(Часть 1) Жизнь и обманы Рейегара Таргариена

Пролог

— Готовсь! — плавным, давно отточенным, движением стрела выпрыгивает из колчана и ложится между пальцами.

— Третий квадрат, целься! — зоркий глаз моментально замечает нужный участок и цели, лук поднимается на необходимую высоту, рука привычно туго оттягивает тетиву и замирает в ожидании приказа.

— Пли! — звучит зычный голос капитана, пальцы разжимаются, и стрела вместе со своими товарками образовала тёмную смертоносную тучу, которая полетела в сторону бывшей валирийской цитадели.

Палуба лёгкой галеи ощутимо покачивалась. Дав пару беспокоящих залпов по крепости, корабль спешил соединиться с основными силами. Скоро уже начнется высадка десанта, и надо будет прикрывать ребят. Уладора серьёзно потряхивало в предвкушении грядущего боя. Будучи достаточно молодым человеком, он не успел застать на своем веку ни одной сколь либо крупной битвы. Весь боевой опыт ограничивался стычками с пиратами и контрабандистами, что подчас одно и то же.

— Восьмой квадрат, стрельба по готовности! Не давайте этим ублюдкам высунуться, парни! — отдал приказ капитан, когда они достаточно приблизились к гавани, где солдаты уже спрыгивали с кораблей и сходу вступали в бой с отчаянно пытающимся сбросить их в море противником. Приходилось им несладко, гвардейцев Станниса хоть и было в три раза меньше, но они представляли собой отлично вооружённых и опытных псов войны.

Посылая во врага одну стрелу за другой, лучник погрузился в какой-то весёлый азарт, заставляющий с усердием выискивать цели и испытывать серьёзное моральное удовлетворение, убивая или раня кого-либо. Поле боя постепенно смещалось всё дальше и дальше от берега. Высаживались всё новые воины, успевающие построиться в боевой порядок. Уставшие и раненые, из первой и второй волны, отходили назад. Большие проблемы врагам доставляли лучники на кораблях, опустошая задние ряды панцирной пехоты и не давая шанса высунуться вражеским стрелкам даже носа из той дыры, в которую они спрятались после того как сдуру попытались устроить перестрелку и потеряли около трети своих людей.

— Прекратить стрельбу! Готовьтесь к высадке!

* * *

Наблюдая за тем как люди Станниса Баратеона со всем достоинством, огрызаясь, шаг за шагом сдают свои позиции, Монфорд недоумевал. Самым логичным, в положении нынешнего лорда Драконьего Камня, было бы запереться в цитадели и ждать помощи. Благо, древняя крепость Таргариенов может простоять в осаде хоть десять лет. Припасов, за счет обширных подземных хранилищ, хватит. А он что сделал? Зачем-то послал в город-гавань отражать вражеский десант почти все имеющиеся у него силы. Средний Баратеон является опытным полководцем, и такая откровенная дурость для него совершенно нехарактерна. Сорвать высадку противника на берег при меньшей численности и отсутствии каких-либо приготовлений абсолютно нереально. Во внезапное помутнение рассудка у Станниса не верилось. Часть какого-то плана? Возможно. Только какого?

— Лорд Монфорд, вы намного лучше меня знаете Станниса Баратеона. На ваш взгляд, что он замыслил? — обратился к нему человек в чёрных, украшенных золотыми узорами, доспехах и причудливом шлеме, скрывающим его лицо.

— Теряюсь в догадках, ваша милость. Я в таком же замешательстве.

— Интересно... — шлем искажал голос собеседника, делая его каким-то "железным", что ли. — Что же, полагаю стоит поддержать лорда Сангласса. Прикажите своим людям править к берегу, и поживее.

* * *

— Милорд, может, стоит перепоручить это кому-нибудь другому? Вам не обязательно самому лезть в пекло, — пытался Давос отговорить своего сюзерена от опасной затеи.

— Я не имею права отсиживаться, пока солдаты умирают за меня. Шанс на победу невелик, моё присутствие должно придать им храбрости, — непреклонно, с мрачной решимостью, ответил правитель Драконьего Камня.

— А если вы погибнете?

— Владыка Света не позволит этому случиться. Лорд Станнис — истинный Азор Ахай, — вмешалась Красная Жрица, также сидевшая сейчас за расписным столом. Баратеон кинул на неё хмурый взгляд.

— Как бы там ни было, если мне не удастся задуманное, то можно считать что мы проиграли. Сир Акселл, в случае моего поражения вы должны сдать крепость, — после этих слов зал погрузился в изумлённую тишину. У Давоса совершенно неприличным образом открылся рот. Все присутствующие, в той или иной мере, выразили крайнее удивление. Даже со служительницы Рглора сползла вечная полуулыбка. Если бы не лица окружающих, Давос подумал бы, что ему в еду подсыпали дурман.

— Милорд, вы приказываете мне сдаться?! — медленно, делая паузы между словами, переспросил кастелян Драконьего Камня.

— Всё верно, если у меня ничего не получится, вы должны сдаться на милость истинного короля, — с каменным лицом ответил Станнис.

* * *

— Назад, сукины дети! Все назад! Отступаем бл*ть! — надсадно орал Ролланд, перекрикивая шум боя. Их уже стали ощутимо теснить, ещё чуть-чуть и люди ударятся в бегство. Будучи закалённым во множестве битв, Шторм такие вещи печёнкой чуял.

Снеся башку очередному зло*бучему предателю, рыцарь продолжил призывать своих людей к отступлению. Спустя несколько секунд, что показались вечностью, его крики подхватили остальные командиры. Солдаты потихоньку начали отходить. Враги усилили натиск, даже пробили в двух местах строй. К счастью, его сумели достаточно быстро восстановить.

За время боя Ролланд успел где-то про*бать свой шлем, вспотеть и заляпаться кровью, словно мясник. Несмотря на усталость, он продолжал биться в первых рядах, отправляя в Пекло одного врага за другим. Когда они отошли в намного более тесные городские улочки, стало намного легче. Численность перестала играть большую роль в тесных переходах между домами. К тому же лучники начали доставлять врагам серьёзные неудобства, обстреливая их с ровных, как стол, крыш.

Внезапно протрубил незнакомый рог, и уже враги стали пятиться, отступая из города. Шторм заскрежетал зубами. Если бы всё и дальше так шло, возможно, удалось бы сточить войско врага в мелких стычках. Но, к несчастью, у их командующего всё-таки ж*па оказалась не на месте головы.

Глава 1

Повсюду темнота, она давит со всех сторон. Пытаюсь вздохнуть, вместо воздуха в лёгкие проникает что-то другое, более тяжелое. Пытаюсь закашляться, но только беспомощно открываю рот. Глаза видят лишь тёмно-серое марево с вкраплением чего-то зеленого. "Вода, я в воде!" — доходит до меня. Цепляясь за уплывающее от боли и страха сознание, пытаюсь подняться, всплыть на берег, но ничего не получается. На мне были полноценные рыцарские доспехи. Вызванная удушьем головная боль стала и вовсе нестерпимой. Разум полностью затопило диким, животным страхом и гневом. В нём билась одна единственная, не оформленная даже, мысль: "Я не могу умереть, не должен!"

И тут, внутри меня, будто произошло рождение сверхновой. Невероятной силы жар появился во мне, и через мгновение вышел наружу, спровоцировав сильнейший взрыв. Пламя проникло в каждую клеточку моего тела, даря тепло и ощущение чего-то давно забытого, но бесконечно родного. Разум постепенно, в течении десятков долей секунд, начал проясняться, вернулось осознание реальности. Пребывая в своеобразной эйфории, я лениво отметил, что взрывная волна превратила меня в человека-ракету, и на огромной скорости несёт мою тушку к поверхности.

То, что происходило со мной дальше ничем иным как безумием назвать нельзя. Вылетев из-под воды, я прямо в воздухе, на высоте нескольких метров, стал выкашливать из лёгких воду. Зрелище, наверное, было презабавнейшее. К счастью, выбросило меня на берег. Хоть и ушибся, но снова оказываться в воде не было никакого желания. Солнце клонилось к закату, это породило во мне лёгкое чувство узнавания.

В мозгу не было ни одной мысли, всё затопило облегчение от неожиданного спасения, и эйфория от чуть ли не выплескивающейся из ушей силы. На меня напало какое-то истерическое веселье, и, повинуясь ему, стал поначалу хихикать, а потом и ржать в голос. Смех перемежался с тяжёлым, в прямом смысле, мокрым кашлем. Не знаю, сколько все это продолжалось, мозг всё ещё пребывал в немного замутнённом состоянии. Но судя по тому, что когда меня отпустило, солнце уже зашло за горизонт, и начались сумерки, длилось всё примерно полчаса. Придя в себя, я начал лихорадочно просчитывать ситуацию. Что же пошло не так?! Почему раскрытие произошло так поздно? Где же я ошибся? У меня, фактически архимага, мозг работал не хуже какого-нибудь суперкомпьютера. Просчет даже если и был, то незначительный. А тут, шестнадцать сраных лет!!! Так, вдох выход, надо успокоиться. Нужна медитация.

За годы активной магической практики и развития своих ментальных возможностей я научился напрямую обращаться к своему разуму, манипулируя, таким образом, своей душой. Это позволило мне покидать на время тело и бродить по миру в нематериальном виде. Появилось более глубокое понимание магии как таковой. Я стал заглядывать за изнанку реальности, в различные загробные миры и божественные измерения.

В процессе познания этой грани магического искусства мне удалось разработать несколько видов медитаций, каждая из которых предназначена для какой-то определённой задачи. Первая — этакий микроскоп для духовных и магических структур. Вторая — позволяет дольше находиться в виде духа. Третья — превращает пользователя в многофункциональный сканер, настраивает разум и ауру на принятие различной информации с определённой территории. Чем ты сильнее, чем лучше развита ментальная структура, тем больше эта территория и тем подробнее поступающая информация. Четвёртая — это работа непосредственно со своим разумом. Упорядочить воспоминания, поискать что-то в памяти, спокойно проанализировать что-то. Есть ещё пятая, но я стараюсь пользоваться ей очень осторожно. Она, как бы, служит логичным продолжением третьей. Аура полностью раскрывается и начинается считывание уже не какой-то ограниченной территории, а астрально-информационных потоков целого мира. Находиться в таком состоянии дольше пары секунд попросту опасно, можно сойти с ума от чудовищного количества сведений.

Сейчас надо хоть одним глазком, но "посмотреть" на мир и понять, почему произошла такая чудовищная отсрочка, чуть не приведшая меня к гибели. Странно, но никаких проблем с ментальным слиянием не было, все прошло даже легче чем в прошлой жизни. А тогда я был, на секундочку, сильнейшим магом, которого откровенно боялись даже некоторые самозваные "божества". Сейчас же во мне нет и половины сотой доли того могущества что раньше.

Восприятие реальности в духовной форме носит довольно специфический характер. Эмоции несколько притупляются, думать становится легче. Начинаешь видеть то, что скрыто от человеческого глаза. Всяких мелких духов, души, задержавшиеся по какой-то причине в этом мире, "проходы" на более глубинные слои астрала и энергопотоки планеты. Всё это настолько гармонично и естественно накладывалось на обыденную реальность, не затронутую потусторонним, что у меня ничего, даже поначалу, разум не царапало.

— Мать моя женщина, отец Ктулху! Это что еще х*рня?!!! — выйдя из тела, воскликнул я на всю округу. Орать, привлекая к себе внимание, мне совершенно не хотелось, просто на изнанке любая мысль транслируется в окружающую среду. Тут вопрос стоит в своеобразной "громкости". Если ты просто бубнишь что-то себе под нос, или вовсе шепчешь, то это одно, а вот если ты орёшь во всю глотку, уже совсем другое. Тут очень важен контроль над своими мыслями, и, вообще, разумом. Увиденное здесь, на первом слое астрала, так меня поразило, что я на мгновение потерял над собой контроль.

Ничего, никакой разницы между материальной реальностью и изнанкой нет. Если в прошлом мире всё буквально кишело "жизнью" и энергией, то тут... будто из джунглей разом оказался даже не в пустыне, а на Луне. Сосредотачиваюсь, пытаюсь уловить хоть какой-нибудь след, запах магии. Все остальные насущные проблемы отошли на второй план. Если я не смогу найти хотя бы хиленький ручеёк и подпитаться от него, мне с моим грошовым резервом придется ой как несладко. Чувствовалась какая-то ниточка между мной и, судя по всему, каким-то магическим источником, но дергать за неё было откровенно боязно. Слишком агрессивная и искажённая оттуда шла энергия.

На грани чувствительности постоянно что-то присутствовало, достаточно чёткое, чтобы заметить, но недостаточно чёткое, чтобы определить направление. Приходилось всё больше и больше сосредотачиваться на своих ощущениях. В конце концов, мне всё же удалось кое-что определить. Было три, если можно так сказать, флёра с кардинально отличными типами энергии. Один вёл на север и представлял собой что-то довольно жуткое... концентрированная водная стихия и отчётливый аромат Смерти. Второй представлял собой полную его противоположность. Чистейший Огонь, источник его находился где-то далеко на юго-востоке. Именно с ним я оказался связан. Третий след тоже вёл на север, в основном. Чувствовались некоторые отголоски и по другим сторонам света. Ничего общего с первыми двумя он, в принципе, не имел. Напоминал более привычную мне магию с множественными трудноопределимыми вкраплениями.

Всё это очень сильно отличалось от того что я видел, наблюдал и практиковал в прошлой жизни. Там планету буквально пронизывало множество течений-сосудов. Магия была практически везде, распределяясь повсюду более или менее равномерно. Здесь же, судя по всему, существуют несколько мощных источников, которые концентрируют вокруг себя всю энергию, и чем дальше от них, тем меньше магии. И далеко не факт что я смог определить, или даже почувствовать, все имеющиеся в этом мире энергетические центры.

Голова идёт кругом, но медлить нельзя. Нужно выбрать к какому источнику, так сказать, припадать. А впрочем, какой тут может быть выбор? Ни условно "холодный", ни "горячий", категорически мне не подходят. Слишком агрессивны. Стоит только принять в себя предлагаемую ими силу, как я, с большой долей вероятности, сойду с ума и превращусь в неведомую, но очень опасную зверушку. Остаётся только третий вариант, в котором тоже не всё кристально чисто, но альтернативы ещё хуже.

Но не успеваю я что-либо предпринять, как меня выбрасывает обратно в мою бренную тушку. Одним небольшим выбросом маны отгоняю от себя комаров и других кровососущих сволочей, облюбовавших бессознательное тело. Ночь уже полностью вступила в свои права, я весь мокрый, в тине, и в желудке глисты повесились, замечательный расклад.

Итак, задача номер раз — добыть чего-нибудь съестного. Задача номер два — разобраться с одеждой и доспехами, а то неизвестно сколько времени я изображал утопленника, вещи могли подпортиться. Задача номер три — по возможности вернуться в астрал и начать поиски нужного магического источника. Задача номер четыре — добыть хоть сколько-нибудь информированного языка, который сможет прояснить наверняка очень непростую ситуацию в королевстве. И, по возможности, надо найти хоть какой-нибудь меч, а то без оружия чувствую себя весьма неуютно. Да и в условиях очень ограниченного количества магии честная сталь приобретает достаточно большое значение.

Путь мой лежит как можно глубже в лес, подальше от людей. Внешность у меня приметная. Битву я, скорее всего, проиграл. И кто угодно с радостью, за звонкую монету, сдаст меня мятежникам. Пока лучше избегать людского общества. Хорошо, что на усиление тела, и поддержание себя в режиме обожравшегося энергетиками живчика, уходит очень мало сил, иначе мне пришлось бы довольно хреново.

Никогда не любил Речные Земли, слишком мокрый, в прямом смысле, край. Вездесущие малые и большие реки в придачу к озёрам, мерзкие многодневные дожди, комары и грязь, грязь, грязь! Чуть отклонишься от Королевской или Речной дороги, всё, считай, дальше твой путь превратится в сущее мучение. Каких усилий и нервов мне стоило провести здесь армию знают лишь Семеро и Барристан. Что с ним стало? Наверняка погиб. Лежит где-нибудь недалеко в водах Трезубца. Или ему повезло больше, пал на берегу, а это значит, что останки послали родным, не забыв, скорее всего, содрать с них кругленькую сумму.

Куда больше меня волнует судьба Лианны. Не хочется даже и думать, что может сделать с ней этот надутый глупец, Роберт, если узнает о её реальном отношении к своей драгоценной персоне, и обо всём остальном. И не факт что Старк заступится за свою сестру. Всё-таки ситуация довольно сложная, и в его глазах она вполне может предстать как виновница гибели старших родственников. Неизвестность здорово раздражала и побуждала к необдуманным действиям. Хотелось тот час же идти в Дарри, в надежде хоть на что-нибудь. К счастью, рациональности и здравомыслия после пробуждения памяти у меня прибавилось, и эмоции потеряли надо мной прежнюю власть.

Сколько же времени я пролежал в водах Трезубца? Если меньше двух месяцев, то вполне можно перегнать мятежников и вернуться в Королевскую Гавань. Если дольше... тогда всё очень сильно осложняется. Надеюсь, у отца хватит остатков ума попросить прощения у Тайвина и осыпать всяческими благами, чтобы он забыл прежние обиды. Страх — это то единственное, что побуждает Эйриса к хоть каким-то осмысленным действиям. После моего поражения, уверен, он достаточно испугается.

Повезло, судя по всему, дождя не было, как минимум, пару недель и удалось собрать кучу замечательного сухого хвороста. Так как даже небольшой огонек на пальце — нежелательная трата магических сил, я сделал из своей ладони подобие камфорки, и стал держать в руке более или менее толстую ветку пока она не загорелась.

Костер разгорелся, будь здоров. Хвороста я и вправду набрал очень много. Часа два ходил, собирал. Дело в том, что на любые магические манипуляции внутри своего тела тратится такой ничтожный процент маны, что можно считать не тратится. Я же могу творить со своей тушкой очень многое, в разумных пределах. Превратить себя в какого-нибудь тентаклиевого монстра, или ещё какую хрень, у меня не выйдет. Но чуть изменить глаза, чтобы видеть в темноте не хуже кошки, вполне сумею.

Начинаю снимать с себя броню, пытаюсь, по крайней мере. Только сейчас обратил внимание, кожаные ремешки как-то слишком сильно истрепались. Стоило некоторые только тронуть, как они тут же рвались. Я похолодел. Сколько надо времени, чтобы довести очень качественную вещь до такого состояния? Минут за пять, буквально, скидываю с себя все железки, а за ними поддоспешник и исподнее. Одежду кладу поближе к огню, чтоб высыхала, а броню начинаю тщательно осматривать. Дыра в самой середине нагрудника заставляет поёжиться от воспоминаний о том, как эта проказница появилась на свет. Но меня интересовало нечто другое, то, что всеми фибрами души не желал находить, однако нашёл. Следы ржавчины на доспехе с примесью валирийской стали. Сердце ухнуло куда-то в бездну.

Так сколько же лет я пролежал на дне?

Глава 2

Пришлось скользнуть в полутранс, чтобы как-то успокоиться и начать рассуждать здраво. Придя к логичному выводу что, вот прям щас, я ничего сделать не могу, решаю заняться, наконец, своими воспоминаниями. Надо понять, почему память проснулась так поздно. Погружаюсь в транс уже без всяких полу.

До сих пор помню прочитанные в прошлой жизни книжки, в которых у всех людей был свой "внутренний мир", погрузившись в который можно отхватить себе разных плюшек в виде сверхспособностей. При этом он обязательно представлял собой что-то удобоваримое и знакомое для обыденного человеческого разума. Смешно и наивно. Вспоминая эти сочинения, я не могу не отметить их сходство с фантастическими романами конца девятнадцатого века. Для человека двадцать первого века они именно такими и покажутся, смешными и наивными. На самом деле разум является скелетом, нервами и мышцами души, и там всё очень непросто. Имея колоссальную базу знаний от Древнейшего Дракона, я провозился с этим, не много не мало, тридцать пять лет.

Оказавшись в сфере разума, первым делом начинаю тщательно её проверять на предмет различных вредоносных воздействий, естественных сбоев или просто небольших отклонений. Процедура настолько же необходимая как и проверка антивирусом своего компьютера после того как всю ночь лазил по порно сайтам. Только здесь речь идёт о твоём психическом здоровье, что гораздо важнее.

Спустя восемь условных часов я закончил. Хвала космическим яйцам, всё в пределах нормы. Так как устать здесь можно только после очень долгого и напряжённого труда, тут же устремляюсь к блоку с воспоминаниями. Через ассоциации нахожу нужные и погружаюсь в них с головой.

FLASHBACK

Большой зал Цитадели Волшебства погрузился в торжественную тишину. Великий маг, король, сиятельные лорды, доблестные генералы, мудрые наставники, — все устремили взоры к огромным, окованным цветными барельефами с изображением всех стихий, воротам. Через секунду они стали открываться. Совершенно бесшумно, что удивительно для такой махины. За ними обнаружилась группа юношей и девушек. Их одежда очень различалась между собой и была очень пёстрой.

Внезапно отовсюду стал звучать очень торжественный марш, настраивая присутствующих на вполне определенный лад. При первых звуках музыки молодые люди, чеканя шаг, пошли по бело-красному мраморному полу на противоположный конец зала. Там, на возвышении, стоял массивный позолоченный трон, на котором сидел старец с длинными волосами и седой бородой, в простом синем балахоне. Именно вокруг него собрались все важные персоны королевства и маги.

Не доходя пяти шагов до возвышения, они остановились и все, как один, синхронно опустились на одно колено, опустив голову. Музыка разом стихла. Старец с кряхтением встал со своего трона и подошёл к коленопреклонённым подросткам.

— Приветствую вас, ученики. Чего же жаждут ваши души? — прокатился по залу звучный, усиленный магией, голос бородатого волшебника. Молодые люди поднялись с колен и хором заговорили, многоголосый гул отражался от стен и куполообразного потолка, порождая эхо.

— Наши души жаждут доблести и силы, чтобы защитить то, что нам дорого!

— Да будет так! — старый маг взмахнул рукой, от него полетел искрящийся золотистый дымок, собравшийся в трёх метрах справа от ребят в огненного трёхметрового льва. Пройдясь вокруг изумлённых, но старающихся держать лицо, юношей и девушек, зверь утробно зарычал. Гости, впервые присутствующие на посвящении учеников в маги, испугались и шарахнулись назад. Но видя невозмутимость всех остальных, постарались сделать вид, что ничего не произошло, и вернулись на место. Изо рта льва на учеников полетел плотный оранжевый туман, закрывая их от посторонних взоров. Волшебный зверь с каждой секундой становился всё более блеклым и прозрачным, пока и вовсе не испарился. Туман тоже вскоре осел. Юноши и девушки имели вид крайне ошарашенный и немного дёрганый. Минута им потребовалась на то, чтобы они пришли в себя и вспомнили о том, что церемония далека от завершения.

— Благодарим за дар твой, о, мудрейший, но это не всё, чего жаждут наши души! — снова хором произнесли молодые люди.

— В чём же нужда ваша? — наигранно поинтересовался седой маг, его взгляд, направленный на учеников, излучал доброту и радушие.

— Наши души жаждут ума и мудрости, чтобы искать верные пути, избегая ложных!

— Да будет так! — присутствующие не сразу заметили огромную фиолетово-синюю сову, парящую высоко под куполом. Курлыкнув, дух спикировал на учеников и взорвался со звуком бьющегося хрусталя, накрыв ребят искрящимся облаком.

— Довольны ли ваши души? — спросил бородатый волшебник, когда всё рассеялось.

— Довольны, мудрейший!

— О, мать Магия! Обращаюсь к тебе, твой вернейший слуга! Обрати свой взор на эти юные души, даруй им благословение своё, чтоб достойно по жизни несли они дар твой! — воздев руки к небу, молвил старый маг. Весь зал затопило светло-голубое сияние. Ученики почувствовали как их резерв, безболезненно и легко, расширяется чуть ли не в два раза. Продолжалось всё это никак не больше двух минут, на протяжении которых все присутствующие в зале ощутили серьёзный душевный подъём.

— Поздравляю вас, отныне вы полноправные маги! Идите! И будьте достойны оказанного вам доверия!

* * *

В просторном, роскошно обставленном, кабинете сидели шесть человек. Один из них, выглядевший старше всех, расположился во главе десятиметрового, оббитого синим шёлком, овального стола, занимающего примерно треть всего помещения. Остальные расселись по разные стороны стола и тихонько переговаривались, пока самый старый не устроился на своём месте.

— Мои дорогие ученики, у меня для вас есть две новости, хорошая и плохая. С какой начать? — обратился длиннобородый маг к ученикам, достав из просторного кармана балахона узловатую деревянную трубку, принялся с видимым удовольствием втягиваться.

— Пф! Что-то мне подсказывает что выбор здесь не между плохим и хорошим, а между плохим и очень плохим, — фыркнула красивая блондинка с короткими волосами, заканчивающимися на середине шеи, и в мужской одежде: плотной белой льняной рубахе, накинутом поверх неё жилете из чёрной шерсти и в кожаных штанах того же цвета.

— Безобразие! Никакого уважения к моим сединам, что за молодёжь пошла! — активно жестикулируя, стал сокрушаться старик.

— В самом деле, учитель, хватит уже ломать комедию, — закатив глаза, вступил в разговор небритый мужчина неопределённого возраста с длинными патлами. Одет он был весьма небрежно. В плотный потасканный дублет коричневого цвета и штаны из овечьего сукна.

— Эх! Скучные вы все стали в последнее время. Вот что с вами такое случилось? — грустно вздохнул седой маг.

— Мы повзрослели, чего и вам желаем. Вы же великий маг, учитель, а ведёте себя, порой, хуже пятилетнего ребенка! — высказалась на повышенных тонах эффектная брюнетка с объёмной копной чёрных, словно вороново крыло, волос и в ослепительно белом платье с шикарным вырезом, открывающим взор на немаленькую грудь.

— А вот этого категорически нельзя делать! Ну сама подумай, у вас впереди ещё сотни, если не тысячи, лет! Вы свихнётесь или устанете от жизни, если будете смотреть на мир серьёзно.

— У вас? — заметив оговорку, переспросила двадцатипятилетняя девушка с рыже-белыми волосами, приподняв бровь в вопросительном жесте. На ней было одето светло-зелёное закрытое платье.

— Да, у вас. Я ухожу, — непринуждённо ответил старец.

— В смысле? — обеспокоенно спросил патлатый. Лица его друзей выражали примерно то же самое.

— В том самом, Бальтазар. Двести восемнадцать лет я пахал, как проклятый, создавая всё, что вы видите вокруг себя. Я хочу, наконец, уйти на заслуженный отдых, — волшебник обвёл руками пространство, как бы иллюстрируя свои слова. — Пришла ваша очередь впрягаться в эту телегу.

Воцарилась напряжённая тишина, каждый из присутствующих переводил взгляд на соседа по столу, их лица свидетельствовали о напряжённой работе мозга.

— Это... неожиданно, — вымолвил после пятиминутного молчания человек с каштановыми волосами, короткой стрижкой и аккуратно подстриженной бородкой и усами. Одет он был в ярко красную мантию с откинутым капюшоном.

— Ой, вот только не надо делать такие постные лица. Вы уже взрослые мальчики и девочки и прекрасно справитесь без меня. Я оставлю вам все ключи. Будете зажигать представления не хуже вчерашнего. А может придумаете что-нибудь своё, — в конце своей речи седой маг втянул трубку, из которой всё время шёл зеленоватый дымок.

— Кого из нас вы назначите своим преёмником, учитель? — поинтересовался индивидуум в красной мантии, выразительно зыркнув на своего нестриженного товарища.

— Вас всех. Вы будете моим, как говориться, коллективным преёмником.

* * *

"Как там говорил Гендальф? Смерть это вовсе не конец, а лишь очередное приключение? Ну что ж, в моём случае старый майя был прав на все сто с лишним процентов" — именно такие мысли витали в моей голове, когда я, совершенно добровольно, ложился в гроб... э-э-э точнее в усыпальницу, из которой потом восстану через тысячу лет. Да, так гораздо лучше.

"И откуда у меня только взялась тяга к пафосу и гигантомании? Тем более здесь. Нет же здесь никого, перед кем стоит выделываться!" — подумал я, глядя на внутреннее убранство пещеры, избранной мной в качестве усыпальницы. Квадрат сто на сто метров, десять метров в высоту. Коридор из статуй пафосных готичных доспехов, являющихся сильно навороченными големами, предназначенными для того чтобы сторожить моё тело. Разнообразные горгульи. Всё отделано в таком своеобразном некромантском стиле. Черепа, скелеты, чёрный и ядовито-зелёный цвет, раскрашенные барельефы с личами, костяными драконами, умертвиями. И вот смотрю я на всё это и думаю: "А какого хрена, и для кого я изгалялся, отделывая эту пещеру?" С лабиринтом у входа, с ловушками и злобными химерами, всё ясно. Вещь для безопасности очень даже нужная. С големами тоже, подстраховка от всяких Индиан Джонсов, у которых просто нереальная удача. Но на кой чёрт я потратил уйму времени и сил на этот уголок Некрополиса из Героев Меча и Магии? Ладно, хватит причитать. Накопленные за долгую жизнь бзики и отклонения дают о себе знать. Радоваться надо, что так легко отделался.

"Хватит оттягивать неизбежное, ты уже всё решил, и нет пути назад" — ложусь в стоящий передо мной саркофаг, головы касается пуховая подушка. Всего один ментальный приказ и весь комплекс входит в режим спящей обороны. Включается сильнейшее астральное и физическое сокрытие, щиты, которые должны защитить даже от ядерной бомбы. Саркофаг постепенно погружает меня в сон, формируются плетения, которые будут поддерживать моё тело в рабочем состоянии. Практически бездонные накопители, установленные мной здесь, подпитывают всё это.

Сознание погружается в сладкую дрёму. Заботы, дела, старые душевные раны улетучиваются, оставляя старика в покое и безмятежности.

* * *

За свою долгую жизнь великий маг успел нажить себе целую армию откровенных врагов. Большая часть из них покоится в естественных могилах, но есть и те, кто давно отбросил свою физическую оболочку и ушёл за грань мира. Они вполне вольготно существовали, даже успевали "жиреть", за счёт веры смертных. А Мерлин взял и обрубил им всю малину. Почти все кельтские боги кинулись разбираться с наглецом. Альбион тысячелетиями был их главной "кормовой базой", а тут, в один миг... шок, неверие и ярость завладели ими. Нет бы остановиться и хоть чуточку подумать. Но никто из них в тот момент был на это не способен. В итоге все развоплотились, перестали существовать. Оставшиеся, те, кто по какой-либо причине не пошёл за головой дерзкого волшебника, испугались продемонстрированной силе и, фигурально выражаясь, приползли к нему на колени. Маг великодушно не стал их убивать, а заключил с ними договор.

Когда великий маг ушёл, божества попробовали было взбрыкнуть, но ученики мага быстро поставили их на место. Время шло, год за годом, десятилетие за десятилетием. Ученики рассорились между собой. От их разборок сильно пострадало всё то, что так долго и кропотливо взращивал великий маг. Целая серия гражданских войн и конфликтов прокатилась по крепкому некогда королевству. Чародеи, бывшие ранее хранителями мира и закона, сами становились рядом с горделивыми князьками, деребанившими страну на уделы. Когда многие знания оказались утеряны и началась повальная деградация магического искусства, некому было удерживать под контролем божеств, чем они незамедлительно и воспользовались. Но, несмотря на обретённую свободу и силу, вновь потёкшую к ним полноводной рекой, они помнили, никак не могли забыть. Великий маг бродит по миру и может, в буквальном смысле, уничтожить их. И они стали искать его. Спустя полтора века усилия принесли плоды. Обнаружив своего врага, божества как следует подготовились, накопили максимум доступной энергии и, соединив свои силы, ударили. Защита гробницы действительно была очень сильна. Она продержалась две минуты, дав великому магу необходимое время на то чтобы отойти от долгого сна.

И разгорелась нешуточная битва. Силы сторон были примерно равны. Божества, сильно потратившиеся на преодоление защиты, и маг хоть и великий, но всё же один. Изнанка мира бушевала от столкновений колоссальной мощи. В конце концов, опыт и мастерство взяли верх грубой силой. Божества были уничтожены, но и волшебник получил серьёзные травмы души. Он уже давно перешёл на более высокую ступень духовного развития, поэтому повреждения, которые убили бы обычную человеческую душу, доставили ему хоть и очень болезненные и неприятные, но вполне обратимые трудности.

Треть энергетической оболочки превратилась в изорванное рубище, которое тут же стало улетать в разные стороны. Магу пришлось грубейшим образом сшивать и править свою духовную оболочку. Потеряв больше половины своего могущества, чародей уже вынужденно, а не по прихоти, лёг в саркофаг, восстанавливаться.

* * *

"Ветер" астральных штормов довольно далеко разметал ошмётки души великого мага. Один из осколков оказался в настолько странном и непривычном, даже для изнанки, пространстве, что поначалу испытывал сильнейший сенсорный шок. Восприятие с трудом подстраивалось под новую реальность. Постепенно пришло понимание того где же он оказался. Междумирье. Не самое приятное место, надо сказать. Агрессивная внешняя среда и милые, фантасмагорические, зверушки, готовые сожрать тебя в любой момент. Астральные демоны, не иначе.

Осколок воспользовался первой подвернувшейся возможностью, чтобы попасть в более или менее нормальный обитаемый мир. Возможность эта называлась потоком душ, идущих на перерождение. Вклинившись туда, дух попал в мир прямиком, минуя все слои астрала. Что было очень даже кстати, поскольку неизвестно какая живность обитает там. В нынешнем, убогом, состоянии осколок рисковал быть ассимилированным более могущественной тварью.

Находясь в стадии слияния души с нарождающимся телом, он сформировал многослойное плетение-программу. Так как осколок, даже будучи лишь тенью былого могущества, в несколько раз превосходил по силе и плотности человеческую душу, мог просто-напросто выжечь своё будущее обиталище. И надо было подогнать тело под завышенные требования. По самым скромным прикидкам, заняло бы всё это от семи до девяти лет. Сказывался серьёзный недостаток энергии и сложность предстоящей операции...

END OF FLASHBACK

"Да! Вот оно!" — выныриваю из воспоминаний. Это же надо было так опростоволоситься! Всё рассчитал практически до мелочей, а о том, что магический фон в новом мире может быть далеко не тождественен тому который был в прошлом, не подумал. Вот что значит, бл*ть, инерция мышления! Тьфу! Хорошо ещё додумался вплести "анабиоз". Это плетение, срабатывающее при смертельных увечьях, приостанавливает все жизненные функции, начинает поддерживать организм с помощью магии, и одновременно латает его. При том недостатке энергии, что я испытывал тогда, да и сейчас по большому счёту, в самый раз. Судя по всему, когда мне в грудь вонзился молот Роберта, весь хиленький ручеек маны идущий из моего ядра перенаправился на "анабиоз". В итоге я крупно ошибся. И ещё предстоит выяснить цену этой ошибки.

Глава 3

Итак, вопрос на миллион. Чего больше всего хочет утопленник, который, черт знает, сколько лет, провёл на дне реки? Не знаете? А вот я теперь знаю. ЖРАТЬ!!! Если поначалу, от общего шока ситуации, мой организм пребывал в несколько заторможенном состоянии, то потом, отогревшись у костра, желудок стал подавать недвусмысленные сигналы. От того чтобы тут же отправиться на поиски дичи меня остановило понимание всей пагубности прогулок нагишом по ночному лесу. Одежда, к сожалению, всё ещё не высохла, да и присутствует опасение в её пригодности к дальнейшему употреблению.

Чтобы отвлечься от этого мерзкого сосущего чувства голода, снова погружаюсь в астрал. Вообще, между походами на изнанку надо делать паузы, как минимум в пару суток, иначе можно "хлебнуть" в своё энергетическое тело тамошних паразитов. Это как микробы, только состоят из маны. Был у меня однажды печальный опыт. На месяц выпал из активной жизни, избавляясь от этой гадости. Но тут, вроде бы, с энергией конкретные проблемы, и со всякой нематериальной живностью, которая ею питается, тоже.

Оказавшись вне тела, не трачу понапрасну время, ловлю примеченный ранее магический след и мысленно тянусь к его источнику. Это было похоже на то, как ищешь какое-то место, а перед тобой протянулась верёвка, и ты идешь к своей цели по этой верёвке. В первом астральном слое действуют свои законы пространства и времени, отличные как от материального мира, так и от остальных, более глубоких слоёв. Всё дело в том, что он является этаким "предбанником" между реальностью и тем, что лежит за её пределами. С этим связано множество очень интересных особенностей, которые я в своё время очень тщательно изучил.

А именно, оказываясь здесь, ты как бы оказываешься в кинотеатре, где показывают происходящее в то же самое время в реальности. При должном навыке кинотеатр становится домашним, то есть можно перематывать и вперед, и назад.

Правда, с заглядыванием за горизонт грядущего есть один большой подводный камень, который необходимо накрепко вдолбить себе в мозжечок. Показанное будущее не учитывает твоего вмешательства в дальнейшие события, то есть ты видишь то, что произошло бы в том случае, если бы тебя с определённого момента просто не существовало.

С прошлым тоже есть серьёзные проблемы. Ни в коем случае нельзя пытаться в духовной форме на него влиять, потеряешь связь с телом и придётся ждать того момента от которого отматывал. Со мной однажды такое произошло. Хорошо я тогда вернулся в прошлое всего на пять минут. Как показали дальнейшие, осторожные, исследования данного вопроса, находясь на первом слое астрала ты пребываешь в этакой "Серой зоне", которая хоть и отображает настоящее, но совершенно не является им, а когда пытаешься повлиять на происходящее, то как бы смещаешься в реальность. Получается, что появляясь там где тебя по определению быть не может, ты создаешь новую реальность, отличную от той в которой ничего подобного не происходило. И неважно влиял ты на какие-либо события или просто стоял в сторонке и не отсвечивал. Важно само появление того чего быть не должно. Даже если лишняя молекула попадет не в свой временной отрезок, всё, готова новая реальность.

Пространство здесь это тоже отдельная тема. Оно сочетает в себе как сугубо линейное, взятое из реального мира, так и духовно-ментальное, являющееся классическим способом ориентирования и перемещения на более глубоких слоях. Сейчас я с помощью мысленного канала перемещаюсь к тому месту, где должен быть источник силы. Всё заняло от силы пару секунд. И то, больше всего времени понадобилось на то, чтобы отыскать нужное.

Ну не сказать, что я так уж сильно поражён, но это было несколько неожиданно. Такого количества маны в одном месте я не видел даже в прошлой жизни. В реальном мире это был густой лес с вековыми деревьями и то и дело виднеющимися чардревами. Здесь всё просто кишело "жизнью" и силой. Пришлось даже чуть "закрыться" чтобы не схлопотать передоз, или не подцепить чего похуже.

Осторожно продвигаюсь к центру, который буквально пульсировал, словно живое сердце, выбрасывая при каждом толчке огромное количество маны. Чем дальше я захожу, тем больше вижу древесных ликов. В какой-то момент лес стал состоять из одних лишь чардрев. Магии стало так много, что я аж остановился, опасаясь того что меня просто сметёт на очередном толчке. Передо мной встала дилемма: или уйти ни с чем и потом вернуться сюда более-менее подготовленным, или идти вперёд, надеясь на удачу и Великий Авось, но с риском окончательного развоплощения. Хмм? Что же выбрать? Да ну нах*р! Что я, дурак, что ли?!

Быстро перемещаюсь к своему телу и возвращаюсь обратно в этот грешный мир. Проверив вещи, которые, казалось, ничуть не высохли с момента ухода, начинаю усиленно размышлять о своих дальнейших действиях. Волей неволей, все мысли, так или иначе, соскальзывали на еду. Фаворитом моих фантазий была жареная кабанина. Сочное жирное мясо. Обязательно приправленное базиликом, в чесночном соусе и под дорнийское сладкое. Ммм! Да что ж такое!!!

Беру первую попавшуюся палку и начинаю чертить на земле слова и отдельные символы высокого валирийского, и приправляю всё это формулами Древнего языка. Закончив, аккуратно подаю ману в получившегося монстра Франкенштейна от магической науки. Чувствую, как резерв проседает на треть. На пару секунд символы и линии этой конструкции загораются бледно-голубым, создавая пародию на дневной свет. Следует короткая вспышка, всё гаснет, а в круге, на голой земле, лежит настоящий ломоть чёрного хлеба с нехилым куском ветчины, а рядом расположился жбан с пивом.

Спустя три минуты бутерброд уже споро двигался по пищеводу подгоняемый приличным количеством хмельного напитка. Чувствую, этого было недостаточно. Подскакиваю к магическому рисунку и повторяю процедуру. Вторая пара исчезает в желудке ещё быстрее, чем первая. Приходит чувство насыщения, беру обе оставшиеся кружки и кладу в круг. Подаю ману в один, чуть обособленный участок, и предметы тут же обращаются в то чем изначально и были. Ко мне вернулись две пятые потраченной магии.

Голод ушел, и ко мне вернулась способность к здравому мышлению. Захотелось материться, сильно, от души. Но единственным объектом ругани был я сам. Произошедшее только что ничем, кроме идиотизма, запредельной удачи и полного отсутствия инстинкта самосохранения, назвать нельзя. Если бы что-то подобное проделал мой ученик, я, независимо от результата, скрутил бы ему пищеварительную систему, заставив страдать поносом на месяц, и это как минимум.

Ведь могло произойти всё что угодно. От банального взрыва, до призыва какой-нибудь неведомой фигни или искривления пространства-времени. Это всё равно что, оказавшись в незнакомых джунглях с котелком полным нормальной проверенной воды, кидать в него разные яркие цветочки, плоды или насекомых, потом всё это сварить в том самом котелке и употребить получившийся продукт. Каков шанс не просто выжить после этого, а благополучно переварить всё не заполучив даже расстройства желудка? То, что составленное наспех, за две минуты, не в самом здравом уме, заклинание, сработало ровно так как мне надо, является самым настоящим чудом.

Дело в том, что заклинания и ритуалы на Древнем языке, которыми я пользовался в прошлой жизни, совершенно бесполезны здесь. А на плетения просто-напросто не хватит сил. Вот мне и пришло в голову использовать язык Древней Валирии. Цивилизации, речь которой слышится по всему Эссосу даже спустя три сотни лет после Рока. Уж что-что, а след в местном эгрегоре валирийцы должны были оставить колоссальный. Рассудил я, и оказался совершенно прав. Но прошёл буквально по краю. Меня просто трясёт от мысли, чем всё могло кончиться.

Пробую шмотки, вроде с одной стороны они уже подвысохли. Переворачиваю их и кидаю в костер ещё веток. А то он что-то стал прогорать. Одно из несомненных достоинств малого резерва — его быстрое восполнение. Вот и сейчас, не прошло и десяти минут, как он был опустошен больше чем наполовину, а теперь вновь полон.

Глава 4

Страх, не было в мире ничего важнее страха. Заплетающиеся от усталости ноги, ветки, бьющие постоянно в лицо, бок и лёгкие, будто обожжённые драконьим пламенем, — всё это не важно. Есть только страх. А потому — бежать, бежать! Бежать!!! Он уже не понимал, зачем, куда и от кого бежит. В его разуме была только одна мысль: "Бежать!". И он следовал ей с упорством вихта. Постепенно начало темнеть, дорогу разбирать стало всё сложнее и сложнее. Но ему всё-таки пришлось остановиться. Этому поспособствовал упавший ствол молодого деревца, об который он споткнулся, проехавшись лицом по земле.

Падение выдернуло Микаэля из транса, но нисколько не уменьшило страха. Передохнув немного, он вновь побежал. Неважно куда, главное подальше от Дарри, королевского обоза и... отца. Если его поймают, то обязательно отрубят голову, нет, скорее повесят. Головы рубят благородным, он же всего лишь сын мясника. Он продолжал бежать, даже, когда ночь полностью вступила в свои права и всё сущее поглотила тьма. Раньше его всегда пугала темнота, но теперь страх перед воображаемыми чудовищами мерк перед вполне реальной перспективой смерти.

Вдруг вдалеке забрезжили отблески света. И он целенаправленно пошёл на них. Ему хотелось, наконец, покинуть тьму, которая всё-таки сильно давила на него, хотелось оказаться дома, с родителями и братьями, и забыть всё, как страшный сон. Далёкий огонёк как бы олицетворял для него совокупность всех этих устремлений.

Подойдя достаточно близко, он понял, что шёл к яркому костру, рядом с которым кто-то сидел. Незнакомец сидел достаточно близко к огню, чтобы можно было заметить его силуэт, но достаточно далеко, чтобы разглядеть лицо. На миг у Микаэля шевельнулось опасение, но апатия, вызванная тотальной усталостью, поглотила всё. Страх прошёл, уступив место безразличию. Единственное что ему надо было, это тепло и еда. Но когда до цели оставалось не больше десятка метров, остановился в нерешительности. Мало ли кто это? Его вновь обуяли сомнения.

— Эй, там! Выходи! Я тебя вижу! — тишину и потрескивание костра неожиданно разорвал крик незнакомца сидящего у огня. Дёрнувшись от неожиданности, он всё-таки подчинился, ковыляя от усталости, словно дряхлый старик. Подойдя поближе, Микаэль разглядел что мужчина, позвавший его, имеет длинные волосы, непонятного из-за темноты оттенка, и одет во что-то напоминающее поддоспешник, виденный им много раз на только что снявших свои латы рыцарях. Лицо особо разглядеть не удалось. Вроде бы никаких шрамов или уродств у незнакомца не наблюдалось.

— Так, давай ка присядь, погрейся, а я сейчас вернусь, — мягко и одновременно властно приказал мужчина и, встав, ушёл куда-то в темноту.

Микаэль, и не думающий возражать, плюхнулся на траву, протянув руки к костру. Хоть сейчас и лето, но ночью, а тем более в лесу, всё-таки прохладно. Вернулся незнакомец спустя несколько минут, и всучив мальчику большую деревянную кружку, с чем-то тёплым внутри, заставил его пить то что на проверку оказалось сладким ягодным морсом. Вопрос о странной заботе и щедрости этого, скорее всего, рыцаря не занимал Микаэля, в данный момент он наслаждался одной из вкуснейших вещей, которые ему доводилось в жизни пробовать, и ни о чём не думал.

— Б-благодарю, сир. Но помогая мне, вы навлечете на себя гнев короля. Лучше будет, если я уйду, — опустив глаза в землю, признался мальчик, немного запинаясь. Когда кружка опустела больше чем наполовину, он порядочно утолил жажду, чуть передохнул, и шестеренки в его голове вновь заработали.

— Хмм. Любопытно. Люблю занимательные истории. Поведай мне, что такого случилось, что ты навлёк на себя гнев короля. А я, в свою очередь, сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе, — огладив чистый, без единой щетинки, подбородок, озадаченно проговорил мужчина. — Кстати, меня зовут Бринден Хилл, сир Бринден Хилл. Ну а тебя?

— Микаэль, но все зовут меня Микой, — скованно ответил мальчик, всё ещё пряча глаза. — Не думаю, что моя история покажется вам интересной, сир Бринден.

— А это уж позволь мне решать, что будет для меня интересно, а что нет. Любая история, в которой, так или иначе, фигурирует король, хоть чем-нибудь да примечательна, — впервые с начала разговора в голосе рыцаря промелькнули стальные нотки, заставившие Микаэля поёжится. — Или ты не веришь в то, что я способен тебе помочь? — подавшись вперёд, рыцарь внимательно вглядывался в его лицо. Свет костра, наконец, полностью осветил сира Бриндена, и мальчик смог разглядеть внешность своего собеседника.

— Простите, сир, боюсь, вы ничем мне не поможете, лишь навлечёте на себя беду. Я очень благодарен вам за то, что позаботились обо мне, но будет лучше, если я уйду, — собрав в кулак всю храбрость, которая у него ещё оставалась, мальчик твердо высказал всё рыцарю в лицо.

— Я рад, что ты такой честный мальчик. Но куда ты собрался сейчас идти? Ночь в самом разгаре. Давай, расскажи, во что ты вляпался. Хуже от этого всё равно не будет, а я может быть всё-таки помогу, — ответил сир Бринден, дружелюбно улыбаясь.

Микаэль не понимал почему рыцарь так легкомысленно относится к его словам. Это же очень серьёзно, и может стоить ему жизни! Сын мясника не хотел стать причиной смерти человека, который так хорошо с ним обошёлся. Он поведает сиру Бриндену свою историю, если ему так любопытно, но потом дождётся, когда мужчина уснёт, и убежит куда-нибудь подальше.

* * *

Чувствую, как во мне потихоньку начинает копиться раздражение. Что этот парень вообще о себе думает?! Ломается так, будто я не помощь ему предлагаю в обмен на информацию, а, пардон, делаю неприличное предложение. Жаль что даже для поверхностного сканирования мыслей нужно непомерно много сил. Максимум что мне сейчас доступно, это эмпатия. В данной момент самой сильной эмоцией пацана является чувство вины. Я примерно могу понять, с чем это связано. Однако, самое важное для меня сейчас — информация, она нужна мне буквально как воздух. А этот... не скажу кто. Её утаивает из-за своих моральных терзаний. О семеро, было бы намного легче, если бы сидящий передо мной двенадцатилетний пацан являлся бы гнилой крысой, которую можно выдоить досуха, потом задушить, а тело сбросить в реку. К сожалению, мальчик, судя по эмоциям, на редкость честный и порядочный. А потому я просто обязан ему хоть чем-нибудь помочь и терпеть, до определенного предела естественно, его заскоки.

— Сегодня, вернее уже, наверное, вчера, мы с Арьей пошли к Рубиновому броду. Сначала мы пытались искать рубины, но так ничего и не нашли, и стали драться на палках. Мы представляли себе, что это мечи. Было весело, — наконец-то полилась из парня информация. Его взгляд устремился в одну точку. Было видно, что он погрузился в воспоминания. Лёгкая улыбка тронула его губы, но тут же и угасла стоило ему продолжить рассказ. — А потом приехали принц Джоффри и леди Санса на лошадях. Принц, когда увидел, как мы дерёмся с Арьей, приказал мне подойти к нему и стал ну-у... насмехаться надо мной, а потом приказал мне драться с ним до смерти, палкой. А у него был самый настоящий меч. Я пытался отказаться, но принц не оставил мне выбора. Арья всё кричала принцу, чтобы он оставил меня в покое, и разные другие грубые слова. А сама стала с ним драться. А Нимерия взбесилась и укусила руку принца, и мы с Арьей испугались и убежали в разные стороны.

Очень, бл*ть, информативно! У этого парня настоящий талант, из его рассказа них*ра непонятно. Единственное за что можно зацепиться, это за имя принца Джоффри. Совсем не в традиции моего рода, что уже наводит на определённые выводы. Ну и ещё какая-то Нимерия, судя по всему собака. Он всё это говорил так, будто я просто обязан знать всех этих людей! Если с принцем всё понятно, то с какого фига первый встречный рыцарь должен знать каких-то малолетних девчонок, не ясно. Вдох-выдох, вдох-выдох. Успокойся, дурак великовозрастный, не хватало ещё на мальчике сорваться. Микаэль же, закончив свой рассказ, обхватил колени руками и безучастно уставился на огонь.

— А кто такая Арья? Почему она так... грубо вела с принцем Джоффри? И почему ты оставил её, ведь это она напала на него, и находится в большей опасности? — задал я самые напрашивающиеся, вертящиеся на языке, вопросы.

— Я её не бросал! Она сама сказала мне, чтобы я убегал подальше! Она дочь лорда, ей ничего не будет, а я сын мясника... — вскинулся парень на мои обвинения. Хм. Интересно, знатная леди, которая дерётся на палках с простолюдином... Лианна. Это как раз в её стиле. Сердце сдавило от тревоги. Как она? Что с ней?

— Это, смотря какого лорда, — отмечаю как можно более безразлично.

— Лорда Старка, десницы короля!

* * *

— Если эта тварь опять погонится за зайцем, я зарублю её и тебя заодно! Всё равно от вас никакого толку! — зло бросил Пёс Джеффу, своему напарнику. Надрывный лай суки порядочно действовал ему на нервы, да и сама ситуация не располагала к хорошему настроению. Этот истеричный мелкий говнюк вместе со своей мамашей подняли грандиозный скандал, в процессе которого досталось, в том числе, и Сандору. За то, что плохо охранял принца. А то, что надменный мальчишка сам отослал его прочь, всем было плевать.

И вот он уже несколько часов рыскает по лесу в компании одного из верных гвардейцев королевы и по совместительству псаря. Если сам напарник, видя его настроение, старался не отсвечивать, то сука, которая вела их по следу, успела конкретно достать. Постоянно реагируя на любую живность, она, тем самым, уводила от цели.

— Нира — самая лучшая сука, которая у меня есть, остальные ещё хуже. Наш обожаемый король Роберт любит загонять оленей и кабанов в Королевском Лесу, для этого вполне сгодятся всякие дворняги. Тьфу! — хрипло огрызнулся уже достаточно пожилой, на десять лет старше самого Сандора, гвардеец и сильно пнул надрывающуюся собаку. Та заскулила, но всё-таки затихла, чуть порыкивая.

— Держи покрепче, а то ещё сорвёт... — не успел остывший Клиган закончить фразу, как слух уловил что-то неправильное в окружающей обстановке. — Слышишь?

Джефф обхватил руками морду суки, заставляя её полностью замолчать, и тоже стал прислушиваться.

— По-моему, ни хрена, — шепотом, осторожно, ответил псарь.

— Я что-то слышал, — Клигану не хотелось выставлять себя дураком, поэтому он упрямо стоял на своём. Хотя уже сам начал сомневаться в том, что ему не показалось.

Глава 5

— Что с вами, сир Бринден? — обеспокоенно, можно даже сказать испуганно, пролепетал Микаэль. Видимо, лицо я всё-таки не удержал.

— Ничего. Уже пора спать. Ложись сюда, — показываю рукой на единственный лежак. — А я покараулю, — парень собрался было возражать, но резко захлопнул приоткрывшийся рот и быстро выполнил мою "просьбу".

Спустя десять минут его дыхание выровнялось, и он отправился в царство Морфея. А я сидел у костра и внимательно, как и обещал парню, следил за окружающей обстановкой. А в душе царил настоящий раздрай и смятение. Ненависти не было, пока. Но она уже на подходе. Ко многому я был подспудно готов, но правда оказалась во стократ страшнее.

Конечно, прямых вопросов я ему не задавал, было бы очень подозрительно интересоваться тем, что наверняка знают все. Поэтому пришлось выуживать необходимую информацию косвенно. Достоверность сведений полученных из обмолвок и логических выводов подчас довольно сомнительна. К счастью (или нет), мне удалось вывести Микаэля на тему "короля" Роберта. Там-то на меня и полился поток го... правды.

Все, все мои друзья, близкие и любимые мертвы. А кто не погиб, предали. Остался лишь младший брат, "по слухам" скрывающийся где-то за Узким морем. Большинство из них можно понять, с моим поражением война окончательно переломилась в пользу восставших. Понять, но не простить. Барристан, как же так? От кого угодно можно было ожидать предательства, но только не от него. На этом фоне блекнут даже Ланнистеры. Ну, ничего, когда я доберусь до вас, вы поплатитесь, все поплатитесь. Деревяшка, вертящаяся у меня в руках, хрустнула и переломилась.

Я чувствовал себя вулканом готовым взорваться в любой момент. Хотелось убивать. Роберта, развязавшего войну из-за ревности и похоти, Тайвина, предавшего меня и убившего мою семью, Барристана Отважного, оказавшегося на деле куском говна, притворяющегося верным и благородным рыцарем, и отца, который зачем-то оставил Элию с детьми в столице и наделал, я уверен, огромную кучу других глупостей. Повезло ему, отдыхает теперь в Пекле. Но самая большая злость была направлена на самого себя. Во всём произошедшем огромная доля и моей вины.

Любовь, все дела, а на всё остальное плевать. Вот и доплевался, чудак на букву "м". В результате Лианна мертва, все мертвы, а я жив. Только как теперь со всем этим жить?

Встаю и иду туда, где остались ритуальные круги, с помощью которых я привёл в порядок одежду, пополнил свое имущество некоторыми необходимыми для одинокого путешественника вещами и сотворил из обычного рубина амулет личины. Там же валялись и доспехи. В связи с последними новостями у меня возникла одна мысль.

Стираю ногой все свои предыдущие художества и начинаю чертить новое. Валирийские слова и цифры в совершенно безумных, для знатоков языка, сочетаниях переплетаются с геометрическими фигурами, образуя достаточно чёткую и гармоничную картину. Спустя три часа я закончил. Рисунок получился очень объёмным, состоящим из одного большого центрального участка и дюжины мелких, соединённых с основой, но обособленных друг от друга. Уже были видны первые отблески рассвета, и меня неудержимо клонило в сон, но клокочущие внутри чувства не давали свалиться на месте.

В состоянии сомнамбулы беру доспехи, укладываю однотипные части в предназначенные для них участки и активирую круг. Мана покидает моё тело, втягиваясь в ритуальный рисунок, словно в пылесос. Через несколько секунд резерв полностью опустел, и заклинание стало забирать у меня жизненные силы. Боль была адская, такое чувство, будто какая-то невидимая рука наматывает мои нервы на кулак. Краем сознания отмечаю своё падение на траву и дальнейшее катание в жутких судорогах. Я не кричал, голосовые связки тоже свело. Через какое-то время, показавшееся вечностью, сознание не выдержало такой боли и отрубилось, погружая меня в спасительную темноту.

* * *

Пробуждение было крайне трудным и болезненным, тело ломило так, будто я весь предыдущий день таскал брёвна вековых деревьев. Солнце уже было в зените и противно слепило глаза. Голова напоминала мяч набитый ураном. В общем, для меня это утро окрасилось в слишком уж "нежный" свет.

Резерв был наполовину пуст, как бы странно это не звучало, пополняясь катастрофически медленно. Скользнув на секунду в астрал, обозреваю себя духовном спектре. Мда, зрелище откровенно жалкое. Почувствуй себя сыром, называется. Всё энергетическое тело пестрит малыми, и не очень, дырами. Именно через них и уходит около восьмидесяти процентов вырабатываемой маны. К счастью, через день, максимум два, всё придёт в норму. Ядро и разум не повреждены, а остальное не столь важно. Душа, сама по себе, очень прочная и обладающая колоссальной регенерацией штука. А уж душа мага, тем более.

Поднимаюсь на ноги с кряхтением столетнего деда и с таким же трудом. Небольшое головокружение пришло следом. Тут даже излишне говорить о всей глубине моего идиотизма. В какой-то мере меня может извинить то, что после "радостных" новостей крыша, помахав на прощание ручкой, улетела в тёплые края. Так, посмотрим, что же там получилось, за что же я так сильно страдал.

Все части брони лежали там, где и положено. Сажусь на корточки и начинаю тщательно проверять изменившиеся доспехи. Так, ремни приведены к эталонному состоянию, словно только что от мастера. Сталь также восстановилась до исходного состояния. А вот архитектура кардинально поменялась. Теперь вместо тяжёлых лат, с узнаваемым гербом, у меня появился доспех вдвое более лёгкий, с совершенно иными внешними формами, более резкими и нарочито грубыми. Чёрно-золотой сменил чёрно-красный. И главное, весь металл, удалённый с доспехов, пошёл на создание оружия, огромного, чёрного двуручного меча из валирийской стали.

Но, глядя на свой новый шлем, меня не отпускает мысль о некоторой своей неадекватности. Одна часть меня бьётся в вечном фэйспалме, а другая наполняется мрачным удовлетворением и предвкушением хрипящих от удушения врагов. А как же иначе, с маской то Вейдера в руках?

В один момент пришло понимание того кто я есть, и я решил воплотить это в своих доспехах. Дракон умер, и родилось что-то совершенно другое, полное боли и жажды крови.

Рубины, оставшиеся в нагруднике, после всех перипетий были удалены из доспехов в ходе ритуала и лежали в круге небольшой горкой. Дело в том, что все драгоценные и полудрагоценные камни являются природными накопителями и замечательно консервируют в себе магические структуры, не давая им рассеиваться. Поэтому разбрасываться оказавшимися в моих руках заготовками под будущие амулеты, или даже артефакты, с моей стороны было бы преступно. Один из них я, кстати, уже использовал, сделав из него амулет личины, поменявший мою внешность. Вместо серебряной валирийской шевелюры, золотая с рыжим отливом. Блеклые зелёные глаза на месте характерных лиловых. Ну и чуть более грубые черты лица. Типичный житель Запада. Благодаря тому, что внедрённая в камень мана практически не рассеивается, подзарядка амулету потребуется ещё очень нескоро.

Ощупав, осмотрев, и даже попробовав на зуб, доспехи, переродившиеся в новом качестве, оттаскиваю их и рубины подальше в кусты, кое-как их замаскировав. Не отказываю себе в удовольствии взять с собой новую игрушку. Приторочив меч на спину, иду к костру и сыну мясника, которого в приступе помутнения рассудка оставил там одного. Тело по-прежнему ощущалось, словно затёкшая конечность и разорванная мышца одновременно, и немалый вес оружия не добавил мне приятных ощущений. Надо бы, кстати, придумать для него имя, да и легенду продумать не помешало бы. И себе тоже.

Нужно отловить, и как можно скорее, более информированного человека, нежели простой пацан из Королевской Гавани. Кровавый туман в голове несколько рассеялся, и я смог взглянуть на ситуацию несколько более здраво, не в таких чёрных тонах. Вполне возможно, что всё обстоит не совсем так, как думает простонародье. Может Элию с детьми спрятали куда-нибудь, в том же Дорне. Надо думать. И нужна информация. Я словно бредущий по пустыне странник у которого закончилась вода, и он получив пару глотков только распалил жажду, но ни хрена её не утолил.

Не понял. Он что до сих пор дрыхнет? Как ни странно, но Микаэль обнаружился на том же месте и в том же положении что и накануне, то есть спал. Я уж думал мальчик давно на ногах. Даже приготовился вешать лапшу на уши в том случае, если он видел мою бессознательную тушку на той поляне. А он бессовестным образом дрыхнет. Хотя, это вполне объяснимо. Парень пережил очень нехилое нервное напряжение, да и физически сильно устал. Пусть и дальше спит. Всё равно торопиться особо некуда. И думается мне, мальчик сильно преувеличивает масштабы трагедии. В той истории он сыграл очень незначительную роль, не сделав ничего, что было бы достойно смертной казни. Высекли бы, наверное, но не более. А уж погоню организовывать, за сыном мясника, сильно сомневаюсь.

Стоп, только сейчас об этом задумался. Где-то рядом бегает двенадцатилетняя дочь Эддарда Старка вместе со своей лютоволчицей. Если я смогу отыскать девочку раньше, чем это сделает её папочка... открываются интересные перспективы, главное суметь ими воспользоваться. На лицо выползает непрошенная улыбка, и я машинально начинаю потирать ладони.

А вот что делать с мальчиком? Мне объективно нужен тот, кто будет помогать со снаряжением, облачать меня в доспехи, ну и в бою, хоть как-нибудь, прикроет. Думаю, он не откажется, если я предложу ему стать моим оруженосцем. Но есть проблема, быть оруженосцем сира Бриндена Хилла — одно, быть оруженосцем принца Рейегара Таргариена — совсем другое. Уверен, Роберт приложил массу усилий, чтобы смешать моё имя с грязью. И открывать парню свою личность будет в высшей степени глупо, по крайней мере сейчас. Нужно сперва узнать Микаэля получше.

Хорошо вчера заранее озаботился припасами, а то с такими травмами энергетики мне не то, что колдовать, дёргаться в этом направлении опасно. Спустя где-то час дыхание парня перестало быть размеренным, и он стал потихоньку открывать глаза. Пару секунд его взгляд выражал сонное непонимание. Но потом он резко вскочил, нервно осматриваясь по сторонам.

— Что случилось? — спрашиваю Микаэля, сидя на земле в трёх метрах от него. Меч лежал у меня на разведённых коленях.

— Сир... я... я испугался. Ну... — испуганно и застенчиво пролепетал мальчик.

— Зря испугался, тут врагов нет.

— Да, простите, сир Бринден, я больше не буду так... пугаться.

— Что это с тобой, парень? Помню, ночью ты был куда смелее. По крайней мере, не боялся произносить слова. Что изменилось? Учти, я не потерплю рядом с собой трусливого оруженосца.

После этого установилась тишина, глаза мальчика сделались, словно золотые драконы, а челюсть всеми силами устремилась к земле.

— Сир Бринден, это не шутка?! Вы правда хотите сделать меня оруженосцем? Но... — а во взгляде столько надежды и наивной веры в чудо, но также присутствовала и капелька сомнения. Ну что же, мальчик, радуйся. Тебе повезло, как никому другому на твоём месте.

— Да, вижу человек ты хороший, правильный. А я, поверь, в людях разбираюсь, — резко перебиваю его, хотелось побыстрее покончить со всем этим. — Если согласен, то отныне все твои проблемы — мои проблемы. Но учти, предашь, пощады не жди.

— Для меня будет огромной честью стать вашим оруженосцем, — как мог, с достоинством произнёс Микаэль и опустился на одно колено.

— Да-да, ты молодец. А теперь, давай быстро ешь, а потом приступишь к своим обязанностям, — киваю с усмешкой на уже разложенные рядом, на ткани, хлеб, вяленое мясо и мех с водой. — День тебе сегодня предстоит тяжё-ё-ёлый.

* * *

Сандор находился в достаточно непривычном для себя положении. Нестерпимо хотелось вынуть из ножен меч и располовинить стоящего напротив человека. Обычно он не противился подобным желаниям, но в этот раз присутствовал один момент, который не давал ему совершить смертоубийство. В случившемся человек был практически не виноват.

— Самая лучшая сука, говоришь? — проскрежетал своим довольно неприятным голосом Пес.

— Из тех, что были. А так... ты и сам всё понимаешь, — уныло ответил Джефф, который из-за особенностей голосовых связок Клигана не понял его настроение.

— Ну и что теперь делать?

— Пёс, надо возвращаться. Возьмём лошадей. Ничего другого ведь не остаётся.

— Чтобы эту тварь волки задрали! — с чувством выругался Сандор в сторону убежавшей от них суки.

Возвращаться очень не хотелось. Мало того что его унизили, отправив в компании псаря с одной единственной собакой на поиски сына мясника, тогда как остальные ищут лютоволка с девчонкой Старк. Так он ещё и вернётся, не справившись с такой ерундой. Но Джефф прав, лошади действительно нужны.

Глава 6

Арья лежала, изо всех сил вжимаясь в высокий берег, и прижимала руками к земле Нимерию. В лодках на реке и по обоим берегам рыскали львы, прочёсывая всё вокруг. Арье удалось проскользнуть и спрятаться там, где они уже несколько раз проходили. Это дало ей некоторое время, но собаки чуяли их и вели своих хозяев к девочке и лютоволчице. От волнения она прикусила губу. "Нельзя отдавать им Нимерию, нельзя", — повторяла про себя Арья. Лютоволчица зарычала и попыталась вырваться, но девочка держала крепко. Хоть это и потребовало от неё немалых усилий.

Лай собак и голоса Ланнистеров были всё ближе, но вдруг что-то изменилось. Арья старалась лишний раз не высовываться из-за корней дерева векового дуба, служившего им укрытием, поэтому не видела что произошло. Но в какой-то момент шум, издаваемый гвардейцами Ланнистеров и их гончими, стал в несколько раз громче, и во столько же неразличимее. Начал слышаться лязг стали и жалобный вой собак, и девочка всё-таки решилась выглянуть.

Увидев происходящее, Арья невольно прикипела взглядом к открывшейся картине. Один воин, в очень непривычных чёрно-золотых доспехах, сражался против Ланнистеров, явно одерживая верх. Всё время перемещаясь, он не давал окружить себя и в то же время постоянно убивал или ранил кого-то из львиных гвардейцев. Огромный, тяжёлый даже на вид, двуручный меч порхал в его руках с неестественной для такого оружия легкостью и рубил врагов так, будто на них были бумажные доспехи. Собак почему-то нигде не было видно. Затаив дыхание девочка наблюдала за развернувшейся на её глазах битвой. Впервые в жизни она видит что-то подобное.

В какой-то момент Ланнистеров осталась половина от прежнего числа, и они перестали пытаться наступать на чёрного рыцаря, наоборот, стали обороняться, встав в круг. Это дало результат, теперь воину стало намного труднее, он даже получил сильный удар по левой руке, после которого стал заметно беречь её. Рыцарь уже больше не мог поддерживать прежний темп, частично перейдя в оборону. Львы приободрились и, соблюдая осторожность, начали наседать на врага. Вот они уже стали окружать чёрного рыцаря, и Арья потеряла его из виду за спинами Ланнистеров. Сердце девочки сжалось от испуга. На протяжении всего сражения она болела за храброго рыцаря, вышедшего в одиночку против нескольких десятков львов. Будет очень жалко, если он погибнет.

Вдруг, три Ланнистера разом лишились своих голов, а чёрный рыцарь, оттолкнув не успевшие упасть тела, вырвался из смертельного кольца и продолжил кружить вокруг львиных гвардейцев. Только сейчас Арья обратила внимание на одну странность. Ведь орудуя таким мечом он должен был хоть чуть-чуть устать, но никаких признаков этого нет и в помине. Тогда как Ланнистеры уже начали тяжело дышать и их движения, в общем, стали довольно вялыми.

Это и предрешило их дальнейшую судьбу. Однако последнего льва чёрный рыцарь лишь вырубил, стукнув по голове рукояткой меча. Убив всех врагов, он воткнул своё оружие в землю и привалился к нему. Видимо всё-таки устал. Пока воин отдыхал, Арья отмерла и вновь спряталась за корнями дуба. Неизвестно что это за рыцарь, и является ли он другом её семье большой вопрос. Может это злой дух какого-нибудь древнего короля, которого Ланнистеры разбудили, потоптавшись по его могиле? Ведь не может обычный человек сражаться в честном бою против нескольких десятков и победить.

Сидевшая тихо всю битву Нимерия, молча рванула с места и помчалась куда-то. Арья не успела даже пикнуть, так неожиданно всё произошло. Порыв рвануть за лютоволчицей девочка задушила. Опасение перед неведомым не то рыцарем, не то духом, крепко держало её на месте. Единственное что она сделала, так это осторожно выглянула. От увиденного у неё глаза полезли на лоб. Нимерия сидела в тридцати метрах от дуба, виляла хвостом, подставляясь под ласки того самого рыцаря в чёрных доспехах.

Изумление было так велико, что девочка впала в ступор. Реальность нанесла жестокий удар по её картине мира, и она пыталась как-то переварить это. Нимерия, её Нимерия, просто так ластится к совершенно незнакомому человеку! Точно дух! Арья наконец нашла подходящее объяснение происходящему, которое, однако, не принесло ей никакого успокоения. К тому же тот самый призрак в чёрных доспехах перестал гладить лютоволчицу, и спокойным неспешным шагом направился прямо к дубу. Нимерия увязалась в хвосте. Арья даже не подумала куда-то бежать. А только сидела и молча смотрела на приближающегося духа в чёрно-золотой броне.

Когда их стало разделять всего пять метров, призрак внезапно остановился и начал снимать с себя шлем. Девочка затаила дыхание, приготовившись увидеть... что-то, но, к её удивлению и даже некоторому разочарованию, перед ней предстал вполне обычный, может чуть красивый, человек с короткими соломенными волосами.

— Ты кто? — неожиданно для самой себя выпалила Арья. После этого на лицо блондина выползла тёплая снисходительная усмешка. На душе у девочки несколько потеплело. Ведь не будет же враг так улыбаться.

— Меня зовут Бринден Хилл, сир Бринден Хилл, если угодно. А вы, маленькая леди, если не ошибаюсь, Арья Старк? — наконец заговорил чёрный рыцарь, возобновив движение в сторону Арьи. Встав одной ногой на выступающий из земли, не больше чем на метр, корень, он протянул девочке руку.

— Я — не леди! — с возмущением звонко воскликнула она, сидя на земле.

— А кто тогда? На лорда вы что-то не сильно похожи, — ещё больше развеселился рыцарь, но как-то, по-доброму что ли. Девочка поймала себя на мысли, что этот... Бринден Хилл ей кого-то напоминает. Однако мысли, о том, что это не человек, а призрак, так и не оставили её.

— Я — Арья, просто Арья! — веско припечатала... Арья и, тут же, не откладывая в долгий ящик, задала мучившие её вопросы. — Откуда ты меня знаешь? Что тебе нужно?

— Меня прислал ваш отец, он же и описал мне вашу внешность, — ответил рыцарь, став в мгновение серьёзным. Сказать, что она опешила, значит сильно преуменьшить охватившие её чувства. Мысли в голове заметались с чудовищной скоростью, то и дело ускользая.

— Но почему?! Почему он не пришел за мной сам?! И кто ты такой?! Я раньше ни разу не видела тебя.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости. За подлое нападение на принца Джоффри король Роберт приказал казнить вас. Лорд Эддард ничего не мог сделать, — развел он руками. — Поэтому он и нанял меня, человека никак не связанного ни с Севером, ни с домом Старков. Лорд Старк приказал мне разыскать вас и тайно доставить в Королевскую Гавань. Там будет ждать корабль, который доставит вас в Белую Гавань. На Севере вам уж точно не будет грозить королевское правосудие.

