— Ну, к сожалению или же к счастью, в Чертогах Воина мне побывать не довелось. Явился я к вам из более приземленного места. Понимаю ваше недоумение. Не вдаваясь в излишние подробности, Роберт Баратеон убил меня не полностью. Семнадцать лет я находился между жизнью и смертью на дне Трезубца. Пару месяцев назад я смог окончательно победить смерть. И вот, я перед вами.

— Действительно кратко, — произнес Монфорд, переваривая новую информацию. А потом, спустя несколько секунд спохватился — Простите мне мою неучтивость, ваше высочество. Прошу вас, разделите со мной эту скромную трапезу.

Он совсем не прибеднился. Трапеза и вправду была довольно скромна. Блюдо с креветками, суп из трески, полупустая бутылка арборского, пара пирожных с заварным кремом, которыми Монфорд любил себя побаловать по особому случаю, и большая миска с салатом из креветок.

— Благодарю, — отстегнув ремни, удерживающие на спине ножны с огромным мечом, принц Рейегар бережно поставил его в углу и с достоинством сел на ближайший стул. Только сейчас Монфорд смог полностью увидеть оружие, с которым пришел гость. Двуручный меч принца был примерно одной длины с самого хозяина Дрифтмарка. Если же судить по ножнам и рукояти, клинок немного больше его, отнюдь не маленькой, ладони. Монфорд очень удивился тому, что такой оглоблей можно не то, что сражаться, а просто таскать на себе.

Гость тем временем принялся с аппетитом поглощать не тронутый Монфордом суп с треской, и не выказывая при этом никакого неудовольствия. По законам гостеприимства и из элементарной вежливости хозяин, приглашая к трапезе, должен был обеспечить гостя собственной порцией, а не кормить своей, фактически своими объедками. Такое можно счесть серьезным оскорблением и начать по этому поводу настоящую войну.

Сам Монфорд, знавший хорошо только историю собственного дома и Таргариенов, с которыми его семья была тесно связана на протяжении веков, припомнить таких примеров не мог, но не сомневался в том, что подобное имело место в прошлом. Однако в данном случае он предложил принцу не объедки или же меньшую порцию еды, а ровно половину, то, к тому же, еще горячее.

Уже не совсем оскорбление, но все-таки несколько двусмысленная ситуация, которую можно трактовать по-разному. В зависимости от намерений гостя. Монфорд таким нехитрым способом решил прощупать выплывшего из небытия принца. Он уже догадывался, с каким делом пришел к нему Таргариен. И перед тем, как гость таки озвучит цель своего визита, Веларион хотел бы, хоть в малой степени, но понимать, чего можно от него ожидать.

К удовольствию Монфорда, принц, никоим образом, не выказал неудовольствия, продемонстрировав, во-первых, здравомыслие и трезвый ум, а, во-вторых, то, что намерен скорее договариваться, нежели приказывать и давить авторитетом.

— Что же привело вас ко мне, принц Рейегар? — решил он начать этот разговор первым, отхлебнув из своего кубка, плескавшееся на донышке вино.

— Думаю, вы и сами все прекрасно поняли. Чего же еще может желать принц свергнутой династии? Вернуть Железный Трон, конечно же. И я очень надеюсь, что вы мне в этом поможете, — ответил Таргариен. Его речь текла плавно и легко. Монфорд невольно расслабился. Было в принце что-то располагающее. Разговор с самого начала стал приобретать образ легкой, дружеской беседы, хотя это было далеко не так. Однако, осознавая это, Монфорд не мог ничего сделать с охватившей его легкостью и уверенностью, что собеседник не замыслил ничего дурного и с ним можно иметь дело. Лорд Дрифтмарка не знал об этом, но с этого момента он, заочно, уже согласился на все, а все последующие возражения нужны только для того, чтобы собеседник убедил его окончательно, опутав разум стальной паутиной крепких доводов и сладких обещаний.

