Варвара. Путь Адмирала. Часть третья "Святая Мария"

Благодаря своей работе в госпитале Машенька стала достойным собеседником нашему Георгию Самуиловичу и что совершенно удивительно, она многие часы проводила в разговорах с нашим батюшкой и этими разговорами, как мне кажется, были одинаково довольны все стороны. Так получилось, что из всего нашего экипажа Машенька лечила только Николая, а все наши раненые и травмированные, я не беру отправленного по случаю в госпиталь Савенкова (ещё один из креатуры Гаврилова, со слов Сергея Николаевича совершенно никчёмный человечишка, которого после госпиталя мы не стали требовать себе, да он и сам не особенно рвался, со слов Артеньева, осел боцманмат где-то в миноносных дивизионах), остальные начинали и заканчивали лечение в стенах лазарета доктора Рыкова. Поэтому вроде испытывать тот пиетет, который Машенька заслужила в госпитале у своих пациентов и их родственников, наши матросы перед ней не должны. Но её действительно полюбили в Артуре, да и настоятель Артурского храма свою руку приложил, так, что матросы смотрели на Машеньку с восхищённым обожанием и в меру сил и разумения оберегали. Так во время наших прогулок по Коломбо, спереди и сзади нас сопровождали две группы как на подбор самых крепких наших матросов, а когда мы застряли в упоминавшейся лавке, пару раз заглядывали, чтобы убедиться, что с нами всё в порядке. Насколько я знаю, Николай не проговаривал с женой особенности и правила поведения на корабле, но видимо хватило внутреннего такта и желания не мешать команде. Мы с Николаем невольно втянулись в привычный режим морского перехода и были, так или иначе, заняты. Николай не прекратил свои обязательные обходы отсеков корабля, только теперь делал это вместе с Артеньевым. Можете представить, как ей было скучно, ведь один переход до Коломбо длился без малого две недели, ещё дольше мы шли до Дурбана. Но она кажется, ни разу не пересекла незримой линии от трапа на верхнюю палубу у кормового мостика и другой у любимой Клёпиной канатной бухты, то есть это кусочек палубы длиной меньше пятидесяти метров по левому борту, никуда более она себе ходить не позволяла. Вообще, во многом люди того времени, как мужчины, так и женщины меня искренне поражали, какая-то удивительная целостность, если угодно, с минимумом рисовки.

А я развлекала себя полётами с Клёпой, общением с "Новиком", к примеру, мне было очень любопытно, на какую глубину он сможет показать рельеф дна и вообще, всё, что делается у нас под днищем. Представляете, как интересно наблюдать, что под нами на глубине в полкилометра проплывает какая-то гигантская туша, я подозреваю, что мы видели китовую или гигантскую акулу, хотя может, это был небольшой кашалот или какой-то усатый кит. А в глубину "Новик" определял уверенно до километра, хотя отчётливо мог показать на расстоянии метров четыреста-пятьсот. Мне думается, что это очень хорошие показатели, ведь даже самые чувствительные сонары в пассивном режиме не смогли бы больше. А ещё "Новик" оказывается мог транслировать мне всё, что слышал внутри себя в любой точке, так я с удовольствием слушала иногда разговоры матросов и офицеров. Я знаю, что подслушивать не хорошо, но я ведь не пыталась использовать или озвучивать услышанное, а ещё я всё-таки женщина и жутко любопытна, да и скучно, как ни крути. Так однажды послушала, как разговаривали матросы про Машеньку:

— До чего же красивая... Вот бы встретить такую...

— Ну, встретишь ты таку, и что ты скажешь? Она же барыня!

— А если не барыню, а просто похожую?

— Так это уже не такая будет! Тогда уж лучше. Чтобы не была похожа...

— А чего командир на такой молодой обженился?

— Какая она тебе молодая?! Вон Феофан грит, что у неё старший сын уже гардемарин, а дочки приезжали, сам же видел, они на корабле сколько раз были...

— Так я думал, что это его дети от первой жинки...

— Одна она у него и дети её!

— Она же выглядит как девчонка, ей же на вид лет двадцать.

— Так она же тяжёлая, а у баб, когда дитё ждут часто красота прорезается и молодеют, мне сестра рассказывала.