— А... а разве не проще сразу отправиться на Север? — подозрения Арьи в нечеловеческой природе рыцаря уже почти утихли, но появились новые. Она не могла их как-то оформить в словесную форму даже для себя, всё было на уровне неясных ощущений, сводящихся к: "что-то здесь нечисто".

— Проще, но именно там вас и будут искать в первую очередь, поэтому прежде чем отправиться в Королевскую Гавань придётся побродить по Речным Землям, подальше от Королевского Тракта, да и от Речного тоже.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Как ты смог в одиночку перебить столько людей? Ни один человек на такое не способен. Кто ты?! — прорвало девочку, наконец. Улыбка вновь осветила лицо рыцаря, но на этот раз она была какой-то... грустной, что ли.

— Вы в чём-то подозреваете меня, леди Арья? Мне казалось, — оглянулся он в сторону поля усеянного трупами львиных гвардейцев. — Я только что на ваших глазах привёл достаточно весомое доказательство. А на счёт того, как я справился с таким количеством не самых последних воинов, — рука обхватила рукоятку висящего за спиной меча и начала вытаскивать лезвие из ножен. Арью обуял страх, она чуть было не бросилась бежать. Но рыцарь, обнажив чёрный клинок, не предпринимал никаких враждебных действий. — Это валирийская сталь, любые доспехи она режет, словно бумагу. Изрядное подспорье в бою, должен заметить, — любовно провёл он пальцем по лезвию. — Да и сам я, без ложной скромности, великолепно владею мечом. Леди Арья, я понимаю, что у вас имеется много вопросов ко мне, но лучше будет, если вы зададите мне их потом. Чувствую, последствия моего выступления будут очень... бурными. И лучше нам оказаться как можно дальше от этой бури.

Девочке потребовалось несколько секунд, чтобы последние слова этого, Бриндена Хилла, дошли до неё. Слишком заумные обороты речи собеседника несколько раздражали, однако она не могла не признать его правоту.

* * *

Восхищение и гордость буквально переполняли Мику. Его господин сражался с сорока элитными гвардейцами Ланнистеров, и побеждал их. Когда они с сиром Бринденом заблаговременно обнаружили этот отряд, что было вовсе не трудно, они производили огромное количество шума и даже не думали прятаться, мальчик сильно поразился желанию рыцаря выйти против такого количества врагов. Удивление было так велико, что он покорно остался сторожить вещи, не сказав и слова против.

По мере развития событий охренение от происходящего становилось всё больше, пока на, теперь уже, оруженосца не снизошло понимание. Просто его господин является великим рыцарем. Ну правда, кто ещё способен на то что он проделывает в данный момент? И его затопило восхищение по отношению к рыцарю, и гордость от того что он стал оруженосцем ТАКОГО человека. Все сомнения по поводу предстоящего дела, и некоторых других вещей, мгновенно покинули Мику.

Лежать в колючем кустарнике было довольно неудобно. Повернуться лишний раз нельзя, да и шипы постоянно впиваются в разные интересные места. Но, как ни странно, все эти моменты совершенно не беспокоили мальчика, внимание которого полностью было сосредоточено на схватке. Прошло всего два дня с его головокружительного прыжка в социальном положении. Был сын мясника, стал оруженосец. С тех пор он только и делал, что ухаживал за доспехами и мечом господина, а также бегал за хворостом и учился грамоте под чутким, но ненавязчивым, руководством сира Бриндена.

Сначала он не знал, куда и зачем они идут. Господин не говорил, а Мика не спрашивал, полностью полагаясь в этом вопросе на рыцаря. Только утром следующего дня состоялся серьёзный разговор, который серьёзно озадачил оруженосца.

FLASHBACK

— Сир, я закончил! — крикнул Мика, почистив, наконец, доспехи. Ответа не последовало, но он знал, что господин услышал его. Просто рыцарь выполнял утреннюю разминку с мечом и не может пока отвлечься от своего занятия. Тренировка происходила на другом конце поляны, и мальчик, освободившись от дел, засмотрелся на плавные и чёткие движения сира Бриндена. Каждый раз, наблюдая за тем, как его господин обращается с мечом, мальчика остро пронзало чувство неполноценности и появлялось сильное желание когда-нибудь научиться выделывать что-то подобное. На робкий вопрос об обучении воинскому искусству рыцарь сказал, что пока у него нет нормальных доспехов и полноценного оружия, учить — только портить, и пообещал в первом же замке или городе купить ему комплект брони.

— Уже закончил? Дай посмотреть, — сир Бринден закончил махать своим двуручным монстром и, вытерев платком мокрое от пота лицо, направился к оруженосцу. Проверив доспехи, он уселся на поваленную осину и принялся насыщаться сухарями и вяленым мясом, запивая всё водой из фляги. Мика же уже давно позавтракал и теперь, когда кончилось своеобразное представление, маялся бездельем.

— А? Что? — оруженосец так глубоко ушёл в себя, что совершенно пропустил момент, когда рыцарь закончил насыщаться и что-то ему сказал.

— О чём же, интересно, ты так сильно задумался? — укоризненно покачал головой сир Бринден. — Надо будет устроить тебя отдельную тренировку на бдительность. А вообще, у меня есть к тебе серьёзный разговор. Как думаешь, куда мы идём?

— Э-э-э? — сказать, что Мика озадачился, значит не сказать ничего.

— Ладно, не буду утомлять тебя загадками. Мы ищем Арью Старк, — произнёс рыцарь и с ожиданием уставился на мальчика.

В голове оруженосца в этот момент произошло что-то сравнимое со взрывом тяжёлой авиационной бомбы. Чувства всколыхнулись причудливым калейдоскопом. Зачем сиру Бриндену нужна Арья? Неужели он не понимает как это опасно?! С дочерью лорда Старка его связывало не так уж и много, поэтому никакой особой радости эта новость ему не принесла.

— А зачем и как вы собираетесь искать её, сир? — сформулировал мальчик свои вопросы спустя три минуты.

— Сдается мне, лорд Эддард будет очень сильно благодарен тому, кто вернёт ему дочь. Смекаешь о чём я? — и выразительно, с хитринкой, посмотрел на Мику. — Эти места я знаю лучше, чем шлюха болт постоянного клиента. И если её ещё не сцапали, мы легко её найдем. Не сегодня, так завтра. Просто есть одна проблема. Сомневаюсь, что леди Старк пойдет куда-то с незнакомым человеком. Тебя же она знает, и есть неплохой шанс, что поверит. Ты должен сказать ей, что меня за ней послал лорд Эддард лично. Понимаю, тебе наверняка претит обманывать подругу, но это поможет нам избежать многих неприятных недоразумений.

Сир Бринден прямо с языка взял все его сомнения. Хоть они с Арьей были знакомы не очень долго и особой привязанности к девочке он не испытывал, но вот так вот врать ей в лицо ему было бы очень неприятно. С другой стороны, в словах господина присутствует целый амбар здравых зёрен. Мику раздирали противоречия.

— А это обязательно? — жалобно, с просящей интонацией, спросил мальчик.

— Знаешь, по моему, Семеро крупно просчитались, тебе бы больше пошло быть котом, — странно взглянув, бросил рыцарь не менее странную фразу.

— Что?

— Ничего, забудь, — махнул кистью господин и передёрнулся, будто стряхивая с себя что-то. — Твоя помощь будет весьма кстати, но я пойму, если ты откажешься. Итак, каков будет твой ответ?

— Я... я-я-а-а согласен.

— Ну, вот и замечательно. А теперь слушай и запоминай, что ты должен будешь рассказать леди Арье.

END OF FLASHBACK

Он старательно всё запомнил и всю дорогу про себя повторял, чтобы, не дай Семеро, не подвести своего господина. Однако ему всё равно было как-то не по себе от предстоящего вранья. Сейчас же все сомнения напрочь испарились.

Глава 7

Ох ты ж! Вот я дурак. Передо мной, согнувшись в три погибели, блевала Арья Старк. Видимо, вид некоторых мертвецов вблизи так на неё подействовал. Например, вон того, с перерубленной челюстью и носом. Моя вина, как-то не продумал этот момент. Водички бы ей.

— Эй! Микаэль! Тащи сюда флягу! — позвал я оруженосца, который чуть поодаль, с некоторым изумлением и жалостью, наблюдал за маленькой Старк. Реакции на мой крик не последовало, пришлось повторить погромче. На этот раз парень услышал и резвым сайгаком помчался к вещам. Я бережно взял девочку за плечи и влил в неё капельку живительной силы. Эта "капелька" обошлась мне в треть резерва, однако Арья, вроде бы, стала приходить в себя. Ушли рвотные позывы, и на лицо начал возвращаться здоровый румянец.

— Ну как вы? Лучше? — спрашиваю девочку и за руку, аккуратно, увожу её подальше от трупов.

— Д-да, — чуть запинаясь, ответила она, подняв на меня взгляд своих поразительных серых глаз. Меня тут же затопило чувство умиления и нежности, желание защитить от всего мира. Арья поразительно похожа на Лианну, и будь девочка на пару-тройку лет постарше, то пробудила бы во мне несколько иные желания. Когда мы уже почти покинули место схватки, вернулся запыхавшийся Микаэль с флягой наперевес. — Мика?!

— Выпейте, вода окончательно успокоит желудок, — всучиваю ёмкость удивленной Старк, и говорю, обращаясь уже к оруженосцу. — Думаю, у тебя есть о чём поговорить с леди Арьей. А я пока отлучусь по важному делу.

Даю мысленную команду лютоволчице, чтобы она присматривала за детьми, и иду обратно. Надеюсь, парень справится со своей ролью и окончательно убедит девочку в том, что я "хороший" и мне можно доверять. Равнодушно прохожу мимо кучи крайне неаппетитно выглядящих мертвецов и оказываюсь рядом с единственным живым гвардейцем. Он лежал лицом в землю и не подавал признаков жизни. Его вполне можно было принять за мертвеца, особенно на фоне остальных, если бы не ясно различимое наличие разума и эмоциональный фон, спокойный, но он был.

Этот гвардеец примечателен не только тем, что остался на этом свете, но и тем, что во время боя командовал именно он. Достаточно толково, надо заметить. Да и продержался этот, уже немолодой мужчина, практически до самого конца. Будем надеяться, у него есть ответы на мои вопросы.

Посылаю в организм вояки бодрящий импульс. Вылечить, не вылечит, но в чувство приведёт гарантированно.

— Какого хрена? Когда это я успел так нажраться? — раздался спустя несколько секунд тихий болезненный шепот гвардейца. После моего удара по затылку у него, судя по всему, жутко трещит котелок. И он, толком не придя в себя, принял это за симптомы похмелья. В эмоциях у него царила унылая обречённость и лёгкое раздражение. Неужели мне попался опытный алкоголик?

— Могу тебя обрадовать, или огорчить, ты полностью трезв, — спокойно говорю, встав прямо перед воином. В первую минуту мои слова подействовали на него весьма слабо. Еле разлепив глаза, он уставился на меня мутным, как индийские реки, взором. Потом начал оглядываться, во взгляде начало проступать понимание. С достойной для обычного человека прытью гвардеец успел оценить ситуацию и, подобрав валяющийся рядом меч, кинулся на меня. Однако, несмотря на потрясающий маневр, ничего не вышло. Пропустив смертоносное лезвие мимо своего горла, я долбанул воина по лицу шлемом, который как раз и держал в руках. Меч висел за спиной, никакой надобности в нём сейчас нет. Удар получился именно таким как надо, достаточно сильный, чтобы отправить противника в нокаут, но недостаточно сильный, чтобы он потерял сознание. Подхожу к стоящему на одном колене и трясущему головой гвардейцу.

— Будешь со мной максимально откровенным, возможно я и оставлю тебе жизнь.

— Чтоб тебя демоны в пекле *али ублюдок! — ответил воин на моё великодушное предложение и вновь попытался насадить меня полоску достаточно неплохой стали. Принимаю меч на наруч, который с честью выдержал это испытание, и выбиваю у него оружие, снова шлемом. Завершается всё ударом в солнечное сплетение, от которого противник сложился пополам. Пока он страдал, я стянул с левой руки латную перчатку и коснулся двумя пальцами гладко выбритой головы. Благодаря телесному контакту мне удалось, с минимальными потерями маны, нужным образом стимулировать все его нервы. Зажимаю ему рот, чтобы он не переполошил окрестности своим криком. Десять секунд, очень незначительный отрезок времени, который, готов спорить, показался гвардейцу вечностью. Из него будто выдернули невидимый стержень. Он, тяжело дыша, с налитым кровью лицом повалился на землю и уставился на меня ошарашенным, полным ужаса, взором.

— Будешь молчать, я повторю, и уж поверь мне, так легко в следующий раз ты не отделаешься, — говорю всё также спокойно, даже с некоторой заботой.

— Спрашивай! — сразу же ответил гвардеец.

— Назови своё имя.

— Ларс, Ларс Моун, милорд.

— Я не лорд! — отбриваю пытающегося подольститься гвардейца. Как, однако, боль меняет человека. Так, вроде не врёт. — Как долго ты служишь Ланнистерам?

— Н-не помню, давно перестал считать... Кхе! Больше двадцати точно, — стоило мне чуть-чуть нахмуриться, как он поперхнулся и выдал более точный ответ.

— Был ли ты вместе с Тайвином Ланнистером, когда он брал Королевскую Гавань?

— Да, — в эмоциях Ларса на первый план вышло удивление, потеснив страх боли, да и на лице это отразилось весьма отчётливо. Видимо, не думал, что настолько давнее дело хоть кого-то интересует.

— Что ты знаешь об убийстве Элии Дорнийской и её детей? — после моего вопроса у гвардейца произошла вспышка страха. Интересно.

— Это всё Клиган, милорд! Клиган и Лорх! Это всё они...

— Не мельтеши! Давай по порядку! Кто такой Клиган, и что он сделал? Кто такой Лорх, и что сделал он? — обрываю Ларса и спокойно задаю чёткие, конкретные вопросы. Но чего мне стоило это спокойствие... хотелось взять его за грудки и вытрясти всё, что он знает.

— Григор Клиган, Гора. Он настоящий великан, ростом больше двух метров, чудовищно силён. Насколько силён, настолько и безжалостен. Он убил и изнасиловал принцессу Элию, убил её сына, принца Эйгона, размозжил ему голову... — гвардеец резко оборвал свою речь и опрометью бросился в сторону бегущего речного потока. Выиграл он себе всего пару секунд. После этого я достал из-за спины меч и метнул в прыткого Ларса Моуна. Угодила эта бандура прямо в мягкое место незадачливого беглеца, прошла насквозь и застряла, причиняя жертве большие неудобства. Подбегаю, и без всякой жалости выдёргиваю из него чёрный клинок. Раздался натужный полный боли крик.

— Продолжай, мне очень интересно, — говорю, наклоняясь к Ларсу.

* * *

— А куда мы идём?

— В Харренхолл.

— А потом?

— А потом в Каменную Септу.

— А потом?

— А потом выйдем на Золотую Дорогу и отправимся в Королевскую Гавань.

— А долго еще до Харренхолла?

— Семь-восемь дней.

В данный момент у Арьи кончились вопросы, поэтому на достаточно широкой тропинке, по которой шёл рыцарь в чёрных доспехах, его оруженосец, бывший совсем недавно сыном мясника, она сама, беглая дочь Хранителя Севера, и её преданная лютоволчица, Нимерия, установилась тишина.

Путешествие вместе с Бринденом Хиллом и Микой длится уже второй день. Первые несколько часов они вынуждены были чуть ли не бежать. Рыцарь сказал, что нужно уйти как можно дальше, пока убитых им гвардейцев не хватились. К вечеру Арья очень сильно устала. С ног не валилась, но до этого было недалеко. Сегодня они встали с рассветом и уже в меньшей спешке отправились в путь.

Между собой особо не разговаривали. Девочке было тяжело придерживаться взятого темпа. Мике, судя по тому, что она видела, тоже приходилось нелегко. Рыцарь же, на взгляд Арьи, не испытывал никаких неудобств, всё время подгоняя детей, если кто-то из них начинал отставать. Разговоров было мало, и только по делу. Сейчас девочка уже более или менее приспособилась, появилось любопытство, и она захотела как-то разговорить человека, с которым ей предстоит путешествовать ещё очень долгое время. С самого начала общение как-то не задалось, он отвечает на вопросы, но и только. Временно оставив в покое Бриндена Хилла, Арья переключилась на Мику.

— Привал, — скомандовал рыцарь спустя три часа. Неподалёку виднелась вполне уютненькая поляна. Младшая дочь Эддарда Старка порядком устала и встретила новость о привале с изрядным облегчением.

Мика стал помогать своему господину снимать броню, а Арья уселась на траву и принялась играться с Нимерией. Но достаточно быстро ей это надоело, и она просто обняла лютоволчицу. Вскоре мужская часть их компании ушла собирать хворост, и девочка основательно заскучала. Делать было особо нечего, и у неё помимо воли начали возникать перед глазами недавние события. Порой у неё возникало ощущение, что раньше её жизнь шла размеренным ходом истинной леди, которую тщетно пыталась слепить из неё мать. А потом, в один момент, помчалась со скоростью лютоволка загоняющего добычу.

И началось всё с приезда толстого короля. События следовали одно за другим. Прибытие короля, пир, падение Брана, отъезд на юг, путешествие, драка с Джоффри, побег... Теперь вот она странствует в компании весьма загадочного рыцаря. От общего мысли перескочили к частному, к тому, что происходило совсем недавно. Бой у реки, рыцарь в чёрных доспехах, Мика, которого она уже и не надеялась когда-либо увидеть.

Создавалось ощущение слишком долго затянувшегося сна. Будто всё происходит не взаправду. И вот-вот, совсем скоро, она проснётся в своей комнате, в Винтерфелле. Пойдёт играть с Браном, доставать Сансу, бегать от септы Мордейн с её вышиванием...

Размышления Арьи прервали вернувшиеся сир Бринден и Мика. С собой они набрали достаточно большие охапки сухих веток. Свалив сухие ветки в одном месте, рыцарь оставил разведение костра на оруженосца и направился прямиком к ней. Подойдя достаточно близко он внимательно всмотрелся в её лицо, а затем плюхнулся рядом на траву. Девочка же гадала что ему нужно. До этого Бринден Хилл не баловал её своим вниманием.

— Думаю, настало время для разговора. А вы как думаете, леди Арья, поговорим сейчас, или лучше как-нибудь потом? — спросил рыцарь, не поворачиваясь к ней лицом. Арья не очень хорошо понимала, что он имеет в виду.

— Сколько раз просила, не называй меня "леди"! — девочка решила не изменять своим принципам и поступила, как и всегда, если чего-то не понимала, или была в чём-то виновата, резко перевела разговор на абсолютно другую тему.

— Увы, обращаться к вам просто по имени будет вопиющим проявлением неуважения к вашей семье, — повернувшись к ней, сказал рыцарь, чуть улыбаясь. При этом в его взгляде было что-то такое... Арья вдруг поняла кого ей всё время напоминал сир Бринден. Джона! Некоторые жесты, манера говорить, даже внешность этого человека чем-то походила на её сводного брата. — Ну так что, сейчас или потом?

— О чём ты? Какой разговор? — призналась всё-таки в своём непонимании девочка. Пришедшее только что открытие немного поменяло её отношение к рыцарю. В лучшую сторону.

— Вы оказались в довольно непростой ситуации, на довольно долгий срок оторваны от родных и друзей, видели смерть. Уверен, сейчас вас гложет много чего нехорошего. Я готов выслушать вас и помочь словом, если необходимо, — его тон был очень тёплым и заботливым, и это ещё больше усиливало сходство с Джоном. Озвученное же предложение было очень... непривычным. Ещё ни разу в жизни никто, даже родные, не подходили к ней вот так, предлагая моральную поддержку. Нет, Арью любили, заботились о ней, внимательно выслушивали, но вот почему-то никогда первыми не спрашивали её о том, что у неё на душе. Да и сама девочка как-то не задумывалась об этой стороне человеческих взаимоотношений.

Глава 8

Последние несколько часов мы брели по лугу, поэтому стены самого крупного замка в Вестеросе стали видны за многие километры. В который раз оглядываю нашу компанию на предмет малейших несоответствий задуманной легенде. Особое внимание уделяю Арье, подстриженной под мальчика и в соответствующей одежде из грубого льна. Надо сказать, она справляется со своей ролью, если не идеально, то близко к этому. Ни один, даже самый отпетый параноик, вроде знаменитого Аластора Грюма, не опознает в ней представительницу слабого пола. Хотя, наверное, он как раз таки спалил бы всю контору. С его-то волшебным глазом. Но если бы сей девайс у него отсутствовал...

Всякая ерунда в голову лезет. Совершенно замотался за последние дни. Я сам, совершенно добровольно, навесил на себя кучу проблем и обязанностей. К сожалению, если хочешь добиться хоть какого-то результата, нужно впахивать.

Узнав о том, что дочь Эддарда Старка бегает где-то недалеко совершенно одна, я тут же сделал стойку и, не имея какого-либо чёткого понимания, на кой эта девчонка мне вообще сдалась, ринулся на её поиски. Используя астрал, я определил местоположение Арьи Старк всего за полтора часа. И повесив на неё специальную метку, ринулся за девочкой.

План, как уговорить её добровольно пойти со мной, возник довольно быстро. К сожалению, я забыл об одном простом факте. Девочку искал не только я. То, что между мной и моей целью стоит несколько десятков отборнейших воинов стало достаточно неприятным сюрпризом.

Сомнений в своей победе над этим отрядом у меня не было в принципе. В прошлой жизни я, несмотря на свою огромную магическую силу, уделял много времени тренировкам с разнообразным холодным оружием. Да и во многих битвах участвовал именно в качестве воина. В этой жизни я с самого детства тренировался, участвовал в турнирах. И был, в общем-то, одним из самых сильных бойцов Вестероса. Пробуждённая магия, вновь ставшая частью моей сути, вывела меня, как воина, на совершенно иной уровень. Запредельная выносливость, повышенная скорость реакции и сила, превосходящая в четыре раза возможности обычного человека. И всё это разбавлено огромным опытом и неплохим мастерством.

Проблема заключалась в другом. Гибель этого отряда наверняка приведёт к грандиозному переполоху в осином гнезде, и по моим следам обязательно направят погоню. Привлекать же к себе преждевременное внимание очень не хотелось. Но тут я подумал о неплохой возможности захватить "жирного", на информацию, языка. И это предопределило мои дальнейшие действия. Меня буквально снедало желание подробно разузнать о судьбе близких.

Не сказать, что я расправился с врагами, прям так, играючи, но особых проблем Ланнистеры не доставили. Убивая каждого гвардейца, во мне загоралось какое-то мрачное удовлетворение, на душе становилось легче и приятнее. Раньше я никаких положительных эмоций от умерщвления людей не испытывал. И данное явление... настораживает.

Уничтожив весь отряд, я направился к вековому дубу, за которым пряталась Арья Старк. Надо сказать, что с самого начала меня в немалой степени интересовала не только девочка, но и упомянутый Микаэлем лютоволк. Зверь в ненамного меньшей степени легендарный, чем дракон. Всю жизнь я был очень охоч до любых знаний. Как теперь понимаю, это было наследство прошлой жизни. Привыкший к совершенно другим объёмам информации разум вызывал постоянный информационный голод, который всё время, особенно в детстве, требовалось заполнять. Были и другие вещи, настолько въевшиеся в мою суть, что даже без воспоминаний, составлявших личность, существенно давали о себе знать.

Так вот, сначала, как только мальчик заикнулся о лютоволке, я ему не слишком поверил. Ну, мало ли, таскают Старки с собой каких-то собак и для престижу выдают их за легендарных зверей. Но потом, когда парень по моей просьбе подробно описал "лютоволка", оказалось, что его слова практически полностью совпадают с тем, что было написано в труде архимейстера Гайлина, посвященном фауне всех Семи Королевств, который я однажды прочёл. Окончательно сомнения в природе зверя развеялись, стоило мне увидеть её в астральном восприятии. Развитая энергетика, чётко видимое наличие разума, а также крепкая ментальная связь с хозяйкой, говорили о том, что это, безусловно, магическое животное.

Направившись к реликтовому дереву, я кинул лютоволчице мысленный посыл сводящийся к: "Иди со мной, я — друг". Так как посыл содержал в себе все нужные образы и эмоции, животина полностью заглотила крючок и прибежала ко мне, аки верный пёс к хозяину после долгой разлуки. Чрезвычайно любопытный зверь. Надо сказать, тогда у меня не было времени, как следует изучить Нимерию. Но в последующие дни я смог достаточно подробно, со всех сторон, исследовать её. Большой интерес представляет само строение энергетического тела. Сразу видно, что здесь постаралась только и исключительно природа. Ни один маг, даже самый *анутый, до такого никогда бы не додумался.

Что-то похожее на псионику роевых существ, но не оно. Магические каналы, настроенные на дистанционную передачу энергии от себя к кому-то другому. А также очень тесная связь с физическим телом. Мана, конечно, очень сильно влияет на организм с её наличием, но тут такое ощущение, что энергия взаимодействует с материальной составляющей на клеточном уровне. Пока это только волчонок, но представляю в какого монстра она вырастет.

Однако я исследовал не только Нимерию, но и её хозяйку. Оказалось, что у девочки имеется очень слабое, но все же магическое ядро, а также два участка энергоструктуры весьма похожие на таковые у лютоволчицы. То есть какая-то кривая недопсионика, и каналы, настроенные на прием-передачу маны. Да и, в общем, сами души Арьи и Нимерии во многих местах схожи друг с другом. Причём, судя по всему, это врождённое. Видимо, лютоволк на гербе Старков несёт куда более глубокий смысл, чем принято считать. И не все легенды прошлого можно считать досужими байками.

Первая встреча с Арьей Старк вживую внесла в мою душу достаточно большое смятение. Девочка слишком сильно походит на свою тётю, чтобы это можно было считать обычным совпадением. С течением времени я только укрепился в своих подозрениях. Характер, жесты, предпочтения. Может ли девочка быть реинкарнацией Лианны, если, конечно, она действительно мертва? В общении с ней приходилось выдерживать определённую дистанцию, маскируя это учтивостью.

Однако на протяжении всех восьми дней, что мы путешествуем втроём, не считая лютоволка, я уделял Арье очень много внимания. Разумом понимаю, что привязываться к этой девочке — не лучшая идея, ведь она, по сути, заложник, хотя и не подозревает об этом. Однако, несмотря на всё, я всей душой тянулся к ней. Никаких непристойных желаний в её отношении ни разу не возникало. Воспринимаю Арью скорее как любимую младшую сестренку.

Допросил языка, уточнил информацию, узнал много нового. Бл*ть!!! Никогда не был особо кровожадным, да и садистских наклонностей раньше не наблюдалось, но когда этот Ларс Моун начал в подробностях рассказывать о том, что произошло с Элией и моим сыном, красная пелена буквально застила мне глаза. Не знаю, что у меня отразилось на лице в этот момент, но, видимо, что-то поистине жуткое. Иначе я не могу объяснить то, что пленник, преодолев страх сильнейшей боли, попытался сбежать. Загнав все отрицательные эмоции поглубже, я продолжил допрашивать гвардейца. Надо сказать, данный субъект оказался настоящим кладезем уникальных сведений касательно как дома Ланнистеров, так королевской семьи. Будь ситуация несколько иной, я бы подарил ему лёгкую смерть. Но из меня, со страшной силой, буквально вырывался настоящий коктейль из ненависти, гнева, боли и чувства вины. В общем, я оставил своим врагам небольшой подарочек, чтоб не расслаблялись. Да и будущую погоню сбить со следа не помешало бы. Надо сказать, что результат превзошел все мои ожидания.

На каждом привале я выгадывал время для погружения в астрал, чтобы следить за караваном Роберта. К сожалению, пока максимально доступное мне безопасное время в ирреальности составляет чуть больше двух часов. Приходится уделять внимание только жизненно важным вещам, вроде Роберта Баратеона, Эддарда Старка, Серсеи Ланнистер и Джейме Ланнистера. Как мне удалось заметить, именно эти люди в той или иной мере обладают некоторой свободой, обусловленной находящейся в прямом подчинении военной силой. Гвардия Ланнистеров подчиняется детям Тайвина, поэтому они могут использовать эту, порядком уменьшившуюся в числе, силу. Эддард Старк, будучи Великим Лордом, имеет свою собственную гвардию, которую, в теории, может повернуть даже против короля. И, наконец, сам Роберт... Хи-ха-ха-ха!!! До сих пор не могу успокоиться. Это же просто уму непостижимо! Как?!!! Ну вот, как?! Как один из величайших воинов и полководцев своего времени (неприятно, но факт) смог превратиться в нынешнее бухающее, заплывшее жиром чмо? Когда я впервые увидел Роберта, то узнал его только по наличию короны и места во главе стола (дело происходило во время пира). Дальнейшие наблюдения за ним показали, что он не только спился и оброс жиром, но и практически полностью лишился яиц. Такое ощущения, будто в него вселился дух Эйегона Недостойного.

Однако за Робертом я наблюдал особенно тщательно. В пьяном угаре он может выкинуть то, что сильно повлияет на мои дальнейшие планы. Еще мне попался на глаза Ренли Баратеон, но, ввиду его общей пассивности на фоне развернувшихся событий, я пока оставил данного персонажа в покое. Времени на него не было совершенно.

Мы уже достаточно приблизились к Харренхолу, чтобы видеть летучую мышь Уэнтов, реющую над воротами. Вокруг было достаточно людно. Не сравнить с тем, что творилось здесь во время памятного турнира, однако людей всё равно много. На въезде даже образовалась протяжённая очередь из жаждущих попасть в замок. Стоял приличный галдёж. Разговоры, крики, мычание мулов и ржание лошадей.

Все встречные крестьяне кланялись мне до пояса, а потом провожали долгим взглядом. Выглядел я, надо сказать, представительно. Гордая осанка истинного повелителя вселенной, лежащий на плечах тяжёлый чёрный плащ, такого же цвета, даже на вид дорогие доспехи с золотыми линиями и рукоятка большого меча выглядывающего из-за спины. А сзади семенили Микаэль с Арьей. Оруженосец тащил на себе весь наш, не такой уж и тяжёлый, скарб, а скрывающаяся дочь Хранителя Севера несла мой шлем. Однако существенной ложкой дёгтя во всем этом великолепии было отсутствие благородного скакуна. Что же это за рыцарь, да без коня?!

Когда мы подошли к воротам, очередь, как по волшебству, практически мгновенно стихла, и на меня уставилось достаточно большое количество глаз. Но уже спустя несколько секунд люди отмерли и с поклонами стали уступать мне дорогу. Пройдя насквозь этого, не такого уж и длинного (всего двадцать метров) живого червя, оказываюсь перед постом стражи. Не самые доблестные воины дома Уэнт, которые только что с ленцой сортировали желающих попасть в замок. С кого надо взимать пошлину, а с кого нет. При виде меня непроизвольно попытались вытянуться.

— Сколько?

— Один медяк за пешего, сир.

Достаю из висящего на поясе кошеля серебряного оленя (дракона!) и кидаю ответившему мне, судя по всему, десятнику. Тот мгновенно ловит монету, быстро прячет к себе в пояс, и кивает своим подчиненным. Те расступаются, пропуская нас.

Глава 9

— Эй ты, смерд! Не видел где рыжего мальчишку, двенадцати лет отроду? Корона щедро платит за любые сведения о нём! — обратился Джефф к едущему им навстречу крестьянину.

— Нет, простите, сир. Не видел. Да и не местный я! Из Луговки, мы под лордом Тенни* живём, — сняв шапку и поклонившись, ответил мужик.

— А что тогда делаешь во владениях лорда Дарри? — лениво осведомился напарник Пса.

— Дык, милорды, сено продавать везу. Здесь же леса сплошь и рядом, добрых полей мало, народ с рыбы, в основном, и живёт. А нас только земля и кормит. Вот мы и ездим сюда, чтоб, значит, получить справедливую оплату за наш нелёгкий труд...

— Проезжай! — прервал словоохотливого крестьянина Джефф. Тот мигом заткнулся и, стеганув по хребту клячу, устремился дальше по своим делам.

Пёс, угрюмо молчавший всю дорогу, не стал нарушать установившийся порядок и также, не издавая ни звука, продолжил путь. Сандор никогда бы не признался в этом даже самому себе, но он страдал. Стремительное понижение в негласной иерархии от телохранителя наследника до рядового солдата, которого, при этом, отправили куда подальше, сильно его задело. Тем более что никакой вины за ним не было.

Когда они с Джеффом вернулись в Дарри за лошадьми, их, как и ожидалось, не ждало ничего хорошего. Белобрысый сопляк и его мамаша вдоволь потоптались по его гордости, а затем "милостиво соизволили" продолжать поиски сына мясника. На всё про всё дали две недели. И слабоумному понятно, что даже если Клиган найдёт мальчишку, никакого, даже минимального, почёта это ему не принесёт. Ну а если ничего не выйдет, то будет очень плохо. В первую очередь самому Псу.

В этот раз они с Джеффом решили, что беглец наверняка уже далеко, поэтому лучше будет проехаться по деревням и поспрашивать людей. За шесть дней они посетили четыре поселения, никто ничего не видел. Надежды на благополучный исход с каждым днём оставалось всё меньше. Единственной отрадой для Пса, в такой откровенно паршивой ситуации, были крестьянские девки, готовые за жалкие гроши скрасить его унылое бытие.

* * *

На горизонте показалась очередная деревенька. Солнце упорно клонилось к закату, облака приобрели причудливый розовый цвет, лошади заметно устали, да и сами всадники притомились.

Приехав в деревню, опальные вассалы дома Ланнистеров тут же стали без особого энтузиазма опрашивать крестьян.

— Я! Я недавно видел рыжего мальчика, сиры! — раздался посреди толпы сельчан гулкий бас. Спустя полминуты, расталкивая людей, перед Псом и Джеффом предстал среднего роста, но очень широкоплечий мужик с густой черной бородой.

— Говори! — приказал Сандор, сбросивший с себя унылую апатию. Напарник тем временем достал из кошеля две серебряные монеты и показал их крестьянину. Напоминать, что с ним станет, если его сведения окажутся ложными, каждый из них посчитал излишним.

* * *

Казалось, не существует на теле такого места, которое не ныло бы от чудовищной тяжести, которую Мике приходиться на себе таскать. Изготовленные специально для него Харренхольским кузнецом доспехи радовали до тех пор, пока он их не одел. Господин сказал, что ему не меньше месяца придётся буквально жить в них, чтобы привыкнуть к постоянной тяжести. Но если бы дело было только в доспехах...

Постоянные тренировки с различными видами оружия, помимо меча, перемежались с уроками грамоты и счёта. И всё это в много килограммовой броне. Боль в мышцах и чудовищная усталость стали его спутниками с тех пор как он одел демоновы доспехи. Мика потерял счёт дням, проведённым в замке с оплавленными башнями. Сознание пребывало в своеобразном мутном полусне, изредка выныривая на поверхность из тумана. Свободное время, пока он не тренировался и не учился, мальчик проводил в сладостных объятиях сна.

Сейчас он по заданию господина отрабатывал удары булавой по деревянному манекену. Осталось ещё пятнадцать раз, и надо будет переходить на меч. Отработав нужное количество ударов, Мика поковылял к стойке с оружием и его взгляд невольно прикипел к тренирующейся Арье. Из груди помимо воли вырвался полный чернейшей зависти и боли вздох.

Так же, как и он, девочка получила комплект доспехов. Но они были кожаные! То есть намного более лёгкие, чем то, что приходилось таскать ему. Тем более что сир Бринден не заставлял её носить их всё время. Прекратив мучить себя, оруженосец взял, наконец, меч и продолжил мучить несчастного болвана.

Сейчас у него нет ни времени, ни сил, ни желания, чтобы лазить по огромному и практически пустому замку, но когда они только приехали сюда, и господин был занят какими-то делами с леди Уэнт, они с Арьей успели облазить приличную часть Харренхолла. Инициатором и главным вдохновителем этих походов была девочка. Сам Мика несколько побаивался большого замка с довольно жуткой историей и не горел особым желанием слоняться по холодным и пустым каменным коридорам замка. Однако, своей неуёмной энергией дочь Хранителя Севера сподвигла его на исследование нежилых помещений Харренхолла.

Глава 10

Разум Шеллы пребывал в удивительном состоянии, которое обычно называют "полусном". Сознание ещё не проснулось, но уже понимает ирреализм происходящего. Острое сожаление пронзило её в тот момент, когда сон окончательно развеялся. Шелла видела своего брата, Освелла. Живого и весёлого, в белых доспехах Королевской Гвардии. Подробности видения стремительно выветривались из памяти, но чувство умиротворения и радость глубоко засели в душу старой женщины.

"Может быть скоро придёт мой час, и Семеро посылают мне знак?" — лениво подумала она. Мысли о смерти нисколько не трогали её. По-настоящему женщина умерла уже много лет назад, когда стало понятно, что дом Уэнтов обречён на вымирание. Братья погибли, не оставив наследников, а сёстры выскочили замуж, и теперь продолжают рода своих мужей. Среди тех, кто носит славное имя хозяев Харренхолла осталась лишь Шелла, бесплодная старуха, со смертью которой умрёт и её род.

Этот сон стряхнул с неё многолетнюю апатию и подарил совершенно беспричинную радость. Обычно, после пробуждения, женщина часа два валяется в огромной кровати и с пустой головой изучает оббитую красным сукном крышу балдахина. Сейчас же Шелла, за практически полным отсутствием уныния, сразу потянулась к колокольчику, подзывающему прислугу.

Служанки долго не приходили, и Шелла потихоньку начала злиться на нерасторопных девчонок. Однако по-настоящему разозлиться она не успела, потому как в покои буквально ворвались служанки. И без лишних разговоров сноровисто одели женщину.

Надо сказать, что, несмотря на общую безнадежность, Шелла не забросила свои обязанности леди, продолжая преумножать богатство и силу рода. Но это были тщетные усилия, которые не приносили ей ничего кроме боли от осознания того, что всё пойдёт прахом, когда она отойдёт к Неведомому.

Однако не делать ничего, женщина не могла. Это было бы настоящим предательством по отношению к отцу и другим предкам, основавшим и возвеличившим дом Уэнтов.

Вот такие размышления и крутились у неё в голове по дороге в обеденный зал. Старость не радость. Шелла уже неспособна была нормально передвигаться, пятки простреливало болью, стоило только на них наступить. И именно поэтому во время любых, хоть сколько-нибудь длительных, прогулок её под руки несли верные гвардейцы.

Оказавшись в обеденном зале, хозяйка Харренхолла неожиданно, с проснувшимся аппетитом, принялась уничтожать запечённую в вине куропатку. Компании за завтраком ей составляет мейстер Роллон и кастелян замка, сир Гарольд. Каждый из них с некоторым удивлением поглядывали на Шеллу.

Позавтракав, она захотела заняться хоть чем-нибудь, и стала принимать просителей. Было их всего не больше полудюжины. И женщина довольно быстро, всего за час, с ними управилась. Несмотря на общее, не слишком хорошее, самочувствие, и невозможность нормально передвигаться, Шелла ощущала себя более... живой. Будто спала невидимая пелена, окрашивающая мир в серые и блеклые тона. Она не понимала с чем всё это связано. Никаких поводов для радости, или же просто хорошего настроения, нету. Но старая хозяйка Харренхолла не сильно вдавалась в причины и следствия. А просто наслаждалась тем, чего была лишена многие годы.

* * *

— Миледи! — в трапезную буквально ворвался Хамон, один из её гвардейцев. Уже подошло время обеда, и Шелла с удовольствием вкушала филе щуки с овощами, запивая его борским вином. Она дёрнулась от неожиданности, расплескав содержимое кубка на стол. Тут же подскочили служанки и стали убирать пролитое.

— Надеюсь, у тебя была веская причина для такой дерзости? — мрачно пробасил престарелый, но не растерявший мощи рыцарь, обращаясь к своему подчиненному. Тот, видя результат своих действий, несколько взбледнул. А слова сира Гарольда заставили его судорожно сглотнуть.

— Ну что там у тебя? — спросила Шелла спокойным тоном. Она абсолютно не сердилась на Хамона. Ну, если только чуть-чуть. Ей скорее была интересна причина, заставившая его так грубо нарушить приличия.

— Миледи, приехал рыцарь! Настаивает на скорейшей аудиенции, говорит, что у него для вас важные сведения и что хорошо знал сира Освелла! — последние слова гвардейца привели в движение невидимые шестеренки в голове Шеллы. "Неужели Семеро послали мне вещий сон?!". Азарт, нетерпение и предчувствие чего-то важного охватили женщину.

— Зови этого рыцаря сюда. Немедленно! — с неожиданной для окружающих твердостью приказала Хамону, который тут же, со скоростью ветра, помчался исполнять волю госпожи.

— Но миледи... разумно ли будет... — мейстер Роллон, ошеломленный слишком несвойственным для Шеллы поведением, попытался высказать свои опасения, но был тут же перебит.

— Сегодня ночью ко мне приходил Освелл. Это не может быть простым совпадением! Семеро послали мне знак! — с некоторым, можно даже сказать фанатичным, пылом воскликнула женщина.

— Как вам будет угодно, леди Уэнт, — молодой мейстер хотел сказать что-то совсем другое, но, взглянув в наполненные пламенем глаза Шеллы, резко передумал и пошёл на попятный.

Хозяйка Харренхолла буквально сгорала от нетерпения и волнения. Хотелось вскочить из-за стола, и ходить по обеденному залу взад-вперед. Но так как здоровье не позволяло ей этого, она принялась стучать серебряным ножом по столу, раздражая и нервируя всех окружающих.

Но вот спустя несколько десятков минут ожидание подошло к концу, вернулся Хамон, а позади него шёл... Шелла аж заморгала от удивления. Когда гвардеец доложил что с ней хочет увидится какой-то рыцарь, она ожидала увидеть не слишком богатого воина в обычных доспехах, с каким-нибудь мало или абсолютно незнакомым гербом. Однако странные, и даже на вид очень дорогие, чёрные латы с золотыми линиями, тяжелый плащ за спиной и красивое лицо, преисполненное гордостью, и какой-то внутренней величественностью, создавали впечатление, будто её посетил если не Великий Лорд, то член его дома. Вот только какого?

— Приветствую вас леди Уэнт. Я — сир Бринден Хилл. Примите мое почтение и благодарность за то, что так быстро удовлетворили мою просьбу, — вошедший, достаточно близко подойдя к столу, учтиво поклонился, а на лице появилась дружелюбная улыбка. Всё внимание женщины было приковано к гостю, поэтому она не заметила того как кастелян и мейстер, несмотря на разный возраст и отличный друг от друга характер, совершенно неприличным образом пялились на вошедшего рыцаря.

— И я приветствую вас, сир Хилл. Какова же причина, что привела вас ко мне?

— Никоим образом не имею цели оскорбить ни вас, леди Уэнт, ни кого бы то ни было ещё. Всем ли здесь присутствующим вы полностью доверяете? Уверены ли вы в их молчании? — вежливо спросил рыцарь, оглядывая находящихся здесь слуг, гвардейцев, стоящих по всему периметру зала, а также сира Гарольда с мейстером Роллоном.

— Сир Гарольд, Рейемон, Хамон, Эйерик, Осмунд, останьтесь, все остальные — вон! — назвала Шелла имена тех, кому она без раздумий доверит свою жизнь. Каждый из них, кроме сира Гарольда, являлся гвардейцем. Спустя несколько секунд все пришли в движение, повинуясь приказу. Когда трапезная практически опустела, женщина повторно обратилась к гостю. — Ну, так что же привело вас ко мне, сир Хилл?

Рыцарь ничего не ответил и, потянувшись в кошель на поясе, достал оттуда что-то красное. Приглядевшись, Шелла опознала рубин. Вдруг черты лица гостя стали изменяться, делаясь более мягкими и плавными, волосы поменяли цвет с золотых на молочно-белые, а глаза, с непримечательных светло-зелёных, превратились в ярко-лиловые. Шок. Самое точное, хотя и несколько неверное описание охвативших хозяйку Харренхолла чувств. Не сразу, но она узнала это лицо.

— П-принц Рейегар?

* * *

Выделка чего-либо собственными руками, без помощи магии или технических подручных средств, всегда являлась для меня процессом чуть ли не интимным. Было в этом что-то такое, сакральное. Поговорка о том, что творец вкладывает в свое произведение, или творение, душу, в моём понимании была не какой-то абстрактной ерундой, а имела вполне определённый, хотя и несколько расплывчатый, смысл. Во второй осмысленной жизни мне открылся доступ к магии и связанное с ней более глубокое видение реальности. Я погрузился в изучение этого, неизведанного доселе, мира с головой и долгие годы не вспоминал о былых увлечениях.

Однако в какой-то момент снова, от скуки, захотелось взяться за давнее увлечение. И в процессе я с удивлением понял, что от меня к предмету идёт "что-то". Это не было магией или какой-либо её разновидностью. Данное открытие серьёзно взволновало меня, и я принялся за исследования. Продолжались они достаточно долго, восемь лет. Естественно, изучение этого феномена не занимало всё моё время, других дел было по горло. В итоге же я выяснил, что у каждого живого существа, с определённым порогом интеллекта, внутри души существует то, что моим восприятием интерпретируется как клубок огня различных цветовых гамм, от бело-золотистого до светло-голубого. Я назвал это — "искрой". В моменты сильнейшей вовлечённости человек, или иное разумное существо, задействует свою внутреннюю "искру". Особенность ручного труда заключается именно в том, что, мастеря какую-либо вещь, ты вкладываешь свой внутренний "огонь" в конкретный предмет.

В процессе мне открылись такие бездны непознанного, что я в определённый момент бросил изучение данного феномена, отложив всё до лучших времён. И других дел хватало, а это грозилось затянуться даже не на десятилетия, а на столетия. Главное что удалось выяснить, присутствие "искры" в каком-либо деле придаёт ему различные, "незадокументированные", свойства. Правда, их влияние на реальность, как правило, достаточно мизерное.

— Что вы делаете, Ва... сир Бринден? — в мастерскую столяра, из которой я временно выгнал хозяина, осторожно заглянул кастелян. Вид мнущегося от смущения громилы в доспехах является довольно комичным. Однако я не позволяю появиться на своём лице и тени улыбки. Незачем оскорблять хорошего человека даже подобием насмешки.

— Знаете что такое гитара, сир Гарольд? — отвечаю, и снова принимаюсь вытачивать необходимой толщины деревянные пластины. Работаю я здесь с самого утра, и опилки успели заполонить всю мастерскую.

— Ни разу не слышал. Что это? — абсолютно честно отвечает пожилой рыцарь. В голосе слышится слабый интерес. На его и так достаточно влажном от жары лице выступила особенно крупная капля пота. Да уж, солнце сегодня палит, будь здоров. Даже я, работая в тени, под навесом, чувствую, что рубаха достаточно сильно намокла.

— Музыкальный инструмент родом из Кварта. Намного более мобильный, чем арфа, да и звучание у него... поинтереснее.

— А-а-а... слышал, вы любите музыку, — неуверенно произнес кастелян. На протяжении всего моего пребывания в Харренхолле кастелян испытывает явные проблемы, общаясь со мной. Не знаю точно с чем это связано, но в эмоциях у него присутствует стеснение и, то и дело, выскакивает чувство вины. — А Кварт это...?

— Кварт — это Вольный город на самом дальнем от нас конце Эсосса. Если не считать Йи-ти, конечно же, — так, вроде нормально. Теперь нужно подравнять края.

Глава 11

Кастелян ушёл, а я продолжил делать свою прелесть. И зачем только приходил? Видимо, ему доложили, что приезжий сир с утра занимается несвойственной благородному рыцарю работой. В Харренхолле я обретаюсь уже пять дней, а до гитары руки дошли лишь сегодня. Порой у меня возникают довольно забавные ассоциации, и я начинаю сам себя отождествлять с кроликом энерджайзером, у которого, к тому же, пропеллер в одном месте. В прошлой жизни крутился, как белка в колесе, и пахал, словно раб на руднике. Причём меня никто не заставлял. Я совершенно осознанно захотел изменить мир, и, без лишних рефлексий, принялся реализовывать свои амбиции. Сначала, тратя колоссальные умственные, моральные и даже физические усилия, рвался к власти. А потом, получив её, стал зашиваться ещё больше. Да ещё и тратил кучу времени на свои увлечения. Вроде реконструирования рок музыки и самой рок культуры в как можно более широких проявлениях. Получилось, надо сказать, не совсем так как я себе это изначально представлял, но о своих усилиях я ни сколечки не жалею.

В этой жизни, в силу потери воспоминаний, я был намного менее энергичным. Не пассивным и ленивым, а именно "менее энергичным". По сравнению с темпом прошлой жизни все мои начинания в этой выглядят достаточно бледно. При имевшихся изначально ресурсах и возможностях, без всякой магии, можно было за пару десятков лет сделать серьёзные подвижки в централизации Вестероса. Но чего уж теперь. Все мы задним умом крепки.

Так, две основные пластины полностью готовы. Дело за боковыми стенками. Откладываю в сторону законченные детали и верстак. Ладонь резало довольно неприятными ощущениями. Хм. Мозоли. Да уж, непривычны руки принца к тяжёлому ручному труду. Если даже с постоянной целебной подпиткой маны на ладонях образовались кровавые пузыри, надо бы сделать перерыв. Заодно и перекушу.

По узким улочкам Харрентона сновало множество людей. И все они, так или иначе, обращали на меня внимание. Кто-то, проходя, пялился во все глаза, а кто-то слишком старательно, чтобы это было правдой, не смотрел в мою сторону. Своим появлением я наделал множество шума и перешептываний среди подданных рода Уэнт. В подробности слухов не вникал, но то, что они есть, и крутятся вокруг нашей развесёлой компании, уверен на все сто процентов. Направленные на меня волны интереса и других, сложно интерпретируемых, эмоций говорят сами за себя.

В первый же день моей Харренхольской эпопеи у нас с леди Шеллой состоялся весьма плодотворный разговор. Честно говоря, когда я шёл к ней, то не рассчитывал на скорый прием. То, что мою просьбу об аудиенции удовлетворили буквально в течение часа, было очень странно. Обычно, если не происходит ничего экстраординарного, нормальный лорд или, в нашем случае, леди должны, хотя бы ради приличия, промариновать незнакомого просителя не меньше суток.

Увидев Шеллу Уэнт, я очень сильно поразился, хотя и ничем не выдал свои чувства. Последний раз мы виделись с ней перед Трезубцем. Её брат, Уолтер, откликнулся на призыв и присоединился к моему войску. Она, с чего-то, решила сопроводить его и, как только дружина Уэнтов влилась в мою армию, тут же уехала обратно. Тогда я перекинулся с ней парочкой реплик, отдав дань вежливости, и распрощался. Несмотря на мимолетность встречи, прекрасно помню как она выглядела. Ведь это, казалось бы, было совсем недавно. Сидящая во главе стола старуха совершенно не напоминала ту энергичную женщину, которая в свои тридцать четыре года была ещё очень даже ничего.

Реакция на меня была вполне ожидаемой — изумлённый ступор. И это ещё очень мягкое определение. Оставшиеся с ней воины тоже очень сильно удивились. Кастелян, кстати, также узнал меня практически сразу. Вот только я никак не могу вспомнить, где же встречал его раньше. В принципе, это не столь важно. Меня, как кронпринца, на различных публичных мероприятиях могли видеть очень многие.

Дальнейший разговор прошёл во вполне благополучном ключе. Относительно конечно. Изначально я рассчитывал на более холодный приём. Пребывая в ступоре от лицезрения того кого считала мертвецом, воплоти, леди Шелла покорно отдала мне инициативу, и моё красноречие развернулось во всю ширь. Я поведал леди Уэнт и её подданным сказку достойную величайших братьев Гримм и Ганса Христиана Андерсена. Судя по тому, как светились одухотворенностью лица моих слушателей, я оказался достойным встать в один ряд с этими деятелями прошлого.

А услышали они сказ о том как Семеро собрались вместе и воскресили меня с наказом нести в этот грешный мир свет любви и справедливость. По ходу рассказа я старался не перебарщивать с патетикой и пафосом, чтобы у слушателей не возник передоз, и связанное с ним естественное недоверие. Ну и под конец, добивая всех окончательно, мои глаза стали светиться ослепительным белым светом. После этого эмоции окружающих меня людей, в которых всё-таки нет-нет да проскальзывал некоторый скепсис, затопило восторгом и абсолютным доверием по отношению ко мне.

Конечно, это достаточно общее упрощение бушевавших внутри этих людей чувств. Да и не были они, как под копирку, одинаковыми. Сир Гарольд, например, готов был идти в бой и умирать с моим именем на устах. Один из гвардейцев, имени которого я не знаю, видимо, является верующим больше остальных, и его чувства отдавали религиозным фанатизмом.

Дальше я заметно притушил горящих энтузиазмом людей, став объяснять им свои ближайшие планы и тщательно вызнавая всё, что она знает обо всех кто тайно или явно остался верен Таргариенам. О политической обстановке в Вестеросе, о том что творил Роберт эти семнадцать лет.

Миную небольшие рыночные ряды и захожу в единственную приличную таверну Харрентона. Полупустой зал встретил меня прохладой и приятной тишиной, на контраст с шумом на улице. Немногочисленные посетители повернули головы в сторону входа и провожали меня взорами, пока я не скрылся на лестнице. Деревянный пол противно поскрипывал при каждом шаге. Вообще, всё внутреннее убранство таверны создавало впечатление крайней старости и дряхлости. Постоянно возникает ощущение, будто что-нибудь вот-вот сломается. Переломится балка в полу, кровать или табурет рухнут под твоим весом. Единственное, что не вызывает подобного опасения, это столы. Они разительно отличаются от всей прочей мебели. Видно, что более новые. Судя по всему старые в определённый момент пришли в абсолютную негодность, и хозяину пришлось раскошелиться на новые.

Надо сказать, владеет заведением редкостный скупердяй. Мне с ним не то, что за каждый медяк, за треть медяка пришлось торговаться. Так-то денег у меня более чем достаточно, и заплатить запрошенную хозяином пятерку серебряных мог совершенно легко для своего текущего бюджета. Просто не терплю, когда меня хотят самым наглым образом нае... обмануть. В итоге я сбил цену на порядок, то есть до половины серебряного оленя. Вот только нервов убил кучу. Под конец торга желание свернуть поросячью шею этого жлоба было почти непреодолимым.

Поднимаюсь на третий этаж, на котором я и снял три номера. На каждого двуногого члена нашей компании. Прохожу в конец коридора и толкаю дверь своего номера. Ржавые, как я не знаю что, петли издают звук похожий на крик стаи матёрых гиен. Воистину, эта таверна настоящий кошмар для любого ассасина или ниндзя.

Прежде всего скидываю с себя провонявшую потом "рабочую" одежду. Прикупил тут давеча пару комплектов надёжных, грубых штанов и рубашек. Кидаю одежду на мешки с доспехами и другими полезными в хозяйстве вещами. Остаюсь в костюме Адама, ветер улицы приятно обдувает разгорячённое тело. Вот бы сейчас под холодный душ... эх мечты, мечты... это я смогу позволить себе ещё очень нескоро. Вообще, в Вестеросе замки с нормальным водопроводом можно пересчитать по пальцам одной руки. И Красная Цитадель в их число не входит. Почти все думали, что я уплыл на Драконий Камень из-за плохих отношений с отцом. Нет, конечно, данное обстоятельство имело место быть. Но далеко не на первом месте. Главным было наличие в древней валирийской цитадели привычного мне, по прошлым жизням, водопровода, и напрямую связанных с этим благ, в виде душа, отопления и нормального туалета.

Впервые я побывал там, когда мне было десять лет. Все эти удобства произвели на меня очень сильное впечатление. Прожив на Драконьем Камне чуть больше месяца, я вернулся в Королевскую Гавань. Контраст, надо сказать, вышел, очень разительный. За время пребывания на острове я настолько привык к тем удобствам, что возвращение в обыденную средневековую реальность было для меня достаточно болезненно.

Это, кстати, один из приветов от потерянных воспоминаний. Многие предпочтения и привычки достаточно громко давали о себе знать в этой жизни. Надо сказать, подобные вещи в достаточной мере портили мне жизнь. Когда ты что-то любишь, или наоборот ненавидишь, имеешь уже сформировавшееся мнение по тому или иному вопросу, но понятия не имеешь откуда в тебе такие мысли и желания, это довольно сильно угнетает.

Постояв так некоторое время, сажусь на кровать, расслабляюсь, прикрываю глаза, и плавно выплываю в астрал. Главной причиной, по которой я пришёл в Харренхолл и рискнул, раскрывшись перед людьми, в чьей верности не был уверен и наполовину, является огромная богороща, расположенная внутри этого замка. Магия, мне нужна магия. В последующие, после первого посещения, дни я так и не смог приблизиться к энергетическому ядру. Напор маны слишком велик, а мои силы слишком ничтожны, чтобы защититься от него. Получается замкнутый круг. Мне нужно подключиться к источнику магии, но я не могу приблизиться к нему из-за слишком большой концентрации этой самой магии. Для защиты от агрессивной астральной среды нужна магия, которой нет. Попытки поискать другие места силы, помельче, не принесли никакого результата. Этот огромный источник перебивает всё что можно. В какой-то момент возникло малодушное желание не искать лишних трудностей, а обратиться к "огненному" источнику. Однако я вспомнил о том, что относительно недалеко, в Харренхолле, расположена шикарная богороща.

Уже здесь, на месте, я один раз побывал в астрале, но очень недолго. Только проверил наличие близкого магического источника и стал заниматься более насущными делами. Взаимодействие с энергиями такого порядка вещь крайне непростая, неизвестно сколько времени мне понадобиться, чтобы подключиться ядру. Может несколько часов, а может несколько дней, если не недель. Подобного опыта у меня ранее никогда не было, поэтому в этом деле я могу опираться лишь на примерные теоретические выкладки.

Как ни странно, но возможность хоть как-то сравняться по могуществу с собой прежним является для меня на сегодняшний момент далеко не первостепенной. Надо вкладываться в подрастающее поколение. Четыре дня назад, после общения с леди Уэнт и хлопот связанных с обустройством в этой таверне, я плотно насел на детей. В основном доставалось, конечно, Микаэлю. Ну а Арью я запрягал скорее за компанию, чтоб дурью не маялась. Прикупил у кузнеца обычный кожаный доспех, подогнанный под невеликие габариты девочки, маленький одноручный меч, и принялся учить под лёгкого пехотинца. То есть максимум движения, минимум блоков, бить только в уязвимые места сочленения брони.

Девочка была в восторге от того что ей дали в руки оружие и целенаправленно стали учить с ним обращаться. Это самым положительным образом сказалось на её старании. С Микаэлем была похожая история. Доспехи, оружие, и: "Вперёд, иди, отрабатывай удары". Но ему, в силу объективных причин, нужно уделять больше времени. Если с Арьей я в ближайшие месяцы, скорее всего, распрощаюсь, то мальчик стал моим оруженосцем и однажды станет вместе со мной плечом к плечу в какой-нибудь очередной битве. М-да. Очень не хочется расставаться с девочкой. С каждым днём ловлю себя на мысли, что воспринимаю её однозначно, как члена семьи. Однако в данной ситуации я не могу позволить себе поддаваться на эмоции. Один раз меня это уже завело на волосок от Пекла.

Сейчас мне предстоит очень непростое дело. Концентрируюсь на своём теле, заглядываю как можно глубже, в суть, пытаясь достать до ДНК и РНК цепочек. Проделываю это уже не первый раз, даже не десятый. Но всё время не получается. Никак не могу зайти на нужную "глубину". С удивлением узнал, что у меня, оказывается, есть сестра, которая родилась уже после Трезубца. Когда леди Шелла, помимо всего прочего, сообщила, что Таргариены живут сейчас в Пентосе. Не знаю, как описать чувства, которые охватили меня, когда я узнал, что у меня вот уже шестнадцать лет есть родная сестра. Радость, и одновременно горечь. Радость от обретения ещё одного родственника, и горечь от того, что девочка росла не в самых лучших условиях, в которых в немалой степени повинен непосредственно я. Появилось нестерпимое желание увидеть своих родных.

И я стал пытаться найти их через астрал, используя для этого генетическую аналогию. Так как этот способ никогда мной ещё не использовался, пока ничего не получается. Ну вот, не было раньше нужды так извращаться. Магия чуть ли не из ушей выливалась, недостаток знаний или мастерства во многих вопросах компенсировался щедрым вливанием маны. Теперь же я вынужден изворачиваться, прокладывая пути по неведомым ранее дорожкам.

За эти дни я много раз пытался погрузиться на молекулярный уровень. Но, несмотря на отсутствие стопроцентного результата, присутствовали достаточно серьёзные подвижки, которые давали мне забросить это начинание.

Глава 12

— Что ты делаешь? — заглянуло в мастерскую любопытное личико Арьи.

— А ты как думаешь? — машинально, задним умом, переспрашиваю. Я уже вступил в решающую фазу, и отвлекаться на что-либо очень не хотелось.

— Откуда мне знать? Я же спрашиваю! — чуть повысила голос девочка. Всё моё внимание сосредоточено на рождающемся музыкальном инструменте и её лица я не вижу, но по тону догадываюсь, что она нахмурилась.

— У тебя что-то важное, или ты просто так меня отвлекаешь? — как ни странно, но я нисколечко не раздражен её приходом и тем, что она отвлекает меня от дела. Появилось чувство лёгкой эйфории и удовлетворенности. Что-то похожее испытывал раньше, шутливо переругиваясь с Лианной, а ещё раньше с Морганой...

Мда-а. Какие-то не очень хорошие у меня реакции в отношении дочери Тихого Волка. Ещё и это. Я с каждым днём всё больше ассоциирую Арью со своей, скорее всего, погибшей женой. Как говориться, свято место пусто не бывает.

После моей реплики со стороны входа доносится лишь сердитое сопение. Но пару секунд спустя я услышал быстрые приближающиеся шаги, которые закончили победное шествие прямо у меня за спиной.

— Я... я хочу знать, что с Нимерией. Ты сказал, что она к нам присоединиться, когда мы покинем Харренхолл. Но... я... я не понимаю, как это. Как ты можешь быть в этом так уверен? Я видела, как Нимерия тебя слушается. Но... не понимаю...

— Я тебя понял. Давай поговорим об этом вечером. Я сейчас занят, да и шарящихся рядом любопытных ушей не будет. Договорились? — перебиваю запутавшуюся в мыслях девочку и, отставив в сторону свою работу, поворачиваюсь к ней лицом.

После этого она пробормотала что-то невнятное, похожее на согласие, и убежала, а я вернулся к гитаре. С практической точки зрения не самая необходимая сейчас вещь. Однако я уже потратил на неё кучу времени и сил, и ещё потрачу.

Зачем? Ну, во-первых, нудная и долгая работа, требующая напряжённых моральных усилий, неплохо так отвлекает. Раньше эту нишу занимали дорожные хлопоты. А по приходу в Харренхолл они стали абсолютно не актуальны. Во-вторых, музыка практически всегда была моим слабым местом.

В прошлой жизни я всячески развивал и лелеял данный вид искусства. Не в том смысле, что брал в руки магический аналог электрогитары и начинал люто зажигать на публике. Хотя и такое бывало. Просто создал такую, если можно выразиться, конъюнктуру. Моду на разнообразные, ранее неизвестные музыкальные течения. Поощрял людей заниматься этим, экспериментировать. Конечно же, подсказывал в каком направлении лучше двигаться, снабжал волшебными инструментами. Отсыпал от щедрот всякие плюшки. В общем, создал культурную среду, огромное место в которой занимает музыка. Причём это было не что-то с застывшими, "каноническими", стандартами. Там всё очень быстро менялось, развивалось. Среди рыцарей, дворян и магов, то есть правящих элит, было само собой разумеющимся владеть одним или несколькими музыкальными инструментами. Естественно артефактными. Не говоря уже о том, что даже простой человек мог обеспечить себе неувядающую славу, и связанные с этим блага, создай он новое музыкальное направление. Ну, или, что случалось гораздо чаще, как-то переиначив старое.

Но надо сказать, что в последние лет двадцать, не без моей, естественно, помощи, начало появляться кое-что похожее на оперы и мюзиклы. Именно что похожее. Для Земли, например, интенсивно скачущие по сцене люди в псевдо средневековых нарядах, успевающие одновременно играть на музыкальных инструментах и декларировать свои роли, будут выглядеть достаточно трэшово. Вдобавок всё это приправлено красочными магическими спецэффектами. Людям, взращённым в той культурной среде, подобное очень нравилось. Вот таким, достаточно нетривиальным, способом я отчасти воссоздал то, над чем когда-то, буквально, фанател.

В этой жизни страсть к музыке изрядно отравляла моё существование. Почему отравляла? Дело в том, что я неосознанно хотел большего, того, до чего здешняя культура додумается ещё очень нескоро. Если, вообще, додумается. Это как навязчивое чувство дежавю. Ты понимаешь, что хочешь чего-то большего, но, хоть убей, не понимаешь чего именно.

Все эти походы в Летний Замок... не знаю почему, но там мне думается как-то легче, свободнее. Нападает такое созерцательно-меланхоличное состояние. Вот там я старался добраться, подобрать нужную моему сердцу музыку. Но ничего не получалось. Выходили какие-то грустные сопли. Из-за практически нулевого результата я погружался в депрессию. Ну, и выдавал соответствующую настроению музыку.

Сердечки придворных красавиц, буквально, трепетали от выдаваемой мной ерунды. Причём даже в то время я понимал, что это ерунда. Впервые после неудавшегося поиска музыки мне просто захотелось поделиться с окружающими своим настроением. Томиться всякой фигней в одиночку не так весело, как в компании.

С удивлением увидел реакцию на своё творчество. От всей души позабавило, честно говоря. Потом это стало традицией. Получил порцию разочарования, вывалил его на чувствительных особ. Они смахивают слезы платочками или, вообще, в обморок падают (было неоднократно), я же в этот момент тихонько веселюсь, поправляя поганое настроение.

В нынешней ситуации мне, чисто психологически, очень нужна музыка. Иначе, боюсь, крыша начнёт течь со страшной силой. Уже сейчас я чувствую признаки подступающего безумия. Чтобы как-то это предотвратить, нужно выплеснуть переживания через подобное творчество. Звучит, может, немного странно. Но таковы уж особенности моей психики.

Закончив наносить лак, принимаюсь аккуратно крепить леску. Всё-таки хорошо, что в Речных Землях каждый второй — рыбак. И подобного товара, хоть завались. К сожалению, хорошие струны можно купить только в Королевской Гавани или в других крупных портах Узкого моря. А из лески, при должном умении, вполне возможно изготовить подходящий суррогат.

Спустя полтора часа кропотливой работы передо мной, на замусоренном опилками верстаке, лежала самая настоящая гитара. У меня аж глаза защипало от ностальгии. Беру её в руки, и бережно, с нежностью, начинаю перебирать струны. По мастерской разносится почти забытый звук гитарных струн. Мои чувства невозможно описать словами.

Это можно сравнить разве что с инвалидом, много лет назад потерявшим ногу и пользующимся деревянным протезом. И вдруг, ему волшебным образом вернули утраченную конечность. Арфа, которую я много лет насиловал, метафорически выражаясь, является этой самой деревяшкой. Что ж, осталось только положить на неё чары.

* * *

Ужин с леди Шеллой и её ближайшим окружением прошёл в тёплой и, можно сказать, дружеской обстановке. Эти дни я занимался не только тем, что гонял своего оруженосца до седьмого пота, поправлял душевное здоровье и пытался отыскать родных, но и вовсю использовал на хозяйке Харренхола свои навыки в болтологии. То есть всячески укреплял словами её лояльность. К сожалению, ничем существенным я пока не могу ей помочь. Мне бы со своими проблемами разобраться.

Я обещал ей, что попытаюсь воскресить Освелла. Точнее говорил о Семерых, что через меня они осуществляют свою волю. И если как следует, помолиться то они явят чудо. Ну и много подобного религиозного мракобесия. Приправлял всё это светящимися в нужных местах глазками и вибрирующим голосом.

Правдиво ли моё обещание? Если выбросить религию, то на сто процентов. Я действительно знаю, как воскресить человека. Однако для этого нужны две вещи. Много маны, с чем у меня сейчас серьёзные проблемы. И душа, которая ещё не ушла на перерождение, а болтается где-то в Серых Пределах этого мира. Всё остальное, то есть знания и мастерство для совершения подобного, в наличие имеется.

Я иду по каменному коридору с высоким потолком и чадящими с двух сторон рядами факелов. Дёргающийся огонь то и дело создаёт неровные тени. А у меня в голове рождаются интересные мысли. Ведь сейчас замок используется, дай Семеро, хотя бы на седьмую часть, учитывая Харрентон и пространство занимаемое леди Шеллой, казармы, конюшни, амбары, склады и жильё для дворовых слуг. Колоссальные пространства просто пустуют.

Есть чёткая уверенность, что в будущем это можно будет как-то использовать. Но да ладно, в данный момент имеются другие заботы. Я, наконец, решился идти в богорощу. Время пришло, откладывать это больше не имеет смысла.

Выйдя на улицу, поднимаю взгляд к звёздному небу. Красиво, показалось, что космические шарики плазмы благословляют меня. Хотя всё это иллюзия. Правильно было сказано: "Религия — опиум народа, облегчающий его страдания"*. В сложных жизненных ситуациях мы склонны искать мистику там, где её нет. Даже я, знающий про всю эту кодлу, как никто другой, порой начинаю впадать в подобные заблуждения.

День ещё не полностью уступил свои права, поэтому огни пока зажигают не очень охотно. Надо сказать с наступлением темноты жизнь в Харрентоне не засыпает, а приобретает другие, более смелые и разнузданные формы. Ночью этот городок превращается в сверкающее огнями злачное место. Я как-то спросил об этом леди Уэнт. Не коробит ли её такое поведение подданных. Оказалось, она имеет неплохой процент с доходов местных таверн и борделей.

К счастью, путь в богорощу лежит не через Харрентон. Личность я довольно примечательная. И мне совершенно не нужно, чтобы все видели, куда я иду. Тем более что останусь там, скорее всего, на всю ночь. Дело в том, что местные очень неохотно идут в необжитые пространства Харренхолла. Боятся какого-то "Призрака". Суеверия, в общем. Крепость эта, место, в принципе, не самое веселое. Ничего удивительного, что средневековый постапокалипсис в декорациях творения Чёрного Харрена, вдохновляет малообразованных людей на такие фантазии.

А уж мистическая роща Старых Богов, вообще, проходит по категории очень, очень жуткого места. Уж не знаю почему. То ли особо термальная стадия суеверий, то ли там и вправду происходит что-то, классифицируемое местными как чертовщина. Причём второе вполне возможно. Не самое слабое место силы всё-таки.

Одет я сейчас в не самый плохой свой костюм, купленный вчера по случаю. Я, конечно, не особо прихотливый человек, но статус обязывает. Приходить на ужин к леди Шелле в поддоспешнике и элементах брони, выполняющих скорее декоративную функцию, как-то поднадоело. Вот и приобрёл за два золотых дракона неплохой, достойный не самого бедного лорда, комплект одежды. Штаны из отличного сукна, достаточно удобный дублет и пояс из шкуры какой-то заморской твари. Сидит он на мне достаточно гармонично, да и расцветка подходящая — чёрная.

К торговцу я присматривался не меньше, чем к своей покупке. Это был побитый жизнью дорниец с откровенно бандитской рожей и довольно редким ассортиментом товаров. Как говорил самый эпичный исторический косплеер: "Меня терзают смутные сомнения". Ни добавить, ни убавить. Но я не стал особенно забивать этим голову. Просто сделал в уме пометку. Может позже как-то пригодится.

Тем временем окончательно стемнело, под ногами у меня вместо камня, вперемешку с землёй, растёт здоровая сочная травка. А над головой сомкнулись кроны не самых хилых деревьев. Говоря проще, я ступил в богорощу. Разреженные потоки маны стали освежать меня, словно морской бриз с брызгами прошедшего через пустыню человека. Приятно, но хочется большего. Благодаря хорошему ночному зрению иду уверенно, обходя кочки и выступающие корни.

Магический источник отлично виден, и я всё ближе к нему. От всё более интенсивного энергетического потока на меня обрушиваются всё более приятные ощущения. Будто всем телом пьёшь эндорфин. К счастью, такое со мной не впервые. Иначе бы уже лежал на траве и с дебильной улыбкой таращился в небесную, по мнению консервативных септонов, твердь. Ничего в принципе страшного в этом не было бы. Через пару часов накайфовался бы, но время всё-таки потерял бы. Что в данный момент нежелательно.

Тем временем я уже зашёл в ту часть рощи, где растут одни чардрева. Сознание под напором приятных ощущений стало переходить в какое-то полусонное состояние. Но я держусь, впереди виднеется самое главное чардрево и по совместительству физическое вместилище источника.

