Влияние гамма лучей на бледно-розовые ноготки

Время действия: через три недели после культпохода в кино. День.

Место действия: где-то в эфире над Сеулом. Телефонный разговор.

ЮнМи (холодно): — Здравствуйте, госпожа МуРан.

МуРан (огорчённо): — Здравствуй, ЮнМи. Мне больше нравилось, когда ты обращалась ко мне 'хальмони'.

ЮнМи (так же холодно): — И чем всё закончилось?

МуРан (с интересом): — Чем?

ЮнМи (не меняя температуры в голосе): — Вы, как чёрная дыра попытались затянуть меня под горизонт событий.

МуРан (недоумённо): — Каких событий?

ЮнМи (всё с тем же холодком): — Не важно. Важно, что приближаться к вам опасно.

МуРан (с обидой): — Вот как.... В моём хорошем отношении к тебе ты ощущаешь опасность?

ЮнМи (недовольно): — Хорошем отношении?.. Госпожа МуРан, давайте откровенно. Я не наивная дурочка и умею складывать два и два. 'Sea Group' недавно получила просто шикарнейший заказ. Без меня как невесты ЧжуВона, этого заказа не было бы. И не пытайтесь убедить меня в обратном. Вы меня использовали. И собирались сделать это с самого начала. Иначе вы бы сразу отреклись от меня, не взирая на президента и её некомпетентное окружение. Но я на вас не в обиде. Благодаря вам я тоже немножко поднялась в деньгах. Теперь, когда все получили своё, мы больше не нужны друг другу, как источники доходов. Настало время попрощаться. Я была бы не против перевести деловые отношения в чисто дружеские. Но по известным вам причинам — это не возможно. Разрыв неизбежен. Осталось только одно: решить, кто объявит о нашем с ЧжуВоном расставании — вы или я?

МуРан (официально): — Я поняла тебя, ЮнМи... Ты в это воскресенье свободна?

ЮнМи (твёрдо): — Нет!

МуРан (с тем же официозом): — Мы будем проводит поминальный ритуал. Твоё присутствие обязательно.

ЮнМи (удивлённо): — Обязательно?.. Тогда меня точно не будет!

МуРан (с сарказмом): — Значит, всё-таки наивная дурочка...

ЮнМи (не понимая): — Кто?

МуРан (с тем же сарказмом): — Ты, ЮнМи. Ты. Раз уж ты поставила себе в заслугу получения крупного заказа, то должна взять на себя и ответственность за него.

ЮнМи (растеряно): — Это как?

МуРан (втолковывая): — Думаешь, компании, у которых мы увели благодаря, как ты говоришь, тебе заказ из под носа, не мечтают всё переиграть? Думаешь, они не догадываются о подоплёке? Но пока вы с ЧжуВоном вместе, никто ничего сделать не может. А если мы завтра объявим о разрыве помолвки, то разгорится скандал. И наша семья может понести многомиллиардные убытки. Ты оплатишь их? Ты оплатишь упущенную прибыль от несостоявшихся контрактов, потому что репутационные потери будут чудовищны, и никто не захочет иметь с нами дел? Наконец, ты готова понести ответственность за банкротство компании, которое при таких раскладах неизбежно. Ты готова, ЮнМи?

ЮнМи (обескуражено): — Ээээээ... А я то здесь при чём? Вы, прикрываясь мной, дела делали, а я теперь плати и ответственность бери?

МуРан (назидательно): — Но ты же не наивная дурочка! И умеешь сложить два и два. Ты же сразу поняла, что тебя будут использовать. Но поняла и другое, что с этого можно что-то поиметь. Вот и поимела. Так что, ЮнМи, хватит изображать из себя мисс независимость и приезжай-ка в это воскресенье к нам. И про траур не забудь.

ЮнМи (беспомощно): — Господи, во что же я вляпалась?

МуРан (строго): — ЮнМи! Следи за словами! И, вообще, веди себе почтительней. Особенно на людях.

ЮнМи (покорно): — Простите, госпожа МуРан.

МуРан (настоятельно): — И обращайся ко мне 'хальмони'. Зачем давать пищу для размышлений посторонним.

ЮнМи (покорно): — Хорошо, хальмони.

МуРан (тепло): — Ну, вот так-то лучше. Так ты приедешь в воскресенье?

ЮнМи (обречённо): — Приеду.

МуРан (с ещё большой теплотой): — Умничка. Хорошая девочка. Да встречи, Юночка.

ЮнМи (нехотя): — До встречи, хальмони.

Время действия: день обряда поминовения. Утро.

Место действия: головной офис 'AURORA World Corporation'. Кабинет исполнительного директора.

Исполнительный директор Сон МинХёк, пренебрегая текущими делами, среди которых есть очень даже срочные (из-за чего и оказался на рабочем месте в выходной), шарится по интернету в поисках чего-нибудь новенького по ЮнМи — фотки, статьи, интервью, видео... Всё найденное он складывает в папку 'Перспективные проекты', надёжно запароленую. Увлекательную работу прерывает, вызов по селектору от секретаря.

— Директор Сон, вас просит о встречи Ким ЧжуВон,— докладывает секретарша.

— Ким ЧжуВон? — Удивляется МинХёк.

— Что передать охране?

— Пусть пропустят,— приказывает исполнительный директор, со вздохом сожаления закрывает ноутбук и, начинает наводить на столе рабочий беспорядок.

— И чего его принесло? — Недоумевая, спрашивает МинХёк самого себя.— Надеюсь, он здесь не из-за ЮнМи... Ладно, сейчас сам всё расскажет.

Где-то минут через пять.

Дверь распахивается — в кабинет просачивается ЧжуВон, затянутый в камуфляж. На лице — решимость — с таким только в бой. Будь в руках посетителя автомат, он, наверняка, без всяких лишних слов открыл бы стрельбу на поражение. Но ничего агрессивного вояка сделать не успевает. Вся его решимость вмиг куда-то улетучивается, при взгляде на полки забитые мягкой игрушкой. В глазах появляется растерянность: а туда ли я попал?

— Хён! — Покинув удобное кресло, довольно искренне радуется встрече с приятелем МинХёк и делает несколько шагов в его направление.— Просто так или по делу?

— Давай — не здесь! — Говорит ЧжуВон, косясь на игрушки, которые (такое складывалось впечатление) все до одной с любопытством выставились на него.— И лучше без свидетелей.

— Даже так,— хмыкает МинХёк.— Хорошо. Пойдём.

Время действия: через несколько минут

Место действия: здание головного офиса 'AURORA World Corporation'. Крыша, с которой открывается великолепный вид на Сеул, с высоты птичьего полёта. В центре вертолётной площадки, напротив друг друга, на расстоянии вытянутой руки, стоят МинХёк и ЧжуВон.

Постоять, помолчать, посверлить супротивника взглядом, как два ковбоя в крутом вестерне, не получилось. ЧжуВон неожиданно делает подшаг и правой наносит удар МинХёку. Не сильный удар — такой показательно-воспитательный момент. Имея возможность уклониться, МинХёк этого не делает — предпочитает получить.

— Выпустил пар, хён? — Проведя языком по рассечённой губе, спрашивает он.— Теперь словами. Так оно понятней будет.

— Не понял, значит... — Сжав кулаки, произносит ЧжуВон.

— Не начинай, хён,— предупреждает МинХёк.— В этот раз я из себя грушу изображать не буду.

Получив предупреждение, ЧжуВон тут же принимает боевую стойку. Одновременно с ним такую же стойку принимает МинХёк. Противники ещё не сделали ни одного движения, а схватка идёт уже полным ходом — в головах. Просчитав все варианты, на третьей секунде противостояния, МинХёк выносит вердикт:

— Ничья,— и опускает руки.

Вслед за ним руки опускает ЧжуВон и, чеканя каждое слово, произносит:

— Держись! От! Моей! Невесты! Подальше!

На что МинХёк, покрутив головой, отвечает:

— Во-первых, ЮнМи мой деловой партнёр. И держаться подальше не получится. А, во-вторых... она тебе не невеста.

ЧжуВон на эти слова, скрипнув зубами, упрямо заявляет:

— ЮнМи — моя невеста!

— Она тоже так считает? — Интересуется МинХёк.

— Это наше с ней дело,— отрезает ЧжуВон.— И вообще, ты, что творишь? Ты же недавно женился!

МинХёк, сразу как-то спав с лица, на пару секунд задумывается, и, тяжело вздохнув, произносит:

— Хорошо... Раз я узнал ваш с ЮнМи секрет, будет справедливо, если ты узнаешь наш с Ли ХеРин секрет... Короче. У нас с ней фиктивный брак. Через год мы разведёмся.

Новость производит на ЧжуВона впечатление. Он открывает рот, намереваясь как-то прокомментировать услышанное, но, не найдя слов, захлопывает его. А МинХёк, между тем, продолжает:

— Так что всё по-честному, хён. Мне тоже нравиться ЮнМи. И я тоже хочу добиться от неё взаимности. И мы с тобой не враги. Мы просто соперники. И в одинаковом положение... Хотя, нет. Вру. У тебя есть год форы. Пока я с Ли ХеРин, я буду соблюдать наши с ней договорённости. Что скажешь, хён?

— Мне хватит и пары месяцев, чтобы прислать вам с Ли ХеРин приглашение на нашу с ЮнМи свадьбу, хён,— улыбнувшись, говорит ЧжуВон.

— Посмотрим.

— Посмотрим.

И друзья-соперники, не сговариваясь, направляются в сторону выхода.

Время действия: день обряда поминовения. Он же — поминальный ритуал. День.

Место действия: солон максивэна ЮнМи. Присутствуют: хозяйка максивэна, прибывающая в задумчивости, и два охранника, один из которых за рулём.

Хальмони сказала не забыть про траур. Вот — не забыл. На мне маленькое чёрное платье, черные колготки, черные туфли и на шее — нитка натурального чёрного жемчуга, который я купил себе в 'Lotte Store Main' для конспирации. С чёрной печаткой на пальце, всё это смотрится очень эффектно. Кстати, бельё я тоже надел чёрное — для прикола. Правда, его никто не оценит, но главное, что я сам в курсе.

Маленькое чёрное платье, которое ни разу не траурное (разве цвет только), а классическое коктейльное, посоветовала мне надеть на мероприятие ЮЧжин — потроллить чуток семейку ЧжуВона.

После разговора с госпожой МуРан (она же — хальмони), я вдруг понял, что у меня проблема. Маленькая, но занозистая. Ничего похожего на траурный прикид в моём гардеробе не было. Первая мысль — потрясти агентство и вытрясти из него на денёк нечто чёрное до пят. Вторая мысль — что-то не припомню, чтобы мы хоть раз на похоронах выступали. Стопудово, траур и костюмерная k-pop агентства две вещи не совместные. Бежать в магазин и покупать? Отпрашиваться у шефа придётся. День-то будний — рабочий. И я — в студии. Работаем с СонЁн над её сольным альбомом. СунОк попросить сделать покупку вместо меня? Так она сама зашивается. Благотворительный фонд, университет, который онни решила всё же окончить, плюс таинственный оппа, до сих пор нам не представленный. А тут я: сходи туда — не знаю куда... Маму ЮнМи напрячь? Заказать по интернету?

Не знаю, до чего бы я там додумался, но мыслительный процесс прервал телефонный звонок. Позвонила ЮЧжин — наудачу. Почему наудачу? Всё просто. Мы оба настолько загружены работой, что не то что встретиться, даже по телефону поговорить не часто получается. Она звонит — я на сцене. Я звоню — она на съёмочной площадке. ЮЧжин, можно сказать, нашла себя в кино. Пока мы с девчонками зажигали на гастролях, она успела сняться ещё в одной дораме. А сейчас снимается аж сразу в двух. И уже подписан контракт с япошками, к которым онни улетит, как только закончит сниматься в Корее.

После бурных приветствий выяснилось, что у ЮЧжин неожиданно образовались несколько свободных часов, которые она с удовольствием бы провела вместе со мной, если, конечно, я тоже смогу освободиться. Как говорится — рука судьбы. Отзвонился шефу, выпросил себе пару часов на покупку траурных одежд. Услышав словосочетание 'обряд поминовения', СанХён отпустил меня без всяких возражений. Я так понял (по дорамам, правда) этот обряд для корейцев что-то вроде священной коровы для индусов. СонЁн тоже отнеслась с пониманием к тому, что я неожиданно свернул работу. Обряд поминовения — это... обряд поминовения.

Полчаса — и мы встречаемся с ЮЧжин в условленном месте — возле магазина одежды 'Factory Outlet'. Онни согласилась совместить приятное с полезным — пообщаться и помочь мне выбрать прикид на воскресное мероприятие. Как я уже сказал, остановились мы с ней на маленьком чёрном платье. Сначала я хотел было отказаться, но потом подумал, что нефиг их (Кимов) баловать. Мне с ними не комфортно. Пусть и им будет тем же самым, по тому же месту.

Разобравшись со мной, ЮЧжин занялась собой. Перемеряя кучу одежды, умудрилась засветиться — то ли специально, то ли нечаянно. Я и не думал, что она настолько популярна. Поглазеть на неё сбежался, наверное, весь магазин. Тут уже и меня опознали. И началось... Крики, признания в любви, просьбы дать автограф... Хорошо, местные стражи порядка вовремя подоспели на помощь нашей охране. А так бы опять могло до принудительного стриптиза дойти.

Покупки обмывали в кафешке неподалёку. Сидели, наслаждались ничегонеделаньем, трепались о всякой ерунде. Я уже сильно поднаторел в этом плане — проколов практически нет. Ближе к концу, ЮЧжин призналась, что у неё появился оппа:

— Посимпатичней твоего ЧжуВона будет. Только это ещё пока большой секрет.

С оппой поздравил, секрет обязался хранить.

В конце посиделок, ЮЧжин неожиданно посерьёзнела и, внимательно глядя в глаза, произнесла:

— Не знаю почему, но мне тревожно за тебя. Странное такое чувство.— И, накрыв мою ладонь своей тёплой ладошкой, добавила: — Чтобы не произошло, Юна, ты всегда можешь рассчитывать на меня.

Слова её дошли до сердца. Да, есть и у меня ощущение, что что-то происходит. Как у Гайдара, который Аркадий: 'И вроде бы всё хорошо, да что-то нехорошо...' Только непонятно что. Вот, с братом связь разорвалась. Надеюсь, что временно. Но скорей всего — навсегда. Ох... Не к добру это. Не к добру...

Расставаясь с ЮЧжин, мы пообещали не терять друг друга из вида. Пусть нельзя встретиться, пусть нельзя дозвониться, но обменяться эсэмэсками ведь можно! Так хотя бы ими. И почаще.

Встреча наша имела последствия. Естественно, наши фанаты нас двоих снимали, а видео, как у них водится, залили в сеть. Мимо шефа, такой мой засвет никак пройти не мог. СанХён вызвал меня на ковёр и, испепеляя начальственным взглядом, обвинил в том, что я злоупотребил его доверием. Прикрываясь якобы покупкой траура, плюнув на работу, отдался порочному шопингу. Никакие мои оправдания не принимались. Пришлось набрать госпожу МуРан, что бы она лично вернула мне мои ангельские крылышки. Поговорив с хальмони, шеф и не подумал извиняться. Сделал ещё пару замечаний и наказал усердней работать. Обещал, что буду очень стараться.

ИнЧжон тоже добралась до видео, где мы вдвоём с ЮЧжин. Состоялся разговор, который чуть было не перерос в нашу первую ссору. Но, слава богу, мне удалось доказать ей, что 'ты у меня одна'. Доказательства получились долгими и страстными. На них мы опять чуть было не попались.

Доказывать девчонкам ничего не стал, просто появился перед ними в моём траурном наряде. Увидев меня всю такую красивую, с голыми ногами до середины бедра, сонбе подвисли.

— Ты в этом будешь на обряде поминовения?! — Придя в себя первой, уточнила СонЁн.

— Да! — Подтвердил я.— Хочу сразу дать им понять, что послушной, бессловесной невесткой я не буду. Я — Агдан! И этим всё сказано.

Моя позиция была понята и принята. А дальше пошло обсуждение покупки и заодно вообще всего, что придёт в голову.

А сегодня мой прикид оценили уже дома.

Когда я всё на себя напялил и внимательно разглядывал в зеркале своё отражение, то невольно сравнил девушку, которая внимательно разглядывала меня, с Машей из 'Чайки'. Она (Маша) постоянно носила чёрное, потому, что ни на что другое денег не хватало. А любопытным предлагала версию, что это траур по её несчастной жизни. Пффф... Можно ли меня назвать несчастным? И да и нет. Вот сейчас задал этот вопрос и хочется с грустью ответить: несчастный я. А вот когда козликом (козочкой) прыгаю вместе с девчонками по сцене, когда целую ИнЧжон в губы, когда... В общем, когда не задаюсь глупыми вопросами, полное ощущение, что не то, чтобы счастлив, а что счастье где-то рядом.

Когда я весь из себя такой чёрный спустился вниз, первой, кто высказала своё мнение по поводу моего экстерьера, была Мульча. Сделав хвост трубой, она обошла меня по кругу, внимательно разглядывая и произнесла короткое, одобрительное:

— Мяу!

Которое можно было перевести, как:

— Мы с тобой одного цвета! Ты! И я!

Интересно, у кошек зрение цветное? Надо будет как-нибудь посмотреть.

Мама и онни ЮнМи сразу встали на дыбы: дерзкое нарушение добрых корейских традиций! Но поскольку изменить уже было ничего нельзя, отшумев, они махнули на меня рукой.

Маман ещё раз, критически оглядев мою тушку, выдала вердикт:

— Тебе очень идёт чёрное, Юна.

— А на неё что ни надень, ей всё идёт,— прокомментировала мамины слова СунОк, где-то даже с утаённой — очень глубоко — завистью.

Попала в точку. ЮнМи идёт всё. И женское и... мужское. Вот, недавно отфоткался для рекламы (внимание!) мужских костюмов. Это во Франции было — на Парижской неделе высокой моды.

Франция стала первой европейской страной, которую я увидел в этом мире собственными глазами. Дааа... Лучше б не видел. Для меня стало настоящим шоком, когда на положенном месте я не обнаружил... Эйфелеву башню. Даже чуть было сдуру не задал глупейший вопрос мсье Пьеру Болуа, который лично встречал нас в аэропорту Бернара Перье (это... ну, в общем, местный аналог Шарля де Голля), мол, куда башня подевалась? Нас — это меня и мою команду во главе с президентом СанХёном, который 'чего-то давно в Париже не был'.

Так вот про Эйфелеву башню. Понятно, не было Эйфеля — нет и башни. Всё просто. Чего здесь такого? Но для меня, как я уже сказал, её отсутствие стало шоком. Вдруг со всей отчётливостью накатило осознание, что я на чужой планете, в чужой вселенной. Один. Совсем один. Накатило знатно. Хорошо удалось сохранить покерфейс. После отпустило, конечно. Но, как говориться, осадочек остался.

С трудом дождался вечера, закрылся у себя в номере, залез в сеть и стал методично пробивать все известные мне достопримечательности моего мира. Даже удивительно, почему я не сделал этого раньше? Инстинкт самосохранения не давал? Начал, естественно, с пирамид. Стояли, родимые. Но... с ними было что-то не то. То ли они были выше, то ли ниже... Я так и не понял. Следующий объект — Московский Кремль. Та же фигня. Вроде он, а вроде не он... А вот Останкинской телебашни в этой Москве не оказалось.

В общем, погулял по интернету где-то с часок и пришёл к выводу. Всё, что в моём мире появилось благодаря усилиям одного человека — в этом мире отсутствовало. А всё, что стало продуктом коллективного труда — имело место быть. Забив на интернет, пошёл спать. Мой мир, не мой мир — а завтра ранний подъём и работа.

Этого Парижа я так и не увидел. Всё из-за той же работы. Основное время съедали репетиции и дефиле. Оставшееся — журналисты, представители различных фирм с различными предложениями и официальные приёмы, от которых нельзя было отказаться. А на этих приёмах меня всегда ждала засада в виде озабоченных французских мужиков. Не смотря на то, что доступ к моей тушке перекрывала моя охрана, взять которую с собой настояла хальмони (она же взяла на себя все расходы по её транспортировке и содержанию), юркие скользкие французы до меня всё же добирались.

За ту неделю, которую мы провёли в Париже, я получил (внимание!) двадцать семь предложений руки и сердца (и это не шутка), одиннадцать предложений пойти на содержание за любые деньги, три предложения на удочерение. Предложения типа 'вместе поужинать', я не считал. Выдержать такой напор даже мужику не просто. В паре случаев я чуть было не сказал 'да'. Нет, не в ответ на предложения стать чьей-то там женой.

В первом случае владелец казино в Монако пригласил посетить его 'скромное' заведение и приятно провести время. Мне, как заядлому картёжнику, это предложение показалось заманчивым. Во втором — от мэра Парижа — сбацать что-нибудь на органе (не для публики — лично для себя) в 'Notre-Dame de Paris'. Был здесь такой собор и даже похожий на наш. По органам (ударение — на второй слог) я не спец. Но пару раз играл — из любопытства — без ног. Но зато руки, после короткой адаптации, хозяина не подвели (какая-то двусмысленность попёрла, но пусть остаётся — для прикола). Оказаться в 'Соборе Парижской Богоматери', посидеть за его органом... Для музыканта — это лакомая наживка.

В обоих случаях меня удержала от рискованного шага... Жюли Берко.

Жюли... Мы пересекались с ней почти на каждом приёме. Она сейчас очень популярна во Франции. Да что там во Франции. Во всём мире. И всё благодаря документалке о наших с девчонками гастролях. Видеть её хотят буквально на всех великосветских приёмах. Тем более что и до своей популярности она частенько их посещала. Семейка-то её не из самых последних в списке 'Кто круче?'

— Эти двое,— пояснила она мне после того, как спасла от приключений,— известные бабники. Сама не поняла бы, как оказалась у них в постели.

С Жюли, можно сказать, мы сошлись по новой. Близко так сошлись. Даже ближе, чем мне казалось до одного момента. Это произошло на последнем приёме. Мы неплохо проводили время и в какой-то момент, не сговариваясь, изъявили желание посетить дамскую комнату. Закончив с делами, помыв руки и поправив что-то там в себе, мы не поспешили тут же на выход, а, повернувшись друг к другу, завязали какой-то разговор. Благо никто не мешал — мы были одни. В какой-то момент Жюли неожиданно замолчала. Я тоже замолчал, не понимая, что произошло. Глядя на меня задумчивым взглядом, она, после довольно продолжительной паузы, словно оправдываясь перед кем-то, произнесла:

— Должна же я попробовать, что это такое? — И вдруг стремительно приблизилась ко мне. Миг — и я ощутил на щеках её ладони, а на губах её губы. А в следующую секунду и её язык у себя во рту.

Дамс... Ну, что сказать? Я был в полном афиге. Она же вроде говорила, что с ориентацией у неё всё в порядке. А тут — такое... Пришлось отвечать — адекватно. Негоже мужику отталкивать женщину, которая к нему со всей душой. Честно, мне бы понравилось. Если бы не место, где всё это происходило. Сразу вспомнилась ИнЧжон и тот наш самый откровенный на сегодняшний день контакт.

— Продолжим у меня? — Оторвавшись от моих губ, спросила Жюли.

— Не получится... — С сожалением вздохнув, ответил я.— Охрана меня одну никуда не отпустит.

— Жаль... — Не стала настаивать Жюли и сделала шаг назад, разрывая дистанцию.— Было познавательно.

Окинула меня ещё одним внимательным взглядом, улыбнулась, развернулась и была такова.

Сцена мне эта резко не понравилась. Если бы не воспоминания об ИнЧжон, возможно мне-таки снесло крышу, и я последовал бы за Жюли, не взирая ни на какую охрану. Но, слава богу, крыша осталась на месте. А не понравились мне две вещи. Первая. Уж слишком резко Жюли поменяла окрас. И вторая. Уж больно это было похоже на 'медовую ловушку'. Я, значит, пускаюсь с ней (с Жюли) во все тяжкие, а после какие-нибудь суровые французские мужики предъявляют мне видео, где суперзвезда Пак ЮнМи кувыркается в постели (ну, очень... очень откровенно!) с неизвестной однополой партнёршей. И за молчание эти наглые дядьки требуют... Да всё, что угодно они могут потребовать.

Спасибо тебе ИнЧжон. Ты меня спасла.

И был этот эпизод в предпоследний день нашего пребывания в Париже — вечером. А несколькими часами раньше, я запустил в ничего не подозревающих французов песней 'Ouragan'. Хорошо так запустил. На следующий день её можно было услышать по всем FM каналам.