— Так это у командира ещё дитё будет? Как же это, он же теперь адмирал?

— Вот ты дурья башка! Ну и что адмирал? Он мужчина в соку и звание на детей не помеха!

— Я думал, раз адмирал, то для солидности не положено детей иметь!

— Это если старый уже, как наш Степан Осипович.

— А это кто таков?

— Вот ты салага! Сколько уже на флоте! Кавалером Егорьевским стал, а салага-салагой! Ты ещё не вздумай такое "на людях" ляпнуть, корабль наш опозоришь! Степан Осипыч — это Макаров! Такое знать должОн!

— Чего сразу ругаешься! Так бы и говорил! Макарова то я знаю!

— Так я и говорю, если адмирал старый, то уже какие дети, а наш командир адмирал молодой и адмиральство за геройство получил, ему ведь всего сорок три года ещё.

— Да, ну?! Я думал ему лет тридцать! У меня батьке сорок было, когда я на флот уходил, так он уже старый и седой наполовину.

— Так нашему командиру Явление было, он потом государя нынешнего вылечил, а потом и жена его святой стала, думаешь иначе бы мы в такой войне и так воевавши живыми вышли? Вспомни, как Архип у пушки молился, когда мы в лоб на японские броненосцы шли, я и сам думал, что решил наш командир геройски сгинуть в бою с супостатом, страшно было, чуть ноги не отнимались. А потом нас командир соратниками назвал, а батюшка про Благоволение Господне над нами говорил, неужто не помнишь?!

— Как же не помнить, тогда ещё вся палуба была осколками истыкана, как же такое забудешь?

— Вот и выходит, сначала командира нашего осенило, потом и на жинку его перешло, слыхал небось, что в Артуре сказывают, как она пули ладошкой отбивала...

— А не брешут?

— Да, сильно много народу видели...

— А Прошка как свечеряет, так подглядывать ходит, говорит, что посмотреть на свечение сам хочет...

— Вот же ж дурень!

— А сам тогда надысь чего ходил?

— Так я же по-умному! Чтоб потом всем обсказать...

— Да, ну тебя! Прошка — дурень, а сам то умнОй...

Как говорила моя бабушка "И смех, и грех!" вот до сих пор понять не могу, рада я тому, что Машеньку в святые вытолкала или нет? И ещё меня очень смущает один момент во всей этой истории. Когда Машенька вдруг засияла и пули начала ладошками как теннисной ракеткой отбивать, меня рядом не было и такие возможности в моих закладках предусмотрены не были! И с чего бы это после этого ей выпадать в осадок, если её закладки никак не могут из неё силы брать, они при невозможности получить связь с силовыми потоками просто выключаются! То есть тут что-то совсем другое! Я поначалу из-за того, что было как-то не до того, а потом просто не придала значения этим нюансам, или мне кто-то или что-то внимание в сторону отвело. А ещё один момент, который тоже как-то мимо прошёл, но ведь он был, это видение в небе Богородицы с Артурского образа. Во-первых видели независимо друг от друга люди на разных кораблях, и это не экзальтированные истерички укушавшиеся производных лизергиновой кислоты или мухоморов, а вполне трезвые и прагматичные мужики-матросы и офицеры. И в пользу того, что это реально было, говорит и то, что после об этом никто не стал особенно распространяться. Ведь если бы это была утка, то запустивший непременно бы захотел продолжить её раскручивать, а значит шумиха обеспечена, а тут люди почувствовали, что прикоснулись к чему-то запредельному, о чём всуе трепаться не надо. Так и кто нам или только мне скажет, что же это на самом деле было?! Вот так! Госпожа Магиня! А тебе не кажется, что тебя вежливо по носу щёлкнули, а ты даже не поняла! В общем, мне есть о чём задуматься в этом долгом спокойном плавании...

*— в акушерстве традиционно считается не 9 календарных месяцев беременности, что порядка 276 дней, а 10 акушерских месяцев из 4-ёх недель каждый, что намного точнее и удобнее и не требует сносок на короткий февраль или длинные июль и август, идущие подряд. В результате такого счёта получается, что роды в срок ожидаются на 40-ой неделе, то есть на 273-280-й дни, что тоже хорошо и удобно, ведь у рожениц и других причин для волнений вполне хватает, чем переживать о приближении "рокового" дня назначенных 9-ти месяцев.