Шатающейся походкой приближаюсь к дереву с (вот смех-то!) весёлым ликом. Присаживаюсь у его корней, облокотившись о ствол спиной, и проваливаюсь в астрал. Далось это мне невероятно легко. Что ж, дальше всё будет не столь просто. Делаю шаг своей эфирной ногой в синий пульсирующий источник.

* Подлинная цитата Маркса.

Глава 13

Пот струился по лбу и капал на глаза, сильно мешая сражаться. К сожалению, Арья ничего не могла с этим поделать, кроме как дунуть на лицо. Помогал данный метод так себе. Противник наседал по всем фронтам, заставляя её тратить все силы и внимание на парирование чужого меча.

Поначалу казалось, что она вот-вот выиграет и поставит этого задиру на колени, но, потратив много энергии на первый запал, девочка оказалась совершенно бессильна перед контратакой, которую совершенно подло предпринял противник. И теперь сама Арья оказалась проигрывающей стороной. Только по-настоящему. Лёгкие уже жгло огнём, руки болели и рисковали выпустить оружие. Мешающие обзору капельки пота стали именно тем пёрышком, что сломало спину верблюду.

Деревянный меч Мики больно ударил её по пальцам, сжимавшим такой же предмет. Вскрикнув, она выронила его и, ткнувшись пяткой о выступающий камень, упала.

— Фуф! Сдаёшься? — тяжело дыша, спросил мальчик, держа "меч" у её горла. Выглядел он не намного лучше самой Арьи.

— Сдаюсь, — устало произнесла она. И встала, стоило мальчику убрать деревяшку от её лица. Настроение оказалось изрядно подпорчено. Проигрыш был достаточно сильным ударом по её самолюбию. Раньше она всегда выигрывала у Мики. Ну, или иногда всё сводилось вничью.

По дороге сюда, да и здесь, во время тренировочных боёв, которые устраивал между ними Бринден, Арья неизменно выигрывала. Ещё и посмеивалась над другом, что броня ему не сильно помогает, только хуже делает.

Молча, не говоря ни слова, девочка побежала в таверну, где они остановились. Она жутко проголодалась, и захотелось чего-нибудь вкусненького.

Улицы Харрентона встретили её гулом сотен голосов, от которого начала болеть голова, и людским многообразием, несвойственным для родного Винтерфелла. Девочка постаралась, как можно быстрее, миновать людный участок рынка.

В мыслях же у неё был полный раздрай. Больше всего сейчас Арью волновала лютоволчица. Ночью девочка видела сон, в котором она была Нимерией и, доедая зайца, очень тосковала по себе самой. При этом она думала о каком-то запрете, который не даёт ей прийти к хозяйке.

И маленькая представительница дома Старк всерьёз заволновалась, что там с её питомицей. За день до того как они пришли в Харренхолл, рыцарь отпустил Нимерию, заверив Арью, что, когда они уйдут отсюда, она вновь к ним присоединиться. А идти с лютоволком в замок никак нельзя. Это привлечёт сильное внимание, люди короля, которые рано или поздно будут здесь, получат больше шансов отыскать её.

Надо сказать, девочка поверила Бриндену. Нимерия слушалась его, как никого другого, даже Арью. Это было обидно. Но девочка с самого боя у реки подозревала, что он — колдун, поэтому её мировоззрение сильно не пошатнулось.

После сна проснулась какая-то особо сильная тоска по четвероногой подруге, и девочка попыталась поговорить с рыцарем об этом. Но он был чем-то занят и пообещал всё объяснить вечером. Вообще, за время путешествия с ним и уже здесь, в Харренхолле, Арья успела накопить к нему немало вопросов.

Бринден чем дальше, тем больше начал ассоциироваться у девочки с её братом, Джоном. И воспринимать она стала его не как какого-то постороннего человека, с которым вынуждена путешествовать, а как родственника. Сама Арья не сильно задумывалась по этому поводу, воспринимая происходящее как данность.

С Микой же вышло немного грустно. После того как рыцарь купил ему доспех и начал тренировать на зависть сиру Родрику, её общение с юным оруженосцем свелось практически на нет. Скуку пришлось гасить лазанием в пустующие коридоры Харренхолла. И что в них такого страшного? Наоборот же, очень здорово.

В таверне девочка навернула черничный пирог с морсом. Отчего её стало нещадно клонить в сон. Не сопротивляясь позывам плоти, она поднялась в комнату и заснула, не раздеваясь.

* * *

Огонь в камине весело потрескивал, согревая холодные, даже летом, каменные стены. Перед домашним пламенем в удобном бархатном кресле сидел немолодой мужчина в простой одежде и делал то, чего не позволял себе на протяжении многих лет. Напивался вдрызг, до беспамятства. Чтобы хоть на время унять разрывающую сердце боль и беспокойство.

Две недели назад, когда Арья только пропала, Нед очень беспокоился, даже сам возглавил её поиски. Прочее, вроде нытья принца Джоффри и воплей Ланнистерши, не сильно его занимало. Главным было найти дочь, остальное имело значение постольку поскольку.

Однако всё оказалось намного хуже, чем представлялось в начале. Спустя шесть дней они нашли. Вот только совсем не то, что ожидали. Неда до сих пор передёргивает от воспоминаний о тех, безумных, наполненных только голодом и ненавистью, глазах.

Попавшаяся им тварь походила на невероятно уродливого, искажённого чьей то злой волей человека. Сгорбленная спина, из которой на месте позвонков тянутся шипы, выдающаяся челюсть с бритвенно острыми клыками, длинные смертоносные когти на руках и ногах. Передвигалось и вело себя это существо по-звериному. Прежде чем его успокоили навсегда, оно успело загрызть и разорвать четырёх гвардейцев Эддарда. С учётом того, что он забрал с Севера самых лучших своих воинов.

Но это ещё не всё. На существе были ясно различимые остатки облачения Ланнистерских гвардейцев. Что делать со всем этим Нед решительно не понимал. Будучи северянином, он вырос на сказках о Белых Ходоках, вихтах, снарках и целой плеяде подобных мерзких существ. Несмотря на то, что у убитой твари глаза не светились никаким синим светом, а представляли собой налитые кровью белки с огромным зрачком, аналогия прослеживалась самая прямая.

Скрипя сердцем, Эддард взял с собой десяток гвардейцев, мёртвую тушу монстра, и поскакал в Дарри, остальные воины продолжили поиски Арьи. По приезду он столкнулся с очень нервной обстановкой, все были прямо на иголках. Даже Роберт, как ни странно, пребывал в ясном, свободном от хмеля, сознании.

Когда Нед выставил на всеобщее обозрение труп, последовала вполне ожидаемая реакция. Немногочисленные дамы побледнели и отвернулись, рыцари и гвардейцы помрачнели и стали разглядывать монстра. Вот тогда-то Старк и узнал причину царящей в Дарри нервозности. Два дня назад сюда прибежали крестьяне, из деревеньки неподалёку, и рассказали, что на одном из берегов одной мелкой, впадающей в Трезубец, речушки лежат обглоданные тела воинов в красных плащах.

Поначалу это озаботило только лорда Дарри. Все-таки, это были его крестьяне. Ну, он отправил своих людей, чтобы они проверили, в чем дело. Спустя полдня, когда дружинники Дарри вернулись, сам хозяин этих земель прибежал весьма встревоженный к Роберту. Баратеон, находясь в состоянии "вспоминаю о былых деньках", сорвался вместе с немалой свитой, включая всю Королевскую Гвардию, к указанному месту.

Как сказал Старку сам король: "Это самое настоящее, *бучее Пекло, Нед". Берег, по словам Роберта, был завален обглоданными кусками человеческой плоти в доспехах гвардии львиного дома. Оказалось, что это отряд, который королева послала за Арьей. Естественно, после такого о происшествии с принцем Джоффри все тут же забыли.

"Подарочек" самого Эддарда гармонично вписался в эту историю. И вот, его дочь всё ещё не найдена, он уже практически уверился в самом страшном. Отчего и хлещет вино здесь, в одиночку, чтобы никто не увидел Хранителя Севера в таком жалком состоянии.

— Грустишь, Старк? — раздался позади насмешливый мужской голос с приятными обертонами. Сознание Неда плавало в алкогольном тумане, и он не сильно удивился присутствию постороннего там, где никого по определению быть не должно.

Повернувшись, Тихий Волк увидел молодого мужчину с длинными спускающимися до плеч серебряными волосами. Глаза его излучали очень необычный, фиолетовый, оттенок. На незнакомце был одет элегантный чёрный дублет. А лицо грозило свести с ума любую незамужнюю, да и замужнюю, пожалуй, тоже, барышню.

Пьяный мозг работал с большими задержками, и Неду потребовалась минута, чтобы понять кто перед ним.

— Т-ты-ы?! — воскликнул Хранитель Севера заплетающимся языком.

— О-о-о! Что я вижу? Ты вдрызг проиграл битву с зелёным змием*, -издевательски протянул незваный гость, приподняв бровь в притворном удивлении. Однако, спустя секунду, с его лица ушла насмешка, уступив место пугающей серьёзности. — Так дело не пойдёт. Мне нужен твой ясный разум, а не его остатки, потонувшие в вине.

И тут к горлу Неда подступил огромный ком, желудок взбунтовался. Он даже не успел ничего понять, как его скрутило в жутком спазме, а изо рта на пол полилась всё то, что попало туда за последние часы. Проблевавшись, Эддард понял, что полностью протрезвел. В надежде на то, что это был всего лишь пьяный морок, он поднял глаза.

Сердце ухнуло куда-то в район пяток. Перед ним всё также, только чуть поодаль, стоял Рейегар Таргариен и смотрел на него как лорд на нерадивого вассала. Ситуация просто поражала своей абсурдностью. Нед даже не подумал потянуться за мечом. В конце концов, что обычная сталь может сделать мертвецу?

— Что тебе надо? — спросил Тихий Волк, как он считал, призрака. Хранитель Севера пытался сделать это с достоинством. Хотя получилось у него это донельзя жалко. Голос после произошедшего извержения желудка был слишком слабый и хриплый.

— Знаешь, Старк, с недавних пор меня мучает целая куча очень важных вопросов. И на большую часть из них ты можешь дать ответ.

— Что ты хочешь узнать? — внутри начал постепенно разливаться холодок ужаса. Так-то всё было очень хреново с самого начала, но стоило призраку сказать это, как до Неда стал наконец доходить весь кошмар складывающейся ситуации.

К нему заявился призрак, который непонятно как заставил его избавится от всего выпитого и хочет у него что-то узнать. С той же лёгкостью он, скорее всего, может умертвить самого лорда Винтерфелла. Всё происходящее до боли напоминало завязку одной из сказок старой Нэн. Нед не верил, что мертвецу нужны какие-то ответы. Скорее он затеял какую-то хитрую игру, в которой Хранителю Севера отведена роль жертвы.

— Что стало с Лианной? — спросил мертвец, устроившись в кресле у окна. Лунный свет опосредованно падал на его фигуру. Его серебряные волосы мягко подсвечивались, оттеняя лицо. Пугающий контраст. Нед, сидя у камина, в небольшой зоне света олицетворяет лето, а призрак, даже не учитывая его природу, находясь у окна, представляет собой воплощение смерти, холода — зимы.

Вопрос очень серьёзно озадачил Эддарда. Он, как и любой человек, не знал точно, что творится в загробном мире. Но пребывал в твёрдой убеждённости, что те, кто туда отправился, как-то всё-таки общаются между собой. Тем более, если при жизни они очень тесно друг с другом взаимодействовали. Или это игра? Скорее всего, именно так и есть. Пытаясь просчитать ситуацию с помощью знаний основанных на страшных сказках из детства, Нед пришёл к выводу, что лучше лишний раз не переспрашивать, а отвечать максимально чётко и подробно.

— Она умерла, роды оказались слишком тяжёлыми, — эти слова дались Тихому Волку очень нелегко. Произнося их, он будто снова оказался в Башне Радости, и умирающая сестра, протягивая ему младенца, заставляет дать клятву, которую он никак не сможет выполнить.

— Лианна была беременна?! — воскликнул Таргариен, резко подавшись вперёд. Спустя мгновение он уже нависал над Хранителем Севера и приподнял его, взяв за грудки. — Говори! Всё, что знаешь!

Теперь призрак уже не походил на гордого хозяина положения. В данный момент его лицо выражало волнение, растерянность и жажду докопаться до правды. Всё это серьёзно пошатнуло предыдущие выводы Эддарда. Неосознанно Старк попытался оттолкнуть взбесившегося мертвеца, но получил жёсткий отпор в виде молниеносного удара в солнечное сплетение, от которого его жутко скрючило. И он упал в лужу собственной блевоты.

— Значит так, Старк, твоя дочь у меня. От того насколько ты будешь со мной откровенен зависит её благополучие. Если ты ответишь на все мои вопросы, то по приезду в Королевскую Гавань она вернётся к тебе в целости и сохранности. Ну а если нет... думаю, ты и сам всё понимаешь, — вкрадчиво проговорил беловолосый, наклонившись к корчащемуся на полу Неду.

* * *

— О-охх, вот это да, — ошалело произношу, вернувшись в тело.

Такого я не испытывал уже давненько. Последний раз такое было, когда мне было семнадцать лет. Мы с Освеллом, Герольдом и Джоном так напились, что устроили настоящую оргию, заявившись в самый лучший бордель Королевской Гавани. И на утро я чувствовал примерно то же, что и сейчас, вспоминая свои выкрутасы накануне. Вроде бы всё было круто, но присутствовал небольшой стыдливый осадочек.

Предрассветные сумерки потихоньку окрашивали рощу в насыщенные цвета. Чардрева пестрели удивительным разнообразием листвы. В ночи это было не заметно, сейчас же я с некоторым удивлением заметил, что вполне каноничные деревья, с зелёной листвой и коричневым стволом, соседствуют с "вампирами", имеющими кроваво-красные листья и сияющие серо-белыми стволами без всякого намека на кору. Попался даже один экземпляр с сиреневой кроной.

Можно, конечно, сказать, что мне удалось задуманное. Но это будет сильным приуменьшением получившего в итоге результата. Я же на что рассчитывал? Мне нужен был всего лишь источник маны, и ничего больше.

Нужно, наверное, начать с того, что Старые Боги оказались более чем реальным явлением. Хотя богами это, ни в какой мере, назвать нельзя. Просто именно так андалы перевели на свой язык термин Первых Людей, имеющий с этим обозначением весьма слабую корреляцию.

Так вот. Подсоединившись к источнику, я, одновременно с этим, вступил в контакт с огромным количеством душ. И не просто душ, а разумных, у которых присутствовало, хоть и весьма искаженное, но относительно понятное человеческое мышление. Будь я менее опытным, а моё сознание менее структурированным, боюсь, сошёл бы с ума от хлынувших тонн непонятных и малосвязанных образов.

К счастью, опыт общения в таком формате у меня имеется. Первое, что я понял, все они очень рады мне. Потом информация пошла потоком. Собеседники оказались самыми настоящими древовидцами, которые после смерти ушли в единое астральное измерение, где мы в тот момент и общались.

Удалось "поговорить" всего с десятью духами, хотя их там были десятки тысяч. Много нового узнал и пополнил свой багаж полезных сведений. Они совершенно добровольно, даже с некоторым энтузиазмом, делились со мной своими знаниями и опытом. А маги, практикующие на протяжении десятков лет, хотя и в достаточно специфическом направлении, умеют много того, что было мне неизвестно.

Радость по поводу моего появления объяснялась достаточно просто. Вера в Старых Богов находится в серьёзном упадке, и появление того, кто смог вступить с ними в прямой контакт, является для этой братии очень хорошей возможностью.

Как я понял, то что я проделал доступно только для очень старых и продвинутых в своём деле древовидцев. На данный момент есть только один приверженец Старых Богов, который может подобное. Раньше таких людей за одно поколение насчитывалось несколько десятков. Притом, что население Вестероса во времена расцвета культа было намного более малочисленно.

В конце концов, удалось сговориться с духами (что было довольно несложно, учитывая изначальный тёплый прием). Они дают мне доступ к силе всего астрального измерения, а я, по возможности, стараюсь вернуть Вестерос под их влияние.

У меня существует некий внутренний свод правил, выработанный мной на протяжении всей жизни посредством своего и чужого положительного и отрицательного опыта. Одно из них гласит, что ни при каких обстоятельствах нельзя заключать соглашения с энергетическими сверхсущностями с заведомо слабой или подчиненной позиции. Тебя либо используют, а потом выбросят за ненадобностью, либо попадешь в жуткую кабалу.

В данном случае, можно сказать, я самым злостным образом нарушил собственное же правило. Однако тут надо понимать одну очень интересную вещь. Всё вышеперечисленное в большей степени касается сильных моносущностей, которые становятся сильнее от обращения к ним людей или других разумных, попросту говоря, веры. Здесь же я столкнулся с вполне, как бы это странно не звучало, миролюбивыми и положительными сущностями, которым не сильно много надо.

"Вернуть Вестерос под влияние" — значит не заставить людей верить в Старых Богов вместо Семерых, а засеять материк богорощами. Чем больше чардрев, тем крепче их связь с материальным миров. А духи, с которыми я общался, очень скучают по возможности находиться здесь, хоть и не во плоти. Сейчас их уделом являются редкие места, где грань между реальным и ирреальным очень тонка.

Как ни странно, но подобные территории очень слабо пересекаются с наличием или отсутствием поблизости чардрев. Зависимость безусловно есть, но она не прямая. То есть, чем больше волшебных деревьев с вырезанными на них ликами, тем легче духам бывших древовидцев взаимодействовать с материальным миром. Но сами чардрева не являются прямыми проводниками их сущности. Очень непонятно и сумбурно. Мне даже показалось, что они сами не особо понимают данное явление, принимая его как факт.

По сути, Старые Боги представляют собой своеобразный духовный конгломерат, у членов которого есть более или менее совпадающие интересы и чаяния. Но при этом каждый из них является отдельным разумным. Случай, мягко говоря, очень необычный. В общем, в том чтобы заключать договор при таком, достаточно благоприятном раскладе, нет практически никакой опасности.

Дальше же начался настоящий, без преувеличения трэш и угар. Подключившись к источнику, питающему целый астральный план, я получил такой удар мо мозгам, какой не словишь, даже искупавшись в кокаине. К счастью, основное безумие я пережил, находясь все там же, среди духов, никому не навредив. Правда, после возвращения в осмысленное сознание заметил, что нематериальные древовидцы держались от меня на некоторой дистанции. Но остаточный симптом, выражающийся в наличии очень горячего шила в неположенном месте, в последующих событиях довольно явно проявил себя.

Накаченный силой по самое не могу я через астрал заявился к Неду Старку. Почему к нему? Не к Роберту Баратеону, Тайвину Ланнистеру, или на худой конец к своим родным, найти которых теперь не представляет никакой проблемы? Что тут сказать? Зигзаги упоротых мыслей неисповедимы. Больше всего мне хотелось прояснить судьбу Лианны, и я отправился к тому, кто наиболее осведомлён в этом деле.

Честно говоря, поначалу было сложно сдержаться и не вывернуть Старка наизнанку, оставив Роберту симпатичный экспонат, в лучших традициях анатомического театра. Но всё-таки переборол себя, позволив себе лишь одну безобидную шалость.

Однако спокойствие и даже некоторую доброжелательность, которую я по возможности старался демонстрировать одному из своих врагов, пришлось в определённый момент отбросить. Проще говоря, у меня снова потекла крыша. Но этому есть вполне достойное оправдание. Не каждый день узнаешь, что твоя покойная жена, которую ты очень любил, оказывается, была беременна. После такого даже у Безупречного проснутся эмоции. Что уж говорить обо мне. Ну и я не стал церемониться с Хранителем Севера, применив на всякий случай самый действенный свой козырь. Ничего делать Арье я, естественно, не собирался, и не собираюсь. Но он-то об этом не знал. Да и приголубил Старка небольшим ментальным ударом, который несколько притушил его критическое мышление.

После того как этот суровый северный алкаш всё-таки исповедовался, у меня с новой силой разгорелось желание сделать из него папье-маше. К счастью для Старка, огромная сила, пришедшая ко мне одномоментно, стала заканчиваться, и пришлось быстро возвращаться в свою родную тушку.

Уму непостижимо! У меня есть взрослый сын! Который меня знать не знает и, скорее всего, знать не хочет. Ночной Дозор. Почему? Что могло толкнуть молодого, только начинающего жить, парня одеть чёрное? Я всю душу из Старка вытряс. Вполне закономерно предполагал, что отправился он туда не по своей воле. Но нет. Не понимаю. Вот просто не понимаю. Узнал, кстати, ещё несколько любопытных вещей о том, как происходило восстание Роберта глазами мятежников.

Голова пухнет от таких новостей, честное слово. И вот что со всем этим делать? Менять планы? Вместо Драконьего Камня мчаться на Стену? Смешно, право слово. Я должен вернуть себе то, что потерял по глупости. Тогда и многие проблемы разрешатся сами собой. Но не все, далеко не все. К тому же, обязательно добавится куча новых.

Если бы не бурлящая в крови магия, настроение ухнуло бы куда-то в район северного полюса. Сам факт её наличия неслабо поднимает веру в светлое будущее. Ладно, хватит рефлексировать, прошло время действовать. Поднимаюсь с земли и создаю слабенькое плетение чистки. Ну как слабенькое. Несколько часов назад мне на него попросту не хватило бы резерва. Да и сейчас не хватит.

Штука в том, что у меня теперь имеется прямой доступ к практически неисчерпаемому источнику маны. И та энергия, которая уходит из резерва тут же, без задержки, поступает туда же извне. К сожалению, если я попробую сотворить хотя бы средней силы заклинание, мне выжжет напрочь все энергоканалы. Уж очень они слабенькие.

Однако духовное тело под влиянием источника заметно ускорило своё развитие. Думаю, понадобится месяца три, чтобы выйти на уровень крепкого ремесленника-профессионала.

Спустя две минуты я, благодаря плетению, выглядел не как пролежавший в лесу чудак, а как только что закончивший утренний туалет аристократ. Одежда разгладилась, приобрела вид только что стираной. Волосы уложились в более или менее нормальную прическу. И грязь с потом исчезли со всей поверхности кожи. Как же я скучал по таким удобствам.

Что же, вот теперь у меня есть настоящий инструмент по завоеванию мира.

Глава 14

Запах благовоний и страстной любви смешивались в этом месте, порождая безумную, но притягательную смесь. Вдохнув его, посетители начинают желать ещё больше. Пол, выложенный розовой плиткой, и гобелены вызывающих тонов, показывающие различные сцены совокупления, только усиливают этот эффект. Всё здесь служит одной цели — ублажать любого, кто в состоянии заплатить. Роскошные девицы, коих сложно встретить поодиночке в иных уголках мира, собраны в этом заведении. Изысканные дорогие вина и яства представлены к услугам сиятельных лордов, рыцарей, удачливых наемников, состоятельных горожан, просаживающих здесь огромные для себя деньги. Даже благочестивые септоны порой не могут устоять перед зовом плоти и приходят сюда.

Однако человека переступившего сейчас порог самого дорогого борделя Королевской Гавани мало интересовали роскошные шлюхи и прочие излишества. Одет пришедший был весьма интересно. Богато, но скромно и со вкусом. В острой, клинышком, чёрной бородке виднелись седые волоски. Короткая шевелюра ещё сильнее страдала от некой двойственности. Сочетания седых прядей и насыщенного чёрного оттенка. Черты лица вполне можно назвать приятными, даже располагающими. Но, как ни странно, всё несколько портила хитрая полуулыбка, не сходившая с губ. Кому-то она казалась располагающей, а кто-то находил это отталкивающим. В среде вторых почему-то, как правило, оказывались рыцари и лорды из древних домов.

Пройдя на второй этаж, вальяжной походкой хозяина, человек зашел в одну из пустующих комнат. Интерьер каждой был по-своему уникален. В этом борделе нельзя найти две, хоть чем-нибудь похожие. Даже витражи в окнах отличались друг от друга, не говоря уже об остальном. В комнате, которую почтил своим присутствием этот невысокий импозантный мужчина, преобладал удивительный для любого борделя тёмно-зелёный цвет. Наваливаясь со всех сторон, он дарил умиротворение и сонливость. Совсем не то, что нужно владельцам подобных заведений. Клиент наоборот должен быть активен как можно дольше. Тогда и денег с него упадет гораздо больше.

Подойдя к ничем не примечательному участку стены, мужчина стал проводить какие-то бессмысленные, на первый взгляд, манипуляции, беспорядочно стуча пальцами по разным каменным блокам. Но вот из одного блока выступил небольшой камешек с ровными краями.

Человек крепко обхватил его пальцами и потянул. Камешек, относительно легко, с небольшим скрежетом, вышел из стены. За ним оказался зев небольшой в диаметре полости, куда человек тут же сунул два пальца. Средний и указательный. Движение было очень чётким, чуть ли не машинальным. Нащупав там что-то, он осторожно потянул пальцы обратно.

На свет появился очень маленький свёрток, похожий на те, что носят вороны. Он был перевязан тоненькими верёвочками. В глазах мужчины появился огонёк интереса. Нечасто в этот тайник попадают сообщения. Предвкушая какую-то важную новость, он развернул свёрток.

По мере прочтения, не такого уж и длинного послания, приклеенная улыбка исчезла с лица седеющего брюнета. А глаза лихорадочно бегали по строчкам, то и дело возвращаясь к прочитанному.

* * *

Блошиный конец всегда жил своей особенной, непонятной и отвратительной для жителей остальных районов жизнью. Грязь, кровь, болезни и голод всегда были спутниками этой части столицы. Однако здесь, как нигде, кипела жизнь. Во многом можно обвинить эту грязную дыру, но только не в скуке и размеренном существовании.

Что для одних ужас и безысходность, для других море возможностей и горячая от приключений кровь. Сегодня вечером в трактире "Гарцующий лось" собрались представители второй категории. Отвратительное, на взгляд любого кто пробовал хотя бы борское, пойло лилось рекой. Не самые чистые люди, с пьяными рожами, хохотали, лапали потасканных подавальщиц, которые тоже хихикали, принимая немудрёные ухаживания. В отдельных местах вспыхивали драки. Не перетекали во всеобщий махач они только потому, что за этим бдительно следили вышибалы. Стоило только кому-нибудь нарушить некую границу, как его брали под локти два двухметровых здоровяка и, не церемонясь, выкидывали взашей, прямо в дорожную грязь.

Когда за тебя берутся два крепких головореза в добротных кожаных доспехах, с немаленькими дубинами, это остужает даже наиболее пьяные, и соответственно горячие, головы. А также служит весомым напоминанием для всех остальных.

Тем временем, пока в зале трактира творился привычный разгул и кое-где даже разврат, через заднюю дверь в "Гарцующего лося" зашли трое. Они очень тщательно прятали свои личности в плащах с капюшонами и повязках на нижнюю часть лица, так что различить их можно было только по росту. Один достаточно невысокий, второй чуть повыше, примерно среднего роста, третий мало уступает трактирным вышибалам.

Кухня оказалась на удивление чистой по сравнению не только с самим районом, но и с залом. Повара практически не обратили внимание на вошедших. Глянули раз, и продолжили заниматься своими делами. Трое также не стали задерживаться. Быстрым шагом они прошли кухню. Самый низкий достал откуда-то из-под плаща резной медный ключ и вставил в замок массивной двери. После того как он провернул его пару раз дверь открылась, скрепя слабо смазанными петлями.

Двое вошли, а один, самый высокий, остался сторожить снаружи, зыркая на работников кухни подозрительным взглядом. На что означенным работникам было, в общем-то, плевать.

За дверью оказалась достаточно крутая лестница, ведущая вниз. Достаточно удобные перила и факелы на всем пути под землю прилагались. Коридор был относительно широким, с высокими потолками. Подозрительные люди в капюшонах уверенно и быстро преодолели эту длинную и крутую лестницу, оказавшись в достаточно просторном помещений. Место, в которое они пришли, было, по сути, тем же трактирным залом. Только публика здесь подобралась более серьёзная. Вместо пьяного отребья, собравшегося наверху, мужчины в лёгких кожаных доспехах или поддоспешниках. И с обязательным оружием на боку или возле стола. В основном это были мечи и одноручные топоры. Правда, попалась и пара моргенштернов.

В помещении стоял лёгкий гомон, люди общались между собой, не переходя определенный уровень громкости. Подавальщиц здесь не было. На стойке появлялись блюда и выпивка, и посетители сами всё забирали. Под куполообразным потолком висели многочисленные светильники, обеспечивая зал стабильным и достаточно ярким светом.

Вошедшие, так же как и на кухне, не привлекли особого внимания. Обойдя сидящих за столиками по широкой дуге, двое в плащах кивнули стоящему за стойкой упитанному человеку в заляпанном фартуке и открыли простую на вид деревянную дверь. За ней оказалась тройная развилка. Эти коридоры уже были намного уже, а стены выглядели более обшарпанными и старыми. Однако и там, и там факелы неплохо освещают путь.

Двое путников пошли направо. Вскоре зона света кончилась, и впереди проглядывалась абсолютная зловещая тьма. Взяв по факелу, двое откинули свои капюшоны и двинулись вперёд. Один, более высокий, имел короткие и жёсткие, как мочалка, чёрные волосы. Лицо выдавало человека уже немолодого. К тому же, не особо красивого. Второй же имел более благообразную внешность. Несмотря на то, что также язык не повернется назвать его молодым, лицо было достаточно ухоженным, чтобы его можно было назвать приятным.

Прямой коридор сменил тёмный, совершенно не освещаемый, лабиринт. Путники плутали в нём не меньше часа. Сложно было понять, сколько они прошли, и где оказались. Однако эти двое были здесь далеко не впервые и прекрасно знали, как и куда идут. Надо добавить, что человек несведущий легко заблудился бы в лабиринте и, с большой долей вероятности, попал в одну из скрытых ловушек.

Пришли они к двери, с двух сторон от которой висели факелы. Как ни странно, но ничего особенного она из себя не представляла. Если не считать, конечно же, металлическую оковку. Более низкий вплотную подошёл к двери и достав из под плаща причудливый ключ с объёмным, выступающим на конце, крестом, вставил его в замочную скважину, находившуюся в самой середине.

После того как он провернул его на четыре оборота от двери стали раздаваться звуки похожие на работу механизмов. Продолжалось это никак не меньше трёх минут. Когда звуки прекратились, в правом верхнем углу со щелчком выскочила небольшая железная кнопка. Тот, кто возился с ключом, нажал на неё, и тут же, весьма громко, прозвучал довольно неприятный звон.

Двое путников практически не разговаривали между собой, в лучшем случае обмениваясь односложными репликами. Вот и сейчас, они стояли, словно статуи сами себе, и молчали, не глядя друг на друга и ожидая непонятно чего.

Но томились они недолго. Не прошло и минуты, как из-за двери послышались тяжёлые шаги и чей-то низкий голос спросил:

— Кто там?

— Торговец рыбой. Цены нынче высоки. Не желаете ли краба? — произнёс невысокий, эти, казалось бы, абсурдные в данной ситуации слова. Его голос оказался очень мягким, а речь текла, словно патока.

— Крабов у нас и так завались. Есть ли у тебя форель? — ответил голос за дверью.

— Хах! — сожалеющий вздох. — Нет, но у меня ещё есть и алмазы с Летних Островов. Может они вам пригодятся?

— Хм? Алмазы говоришь? Что же, алмазы нам нужны. Заходи, — и дверь со скрежетом стала открываться. За ней стоял внушительного роста рыцарь в полном латном доспехе с закрытым забралом. На поясе у него висела устрашающего вида булава, а в левой руке лежал щит. Что удивительно, на нём не было какого-либо герба и украшений. Он закрывал собой проход, и ему пришлось посторониться, чтобы пропустить одного из посетителей. Того, кто с ним разговаривал. Другой же остался стоять снаружи, когда за его попутчиком закрылась дверь. Чтобы не скучать, он достал из-за пояса мех с вином и от души к нему приложился.

Внутри же, помимо здоровенного железного охранника, обнаружился пяток воинов с арбалетами, стоявших за его спиной с взведёнными машинками. Как только дверь вновь закрылась, они опустили свои агрегаты и расступились, встав вдоль стен. Помещение, в котором оказался путник, представляло собой своеобразную прихожую. Широкое, с высоким потолком и многочисленными светильниками, но абсолютно пустое.

Человек, абсолютно молча, прошёл дальше, в виднеющуюся открытую дверь. Вскоре туда же вошёл рыцарь с арбалетчиками. То, что было здесь, не сильно отличалось от того, что было позади. Единственное, что отличало эту комнату и предыдущую, это две небольшие дверцы у входа и десяток закованных в латы воинов вместе с тридцатью арбалетчиками. Их позы отличались расслабленностью. Однако было видно, что на своём деле они сосредоточены и случись что-то нехорошее, грудью встанут на пути гипотетического врага. Пропустив мужчину к находившейся позади них двери, они молча, с въедливым вниманием, принялись наблюдать за ним.

Он же, подойдя к ней, отодвинул находящуюся посередине деревянную дощечку и засунул руку в дверь. Спустя несколько десятков секунд что-то громко щёлкнуло, и мужчина, вынув кисть, толкнул дверь от себя. На этот раз за ним никто не последовал.

Уютный кабинет с резной мебелью, стоящие на деревянных тумбах цветы в горшках, и сидящий за столом черноволосый юноша в простой льняной рубахе. Он отчаянно что-то черкал пером на лежащем перед ним свитке. Вообще, весь стол был завален бумагой и пергаментными свитками. Когда путник подошёл, юноша поднял глаза и с улыбкой во все тридцать два зуба протараторил, — Приветствую, лорд Бейлиш, госпожа уже ждёт! — и вернулся к своему занятию.

— И тебе привет, Вили, — отстранёно произнёс означенный лорд. По его лицу можно было сказать, что мысли его находятся явно не здесь, и сказал он это, лишь отдавая дань дежурной вежливости означенному Вили. Надо сказать, что комната эта была раза в три больше, чем предыдущие пустые помещения. Вдоль стен с разных сторон находилось, в обшей сложности, восемь дверей, в одну из которых наш путник после предварительного стука и зашёл.

Оказался он в достаточно маленькой, по сравнению с предыдущей, комнате. Два дивана с мягкими подушками, кресло и небольшой столик, уставленный достаточно простыми кушаньями и кубками, в которых дымилось вино. А также красивая молодая брюнетка, одетая в роскошное закрытое платье под цвет волос. С первого взгляда сидящую за столиком девушку можно принять за уроженку Дорна.

— Моё почтение, госпожа, — чуть поклонившись, произнёс путник, стоило ему войти.

— Здравствуйте, лорд Бейлиш, — ответила та, кого мужчина назвал "госпожой". Произнесено это было довольно холодно. — Присаживайтесь, — и, дождавшись пока он усядется напротив, спросила. — Что же произошло, раз вы лично пришли ко мне?

— Не далее как неделю назад я, как обычно, проверял свой тайник для особо важных сообщений. То, что я прочел в сообщении своего Харренхолльского агента, ввело меня в серьёзное замешательство. Я даже подумал было, что мой соглядатай тронулся рассудком. Пришлось вплотную заняться этим делом и задействовать дополнительные...э-э-э...ресурсы. Сведения подтвердились. Прочтите. Самое первое сообщение я перевязал красной лентой.

Озадаченная словами собеседника девушка с любопытством взяла у него выуженный из-под плаща кошель. Развернув его, она стала перебирать маленькие свёртки. В первую очередь брюнетка, естественно, прочла тот, что был перевязан красной лентой.

— Это... это... — глаза девушки напоминали блюдца, а лицо выражало крайнюю степень изумления. Всю невозмутимость, как ветром сдуло. Но спустя минуты две ей удалось взять себя в руки. — Благодарю вас, лорд Бейлиш, от всего сердца за то, что донесли до меня эту весть. Ваша награда будет соразмерна. Прошу вас, передайте сиру Эдрику контакты всех ваших "дополнительных" людей. В свете открывшегося, они ему будут намного нужнее.

— Как прикажете... ваше высочество.

Глава 15

Цокот копыт, и удаляющиеся стены Харренхолла, навевали определённые ассоциации. Тёплая ностальгия, напополам с горечью.

Мы наконец-то покинули замок и теперь движемся прямиком в Королевскую Гавань. Я решил не заезжать в Каменную Септу. Первоначальный план составлялся в соответствии с моими тогдашними возможностями. Сейчас же у меня намного меньше причин опасаться за свою жизнь. Да и Арью надо бы сдать на руки Старку как можно скорее.

Когда мы уже достаточно отошли от крепости, я послал бегающей в окрестных лесах лютоволчице ментальный зов.

Оглядываю своих малолетних спутников. Да-а. Прошло всего ничего, а как каждый из них поменялся?

Микаэль из обычного, чуть испуганного, пацана начал превращаться в личинку воина. Несколько более волевой взгляд, прямая спина. Доспехи сидят, конечно, неидеально. Однако парень изо всех сил старается, что заслуживает всяческого уважения. Да и движения у него стали более плавными.

Результат моих зверских тренировок, которые он, молча, не жалуясь, выдерживает. Завидное у него упорство, надо сказать.

Арья же тоже серьёзно преобразилась. Из хулиганистой, но всё же девочки, она превратилась в обычного мальчика, которого никто даже не заподозрит в том, что он и не мальчик вовсе. Короткая стрижка, подходящая одежда и повадки. По поводу первых двух пунктов подсуетился я, а третий целиком и полностью её заслуга.

— Нимерия! — издала радостный клич девочка, стоило волчице выпрыгнуть на дорогу из ближайших кустов. Остановив свою бурую кобылу, она ловким движением слезла с седла и, подбежав к лютоволчице, принялась обнимать её и всячески тискать. Нам тоже пришлось притормозить в ожидании, когда же кончатся эти телячьи нежности.

Нимерия весьма живо откликалась на ласки своей хозяйки, буквально вылизывая той лицо. Девочка же даже не пыталась отстраниться, весело и звонко смеясь.

Глядя на эту картину, губы сами собой растянулись в улыбке.

Вскоре, всего через несколько минут, мы двинулись в путь. Вместе с нами, в один ряд с лошадьми, трусила лютоволчица. Кони её, конечно, серьёзно побаивались, но мне ничего не стоило успокоить неразумных животин, как только они почувствовали опасного хищника.

Ехать просто так было скучно и я, достав из седельной сумки, стал играть.

Беру спокойный струнный мотив с чуть заводными нотами. С намёками на будущий шторм.

Смертельные облака и распростёртые крылья..

Огонь горит внутри.

Силы грома призывают меня

В славный полёт

Мой голос звучит достаточно красиво и мелодично. А главное, под стать песне. Сам от себя такого не ожидал. Прям, такой себе чуть низкий тенор.

Я дракон и я лечу

Защищать свои земли

Чёрный маг пытается

исполнить злое колдовство!

Начинаю играть более интенсивно, но не слишком.

В лихорадку битвы

На крыльях света!

У меня нет наездников,

Мной руководит лишь мой разум.

Остерегайтесь дракона,

Идущего в бой.

Отмститель порядка и света.

Понижаю голос и добавляю в конце некоторых строк бой барабанов. Меняю звук обычной гитары на электрогитару.

Дикий зов в сердце дракона,

Пробуждается в груди бушующий крик

Бесстрашно и смело храброе сердце дракона

Ведёт меня вслед за мечтой!

На контрасте наоборот повышаю голос. Чуть ли не до надрыва.

Файерболы и удары молний —

Магическая война началась

Колдуны ночи и смерти

Посылают свой гиблый поцелуй

Выравниваю ритм. Теперь барабан в некоторых местах чередуется со свирелью. И всё это на фоне бешеной электрогитары.

Но медленно растёт

страх в их глазах

Дракон летит и некуда бежать,

Ты увидишь, как наступит рассвет.*

Не снижаю накала. Слушатели должны прочувствовать, как дракон пикирует на своих жертв. Стать этим драконом и ощутить охотничий азарт. Или же будоражащий нутро страх, если вообразили себя его жертвами. Эмм... что-то, по-моему, я увлёкся малость. Прекращаю играть и оглядываюсь на ребят.

М-да. Словосочетание "культурный шок" лучше всего отображает состояние моих спутников. Отсутствующий, направленный в никуда, взгляд, приоткрытый рот — симптомы, как под копирку.

В какой-то момент я увлёкся и начал по привычке творить магическую песнь. Ничего такого, просто транслируешь через звуковые волны нужные тебе эмпатические или телепатические образы, или же всё вместе. Помогает лучшему восприятию музыкальных произведений, да и вообще.

Животные на моё выступление отреагировали по-разному. Лошадки были полностью индифферентны и как шли, так и продолжали идти. После того как я прошёлся им по мозгам, они и не такое проигнорируют.

А вот Нимерия сейчас напоминает бешеную белку. Бегает взад-вперёд, вокруг, прыгает вверх и лает на заходящее солнце. Видимо, получила дозу впечатлений через Арью. Иначе она бы не стала выискивать в небе дракона. Восприятие у людей и волков, а уж тем более лютоволков, серьёзно отличается. Я же транслировал в человеческом "диапазоне".

— А?

— Что?

Я дал ребятам небольшой, совсем маленький, ментальный "пинок", и они, тут же, пришли в себя.

— С возвращением обратно в наш дерьмовый мир.

— Что... что это было?! — немного дрожащим голосом вопросила Арья. Микаэль же в это время активно вертел головой, бросая на всё взгляд своих, совершенно квадратных, глаз.

— Леди Арья, вы не могли бы выражаться чётче. А то мой скудный разум никак не может постигнуть величия вашей мысли, — во мне в очередной раз проснулся тролль.

— Так уж быть, сир Бринден, я сделаю снисхождение вашему скудному умишке, — ответила мне девочка, словно заносчивая холёная аристократка. Так-то, она — аристократка, но, ни разу не заносчивая, и не холёная. В первые секунды, после этого пассажа я был очень изумлён. Услышать что-то подобное от этого бандита, было сродни шоку. Но потом до меня дошло, что Арья наверняка должна была видеть перед собой таких дам.

Чувствую, с этого дня наше с ней общение может перетечь в плоскость вот таких вот пикировок.

Готовый уже сорваться с губ ответ прервал нарастающий в отдалении топот копыт. Шёл он сзади, со стороны Харренхолла.

Приказываю ребятам сойти с дороги. Кто бы там ни был, лучше его пропустить. Слышно, что торопится.

* * *

Сандор гнал коня вперёд, выжимая из животного всё, что можно. Чуть позади него точно также скакал Джефф.

Недели поисков достаточно осточертели Клигану. Он был очень вымотан и зол.

Им с Джеффом пришлось неделями слоняться от деревни к деревне, чтобы напасть на устойчивый след мальчишки. Приходилось очень нелегко. Тех, кто хоть как-то видел его можно по пальцам пересчитать. По пальцам одной руки.

В таких условиях они вынуждены были строить предположения и, соответственно, их проверять.

В конце концов, они с Джеффом решили ехать в сторону Харренхолла. И вскоре после этого им улыбнулась удача. Попался один охотник, который видел уже упомянутого рыцаря и рыжего мальчишку.

Обрадованные хоть какой-то ясностью, и страстно желающие отплатить неуловимому пацану за все свои мучения, Сандор и Джефф на всех парусах поскакали к стенам бывшей твердыни железнорожденных.

Прибыв туда, они от первого встречного крестьянина узнали, что их цель недавно покинула замок. И они галопом, на всей возможной скорости, поскакали в указанном направлении.

По ходу дела ни Сандора, ни Джеффа не волновал рыцарь, который зачем-то взял с собой мальчишку. Клиган был уверен в своём подавляющем превосходстве над большинством воинов королевства. Джефф же тоже является не самым плохим бойцом. И их двое. Они были абсолютно уверены в том, что в случае, если рыцарь вздумает защищать мальчишку, они без проблем вспорют ему кишки.

Вдалеке показались какие-то нечёткие фигуры. Сандору пришлось чуть притормозить лошадь, перейти на шаг.

Джефф же, бывший позади, проскакав вперёд, оглянулся на своего товарища и последовал его примеру. Тоже заметил кого-то впереди.

Через какое-то время фигуры, которые тоже были на лошадях, отошли с дороги. Пёс имел все основания полагать, что там, впереди, он найдёт мальчишку.

Приблизившись, он различил необычные чёрные доспехи на одном из всадников.

Ощерившись в хищной улыбке, Сандор обнажил полуторник и неспешно поскакал к своей цели.

* * *

Мы освободили дорогу и стали ждать, когда неизвестные торопыги проедут. Нимерия по моему приказу отбежала к лесу, затерявшись среди зелени. Увы, лютоволк зверь приметный, и лишний раз показывать его людям не следует.

Что-то мне это не нравится.

Торопыгами оказались два, предположительно, рыцаря. Увидев нас, они замедлились. А один из них, здоровый, со шлемом в виде собачьей головы с раззявленной пастью, достал из ножен достаточно массивный бастард.

— Брин... — услышал я испуганный шепот сидящей рядом со мной в седле, по правую руку, Арьи.

— Что? — тихо, но не шепотом, спрашиваю.

— Это... это Пёс. Это его шлем. Я узнала.

— Кто такой этот Пёс? — "условно недружественные элементы" ещё относительно далеко, и мы можем позволить себе такой диалог.

— Он... он охраняет Джоффри! Как нянька за ним везде таскается! Следит, чтобы златовласка не ушиблась! — громким шепотом просветила меня девочка. Причём, в её тоне слышались отчётливые нотки злой иронии.

— Так, дети, стойте здесь! Ни в коем случае не идите за мной и вообще отсюда не уходите, — обращаюсь к обоим и давлю тяжёлым взглядом готовое сорваться с губ девочки несогласие. — Если кто-то из вас ослушается меня, клянусь всеми Новыми и Старыми Богами, выпорю так, что этот кто-то месяц не сможет сидеть. Я ясно выражаюсь? Ну, вот и хорошо.

Даю коню легонько по бокам и неспешно еду навстречу "собакоголовому". Меч пока не обнажаю, но предупредительно держу ладонь на рукояти.

Глядя на бастард предполагаемого противника меня посетила мысль, что я несколько сглупил. Ведь можно же было создать что-то не настолько монструозное. Мой двуручник-то только к седлу и можно приторочить. За спиной таскать, как я это раньше делал, чистое извращение, порождённое катастрофическим отсутствием конной тяги.

Хотя, с другой стороны, он достаточно длинный, и пробить он может любой доспех.

"Собакоголовый" остановился в восьми метрах от меня и, положив лезвие своего меча плашмя на руку в кольчужной перчатке, принялся пристально меня разглядывать.

Поведение, надо сказать, очень хамское и вызывающее. Не представился, не поприветствовал меня, хотя бы даже не в самой вежливой форме.

К тому же, какого хрена он здесь делает? Кронпринц в Дарри. Если за Арьей, то почему только двое, а не десяток хотя бы. Ведь в прошлый раз...

Как этот хмырь нас вообще нашёл? Одни вопросы.

И веет от "собакоголового" какой-то расфокусированной звериной злобой. Не ошибусь, если предположу что ему прям сейчас хочется убить меня максимально кровавым образом.

— Кто вы такой, сир, и что вам от меня надо? — решаю не миндальничать с этим типом.

— Я не "сир", — на редкость противным, даже в некоторой степени жутким, голосом произнёс он и снял свой экзотический шлем. Под ним обнаружилась, в прямом смысле, палёная морда. Левая половина лица была серьёзно обожжена. Откровенно жуткая ухмылка, в купе с таким шрамом, производила серьёзное впечатление. Уверен, многие бы на моём месте, если и не обосрались бы от страха, струхнули бы не по-детски. Многие, но не я. Приходилось видеть вещи и пострашнее, причём намного. Хм. Что он там говорит? — ...ня зовут Сандор Клиган, я служу принцу Джоффри Баратеону. У тебя есть мальчишка, который покушался на жизнь принца. Отдай его нам, и мы свершим над ним королевское правосудие.

Хм. Очень интересно. Этот мужик буквально пышет злобой, но вместо того, чтобы кидаться на меня с мечом, он пытается решить дело миром. Можно предположить, что это его обычное состояние, и он умеет себя более или менее контролировать. Ещё раз хм.

Стоп! Клиган?!!! Так, спокойно! Ты же не австралопитек, чтобы тобой руководили сиюминутные порывы. Нужно точно разузнать. Мало ли, может однофамилец. Тоже на службе у Ланнистеров. Сука!

— Скажите, "не" сир Сандор, вы случайно не приходитесь родственником некоему Григору Клигану?

Ох, ничего себе! От него полыхнуло самой настоящей, чернейшей, ненавистью, направленной, судя по всему, на означенного Григора Клигана. Несмотря на то, что я полностью солидарен, мне очень интересно, с чего такая реакция.

— Да... это мой брат... старший, — проскрежетал он. Даже не будь я эмпатом, по данному тону очень хорошо можно понять, как Сандор относится к своему брату. — Но тебе не удастся заговорить мне зубы. Где мальчишка?

— Боюсь, вы ошибаетесь, Клиган. У меня нет никакого "мальчишки". Со мной путешествуют лишь мой оруженосец и паж.

— Вот как? Тогда покажи мне их, чтобы я убедился в правдивости твоих слов, — не поверил, скотина такая. Надежда на мирный исход окончательно покинула меня.

— Я так не думаю, — обнажаю свой меч. Чувствую вспыхнувшее удивление и опаску со стороны Клигана и его товарища. Понятное дело, не каждый день увидишь, как человек одной рукой держит здоровенную рельсу, по ошибке именуюмую двуручным мечом. Так и тянет отпустить какую-нибудь шутку, однако время разговоров прошло.

Не сговариваясь, Пёс с напарником дали своим коням шенкеля и ринулись на меня с двух сторон. Что сказать? Умно. Да и видно, что у этих двоих взаимодействие отработано неплохо.

Через мгновение делаю то же самое, несусь им навстречу.

"Ух! Бл*дь!" — подумал я, получив весьма ощутимый удар прямо по рёбрам. Благо, доспехи выдержали бастард Пса. Но трещины, а то и перелом грудной клетки, весьма вероятны. А вот его напарнику я отчекрыжил верхнюю часть тела. От правого плеча до левой подмышки. Его лошадь проскакала дальше с теперь уже трупом в седле.

Идя с ними на сближение, я рассчитывал устранить одного и увернуться от другого. Со вторым пунктом получилось так себе.

Отключаю нервные окончания в том месте, на которое пришёлся удар, и поворачиваю лошадь обратно, к Псу. Тот, с небольшой, относительно меня, задержкой проделывал то же самое.

Увидев, что стало с товарищем, его эмоции наполнились гневом, направленным конкретно на меня. Но потом Клигана разбило сильнейшее изумление, направленное тоже на меня. Чего это с ним?

Я же не спешил сближаться с противником. Судорожно пытался понять, что с ним делать. Просто так убивать как-то слишком просто и, к тому же, в некотором смысле расточительно. Еще один язык, тем более такой, "приближённый к телу" определённо лишним не будет.

— Да кто, Неведомый тебя забери, ты такой?!

Глава 16

— Странный вопрос. Какая разница? — изумление Клигана было настолько живым и явственным, что я решил притормозить и поболтать с ним немного.

— Твоё лицо... Кто ты такой?! — меня начали одолевать смутные сомнения. Потянувшись к рубину, который обеспечивает личину, я обнаружил лишь распадающийся магический след. Не спуская глаз с жжёного, стягиваю зубами перчатку со свободной руки и запускаю в поясной кошель, где хранятся сковырнутые с прошлой брони камни. В том числе и превращенный мной в артефакт. Пальцы нащупали среди прочих, не особенно крупных камней ещё более мелкие, откровенные осколки, а то и вообще песок. Захотелось крепко выругаться.

— Боюсь, для вас это уже не имеет никакого значения, — говорю, отдавая последнюю дань этому человеку, ибо после увиденного им, оставлять его в живых нельзя.

Хм! Непонятно, откуда такой резкий страх? Он же только что потерял товарища и, совершенно закономерно, собирался биться со мной на смерть. При этом в эмоциях преобладал лишь гнев разной степени насыщенности и азарт. Неужели моё настоящее лицо так его испугало?

— Подожди, подожди! Не убивай меня! Я могу тебе пригодиться! — просительные интонации в исполнении одновременно хриплого и "металлического" голоса воспринимались до жути парадоксально. К тому же, я успел составить некоторый психологический портрет этого человека. А именно: жестокий, эмоционально неустойчивый, однако имеющий немалый самоконтроль, гордый и довольно спокойно относящийся к возможности собственной гибели. И данной репликой, с соответствующим эмоциональным окрасом, он портит мне уже выстроенную картину.

— В самом деле? И что же вы можете мне такого предложить? А главное, почему вы так странно себя ведёте, "не" сир, Клиган? Мы знакомы с вами всего несколько минут, но мои знания человеческой натуры подсказывают мне, что вы обычно не вымаливаете что-либо у кого-либо. Даже собственную жизнь.

— "Обычно" хех! Да уж, здесь ты прав. Но обычно я не вижу перед собой мертвецов. Не знаю, из какого пекла ты выбрался, но попасть туда я, вот уж точно, не хочу.

Кое-что начинает проясняться. Клиган узнал меня и, совершенно закономерно, в этой ситуации, струхнул.

Страх, кстати, стал потихоньку уходить от собакоголового. Видно, подумал, что если я с ним разговариваю, то уже не собираюсь отправлять на тот свет. Успокоился он, кстати, совершенно зря.

— Что ты можешь предложить мне за свою жизнь? — перехожу непосредственно к делу.

— Службу! Я поклянусь тебе в верности и буду верно служить!

— Также верно как тому мальчишке, Джоффри, или кому ты там служишь? — даже не смешно. Неужели он думает, что я поведусь на это? Несмотря на то, что эмоции показывают его полную искренность, я ему не верю. Это лишь страх, когда он пройдёт, Клиган не замедлит совершить второе предательство. И объектом уже буду я. Спасибо, не надо!

После моих слов, как ни странно, собакоголовый не запаниковал. В нём появилась и стала нарастать твёрдая решимость, природу которой я абсолютно не представляю.

— Мой брат... я жажду убить его, намотать его кишки на свой меч и смотреть, как он мучается в агонии. Ты не представляешь, как сильно я этого хочу. Однако он — идеальный меч в руках Тайвина Ланнистера. Сильный, надёжный, верный и абсолютно безжалостный. Я служу Ланнистерам, они никогда не позволят мне сделать то, чего я так сильно жажду. Но ты... ты... у тебя даже больше причин ненавидеть Григора, чем у меня. Ты — Таргариен, имеешь право на Железный Трон больше, чем кто бы то ни было. Я предлагаю тебе свой меч, если ты позволишь мне заглянуть в глаза брата и насладиться его агонией.

* * *

Иллирио впервые за многие десятки лет не понимал, что происходит. Впервые его планы получили такой сильный и болезненный удар, грозящий свести их в могилу.

В течение нескольких десятилетий, на протяжении которых они с Варисом строили и методично воплощали планы по возвеличиванию Блэкфайров, случалось многое. Всё-таки люди не фигурки из кайвассы, и необходима немалая сноровка и мастерство, чтобы заставить их "ходить" так, как необходимо тебе.

Сложные, многоходовые планы, практикуемые Мопатисом, зачастую оказывались на грани срыва из-за всего одной не учтённой детали. А уж сколько было прекрасных, продуманных и обещавших немалый профит задумок, которые рухнули, перейдя эту невидимую грань.

Однако Иллирио всегда держал в своей голове целую пригоршню запасных планов, которые должны вступить в силу, если основной рухнет. Или же есть надобность что-то подкорректировать и отказаться от прежней задумки в пользу более свежего варианта.

Магистр сам себя начал ощущать богом, дергающим за ниточки истории. Без преувеличения, его с Варисом работа затрагивает судьбы не отдельных людей, но целых народов. Не мудрено, в течении многих лет подобной деятельности, начать в какой-то момент отрываться от реальности.

И вот, жизнь, или реальные боги, спустили Мопатиса с небес на землю и ткнули лицом в собственные же экскременты. Перед ним, в луже крови, лежало обезображенное тело Визериса Таргариена. Вспоротый живот, кишки наружу, вскрытые рёбра, изрезанное лицо с выколотыми глазами. Зрелище, мягко говоря, не самое аппетитное. Благо, Иллирио не в роскошном особняке вырос, а добыл себе богатство и нынешнее положение потом и кровью. Пот приходилось проливать самому, а вот кровью его снабдили многочисленные враги и конкуренты. А порой даже друзья.

Данное зрелище хоть и было отменно отвратительным, однако не вызывало у магистра каких-либо сильных чувств. Мопатис сожалел совсем о другом. Огорчал даже не сам факт смерти очередной фигуры, которой ещё предстояло сделать свой ход.

Проблема заключалась в том, ГДЕ всё случилось и КОГДА. А произошло убийство прямо в доме у Мопатиса. И погиб не какой-нибудь слуга или наемник, а самый настоящий Таргариен, имеющий больше прав на Железный Трон, нежели тот, кто сейчас просиживает на нём свой зад. Хуже того, этот самый Таргариен прямо находился под защитой Иллирио.

Если бы произошло нападение, в ходе которого погибло бы какое-то количество слуг и наемников, охраняющих магистра, всё было бы не так страшно. Да, неприятно, да, серьёзный урон репутации. Однако списать смерть короля-попрошайки в таком случае было бы намного проще.

Но ведь нет, всё было совершенно не так. Обезображенное тело нашли утром слуги, пришедшие чтобы помочь Визерису Таргариену совершить утренний туалет. Никто ничего не видел и не слышал. Тайный ход Иллирио уже проверил, там всё чисто. Пыль на своём привычном месте, тонкие, практически незаметные, натяжки тоже. Никого там не было.

Тишина и общий профессионализм говорят за то, что убийство, скорее всего, совершили Безликие. Это не точно. Они с Варисом будут носом землю рыть, если понадобиться.

Он ославился на все Вольные Города. Теперь над ним будут потешаться даже мелкие контрабандисты, не говоря уже о коллегах-магистрах. Да и этого, почётного звания Иллирио вполне может лишиться. Врагов, которые при первой же возможности утопят его в дерьме, у Мопатиса хватает.

И ведь не сделаешь уже ничего. Слуги доложили ему только после того как он проснулся, поспать магистр на старости лет любил. Не нужно быть гением, чтобы догадаться о слухах, которые уже поползли по Пентосу.

Иллирио уже практически договорился с кхалом Дрого о его женитьбе на Дейенерис Таргариен. Здесь неизвестные убийцы тоже подсунули изрядную свинью.

Обсуждая условия бракосочетания, Мопатис, с полным на то основанием, говорил от имени короля в изгнании. Переговоры ещё не завершены, а одна из договаривающихся сторон отошла в мир иной. Теперь процесс сильно застопорится, если и вовсе не сойдет на нет.

Магистр не может говорить от лица девчонки Таргариен, так как не имеет на это совершенно никакого права. Саму Дейенерис уговорить выйти за дотракийского кхала? Даже не смешно. Она не настолько одержима Железным Троном, как её, теперь уже покойный, брат. А главное, нет совершенно никаких ниточек, дёрнув за которые можно уговорить её на подобное.

Пока Дейенерис распоряжался Визерис, можно было совершенно не волноваться и плевать на её мнение, но сегодня утром всё магическим образом переменилось. Заставить девчонку силой? Можно, конечно, попробовать. Однако лучше оставить этот вариант на самый крайний случай.

Почему бы не запугать её? Сказать, что за ней охотятся страшные убийцы Узурпатора, которые уже расправились с её братом и обязательно сделают с ней тоже самое. А защиту она получит только у дотракийцев. Хм, а неплохой вариант. Тем более, в нём определенно есть немалая доля истины. И предстоит ещё выяснить, насколько велика эта доля.

— Пошли за мастером Ицхаком, он срочно нужен, — обратился Иллирио к своему управляющему, который смиренно стоял у порога и смиренно ждал пока хозяин, наконец-таки, выплывет из тяжёлых дум.

Упомянутый выше Ицхак являлся старым, местами очень склочным, но просто замечательным мастером некропластики*. Придётся расстаться с изрядной суммой, но никто лучше него не справится с тем куском мяса, в которое превратился король-попрошайка.

А сейчас нужно как можно более аккуратно сыграть на чувствах девчонки. С одной стороны достаточно напугать, с другой не дать впасть в отчаяние.

* * *

— Магистр Иллирио, что происходит? Почему меня заперли и не дают никуда выходить? — набросилась Дени с вопросами на вошедшего толстяка. Девушка была очень взволнована. С самого утра её не выпускают из покоев, при этом ничего не объясняя. Единственное что говорят слуги: "Не стоит волноваться" и "Всё хорошо". Но если всё хорошо, зачем запирать?!

Прошло не так уж много времени, час, может быть полтора, однако за это время неприятный липкий холодок проник во все внутренности Дейенерис и успел пустить там разветвлённую корневую систему. В общем, принцесса порядком волновалась и хотела узнать, в чём же дело.

— Принцесса Дейенерс, я очень сожалею. Ваш брат, Его Милость Визерис, мёртв.

— Что? О чём вы говорите, магистр Иллирио? — в первые мгновения девушка даже не поняла о чём речь. Заявление толстого магистра показалось ей настолько нереальным и абсурдным, что она подумала о каком-то возможном иносказании или метафоре.

— Ваш брат мёртв, принцесса, — в глазах старика отражалась настолько сильная горечь и сожаление, что до Дейенерис дошёл весь смысл сказанного.

— Что... что случилось? Почему? Как? — замельтешила она, чувствуя, как в глазах начинает щипать. В сердце поселилась зияющая пустота. Визерис был всю её, не такую уж и долгую, жизнь. Все семнадцать лет. Он заботился о ней, когда они скитались одни по Вольным Городам, когда голодали, когда были вынуждены за гроши продавать родовые реликвии великой династии.

Несмотря на то, что в последнее время Визерис часто срывался на неё, брат продолжал поддерживать и оберегать Дейенерис.

Магистр что-то говорил мягким успокаивающим голосом, гладил её, словно маленького ребенка. Но принцесса очень слабо воспринимала сейчас происходящее. Горе затопило девушку, и она, повинуясь своим чувствам, заплакала. Можно даже сказать, зарыдала, очень громко и с большой самоотдачей, выплескивая вместе со слезами всю боль от потери.

К горлу начал подступать увесистый ком, окружающее пространство поплыло и стало искажаться.В голове появился странный шум.

— Буэ-э-э! — выпустила из себя Дени сегодняшний завтрак, отвратительной массой выплеснувшийся на ковёр.

* * *

Вглядываясь в даль, Дейенерис думала о брате. Не могла о нём не думать. Весь сегодняшний день она только и делала, что вспоминала Визериса и горевала. Магистр Иллирио не позволил ей увидеть его в последний раз. Сказал, что зрелище это поколеблет даже храбрецов.

Девушка и не стала настаивать, поверив на слово. Слёзы высохли, сил плакать уже не было, вот только боль в груди никуда не делась. Горе и не думало покидать Дейенерис.

За день она не съела ни кусочка, в горло ничего не лезло. Через силу заставила себя выпить некоторое количество вина, поддавшись на уговоры служанок.

Разум будто заволокло туманом. Вроде и не спала, а что происходило на протяжении нескольких часов, она практически не помнит. Редкие фрагменты всплывают в памяти. Ощущение, будто неделя прошла. Сейчас Дейенерис более или менее вернулась к полноценному ощущению реальности.

Закат, если смотреть с балкона, прежде казался ей особенно прекрасным. Как только они с Визерисом поселились в доме магистра, она полюбила это зрелище всем сердцем и каждый вечер приходила сюда, чтобы полюбоваться на него.

Девушка не знала, отчего так, но этот закат будил в ней сладостную ностальгию, которую она испытывала только при воспоминаниях о большом доме, где провела первые годы своей жизни.

— Грустишь? — раздалось совсем рядом. От неожиданности сердце Дени ушло в пятки, и она буквально отпрыгнула от того места, откуда слышался голос. А звуковые колебания прошли слева, прямо над ухом.

— В-визерис? — в шоке вскрикнула девушка, увидев лицо своего собеседника.

— Увы, нет, — покачал головой "Визерис", и на его губах появилась лёгкая, можно сказать, застенчивая улыбка. — Может быть, ты слышала обо мне. Я — Рейегар.

— Ты пришёл, чтобы забрать меня с собой? — неожиданно спокойно осведомилась Дени. Эмоции просто выгорели, она устала волноваться, удивляться, рыдать от горя. На фоне всего того, что девушка пережила за этот день, мысль о смерти казалась, во многом, даже заманчивой. За ней пришёл давно погибший брат, он заберет её с собой. Принцесса, наконец-таки, увидит всех своих родных, которых ни разу в жизни не видела, но по которым сильно скучала.

Дейенерис сразу поверила своему, неизвестно откуда взявшемуся собеседнику, что он — её мёртвый брат Рейегар. Лицо, он был очень похож на Визериса, но, в тоже время, имелись хорошо видные, если как следует приглядеться, отличия. Более мужественные черты лица, придающие их обладателю большую, по мнению Дени, привлекательность. Непривычные, но довольно внушительные доспехи. Он был выше Визериса и шире в плечах. В общем, соответствовал представлениям принцессы о том, каким был её давно погибший родственник, о котором она столько слышала.

— В общем-то, да, вот только совсем не так, как ты это себе представляешь, — тепло улыбаясь, он подошёл к ней вплотную.

Глава 17

Да уж, будь у меня возможность, я бы обнял эту милашку и принялся бы гладить по голове, утешая. Именно это ей больше всего сейчас и нужно. От взгляда её фиалковых глаз буквально разрывалось сердце. Наверное, даже Кот в сапогах не смог бы изобразить такое.

— Прости меня, Дейенерис, я был очень плохим братом. Из-за моей глупости вы с Визерисом были вынуждены скитаться большую часть своей жизни. Я очень виноват перед вами. Но я всё исправлю, обещаю...

Эти слова были сказаны не только и не столько ей, сколько себе. Первым, с кем я пообщался, как только появилась такая возможность, был Эддард Старк. Наверное, это не очень хорошо по отношению к брату и сестре, но в первую очередь меня волновала судьба Лианны. То, что поведал Хранитель Севера, взорвало мне мозг. И я довольно долго пытался осознать, что у меня есть взрослый сын, который меня знать не знает и вряд ли знать захочет.

"Идти" к родным было просто, по-человечески, страшно. "Здравствуйте, я ваш брат, меня не было семнадцать лет, из-за меня вы в такой ж*пе, прошу любить и жаловать" — именно так для брата с сестрой, наверное, выглядела бы наша встреча. И я медлил, придумывал себе всякие отговорки, в общем, откровенно трусил.

Однако долго это не продлилось. За свои поступки надо отвечать. И я перестал увиливать от этой ответственности. Перемещение на другой континент было на порядок труднее, нежели "прогулка" в Дарри. Так-то, в астрале с моими нынешними силами, собственно, практически никаких ограничений нет. Но чтобы воплотить полноценную проекцию на существенном расстоянии от себя нужно значительно больше сил и мастерства.

В случае со Старком мой фантом представлял собой полноценную магическую копию моего организма, что давало возможность полностью взаимодействовать с материальным миром. Расстояние было не такое уж и большое, силы на такие фокусы имелись. Но в этот раз всё было несколько иначе.

Во-первых, энергия, нужная на поддержку проекции, увеличивается пропорционально количеству расстояния от физического тела. Во-вторых, в Эсоссе нет чардрев. Дело в том, что они служат фокусировщиками и каналами маны из того астрального плана, к которому я подключился.

Если в Вестеросе мне открыты, условно говоря, все двери, в том числе и Дорн, то в случае с соседним материком приходится серьёзно закатывать губу.

Местоположение Визериса и Дейенерис я локализовал достаточно быстро. Попытки отыскать их через генетическое родство были небезуспешны. Однако я прервал эти изыскания. Больше не было нужды так извращаться. Хотя направление для дальнейших исследований, безусловно, интересное.

В общем, нашел я родных в довольно богатом особняке, как потом узнал, в гостях у одного из пентошийских магистров.

Не знаю, какими ожидал их увидеть, но то, какими они передо мной предстали, мне не очень-то и понравилось. Что стало с Визерисом? Боязливый, капризный, высокомерный,

и какой-то неприятный. Навевает ассоциации с худым ощипанным петухом, который громко кудахчет, но только это и умеет.

Неужели всё произошедшее так на него повлияло? Когда я последний раз с ним виделся, это был энергичный бойкий мальчик, который мечтал стать самым лучшим на свете рыцарем. Отец проявлял в отношении Визериса очень нездоровую опеку, держа брата в, фактически, золотой клетке. Спорить с ним по этому поводу было заведомо бесполезно, хотя я и пытался.

При дворе у меня было достаточно сторонников. Удалось организовать ему тайные экзерсисы по воинскому искусству. Мама обо всём знала и вовсю покрывала эти "безобразия". Так что Визерис рос вполне нормальным, правильным, пацаном. Осознание, что я и здесь ещё подгадил не прибавило хорошего настроения.

По поводу Дейенерис что-то определенное сказать было сложно. Обычная, тепличная, шестнадцатилетняя девочка из знатного рода. Что, кстати, странно. От леди Шеллы я слышал, что оставшиеся Таргариены скитаются по Вольным Городам, а это, хочешь, не хочешь, закаляет характер.

Но, что Визерис, что Дейенерис не производят впечатление людей, которые хлебнули лиха, хотя бы чуть-чуть. Может, конечно, я слишком мало за ними наблюдал. Или вполне возможно, что все их скитания ограничились тем, что они вынуждены жить вне Вестероса. А сами всё это время жили в относительном комфорте. В конце концов, верные сторонники нашей семьи должны были сохраниться в достаточно большом количестве, чтобы позаботиться о последних Таргариенах.

Вот таким было моё первое, одностороннее, знакомство с родными. К счастью, в моей свите появился тот, кто сможет меня прикрыть в случае необходимости. И вероятность, что мою тушку непоправимо испортят какие-нибудь лихие люди, пока я шляюсь по изнанке реальности, стала намного меньше.

Кстати, по поводу Пса. Сначала мне не особенно хотелось иметь с ним дело. Во-первых, я его видел первый раз в жизни, и впечатление он производил то ещё. Глядя на него, с лёгкостью поверишь, что этот тип жрёт младенцев на завтрак. Во-вторых, родственные связи, которые одним фактом своего наличия служили весомым оправданием для немедленного убийства. Ну а в-третьих, феноменальная беспринципность, когда Пес без какого-либо стеснения предлагал взять его на службу, будучи вассалом Ланнистеров. Кому нужен такой воин, который господ меняет, словно перчатки.

Однако, несмотря на всё вышеизложенное, я всё же решил принять вассальную присягу Сандора Клигана. Почему так? Ну, перво-наперво, большую роль играло то, что в тот момент я читал его, как открытую книгу. Он был совершенно искренен, и был готов служить мне, если я предоставлю ему возможность расправиться с братом. Это было единственным, что его, вообще, волновало. Можно даже сказать, что убийство Горы было для него идеей фикс, смыслом жизни, если угодно.

В общем, я подумал: "а почему бы и нет?", и взял Клигана к себе. Церемонии разводить не стали. Пожали друг другу руки и всё. Пёс в этом отношении оказался, на удивление, прост, чем заработал плюсик в моих глазах. Дальнейшее путешествие только убедило меня в правильности сделанного выбора. Сандор был довольно неприхотлив, привычен к походной жизни, помогал с устройством привалов.

Кстати, чуть не забыл. Я же ему морду лица чуток подправил. А то больно приметная она у него. Подлечил шрам и смягчил немного черты, чтобы было труднее опознать. Честно говоря, в тот момент я ни о чём другом не думал, и "воспылавший" ко мне самой искренней благодарностью Пёс, стал довольно большой неожиданностью. Оказывается, палёная половина головы мучала его болями с тех пор, как он обзавелся этим "украшением". А наградил Клигана ожогом на пол лица именно брат. Причём вполне осознанно сунул голову девятилетнего мальчика в жаровню за то, что тот взял его игрушку. Жесть.

Всё понимаю, не самая благополучная и гуманная эпоха. Сам во всём этом живу уже несколько десятков лет, но даже с оговорками это выглядит крайне мерзко.

Так вот, данное увечье очень тяготило Пса, как самим фактом своего существования, так и болью, которую оно постоянно причиняло. После того как я избавил его от этого, Сандор стал по-настоящему мне верен. Наши отношения перестали напоминать работодателя и наёмного работника. Где вместо денег эксклюзивная услуга.

В общении, кстати, Пёс был достаточно тяжёлым человеком. Крайний цинизм, пессимизм, юмор, если он есть, только чёрный. Как ни странно, но мне это даже нравилось. Совершенно неожиданно я нашёл в его лице неплохого собеседника. Несмотря на то, что представления о жизни у него были довольно-таки примитивные, он сознательно подвергал скептическому анализу большинство установок средневекового общества, в котором жил. А это уже ставило его на ступеньку выше большинства.

Зачатки критического мышления у него были вполне неплохие, но в этом его можно поднять ещё на пару ступеней, чем я и занимаюсь всю дорогу при любом удобном случае.