* * *

От бесконечных ударов по щиту рука Гансера уже онемела. Противник активно наступал, орудуя мечом с невероятной скоростью. Единственное, что ему оставалось делать в такой ситуации, это держаться и парировать удары. Благо, он прекрасно знал, что долго соперник в таком темпе не продержится.

Гансер, может, и потерял уже былую мощь, но зато приобрел бесценный опыт, которого у более молодого противника просто нет. Иначе бы он не потакал своему нетерпению, попусту растрачивая силы в эффектных, но, по большей части, бесполезных атаках.

Подбодрив себя такими мыслями, лорд Святой Бухты попытался парировать мечом очередной выпад. Левая, держащая щит рука чуть ли не отваливается. Использовать щит для отражения атаки уже откровенно боязно. У Гансера уже начали мелькать предательские мыслишки, что опыт опытом, но безбашенная молодость, похоже, одерживает верх.

Однако противник все же начал потихоньку выдыхаться и снижать темп. У Гансера появилась возможность контратаковать, чем он и воспользовался. Один точный выпад по кисти соперника, заставляющий его прикладывать усилия, чтобы просто удержать меч в руке. Короткая заминка — для Гансера просто бездна времени. Быстрый удар шлемом в лицевую, менее защищенную часть шлема. Теперь противник уже не просто замялся, а серьезно пошатнулся. Отведя в сторону неловкий выпад, Гансер всей своей массой налетел на соперника, опрокидывая его на каменную брусчатку полигона.

— Сдаюсь... сдаюсь... — замахал руками в защитном жесте поверженный противник.

— Я же... кхааах... говорил! Рано тебе тягаться со мной... брат.

Сняв с себя с помощью оруженосцев доспехи, помывшись и переодевшись, Гансер отправился в замковую септу на вечернюю молитву. Он любил оставаться с богами наедине. Об этом все знали, поэтому прочие обитатели Святой Бухты приходили на вечернюю молитву на час раньше своего лорда.

Гансера нельзя назвать фанатиком или даже особенно верующим. Он не слишком усердно исполнял заповеди Семерых. Даже, наоборот, с удовольствием пил, распутничал, грабил, хоть и не лично, и убивал. То есть, ничем принципиально не отличался от прочих лордов.

Однако Сангласс не просто верил в Семерых, он ЗНАЛ, что они существуют и видят все его проступки. Воспитание в очень религиозном роду и один случай в молодости, когда ему прилетело по голове на турнире в Ланниспорте, ясно убедили его в том, что Семеро — присутствуют в объективной реальности. Так как отказаться от благ мирской жизни было выше его сил, он всеми силами старался компенсировать недостаток собственного благочестия четким соблюдением обрядов и богатыми дарами во славу богов. Как говорят практически все септоны, с которыми Гансеру довелось общаться: "Золото, сын мой, суть есть твоя добровольная жертва Семерым потому, как оно очень дорого для тебя. Жертвуя богам то, что дорого твоему сердцу, ты искупаешь свои грехи. И чем больше ты жертвуешь, тем более сильно твое раскаяние".

Внутреннее и внешнее убранство септы Святой Бухты по богатству и красоте не слишком уступало таковому в Великой Септе Бейелора. Треть всех своих доходов Гансер тратил на храмы Семерых. Его предки тоже занимались этим и весьма активно. В самой захудалой рыбацкой деревушке во владениях Санглассов есть своя септа. Однако многие из них довольно сильно обветшали и уже не могли выполнять функции культовых сооружений. Он исправил это, щедро вкладываясь в ремонт и облагораживание септ в своих владениях.

Привычно отворив массивные, оббитые медными барельефами ворота, Гансер вошел в храм. Он уже далеко не первый раз видел эти стены, выложенные дорогой, изображающей мифические сюжеты мозаикой. Пол, выложенный розовым мрамором, купленным в Волантисе за бешеные деньги. Золотые подсвечники с изящной резьбой. И самое главное — оловянные статуи Семерых в полный рост с драгоценными камнями в глазах. Сапфиры у Отца, рубины у Воина, бирюза у Девы, янтарь у Старицы, изумруды у Матери, сард у Кузнеца и аметисты у Неведомого. Каждый раз, приходя сюда, Гансер ласкал себя мыслями, что уж за такое почтение Семеро уж точно отблагодарят его после смерти.