**— Нет такой национальности КИТАЕЦ, вернее титульной и основной национальностью, которая и может называться китайцами является народность ХАНЬ, основное место проживания которой есть кусок материкового берега между Пекином и Шанхаем, где даже сейчас проживает львиная доля населения КНР. Кроме Хань в КНР проживают сотни разных народов со своей культурой, языком, укладом на своих исконных территориях, и самые крупные из них это уйгуры (родственные узбекам и таджикам, хотя в самой уйгурии китайские таджики считают себя отдельным этносом), монголы, тибетцы и огромное количество других небольших народов, особенно в юго-восточной густо заселённой части Китая, где, как в нашем Дагестане, чуть ли не каждая деревня заявляет себя отдельным народом. А вот маньчжуры, как народ в нашей истории были практически полностью истреблены, и факт геноцида против маньчжуров не требует особенных доказательств. Тем более, что позже территория Маньчжурии оказалась ареной многочисленных войн и конфликтов, что едва ли благотворно отразилось на сохранении маньчжуров, как народа...

Глава 63

К берегам Африки мы подошли глубокой ночью. На подходах к Дурбану, не сказать что отличающихся идеальными навигационными условиями, но умница "Новик" показывал все особенности дна и проходы, так, что нам не составило никакого труда самостоятельно войти в порт и встать на внутреннем рейде. Искать в темноте немку "Кирстен" мы разумеется не стали, а утром когда к нашему борту подрулил катер с портовыми властями, неподалёку уже маячил ещё один, надо полагать, что присланный немецким капитаном. Поднявшийся на борт капитан порта имел весьма растерянный вид, надо думать, что не каждый день среди ночи к ним заходят чужие военные корабли, при этом, не пользуясь услугами лоцманов, и просыпаться под стволами наших пушек, для местных властей видимо оказалось крайне неприятно. Про стволы, это я так, для красного словца, конечно, пушки мы не разворачивали и на город не наводили, но каждому понятно, что сделать это не долго, да и военный корабль вообще существует, чтобы стрелять.

Лаваль, которого использовали, как может самый достоверный источник информации о многих иностранных портах и о том, что в них творится, охарактеризовал положение в Дурбане, как "редкостный бардак". Имелось ввиду, что после долгих заигрываний с весьма агрессивными племенами местных зулусов, бурам лет тридцать-сорок назад, наконец, удалось договориться с ними о замирении, в результате чего здесь возникла "Республика Наталь". Но британцам существование под боком независимой бурской территории, в то время, как они всей мощью своих экспедиционных сил сводят под корень буров капской колонии, было совершенно не нужно. И буквально лет десять назад, им удалось натравить на Наталь местных вождей, которых поддержали регулярные английские войска и фактически власть в Натале сменилась, а бывшие натальцы оказались либо в земле, либо в организованной англами местной каторге. Но формально британцы оставили здесь всё по-прежнему, даже кажется мэр города здесь голландец по происхождению. И теперь Дурбан вроде бы столица независимой бурской республики Наталь, без независимости и буров, куда сейчас везут из Индии, особенно из самых проблемных северо-западных провинций, всех, кому определили наказание в виде каторжных работ, что английские суды в колониях отвешивают не скупясь и сроки начинаются с двадцати-двадцати пяти лет. Хоть в двадцатом веке рабство отменили, но мы ведь помним про джентльмена, который может сколь угодно прихотливо менять правила, так, что здесь это теперь просто называется каторга, а вместо рабов каторжане. А порт на этом фоне сохранил свой условно нейтральный статус, и сюда охотно заходят отстояться или бункероваться перед или после долгого перехода через индийский океан. Особенно если не желают заходить к англам в Капскую колонию и её Капштадт, Порт-Элизабет или Ист-Лондон, или к французам в Сен-Дени или Мадагаскар, на чём англы успешно наживаются, для чего старательно поддерживают видимость сохранённого здесь "статус кво". А то, что Николай ошибся считая, что Дурбан относится к мятежному Трансваалю, так в этом нет особенного криминала, потому, что в существующем здесь слоёном пироге разбираться ни разу не ступив на здешний берег не возможно. А остатки борющегося Трансвааля, Оранжевой республики и прочих бурских территорий, на которых буры упивающиеся своей свободой и независимостью вместо того, чтобы совместными усилиями дать отпор невеликим по существу силам англичан, практически создали все условия для их уничтожения по одиночке. И в результате сейчас британская капская колония, когда-то едва уцепившаяся за кусочек капского мыса, теперь контролирует уже практически весь юг Африки и "самые большие в мире месторождения алмазов и золота", добавила уже я про себя. Вот представитель этого марионеточного правительства сейчас и карабкался на наш борт.