Путешествуем мы уже не так, как до этого к Харренхоллу. Теперь уже наша компания, не стесняясь, едет от одной рыбачьей деревни к другой. По берегам Божьего Ока народ живёт довольно густо и занимается, в основном, рыбной ловлей.

Мы даже стали свидетелями одного довольно забавного случая. Так вот, остановившись в одной деревеньке, на наших глазах случилось чудесное превращение. К утру вполне добротная одежда людей превратилась в натуральное рубище, рыбацких судёнышек у причалов стало заметно меньше, и практически все сети оказались порванными.

Наше недоумение достаточно быстро разрешилось. Приехал управляющий местного лорда за оброком. Мы не стали как-то палить сельчан, всё-таки не наше дело. А лорд, или его управляющий, в зависимости от того кто хозяйство ведёт, совсем мышей не ловят. Судя по всему, народ к каждому приезду "бар" такой цирк устраивает. А те ни сном, ни духом.

Да, вот ещё была проблема с мелкими. Клиган мне очень "подсобил", разбив в труху рубин с заключённым в него мороком. В тот момент, когда это произошло, дети находились неподалёку и видели, как один человек в мгновение ока преобразился в совершенно другого. Хотя я и делал иллюзию такой, чтобы она не сильно отличалась от меня настоящего, однако различия были достаточно ясно различимы.

Пришлось объясняться. Я не стал затирать им окуляры, как до этого леди Шелле. Во-первых, Арья — северянка, и вряд ли бы с восторгом восприняла байку о Семерых. А во-вторых, они уже стали для меня не чужими, и так откровенно обманывать было бы очень некрасиво.

Сказал как есть, естественно, максимально упрощённо. Не стал нагружать их сложными концепциями, просто сказал, что семнадцать лет назад Роберт очень сильно ранил меня, отбросив в реку. Я же выжил благодаря колдовской силе, только недавно смог полностью исцелиться и выплыл из Трезубца. Не без удивления, но ребята приняли моё объяснение.

Вот только реакция вышла несколько разной. Если Микаэль принял всё более или менее спокойно, парень понимал, что без меня ему бы настала хана, и не столь важно, кем я в конечном итоге являюсь, межевым рыцарем-бастардом или Принцем-Драконом, который, чего уж греха таить, прогадил свой трон ещё до его рождения. Во втором случае оно даже лучше. Престижнее. Да и смотреть он на меня стал после этого несколько по-другому. Наверное, так бы Эртур глядел на внезапно ожившего Дейемона Блэкфайера. Друг это тщательно скрывал, но я знал, что он очень восхищался основателем дома, доставившего нашей династии столько проблем.

Времена восстаний Блэкфайеров давно прошли, и за симпатии к ним уже нельзя было лишиться головы. Однако для члена Королевской Гвардии подобные предпочтения были, мягко говоря, нежелательны. Мы были очень хорошими друзьями, поэтому мне было известно об этом. Эх... и его я потерял.

Так вот, с оруженосцем дело обстояло достаточно хорошо. А вот с Арьей, если не диаметрально противоположно, то близко к этому. Девочка слышала историю о том, как некий принц похитил, изнасиловал, а потом и убил её тётю.

Видят Семеро, меньше всего на свете мне хотелось вспоминать всё это. Турнир, знакомство с Лианной, потом наш, если так можно выразиться, "медовый месяц", и дальнейшие события, которые привели меня и огромное число, так или иначе, связанных со мной людей к печальному финалу. Теперь воспоминания о том времени вызывают практически нестерпимую душевную боль. Однако сделать это пришлось.

Я рассказал Арье о том, что было между мной и Лианной на самом деле. Девочка поначалу мне не сильно поверила. Оно и понятно, несмотря на свой возраст, дочь Неда Старка не страдала слабоумием или излишней доверчивостью. Я вынужден был долго и упорно убеждать её в собственной "хорошести".

— Зачем я тебе нужна?! Папа тебя не послал за мной! Куда ты меня ведёшь?! — в серых глазищах девочки была отчётливая опаска и готовность в любую секунду рвануть куда глаза глядят. Какой же она ещё ребенок, планирование явно не её конёк. Пока мы были рядом с лошадьми, была прекрасная возможность для побега. Сейчас, когда мы углубились в лес для разговора наедине, шансов на это намного меньше. Эх, учить её ещё и учить.

— Да, в общем-то, уже пришли, — спокойно отвечаю. — Просто я хотел объясниться наедине. Тема слишком личная... — дальше начал излагать ей своё видение ситуации. Слушала Арья внимательно, не перебивала, чего я про себя опасался. Судя по чуть расширившимся глазам, она всё это время пребывала в состоянии лёгкого ступора.

— Почему я должна тебе верить? Ты же обманщик и колдун! — категорично заявила она. И видно же, что побаивается, но отчаянно храбрится. Хех! А руку-то за спиной держит. Бьюсь об заклад, там кинжал. Хороший ход, отвлечь врага болтовнёй, а потом в неожиданный момент пустить ему кровь. Ну да, всё правильно. Малые ножны болтаются пустые. А я ведь даже не заметил, как она достала его и завела за спину. Молодец девочка, а мне жирный минус. Надо лучше за обстановкой следить.

А Арья потихоньку превращается из волчонка в молодую волчицу. И именно я приложил к этому руку.

— Да, я тебя обманул, я виноват. Но если бы не моя помощь, тебя бы уже поймали Ланнистеры. И я действительно хочу отвезти тебя в целости и сохранности в Королевскую Гавань. Трагедия Старков и Таргариенов заключается в том, что наши родственники друг друга не так поняли. Роберт Баратеон солгал, твой отец, будучи его другом, поверил, а за ним поверили твой дед и братья твоего отца. Мой отец же был окончательно и бесповоротно безумен. Идти к нему и что-то требовать, явно не стоило. После состоявшегося зверского убийства и разгорелась ужасная война, охватившая всё королевство. Я хотел всего лишь поговорить с твоим отцом, чтобы объяснить ему всё. Согласись, если вместе со мной будет спасённая дочь рода Старков, мои слова будут иметь намного больший вес.

По мере того как я говорил, девочка теряла ершистый задор. Под конец она уже выглядела не так уверенно. Чтобы окончательно пробить стену недоверия, я прибег к бесчестному, лживому, но эффективному трюку.

Повинуясь ментальному зову на поляну выскочила Нимерия. Беру её на руки и начинаю гладить, посылая в разум волчицы слабенькие импульсы счастья, от чего млеет на глазах.

— Помнится, ты спрашивала, как я так ловко управляюсь с твоей питомицей? На гербе твоего рода не просто так изображён лютоволк. Раньше, когда мир был пронизан магией, твои предки были оборотнями, они сливались разумом с лютоволками и, фактически, они существовали в двух телах, человека и зверя. У Лианны был такой дар, но не было своего лютоволка, чтобы развить его. Она научила меня кое-чему, и я смог подружиться с Нимерией. Думаешь если бы я действительно плохо с ней обращался, она бы доверила мне то, о чём понятия не имели даже её родные? — эх, прости меня Лианна за такую ложь. Надеюсь, ты понимаешь, почему я пошёл на это.

Эту сказочку я придумал только что, на ходу. В своё время Лианна рассказывала мне об истории Старков, в том числе и мифологическую часть. Тогда я счёл это любопытной легендой, не более. После того как я познакомился с Арьей и Нимерией, мнение изменилось. Наблюдение за духовной структурой обеих дало серьёзную пищу для размышления. Они подходят друг к другу, словно половинки двухсоставного пазла. Так что легенды, которые пересказала мне Лианна, имеют под собой реальное основание.

Конечно, любимая ничего подобного не умела. И за эту ложь мне очень неудобно, но никаких других способов что-то доказать у меня нет. Вот и пришлось пойти на подобное.

И это сработало, девочка поверила мне. Я интуитивно угадал те нотки, на которых и нужно было сыграть. Лютоволки, старые сказки, и вся прочая мистика, так любимая северянами.

Возвращаясь к изначальному предмету обсуждения — о моих младших родственниках. Во время следующего путешествия в Пентос я планировал сделать это уже, если можно так выразиться, "во плоти". Вот только, в итоге, "плоть" оказалась очень тонкой. Фактически, я смог воплотиться только в практически бессильного призрака, который не способен взаимодействовать с материальным миром.

Занималась заря, а Визерис уже был полностью одет, на ногах, и сосредоточенно читал маленький свёрток, похожий на те, что приносят вороны. Я "стоял" позади него, воплотившись здесь секунду назад. Так или иначе, но поговорить с Визерисом нужно. Если он именно такой, каким я увидел его вчера, "на разведке".

— Здравствую... Виз, — негромко произношу, решив в последний момент обратиться к нему так, как делал это, когда он ещё был десятилетним мальчуганом.

Несмотря на относительно тихую тональность, мой голос прозвучал в достаточно просторной комнате довольно громко, отразившись, к тому же, от мраморных стен и породив небольшое эхо.

Сам же Визерис отреагировал достаточно интересно. В мгновение ока он достал откуда-то меч и развернулся в мою сторону с оружием наготове.

По этому движению можно смело судить, что братишка семнадцать лет не просиживал штаны, а довольно активно практиковался в воинском искусстве.

Увидев меня, его глаза расширились и принялись тщательно осматривать меня с головы до пят. Также по лицу Визериса было понятно, что в разуме у него яростно кипит работа.

— Рей? — произнёс брат так, словно сам не верит в то, что говорит. Хм, а голос-то у него вполне нормальный. Ни следа визгливых ноток, что я слышал вчера в его голосе, когда он общался с обитателями этого особняка.

— Да, это я, — отвечаю.

— Ну да. Как же я сразу не догадался?! — голос Визериса был буквально пропитан горькой иронией. Интересно было бы узнать, о чём он сейчас думает. К сожалению, в такой форме я лишён большей части своих возможностей, даже такой ерунды, как чтение эмоций.

— Послушай, Виз, я представляю, как это всё выглядит. Представляю, что, наверное, думаешь обо мне. Но, прошу, выслушай меня.

— Отдаю дань твоему мастерству, на краткий миг я поверил, что ты — мой брат. Но на твоё несчастье, я не дурак. Говори, кто ты такой и имя своего хозяина не забудь упомянуть, — брат незаметно, как ему кажется, приблизился ко мне. В его позе угадывалась готовность в любой момент броситься на меня и, как минимум, подрезать сухожилия и, как максимум, вообще отрубить голову. Что ж, ожидаемая реакция, но хотелось бы обойтись без этого.

Совершенно спокойно начинаю идти прямо на него. Что-то блеснуло в глазах брата, и он, молча, без каких-либо сантиментов, пытается отрубить мне руку. Естественно, ничего не получается, меч проходит сквозь меня.

В первый момент Визерис даже не понял, что произошло и в течении десятка секунд отчаянно пытался изрубить меня. Я же, остановившись, ждал, пока до него дойдет тщётность этих попыток.

— Холера! Да ты — хренов призрак! — глаза у брата были расширены ещё больше, чем в самом начале. — Рей, это и вправду ты?! Решил заглянуть с того света?

Хм, забавно на высоком валирийском звучит нецензурная лексика. С одной стороны жёстче, а с другой изящнее, нежели на вестероне.

— Я же в самом начале сказал, что я — это я. И нам нужно поговорить.

Изумление на лице брата постепенно уступало место задумчивости.

— Обязательно, мне самому не терпится задать тебе парочку вопросов. Но мы не могли бы сделать это немного в другое время и не здесь? — а быстро он очухался, уже начал обсуждать практическую сторону вопроса.

— Я поговорю с Безликим, может он выделит мне дополнительно часик другой. Когда ты будешь готов? — решаю немного пошутить. Да и что-то объяснять брату сейчас, это впустую тратить время. Всего не объясню, только запутаю. Пусть пока думает, что я говорю с ним из загробного мира.

— Завтра, через три часа после того как солнце войдёт в зенит, — что-то прикинув в уме, ответил Визерис.

— Хорошо, я понял, — киваю. — Мне уйти?

— Погоди, время, пока это жирный боров проснётся, ещё есть. Этот вопрос мучает меня уже очень давно. Скажи мне, дорогой брат, чего тебе не хватало? На кой х*р тебе нужна была эта драная волчица?! Стоило оно того?! — Визерис не кричал, однако из него буквально хлестали эмоции.

— Если бы у меня была возможность вернуться на восемнадцать лет назад, я бы обставил всё по-другому, не совершил тех ошибок, что привели нашу семью к такому печальному результату. Но от Лианны я бы не отказался. Можешь презирать меня, ты имеешь на это полное право, но я любил её. Это чувство просто не поддаётся описанию. Оно ведёт нас за собой, как послушного раба на поводке, и заставляет разум помутиться.

— Именно поэтому ты решил изнасиловать её?! От большой любви? — так, а вот это уже было неприятно. Неужели Визерис думает, что я действительно так поступил? Мда, видимо, Роберт явно где-то раздобыл самого настоящего Геббельса. Иначе, почему даже мой брат верит в подобное?

— Я не насиловал Лианну. Мы любили друг друга, и я взял её в жёны.

Со стороны двери послышались отдалённые шаги, и мне пришлось прерваться.

— Продолжим нашу увлекательную беседу завтра, брат, — Визерис тоже это услышал и поспешил распрощаться.

Я не стал тянуть резину и перешёл в астрал. Был небольшой соблазн немного последить за братом, но это могло надолго затянуться. И оно того, наверное, не стоило.

Вернувшись в тело, я отпустил Пса спать, а сам заступил на дежурство. Вместе с Клиганом ушёл спать Микаэль. Никто парню, естественно, не доверял охранять наш сон, но пусть постепенно приучается к этому.

Отношения оруженосца с Псом, кстати, складывались довольно ровно. Я не говорил ему, что Сандор прискакал именно по его душу. А парень как-то не спрашивал. Да и сам Клиган довольно часто заменял меня, когда нужно было жёстко дрю... в смысле тренировать оруженосца. За счёт этого между этими двумя установились более или менее доверительные отношения.

Хм, только сейчас дошло, есть же разница и, причём, весьма существенная между Пентосом и Речными Землями. Эх, ещё и разницу эту высчитывать. Видя, что костёр начинает догорать, поддаю в него огонька. Место стоянки на миг озарилось яркой вспышкой, но костер также быстро вернулся к нормальному состоянию и продолжил равномерно гореть.

На следующий день я вновь отправился на встречу с Визерисом. На этот раз он сидел в каком-то тёмном, но довольно роскошном помещении. Расставленные по краям жаровни недостаточно хорошо справлялись со своими обязанностями, оставляя довольно обширное пространство по центру в полумраке. Стены были занавешены полотнами, выкрашенными в пурпурный и синий цвет. Вышитые на них орнаменты изображали то ли пламя, то ли попутный ветер. Пол был выложен гладкими, стругаными досками. На всех предметах была видна изящная позолота.

Сам брат обнаружился рядом, он сидел в полутёмном центре, на кресле, и с легко видимым нервозом поедал гранат, лежащий на столике неподалёку, в чашке с другими фруктами. Одежда на Визерисе была совсем не та, что раньше. Вместо аляповатых шмоток, которые делали его похожим на петуха, достаточно скромный чёрный дублет. Волосы, ранее свисавшие до плеч серебряными патлами, теперь были убраны в хвост на затылке.

— Здравствуй, — появляюсь, как и вчера, у него за спиной.

— Приветствую, прошу, — спина брата слегка вздрогнула. И только это выдало его чувства. Лицо, повернувшееся ко мне, выражало лишь лёгкое благодушие. Махнув рукой на кресло неподалеку, он вернулся к прерванному занятию.

Сымитировать плюханье в комфортное кресло не составило труда. В конце концов, хожу я только усилием собственного разума и даже такую форму принял только, чтобы возможным собеседникам было удобнее, чтобы видели, с кем общаются.

— Здесь можно свободно говорить? — спрашиваю.

— Да, вполне, — кивает брат.

И я, вздохнув, начал рассказывать Визерису свою, прямо скажем, нетривиальную историю. Не стал ничего скрывать. Брат слушал меня молча, хотя видно было пару раз, что ему хочется меня перебить. Но сдерживает себя.

-... Вот, как-то так, — заканчиваю своё повествование на мажорной ноте.

— Признаюсь, я был готов практически к чему угодно, но тебе, Рей, удалось растоптать мою картину мира. И что ты планируешь делать дальше?

— Как что? Завоёвывать Семь Королевств!

— Да? И как же ты это сделаешь? У тебя есть армия, драконы? — губы брата дрогнули в скептической ухмылке, а правая бровь взметнулась поближе ко лбу.

— Лучше! У меня есть магия! И с помощью неё у меня вскоре будет и то, и другое. Ты, видимо, не понял, Виз. Моё могущество намного превосходит то, что ты способен сейчас вообразить. А как дела у тебя? Что происходило, пока я валялся на дне Трезубца?

Длилось наше дальнейшее общение никак не меньше шести часов. Что я могу сказать? Это какой-то тр*ндец! Всё это время мой брат работал как проклятый, заткнув за пояс Штирлица и Бонда вместе взятых.

Если вкратце, то он вместе с горсткой чуть ли не до фанатизма преданных Таргариенам людей все эти годы готовится, выжидает удобного момента, а также довольно своеобразно прячется. Выражается это в том, что Визерис старательно изображает из себя ничтожество, об которое даже руки марать противно. Надо сказать, получается у него просто великолепно. За все эти годы Роберт даже не попытался отправить по его душу убийц.

Попутно брат координирует работу обширной шпионской сети, которая охватывает как Вольные Города, так и Вестерос. Последний, конечно, в меньшей степени. Из-за большей территории охвата.

Пока Визерис был маленький, лояльные ему люди вели себя достаточно тихо. Они ждали, когда король вырастит и поведет их хоть куда-то. В конце концов, это произошло. Визерис вырос и понял, что никаких шансов вернуть себе трон при имеющихся силах, у него нет. А собрать под своей рукой он мог где-то около трёх тысяч мечей.

И тогда брат додумался до совершенно революционной для этой эпохи вещи. Он практически с нуля, за несколько лет, создал самую настоящую спецслужбу, охватывающую своими щупальцами практически весь цивилизованный мир. Попутно Визерис изображал Короля-Попрошайку, скитаясь по Вольным Городам.

Как бы между прочим Визерис сообщил мне, что моя дочь, малышка Рейенис, жива и здорова. Оказывается, её спас один из знаменосцев Тайвина Ланнистера, верность которого своему королю намного превосходила верность своему грандлорду. Редкая ситуация, но отнюдь не уникальная.

После того как мой отец открыл ворота Королевской Гавани армии Запада, Ланнистеры учинили страшную резню, в которой погибла куча людей, в том числе и детей. Рыцарю не стоило особого труда отыскать труп девочки примерно того же возраста, что и Рейенис. Он изуродовал труп до неузнаваемости и предъявил его на всеобщее обозрение в качестве маленькой принцессы.

Саму Рейенис, на время, спрятали в подземельях Мейегора, потом вывезли на Драконий Камень, а потом, после эвакуации оттуда, она отправилась в Мир. Сам Визерис встречался с ней всего несколько раз, однако они работают в тесной связке. Сейчас Рейенис находится в Королевской Гавани и курирует, если можно так выразиться, сеть в Вестеросе. Они даже с братом собрались в ближайшее время сочетаться узами брака. В очередной момент почувствовал себя безнадежно отставшим от жизни и проспавшим всё, что только можно.

Однако во всей этой бочке меда была существенная такая и очень горькая ложка дёгтя. Дейенерис, сестра, рождение которой я не застал. По словам Визериса он, как мог, пытался воспитать в ней достойного члена рода Таргариенов. Но ничего не вышло. Девочка выросла не очень умной, капризной и эгоистичной. В результате брат и не думал посвящать её в свои дела и отыгрывает перед ней так же, как и перед всеми посторонними, Короля-Попрошайку.

Вот на этом месте я встал на дыбы и, стараясь не сорваться на мат, высказал всё, что думаю по этому поводу. В самом деле, это уже перебор. Одно дело вести тонкую, кропотливую игру, а другое дело фактически отрезать от себя родную сестру только на том основании, что она — молодая дура. Большинство в этом возрасте именно такими и были. Но людям свойственно со временем меняться, наживать ум.

Хотя, надо сказать, объективные основания для такого поведения у него есть. Год назад их пригласил к себе тот самый толстяк в богатых одеждах, которого я видел в прошлый раз, пентошийский магистр, Иллирио Мопатис.

Это не было чем-то удивительным. Подобные приглашения поступают довольно часто от знати и богачей Вольных Городов. Однако пребывание в гостях не длится дольше двух недель. По законам гостеприимства, общим, как для Вольных Городов, так и для Вестероса хозяин обязан обеспечивать гостей всем необходимым. А Визерис специально вёл себя очень расточительно, чтобы не задерживаться в роскошных особняках местной элиты слишком долго.

Однако этот магистр щедро оплачивал все хотелки Визериса, постоянно нашептывая брату, что поможет ему вернуть Железный Трон и, вообще, он самый верный его сторонник. С учётом созданного образа только полный глупец мог всерьёз полагать, что такое, в принципе, возможно. А Мопатис, судя по тому, как общался с ним, полностью верил в фальшивого Короля-Попрошайку. В общем, от всего этого за километр пахло какой-то интригой.

Но самое страшное в том, что магистр сумел втереться в доверие к Дейенерис, что было не так уж сложно. В итоге, Визерис оказался в довольно неприятной ситуации, когда не может как-либо доверять сестре.

Но это ещё не всё. Месяца два назад Мопатис подошёл к брату с предложением выдать Дейенерис за дотракийского кхала, чтобы он дал ему армию для завоевания Вестероса. Виз, будучи верен своей маске, согласился. В данный момент рядом с Пентосом расположилась дотракийская орда, которую привёл будущий возможный муж сестры. И со дня на день должно произойти сватовство.

Честно признаюсь, в тот момент я не выдержал и обложил Визериса десятиэтажным матом. Всё понимаю, непростые семейные отношения, несносный подросток, но отдавать родную сестру этим, еб*чим коне*бам...!!! Это же настоящие варвары, в самом худшем значении этого слова!

Визерис что-то там пытался объяснить, приводил аргументы, подчас очень даже логичные, но меня уже понесло. Стоило мне чуть успокоиться, как уже Визерис пошел в наступления. В его словах мата было существенно меньше, но эмоциональный накал болтался где-то в районе ста градусов по цельсию. Брат бил по основным болевым точкам. То есть, упирал на то, что из-за меня он находится в такой, прямо скажем, ж*пе, и вынужден поступать так.

Поругавшись, наш разговор таки перешёл в конструктивное русло. Визерису нужно было сымитировать собственную смерть, чтобы "пропасть со всех радаров". Для этого он собирался использовать дотракийцев. Но я предложил ему более простой вариант. В отношении же Дейенерис решили, что лучше будет, если дальнейшая её опека будет лежать на моих плечах.

Естественно, мы договорились полностью объединить наши усилия. Мне ещё далеко не раз придётся в таком виде шляться по просторам Вольных Городов. Последняя часть нашей беседы вошла в такую душевную плоскость, что я, расчувствовавшись, обронил напоследок:

— Ты достоин этого трона намного больше меня, Виз. Я всё разрушил, а ты даже в таких паршивых условиях смог многое построить своими руками.

— Кха!!! — брат в этот момент жевал какое-то мясо. После моих слов не дожёванные белые кусочки украсили небольшой столик и пол. — А ведь это был мой любимый фазан. И думать забудь о подобной ерунде, Рей! Железный Трон — твой. Ты заварил кашу, тебе всё и расхлёбывать! Мне и нынешнего геморроя хватает, зарабатывать себе настоящий, сидя на этом холодном, жёстком стуле, я вовсе не стремлюсь.

Меня слова Визериса очень удивили. Я был уверен, что для него это очень важно. Иначе, по какой причине он так самоотверженно трудился все эти годы? Моё недоумение было тут же озвучено.

— Ради чести семьи, ради мести. Тебе ли не понимать моих мотивов? Пока я был единственным, кто может что-то сделать, я тянул этот воз. Но появился ты. Тебе теперь нести это бремя. И как только ты уместишь свой зад на Железный Трон, я с удовольствием последую примеру Роберта Баратеона. Вино и шлюхи, вино и шлюхи, Рей!

— А как же Рейенис? Думаешь, она позволит тебе так развлекаться? Или передумал на ней жениться? — иронично спрашиваю. Мои губы тронула лёгкая улыбка. За эти несколько часов мы с Визерисом отбросили в сторону прежнюю взаимную неловкость, и теперь общались, словно закадычные друзья.

— Нет, ты что?! Малышка Эйнис и сама будет не против покувыркаться с продажными девками, она это дело любит!

Посидев ещё где-то полчаса, мы закруглились. Когда я вернулся в родную тушку, закипела работа. Нужно было на коленке, в кратчайшие сроки, подобрать способ, чтобы я мог перетащить в Эссос больше маны, нежели мне было доступно в тот момент. Иначе невозможно будет осуществить ни ложную смерть Визериса, ни увезти Дейенерис из Пентоса.

В конце концов, спустя неделю такой способ был найден, хоть и пришлось изрядно поломать голову. А додумался я до энергетического начертания. То есть, находясь в духовной форме, в астрале, я, используя ментальную силу, наносил маной прямо на своё духовное тело схемы заклинаний. В данном случае это были специальные накопители, запасающие достаточно большие объёмы магии, пока я нахожусь в Вестеросе. После перехода в Эссос этих запасов должно хватить на полное однократное воплощение и ещё на кучу других, нужных вещей.

И вот, на данный момент, осуществив первую часть, касающуюся Визериса, я собираюсь сделать то, что хотел в отношении Дейенерис. Ну, до чего же она всё-таки милашка?!

Глядя в насыщенно фиолетовые глаза сестры, я проводил аккуратное слияние наших духовных тел. На идею такого трюка меня натолкнули Арья с Нимерией. Почувствовав тело девочки, как свое собственное, ухожу в астрал. Оттуда управлять телом Дейенерис будет намного легче.

"Что, что происходит?!" — мысленно заметалась сестра, когда я начал самостоятельно шевелить её рукой.

"Не волнуйся. Так надо. Ты находишься в окружении врагов. Магистр убил Визериса за то, что он передумал выдавать тебя за кхала Дрого. Я помогу тебе сбежать отсюда. Не волнуйся" — посылаю ей волны спокойствия.

"Зачем это ему? Разве не Визерис хотел этого, чтобы получить лучшую армию в мире?" — волнение ушло, в эмоциях теперь преобладал интерес.

"Твой брат действительно этого хотел, но одумался. Понял, что отдавать родную сестру варварам даже во имя такой великой цели нельзя. Но эту идею ему подал именно Мопатис, и настаивал на этом тоже он. На самом деле он агент Узурпатора. Выдав тебя за кочевого дикаря, брат бы опозорил весь род Таргариенов. А самого Визериса Мопатис собирался вскоре убить. Позор и смерть. Но твой брат одумался, и магистр решил просто убить его. Тебе тоже грозит опасность! Толстяк в любой момент решит, что проще тебя тоже убить, а не возиться с этой свадьбой. Но не волнуйся, сестренка, я помогу тебе. Поспи пока!" — уговаривал я девочку, хотя скорее уже девушку, и попутно наращивал умиротворяющее воздействие. Болтал совершенную чушь, лишь бы только усыпить её. Под конец это удалось.

Как ни странно, но у неё имелся неплохо развитый резерв и магические каналы. Раза в два меньше, чем у меня после того как я вылез из Трезубца. У Визериса, кстати, наблюдалось то же самое.

Подаю в каналы Дейенерис поток маны из накопителя и...

— А-А-а-а-а-О-О-о-о-о!!! — выдаю её голосовыми связками, приправленными лошадиной дозой волшебства самый настоящий "крик баньши". Вышел он не особенно громким, зато довольно мелодичным, немного похоже на оперные завывания.

По моим расчётам накрыть должно было километра три, сколько получилось на самом деле, пока не знаю, но то, что обитателей особняка вырубило начисто, могу сказать точно.

Осторожно ступая чужими ногами, я вышел с балкона, и пошёл туда, где по памяти Дейенерис обитал хозяин элитной жилплощади. Сестра была одета лишь в лёгкое платьице, даже сандалий на ней не было. Поэтому, присутствовал некоторый дискомфорт от прикосновения холодного мраморного или грубого деревянного пола к нежной девичьей коже.

К тому же приходилось всеми силами абстрагироваться от большей части ощущений женского тела, перекладывая большую их часть на спящее сознание сестры. Однако дискомфорт в ступнях пробивался через эту заглушку.

И при первой же возможности я снял сандалии с лежащего в обмороке слуги. Размерчик был великоват, но выбирать не приходилось. По пути попалась ещё где-то дюжина валяющихся тел.

Мопатис обнаружился у себя в покоях. Надо сказать, даже по сравнению с убранством самого особняка, очень нескромного, своё непосредственное обиталище он обставил, можно сказать, с варварской роскошью. Золото и драгоценные камни были налеплены практически на каждом шагу.

Сам магистр валялся на полу, рядом с письменным столом. Неподалеку стоял стул, с которого, судя по положению тела, Мопатис и свалился.

Беру его двумя руками за голову, для лучшего контакта с ментальной структурой, и проникаю в его разум.

Глава 18

Настроение Серсеи колебалось от плохого до просто отвратительного. По-иному и быть не могло. В силу своего статуса она вынуждена была путешествовать рядом с мужем. В силу довольно значительного лишнего веса эта вечно пьяная свинья большую часть пути сидела вместе с ней, в карете. К счастью, Роберт хоть изредка, но садился на лошадь.

Редкие ночёвки в замках вассалов были настоящим глотком свежего воздуха. Муж предпочитал развлекаться на пирах, устраиваемых лордами в честь него. И Серсея с Джейме имели возможность уединиться.

Достаточно долгое пребывание в Дарри дало ей с братом множество таких моментов. В связи с этим первоначальная ярость, направленная девчонку Старков, которая посмела натравить свою зверюгу на её мальчика, притупилась, сменившись лёгкой благодарностью. А потом, когда пошли эти ужасные слухи, появилась даже небольшая жалость. Ведь девочка, скорее всего, погибла, почему бы не пожалеть её.

Да и сформировавшаяся неприязнь к Старкам почти ушла. Серсея видела осунувшееся и похудевшее лицо Хранителя Севера после того как пропала его дочь. Представляя себе, что подобное могло случиться с кем-то из её детей, королева ужасалась тому, что каждый миг испытывает Эддард Старк.

Сама она ничего не видела, но Джейме, ездивший вместе с Робертом на зов испуганных смердов, вернувшись, был необычайно бледен. Что очень напугало Серсею, свято уверенную, что брат не боится даже пламени Пекла. Рассказывал он какие-то совершенно нереальные вещи. Будь на месте Джейме кто-то другой, она подумала бы, что ей нагло врут.

Вскоре подобные, а порой ещё более кошмарные слухи расползлись по лагерю. Потом приехал Старк, и привёз с собой предполагаемого виновника гибели четырёх десятков гвардейцев, которые поддерживали Серсею. В том числе и поэтому королеве пришлось существенно унять свой нрав.

Однако долго оставаться в Дарри они не могли, и караван тронулся с места спустя две недели после того как Хранитель Севера привёз с собой изрубленный труп уродливой твари.

Вот с этого-то момента настроение королевы опустилось ниже некуда. Возможность уединиться с Джейме отсутствовала полностью. Вместо этого приходилось лицезреть пьяную, обрюзгшую рожу Роберта. Одно радовало, подобное соседство, судя по выражению лица, ему тоже было неприятно. С одной стороны Серсею бесило, что муж так к ней относится, с другой присутствовала нотка мрачного удовлетворения, ему так же плохо, как и ей.

Дело уверенно клонилось к вечеру. Она уже предвкушала будущую остановку, когда уже можно будет, наконец, избавиться от Роберта.

На ужин Серсея употребила два бокала великолепного дорнийского вина и довольно неплохой кусок пирога с олениной. Скромно, но достаточно сытно.

Отошла ко сну королева со спокойным сердцем, предвкушая целую ночь умиротворенного сна, в течение которого не придется трястись в карете и лицезреть ненавистного мужа. Сильно не хватало Джейме, его сильных, уверенных рук, которые обнимали бы её, и кое-чего ещё, тоже сильного и уверенного.

— ...нись! Проснись, солнышко! Проснись и пой! — услышала Серсея сквозь сон приятный мужской голос с металлическими нотками. Помимо голоса чья-то рука осторожно трясла её за плечо. Кто-то весьма настойчиво будил королеву.

— М-м-м! Джейме, уйди! Нас могут застукать! — ещё не вполне проснувшись, отозвалась Серсея. В то, что её будит Роберт, женщина даже в таком состоянии не подумала. Король бы не опустился до таких нежностей. Особенно, если учесть, что Баратеон захаживал к ней в спальню только в ужратом состоянии.

— Я не Джейме, красавица! Давай, просыпайся! — вот, после этой фразы королеву выбросило из полусонного состояния.

Распахнув глаза, она увидела сидящую на кровати, у её ног, мужскую фигуру, слабо освещаемую от далёкого света костров, проникающего в шатёр. Лицо было скрыто тьмой ночи, однако даже так видно, что этот мужчина не имеет отношение ни к Роберту, ни к Джейме.

— Стража!!! Ко мне, стража!!! — заорала во всё горло Серсея. Неизвестный не двинулся, не попытался убежать, как-то заткнуть ей рот, даже не вздрогнул. С минуту она надрывалась, но никто так и не пришёл. Чем дольше это длилось, тем больше страх забирался в её душу. В конце концов, женщина замолчала и, сев на постели, с ужасом уставилась на незнакомца.

— Правильно понимаешь, дорогая. Никто не придёт. Мы с тобой тут одни, — каким-то мурлыкающим тоном произнёс мужчина, стоило Серсее замолчать. Одновременно с этим она почувствовала мозолистую руку, огладившую бедро. Женщина взвизгнула и попыталась отползти, но не смогла этого сделать. Грядушка кровати не позволила ей этого.

— Т-тебе конец! Скоро сюда придёт король! Убирайся, пока можешь! Я не выдам тебя, я не вижу твоего лица и не з-знаю, кто ты! — попыталась она с помощью блефа избавиться от внезапной напасти.

— Хорошая попытка, солнышко. Но не правдоподобно. Тебе было бы впору пугать меня своим братцем. Скорее он, а не Роберт, заявится к тебе. Знаешь, с нашей последней встречи ты только похорошела. Тогда ты была девчонка девчонкой, хоть и весьма симпатичной. А теперь созрела, округлилась в нужных местах, — на последних словах его рука легла на её грудь и принялась гладить сквозь ночную рубашку. Серсея не знала, что пугает её сильнее, то, что неизвестный знает про неё с Джейме или предстоящее изнасилование.

— Не помню, чтобы мы были знакомы. Не напомнишь, когда это было, — женщина отчаянно тянула время, пытаясь улучить момент для побега из шатра. Если она ничего не видит, то и неизвестный должен быть слеп, как крот. Серсея рассчитывала, заболтав мужчину, незаметно расположить ноги так, чтобы было сподручнее бежать.

— Хех! Ну как же! Твой любимый папашка представил тебя двору Безумного Короля! Я помню твои смешные потуги изображать настоящую леди. Это было настолько неловко, что даже очаровательно, — мужская рука неожиданно схватила её за горло, несильно сжала и прижала к высокой грядушке. — Хорошая попытка. Без шуток, восхищен твоей выдержкой. Другая на твоём месте уже визжала бы, как сучка. Но ты сохраняешь завидное самообладание, молодец!

Серсея отчаянно пыталась понять, что ей делать, всеми усилиями подавляя панику. Но паника таки одолевала королеву. Она отчаянно боялась того, что должно сейчас произойти. Какой-то мерзавец проник сюда и теперь имеет над ней власть. Может, это не продлиться долго, но сама мысль о том, чтобы её поимел кто-то, кроме Джейме, приводила женщину в бешенство. Это противоестественно, так быть не должно! Она — Ланнистер, львица, королева! Рождена, чтобы повелевать, а не подчиняться! Во всём Вестеросе только один человек выше её по положению, это жирный пьяница Роберт Баратеон. Неужели она позволит какому-то бандиту грязно надругаться над ней?!

Накрутив себя подобным образом, королева попыталась дотянуться до лица незнакомца и выцарапать ему глаза.

— Кха-кха! Кха! — рука на её горле сжалась чуть сильнее, и Серсея на краткий миг почувствовала все прелести удушья.

— Хватит! Если попробуешь вытворить что-то подобное, я задушу тебя. Поверь, милая, это доставит мне не меньшее удовольствие. Представляю, как будет "рад" твой папочка... м-м-м. Даже жаль, что я не увижу его кислую мину в этот момент. Хотя... кто знает?

В следующую секунду лицо незнакомца оказалось совсем близко, и её губ коснулись тёплые и немного шершавые губы мужчины. Поцелуй вышел неожиданно нежным и приятным. Чужой язык по-хозяйски лазил у неё во рту, даря странное наслаждение.

В какой-то момент сознание Серсеи поплыло, женщина стала забывать кто она, что происходит, и с жадностью начала отвечать на поцелуй. Пропала рука, державшая королеву за горло. Но сама женщина и не подумала отстраниться.

Она успокаивала себя мыслями, что если незнакомец слишком увлечётся ею, потеряет осторожность, и тогда у неё появится хоть какой-то шанс. Однако была и другая сторона. Поцелуй распалил Серсею, которая уже больше месяца изнывает по Джейме. Тело отчаянно хотело любви, и она, не желая признаваться в этом даже себе, сдалась этой жажде.

Вскоре незнакомец задрал подол ночнушки, проник своим естеством в её лоно и принялся весьма активно сношать королеву. По опыту с Джейме Серсея знала, что подобное заканчивается весьма быстро. Но в этот раз всё происходило несколько по-иному. Незнакомец оказался, как это ни удивительно, лучшим любовником, чем её брат.

Он был с ней намного более аккуратен. Казалось, мужчина заранее знал, что она любит, от чего готова визжать в экстазе, а чего делать ни в коем случае нельзя. Незнакомец был силён, настойчив, в некоторой степени груб, но невероятно внимателен к телу Серсеи.

Ничего удивительного, что она отдавалась ему со всей страстью, на которую была способна. В какой-то момент королева настолько забылась, что из её горла стало непроизвольно вылетать имя брата. К этому моменту её лоно было уже переполнено чужим семенем. Незнакомец, казалось, был неутомим. Спустив в неё уже несколько раз, он и не думал останавливаться.

— Хех! Дорогая, а ты, оказывается, самая настоящая шлюха, — донёсся до Серсеи глумливый смешок. Но после очередного пика удовольствия она находилась в таком опустошенном состоянии, что никакого эмоционального отклика эти слова не вызвали. Веки к этому моменту изрядно потяжелели, и бороться с этим королева не хотела и не могла.

* * *

Почистив следы своего здесь пребывания, я таки немного схулиганил и оставил Серсее напоминание о взаимном времяпрепровождении. Разорванная ночнушка дочери Тайвина Ланнистера вновь стала целой. Жидкости, свидетельствующие о том, что минуту назад здесь происходило махровое непотрёбство, впитались в тело женщины.

В общем, восстановил всё, как было. Даже немного подлечил королеву, чтобы наутро она не чувствовала никакой усталости. Вот будет анекдот, если она решит, что всё произошедшее было сном. Представляю, какой в таком случае выдаст эмоциональный коктейль, когда я заявлюсь к ней на следующую ночь.

Решаю немного погулять по предрассветному лагерю. После секса с Серсеей Ланнистер так хорошо стало. Вместо того чтобы успокоиться, я вошёл в ещё больший раж. Хотелось ещё больше напакостить своим врагам. Лишить их спокойного сна. Сделать что-то этакое.

Что со мной такое? Почему я вообще здесь? Начнём с того, что слежка за Робертом и его ближайшим окружением уже вошла у меня в привычку. За счёт этого сон у меня теперь достаточно нерегулярен. Могу, как все нормальные люди, спать ночью, бодрствовать днём, могу наоборот. Бывают случаи, когда сон происходит во второй половине дня и в первой половине ночи, бодрствование, соответственно, в оставшееся время. Или же диаметрально противоположная ситуация. А происходило и так, что приходилось спать промежутками.

Всё усугубилось ещё больше, когда добавились периодические посещения Эсосса. Приходилось очень тщательно контролировать происходящее там. Визерис, конечно, пообещал, что позаботится о перевозе Дейенерис через Узкое Море, в Сумеречный Дол, но я всё равно каждый день посещал сестру, чтобы удостовериться в том, что всё нормально.

Поначалу девочка была очень напугана. Из богатого особняка она неожиданно для себя оказалась в относительно тесном трюме корабля. Пришлось успокаивать, объяснять, куда и зачем она плывет. К тому же, чтобы сестра не сильно пугалась один на один в обществе незнакомых людей, я каждый день посещал её и проводил с ней, как минимум, три часа.

Судно, на котором плывёт Дейенерис, принадлежит одному из самых фанатичных лоялистов. Он изображает богатого купца-судовладельца из Лиса. Тогда как фактически всё его имущество принадлежит Визерису. Матросы на корабле ни о чём таком не подозревают, просто служат за жалованье. Однако там имеются не только моряки, но и, если говорить более современными терминами, морская пехота. Воины с короткими изогнутыми абордажными мечами, лёгкими самострелами, и в достаточно плотной кожаной броне. Надо сказать, у них есть более тяжёлое оружие и броня для боя на суше. Но носят они именно лёгкий вариант вооружения. Вот эти-то воины знают кому, зачем и почему. И Дени охраняют тоже они.

Был ещё один момент. После учинённого в Пентосе непотребства я на время перекрасил сестру в жгучую брюнетку, а глаза сделал карими. Пришлось объяснять ещё и это.

Кстати, по поводу Пентоса. В голове Иллирио Мопатиса я обнаружил столько потрясающей и практически бесценной информации, что даже неудобно стало убивать магистра, невольно предоставившего мне такую кучу подарков. Однако оставлять его в живых, в свете того, что мне стало известно, было бы в высшей степени глупо. Он умер легко, во сне от повернутой на сто восемьдесят градусов шеи.

Особняк поджигать не стал, как первоначально планировал. Всё-таки я ещё не настолько оскотинился, чтобы убивать ничего не сделавших мне людей. Это я про слуг, если не понятно.

Загрузив в Дейенерис неплохую порцию имеющейся на месте пищи и одев её в трансфигурированое из другой одежды тёмное балахонистое платье, я отправился в порт. Естественно, на стройную девичью фигурку с натянутым по самый нос капюшоном и в платье из довольно дорогой ткани на улицах Пентоса обращали внимание. И не только. По дороге меня раз пять пытались похитить с целью ограбления и дальнейшей работорговли.

Может в этих краях подобное считается нормой, но лично меня от рабства, и всего с этим связанного, просто корежит. Мало того, что это регрессивная практика, так ещё и чисто с моральной точки зрения отвратительно. В общем, нападавшим очень не повезло со своей профессиональной принадлежностью. На протяжении последней минуты своей жизни они наслаждались "чудесным" ощущением гниения заживо.

На причале меня уже ожидал проинструктированный Визерисом человек. Он проводил меня на корабль, вернее на довольно "пузатую" купеческую галеру, с претенциозным названием: "Хозяин Морей".

Что касается тех сведений, что я выудил из разума толстого магистра, то это просто бомба. Будучи молодым головорезом-браво Мопатис в одном из своих приключений повстречал весьма примечательную пару, брата с сестрой. Они странствовали по Вольным Городам, так же, как и он сам, занимались не слишком благовидными делами. Промышляли заказными убийствами, только по несколько иному профилю, нежели браво.

Сестра была очень красива, Мопатис сразу же влюбился в девушку и предложил криминальному дуэту родичей работать вместе. Они без лишних раздумий согласились. Так и началась история полная дружбы, любви и интриг. Девушка весьма скоро тоже прониклась чувствами к молодому человеку. Трио скрепилось ещё сильнее за счёт не кровных родственных уз.

Всего через несколько лет они смогли позволить себе отойти от весьма опасного ремесла наёмных убийц.

Они подкармливали шатающихся по улицам Вольных Городов беспризорных детей. В обмен на еду или монеты данный контингент помогал им выслеживать своих жертв. Со временем всё это только крепло, разрасталось, выходя на качественно новый уровень. Трио фактически сформировало в каждом Вольном Городе налаженную сеть, базирующуюся на подростковых бандах. Дети имеют свойство вырастать, и спустя годы всё это превратилось в набор преступных синдикатов, все связи которых с определенного уровня замкнула на себе наша троица.

Самой яркой фигурой в этой команде был Иллирио Мопатис, ему и представилась возможность отвлекать на себя всё внимание власть придержащих. Заделавшись купцом, он осел в Пентосе и вошёл сначала в Серебряную Тысячу, потом в Золотую Сотню, а на закате жизни вообще стал магистром — одним из пяти выборных правителей города.

Сестра осталась с Мопатисом, став его законной женой. Брат же предпочитал быть всегда в тени. Он порвал все видимые связи с этими двумя, и продолжил расширять и укреплять выросшую структуру. Однажды Эйерис, прозванный позже Безумным Королем, отметил его таланты и пригласил на должность Мастера над Шептунами. Правитель Вестероса уже тогда страдал крайней подозрительностью и посчитал, что человек без каких-либо связей с аристократией Семи Королевств будет служить ему и только ему.

Какое-то время всё шло более или менее ровно. Брат служил королю Эйерису, а Мопатис с сестрой жили, не тужили и добро, в изрядных количествах, наживали. Но всё изменилось, когда сестра забеременела. Дело в том, что брат с сестрой были потомками славного в прошлом рода Блэкфайеров. В детстве брат лишился половых органов и никак не мог продолжить династию. А сестра почти двадцать лет жила с Мопатисом и никак не могла забеременеть. Родственники уже успели смириться с тем, что род с их смертью окончательно угаснет. Но случилось то, что случилось. У рода появилась надежда на продолжение, и троица начала свою Игру, чтобы обеспечить достойную жизнь своим потомкам.

По времени этот момент совпал с турниром в Харренхолле. Ситуация в королевстве была далека от здоровой. Мой отец успел настроить против себя очень многих аристократов и дворян. По-настоящему верных сторонников было не так уж много по сравнению с прочей массой. К тому же, имелась весьма влиятельная группа, которая однозначно поддерживала меня, а не Эйериса. Ну а я, чего уж греха таить, к тому времени готовил конкретные планы по его низвержению. Не от каких-то особенных амбиций или властолюбия, хотя и то, и другое у меня имеется в достаточных количествах, просто я видел, куда всё идёт.

Но вернёмся к нашей троице. К этому времени брат успел развернуть в Семи Королевствах сеть не хуже, чем в Вольных Городах, и за счёт этого обладал немалыми возможностями. Оказывается, именно его надо благодарить за ложь о похищении и изнасиловании Лианны.

В Харренхолле происходило значимое для всего Вестероса событие. Естественно, Мастер над Шептунами не мог оставить это без внимания. Тем более, если на этом настаивал сам король. Отец прямо приказал ему следить за мной, он и следил. Естественно, о моём романе с Лианной ему стало тут же известно. Вот только отцу он ничего не сказал. Состряпать фальшивых свидетелей "похищения" и распространить эту информацию в виде слухов по всему королевству не составило труда.

Этими действиями Мастер над Шептунами отнюдь не надеялся спровоцировать восстание или, тем паче, свержение Таргариенов. Расшатывание трона и ещё больше подпорченная репутация династии — максимум на что он надеялся. Спустя пару месяцев после событий Харренхолльского турнира у любящей парочки интриганов родился сын. Сестра не выдержала поздних родов и скончалась, но ребёнок выжил. Таким образом, трио превратилось в дуэт.

После того, как Драконий Камень был взят, Таргариены изгнаны из Вестероса, они развернули в Вольных Городах бурную деятельность. Варис с Мопатисом стали подбирать сбежавших лоялистов. Как ни парадоксально, к ним в сети попали, в основном, рыцари, воевавшие под моим командованием и лояльные в первую очередь мне, а не правящему дому, как таковому. Такие весьма организованно, скученной группой, поддерживали Визериса. Так вот, многие верные мне рыцари дезертировали после Трезубца, и отплыли в Вольные Города. Воевать за моего отца никто не хотел. А о том, что в Королевской Гавани находится моя семья, эти "герои", конечно же, не подумали.

Именно таких людей окучивали магистр и Варис. А сына сестры Вариса, Серры и Иллирио Мопатиса, выдавали за спасённого младенца Эйегона. Что интересно, сам мальчик искренне считает себя моим сыном. Ведь именно так его с самого рождения и воспитывали. Их конечная цель — посадить Блэкфайера на Железный Трон, пусть даже он и не знает о своей родовой принадлежности. Реальной военной силы у Пайков не так уж и много. Пятнадцать тысяч Золотых Мечей. Для завоевания Вестероса категорически недостаточно. Поэтому Варис активно занимается стравливанием между собой великих домов, чтобы после смерти Роберта в королевстве воцарился если не хаос, то серьёзный беспорядок.

Мои брат с сестрой были паукам, до определённого момента, совершенно неинтересны. Как-то помогать им они не собирались. К тому же, Визерис настолько убедительно играл свою роль, что у них не возникало никакого желания как-то с ним взаимодействовать. Однако в какой-то момент Мопатису пришла в голову идея использовать дотракийцев. Задумка состояла в том, чтобы женить Дейенерис на самом главном варваре, а потом, через какое-то время, сымитировать покушение на неё, недвусмысленно указав при этом в сторону Роберта. Магистр очень хорошо знал менталитет и обычаи этих кочевников, даже разговаривал на их языке. И хорошо себе представлял, что в таком случае вся немаленькая Орда тут же двинется на запад. От Визериса же планировали избавиться с помощью всё тех же дотракийцев.

Пауки прекрасно понимали, что дотракийцы не смогут завоевать Вестерос. Однако опустошить пару королевств и отвлечь на себя большие силы и так сражающихся между собой лордов они были бы способны. В условиях гражданской войны и нашествия агрессивных варваров Золотые Мечи во главе с лже Эйегоном получают довольно неплохой шанс на успех.

Всё это вместе со сведениями, позволяющими перетянуть на себя львиную долю паучьей сети, я достал из головы Мопатиса и передал Визерису. И не просто на словах, а в виде цельного информационного пакета. Ох, и матерился же после этого брат. Его непривычный к подобным операциям мозг испытал достаточно сильную боль. Ничего. Зато быстро и без потери смысла.

Надо сказать, в ходе общения с Дени я таки заметил в ней то, о чём говорил брат. Девочка и вправду изрядно эгоистична, но это скорее не какая-то намертво впаянная черта характера, а самый обычный детский инфантилизм, помноженный на относительно ограниченную картину мира. Это вполне можно побороть, если приложить некоторые усилия. Не знаю, почему Виз так к ней относится. Ведь она, по сути, стала такой, в большей степени, по его вине.

В одной из бесед я сказал об этом Визерису. Тот прямо вызверился. Полчаса разглагольствовал о том, что всё бесполезно, он пытался изо всех сил, но, что выросло, то выросло. В общем, я решил оставить его в покое. Разбираться ещё и с их непростыми отношениями... На это нет ни сил, ни времени, ни желания. Может как-нибудь потом.

С Варисом я разобрался на следующий же день после Мопатиса. Любое промедление в данном случае было бы смерти подобно. Узнав, что стало с его другом, он бы залёг на такое глубокое дно, что достать было бы просто невозможно. У Магистра, как и у Вариса, были тайные лёжки на чёрный день. Вот только никто из этих двоих не знал ничего конкретного в отношении друг друга. С их стороны это была ещё одна страховка.

Всё прошло до жути обыденно и скучно. Я переместился в Красный Замок. Искал там Вариса. Нашёл в одном из коридоров. Евнух откровенно троллил старого мейстера Пицеля. Вот уж точно, два пройдохи. Служили ещё моему отцу, а теперь служат Роберту. Интересно, неужели Баратеон настолько олень, что оставил на своём посту Мастера над Шептунами, который служил тому, кого он сверг? С архимейстером всё понятно, должность не самая важная, а Пицель и вправду профессионал в своём деле. Хотя я бы на месте Роберта поменял весь прежний "кабинет министров", чисто на всякий случай.

Дождавшись, когда Варис останется один, я воплотился, усыпил его, и принялся копаться в разуме. А по окончанию процедуры свернул, как и Мопатису, шею. Визерис получил от меня ещё один информационный пакет. Брат, конечно, ругался, что я его нагрузил работой лет на пять вперёд, но в подобных вопросах мне просто не на кого ещё положиться.

Наша гордая компания, кстати, уже вышла к Королевским Землям, к намного более населенным и богатым землям. Каждую ночь мы останавливались в какой-нибудь деревеньке. Порой в этих деревеньках имелся постоялый двор. Пару раз мы проезжали мимо замков. Но никакого желания там останавливаться у меня не было. Не хотелось травить себе душу. Владетелей этих земель я довольно неплохо знал, и узнавать, что с ними стало, не было никакого желания. Либо погибли или лишились своих владений, либо добросовестно платят налоги в королевскую казну. Не знаю даже, что из этого хуже.

Вчера вечером я, как обычно, наблюдал за королевским караваном. Роберт, кстати, всё ещё топчется в Речных Землях. Так вот, наблюдал я за своими врагами, и, глядя на Серсею Ланнистер, у меня возникли определенные желания. Дочь Тайвина, даже будучи матерью троих детей, выглядела просто потрясающе. Точеный стан, грудь четвёртого размера, симпатичное личико, которое она постоянно держала в состоянии "Снежной Королевы", густые золотые волосы, спускающиеся до попы. Тоже весьма симпатичной, кстати.

Будь на её месте кто-то другой, я бы только полюбовался. Однако всё это богатство принадлежало дочери человека, который предал меня и зверски убил мою семью. Да, Рейенис выжила, но не благодаря Тайвину, а вопреки. И смерти Элии и Эйегона вполне достаточно, чтобы максимально жестоко уничтожить не только самого Тайвина, но и весь его род привести к низвержению. Не говоря уже о том, что Серсея замужем за Робертом. Хотя какой там брак? Он бухает, трахает шлюх, а к ней вообще не прикасается. Она же изменяет ему со своим братом-близнецом. И нарожала от него кровосмесительных бастардов. Откуда я это знаю? От Вариса. Евнух оказался осведомлен о множестве грязных секретов большинства значимых людей королевства.

Не знаю, почему вдруг это случилось. Но мне очень захотелось трахнуть эту венценосную шлюху. Никаких причин, чтобы сдерживать себя в отношении Серсеи у меня не было, и я таки исполнил своё желание. Надо сказать, она меня удивила. Судя по тому, как Серсея себя вела во время секса, ей всё очень даже понравилось. Даже особенно не сопротивлялась. Только в самом начале, до того как я поцеловал её.

Так как фантом это полное воплощение человеческого тела, только состоящее на атомном уровне из маны, то и все возможности физического тела ему тоже доступны. В том числе и полноценный секс. С полноценными последствиями.

Оставив Серсею, я брожу по лагерю. Сейчас раннее утро, и пару часов до возвращения в родную оболочку ещё есть. Настроение такое, хочется чего-нибудь учудить. Изнасилование королевы это не то. Вот если бы Роберт был хоть немного счастлив в браке, другое дело. А так, это был скорее плевок в дом Ланнистеров, хотя и, надо признать, очень приятный.

Но ведь однозначных врагов у меня намного больше. Помимо Ланнистеров есть Аррены, Талли, Баратеоны. Старки под вопросом. Вполне возможно, что удастся договориться Тихим Волком. Тиррелы пойдут за мной, если у меня будет сила, чтобы заставить их считаться с моей персоной. Мартеллы могут стать хорошими союзниками. Но на их счёт есть некоторые сомнения. Ни для кого не было секретом, где обитают последние Таргариены. Однако никакой помощи со стороны дорнийцев Визерис никогда не получал. Можно, конечно, сказать, что иметь дела с Королём-Попрошайкой никто не хотел, но ведь брат далеко не сразу стал так вести. В общем, имеются сомнения.

Вот в ком я ни секунды не сомневаюсь, так это в лордах Узкого Моря, вассалах Драконьего Камня. Стоит мне позвать их, и они пойдут за мной. Именно поэтому завоевание Вестероса я планирую начать с взятия этого бывшего форпоста Древней Валирии. Хм, что-то меня опять не в ту сторону понесло.

Странно, похулиганить хочется, а что конкретно сделать даже не знаю. Устраивать резню как-то банально. А другие варианты слишком мягкие и не несут в себе никакой адресной коннотации. То есть, будет непонятно, почему это произошло и кто виноват. А мне очень важно, чтобы люди знали кого надо благодарить, и до усрачки боялись.

"Ох, твою мать!" — следующую секунду у меня, как будто, зуб заболел. Только болела не физическая, а духовная оболочка. Каналы буквально пульсируют, сигнализируя о чём-то страшном.

Всё бросаю и возвращаюсь в тело. Боль, как отрезало. Не спешу вставать с постели. Вместо этого проваливаюсь во внутреннюю медитацию. Надо разобраться, что это вообще за х*рня была.

* * *

— Ма-ам! Я хочу на охоту с папой!

— Томмен, тебе ещё слишком рано участвовать в таких развлечениях. Иди лучше, поиграй с Мирцеллой.

— Ну, ма-ам! Она девчонка, с ней неинтересно.

— Хорошо, тогда иди к сиру Орильду.

— Ура!

Поглядев вслед убегающему сыну, Серсея облегченно вздохнула. Последнее, что ей сейчас нужно, так это общество своего младшего сына. Орильд Норре — сын какого-то мелкого лорда Королевских Земель. Он служит помощником Мастера над Оружием Красного Замка. В его обязанности входит заниматься с детьми, проживающими там. С теми, разумеется, из них, кто хочет этого. Томмену подобное времяпрепровождение очень нравится. Серсея же не особенно приветствует это. Но сейчас ей надо побыть одной.

Две недели назад произошло то, что она поначалу приняла за очень красочный и реалистичный сон. Посреди ночи к ней пришёл кто-то неизвестный, лица которого она не смогла разглядеть, и овладел ею, заставив Серсею визжать, как какую-то шлюху. Надо сказать, ей всё очень понравилось. И привкус страха перед, и грубые, быстрые движения в совмещении с умелыми ласками.

А на утро не было никаких следов произошедшего. Ни пота на коже или простыне, ни усталости после такой жаркой любви. Ни даже банальной ноющей боли в паху, которая должна была быть. Наоборот, Серсея проснулась на рассвете, будучи в отличном настроении и очень бодрой. Вот королева и решила, что это был просто очень приятный сон.

Однако на следующую ночь Он снова пришел. На этот раз она и не думала как-то сопротивляться, а попыталась даже перехватить инициативу, но была довольно жёстко одёрнута. С тех пор Он приходит каждую ночь. Он не говорит своего имени, но постоянно делает различные намеки, над которыми Серсея не особенно хочет ломать голову. Женщина про себя стала называть его Тень. Ибо не знает о нём ничего, даже лица никогда не видела, но очень явственно ощущала его своим телом. Ночью Он есть, а днём, как небывало.

Королева не знала даже, что и думать. И ведь поговорить, посоветоваться не с кем. Серсея впервые с поражающей откровенностью осознала, как же на самом деле одинока. Даже Джейме, с которым её связывает столь многое, вряд ли поймёт, если она попробует ему всё рассказать.

Получалась странная, в чём-то даже парадоксальная, картина. Единственный, с кем Серсея была полностью откровенна, оказался Тень. В какой-то момент его визиты перестали ограничиваться только любовными утехами. Женщина и сама не вполне понимала, зачем она это делает, но она стала делиться с ним самым сокровенным. Тень оказался на удивление чутким собеседником. Выслушивал, давал ценные советы, не обходилось без едкой, злой иронии и оскорбления людей, о которых говорила ему Серсея.

Она стала раньше ложиться и позже вставать, начала откровенно забрасывать дела "дневные" ради дел "ночных". Ведь ночью её ждёт удовольствие, как плотское, так и, в какой-то степени, душевное. А днём только бесконечный шум, пьяная рожа Роберта, кислая физиономия Неда Старка и становящаяся для неё откровенно противной ухмылка Джейме. Единственное, что держало её "при свете солнца", это дети. Осознание, что она должна заботиться о них не давало ей окончательно... Что именно? Она и сама не знала. Наложить на себя руки и заснуть вечным сном, чтобы навечно оказаться "при свете луны"? Что-то такое всё чаще стало приходить ей на ум.

Сегодня, как и все предыдущие дни последнего времени, Серсея никак не могла дождаться наступления ночи, находясь большей своей частью не здесь, а в сладких мечтах и воспоминаниях о моментах наивысшего наслаждения. Всё происходящее вокруг она воспринимала постольку поскольку.

Положив голову на подушку во время очередной ночной стоянки, королева никак не могла заставить себя заснуть. Тень всегда приходит только после того, как она засыпает. Четыре дня назад она никак не могла провалиться в сон, ворочалась несколько часов. Он пришёл только после того, как Серсея таки заснула. Проснулась женщина от того, что Он страстно сношал её. С тех пор она поняла, что лучше пораньше засыпать.

Сейчас на неё опять напала бессонница. В голову совершенно непроизвольно лез целый сонм мыслей. Касались они, в основном, всё того же. Кто такой Тень, как он проникает сюда, почему никто ничего не слышит во время их бурной любви, что ему по-настоящему нужно, по-настоящему это происходит или нет, и ещё целая куча подобных вопросов.

Потихоньку, под тяжестью всех этих дум, голова стала тяжелеть, и Серсея потихоньку проваливалась в объятия сна. На полпути в волшебную страну грёз королева услышала непонятный, глухой хлопок и уловила через полуприкрытые веки какую-то вспышку. Всякий сон в одно мгновение покинул её.

Распахнув глаза, женщина присела на кровати. Напротив неё, как и много раз до этого, стоял Тень. Наличие высокой мужской фигуры просматривалось достаточно ясно, но подробности так и оставались для неё скрытыми. Нутро Серсеи в одно мгновение затрепетало, предвкушая предстоящее действо.

Не успела она моргнуть, как Он оказался лежащим рядом с ней. Кровать, на которой она всю дорогу спала, по-королевски монументальна и могла бы легко вместить и трёх человек.

— Здравствуй, дорогуша, как прошёл день? — спросил Тень тоном довольного кота. Хотя Он всегда так говорит. Его рука коснулась её обнаженной груди. Один из сосков оказался между крупных мужских пальцев, которые принялись его катать.

— М-м-м! — закусив губу, простонала королева. Уже семь дней она спит голышом, ночная рубашка слишком сильно мешала удовольствию, на её взгляд, — Плохо. Без тебя мне так... м-м-м... плохо. Ты даже не представляешь, что эта свинья... м-м-м...ах... опять учинила! Пустил такие ветра, что нюхать то, что он ел на обед, пришлось половине каравана. А я... о-о-ох... была совсем рядом с ним, это было так ужасно. Будто рядом помойка. И потом, эти дураки-собутыльники так мерзко, словно лошади, смеялись вместе с Робертом. А-а-ах!!!

Тень грубо мял её грудь двумя руками, отчего между ног у Серсеи стало очень мокро, и сдерживать стоны стало практически невозможно.

— Это ужасно, моя дорогая, что тебе приходится терпеть рядом с собой этого грязного мерзавца, — оставив в покое её грудь, Он развел её коленки в стороны и проник в неё своим естеством. — Может, что-нибудь ещё?

— Даже... м-м-м... ох... не знаю. Ра-а-азве что прибыл гонец из Долины. Не знаю, что он принес. Но Роберт так ора-а-а-а-а!!! Ох... Так возмущался. Называл Лизу Аррен "тупой наседкой". Единственный раз, когда... о-о-о... я с ним полностью согласна, — стонала Серсея практически через каждый слог, а её речь то и дело прерывалась особенно громкими и протяжными стонами.

После этого наступило вполне понятное молчание, если считать за таковое стоны и звуки хлюпающего лона, которыми наполнился шатер.

Глава 19

— Почему ты просто не поставишь этих задир на место?! — возмущенно прошептала мне Арья.

— А зачем? Они просто же просто смеются. Это их право. К тому же, нам не следует привлекать к себе внимание, — равнодушно пожимаю плечами. Мне вправду все равно.

— Чего ты боишься?! Ты же можешь всех их убить, как тех Ла... Мм! — не даю девочке закончить и зажимаю ей рот ладонью.

— Не болтай, мы не в лесу! Здесь даже у стен есть уши! — осаживаю Арью и кладу руку обратно, на стол.

В ответ от нее донеслось сердитое сопение. Я же продолжил загружать в себя живые калории. Довольно вкусное пиво и пирог с олениной. Пес и Микаэль расседлывали наших лошадей. А мы с Арьей решили не тратить время и заморить червячка. Наш, если прикинуть по времени, обед проходил некоторое время вполне мирно, но в трактир ввалилась довольно шумная, наглая компания. Состояла она из шести человек не самой примечательной наружности.

Самым интересным из них был довольно молодой парень в бело-желтой котте и с мечом на поясе. Остальные носили на себе потертые кожаные доспехи без какого-либо герба и тоже имели пристегнутые к поясу мечи. Судя по всему, это сынок какого-то местного лорда с дружинниками. Они, совершенно не стесняясь, шумно отпускали весьма неприличные шутки в наш адрес. К сожалению, как Арью не наряжай, но она все равно довольно таки миловидная. Вот, эти придурки и начали "содомизировать" нас с ней в своих, до безобразия, примитивных шутках. Что очень взбесило девочку.

Я же был, в общем-то, равнодушен. Нет, мне это тоже доставляло никакого удовольствия, но вставать и бить морды совершенно не хотелось. Мы находились всего десяти километрах от Королевской Гавани, завтра уже будем там. Мысли были заняты совсем другими вещами.

Предстоящее расставание с Арьей совершенно меня не радовало. Девочка успела стать частью моей жизни. Однако дальше нам с ней определенно не по пути. Я собираюсь начать войну и совершенно не хочу подвергать ее опасности. Лучше будет, если она пересидит несколько лет на Севере, пока все, так или иначе, не закончится.

Искренне надеюсь, что наше расставание носит временный характер. Это будет зависеть от того, удастся мне уговорить Старка на помолвку, или нет. Через четыре года Арья, как раз, войдет в брачный возраст. Да, я очень хочу этого. Она настолько похожа на Лианну, что я порой начинаю их путать. Ничего не могу с собой поделать. И почему бы договориться со Старком о тайной помолвке, а потом, когда я сяду на Железный Трон, никто не посмеет сказать мне что-то против. Да и Хранитель Севера не понесет никакого урона своей чести.

Эх, как же еще уговорить Старка не становится на сторону Роберта? Задача, надо сказать, нетривиальная. Одними угрозами тут ничего добьешься. Такой костьми ляжет, но не предаст. К тому же, надо налаживать с ним хорошие отношения, коль скоро я собираюсь взять в жены его дочь.

Но это отнюдь не все проблемы, что ждут меня в Королевской Гавани. Рейенис. Пожалуй, встречи с дочерью я боюсь даже больше, чем встречи с Визерисом. Как ни крути, я изменил Элии. Из-за меня погибла моя жена и мой сын, а Рейенис, будучи совсем маленькой девочкой, лишилась матери и брата. Не представляю, как буду смотреть ей в глаза после всего этого.

С другой стороны я очень хочу увидеть Рейенис, обнять. Она выросла без меня, и с большой долей вероятности не нуждается в чьей-либо опеке. Тем более такого непутевого отца, как я. Я понимаю это разумом. Но иррациональное желание быть рядом и оберегать мою малышку не слушает никаких разумных доводов.

В общем, все сложно. Невероятно сложно.

— Эй, хозяин! — подзываю упитанного трактирщика. — Нам четыре комнаты до утра.

— Сожалею, сир, у меня свободна только одна комната, — с сожалением разводит руками немолодой мужчина. В эмоциях у него, разумеется, никакого сожаления нет. Только опасение, что в связи с этим обстоятельством мы можем покинуть его заведение.

Я, наверное, так и поступил бы. Королевская Гавань находиться на расстоянии меньше полудневного перехода. Этих трактиров в округе, как собак нерезаных. Но интуиция останавливала меня от такого решения, подсказывая, что если я сделаю это, то пропущу что-то крайне интересное.

А своей интуиции я привык доверять. Пророческого дара у меня нет, но слабое шестое чувство все-таки имеется. Иногда случаются подобные прозрения, которым я привык доверять. Интуиция меня еще ни разу не подводила. Правда, случалось так, что я немного неправильно интерпретировал свои ощущения. Ожидал одного, а получал несколько иное.

Клиган и Микаэль уже разобрались с лошадьми и присоединились к нам Арьей за трапезой. Относительно симпатичная подавальщица, на которую Пес неплохо так скосил глаза, притащила им в три захода еду. А хозяин таверны рядом покорно ждал моего ответа.

— Любезный, а комната эта большая?

— Не больше других, сир.

— Иди, покажешь мне, — говорю и поднимаюсь из-за стола.

— Как вам будет угодно, сир! — немного растеряно ответил трактирщик. — Прошу, за мной, сир.

И достаточно шустро для такого грузного человека он повел меня наверх. Поднявшись по деревянной лестнице с грубыми перилам, мы оказались на втором этаже. Хм, а, довольно чистенько, тут. Внизу с этим значительно хуже.

— Вот, сир, свободная комната, — молвил хозяин таверны, отперев нужное помещение. Находилось она, кстати, в самом конце. Надо сказать, довольно просторная комната. Я ожидал худшего.

— Отлично. Надеюсь, у тебя есть три комплекта постельного белья? Ну, вот и хорошо. Прикажи притащить их сюда, и мы берем у тебя эту комнату.

— Все будет исполнено, сир. С вас два серебряных оленя, — когда речь зашла о деньгах, улыбка трактирщика стала из просто угодливой, приторно-сладкой.

— Да ты ох*рел что ли?! Побойся Семерых! Какие два серебряных?! Да весь твой клоповник столько не стоит! — от таких расценок я чуть не поперхнулся. Если бы в этот момент что-то употреблял внутрь, обязательно выплеснул это наружу.

— Уверяю вас, сир, в столице с вас потребовали бы три серебряных оленя. Нынче все подорожало. Мейстеры вскоре пророчат наступление зимы, вот лорды Простора и ломят цену за зерно. А страдает кто? Страдает простой люд. Не могу я меньше с вас взять. Ежели скину до полутора серебряных, считай, не получу ничего.

Врет, скотина, как сивый мерин. Даже эмпатии не надо, чтобы это понять. Про то, что цены на продовольствие поднялись, это я уже знаю, чай мотаюсь по Королевским Землям уже не первую неделю. Но десять сотых явно не тот процент, из-за которого стоит ломить такую цену. Скорее, тут играет роль близость к Королевской Гавани, чем ближе, тем дороже. На предыдущем постоялом дворе с нас взяли по десять медяков за комнату.

— Вот тебе один серебряный олень, и будь мне благодарен, — достаю монету из кошеля на поясе и протягиваю трактирщику.

— Никак не можно, сир. Два серебряных и не медяком меньше, — замотал головой мужик. — Я и так скоро разорюсь. А вы хотите разорить меня еще быстрее. Чем же я деточек кормить буду?! Сердца у в... — прервался трактирщик на полуслове. Снизу послышались неразборчивые крики и лязг металла. Не раздумывая, тут же бросаюсь туда. В зале сидят только мои друзья и та наглая компания. Что бы там не происходило, нужно срочно вмешаться.

Пробежав за несколько секунд на место, я даже не сразу осознал картину, что предстала перед моими глазами. Сандор с яростью пытался зарубить настоящего великана, который был на голову его выше. Тот не уступал и также пытался прирезать Пса. Все остальные попрятались за перевернутыми столами. Встревать в эту драку никто даже не пытался.

Попытавшись провести широкий замах, великан оказался повернут ко мне лицом. И я заметил на герб на его котте. Три скачущих пса на желтом фоне. Тут у меня все моментально и сложилось. Кровавая пелена застелила мне взор. Не слишком отдавая отчет в своих действиях, я вынул из-за пояса железяку, которую прикупил недавно в Росби, и бросился закованного в сталь гиганта. На мне, как и на Сандоре, был только плотный поддоспешник. О чем он думал, бросаясь в бой в такой комплектации, даже не представляю. Если я еще могу позволить себе такие выкрутасы, то ему с большой долей вероятности пришел бы конец. Без моей помощи, разумеется.

Подскакиваю к старшему Клигану со спины и колю ему в сочленение доспехов под коленом. Меч прошел насквозь, мне доставило некоторого труда быстро выдернуть его из раны, пока эта гнида с грохотом не упала на пол трактира. Вырубаю его сильным ударов рукоятью по затылку.

— Стой!!! — кричу Псу во все горло. Тот не терял времени и уже занес меч, чтобы укоротить на голову своего братца. — Он не должен так легко отделаться!

— Тьфу! Пекло! — с досадой плюнул Клиган младший.

— Не волнуйся, успеешь еще снести ему голову. Теперь он наш! — губы сами собой растянулись в предвкушающей улыбке.

* * *

Привет тебе, Королевская Гавань, давно же мы с тобой не виделись! Ты не видела меня намного дольше, чем я тебя. Ты все такая же большая, величественная, красивая сверху и грязная снизу. Ничуть не изменилась с нашей последней встречи. Честно признаюсь, никогда тебя не любил, мое сердце было и остается с Драконьим Камнем. Однако увидев тебя, я почувствовал необычайную ностальгию и горечь. Столетиями судьбы твоей и моей семьи были неразрывно связаны, но теперь ты впустила в себя Баратеона. Так быть не должно. Обещаю тебе, старушка. Я верну все на свои места.