Вообще-то последний день в нашем расписании значился, как день знакомства (или прощания?) со славным городом Парижем. Что-то вроде обзорной экскурсии с посещением самых достопримечательных достопримечательностей. На экскурсию укатила вся наша команда. Вся, кроме меня и, конечно же, моей охраны — куда ж я без неё.

У меня на этот день, по воле СанХёна, была запланирована работа.

Ещё в день прилёта, со словами:

— Париж подождёт! Деньги надо зарабатывать,— господин президент подмахнул самый жирный из контрактов на рекламу тех самых мужских костюмов от популярного французского модного дома 'Cacharel'. Он (СанХён) там ещё какие-то контракты подмахивал, но в Парижскую неделю втиснулся только этот.

Не знаю, в чью больную голову пришла сия идея — девушка в мужском костюме, но, в общем, неплохо получилось. Да ещё с моим типом лица. Такой симпатичненький молодой человек, про которого все знают, что это симпатичная мадмуазель. Парадокс в том, что приём сработал. И модный дом 'Cacharel', заказавший нам рекламу, неплохо на агентстве заработал. Это я уже вернувшись в Корею узнал.

А лично на мне (минуя агентство) неплохо заработали вояки — мне так кажется. Не по доброте же их природной родная SBS взялась таскаться за мной по всем объектам Министерства обороны, где я должен по приказу свыше нести в ряды бойцов воодушевляющее, укрепляющее и направляющее. Наверняка, за это право деньги заплачены — хорошие. Телевизионщики фиксируют каждый мой шаг — делают какой-то гибрид шоу и документалки. Видать, вдохновились удачной работой Жюли Берко. Я не против. У самого была такая идея, чтобы все мои контакты с армией проходили при свидетелях — во избежание, так сказать.

Уже состоялись две поездки — два концерта. Прошло всё без эксцессов. Единственный минус — появились игровые эпизоды. Это телевизионщики расстарались — для охвата. Надо куда-то каждый раз ходит и что-то делать. Начали со стрельбища, где я стрелял по мишеням, облачась в полный боевой. Хрен я куда попал. Но когда смотрел по телеку первый эпизод, оказалось, что все пули, выпущенные мной, уложились точно в цель. Спасибо монтажёру. Интересно, а что-то наподобие 'Ворошиловского стрелка' здесь есть? Если есть, пусть дадут! Раз мои успехи на всю страну провозглашены. Во втором эпизоде была полоса препятствий, на которой я чуть не сдох. Что там будет дальше, даже думать не хочу.

Ещё из игровых моментов — заранее написанный текст, который я должен вдуть в уши тому или тем, на кого покажет продюсер. А всё остальное — на мой откуп.

Двинул в солдатские массы концертную программу брательника. Реакция та же, что и у него — положительная. 'Группу крови', по просьбе слушателей спел по три раза, на обоих, охваченных моим творчеством, объектах. У параллельного Юркина, вроде, реакция на эту песню была поскромней.

Из неожиданностей — популярность среди вояк моей сонбе — ЁнЭ. Не имея возможности добраться лично до меня, офицеры всех рангов (рядовой состав довольствовался приглядкой) обрушили всё своё внимание на, ничего подобного не ожидавшую, скромную, домашнюю девушку. Одна она не оставалась практически ни на минуту. Рядом всегда был кавалер в камуфляже.

Когда возвращались с первого мероприятия, ЁнЭ загадочно улыбалась, что-то там набирала на телефоне и куда-то отсылала. Когда возвращались со второго, моя сонбе опять что-то писала, но вид имела озадаченно-озабоченный.

— Не можете выбрать из двух? — Догадался я.

В ответ внимательный взгляд и кивок-подтверждение.

— Сонбе! — Менторским тоном заявил я.— Вы слишком рано взялись за решение этой задачи. Только время потратите зря. Подождите, когда количество переменных перевалит за несколько десятков, и тогда уже выбирайте.

ЁнЭ сделала круглые глаза, в которых легко читался вопрос: откуда столько?

Пришлось напомнить, что впереди у нас таких вояжей по воинским частям до... в общем, много их. С каждого по жениху — вот и будет из чего выбрать.

И, подумав, философски добавил:

— Хотя, всё это — пустое. Поверьте почти замужней молодой женщине: браком хорошее дело не назовут...

Эти два выступления, как я уже сказал, прошли гладко. Но без накладок, как водится, не обошлось. В прямом смысле. Объектом номер один, для моего сольного выступления, должна была стать воинская часть ЧжуВона, что логично — это и моя 'родная' часть. Однако в последний момент неожиданно выяснилось, что в этот же день будет выступать группа 'Корона'. Получилось прямо классическое: левая рука не знает, что делает правая. Устраивать два в одном никто не захотел. Нужно было что-то переносить. Перенесли меня.

Но в части в этот день, понятное дело, я всё равно появился — в составе 'Короны'. Моё непосредственное начальство оказалось в интересном положении. С одной стороны, вот он (она) — подчинённый, которому можно всучить метлу в руки и заставить плац подметать до зеркального блеска. С другой, вот она — корейская дива, неотъемлемая часть девчачьей группы, покорившей весь мир, чьи песни на слуху у каждого корейца и старого и малого. Ей (корейской диве) не приказывать надо, а кричать 'браво' и в ладоши хлопать. В общем, начальство решило сделать вид, что никакого младшего офицера Пак ЮнМи на территории части в данный момент времени нет.

Встречали нас восторженно. Экскурсию (как без неё!) по объекту проводил лично подполковник — командир части. Сопровождал его (угадайте с трёх раз, кто?)... Ким ЧжуВон. Девчонки были в восторге. Особенно, когда им дали подержать в руках настоящее автоматическое оружие, предварительно разряженное. Они бурно обсуждали всё увиденное и фоткали всё подряд, не забывая про себя.

Вот кто был не в восторге от всего происходящего, так это мой жених подневольный. А кому понравиться, когда целая толпа парней пялится на твою невесту, чего-то такое при этом фантазируя. Нет, с этим влюблённым джигитом... и вообще с этой дурацкой помолвкой, нужно что-то срочно делать. Иначе это добром не кончится. ЧжуВон даже ни разу на ХёМин не взглянул, хотя до двойного свидания (ох уж мне это, блин, двойное свидание!) то ли был влюблён в неё, то ли ещё чего. Пару раз он пытался завязать со мной разговор, но каждый раз ему мешала ИнЧжон, перетягивая на себя моё внимание. Ревнует? Да нет, по смешинкам в глазах — не похоже. Развлекается!

После экскурсии — кормёжка. Угощали щедро, но айдолы много не едят. Тем более перед выступлением, которое последовало сразу после трапезы.

Менеджер Ким сначала хотел надеть на нас драную джинсу. Но, подумав, решил, что сытым, но 'голодным' солдатам нужно показать как можно больше обнажёнки. В результате на сцену мы вышли в белых, до нельзя коротких шортиках, из-под которых нет-нет да выглядывали ещё одни — страховочные. В качестве топа на нас были наши фирменные футболки с кроликом. На ногах — белые туфли на высоком, но устойчивом, каблуке. Переодевалок предусмотрено не было. Всё выступление так и отработали в шортах.

Повезло с погодой. Было по-летнему жарко. Эта осень вообще выдалась какой-то аномально тёплой. Обещают, что и зима удивит высокими температурами. Такое своеобразное извинение природы за аномально холодную прошлогоднюю зиму.

Концерт отработали штатно. Никто из девчонок (включая меня) не упал, слова не перепутал, соседки локтем в лицо не заехал. Ожидаемо, особо бурно солдатики реагировали на 'Кролика' и 'Ламбаду'. Ясное дело — из-за танцев. В конце устроили нам бурную овацию и не хотели отпускать. Но начальство бдило, и мы покинули часть без приключений.

Но шоу, на этом не закончилось. Оно, как известно, чуть ли не в приказном порядке, должно продолжаться.

По приезде в общагу, на стоянке, меня караулили. Два мужика одинаковых с лица — почти что. Мужики мазнули взглядами по девчонкам, вычленили меня и решительно шагнули в мою сторону. Здесь чётко сработала моя охрана. Быстренько перекрыла подход к моей тушке, всем своим видом давая понять: ещё шаг — и будет больно. ЁнЭ встала рядом со мной, взяла за руку и несколько раз сжала. Такое тактильное послание: не бойся, мы с тобой.

В ответ на это мужики достали удостоверения — полиция! Но и после этого доступ к телу они фиг получили. Сначала моя охрана позвонила в полицейский участок, к которому были приписаны копы, выяснили, есть ли у них такие, и с чего это вдруг они интересуется всемирно известной личностью. Получив подтверждение, что, да, такие имеются и имеют задание задать известной личности несколько безобидных вопросов, моя охрана не успокоилась и принялась параноить дальше. Были сделаны фотки полицейских и отосланы по месту службы с просьбой подтвердить, те ли это личности за кого они себя выдают. И лишь после того, как пришло подтверждение, что это они и есть, удивлённых до нельзя копов, допустили ко мне с вопросами.

Девчонки так и остались стоять возле максивэна, наблюдая за разворачивающимся действием, и негромко переговаривались между собой. Думаю, достань копы наручники, с намерением нацепить их на меня, сонбе дружно кинулись бы на мою защиту, не взирая ни на какие пиететы перед властью.

Мои предположения, что полицейские здесь из-за дяди, подтвердились. Мы отошли в сторонку и начались стандартные вопросы:

Когда видел его в последний раз?

Не звонил ли он мне?

Не интересовался ли кто дядей?

Не слышал ли я от него каких-нибудь имён?

Не знаю ли я кого-нибудь из его близких друзей?

Не говорил ли дядя, что любит посидеть с удочкой, в любимом местечке подальше от города?..

На все вопросы, глядя в подозрительные лица копов своими честными бездонными синими глазами, я отвечал односложно, но твёрдо: нет, не знаю, не помню, не видел, не слышал, не говорил...

В общем, дядю всё ещё ищут. Это просто прекрасно. Как говорил один кот на пару с одной лисой из одного фильма: 'Ищи его! Свищи его!' На мой законный вопрос, вставленный между их вопросами, мол, что не так с дядей? Копы ответили, что от его матери поступило заявление о пропаже сына. Вот они и занимаются его поиском. Вот и хорошо. Пусть занимаются и дальше. А дядя уже пару дней, как в Америке. Мне позвонил МинХёк и между прочими фразами вставил кодовую (на случай если мой телефон прослушивается), которая означала, что дядя не только исчез здесь, но и появился там. Не будь он контрабандистом, вряд ли у него получилось бы так легко покинуть Корею. А так... Натоптанными тропами, как дорогостоящий контрабандный товар, переправил себя через границу и рванул дальше.

Окончание допроса-беседы оказалось нестандартным. Один из копов попросил мой автограф и протянул блокнот, раскрытый на чистенькой страничке. Не знаю, может это случайно у него так получилось, но моя паранойя подняла сонную голову и заявила, что это 'жжж' неспроста! И я с ней сразу согласился. Я, значит, ставлю на чистом листе свою закорючку, а после она оказывается под неким текстом, в котором может оказаться всё, что угодно. На фиг, на фиг!..

Мило улыбнувшись, я проигнорировал протянутый мне блокнот, и под явно недовольным взглядом полицейского, достал из сумки свою фотку — последнюю. Только я собрался расписаться, как голос подал второй коп:

— Можно и мне ваш автограф, Агдан?

— Конечно,— улыбаюсь я, разрываю фотографию на две половинки, ставлю на каждой свою закорючку и с поклоном вручаю, слегка прибалдевшим мужикам. Ну, а что?! Агдан я или где? Надо же соответствовать. На этом мы и расстались.

А девчонкам уже в общаге я сказал то, что сказали мне копы, мол, пропал дядя, а они его ищут. Меня тут же пожалели аж шесть раз, и на боковую я отправился в прекраснейшем настроении.

Так... Стопорим внутренний монолог. Я уже на месте — загородный дом семейки Кимов. О-хо-хо... Ладно. Посмотрим вживую, как корейцы своих покойников поминают. Может чего интересное высмотрю.

Время действия: день обряда поминовения. Поздний день.

Место действия: загородный дом Кимов. Комната для проведения мероприятия, которое уже идёт полным ходом. Присутствует вся семья ЧжуВона в полном составе: дедушка ЧжуВона, бабушка ЧжуВона, папа ЧжуВона, мама ЧжуВона, брат ЧжуВона, сестра ЧжуВона, плюс — ЮнМи.

Никогда не задумывался, что чувствует пятое колесо в телеге? Ставлю свою... эээ... ЮнМи девственность на то, что оно чувствует то же, что и я сейчас. Чего я в этом доме делаю — для меня загадка. Кого-то, присутствующий здесь народ, поминает. Над столом, заставленном плошками с едой, висит фотка старика в традиционной корейской одежде. Хальмони, при встрече, сказала, кто виновник 'торжества'. Но эта ценная информация тут же вылетела у меня из головы. И слава богу. И так в ней всякая фигня крутится, а если ещё и покойника добавить...

За каким я сюда приехал! Повёлся, как ребёнок, на расклады хальмони, которые последуют вследствие моей неявки. Ну и хрен с ними! Пускай следуют. Это неизбежно. Да, был момент, когда я, не то, чтобы кайф ловил, а с любопытством примеривал на себя вывернутую до изумления ситуацию: Юркин — невеста самого крутого в Корее жениха. В принципе — нормально, если никому ни до кого дела нет. Лишь бы со стороны казалось, что у молодых там всё схвачено. Но после того, как появились желающие сделать сказку былью, мне весь этот сюр резко перестал нравиться.

В общем, надо с этой семейкой рвать. И рвать, невзирая на последствия. Это кимовское болото засосало меня уже по самое не могу. Стоит только глянуть вокруг и становится как-то не по себе. Покойника поминают исключительно ближайшие родственники. И среди них — я. Они на полном серьёзе считают меня своей. Когда здоровались и знакомились, брат ЧжуВона, назвал меня невесткой. Причём несколько раз. Маман ЧжуВона, которая в прошлую нашу встречу, всячески выказывала свою неприязнь, в этот раз сказала пару ласковых слов и даже улыбнулась. Сестра ЧжуВона озадачила фразой:

— Надеюсь, мы станем подругами.

Про ЧжуВона даже не говорю. Тот сразу, как маленький, вцепился в мою руку и не хотел отпускать. Насилу отбился.

Вот, кто порадовал, так это дедушка ЧжуВона. Юмор у него, ну, очень своеобразный. Вместо 'здрасьте', огорошил фразой:

— Это глаза не твои! Где ты их взяла?

— Хотите, поменяемся? — Ответил ему в тон.

Дедушка обещал подумать.

С отцом ЧжуВона мы как-то сразу не совпали по фазе. Но ничего антиюнмийного он не предпринял. Был холоден и немногословен. Видимо, среди него самые активные мои сторонники провели разъяснительную работу, и теперь он готов терпеть меня рядом хоть всё жизнь.

На мой вызывающий прикид никто не обратил внимание. Понятно, сделали вид, что не обратили. Она же младшая в семье. А маленьким многое прощается.

Блин! При таких раскладах, однажды я проснусь и вдруг с удивлением осознаю себя лежащим в постели ЧжуВона. И уже поздно будет спрашивать, как такое могло произойти? А вот так и могло! Дорогу осилит идущий. А мне даже ногами перебирать не надо. Меня заарканили и волоком тащат в направление алтаря.

Точно! Нужно рубить все канаты и ниточки и сваливать. Да, так и сделаю. Всё! Решено! Больше ни на какие мероприятия не подписываюсь. Ээээ... Исходящие от семейки Кимов. Поминки, дни рождения, свиданки... — всё по боку. Нет ЮнМи! Померла. Есть Серёга Юркин, которому не замуж выходить, а жениться надо. Уффф... Даже полегчало.

Упс... У меня в животе заурчало. Да громко так, что вся семейка дружно повернула головы в мою сторону. А я-то что? Не пукнул ведь. Это желудок. А в нём никаких сфинктеров не предусмотрено. Есть хочу. Время обеда давно проскочили. Да ещё эта поминальная еда... Просто дразнилка какая-то: рисовая каша, суп, соленья из трав, кимчи, соевый соус, мед, рисовая лепешка, фрукты, водка, вода, прокипяченная в подгорелой каше — называется сунюнмуль, рыба, мясо, груши, каштаны, финики и ещё чего-то, что я идентифицировать не могу.

Когда же конец в самом деле? Надо было почитать в сети про поминальные обряды. Ничего не понимаю. Какие-то манипуляции с рисовой водкой — все по очереди. После этого зачем-то передвигают по столу палочки для еды и ложку к разным блюдам. Нет. У нас проще. Налил стакан водки, накрыл его куском хлеба и поминаемый в полном восторге.

О! Точно, конец! Всю ритуальную еду потащили на кухню. Ну, а мы все дружно потащились в гостиную. Если ничего не путаю, будем там эту ритуальную еду есть. И правильно. Столько всего наготовлено. Не пропадать же добру.

Так... Кто-то меня за локоток цапнул. Хальмони. Сейчас пойдут напряги.

— ЮнМи,— заглядывая мне в глаза, говорит бабушка ЧжуВона.— Когда всё закончится, мне нужно с тобой поговорить.

И что ответить? Идите на фиг со своими разговорами? Можно конечно. Но день не тот.

— Хорошо, хальмони,— говорю, не забыв поклониться. Почему бы и не поговорить... В последний раз.

Время действия: около двух часов спустя.

Место действия: дом мамы ЮнМи. Кухня. За низким столиком с чашкой травяного отвара, в гордом одиночестве сидит госпожа ДжиМин, смотрит телевизор. Сосредоточиться целиком на дораме не получается. Мама ЮнМи то и дело поглядывает в проём открытой двери, за ним видна часть прихожей, по которой накручивает круги Мульча, то ли чем-то встревоженная, то ли нагуливающая аппетит.

— Что-то опаздывает дочка,— вздыхает мама ЮнМи.— Как-то на душе тревожно. Вон и Мульча сама не своя. Уж не случилось ли чего?

В этот момент хлопает входная дверь. Госпожа ДжиМин ставит чашку на блюдце и, облегчённо вздохнув, зовёт:

— Юна!

Мимо кухни, не поздоровавшись с мамой и, похоже, вообще её не заметив, проходит ЮнМи. За ней, путаясь в ногах, спешит Мульча. Слышен скрип лестницы, громко хлопает очередная дверь и, после недовольного 'мяу', наступает тишина. Госпожа ДжиМин поднимается на ноги, выходит в коридор и делает несколько шагов в направлении лестницы. В этот момент дверь в комнату сестёр резко открывается, появляется ЮнМи, которая, по-прежнему не замечая маму и не отвечая на её вопросы, торопливо спускается и запирается в ванной комнате. Мульча вновь высказав на кошачьем своё 'фи', занимает пост у двери.

Не зная, что думать и, что ей делать, госпожа ДжиМин замирает на месте. Через невыносимо долгих десять минут, ЮнМи покидает ванную комнату. Сделав пару шагов, она внезапно останавливается и, склонив голову на бок, несколько секунд стоит так, не обращая внимание ни на свою питомицу, которая требует, чтобы её взяли на руки, ни на маму. Та на руки, конечно же, не просится, но очень хочет получить ответ на простой вопрос:

— Что случилось, дочка?

А дочка так же внезапно начинает движение и скрывается в своёй комнате. Мульче опять не везёт — она остаётся снаружи.

— Да что случилось, чтобы родную мать в упор не заметить? — Сердится госпожа ДжиМин.— Или... Точно... Наверное, опять с головой в творчество ушла.

Найдя всё объясняющий ответ, мама ЮнМи, успокоившись, идёт досматривать дораму. Но как не пытается она сосредоточиться на отношениях главных героев, мысли её всё время возвращаются к дочери.

— Нет,— говорит она вслух,— с ней точно что-то не так. Я же чувствую... Чувствую...

Госпожа ДжиМин замирает и вдруг резко вскидывается.

— Мудан! — Восклицает она.— Предсказание!

Время действия: чуть ранее.

Место действия: дом мамы ЮнМи, комната сестёр. ЮнМи неподвижно лежит на полу, завернувшись с головой в одеяло.

Лежу, обдумываю, каким способом лучше всего покончить с собой. Это не шутка. После того, что со мной сделали, у меня нет никакого желания цепляться за это опостылевшее тело. Совсем скоро я покину этот мир. Смерти я не боюсь. Я просто знаю, что её нет. Свою пурушу-кара я, похоже, так и не исполнил. Есть вероятность, что опять придётся встретиться с Гуань Инь. Конечно, обижаться на богов — это всё равно, что обижаться на гром и молнию, которые спать не дают. Но я ей выскажу всё! Накосячила, пусть исправляет. А в качестве извинения потребую с неё тело какого-нибудь молодого графа с охренительным магическим даром из какого-нибудь магического мира. Там и оторвусь по полной...

Правда, мой добровольный уход из жизни может похоронить такую заманчивую перспективу, но даже в этом случае я не исчезну совсем. Ну попаду я в какой-нибудь отстойник, ну проведу в нем тысячу лет... Это будет путь, который я выбрал сам. И, поэтому, у меня хватит сил, чтобы всё вытерпеть. А двигать по пути, который выбрал для меня (меня не спросив!!!)... кто-то другой. Не, увольте.

Я бы уже давно вскрыл себе... нет не вены. Так ещё чего доброго, спасти смогут. Вскрыл бы я себе обе бедренные артерии. Пять минут и — свободен. Можно сонную вскрыть, но там придётся на себя в зеркало смотреть, где взгляд убийцы встретится со взглядом жертвы... Бррр... Но со мной что-то не так. Совершенно не помню, как оказался в комнате, да ещё и в одеяло завёрнутый. Вот сейчас лежу и не могу пошевелиться. Словно паралич разбил. Может, у меня вообще обширный инсульт? Ну, тогда это полная жопа. Даже думать не хочу, что меня тогда ждёт. Не, будем надеяться, что эта такая реакция тела (потеря кусочка памяти, временная потеря подвижности) на информационную бомбу, которая взорвалась у меня в голове. О! Пальцами уже могу немного шевелить. Значит живём. Точнее, умрём... Скоро...

Блин, кто-то постоянно названивает. Мешает течению моей мысли. Наверняка ЧжуВон. Ясный пень, он уже в курсе того, что произошло. Ну и пусть звонит. Меня это уже не касается. Меня здесь, считай, что и нет.

Представляю, как возбудится нация после моей смерти. Агдан, которая спасла от самоубийства десятки подростков, сама покончила с собой! Не вижу никакого смысла в том, чтобы представить свою смерть, как несчастный случай. Во-первых, сделать мне это не удастся по той простой причине, что я всегда под присмотром: охрана, родные, девчонки из 'Короны'.... Начнёшь чего-то городить — сразу появятся вопросы. И, во-вторых, а нафига? Моя цель уйти, а не остаться, уверив всех, что я ушёл. Нужно всего лишь выбрать способ ухода. Казалось бы, тоже мне задачка. Но даже в этом вопросе не всё так просто.

С моста в реку не прыгнешь — спасут. Крыша многоэтажки? А кто меня туда пустит? Бросится под машину? Обязательно, всем смертям назло, выживешь, да ещё и калекой останешься. Наглотаться снотворного? А кто мне его продаст? Захлебнуться в ванной? Пока ждешь, когда она наполнится, забудешь, зачем туда вообще припёрся. Повеситься? Так это верёвка нужна, крепкая. Потом её крепить где-то надо. Петлю делать... Но как представлю себе ЮнМи со сломанной шеей набок, синим языком до пояса и руками, плетьми висящими вдоль тела... Не, не эстетично это. Вот и получается, что вскрыть артерии — это самое то. Всего лишь два удара (а я не промахнусь) и: спи спокойно дорогая дочь, сестра, подруга, невеста. Память о тебе навсегда сохранится в наших сердцах... Надеемся...

Конечно же, не обойдётся без придурков, которые не раздумывая последуют за своим кумиром... кумиршей. Хорошо, десятки. А могут быть и сотни. Агдан проклянут и распнут на кресте истории. Но даже это меня не остановит. Лучше постыдная смерть, чем постыдная жизнь.

Для журналистов настанут счастливые времена. Оторвутся по полной. Переполощут всё бельё Кимов и Паков: и нижнее, и верхнее и про постельное не забудут. Ну и хрен с ними. Этот мир мне — чужой. Что он с блеском доказал. А я не Христос, чтобы любить нелюбящих меня. Блин, скорее бы контроль над телом возвращался.