После взаимных приветствий:

— Господин адмирал! Могу ли я поинтересоваться целью вашего визита в наш порт?

— Нам требуется бункеровка. — Было заметно, как воспрял духом местный чиновник:

— Это Вам потребуется согласовать с администрацией порта и если они изыщут такую возможность, тогда... — Не давая договорить, Николай перебил:

— Нам этого не требуется! Что вас ещё интересует?

— Позвольте! Как это не требуется? Вы же не хотите сказать... — в местной духоте лицо его моментально покрылось капельками пота.

— Всё, что я желаю, я говорю! Не больше и не меньше! Вам это, надеюсь, понятно?

— Но Вы же сказали...

— Я сказал, то, что сказал! Вы начинаете утомлять меня своей непонятливостью. Что вас ещё интересует? И поберегите моё время!

— Раз Вам не нужно согласование с портом, могу ли я узнать Ваши дальнейшие планы?!

— А вы не забываетесь?!

— Я просто хотел узнать...

— С каких это пор у командира военного корабля гражданские начали требовать отчёта в его планах? Я окончательно убеждаюсь, что здесь совершенно не дают себе труда соблюдать международные договоры и законы!

— Мы соблюдаем законы!

— Но видимо случайно забыли, что на трое суток любой, тем более военный корабль, нейтральной страны может находиться в любом порту и не важно, что является причиной, желание укрыться от непогоды или дать отдохнуть своему экипажу! Тогда на основании КАКИХ законов вы смеете задавать такие вопросы на борту корабля флота Российского Императора?

— Ой! Простите! Вы вероятно меня не так поняли...

— Я достаточно хорошо вас понял! Более вас не задерживаю! И непременно доложу своему Государю о том, как здесь встречают корабли Его флота и как вызывающе себя при этом ведут! Советую вам покинуть корабль!

— Но я только хотел...

Но Николай уже отвернулся, а боцман и два матроса заступили перед чиновником, оставляя ему свободным только направление к трапу. Попыхтев чиновник вынужден был погрузиться в свой катер. Через полчаса к нашему борту аккуратно прижалась "Кирстен", многое на своём веку повидавший немецкий угольщик совершенно не соответствовал своему нежному имени, чёрный, помятые борта несли на себе следы многих швартовок и пережитых штормов, но белая рубка сияла как рождественский пряничный домик, политый взбитыми с сахаром сливками. Так же сияюще чисто выглядел немецкий капитан с безупречно ухоженными и завитыми усами "а-ля Кайзер". Видимо лишённый возможности сохранять порядок и стерильность на всём судне, капитан создал уголок чистоты и порядка в рубке и рядом, почему-то глянув на молодящегося капитана, мне представилась раздобревшая рыхлая фрау, в которую превратилась чаровница и хохотушка Кирстен. Но от этих мыслей нас отвлекла начинающаяся суета подготовки к погрузке угля, взять которого планировали не больше двухсот тонн, чтобы хватило до немецкого Людерица в будущей Намибии, где когда-то неизвестно во имя чего погиб молодой старший лейтенант танковых войск и старший брат Пашки. Вот в Людерице мы планировали бункероваться по максимуму, то есть взять дополнительно не меньше пятидесяти тонн. Спешить мы никуда не собирались и после долгого океанского перехода хотели дать экипажу возможность почувствовать твёрдую землю под ногами. Да и Машеньку следовало прогулять, всё-таки она не морской волк, для которого жизнь "на железе" уже давно стала нормой.