Ладно, хватит этой патетики. Наша небольшая компания жарилась под полуденным солнцем неподалеку от Грязных Ворот и ждала своей очереди, чтобы войти в столицу. Я наложил на всех освежающие чары, чтобы мы тут окончательно сдохли. К сожалению, избавить нас еще и от неприятного запаха грязных, потных тел также незаметно, как избавить необходимости потеть самим, не получится.

Двигалась очередь, надо сказать, очень медленно. За пару часов мы продвинулись, дай Семеро, на пару десятков метров. А воз и ныне там. До ворот втрое большее расстояние.

Во мне потихоньку начинает закипать злость на этих ленивых ублюдков. Золотых Плащей. Возможно, я ошибаюсь, но раньше стража не позволяла себе так в наглую манкировать своими обязанностями. Мой статус избавлял меня от многих трудностей жизни, и дожидаться в очереди у ворот мне ни разу не приходилось. Желание двинуть лошадей в галоп, распугать очередь и, как следует, проучить охреневших стражников становится все сильнее.

Они тратят на каждую процессию минут по двадцать, да еще и имеют наглость периодически вальяжно рассиживаться на небольших стульчиках прямо здесь, на посту, заставляя людей ждать. Просто сидят и самодовольно пялятся на ожидающий прохода в столицу народ. От многого я раньше был избавлен, но что-то мне подсказывает, что при моем отце Золотые Плащи так себя не вели. Хотя, возможно, я и выдаю желаемое за действительное.

Спустя полчаса я, наконец, не выдерживаю. Этот цирк мне окончательно надоел!

— Сандор, проследи, чтобы я не упал с лошади, — шепчу сидящему рядом на своем жеребце Псу. Тот коротко кивнул, поняв все правильно.

Покидаю тело, перехожу в астрал и направляюсь к этим горе стражникам. Те же лениво дерут с какого-то купца три шкуры и при этом даже не пытаются досмотреть повозку. Довольно худощавый мужик откровенно бандитской наружности отчаянно торгуется с Золотыми Плащами. По перепалке заметно, что обе стороны неплохо знают друг друга.

Так, посмотрим, что в повозке у этого "купца". Терзают меня что-то мутные сомнения. Ага, так, интересно-интересно. Сукно, похожее на то, что выделывают в Долине. Рядом несколько отрезков неплохого льна. Пара бочонков с чем-то явно хмельным. Ничего криминального. Так, а что у нас там под сукном спрятано?

Ныряю на самое "дно" повозки. А вот это вот уже тянет на полноценную виселицу. Внизу обнаружилась самая настоящая, конкретная контрабанда. Несколько слитков с металлических слитков с одним примечательным клеймом. Круг с выгравированным внутри него, двуглазым треугольником. Высококачественная сталь из одной очень старой и уважаемой мануфактуры Волантиса. За это положена пошлина в половину от их стоимости. Очень похоже на заказ конкретный заказ одного из оружейников столицы.

А с Золотыми Плащами, судя по всему, уже все давно оговорено. Только в этот раз, видимо, цену заломили. Если контрабандист кочевряжится, а не покорно отстегивает требуемую сумму, значит оговорено все не с этими у ворот, а, как минимум, с офицером или же с самим командующим Золотых Плащей. То есть, стража конкретно так коррумпирована.

Не буду вмешиваться сейчас в это дело. Город пока мне не принадлежит, и вычищать грязь время еще не пришло. Тем более, что Визерис мне рассказывал о том, что агентура Рейенис глубоко укоренилась в организм столицы через не самые "чистые" и честные связи.

Однако проучить охамевших стражников все-таки необходимо. Что бы такое учудить, чтобы их проняло? И главное, чтобы поняли за что.

* * *

Абсолютно голубое небо над Королевской Гаванью за несколько секунд заволокло свинцовыми, грозовыми тучами. Такая внезапная метаморфоза напугала всех, кто находился в этот момент на улице. Люди с изрядным недоумением и даже опасением подняли глаза к небу в ожидании того, что будет дальше.

Продолжение не заставило себя долго ждать. Из облаков прямо над Красным Замком показались гигантские, черные пальцы, которые начали раздвигать их. И вместо синего неба стал появляться чудовищный черный зев, из которого доносились какие-то нечеловеческие стоны и завывания.

Однако это был далеко не конец. Из зева показался хозяин раздвинувших облака пальцев. Гигантская, абсолютно черная фигура в безликой белой маске непонятным образом выделялась на фоне черного же зева. Высунувшись оттуда по пояс, пугающее существо обратило свой взор прямо к городу. Где-то с минуту оно водило головой в разные стороны, словно ища что-то. Взгляд его остановился у Речных ворот, прозываемых в народе Грязными.

"ГРЕШНИКИ!!!" — прозвучало громовым набатом в голове у каждого жителя Королевской Гавани. Сразу же раздался ужасный грохот, и сверкнула фиолетовая молния, отблески от которой ослепили на краткое время всех, кто имел возможность ее лицезреть.

Проморгавшись, люди с удивлением обнаружили все то же голубое небо и раскаленные шар солнца почти что в самом зените. Пока люди в городе пытались понять, что же за

* * *

* это была, у Грязных ворот началась очень нездоровая суета. Сверкнувшая в небе молния попала прямо Золотых Плащей, дежуривших на речном входе в столицу.

* * *

— Эй, ты! Да, да ты. Что происходит?! Куда все бегут?!

— Дык это, сир, в септу Бейелора, будь он благословенен вовеки Семерыми, — и парнишка торопливо осенил себя знаком Семерых. — Верховный Септон будет молвить слово Семерых.

— Да, спасибо. Беги. Пожалуй, тоже нелишним будет туда сходить, — отпускаю парня, который, стоило мне убрать руку с его плеча, тут же помчался вперед.

Даа. Какую, однако кашу я заварил своим, небольшим хулиганством. Хотя, судя по тому, что чуть ли не вся Королевская Гавань бежит к Септе Бейелора, оно было не таким уж "небольшим".

Вливаюсь в этот громадный людской поток. Пришлось немного потолкаться локтями, благо, видя мои доспехи, народ предпочитал не связываться. Любопытно, что же сочинили эти сластолюбивые бараны в рясах. Наверняка будут задвигать стандартные телеги о конце света и, что нужно больше молиться и не грешить.

Вернувшись в тело после совершения жестокого морального надругательства над жителями Королевской Гавани, я еле сдерживал смех. Золотые Плащи, сменившие доспехи и желтые плащи на наряд клоунов с полным гримом не могли вызывать какую-либо другую реакцию. Да, я решил не убивать этих ленивых жоп, а просто таким способом унизить. Оружие у них также претерпело кардинальные изменения, превратившись в резиновые члены самых разных расцветок.

Несколько минут до всех доходило произошедшее. Когда дошло, окружающие загоготали просто в едином порыве. Я в том числе. От этого общего ржача была так велика, что вся живность в округе разбежалась, куда подальше. Клоуны же, когда дошло, что с ними стало, слиняли со своего поста в неизвестном направлении. Да так быстро, что впору подозревать их во владении магией пространства.

После этого никаких проблем для входа в Королевскую Гавань ни у кого больше не было. Стоявшие в очереди люди моментально ломанулись в ворота и со всех ног драпали от этих ворот уже, будучи по ту сторону стены. Мы, как понятно, тоже воспользовались предоставленной возможностью. Правда, пришлось своих спутников постоянно одергивать. Не отошли еще от моего представления. Даже у Пса глаза были абсолютно квадратные, не говоря уже про Арью с Микаэлем.

Все-таки надо было предупредить их. Не продумал этот момент, сглупил. В городе творился не переполох, но некоторое нездоровое оживление чувствовалось. Тогда люди пребывали в довольно таки пришибленном состоянии и не успели еще, как следует, раскачаться.

Я хорошо знаю Королевскую Гавань, поэтому мы довольно скоро оказались практически на самой вершине Холма Висеньи. Местечко довольно богатое и, в известной мере, элитное, но не самое-самое. Здесь скорее живут богатые горожане, купцы и ремесленники. Знакомый мне постоялый двор оказался на своем законном месте, там мы и остановились.

Я планировал хорошенько отдохнуть и помыться, чтобы потом, с новыми силами отправляться к Рейенис. Это заведение я выбрал ведь не просто так. Там находится один из потайных входов в катакомбы Мейегора. А именно в них и прячется моя дочь. Благо, эти тайные ходы я знаю весьма неплохо. Не идеально, конечно, но заблудиться мне в них будет очень сложно. К тому же, Визерис весьма подробно нарисовал мне путь к убежищу Рейенис.

Пес хотел слинять в бордель, но пришлось его притормозить. Все-таки надо выждать пару-тройку дней, прежде, чем идти в такие заведения. А то, мало ли, народ, скорее всего, взбудоражен. Как бы, не случились погромы. А бордель это такое место, куда всякие люмпены заскочат в первую очередь в обязательном порядке.

Не сказать, что меня так уж волнует уровень порядка в Королевской Гавани. Если бы волновал, я бы не стал устраивать такое масштабное представление с отчетливым религиозным подтекстом. Но здоровье Пса очень даже волнует, ему вполне может прилететь.

Так что Клигана пришлось оставить вместе с детьми на постоялом дворе. Не сказать, что бы кто-нибудь из них был этому рад. Всем им по той или иной причине хотелось погулять по столице. Но, как ни странно, ребята послушались меня без особых пререканий. Если Микаэль не имел привычки со мной спорить и принимал мои слова, как должное, то Арья могла начать препираться даже по поводу такому банальному поводу, как устройство стоянки. Однако после моей иллюзии с тучами, фиолетовой молнией и огромной фигурой Неведомого, она порядочно задумалась, и пока мы шли до постоялого двора ни разу на меня не огрызнулась. И потом тоже, когда я приказал им не выходить оттуда, ни слова не сказала.

Из соображений безопасности решил пойти на разведку в одиночку. И вот, в потоке взбудораженной толпы иду к Септе Бейелора. Благо, тут недалеко, всего десять минут пешей ходьбы. Хорошо еще, что здесь относительно широкие переходы, две телеги спокойно могут разъехаться. И поток людей двигается, в общем-то, вполне свободно. А вот внизу бывают такие проходы, где даже один человек с трудом может пройти. Хм, надо бы прикинуть будущий проект перестроенной Королевской Гавани. А то, столица великого королевства и большей своей частью представляет собой настоящую помойку. Безобразие.

На месте уже собралась достаточно плотная толпа, пробиться через которую было совершенно невозможно без кровопролития. Люди толкали и отпихивали вновь прибывших, пытавшихся оказаться поближе к ступеням Септы. Один из таких жлобов заехал мне по носу, за что сразу же получил по яйцам. В результате чего согнулся в три погибели.

Я был на полторы головы выше большинства людей перед собой, поэтому никаких проблем с обзором не испытывал. В отличие от слуха, гул на площади стоял очень громкий.

Несмотря на то, что народу и так было изрядно, люди все пребывали. Когда места на площади стало не хватать, они стали залезать на крыши близлежащих домов, на балконы, на карнизы, вообще на все, за что можно хоть как-то уцепиться. Золотые Плащи еле удерживали толпу от входа в Септу.

Через полчаса мне уже стало казаться, что здесь собралось чуть ли не все население столицы. Вот уже из дверей Септы вышла весьма представительная процессия. Празднично одетые септоны, нацепив на лица постные мины, всем своим видом изображали благочестие. Больше всего старался Верховный Септон с семиконечной короной на голове.

Стоило служителям Семерых выйти, как гул начал весьма быстро стихать. Люди перестали толкаться и обратили взоры на септонов. К сожалению, здесь было столько людей, что вычленить из них эмофоны хотя бы одной группы, в данном случае септонов, было решительно невозможно. А жаль.

Хм. Когда захвачу Королевскую Гавань, обязательно поставлю этого Верховного Септона министром пропаганды. Так профессионально втюхивать людям абсолютную чушь сможет далеко не каждый. Он выступал очень умело, там, где надо зажигал толпу, где не надо моментально тушил эмоции. Да уж, этот человек явно не просто так носит свою корону.

Он же фактически одной лишь силой слова, можно сказать, предотвратил возможные беспорядки, успокоил народ, укрепил авторитет своей церкви и свой собственный и скормил людям удобоваримую сказочку, объясняющую явление Неведомого во плоти. И ведь прошло всего несколько часов, а столичный клир так оперативно отреагировал. Или им кто-то помог, или они сами по себе такие крутые демагоги.

Во второе вериться, честно говоря, с трудом. Я прекрасно помню септ и септонов, какими они были семнадцать лет назад, для меня же это было совсем недавно. Что-то не верится, что за время правления Роберта откровенно жирный во всех смыслах клир столицы превратился в энергичных и изворотливых миссионеров, несущих слово Семерых всяким диким народам. Что, однако, не отменяет талантов одного конкретного Верховного Септона. Выступил он и вправду мощно. Вот только за таким выступлением обязательно должен стоять режиссер, так мастерски поставивший это представление.

Тут же не только Верховный Септон отжёг. Тут и стражники-клоуны в грубых нательных рубашках и с вырезанной на лбу звездой Семерых, кающиеся во всех своих грехах. И сами септоны кающиеся в своих грехах, и финальная общая молитва с всеобщей исповедью. В общем, самый настоящий шедевр религиозного покаяния, в котором видна рука умелого режиссера.

Когда все закончилось, я решил не уходить с площади. Подождал пока схлынет основной поток людей, набросил на себя скрыт и пошел в Септу вслед за удаляющимися священнослужителями.

М-да, сколько же денег и труда мой блаженный предок вложил в это, хоть красивую и величественную, но совершенно бесполезную блёсточку. Лучше бы обеспечил Королевские Земли продовольственной безопасностью или вложился в развитие ремесел. Глядишь, сейчас в Королевской Гавани на каждом шагу дымили бы разнообразные мануфактуры. А то, не дело тратить каждый год просто астрономические суммы на зерно из Простора просто, чтобы прокормить самих себя. А всякая элитная утварь и предметы роскоши поступают с Запада. Хорошо хоть оружейное дело здесь более или менее налажено. Хотя это скорее эксклюзивное рыцарское снаряжение, нежели массовое производство. Этим Семь Королевств в достатке снабжает Долина.

Хе-хе, еще даже не захватил сел на Железный Трон, а уже смотришь на все, как на свои владения. Увы, пока это не так.

— Признаюсь, Верховный Септон, своей речью вы поразили даже меня. Полагаю, с чернью проблем не будет, — заговорила старая, сморщенная септа, стоило клирикам закончить хоровую молитву Семерым.

— Дай-то Семеро, дай-то Семеро, — тяжело дыша, ответил Верховный Септон. Сняв с себя корону, он тяжело опустился на лавку. По его лицу текли большие капли пота. Было видно, что старый и упитанный сверх всякой меры септон очень устал. И физически, и морально.

Священники близкие по комплекции к своему начальнику тоже опустились на лавки. Те же, кто имел более стройную фигуру, остались стоять, да и особенно вымотанными не выглядели. Ко второй группе и принадлежала первой подавшая голос, старая септа.

— И все же, почтенные коллеги, я считаю, мы совершили тяжкий грех, который еще отзовется всем нам сторицей. В наш мир явился Неведомый, а мы все продолжаем думать о своих, низменных, плотских потребностях, вместо того, чтобы принести истинное покаяние, отринув от себя всю эту греховную роскошь.

— Уважаемый септон Кендрик, не следует излишне драматизировать. Да согласен, событие, коему все, здесь присутствующие, были свидетелями, есть настоящее чудо. Последний раз что-то подобное видели только наши предки, андалы. Можно днями и ночами спорить, что именно хотели нам сказать боги. Явно, не просто наказать тех мздоимцев. Но, помимо служения Семерым, на нас лежит огромная ответственность, направлять заблудшие души на путь истинный. Как и говорил лорд Бейлиш, я с ним полностью согласен, у черни могли появиться весьма нехорошие мысли, которые могли привести к нежелательным последствиям. Своим словом Верховный Септон сделал очень важное и, что самое важное, угодное Семерым дело. Не дал случиться кровопролитию. Что же в этом греховного? Касаемо всего остального... не следует торопиться одеть на себя рубище. В конце-то концов, не в бедности же, в самом деле, благочестие.

Между двумя относительно молодыми септонами разгорелся жаркий спор. Точнее жарким он был только с одной стороны. "Блаженный" священнослужитель совсем раздухарился и начал обличать и клеймить направо и налево, а "хитрожопый" с тихим, чуть мурлыкающим голосом буквально оплетал его паутиной логически выверенных доводов.

Остальные септоны не вмешивались в этот спор, а только с интересом наблюдали за развитием событием. Им не хватает только кружечки пива. С данным атрибутом картина увлеченных наблюдателей все-таки не полная.

Надо сказать, наблюдать за священнослужителями в естественной, так сказать, среде обитания очень интересно. До этого я был знаком с данной публикой только во время всяких церемоний или молитв. С Верховным Септоном, который служил моему отцу, у меня как-то особенно не возникало желание общаться. Он являлся полностью послушной трону фигурой, не имеющей собственного политического веса. Кто сидит на Железном Троне, тому и служит. На моей далекой родине подобная позиция называлась: "колеблется вместе с линией партии".

Мои предки долго и упорно приводили Церковь Семерых к покорности, и другой человек стать Верховным Септоном стать просто не мог. В связи с этим я не рассматривал септонов ни, как инструмент для борьбы за власть, ни, как помеху. Они мне были просто не сильно интересны. Возможно, я ошибался. Даже в столице, среди высокопоставленных септонов, оказывается, есть по-настоящему страстные натуры и люди редкого ума.

Что-то на меня нашло. Сбрасываю с себя одновременно и невидимость, и искажающий внешность морок. Я стоял у входа, за одной из колонн, поэтому меня даже так никто не заметил.

Быстрым, уверенным шагом иду к септонам. Специально даже не пытаюсь заглушить свои шаги. Сталкиваясь с мрамором, латные сапоги производят громкий и довольно грозный звук.

— Достопочтимые септоны, не найдется у вас чуточку времени на усталого путника? — поднимаю правую руку на уровень плечплечь, выставляю вперед два пальца и приветливо улыбаюсь, повернувшимся на посторонние шаги септонам.

Между мной и ими было меньше десятка метров, и они имели прекрасную возможность рассмотреть меня во всех подробностях. Выражения лиц клириков варьировались весьма широко. От возмущенных и недоуменных до откровенно офигевших.

— Ик! — икнула старая септа, которая до этого разговаривала с Верховным Септоном. Ее глаза, обращенные на меня, были не просто квадратными, а трапециевидными.

— Кто ты такой?! И как проник в Священную Септу Бейелора?! — громко осведомился у меня сам Верховный Септон. Голос у него, надо сказать, очень мощный. Как у какого-нибудь сотника.

— Да так, никто. Просто мимо проходил. Так вы уделите мне чуть-чуть вашего драгоценного времени? — продолжаю сохранять на лице простоватую улыбку.

— Ваше высочество, мы с радостью поможем вам всем, чем сможем, — спокойно проскрипел маленький, лысый, сгорбленный, старый септон, чуть поклонившись. На вид самый старый из этой компании. Он был настолько усохшим, что буквально утопал в своем балахоне. Старичок, в отличие от своих коллег, которые после этого в шоке уставились на него, был совершенно спокоен.

— Чудно, септон...

— Бертран, ваше высочество.

— Так вот, септон Бертран, не подскажете ли вы мне, кто сейчас управляет Королевской Гаванью?

— В отсутствие короля и лорда-десницы забота о городе ложится на присутствующих членов Малого Совета.

— Спасибо, уважаемый Бертран, за столь ценную информацию. Не могли бы вы потратить еще немного времени и сообщить мне их имена, и желательно чуть-чуть рассказать мне о них, — подпустил я в голос изрядную долю сарказма. Он бы еще сказал, что вода мокрая, а трава зеленая.

Глава 20

Ну, и параноидальная же здесь система безопасности. Сначала пройти по извилистому лабиринту, потом, оказавшись на месте, завести откровенно бредовый разговор-пароль с привратником. Затем ты заходишь в тесную комнатку, где на тебя нацеливает арбалеты целый взвод головорезов в латном доспехе.

Я был в плаще с низко опущенным капюшоном. Из защиты на мне был только плотная кожаная куртка, которую вполне можно почитать за доспех. Из оружия только пара кинжалов. В общем, облегчился, как только мог. Визерис рассказал мне только кодовые фразы, которыми я должен буду отвечать на вопросы привратника, больше ничего. Сказал только, что после этого меня должны проводить к Рейенис. Но никакого особого доверия к людям, к которым иду, у меня не было. И я решил максимально возможно скрыть свою, если можно так выразиться. "публичную" личность. Рыцарь-бастард Бринден Хилл не должен иметь никакого касательства со мной настоящим. Пока, по крайней мере.

— Сир, я вынужден просить вас опустить капюшон, — низким басом произнес стоящий чуть позади привратник.

— Такого уговора не было, сир... Как вас там? Я сказал нужные слова, на этом все. Вы обязаны пропустить меня к своей госпоже.

— Мы не можем пропустить к госпоже того, кто прячет свое лицо. Опустите капюшон, сир, если у вас на душе нет дурных намерений, и вы не замышляете ничего худого, боятся вам нечего, — а арбалетные болты направлены прямо мне в грудь. Что-то эти вояки явно превышают свои служебные полномочия.

— Разве мое лицо как-то покажет вам мои намерения? Что ж, в таком случае я вынужден покинуть вас. Потом своей госпоже будете сами объяснять, почему не пустили важного гостя, — будут они мне еще условия ставить.

— Прошу вас, пока никуда не уходить. Я посоветуюсь с... со своим командиром.

— Что ж, я подожду. Недолго.

И привратник вышел в дверь, путь к которой мне преграждали арбалетчики. Прислонившись к пыльной стене, я принялся ждать.

— Эй, парни, а сколько вам платят? Золотой? Два? Неужели пять? — захотелось мне немного растормошить этих сторожей с самострелами.

На откровенно постных лицах не отражалось и тени эмоций. Благо, с помощью эмпатии я чувствовал, что они в той или иной мере раздражены. И источник этого раздражения, разумеется, я. Видимо, не нравится ребятам, что не согласился явить им свое лицо.

— А у вас всегда такие рожи или просто запор схватил? Знаете, я тут подумал, у вас же все равно дуб под шлемом, не одолжите мне свои головные уборы? Я из них кресло сделаю. Будет трон, только не из мечей, а из шлемов. А зачем вам такие большие арбалеты? Или вы ими утешаетесь, глядя на свои крошечные стручки? Молчите, вы немые что ли? Хотя вам при приеме на работу, наверное, языки отрезали и пришили на их место хрен. Все сходится! Немые, с большими арбалетами. Слушайте, а вас случаем не из Астапора завезли? Вы эти, как их... Безупречные, — да, я целенаправленно доводил этих горе вояк. Меня откровенно взбесило такое, откровенно хамское отношение. Надо этих "бдящих" немного проучить. Самому нападать было бы некрасиво, все-таки я в гостях. Однако почему бы их немного не подразнить? Если не поведутся, повезло служивым. Но эмпатия мне подсказывает, что они еле сдерживаются от нажатия на курок самострела.

— Прошу прощения за то, что задержал вас, сир! Вы можете пройти, там вас встретят и проводят к госпоже, — буквально ворвался сюда привратник. Его вид не казался уже таким строгим и бравым. И от него прямо несло растерянностью и страхом. Однако страх этот был не за себя, а... за что-то другое. Будто он стыдится. А, ладно. Буду еще разбираться в эмоциональных оттенках совершенно незнакомого человека!

Покинув эту неприветливую комнату, я оказался во вполне приличном коридорчике, чем-то напоминающее то ли какое-то, весьма занятое государственное учреждение, то ли офис крупной кампании. Множество дверей, за которыми чувствуется активная деятельность. Кадки с непонятной, тропической травой. И, как вишенка на торте, стол с аккуратно лежащими свитками и стопками бумаги, за которым сидел классический секретарь. Относительно молодой, прилизанный парень. К нему неплохо подходит определение: "дрыщ".

Так как никого, кроме этого "секретаря", в зоне видимости не было, я подошел к нему.

— Привратник сказал, что меня должны проводить. Я так понимаю, провожатый — это вы?

— А?! Да-да! Извините, я отвлекся. Да, я провожу вас к госпоже. Прошу вас за мной, сир, — когда я подошел, "секретарь" во что-то очень внимательно вчитывался, меня он не заметил. Стоило мне обратиться к нему, как он тут же подорвался и начал суетиться.

Повел он меня в самый конец левой развилки т-образного коридора. Мы зашли в желтую дверь с резьбой, изображающей, судя по всему, охоту на льва. За ней обнаружился еще один коридор. Только в этот раз дверей было всего ничего, да размеры, по сравнению с предыдущим, раза в два поскромнее.

— Мы пришли, сир, госпожа уже ждет вас, — остановившись уничем не примечательной двери, отрапортовал парнишка.

— Чудно, — толкаю дверь, будто в омут ныряю.

Я оказался в довольно уютной, небольшой комнате. Под потолком, как и в других помещениях, висели лампы с горящими свечами внутри. На стенах висели гобелены, изображающие драконов в различных вариациях. Общая цветовая гамма варьировалась от бежевого до бордового.

Сняв капюшон, я прошел дальше. За небольшой, искусственной стенкой обнаружился стол, весьма обильно заставленный разнообразными блюдами, от некоторых из которых шел едва заметный пар. Неподалеку от него находился небольшой провал со ступеньками, в котором были два дивана, стоящих друг напротив друга.

А на одном из них... Мое сердце пропустило удар. Как же она похожа на свою мать.

На одном из диванов сидела молодая девушка со жгуче-черными волосами и молочно-белой кожей, в достаточно скромном, темном платье. Если не считать загара, вылитая Элия. Молча, не отрываясь, она смотрела прямо на меня. В эмоциях у девушки творился настоящий шторм. Да и сам я в этом отношении недалеко от нее ушел.

Я стоял, как дурак, и не знал, что сказать. Просто поприветствовать ее было бы слишком банально, к тому же, в данной ситуации это будет звучать по-дурацки. Но ничего другого в голову не приходило. Что сказать родной дочери, которая видела тебя последний раз, будучи четырехлетней девочкой?

— Рейенис... — робко произнес я ее имя через пять минут неловкого (с моей стороны) молчания. — Прости, если сможешь... прости.

Дочь, так и не сказав ни слова, молча, впившись в меня взглядом своих фиалковых глаз, поднялась с дивана, сделала пару шагов навстречу...

...а потом буквально рванула в мою сторону. Я даже не успел ничего понять, как был стиснут в поистине костедробильных объятиях достаточно хрупкой на вид девушки. Она по-прежнему ничего не говорила, однако действия говорили лучше любых слов. Я тут же обнял ее в ответ. Нежно, так, чтобы ей было, как можно более, комфортно в моих объятиях.

Практически сразу она начала мелко подрагивать, и от нее стали доноситься всхлипы. Девочка рыдала. Несмотря на то, что я и так находился на эмоциональном пике, у меня в этот момент чуть не разорвалось сердце. Мозг отключился напрочь, ее настроение через эмпатию передалось и мне.

Глажу ее по волосам, чтобы как-то успокоить. Через минуту до меня доходит, что я полный идиот. Через ту же эмпатию начинаю транслировать дочке любовь и заботы. Довольно быстро это подействовало, Рейенис обмякла в моих объятиях и перестала всхлипывать. Эмофон потихоньку пришел в относительное спокойствие.

— Я... очень рада видеть тебя... папа, — чуть отстранившись, произнесла дочка. Глаза блестели от влаги, веки опухли. Но, несмотря на это, она была настоящей красавицей. Моя маленькая малышка, в одночасье ставшая взрослой.

— И я тебя, малышка Нис. Прости меня... — к горлу снова стал подкатывать ком.

— Тебе не за что извиняться... — Семеро, она смотрит на меня, словно я — бог, а она жрица, посвятившая всю жизнь служению этому богу. Пришедший в норму эмофон Рейенис выдает такие волны любви и восхищения, что мне становится очень неловко. По факту, я не заслужил от дочери светлых таких чувств.

— Нет, я виноват. Во всем, что произошло с тобой, есть доля моей вины. И доля эта слишком велика.

Дальнейший разговор, прямо скажем, не клеился. Я толком не знал о чем с ней говорить. Рейенис же тоже особенно не пыталась начать общение. Ей просто было хорошо от того, что я рядом. Какая же рана образовалась в ее душе, раз она так реагирует на одно мое присутствие. Такие чувства выходят за рамки обычной радости от лицезрения любимого родственника, которого ты долгое время считал мертвым. Ну, мне так кажется.

Некоторое мы время обедали. И молчание в некоторое было оправдано, но когда большинство тарелок опустело, а наши животы наполнились, я собрался с духом и снова попытался ее разговорить.

— Ну, рассказывай, как ты тут устроилась? Я смотрю у тебя настоящая тайная армия, — говорю, полушутливо, и непринужденно улыбаюсь.

— Что тебе сказать? Ты, наверное, уже все знаешь от Виза. На самом деле моей заслуги во всем этом не так уж много. Мне помогали.

— Ну-ну. Не надо скромничать. Брат рассказал мне, как всего за три годы ты опутала Вестерос своей паутиной. А ведь тебе было тогда всего пятнадцать лет. Не стоит принижать свои заслуги.

Рейенис покраснела и опустила глаза к полу, а в эмофон наполнился смущением. Семеро, она же, как девочка, право слово! После встречи с Визерисом я ожидал, что дочь будет примерно такой же, как и он. Может, это только в моем присутствии она так себя ведет?

Боги, каких трудов мне стоило наладить с Рейенис живой диалог. Когда я шел сюда, то предполагал, что дочь может вполне заслуженно меня ненавидеть и даже внутренне был готов к этому. Но все оказалось с точностью до наоборот.

Мы разговаривали практически до полуночи. Оказалось (вот неожиданность-то!), Рейенис очень любит свою работу. И не так, как Визерис, который в большей мере был вынужден заниматься шпионской деятельностью и при первой же возможности это дело бросит. Нет. Девочка по-настоящему увлечена, если можно так выразиться, Игрой. И в этой игре она чувствует себя настоящим настоящим джокером.

В этом мире нет карт в привычном для меняпо прошлой жизни виде. Но именно это определение пришло мне на ум после многочасового общения с ней.

Также, настоящим откровением стало то, что сейчас Рейенис, по факту, контролирует Королевскую Гавань. Мастер над монетой является ее агентом. Начальник Золотых Плащей — коррумпированный по самое не могу мерзавец, которого дочка использует втемную. Треть рядовых стражников являются идейными сторонниками нашей семьи, остальные же просто разложившиеся от взяток скоты, подобные тем, что были у Речных Ворот, когда я въезжал в столицу.

После того, как Варис отправился в Пекло, агент Рейенис остался самым авторитетным чиновником королевского двора. Архимейстер и мастер над оружием Красного Замка, по факту, ничего не решали. Таким образом, до приезда Роберта у нас развязаны руки. Вот только, как использовать эту возможность, не слишком ясно.

Так уж вышло, что сегодня ни у меня, ни у нее не было настроения разговаривать о делах больше необходимого минимума или каких-то общих моментов. В основном, мы вспоминали старые деньки. Точнее, это я вспоминал и пересказывал все это Рейенис. Щекотливых тем приходилось всячески избегать. Понятно, что мы обязательно еще к ним вернемся. Но не сегодня. Не хотелось портить установившуюся практически идиллию горькими воспоминаниями. Тем более, что для девочки погружение в подобные моменты прошлого будет намного больнее, чем для меня.

* * *

— Госпожа, смею заметить, что ваше желание очень... неразумно.

— Сир Герхард, не стоит, я уже не маленькая и прекрасно отдаю отчет в своих поступках.

— Как прикажете, моя госпожа, — с неудовольствием поклонился седой рыцарь. При этом его взгляд кинжалом прошелся по мне. Будь на моем месте кто-то менее крепкими нервами, его бы обязательно передернуло. Настолько нехорошими у него в тот момент были глаза. Однако я на такие трюки не ведусь. Да и понимаю, чем вызвано такое отношение.

Мы с Рейенис условились на том, что пока ничего никому не будем рассказывать относительно того, что я воскрес. Об этом знает только очень ограниченный круг лиц. Хожу к дочке я в том же, в чем пришел в первый раз. То есть, в плаще с накинутым капюшоном, из-под которого совершенно не видно мою физиономию.

Ничего удивительного, что ее люди в несколько волнуются по этому поводу. Приходит какой-то непонятный человек, госпожа принимает его в своих апартаментах, проводит с ним наедине несколько часов. А потом этот подозрительный парень начинает ходить к ней, как на работу. Это вводит людей в изрядное смущение.

Девочка уже жаловалась мне на излишнюю заботу со стороны своих подчиненных, которые либо прямо, либо исподволь пытались вызнать о моей личности. Нет, с самым доверенным своим слугам Рейенис все рассказала. Но пустить эту новость в широкую огласку даже в таком замкнутом и законспирированном коллективе мы несколько опасаемся. Количество агентов и просто людей, которые верой и правдой служат Таргариенам и подчиняются непосредственно дочери, в одной только Королевской Гавани составляют две тысячи человек.

Четыре сотни из них это воины. Остальные представляют собой различных соглядатаев, посыльных, всяких бузотеров, способных в случае необходимости организовать бунт среди самых бедных и маргинализированных обитателей столицы. То есть, обитателей Блошиного Конца. Как сказала Рейенис, это очень удобно, если нужно скрыть что-то, отвлечь от чего-то внимание или же использовать бедняков в какой-либо, очередной многоходовой игре.

Если оповестить хотя бы сотню человек, все остальные узнают обо всем весьма скоро. Причем, информация уйдет далеко за пределы Королевской Гавани. Кто-нибудь да проболтается. Подчиненные Рейенис скреплены друг с другом крепкими дружескими, а порой и родственными связями. По-сути, то, чем дочка управляет, является не просто спецслужбой, а полу клановой структурой с очень тесными горизонтальными связями.

Среди агентов обязательно найдется кто-нибудь невоздержанный на язык, или же пьяница, который может сдать всю контору. И такое слабое звено не одно и не два. Просто по статистике. А если в нескольких, причем весьма удаленных друг от друга местах, поползут одни и те же слухи, обязательно найдутся умные люди, которые поймут, что это жу-жу-жу неспроста.

Тот же Тайвин, например. Он самый богатый грандлорд во всех Семи Королевствах, у него по любому во многих местах есть свои соглядатаи. Или Мартеллы. Там вся семейка состоит из прошаренных сволочей. Да и другие грандлорды, уверен, не будут ушами хлопать. А настораживать своих вероятных и вполне конкретных врагов раньше времени очень не хотелось бы.

В отношении Рейенис же никто пока не проболтался по весьма интересной причине. Среди ее слуг, знающих, кому служат, распространена настолько фанатичная преданность Таргариенам, что граничит с религиозным поклонением. Они верят, что стоит истинному Таргариену взойти на престол, как в Семи Королевствах наступит мир, благодать и вообще сверху начнет сыпаться манна небесная. Надо сказать, Роберт оказался не самым лучшим королем. И наиболее остро на себе это чувствовали жители Королевских Земель, из которых Рейенис набирала рекрутов для своей организации.

Если в других королевствах были свои грандлорды, которые вполне нормально управляли своими землями. Хотя и там не обошлось без эксцессов, весьма кровавых эксцессов. То Роберт совершенно забил на управление своим доменом, только пил, трахался и загонял в Королевском Лесу всякую живность. Я-то думал, это он просто так на отпуске развлекается, а ему, видимо, по*бать на все, кроме своей ж*пы.

Так как под началом девочки было множество молодых и простолюдинов, которых воспитывали рыцари-лоялисты такое положение дел неудивительно. К тому же, многих подчиненные дочери или же она сама попросту спасли. От смерти или полуголодного существования в трущобах.

Это все мне пояснила сама Рейенис. Она опасалась, как бы у ее слуг от восторга слегка не отказали тормоза, и они не позволили себе лишнего. Результатом этого "лишнего", как раз, может быть масштабная утечка информации вовне.

До приезда в столицу появилась возможность преподнести дочери один, весьма неплохой дар. И вот, сейчас этот дар приобрел, наконец "товарный" вид. Вручить его там, где обитает дочь, не представляется возможным. Я спрятал подарок в одном из более или менее приличных участков подземелья Мейегора. Хотя там даже уже не подземелье, а тайные участки Красного Замка.

Естественно, некоторым подчиненным Рейенис, мягко говоря, не понравилось, что их госпожа собирается идти куда-то вот с этим подозрительным типом. Совершенно одна. Однако выказать недовольство осмелились только старые и особо заслуженные члены организации.

— Куда мы идем? — с интересом спросила Рейенис, когда мы уже порядком удалились от ее логова. Факела у меня с собой не было. Да и зачем он нужен, если ты вполне можешь наколдовать добротный светляк, который будет всюду следовать за тобой?

— Разве тебе незнаком этот путь?

— Нет.

— Что, правда? Разве ты не исследовала ближайшие катакомбы за все эти года?

— Не только мы пользовались тайными ходами Мейегора. Мы не знали точно, кто ими пользуется, подозревали, что Паук, но не были до конца уверены. Оказалось, Бейлиш был прав. Я тогда еще не была полностью допущена к делам и жила в одном глухом поместье недалеко от Сумеречного Дола. Когда я вернулась в Королевскую Гавань, мне пришлось долго учиться и вникать во все, что тут происходит. Варис пользовался только тайными ходами Красного Замка и некоторыми другими, которые вели в определенные места в самом городе. Сеть катакомб он, как будто, игнорировал. Вполне возможно, что просто не знал о них. Я решила просто не попадаться неизвестным на глаза. Обходных путей через катакомбы и так предостаточно.

— Понятно. Значит, здесь ты ни разу не была? Что же, тогда я просто обязан провести для тебя экскурсию. Как-нибудь потом. Не забудь мне об этом напомнить. Ты даже не представляешь, сколько здесь интересных мест со своей историей.

— Хорошо, папа, — не вижу за спиной ее лица, но понимаю, что она улыбается.

Надо сказать, в общении со мной Рейенис ведет себя немного странно. Большую часть времени она выглядит, как вполне взрослая женщина. Не как леди, а скорее как обычные женщины двадцать первого века или волшебницы, которые никак не ущемлялись в правах относительно мужчин. Однако проскакивают иногда моменты, когда дочь начинает вести себя, словно девочка-подросток. И это меня беспокоит. Мало ли какие психологические травмы у нее образовались, пока я отсутствовал.

Вот, наконец, мы дошли до довольно широкого прохода. Исчезла необходимость пригибаться, и можно идти в полный рост. В трех метрах впереди я создал еще один светляк. Прямо под нами бьет подземный ручей, и пол в некоторых местах обвалился вниз. Хотелось бы эти участки увидеть заранее и аккуратно обойти.

Рейенис ничего не сказала на мои манипуляции, однако я почувствовал весьма сильную волну чистейшего восторга. М-да, еще один момент, доставивший мне немало хлопот. Магия очень поразила дочку. И это несмотря на то, что Визерис уже писал ей о моих "подвигах" в Пентосе. К счастью, не понадобилось много усилий на то, чтобы заставить посмотреть на волшебство не как чудо, а как на инструмент. Благо, Рейенис все-таки довольно умна, дисциплинирована и приступы "детскости" у нее быстро проходят. Однако эмоциями фонтанировать, стоит мне наколдовать что-то зримо эффектное, она не перестала.

— Кто это? — с легким интересом в голосе осведомилась дочь. Никакого волнения или беспокойства при виде голого, прикованного к стене здоровяка девочка не выказала. Причем, как внешне, так и внутренне.

— Это замечательного человека зовут Григор Клиган, а это, — достаю из-за пояса кинжал с антрацитово-черным клинком и протягиваю его дочери рукоятью вперед, — "Белый Кролик". Прикосновение его лезвия к коже вызывает ужасную боль по всему телу, но особенно сильно в месте касания. Если уколоть, боль удваивается. При порезе утраивается. Чем глубже "Белый Кролик" проникает в тело, тем страшнее боль. Думаю, тебе будет интересно поиграть с Григором.

— А почему "Белый Кролик"? — внешне спокойно осведомляется дочь.

— Не люблю банальности.

— Действительно, — губы девочки расползаются в улыбке, от которой любой маньяк-убийца наложит в штаны.

Что, впрочем, и произошло. Так как в кишечнике у Клигана было пусто, он самым натуральным образом обоссался и, мыча в кляп, бешено замотал головой, с ужасом в глазах глядя на медленно приближающуюся Рейенис.

* * *

— Буээ! — стошнило Клигана прямо на пол пещеры. Я деликатно дал ему проблеваться. — Что ты с ним сделал?!

— Неужто тебе его жалко? — вскидываю бровь в притворном удивлении. В притворном потому, что знаю, никакой жалости к брату у Пса и в помине нет. Только отвращение к тому обрубку изувеченного мяса, в который он превратился.

Сандор ничего не ответил, только угрюмо зыркнул на меня исподлобья и, замахнувшись своим полуторником, отделил голову старшего Клигана от тела.

— Ну, вот и все, — говорю, озвучивая мысли самого Пса, который опустошенно закрыл глаза и прислонился к стенке. Цель жизни достигнута, месть свершена, что делать дальше он слишком представляет. Безусловно, Клиган будет верно служить мне и выполнять все, что я ему прикажу, но идеи, цели, которой можно посвятить всего себя, у него больше нет. И это опустошает Сандора. Как бы бухать не начал. Больше обычного.

— Чего ты хочешь, Пес?

— Пожрать бы не отказался, — лающе отвечает он, не открывая глаз.

— Я не об этом. Чего тебе хочется по жизни? Хочешь земли, замок и красивую бабу в придачу, чтобы заделать с ней детей? А может, ты у нас в детстве мечтал стать мореплавателем? Корабль, лихая команда, новые неизведанные земли, попутный ветер, соленые брызги в лицо? Или ты мечтаешь прославиться на поле битвы? Лихая рыцарская атака и убегающий враг, развевающиеся на ветру знамена, лорды и рыцари, славящие твое имя на пиру? Возможно, тебе по душе что-нибудь мастерить своими руками? Хочешь создать шедевр легендарный меч, который проживет тысячу лет? Украшение, которое станет настоящей реликвией? Хочешь изобретать, чтобы двигать вперед прогресс? Ладно, вижу ты не готов к ответу. Недели на раздумья будет достаточно? Ну, вот и замечательно.

* * *

— Давай, парень, нападай. Посмотрим, чему ты научился, — приказываю стоящему напротив Микаэлю. В руках у него боевой меч и круглый, выпуклый щит. Доспехи тоже на месте. За последние месяцы он уже настолько притерпелся к ним, что практически не замечает на себе их вес.

Давненько уже я с ним не занимался, спихивая эту обязанность на Пса. Интересно посмотреть, чего достиг парень под руководством Клигана-младшего.

Упражняемся мы на достаточно обширной площадке внутреннего дворика особняка, который мы взяли в аренду благодаря протекции Петира Бейлиша, мастера над монетой и агента Рейенис. Он, кстати, один из немногочисленных посвященных относительно моей истинной личности.

Была у меня с ним короткая, но содержательная беседа. Скользкий, надо сказать, тип, но в уме ему не откажешь. Не будь он на прочном крючке у Рейенис, я бы прикопал его в ближайшей яме. Благо, мой один мой далекий предок изрядно постарался, и мест в Королевской Гавани, куда можно спрятать тело, великое множество. Хотя нет, это все-таки вариант на крайний случай. А я не настолько кровожаден или равнодушен, чтобы убивать того, кто мне ничего не сделал. Тут скорее уместнее было бы говорить о полном ментальном сканировании.

Видя, что я немного ушел в свои мысли, мальчик стремительно бросается на меня. Щитом пытается ошеломить меня, а мечом собирается подсечь колени. Надо отдать оруженосцу должное, по его стойке видно, что он уже заранее готов к тому, что я буду уворачиваться.

Решаю немного покрасоваться, бегу прямо навстречу парню, когда расстояние между нами сократилось до трех метров, прыгаю вперед и вверх, выполняю на лету тройной кувырок и, пока парень не очухался, легонько пинаю его в приземлении двумя ногами. Тот отлетает на несколько метров и падает лицом в каменную брусчатку. Даа, как бы он себе нос не сломал. Надо будет его после тренировки подлечить. Эффектный, но совершенно бесполезный с любым, сколь-либо серьезным противником трюк.

Долго на площадке оруженосец не разлеживался. Перекатившись через секунду на спину, он бодрым прыжком из положения лежа вскочил на ноги. Судя по всему, сделал он это больше на рефлексах, чем осознанно. Потому, как оглядев меня, находящего в паре десятков метров и собирающего нападать, парень заметно расслабился и даже позволил себе криво поморщиться от боли в разбитом носу, из которого текли небольшие струйки крови.

Под ускорением забегаю ему за спину и отвешиваю знатного пинка.

— Ай!

— Не спи! Давай, нападай! Враг ждать не будет!

У парня начинает просыпаться спортивная злость, и он, набычившись, кидается на меня. С легкостью парирую все его выпады. Слишком сильно замахнувшись, мальчик проваливается вслед за мечом. Бью его по пальцам. Несмотря на боль, он не выпускает оружие из рук и даже пытается отмахнуться от меня щитом. Однако это было настолько неуклюже, что мне даже не пришлось уворачиватья.

— У тебя есть не только руки! Твое тело заковано в сталь, так используй это!

Как ни странно, но мои слова моментально до оруженосца. Стоя ко мне в пол оборота, он предпринял попытку лягнуть меня своим латным ботинком. Попытка была настолько удачной, что я даже не стал уворачиваться, дав парню почувствовать небольшую победу. Попал он мне по колену, чуть не сломав коленную чашечку.

Моментально залечиваю себя, и наша тренировка продолжается.

* * *

Глядя на устало развалившихся на шелковой простыне шлюх, я испытывал одновременно гордость, довольство и облегчение. Гордость от того, что обработал сразу троих, довольство от занятия, которым утомлял красивых дам. А облегчение потому, что напряжение, томившееся во мне уже несколько месяцев, спало.

К сожалению, визиты к Серсее помогали мало. Так как развлекался я с ней не в своем, родном теле, то и сброса напряжения не происходило. Наоборот, воспоминания о чудесно проведенных ночах несколько повышали мое плотское желание. Приходил к Серсее я порядком взведенный, делал с ней всякое, возвращался в тело. И создавалось противное впечатление, что всю ночь, хоть и невероятно подробно, но просто наблюдал за чьими-то утехами, но сам не участвовал. Это привело к тому, что мне пришлось каждое утро проводить часовую медитацию, чтобы не ходить целый день, словно кот в брачный период. Однако, если долгое время гасить похоть таким способом, психика потихоньку начнет идти вразнос. Знаю, проходил уже. Благо, чтобы случилось что-то действительно непоправимое, надо укрощать "голос плоти" не меньше пары лет.

Сразу по приезду в Королевскую Гавань было, слишком много, дел, и заняться проблемой половой жизни сразу не имелось никакой возможности. Только устроившись здесь, как следует,и решив все насущные вопросы, я таки пошел в бордель. На пальце у меня к этому времени красовалось простое серебряное кольцо с небольшим рубином. Это для поддержки личины и, одновременно, чтобы не заделать ненароком ребенка.

Оттянулся я, надо признать, всласть. Взял сразу троих брюнетку, блондинку и рыженькую. Молодые, симпатичные и не обделенные формами девушки доставили мне массу восхитительных минут. На радостях я оставил шлюхам не золотой, как мы сговаривались с хозяйкой борделя, а целых три. Поддержал, так сказать, хороших профессионалок.

На небе светила полная луна, делая мой путь чуточку более светлым. Да и ориентироваться при полнолунии не намного труднее, чем в сумерках. Переплетения бесконечных улочек и проходов могли запутать, кого угодно. И меня в том числе. Я не настолько хорошо знаю географию столицы, чтобы разгуливать здесь свободно и в любое время суток. Благо, я становился недалеко от Красного Замка. Бордель же, будучи, достаточно элитным, заведением, располагается не слишком далеко.

Я шагал по широкой, прямой улице, как интуиция буквально взвыла, предупреждая об опасности. За доли секунды, не успеваю ничего осмыслить, чисто на рефлексах быстро бросаюсь в сторону. Однако этого оказалось недостаточно.

Что-то с огромной силой толкнуло меня в бок и повалило на мостовую. Следом пришла острая, режущая боль в районе печени. Арбалетный болт. Секунду я почувствовал кое-что еще. Внутренности рядом с местом попадания начало буквально жечь огнем. Стало в несколько раз х*ровее. Наверняка яд.

Отрешаюсь от боли и проваливаюсь в медитацию. Надо посмотреть, в чем дело. Мать моя женщина! Какая-то пакость моментально распространяется по организму через кровь. Рядом с отравленным болтом клетки организма стремительно мутируют во что-то наподобие раковых клеток. И самое страшное, страдает также и духовное тело. Не так сильно, как физическое, но еще несколько минут, и я потеряю всякий контроль над маной.

Какой, однако, интересный яд. Гавриков, которые доставили в мой организм этот "подарочек" надо обязательно в благодарность, как следует, пожать шею. Естественно, после того, как хорошенько их расспрошу. Волевым усилием уничтожаю частички яда, проникшие в кровь, и также изолирую пораженный участок организма. Это лучшее, что я могу на данный момент сделать. Не вылечиться, но остановить распространение гадости.

Возвращаюсь в реальный мир, в котором прошло меньше пары секунд. Создаю в трех сантиметрах от вокруг себя щит, запитываю его на пятую часть имеющего резерва (перестраховка, но что делать) и продолжаю притворяться трупом.

Спустя полминуты среди аур, спящих в своих домах людей, начинает выделяться одна, которая целенаправленно приближается ко мне. Так, энергетика явно принадлежит молодому мужчине, а скорее даже юноше. На редкость здоровому юноше. Судя по насыщенности ауры и ее свечению в нужных местах, его тело не страдает, и в ближайшие лет двадцать не будет страдать ни от каких болячек. Если не убьют и намеренно не покалечат, конечно же.

Тем временем, юноша уже подошел ко мне на расстояние пяти метров. Двигался он бесшумно, но достаточно быстро. Обычный человек никогда его бы не услышал, но у меня слух намного совершеннее. На убийце был капюшон, на его туловище виднелись многочисленные кармашки и пояса, судя по всему, с метательными ножами. В одной руке у него был направленный на меня, миниатюрный самострел. Явно не из него в меня стреляли. В другой же руке был зажат длинный кинжал. Пришел сделать контроль?

Зуб даю, у этого гада есть напарник. Что заметно осложняет дело.

Глава 21

— А может не надо? — робко спрашивает Арья, нервно поглаживая уменьшившуюся до карманных размеров лютоволчицу. С тех пор, как мимо нашего временного прибежища с помпой проехал королевский кортеж, она начала испытывать не совсем понятное для меня волнение. Я решил не теребить ее. Она давно не видела отца, и просто волнуется перед скорой встречей с ним. Именно такие соображения пришли мне тогда в голову.

— Что: "не надо"? — переспрашиваю в недоумении.

— Я не могу остаться с тобой? Папа отнимет у меня Шило, — девочка вцепилась в рукоятку висящего у нее на поясе короткий меча, почти, кинжала, который я ей подарил. Насколько я понял, у нее был меч, который назывался Игла, но он остался в Дарри. Мой подарок девочка нарекла похожим образом, — а меня отправит домой и заставит сидеть и вышивать, как эту дуру, Сансу!

— Арья, это же твой отец! Не скажу, что питаю к нему сильную симпатию, но он — твоя семья! Мне казалось, ты хочешь вернуться к своим родным, разве нет? — присаживаюсь в кресло и плескаю себе дорнийское из кувшина в стоящий на столике бокал.

— Знаешь, я вправду этого хотела. Раньше. Сейчас уже не хочу. Я страшно по ним соскучилась и с радостью обняла бы даже Сансу, но оставаться с ними я не хочу. Что меня ждет в Винтерфелле? Я не хочу быть леди, носить платья, вышивать и молиться Семерым! От такой жизни я рано или поздно умру от скуки!

— А со мной значит не скучно? Я уплыву из Королевской Гавани, и с этого времени спокойная пора для меня и тех, кто меня окружает, закончится. Я буду собирать под свое знамя бывших вассалов, лордов Узкого Моря. Многие из них остались мне верны. Сначала я выгоню из с Драконьего Камня Станниса Баратеона, а потом завоюю весь Вестерос, как когда-то это сделал мой предок Эйегон I Таргариен. Будет война, Арья. Долгая и кровавая. Рядом со мной тебе будет попросту опасно.

— Я — Старк, я не трусиха! И ты сам учил меня сражаться, я не буду бесполезной обузой!

— Эх, не видела ты настоящей войны. Да и твои воинские навыки... Только не обижайся, смешны. Нет, с техникой у тебя все в порядке, но ты еще слишком мелкая. Подрастешь еще годика на три, тогда и сила кое-какая появится, и выносливость. Сейчас единственное твое преимущество — ловкость. Шустрая ты, Арья, этого не отнять. Но только на этом далеко не ускачешь. Эх, я так понимаю, ты всерьез намерена остаться со мной. И кем же ты хочешь быть? Леди ты становиться категорически не желаешь, к чему же тогда лежит твое сердце?

— Я... я хочу сражаться, хочу стать рыцарем... — смущенно, но одновременно твердо проговорила Арья. На щеках девочки появился слабый румянец, а глаза принялись метаться по комнате, тщательно избегая моего взгляда. Эмоции же можно описать фразой: "прыгнула в прорубь с разбегу".

И ее можно понять. В Семи Королевствах, как и в любом другом, нормальном средневековом обществе, права женщин находятся на уровне детской табуретки. Для дочери лорда такие желания такие желания можно смело обозвать утопическими. Но, Матерь милосердная, точно также выглядела Лианна, когда я снял с нее шлем рыцаря "Смеющегося Дерева". Такое же смущение и железная воля идти по этому, тяжелому для женщины пути. Арья хочет ровно того же, чего хотела моя жена. Она не стремится к спокойной жизни и вечному покою в четырех стенах.

Вопреки тому, что я говорил, уговаривая девочку вернуться к отцу, моя душа ликовала. Мне не хотелось с ней расставаться, и ее желание остаться находило у меня полное понимание и поддержку. Глубоко внутри. Разумом я понимал, что лучше будет, если она останется со своим отцом. Но душа желала совершенно обратного.

Я уже даже начал подыскивать аргументы, чтобы убедить самого себя оставить Арью. Последнее признание окончательно меня добило. Если она хочет стать рыцарем, я предоставлю ей такую возможность. Будет служить оруженосцем, и, не как сейчас, а по-настоящему. Опять же, будет рядом, под присмотром. Мало ли, что с ней на том Севере случится.

Вот только как быть со Недом Старком? Хм, а что если поставить Арье условие. Дескать, останется только в том случае, если сможет уговорить отца. Дело очень трудное, но с моей небольшой помощью, думаю, справится.

Тут Нимерия, до этого спокойно дремавшая на плече у девочки, спрыгнула вниз, ко мне и приняла свой нормальный размер. Посылаю лютоволчице мысленный посыл с вопросом, та отвечает образом, который можно описать как: "почеши за ушком, ну пожааалуйста!". И еще скорчила такую жалобную, чисто щенячью мордочку. Не в силах отказать такому массированому напору, принимаюсь гладить и усиленно почесывать развалившуюся у меня на коленях мохнатую тушу.

Еще один, не самый заурядный член нашего коллектива. На протяжение всего путешествия я также уделял этой животине время. В основном, чтобы изучить, но потом оказалось, что чем дальше, тем Нимерия становится умнее. Начала потихоньку осознавать себя, как личность. Ее разум стал прогрессировать довольно быстрыми темпами.

Я заинтересовался этим делом и выяснил, что данный процесс связан с двумя факторами. Первый это связь с Арьей. Грубо говоря, девочка делится с лютоволчицей своим разумом. Все чаще их разумы соединяются во сне, и в памяти Нимерии от этих слияний оставались человеческие мысли, которые она не могла в полной мере осознать, но которые подспудно меняли ее мышление.

Вторым же фактором, как ни странно, оказался я. Мои ментальные приказы провоцировали в ней мыслительную деятельность. Уже я "делился" с Нимерией своим разумом. Хоть и не в таком объеме, как Арья. Но структурированные мысленные образы закладывали в фундамент разума лютоволчицы неплохую основу для абстрактного мышления.

Я решил не пускать это дело на самотек и стал потихоньку, если можно так выразиться, воспитывать лютоволчицу. Закладывал ей в мысли нужные образы, объяснял многие непонятные для животных понятия. В общем, старался сформировать у нее понимание окружающего мира, схожее с человеческим.

Однако на этом мое "издевательство" над животиной не заканчивалось. Я учил ее пользоваться магией. Научил ее самым, на мой взгляд, полезным, и главное, понятным для хищника умениям. Усиление себя за счет маны циркулирующей по организму, визуальная, звуковая и обонятельная невидимость, чтобы лучше охотиться. Поразительно, но вещам, которые человек освоил бы с большим трудом, лютоволчица научилась весьма быстро. Это я о маскировке запахов и звуков. Здесь сыграло роль то, что у нее, как у животного, намного лучше развит слух и обоняние.

Ну, и еще Нимерия обучилась легкому полиморфизму. То есть, изменению размеров собственного тела. На данный момент она способна уменьшиться в десятки раз и увеличится максимум в четыре раза. Такая диспропорция связана с тем, что увеличение намного затратнее, чем уменьшение.

В первом случае нужно нарастить определенное количество псевдоплоти, и чем больше, тем, соответственно, выше магические затраты. Во втором же случае лишний объем схлопывается в ману и запасается в ауре. И здесь важен уже не размер резерва, а крепость ауры, и контроль над магией.

Не без гордости могу заявить, что Нимерия уже способна полноценно мыслить, общаться с помощью телепатии и понимать человеческую речь. Однако ее еще учить и учить, многих вещей лютоволчица еще не осознает. Но, я считаю, что мной был проделан довольно большая работа.

Ее связь с Арье тоже значительно укрепилась, и девочка уже, не без моей посильной помощи, научилась по своему желанию соединяться разумом со своей питомицей.

— Ты надеешься, что я сделаю тебя рыцарем... — начинаю говорить серьезным тоном. От чего лицо Арьи начало тускнеть, а глаза окончательно уткнулись в пол. — И ты права!

Секунда потребовалась девочке, чтобы осознать эти слова. После этого она подняла на меня совершенно ошалелый взгляд.

— Да, да ты все правильно поняла! Я посвящу тебя в рыцари, если ты заслужишь это! Тебе придется много тренироваться, терпеть лишения, закалять свой дух... — договорить эту дежурную речь я не успел, меня буквально зажала в объятиях двенадцатилетняя девочка.

— Спасибо, спасибо, спасибо!!!

— Но это только при одном условии. Ты должна сама все объяснить своему отцу.

Арья отстранилась, на её лице было страдальческое выражение, а в эмоциях проступила тяжелая досада и разочарование.

— Что такое? — сомневаюсь, что такая перемена связана с необходимостью откровенного разговора с отцом.

— Я... я не верю в Семерых, — призналась девочка. При этом, вид у нее был такой, будто признается извращенных сексуальных предпочтениях.

— Ну и что... — в первые секунды я даже не понял, причем здесь религия, но вовремя осекся и не сморозил глупость.

Посвящение в рыцари проходит именами Семерых. Воина, Отца и Матери. И это не просто торжественная церемония. Для жителей этой эпохи все очень серьезно. Рыцари — это воины Семерых, которые клянутся быть праведными, справедливыми, верными и еще целый ряд подобных качеств. Естественно, большинство не слишком придерживается этих клятв. Однако вера в Семерых является краеугольным камнем всего института рыцарства, без которого просто никак.

Среди северян очень мало рыцарей по той простой причине, что большинство продолжает верить в Старых Богов, и процент тех, кто соглашается преклонить колено перед богами новыми, довольно невелик.

Видимо, только сейчас до Арьи дошло, что она, как бы, северянка и не может стать рыцарем. М-да, и что делать? Мне-то на все эти условности наплевать с самой высокой башни Красного Замка. Вот только, как все это ей объяснить?

* * *

— Ужасно выглядишь, Старк? Ты постился что ли? — говорю зашедшему в свой кабинет Хранителю Севера. Я сидел за столом, и, прищурившись, смотрел на застывшего у двери Неда Старка. Вид у него и вправду был неважный. Похудевший, небритый,

— Ты?! — воскликнул Лорд-Десница.

— Я..., ты давай, не стой в дверях, заходи, присаживайся, разговор у нас с тобой будет дооолгий.

— Так значит... это был не сон... все было взаправду, — глаза Старка остекленели, и он принялся бормотать себе под нос что-то не слишком связное.

Ждать, пока мой собеседник вернется во вменяемое состояние, мне было откровенно лень, и я послал ему небольшой ментальный импульс, чтоб взбодрился, перезагрузил, так сказать, свой биологический процессор. Чуть подумав, спустя секунду влил в него также некоторое количество жизненной энергии. А то, я смотрю, в последние месяцы он вел не очень здоровый образ жизни.

После этого взгляд Старка приобрёл большую осмысленность, и в нем появилось то, что там и должно быть. Твердость и воля. Ну, надеюсь, сейчас пойдет конструктивный разговор.

— Чего тебе надо? — спросил и одновременно так взглянул на меня, будто захотел пободаться со мной взглядами. В эмоциях же не было какой-либо ярко выраженной агрессивности. Только апатичная усталость и слабая надежда.

— Мне? Помниться мы с тобой кое о чем договаривались. Пришла моя очередь выполнять уговор.

— Ты пришел, чтобы вернуть мне дочь? — с каменным лицом, скрывающим истинные чувства, осведомился Хранитель Севера.

— Да, именно так. Вот только есть проблема. Если здесь, в Башне Десницы из ниоткуда появится девочка, пропавшая еще в Речных Землях, как ты объяснишь это окружающим? Не своим людям, а всем остальным.

После этого Старк стал смотреть на меня так, словно увидел перед собой зеленого человечка или какую иную, неведомую кракозябру. А вэмоция у него было даже не удивление или изумление, а тотальное, всепоглощающее непонимание. Я сказал что-то, что вызвало заметные несостыковки в его мировосприятии.

— Почему... Какое тебе до этого дело? Почему тебя интересуют мои проблемы?

— Потому, Старк, что это и мои проблемы тоже. Но мне все еще интересно услышать ответ на свой вопрос. Так, как ты будешь выкручиваться из этой ситуации?

В этот момент за дверью раздались чьи-то тяжелые шаги, а затем последовал стук в дверь.

— Лорд Старк! Там, внизу посыльный от короля. Прикажете впустить?

Хранитель Севера весьма напряженно уставился на меня, не зная, что ему делать. По вполне понятным причинам он не хотел показывать меня даже своим вассалам, не говоря уже о людях Роберта.

— Не бойся, меня видишь только ты, — сказал я и, встав из-за стола, приткнулся в дальнем углу.

— Да, Джори, зови его сюда! — спустя полминуты отозвался Хранитель Севера. Судя по его ментальной эмоциональной активности, он всеми силами пытается собрать мысли в кучу, и у него даже относительно неплохо получается.

Старк занял сел на место, которое я только что освободил, и стал изображать крайнюю занятость. То есть, взял в руки лежащий на столе свиток и начал слишком уж внимательно в него вчитываться.

На протяжении нескольких минут, пока посыльный шел к Эддарду, я молчал, в очередной раз прокручивая в голове то, как буду склонять Старка к сотрудничеству. Боюсь, без определенной доли ментального внушения здесь не обойтись. Или все-таки лучше задавить его аргументами? Хотя чего я волнуюсь, не получится так, придется прибегнуть к магии.

В сопровождении, судя по всему, капитана гвардии сюда зашел белобрысый юноша в хорошо узнаваемых позолоченных доспехах и с желто-красным гербом на них. Ха-ха! Как иронично! Не про него ли мне рассказывала Серсея? Лансель, кажется. Или это Тирек? Нет, однозначно Лансель. Глуповат, к тому же, преисполнен чувством собственной важности.

Сообщив что-то о том, что Баратеон хочет немедленно видеть Старка, юноша гордо удалился. М-да, думал какую-то интересную информацию узнаю. Ну, да ладно.

— Ты куда это собрался? Наш разговор еще не окончен. По-правде говоря, он еще и не начинался, — напоминаю о себе собравшемуся на выход Старку.

— Ты же все слышал... Таргариен. Меня ждет король. А он не любит ждать, — вот уже пошли попытки меня подколоть. Относительно слабые, но и это уже заметный прогресс.

— Это не проблема, — погружаю комнату в астральное измерение и выкручиваю временной коэффициент на максимум. На изнанке реальности темпоральные манипуляции проводить намного легче. Для новичков, конечно, легче работать со временем в материальном мире. Но со временем, постигая астрал, маг львиную долю темпоральных манипуляций переносит именно туда. От моих действий помещение на миг озарила лиловая вспышка, а стены покрылись светящимися этим же цветом символами. — Теперь мы можем здесь пробыть, хоть целый день, снаружи не пройдет и минуты.

— Ты и такое можешь... Просто скажи, чего ты от меня хочешь... и покончим с этим. Только верни мне дочь... все остальное не имеет значения.

Однако, да он порядочно так морально надломился. С ним уже можно делать практически, что угодно. Не скажу, что мне приятно видеть Старка таким, но для моих планов это очень удобно.

— Чего я хочу? Ты и сам должен понимать, я хочу Железный Трон. А также было бы желательно, чтобы ты поддержал меня в будущей войне. Вижу, тебе уже не нравятся мои слова. Понимаю, но не волнуйся, дочь вернется к тебе в любом случае. Я держу слово. Но ты должен мне, Старк, сильно должен. И лучший способ расплатиться со мной это армия Севера, которая встанет под мое знамя.

— Это невозможно, я не предам Роберта. Меня не поймут мои же вассалы, моя честь и честь моего дома будет запятнана. Я не могу пойти на это. Ты требуешь невозможного, Таргариен.

— Разве я просил тебя предавать этого пьяницу. Оглянись вокруг, ты же — Лорд-Десница! Неужели до сих пор не понял? Королевство раскалывается по частям в то время, как Великий Роберт Баратеон бухает, трахает шлюх и загоняет кабанов. Ренли владеет Штормовым Пределом, к тому же, обручен с дочкой Хранителя Простора, а в оруженосцах у него младший сын все того же Мейса Тирелла. Младший Баратеон не лишен амбиций и совершенно ясно видит себя королем после Роберта. Что более важно, имеет силу, чтобы подтвердить притязания. Про амбиции Тиреллов, полагаю, даже заикаться не стоит. Они в любом случае поддержат Ренли. Мартеллы все еще таят страшную обиду на тандем Баратены-Ланнистеры и при первой же возможности ударят в спину. Железнорожденные по своей природе народец беспокойный. Они начнут бесчинствовать при любом сколько-нибудь значительном ослаблении королевской власти. За кем пойдет эта безумная дура, Лиза Аррен, даже не представляю. Предсказать завихрения в уме этой бабы не могу даже я. Тайвин Ланнистер вполне предсказуемо поддержит своего внука. Только Старки и Талли выглядят на этом фоне примерными поддаными короны, которые пойдут за тем, кто имеет законные права на Железный Трон. Понимаешь, о чем я тебе толкую, Старк?

— Я не верю! Так не может быть! Этого не случится! То, что ты мне наговорил, это какой-то бред! Все вдруг не могут просто позабыть о чести! У Роберта есть законный наследник, которому все присягнут в случае его смерти!

— Ты вроде бы уже такой взрослый, Старк, а в сказки веришь. О чести. Ха-ха! Насмешил, право слово! Если одной чаше весов лежит трон, земли, золото и прочие, так милые нашему сердцу вещи, а на другой, даже смешно говорить, честь, то второе почти никогда не перевешивает. А в нашем случае здесь имеют место еще и личные амбиции, надежды и обиды. Скажи, глядя на Джоффри, тебе кажется, что из него вырастет что-то путное? Молчишь, правильно молчишь. Ты не один такой, глазастый. То, что парень настоящая, пока ещё мелкая мразь видят все, кто сколько-нибудь долго находятся при дворе Роберта. Но ведь это же еще не все. Джоффри, помимо всего прочего, еще и очень любит свою мамочку, которая внушила ему любовь и почтение к своему дому. Ланнистеры имеют на мальчишку, да и на весь королевский двор огромное влияние. Присягнуть Джоффри все равно, что склонить голову перед домом Ланнистеров. Скажи мне, Старк, разве я неправ? Разве я говорю о чем-то невозможном, чего никак не может случиться в реальности? Роберт подорвал свое здоровье чрезмерным пьянством и обжорством. Ему остался от силы год, потом его сердце просто не выдержит. И ты останешься один, наедине со всем этим дерьмом. Нет никаких сомнений, что после смерти моего дорогого недруга случится очередная война за Железный Трон. Стороны этой войны я тебе в общих чертах обрисовал. Но я — истинный, законный король Семи Королевств, и Железный Трон принадлежит мне. Только Таргариены способны принести мир в эти земли. Твой друг смог взять трон силой, но совершенно не представляет, что делать с полученной властью. В его представлении корона это возможность ублажать себя всевозможными удовольствиями. Он не задумывается, и не хочет задумываться об ответственности, долге, необходимости вести свой народ к процветанию. Вместо этого он пришел к тому, с чего начал, к гражданской войне. О состоянии королевских финансов ты знаешь не хуже меня. Ваше восстание провалилось. Мало было взять корону, ей еще надо было правильно распорядиться.

Однако, вот что с людьми делают железные аргументы в купе с давлением на эмоции. А ведь я даже магию не применял. Судя по эмоциям, Эддард Старк окончательно раздавлен и готов к немедленной капитуляции.

— Я... я согласен. Мне горько это признавать, но ты прав. Но у меня будет несколько условий.

— Каких?

— Я прошу... я прошу о помиловании для десяти человек. Есть множество тех, кого ты обязательно захочешь казнить. Я прошу о помиловании для десяти человек, имена коих позже будут мной названы.

— Десять человек? Что ж, это приемлемо. Только сразу хочу предупредить, наш уговор не распространяется на Тайвина Ланнистера, Барристана Селми и Джейме Ланнистера. Надеюсь, никто из них тебе не дорог.

— Селми?! Ты хочешь казнить Барристана Отважного?! Но почему?! — Хранитель Севера в очередной раз выглядел совершенно обескураженным.

— Он — ср*ный предатель! Будь на его месте какой-нибудь вшивый рыцарь, это еще можно простить. Но Барристан Селми — Королевский Гвардеец, который предал своего короля, поменял его на более молодого и симпатичного, словно перчатки! Он даже хуже Джейме Ланнистера, который предал по вполне понятным причинам. Его даже в чем-то можно понять. Но поступок Барристана никак оправдать нельзя. Это чистой воды предательство! — ух, что-то я разошелся. Спокойней надо быть, спокойней. А то так, ненароком и на мат перейти можно. Со Старком на ненормативной лексике лучше не общаться. Мы с ним не такие большие друзья, и я не настолько его не уважаю. — Но довольно об этом. Какие еще условия у тебя есть?

— Это все, чего я хотел.

— Серьезно? Ты больше ничего у меня не попросишь? М-да, Старк, ты поражаешь меня своей вопиющей бесхозяйственностью. Ты мог бы попросить у меня льготы и снижение пошлин для купцов Севера по всему Вестеросу. Это очень способствовало бы развитию твоих земель. Или же ты мог бы попросить меня ссудить тебе определенную сумму золота, на которое ты закупил бы зерна, где только можно. Ведь скоро наступит Зима. Ладно, вижу, ты все осознал. Отставим вопрос твоей безалаберности в сторону. Теперь давай, более предметно, поговорим о наших делах.

* * *

Сердце Арьи колотилось, как бешеное, а в животе будто Кракен поселился. Чтобы как-то притушить разбушевавшиеся нервы, девочка решила прибегнуть любимому времяпрепровождению — занятию с мечом. Обычно в процессе из головы улетучиваются все тревожные мысли, а в сердце поселяется легкость.

Она намного увереннее чувствует себя с мечом в руках. Уверенность, защищенность, ощущение, будто ей все нипочем. Выйдя во двор, Арья стала отрабатывать движения с Шилом. Однако в этот раз волнение ушло лишь частично.

Пару часов назад Рейегар ушел, сказав, что скоро она увидится с отцом. С тех пор она не находит себе места.

Арья безумно соскучилась по Неду, и очень хотела его обнять, показать, чему научилась за все, то время, что они не виделись, рассказать о своих приключениях. Однако присутствовало и опасение. Как он ее примет? Сможет ли понять желания и стремления, которые за месяцы разлуки смогли четко оформиться в голове девочки? Сама она твердо для себя решила идти по этому пути.