Так, похоже, мама ЮнМи вошла в комнату.

— Дочка, с тобой всё в порядке? — Слышу её встревоженный голос.

Не знаю я, как там твоя дочка, но со мной, Сергеем Юркиным, всё в порядке. Я решил начать новую жизнь, и никто не помешает мне сделать это.

Судя по звукам, мама ЮнМи садится рядом со мной, чувствую, как её рука опускается на моё плечо... Гладь, гладь. Меня это не остановит.

— Тебе плохо, дочка? — Задаёт она следующий вопрос.

Мне не плохо. Мне писец.

— Юна, не молчи, скажи что-нибудь,— в голосе уже чувствуется испуг.

Но я продолжаю молчать.

— Может быть, вызвать врача?

Вот только врачей мне не хватало. Сейчас прибегут, утащат в свою норку, просветят и всё поймут. Возьмут в плотную коробочку и хрен, что сделаешь. Блин! А с голосом у меня как? Или над ним тоже контроль потерян? Пробуем...

— Всё нормально,— говорю, как можно спокойнее.— Не надо врача. Просто устала очень. Ты иди... Мне нужно поспать часика два.

Уффф... И сказал-то пару слов, а выдохся, словно десятку пробежал. Чего же она не уходит?

— Я посижу с тобой, дочка,— мягко говорит мама ЮнМи.— Ты спи. Я тебе не помешаю.

Ладно, пусть посидит пока. Всё равно мне до ножа для резки бумаги не доползти — сил нема. А, нет! Вроде уже рукой пошевелить могу. Процесс пошёл. И посторонние в комнате всё-таки явно мешают моим планам.

— Мама, ты лучше иди. Мне нужно побыть одной. Дай мне два часа.

Блин! Опять кто-то трезвонит. Прямо не дают человеку спокойно помереть.

— Ким ЧжуВон звонит,— сообщает мама ЮнМи.— Ответишь?

— Выключи телефон и уходи! — Зло говорю я и неожиданно для себя добавляю, срываясь на крик: — Оставьте все меня в покое!

Дальше происходит неожиданное. Мама ЮнМи хватает меня за плечи и рывком притягивает к себе. Со стороны мы, наверное, должны напоминать героев картины Репина 'Иван Грозный убивает своего сына Ивана'. Мама начинает меня баюкать, как маленькую и, задыхаясь, глотая слёзы уговаривать:

— Не надо, Юна! Пожалуйста, не надо! Хорошая моя, родная моя! Не надо! Слышишь? Не надо! Всё образуется, всё наладиться. Вот увидишь. Только потерпи немножечко. Я тебя очень прошу, потерпи...

Она ещё говорит какие-то слова, идущие от сердца, баюкая меня. А я чувствую, как что-то во мне шевельнулось. Жалость что ли проснулась к этой чужой, по сути, женщине. Без Сёреги Юркина она, конечно, проживёт. А вот без своей ЮнМи, за которую меня принимает,— нет.

Слова кончаются, но мама не отпускает меня, продолжая баюкать, словно маленькую и плакать, плакать, плакать. С удивлением, я понимаю, что тоже плачу, вцепившись в неё ещё слабыми руками. Так мы и сидим, не в силах разомкнуть объятья. Пока не высыхают слёзы, пока не появляется желание что-то изменить в этой грёбаной жизни, чтобы не было так хреново.

— Что случилось, дочка? — Осторожно спрашивает мама.— Расскажи, не держи в себе.

Вот ведь. Отбила всякое желание отправиться на перерождение. Это чего? Я предполагаю жить? С этим? Прислушиваюсь к себе. Если бы не знание того, что со мной произошло, то чувствую я себя как обычно. Даже странно. Если дальше будет также... Нет, не будет. Это всё нужно как можно быстрее прекращать, нахрен. И без помощи мамы ЮнМи не обойтись.

— Дочка не молчи, скажи хоть что-нибудь,— слышу я.

Тяжело вздохнув, делая над собой усилие, произношу:

— Меня предали...

Да, меня предали. И сделала это, во что я до сих пор с трудом верю, хальмони — бабушка ЧжуВона.

Это приглашение на важный разговор с глазу на глаз мне сразу не понравилось. Что-то было в поведении госпожи МуРан настораживающее. Я, конечно, приготовился к тому, что без сюрпризов не обойдётся. Но такого сюрприза от неё никак не ожидал. Вот уж ошарашила так ошарашила.

Началось с того, что хальмони заняла место за своим рабочим столом, обозначив расстановку сил: я — начальник, ты дурак (дура). Пришлось сразу ломать её сценарий: сел на кожаный диванчик у стены, расположился поудобней, закинув ногу на ногу и сразу пошёл в атаку:

— Хальмони! Если вы опять будете уговаривать меня выйти замуж за ЧжуВона, то ответ будет тот же: нет, нет и нет.

— Я уже поняла, что замуж за моего внука ты не собираешься,— холодный ответ.— Но ты всё ещё невеста ЧжуВона.

— Якобы невеста,— поправляю я.

— Для узкого круга посвящённых — якобы. Для всей же корейской нации — невеста. И вести должна себя соответственно.

Так, начинается. Мне эту историю с МинХёком, где я с ним за руки держался, похоже, по гроб жизни вспоминать будут. И возражать бесполезно. Оправдываются виноватые. Правые пропускают обвинение мимо ушей. Так что помолчим.

Не дождавшись ответа, хальмони, сдвинув брови, строго спрашивает:

— Какие у тебя отношения с Сон МинХёком?

Ну вот! Я же говорил! Не смогла добиться согласия, так решила мне нервы потрепать. Ну, попробуй. Я сам, кого хочешь, до белого коленья доведу.

— С Сон МинХёком у меня чисто деловые отношения, хальмони,— твёрдо говорю я.

— Судя по статьям в прессе, деловые отношения у вас на втором месте,— язвительно замечает бабушка ЧжуВона.

Это — да. Статейки до сих пор появляются. Не смотря на то, что и времени достаточно прошло, и не подставлялись мы никак больше. Ну, нет в Корее никаких других интересных тем, кроме как личная жизнь госпожи Пак ЮнМи. Вот и сочиняют, гады, всякие небылицы.

— Хальмони! Не пытайтесь меня уверить, что вы верите жёлтой прессе,— сморщившись, говорю я.

— Даже патологические лгуны иногда говорят правду,— в голосе МуРан — метал.

Нет, похоже, это не нервотрёпка. Это полноценный наезд. Меняю позу: ножки вместе, спинка прямая,— и, добавив в интонацию миролюбивые нотки, говорю:

— Хальмони. Давайте прекратим этот разговор. Ни к чему хорошему он не приведёт. У нас и так натянутые отношения. И портить их окончательно мне, честное слово, не хочется.

Бабуля поджимает губы, что-то цепляет со стола и показывает мне. Понимаю, это фотография. Что на ней не разобрать. Но интуиция подсказывает — ничего хорошего. МуРан кладёт фотку на стол, двигает её в мою сторону и кивком обозначает: 'Встань, подойди, посмотри...'

Деваться некуда. Нехотя встаю, подхожу, и фотография оказывается у меня в руке. Блин! Блин! Блин! Так я и думал! На фотке мы с МинХёком. И не аж бы где, а заходим в его дом. Надо! Надо было кусты прошерстить! Махнули рукой — и вот вам — любуйтесь! То, что я в рыжем парике и линзы маскируют цвет глаз — ничего не значит. Хоть с трудом, но меня можно узнать. Да будь я вообще в мотоциклетном шлеме, тот, кто сделал фотку, знал, кого фотографирует. Кто под ручку с исполнительным директором Сон МинХёком тайком пробирается в его бывшую холостяцкую квартиру. А застрянем мы в ней уж на полтора часа — вполне себе достаточное время для любовных утех. И правду не скажешь, что в квартире нас было трое. Пффф... Ну, в общем-то — пофиг. Хочет думать, что ЮнМи изменила её внуку, пусть думает. Интересно, сколько хальмони заплатила за эту фотку?

— Да, я была в квартире Сон МинХёка,— признаю очевидную вещь.— Но между нами ничего не было. Хотите верти, хотите нет. Больше я на эту тему говорить не буду.

— Ничего не было... — Передразнивает меня госпожа МуРан.— То есть полтора часа наедине вы ели попкорн, пили пепси и смотрели дораму? Да кто в это поверит?!

Спокойно смотрю в глаза хальмони своими честными пронзительно синими глазами и ничего не говорю в ответ. Сказал же, что мне эта тема побоку!

Не дождавшись от меня ни слова, МуРан продолжает:

— ЮнМи! Тебе повезло, что о твоих... приключениях знаю только я. И я готова простить тебя и всё забыть, но сначала мне нужно кое-что проверить.

На провокацию не поддаюсь. И вопроса: 'Что проверить?' не задаю. Продолжаю играть в молчанку.

Снова не дождавшись от меня никакой реакции, госпожа МуРан в который раз недовольно поджимает губы, открывает ящик стола, достаёт небольшую продолговатую упаковку, кладёт на стол и двигает в мою сторону.

— Возьми,— говорит она.

На этом игра в молчанку заканчивается.

— Что это? — Спрашиваю, хотя с первого взгляда понял, что именно. Вещичка-то мне очень даже знакомая. И парочка загибов из великого и могучего так и просятся на язык.

— Тест на беременность! — Чеканит хальмони.

— Что, что? — Изображаю непонятки.

— Тест на беременность,— повторяет МуРан.— Сделай это!

Стою, луплю глазами, не могу сообразить, как реагировать на такое интересное предложение. Всё же послать хальмони по-русски и уйти, хлопнув дверью? Начать возмущаться: я не такая, я жду трамвая? Или взять вон тот симпатичненький хрустальный стакан и прямо у неё на глазах сделать тест?

— Вы понимаете, что только что нанесли мне смертельное оскорбление? — Стараясь сохранять спокойствие, спрашиваю я.

— Это ты своим поведением нанесла ЧжуВону смертельное оскорбление,— парирует хальмони.— И давай лучше побыстрее закончим с этим. Если тест будет отрицательным, я прощу тебя, чего бы там с Сон МинХёком у вас не было. А в том, что что-то было, я даже не сомневаюсь. Пройди тест.

— Ничего я проходить не буду! — Зло говорю я.— Можете сами его пройти, чтобы вещь, за которую деньги плачены, не пропала зря!

— ЮнМи! Как ты со мной разговариваешь? — Искренне поражается хальмони.

— А я с вами вообще больше разговаривать не буду! — Завожусь не на шутку.— Беременная я — не беременная — вас это не касается! Вы мне ни кто! Всё! Я ухожу!

С этими словами разворачиваюсь, и быстрым шагом иду к двери. И здесь меня ждёт сюрприз: дверь, оказывается, закрыта на ключ. И когда только успела? Подёргав за ручку и так и сяк, понимаю, что сюр не закончился, сюр только начинается. Разворачиваюсь к хальмони и молча, сердито смотрю на неё из-под бровей. Хальмони тоже смотрит на меня, да ещё с каким-то непонятным интересом.

— Госпожа, ваши действия попахивают уголовщиной,— говорю официальным тоном.— Откройте дверь!

— Пройди тест! — Не обращая внимания на мой тон, говорит МуРан.

— Ничего я проходить не буду! Откройте дверь немедленно!

— Как же с тобой трудно,— покачав головой, говорит хальмони.— Хорошо... Ты вынуждаешь меня сказать правду.

Ого! Здесь ещё и правда какая-то есть?! Очень интересно.

— Ты ведь была три недели назад у гинеколога? — Ничего не выражающим голосом, спрашивает МуРан.

Поколебавшись, киваю. Ну, да было такое 'бе' — плановый осмотр. На следующий день после встречи с дядей.

— Клиника, в которою ты ходишь, принадлежит моей хорошей знакомой. Она долго решала, кому позвонить, твоей маме или мне? И решила всё же позвонить мне.

— А что случилось? — Не удерживаюсь от вопроса.

— Случилась невероятная вещь. На приём к гинекологу в этот день должна была прийти ещё одна Пак ЮнМи — твоя полная тёзка.

— И что? — Совсем сбитый с толку, но снедаемый нехорошими предчувствиями, задаю очередной вопрос.

— ЮнМи,— вкрадчиво говорит хальмони.— Ещё ничего не ясно. Так что не принимай близко к сердцу то, что сейчас услышишь...

— Да что случилось? — Не на шутку пугаюсь я.

— Твоя тёзка... В общем в этот день она должна была пройти искусственную инсеминацию. Но из-за ошибки гинеколога процедуру вместо неё прошла ты.

— Что?! — Не понимаю ни слова из сказанного хальмони.

— Три недели назад ты по ошибке прошла искусственное оплодотворение,— вколачивает мне в мозги удивительную новость бабушка ЧжуВона.

— Меня оплодотворили? — Непослушными губами, спрашиваю я.

— Да,— подтверждает хальмони.— Выяснилось это только вчера. Знают об этом только сама гинеколог и моя знакомая, которой принадлежит клиника. Они будут молчать.

Никто, никогда не слышал, как звонит Царь Колокол. Но мне повезло. Эти мощные 'бум', 'бум', 'бум' раздавались сейчас в моей голове. Совершенно неожиданно, чьи-то руки подхватывают меня и куда-то тащат. Слышу чей-то бубнёж, в лицо летят холодные брызги... И вот я уже осознаю себя сидящим на диване, и мне в глаза, склонившись, встревожено заглядывает хальмони.

— ЮнМи, держи себя в руках,— просит она.— Ещё ничего не ясно. Нужно сделать тест.

— Надо было сразу с этого начинать,— приходя окончательно в себя, говорю я и, поднявшись, направляюсь к столу за тестом.

— Ну, начала бы я с гинеколога и что? — Недовольно говорит мне в спину хальмони.— Ты бы сразу подумала, что я всё сочинила, а на самом деле хочу узнать, как далеко вы зашли с МинХёком, оставшись наедине.

Ну, да, так бы и подумал. Беру со стола тест, читаю на упаковке инструкцию... Вообще-то я спец по тестам на беременность, но знать об этом некоторым вовсе не обязательно. 'Изучив' инструкцию, озадаченно спрашиваю:

— И, где мне всё это проделать?

— Вот дверь,— госпожа МуРан показывает на дверь напротив дивана, на котором я сидел.— За ней — санузел. Там уже всё приготовлено. И там тебе никто не помешает.

На всё про всё уходит десять минут. И вот я стою и пялюсь на две красные полоски и никак не могу осмыслить то, что вижу. Я что, беременный? Беременный??? Меня действительно по ошибке оплодотворили? Ааааааааа... Так, успокоились, вздохнули — выдохнули, включили логику.

С чего я взял, что всё было так, как сказала хальмони? Моя полная тёзка... Да ещё в тот же самый день. Да ещё и на искусственное оплодотворение.. Плюс слепая гинекологичка... Погодите, погодите... Что-то до боли знакомое... Фигасе! Во даёт, госпожа МуРан! Это же плагиат чистой воды! Был в моём родном мире такой сериал. Там девственницу искусственно по ошибке оплодотворили. Здесь что, похожий есть? Могла чего-нибудь и пооригинальней придумать! Уфффф... А я тут инфаркт с инсультом чуть не заработал из-за её скудной фантазии.

Значит, со мной всё нормально. Ура!!! А раз так, то дело... то дело... дело в тесте! Вот, уже тепло... Что с этим тестом может быть не так? Бракованный? Может, и бракованный. Но уж больно он удачно попался именно мне и показал именно тот результат, который, похоже, ожидает увидеть хальмони. Вот! Ключевое слово — хальмони. Тест я получил из её рук, значит, у неё было время похимичить с ним. Похимичила и загнала меня в ситуацию, из которой только один выход: пройти тест. Пока всё складно. Теперь вопрос: зачем хальмони пытается уверить ЮнМи, что она беременна? Хммм... Провокация? ЮнМи видит, что тест дал положительный результат, понимает, что выведена на чистую воду, впадает в панику, теряет способность здраво мыслить... Лёгкий нажим — и неверная невеста даёт чистосердечные признания: где, когда, сколько раз и как именно с МинХёком и с кем там ещё....

Пффф... Фигня какая-то получается. Если бы хальмони нужно было признание ЮнМи в грехах плотских, она (хальмони) не стала бы менять вводную с 'распутная невестка внука' на 'жертва искусственного оплодотворения'. Теперь в голове ЮнМи гвоздём сидит мысль, что её-таки оплодотворили, оплодотворение прошло успешно, и её (ЮнМи) можно поздравить с непорочным зачатием от кого угодно, только не от святого духа.

В общем, ничего не понятно, кроме одного: хальмони хотела, чтобы ЮнМи правдами и неправдами прошла тест и своими глазами увидела, что она беременна. Похоже, всё самое интересное ещё впереди. Есть у МуРан какой-то козырь в рукаве. Ладно, пойду, обрадую её, что ЮнМи беременна.

Через минуту подойдя к столу и, с прихлопом, положив тест поверх каких-то бумаг, с которыми госпожа МуРан работала в ожидании меня непорочного, равнодушно объявляю:

— Я беременна.

В глазах хальмони проносится крутой замес из неподдающихся идентификации эмоций. Она цапает тест и, нервно поправив очки, таращится на две красные полоски так, словно тест прошла она, а не я. Дальше происходит неожиданное. Госпожа МуРан вскакивает, чуть ли не рысцой огибает стол, и я вдруг оказываюсь в её объятьях.

— Девочка моя, хорошая моя, милая моя,— приговаривает хальмони, тиская меня, словно плюшевую игрушку.— Прости меня, прости, прости, прости!..

— Да в чём дело? — Придя в себя и пытаясь освободиться, спрашиваю я.— Вы что, не слышали? Я беременна! Неизвестно от кого!

— Известно, очень даже известно,— продолжая обнимать мою тушку, заявляет хальмони.

— Что?

— ЮнМи! — МуРан отстраняет меня от себя, заглядывает в глаза.— Только держи себя в руках. И ничего не бойся. Всё будет хорошо. Я позабочусь о тебе. В общем... Ты беременна от ЧжуВона.

А вот и ожидаемый козырь из рукава — корейский принц, младший наследник, любимый внук и кандидат на мою руку и сердце! Теперь, всё встало на свои места. Только что ЮнМи получила убойное предложение стать частью семьи Кимов, от которого, по мнению хальмони, в этот раз просто не получится отказаться. Уффф... Можно расслабиться и... хммм... повеселиться.

— От ЧжуВона? — Хмыкаю я.— А может всё же от МинХёка?

— Да не было у тебя с ним ничего,— отмахивается хальмони.— Я это знаю наверняка. Извини, что приплела его. Но надо же было как-то уговорить тебя пройти тест.

— Значит, меня оплодотворили не по ошибке? Как вообще такое могло произойти?

— Присядем,— говорит хальмони и тянет меня к дивану. Мы устраиваемся в пол-оборота друг к другу и держим каноническую паузу, без которой следующая сцена многое бы потеряла.

— Прости меня,— говорит хальмони, вовремя уловив момент, когда с молчанкой нужно кончать.— Но я знаю, ты меня никогда не простишь. Скажу честно, после, мне очень, очень хотелось вернуть всё назад. Но, что сделано, то сделано. Оставалось только надеяться, что из моей затеи ничего не выйдет. Но... — Госпожа МуРан замолкает и, вздохнув — выдохнув, продолжает: — Наверное, ты единственная девушка в Корее, которая способна отказаться от такого мужа, как ЧжуВон. И ты не просто отказалась. Ты ещё и заявила, что не выйдешь за него ни при каких условиях. Это был вызов мне. Никогда ещё не было такого, чтобы я не добилась своего. Вот я и стала искать эти самые условия, при которых ты станешь женой моего внука. И нашла их.

Хальмони сделала паузу, а я поймал себя на том, что с интересом слушаю её байку.

— Я осторожно, сама, навела справку о твоём гинекологе. Оказалось, что она остро нуждается в деньгах. Мы встретились, переговорили и заключили сделку. Я решаю её денежные проблемы здесь и помогаю эмигрировать в Америку. В обмен на это...

Госпожа МуРон вновь замолкает. Видимо, она подобралась к ключевому моменту своего монолога и всем своим видом показывала, что сил продолжать у неё нет. А у меня не было никакого желания помогать ей. Увидев, что я никак не реагирую на её затык, хальмони возобновляет дозволенные речи:

— Прости, ЮнМи... Да, никакой ошибки не было. Твой гинеколог по моей просьбе... В общем, она искусственно оплодотворила тебя. Ты действительно беременна. Беременна от ЧжуВона.

Повисает очередная пауза. Сидим, молчим, смотрим друг на друга. Наконец, до хальмони доходит, что всё пошло как-то не так. Уж больно моя реакция на её слова неправильная.

— ЮнМи, ты поняла, что я сказала? — Озадаченно спрашивает она.

— Поняла,— подтверждаю.— Мой гинеколог, подкупленный вами, искусственно оплодотворила меня. Донор — ваш внук ЧжуВон. Странно, что он пошёл на это. Не его стиль.

МуРан (твёрдо): — Внук ничего не знает.

ЮнМи (с сомнением): — Да?.. Тогда откуда дровишки?

МуРан (удивлённо): — Какие дровишки?

ЮнМи (со значением): — Нууу... Дровишки!

МуРан (смутившись): — Ааа... Заставила его сдать, перед тем, как он отбыл на учения. Хоть это и учения, но вещь очень опасная для жизни. Случись что, линия ЧжуВона не прервалась бы.

ЮнМи (одобрительно): — Мудрое решение. К тому же, труд ЧжуВона не пропал даром.

МуРан (розовея): — Кхм... ЮнМи, я в растерянности. Ты как-то слишком спокойно реагируешь на такую новость. Я ожидала совсем другого.

ЮнМи (недоумённо): — А как я, по-вашему, должна была реагировать? Кататься по полу, дрыгать ногами и истерить?

МуРан (неуверенно): — Ну, не знаю... Вдруг узнать, что ждёшь ребёнка, которого категорически не хотела.

ЮнМи (деловито): — Я, конечно, как вы правильно заметили, категорически не хотела детей. Но раз всучили, нужно брать. В хозяйстве пригодится.

МуРан (изумлённо): — В хозяйстве?!

ЮнМи (всё так же деловито): — Именно. Я так понимаю, если родится мальчик, он вполне может стать единственным наследником Империи Кимов. А мне, как его матери, перепадёт много вкусных плюшек. Или я ошибаюсь?

МуРан (озадаченно): — Нет, всё правильно. Эээ... ЮнМи, следует ли из твоих слов, что ты пересмотрела своё решение и согласна... кхм... выйти замуж за ЧжуВона?

ЮнМи (возмущённо): — Да с чего вы так решили? Я вас предупреждала, что не выйду за него ни при каких условиях. Наверное, вы меня не расслышали, иначе не стали бы огород городить.

МуРан (не понимая): — Огород? При чём здесь огород?

ЮнМи (наставительно): — Не важно. Просто откажитесь от своего желания соединить нас. В следующий раз я ведь могу отреагировать очень даже ожидаемо. И мало никому не покажется.

МуРан (покладисто): — Обещаю, что ничего подобного больше не повторится. Но... Ты, что собираешься растить ребёнка одна?

ЮнМи (заинтересованно): — А что, есть какие-то нормативы, сколько человек это должно делать?

МуРан (недовольно): — ЮнМи! Ты прекрасно понимаешь, о чём я. У ребенка должен быть отец. И он есть. Это ЧжуВон.

ЮнМи (досадливо): — Всё-таки вы опять о бане.

МуРан (не понимая): — О какой бане?

ЮнМи (твёрдо): — Не важно. Ещё раз повторяю: то, что я с вашей подачи беременна, ничего не меняет. Замуж за ЧжуВона я не выйду. Буду воспитывать ребёнка одна.

МуРан (убеждённо): — Кажется, ты не понимаешь, на какие трудности себя обрекаешь.

ЮнМи (беззаботно): — Почему не понимаю. Очень даже понимаю. Недовольство фанатов, прекращение активной концертной деятельности — возможно навсегда. Негативное общественное мнение — все будут уверены, что я нагуляла ребёнка от другого. Осуждение со стороны моих родственников — упустила такую выгодную партию. Попытки с вашей стороны отобрать у меня мою кровинушку. Ну, и по мелочам тонна негатива...

МуРан (растеряно): — И ты на всё это пойдёшь, зная, что есть способ решить все твои грядущие проблемы разом?

ЮнМи (убеждённо): Легко!

МуРан (обескуражено): — У меня нет слов.