Привычно склонившись на одно колено перед статуей Отца, Сагласс начал молиться. В отличие от многих, он почитал молитвой всех Семерых богов. Большинство откровенно боится Неведомого из-за его кошмарного облика и смерти, которую он олицетворяет. Гансеру были откровенно чужды подобные страхи. С детства его учили, что Семеро это олицетворенные ипостаси одного бога. Поэтому страшиться одну из этих ипостасей, но почитать остальные, всегда казалось ему неправильным и странным.

Закончив общаться с Отцом, он перешел к Воину. Конечно, Гансер старался выказывать каждому из Семерых одинаковое почтение, но все же... Будучи уже достаточно немолодым, побывавшим в десятках битв воином и флотоводцем, Гансер волей-неволей тяготел к Воину. Ведь именно у него он просил покровительство в битвах и твердую руку, способную, как можно дольше, держать меч. А это и являлось для него самым важным в жизни. Хозяин Святой Бухты очень болезненно относился к собственному старению. Гансер привык ощущать себя сильным, здоровым и непобедимым, но, слабея с каждым годом, приходило понимание, что скоро от него окончательно превратиться в развалину, которая и носа не кажет из своего замка.

— Заканчивай бдеть, нам надо поговорить с тобой, — внезапно, за спиной раздался низкий, отдающий металлом голос.

Сердце Гансера от неожиданности пронзило страхом. Быстро развернувшись, он просто обомлел. В семиконечном круге, по концам которого стояли статуи богов, находились люди. Три мужчины, три женщины и кто-то непонятный, закутанный в темно-лиловый плащ. Сангласс хотел было уже возмутиться наглым вторженцам, посмевшим зайти сюда и прервать его разговор с Семерыми, но через пару секунд эффект неожиданности пропал, и он снова смог соображать.

Чем больше Гансер приглядывался к неизвестно откуда взявшимся вторженцам, тем больше его сковывал ступор. Мужчина с бородой, в короне, имеющей семь зубцов, и в синем, накинутом на плечи плаще. От него буквально веет силой и величием. Так и хочется встать перед ним на колени. Высокий рыцарь в невиданных, золотых доспехах, с вырезанными на них, непонятными символами и черепами везде, где только можно. На груди, на плечах, на поножах. Лицо его было закрыто шлемом, имеющим только прорези для глаз, из которых на Сангласса смотрели угрожающие, кроваво-красные огоньки. Женщина с доброй улыбкой, в бархатном, зеленом платье. Пространство вокруг нее было пропитано ласковым теплом. Здоровяк с вьющимися рыжими волосами и такими глазами, одетый, словно кузнец, которого только что от работы. Он смотрел на Гансера с кривой усмешкой, скорее доброй, нежели злой. Хотя точно определить это Сангласс не мог, просто возникло у него такое ощущение. Молодая, невероятно красивая девица с распущенными золотыми волосами и небесно-голубыми глазами. Бирюзовое платье без лишних изысков, в противовес богатому одеянию женщины в зеленом, отлично гармонировало с цветом ее очей.

Поза и взгляд выражали столько любовного зова, что Гансер к великому стыду обнаружил у себя в паху живейшую реакцию. Поняв, что с ним происходит, он постарался замаскировать это, сведя ноги вместе и прикрывшись ладонями.