Два месяца назад, когда Бринден Хилл внезапно превратился в Рейегара Таргариена, Арья оказалась сбита с толку и долго не могла прийти в себя. Уже более или менее знакомый человек, к которому она смогла привыкнуть, притерпеться, оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Более того, рыцарь стал не просто другим человеком, а мертвым принцем бывшей правящей династии, имя которого Старки проклинают по сей день. Старая Нэн, помимо других сказок, рассказывала ей и о похищении Лианны Старк.

Поначалу Арья не слишком понимала, как себя с ним вести. Несмотря на то, что Рейегар убедил ее в том, что с Лианной все было совсем не так, она все равно побаивалась его. Однако довольно быстро ее страхи пропали сами собой. Таргариен продолжал себя вести так же, как раньше. Девочка же тоже расслабилась и перестала волноваться. Даже это бесящее обращение: "леди Арья" иногда употреблял. Правда, намного реже, чем раньше. К тому времени оно окончательно превратилось в насмешку. Однако в насмешку добрую. Этакое дружеское подтрунивание.

С некоторых даже Пес уже не внушал ей опасения. Все-таки совместное путешествие волей-неволей сближает. Да и Мика довольно быстро сошелся с бывшим телохранителем Джоффри. Клиган гонял ее друга каждую свободную минуту. А Мика и рад. Псу очень нравилось упорство и рвение со стороны мальчика. Не сказать, что они стали такими уж большими друзьями, но отношения, похожие на те, что были у Арья с мейстером Лювином или сиром Родриком стали заметны невооруженным взглядом.

Сама Арья больше времени проводила в обществе Рейегара. Он же и учил ее сражаться. К ее удивлению, принц не считал ее предпочтения чем-то ненормальным, смешным или постыдным. Даже Нед, который смотрел на увлечения дочери сквозь пальцы, считал это скорее детской блажью, которая со временем пройдет. Единственный в Винтерфелле, кто понимал ее, это Джон. Но девочка не знала, когда сможет увидеться с ним вновь. Сводный брат захотел стать братом Ночного Дозора и уехал на самый северный север, к Стене. А она уехала в противоположную сторону, на юг.

Помимо занятий с мечом Таргариен любил рассказывать ей разные истории. Как реальные, так и вымышленные. Порой Арья не могла отличить первые от вторых. В конце Рейегар всегда спрашивал ее, выдумана та или иная история. Если девочка угадывала, то получала от него вкусный, сладкий пряник, которые у него всегда были, хотя она никак не могла понять откуда.

Так, незаметно Арья приобрела еще одного друга, даже, можно сказать, старшего родственника, который всегда поймет, поддержит и не будет мучать всякой ерундой, вроде, вышивания, требований надеть платье и попытками сделать из нее ту, кем она не является, и никогда не будет являться.

В реальность Арью вернул пот, начавший застилать ей глаза и крупными каплями стекать вниз. Она настолько ушла в себя, что умудрилась неплохую тренировку. Окружающая реальность навалилась на девочку во всем своем многообразии. Редкие облака на небе время от времени заслоняли солнце, даря ее разгоряченному телу некоторую прохладу. Уличный гул за оградой особняка значительно возрос и стал довольно раздражающим.

Дунув на залезшую куда не надо челку, Арья вложила Шило в ножны и поспешила в дом. Конечности уже порядком ныли, к тому же, надо освежиться.

В этом доме слуг не было, поэтому многие вещи, относящиеся к налаживанию быта, пришлось делать им самим. Арья отвечала за чистку посуды, на Мике была стирка всех вещей, Пес следил за общей чистотой. Рейегар же оставил на себе "общее руководство", как он сам выразился.

Как только они переселились сюда с постоялого двора, принц отправил прочь всех имеющихся здесь слуг во главе с управляющим. Это очень удивило Арью, но она ничего сказала. Девочке хватило ума понять, сделано это было не просто так. Как потом оказалось, она поняла все правильно.

На ее памяти Таргариен так много и так "овеществленно" еще никогда не колдовал. В течении нескольких минут перед глазами изумленных Арьи, Мики и Пса у них перед глазами плясали всевозможные, разноцветные огоньки, а воздух самым натуральным образом дрожал и плавился.

Девочка в тот момент порядочно испугалась и от страха впала в ступор. Ничего по-настоящему страшного не произошло, да и продолжалось все недолго. И девочка отошла от испуга довольно таки скоро.

Сам Рейегар после этого пояснил, что он сделал и зачем. В результате в доме появилась чудесная ванная с краном, откуда в любое время и в большом количестве льется как горячая, так и холодная вода. Данное удобство Арья уже несколько раз успела опробовать и так к нему привыкла, что уже не представляет, как будет без него обходиться в дальнейшем.

Помимо этого появилась машина, в которую можно складывать грязную посуду, и через некоторое время она становится абсолютно чистой. Собственно, именно в этом и состоит обязанность Арьи по дому. Сложить грязную туда грязную, достать оттуда чистую и разложить по местам.

Мике тоже не пришлось сильно трудиться над стиркой. В доме также появилась машина, которая делает вещи чистыми, их потом только просушить надо. Меньше всех повезло Псу, он получил только швабру и тряпку, которые, стоит им прикоснуться к какой-либо поверхности, убирают оттуда всю пыль и грязь.

На вопрос Арьи, почему он не сделал так, чтобы им вообще не пришлось заниматься всеми этими глупостям, Рейегар ответил: "чтоб не разленились". Тогда ответ поставил девочку в тупик, да и сейчас особенно понятнее не стало. Однако ничего больше принц ей не сказал, пришлось довольствоваться этим.

Сбросив с себя прилипшую к телу, пропитанную потом одежду, Арья с наслаждением погрузилась в предварительно набранную горячую ванну. Ванна, кстати, очень большая.Выложенная гладким, розовым камнем, в ней с легкостью поместится еще десять двенадцатилетних девочек. Арья могла здесь просто плавать, чем периодически и занималась с превеликим удовольствием.

Глава 22

— Серсея, скажи мне, чего ты хочешь большего всего? — спрашиваю развалившуюся на кровати женщину. Мы уже неплохо потрахались, но это еще далеко не конец. Я полон сил, и он тоже далеко не выдохлась. Произошла, если можно так выразиться, легкая разминка.

— Я хочу... я хочу быть с тобой постоянно. Не только ночью. Хочу, чтобы не было этого хряка, Роберта. Еще хочу... хочу, чтобы отец гордился мной. Хочу доказать ему, что, несмотря на то, что я женщина, я могу достойно править. Могу возвысить наш дом...

— Иди ка сюда, моя дорогая львица, — махнул я рукой, подозвав к себе королеву. Та без лишних слов повиновалась, стараясь сделать это, как можно более соблазнительно, раздвинув в процесс свое лоно и качнув своими объемными грудями, подошла ко мне. Я же стоял у окна, из которого лился звездный свет, немного подсвечивающий меня. — Вставай на колени, сделай мне приятное. Нет не ртом, грудью.

Серсея с каким-то даже удовольствием поместила мой член между своего четвертого размера и с ясно видимой охотой принялась доставлять мне удовольствие.

— Я, кажется, прервал тебя? Можешь продолжать. Или это все, чего тебе хочется?

— Это все. Хотя нет, я хочу лучшего будущего для моих детей, чтобы Джоффри вырос и стал достойным королем. И чтобы Мирцелла и Томмен были счастливы.

Не все твои желания сбудутся, и отнюдь не так, как ты себе это представляешь. Но не волнуйся, моя дорогая, еще немного, и ты будешь рада тому, что случится.

Опускаю ладонь на голову Серсее и начинаю гладить ее длинные, шелковистые волосы. А потом резко надавливаю, заставляя взять в рот головку. Женщина все правильно понимает и начинает яростно сосать верхнюю часть члена, не прекращая обрабатывать грудью ствол. Хочет заставить меня побыстрее кончить. И у нее неплохо получается. С тех пор, как я стал захаживать к королеве по ночам, она неплохо навострилась ублажать мужчину.

Спустив семя в жадный ротик Серсеи, я погнал ее обратно, на кровать. Не торопясь переходить к основному, массирую пальцами задний проход королевы. Я заблаговременно очистил попку женщины от всех противных консистенций, и сейчас ее анальный проход был чист, словно у элитной лисенийской проститутки.

Серсея же мелко подрагивала и совершенно беспардонно текла. На внутренней стороне бедер у нее развернулся настоящий потоп. Любит королева это дело. Ой, любит! Знакомя ее с видом анальной любви, я совершенно не ожидал, что ей так понравится дуплиться в задницу.

Больше не могу себя сдерживать, резко вытаскиваю из анала Серсеи орудовавшую там тройку пальцев и быстро ввожу туда свой длинный инструмент. Попка у королевы уже неплохо разработана, поэтому входит он прекрасно.

— Ах! — и начинается очередной виток марафона похоти.

* * *

— Что ты сделал с моей дочерью?!!! — буквально набрасывается на меня Старк после разговора с Арьей. Я привел девочку в Башню Десницы, дал возможность отцу и дочери поговорить после долгой разлуки. Самому, естественно, не присутствуя при данной встрече. Также я усыпил всех обитателей башни, кроме Старков, разумеется.

Каково же было мое удивление, когда из-за закрытой двери послышались крики, подозрительно напоминающие ругань. Причем, через басовитое рычание отчетливо пробивался тонкий девичий голосок с ультразвуковыми нотками. Вслушиваться в эти вопли я даже не пытался, психика целее будет.

И вот, распахнув дверь, в коридор выбежал Хранитель Севера и начал в довольно хамской форме предъявлять мне какие-то претензии.

— Во-первых, успокойся! Во-вторых. Ты не мог бы более развернуто пояснить свой вопрос?

В ответ на мои, более, чем справедливые требования Старк только еще больше побагровел и уже практически вытащил из ножен свой меч...

"Хрясь!" — я не стал ждать, пока этот неадекватный дебил начнет поножовщину, долбанув лбом ему в нос.

Не ожидавший такого маневра Старк повалился на пол, зажимая ладонью кровоточащий нос.

— Пришел в себя? Давай, поднимайся! — прошел я немного вперед, чуточку пнув Тихого Волка по ногам.

В этот момент из комнаты вышла Арья и застыла на пороге, увидев, в каком положении находится ее папа. Судя по эмоциям, она немного струхнула и поняла, что наше с Недом "общение" лучше пока не вмешиваться. В связи с чем юркнула обратно, прикрыв за собой дверь.

— Что ты... скотина, сделал с Арьей? — более спокойно, но не менее злобно спросил Старк, поднимаясь с пыльного, каменного пола.

— Во второй повторяю, я не понимаю, о чем ты толкуешь! Может, все-таки объяснишь по-человечески свои гр*банные претензии?! — начал я уже выходить из себя.

— Ты обещал Арье, что сделаешь ее рыцарем?! Девчонку?! Она и раньше любила не подобающие для девочки игры, но теперь... Она всерьез собирается стать воином, упираясь, словно хоркер*! Что ты с ней сделал?!

— Ах, вот ты о чем. Ну, начнем с того, что ничего я с твоей дочерью не делал. Просто не препятствовал ее увлечениям. А ты, Старк, настоящий, чистопородный дурак. И это не оскорбление, это констатация факта. Неужели ты всерьез думал, что Арья когда-нибудь стала бы настоящей леди, вышла бы замуж и спокойно вела хозяйство? Я знаком с ней всего ничего, но даже мне понятно, что у девочки кровь просто кипит, и спокойной жизни ей с таким характером не видать. Я всего лишь пообещал ей, что, если она будет того достойна, то будет посвящена в рыцари. Не больше, но и не меньше. Не волнуйся так, Старк, я пригляжу за ней в оба глаза. С ней ничего не случится, обещаю.

Разговор на этом, разумеется, не закончился. Мне пришлось долго и упорно доказывать этому половому шовинисту, что женщины тоже способны воевать. Причем, не хуже мужчин. Однако он являлся, помимо всего прочего, и отцом, который просто волновался за свою дочь. На данном фронте я уже сражался вместе с Арьей, которая каким-то неведомым чутьем уловила момент, вклинившись в нашу беседу в довольно подходящий момент. Вместе мы Неда и дожали.

* * *

Сумеречный Дол. Это название объединяет богатый торговый порт и замок властителя этих земель, которому принадлежит, в том числе и данный порт. Бывшие владетели Сумеречного Дола, Дарклины, имели глупость восставать против моего отца. За это весь их род был просто и незатейливо уничтожен. Подвергнут геноциду по фамильному признаку, так сказать.

И это один из немногих моментов, в которых я целиком и полностью поддерживаю действия Эйериса. Денис Дарклин, тогдашний лорд Сумеречного Дола захотел для себя и своего города определенных прав и привилегий, подобных тем, что имеют Вольные Города Эссоса. Его, естественно, с такими хотелками послали в пешее эротическое путешествие. Причем, даже не отец, а Тайвин. Тогда Эйерис еще не успел окончательно выжить из ума и превратиться в трусливого параноика с дикими перепадами настроения.

Отец раньше был очень увлекающейся натурой, склонной ко многим действительно прогрессивным для своего времени идеям. Одно плохо, он был не самым терпеливым человеком на свете, и это, мягко говоря, поэтому многие затеи просто не доводил до конца. Куча денег из казны уходила фактически на воздух, и Тайвину приходилось поднимать налоги, чтобы латать гигантские дыры в бюджете. Король гадил, а десница за ним подтирал. При этом, все любили отца, а Тайвина, скажем так, недолюбливали. Всю ответственность за мероприятия по повышению налогового бремени на населения Эйерис совершенно не стеснялся сваливать на десницу. Извечная максима: "царь у нас хороший, а бояре плохие".

Так вот, отец был бы, в принципе, не против предоставить Сумеречному Долу некоторые привилегии. Эйерис все-таки был далеко не глуп, и прекрасно видел перспективы расширения торгового партнерства с Вольными Городами. В этом деле, как это ни странно, Тайвин проявил большую близорукость, чем отец. Будучи человеком стопроцентно феодальной формации, он всеми фибрами души противился возникновению в Вестеросе вольного города, вполне справедливо полагая, что это пошатнет основы существующих порядков. Отец же, при всех его недостатках, смотрел на вещи куда шире.

Однако требования Дарклина были слишком даже для Эйериса, и он, не без нажима со стороны десницы, отказал властителю Сумеречного Дола. В ответ на это лорд Денис поступил откровенно по-хамски, перестал платить налоги. Уже это вполне достаточный повод, чтобы послать по душу Дарклина армию и, так или иначе, принудить его выполнять свои вассальные обязательства. Но нет, отец проявил поразительное великодушие и поехал лично склонять лорда Дениса к мирному сотрудничеству. Эйерис все еще был готов даровать Сумеречному Долу определенные вольности, правда не такие широкие, как того требовал Дарклин.

Лорд Денис вообще оказался тем еще "гением". Вместо того, чтобы принять довольно таки неплохие условия короля или хотя бы, как следует, поторговаться, убедить Эйериса в том, что для лучшей торговли Сумеречному Долу нужна большая свобода, он перебил всю свиту отца, а его самого посадил в темницу. По-настоящему, не просто ограничил его свободу, поместив в довольно комфортные условия, как это было принято со знатными аристократами и уж тем более с королями, а бросил в темную, холодную камеру без всяких, даже минимальных удобств.

Таким способом Дарклин хотел добиться согласия на все свои условия. К тому же, сидящий в темнице Эйерис был гарантом того, что королевская армия не сравняет Сумеречный Дол с землей. И так оно было. Полгода Тайвин, командовавший этой самой армией, не решался на штурм.

А вот с королем у Дарклина вышел серьезный просчет. Отец уже не соглашался ни на какие его условия. Так продолжалось, пока один из членов Королевской Гвардии тайно не проник в темницу Сумеречного Дола и не освободил его. После этого лорд Денис совершил очередную роковую глупость. Он сдался, надеясь на хоть какую-то милость. Но, как говориться: "поздно пить боржоми, когда почка отвалилась".

Эйерис, просидевший больше полугода в темнице не был настроен ни на какое снисхождение. Род Дарклинов был вырезан под корень, а на их место были посажены верные короне Риккеры. Кстати, именно после "гостеприимства" Дениса Дарклина отец превратился в того Безумного Короля, который подвел страну к гражданской войне, а наш дом к временному краху. Нисколько не умоляю своей вины в произошедшем, однако Эйерис чисто объективно сделал для этого намного больше, чем я.

Нынешние хозяева Сумеречного Дола действительно оказались верными вассалами. Во времена Восстания они воевали на нашей стороне, после моего поражения, когда многие лорды переметнулись, Риккеры остались верны и сражались до самого взятия Королевской Гавани. Тогдашний лорд Сумеречного Дола, Джареми Риккер надел черное, между смертью и Стеной выбрав Стену. Лордом вместо него стал его младший брат, Ренфред.

Но это далеко не все. Ренфред Риккер — один из немногих лордов Вестероса, который по-настоящему остался верен Таргариенам. Он, как мог, финансово помогал Визерису в его начинания. И его помощь была довольно существенна. Четверть всех средств, которыми располагает брат, поступает, как раз, из Сумеречного Дола. Работает Риккер только с Визерисом, про Рейенис он ничего не знает.

Недостаточный гриф секретности, так сказать. Приехал я сюда потому, что здесь меня ждет "Хозяин Морей" с Дейенерис на борту. По здравому размышлению я решил пока не призывать Риккеров под свои знамена. В отличие от владений Узкого Моря Сумеречный Дол может быть взят сухопутной армией. Лучше не подставлять человека, который сохранил верность даже тогда, когда иные, на первый взгляд более достойные, предали и покинули.

Надо отметить, что Сумеречный Дол в разы чище Королевской Гавани. Нет этого постоянного, преследующего даже в относительно приличных районах запаха гнили. Рыба не воняет, а пахнет. С моря дует свежий бриз. Про то, что дует в Королевской Гавани я, пожалуй, промолчу, не хочу сквернословить. Гавань загажена так... Впрочем, оставим это.

Когда я взойду на борт "Хозяина Морей", с этого момента и можно будет отмерять начало моей войны за возвращение Железного Трона. Хотя я на нем никогда не сидел. Сначала я отправлюсь в Дрифтмарк. Полагаю, уговорить Велариона будет несложно. Его род служил Таргариенам еще до Рока, нередко короли брали в жены представительниц их дома. Они приплыли в Вестерос вместе с нами, нас связывают крепчайшие узы, тянувшиеся на протяжении сотен лет.

После Дрифтмарка мы поплывем в Клешню к Селтигарам. Они тоже прибыли вместе с нами из Древней Валирии. Однако крабовый дом не был столь обласкан Таргариенами, как Веларионы, хотя за верную службу им тоже перепадало очень немало.

Следом будет посещение Святой бухты*. Санглассы являются коренными жителями островов Узкого Моря, которые склонились перед Эйегоном I во времена Завоевания. Ну, как коренными? Относительно пришельцев из Древней Валирии — несомненно, но, если брать рода, выводящие своих предков от Первых Людей, то Санглассов вполне можно назвать "понаехавшими". В общем, андалы они. И не просто андалы, а очень набожные андалы. У них на гербе даже нарисовано семь семиконечных звезд. Думаю, с ними у меня тоже никаких проблем не будет. В ход пойдет иллюстрированная спецэффектами сказочка о пророке Семерых.

И наконец, Бар-Эммоны. С ними будет сложнее всего. Ни в особенной преданности Таргариенам, ни в религиозности они никогда замечены не были. Бар-Эммоны раньше были королями. В связи с этим у представителей данного рода присутствует некоторая доля высокомерия и амбициозности. К тому же, это вторые по силе после Веларионов властители Узкого Моря. Именно поэтому важно заручиться поддержкой остальных вассалов Драконьего Камня прежде, чем соваться на Крюк Масси.

Гуляя по Сумеречному Долу я впал в созерцательное настроение. Хотелось еще немного вот так, беззаботно побродить. А то, чувствую, весьма скоро у меня будет не хватать времени даже на сон.

Арья, Пес и Микаэль следовали за мной, поэтому я не мог позволить себе слишком уж разгуливаться по городским улицам. Им это явно было неинтересно. Оруженосцу и девочке, которая с недавнего времени тоже стала моим оруженосцем, было интересно, что же будет дальше. Никто из них еще никогда не плавал на настоящем корабле, и они уже предвкушали. Сандор, решивший сменить родовое имя, недалеко от ушел от детей. Только предвкушал он не покатушки на корабле, а предстоящие битвы.

Он таки понял, чего хочет больше всего, и озвучил эту информацию мне. Ничего неожиданного в его желаниях не было. Несмотря на внешнее отрицание института рыцарства и циничные насмешки над моралью рыцарей и лордов, Псу очень хотелось, чтобы его тоже уважали и восхищались. Ожог на пол лица и жуткий голос сильно препятствовали этому. Пока мы ехали до Королевской Гавани, у него было время переосмыслить свою жизнь. Убийство брата лишь завершило перестройку его мировоззрения и жизненных ориентиров.

Пес попросил меня, дать ему возможность проявить себя в качестве полководца. Я естественно согласился. Конечно, сразу во главе армии я его не поставлю, но предоставить для начала полк под командование. Почему бы и нет?

К сожалению, мы не побывали в трактире "Семь Мечей". Просто так сидеть там не имеет смысла. Заведение, хоть и знаковое, в том числе и для меня лично, но заставлять Дейенерис ждать было бы очень некрасиво. Они и так уже двое суток ждет меня на корабле, не спускаясь на берег.

Но вот я уже у причалов, высматриваю пузатую, купеческую галеру с характерным названием. Дело осложнялось толчеей, которая тут, судя по всему, была перманентным явлением. Благо, народ предпочитал уступать нашей компании дорогу. Оно и понятно, кому же захочется связываться с двумя громилами в явно дорогих доспехах.

За нами, кстати, плелись мальчишки, несущие наши пожитки. Еще одна причина не задерживаться в трактирах. Так как дальше мы не пойдем по земле, а поплывем, лошадей пришлось продать. А поклажу я доверил нанятой за звонкую монету дворовой шпане. Не то, чтобы мне было непонятно, что доверять подобному контингенту довольно рискованно. Просто время и вправду поджимает. Тем более, что следим мы за этими парнями в оба глаза. Точнее в восемь глаз, если брать всех в совокупности.

* * *

— Меня зовут Годфрид Фрилок, и я готов служить вам, ваша милость, — ударил в себя в грудь немолодой рыцарь. Рядом стояли еще девять воинов, молча повторивших его движение.

Мы находились в отдельной каюте "Хозяина Морей", где, отдельно от остального экипажа, жили воины, которые охраняли Дейенерис во время плавания. Вообще на галере всего три отдельные каюты. Капитанская, гостевая, где сейчас живет Дейенерис, и большая, предназначенная для морской пехоты. Именно здесь мы и находимся. Все остальное место занимают матросы, гребцы. Трюм, предназначенный для товаров сейчас практически пуст. Там наша великолепная четверка будет жить все плавание.

Мы зашли на галеру всего час назад. Все это время мне пришлось общаться с капитаном этого судна, Элдоном Штормом, не просто верным последователем дома Таргариенов, а самым настоящим фанатиком-лоялистом. Как охарактеризовал его Визерис: "вполне адекватный человек, пока не увидит перед собой дракона". И действительно, стоило ему увидеть меня, у него в глазах появился нездоровый блеск, а эмоции полыхнули чистейшим восторгом и нездоровым энтузиазмом. Благо, Шторм смог сдержать себя и не показать окружающим своих чувств.

Зато потом, когда я прошел в его каюту, чтобы поговорить о делах наших скорбных, он начал изливать на меня свой восторг. В духе: "приказывайте, сир, хоть пойду и об стену убьюсь". Пришлось искусственно тушить его эмоции и лезть ему в голову, чтобы понять, откуда такой фанатизм. Не буду пересказывать его историю целиком, скажу только, что ничего экстраординарного с ним не произошло.

Обычный рыцарь, на долю которого выпало немало горя и испытаний. Я несколько поправил его психику и даже немного подлечил уже довольно потрепанный организм. Толковали мы с ним о маршруте плавания. Чисто рабочие моменты.

А вот теперь я пошел знакомиться с морскими пехотинцами. Среди них, слава Семерым, никаких фанатиков нет. Это обычные воины, которые служат частично за идею, частично за жалование. С ними я особенно не общался. Просто толкнул им чисто агитационную речь в стиле: "Победа будет за нами, покараем подлого врага и т. д." Не забыл в конце и намеки на вполне материальные пряники.

Так как ораторское искусство мне поставили с самого детства, да и личный опыт, учитывая прошлую жизнь, был довольно большой, воины впечатлились и горячо заверили: "жизнь положим за батюшку-царя!" В общем, вы поняли.

Распрощавшись с бойцами морской пехоты, я пошел, наконец, к Дени. Она практически не выходила из своей каюты, поэтому встретить ее на палубе было просто нереально. Как можно более тихо поворачиваю ключ в двери. Не знаю, откуда внезапно взялось это стеснение, но отчего-то не хочется громко вламываться к сестре. Это будет наша первая встреча вот так, вживую.

Аккуратно приоткрываю дверь и заглядываю внутрь. Каюта не может похвастаться особыми размерами, поэтому практически сразу замечаю Дейенерис. Она спала на боку, мило подложив ладони под голову. Ее волосы разметались практически по всей постели. Одета на ней была лишь легкая ночнушка. Как сказали бы в моем прошлом мире: "не слишком одета". Однако здесь это квалифицируется как: "совсем не одета".

Отменяю свое заклятие. Волосы Дени вновь становятся серебряными. Глаз я не вижу, но и они должны вернуть себе лиловый цвет. Все, прошло время пряток.

Начинаю аккуратно будить ее. Глажу по волосам и шепчу, чтобы просыпалась. Это самый верный способ "безболезненно" разбудить человека. Правда, у него есть один недостаток. Он пригоден только в том случае, если у тебя есть достаточно времени.

— Ммм, — полусонно мычит сестра, потихоньку просыпаясь.

— Вставай, соня, — ласково шепчу ей на ухо.

— Мм... Ауах... Что... Рейегар!!! — увидев, кто ее будит, Дейенерис с радостным криком обняла меня. Последние четыре дня я к ней не приходил. Активно полоскал мозги Серсее.

Если до этого я просто развлекался с ней, немного расшатывая психику королеву, то на протяжении последних дней я твердо и основательно перекраивал ее личность. Чтобы проделать такое, не превратив субъект в безумное существо с невероятным образом перекрученной логикой, нужен, во-первых, большой опыт и мастерство, а, во-вторых, разум уже должен быть достаточно расшатан.

Почему именно в последние четыре дня? Позже у меня точно не будет времени заниматься Серсеей. А раньше ее разум еще не был полностью готов. Одно дело произвести кратковременное внушение или чуть усилить чувства, которые человек уже испытывает по тому или иному поводу, и совершенно другое перекроить всю систему ценностей, мировоззрение и жизненные приоритеты.

— Здравствуй, сестренка, — от ее искренних эмоций у меня на лицо выползает улыбка. — Как ты, сильно скучала?

— Сильно! Я чуть не умерла от скуки! Не оставляй меня так больше, — буквально потребовала, хоть и семнадцатилетняя, но все еще девочка.

— Увы, нам с тобой придется расставаться в будущем и на более долгий срок. Но не волнуйся, одна ты не останешься. И да, Дени, сейчас я здесь воплоти, как и обещал, — спустя несколько секунд гробового молчания. — Не вижу радости. Ты же так ждала этого... Что... что ты делаешь?!

Совершенно неожиданно она принялась ощупывать мое лицо, плечи, вообще практически все тело. От неожиданности я чуть было не оттолкнул ее подальше. Благо, успел себя вовремя тормознуть и лишь аккуратно отстранил.

— Я... я хотела удостовериться, что ты правда теперь настоящий! — ответила эта святая непосредственность. Сколько раз уже поминал себе это, но не устану повторить еще раз. Надо срочно заняться ее воспитанием! И образованием заодно. Кстати, пока мы плывем, у меня есть много свободного времени, которое не грех будет потратить на Дейенерис. И не как раньше, а основательно.

Глава 23

Монфорд с аппетитом поедал креветок, запеченных в сметане. Сегодня повар особенно расстарался. Или ему это только кажется? У него было просто прекрасное настроение, и все вокруг казалось лучше, чем обычно. Жизнь заиграла новыми красками и оттенкам этих красок.

Казна дома Веларионов серьезно пополнилась. Очень серьезно пополнилась. Рейемону, доверенному человеку Монфорда и внуку одного из бастардов его прадеда, удалось неплохо поживиться на торговых путях между Вольными Городами. Да еще и удачно распродать все награбленное.

Надо сказать, Веларионы, как и все честные вассалы Железного Трона, резко осуждали пиратство и яростно с ним боролись. О да, очень яростно, непримиримо и безжалостно уничтожали пиратство. Чужое пиратство.

К сожалению, во владениях его дома нет ни рудников, ни полей, ни лесов, с которых можно было бы получать стабильный, хороший доход. Судьба подарила им лишь море и несколько каменистых островов. Нет, нельзя сказать, что Веларионы бедствовали, это не так. Многочисленная морская живность и солеварение обеспечивали вполне неплохое существование, как его дома, так и не таких уж многочисленных подданных. Однако рыба, креветки, прочие съедобные морские обитатели и соль приносят совсем мало золота. Дай Семеро, если полтысячи драконов в год наберется.

Этого едва хватает на содержание дружины и кораблей. А хочется ведь жить красиво и хорошо. Пить лучшие вина, а не всякую кислятину. Есть, хотя бы раз в месяц, мясо, желательно кабана, а не опостылевшую форель. Одеваться в дорогие ткани. Иметь лучшее оружие. И не только для себя, но и для семьи.

На все этого честного заработка, увы, не хватает. Поэтому приходится выходить на большую морскую и ловить всяких толстых и, желательно, беззащитных рыб. Благо, флот у Веларионов более, чем внушительный. И в достатке опытных моряков. Не Монфорд это начал, и не ему заканчивать.

И такой метод заработка характерен для всех владетелей Узкого Моря. Просто кто-то прибегает к нему чаще, кто-то реже. Веларионы стараются не злоупотреблять пиратством. Все-таки это довольно рискованное предприятие. Вместо наживы легко можно получить серьезные убытки. Сам Монфорд старался прибегать к пиратству только, когда казна начинала показывать дно.

И вот, вернувшиеся из очередного грабительского рейда корабли в замок принесли очень богатую добычу. Четыре тысячи золотых драконов, целые тюки мирийского шелка, серебряная посуда с узорами из Браавоса и, что больше всего понравилось Монфорду, лисенийские рабыни для утех.

Просто невероятная удача. Лорд Дрифтмарка еще не придумал, на что потратит все это добро, но в мечтах у него уже рисовались десятки кораблей, рассекающих морские волны от берегов Вестероса до берегов И-ти. Новые владения где-нибудь в далеких землях, которые принесут его дому еще больше богатства, а с ними силу, уважение и славу.

— Лорд Монфорд, лорд Монфорд! — сладкие грезы Монфорда Велариона были прерваны вбежавшим в трапезную стражником. Вид у него было до крайности ошалелый и взмыленный. — Там... хаах... там...

Не успел солдат отдышаться, как ворота были весьма нагло, с грохотом распахнуты и внутрь прошагал еще один вторженец, не имевший ни к дружине, ни к подданным Монфорда никакого отношения. Высокий рост, фигура, облаченная в тяжелые, черные доспехи с редкими, золотыми линиями. Виднеющаяся из-за спины рукоять внушительного двуручника. Серебряные, доходящие до плеч волосы. Правильные, валирийские черты лица, лиловые глаза и жесткий, пробирающий до костей взгляд.

Он практически сразу узнал это лицо. Не мог не узнать.

Внезапно перестав чувствовать себя хозяином в своем собственном замке, Монфорд поднялся со своего места во главе длинного стола. Обедал он сегодня в гордом одиночестве, без жены и сына.

— Джок, ты можешь быть свободен, — обратился Монфорд к стражнику, желая немедленно выпроводить его.

Тот не стал препираться (хотя лорд Дрифтмарка уловил такое желание) и быстро удалился. Гость же проводил уходящего Джока ленивым взглядом, а потом, когда он ушел, снова обратил взор на Монфорда. Велариону показалось, что в глубине лиловых глаз заплясала искорка веселья.

— Здравствуйте, лорд Монфорд. Искренне прошу у вас прощение за такое внезапное вторжение, но у меня дело, не терпящее отлагательств, — прозвучал приятный мужской голос, отдающий металлическими нотками. Именно такой, каким его помнил сам Монфорд.

— Ничего страшного, принц Рейегар, в стенах этого замка вам всегда рады. К тому же, дело, наверное, и вправду очень серьезное, раз вы покинули Чергоги Воина, чтобы придти сюда, — ответил Монфорд, вложив в свою реплику сразу два невысказанных вопроса. Он всегда был достаточно флегматичным человеком. Там, где иные начнут биться в истерике, замирать от страха, впадать в ступор от изумления или же как-либо еще выражать сильные эмоции, лорд Дрифтмарка примет к сведению и начнет думать, что же делать с той или иной данностью.

— Ну, к сожалению или же к счастью, в Чертогах Воина мне побывать не довелось. Явился я к вам из более приземленного места. Понимаю ваше недоумение. Не вдаваясь в излишние подробности, Роберт Баратеон убил меня не полностью. Семнадцать лет я находился между жизнью и смертью на дне Трезубца. Пару месяцев назад я смог окончательно победить смерть. И вот, я перед вами.

— Действительно кратко, — произнес Монфорд, переваривая новую информацию. А потом, спустя несколько секунд спохватился — Простите мне мою неучтивость, ваше высочество. Прошу вас, разделите со мной эту скромную трапезу.

Он совсем не прибеднился. Трапеза и вправду была довольно скромна. Блюдо с креветками, суп из трески, полупустая бутылка арборского, пара пирожных с заварным кремом, которыми Монфорд любил себя побаловать по особому случаю, и большая миска с салатом из креветок.

— Благодарю, — отстегнув ремни, удерживающие на спине ножны с огромным мечом, принц Рейегар бережно поставил его в углу и с достоинством сел на ближайший стул. Только сейчас Монфорд смог полностью увидеть оружие, с которым пришел гость. Двуручный меч принца был примерно одной длины с самого хозяина Дрифтмарка. Если же судить по ножнам и рукояти, клинок немного больше его, отнюдь не маленькой, ладони. Монфорд очень удивился тому, что такой оглоблей можно не то, что сражаться, а просто таскать на себе.

Гость тем временем принялся с аппетитом поглощать не тронутый Монфордом суп с треской, и не выказывая при этом никакого неудовольствия. По законам гостеприимства и из элементарной вежливости хозяин, приглашая к трапезе, должен был обеспечить гостя собственной порцией, а не кормить своей, фактически своими объедками. Такое можно счесть серьезным оскорблением и начать по этому поводу настоящую войну.

Сам Монфорд, знавший хорошо только историю собственного дома и Таргариенов, с которыми его семья была тесно связана на протяжении веков, припомнить таких примеров не мог, но не сомневался в том, что подобное имело место в прошлом. Однако в данном случае он предложил принцу не объедки или же меньшую порцию еды, а ровно половину, то, к тому же, еще горячее.

Уже не совсем оскорбление, но все-таки несколько двусмысленная ситуация, которую можно трактовать по-разному. В зависимости от намерений гостя. Монфорд таким нехитрым способом решил прощупать выплывшего из небытия принца. Он уже догадывался, с каким делом пришел к нему Таргариен. И перед тем, как гость таки озвучит цель своего визита, Веларион хотел бы, хоть в малой степени, но понимать, чего можно от него ожидать.

К удовольствию Монфорда, принц, никоим образом, не выказал неудовольствия, продемонстрировав, во-первых, здравомыслие и трезвый ум, а, во-вторых, то, что намерен скорее договариваться, нежели приказывать и давить авторитетом.

— Что же привело вас ко мне, принц Рейегар? — решил он начать этот разговор первым, отхлебнув из своего кубка, плескавшееся на донышке вино.

— Думаю, вы и сами все прекрасно поняли. Чего же еще может желать принц свергнутой династии? Вернуть Железный Трон, конечно же. И я очень надеюсь, что вы мне в этом поможете, — ответил Таргариен. Его речь текла плавно и легко. Монфорд невольно расслабился. Было в принце что-то располагающее. Разговор с самого начала стал приобретать образ легкой, дружеской беседы, хотя это было далеко не так. Однако, осознавая это, Монфорд не мог ничего сделать с охватившей его легкостью и уверенностью, что собеседник не замыслил ничего дурного и с ним можно иметь дело. Лорд Дрифтмарка не знал об этом, но с этого момента он, заочно, уже согласился на все, а все последующие возражения нужны только для того, чтобы собеседник убедил его окончательно, опутав разум стальной паутиной крепких доводов и сладких обещаний.

* * *

От бесконечных ударов по щиту рука Гансера уже онемела. Противник активно наступал, орудуя мечом с невероятной скоростью. Единственное, что ему оставалось делать в такой ситуации, это держаться и парировать удары. Благо, он прекрасно знал, что долго соперник в таком темпе не продержится.

Гансер, может, и потерял уже былую мощь, но зато приобрел бесценный опыт, которого у более молодого противника просто нет. Иначе бы он не потакал своему нетерпению, попусту растрачивая силы в эффектных, но, по большей части, бесполезных атаках.

Подбодрив себя такими мыслями, лорд Святой Бухты попытался парировать мечом очередной выпад. Левая, держащая щит рука чуть ли не отваливается. Использовать щит для отражения атаки уже откровенно боязно. У Гансера уже начали мелькать предательские мыслишки, что опыт опытом, но безбашенная молодость, похоже, одерживает верх.

Однако противник все же начал потихоньку выдыхаться и снижать темп. У Гансера появилась возможность контратаковать, чем он и воспользовался. Один точный выпад по кисти соперника, заставляющий его прикладывать усилия, чтобы просто удержать меч в руке. Короткая заминка — для Гансера просто бездна времени. Быстрый удар шлемом в лицевую, менее защищенную часть шлема. Теперь противник уже не просто замялся, а серьезно пошатнулся. Отведя в сторону неловкий выпад, Гансер всей своей массой налетел на соперника, опрокидывая его на каменную брусчатку полигона.

— Сдаюсь... сдаюсь... — замахал руками в защитном жесте поверженный противник.

— Я же... кхааах... говорил! Рано тебе тягаться со мной... брат.

Сняв с себя с помощью оруженосцев доспехи, помывшись и переодевшись, Гансер отправился в замковую септу на вечернюю молитву. Он любил оставаться с богами наедине. Об этом все знали, поэтому прочие обитатели Святой Бухты приходили на вечернюю молитву на час раньше своего лорда.

Гансера нельзя назвать фанатиком или даже особенно верующим. Он не слишком усердно исполнял заповеди Семерых. Даже, наоборот, с удовольствием пил, распутничал, грабил, хоть и не лично, и убивал. То есть, ничем принципиально не отличался от прочих лордов.

Однако Сангласс не просто верил в Семерых, он ЗНАЛ, что они существуют и видят все его проступки. Воспитание в очень религиозном роду и один случай в молодости, когда ему прилетело по голове на турнире в Ланниспорте, ясно убедили его в том, что Семеро — присутствуют в объективной реальности. Так как отказаться от благ мирской жизни было выше его сил, он всеми силами старался компенсировать недостаток собственного благочестия четким соблюдением обрядов и богатыми дарами во славу богов. Как говорят практически все септоны, с которыми Гансеру довелось общаться: "Золото, сын мой, суть есть твоя добровольная жертва Семерым потому, как оно очень дорого для тебя. Жертвуя богам то, что дорого твоему сердцу, ты искупаешь свои грехи. И чем больше ты жертвуешь, тем более сильно твое раскаяние".

Внутреннее и внешнее убранство септы Святой Бухты по богатству и красоте не слишком уступало таковому в Великой Септе Бейелора. Треть всех своих доходов Гансер тратил на храмы Семерых. Его предки тоже занимались этим и весьма активно. В самой захудалой рыбацкой деревушке во владениях Санглассов есть своя септа. Однако многие из них довольно сильно обветшали и уже не могли выполнять функции культовых сооружений. Он исправил это, щедро вкладываясь в ремонт и облагораживание септ в своих владениях.

Привычно отворив массивные, оббитые медными барельефами ворота, Гансер вошел в храм. Он уже далеко не первый раз видел эти стены, выложенные дорогой, изображающей мифические сюжеты мозаикой. Пол, выложенный розовым мрамором, купленным в Волантисе за бешеные деньги. Золотые подсвечники с изящной резьбой. И самое главное — оловянные статуи Семерых в полный рост с драгоценными камнями в глазах. Сапфиры у Отца, рубины у Воина, бирюза у Девы, янтарь у Старицы, изумруды у Матери, сард у Кузнеца и аметисты у Неведомого. Каждый раз, приходя сюда, Гансер ласкал себя мыслями, что уж за такое почтение Семеро уж точно отблагодарят его после смерти.

Привычно склонившись на одно колено перед статуей Отца, Сагласс начал молиться. В отличие от многих, он почитал молитвой всех Семерых богов. Большинство откровенно боится Неведомого из-за его кошмарного облика и смерти, которую он олицетворяет. Гансеру были откровенно чужды подобные страхи. С детства его учили, что Семеро это олицетворенные ипостаси одного бога. Поэтому страшиться одну из этих ипостасей, но почитать остальные, всегда казалось ему неправильным и странным.

Закончив общаться с Отцом, он перешел к Воину. Конечно, Гансер старался выказывать каждому из Семерых одинаковое почтение, но все же... Будучи уже достаточно немолодым, побывавшим в десятках битв воином и флотоводцем, Гансер волей-неволей тяготел к Воину. Ведь именно у него он просил покровительство в битвах и твердую руку, способную, как можно дольше, держать меч. А это и являлось для него самым важным в жизни. Хозяин Святой Бухты очень болезненно относился к собственному старению. Гансер привык ощущать себя сильным, здоровым и непобедимым, но, слабея с каждым годом, приходило понимание, что скоро от него окончательно превратиться в развалину, которая и носа не кажет из своего замка.

— Заканчивай бдеть, нам надо поговорить с тобой, — внезапно, за спиной раздался низкий, отдающий металлом голос.

Сердце Гансера от неожиданности пронзило страхом. Быстро развернувшись, он просто обомлел. В семиконечном круге, по концам которого стояли статуи богов, находились люди. Три мужчины, три женщины и кто-то непонятный, закутанный в темно-лиловый плащ. Сангласс хотел было уже возмутиться наглым вторженцам, посмевшим зайти сюда и прервать его разговор с Семерыми, но через пару секунд эффект неожиданности пропал, и он снова смог соображать.

Чем больше Гансер приглядывался к неизвестно откуда взявшимся вторженцам, тем больше его сковывал ступор. Мужчина с бородой, в короне, имеющей семь зубцов, и в синем, накинутом на плечи плаще. От него буквально веет силой и величием. Так и хочется встать перед ним на колени. Высокий рыцарь в невиданных, золотых доспехах, с вырезанными на них, непонятными символами и черепами везде, где только можно. На груди, на плечах, на поножах. Лицо его было закрыто шлемом, имеющим только прорези для глаз, из которых на Сангласса смотрели угрожающие, кроваво-красные огоньки. Женщина с доброй улыбкой, в бархатном, зеленом платье. Пространство вокруг нее было пропитано ласковым теплом. Здоровяк с вьющимися рыжими волосами и такими глазами, одетый, словно кузнец, которого только что от работы. Он смотрел на Гансера с кривой усмешкой, скорее доброй, нежели злой. Хотя точно определить это Сангласс не мог, просто возникло у него такое ощущение. Молодая, невероятно красивая девица с распущенными золотыми волосами и небесно-голубыми глазами. Бирюзовое платье без лишних изысков, в противовес богатому одеянию женщины в зеленом, отлично гармонировало с цветом ее очей.

Поза и взгляд выражали столько любовного зова, что Гансер к великому стыду обнаружил у себя в паху живейшую реакцию. Поняв, что с ним происходит, он постарался замаскировать это, сведя ноги вместе и прикрывшись ладонями.

Рядом с молодой девицей находилась довольно пожилая, седая женщина в темно-желтом плаще и с тростью, на конце которой болтался фонарь. Ее взгляд выражал столько вселенской мудрости, что Гансер враз ощутил себя глупцом и полным болваном. А вот слева от нее находился именно тот, неизвестный в темно-лиловом плаще. И чем пристальнее он вглядывался в эту фигуру, тем больше ему становилось не по себе. Ничего не было видно ни лица, ни рук, ни ног. Только плащ, закрывавший все это. От фигуры в плаще веяло пронизывающим до костей, потусторонним холодом, проникающим, кажется, даже в душу.

Гансер мгновенно понял, кто перед ним. Но с осознанием возникли серьезные проблемы. Несмотря на свою набожность, он и в мыслях вообразить не мог, что при жизни с ним может случиться что-то подобное.

— Семеро? — неверяще прошептал он, все еще не веря до конца в происходящее.

— Наконец-то заговорил. Мы уж думали, ты язык проглотил. Давай, собирай себя в кучу и готовься внимать нашей невъ*бенной мудрости, — ответил ему все тот же голос, доносящийся от, как понял Гансер, Воина.

— Будь нежнее с мальчиком, Воин. Мы не часто являем себя смертным, он в замешательстве. Нужно дать ему время, чтобы он вернул себе душевное равновесие, — укоризненно покачала головой знатная леди в зеленом платье с ласковой улыбкой, Мать.

* * *

— Итак, лорды, на этом объявляю первый наш военный совет открытым, — передо мной стояли с таким трудом собранные вместе четыре лорда. Монфорд Веларион, Ардриан Селтигар, Гансер Сангласс и Дюрам Бар-Эммон. Находились мы в малом зале Клешни. Предусмотрительный Селтигар уже соорудил на длинном столе неплохой макет предполагаемого театра военных действий и фигурки кораблей.

Изначально для общего сбора я хотел использовать Дрифтмарк, но потом поразмыслил, прикинул и понял, что замок Веларионов находится слишком близко от Драконьего Камня. Станнис Баратеон может сильно насторожиться внезапному наплыву туда кораблей из окрестных владений. Вряд ли, он поймет, что происходит на самом деле, но начнет беспокоиться это точно и начнет выяснять, что затеяли его вассалы за его спиной. В общем, подобные проблемы мне в х*й тритона не уперлись. Поэтому, наплевав на гордость Велариона, я объявил точкой общего сбора Клешню. С географической точки зрения данная крепость подходит лучше всего. С одной стороны достаточно удалена от Драконьего Камня, с другой находится не так уж далеко от замков остальных лордов.

— Первое, что мы должны определить, для начала, это то, сколько каждый из вас может выставить кораблей и солдат. Давайте начнем с вас, лорд Ардриан. Я вижу, вам не терпится высказаться, — говорю, когда все уселись на приготовленные заранее места. В зале, кстати, присутствовали не только лорды, но и их доверенные лица. По двое на каждого. Им не полагалось сидеть за столом, они стояли за спинами своих лордов.

У меня же за спиной стоял упакованный в доспехи Пес. На голове был самый обычный закрытый шлем. Сам по себе он здесь совершенно не нужен. Постоять за себя я могу и сам, а выпендриваться перед лордами Узкого Моря мне совершенно незачем. Они и так достаточно мне лояльны. Сандор здесь затем, чтобы присматривать за Дейенерис, которая стоит неподалеку под невидимостью.

Решил показать сестре, как ведут дела настоящие, серьезные люди. Как общаются между собой. Начинаю потихоньку учить сестру уму разуму. Так как приводить ее открыто на военный совет было бы совсем неуместно, я изготовил из подвернувшейся безделушки амулет невидимости и выдал его Дейенерис. Псу же наказал присматривать за ней, чтобы какую-нибудь глупость не вытворила.

За время общения с ней я многое про нее понял. В том числе то, что она, совершенно не задумываясь над последствиями, вытворить какую-нибудь ерунду. Сандору же я выдал амулет, позволяющий игнорировать действие скрыта, приказал смотреть за Дейенерис, пока я буду совещаться с лордами, и в случае необходимости пресекать любые возможные неожиданности с ее стороны.

— Кхм, да, ваша милость, я располагаю четырьмя десятками кораблей. Четверть сотни малых, патрульных галер, десяток средних, боевых галер с таранами и пять двухсотвесельных, тяжелых галер. Выставить я могу пять сотен солдат со щитами и боевыми топорами. Копейщиков у меня всего полсотни. Лучников чуть больше сотни.

— Хорошо, лорд Гансер, вам слово.

И пошло перечисление, у кого, сколько кораблей и солдат. В общей сложности получается сто двадцать кораблей разного тоннажа, назначения и три с половиной тысячи солдат. Лучников, которые могут сойти с кораблей и поддержать пехоту на суше, пять сотен. Остальные стрелки проходят по категории: "корабельная пехота", являясь скорее моряками, которые способны, как идти на абордаж, так и поливать врага с палубы стрелами. Таких бросать в сухопутный бой — только зря губить. Они не приучены биться в строю, хоть сколько-нибудь тяжелые доспехи и оружие не для них.

— Что ж, теперь, я полагаю, мы должны обсудить вопрос о том, кто и чем будет командовать, — выношу на повестку новый вопрос. — Прошу вас, лорды, какие у вас будут предложения? Как вы думаете, кто из вас, на какое место лучше всего годен? Да, лорд Монфорд?

— Разве каждый нас не будет командовать собственными силами? — весьма обеспокоенно осведомился Веларион. Судя по кивкам остальных, их это тоже весьма волнует.

— Боюсь, что нет, — качаю головой. — Чтобы победить Станниса Баратеона, нужно, чтобы все войска и флот были собраны в единый кулак, управляемый из единого центра, иначе мы проиграем, несмотря даже на численное превосходство. Поэтому, лорд Монфорд, если нужно будет, вы отдадите свои корабли и своих солдат, предположим, лорду Гансеру. Итак, лорд Монфорд, что вы можете сказать о собственных флотоводческих талантах? Только честно.

Совещание продлилось, без малого, восемь часов. В ходе которых мы таки распределили командные роли, а также разработали рабочую стратегию предстоящей компании. Больше всего споров, как и ожидалось, возникло из-за командной иерархии. Ох, и намучился я со своими старыми-новыми вассалами. Со всеми, кроме Сангласса. Ему было все равно, для него мои слова суть есть непреложная истина.

Их буквально выворачивало от мысли отдать своих людей кому-то постороннему. И такое нежелание вполне объяснимо, они боялись, что сосед будет всеми силами беречь своих вассалов, а их люди будут гибнуть на самых опасных участках. Пришлось озаботиться смешанным комплектованием войск и кораблей. С этим тоже пришлось изрядно потрудиться. Фактически, на этом совете мы, пока только на бумаге, слепили из четырех феодальных отрядов армию с несколько рыхлой, но вертикальной иерархией и единым снабжением.

Надо сказать, Бар-Эмонн всю дорогу держался, на удивление, достойно для пятнадцатилетнего мальчишки. Полноценно участвовал в обсуждении и планировании кампании. Во время посещения Острого Мыса паренек не произвел на меня какого-то особого впечатления. Разговор я вел, в основном, с кастеляном замка, Рожером Гестом, суровым мужчиной за сорок. Он, кстати, присутствует и здесь. Лорд Крюка Масси постоянно обращался к нему за советом. Но даже так мальчик держался очень достойно для своего возраста. Видимо, дома его, как следует, вздрючили за одно место.

Селтигар, в логове которого мы сейчас все и находимся, старательно изображал из себя старую развалину и вворачивал, то и дело, мрачные остроты на грани приличия. В том числе и с переходом на личности. Что прощалось ему окружающими только в силу возраста и всеобщего снисхождения к тому, кто одной ногой уже в могиле. Вот сюрприз-то будет! Здоровье-то я ему поправил! Ардриан только выглядит, как старик, внутри у него все, как у двадцатилетнего. А внешность у него будет меняться в течение нескольких месяцев, пока не придет в соответствие с состоянием организма. Специально так сделал, чтобы не создавать в Клешне совершенно ненужную точку напряжения.

А то, сын у Селтигара тоже уже весьма немолод и дожидается своей очереди на место лорда, без малого, сорок лет. Как только стал совершеннолетним, так и дожидается. А Ардриан все не помирает и не помирает. Восемьдесят лет уже стукнуло лорду Клешни. И с этой проблемой я вынужден буду в будущем разбираться. Благо, встанет она уже после того, как я возьму Драконий Камень.

Что касается предстоящей кампании, то мы решили, что как только армия и флот будут готовы, то есть после переформирования и переобучения, она разделится на четыре эскадры по тридцать кораблей и пойдет топить курсирующий по Узкому Морю флот Станниса. Всего у Баратеона полсотни кораблей. После того, как задание будет выполнено, четыре эскадры соберутся во флот у Драконьего Камня. Дальше планируется десант на остров и захват крепости. Детально прорабатывать эти моменты не имело никакого смысла. Дальнейшее планирование будет осуществляться уже по ситуации.

Красивый план, правда? Вот только есть в нем несколько узких моментов. Каким образом эскадры найдут в Узком Море корабли Станниса и быстро уничтожат их? Как флот вообще сможет собраться у Драконьего Камня в нужный срок и всем вместе? Как сделать так, чтобы Станнис не заметил у себя под носом такие колоссальные приготовления? Ответ только один — магия. Я уже примерно представляю, что мне надо сделать, чтобы решить все эти проблемы. Эх, в ближайший месяц нормально выспаться мне явно не светит.

* * *

— Как я выгляжу в этом платье, Рей? — немного покружившись на месте, спрашивает Дейенерис. Растрепавшиеся волосы и счастливая улыбка на ее красивом личике делают ее невероятно прекрасной.

Мы находимся в светлой комнате с большим, ростовым зеркалом, в которое сестра любуется на себя и примеряет обновку. Вместо окна выход на балкон, откуда дует легкий бриз, колышущий белые, полупрозрачные занавески. Лучи солнца отражаются от этих занавесок, погружая комнату в мягкий, теплый свет.

Странно, Дейенерис впервые меня так назвала. Обычно она зовет меня полным именем или же называет братом. В голосе сестры мне послышались до боли знакомые нотки, которые, странным образом, принадлежали и не принадлежали ей.

Обращаю внимание на предмет вопроса, на новое платье. Фиалковое, под цвет глаз и очень воздушное, явно из шелка. Оно, с одной стороны, подчеркивало все достоинства ее фигуры. Обширный, треугольный вырез, открывающий взор на довольно объемные, высокие груди. Полупрозрачный подол открывал вид на прикрытые тканью, стройные ножки. С другой же стороны, все по-настоящему пикантные места остались, так сказать, "за кадром".

— Прекрасно, ты выглядишь просто прекрасно, — отвечаю то, что думаю. — Впрочем, думаю, ты в любом одеянии будешь прекрасна.

— В самом деле? Что ж, давай, проверим, — совершенно нехарактерно для себя вскинула бровь Дейенерис, и на ее личике появилась озорная улыбка.

Совершенно не стесняясь моего присутствия, сестра дернула за тесемки своего платья, оно упало на пол, а она осталась совершенно нагой.

— Знаешь, с примерками можно чуть-чуть подождать, — аккуратно беру за руку потянувшуюся за новым платьем сестру и разворачиваю лицом к себе.

— Неужели братик хочет надо мной грязно надругаться, — озорно говорит Дейенерис, обнимая меня за пояс.

— О да, — беру ее лицо в ладони, — очень грязно, — целую в эти сладкие, алые губки.

И мгновенно просыпаюсь. Светлая нега и любовное желание из сна сменяется ломотой во всем теле, гудящей головой и бушующим за окном штормом, не добавляющим хорошего настроения.

М-да, я уже и забыл, когда мне последний раз снились сны, тем более, подобного содержания. Вот, к чему приводит отсутствие сна и запредельные умственные нагрузки. Мозги уже начинают ехать набекрень.

На глаза попадается внушительная стопка заготовок под амулеты связи. Гладкие медные бляхи на шнурочке. И рядом уже готовые амулеты. Те же бляхи, только с выжжеными на них словами на высоком валирийском. Они просто замечательно стабилизирую, заложенные в предмет плетения.

Из горла непроизвольно вырывается тоскливый стон. За три дня без сна и отдыха я наделал всего треть от необходимого количества. И ведь никто не заставлял. Сам на все это подписался. Сам подговорил лордов, сам привел их сюда, сам утвердил план, предусматривающий использование магических артефактов. Сам же сел и начал их делать. Н-даа, а в процессе выяснился неприятный факт. Я все-таки не Мерлин, далеко не Мерлин.

С момента пробуждения в Трезубце у меня не слишком часто возникала необходимость плотной работы с энергетическими плетениями. В основном, я шастал по астралу, проводил ментальные манипуляции и работал с иллюзиями. С учетом того, что в течении долгого времени я был, по факту, духом, все это не вызывало у меня никаких трудностей. Наоборот, получалось намного легче, нежели в мое бытие архимагом. А заклинания я применял не слишком часто. Ну да, стало несколько тяжелее плести конструкты. Потерял немного в мастерстве, ничего страшного.

Однако стоило мне попасть в ситуацию, когда надо изготовить несколько сотен многофункциональных амулетов, как выяснилось, что потерял я вовсе не "немного", а очень даже дох*я. Я помню, что и как делать, даже навыки вместе с духовным телом перешли ко мне. Но дьявол, как всегда, сокрылся в деталях.

Мои энергоканалы, резерв, ядро, аура просто-напросто не тренированы. Там, где у Мерлина разветвленное дерево каналов, каждый из которых имеет огромную сеть более мелких "капилляров", у меня рисунок маленького ребенка, "ствол" и пара-тройка "веток". И так далее. Архимаг бы справился со всеми этими амулетами минут за двадцать. Мне же приходится тратить столько всего на один медальон.

Достаточно неприятное открытие, понять, что ты лишь тень себя прежнего. Я и раньше знал, что серьезно проигрываю архимагу, но мне казалось, дело в мизерном резерве. После решения этой проблемы возникло ложное ощущение "возвращение прежнего себя". Увы и ах, это оказалось совсем не так.

Так как амулеты связи нужны были уже вчера, мне пришлось налечь на их штамповку. Закончилось это тем, что я на третий день отрубился прямо во время работы. И во время сна мне приснился сон полуэротического содержания с участием моей сестры. Эх, никогда такого не было и вот опять.

Совру, если скажу, что это было внезапно, неожиданно и я даже не думал ни о чем таком. Думал, и весьма много. Все-таки Дейенерис очень красива, и уже по факту своего происхождения является объектом моей братской любви. А у нас, Таргариенов границы между родственной и обычной любовью между мужчиной и женщиной, считай, нет вовсе.

Однако дальше фривольных мыслей я не заходил. Да, она мне нравится, но переходить с ней эту грань отношений не собираюсь. Я все еще жду, пока Арья подрастет, чтобы жениться на ней. Зачем вмешивать сюда еще и Дейенерис? Я, безусловно, мог бы жениться еще и на ней. Но будет ли это разумно? На политические последствие многоженства можно с полным правом наплевать. Если понадобиться, я могу явить народу, хоть всех Семерых, которые подтвердят все, что угодно.

Загвоздка тут несколько в другом. А именно, в моральном климате гипотетически возможной семьи. С большой долей вероятности жены будут, мягко говоря, прохладно относиться друг к другу и будут переносить такое отношение на детей. В общем, ну его, такой счастье. Хотя... Если подойти к делу воспитания будущих половинок со всей ответственностью... Ладно, все-все... В топку такие мысли! Сейчас главное — закончить с этими проклятыми амулетами!

Беру в руки очередную заготовку, внимательно, со всей аккуратностью выжигаю маной нужные валирийские символы. Закончив с этим через пару минут приступаю к накладыванию плетений. Так, первым идет самое простое, привязка по ДНК и дальнейшее опознание по нему же.

Кстати, о генах. Меня, признаться, всегда интересовал вопрос, почему валирийцы не страдают от близкородственных браков. Поколения женились на сестрах, заводили детей, эти дети также вступали в близкородственные браки. И ничего. Никаких последствий. Нормальные люди уже давно бы выродились в каких-нибудь уродов, а то, и вовсе погибли бы из-за генетических заболеваний.

Даже, когда я был просто Рейегаром Таргариеном и знать ничего не знал о магии и других мирах, весьма часто задавался подобными вопросами. А уж сейчас-то! Мало того, что это напрямую меня касается, так еще и, я имею возможность всесторонне исследовать этот вопрос. Но, опять же, времени на это нет совершенно. И сколько еще таких же интересных и, что главное, важных вопросов, которые я вынужден задвигать в долгий ящик по причине катастрофического отсутствия времени. Хоть разрывайся, честное слово!

Глава 24

Станнис Баратеон при всем желании не мог похвастаться легким нравом и жизнерадостностью. С самого рождения жизнь не была к нему особенно благосклонна. И он от всей души отвечал ей взаимностью.

Существование в вечной тени своих братьев, несмотря на все старания. Гибель родителей, женитьба на, мягко говоря, не слишком красивой женщине. Единственный наследник — девочка, переболевшая в детстве серой хворью. Мрачная, черная цитадель на, практически, лишенном растительности камне посреди Узкого Моря, являющаяся его владением, которая ему даром была не нужна. Штормовой Предел, отданный Робертом не ему, как следующему по старшинству, а Ренли. Все это ни на йоту не добавляло Станнису хорошего настроения.

Однако многочисленные обиды и горе не только закаляли его характер, делая его поистине стальным. В богов, как это ни странно, лорд Драконьего Камня не верил. Он отвернулся от них в тот момент, когда узнал о кораблекрушении, в котором погибли его родители. Вместо того, чтобы впасть в религиозный фанатизм под многочисленными ударами судьбы, Баратеон стал убежденным атеистом. Ему хватало ума не демонстрировать свои взгляды широкой публике, не выделяться в этом на фоне остальных лордов.

Но природа не терпит пустоты. Вместо религии в сердце Станниса Баратеона поселились закон и долг. Со временем он в его душе не осталось ничего, кроме этих двух вещей. А, нет, было еще крайне уязвленное честолюбие, которое, однако, не слишком влияло на его действия и поступки. Несмотря на всю немалую обиду на своего старшего брата, Станнис беспрекословно ему подчинялся.

Несколько месяцев произошло то, что поставило его в очень сложное и даже опасное положение. Будучи членом Малого Совета в качестве мастера над кораблями, лорд Драконьего Камня по паре месяцев в году проводил в Королевской Гавани. Отчет о состоянии королевского флота, отчет о конфискованной контрабанде и прочее, относящееся к его непосредственным обязанностям. В отличие от Ренли, который занимал должность мастера над законом и относился к своим обязанностям примерно так же, как Роберт к своим, Станнис добросовестно выполнял возложенное на него бремя.

Вот, в одно из таких посещений Джон Аррен поделился с ним подозрениями. Очень опасными подозрениями, заключающимися в том, Серсея неверна Роберту, а все его дети — бастарды Кингслеера*. Станнис, как только это услышал, был, мягко говоря, ошарашен и тут же потребовал у старика Аррена доказательств.

Прямых доказательств у десницы, конечно же, не было. Зато косвенных вполне оказалось предостаточно. Чтобы убедиться, Баратеону пришлось обойти приличную часть борделей столицы. Он знал, что Роберт беспорядочен в своих связях, но не мог даже предположить, что у него столько незаконнорождённых детей в одной только Королевской Гавани.

Несмотря на то, что утверждение Джона было похоже на правду, у Станниса оставались вполне весомые сомнения. К тому же, старик наотрез отказался поведать, с чего он вообще взял, что Серсея изменяет Роберту. Аррен хотел, чтобы Станнис поговорил со старшим братом по поводу столь щекотливой темы.

Но он, мало того, что сомневался в самом факте измены, так еще и подозревал, что Роберт его не послушает. В самом деле, цвет волос и глаз ровным счетом ничего не значит. Кровь Ланнистеров вполне могла оказаться сильнее крови Баратеонов. И даже записи в той книге мало, что доказывают. При желании все, что нарыл Аррен, можно развеять, как дым на ветру.

Однако вскоре произошло то, что заставило Станниса резко пересмотреть свою позицию. Джон Аррен совершенно неожиданно умер. Это и вправду было очень неожиданно. Несмотря на свой возраст, Хранитель Востока не был старой развалиной и совершенно не походил на человека, находящегося одной ногой в могиле.

А тут еще выскочила жена Аррена, Лиза. Данная леди от горя находилась в не слишком здоровом состоянии, однако она рассказала ему, что ее мужа отравили Ланнистеры и в тот же день спешно, вместе с сыном отбыла из столицы. Станнис понял, что раз Джона посмели убить, значит, его догадки были верны. Роберт был на очередной охоте и отсутствовал в Королевской Гавани.

В такой ситуации лорду Драконьего Камня ничего не оставалось, как последовать примеру Лизы Аррен. Если Ланнистерам удалось подослать отравителя к деснице, то с ним и подавно расправились бы. Станнис не слишком разбирался в ядах, но даже он слышал о снадобьях, которые начинают действовать только через несколько часов. От таких никакой дегустатор не поможет.

И вот, на протяжении пяти месяцев Станнис сидит на Драконьем Камне и думает, что ему делать. У него есть серьезные подозрения, что Роберта может постичь судьба Аррена, ведь он окружен Ланнистерами. Рассказать ему правду он не может. Брат просто не поверит. И объяснять что-то Роберту совершенно бессмысленно.

Единственное, что Станнис мог в данных условиях, это готовиться к возможному столкновению с Ланнистерами. Чем, собственно, он и занимался все это время. Рассылал воронов своим вассалам, укреплял собственный флот. В общем, вел не слишком интенсивную подготовку к войне. Станнис не знал точно, будет война или же нет. Однако интуиция подсказывала ему, что добром вся эта история явно не кончится.

Надо сказать, проблема престолонаследия — далеко не единственное, что смущало ум (и не только) Станниса. Красная жрица, Мелисандра. Очень загадочная женщина. Но кроме этого очень опасная и очень... притягательная.

Она приплыла на Драконий Камень меньше года назад и уже успела за это время обратить очень многих в свою веру. В том числе и его жену, Селису, которая теперь чуть ли не в рот заглядывает Красной Женщине. Сам Станнис относился к проповедям Мелисандры достаточно холодно. Он не верил ни в каких богов ни в Семерых, ни в Рглора, ни в кого бы то ни было еще.

Надо сказать, особенно настойчиво жрица пыталась обратить именно его. Однако все эти разговоры про его якобы "избранность" Станнис воспринимал с огромной долей скептицизма, воспринимая скорее, как способ подлизаться к высокородной особе.

Вот к чему Баратеон не был равнодушен, так это к самой Мелисандре. У Станниса сложилось вполне обоснованное подозрение, что Красная Жрица пытается его соблазнить. При каждом разговоре с ним она ведет себя довольно таки провокационно, но при этом так, что обвинить ее просто не в чем.

Сам же Станнис в связи с этим находился в довольно таки затруднительном положении. Будучи человеком довольно таки твердых моральных принципов, он не терпел никакой супружеской измены. Даже такой, откровенно непривлекательной женщине, как Селиса. Однако лорд Драконьего Камня, помимо всего прочего, был еще и здоровым мужчиной, который последний раз спал со своей женой больше трех лет назад. А тут в прямой видимости появляется ослепительно красивая женщина, оказывающая ему недвусмысленные знаки внимания.

Вот Баратеон и мучился. С одной стороны долг, с другой желание. Долг пока перевешивает. Но даже самому Станнису понятно, что рано или поздно он таки сдастся.

— Вы что-то хотели, сир Акселл? — удивленно спросил Станнис, ворвавшегося к нему в кабинет кастеляна крепости. Баратеон занимался очень важным делом, сверял бюджет за последние полгода и прикидывал, осилит ли он долгую военную кампанию. И результаты его не слишком радовали. Конечно, неизвестно, придется ли ему вообще воевать. Но в таком деле лучше перестраховаться, чем оказаться недостаточно бдительным. Удивление же было связано с откровенно напуганным видом шурина. Родственника жены Станнис не слишком жаловал, но уж трусом его назвать можно с большим трудом.

— Милорд... к нам пришел флот... — Флорент произносил слова так, будто каждое из них доставляет ему чуть ли не физическую боль.

— Что вы мельтешите, сир Акселл? Говорите яснее, какой еще флот?! — поторопил подчиненного Баратеон. Если произошло действительно что-то серьезное, боязливость шурина пришлась, как нельзя некстати.

— Да, простите милорд... У Драконьего Камня... у Драконьего Камня стоит большой флот. Моряки насчитали более сотни судов. Они несут знамена ваших вассалов... и не только. Над каждым... над каждым кораблем развевается красный, трехголовый дракон на черном поле.

— Сир Акселл, позвольте узнать, что вы пили? Это очень важно, нужно немедленно уничтожить столь забористое пойло, пока им не отравились все обитатели замка, — сказанное Флорентом было настолько абсурдно, что Станнис сразу же подумал о некоторых мирийских винах с добавками из каких-то трав, из-за которых людям мерещится всякое.

— Поверьте, милорд... я полностью трезв. Загляните в окно.

Пару секунд посверлив кастеляна угрюмым взглядом, лорд Драконьего Камня, оставив перо в чернильнице, встал из-за рабочего стола и пошел к расположенному позади окну. Так как Станнис был довольно таки аскетичен в быту, то и кабинет его не поражал воображение размерами или же внутренним убранством.

Пройдя семь метров, Баратеон распахнул ставни и высунулся в окно, насколько это возможно. Поморщившись от ударившего в глаза солнечного света, он непроизвольно опустил взгляд вниз, на морскую гладь.

* * *

В просторном помещении, посредине которого находился большой стол с искусным макетом Семи Королевст, стояла угрожающая тишина. Станнис Баратеон оглядывал своих подчиненных, которые имели хоть сколько-нибудь существенную меру ответственности и пытался понять по их лицам, что они вообще думают по поводу сложившейся ситуации.

Роланд Шторм. Обезображенное оспой лицо бастарда из Ночной Песни угрюмо хмурилось. Взгляд исподлобья блуждал по всем присутствующим, особенно останавливаясь на Луковом Рыцаре. Означенный Давос Сиворт тоже не мог похвастаться весельем. Однако, в отличие от Шторма, у него душа была очень даже не на месте. Акселл Флорент нервничал, на взгляд Баратеона, как-то уж излишне беспокоился, через каждую пару секунд потирая потеющий лоб. А вот по лицу старого Кресена что-то понять было очень сложно. Создавалось впечатление, что он просто на просто спит с открытыми глазами.

Все дежурные распоряжения по переходу на осадное положение Станнис уже отдал. Он не сомневался, что все будет выполнено в должном виде. Корабли, хоть и находились в прямой видимости, но находились все же на некотором отдалении, не спеша идти на прямой штурм. Поэтому времени на более или менее обстоятельный совет у Баратеона еще было, чем он не преминул воспользоваться.

— Сир Давос, вы можете мне объяснить, каким образом к нам, совершенно незамеченным подошел целый флот? Почему никто не послал, хотя бы ворона? У тебя есть объяснения этому, Луковый Рыцарь? — обратился Станнис к бывшему контрабандисту. Несмотря на достаточно жесткую постановку вопроса, он ни в чем его не обвинял и не выражал какого-то особого неудовольствия в его адрес. Это был вопрос и ничего более.

— Могу только предположить, милорд, что все попавшиеся им на пути суда были потоплены или же взяты на абордаж, — пожал плечами Сиворт.

— Это все, что пришло тебе в голову? Чтобы не растерять по дороге такой флот, нужно идти в одном построении. Гоняться за всеми встречными посудинами в таком случае — верный способ потерять управление такой армадой.

— Простите, милорд. Другого объяснения я не вижу. Может, у них есть какой-то отдельный отряд из самых быстроходных судов, который следовал рядом и топил все, что попадется по пути, — предположил Луковый Рыцарь и характерным для себя жестом тронул висящий на шее оберег с отрезанными пальцами.

— Возможно... — прерывая мысли Станниса в зал ворвался вестовой. Совсем еще юный, почти мальчишка.

— Лорд Станнис, переговоры! К острову приближается галера с радужным знаменем!

Баратеон тут же вскочил, устремившись на балкон, чтобы убедиться в словах гонца. Из зала с расписным столом очень удобно открывался обзор добрую половину острова и практически на всю крепость. Чуть прищурившись, он увидел одинокий корабль, отделившийся от всего остального флота, взявшего остров в плотное кольцо. Он весьма шустро приближался порту внизу.

Переговоры? Что ж, будут им переговоры. Станнис посчитал это очень хорошей возможностью, выяснить, с кем предстоит воевать и каковы же их намерения.

— Мейстер Кресен, я хочу, чтобы вы отправили воронов в Королевскую Гавань и во все уголки Семи Королевств, которые только знают ваши вороны, — произнес Станнис, уйдя с балкона.

Несмотря на то, что ситуация сложилась более, чем проигрышная, он ни за что не собирался сдаваться, и даже прикидывал возможности, если не выиграть, то выйти в ничью.

* * *

Палуба "Черной Бетти" была непривычно смирной. Обычно, качает намного сильнее. Станнис поймал себя на мысли, что такой штиль слишком неестественен в это время года. Хотя нет, такого штиля Баратеон не мог припомнить за всю жизнь. Волны на морской глади подобны тем, что бывают только в мелких речушках. Даже в самую спокойную погоду ТАК тихо не было никогда.