ЮнМи (обрадовано): — У меня тоже. А раз мы друг другу всё сказали, то я, с вашего разрешения, пойду. А по дороге домой, пожалуй, заскочу в пару-тройку магазинов для малышей. Распашонки, памперсы, игрушки... Нужно прицениться...

Поднимаюсь с диванчика, вежливо кланяюсь и топаю на выход, чувствуя между лопаток удивлённо-растерянный взгляд хальмони. Дверь оказалась открытой. И когда только успела? Хе-хе-хе... А ничё я так подурачился. Занавес.

Пффф... Это я в кабинете госпожи МуРан зайчиком скакал. А в машине на меня накатило. Я раз за разом перебирал детали представления, в котором принял участие и пятой точкой чувствовал, где-то я со своей безупречной логикой налажал. Вопрос: где? И так, ещё раз.

Хальмони, страдающая в тяжёлой форме навязчивой идеей поженить нас с ЧжуВоном, получив от меня категорический отказ, попыток добиться своего не оставляет. Идея-то навязчивая и фиг от неё отвяжешься. В нормальной жизни парочка, которая не торопится с официальным оформлением своих отношений, резко стартует в сторону загса только в одном случае, если выясняется, что они ждут ребёнка. Но ЧжуВон и ЮнМи не пара. Хальмони это, конечно же, знает. И вариант этот, конечно же, не рассматривает. И вот здесь, волею богов, ей попадается на глаза киношка про девственницу, которую по ошибке искусственно оплодотворили. (Кстати, надо поискать. Интересно, что за хрень сняли в этом мире на этот сюжет.) В голове у госпожи МуРан что-то щёлкает и на свет появляется план, как принудить к замужеству упрямую девчонку.

Всё просто. Берётся тест на беременность. Над ним производятся некие манипуляции, после которых тест в нужный момент покажет две красные полосы. Потом берётся несовершеннолетняя малоопытная девушка ЮнМи и нагибается в позу: ты просто обязана пройти тест на беременность. В результате нехитрых действий девушка с удивлением узнаёт, что она беременна. А её сомнения в правильности результата рассеваются с помощью истории про искусственное оплодотворение.

Моя реакция на такой наворот понятна — скепсис. А как на него, с точки зрения хальмони, должна отреагировать простая корейская девушка ЮнМи? Забеременела вне брака. Несовершеннолетняя. К тому же айдол, которому фанаты такой залёт не простят. Карьере конец. Впереди все прелести жизни сопутствующие матери одиночке с незаконнорожденным ребёнком. Кошмар и ужас в одном флаконе. И что делать бедной беременной ЮнМи? Да ничего особенного. Просто нужно выйти замуж за корейского принца, отличного парня Ким ЧжуВона, и жизнь наладится.

А она выйдет? Простая корейская? Выйдет! Если в голову ей не придёт мысль повторить тест. Так! Стоп! И что я зациклился на этих тестах? А месячные? Это ли не тест! Придут праздники, и обман раскроется. И никакой свадьбы не будет. А будет скандал плавно переходящий в военные действия... Блин! И нахрен тогда хальмони было комедию разыгрывать? Пффф... Не сходится, не сходится, не сходится... О! Бинго!!! Всё прекрасно сойдётся, если девушку подсадить на противозачаточные таблетки — и никаких праздников! И тогда, да — честным мирком да за свадебку. И как можно быстрее, чтоб на законных основаниях сделать сказку былью. Правда там будет расхождение по срокам... Но это уже не важно. Главное, что к тому моменту девушка станет не якобы беременной, а беременной на самом деле.

Вроде всё логично, но чего-то уж больно наворочено. И это что же получается, меня уже где-то с месяц пичкают противозачаточными таблетками, а я ни ухом, ни рылом? Бред! Никаких таблеток не было. И, вроде, они полностью праздники не отменяют. Пффф... Опять концы с концами не сходятся. Где-то я не туда свернул. Надуманно всё как-то: поддельные тесты, противозачаточные таблетки, продажные гинекологи... Стоп! Гинеколог... Хальмони сказала, что заключила с ней сделку: уладила её денежные дела и помогла эмигрировать в Америку. Это легко проверить. Если она навсегда покинула Корею, то должна была поменять симку и дозвониться до неё по старому номеру невозможно. А у меня есть её номер? Вроде, должен быть. Недели три назад она звонила и напомнила, что у меня плановый осмотр.

И тут мне резко поплохело. Кровь толчком врывается в мозг, в глазах темнеет, дыхание прерывается, а всё тело стягивает липкая паутина ужаса. Позвонила! Сама! Хотя никогда раньше этого не делала! Она же знает о ЮнМи всё! В том числе и день, когда зачатие может произойти с наибольшей вероятностью.

— Вам плохо, молодая госпожа? — Откуда-то из далёкого далека доносится до меня обеспокоенный голос охранника.

— Душно... Воды... — С трудом выдавливаю из себя.

В руке оказывается открытая бутылка. Не отрываюсь от неё, пока не опустошаю до дна. Вроде, полегчало. Так! Хватит себя пугать. Ну, позвонила, ну, напомнила. Она же мой гинеколог! Берём себя в руки и... Звоним гинекологу...

Достаю телефон и, стараясь не суетиться, чтобы не привлекать внимание охраны, начинаю искать нужный номер. Вот он. Господи, сделай так, чтобы она ответила...

— Набранный вами номер не существует.— Слышу я.

Пффф... Хрень какая-то! Меня что, действительно, искусственно оплодотворили? И всё, что говорила хальмони правда? Да нет! Дичь! Это же не кино! Взять и вот так легко и просто проделать с человеком такое? Да за это убивать надо!.. Так! Вдохнул-выдохнул, собрался.

То, что номер не существует, ещё ничего не значит. Может быть, она телефон в унитазе утопила и вынуждена была купить другой. А вот, если она сейчас в Америке... Нахожу телефон родной больнички, набираю номер справочной.

Поблагодарив за звонок, приятный женский голос уверяет, что выполнит любое моё желание. (А я, вообще, туда попал?) Поздоровавшись в ответ, спрашиваю, принимает ли сегодня врач такая-то?

— Она больше у нас не работает,— получаю убийственный ответ.

— Почему? — Вырывается у меня.

— Нууу... — На том конце, видимо, решают отвечать или нет. Побеждает словоохотливость.— Она улетела в Америку. Насовсем.

Мне ещё что-то говорят, но я не слышу. Так и сижу, застыв, с телефоном в руке, прижатым к уху. В голове какой-то белый шум — ни одной мысли, только ощущение, что произошло что-то роковое, чего уже не исправить.

Способность мыслить медленно возвращается, и я сразу же лихорадочно начинаю искать соломинку, что вытянет меня из пучины безысходности, в которой готово сгинуть моё сознание. Такая соломинка находится.

А токсикоз?! А непереносимость запахов?! А необычные вкусовые предпочтения?! — Восклицаю про себя. Ничего такого у меня нет. А, значит, и нет причины всего этого. Уффф... Беременный Серёга Юркин! Смешнее анекдота я ещё не слышал. И потом... Да, мой гинеколог укатила-таки в Америку. Но совсем не обязательно, что этому поспособствовала именно хальмони. Может быть, как раз отъезд гинекологички, о котором госпожа МуРан узнала случайно, натолкнул её на мысль, как можно по-хитрому склонить ЮнМи к браку с любимым внуком? Вот и появилась на свет засада в виде теста на беременность...

Тест, блин! Нужно просто пройти повторный тест и выкинуть эту историю из головы. Делов то... Отмираю, убираю телефон и устремляю взгляд в окно в поисках надписи 'Аптека'. На корейском, конечно. А вот и она.

— Аджосси,— стараясь сохранять спокойствие, обращаюсь к водителю,— остановите, пожалуйста, машину.

— Да, молодая госпожа,— получаю ответ.

Машина начинает перестраиваться в правый крайний ряд, что в плотном потоке сделать не так-то просто, а у меня хватает времени, чтобы мысленно настучать себе по башке. Это же надо додуматься: завалиться в таком виде в аптеку и прикупить пару тестов на беременность. И все завтрашние газеты выйдут со статейками на первой полосе под заголовками типа 'Агдан купила тест на беременность. Кто отец ребёнка?' Пффф...

— Аджосси, извините. Не надо останавливаться. Я передумала,— даю отбой, а сам лихорадочно соображаю, как незаметно для корейской нации заиметь на руках упаковку тестов. Блин! И чего я, собственно, парюсь? У меня же дома заныкан запас — спасибо ХёнШи, царство ему небесное. Хоть я и принял тогда волшебную таблетку от случайного залёта, но тестов для контроля накупил на десятерых наивных дурочек, которые, сами того не понимая, делают всё для того, чтобы их лишили девственности. А когда пришедшие праздники протрубили, что в тестах отпала необходимость, выбросить их не позволил хомяк. Хммм. Он что, догадывался, что они ещё пригодятся?

— Аджосси,— говрю я,— вы не могли бы ехать побыстрее!

Ловлю на себе удивлённые взгляды охраны.

Машина, не смотря на всё такой же плотный поток, начинает набирать ход.

— Что же делать, дочка? — Выслушав мою исповедь, спрашивает мама ЮнМи

Интересные дела. Это я тебя должен спрашивать: 'Что же делать, мама?' А, вообще, это как раз тот случай, когда выбирают одно из двух: роды или аборт. До родов девять месяцев, да ещё каких! До аборта, если подсуетиться, несколько дней. Интересно, что выберет мужик, засунутый в женское тело, если для него беременность — ужаснейший из ужастиков? Правильно. Роды... Шутка. Ха-ха... Нужно было вырезать, нахрен, всё, что внутри по женской части. Была ведь такая мысль. Но девушку Юну, видите ли, пожалел. Зато сейчас она на седьмом небе от счастья, а я барахтаюсь в дерьме.

Как?! Как вообще со мной могло произойти такое? Как?! Как я умудрился ничего не заметить? Как, как... А нехрен было в потолок пялиться и представлять, что загораешь на пляжике в Анталии. Так не то что искусственного, так и естественного оплодотворения не заметишь... ротой солдат... Пффф...

Единственное, что примиряет с действительность — это осознание того, что моё женское тело, как то задолбавшее заряженное ружьё в первом акте, всё равно бы выстрелило. Не теперь, так потом. Да ещё эта природная красота хренова, как поощрение к действию для всяческих кобелирующих личностей. Два раза меня уже пытались изнасиловать... Был бы и третий и четвёртый. И свой пакет отрицательных эмоций я всё равно бы получил. Эх-хе-хе... И зачем мне помешала? Сейчас бы уже с Гуань Инь торговался. Кстати, на счёт богини. Не удивлюсь если именно с её подачи, МуРан пришла в голову такая продуктивная мысль: искусственно оплодотворить ЮнМи. Она ведь знала (Гуань Инь) в чьё тело вселяет душу мужика. Не зря ж подарила мне природную красоту. И про мою пурушу-кара не зря упоминала. Сейчас там, наверное, у себя сидит довольная, что всё идёт по её сценарию. И с нетерпением ждёт продолжения.

Блин! Так вот почему связь с параллельным Юркиным оборвалась! Из-за этой долбанной беременности. И по срокам сходиться. А я понять не мог, с чего бы это? А вот с того... Жалко. С ним было не так одиноко. Прощай, брат. Удачи тебе там — в твоём мире. Надеюсь, ничего похожего с тобой не произойдёт. Ладно... С брательником разобрались. Теперь надо разобраться с самим собой.

— Аборт,— отвечаю равнодушно на вопрос мамы ЮнМи. И, заранее, готовлюсь терпеливо выслушивать уговоры оставить ребенка.

Какое-то время висит оглушительная тишина.

— Я на твоей стороне,— наконец говорит мама.— Пусть будет аборт. Своё разрешение я тебе дам. Противопоказание у тебя есть: перенесённая десятиминутная клиническая смерть. Искусственное оплодотворение без твоего согласия можно приравнять к изнасилованию. Я, думаю, с выдачей разрешения на аборт проблем не будет.

Чё-то я не понял. Вроде, сказала, что на моей стороне, а слушаю, и вижу её в окопе напротив.

Развить тему нам не дают. Раздаётся звонок в дверь.

— Кто бы это мог быть? — Озадаченно спрашивает мама.

То же мне загадка. ЧжуВон, конечно. Отчаялся дозвониться по телефону — решил попытать счастье звонками в дверь. Испытующе посмотрев на меня, мама ЮнМи поднимается и выходит из комнаты. Я снова ложусь, натянув одеяло на голову. Не хочу никого видеть.

Время действия: несколько ранее.

Место действия: кабинет госпожи МуРан. Присутствуют хозяйка кабинета и её внук. Хальмони — за своим столом. ЧжуВон — на диване, который ещё хранит тепло тела (определённой его части) ЮнМи.

Устроившись поудобней, ЧжуВон, находящийся в приподнятом настроении, начинает говорить первым:

— Хальмони, у тебя такой серьёзный вид, словно собираешься объявить, что лишаешь меня наследства.

— А есть за что? — Индифферентно интересуется хальмони.

— Я самый лучший внук в Корее, который всем сердцем любит свою бабушку и никогда, и ни чем не огорчит её,— скалясь, изрекает ЧжуВон.

— Рада это слышать. Только вот с бабушкой тебе не повезло. Хоть она и любит всем сердцем своего внука, но далеко не самая лучшая в Корее и способна огорчить своего внука,— вздохнув, произносит госпожа МуРан.

— Что случилось? — Сразу став серьезным, спрашивает ЧжуВон.

Тяжко вздохнув ещё раз, хальмони берёт тест на беременность, который так и остался лежать на столе, и опять кладёт его на стол, но уже ближе к внуку, кивком головы давая понять, что это и есть причина самоуничижения.

— Что это? — Спрашивает ЧжуВон.

— В твоём возрасте уже нужно знать, что это такое,— недовольно говорит госпожа МуРан и поясняет: — Это тест на беременность. И он показал положительный результат.

ЧжуВон делает круглые глаза.

— Хальмони! Ты хочешь сказать, что ты...

Не удержавшись, госпожа МуРан начинает смеяться. ЧжуВон смотрит на неё растеряно.

— Спасибо, внук, что считаешь меня всё ещё способной на это,— отсмеявшись, потеплевшим голосом говорит хальмони.— Этот тест сделала недавно ЮнМи. Она беременна.

— Что? — Не понимает ЧжуВон.

— ЮнМи беременна,— терпеливо повторяет бабушка.

— МинХёк?! — ЧжуВон подбирается, пальцы до хруста сжимаются в кулаки.

— Ты,— следует короткий ответ.

— Что? — Не врубается ЧжуВон.

— Отец ребёнка — ты!

— Это шутка? — Покрутив в голове услышанное, спрашивает ЧжуВон.

— Нет. ЮнМи, действительно, ждёт от тебя ребёнка.

— Ерунда какая-то. Такого просто не может быть. У нас ничего не было. Пффф... Это она тебе сказала?

— Нет. Это я ей сказала.

ЧжуВон хлопает глазами, открывает рот, собираясь что-то сказать, но, так и сидит, молча, забыв про открытый рот.

— Я сейчас тебе всё объясню,— обещает хальмони и, вздохнув ещё раз, продолжает: — Я так перед вами обоими виновата... Не знаю, простишь ли ты меня, внук, но ЮнМи меня не простит. Похоже, она мне не поверила, что беременна. Не знаю, какую защиту выставило её сознание, но долго это продолжаться не будет. А вот когда она осознает, что всё это правда... Я переживаю за неё, внук. Как бы девочка с собой чего не сделала. Пусть возненавидит меня, пусть проклянёт, лишь бы она приняла случившееся и нашла в себе силы жить дальше... Будем надеяться на её благоразумие.

— Хальмони! Давай по существу,— не выдержал ЧжуВон.

— Ох, внук, дура я старая. К тому же ещё и гордая. А это — гремучая смесь. Ну, отказала нам с тобой ЮнМи. Ну, что стоило подождать годик-другой, пока этот подросток не разовьётся в настоящую женщину. Так нет. Вот втемяшилось в эту башку, что всё равно будет по-моему не мытьём, так катаньем... Ох...

Госпожа МуРан замолкает. ЧжуВон, не дождавшись возобновления монолога, начинает говорить сам.

— Хальмони, я уже понял, что ты сделала что-то ужасное. И я готов узнать правду, какой бы она не была. Говори.

— Хорошо, внук,— госпожа МуРан собирается с мыслями.— Всё из-за кольца этого катарского принца. Оно попалось мне на глаза сразу после непростого разговора с ЮнМи по поводу вашей женитьбы. ЮнМи опять сказала 'нет' и добавила, что никогда и ни при каких условиях не скажет 'да'. Это меня задело... Очень... И вот, глядя на кольцо, я вдруг нашла способ, как сделать так, чтобы она всё-таки согласилась выйти за тебя. Беременность! Если бы ЮнМи от тебя забеременела, то вам по необходимости пришлось бы сыграть свадьбу. Вопрос: и как это сделать, если ни о какой близости между вами не могло быть и речи. Ответ: а разве в наш век нужна близость между мужчиной и женщиной, чтобы она понесла от него? Не нужна. Потому что есть такая штука, как искусственное оплодотворение.

Госпожа МуРан переводит дух и продолжает:

— Я не стала привлекать нашу службу безопасности. Пришлось тряхнуть стариной. Мне повезло. У гинеколога ЮнМи оказались серьёзные денежные проблемы. Мы встретились и, ко взаимной выгоде договорились: я даю ей деньги, она, в благодарность... В общем, у неё всё получилось. ЮнМи вот уже как три недели носит твоего ребёнка. Это всё.

— А... материал... Это тот, что до учений?.. — После долгой паузы спрашивает ЧжуВон, который с непроницаемым лицом выслушал рассказ хальмони.

Ответ был ожидаемый:

— Да.

— Значит, через девять месяцев я стану отцом?

— Если всё пройдёт хорошо,— уточняет хальмони.

ЧжуВон крутит головой.

— Чтоб я ещё раз сдал, хоть что-нибудь. Даже мочу,— говорит он и, посмотрев на хальмони оценивающим взглядом, добавляет: — Я и не знал, что ты так опасна.

Госпожа МуРан снимает очки и кладёт на стол.

— Мы с твоим дедушкой, внук,— вздохнув, говорит она,— начинали с миллиона вон на двоих. Как ты понимаешь, на такие деньги Империю не построишь, даже если усердно трудиться день и ночь. Приходилось действовать... нестандартно, чтобы добиться нужного результата. И результат есть. А через что нам с мужем пришлось пройти, тебе лучше не знать. ЮнМи нужна нам. Мне — как любимая внучка. Тебе — как любимая жена. Компании — как надёжный партнёр. И мы тоже нужны ей. Просто она этого ещё не осознала. И чтоб не было поздно, когда это осознание придёт, я и пошла на такой жёсткий шаг.

— Что значит, 'поздно'? — Цепляется за слово ЧжуВон.

— А то и значит. ЮнМи лакомый кусочек для тех мужчин, что ищут не любви, а исключительно выгоды для себя. И таких, виртуозов в искусстве соблазнения, вокруг ЮнМи уже сейчас вертится немало. Если бы мы стали ждать год-другой, когда ЮнМи созреет для брака с тобой, она вполне могла оказаться жертвой одного из них, не смотря на весь свой негатив к отношениям. Вот тогда и настало бы это 'поздно'. А так... Я всего лишь привязала её к нам. К людям, которые её искренне любят. Крепко.

— Этим ты только оттолкнула её,— возражает ЧжуВон.

— Ошибаешься, внук. ЮнМи девочка умная. Себе во вред действовать не будет. Из положения, в котором она оказалась... в которое я её загнала, есть простой выход, позволяющий не только ничего не потерять, но, наоборот, приобрести. Нужно, всего лишь, стать твоей женой. И она ей станет, но... на своих условиях.

— Каких? — Сразу интересуется ЧжуВон.

— Думаю, их будет много. Но я вижу только одно. ЮнМи потребует, чтобы брак был фиктивным.

ЧжуВон беспокойно ёрзает на диване.

— Чёго-то как-то... Мне фиктивный брак не нужен,— недовольно заявляет он.

— Соглашайся. И, вообще, соглашайся на все её условия. После родов, всё изменится. Рожавшая и нерожавшая женщины оценивают одни и те же вещи по-разному. Ваш брак обязательно перестанет быть фиктивным. Вот увидишь. Вы с ЮнМи ещё кучу детей сделаете мне на радость.

— Что-то я сомневаюсь, что ты раскаиваешься в содеянном,— задумчиво говорит ЧжуВон.

— Сейчас я ни за что не пошла бы на такое и искренне осуждаю себя. Но тогда я была уверенна, что поступаю правильно. И только время покажет, была я права или жестоко ошибалась.

Сказав это, госпожа МуРан берёт очки и водружает их на законное место.

Время действия: несколько позже.

Место действия: дом мамы ЮнМи, комната сестёр. Присутствуют: ЧжуВон, с виноватым видом, стоящий на коленях, и ЮнМи, не способная оценить позу жениха подневольного, потому что всё так же лежит на полу, укрывшись одеялом с головой.

Лежу, злюсь на весь свет. А в голове крутится дурацкий стишок, сочинившейся сам собой: Я лежу, ЧжуВон сидит/ Ничего не говорит./ Может, стоит для разгона/ Далёко послать ЧжуВона?

Он уже минут пять молчит. Поздоровался, войдя, повозился, устраиваясь на полу и затихарился. Уснул, что ли? Нашёл, блин, место. Или он таким образом пытается раскочегарить моё любопытство? Я одним глазком выглядываю из-под одеяла, вижу светлый лик отца ребёнка, вдруг осознаю, что это судьба и бросаюсь к нему на шею с криком: 'Оппа! Я твоя навеки!' Пффф... Вот, даже не пошевельнусь. И рта не раскрою. Я умер.

— Когда мне было двенадцать,— вдруг заговорил ЧжуВон. Я даже вздрогнул от неожиданности,— мы с приятелем нашли в подвале заброшенного дома тайник, в котором была спрятана шкатулка. Даже не шкатулка, а небольшой деревянный ящичек из потемневшего от времени дерева. Шкатулка была лёгкой, ничего в ней не гремело. Мы сразу поняли, что ни золота, ни драгоценностей в ней нет. Но зато в ней оказалось кое-что другое — посеревший от времени кусок материи. Попадись он нам при других обстоятельствах, мы бы выбросили его не задумываясь. Развернув материю, мы опознали в беспорядочных линиях, нанесённых выцветшими чернилами,— карту. А когда на карте обнаружился крестик и вход в пещеру, мы сразу же въехали в темы. К нам в руки попала карта, где помечено место захоронки с золотом и бриллиантами.

Несколько дней мы потратили на то, чтобы определить, где именно находится эта пещера. Просто брали современные карты и сравнивали. Наконец, нам повезло. Оказалось, что пещера находится недалеко от того дома, где мы нашли карту — в горах. Конечно же, никаких сомнений у нас не было: идём в горы за сокровищами. Одни! Делиться мы ни с кем не хотели. Выбрали день, собрали рюкзаки и пошли. То, что нас хватятся родители, мы не опасались. Приятель сказал своим, что весь день пробудет у меня, а я своим сказал, что весь день пробуду у него. Мы частенько так делали.

Светило солнце и, не смотря на середину осени, было довольно тепло. Сколько смогли, мы шли по дороге, потом свернули в сторону гор, поросших густым лесом. Мы поднимались всё выше и выше, но лес не становился реже. Через три часа непрерывной ходьбы, мы сделали привал. Пока перекусывали бутербродами, захваченными из дома, неожиданно испортилась погода. Вдруг стало темно, и ливанул сильнейший дождь. В пять минут мы промокли до нитки. Захватить что-то от дождя мы не догадались. С утра была хорошая погода и, казалось, что это навсегда.

Перед нами встал выбор: продолжить подъём и поиски пещеры или возвращаться? Победила мальчишеская бесшабашность. Мы двинули вперёд. Подниматься вверх по склону, густо утыканному деревьями и так-то непросто. А если ноги скользят на влажной почве, а рюкзаки, пропитанные влагой, стали заметно тяжелее,— вообще на пределе возможного. Поняв, что при всём нашем желании, пещеры не найти, мы всё же повернули назад — налегке, бросив рюкзаки. Поднимались мы часа четыре. Спуститься рассчитывали часа за два. Но, когда через два часа спуск сменился подъёмом, мы поняли, что заблудились.