Рядом с молодой девицей находилась довольно пожилая, седая женщина в темно-желтом плаще и с тростью, на конце которой болтался фонарь. Ее взгляд выражал столько вселенской мудрости, что Гансер враз ощутил себя глупцом и полным болваном. А вот слева от нее находился именно тот, неизвестный в темно-лиловом плаще. И чем пристальнее он вглядывался в эту фигуру, тем больше ему становилось не по себе. Ничего не было видно ни лица, ни рук, ни ног. Только плащ, закрывавший все это. От фигуры в плаще веяло пронизывающим до костей, потусторонним холодом, проникающим, кажется, даже в душу.

Гансер мгновенно понял, кто перед ним. Но с осознанием возникли серьезные проблемы. Несмотря на свою набожность, он и в мыслях вообразить не мог, что при жизни с ним может случиться что-то подобное.

— Семеро? — неверяще прошептал он, все еще не веря до конца в происходящее.

— Наконец-то заговорил. Мы уж думали, ты язык проглотил. Давай, собирай себя в кучу и готовься внимать нашей невъ*бенной мудрости, — ответил ему все тот же голос, доносящийся от, как понял Гансер, Воина.

— Будь нежнее с мальчиком, Воин. Мы не часто являем себя смертным, он в замешательстве. Нужно дать ему время, чтобы он вернул себе душевное равновесие, — укоризненно покачала головой знатная леди в зеленом платье с ласковой улыбкой, Мать.

* * *

— Итак, лорды, на этом объявляю первый наш военный совет открытым, — передо мной стояли с таким трудом собранные вместе четыре лорда. Монфорд Веларион, Ардриан Селтигар, Гансер Сангласс и Дюрам Бар-Эммон. Находились мы в малом зале Клешни. Предусмотрительный Селтигар уже соорудил на длинном столе неплохой макет предполагаемого театра военных действий и фигурки кораблей.

Изначально для общего сбора я хотел использовать Дрифтмарк, но потом поразмыслил, прикинул и понял, что замок Веларионов находится слишком близко от Драконьего Камня. Станнис Баратеон может сильно насторожиться внезапному наплыву туда кораблей из окрестных владений. Вряд ли, он поймет, что происходит на самом деле, но начнет беспокоиться это точно и начнет выяснять, что затеяли его вассалы за его спиной. В общем, подобные проблемы мне в х*й тритона не уперлись. Поэтому, наплевав на гордость Велариона, я объявил точкой общего сбора Клешню. С географической точки зрения данная крепость подходит лучше всего. С одной стороны достаточно удалена от Драконьего Камня, с другой находится не так уж далеко от замков остальных лордов.

— Первое, что мы должны определить, для начала, это то, сколько каждый из вас может выставить кораблей и солдат. Давайте начнем с вас, лорд Ардриан. Я вижу, вам не терпится высказаться, — говорю, когда все уселись на приготовленные заранее места. В зале, кстати, присутствовали не только лорды, но и их доверенные лица. По двое на каждого. Им не полагалось сидеть за столом, они стояли за спинами своих лордов.

У меня же за спиной стоял упакованный в доспехи Пес. На голове был самый обычный закрытый шлем. Сам по себе он здесь совершенно не нужен. Постоять за себя я могу и сам, а выпендриваться перед лордами Узкого Моря мне совершенно незачем. Они и так достаточно мне лояльны. Сандор здесь затем, чтобы присматривать за Дейенерис, которая стоит неподалеку под невидимостью.

Решил показать сестре, как ведут дела настоящие, серьезные люди. Как общаются между собой. Начинаю потихоньку учить сестру уму разуму. Так как приводить ее открыто на военный совет было бы совсем неуместно, я изготовил из подвернувшейся безделушки амулет невидимости и выдал его Дейенерис. Псу же наказал присматривать за ней, чтобы какую-нибудь глупость не вытворила.

За время общения с ней я многое про нее понял. В том числе то, что она, совершенно не задумываясь над последствиями, вытворить какую-нибудь ерунду. Сандору же я выдал амулет, позволяющий игнорировать действие скрыта, приказал смотреть за Дейенерис, пока я буду совещаться с лордами, и в случае необходимости пресекать любые возможные неожиданности с ее стороны.