Они уже практически достигли вражеского корабля, остановившегося прямо посередине между флотом и портом, в котором стояла дюжина боевых кораблей Станниса. В том числе и "Ярость". Он бы поплыл на ней, если бы в качестве судна для переговоров враги не выбрали маленькую, однопалубную галеру. Лорд Драконьего Камня не знал, было ли это намеренная демонстрация пренебрежения или же нет. Но, в любом случае, выказывать противнику честь и тащить на переговоры трехпалубный флагман королевского флота, Станнис посчитал ненужным бахвальством. Будь за ним флот не меньший, чем у его врагов, тогда это было бы уместно. А так...

Поэтому он поплыл на относительно скромной, двухпалубной "Черной Бетте" Сиворта. В сопровождение же Баратеон взял бастарда из Ночной Песни и Лукового Рыцаря. Это были опытные и безоговорочно преданные ему люди. Тащить с собой еще и шурина было, на взгляд Станниса, совершенно незачем. Он оценивал людей больше по личным умениям и заслугам, нежели по знатности. Акселл Флорент не являлся ни, хоть сколько-нибудь выдающимся, полководцем, ни умелым дипломатом.

"Черная Бетта" кое-как поравнялась с галерой, на борту которой уже можно было различить название: "Любовник Илаты". Станнис, гордо простоявший все плавание на верхней палубе дал приказ капитану судна, Сиворту быть готовым в любой момент развернуться и грести обратно, к берегу. Он серьезно опасался того, что это ловушка. Однако на такой риск пришлось пойти. Не узнав врага в лицо, он так и останется в положении слепого котенка.

На галере сразу стала заметна суета. С палубы спустили шлюпку, в нее забралось три человека, ни одного из которых издалека нельзя было как-то выделить. Больше всего они напоминали матросов-абордажников. Очень похожие кожаные доспехи и короткие, кривые мечи на поясе. Баратеон же ушел с палубы, предоставив капитану корабля вести предварительные переговоры. Хоть и плыли они не так уж долго, Станнис успел немного вспотеть и размякнуть на жаре. Солнце все это время находилось в зените, абсолютно не щадя его. Спустившись на самую нижнюю палубу, он нашел бочки с водой. Найдя пару открытых, он опустил в одну из них сложенные лодочкой ладони и, зачерпнув живительную влагу, окатил ею лицо, и вдоволь напился.

Освежился перед напряжёнными переговорами. Матросы и гребцы, видевшие действия Станниса, смотрели на него широко выпученными глазами. Баратеону в данный момент было не до того, что о нем подумают подданные. Отряхнувшись от воды, лорд Драконьего Камня пошел наверх.

На верхней палубе он увидел, что шлюпка с галеры удаляется от борта "Черной Бетты".

Несмотря на то, что Станнис был на нижней палубе, он слышал, о чем Луковый Рыцарь говорил с подплывшими на лодке матросами. Они кричали, что сейчас к ним прибудет переговорная делегация, а Сиворт заверил, что переговорщикам не причинят вреда. В общем, стандартный обмен чисто формальными репликами.

К удивлению Баратеона со стороны "Любовника Илаты" от простых матросов не было слышно никаких оскорбительных или насмешливых выкриков, те, что в лодке, вели себя подчеркнуто нейтрально. Да, само по себе то, что противники собираются говорить на "Черной Бетте", а не на своем корабле, довольно странно. За ними сила, Станнис находится в намного более проигрышной позиции, по идее это он со своей свитой должен тащиться к ним на галеру. К тому же, и загнанная в угол крыса способна перегрызть горло. Враги просто обязаны учитывать то, что Баратеон может захватить послов в плен, буде они окажутся важными шишками. Он, конечно, так не поступит, но отмахиваться от такой опасности они не могут.

Такое легкомыслие возможно только в том случае, если послы — мелкие сошки, которых не жалко. В таком случае это будет серьезным оскорблением лично Станнису. Отправлять на переговоры к лорду Драконьего Камня и брату короля каких-нибудь мелких лордиков или, и того хуже, межевых рыцарей. Прекрасный способ поиздеваться и сорвать переговоры в самом начале.

Вдохнув и выдохнув пару раз, Баратеон успокоился и перестал себя накручивать. Не дело, еще ничего не ясно, а он уже порядком разозлился. Эмоции не лучший советчик в делах, особенно в таких.

Вынырнув из своих мыслей, Станнис заметил, что к борту "Черной Бетты" приближается еще одна шлюпка с галеры. На этот раз в лодке были уже не только матросы. Три довольно пестрые фигуры. Двоих он прекрасно узнал издалека. Короткие серебряные волосы, плащ цвета морской волны, того же цвета котта с белым морским коньком, одетая поверх легких, "морских" доспехов. Монфорд Веларион. Пшеничного цвета борода и волосы, доходящие до плеч. Более плотная броня из вареной кожи и поверх нее белая котта с семью желтыми, семиконечными звездами. Гансер Сангласс.

В этот момент на него напала одновременно и злость, и паника. Вассалы и вправду предали его и привели к Драконьему Камню свои войска! Но не сам факт предательства так сильно волновал Станниса. А полное непонимание причин. А также то, как он умудрился все это проворонить.

Треть же пассажир шлюпки выглядел очень странно. Походя на какого-то, неизвестно как оказавшегося в этой компании, железнорожденного. Черные тяжелые доспехи с тонким, золотым орнаментом. Такого же цвета шлем очень непривычных очертаний, полностью скрывающий лицо и просто огромный двуручный меч, висящий за спиной. Станнис даже не мог предположить личность этого человека, а также то, зачем противная сторона решила включить этого человека в состав переговорной делегации. Телохранитель или пугало? Вполне возможно.

Пока "Черная Бетта" шла к "Любовнику Илаты" у Станниса было предостаточно времени, чтобы осмыслить ситуацию со всех сторон. И больше всего его занимал вопрос, каким образом и как Таргариены смогли так громко и, что главное, неожиданно заявить о себе. Насколько ему было известно, последние драконы, никому не нужные, побираются в Вольных Городах. Откуда вдруг появился огромный флот с их знаменами? Он пришел к выводу, что имеет дело с колоссальным внутренним предательством. Возможно, один или даже больше великих домов в тайне готовили возвращение Таргариенов.

Впрочем, это могут быть люди помельче, но с более длинными руками. Баратеону немедленно вспомнился лысый евнух, Варис. Он никогда не доверял его сладким речам и притворной скорби, казалось навечно поселившейся в глазах мастера над шептунами. Была бы воля самого Станниса, он бы отдал евнуха самому умелому палачу в Семи Королевствах, который выведал бы все его секреты, а потом сбросил бы тело в зловонную бухту Королевской Гавани. Лорд Драконьего Камня давно подозревал, что Паук ведет какую-то свою игру.

Шлюпка пристала к борту "Черной Бетты", переговорщики без каких-либо проблем по подставленному канату залезли на корабль. Даже тот, что был облачен в тяжелую броню. Его движения были настолько быстрыми и уверенными, что создавалось впечатление, будто он вовсе не чувствует на себе нескольких десятков килограмм железа.

— Прекрасная нынче погода, не так ли, лорд Станнис? — обратился к нему тот самый, в доспехах и шлеме. Забрало здорово исказило голос, однако сама по себе выглядела своеобразным, легким издевательством. Хозяин Святой Бухты и лорд Дрифтмарка остановились на шаг позади него, давая понять, кто будет вести переговоры.

— Я так не думаю. Может, покажешь свое лицо? Я хочу знать, с кем говорю. Или ты боишься меня? — Баратеон не стал играть в вежливость и сходу попытался уколоть противника.

— Ваше счастье, лорд Станнис, что вы лорд Станнис Баратеон. Иному на вашем месте я бы сам, лично отрезал язык за такие вопросы, — ответил собеседник тем же ровным и благожелательным тоном, которым спрашивал о погоде. И это несколько обеспокоило Станниса. Обычно подобные угрозы высказываются несколько более эмоционально. Значит, его враг довольно хладнокровен и, возможно, жесток. Но кто же скрывается под шлемом?

— Я не могу говорить с тем, кого не знаю.

— Вы меня знаете, впрочем, как и я вас. Просто вы не знаете, что я это я. Зато я знаю, что вы это вы.

— Может я тебя и знаю, но я хочу здесь и сейчас знать, с кем из своих многочисленных знакомых разговариваю.

— Мало ли, на чем зиждутся ваши желания. Я, например, хочу мира во всем мире. Лорд Монфорд ждет не дождется, когда же мы с вами закончим тр*ндеть, и он вернется к своим молоденьким лисенийским шлюхам, — Веларион никак не прореагировал на реплику в свой адрес, продолжая сосредоточено что-то высматривать на чистом, безоблачном небе, — гребцы внизу хотят, чтобы эта галера никогда никуда не плавала, чтобы никто не заставлял их гнуть спину. Все люди чего-то хотят. Когда их желания сталкиваются между собой, начинаются драки в подворотне, поединки, а то и войны. Смотря, чьи хотелки сталкиваются лбами. Чего же хотите вы, лорд Станнис?

— Я хочу, чтобы тебя здесь не было, хочу говорить с кем-нибудь нормальным, кто не будет выкручивать мой разум всякой ерундой! — буквально сорвался на крик Станнис. Эта скотина в черном шлеме начала его откровенно бесить. Если сначала он относился к нему относительно нейтрально, просто как к представителю враждебного лагеря, то сейчас, всего через пару минут общения стала появляться стойкая личная неприязнь.

— Хотите поговорить с кем-нибудь другим? Могу предложить своего оруженосца. Ему всего тринадцать лет, но уверяю вас, он смышленый малый. Худо-бедно поддержать светскую беседу может. А вы мне за это отдадите Драконий Камень и приклоните колено. Хорошая сделка. Ваше желание в обмен на мое.

Станнис аж задохнулся от такой наглости. Столько оскорблений и откровенного бреда он не слышал еще ни разу в жизни и не понять, как на это реагировать. Броситься на обидчика с мечем и попытаться скинуть его в море или просто послать подальше и закончить переговоры?

* * *

— Может быть, не стоило с ним так разговаривать, ваша милость? — осторожно поинтересовался у меня Веларион, когда мы остались одни, в капитансткой каюте "Гордости Дрифтмарка", которую я временно оккупировал.

Помещение, надо сказать, более, чем роскошное. Чего только стоит кровать с балдахином, находящая здесь же. Или мебель из красного дерева с узорами, изображающими разнообразную морскую живность. Сам Монфорд обитает в более скромной гостевой каюте по соседству. Никакого неудовольствия по поводу такого размещения он не испытывал. Наоборот, был сильно рад, что я выбрал на время похода именно его флагман.

— Станнис Баратеон — очень упрямый человек, вы не хуже меня это знаете. Он бы в любом случае не склонил колен. А так, я хотя бы получил какое-никакое моральное удовлетворение.

— Если вы заранее были уверены в том, что переговоры ни к чему не приведут, зачем вообще было их затевать?

— Ну, возможно, я не слишком корректно выразился. Он бы в любом случае не склонил колен сейчас. Пока у него остается надежда на благополучный исход. Лорд Станнис не знает, что посланные им вороны не долетят до своих адресатов. Он рассчитавает продержаться в осаде достаточно до тех пор, пока к нему не придет подмога. Подобный опыт у него уже есть. Однако, если ситуация начнет складываться самым неблагоприятным образом Станнис Баратеон вполне может пойти на компромисс со своими принципами.

— Вы так считаете, ваша милость? — изогнул бровь Веларион, выражая таким способом весь свой скептицизм, — насколько я знаю лорда Станниса, он предпочтет скорее погибнуть, чем предать свои принципы.

— А что за принципы, лорд Монфорд? Насколько я помню, он превыше всего чтит закон. С правовой точки зрения я — законный владелец Драконьего Камня и всех Семи Королевств. Если следовать его же логике, получается, он сам является преступником. Безусловно, лорд Станнис будет следовать скорее интересам своего дома, нежели закону. Но в случае угрозы полного уничтожения, он предпочтет сдаться.

— Хм, признаться, ваша милость, я поражен глубиной вашего ума. Мне никогда не пришло бы в голову подобное. Атакуем на рассвете?

— Да, как и планировалось. Что, не терпиться побыстрее оказаться в объятиях этих прелестных созданий из Лиса? — решаю под конец немного подколоть Велариона.

— Ваша милость, вы что, всю жизнь будете мне это вспоминать? — лорд Дрифтмарка страдальчески закатил глаза.

— Буду вспоминать, пока не надоест, Монфорд. Сам виноват, догадался тащить с собой на войну целый гарем. Мне же завидно, теперь терпи.

— Так что же вы сразу не сказали? Я с радостью отдам вам этих девок, для своего короля мне ничего не жалко.

— Иди уже! Нужны мне твои девки, ты их всех уже попользовал.

Глава 25

— Лорд Станнис, я сделаю все, что в моих силах! Если надо, сдохну, но сброшу этих ублюдков на берег! — твердо пообещал бастард из Ночной Песни. Станнис же еле удержался от того, чтобы поморщиться.

— Мне нужна ваша смерть, сир Роланд, мне нужна ваша жизнь. Ваше дело — пустить кровь врагу и сохранить при этом моих людей. Прошу не забывать об этом и не впадать в ненужный героизм.

— Кхе-кхе! Прошу прощения, милорд, но зачем вообще отправлять сира Роланда в Ловербэй? Не разумнее ли будет оставить все силы здесь? Имеющиеся припасы позволяют нам сидеть в осаде хоть год. Чем больше у нас воинов, тем больше шансов, что мы выдержим эту осаду, и нас не возьмут штурмом.

— Скажите, сир Акселл, кто построил эту крепость, в которой мы сейчас имеем честь пребывать? — спокойно осведомился Станнис. Но это спокойствие было ложным. Баратеон усилием задавил порыв наорать на шурина, задающего откровенно тупые вопросы. Уж кто-кто, а он должен был сразу все понять.

— Валирийцы, ваша светлость, — недоуменно ответил Флорент. Шестеренки у него в голове все еще не дали нужный оборот.

— Верно, валирийцы, — Станнис очень редко взывал к богам, даже мысленно. Однако на этот раз хозяин Драконьего Камня изменил своим многолетним привычкам, послав на голову Семерых, Старых Богов и даже Рглора целый ушат проклятий за то, что послали ему в сводные родственники такого тупицу. Кажется, он сильно ошибался на счет Акселла Флорента, считая его тем, кому можно доверить что-то, хоть сколь-либо серьезное. Видимо, пост кастеляна Драконьего Камня, это его предел, — валирийцы с характерным родовым именем, Таргариены. Это их цитадель. Они ее построили, они же сотни лет ею владели. Как вы думаете, какова вероятность того, что при осаде в замок проберется отряд врагов и откроет ворота осаждающим или произойдет какая-то другая, не менее фатальная диверсия?

Под конец своей речи Станнис кое-как успокоился, и желание сделать со своим шурином что-нибудь нехорошее утихло. Этому немало способствовало вытягивающее от наконец-таки пришедшего понимания проблемы лицо Флорента.

— Неужели... Милорд, но это же просто самозванец! Рейегар Таргариен погиб на Трезубце, сраженный вашим братом! Этому многие были свидетелями! А после король Роберт проехался по лежащему в воде телу принца Рейегара копытами своего коня!

— Ваша уверенность, сира Акселл, больше бы подошла очевидцу. Людская молва склонна преувеличивать и преукрашивать реальные события. Мой брат не мог проехаться копытами по принцу Рейегару по той простой причине, что в тот момент он не смог бы, даже при всем желании, запрыгнуть на лошадь. Поединок Роберта с Рейегаром Таргариеном очень дорого ему стоил. С Трезубца прошли месяцы, после которых Роберт стал снова полностью дееспособен. Армией, идущей к Королевской Гавани, командовал Нед Старк, и в столце он побывал наперед моего брата. Единственное, что можно с уверенностью говорить о событиях на Трезубце, так это то, что Роберт победил в битве и сразил Рейегара Таргариена, после чего принца никто не видел ни живым, ни мертвым. Могу вам, сир Акселл, с уверенностью сказать, что человек, с которым я общался на "Черной Бетте" несколько часов назад, это и есть Рейегар Таргариен. Мне доводилось в молодости с ним встречаться, это точно он. И, сир Акселл, на будущее избавьте меня от необходимости втолковывать вам то, что вы должны понимать сами. Если же вам что-то непонятно, мейстер Кресен к вашим услугам. Если старик будет занят, его с легкостью заменит сир Давос.

— Благодарю за разъяснение, милорд... я... я... — начал испуганно мямлить Флорент, с опаской поглядывая то на Станниса, то на Лукового Рыцаря, притаившегося в углу, около входа.

— Что ж, надеюсь, вам все понятно, сир Роланд? — повернулся он к Шторму, потеряв всякий интерес к шурину.

— Да, милорд. Я не подведу вас!

— Вот и прекрасно, а теперь, сиры, прошу оставить меня оставить!

Оставшись в одиночестве, Станнис позволил себе стереть с лица бесстрастную маску, глубоко вздохнуть и растечься на удобном стуле с высокой спинкой. В голове не было ни одной мысли. Переговоры на "Черной Бетте" и напряженный совет в зале с расписным столом выпили из него все силы. Держался Станнис только и исключительно на силе воли.

Были в жизни Баратеона и более паршивые ситуации. Вспомнить хотя бы осаду Штормового Предела, когда гарнизон подыхал с голода, а скотина Мейс непрерывно пировал под стенами древней крепости. Да и с надеждой тогда все было намного хуже. Они были полностью отрезаны от остального мира, осаждающие сбивали воронов, лишая их какой-либо возможности узнать, как идет война.

Сейчас ситуация намного более благоприятная. Драконий Камень находится на довольно большой возвышенности и сбивать вестников, летящих в замок и из замка намного сложнее, если вообще возможно. Станнис не слишком хорошо обращался с луком, поэтому не мог сказать наверняка.

Припасов в крепости достаточно, чтобы выдержать долгую осаду, у него под рукой несколько сотен хорошо вооруженных и закалённых в многочисленных боях ветеранов. В Семи Королевствах нет никакой войны, и ему просто обязаны прийти на помощь. Станнис прекрасно помнил про флот Штормового Предела, который насчитывает три десятка кораблей, про полсотни кораблей Эстермонта. И это только те, кто может прийти к нему на помощь в течение пары месяцев. Есть еще Редвины с их поистине огромным флотом в несколько сотен судов.

Но... Это коварное "но". Разум говорил Баратеону одно, а что-то иное, какое-то неуловимое чувство, которое многие почитали за сигнал заднего прохода, настойчиво убеждало его в том, что все может закончиться не самым радужным образом.

Станнис не стал отмахиваться от неясных чувств и постарался проанализировать ситуацию еще раз. В результате чего пришел к выводу, что все может закончиться очень плачевно. Вспомнил, как раз, про возможный тайный ход, про который точно знает Таргариен, и через который можно провести солдат.

И это не были какие-то отвлеченные домыслы. Став лордом Драконьего Камня, Станнис пригласил из лучших каменщиков Королевской Гавани и приказал им найти все возможные тайные помещения и ходы, которые могут вести за пределы замка.

В результате Баратеон обогатился на пару тысяч монет еще валирийской чеканки, несколько десятков редких украшений, в которых так или иначе присутствовали драконы и четыре драконьих яйца. Но все это не слишком его волновало. Бросил в сокровищницу и забыл.

А вот один тайный ход мастера таки обнаружили. Правда, он оказался завален, поэтому Станнис успокоился и благополучно забыл об этом. Каменщики благополучно отбыли, получив более, чем щедрую плату. На что-что, а вот на хорошую работу Станнис Баратеон денег никогда не жалел. Тем более, у них какое-то там общество вольных каменщиков, в которое входили только самые лучшие мастера.

И вот, когда к нему на порог постучался бывший хозяин Драконьего Камня, Станнис остро пожалел о том, что проявил тогда беспечность и не заставил каменщиков перерыть здесь носом буквально каждый камешек. Ведь может так оказаться, что ход тот был отнюдь не единственным, да и его, при желании, можно освободить от завала. Из-за этого он вынужден отправлять в Ловербэй практически всю свою дружину в надежде, что они смогут каким-то чудом сорвать вражеский десант. Хотя с самого начала понятно, что шансов на успех у них немного.

Более реальные надежды Станнис возлагал на то, что Шторм сможет проредить как можно больше врагов. А затем... затем... Победа или смерть.

Зря он, наверное, сорвался на своего шурина. Сам Баратеон подумал о тайных ходах отнюдь не сразу. Так чего же тогда было ждать от Флорента, которого вообще не было тогда на Драконьем Камне, и который ничего не знал о тех поисках.

Отвлек Станниса от мрачных мыслей скрип открывающейся двери. Подняв голову, чтобы посмотреть, кто это зашел без разрешения, Баратеон наткнулся вечно улыбающееся лицо Красной Жрицы. Полупрозрачные красные одежды заколыхались от дувшего с балкона ветерка. С некоторым трудом Баратеон отвел взгляд от двух налитых молочно-белых грудей жрицы, верхняя часть которых была выставлена на всеобщее обозрение.

Не говоря ни слова, Мелисандра, соблазнительной походкой, приблизилась к Станнису, зашла ему за спину и положила свои изящные ручки ему на плечи.

— Что ты делаешь?! — внезапно охрипшим голосом осведомился лорд Драконьего Камня. Он хотел, чтобы этот вопрос звучал грозно и недовольно, но из-за постигших его, чисто мужских трудностей ничего внушающего страх в голосе Баратеона не было.

— Помогаю вам расслабиться, мой лорд, — буквально промурлыкала эта ведьма, — вы — Избранный, тот, кому суждено сразить Великого Иного. Вы не должны страшиться людей, какими бы сильными они вам ни казались. Ничто не может быть сильнее Предназначения.

Ее слова лились сладкой патокой в уши Станниса. Однако одними лишь словами она не ограничивалась. Оглаживая его плечи, Мелисандра как-то незаметно с потрясающей воображение сноровкой принялась расшнуровывать рубаху Станниса, забираясь своим пальчиками внутрь

Будь на его месте кто-нибудь другой, он бы уже, наверное, с рыком повалил бы жрицу на стол и натянул на свой мужской орган. Но на месте Станниса был лишь сам Станнис.

— Не играй со мной, женщина! — зло и в тоже время возбужденно воскликнул Баратеон, отбрасывая от себя ее руки, — если ты можешь поведать мне что-то полезное, что-то, что поможет мне прямо сейчас, говори! Если ты пришла, чтобы рассказывать мне очередные сказки, убирайся в Пекло!

— Не стоит горячиться, милорд. Рглор никогда не оставляет в беде своих верных слуг. Магия возвращается, я уже чувствую ее дуновения. Пока что оно легкое и едва ощутимое, но скоро оно превратится из маленького ручейка в течение полноводного Ройна. Мой бог все чаще отвечает на мои молитвы, наставляет меня. О да, я помогу вам, мой возлюбленный повелитель. И после этого у вас больше не останется сомнений, — ничуть не обиделась Мелисандра. Никак не изменилась в лице, лишь прекратив так откровенно соблазнять Станниса.

— И как же ты поможешь мне, жрица? — спросил Баратеон с изрядной долей скепсиса.

— Скажите, милорд, кто ваш враг?

* * *

— Ваша милость, позвольте мне вести моих людей в атаку! — с пылом, чуть ли не выпрыгивая из штанов, воскликнул юный Бар-Эммон.

Отрываюсь от созерцания Драконьего Камня в лучах зари и поворачиваюсь молодому лорду, стоящему чуть слева от меня. Вместе с ним находится, практически не оставляющий парня в одиночестве Гаст, взгляд которого в данный момент выражает вселенскую скорбь и усталость от этого бренного бытия. Судя по всему, юноша накануне успел так выесть мозг своему советнику/воспитателю, что тот уже просто махнул все рукой.

Удобства радия приказал всему командному составу в лице своих лордов-знаменосцев и их самых толковых вассалов, которым я доверил высшие офицерские должности, за час до рассвета прибыть на "Гордость Дрифтмарка". Так как штурм был намечен на рассвете, такое время является обычной необходимостью, а не издевательством над людьми.

— Лорд Бар-Эммон, мы, кажется, уже все выяснили по этому поводу. Десантом командует лорд Гансер. Это будет не легкая прогулочка по пляжу. Лорд Станнис, во что бы то ни стало, постарается сбросить наших солдат в море и не допустить высадки на берег. И, как я понимаю, вы собираетесь бежать впереди вседи всех, сотнями повергая врагов, — криво усмехаюсь, — Советую вам оставить эти мечты. Вы — последний представитель старшей ветви вашего рода, и вы не имеете право так рисковать. Не волнуйтесь так, у вас еще будут возможности показать себя. А пока советую вам смирить свое юношеское нетерпение и наблюдать за штурмом.

— Как прикажете, ваша милость, — пробурчал красный от смущения и обиды Бар-Эммон.

У меня же этот короткий разговор оставил неприятный осадочек. Дело в том, что все остальные знаменосцы, которые присутствуют тут же, на палубе флагмана Веларионов, в душе были более, чем солидарны с этим молодым обалдуем. Даже Сангласс был готов заступиться за парня, но после моей речи все-таки передумал.

— Первой артиллерийской дюжине, обстрел крепости тяжелыми каменными снарядами, сосредоточить обстрел на башнях, желаемый результат — приведение башен в полную негодность для размещения на них осадных орудий, — обращаюсь к находящемуся неподалеку мужчине в легкой, стеганой куртке, с большим медальоном на шее, по краям которого выжжены символы высокого валирийского. Связной.

— Будет сделано, милорд, — кивнул связной и, сжав амулет связи, принялся повторять то, что я ему сказал на другую сторону.

Без ложной скромности могу заявить, что у меня получилось создать на средневековом флоте структуру, которая обеспечивает стабильную связь скорость реагирования на команды на уровне двадцатого века, после того, как на кораблях начали устанавливать радиостанции.

Так как в прошлой жизни я уже занимался подобным, многих проблем удалось избежать, идя по проторенной дорожке. Если кто-то думает, что достаточно просто наклепать нужных артефактов и на этом все, тот жестоко ошибается. Необходимо найти умных, исполнительных и верных людей, которые будут играть роль носителей этих самых артефактов. Уже задачка не из легких, правда? С учетом того, что я владею ментальной магией, в связи с чем проверка кандидатов упрощается на порядок. Понадобилось больше недели, чтобы отыскать среди солдат и матросов моих вассалов необходимое количество таких людей. В основном, в эту категорию попали уже довольно пожилые воины, которые воевали во времена восстания Роберта и которые были бы не прочь переместиться на должность, не требующую активных физических нагрузок.

Следом идет необходимость обеспечить новый вид войск уставом, необходимость встроить его в уже существующую систему командования, научить командиров на всех уровнях с ними, как следует, взаимодействовать. О том, что нужно было обучить самих будущих связников, а также выработать новую систему команд я уже и не говорю.

Полтора месяца ушло на то, чтобы собрать вместе весь наш, немаленький флот, провести небольшие, но так необходимые учения, наладить взаимодействие в рамках совершенно другой командной вертикали и научить связников более или менее сносно выполнять свои обязанности. А то, была уже парочка прецедентов. Во время учений один из капитанов, являющийся каким-то там рыцарем просто на просто отказался следовать моим командам, переданным через связной амулет потому, что: "плевать я хотел на тебя и твои слова, чернь". Была обратная ситуация, когда связник, прикрываясь моим именем, потребовал себе лучшую каюту на корабле и лучшее снабжение, хотя и так получал все, согласно офицерскому статусу. То есть у него была, хоть и небольшая, но отдельная каюта, отдельное и не самое худшее питание.

Первого я без всякой жалости приказал повесить, второго просто выкинул с новой должности пинком под зад обратно, откуда взял. К сожалению, это не предотвратило проступки подобного рода со стороны благородных. Связные очень быстро все поняли. Хотя, ради справедливости надо сказать, что рыцари и лорды, находившиеся на командных должностях, довольно быстро оценили удобство такого вида связи и перестали кривить номы при виде пожилых мужиков в черных куртках.

В качестве обособления связных я приказал выдать им покрашенное в черное снаряжение. Как-никак, первое регулярное подразделение в моем войске. Да служат там не только, непосредственно те, кто осуществляет связь, но и те, кто охраняют их. От врагов, от придурков и от самих себя, не давая злоупотреблять служебным положением. Набор таких вот охранных отрядов стал для меня головной болью, возникшей в процессе формирования более или менее организованной армии на базе разрозненных феодальных отрядов.

Как это ни парадоксально, но если бы я кое-как свел все это вместе, оставил каждого знаменосца командовать своими людьми, а сам просто встал бы над ними, и такое войско считалось бы вполне эффективным. Да что там! Рейегар Таргариен в редакции семнадцатилетней давности поступил бы именно так. Оказалось, что у Мерлина намного больше знаний и опыта в военной организации, чем у принца, который с детства учился убивать и вести людей в бой.

Также приходилось уделять время морально-нравственному состоянию своих подчиненных. Лордов-знаменосцев я обработал довольно таки качественно, совмещая долг, чувство вины, выгоду, религиозное рвение и капельку ментальной магии, правильно расставившей акценты. Однако с солдатами, матросами, мелкими лордами и рыцарями все было намного сложнее.

Они выполняли свой вассальный долг перед вышестоящими, не слишком вдаваясь в подробности с кем, за кого и против кого воевать. Безусловно, среди них много тех, кто рад воевать под знаменами трехглавого дракона, но ни самоотверженности, ни героизма, ни какой-то особенной верности от них ждать не стоило.

А ведь впереди взятие Драконьего Камня, которое по определению не будет легким, и от стойкости солдат и рыцарей очень многое зависит. Поэтому я решил, как это часто происходило в прошлой жизни, обратиться к богатому опыту земной истории. Мне нужны были те, кто постоянно и очень убедительно капали бы на мозг личному составу, если говорить языком компьютерных игр, повышая их мораль. В общем, нужны были замполиты.

И таковые у меня, как ни странно, имелись. Септоны. Места здесь достаточно суровые и не слишком богатые. Раньше лорды Узкого Моря имели неплохие барыши за счет транзитного положения между Эссосом и Вестеросом. Однако примерно сто лет назад, когда Королевская Гавань разрослась до огромного порта с полумиллионным населением, купцы из Эссоса стали продавать свои товары там. Лорды Узкого Моря потеряли огромную статью доходов, которую они имели за счет посреднической торговли. И, соответственно, их владения заметно обеднели.

Поэтому хлебным местом острова Узкого Моря нельзя при всем желании, и служат в септах здесь, в основном, по-настоящему верующие и честные священнослужители. В этом мне очень повезло. Собрав где-то сотню относительно молодых септонов в Святой Бухте, я проделал с ними, примерно, тоже, что и с Санглассом. Явление Семерых во плоти прямо в замковой септе. Септоны получили "благословение" богов, выражающееся в повысившихся физических кондициях и появившимся у них воинских навыков, коих раньше не было. Также "Семеро" неплохо проехались им по мозгам на тему того, что после них я самый главный начальник, и меня надо слушаться, как их самих. Ну, и еще была тонна морализаторства со всякими, вроде как мудрыми изречениями, чтоб прониклись.

С этого момента все они поступили ко мне на военную службу, выполняя прямой наказ "Семерых". Оставалось только прояснить им их обязанности, что я и сделал. К счастью, никаких особенных проблем с новоиспеченными "замполитами" не было. Дело в том, что большая часть населения островов — андалы, соответственно, среди них много даже не просто верующих, а тех, кто почитает Церковь Семерых. Пропаганда моих септонов легла на подготовленную почву. Тем более, после того "благословения" они стали теми, кто вполне способен встать с солдатами в одном строю и воодушевить их личным примером.

Как только возьму Драконий Камень, без промедления соберу Малый Совет и коронуюсь. Больше я этот воз в одиночку тащить не намерен. Ведь реорганизацией флота и учебными маневрами занимался практически только я. Остальные лишь исполняли приказы. Как ни странно, дело вовсе не в нехватке кадров, а в том, что воплотить в жизнь мои задумки мог лишь я сам.

После того, как окажется у меня в руках, я стану хозяином самого большого и сильного флота в Вестеросе, появится свобода маневра и время для накапливания сил для дальнейшей кампании. Для начала я приведу к покорности всех морских лордов с восточной стороны Семи Королевств. Тарты с Сапфирового Острова, Эстермонты с Зеленого Мыса. Надо также заглянуть в Систертон, хоть и жуткая дыра, но в качестве базы для морского десанта в Долину или на Север подходит прекрасно. И, чем черт не шутит, вполне можно наведаться и на Арбор. Надеюсь, Редвины не забыли своих настоящих сюзеренов. Если их флот присоединиться ко мне, море станет моей безраздельной вотчиной.

Ладно, что-то я замечтался.

— Второй артиллерийской дюжине. Произвести обстрел порта горящими снарядами из скорпионов. Желаемый результат — поджечь все находящиеся в гавани корабли, — снова обращаюсь к связному, но на этот раз уже к другому, тому, который отвечает за связь с соответствующей группой кораблей.

Тот, в отличие от своего коллеги, не стал ничего говорить, лишь коротко кивнул и стал диктовать сообщение.

— Третьей артиллерийской дюжине. Произвести обстрел свинцовыми снарядами три ряда близлежащих к причалам построек. Желаемый результат — разрушение оных построек. Огненные снаряды запрещаю использовать под страхом смерти. Также, по возможности, не расширяйте указанный сектор обстрела.

Отдав приказы артиллерии, я принялся ждать результата. Порт и замок, конечно, жалко, но их со временем вполне можно восстановить, а вот мобилизационные резервы у меня очень скудные. От того, сколько в этой битве погибнет моих солдат, будет зависеть очень многое. Надеюсь, Станнис догадался эвакуировать население Ловербэя* в крепость. Я дал ему для этого более, чем достаточно времени. Если он этим не озаботился, тем хуже для него.

В ходе подготовки к взятию моей бывшей цитадели выяснилась одна довольно неприятная вещь. На Драконьем Камне находится очень мощный магический источник. Огненный источник, вырабатывающий ту самую, опасную, агрессивную энергию. Из-за этого даже просто погружаться в астрал рядом с островом очень и очень опасно. Я не могу проникнуть на Драконий Камень и узнать планы Станниса Баратеона. Каким образом он собирается обороняться, каких сюрпризов от него можно ожидать. Я вынужден действовать вслепую, предполагая самое худшее, но надеясь на лучшее.

Поджечь стоящие в гавани корабли я приказал за тем, что опасаюсь брандеров. Все свои галеи Баратеон перевёл во внутреннюю гавань крепости, в порту остались лишь немногочисленные купеческие суда, которые вполне можно было превратить в смертельно опасные ловушки, начиненные диким огнем. У меня были довольно неплохие запасы пиромантовой мочи. С большой долей вероятности эта алхимическая дрянь перешла ему от меня в наследство. Если она у него есть, наивно было бы предполагать, что он не пустит ее в ход.

Как уже упоминалось ранее, мне пришлось заниматься реорганизацией всего имеющегося у меня боевого контингента. И флота это коснулось в намного большей степени. Для начала я приказал переоборудовать большинство средних и половину крупных галер в плавучие артиллерийские батареи. Не как раньше, когда на корабле стояла максимум одна катапульта, нет. Теперь все галеры с более, чем ста веслами несут на себе по три, стоящие в ряд катапульты. Из-за этого они стали просто до ужаса медлительными и плохо управляемыми.

Корабли поменьше я приказал оснастить баллистами и более мелкими скорпионами. Это, так называемая, артиллерия средней дальности. Всего таких судов вышло тридцать семь штук. Я поделил их на три условные дюжины. Условные потому, что в первой дюжине, где были сведены все галеры с катапультами, всего девять кораблей, а в остальных двух их, как положено, по четырнадцать.

Остальные корабли не пришлось так уродовать. Однако я точно также разделил их по дюжинам. Пять легких дюжин, это легкие галеры, предназначенные, в основном, для абордажа общим числом в пятьдесят пять кораблей. Также две тяжелые дюжины, представляющие из себя все средние и тяжелые корабли, не подвергшиеся переделке. Они несут на себе десант, их задача будет заключаться в том, чтобы высадить на солдат на берег и обеспечить им прикрытие с моря. Несмотря на то, что большая часть осадных машин сосредоточена на соответствующих кораблях, на тяжелых галерах имеется достаточно большое количество легких скорпионов, имеющих довольно маленький радиус поражения, практически такой же, как из лука. На артиллерийских судах таким машинам делать нечего, поэтому я решил оставить все, как есть.

* * *

— В ряд, сукины дети, ряд! — орал сир Берк, призывая стоящих по колено в воде солдат построиться. Десяток Балиана был ближе всего к рыцарю, поэтому ему выпала честь быть в первом ряду. Хотя, по правде говоря, он бы с удовольствием отдал бы эту "честь" кому-нибудь другому. Его шансы пережить очередную мясорубку только что резко сократились.

Сержанты, десятники и рыцари орали, что есть мочи, пытаясь сделать из беспорядочной толпы что-то путное. И, надо сказать, их усилия приносили плоды. Глядя на собравшихся позади, сопляков, которым до настоящих воинов, как до Волантиса пешком (притом, что данный Вольный Город находится далеко за морем), солдат еле удержался от того, чтобы сплюнуть.

Не так давно будущее казалось ему более, чем определенным и вполне себе благополучным. Знай себе, патрулируй замок лорда, получай за это очень даже неплохое жалование. Два дня в неделю отдых, который можно провести в компании шлюх и не слишком дорогого вина. Для сына нищего рыбака это настоящее счастье и предел мечтаний.

Помыкавшись несколько лет гребцом на галере лорда Бар-Эммона, Балиан стал членом абордажной команды. Поначалу его взяли туда в качестве мяса, но ему невероятно повезло. Спустя десяток стычек, сопровождающихся битвами на палубе, он выжил и приобрел по-настоящему бесценный опыт.

Так как спустя пару лет он оказался в тройке выживших из полусотни, отобранной из гребцов, мастер над оружием стал их все-таки кое-чему учить и выдал нормальное снаряжение. Плавал Балиан, кстати, на "Рыбе-Меч", стовесельной галере и одной из любимых кораблей лорда Бар-Эммона.

Судьба или Семеро будто берегли его. Следующие семь лет Балиан пережил столько, что по сравнению с этим вся его предыдущая жизнь казалась серым, незапоминающимся пятном. Битвы с мирийскими, лисенийскими и браавосийскими пиратами. Последние были особенно опасны, имея привычку смазывать стрелы и клинки всякой гадостью. Однажды даже пришлось сойтись в схватке с железнорожденными.

И Балиан не просто умудрился выжить, но и не разу не получал ран страшнее глубоких царапин. После этих семи лет ему предложили перейти в дружину лорда. Он, естественно согласился. Старый лорд был очень беспокойным человеком, и отчасти из-за него Балиан в свое время хлебнул всякого. А новый лорд был тогда восьмилетним мальчишкой, и очень вряд ли стал бы устраивать походы на край света за очередной "магической" безделушкой.

И, надо сказать, Балиан не прогадал, устроившись на теплое местечко, где самые страшные противники это шпана из подворотен. После всех злоключений он мог разделать этих грязных, худых оборванцев хоть десяток за раз. Однако сытая и налаженная жизнь внезапно кончилась. С какого-то хрена лорд, вдруг, куда-то собрался на своем флагмане, двухсотвесельной галере "Острое Копье". Естественно, он взял с собой большую часть дружины.

Поплыли они, как это ни странно, не в один из портов Семи Королевств или в Вольные Города, а к Селтигарам, на Клешню. Балиан, конечно, очень удивился, так как с соседями у его лорда отношения были традиционно нейтрально-враждебные. И такое положение дел сохранялось на протяжении нескольких сотен лет, еще до того, как Таргариены завоевали Вестерос.

Клешня понравилась Балиану. Замок оказался очень приятным на вид издали и вблизи, был намного чище Острого Пика и шлюхи там были более красивые. Хотя, вполне возможно, что продажные женщины Острого Пика просто слишком ему приелись. Основная масса дружинников ночевала на корабле. То ли лорд не доверял хозяевам, то ли в замке просто мест не было.

Интересно, но помимо "Острого Копья" у причалов красовались еще две гигантские галеры. На одной красовался белый морской конек на поле, имеющем цвет морской волны, а на второй семь желтых семиконечных звезд на белом поле. Балиан был не слишком образован, поэтому не мог знать, чьи это гербы, но для себя кое-что уяснил. Судя по всему, шла какая-то сходка лордов. Потом он узнал, что так оно и было.

Галеры принадлежали ближайшим соседям лорда Бар-Эммона, лорду Велариону и лорду Санглассу. Балиан раньше слышал про них, но про их гербы ничего не знал. Впрочем, он не стал забивать себе голову этим. Все его интересы крутились вокруг немногочисленных, доступных простому солдату удовольствий. Вино и бабы.

К сожалению, несмотря на то, что обязанностей на время пребывания в Клешне у него и его товарищей резко поубавилось, и свободного времени оказалось навалом, выпивка и шлюхи доступнее не стали. Из трюма их выпускали только раз в четыре дня. Балиан понятия не имел, почему и был этим жутко недоволен, но выражать свое отношение к происходящему, как и остальные, не решался. За такое ведь можно было и плетей отхватить.

Дни он особенно не считал, но ощущение, что длилось все это целую вечность, прочно поселилось в сознании солдата. Возвращение на Острый Пик Балиан встретил с облегчением. За столько лет замок успел стать для него домом. Все там было знакомо, да и живет там одна очень симпатичная вдовушка, при виде которой он задумывается о семье.

Однако Балиана ждало жестокое разочарование. Не успела минуть неделя, как их снова погрузили на корабль и отправили, хрен знает куда. На этот раз все оказалось гораздо хуже. Приплыли они на какой-то пустой островок, рядом с которым крутилась огромное количество судов. Да Балиан в жизни столько кораблей вместе не видел! Морской конек, крабы, семиконечные звезды и, конечно же, родная рыба-меч — именно такие флаги реяли над этими кораблями.

Еще когда он увидел все это, у него буквально сжалось очко, предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Когда они сошли на берег, Балиан полностью уверился в том, что грядет что-то большое и очень нехорошее. На островке расположился военный лагерь на несколько тысяч солдат. Сам он уверенно считал, дай Семеро, лишь до ста, дальше уже начинал путаться. Поэтому хоть сколько-нибудь точно определить количество солдат в развернувшихся перед его глазами палатках, Балиан попросту не мог даже примерно. Он просто принял за факт то, что здесь находится три или даже четыре тысячи солдат. А это в его представлении было очень-очень, невообразимо много.

Всю или почти всю приплывшую сюда дружину лорда Бар-Эммона разделили на десятки и расположили в разных концах лагеря. Балиану и остальным дружинникам это очень не понравилось. Если бы не приказ самого сира Гаста, кастеляна Острого Пика, который приплыл туда вместе с ними, они бы, наверное, устроили бунт. Понятно же, что их хотят разделить, перебить поодиночке, а потом и лорда прирежут или возьмут в плен!

Позже выяснилось, что то же самое было проделано с дружинами других лордов, приплывших сюда вместе с флотом и внушительным количеством воинов. Поначалу Балиан вместе с товарищами, оказавшимися с ним в одном десятке, сторонились соседей по лагерю. Те, кстати, тоже не спешили заводить с ними разговоры. Но постепенно контакт все-таки был налажен. Выяснилось, что солдаты других лордов точно такие же люди и, в общем-то, нормальные парни. Какое-то время они просто так сидели в этом лагере и спали в платках, а тем временем лагерь все разрастался и разрастался, пополняясь все новыми и новыми воинами.

Единственными их обязанностями было устроение лагеря, рытье канав для дождевой воды, выгребных ям и патруль по часу утром и днем, после полудня. В патруль, кстати, ходили с десятком какого-нибудь другого лорда. Каждый день десятки менялись так же, как и маршруты, по которым совершался обход лагеря. Задача таких патрулей была в том, чтобы заметить конфликт между солдатами, предотвратить его и препроводить провинившихся на место отбывания наказания. Обычно попавшихся на драке отправляли копать и закапывать выгребные ямы. Если дело доходило оружия, всем участникам потасовки назначали десяток плетей. В случае том случае, если уже произошла чья-то смерть, всех, кто участвовал в схватке, просто вешали.

Поначалу драки между дружинниками разных лордов случались довольно часто, но потом, после нескольких десятков показательных казней все затихло. Люди чихнуть лишний раз боялись.

Спустя пару недель началась так называемая "учеба", хотя Балиан с удовольствием заменил бы это на другое, неприличное слово, если бы не боялся порки.

Практически всех, кто был в лагере, погнали к центру острова, где, судя по оставленным следам, вырубили и выкорчевали все деревья, разделили на две равные части, построили всех будто перед битвой. Выдали "оружие". Древки от копий, тупые мечи и топоры, а также арбалеты с болтами без наконечников.

А дальше случилась эта самая битва. Правда, вместо ран и смертельных увечий солдаты получали лишь синяки и сломанные кости. Самому Балиану пришлось несколько часов махать в строю древком. Ранее у него такого опыта не было, поэтому под конец он был жутко измотан, руки отваливались, ноги не хотели ходить, а в голове шумело. Не говоря уже о том, что многие места на теле были отбиты, а пот, казалось, пропитал каждую его клеточку.

Надо сказать, такое состояние было практически у всех, кто принимал участие в этой "битве". Слава Семерым, их не стали гнать в лагерь, а устроили ночлег прямо там. Лежанка у костра, конечно, не заменит палатки, но в том состоянии это было для него, словно постель, набитая перьями.

На следующий день все повторилось. И на следующий тоже. Дни Балиан перестал считать на шестой такой "битве". К закату жажда и голод достигали того, что вяленое мясо, которое до этого уже просто не лезло в глотку, стало казаться пищей королей, а разбавленная сверх всякой меры кислятина, по ошибке называемая вином, стала заходить не хуже дорнийского. Балиану не приходилось пить дорнийское вино, но он слышал, что оно — самое лучшее, что есть на белом свете.

Как-то незаметно, в течение первых дней лагерь был перенесен практически к месту учебных "сражений". Постепенно, они начали приспосабливаться к "учебе". Перестали вырубаться, как только доберутся до койки, накопленный за годы спокойной жизни жир ушел, на их месте появились мышцы. Балиан будто помолодел. В скупом солдатском рационе появилось приятное разнообразие. Помимо мяса и вина им теерь полагались яблоки, сладкие абрикосы, какие-то желтые и жутко кислые фрукты в кожуре и репа.

К концу "учебы" он с удивлением понял, что считает "своими" не только дружинников своего лорда, своих сослуживцев, но и тех, вместе с кем ему пришлось лить пот и получать синяки в этих "сражениях". Даже сир Берк, рыцарь, который стал командовать полусотней, в которую входил Балиан, перестал казаться ему законченной скотиной, мечтающей всех их в гроб вогнать.

Балиан не был дураком и понимал, что их неспроста свезли на этот остров и дрючат, как шлюх в борделе, куда вломились моряки, год не видевшие баб. Назревает какая-то заварушка, в которой решили принять участие практически все морские лорды.

К концу всей этой учебы к ним, в лагерь заявились какие-то странные хмыри. Рясы, похожие на то, что носят септоны, только не белые или серые, а черные с вышитой посередине желтой семикончной звездой. Вот только сами они на септонов были ни хрена не похожи, походя скорее на престарелых или не очень рыцарей, которым, вдруг, взбрело в голову поиграть в святош. Надо сказать, Балиан не слишком любил септонов. Мелят какую-то х**ню о благочестии, греховности праздной жизни и разврата, а сами либо нажираются до свинского состояния, либо, совершенно не стесняясь, трахают девок.

Один такой очень быстро нарисовался рядом с сиром Берком. Нахрена, поначалу было вообще непонятно. Но потом "септон" стал каждый вечер собирать всех, кроме тех, кто ушел в караул, около общего костра, и все стало более или менее понятно.

"Септон" вещал им очень интересные сказки про королей-драконов, Семерых, истинных владык Семи Королевств, узурпатора Роберта Баратеон. Про настоящее благоденствие, которое наступит, когда на Железный Трон вновь сядет Дракон. Его товарищам все эти россказни очень нравились и заходили им просто охеренно. Благо, у "септона", которого все звали просто Гар, язык был подвешен, будь здоров. Да сам он был, в принципе, нормальным парнем, не сильно младше самого Балиана.

Вот только он смекнул, к чему все идет. А идет все к новой войне за Железный Трон, в которую его лорд решил с головой окунуться. Лично для Балиана это означало повторение всей той х**ни, которую он не иначе, как чудом, пережил. Вот только в будущем может не повезти, и он погибнет, ничего не оставив после себя.

Очень немногие парни думали так же, как и Балиан. Большинство следовало за словами Гара, словно утята за мамой-уткой. И повсюду творилось то же самое. Такие "септоны" были в каждом отряде, как теперь официально стали называть полусотню под командованием рыцаря-лейтенанта. Этот момент как-то ускользнул от Балиана, ему было не сильно интересно, как там господа между собой разбираются, и кого, куда и кем поставят руководить. Но кое-что до него долетело, довольно сильно озадачив. Вместо нормальных десятком, сотен и тысяч лорды зачем-то решили поделить солдат совершенно по-иному.

Десятки остались. Только десятника переименовали за каким-то хреном в "капрала", а десяток в "отделение". Два с половиной десятка это уже "взвод", которым командует "сержант". У них этим самым "сержантом" стал Гейл, десятник дружинников лорда Велариона, с которыми Балиан с товарищами вполне неплохо сошлись.

Два "взвода" объединялись в "отряд", им уже мог командовать только помазанный рыцарь, которому давали звание "лейтенанта". Из трех "отрядов" состояла "рота" под началом "старшего лейтенанта". Дальше ему было уже не сильно интересно. И так голову можно сломать во всей этой, новой, понапридуманной лордами хрени. Да и считать дальше Балиан просто не умеет.

Ничто не может длиться вечно, и эта "учеба" тоже кончилась. На следующее утро после последней тренировки, они начали перебираться обратно, к побережью. На этот раз никто за них ничего не делал, они были вынуждены тащить свои пожитки самостоятельно, а потом заново строить лагерь.

Еще пару дней они наслаждались блаженным ничегонеделаньем, а потом к острову подплыла по-настоящему огромная галлея. Большими размерами кораблей Балиана не удивишь. Вся его бурная молодость на таких судах и прошла. Но эта галлея имела воистину гигантский размер. И примечательна она была не только этим. На самой высокой мачте реял белый морской конек на светло-зеленом поле, а над ним развивался красный трехголовый дракон на черном поле...

Очнувшись от воспоминаний, поглотивших его так не вовремя, Балиан вновь сосредоточился на происходящем вокруг. В них очень густо летели стрелы с берега, а они, закрывшись щитами и ощетинившись копьями, шли вперед. Щиты у них были достаточно большие и имели квадратную форму. Балиана очень редко посещали хорошие мысли относительно лорда, его приближенных, в общем, любого высокого начальства, но сейчас он был готов каждого из них расцеловать. Новые щиты, с которыми ему и его товарищам пришлось потеть на том острове, очень хорошо спасали от стрел, снижая шансы простого солдата поймать в печень острый "подарочек".

Тем временем, их передовая линия уже ступила на песок пляжа, продолжая уверенно идти дальше. У них за спиной наконец-то тоже засвистели стрелы с галер. Очень скоро они почувствовали, что вражеские стрелки потеряли к ним всякий интерес, включившись в перестрелку со своими коллегами с кораблей. Несмотря на это, никто не дал им приказ на то, чтобы опустить этот своеобразный панцирь из щитов и идти обычным строем.

Впереди показался вражеский строй, при виде которого у Балиана нехорошо засосало под ложечкой. Стальные шлемы, панцири и котты с желтым, коронованным оленем, уверенный, ровный шаг. Они довольно выигрышно смотрелись на фоне Балиана и его товарищей, на которых из железа была только кольчуга, да строй они держат заметно хуже.

Когда до врагов осталось метров тридцать, их строй в нескольких местах разомкнулся, оттуда высыпали настоящие здоровяки с длинными двуручниками и понеслись к товарищам Балиана. Вражеские же солдаты, оставшиеся в строю заметно прибавили шаг по команде.

— Всем стоять! Копья к бою! — прозвучал отчаянный приказ сира Берка, однако было уже поздно. Здоровяки с большими мечами были в жалких метрах от их строя. И самое поганое в том, что десяток из них бежал прямо на тот участок, где стоял Балиан. Понимая с поганой отчетливостью, что ему сейчас настанет п

* * *

ц, он на одних инстинктах бросил копье к херам, на землю, достал из-за пояса абордажный топор и метнул в верзилу, уже приготовившегося его располовинить.

Не иначе как Воин направил его руку в этот момент. Топор угодил прямо в неприкрытое броней лицо мечника, послышался влажный хруст и массивное тело начало заваливаться назад. Однако двух его соседей справа уже зарубили, и в образовавшуюся прореху уже устремились остальные мечники. Все указывало на то, что он лишь на краткое время отсрочил приход Неведомого.

Копье укатилось куда-то слушком далеко, поэтому Балиан бросился к трупу убитого им мечника. Выдернув глубоко вошедший в череп топор, солдат бросился на помощь товарищам. Краем глаза он отметил, что вражеский строй уже совсем близко, еще чуть-чуть и будет совсем жопа.

— Всем! Шагом! Назад! — сквозь звон стали, звуки ломающегося дерева и стоны раненых прозвучал зычный крик сира Берка. Балиан даже немного удивился тому, что рыцарь жив. В его сторону, вроде бы, тоже неслись здоровяки с мечами.

Рыцарю, да и не только ему, пришлось повторить приказ несколько раз прежде, чем они начали хоть какой-то организованный отход. Балиан наскочил на одного из мечников со спины и сбил его с ног, навалившись с разбегу всем телом. Упавшего пронзили сразу три копья. На солдата же обратил внимание один из верзил, с завидной для такого здоровяка скоростью он взмахнул своим оружием. Балиан успел только чуть сместиться влево прежде, чем часть его руки с зажатым в ней топором улетела куда-то в сторону. В первый момент он даже не почувствовал боли и не сразу осознал случившееся, однако его товарищи оказались куда проворнее. Сначала жизни лишился искалечивший его мечник, получив острием копья прямо в глаз, самого Балиана в четыре руки утащили в задние ряды, к раненым...

Глава 25

— Лорд Станнис, я сделаю все, что в моих силах! Если надо, сдохну, но сброшу этих ублюдков на берег! — твердо пообещал бастард из Ночной Песни. Станнис же еле удержался от того, чтобы поморщиться.

— Мне нужна ваша смерть, сир Роланд, мне нужна ваша жизнь. Ваше дело — пустить кровь врагу и сохранить при этом моих людей. Прошу не забывать об этом и не впадать в ненужный героизм.

— Кхе-кхе! Прошу прощения, милорд, но зачем вообще отправлять сира Роланда в Ловербэй? Не разумнее ли будет оставить все силы здесь? Имеющиеся припасы позволяют нам сидеть в осаде хоть год. Чем больше у нас воинов, тем больше шансов, что мы выдержим эту осаду, и нас не возьмут штурмом.

— Скажите, сир Акселл, кто построил эту крепость, в которой мы сейчас имеем честь пребывать? — спокойно осведомился Станнис. Но это спокойствие было ложным. Баратеон усилием задавил порыв наорать на шурина, задающего откровенно тупые вопросы. Уж кто-кто, а он должен был сразу все понять.

— Валирийцы, ваша светлость, — недоуменно ответил Флорент. Шестеренки у него в голове все еще не дали нужный оборот.

— Верно, валирийцы, — Станнис очень редко взывал к богам, даже мысленно. Однако на этот раз хозяин Драконьего Камня изменил своим многолетним привычкам, послав на голову Семерых, Старых Богов и даже Рглора целый ушат проклятий за то, что послали ему в сводные родственники такого тупицу. Кажется, он сильно ошибался на счет Акселла Флорента, считая его тем, кому можно доверить что-то, хоть сколь-либо серьезное. Видимо, пост кастеляна Драконьего Камня, это его предел, — валирийцы с характерным родовым именем, Таргариены. Это их цитадель. Они ее построили, они же сотни лет ею владели. Как вы думаете, какова вероятность того, что при осаде в замок проберется отряд врагов и откроет ворота осаждающим или произойдет какая-то другая, не менее фатальная диверсия?

Под конец своей речи Станнис кое-как успокоился, и желание сделать со своим шурином что-нибудь нехорошее утихло. Этому немало способствовало вытягивающееся от наконец-таки пришедшего понимания проблемы лицо Флорента.

— Неужели... Милорд, но это же просто самозванец! Рейегар Таргариен погиб на Трезубце, сраженный вашим братом! Этому многие были свидетелями! А после король Роберт проехался по лежащему в воде телу принца Рейегара копытами своего коня!

— Ваша уверенность, сира Акселл, больше бы подошла очевидцу. Людская молва склонна преувеличивать и преукрашивать реальные события. Мой брат не мог проехаться копытами по принцу Рейегару по той простой причине, что в тот момент он не смог бы, даже при всем желании, запрыгнуть на лошадь. Поединок Роберта с Рейегаром Таргариеном очень дорого ему стоил. С Трезубца прошли месяцы, после которых Роберт стал снова полностью дееспособен. Армией, идущей к Королевской Гавани, командовал Нед Старк, и в столце он побывал наперед моего брата. Единственное, что можно с уверенностью говорить о событиях на Трезубце, так это то, что Роберт победил в битве и сразил Рейегара Таргариена, после чего принца никто не видел ни живым, ни мертвым. Могу вам, сир Акселл, с уверенностью сказать, что человек, с которым я общался на "Черной Бетте" несколько часов назад, это и есть Рейегар Таргариен. Мне доводилось в молодости с ним встречаться, это точно он. И, сир Акселл, на будущее избавьте меня от необходимости втолковывать вам то, что вы должны понимать сами. Если же вам что-то непонятно, мейстер Кресен к вашим услугам. Если старик будет занят, его с легкостью заменит сир Давос.

— Благодарю за разъяснение, милорд... я... я... — начал испуганно мямлить Флорент, с опаской поглядывая то на Станниса, то на Лукового Рыцаря, притаившегося в углу, около входа.

— Что ж, надеюсь, вам все понятно, сир Роланд? — повернулся он к Шторму, потеряв всякий интерес к шурину.

— Да, милорд. Я не подведу вас!

— Вот и прекрасно, а теперь, сиры, прошу оставить меня оставить!

Оставшись в одиночестве, Станнис позволил себе стереть с лица бесстрастную маску, глубоко вздохнуть и растечься на удобном стуле с высокой спинкой. В голове не было ни одной мысли. Переговоры на "Черной Бетте" и напряженный совет в зале с расписным столом выпили из него все силы. Держался Станнис только и исключительно на силе воли.

Были в жизни Баратеона и более паршивые ситуации. Вспомнить хотя бы осаду Штормового Предела, когда гарнизон подыхал с голода, а скотина Мейс непрерывно пировал под стенами древней крепости. Да и с надеждой тогда все было намного хуже. Они были полностью отрезаны от остального мира, осаждающие сбивали воронов, лишая их какой-либо возможности узнать, как идет война.

Сейчас ситуация намного более благоприятная. Драконий Камень находится на довольно большой возвышенности и сбивать вестников, летящих в замок и из замка намного сложнее, если вообще возможно. Станнис не слишком хорошо обращался с луком, поэтому не мог сказать наверняка.

Припасов в крепости достаточно, чтобы выдержать долгую осаду, у него под рукой несколько сотен хорошо вооруженных и закалённых в многочисленных боях ветеранов. В Семи Королевствах нет никакой войны, и ему просто обязаны прийти на помощь. Станнис прекрасно помнил про флот Штормового Предела, который насчитывает три десятка кораблей, про полсотни кораблей Эстермонта. И это только те, кто может прийти к нему на помощь в течение пары месяцев. Есть еще Редвины с их поистине огромным флотом в несколько сотен судов.

Но... Это коварное "но". Разум говорил Баратеону одно, а что-то иное, какое-то неуловимое чувство, которое многие почитали за сигнал заднего прохода, настойчиво убеждало его в том, что все может закончиться не самым радужным образом.

Станнис не стал отмахиваться от неясных чувств и постарался проанализировать ситуацию еще раз. В результате чего пришел к выводу, что все может закончиться очень плачевно. Вспомнил, как раз, про возможный тайный ход, про который точно знает Таргариен, и через который можно провести солдат.

И это не были какие-то отвлеченные домыслы. Став лордом Драконьего Камня, Станнис пригласил из лучших каменщиков Королевской Гавани и приказал им найти все возможные тайные помещения и ходы, которые могут вести за пределы замка.

В результате Баратеон обогатился на пару тысяч монет еще валирийской чеканки, несколько десятков редких украшений, в которых так или иначе присутствовали драконы и четыре драконьих яйца. Но все это не слишком его волновало. Бросил в сокровищницу и забыл.

А вот один тайный ход мастера таки обнаружили. Правда, он оказался завален, поэтому Станнис успокоился и благополучно забыл об этом. Каменщики благополучно отбыли, получив более, чем щедрую плату. На что-что, а вот на хорошую работу Станнис Баратеон денег никогда не жалел. Тем более, у них какое-то там общество вольных каменщиков, в которое входили только самые лучшие мастера.

И вот, когда к нему на порог постучался бывший хозяин Драконьего Камня, Станнис остро пожалел о том, что проявил тогда беспечность и не заставил каменщиков перерыть здесь носом буквально каждый камешек. Ведь может так оказаться, что ход тот был отнюдь не единственным, да и его, при желании, можно освободить от завала. Из-за этого он вынужден отправлять в Ловербэй практически всю свою дружину в надежде, что они смогут каким-то чудом сорвать вражеский десант. Хотя с самого начала понятно, что шансов на успех у них немного.

Более реальные надежды Станнис возлагал на то, что Шторм сможет проредить как можно больше врагов. А затем... затем... Победа или смерть.

Зря он, наверное, сорвался на своего шурина. Сам Баратеон подумал о тайных ходах отнюдь не сразу. Так чего же тогда было ждать от Флорента, которого вообще не было тогда на Драконьем Камне, и который ничего не знал о тех поисках.

Отвлек Станниса от мрачных мыслей скрип открывающейся двери. Подняв голову, чтобы посмотреть, кто это зашел без разрешения, Баратеон наткнулся вечно улыбающееся лицо Красной Жрицы. Полупрозрачные красные одежды заколыхались от дувшего с балкона ветерка. С некоторым трудом Баратеон отвел взгляд от двух налитых молочно-белых грудей жрицы, верхняя часть которых была выставлена на всеобщее обозрение.

Не говоря ни слова, Мелисандра, соблазнительной походкой, приблизилась к Станнису, зашла ему за спину и положила свои изящные ручки ему на плечи.

— Что ты делаешь?! — внезапно охрипшим голосом осведомился лорд Драконьего Камня. Он хотел, чтобы этот вопрос звучал грозно и недовольно, но из-за постигших его, чисто мужских трудностей ничего внушающего страх в голосе Баратеона не было.

— Помогаю вам расслабиться, мой лорд, — буквально промурлыкала эта ведьма, — вы — Избранный, тот, кому суждено сразить Великого Иного. Вы не должны страшиться людей, какими бы сильными они вам ни казались. Ничто не может быть сильнее Предназначения.

Ее слова лились сладкой патокой в уши Станниса. Однако одними лишь словами она не ограничивалась. Оглаживая его плечи, Мелисандра как-то незаметно с потрясающей воображение сноровкой принялась расшнуровывать рубаху Станниса, забираясь своим пальчиками внутрь

Будь на его месте кто-нибудь другой, он бы уже, наверное, с рыком повалил бы жрицу на стол и натянул на свой мужской орган. Но на месте Станниса был лишь сам Станнис.

— Не играй со мной, женщина! — зло и в тоже время возбужденно воскликнул Баратеон, отбрасывая от себя ее руки, — если ты можешь поведать мне что-то полезное, что-то, что поможет мне прямо сейчас, говори! Если ты пришла, чтобы рассказывать мне очередные сказки, убирайся в Пекло!

— Не стоит горячиться, милорд. Рглор никогда не оставляет в беде своих верных слуг. Магия возвращается, я уже чувствую ее дуновения. Пока что оно легкое и едва ощутимое, но скоро оно превратится из маленького ручейка в течение полноводного Ройна. Мой бог все чаще отвечает на мои молитвы, наставляет меня. О да, я помогу вам, мой возлюбленный повелитель. И после этого у вас больше не останется сомнений, — ничуть не обиделась Мелисандра. Никак не изменилась в лице, лишь прекратив так откровенно соблазнять Станниса.

— И как же ты поможешь мне, жрица? — спросил Баратеон с изрядной долей скепсиса.

— Скажите, милорд, кто ваш враг?

* * *

— Ваша милость, позвольте мне вести моих людей в атаку! — с пылом, чуть ли не выпрыгивая из штанов, воскликнул юный Бар-Эммон.

Отрываюсь от созерцания Драконьего Камня в лучах зари и поворачиваюсь молодому лорду, стоящему чуть слева от меня. Вместе с ним находится, практически не оставляющий парня в одиночестве Гаст, взгляд которого в данный момент выражает вселенскую скорбь и усталость от этого бренного бытия. Судя по всему, юноша накануне успел так выесть мозг своему советнику/воспитателю, что тот уже просто махнул все рукой.

Удобства радия приказал всему командному составу в лице своих лордов-знаменосцев и их самых толковых вассалов, которым я доверил высшие офицерские должности, за час до рассвета прибыть на "Гордость Дрифтмарка". Так как штурм был намечен на рассвете, такое время является обычной необходимостью, а не издевательством над людьми.

— Лорд Бар-Эммон, мы, кажется, уже все выяснили по этому поводу. Десантом командует лорд Гансер. Это будет не легкая прогулочка по пляжу. Лорд Станнис, во что бы то ни стало, постарается сбросить наших солдат в море и не допустить высадки на берег. И, как я понимаю, вы собираетесь бежать впереди вседи всех, сотнями повергая врагов, — криво усмехаюсь, — Советую вам оставить эти мечты. Вы — последний представитель старшей ветви вашего рода, и вы не имеете право так рисковать. Не волнуйтесь так, у вас еще будут возможности показать себя. А пока советую вам смирить свое юношеское нетерпение и наблюдать за штурмом.

— Как прикажете, ваша милость, — пробурчал красный от смущения и обиды Бар-Эммон.

У меня же этот короткий разговор оставил неприятный осадочек. Дело в том, что все остальные знаменосцы, которые присутствуют тут же, на палубе флагмана Веларионов, в душе были более, чем солидарны с этим молодым обалдуем. Даже Сангласс был готов заступиться за парня, но после моей речи все-таки передумал.

— Первой артиллерийской дюжине, обстрел крепости тяжелыми каменными снарядами, сосредоточить обстрел на башнях, желаемый результат — приведение башен в полную негодность для размещения на них осадных орудий, — обращаюсь к находящемуся неподалеку мужчине в легкой, стеганой куртке, с большим медальоном на шее, по краям которого выжжены символы высокого валирийского. Связной.

— Будет сделано, милорд, — кивнул связной и, сжав амулет связи, принялся повторять то, что я ему сказал на другую сторону.

Без ложной скромности могу заявить, что у меня получилось создать на средневековом флоте структуру, которая обеспечивает стабильную связь скорость реагирования на команды на уровне двадцатого века, после того, как на кораблях начали устанавливать радиостанции.

Так как в прошлой жизни я уже занимался подобным, многих проблем удалось избежать, идя по проторенной дорожке. Если кто-то думает, что достаточно просто наклепать нужных артефактов и на этом все, тот жестоко ошибается. Необходимо найти умных, исполнительных и верных людей, которые будут играть роль носителей этих самых артефактов. Уже задачка не из легких, правда? С учетом того, что я владею ментальной магией, в связи с чем проверка кандидатов упрощается на порядок. Понадобилось больше недели, чтобы отыскать среди солдат и матросов моих вассалов необходимое количество таких людей. В основном, в эту категорию попали уже довольно пожилые воины, которые воевали во времена восстания Роберта и которые были бы не прочь переместиться на должность, не требующую активных физических нагрузок.

Следом идет необходимость обеспечить новый вид войск уставом, необходимость встроить его в уже существующую систему командования, научить командиров на всех уровнях с ними, как следует, взаимодействовать. О том, что нужно было обучить самих будущих связников, а также выработать новую систему команд я уже и не говорю.

Полтора месяца ушло на то, чтобы собрать вместе весь наш, немаленький флот, провести небольшие, но так необходимые учения, наладить взаимодействие в рамках совершенно другой командной вертикали и научить связников более или менее сносно выполнять свои обязанности. А то, была уже парочка прецедентов. Во время учений один из капитанов, являющийся каким-то там рыцарем просто на просто отказался следовать моим командам, переданным через связной амулет потому, что: "плевать я хотел на тебя и твои слова, чернь". Была обратная ситуация, когда связник, прикрываясь моим именем, потребовал себе лучшую каюту на корабле и лучшее снабжение, хотя и так получал все, согласно офицерскому статусу. То есть у него была, хоть и небольшая, но отдельная каюта, отдельное и не самое худшее питание.

Первого я без всякой жалости приказал повесить, второго просто выкинул с новой должности пинком под зад обратно, откуда взял. К сожалению, это не предотвратило проступки подобного рода со стороны благородных. Связные очень быстро все поняли. Хотя, ради справедливости надо сказать, что рыцари и лорды, находившиеся на командных должностях, довольно быстро оценили удобство такого вида связи и перестали кривить номы при виде пожилых мужиков в черных куртках.

В качестве обособления связных я приказал выдать им покрашенное в черное снаряжение. Как-никак, первое регулярное подразделение в моем войске. Да служат там не только, непосредственно те, кто осуществляет связь, но и те, кто охраняют их. От врагов, от придурков и от самих себя, не давая злоупотреблять служебным положением. Набор таких вот охранных отрядов стал для меня головной болью, возникшей в процессе формирования более или менее организованной армии на базе разрозненных феодальных отрядов.

Как это ни парадоксально, но если бы я кое-как свел все это вместе, оставил каждого знаменосца командовать своими людьми, а сам просто встал бы над ними, и такое войско считалось бы вполне эффективным. Да что там! Рейегар Таргариен в редакции семнадцатилетней давности поступил бы именно так. Оказалось, что у Мерлина намного больше знаний и опыта в военной организации, чем у принца, который с детства учился убивать и вести людей в бой.

Также приходилось уделять время морально-нравственному состоянию своих подчиненных. Лордов-знаменосцев я обработал довольно таки качественно, совмещая долг, чувство вины, выгоду, религиозное рвение и капельку ментальной магии, правильно расставившей акценты. Однако с солдатами, матросами, мелкими лордами и рыцарями все было намного сложнее.

Они выполняли свой вассальный долг перед вышестоящими, не слишком вдаваясь в подробности с кем, за кого и против кого воевать. Безусловно, среди них много тех, кто рад воевать под знаменами трехглавого дракона, но ни самоотверженности, ни героизма, ни какой-то особенной верности от них ждать не стоило.

А ведь впереди взятие Драконьего Камня, которое по определению не будет легким, и от стойкости солдат и рыцарей очень многое зависит. Поэтому я решил, как это часто происходило в прошлой жизни, обратиться к богатому опыту земной истории. Мне нужны были те, кто постоянно и очень убедительно капали бы на мозг личному составу, если говорить языком компьютерных игр, повышая их мораль. В общем, нужны были замполиты.

И таковые у меня, как ни странно, имелись. Септоны. Места здесь достаточно суровые и не слишком богатые. Раньше лорды Узкого Моря имели неплохие барыши за счет транзитного положения между Эссосом и Вестеросом. Однако примерно сто лет назад, когда Королевская Гавань разрослась до огромного порта с полумиллионным населением, купцы из Эссоса стали продавать свои товары там. Лорды Узкого Моря потеряли огромную статью доходов, которую они имели за счет посреднической торговли. И, соответственно, их владения заметно обеднели.

Поэтому хлебным местом острова Узкого Моря нельзя при всем желании, и служат в септах здесь, в основном, по-настоящему верующие и честные священнослужители. В этом мне очень повезло. Собрав где-то сотню относительно молодых септонов в Святой Бухте, я проделал с ними, примерно, тоже, что и с Санглассом. Явление Семерых во плоти прямо в замковой септе. Септоны получили "благословение" богов, выражающееся в повысившихся физических кондициях и появившимся у них воинских навыков, коих раньше не было. Также "Семеро" неплохо проехались им по мозгам на тему того, что после них я самый главный начальник, и меня надо слушаться, как их самих. Ну, и еще была тонна морализаторства со всякими, вроде как мудрыми изречениями, чтоб прониклись.

С этого момента все они поступили ко мне на военную службу, выполняя прямой наказ "Семерых". Оставалось только прояснить им их обязанности, что я и сделал. К счастью, никаких особенных проблем с новоиспеченными "замполитами" не было. Дело в том, что большая часть населения островов — андалы, соответственно, среди них много даже не просто верующих, а тех, кто почитает Церковь Семерых. Пропаганда моих септонов легла на подготовленную почву. Тем более, после того "благословения" они стали теми, кто вполне способен встать с солдатами в одном строю и воодушевить их личным примером.