Испугались ли мы? Ничуть. До нас не доходило, что мы попали в ситуацию смертельно опасную для жизни. Нам было весело. Ещё бы — отличное приключение. А то, что мы не нашли пещеру, так это даже и лучше. Просто приключения продлятся дольше. Ещё через два часа мы уже так не думали. Дождь продолжал лить. Стало ещё темнее — близилась ночь. Хорошо мы не забыли про фонарики. Хоть что-то могли разглядеть у себя под ногами. К тому моменту, когда ЭТО произошло, мы уже еле двигались. Приятель шёл впереди, я плёлся сзади. Его спина всё время маячила передо мной. И вдруг... она исчезла. Вот была, освещённая тусклым лучом, и — пропала. Я остановился и, не знаю почему, непроизвольно сделал шаг назад. Это меня и спасло. Кусок земли, на котором я только что стоял, дрогнул и ухнул куда-то вниз.

Оказалось, что мы шли по краю оврага, по дну которого протекал ручей, из-за дождевой воды, превратившийся в бурный поток. Он-то и подмыл берег. Не помню, как я спустился вниз... Приятель упал на большой плоский камень, выступающий из воды. Поэтому тело не унесло течением. Но жёсткое приземление без последствий не обошлось. Он лежал на спине и был без сознания. Как проверить пульс, я не знал. Просто расстегнул ему куртку и прижал ухо к груди. Из-за дождя я не услышал ударов сердца, но почувствовал его толчки. Мне удалось по склону оползня вытащить приятеля наверх. После нескольких отчаянных попыток мне так же удалось взвалить его на закорки. Мне больше никогда не было так тяжело, как тогда. В голове была только одна мысль: упасть и забыться. Но я продолжал идти.

А когда я вдруг наткнулся на хорошо натоптанную тропинку и понял, что мы спасены — силы покинули меня. Я оставил приятеля на тропинке, накрыв своей курткой и повернул ему голову на бок, чтобы вода не попадала в рот и нос, а сам чуть ли не пополз вниз в поисках помощи. Помощь я всё же нашёл. Точнее, она меня нашла. Объяснив, где искать моего приятеля, я отрубился. А, когда очнулся на следующий день, узнал, что моего товарища больше нет. Когда его нашли, он был уже мёртв.

В ту же ночь он пришёл ко мне во сне, встал напротив и просто смотрел мне в глаза. В его взгляде не было обвинения или упрёка. Но и прощения не было. Он просто смотрел. И я просто смотрел, не в силах отвести глаза. Это продолжалось очень долго, пока я не догадался повернуться к нему спиной и жестом показать, чтобы тот забирался мне на закорки. Я нёс его в кромешной тьме, ощущая тепло живого тела. И в душе нарастала уверенность, что в этот раз всё будет хорошо, потому что я не оставлю его одного на тропинке под проливным дождём... Проснулся я в слезах... Мне до сих пор иногда сниться этот сон. И я рад этому. Пусть во сне, но мне раз за разом даётся шанс всё исправить. Если бы я тогда меньше думал о себе. Если бы, воя и, кусая губы в кровь, продолжал нести его, он непременно остался бы жив.

ЧжуВон замолчал так же неожиданно, как начал говорить.

И к чему это он всё рассказал? В смысле, если не донесёшь ребёнка, он будет являться во сне и смотреть? Пффф... Тоже мне пугальщик. Пусть приходит. Играть в гляделки я люблю.

— А клад? — Невольно вырывается у меня. Вот же ж! Обещал же себе, что рта не раскрою.

— Клад? — Переспрашивает ЧжуВон.— Клад... Через три года, когда всё поулеглось, я нашёл ту пещеру. Метрах в двадцати от неё, я наткнулся на наши рюкзаки, которые мы бросили, чтобы легче было возвращаться. Мы были совсем рядом с целью вылазки. Пройди мы немного вперёд, обязательно наткнулись бы на вход. Но мы повернули назад. А пещера оказалась совсем крохотной. Где-то три метра на три. Если в ней и были сокровища, до них добрались задолго до нас.

Немного помолчав, ЧжуВон продолжает:

— ЮнМи. Я поговорил с твоей мамой, она сказала, что ты хочешь сделать аборт. Это так?

Не дождавшись ответа, ЧжуВон вновь заговорил:

— Если ты думаешь, что я сейчас начну тебя отговаривать, так нет. Я на твоей стороне. Хальмони перешла черту. И как мне не жалко ребёнка, но тебя всё равно жальче. Вроде бы на этом сроке можно обойтись таблетками. Но к врачу всё равно обратиться придётся. Думаю, нам удастся всё сделать без особой огласки. Конечно, поползут слухи, но это будут всего лишь слухи. Что касается помолвки, лучше её пока не разрывать. А вот, когда слухи стихнут... После разрыва, можешь рассчитывать на меня. Любую твою просьбу выполню без рассуждений,— вновь пауза.— ЮнМи! Всё, что я сейчас сказал, останется в силе, если... Если ты не передумаешь...

— Не передумаю! — Подаю голос помимо воли. Ну вот! Опять за язык кто-то потянул.

— Хорошо,— говорит ЧжуВон.— Когда будешь готова пойти в клинику, сообщи мне. А сейчас, извини, мне нужно идти. Пора возвращаться в часть.

Прежде чем встать, ЧжуВон, решившись, касается моего плеча и несильно сжимает.

Время действия: минуту спустя.

Место действия: там же.

Оставшись одна, ЮнМи меняет позу. Видно, как её рука, вздымая одеяло, проделывает короткое путешествие и замирает на животе. Слышен вздох, за которым следует короткая фраза:

— Слышишь, киндер? Это был твой папаша... Блин!

Время действия: несколько часов спустя.

Место действия: военная часть, в которой служит ЧжуВон. Душевая. ЧжуВон, в окружении полуодетых и не совсем сослуживцев, стоит у шкафчика со своими вещами, энергично вытирает тело полотенцем и о чём-то переговаривается с соседом, который уже приступил к облачению в чистые казённые вещички. Неожиданно раздаётся перезвон, который легко идентифицируется, как сигнал, что на чей-то телефон пришла эсэмэска.

— О! — Реагирует на перезвон сослуживец.— Кто-то опять забыл сдать телефон.— И, обращаясь к ЧжуВону: — Хён! Звук из твоего шкафчика.

ЧжуВон шарит по карманам своей формы, наконец, извлекает телефон, экран которого уже успел погаснуть, и, повертев недовольно головой, отправляет его на место.

— Хён, не хочешь прочитать сообщение? А вдруг это твоя девушка? Смотри, ещё обидится, что сразу не ответил, да и бросит на радость своим фанатам. А только здесь их больше половины,— троллит ЧжуВона сосед.

— Исключено,— отрезает тот.

— Что именно? Что она тебя бросит?

— Что сообщение от неё.

— Ставлю сто тысяч вон, что эсэмэска от твоей девушки,— объявляет сосед.

— Ну, если у тебя эти деньги лишнии... Принимается.

Быстро обмотав полотенца вокруг бёдер, ЧжуВон протягивает руку к телефону, но сосед его останавливает.

— Парни! Кто хочет заработать сто тысяч здесь и сейчас — присоединяйтесь,— громко объявляет он.

Желающих набралось аж двенадцать довольных развлекухой организмов. Раздираемый противоречивыми чувствами (с одной стороны — урок наглецам, с другой — нездоровый интерес к себе любимому), ЧжуВон берёт телефон и чиркает по экрану...

— Пффф! — Вырывается у него.

— Ессс! — Дружно раздаётся вокруг.

Эсэмэска оказалась от ЮнМи!

Десять минут спустя. Коридор казармы. В закутке, в гордом одиночестве стоит ЧжуВон, только что проигравший больше тысячи баксов, читает сообщение ЮнМи.

'Завтра. В двенадцать. Ресторан отеля 'Golden Palace''.— Высвечено на экране.

Озадаченно перечитывая послание, ЧжуВон произносит:

— И как я там окажусь? Я, между прочим, в армии.

Покрутив головой, он звонит ЮнМи и получает ответ, который можно интерпретировать как: слышать тебя не хочу!

ЧжуВон ещё раз крутит головой и пытается считать с потолка подсказку, что делать дальше? Преуспеть в этом занятии не получилось — телефон в руке дал понять, что есть входящий звонок. ЧжуВон с надеждой бросает взгляд на экран. Надежда умирает в страшных муках, не прожив и секунды.

— Аннён, хальмони,— говорит он, нехотя поднеся трубку к уху.

— ЧжуВон! Я жду звонка, а ты всё не звонишь,— строго выговаривает госпожа МуРан.— Ты поговорил с ЮнМи?

ЧжуВон (без эмоций): — Она не отвечала на звонки.

Хальмони (с досадой): — А съездить к ней домой ты не догадался?

ЧжуВон (всё так же без эмоций): — Догадался.

Хальмони (напористо): — Значит, ты с ней всё-таки поговорил?! Что она тебе сказала?

ЧжуВон (вздохнув): — Сказала она мне всего два слова: не передумаю.

Хальмони (растеряно): — Что значит: не передумаю?

ЧжуВон (терпеливо): — Сначала я поговорил с мамой ЮнМи. Она сказала, что ЮнМи решила сделать аборт. И ещё сказала, что поддерживает это решение дочери.

Хальмони (возмущённо): — Две безмозглые идиотки! Что старая, что молодая! И судя по этому 'не передумаю', ты не смог её отговорить?

ЧжуВон (беззаботно): — А я и не думал отговаривать ЮнМи. Сказал, что на её стороне и что все хлопоты беру на себя.

Хальмони (повысив градус возмущения): — И ты туда же! Банда идиотов!

ЧжуВон (терпеливо): — Хальмони, побереги себя. Тебе вредно волноваться. Ты же немного изучила ЮнМи. Да, она поддаётся на уговоры. Но только тогда, когда сможет с этого что-то поиметь. Искусственное оплодотворение, да ещё без её согласия... Это не тот случай. Уговоры сохранить ребёнка только укрепят её решимость избавится от него. А вот, когда все согласны и чуть ли не силой тащат в операционную, тут невольно начнёшь упираться.

Хальмони (с надеждой): — Ты хочешь сказать, что она начала упираться?

ЧжуВон (неуверенно): — Даже не знаю... ЮнМи только что прислала мне СМС... В общем, она назначила встречу: завтра, в двенадцать, в ресторане нашего отеля.

Хальмони (уверенно): — У меня хорошие предчувствия. Не забудь взять с собой обручальное кольцо.

ЧжуВон (недовольно): — Вы прямо, как сговорились. Я же в армии! Кто меня отпустит?! Не в самоволку же идти!

Хальмони (задумчиво): — Да... Проблема... Ох! Придётся кой-кому напомнить о себе. Главное, чтобы дедушка не узнал. (Бодро) ЧжуВон! Я тебе перезвоню!

Через пятнадцать минут.

Хальмони (мечтательно): — Внук! С завтрашнего дня у тебя недельный отпуск. Не оплошай. На кону жизнь твоего ребёнка и твоя счастливая семейная жизнь.

— Интересные дела,— разорвав соединение, сам себе говорит ЧжуВон.— Кому это она звонила? И почему об этом не должен знать дедушка? Пффф... Оказывается у меня ну очень... подвижная бабушка.

Время действия: понедельник, позднее утро.

Место действия: ресторан отеля 'Golden Palace'. Редкие посетители, как и положено, придаются чревоугодию. За одним из столиков сидит ЧжуВон и, с беспокойством, поглядывает на вход. Появляется ЮнМи: рваные джинсы, черные очки... Сразу же заметив ЧжуВона, она направляется к нему. ЧжуВон вскакивает и помогает ЮнМи занять место за столиком. Тут же к ним устремляется официантка. Но, жестом руки, ЮнМи отправляет её назад.

Сняв очки и положив их в сумку, ЮнМи упирается тяжёлым взглядом синих глаз в переносицу ЧжуВона. ЧжуВону явно под этим взглядом неуютно, но он мужественно терпит. Наконец, убедившись, что взглядом дырку не просверлишь, ЮнМи, достаёт из сумки прозрачный файл с каким-то документом внутри, кладёт на стол и двигает в сторону жениха. Чеканя каждое слово, она говорит:

— Слушай меня внимательно... оппа и не перебивай,— мхатовская пауза.— Это проект нашего с тобой брачного договора. И это не шутка. Мы поженимся...

— Ты даже не представляешь... — Тут же перебивает её ЧжуВон и быстренько затыкается, словив пару молний из глаз невесты.

— Ещё раз что-то вякнешь без моего разрешения — и разговор окончен,— вздохнув-выдохнув, цедит сквозь зубы ЮнМи.— Если ты меня понял — кивни.

ЧжуВон послушно кивает и тянет руку к документу.

— Потом прочитаешь! — Останавливает его невеста.— Сейчас просто послушай. Мы поженимся... Но это будет фиктивный брак... Молчать... — Пауза.— Продолжаю. Брак будет фиктивным. Никаких личных отношений. При первой же попытке сблизиться — жёсткий ответ в виде развода и скандала... Грандиозного скандала. И ребёнка тогда хрен когда увидишь! На людях, там, где без этого никак не обойтись — сухие поцелуи. Надеюсь, меня не стошнит. Можешь кивнуть в знак согласия.

ЧжуВон кивает.

— Хорошо... Что касается свадьбы: время, место, наряды, гости, телевиденье... Возьмёшь всё на себя. Мне пофигу когда, где, в чём. Не забудь пригласить моих сонбе. Ещё ЁнЭ и ХеРин, конечно же, маму с онни и, пожалуй, ЮЧжин. Остальные меня не волнуют. Все! Кроме твоей... хальмони. Её на свадьбе быть не должно. Пусть скажется больной и проведёт несколько дней в больнице, чтобы пресса ничего не почуяла... Если я её замечу... Лучше такую ситуацию не создавать.

ЧжуВон снова кивает.

— Твою... хальмони,— продолжает ЮнМи,— я не хочу видеть не только на свадьбе. Я вообще не хочу её видеть. Пусть исчезнет из моей жизни навсегда. Если она появится на горизонте — развод со скандалом.

ЧжуВон кривится, но всё же кивком принимает очередное условие невесты.

— Ещё до свадьбы ты купишь нам дом. Жить ни с твоими, ни со своими родственниками я не собираюсь. Дом выберешь сам. Единственное условие: в доме должен быть просторный полуподвал с хорошей звукоизоляцией. Я оборудую там свою домашнюю студию. Обслуга, охрана и прочее тоже на тебе.

Очередной кивок ЧжуВона.

— Концертную деятельность я не брошу до самого последнего момента. Конечно, с попсой придётся на время завязать, но зато оторвусь на классике. От гастролей тоже не откажусь. У меня куча предложений по всему миру. Если я не загружу себя работой, то просто сойду с ума.

ЧжуВон набирает воздух в лёгкие, собираясь что-то возразить, но тут же со свистом его выпускает.

— Говори,— разрешает ЮнМи.

— А ребёнку твоя концертная деятельность не повредит? — Осторожно спрашивает ЧжуВон.

— С чего бы это? — Удивляется ЮнМи.— Я же собираюсь играть на рояле, а не перетаскивать его.

— А перелёты? Для беременных это опасно.

— Хочешь, чтобы я вылетела в окно?

— Ээээ,— растеряно тянет ЧжуВон.— Но ведь ты должна быть под постоянным наблюдением акушера-гинеколога. Перелёты будут этому мешать.

— Не вижу проблемы. Купишь портативный аппарат УЗИ, мобильную мини лабораторию для анализа крови и мочи, наймёшь специалиста — женщину. Будет в моей команде. И за мной понаблюдает, и, заодно, мир посмотрит.

ЧжуВон вновь недовольно кривится. Хмыкнув, ЮнМи продолжает:

— Выкупишь мой контракт у 'FAN Entertainment'. Всё равно неустойку платить из-за беременности. А так, то на то и выйдет. Те же тридцать миллионов долларов плюс свобода,— ЧжуВон делает круглые глаза.— С девчонками нехорошо получится... Но это решаемо. Подарю им по песне — простят. Твоя... хальмони предлагала создать агентство специально под меня... Я принимаю её предложение. Пусть платит. Шестьдесят процентов акций — мои. Президент — ЁнЭ. Другие кандидатуры не обсуждаются. Кивать будешь?

Тяжко вздохнув, ЧжуВон кивает.

— Дальше. Поскольку жить мы собираемся под одной крышей, неизбежны конфликты. Уясни сразу: права всегда я, даже если не права. Никаких возражений. Молча проглотил, сказал 'спасибо'. Если ты сейчас скажешь что-то поперёк, совместную жизнь можно даже не начинать.

ЮнМи замолкает, испытующе глядя на ЧжуВона. ЧжуВон сидит с непроницаемым лицом, но по глазам видно, что ему есть что сказать. Удовлетворённо кивнув, ЮнМи продолжает:

— Чтоб не вызывать вопросов у обслуги, хоть и редко из-за гастролей, но спать придётся вместе,— в глазах ЧжуВона загорается хорошо читаемый интерес.

— Смотри выше пункт о попытки сближения,— напоминает ЮнМи. Интерес в глазах ЧжуВона гаснет.— Естественно, спать мы будем в разных углах спальной. Я на кровати, а ты как хочешь. Хоть на потолке. Кивай.

Слегка озадаченный, ЧжуВон кивает.

— Через год после рождения ребёнка мы разведёмся. Это тоже не обсуждается. Ребёнок останется с тобой. Дом остаётся за мной. После развода я постараюсь, как можно быстрее забыть о вашей семейке. И, надеюсь, в этом вы мне поможете, ни чем о себе не напоминая. У меня всё. Можешь говорить.

— ЮнМи! — Тут же берёт слово ЧжуВон.— Тебе не кажется, что это слишком жестоко?

— Жестоко?! — Брови ЮнМи удивлённо-возмушённо взлетают.— Жестоко?! Ты даже не представляешь, что со мной сотворила твоя... хальмони. Я никогда... Никогда ей этого не прощу!

Взгляд её темнеет, пальцы сжимаются в кулаки.

— Извини,— даёт задний ход ЧжуВон.— Видимо я не знаю всех обстоятельств... В общем, я принимаю все твои условия без всяких оговорок. Ты, главное, не волнуйся. Это может навредить нашему ребёнку.

ЮнМи удивлённо смотрит на ЧжуВона и, поколебавшись, нехотя кивает.

— Ещё есть, что сказать? — Спрашивает она.

— Да! — С готовностью откликается ЧжуВон.

— Говори.

— Ээээ... — Мнётся жених.— Тут такой момент, который ты выпустила из виду. Если его не устранить, это может породить самые нелепые слухи...

— Давай без прелюдий!

— Хорошо... Твоя девственность...

— Что?!

— Ты беременна, но продолжаешь оставаться девственницей. Эту проблему нужно устранить. Иначе первый же визит к гинекологу породит массу вопросов.

Щёки ЮнМи заливает густой румянец, а пальцы опять сжимаются в кулаки.

— Ничего такого!.. — Пугается ЧжуВон.— Ты сама должна об этом позаботиться. Сама!

— Блин! Ещё и это,— покрутив головой, говорит ЮнМи.— А ведь ничего бы не было, если бы ты свою... свой биологический материал не разбрызгивал где ни попадя.

Теперь краской заливается лицо ЧжуВона.

— Всё сказал? — Спрашивает ЮнМи.— ЧжуВон кивает, мол, да — всё.— Хорошо,— говорит она.— Родственники согласны. Жених согласен. Невеста, как ни странно, тоже согласна. Остался последний штрих... Кольцо принёс?

— Откуда ты знаешь про кольцо? — Удивляется ЧжуВон.

— Всё-таки принёс. Что и предложение собирался мне сделать?

— А что не так? — Настораживается ЧжуВон.

— Всё не так! — Заявляет ЮнМи.— Мы — жених и невеста. Это значит, что где-то, когда-то ты мне его уже сделал. И второе прилюдное предложение вызовет не меньше вопросов, которых ты так боишься...

— И что теперь? — Теряется жених.

— Ничего. Потом отдашь. И давай, зови официантку. А то жрать очень хочется,— говорит ЮнМи и, подумав, добавляет: — За двоих, блин...

Время действия: несколько дней спустя. День.

Место действия: одно из сеульских кафе. Среди посетителей (буквально) затерялись — ЮнМи и ИнЧжон. На Юне парик и линзы, маскирующие цвет глаз. На Ине громоздкие очки без стёкол. На шее — подвеска из белого золота в виде короны, с крупным бриллиантом. За два столика от подружек, сборы заведению (не по своему хотению) делают охранники Агдан.

Сижу, поглядывая на подвеску, которую очень хитренько подарил ИнЧжон, поддерживаю разговор ни о чём, а сам лихорадочно соображаю, как ей сказать главное, ради чего я и попросил встретиться. Правильных слов найти не могу. Но, хотя бы неправильными, а сказать нужно. И чем дольше я тяну, тем труднее будет это сделать. В конце концов, она всё узнает сама. И одно то, что я не поделился с ней такой важной для нас обоих информацией, будет означать, что ИнЧжон не очень-то и важна для меня. Дальше — обида — разрыв. И так-то хреново. А тут ещё я рискую потерять, по сути, самого близкого мне человека в этом мире, который так подло обошёлся со мной...

— Юна, ты беременна? — Неожиданно спрашивает ИнЧжон.

— Что? — Не врубаюсь я в смысл вопроса.

— Ёжик, ты беременный? — Внимательно глядя на меня, переспрашивает она.

В ответ только покаянно киваю, чувствуя, как меня потянуло на слезу.

— ЧжуВон? — Уточняет ИнЧжон.

Снова киваю, отмечая, что щёки заливает густой румянец. Это что же она сейчас представляет себе! Но ведь ничего такого не было! И хрен оправдаешься. Будет только хуже.

— Как ты догадалась?

— Не знаю. Просто вдруг поняла, почему ты так резко и так неуловимо изменилась.

— Прости меня, Ина,— еле слышно прошу я.

— Глупенькая. За что ты у меня просишь прощения? За жениха безмозглого? Так он мне безразличен. Для меня ты понесла от святого духа. И всё между нами остаётся без изменения. Если ты, конечно, сама не против.

— Спасибо, Ина. Если б ты только знала, как для меня это важно.

ИнЧжон кивает в ответ и озабоченно спрашивает:

— У тебя грядут большие перемены. Ты уже решила, как будешь жить дальше?

Тяжело вздохнув, без энтузиазма, делюсь с ней своими планами. В ответ на планов моих громадьё, ИнЧжон тоже тяжело вздыхает.

— Без тебя группа не продержится и года,— говорит она.— Но, может, это и к лучшему. Одно дело завершать карьеру в двадцать с небольшим, когда ещё есть силы, желание и возможности заняться своей личной жизнью. И совсем другое, когда тебе за тридцать и ты полностью выжита эмоционально и физически. Я думаю, мы тебе ещё и спасибо скажем.

— Я буду продолжать писать для вас песни.

— Это только продлит агонию. Думай о себе и о ребёнке. На ближайшее время это для тебя — главное.

— Мы не сможем часто видеться.

— Тем радостней будут встречи.

— Мне будет не хватать тебя.

Смотрю на Ину долгим взглядом, в который стараюсь вложить всё то хорошее, что я испытываю к ней.

Неожиданно ИнЧжон прячет лицо в ладонях и начинает смеяться.

— Что? — Растеряно спрашиваю я.

ИнЧжон опускает ладони, с улыбкой смотрит на меня.

— Ничего такого. Просто вспомнила, как мы с тобой в туалете переодевались...

— Да, там есть, что вспомнить,— говорю, невольно улыбаясь в ответ.

— Знаешь... Поедим ко мне,— неожиданно предлагает ИнЧжон. И я чувству, как у меня вдруг начинает кружиться голова и в горле мгновенно пересыхает. Всё правильно. Когда-нибудь это должно было произойти! Почему не сейчас? Сделав глоток остывшего кофе, спрашиваю:

— А как же твои?

— Они вернутся поздно вечером. Нам никто не помешает.

— А соседи? — Всё ещё не могу решиться я.

— Ты — моя подруга. Что такого в том, что я пригласила тебя в гости. Тем более все девчонки уже побывали у меня.

— У меня это будет в первый раз,— говорю я, чтобы уточнить: так ли я понимаю подругу?

ИнЧжон заливается краской и еле слышно произносит:

— У меня тоже...

Подаюсь вперёд и заговорщицки спрашиваю:

— А охрана? Как быть с ней?

— Да никак. Сейчас заедем в супермаркет, накупим продуктов, и всю дорогу будем обсуждать, какие вкусняшки мы из них приготовим.

Одобрительно киваю на слова ИнЧжон и, отпустив тормоза, решительно говорю:

— Поехали!

Время действия: на следующий день. Вечер.

Место действия: общежитие группы 'Корона'. Комната отдыха. Присутствуют все участницы группы, включая ЮнМи, которая только что вывалила на девчонок шокирующие новости. Все сидят за столом, переваривая услышанное. В комнате — звенящая тишина.

— Это конец! — Придя в себя первой, произносит СонЁн. Все смотрят на неё с немым вопросом: 'Ты о чём?'

— Если ты о группе... Нет групп, которые рано или поздно не распались бы.— Вступает КюРи.— Когда-нибудь это всё равно бы произошло,— добавив в голос пофигизма, заявляет она. Остальные согласно кивают.

— Если мы и распадёмся без младшей, то это произойдёт не завтра,— произносит ХёМин.— Год, может чуть больше, у нас есть.

Ещё один общий кивок.

— Даже если и завтра, за этот год мы заработали столько, сколько не заработали за все предыдущие. Обидно, всяко, не будет.— Подаёт свою реплику БоРам.— А про датакоины я вообще не говорю. Он уже в три раза подрос. И будет расти дальше! Так что нищими в подворотне не помрём. И всё опять стараниями ЮнМи.

На этот раз кивками дело не обходится. На лицах появляются довольные улыбки.

— А гастроли по Европе? Их отменят? — Спрашивает ДжиХён.

Здесь девчонки подвисают. Европа — это такой вкусный кусок, который никак мимо рта пронести нельзя. Взгляды всех невольно скрещиваются на младшей.

Тяжко вздохнув, ЮнМи поясняет:

— На сцену я с вами выйти не смогу — слишком рискованно. Но вне сцены, я буду рядом. Если помните, после выступления группы, в контракт забиты мои концерты как пианистки. Их я отработаю. Так что, интервью, автограф сессии, телешоу... Через всё это мы пройдём вместе... Как в лучшие времена. Это должно снивелировать моё отсутствие на сцене. Все ваши сольные проекты, над которыми мы сейчас работаем, я обязательно доведу до ума. Что касается датакоинов... Тут, главное, не прозевать, когда от них нужно избавиться. У меня есть уверенность, что лучше это сделать, когда за один датакоин будут давать двадцать тысяч долларов.

— Сколько?! — Не стройным хором вырывается у всех.

— Двадцать тысяч долларов за один датакоин! — Чеканит ЮнМи.— После этой отметки риск потерять всё слишком велик.

Девчонки, похоже, выпадают из реальности, стараясь посчитать в уме, сколько же денег они на этих загадочных датакоинах заработают? И не вложится ли в них ещё? Потом занять у кого-нибудь и опять вложиться. Можно и ещё раз занять и снова...

— И ещё,— выводит ЮнМи своих сонбе из глубокой задумчивости.— Я уйду не в пустоту, а в другое агентство — 'Agdan Entertainment'...

— 'Agdan Entertainment'?.. — В унисон, удивлённо произносят КюРи, БоРам и ХёМин.

— Да,— подтверждает ЮнМи.— Агентства ещё нет. Его создадут в ближайшее время специально под меня. Я позвала бы вас с собой, но для этого вам придётся разрывать контракты с 'FAN Entertainment'. И неустойка будет такая, что вам лучше не дёргаться. А вот когда, агентство само расстанется с вами, если будет желание — добро пожаловать в славную семью 'Agdan Entertainment'.

— В принципе,— подумав, продолжает ЮнМи,— контракт с агентством можно было и не разрывать. Но есть два 'но'. Первое: за свою внезапную беременность я должна буду заплатить агентству тридцать миллионов долларов...

Девчонки дружно выдыхают.

— Не фига себе! — Озвучивает общее мнение БоРам.

— Откуда тридцать?! — Не удерживается от вопроса СонЁн.— В стандартном договоре — один миллион.

— Сама предложила,— вздохнув, поясняет ЮнМи.— Я была уверена на сто процентов, что со мной такого не произойдёт. Вот такая я дура.

— А второе 'но',— напоминает КюРи.

— Пролонгация договора на время беременности и после родового периода. Меня это категорически не устраивает. По мне так лучше вообще разорвать контракт. То на то и выйдет.

— Но президент СанХён наверняка постарается стрясти с тебя ещё десяток миллионов, за упущенную прибыль,— говорит СонЁн.

Девчонки ещё раз дружно выдыхают.

Ответить ЮнМи не успевает. В этот момент ИнЧжон, до сих пор рта не раскрывшая, хлопает ладонью по столу и строго произносит:

— Кажется, мы занимаемся сейчас совсем не тем!

Под недоумёнными взглядами согруппниц, она вдруг вскакивает с места, подлетает к ЮнМи, выдёргивает её со стула, заключает в объятья и целует в щёку.

— Поздравляю, младшая, и с маленьким, и со свадьбой!

Тут и все остальные девчонки приходят в себя. Какие гастроли?! Какие контракты?! Какие деньги?! Когда два таких замечательных события в жизни!

И через несколько секунд ЮнМи бережно, по бесконечному кругу, передают из рук в руки, перед этим нежно потискав и с чувством расцеловав.

Развилка двадцатая

Из света в тень перелетая

Время действия: несколько недель спустя. Вскоре после окончания прямой трансляции свадьбы Ким ЧжуВона и Пак ЮнМи.

Место действия: где-то в недрах Интернета. Чат, который никогда не спит.

...

(*.*) — Интересно, с какого перепугу свадьбу Агдан показали по центральному каналу, да ещё в прямом эфире?

(*.*) — Рейтинг — девяносто три и семь десятых! Абсолютный рекорд. Ни одна прямая трансляция не собирала такой аудитории.

(*.*) — Желаю счастье молодым!

(*.*) — Побоялись, что пролетят мимо денег. Рейтинг показывает, что правильно боялись. Кто купил права на трансляцию свадьбы Агдан, тот очень неплохо заработал.

(*.*) — А мне больше интересно, когда развод?

(*.*) — А что, кто-то ещё кроме Кореи показывал свадьбу в прямом эфире?

(*.*) — Больше десятка стран. В основном азиатские. Прямую трансляцию вели так же Англия, Франция и Россия.

(*.*) — Дайте денег на раскрутку. Очень надо.

(*.*) — Франция — понятно. Агдан на неделе показа мод произвела там настоящий фурор. Англия тоже — там у Агдан в друзьях целый принц. А России-то какое дело до нашей Агдан?

(*.*) — Давай встретимся. Я тебя без денег раскручу. Тебе понравится.

(*.*) — Принц Дэвид такой красавчик. Как мило, что он приехал на свадьбу Агдан.

(*.*) — Принц — потому и красавчик. Даже если крокодил.

(*.*) — С Россией очень интересно получилось. У нас это не освещалось. Во всяком случае, я нигде не встречал. Русские захотели, чтобы Агдан сняла клип на песню про ЮЧжин. Агдан согласилась, но с условием, что внесёт в песню изменения. Теперь она называется... На корейский это не переводится, а по-русски звучит как 'Murka'. Клип получился странный. Там Агдан стоит перед микрофоном на фоне колючей проволоки, вся затянутая в чёрную кожу: сапоги, галифе, куртка с портупеей. На голове чёрное кожаное кепи с красной звездой. И поёт про Murku. Но они там в России все с ума посходили. Больше десяти миллионов просмотров за первые сутки. Я туда частенько захаживаю, поскольку русский изучаю. Недавно наткнулся. Вот ссылка.

(*.*) — Чеболи кичатся своим богатством на весь мир. А в Африке дети голодают!

(*.*) — Какая роскошная диадема была на Агдан. Хочу такую же.

(*.*) — Дело не в клипе. Хотя и в нём тоже. Всё из-за фильма, который сняла Жюли Берко — документалка про гастроли 'Короны'. Фильм неожиданно выстрелил. На сегодняшний день он заработал по всему миру больше двух миллиардов долларов, обогнав все голливудские блокбастеры. Для документального фильма — это уникальный результат. Такого ещё никогда не было и никогда уже не будет. Агдан сейчас сверхпопулярна во всём мире и вполне может претендовать на звание 'Человек года'.

(*.*) — А брильянтовое колье Агдан тебе что, не глянулось? Оно, между прочим, стоит столько, сколько ты за всю свою жизнь не заработаешь.

(*.*) — Вот, вот! Тратят деньги на дорогостоящие побрякушки, а в Африке дети голодают!

(*.*) — Бриллианты были и на других украшениях Агдан — серьгах и браслете. Всё по спецзаказу от Cartier. Хорошо потратилась.

(*.*) — На одной своей свадьбе Агдан, наверняка, заработала столько, что ещё на десять колье хватит. Везёт же некоторым.

(*.*) — У кого-то сегодня ночью будет секс.

(*.*) — А на своём разводе она заработает ещё больше. Вопрос: когда развод?

(*.*) — Желаю Агдан нарожать кучу детишек, таких же синеглазых, как она.

(*.*) — Понятно, почему по Агдан в России сума сходят. Кореянка, с синими русскими глазами — уже впечатляет. Так она ещё и русским владеет, как родным. В золотом сертификате, который ей вручили,— тысяча баллов. Сама видела.

(*.*) — Посмотрел! Классный клип. Наставил лайков от души.

(*.*) — Между прочим, Агдан зарабатывала на своём имени ещё тогда, когда была никому не известной Пак ЮнМи. Будучи вообще никем, она умудрилась продать свой первый автограф за двести долларов. А недавно на одном аукционе этот кусочек бумаги с какой-то закорючкой был продан за полтора миллиона баксов. Куда катится мир?

(*.*) — Тогда почему по ней не сходят сума испанцы. За испанский она тоже тысячу получила без единицы.

(*.*) — Вот споёт 'Murku' на испанском, они там все умом и тронутся.

(*.*) — Что-то Агдан какая-то грустненькая была. Будто ей эта свадьба не в радость.

(*.*) — Семь золотых сертификатов! Звучит как-то нереально. Даже позавидовать не могу.

(*.*) — А то, что свадьбу какого-то начинающего корейского айдола транслируют на весь мир — это реально? Что вообще происходит? Она что, всех околдовала?

(*.*) — А мне платье Агдан понравилось. Суперское! Только я бы такое на свою свадьбу не купила.

(*.*) — Естественно, не купила бы. Лучше купить домик на Чеджу — дешевле обойдётся.

(*.*) — На подружке невесты Ким ЮЧжин платье было не хуже. К тому же — многоразовое. Можно ещё куда-нибудь в нём сходить, пока не примелькается.

(*.*) — Уже примелькалось.

(*.*) — А что сказал Ким ЧжуВон, когда к нему подвели Агдан?

(*.*) — Он сказал ей: 'Ты прекрасна'. Я по губам прочитала.

(*.*) — А я считаю, что свадьбу эту в балаган превратили! Свадьба это личное, а не для зрелища всего мира!

(*.*) — Дай бог, чтобы у них все было хорошо!

(*.*) — А вам не показалось, что их поцелуй был слишком дорамным?

(*.*) — А ты что хотела? Чтобы он ей язык в рот сунул?

(*.*) — Мне эта свадьба что есть, что нет. Пиарят себя. Вот зачем, например, смотреть на это? Не понимаю.

(*.*) — Красивая пара!

(*.*) — Мама Агдан плакала. Как я её понимаю. Выдать дочку за корейского принца... Наверное, она и не мечтала о таком.

(*.*) — Зато родители жениха имели постные лица. Видно, что невестка не из их круга им не по нраву. Зачем тогда согласились на свадьбу?

(*.*) — Я не смотрела по ТВ их свадьбу! Но в любом случае на свадьбу приятнее смотреть, чем на похороны.

(*.*) — Если ты не некрофил.

(*.*) — Чем больше Агдан заработает, тем больше отдаст в свой благотворительный фонд. Мою младшую сестру спасли только благодаря Агдан. Счастье ей, её мужу и их будущим детям.

(*.*) — Кто-нибудь знает, что за странную торжественную музыку играл оркестр, пока невеста шла к жениху?

(*.*) — Это был 'Свадебный марш', который написала Агдан. Новые песни, которые пели АйЮ, группы 'Корона' и 'BangBang' — тоже написала Агдан. Всё-таки она композитор от бога. Надеюсь, замужество не скажется на её творчестве.

(*.*) — Почему бракосочетание проходило в православном храме?

(*.*) — Агдан — православная.

(*.*) — А Ли ХеРин не было. Похоже, их дорожки с Агдан разошлись окончательно. Жаль. Такой был мощный тандем.

(*.*) — Кто-нибудь обратил внимание, что руки Ким ЧжуВона слегка дрожали, когда он надевал кольцо на палец невесты? Или мне одной это показалось?

(*.*) — Свадьба просто сказка. Правильно сделали, что показали. Когда Ким ЧжуВон и Агдан обменивались свадебными клятвами, обещая любить и беречь друг друга в горести и радости, я плакала. Пусть за ними присматривают все ангелы небесные.

(*.*) — Я тут подумала, я бы лучше рядом с Ким ЧжуВоном смотрелась.

(*.*) — Во, Китайцы дают! Свадьба, можно сказать, ещё идёт, а их самый продвинутый сайт 'Taobao' предлагает изготовить копию свадебного платья Агдан по цене от 1,28 тысячи юаней (197 долларов). Свадебный комплект включает платье и фату, но не предусматривает диадему и другие ювелирные украшения, которые были на невесте.

(*.*) — А мне совсем простенькой фата показалась, ну какая-то безвкусная, моё мнение.

(*.*) — Кто поймал букет, который бросила Агдан?

(*.*) — Её старшая сестра Пак СунОк. Похоже, в ближайшее время нас ждёт ещё одна прямая трансляция свадьбы.

(*.*) — Мне так никто и не ответил. Когда развод?

...

Время действия: ... месяцев спустя.

Место действия: госпиталь 'Gangnam Severance' в Сеуле. Родильный зал для VIP рожениц.

— Тужьтесь! — Приказывает акушерка.— На раз, два, три!..

Охренеть! Это она мне? А то кому же?! Я, вроде, здесь один такой, не смотря на то, что в родильном зале до фига народа. Все в светло-зелёных халатах, в стерильных перчатках, в масках и в шапочках — натуральные клоны. Мои роды... о, господи!.. принимают: акушер-гинеколог — два, акушер — три, анестезиолог-реаниматолог — два, неонатолог — два. Плюс реанимационная бригада из четырёх человек. ЧжуВон настоял, чтобы специалистов было с избытком — мало ли... Совсем у человека соображения нет. Случись что, они здесь все друг друга затопчут. Придётся ещё столько же вызывать, чтобы обошлось без покойников. Сам ЧжуВон тоже изъявил желание поприсутствовать и заснять весь процесс на камеру. В ответ я ему ничего не сказал, только посмотрел. Хватило.

— Тужьтесь! — Повторяет акушерка.— Ну, давайте, давайте...

Да, тужусь я, тужусь! Охренеть! Серёга Юркин — рожает! Сколько времени прошло, а я так и не принял эту свою беременность. Казалось бы, раз не принимаешь, возьми да сделай аборт и живи дальше, как жил. Но не всё так просто.

Когда я узнал, что беременный, то сразу принял решение: ухожу на перерождение. Даже сейчас нисколько не сомневаюсь, что так бы и сделал. И не потому, что находился в состоянии сильнейшего аффекта, а потому что новая жизнь была предпочтительней и при этом гарантирована. Помешала мама ЮнМи. Уж и не знаю ругать её за это или благодарить. И сразу же встал вопрос: если не перерождение, то что? Аборт или роды? Естественно, первое, что пришло в голову: аборт. То, что мама ЮнМи и ЧжуВон тоже за аборт, я вообще проигнорировал. Естественно, они 'против'! А говорили 'за', надеясь, что во мне взыграет дух противоречия. Наивные. Мне хватило пары часов, чтобы прийти к выводу: придётся рожать.

Логика проста. Роды — это тот же аборт — избавление от ребёнка. Только до него девять месяцев. И за этот естественный аборт тебе цветы, подарки и всеобщая любовь вместе с преференциями. А за искусственный: всеобщее порицание и санкции до дней последних донца. Особенно со стороны бабушки ЧжуВона. Сейчас она кругом передо мной виновата и должна мне по гроб жизни. А если безбашенная ЮнМи оставит её без правнука, то в виноватых окажусь уже я. От любви, которую госпожа МуРан ко мне по непонятной причине питает, ничего не останется. Хальмони возненавидит меня. Я ненавижу её. Она ненавидит меня. Чем не Casus belli?! А МуРан — это не ЮЧжин. Она кошельки в рюкзачки подсовывать не будет. Ударит так ударит! И нафиг мне это надо? Тогда уж лучше на перерождение.

Далее. Такое событие (аборт) не останется незамеченным. Обязательно эту тему будут мусолить все, кому заняться больше нечем. И вопросом номер один будет вопрос, а чей это, собственно, был ребёнок? Ясно, что не Ким ЧжуВона. А чей тогда? И понесётся... В результате, смешают с грязью и меня и ЧжуВона и всю его семейку, которая ещё и материально пострадает. Такой радости мне тоже не надо.

Опять же, вот если бы мне трамваем ноги отрезало, продолжил бы я жить? Первая реакция — нахрен мне такая жизнь! Лучше умереть! Но попробуй умри, если с тебя круглые сутки глаз не спускают. А по прошествии времени, буря в душе улеглась бы и жил бы я себе дальше как миленький. Вот беременность — это тот же трамвай — переехала. Но в отличие от ног, которые не выросли бы, через девять месяцев все раны (физические) от этого переезда худо-бедно заживут.

Ну, и последний аргумент, он же, по большому счёту, главный и единственный. Если ребёнок ЮнМи — это план богини, а я своими взбрыками этот план похерю, то... Может, я и доживу до старости, но после смерти, скорей всего, меня ждёт смерть для мёртвых. Боги они такие... Даже самые вменяемые из них не прощают тех, кто действует им во вред. А вольно или не вольно, им уже без разницы. Слишком там в их кухне всё непонятно. И не будет Серёги Юркина ни здесь, ни там — нигде. И стоит оно аборта или того же самоубийства? По мне так нет. Лучше уж, как говорил товарищ Сухов, помучится. В моём случае всего-то ничего. Зато потом можно претендовать на плюшку повкусней от этой комбинаторши.

Конечно, беременность — это стрёмно. Но мне, по большому счёту, это состояние в тему. Специализация у меня такая: 'Физиология женского тела с точки зрения вселённого мужского сознания'. После родов буду знать о женщинах абсолютно всё! Нет, вру. До главы 'Женский оргазм, и его влияние на вселённое мужское сознание', я так и не добрался. Ну его на фиг. Конечно, любопытно. Но уверен, это что-то покруче наркоты будет. Подсядешь, и потом ищи-свищи Серёгу Юркина. Наркоманы долго не живут.

Правда, один раз я чуть было не дошёл до конца. Уж больно решительно был настроен. ИнЧжон пригласила к себе домой, я согласился. И чем всё это должно было закончиться, мы оба прекрасно понимали. Но... не судьба! Родители ИнЧжон, по какой-то причине, никуда не уехали — остались дома. День прошёл совершенно по другому сценарию. Из продуктов, которые, для прикрытия, мы с собой притащили, мама ИнЧжон приготовила много чего вкусного. Посидели, поговорили. Предки ИнЧжон оказались очень даже приятными людьми. Вот только пунктик у её маман: выдать дочку замуж и поскорее,— имел место быть. Всё сокрушалась, что айдолам запрещены отношения. А то давно б уже... Но шло это не от желание сбагрить дочку с рук. Просто у матери ИнЧжон было вот такое непоколебимое представление о женском счастье...

— Отдыхайте,— говорит акушерка.— Постарайтесь расслабиться... Думайте о приятном...

Уффф... Это как раз то, что мне сейчас нужно. Господи, как же я измучился. Почти целый час уже пытаюсь родить — и никак. Взмок, словно в парной всё это время просидел. Сейчас идёт второй период родовой деятельности — потуги. По нормальному, ребёнок уже должен был родиться. Но что-то идёт не так. Хоть меня и накачали какой-то дрянью внутривенно — через капельницу — для профилактики, результата нет как нет. Во мне, похоже, затихарился народный мститель. Чувствовал, что я его не хочу, вот теперь и возвращает тонну негатива. Уже прозвучали слова 'кесарево сечение'. Если я после отдыха не рожу — разрежут. В противном случае может наступить гипоксия плода. В общем-то, и хрен с ним — пусть режут. Лишь бы это всё поскорее закончилось.

Как я жил все эти месяцы в ожидании родов? А я и не жил. Я работал. Преодолевал чёрную полосу. Правда, в этой черноте было-таки светлое пятно. Как только через несколько недель после свадьбы объявили на всю страну о моей беременности, меня со всеми почестями и обещанными плюшками тут же выперли из армии. В какой-то момент я даже подумал, что ради одного этого стоило забеременеть. А потом подумал ещё раз и сам с собой не согласился.

Параллельно с армией прошёл мой развод с 'FAN Entertainment'. Договорились с СанХёном сделать это после объявления о моей беременности. Это чтобы у моих фанатов не возникло вопросов, на какой такой почве произошёл разрыв? Теперь понятно на какой: на физиологической. Расстались мы с господином президентом полюбовно... с его стороны. Я бы тоже был без ума от человека, который, уходя, оставил на память о себе сорок восемь миллионов вечно зелёных. К тридцати миллионам за мой несанкционированный залёт, сабоним приплюсовал ещё восемнадцать миллионов — штрафы, неустойки, непрямые убытки... Платил — ЧжуВон. Мне даже его жалко стало. Тем более он не сам платил, а ходил на поклон к своей... хальмони. Но ни воны из своих денег я не дал. Сделали гадость? Заплатите хотя бы деньгами.

А дальше на пару с ЁнЭ, не откладывая дело в долгий ящик, мы пошли и зарегистрировали музыкальное агентство имени меня — 'Agdan Entertainment'. И после этого наступили ударные будни, растянувшиеся на семь с лишним месяцев.

Проехался роялем по шестнадцати странам. Записал два альбома классики и один альбом попсы — исполнение моё. Сгонял в Лос-Анджелес, получил три премии 'Грэмми': за лучшую песню года ('Take On Me'), лучшее музыкальное видео ('Take On Me') и продюссер года, классический ('Шторм'). К трём золотым грамафонам добавил две взлетающие ракеты — премия 'Дица' (она же 'Хьюго'). Первую — за лучший рассказ года. Вторую — как самому многообещающему молодому автору года. До кучи получил еще премию 'Korea Drama Awards' за лучшую женскую роль...

Блин! Опять схватки начались. Ох! Ща сдохну! Нестерпимая боль возникает в верхней части живота, мгновенно захватывает поясницу и, жидким металлом, быстро разливается по всему телу, достигая кончиков пальцев рук и ног. Невольно начинаю орать. И, краешком ещё не затуманенного сознания, вдруг понимаю, что кричу 'мама' на великом и могучем — прямо, как радистка Кэт. Слышу голос акушерки, но слов уже разобрать не могу. Да и чего там разбирать? Команды всё те же: тужьтесь, дышите глубже... Тужусь. Изо всех сил. Надо выложиться по полной, чтобы потом не упрекать себя за испорченное разрезом тело. Ещё! Ещё! Ещё!.. Вот так!.. Получилось!!!

Но отпраздновать победу не успеваю. В глаза бьёт яркий свет, который тут же выворачивается наизнанку, обернувшись мраком. Я ничего не вижу! Мало того, тело зачем то зажали со всех сторон. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. И даже дышать не могу. Меня охватывает лёгкая паника. Хочу поинтересоваться: в чём дело? Но в этот момент, чьи-то руки хватают меня за голову и начинают тянуть, освобождая из непонятного плена. Рефлекторно делаю глубокий вдох.

— Остановка сердца! — Вдруг напряжённо произносит кто-то из врачей.

Подвисаю. Остановка сердца? У кого? Кому-то из медиков плохо?

— Массаж сердца! — Тут же отдаёт команду другой.— Адреналин внутривенно один миллиграмм. Готовьте дефибриллятор.

Да что тут, нахрен, происходит? — Недоумеваю. И тут же получаю какой-то бредовый ответ:

— Пациентка Пак ЮнМи... — Монотонно, словно надиктовывая, произносит третий голос.— Остановка сердца во время родов. Время начала реанимации...

Совсем охренели. Переутомились что ли все? Да всё со мной в порядке!

'Со мной всё в порядке!' — Хочу сказать я, открываю рот, но из горла вырывается пронзительный младенческий крик...

ЭПИЛОГ

Время действия: двадцать лет спустя.

Место действия: борт аэробуса компании 'Korean Air', рейс Нью-Йорк — Сеул, полупустой салон первого класса. Пассажиры, как обычно, заняты кто чем: спят, слушают музыку, смотрят кино, общаются... В одном из кресел у иллюминатора сидит симпатичный молодой человек и с задумчивым видом смотрит вниз. На нём синие джинсы с ассиметричными дырами на коленях и бёдрах, синяя джинсовая куртка, под курткой — белая футболка с Чебурашкой, чёрные кроссовки. На мизинце правой руки — чёрная печатка. На сидении рядом — чёрная бейсболка.

Сижу, смотрю на океан, в котором солнце полощет свои лучи и придаюсь воспоминаниям. Есть повод, есть. Завтра мне исполняется двадцать. Вот, лечу домой — в Корею, чтобы в тесном семейном кругу отметить свой юбилей. Двадцать лет... Целых двадцать лет!.. В этом теле...

Наверное, я единственный человек в мире, кто помнит себя с первых секунд жизни и даже чуть раньше. Кхм... Мысль, что я родил сам себя, очень долго вызывало во мне когнитивный диссонанс. Родил! Сам! Себя! Вдумайтесь. Точно, в голове не укладывается. Но потом ничего, нашёл непротиворечивое объяснение, которое примирило меня с этим фактом. Во-первых, рожал не я, а ЮнМи. И, во-вторых, она вынашивала не только мою тушку, но и моё сознание. Понятно, что вынашивать сознание своего ребёнка — это вещь необычная и где-то даже уникальная. Но в мире, где существуют боги, возможно ещё и не такое. Так что ЮнМи — моя мама, и я называю её так с тех самых пор, когда научился говорить.

Да, Пак ЮнМи не умерла. Когда сразу после моего появления на свет у неё остановилось сердце, уверен, только я один сохранял ледяное спокойствие. Даже больше: я знал, чем всё это закончится. Уж больно сценарий знакомый. Да и имя сценариста (сценаристки) мне было хорошо известно. Так всё оно и вышло — согласно сценарию. На десятой минуте реаниматологам удалось запустить сердце ЮнМи — и вся тусовка вздохнула с облегчением. Вообще, медики молодцы. Они не только не бросили бороться за жизнь пациентки после предельных пяти минут клинической смерти, но откачав, смогли провести её, прибывающую без сознания, через третий период родовой деятельности.

А на следующий день, когда молодая мамаша пришла в себя, к всеобщей радости, неожиданно выяснилось, что она вспомнила всё, что было с ней до аварии. Но радость обретения, тут же, сменилась горечью утраты. Выяснилось, так же неожиданно, что ЮнМи забыла всё, что с ней произошло после аварии. Но горевали по этому поводу далёко не все. Была троица, которая восприняла эту новость очень даже позитивно. Это госпожа МуРан, её внук ЧжуВон и мама ЮнМи — все, кто был посвящён в тайну моего рождения. Для них, как подарок небес было то, что со всем прочим, молодая мамаша забыла и дурно пахнущую историю с искусственным оплодотворением.

Когда ЮнМи объяснили, кто она такая есть, та сделала круглые глаза, да так и проходила первые несколько недель, пока худо-бедно не уложила в голове обрушившуюся на неё информацию. Далось ей это нелегко. Уж кто-кто, а я её прекрасно понимаю. Ехала на скутере простая сеульская школьница, попала в аварию, упала, потеряла сознание, очнулась... Если бы гипс — это ещё куда не шло. Но очнувшись, к своему глубокому изумлению она узнала, что является всемирно известным эстрадным исполнителем, всемирно известной пианисткой, всемирно известным композитором, всемирно известным писателем и прочее, прочее. Помимо этого, оказывается, она ещё и жена корейского принца, мать наследника Империи Кимов и, как довесок, долларовый миллионер и одна из красивейших женщин Кореи.

Кстати, я до сих пор единственный наследник по мужской линии. У старшего брата ЧжуВона — три дочки. У старшей сестры, к слову,— две.

Госпожа МуРан просто светилась от счастья. Ещё бы! Она вдруг оказалась вычеркнутой из чёрного списка. ЮнМи подпустила её к себе, охотно общалась и вообще была с ней белой и пушистой. А вот у меня к хальмони очень долго было двойственное отношение. С одной стороны, как бывший... бывшая ЮнМи, я всё так же видеть её не мог, с другой, как сын ЮнМи... кхм... я был благодарен ей за новую жизнь в мальчишеском!!! теле. В общем, простил я хальмони. Трудно не простить человека, который питает к тебе прямо-таки патологическую любовь. Да, родила меня жена её внука. Но зачала меня, по сути, она. Фрейд на том свете, наверное, обрыдался: такой материал и мимо него. Хальмони до сих пор жива и чувствует себя прекрасно. Когда я на неё смотрю, мне всегда вспоминается рассказ в картинках Херлуфа Бидструпа под названием 'В ожидании наследства'. Похоронили мы её мужа — дедушку ЧжуВона. Мне тогда восемь было.

А вот кто больше всех поимел с того, что ЮнМи опять потеряла память, так это мой папаша (о, господи!) Ким ЧжуВон. Уж не знаю, какого сорта лапшу он повесил на уши своей жене, но эта... доверчивая женщина отдалась ему в первую же ночь после возвращения из больницы. Заходили они ко мне в комнату на следующий день с утра, сразу после кормёжки. Я был сыт, через это доволен жизнью и для конспирации надувал пузыри. ЧжуВон имел вид идиота, мечта которого сбылась. ЮнМи выглядела несколько ошарашенной, но, в общем и целом, довольной.

Они долго сюсюкали, склонившись надо мной. А, отсюсюкавшись, обнялись и стали целоваться. Я просто охренел, глядя на то, какие разнообразные приёмы применяют эти двое в верхнем партере. Про нижний партер я даже думать не хотел. Устав бороться языками, они отлепились друг от друга и папаша сказал:

— Хочешь такого же через год? — Кивок в мою сторону.

Вот тут ЮнМи меня удивила. Заехав ЧжуВону по печени,— не сильно, но чувствительно,— она строго сказала:

— Я не свиноматка. А ты не боров-производитель. Вернёмся к этому вопросу через пять лет.

— Почему через пять? — Потирая пробитый бок, осторожно спросил ЧжуВон.

— Потому что в пять лет ребёнок уже маленький, самостоятельный человек, который может сам позаботиться о себе. Которому можно объяснить, почему вдруг ему стали уделять меньше внимания. И который может понять, что пытаются донести до него взрослые. Всё свободное от творчества время, а его будет в обрез, я хочу посвятить воспитанию сына. Ещё на одного ребёнка меня просто не хватит.

— Как ты будешь заниматься творчеством, если всё забыла? — Удивился ЧжуВон.

— Может и забыла. Но мышечная память осталась. Найму лучших учителей... Буду усердно трудиться... Всё обязательно вернётся.

На эти её слова я только саркастически хмыкнул — про себя, конечно. Вернётся у неё всё... Нет, мамуля, без меня у тебя ничего не вернётся. Как оказалось, я ошибся. Через полгода 'Agdan Entertainment' во главе с ЁнЭ возродился из пепла. ЮнМи играла на фоно, синтезаторе и гитаре, и танцевала ничуть не хуже меня в её теле. Ну, это ещё можно было объяснить восстановленной той самой мышечной памятью. То, что маман за те же полгода заговорила на всех языках, на которых говорил я, можно было объяснить базами данных, оставшимися после меня — копии, конечно. Но когда она стала сама писать музыку,— попсу и классику,— причём на самом высоком уровне и не имеющую к моему родному миру никакого отношения, я призадумался. А когда у неё вдруг 'прорезался' серебряный голос, которого я так и не дождался, всё мне стало ясно. Рука... точнее, руки Гуань Инь! Без неё, точно, не обошлось. Видимо, какой-то подарок от богини достался и ЮнМи. Интересно, моё вселение в её покинутое душой тело, а потом переселение в тело ребёнка, которого она родила и обратное вселение души ЮнМи в собственное тело — это действительно часть какого-то плана богини? Нет, лучше об этом не думать. Кто их богов поймёт? Особенно если они ещё и под женщину косят. Как бы там ни было, но у мамы Юны только Грэмми, лично ей заработанных, одиннадцать штук. Ну, и куча других премий на поприще литературы, кино, исполнительского мастерства и так далее. Если честно... Я горжусь своей маман.

Родители... хе-хе-хе... ещё немного пообщались на тему возврата Агдан в премьер лигу шоу-бизнеса, погугукали сыночку на прощание и свинтили. А я с нетерпением стал ждать очередной кормёжки.

Ох уж эти кормёжки! Дело в том, что молока у ЮнМи не было. И всё благодаря мне. Почти девять месяцев непрерывного стресса: я, Сергей Юркин, беременный! Беременный!!! Тут не только без молока останешься. Как дожил до родов, просто диву даюсь. Только работой и спасался. Первое время в новом младенческом теле я всё думал, что было бы, если б я послал всех уговорщиков сохранить ребёнка и сделал аборт? Думаю, сценарий был бы тем же. После аборта — остановка сердца, десятиминутная клиническая смерть, перевёртыш с памятью ЮнМи... Вот только не было бы меня...

Что-то я отвлёкся. Так вот кормёжка. Хальмони была категорически против искусственного кормления. Она лично взялась найти кормилицу: здоровую, молодую, красивую. У такой, мол, молоко должно быть высшего качества. И хальмони справилась с поставленной задачей — нашла. Когда я впервые эту кормилицу увидел, то чётко осознал, что хоть я ещё и младенец, но младенец мужеского пола! А когда сексапильная девица ловко извлекла красивую грудь и сунула набухший вишнёвый сосок в мой беззубый рот, мне ничего другого не оставалось, как доказать, что младенцы тоже могут быть настоящими мужиками. И доказал. Ну и ещё повезло, что у неё на соске не слабая такая эрогенная зона оказалась. Под конец кормёжки (мне удалось делать два дела одновременно и оба — хорошо) девушка, прикрыв глаза с подрагивающими ресницами, тихо постанывала, а по щекам её разливался лёгкий румянец. В общем, мы остались довольны друг другом. Наши свиданки под прикрытием продолжались ровно до того момента, пака меня не перевели на другой рацион питания. Дааа... Приятно вспомнить. И, главное, есть ЧТО вспомнить.

Вот это ЧТО, вдруг стало проблемой, которая чуть не убила меня. Только оказавшись в теле младенца, я со всей неотвратимостью понял, что такое настоящий сенсорный голод. Мне катастрофически не хватало информации. А когда дело дошло до галлюцинаций, понял: нужно срочно что-то делать или я в этих галлюцинациях растворюсь без остатка. А что сделаешь, если ничего не можешь? Только плакать, стрелять глазами и тянуть руки. Вот этим и пришлось воспользоваться. Короче, я поднял такой ор, что поставил всех на уши. Был срочно вызван врач, который определил, что ребёнок совершенно здоров и, что он скорей всего, что-то хочет. А я продолжал орать. Стали пробовать всё подряд, но ор я не прекращал. Наконец, ЧжуВон притащил из своего кабинета книгу, открыл и стал читать. Вот тут я умолк и расплылся в довольной улыбке, демонстрируя всем, что это именно то, что я хотел. Подивившись этой моей хотелке, родственники вздохнули с облегчением — всё закончилось. Но очень скоро поняли: всё только начинается. Если мне прекращали читать, я опять начинал ор. Так что читали мне постоянно, когда я не спал и не ел. Сначала родные — в очередь. А потом, когда им это надоело, была нанята профессиональная чтица. Таким образом, удалось благополучно дотянуть до трёх лет.

В три года я понял, что придётся немного попалиться, чтобы обрести новую степень свободы. Дело в том, что ещё в первые месяцы после рождения, я решил, что когда выросту, то стану маленьким и незаметным. Или по-простому — я хотел жить жизнью обыкновенного человека. Никакой публичности! Странного в этом ничего нет. Когда я находился в теле ЮнМи, моей целью было заработать кучу денег, которые позволят мне жить так, как хочу я сам. Отсюда и моё айдольство. Сейчас же вопрос о деньгах вообще не стоял. Я родился с серебряной ложкой... да что там — золотой поварёшкой во рту! К тому же мальчиком и этим всё сказано. А стать айдолом ради того, чтобы стать айдолом... Не, ну на фиг. Поварился я в этом шоу-бизнесе в теле ЮнМи. Мне хватило. И ещё раз соваться туда никакого желания не было.

Очень, по-первости, меня беспокоил цвет моих глаз. Если они синие, как у ЮнМи, то о спокойной жизни можно даже не мечтать. Враз вычислят, чей я сын и прохода не дадут. Но всё обошлось. Цвет глаз мне достался от ЧжуВона — обычные корейские глаза. Повезло, можно сказать. А кому не повезло, с моей точки зрения, так это моим сёстрам. Две их у меня. Одной пятнадцать, дрогой десять. Вот им-то как раз достались маманины глаза. Обе учатся в Кирин и пользуются своей синеглазостью по полной. Дурёхи.

Так вот, в три года пришлось попалиться. Три года — это тот возраст, когда человека можно уже научить читать и, худо-бедно, писать — пальцы ещё не дорастают до такой ювелирной работы. Научившись, я смогу вытребовать себе планшет понавороченней. А с планшетом и возможностью выходить в сеть — это уже совсем другая жизнь. Я подошёл к мамуле, приласкался и озвучил своё желание. Та удивилась, но команду отдала. Через две недели, я читал и писал по-корейски не хуже взрослого с университетским образованием. Родственники возбудились. Общее мнение: гений растёт! Тут же были наняты учителя музыки и, для начала, английского языка. Однако, планшет уже был у меня на руках и, проявив чудеса тупости, я избавился от учителей.

Обзаведясь планшетом, первое, что я сделал,— это попытался пробить в сети ИнЧжон и ХеРин. После моего рождения, ИнЧжон ещё мелькала то там, то здесь: сольные концерты, телешоу... И исчезла как-то вдруг. Один из следов вёл в Штаты. Другой — в Австралию. Больше ничего выяснить не удалось. ХеРин развелась с МинХёком через год после моего рождения. Ещё через год она вернулась к концертной деятельности, но без триумфа. Продержалась несколько месяцев — и сошла. Её следов вообще найти не удалось. Потом я попробовал пробить всех бывших короновок, но там была та же фигня — исчезли без следа. Только ещё раз, в мои шесть, девчонки мелькнули все вместе в информационном пространстве. Но повод был печальным — похороны СанХёна. В это время мы всем семейством находились в Лос-Анджелесе. Маман получала очередную премию Грэмми, папаня её сопровождал,— у него выкроилась свободная неделя,— а меня прихватили для того, чтобы обогатить мои детские воспоминания — меня ждал Диснейленд. Так что на похороны президента 'FAN Entertainment' Агдан не попала, и я вместе с ней — непременно напросился бы. Повздыхав, я продолжил жить. Скромно, не палясь.

Правда, ещё один раз попалиться всё же пришлось. Лет в десять.

Помню тогда закончил с переводами... Да, я занимался онлайн переводами по старой схеме, которую придумал будучи в теле ЮнМи. Только деньги заказчики перечисляли не мне, а на счёт детского дома — того самого — пропахшего какашками, над которым шефствовала школа Кирин. Для меня главное было языковая практика. А если бы я предлагал свои услуги бесплатно, то вообще ни одного клиента не нашёл — слишком всё это было бы подозрительно. Так вот, закончил я с переводами и, как обычно, пошёл шариться по сети в поисках чего-нибудь интересного. Переходя с сайта на сайт, я наткнулся на котировку датакоинов. Стоили они теперь больше двадцати тысяч долларов за один датакоин, что радовало. Я и раньше не забывал поглядывать, как они котируются и скользил по сети дальше. Но в этот раз что-то заставило тормознуть на этой страничке. Я долго пытался понять, в чём дело и, наконец, понял: это была максимальная цена, которую давали за электронную валюту в моём мире. Вполне возможно и в этом тоже.

Ещё я вспомнил, что сам же предупреждал девчонок — своих сонбе, что двадцать тысяч за один датакоин — это красная черта, которую переступать не стоит. Вот здесь пришлось хорошенько подумать. Пойти к маман, посоветовать срочно продать датакоины и тем самым спалиться. Или плюнуть. Про датакоины маман знала — наткнулась на информацию по ним, когда разбирала архив, оставшийся после меня. Помню, при мне она спрашивала ЧжуВона, что с этими датакоинами делать? На что тот дал наимудрейший совет: 'Ничего!'

И всё же пришлось пойти. Если я прав, и датакоин в ближайшее время рухнет, мы, одномоментно, потеряем миллиарды долларов и, после, будем ежедневно терять миллионы. Попробуй, плюнь... Слюны не хватить. К тому же датакоины — это моё детище. Я начал, и я же должен его закончить... Победно!

Маман я нашёл, как и предполагал, в домашней студии, где та работала над новым сольным альбомом.

— Ты уверен? — Спросила она, когда я изложил ей ситуацию с датакоинами и предложил продать их — все.

— Уверен! — Твёрдо ответил я.

— Кстати, откуда ты знаешь, что у меня есть датакоины? — Задала она самый неудобный вопрос из всех возможных.

— Тётя СунОк рассказывала, как ты подарила их на её день рождение,— выдал я заранее приготовленную отмазку.— Нужно позвонить ей, чтобы она продала свои.

Ничего такого мне СунОк, конечно же, не рассказывала. Но она рассказывала нам много чего другого про свою младшую сестру. Мы — это я и два её сына — близнецы. Примета с букетом сработала. Через полгода сестра ЮнМи вышла замуж за главного безопасника 'Sea Group' — СанУ. А ещё через год родила. Я подолгу жил у неё, когда маман улетала на гастроли, а папаня уматывал в деловые поездки. Не только жил, но и строил своих двоюродных братьев. С гордостью могу заявить: у них не было детства. Я их с младых ногтей учил быть взрослыми. Результаты неплохие. Оба уже долларовые миллионеры. Оба владельцы бурно прогрессирующих компаний.

Так вот, если тётю СунОк спросят про датакоины, она не сможет дать уверенный ответ: может, было такое, а может и не было. На это и расчёт. Прямо, как у Штирлица с его алиби.

— Я тебя услышала,— кивнула маман.

Честно говоря, я думал, что она замотается и забудет этот разговор. Но, нет. На следующий день электронная валюта, которая к тому моменту всё же ещё чуть-чуть подросла, со всеми возможными предосторожностями, чтобы не спровоцировать панику, была продана. Про СунОк тоже не забыли. А через неделю датакоин рухнул на треть и ежедневно, значительно теряя, продолжал падать. Надеясь, девчонки не забыли про моё предупреждение на счёт двадцати тысяч за один датакоин.

Мне же за такую удачную спекуляцию на рынке криптовалюты, был презентован новый навороченный смартфон со встроенной безлимитной кредитной картой. А дальше у меня пытались выпытать, что ещё можно прикупить и от чего лучше избавиться. Пришлось опять прикидываться валенком. Насилу отбился.

Но с того момента я бросил умничать и удачно косил под заурядного ребёнка. Нет, в хвосте не плёлся, но и вперёд не лез. В младшей, средней и старшей школе был всегда пятым. Так меня и прозвали: Пятый. И никому было невдомёк, чей я сынок и что с меня можно поиметь. После окончания школы всё с тем же пятым результатом, я пораскинул мозгами и решил продолжить учёбу в Штатах...

Дамс... Штаты... Теперь они у меня прочно ассоциируются с Мульчей.

Когда я улетел в Америку, Мульчу, естественно, пришлось оставить дома. А через пару недель, когда я уже обустроился на новом месте, маман в телефонном разговоре сообщила, что Мульча пропала. Была — и исчезла. Конечно, я воспринял эту новость с огорчением. Мы с ней были очень близки, если так можно сказать о кошке. Есть у меня подозрение, что Мульча знала, что душа, к которой она была так привязана, переселилось вот в это маленькое тельце, которое однажды принесли домой. Всё свою кошачью любовь она обратила на меня нового и стала воспринимать ЮнМи, как одну из многих, что крутятся рядом. Есть у меня и ещё одно подозрение. Оно закралась в меня после того, как Мульча отказалась следовать основному инстинкту. Будучи абсолютно здоровой, она ни разу не окотилась и делать это, похоже, не собиралась. Прямо, как я, в теле ЮнМи. Вот и пришла в голову (а куда ж ещё?) мысль, что в теле кошки — душа кота — пожившего и повидавшего. Как говорится: рыбак рыбака видит издалека.

А где-то полгода спустя после пропажи Мульчи, со мной кое-что произошло.

Я возвращался в студенческий городок с вечеринки. Один. Ночью. Совершенно забыв, что вам здесь не Корея. И естественно нарвался. Когда до общаги оставалось всего ничего, дорогу мне загородили три обдолбанных негра (как их не принято вслух называть). Требования детей Африки были вполне ожидаемы: деньги... и до кучи — всё, что на мне. Трое, здоровых, но сильно заторможенных. Расчистить себе дорогу кулаками и ногами? Я бы рискнул. Рукопашке меня лично обучал дядя СанУ — муж тёти СунОк. Но вот обрезок трубы у одного гопстопщика и нож у другого... В таких случаях мой учитель советовал мне работать исключительно ногами. И чем дальше от опасного места, тем лучше. И я бы последовал его совету, но... У третьего в руке был огнестрел.

И что мне было делать? Отдать деньги и одежду? Не факт, что они меня после с богом отпустят. Обдолбанные ведь. Принять последний бой и снова уйти на перерождение?

Тупиковая ситуация разрешилась без моего участия.

Чёрной молнии подобно (прямо по Горькому), что-то мелькнуло в воздухе и вцепилось в руку, сжимавшую ствол. Гопстопщик, подвергшийся нападению неизвестно чего очень тоненько (что удивило), но пронзительно завизжал. И тут ему на помощь пришли его приятели. Но лучше б они этого не делали. Первым подсуетился обладатель ножа — со всей дури всадил его в руку, которую покрывало нечто чёрное. В руку он попал — нож вошёл в неё по самую рукоятку. А вот чёрное нечто — лишь слегка задел.

Исправить ошибку не получилось — прилетела труба от второго помощника. На сей раз прямо в руку державшую нож. А кончик требы задел ещё и скулу второго пострадавшего от своего. Труба тут же взлетела вверх для второй попытки, но чуть раньше в лицо криворукого гопстопщика всё той же чёрной молнией метнулся чёрный сгусток. Окрестности огласил третий истошный вопль.

Дальше всё задвигалась, завертелось, продолжая визжать, и вдруг — всё стихло. Я стоял один, ток и не вступивший в схватку. Уж слишком скоротечной она была. О том, что схватка действительно была, напоминал только тот самый чёрный сгусток, неподвижно лежащий на дороге. Склонившись над ним, я наконец-то смог идентифицировать объект — это была кошка. Чёрная кошка. И тут моё сердце пропустило удар. Это была не просто чёрная кошка. Это была... Мульча!

Как? Как она нашла меня? Как она смогла перебраться через океан? Без ответа.

Выглядела Мульча неважно: исхудавшая, порванное ухо, на боку подпалена. И самое скверное — свежая рана на шее, из которой обильно текла кровь.

— Мульча! Если это ты, махни хвостом,— не стесняясь слёз, душивших меня, попросил я на русском. И кончик хвоста дёрнулся.

Мульча, Мульча... Она умерла у меня на руках. Я похоронил её на территории студенческого городка, в редко посещаемом месте. Позднее, я припомнил, что где-то с неделю ощущал чьё-то невидимоё присутствие. Списал всё на игру воображения и ошибся. Наверняка, это была Мульча. Нашла меня, но боялась подойти. Боялась, что я не признаю её...

Э-хе-хе... Грехи мои тяжкие...

Ой! Что-то природа о себе резко заявила. Нужно пойти отлить, тем более что скоро уже и на посадку.

Возвращаясь после моциона на место, я мазнул взглядом по салону и резко остановился. Не может быть! Внимательно разглядываю женщину средних лет, с планшетом в руках. Знакомые черты лица, знакомая поза, знакомый наклон головы. И, самое главное,— подвеска из белого золота в виде короны, с крупным бриллиантом. Мой подарок! Никакого сомнения: это она! Сердце начинает бешено колотиться: нашёл! Нашёл! Нашёл!

Стараясь взять себя в руки, подхожу к женщине, останавливаясь в двух шагах от неё. Почувствовав чужое присутствие, она поднимает голову и наши взгляды встречаются.

— Извините, госпожа,— говорю я поклонившись.— Вы ИнЧжон из группы 'Корона'?

— Да, это я,— отвечает она, и её руки, твердо державшие на весу планшет, бессильно опускаются на колени.

— Я сын Пак ЮнМи,— поясняю ситуацию и называю своё имя.

— Боже мой! — Восклицает ИнЧжон, откладывает планшет и протягивает ко мне руки, в которых почему-то тут же оказываются мои.— А я смотрю и вижу Юну. Как же ты похож на свою маму! Я тебя, совсем кроху, держала на руках. Ты так на меня таращился.

Помню этот момент. Где-то через неделю после моего рождения (тогда я был уже постоянно при маман), к нам в больничку, гурьбой, заявились все шесть короновок разом. Наверняка их предупредили, что у младшей проблемы с памятью. Но девчонки были уверены: сейчас они предстанут пред ясны очи Агдан, и та непременно всё вспомнит... Не вспомнила. Как они все дружно уверяли свою макне, что всё будет хорошо и память к ней обязательно вернётся. А в глазах тоска и слёзы. Немножко поднял настроение девчонкам я. ЮнМи разрешила подержать меня на руках. Сомлевшие от близости крохотного тельца, они передавали меня из рук в руки, баюкали и тетешкали. А я кричал им своими глазами и улыбкой до ушей: привет сонбе! Как же я рад всех вас видеть! Но они меня не слышали.

Дольше всех я задержался на руках ИнЧжон. Это я! Я, Ина! Твердил я про себя и, стараясь не моргать, смотрел на неё во все глаза. Видимо, она что-то почувствовала, по щекам её потекли слёзы, и одна из слезинок упала мне на губы. Влажный поцелуй... Прощальный...

Девчонки сошлись на мнение, что младшая родила чудесного карапуза и дружно захотели такого же.

Все вместе больше они не приходили. А когда нас с маман отпустили домой, осталась только ИнЧжон. Она приходила и тормошила свою подружку, рассказывая ей смешные истории из общих воспоминаний, пропущенные цензурой, конечно. ИнЧжон видела, не могла не видеть, что ЮнМи тяготят эти встречи, но на следующий день упрямо появлялась снова. Ей казалось, что вот сегодня Юна обязательно всё вспомнит. И, наконец, наступил день, когда она не пришла... Дааа...

Вот кого маман приняла сразу и безоговорочно так это, как не странно, ЮЧжин. Эти две, головой ушибленные, видать были обречены на вечную дружбу. Я с ужасом слушал мечталки прозомбированных дорамами женщин о том, как у ЮЧжин родится девочка, как они поженят детей и породнятся. К моему великому облегчению, дальше разговоров дело не пошло. Однако, без ранних помолвок в нашей семье не обошлось. Не повезло... (а, может, и повезло) моей младшей сестре. Она помолвлена в свои десять с (внимание!) английским принцем! Как такое могло произойти? Судьба, наверное. Но если вспомнит, что отец жениха Английский король и не аж бы кто, а тот самый принц Дэвид, с которым закорешился ещё я... Да, Дэвид был третьим в списке на престол но, по воли богов, стал первым. Старший брат остался без короны из-за маргинального брака — тайного. Средний от трона отказался... Пришлось отдуваться моему приятелю. Вот ему-то и пришла в голову мысль хоть таким способом, но породниться со своей первой любовью. Как говорится, от таких предложений не отказываются.

Теперь в дядях у меня целый король. Дэвид-Гарри, кстати, прилетал в Корею, чтобы лично убедится, что с Агдан-ЮнМи всё в порядке. А вот ХеРин ни в больнице, ни потом так и не появилась.

— Присаживайся,— говорит ИнЧжон. Она тянет меня к себе, и я сажусь на свободное место рядом. Рук мы не размыкаем. Так и сидим, глядя в глаза друг другу. Молчим. 'Женщина, с которой я могу помолчать',— вспоминается мне. Всё! Ещё немного — и я расплачусь, как девчонка. Видимо, почувствовав моё состояние, ИнЧжон отпускает мои руки и замечает чёрную печатку на пальце. Её глаза вновь встречаются с моими. В них немой вопрос и капелька надежды. Ну, точно что-то опять почувствовала,— понимаю я и говорю:

— Да, это та самая печатка. Мама её всё равно не носила, а мне понравилась. Вот и выпросил.

— Понятно,— говорит ИнЧжон и спрашивает: — Как она? С ней всё хорошо?

В ответ только киваю. На большее не хватает сил, горло сжало.

— Я слежу за её успехами. Она единственная из нас, кто не сошёл с дистанции.

— А как вы? — Справившись с собой, перевожу разговор на бывшую подругу.— Как сложилась ваша жизнь? Почему вы так внезапно исчезли из медийного пространства?

— Всё просто, как у всех девушек. Вышла замуж за американца корейского происхождения. Уехала к нему. У нас дочь. Ей семнадцать. Вот лечу её навестить. Она учится в университете Корё.

— Она же американка. Почему Корё? — Спрашиваю я, а сам с удивлением перевариваю полученную информацию. ИнЧжон вышла замуж? Это что же за мужик такой попался, который сумел вправить ей на место мозги? Или так на неё подействовала потеря ЮнМи? Клин — клином?

— Она у нас чистокровная кореянка.— Поясняет ИнЧжон.— Мы с мужем решили, что ей будет полезно пожить несколько лет в Корее. Заодно и образование получить. Дочка была не против. Давно мечтала избавиться от родительской опеки. А ты, как я понимаю, учишься в Штатах. Гарвард?

— Нет. Массачусетский технологический институт.

— Технологический? — В голосе слышится разочарование.— И кем ты будешь?

— Физиком-теоретиком.

— Физиком? — Озадачивается она.— Это ты наперекор маме?

— Нет, конечно. У меня есть цель.

— Какая? — Оживляется ИнЧжон.

— Это сложно объяснить... Но если простыми словами... Я хочу доказать, что существует бесконечное множество параллельных миров, между которыми, при определённых условиях, могут свободно перемещаться материальные объекты любой сложности.

— Параллельные миры? — В голосе — удивление.— Ты веришь в параллельные миры?

Верю? Три раза 'ха'! Я знаю, что они есть! И мне, как хитрожопому школьнику остаётся только подогнать решение задачи под ответ. Но и это будет не просто. Ох, как не просто.

— Наука не оперирует категориями веры,— отвечаю на вопрос.— Если я докажу, что они есть, значит они есть. Если не докажу, значит их нет или у меня не хватило силёнок доказать обратное.

— А сам, как думаешь, хватит у тебя силёнок? — Улыбнувшись, спрашивает ИнЧжон.

— Что-то мне подсказывает, что хватит.

Ну, да. Есть такое. Когда я определился, чему посвящу свою третью, по сути, жизнь и сделал в этом направлении первые шаги, то всё ждал, что вот сейчас ко мне спустится кто-нибудь из небожителей — та же Гуань Инь. Спустится и настучит по башке, чтобы не посягал на божественные привилегии. Но никто не спустился. И я воспринял это, как разрешение продолжать двигаться в том же направлении. И, чем чёрт не шутит, может, они мне ещё и помогут чем. И вообще! Может, в этом и состоит моя избранность: открыть человечеству дверь в параллельные миры!!! Чего-то я больно разошёлся...

— И всё-таки жаль, что ты не пошёл по стопам своей мамы. У меня глаз намётанный. Я вижу в тебе большой творческий потенциал,— грустно говорит ИнЧжон. И видно, что она действительно расстроилась из-за меня. Что я такой дурачок, занимаюсь всякой ерундой, вместо того, чтобы посвятить себя искусству и приносить людям радость.

Хмм... Сказать? Не сказать? Скажу, пожалуй. Уж, всяко, она меня не выдаст. А плюс сто очков к харизме в её глазах получу.

— Не всё так грустно, госпожа,— заговорщицки улыбнувшись, говорю я.— Вам знакомо имя Моцарт?

— Странный вопрос,— удивляется ИнЧжон.— Это имя, думаю, знакомо всем, кто хоть чуть-чуть интересуется музыкой. А почему ты вспомнил о нём? Подожди... Ты хочешь сказать...

— Да. Моцарт — это я.

— Невероятно! — Глядя на меня во все глаза, шепчет ИнЧжон.— А ещё говорят, что природа отдыхает на детях... Мама знает?

— Вообще-то, об этом должна знать одна ЁнЭ. Я контактирую только с ней. Но у меня есть предположение, что она всё рассказала маме. А та ловко шифруется, что не в теме.

— Понятно,— говорит ИнЧжон. Неожиданно выражение её лица неуловимо меняется. В глазах — недоумение и подозрение.

— Скажи, а вот эта твоя песня 'Рождество с горчинкой' из первого альбома... Откуда ты взял сюжет? — Перебарывая себя, спрашивает она.

— Из жизни,— отвечаю, грустно улыбнувшись.

Хм... Всё-таки дошёл мой привет до ИнЧжон. Это, кстати, была моя первая песня, которую я написал в этом теле. Мне было двенадцать — ранний пубертатный период. Ина снилась каждую ночь. Нужно было что-то срочно делать. Искать замену я не стал. Просто, тупо переправил мощный поток либидо в творческое русло. Взял историю, про первое свидание, которую мне ИнЧжон рассказала когда-то, описал в стихах и положил на музыку битлов — 'Yesterday'. Ну и довёл творческий процесс до логического конца, сделав тайком в домашней студии готовый трек. Пел сам, поколдовав на аппаратуре над голосом. Думал, на этом всё и закончится. Но, нет. Оказалось, что я выпустил джина из бутылки. Следом пришла вторая песня, потом третья... Пока не набралось на полноценный альбом. А вот это было уже серьёзно. Держать такой материал в столе — глупо. Идти сдаваться маман — ещё глупее. Почесав в одном месте — в затылке, конечно,— я подошёл к ЁнЭ и, взяв с неё слово, хранить мою тайну до последнего вздоха, дал прослушать мой первый сольник. ЁнЭ сразу въехала, что в руки к ней попало нечто. Конечно, без вопроса: откуда что взялось? — не обошлось. А моя старая песенка про то, что игре на синтезаторе и нотной грамоте я научился сам — прокатила влёгкую. 'Ну, прямо весь в маму',— умилилась ЁнЭ. И мы заключили с ней тайный договор: я пишу попсу и классику, а она продаёт её. Все права на музыку, чтобы не палиться, я отдал ей — еле уговорил. С деньгами тоже разобрались. Осталось только придумать имя таинственного автора и исполнителя, который будет работать исключительно в студии, не даваясь в руки ни репортёрам, ни фанатам, которые у него непременно появятся. Так и появился на свет Моцарт. А через год на свет появился писатель Марк Твен. Но это уже другая история...

— Из жизни? — Переспрашивает меня ИнЧжон.— Чьей жизни?

Твоей, Ина! Твоей! Неужели, ты до сих пор не поняла, что это я? Аннён, Ина! Я вернулся! Как же я счастлив, что мы опять вместе!..

Нет, ничего этого я ей не сказал. А если бы и сказал... И что говорить? Что я переродившаяся ЮнМи? Хех... Так уж лучше сразу сказать, что я Сергей Юркин из другого мира. А тело ЮнМи мне дали на время, пока сам себя не рожу. Дааа... Очень жизненная история. Так и хочется в неё сразу поверить. А ещё лучше ничего не говорить, а взять и начать всё сначала: ты моя женщина, я твой мужчина... Только вот... Между нами пропасть почти в тридцать лет. У каждого своя, сложившаяся жизнь. Свой круг родных, друзей и знакомых, свои интересы... Много чего своего. Чтобы остаться вместе, нужно от всего этого отказаться. Ты откажешься, Ина?.. Вот и я не знаю.

Вздохнув, начинаю излагать свою завиральную версию:

— Когда мне было двенадцать, я пригласил одноклассницу на свидание. Она мне нравилась... Не то, чтобы очень... В общем, нравилась... Был канун Рождества. Мы договорились встретиться в кафе. Я прождал её до закрытия, но она не пришла. Было очень обидно. Очень. И, чтоб заглушить обиду, я стал писать песню. К утру, песня была готова, а обида прошла. Я назвал песню 'Рождество с горчинкой'.

— Как интересно,— веря и не веря мне, проговорила ИнЧжон.— А одноклассница?

— Мы потом объяснились. У неё была уважительная причина. Но на свидание я больше её не приглашал.— Подумав, добавляю: — Вообще больше ни одну не приглашал.

Вообще-то приглашал потом и не одну. Но так завиралка выглядит драматичней.

— Получается, у тебя нет девушки? — Заинтересованно спрашивает ИнЧжон.

Чего это она? — удивляюсь. А, ну да! У неё же дочка! Не! Этот номер не пройдёт. Ина — моя тёща, Юна — моя мама... Это уже перебор.

— Кстати, на счёт девушек,— разворачиваю разговор в другую сторону.— Как там остальные мамины сонбе? Я искал вас всех в сети, но... Вы поддерживаете с ними связь?

— Изредка перезваниваемся.

Я оживляюсь.

— Как сложилась их жизнь? Расскажите.

— Если коротко: хорошо. Мы ведь работали на износ, зарабатывая себе на спокойную достойную жизнь. Нам всем повезло. Мы смогли удачно, выйти замуж. У всех — дети. Семья для нас главное.

ИнЧжон замолкает.

Хммм... Шесть Наташ Ростовых? Для Кореи это норма. Но мне почему-то их жаль.

— Но ведь дети уже подросли,— говорю я.

— Да. Дети подросли,— грустно подтверждает ИнЧжон.

И я решаюсь.

— Госпожа! Как вы смотрите на то, чтобы собраться всем вмести — всей семёркой — и записать альбом? Я напишу музыку, слова, подготовлю минусовки и демоверсию в моём исполнении. Вам останется только спеть. Записываться можно в нашей домашней студии. А пока идёт работа над альбомом, вы сможете пообщаться, вспомнить весёлые денёчки, отдохнуть от домашних дел. Гарантирую, что альбом будет обречён на успех.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Твоё имя на обложке — уже девяносто процентов успеха,— ИнЧжон замолкает, с любопытством глядя на меня.— А ты умеешь делать соблазнительные предложения,— наконец говорит она.— Думаю, девчонки будут не против. Но твоя мама... Она согласится?

— Согласится! — Заявляю уверенно.— Хоть память к маме не вернулась, но со здравым смыслом у неё всё в порядке. Она прекрасно понимает, группа 'Корона' — это важный этап в её жизни. И вы как её сонбе сделали для неё очень многое. И за это она перед вами в неоплатном долгу.

— Ну, на счёт неоплатного долга ты переборщил, а остальное выглядит вполне убедительно. Что ж... Сделаем первый шаг — обменяемся телефонами.

— Госпожа,— говорю я, когда обмен был совершён,— у меня к вам просьба...

— Обещаю, тайну Моцарта сохраню,— улыбнувшись, говорит ИнЧжон, сразу поняв, о чём я её хочу попросить.— Что-то ещё? — Спрашивает она, не в силах выдержать мой пристальный, с грустинкой взгляд.

— Не удивляйтесь, госпожа,— говорю я,— но... можно я вас обниму?

— Конечно,— с готовностью отвечает ИнЧжон и первая тянется ко мне.

Я прижимаюсь щекой к её груди, вдыхаю такой знакомый, не забытый за эти годы запах... Слёзы начинают предательски скапливаться в уголках глаз. Ну и хрен с ними. Мне грустно и светло. Если бы у меня была кнопка, позволяющая остановить мгновенье раз и навсегда, я бы, не колеблясь, нажал её.

— Уважаемые пассажиры, пожалуйста, займите свои места, приведите спинки кресел в вертикальное положение и пристегните ремни. Наш самолет снижается. Через десять минут мы совершим посадку в Сеуле, аэропорт Инчхон...— Слышу я голос стюардессы.

ИнЧжон мягко разрывает контакт, смотрит в лицо.

— Всё хорошо,— говорит она, вытирая мне слёзы.— Мы ещё созвонимся. Иди.

— Госпожа, вас встречают? — Спрашиваю я.

— Дочь. Иди.

Она целует меня в лоб и, улыбнувшись, добавляет:

— Ёжик...

Время действия: несколько позже.

Место действия: большой зал аэропорта с блестящим серым мраморным полом и с высокой, лежащей на ажурных металлических балках, крышей. Покинув зону прилёта, в сторону выхода, катя за собой сумку на колёсиках, крутя головой, чуть в стороне от центрального прохода идёт молодой человек в знакомых драных джинсах, с чёрной печаткой на мизинце правой руки.

Иду на выход. Сейчас такси и через полчаса — дома. Маман уже, наверное, приготовила мой любимый борщ, вместо традиционного супчика из водорослей. Вот такая у нас передовая семейка, разрушающая заплесневелые традиции эпохи Чосон. Впервые я его сам сварил на своё четырнадцатилетние. Вот захотелось и всё. Когда хальмони — мама ЮнМи узнала про борщ, то долго умилялась: весь в маму, которая тоже по молодости борщами увлекалась. На следующий мой день рождение хальмони уже сама сварила борщ. А потом эта обязанность перешла к маман. Ничего у неё так борщи получаются. Ничуть не хуже, чем у меня.

Ох, а ведь я по ним по всем соскучился.

Нужно сегодня позвонить ЁнЭ, рассказать про встречу с ИнЧжон, и, что я подвязался выдать материал аж на целый альбом для камбэка группы 'Корона'. Завтра приедет, пусть напряжёт маман: мол, Моцарт уже работает над альбомом, а бывшим короновкам нужно уже внутренне готовиться к работе над ним. Хмм... Подвязался-то я подвязался, но задачка на самом деле не из простых. Они уже, увы, не те молодые девчонки, которые только одним своим выходом на сцену обеспечивали половину успеха песни. Это зрелые женщины. Говоря по-корейски: аджумы. Блин. Как бы не киксануть. Ладно, чего-нибудь придумаю. В моём распоряжении вся музыка моей родной Земли. Что-нибудь стоящее обязательно найдётся. Будем очень стараться. Тем более есть из-за чего. Месяц рядом с ИнЧжон... Видеть её. Встречаться взглядами. Обмениваться ничего не значащими словами или просто молчать. Мне этого будет вполне достаточно, чтобы заполнить радостью тот уголок в душе, который опустел после её исчезновения. Хммм... Она назвала меня Ёжиком. Неужели, действительно, что-то почувствовала? Или из-за того, что я так сильно похож на ЮнМи?

Пообщаться с ИнЧжон после посадки ещё хоть немножко не получилось. Нас как-то растащило в разные стороны. Правда, кивнуть и улыбнуться ей удалось. Она стаяла в толпе встречающих, оглядываясь вокруг. Ясный пень, дочка, которая должна её встретить опоздала к прилёту самолёта. Мы встретились взглядами. В ответ она тоже кивнула с улыбкой и поднесла ладонь к уху — созвонимся.

О! А это кто навстречу? Папаня... Я же просил, чтобы меня не встречали.

ЧжуВон, заметив родную кровинушку, ускоряет шаг. За ним, чуть с боку и сзади, четверо наших людей из СБ. Все мне хорошо знакомы. Натаскивали меня с малых лет в восточных единоборствах. За пять метров до меня безопасники останавливаются — это чтобы не мешать общаться отцу и сыну. ЧжуВон продолжает движение. Секунда, другая — и я оказываюсь в крепких объятьях родителя.

— Ну, здравствуй, сын,— излучая флюиды радости, говорит он.

— Привет, па. Я же просил не встречать меня,— как бы недовольно, а на самом деле тоже радуясь встрече, говорю я.

— Выдался свободный часок — вот и не удержался.— Оправдывается родитель и, пробегая взглядом по моему лицу, добавляет: — Как же ты похож на свою маму.

Мы в нескольких словах обмениваемся последними новостями. Я внимательно разглядываю ЧжуВона. Двадцать лет прошло, а я всё ещё с трудом воспринимаю тот факт, что он мой биологический отец. Выглядит молодцом. Но изменения всё же видны. Время не красит. Но вот на кого оно нисколечко не действует, так это на мою маман. Если не знать, кто она и сколько ей лет, её можно принять за школьницу старших классов. Всё, как обещала богиня. Интересно, этот подарок на моё новое тело распространяется? Посмотрим...

Неожиданно, помимо своей воли, я поворачиваю голову, смотрю вверх и взгляд мой, словно магнитом, притягивает к девушке, которая с задумчивым видом стоит на длинной ступенчатой лестнице, неспешно ползущей вниз. Я ловлю её внимательный взгляд, скорей всего и заставивший меня обернуться. Сердце пропускает удар и тут же начинает бешено колотиться. Но я быстро беру себя в руки. Нет, это не глюк и не приведение! Это... Надо же, как похожа! Копия! Отчего-то мне вдруг становится весело на душе. Улыбнувшись, я озорно подмигиваю девушке, как своей хорошей знакомой. Её брови удивлённо взлетают...

— Вспомнил! — Восклицает ЧжуВон, переключив моё внимание на себя.

— Что? — Спрашиваю заинтересовано. Оказывается, родитель смотрел в ту же сторону, что и я.

— Вот так же, как ты... это было больше двадцати лет назад... я прилетел в Сеул, и меня на этом самом месте встретил СанУ со своими людьми. Не знаю почему, но неожиданно для самого себя, я посмотрел вверх на ленту эскалатора, ползущую вниз, и увидел школьницу. Хоть на мне и были солнцезащитные очки, но они не помешали мне перехватить её взгляд. Школьница смотрела на меня. Она была полновата и некрасива. И никаких эмоций у меня не вызвала. Несколько секунд мы внимательно смотрели друг на друга... Я отвернулся и тут же забыл о ней...

ЧжуВон замолчал, с удивлением глядя на меня.

— И что? — Не понял я ни сути рассказанного, ни состояния рассказчика.

Папаня помотал головой, вдохнул-выдохнул и выдал:

— Это было твоя мама!

И тут меня накрывает картинка из прошлого:

Да, это было именно здесь. В этом аэропорту. Я стоял на втором этаже у панорамного окна, выходящего на взлётное поле, и смотрел на взлетающий аэробус. Когда он превратился в точку, я вздохнул, повернулся спиной к окну и направился к эскалатору со второго на первый этаж. Через пару минут длинная ступенчатая лестница неспешно везла меня вниз. Я задумчиво смотрел сверху на зал перед выходом на улицу, благо с высоты он был виден почти весь. Неожиданно моё внимание привлекла группа людей, находящаяся чуть в стороне от центрального прохода. Парень, в светло-коричневом пальто, синих джинсах и белых кроссовках. Шея — замотана в тёмно-красный шарф, на глазах большие солнцезащитные очки. На правом плече — небольшая, коричневая сумка. Его встречающие — четверо плотных мужчин в чёрных костюмах и чёрных очках, стоящие слева и справа от невысокого мэна, видно, главного среди них. Мэн, сделал два шага вперёд, к парню и, похоже, что-то произнёс, почтительно поклонившись. Его подчинённые повторили поклон, замерев в согнутом положении.

Мафия какая-то — подумал я, наблюдая сверху за этим действом.

Парень, к которому было обращено приветствие, почему-то отвечать на него не спешил. Он поднял голову и посмотрел вверх, на меня. Хоть на нём и были чёрные очки, и было не видно, куда именно он смотрит, у меня возникло ощущение, что смотрит он — именно на меня. После нескольких секунд моего разглядывания, парень опустил голову и что-то сказал, сделав при этом небрежный кивок. Мужики в чёрном выпрямились и двинули вперёд, беря парня в 'коробочку'. Их главный, сделал приглашающий жест в сторону выхода и сместился вбок и чуть назад, за парня. Через минуту, заинтересовавшая меня группа, покинула здание аэропорта...

Воспоминания отпускают. Пффф... Охренеть! Так это был ЧжуВон? Ещё раз: охренеть!!! Три восклицательных знака. Это... Это... Это судьба!

— Это судьба,— говорит ЧжуВон.

— Надо маме рассказать,— предлагаю я, внимательно вглядываясь в лицо папаши с чувством, словно вижу его в первый раз.

— А если она тоже вспомнит... И не только это... И что нам потом с этими воспоминаниями делать?

Ничего она не вспомнит. Но если теоретически допустить такую возможность... То, да... Получится полная фигня.

— Есть что-то, что ей лучше не вспоминать? — Спрашиваю для проформы.

— Нууу... У каждого человека есть что-то, что он хотел бы забыть. Твоей маме повезло — она забыла.

— Тогда молчим?

— Молчим,— подтверждает ЧжуВон и делает движение, будто застёгивает рот на молнию.

Невольно оглядываюсь вновь, верчу головой в поисках незнакомки-знакомки и не нахожу — исчезла. Но я не расстраиваюсь. Я уверен: мы просто обречены встретиться вновь.

— Ну что, сын, идём? — Cпрашивает ЧжуВон.

— Идём... отец,— говорю я и, подумав, добавляю:

— Навстречу своей судьбе...

КОНЕЦ