Как только возьму Драконий Камень, без промедления соберу Малый Совет и коронуюсь. Больше я этот воз в одиночку тащить не намерен. Ведь реорганизацией флота и учебными маневрами занимался практически только я. Остальные лишь исполняли приказы. Как ни странно, дело вовсе не в нехватке кадров, а в том, что воплотить в жизнь мои задумки мог лишь я сам.

После того, как окажется у меня в руках, я стану хозяином самого большого и сильного флота в Вестеросе, появится свобода маневра и время для накапливания сил для дальнейшей кампании. Для начала я приведу к покорности всех морских лордов с восточной стороны Семи Королевств. Тарты с Сапфирового Острова, Эстермонты с Зеленого Мыса. Надо также заглянуть в Систертон, хоть и жуткая дыра, но в качестве базы для морского десанта в Долину или на Север подходит прекрасно. И, чем черт не шутит, вполне можно наведаться и на Арбор. Надеюсь, Редвины не забыли своих настоящих сюзеренов. Если их флот присоединиться ко мне, море станет моей безраздельной вотчиной.

Ладно, что-то я замечтался.

— Второй артиллерийской дюжине. Произвести обстрел порта горящими снарядами из скорпионов. Желаемый результат — поджечь все находящиеся в гавани корабли, — снова обращаюсь к связному, но на этот раз уже к другому, тому, который отвечает за связь с соответствующей группой кораблей.

Тот, в отличие от своего коллеги, не стал ничего говорить, лишь коротко кивнул и стал диктовать сообщение.

— Третьей артиллерийской дюжине. Произвести обстрел свинцовыми снарядами три ряда близлежащих к причалам построек. Желаемый результат — разрушение оных построек. Огненные снаряды запрещаю использовать под страхом смерти. Также, по возможности, не расширяйте указанный сектор обстрела.

Отдав приказы артиллерии, я принялся ждать результата. Порт и замок, конечно, жалко, но их со временем вполне можно восстановить, а вот мобилизационные резервы у меня очень скудные. От того, сколько в этой битве погибнет моих солдат, будет зависеть очень многое. Надеюсь, Станнис догадался эвакуировать население Ловербэя* в крепость. Я дал ему для этого более, чем достаточно времени. Если он этим не озаботился, тем хуже для него.

В ходе подготовки к взятию моей бывшей цитадели выяснилась одна довольно неприятная вещь. На Драконьем Камне находится очень мощный магический источник. Огненный источник, вырабатывающий ту самую, опасную, агрессивную энергию. Из-за этого даже просто погружаться в астрал рядом с островом очень и очень опасно. Я не могу проникнуть на Драконий Камень и узнать планы Станниса Баратеона. Каким образом он собирается обороняться, каких сюрпризов от него можно ожидать. Я вынужден действовать вслепую, предполагая самое худшее, но надеясь на лучшее.

Поджечь стоящие в гавани корабли я приказал за тем, что опасаюсь брандеров. Все свои галеи Баратеон перевёл во внутреннюю гавань крепости, в порту остались лишь немногочисленные купеческие суда, которые вполне можно было превратить в смертельно опасные ловушки, начиненные диким огнем. У меня были довольно неплохие запасы пиромантовой мочи. С большой долей вероятности эта алхимическая дрянь перешла ему от меня в наследство. Если она у него есть, наивно было бы предполагать, что он не пустит ее в ход.

Как уже упоминалось ранее, мне пришлось заниматься реорганизацией всего имеющегося у меня боевого контингента. И флота это коснулось в намного большей степени. Для начала я приказал переоборудовать большинство средних и половину крупных галер в плавучие артиллерийские батареи. Не как раньше, когда на корабле стояла максимум одна катапульта, нет. Теперь все галеры с более, чем ста веслами несут на себе по три, стоящие в ряд катапульты. Из-за этого они стали просто до ужаса медлительными и плохо управляемыми.

Корабли поменьше я приказал оснастить баллистами и более мелкими скорпионами. Это, так называемая, артиллерия средней дальности. Всего таких судов вышло тридцать семь штук. Я поделил их на три условные дюжины. Условные потому, что в первой дюжине, где были сведены все галеры с катапультами, всего девять кораблей, а в остальных двух их, как положено, по четырнадцать.

Остальные корабли не пришлось так уродовать. Однако я точно также разделил их по дюжинам. Пять легких дюжин, это легкие галеры, предназначенные, в основном, для абордажа общим числом в пятьдесят пять кораблей. Также две тяжелые дюжины, представляющие из себя все средние и тяжелые корабли, не подвергшиеся переделке. Они несут на себе десант, их задача будет заключаться в том, чтобы высадить на солдат на берег и обеспечить им прикрытие с моря. Несмотря на то, что большая часть осадных машин сосредоточена на соответствующих кораблях, на тяжелых галерах имеется достаточно большое количество легких скорпионов, имеющих довольно маленький радиус поражения, практически такой же, как из лука. На артиллерийских судах таким машинам делать нечего, поэтому я решил оставить все, как есть.

* * *

— В ряд, сукины дети, ряд! — орал сир Берк, призывая стоящих по колено в воде солдат построиться. Десяток Балиана был ближе всего к рыцарю, поэтому ему выпала честь быть в первом ряду. Хотя, по правде говоря, он бы с удовольствием отдал бы эту "честь" кому-нибудь другому. Его шансы пережить очередную мясорубку только что резко сократились.

Сержанты, десятники и рыцари орали, что есть мочи, пытаясь сделать из беспорядочной толпы что-то путное. И, надо сказать, их усилия приносили плоды. Глядя на собравшихся позади, сопляков, которым до настоящих воинов, как до Волантиса пешком (притом, что данный Вольный Город находится далеко за морем), солдат еле удержался от того, чтобы сплюнуть.

Не так давно будущее казалось ему более, чем определенным и вполне себе благополучным. Знай себе, патрулируй замок лорда, получай за это очень даже неплохое жалование. Два дня в неделю отдых, который можно провести в компании шлюх и не слишком дорогого вина. Для сына нищего рыбака это настоящее счастье и предел мечтаний.

Помыкавшись несколько лет гребцом на галере лорда Бар-Эммона, Балиан стал членом абордажной команды. Поначалу его взяли туда в качестве мяса, но ему невероятно повезло. Спустя десяток стычек, сопровождающихся битвами на палубе, он выжил и приобрел по-настоящему бесценный опыт.

Так как спустя пару лет он оказался в тройке выживших из полусотни, отобранной из гребцов, мастер над оружием стал их все-таки кое-чему учить и выдал нормальное снаряжение. Плавал Балиан, кстати, на "Рыбе-Меч", стовесельной галере и одной из любимых кораблей лорда Бар-Эммона.

Судьба или Семеро будто берегли его. Следующие семь лет Балиан пережил столько, что по сравнению с этим вся его предыдущая жизнь казалась серым, незапоминающимся пятном. Битвы с мирийскими, лисенийскими и браавосийскими пиратами. Последние были особенно опасны, имея привычку смазывать стрелы и клинки всякой гадостью. Однажды даже пришлось сойтись в схватке с железнорожденными.

И Балиан не просто умудрился выжить, но и не разу не получал ран страшнее глубоких царапин. После этих семи лет ему предложили перейти в дружину лорда. Он, естественно согласился. Старый лорд был очень беспокойным человеком, и отчасти из-за него Балиан в свое время хлебнул всякого. А новый лорд был тогда восьмилетним мальчишкой, и очень вряд ли стал бы устраивать походы на край света за очередной "магической" безделушкой.

И, надо сказать, Балиан не прогадал, устроившись на теплое местечко, где самые страшные противники это шпана из подворотен. После всех злоключений он мог разделать этих грязных, худых оборванцев хоть десяток за раз. Однако сытая и налаженная жизнь внезапно кончилась. С какого-то хрена лорд, вдруг, куда-то собрался на своем флагмане, двухсотвесельной галере "Острое Копье". Естественно, он взял с собой большую часть дружины.

Поплыли они, как это ни странно, не в один из портов Семи Королевств или в Вольные Города, а к Селтигарам, на Клешню. Балиан, конечно, очень удивился, так как с соседями у его лорда отношения были традиционно нейтрально-враждебные. И такое положение дел сохранялось на протяжении нескольких сотен лет, еще до того, как Таргариены завоевали Вестерос.

Клешня понравилась Балиану. Замок оказался очень приятным на вид издали и вблизи, был намного чище Острого Пика и шлюхи там были более красивые. Хотя, вполне возможно, что продажные женщины Острого Пика просто слишком ему приелись. Основная масса дружинников ночевала на корабле. То ли лорд не доверял хозяевам, то ли в замке просто мест не было.

Интересно, но помимо "Острого Копья" у причалов красовались еще две гигантские галеры. На одной красовался белый морской конек на поле, имеющем цвет морской волны, а на второй семь желтых семиконечных звезд на белом поле. Балиан был не слишком образован, поэтому не мог знать, чьи это гербы, но для себя кое-что уяснил. Судя по всему, шла какая-то сходка лордов. Потом он узнал, что так оно и было.

Галеры принадлежали ближайшим соседям лорда Бар-Эммона, лорду Велариону и лорду Санглассу. Балиан раньше слышал про них, но про их гербы ничего не знал. Впрочем, он не стал забивать себе голову этим. Все его интересы крутились вокруг немногочисленных, доступных простому солдату удовольствий. Вино и бабы.

К сожалению, несмотря на то, что обязанностей на время пребывания в Клешне у него и его товарищей резко поубавилось, и свободного времени оказалось навалом, выпивка и шлюхи доступнее не стали. Из трюма их выпускали только раз в четыре дня. Балиан понятия не имел, почему и был этим жутко недоволен, но выражать свое отношение к происходящему, как и остальные, не решался. За такое ведь можно было и плетей отхватить.

Дни он особенно не считал, но ощущение, что длилось все это целую вечность, прочно поселилось в сознании солдата. Возвращение на Острый Пик Балиан встретил с облегчением. За столько лет замок успел стать для него домом. Все там было знакомо, да и живет там одна очень симпатичная вдовушка, при виде которой он задумывается о семье.

Однако Балиана ждало жестокое разочарование. Не успела минуть неделя, как их снова погрузили на корабль и отправили, хрен знает куда. На этот раз все оказалось гораздо хуже. Приплыли они на какой-то пустой островок, рядом с которым крутилась огромное количество судов. Да Балиан в жизни столько кораблей вместе не видел! Морской конек, крабы, семиконечные звезды и, конечно же, родная рыба-меч — именно такие флаги реяли над этими кораблями.

Еще когда он увидел все это, у него буквально сжалось очко, предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Когда они сошли на берег, Балиан полностью уверился в том, что грядет что-то большое и очень нехорошее. На островке расположился военный лагерь на несколько тысяч солдат. Сам он уверенно считал, дай Семеро, лишь до ста, дальше уже начинал путаться. Поэтому хоть сколько-нибудь точно определить количество солдат в развернувшихся перед его глазами палатках, Балиан попросту не мог даже примерно. Он просто принял за факт то, что здесь находится три или даже четыре тысячи солдат. А это в его представлении было очень-очень, невообразимо много.

Всю или почти всю приплывшую сюда дружину лорда Бар-Эммона разделили на десятки и расположили в разных концах лагеря. Балиану и остальным дружинникам это очень не понравилось. Если бы не приказ самого сира Гаста, кастеляна Острого Пика, который приплыл туда вместе с ними, они бы, наверное, устроили бунт. Понятно же, что их хотят разделить, перебить поодиночке, а потом и лорда прирежут или возьмут в плен!

Позже выяснилось, что то же самое было проделано с дружинами других лордов, приплывших сюда вместе с флотом и внушительным количеством воинов. Поначалу Балиан вместе с товарищами, оказавшимися с ним в одном десятке, сторонились соседей по лагерю. Те, кстати, тоже не спешили заводить с ними разговоры. Но постепенно контакт все-таки был налажен. Выяснилось, что солдаты других лордов точно такие же люди и, в общем-то, нормальные парни. Какое-то время они просто так сидели в этом лагере и спали в платках, а тем временем лагерь все разрастался и разрастался, пополняясь все новыми и новыми воинами.

Единственными их обязанностями было устроение лагеря, рытье канав для дождевой воды, выгребных ям и патруль по часу утром и днем, после полудня. В патруль, кстати, ходили с десятком какого-нибудь другого лорда. Каждый день десятки менялись так же, как и маршруты, по которым совершался обход лагеря. Задача таких патрулей была в том, чтобы заметить конфликт между солдатами, предотвратить его и препроводить провинившихся на место отбывания наказания. Обычно попавшихся на драке отправляли копать и закапывать выгребные ямы. Если дело доходило оружия, всем участникам потасовки назначали десяток плетей. В случае том случае, если уже произошла чья-то смерть, всех, кто участвовал в схватке, просто вешали.

Поначалу драки между дружинниками разных лордов случались довольно часто, но потом, после нескольких десятков показательных казней все затихло. Люди чихнуть лишний раз боялись.

Спустя пару недель началась так называемая "учеба", хотя Балиан с удовольствием заменил бы это на другое, неприличное слово, если бы не боялся порки.

Практически всех, кто был в лагере, погнали к центру острова, где, судя по оставленным следам, вырубили и выкорчевали все деревья, разделили на две равные части, построили всех будто перед битвой. Выдали "оружие". Древки от копий, тупые мечи и топоры, а также арбалеты с болтами без наконечников.

А дальше случилась эта самая битва. Правда, вместо ран и смертельных увечий солдаты получали лишь синяки и сломанные кости. Самому Балиану пришлось несколько часов махать в строю древком. Ранее у него такого опыта не было, поэтому под конец он был жутко измотан, руки отваливались, ноги не хотели ходить, а в голове шумело. Не говоря уже о том, что многие места на теле были отбиты, а пот, казалось, пропитал каждую его клеточку.

Надо сказать, такое состояние было практически у всех, кто принимал участие в этой "битве". Слава Семерым, их не стали гнать в лагерь, а устроили ночлег прямо там. Лежанка у костра, конечно, не заменит палатки, но в том состоянии это было для него, словно постель, набитая перьями.

На следующий день все повторилось. И на следующий тоже. Дни Балиан перестал считать на шестой такой "битве". К закату жажда и голод достигали того, что вяленое мясо, которое до этого уже просто не лезло в глотку, стало казаться пищей королей, а разбавленная сверх всякой меры кислятина, по ошибке называемая вином, стала заходить не хуже дорнийского. Балиану не приходилось пить дорнийское вино, но он слышал, что оно — самое лучшее, что есть на белом свете.

Как-то незаметно, в течение первых дней лагерь был перенесен практически к месту учебных "сражений". Постепенно, они начали приспосабливаться к "учебе". Перестали вырубаться, как только доберутся до койки, накопленный за годы спокойной жизни жир ушел, на их месте появились мышцы. Балиан будто помолодел. В скупом солдатском рационе появилось приятное разнообразие. Помимо мяса и вина им теерь полагались яблоки, сладкие абрикосы, какие-то желтые и жутко кислые фрукты в кожуре и репа.

К концу "учебы" он с удивлением понял, что считает "своими" не только дружинников своего лорда, своих сослуживцев, но и тех, вместе с кем ему пришлось лить пот и получать синяки в этих "сражениях". Даже сир Берк, рыцарь, который стал командовать полусотней, в которую входил Балиан, перестал казаться ему законченной скотиной, мечтающей всех их в гроб вогнать.

Балиан не был дураком и понимал, что их неспроста свезли на этот остров и дрючат, как шлюх в борделе, куда вломились моряки, год не видевшие баб. Назревает какая-то заварушка, в которой решили принять участие практически все морские лорды.

К концу всей этой учебы к ним, в лагерь заявились какие-то странные хмыри. Рясы, похожие на то, что носят септоны, только не белые или серые, а черные с вышитой посередине желтой семикончной звездой. Вот только сами они на септонов были ни хрена не похожи, походя скорее на престарелых или не очень рыцарей, которым, вдруг, взбрело в голову поиграть в святош. Надо сказать, Балиан не слишком любил септонов. Мелят какую-то х**ню о благочестии, греховности праздной жизни и разврата, а сами либо нажираются до свинского состояния, либо, совершенно не стесняясь, трахают девок.

Один такой очень быстро нарисовался рядом с сиром Берком. Нахрена, поначалу было вообще непонятно. Но потом "септон" стал каждый вечер собирать всех, кроме тех, кто ушел в караул, около общего костра, и все стало более или менее понятно.

"Септон" вещал им очень интересные сказки про королей-драконов, Семерых, истинных владык Семи Королевств, узурпатора Роберта Баратеон. Про настоящее благоденствие, которое наступит, когда на Железный Трон вновь сядет Дракон. Его товарищам все эти россказни очень нравились и заходили им просто охеренно. Благо, у "септона", которого все звали просто Гар, язык был подвешен, будь здоров. Да сам он был, в принципе, нормальным парнем, не сильно младше самого Балиана.

Вот только он смекнул, к чему все идет. А идет все к новой войне за Железный Трон, в которую его лорд решил с головой окунуться. Лично для Балиана это означало повторение всей той х**ни, которую он не иначе, как чудом, пережил. Вот только в будущем может не повезти, и он погибнет, ничего не оставив после себя.

Очень немногие парни думали так же, как и Балиан. Большинство следовало за словами Гара, словно утята за мамой-уткой. И повсюду творилось то же самое. Такие "септоны" были в каждом отряде, как теперь официально стали называть полусотню под командованием рыцаря-лейтенанта. Этот момент как-то ускользнул от Балиана, ему было не сильно интересно, как там господа между собой разбираются, и кого, куда и кем поставят руководить. Но кое-что до него долетело, довольно сильно озадачив. Вместо нормальных десятком, сотен и тысяч лорды зачем-то решили поделить солдат совершенно по-иному.

Десятки остались. Только десятника переименовали за каким-то хреном в "капрала", а десяток в "отделение". Два с половиной десятка это уже "взвод", которым командует "сержант". У них этим самым "сержантом" стал Гейл, десятник дружинников лорда Велариона, с которыми Балиан с товарищами вполне неплохо сошлись.

Два "взвода" объединялись в "отряд", им уже мог командовать только помазанный рыцарь, которому давали звание "лейтенанта". Из трех "отрядов" состояла "рота" под началом "старшего лейтенанта". Дальше ему было уже не сильно интересно. И так голову можно сломать во всей этой, новой, понапридуманной лордами хрени. Да и считать дальше Балиан просто не умеет.

Ничто не может длиться вечно, и эта "учеба" тоже кончилась. На следующее утро после последней тренировки, они начали перебираться обратно, к побережью. На этот раз никто за них ничего не делал, они были вынуждены тащить свои пожитки самостоятельно, а потом заново строить лагерь.

Еще пару дней они наслаждались блаженным ничегонеделаньем, а потом к острову подплыла по-настоящему огромная галлея. Большими размерами кораблей Балиана не удивишь. Вся его бурная молодость на таких судах и прошла. Но эта галлея имела воистину гигантский размер. И примечательна она была не только этим. На самой высокой мачте реял белый морской конек на светло-зеленом поле, а над ним развивался красный трехголовый дракон на черном поле...

Очнувшись от воспоминаний, поглотивших его так не вовремя, Балиан вновь сосредоточился на происходящем вокруг. В них очень густо летели стрелы с берега, а они, закрывшись щитами и ощетинившись копьями, шли вперед. Щиты у них были достаточно большие и имели квадратную форму. Балиана очень редко посещали хорошие мысли относительно лорда, его приближенных, в общем, любого высокого начальства, но сейчас он был готов каждого из них расцеловать. Новые щиты, с которыми ему и его товарищам пришлось потеть на том острове, очень хорошо спасали от стрел, снижая шансы простого солдата поймать в печень острый "подарочек".

Тем временем, их передовая линия уже ступила на песок пляжа, продолжая уверенно идти дальше. У них за спиной наконец-то тоже засвистели стрелы с галер. Очень скоро они почувствовали, что вражеские стрелки потеряли к ним всякий интерес, включившись в перестрелку со своими коллегами с кораблей. Несмотря на это, никто не дал им приказ на то, чтобы опустить этот своеобразный панцирь из щитов и идти обычным строем.

Впереди показался вражеский строй, при виде которого у Балиана нехорошо засосало под ложечкой. Стальные шлемы, панцири и котты с желтым, коронованным оленем, уверенный, ровный шаг. Они довольно выигрышно смотрелись на фоне Балиана и его товарищей, на которых из железа была только кольчуга, да строй они держат заметно хуже.

Когда до врагов осталось метров тридцать, их строй в нескольких местах разомкнулся, оттуда высыпали настоящие здоровяки с длинными двуручниками и понеслись к товарищам Балиана. Вражеские же солдаты, оставшиеся в строю заметно прибавили шаг по команде.

— Всем стоять! Копья к бою! — прозвучал отчаянный приказ сира Берка, однако было уже поздно. Здоровяки с большими мечами были в жалких метрах от их строя. И самое поганое в том, что десяток из них бежал прямо на тот участок, где стоял Балиан. Понимая с поганой отчетливостью, что ему сейчас настанет п

* * *

ц, он на одних инстинктах бросил копье к херам, на землю, достал из-за пояса абордажный топор и метнул в верзилу, уже приготовившегося его располовинить.

Не иначе как Воин направил его руку в этот момент. Топор угодил прямо в неприкрытое броней лицо мечника, послышался влажный хруст и массивное тело начало заваливаться назад. Однако двух его соседей справа уже зарубили, и в образовавшуюся прореху уже устремились остальные мечники. Все указывало на то, что он лишь на краткое время отсрочил приход Неведомого.

Копье укатилось куда-то слушком далеко, поэтому Балиан бросился к трупу убитого им мечника. Выдернув глубоко вошедший в череп топор, солдат бросился на помощь товарищам. Краем глаза он отметил, что вражеский строй уже совсем близко, еще чуть-чуть и будет совсем жопа.

— Всем! Шагом! Назад! — сквозь звон стали, звуки ломающегося дерева и стоны раненых прозвучал зычный крик сира Берка. Балиан даже немного удивился тому, что рыцарь жив. В его сторону, вроде бы, тоже неслись здоровяки с мечами.

Рыцарю, да и не только ему, пришлось повторить приказ несколько раз прежде, чем они начали хоть какой-то организованный отход. Балиан наскочил на одного из мечников со спины и сбил его с ног, навалившись с разбегу всем телом. Упавшего пронзили сразу три копья. На солдата же обратил внимание один из верзил, с завидной для такого здоровяка скоростью он взмахнул своим оружием. Балиан успел только чуть сместиться влево прежде, чем часть его руки с зажатым в ней топором улетела куда-то в сторону. В первый момент он даже не почувствовал боли и не сразу осознал случившееся, однако его товарищи оказались куда проворнее. Сначала жизни лишился искалечивший его мечник, получив острием копья прямо в глаз, самого Балиана в четыре руки утащили в задние ряды, к раненым...

Глава 26

— Лорд Монфорд, потрудитесь объяснить, что это? — ничто в его милости не давало понять то, какие чувства его сейчас обуревают. Лик короля был светел и доброжелателен. Однако Гансер знал, что сюзерен пребывает если не в бешенстве, то в крайней степени неудовольствия.

— Яблоко, мой король? — посмотрев на лежащий перед ним, на столе фрукт, с недоумением ответил Веларион. Он совершенно не замечал нависшей над ним угрозы.

— Нет, лорд Веларион, это — доказательство вашей некомпетентности. Или здесь имеет место быть прямое предательство? — король взял яблоко в руку и с силой кинул его в стену. Ошметки фрукта разлетелись на половину кабинета. Гансер испытал небольшое разочарование, он бы с большим удовольствием запустил яблоко в самого Велариона.

Лорд Дрифтмарка, видя происходящее, начал что-то понимать, бледнея на глазах.

— Видите, лорд Монфорд, оно гнилое. А знаете, что это за яблоко? — уже более сурово, без легкой улыбки, заговорил его милость.

— Не имею понятия, ваше величество, — ответил Веларион, хотя Гансер видел, что он уже практически обо всем догадался.

— Это маленькая часть тех припасов, что вы закупили в Чаячьем Городе. Лорд Ардриан и лорд Дюрам доверили мне свое золото, которое я доверил вам, считая вас тем, на кого можно опереться, тем, кому можно доверить такую несложную вещь, как закупка припасов. Но вы не просто облажались, Веларион, вы еще и подставили меня. Еда, которую вы привезли, оказалась гнилой. Она совершенно не пригодна в пищу. Благодарите богов, что я догадался проверить это гнилье. И им никто не успел отравиться. Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Я-а-а... простите меня, ваше величество! Я был слишком доверчив. Мерзкий торгаш провел меня! Даю слово, ваше величество, я все исправлю, — оправдывался бледный, словно труп, Веларион.

— Сдается мне, вы не до конца откровенны со мной, лорд Монфорд, — король пронзил хозяина Дрифтмарка очень внимательным взглядом. Гансер поймал себя на мысли, что, если бы его милость так посмотрел на него, он бы, наверное, тоже сильно забеспокоился.

Веларион же держался, на удивление, достойно. Смотрел прямо, не отводил взгляд, хотя и было видно, что ему очень не по себе. Неожиданно его милость опустил голову, издал тяжелый вздох и стал тереть двумя пальцами переносицу.

— Скажите, лорд Монфорд, неужели эта несчастная сотня золотых была вам так нужна, что вы решили обратиться к этому мутному типу? — удрученно спросил король. Гансер несколько растерялся, не совсем понимая, о чем пошла речь. Однако он решил промолчать, не вмешиваясь в диалог между его милостью и Веларионом. — Ладно, ладно в том, что вы сэкономили, ничего предосудительного нет. Если бы вы привезли нормальное продовольствие, я бы вам и слова ни сказал. Но вы из-за своей мелочной жадности мало того, что купили откроенное гнилье, так еще и не проверили свою покупку. И почему?! Почему?! Вам, видите ли, было лень отрываться своего плавучего борделя! Ладно, допустим, член завладел вашим разумом, и перестать трахать этих проклятых лисенийских шлюх вы не могли! Но почему, бл*дь, вы не могли приказать кому-нибудь провести проверку этих проклятых припасов. Имеющееся продовольствие кончится через три недели. И то, при условии того, что солдатам и матросам будут выдаваться урезанные пайки. Значит так, лорд Монфорд, в наказание за начали подданых, я налагаю на вас штраф в размере той суммы, что вы заплатили за гнилой товар. Покупка следующей партии продовольствия также пойдет за ваш счет.

Тот факт, что король за несколько секунд узнал то, что Веларион старался оставить при себе, хоть и немного удивил Сангласса, но совсем не поразил. В конце концов, его милость — воскрешенным пророком Семерых, вполне естественно, что боги наделили его способностью видеть людскую суть.

— Это... справедливо, ваше величество, — выдавил из себя Веларион, безуспешно пытаясь скрыть свое облегчение. Видимо, он, как и сам Гансер, подумал, что его милость решит его к казнить.

— Я рад, лорд Монфорд, что вы правильно оцениваете ситуацию. Советую вам собираться, вы тотчас же отплываете в Пентос. Мелькать в Чаячьем Городе второй раз будет неразумно. Очень надеюсь, что на этот раз вы подойдете к своей миссии более ответственно. Можете быть свободны. Хотя нет, постойте! Чуть не забыл, как зовут того торговца, который продал вам гнилье?

— Аратий Гиртус из Браавоса, ваше величество.

— Отлично. Вы еще здесь, лорд Монфорд? — недовольно произнес король, глядя на замешкавшегося в дверях Велариона. Тот напоследок неуклюже поклонился и вышел из кабинета, бережно прикрыв за собой дверь. Стоило Велариону скрыться за дверью, как король перестал казаться холодным и сердитым изваянием. Черты несколько лица смягчились. Гансеру даже показалось, что его милость очень устал. — Лорд Гансер, вы должны сплавать вместе с лордом Монфордом и проследить, чтобы на этот раз не произошло подобной... подобных накладок.

— Но... Но... Ваша милость, а как же рекруты?! Кто будет заниматься их подготовкой?! — не на шутку забеспокоился Сангласс.

— Увы, но кроме вас некому проконтролировать лорда Велариона. Лорд Дюрам слишком молод и неопытен, лорд Ардриан слишком стар, кем-то менее знатным лорд Монфорд легко может пренебречь. Возможно, будь у нас больше времени, я бы рискнул отправить с лордом Монфордом кого-нибудь из сыновей лорда Ардриана. Помимо прочих вещей, я уверен, что вы, лорд Гансер, сделаете все от вас зависящее, чтобы привезти сюда качественные припасы. А подготовкой рекрутов в ваше отсутствие займется сир Гаст, он достаточно компетентен для этой задачи.

— Есть ли у вас какие-то особые приказы для меня, ваша милость? — уже более спокойно спросил Гансер, настроившись на более деловой лад.

— Только совет. Возьмите с собой побольше солдат.

* * *

Выйдя из небольшой залы, которую король на время превратил в свой кабинет, Гансер быстрым шагом направился в свои покои. Только что у него появилась куча очень срочных дел. Несмотря на это настроение у лорда Святой Бухты было приподнятым.

Не часто можно наблюдать унижение давнего недруга и его милость оказал ему высокое доверие. К тому же, песочного цвета стены замка Селтигаров в свете клонящегося к закату солнца сам по себе настраивал на позитив.

Каким-то странным путем его мысли вернулись к тому роковому дню в замковой септе, когда все семеро богов явили себя Гансеру. Если бы нашелся кто-то, кто спросил у него, что он чувствовал в тот момент, он бы вряд ли смог ответить на этот вопрос даже самому себе. Как это вообще можно описать? Восторг и смятение, растерянность и интерес, непонимание и страх и много что еще, чему нет названия в людском языке.

— Мы пришли сюда, чтобы говорить с тобой, а не слушать твои молитвы. Встань! — пробасил Кузнец после того, как Гансер упал перед Семерыми на колени. Повинуясь одному из воплощений, Сагласс тут же вскочил обратно, на ноги. Однако его разум был все еще в ступоре, он не представлял, что ему делать дальше и что говорить.

— Эх, как же с вами, людьми сложно, — горестно вздохнула Старица. Фонарь, который она держала в руке, в тот же миг засветился, словно солнце посреди неба, свободного от облаков. Этот свет заполонил все вокруг, окрашивая септу в тепло-желтые тона. Удивительно, но он не резал глаза, не заставлял щуриться. Наоборот, он был очень приятен. И не только глазу. В груди у Гансера будто поселился маленький, согревающий душу очаг. В один миг ушла все смущение нерешительность и страх. Голова заработала, мысли стали ясными, вода из горного родника.

— Я не знаю, что сказать вам, Семеро. Обо мне вы знаете все. Заверять вас в почтении, наверное, тоже будет лишним. Скажу лишь, что очень рад вас видеть в своем замке.

— Так-то лучше. А то, двух слов связать не мог! — отозвался Кузнец. На его лице появилась широкая, белозубая улыбка.

— Тебя мучает совершенно естественный вопрос, почему мы явились тебе, Гансер Сангласс, — не спрашивал, но утверждал Отец, — простой рассказ вышел бы очень долгим, и ты, вряд ли, понял нас, поэтому мы покажем!

Совершенно неожиданно окружающее пространство поменялось. Изсепты Гансер попал... Больше всего это место напоминало небо с облаками, на одном из которых он сейчас и стоял. И было оно просто невероятно пушистым и мягким.

Рядом с ним, на соседних облаках расположились Семеро. Удивительно, но несмотря на произошедшее, Сангласс не испытывал никакого особенного удивления, только жгучий интерес. Вверху и внизу были только лениво плывущие в разные стороны облака и само синее небо.

— Смотри, Гансер Сангласс, смотри внимательно! — неожиданно раздался пугающий нечеловеческий голос. С ним заговорил сам Неведомый. Он поднял свою руку, указывая куда-то вверх. Повернувшись туда, куда указывал один из богов, Гансер самым настоящим образом оторопел и чуть было не бросился бежать. Стальное спокойствие в один миг сломалось. К нему очень быстро приближались кроны высоких сосен, он падал на них сверху!

Благо, Гансер успел заметить, что на самом деле никуда не падает. Кусочек неба, находящийся прямо перед ним превратился в окно в сосновый лес, он будто смотрел чьими-то главами. Он даже чувствовал запах хвои. Протянув вперед руку, Сангласс почувствовал лишь пустоту. Пальцы совершенно свободно прошли через "окно" будто там ничего. В растерянности Гансер оглянулся на Семерых.

— Ты должен лишь смотреть, мальчик, — тепло и ободряюще улыбнулась ему Мать.

"Окно" тем временем спустилось на землю, покрытую засохшими сосновыми иголками и шишками, и продолжило двигаться по хвойному лесу. И движение это было настолько быстрым, что Гансера даже немного замутило. Появилось желание отвести взгляд, но опасение, что он может пропустить что-то важное, намертво приковали его глаза к "окну".

Через несколько секунд оно совершенно неожиданно остановилось, в первый момент Сангласс даже не понял, в чем дело, однако чуть погодя заметил рогатое животное с копытами. Оно довольно сильно напоминало оленя, но совершенно точно им не являлось. Морда была слишком сильно вытянута, а рога были крупнее и имели более грубую форму.

Животное, секунду назад мирно бредущее куда-то, подняло голову, навострило уши и принялось беспокойно оглядываться. Гансер уж было подумал, что зверь обратил внимание на него или на того, чьими глазами он смотрит, но тут в бок неправильного оленя прилетело копье, воткнувшись по самый наконечник.

"Окно" повернулось в ту сторону, откуда прилетело копье. Гансер увидел группу мужчин, одетых в какие-то шкуры. Все они были изрядно бородатыми и, похоже, не знали даже, что такое бритье. У каждого из них в руках были копья, наконечники которых показались Санглассу какими-то странными. Присмотревшись, он понял, что они сделаны из заостренной кости.

Гансер слышал о том, что Одичалые за Стеной не умеют работать с железом, поэтом все оружие у них сделано либо из камня, либо из кости. Примитивное оружие, шкуры, это явно Одичалые. Зачем Семеро показывают ему Одичалых?

Охотники сначала осторожно, а потом, практически не скрываясь, подошли к животному, которое издавало жалобные стоны на весь лес. Один из мужчин достал из-за пояса что-то острое, судя по всему, кинжал, склонился над неправильным оленем и воткнул ему в глаз грубо заточенный камень, прекращая его мучения.

Дальше все происходящее за "окном" превратилось в быстро сменяющийся калейдоскоп, будто кто-то ускорил время. Странно, но Гансер не терялся в этом потоке, а видел все и осознавал довольно отчетливо.

Он видел, как радующиеся охотники отнесли добычу в деревню, которая вполне соответствовала этим диким мужчинам. Маленькие хижины с соломенными крышами, дети, играющие в грязи и некрасивые, усталые женщины, ковыряющиеся в близлежащем поле.

В какой-то момент все еще больше ускорилось. Перед глазами Гансера проносились годы, десятилетия и даже столетия, сотни тысяч, миллионы человеческих жизней. Вот деревенька разрастается, как минимум, раза в два, вокруг нее появляется частокол, домов становится больше, появляется больше разнообразия. Появляются строения, непохожие на других. Большие, более богатые, обрабатываемая земля тоже увеличивается. Каким-то неведомым образом Гансер очень отчетливо понимает, сколько времени проходит.

Минуло полтора столетия, деревенька стала небольшим городом. По размерам, но никак не по наполнению. Все те же дома с соломенными крышами, не такие убогие, как раньше, но все же. Каменных построек нет и в помине. Эти люди додумались до обжига глины, находящейся на берегу близлежащей реки. Затем последовал еще один прорыв, они додумались до того, что руду, выход которой расположен рядом все с той же рекой, тоже можно попытаться покорить с помощью огня.

То, что у них получалось, нельзя было назвать даже самым хреновым железом, больше походя на медь, но было оно в несколько раз прочнее камня и кости. Копья, ножи и сохи очень быстро стали медными. Появились украшения с какими-то примитивными узорами из того же материала.

Спустя сорок лет на поселение напали другие люди, пришедшие откуда-то с севера. Их было три сотни, что, как уже успел заметить Гансер, было больше, чем в два раза больше, нежели воинов в племени, за которым он наблюдал. Однако все они были вооружены каменными копьями, и выглядели еще более примитивно, чем предки жителей деревни, когда он их впервые увидел.

Состоялась битва, при виде которой Гансеру захотелось побиться головой о что-нибудь твердое. Да какая там битва?! Драка одной толпы против другой! Защитники даже не попытались укрыться за частоколом и закидать чем-нибудь нападавших. Вместо этого они вышли в чистое поле и приняли неравный бой, в котором, как это ни странно, победили, обратив врагов в бегство.

С тех пор начался период войны между двумя племенами, длившийся пару десятков лет. Закончилось все тем, что "подопечные" Гансера победили, поработив проигравших. В один момент население деревни увеличилось больше, чем в два раза. Новоприбывшие были, в основном, женщинами и детьми, поэтому с их контролем у новоиспеченных рабовладельцев не было практически никаких проблем.

С этого момента многое изменилось. Теперь рабы занимались самой тяжелой работой, а у хозяев появилось больше свободного времени. В течение следующей тысячи лет огороженная частоколом деревня превратилась в настоящий город. Лежащая в паре милькилометров речушка оказалась полностью поглощена им, раскинувшимся по обоим ее берегам. Произошли десятки крупных и сотни мелких воин. Рабов становилось все больше и больше.

Примитивное общество, которое видел Гансер, превратилось во что-то, напоминающее то, что происходит в городах Залива Работорговцев. Могущественные семьи, являющиеся потомками тех, кто изначально жил на этой земле. Прочие люди, живущие здесь уже достаточно долго и имеющие статус свободных граждан. И рабы, захваченные в недавних воинах невольники, их дети и чужаки, купленные на многочисленных невольничьих рынках. Облик города и также поменялся. Большие каменные стены, каменные дома, храмы, дворцы и глиняные постройки на окраинах.

Люди уже давно перестали быть заросшими и грязными варварами. Знатные горожане регулярно моются, умащиваю свое тело ароматными маслами и одеваются, в основном, в разнообразные вариации туник. Чем богаче и родовитее человек, тем дороже и ярче ткань этих самых туник.

Ремесленное мастерство также очень сильно выросло. Вместо одиночек, которые, зачастую, были в свое деревне единственными представителями той или иной профессии, появились целые мастерские, обеспечивающие город почти всем необходимым. Однако было множество товаров, которые привозились из далеких стран. Река, по берегам которой устроился город, была достаточно широка и, судя по всему, впадала в море. По этой реке в город приходили самые разные, порой довольно экзотические суда, как раз, и привозившие всякую экзотику. Специи, красители, экзотические фрукты, сладости, драгоценные поделки иноземных мастеров и многое другое.

Несмотря на все внешнее великолепие, Гансеру не слишком нравилось происходящее в этом городе. Потрясающая жестокость и презрение к человеческой жизни, со всей отчетливостью выражающееся в отношении к рабам. Хоть его и нельзя при всем желании назвать особенно чутким и жалостливым по отношению черни, но даже ему такое скотское отношение сильно претило.

К тому же, благородные семьи не были честны и добродетельны между собой. Они не упускали случая оскорбить, опозорить, разорить или даже убить не только членов другого семейства, но и своих ближайших родственников. Высшее общество этого города было настоящей ямой с самыми ядовитыми змеями, которые только есть на свете.

Минуло еще полторы тысячи лет. Как ни странно, но каких-то особенных изменений Гансер не заметил. Да, город стал еще в несколько раз больше, по размерам приближаясь к Королевской Гавани. Одни благородные семьи частично заменили других. Рабы начали превращаться в свободных граждан, а свободные граждане по своим правам не сильно отличались от рабов. Над городом витала отчетливый дух безнадежности и гниения.

Если раньше, несмотря на всю жестокость и аморальность, жизнь здесь буквально кипела, люди были намного энергичнее. Богачи с головой окунались в интриги и борьбу за власть, простые люди отчаянно рвались наверх. Те, кто победнее записывались в легионеры, а имевшие какой-никакой достаток бросались в торговлю, либо прогорая, либо наживая баснословные состояния. Даже рабы изо всех сил стремились стать вольноотпущенниками.

Сейчас же, спустя более,чем полторы тысячи лет, никто ни к чему не стремился. Власть прочно захватили четыре самых богатых рода, подмявших под себя все, что только можно. Все, даже самые незначительные посты передаются по наследству. Подняться и разбогатеть стало практически невозможно, но даже не в этом самый большой ужас. Жизнь обычных, "свободных" граждан даже хуже того, как раньше жили рабы на больших латифундиях. Стражу в городе несли не сами граждане, а наемники-чужеземцы с белыми и рыжими бородами. После нескольких крупных восстаний, вызванных голодом и нищетой, к которым подчас присоединялись и стражники, охрану города и патрулирование улиц взяли на себя наемники, получающие золото напрямую от благородных господ.

Но вот, в один миг очень многое поменялось. К городу подошла довольно значительная армия и, несмотря на внушительные стены и неплохой парк осадных машин, в осаде он не продержался и семи дней. Было все и стены, и оружие, и провизия, не было самого главного — защитников. Граждане города не хотели брать в руки оружие и воевать за своих властителей, даже если дело касалось врага, стоящего у ворот. Наемники же просто открыли ворота захватчиками, они были их родичами, поэтому ничего удивительного в этом не было.

Город подвергся тотальному разграблению, властители и все сколь-либо значимые люди были преданы мечу, захватчики же осели на этом месте. С этого момента начала новая эпоха. Хоть пришедшие чужаки и не были полными дикарями, но в культурном развитии от жителей города серьезно отставали. Им была чужда философия, математика, о сущем естестве они даже не задумывались, списывая все на мистику и своих богов. Искусство их было довольно примитивно, да и общество их само по себе не сильно отличалось от того, что было у здешних хозяев две тысячи лет тому назад.

Теперь городом управляли варвары, их вождь провозгласил себя императором, своих дружинников назвал легатами и патрициями, а местные жители опустились до уровня рабов. Однако, надо сказать, что новый порядок для подавляющего числа бывших граждан города стал более благоприятным, чем раньше, и они даже не подумали роптать против новых хозяев. Во-первых, можно очень жестоко поплатиться, а, во-вторых, просто незачем. При старых властителях рядовой гильдейский ткач или кузнец обязан был отдавать больше двух третей всего заработанного, что ввергало его в нищету. Новые же хозяева установили дань в треть от заработка. К тому же, он теперь не являлся прикрепленным к мануфактуре рабом.

Уцелели, как ни странно, и септоны. Что сыграло очень весомую роль через пару поколений. Захватчиков было очень мало на фоне коренных жителей города, и постепенно они начали перенимать культуру и религию покоренного народа.

В течении просмотра следующих двенадцати веков Гансер уже не был столь отстранен, все происходящее трогало его гораздо сильнее. Сильнейшее чувство узнавания не покидало его ни на секунду. Поначалу город пришел в сильнейший упадок, множество жителей покинуло его из-за того, что их работа уже не могла прокормить их. Этот процесс шел в течение трех веков, за которые город опустел на четыре пятых. Многие площади заросли и превратились в пастбища для скота и многочисленные огороды. Из роскошного дворца, на содержание которого просто не было ресурсов, император вместе со своим двором и дружиной переехал в городской арсенал, ставший замком. Несколько раз город брали в осаду похожие на захвативших его ранее варвары, но император крепко держался за свое место, отбивая всех желающих поживиться, как они думали, бесхозным добром.

Сколько раз сами новые хозяева отправлялись на войну, Гансер даже не считал. Однако все когда-нибудь заканчивается, закончился упадок, и начался медленный взлет. Большая часть площади старого города превратилась в покинутые руины, а жилая часть сосредоточилась около замка императора и резиденции верховного септона. С какого-то момента двор императора стал до боли напоминать двор короля Вестероса. Те же гербы, рыцари, турниры, те же своевольные вассалы, которых приходилось периодически усмирять. В город вновь стали стекаться люди, и он снова начал расти, приобретая немного другую конфигурацию, чем раньше. Если до этого правила бал красота, монументальность и ослепляющая роскошь, то теперь все это ушло в угоду оборонительным сооружениям, узким улочкам, значительно усложняющим жизнь нападавшим. Город так и не перестал регулярно оказываться в осадах, пару раз его даже брали и безжалостно грабили.

Гансер не слишком понимал, почему идет такая жестокая борьба, после того, во что он превратился, этот город уже не представляет такой уж большой ценности. Может, он стоит на каком-то важном торговом маршруте?

Шли столетия, город постепенно разрастался, возвращая себе былое значение и богатство. Начался новый расцвет ремесел и искусств. Вот только не обошлось и без негативных сторон. Как же без них? Город буквально утопал в грязи, старая канализация была заброшена и практически не использовалась. Жители выливали помои прямо из окон, маленькие улочки, по факту, являющиеся узкими проходами между домами, просто утопали в воняющих нечистотах. На главных улицах ситуация была лучше только за счет их большей площади. А так, вероятность напороться на чьё-нибудь говно была неприятно высока.

Вторым негативным фактором, что очень неприятно поразило Гансера, была церковь. Септоны этого города были проводниками самого черного и агрессивного невежества. Они с фанатичным упорством отрицали все, хотя бы косвенно, но противоречащее "Семиконечной Звезде". Сжигали на кострах ученых, которые занимались настоящим познанием окружающего мира. Да и не только ученых, даже просто тех, кого подозревали в ереси или колдовстве. Как заметил Гансер, настоящих колдунов и еретиков, попавших на костер, было очень мало, обычно туда попадали те, кто чем-нибудь не вписались в предельно жесткие церковные догматы.

Гансер в непонимании даже оторвался от "окна", чтобы взглянуть на Семерых. Просмотренные сцены зародили в нем целую тучу сомнений.

— Смотри. Когда все кончится, мы ответим на все вопросы, что терзают тебя. Нет смысла прерываться на полпути, — на этот раз с ним заговорила Дева, чарующе улыбаясь ему. Гансер быстро кивнул и тут же отвернулся, чтобы скрыть смущение. Это был скорее рефлекс, так как он понимал, что скрыть что-то от богов вряд ли сумеет.

Обратив взгляд обратно, к "окну", Сангласс подумал о том, что местность, где расположен город, скорее всего, находится где-то очень сильно на юге. Зимы там были очень похожи на теплую осень, да и то длились всего пару-тройку лет, когда лето длилось по шесть-семь лет.

С некоторым удивлением Гансер отметил, что при всей грязи, неграмотности и бескультурии ремесла очень значительно превосходят то, что было до прихода варваров. Вместо бронзы и дрянного железа сталь, механика стала занимать намного больше места в жизни жителей города. Невероятно тонкое и искусное устройство, очень точно отмеряющее время, было практически хоть сколько-нибудь состоятельных дворян. Ювелиры стали изготавливать намного более тонкие и изящные украшения. Обыденные рыцарские доспехи превратились в настоящие шедевры, которые, как думал Гансер, могли позволить себе не каждые грандлорды. Ребрящаяся высококачественная сталь на кирасах надежно приковывала его взгляд, заставляя потирать ладони от зависти. Появились привычные для него каменщики, занимающиеся возведением замков и усадеб знати в самом городе. Архитектура и, соответственно, математика вновь начали поднимать голову.

Церковь стала постепенно разлагаться изнутри, место верховного септона все чаще стали занимать сластолюбцы и пьяницы. А порой и настоящие мужеложцы, предпочитающие молоденьких мальчиков. Наблюдать за таким положением дел было по-настоящему больно. Клир города следовал в этом фарватере чуть меньше, чем полностью. Самый черный разврат, оргии, корысть, често и властолюбие поглотили септонов города. Церковная среда стала очень неприятно напоминать благородные семьи более, чем двухтысячелетней давности.

Двор Императора как-то плавно и незаметно слился с окружением верховного септона, образовав странное сочетание власти светской и власти духовной. Лорды и рыцари начали получать духовные саны, становясь кардиналами и епископами*. Это, как понятно, не делало их благочестивее, скорее наоборот.

В какой-то момент Гансер заметил, что у всего этого есть, как ни странно, и положительная сторона. Искусство вновь проникать в жизнь людей. Скульптуры, подражающие тем, что ваялись тысячелетия назад, картины (рисунки красками на холсте), музыка. Появились даже энтузиасты, отыгрывающие заранее написанные истории в старых, полуразрушенных амфитеатрах.

Практически прекратились гонения на ученых. Церковные иерархи уже практически ничем не отличались от светской знати, с удовольствием покупая и устанавливая в своих резиденциях творения скульпторов и художников. Также они с вполне свободно посещали набирающие популярность представления.

Грамотных и интересующихся различными науками среди знати становилось все больше. Вновь на свет вышли сочинения древних авторов, чьи труды веками пылились в септах, становясь объектами интереса редких септонов. Интерес к древности проснулся и захлестнул людей с невиданной силой.

Древние науки начали вспоминаться. Появлялось все больше поместий и дворцов, которые на новый лад, но, все же, подражали древней архитектуре. В новой, нарождающейся литературе стали поминать старых, языческих богов. Это считалось модным, и отзывалось теплом в сердцах людей. Гансер же находил подобное лицемерие очень странным. Он прекрасно видел, что, несмотря на весь церковный разврат, происходящий, к тому же, за закрытыми дверями, вера в людях не слишком и ослабла. Так почему же искренне верующим в Семерых так нравятся ложные боги, в которых они даже не верят?

В какой-то момент на глаза Гансеру попалась еще одна важная составляющая жизни Города. Разбогатевшие цеховые старосты, поднявшиеся из низов стали заниматься ростовщичеством, чтобы заработать еще денег и получить больше влияния. Конкуренция в этой среде была просто страшная. Фактически между банкирами-ростовщиками, говоря проще, торгашами разразилась настоящая война. Бандитские налеты на поместья конкурентов, подкупленные слуги, подсыпающие своим хозяевам яд, убийства ценных работников и мастеров. В какой-то момент все зашло настолько далеко, что император был вынужден вмешаться и прекратить эту кровавую вакханалию. Разбираться особо никто не стал, в этой среде любой был в чем-то да замешан. Мастер над законом просто повесил глав всех банкирских домов и казнил каждого десятого их слугу. После этого убийства хоть и не прекратились полностью, но их количество очень сильно снизилось, конфликты потеряли былую остроту.

Появились некие "университеты". Заведения своей сутью очень смахивающие на Цитадель Мейстеров. Только их было больше одного, и они отнюдь не были отгорожены от остального мира. Да и не давали их выпускники никаких клятв служения. Просвещение стало проникать не только в среду знати, но и людям, которые не могли похвастаться поколениями доблестных предков. В основном, это касалось богатых банкирских домов и наиболее состоятельных их слуг.

Следующие два века пронеслись со скоростью молодого дорнийского* скакуна. События понеслись каким-то диким галопом, за которым Гансер подчас не слишком поспевал.

Как на дрожжах, росли прекрасные дворцы с изящной и прекрасной отделкой. Наряды знати становились все богаче и, как ни странно, приятнее глазу. Хотя и были, на взгляд Гансера, немного странноватыми. Ремесло начало прогрессировать просто с бешеной скоростью. Зеркала была теперь практически у каждого, уважающего себя дворянина. Да что там! В некоторых дворцах имелись свои "зеркальные залы", где стены потолок были полностью выложены зеркалами. И их чистота была просто невероятной.

То же самое можно сказать и про стекла, только в самых бедных и убогих домах Города в окна была вставлена слюда, вместо чистого, как слеза младенца, стекла. По улицам во множестве шастали запряженные лошадями экипажи, "кареты". Одни были невзрачными, другие пестрыми. Были личные экипажи, принадлежащие кому-то одному, а были, так называемые, "общественные". Купцы, владеющие несколькими каретами и лошадьми, брали на работу кучеров и заставляли их разъезжать по определенным маршрутам в поисках тех, кто будет не прочь прокатиться из одного конца Города в другой. Таких желающих оказывалось достаточно много. Одни, не имея возможности содержать личный экипаж, тем не менее, хотели поднять свой престиж среди соседей и коллег. Другим просто было проще ехать несколько километров в комфорте, вместо того, чтобы идти пешком.

Гансер с неудовольствием отметил, что как-то уж слишком много торгашей в Городе развелось. Они были буквально повсюду. От совсем мелких лавочников до владельцев настоящих торговых королей, возящих сюда товары из далеких стран и отправляющих отсюда целые флоты-караваны, нагруженные тем, что производят многочисленные фабрики Города.

Надо сказать, Город просто неимоверно разросся, превзойдя свои прошлые размеры времен самого расцвета Древности. Изрядное количество, чуть ли не половину занимали мануфактуры и фабрики. Сотни тысяч согнанных с земли крестьян нашли пристанище в Городе, устроившись работать на промышленных предприятиях за еду. Причем за очень паршивую еду. Гансеру было очень неприятно видеть, как люди, голодая, и вынуждены работать до изнеможения. Да еще живут в каких-то убогих комнатах на самих фабриках по несколько десятков человек в одном помещении. Формально они не были рабами, но бытие их было даже хуже рабского. Нормальный рабовладелец хотя бы кормит своего раба и заботится о том, чтобы он не сдох. На этих фабриках же люди дохнут, как мухи, и на место одного погибшего тут же встает другой.

Такую грязь и нищету, в которой живут эти рабочие, Гансер еще никогда не видел. И все это рядом с потрясающим воображение богатством. Он не знал, куда все идет, но что-то подсказывало ему, что впереди Город не ждет ничего хорошего. Судя по тому, что многие дворяне и рыцари вынуждены были идти на службу императору в качестве обычных наемников, земель лишались не только крестьяне. Если же обратить внимание на то, что лорды, у которых осталось прежнее положение и достаток, резко разбогатели и стали просто фантастически расточительными, именно они разорили и прибрали к рукам владения обедневших дворян.

Два раза "окно" перемещалось за сотни километров от города, показывая Гансеру битвы. В первый раз он увидел, как бьются на суше, во второй морское сражение. Надо сказать, он очень сильно удивился, если не сказать грубее. Ровное поле, поросшее клевером и другими луговыми травами. На нем сошлись две армии.

Первые время Гансер не слишком понимал, что происходит. Битва была уж очень для него непривычной. Благо, соображает он хорошо, да и видел уже в действии эти огненные трубки у стражников Города.

Огромные и потрясающе ровные шеренги солдат с огненными трубками, "мушкетами" по команде палили в другую армию, представляющую из себя, ровно, то же самое. Гансер был довольно опытным полководцем, поэтому у него кое-как получилось определить на глаз, сколько людей участвует в этой битве. Получалось, что больше ста тысяч с обеих сторон.

Вид того, как две вражеские шеренги стоят друг против друга, по команде вскидывая свои мушкеты, поливая врага смертельным дождем, смирно ожидая, пока враг перезарядит свои огненные палки и, оставаясь на месте, пока первые ряды буквально выкашивает, заставил Сангласса зауважать этих солдат. Хоть и не было героической рыцарской конницы, опрокидывающей вражеские порядки и собачьих свалок, где все решала честная сталь, но это была настоящая битва, где люди проявляли ничуть не меньше героизма и силы духа. Да, все было совсем не так, но суть от этого совсем не поменялась.

Ведь нужно быть очень храбрым, чтобы не побежать, а остаться в строю и сражаться после того, как товарищей, марширующих рядом, выкосило градом свинцовых шариков и пролетевшим по передним рядам, оставляя кровавый след, железным ядром.

Постоянный грохот, дым, звуки флейт и барабанов и свист летящего на огромной скорости железа стали настоящим лейтмотивом этой битвы. Гансер не успел досмотреть происходящее до конца, как "окно" снова перенеслось. В этот раз он видел спокойную морскую гладь и две колонны кораблей, сходящихся друг с другом. Судя по тому, что Семеро показали ему ранее, можно не сомневаться в намечающемся боевом столкновении.

Так как Город стоял на, хотя и большой, но все же реке, по-настоящему крупные суда не заходили в его порт. И, видя махины с бортами под десяток метров высотой и с мачтами раза в три длиннее, Гансер понял это весьма отчетливо. Эти корабли значительно превосходили даже знаменитых "лебедей" с Летних Островов.

Когда дистанция между передовыми судами колонн значительно сократилась, борта каждого из них неожиданно обзавелись огромным количество, стоящих в ряд окошек, из которых наружу смотрели бронзовые дула пушек. После просмотренного сухопутного сражения Гансер уже знал, что это такое и для чего предназначено.

Весьма скоро последовал оглушительный грохот, звук которого неплохо разнесся по спокойной воде, и дым, довольно быстро развеявшийся из-за легкого, но, все же, имевшего место быть, морского ветра.

Далее Гансер наблюдал за тем, как враждебные эскадры обмениваются чугунными ядрами, повреждая борта и такелаж друг друга. От попаданий во все стороны летели щепки, раня и убивая матросов. Продолжалось это несколько часов, пока одна из эскадр не отвернула в сторону и поплелась в родной порт, зализывать раны. Никакого абордажа, тарана или чего-то подобного, на что подспудно надеялся Сангласс, не случилось.

"Окно" вернулось на свое законное место, в Город, и он продолжил наблюдать за его жизнью. Из-за идущей войны император повысил налоги на все сословия, что очень пагубно отразилось на самых небогатых горожанах. Не нищих на рабочих, ибо стать беднее и бесправнее они не могли, уже находясь на самом дне. А именно на тех, у кого имелся кое-какой достаток. Это, как правило, были мелкими торговцами и теми, кто работал на торговых королей, но не надрывался на фабриках. Писари, счетоводы, посыльные и т.д.

Из-за налогов торговые короли начали повышать цены на свои товары и услуги. Так как практически все вокруг принадлежало им, люди были вынуждены покупать все, что только можно по завышенным ценам. Своим работникам, которые получали более или менее приличную зарплату жирные торгаши стали платить значительно меньше. Денег становилось меньше, цены становились выше, люди, составляющие вторую по численности после рабочих социальную группу, начали стремительно беднеть, по уровню благосостояния к этим самым рабочим.

Обстановка в Городе с каждым месяцем стала опасно накаляться. Расквартированные здесь полки состояли, в основном, из свеженабранных рекрутов, которым предстояло в скором времени идти воевать, а офицеры, происходящие из дворян, мало интересовались своими прямыми обязанностями, предпочитая просаживать деньги в кабаках, борделях, театрах и модных салонах. Казармы не были предназначены для приема большого количества солдат, из-за чего им приходилось жить в ужасной тесноте. Еда им доставалась не слишком хорошая. Интенданты просто безбожно воровали, продавая хорошие припасы и снаряжение налево, а солдаты получали все самое худшее. Низшие офицеры, занимающиеся подготовкой будущих защитников отечества, обращались с ними очень грубо. Били практически без повода, могли назначить два десятка за малейшее пререкание.

Война затягивалась, на нее уходило все больше денег. Император был вынужден занимать у банков, принадлежащих, в числе прочих, торговым королям. Они давали, и с радостью. Чем больше рос долг, тем больше торгаши увеличивали свое, и так немаленькое влияние на корону. Контракты с казной по каким-то абсолютно грабительским условиям. Рабочие, имевшие, хоть эфемерное, но законное право жаловаться на работодателей в императорский суд, этого права лишились. Раньше любое неповиновение торговые короли давили с помощью наемников, теперь этим совершенно официально занималась армия, расстреливая рабочих посмевших требовать более достойной оплаты труда.

Дознатчики Тайной Канцелярии начали хватать людей на улице и в кабаках за "крамолу" и отправлять их на каторжные работы. Негативных настроений это нисколько не убавило, люди лишь перестали столь открыто выражать свое отношение к нынешней власти.

Еще через полтора года, полных тяжкого труда и лишений для большей части населения, в императорскую армию начали массово мобилизовывать мужчин Города. По большей части, это происходило помимо их воли. Устраивались целые облавы, во время которых сгребали всех попавшихся относительно пригодных представителей мужского пола, которых потом в кандалах препровождали на место службы.

Если до этого люди еще кое-как терпели, опасаясь за жизнь себя и своих близких, то такая "вербовка" переполнила чашу народного терпения. Мужчины понимали, что, если отправятся на войну, об их семьях никто не позаботится, и они будут голодать, если же их убьют, их близкие, скорее всего, будут влачить еще более жалкое существование, а то, и вовсе умрут с голода (в случае с рабочими). Женщины не хотели лишаться своих кормильцев по все тем же причинам.

Во время очередной облавы жители квартала, в котором она происходила, просто вышли на улицу и, не обращая внимание на предупредупреждение армейского патруля, просто смели этот самый патруль и жестоко растерзали солдат. Так как занимались "вербовкой" специальные гвардейские части, занимающиеся полицейскими, а чаще просто карательными операциями, ненависть простых людей к ним просто колоссальна.

Вскоре,у бунтующих появились лидеры, которые повели и их дальше. Этими лидерами оказались самые образованные и решительные. Было их всего трое, двое мужчин и одна женщина. По мере того, как толпа продвигалась к императорской резиденции (успевшей со времен упадка вновь стать дворцом, еще более величественным и прекрасным, чем в древности) к ним присоединялось все больше людей. Под конец бунт охватил большую часть жителей Города. Гвардия не смогла остановить людей даже, несмотря на наличие пушек. Людское море с какой-то пугающей легкостью поглощало все пущенные в него снаряды.

К тому же, из казарм восставшие по ходу освобождали все мобилизованные, которых еще не успели увезти из Города. Хоть они и не были полноценными солдатами, но у них было оружие и кое-какие навыки обращения с ним.

Толпа ворвалась в императорский дворец и в порыве невообразимого гнева растерзала практически всех его обитателей. От самого императора и его семьи до самых последних слуг-полотеров.

На несколько дней в Городе установилось полное безвластие. Под прикрытием восстания на свет выползли всякие разбойники, убийцы, воры и прочий бандитский люд. Богатые кварталы горели, кровь бывших хозяев жизни лилась рекой. Обозленный народ не щадил никого, ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни стариков.

По прошествии шести дней лидеры восставших объявили о свержении тирании и о создании республики. Этими самыми лидерами, самыми авторитетными и почитаемыми мятежниками были те трое, которые вдохновили взбунтовавшихся соседей на свержение императора. Они образовали, так называемый, "триумвират" и начали править вместе.

Дальше все происходящее слилось для Гансера в несущийся поток, из которого с трудом можно было вычленить отдельные, самые важные фрагменты. Он будто объял взглядом уже не просто, хоть и крупный, но единственный город, а целую страну, настоящую империю, по размеру превосходящую даже Семь Королевств.

Кровавое рождение молодой республики. Голод, незаконченная война, толпы дезертиров, казни дворян, несогласных новым порядком, гражданская война, подавление мятежных провинций, арест и казни бывших единомышленников, предавших прежние идеалы. Военный переворот, предательство республики молодыми генералами. Новый император и новые лорды. Все вроде бы возвращается на круги своя, но есть отчетливое знание, что, как раньше, уже не будет никогда.

Страна успокаивается, приходит конец голоду, дефициту и разгулу разбойников. Из грязи вновь поднимаются новые короли, вот только народ уже не настолько бесправен. Рабочие, спаянные в крепкие профессиональные союзы-гильдии, могут постоять за себя и требовать от работодателей достойных условий труда. Это касается как тех, кто льет сталь для корабельных колес, приводимых в движение устройством на пару, так и тех, кто трудится писарем в транспортной конторе.

Прошло еще одно столетие, Гансер отчетливо видел, что история повторяется. Торговые короли, бесправные и нищие рабочие, власть, которая откровенно потакает жадным торгашам. Все было не настолько ужасно, как перед событиями, которые назвали "Революцией". Рабочие находились не в таком бесправном положении и могли постоять за себя, власть не настолько замкнулась на себя, туда попадали люди из народа и делали неплохую политическую карьеру, однако общий процесс был одним и тем же. Большая война, развязанная из-за непомерных аппетитов торговых королей, вызванные этой самой войной лишения для простых людей и откровенно жирующие торгаши.

К тому же, за прошедшее столетие военное искусство и военные приспособления шагнули так далеко за довольно короткое время, как этого еще не случалось никогда до сих пор. Пушки, бьющие на десятки километров снарядами, способными уничтожить сотни солдат, скорострельные мушкеты. Появились аэростаты, огромные, вытянутые шары из ткани со свисающей вниз корзиной, способной сместить целую роту, но вместо этого туда грузят взрывающиеся алхимические смеси, которые сбрасывают на врага.

Гансер видел сотни километров облагороженных нор, в которых сидели десятки миллионов солдат и сражались с теми, кто сидел в других, вражеских норах, также простирающихся на сотни километров. Жестокие мясорубки, длившиеся по несколько месяцев, порождавшие сотни тысяч трупов. Ядовитые туманы, убивающие тех, кому не посчастливилось их вдохнуть.

Чуть позже появились обшитые железной броней самоходные кареты. На поле боя появились новые машины смерти, наконец переломившие ход войны. Не в силах что-либо с ними сделать солдаты одной из сторон гибли или же просто бежали, оставляя свои норы.

Увы, надежды Гансера на то, что этот ужас скоро закончится, не оправдались. Большие пушки смогли превратить смертоносные повозки в дымящийся железный хлам. Вскоре у врагов начали появляться маленькие пушки специально против этих колясок, и вся их эффективность полностью сошла на нет.

Надо сказать, Сангласс был просто в ужасе от всего происходящего, и все еще никак не мог понять, что же именно хотят ему сказать Семеро. Он уже наблюдал столько, что хватит, наверное, на несколько жизней. И вычленить из всего этого тот самый смысл.

Война продолжалась, людям в тылу становилось все хуже и хуже. Власти вновь пошли по проторенному пути, начав затыкать рты всем недовольным. Правда, делали это не так прямолинейно и грубо, с соблюдением формальных приличий. Но людям и так было все понятно. Антивоенные демонстрации, несмотря на запрет, проходили регулярно. Полиция просто была не в состоянии что-либо сделать с миллионами, которые постоянно собирались. А привлекать армию правительство откровенно опасалось. На фронте настроения были еще более радикальные, чем в тылу. К тому же, снимать с фронта лишние части было попросту нельзя, все и так держалось на честном слове.

Военное командование готовилось к решительному наступлению по всему фронту, которое по их прикидкам, должно, наконец, переломить ход войны. Когда оно началось, им действительно поначалу удавалось теснить, вражеские позиции, но стоило это очень больших потерь. Только в первую неделю погибло двести тысяч солдат. И чем дальше, тем больше потери увеличивались. Солдаты начали откровенно саботировать приказы. Если оборонять свои позиции они были еще готовы, то вот идти в атаку отказывались наотрез.

Вместе с солдатами бунтовали и низшие офицеры, и даже половина среднего командного звена. Попытки генералов сформировать пулеметные роты, которые бы стояли позади наступающих частей и расстреливали бы тех, кто отступает без приказа, не увенчались успехом. Не нашлось достаточного количества солдат, готовых стрелять в своих братьев по оружию.

Антивоенные настроения в тылу после провала наступления только усилились, люди, пока робко, но предпринимали попытки взять штурмом здание правительства и навязать консулу свою волю. Несмотря на то, что власть буквально утекала из пальцев правительства, оно твердо стояло на своем, не желая даже говорить о заключении мира.

Три резервные армии, которые понесли потери в первые дни наступления, и были отведены в тыл для переформирования и пополнения, взбунтовались и пошли на столицу. Это для правительства и высшего армейского командования это стало очень большой неожиданностью, они ничего не успели сделать, только сбежать. Столица была взята, после некоторой сумятицы восставшие генералы вручили власть одной из оппозиционных политических партий.

Идеи этой партии на взгляд Гансеры были уж слишком безумными. Он и торгашей не слишком одобрял, считая, что они получили власть только потому, что лорды разленились и из гордых воинов превратились в жирных свиней. А тут какие-то спятившие безумцы кричат о том, что власть должна принадлежать самому настоящему быдлу, которое не должно становится нормальными людьми. И кто это говорит?! Потомки обедневших дворян! Воистину безумный век, безумные времена!

Дальше продолжили повторяться события столетней давности. Мучительное становление нового общества, страшная гражданская война при незаконченной внешней войне. Благо, у врагов ситуация была не сильно лучше. Три десятилетия Народная Республика успокаивалась и вставала на колею нового пути. Гансер, с самого начала настроенный весьма скептически, спустя два десятка лет начал осознавать, что идеи "безумных" людей не такие уж и безумные.

Благодаря всеобщему доступу ко всем ступеням образования за короткое время в стране появилось очень много гениальных ученых и просто умных людей. Сократился рабочий день, и повысились зарплаты, давая рабочим время и возможность на саморазвитие. А налаженное управление большей частью предприятий из единого центра помогло наиболее разумно распределять имеющиеся ресурсы.

Грянула еще одна, была она в несколько раз страшнее предыдущей. Тысячи железных драконов, способных, собравшись вместе, заполонить небо и стирать за один налет целые города, Десятки тысяч более совершенных и быстрых самоходных повозок. Солдаты, идущие в атаку вместе с этими машинами. Про различные вариации пушек и говорить не стоит.

Жестокие, бесчеловечные поступки, совершаемые одной из сторон. Целые рвы, заполненные изуродованными трупами детей и женщин. Специальные замки, в которых людей методично и четко уничтожали с помощью летучего яда. Гансер в свое время воевал, и ему приходилось видеть разоренные деревни. Однако это не было так жестоко, так изуверски. К тому же, уж точно не в таких количествах.

Он так до конца и не понял причины такого ужаса. Было там что-то про идеи о чистых и нечистых расах. К счастью, эти жестокие звери проиграли, республика одержала верх, потеряв пятую часть всего населения треть территорий, обращенных в руины. Всего десяток лет потребовался, чтобы восстановить разрушенные города и предприятия.

Гансер воочию наблюдал небывалую... хм, "синергию" людей, которые сообща идут к общей цели — всеобщему процветанию. И это у них получалось! Он только и успел краем глаза зацепить устремляющиеся к небу постройки и чудодейственные зелья, которые давали простым смертным прожить чуть ли не два столетия, когда "окно" исчезло.

Излишне погрузившись в видения, Сангласс минуту стоял и смотрел на проплывающие рядом розоватые облака.

— Понял ли ты, Гансер Сангласс, что мы хотели тебе передать? — раздался позади пугающий, шипящий голос, выводя лорда Святой Бухты из своеобразной дремоты. К собственному удивлению, Гансер вовсе не испугался, а сердце не выпрыгнуло из груди, когда он впервые услышал голос Неведомого. Сильнейшее эмоциональное опустошение опустилось на него, словно после многочасового сражения в первых рядах, на грани жизни и смерти. Такое с ним уже бывало, и ему есть с чем сравнивать.

— Я... у меня... вы показали мне очень многое, у меня нет верного ответа, только многочисленные догадки, — устало ответил он, с некоторым трудом подбирая слова.

— Чего и следовало ожидать, надеяться на то, что ты поймешь все без разжевывания, было слишком наивно, не так ли, Мать? — Гансер уже повернулся, поэтому видел недовольно поджатые губы Старицы перед произнесением весьма желчных слов. Ему действительно стало стыдно на свою глупость, однако он ничего не мог с собой поделать. Мысли разбегались сумасшедшими табунами, не давая какого-либо внятного ответа.

— Не стоит требовать от мальчика большего, чем он может дать! Не его вина в том, что он такой! — горячо отозвалась Мать, вступая со Старицей в перебранку, защищая Гансера. Вот только ему от такой "защиты" стало откровенно не по себе. Возникло ощущение, что он вновь вернулся во времена сопливого детства, словно сир Фарринг дрючит его за плохо начищенный меч.

— МОЛЧАТЬ!!! — прозвучал громогласный возглас Отца, одновременно с этим рядом сверкнула ветвистая молния, и раздался уже настоящий гром. Сердце Гансера мгновенно ушло в пятки, не удержавшись на ногах, он рухнул спиной на мягкое облако. Спустя несколько секунд Отец вновь заговорил уже спокойно. — Прекратите ссориться на пустом месте. Даже не начинай, Мать. Мне ведомо, чего ты еще не сказала. А ты, Старица, брось эти привычки. Иной раз меня посещают сомнения. Кажется, будто ты воплощение не мудрости, а ученой заносчивости.

Сангласс быстро пришел в себя, валяться на спине перед богами было ужасно стыдно, поэтому он быстро встал на четвереньки, а потом быстро вскочил обратно, на ноги. Семеро же, казалось, позабыли о нем. Старица и Мать переводили недовольные взгляды на Отца и друг на друга, Отец наоборот смотрел на них крайне жестко и холодно. Дева, Воин и Кузнец с интересом наблюдали за затеявшими ссору богинями и тем, кто пытается их урезонить. Неведомому же, словно, все равно. Понять что-либо по его закутанной и источающей мрак фигуре было попросту не в силах Гансера.

— Вы продолжайте, ребята, а я пока объясню нашему гостю, что почем, — вступил в разговор Кузнец и, не дожидаясь ответа, одним мощным движением запрыгнул на облако к Гансеру.

— Что ж, это будет лучше всего, Кузнец. Всем нам незачем здесь находиться, тебя одного будет вполне достаточно, — произнес Отец, что-то, как показалось Гансеру, прочитав на лице Кузнеца. Не прошло и пары секунд, как боги начали один за другим исчезать. Остался лишь Воин, присоединившийся к Кузнецу, прыгнувшему на облако Гансера.

— Один ты не справишься, брат, — ответил Воин на вопросительный взгляд Кузнеца. Тот, молча, кивнул и перевел взгляд на Гансера.

— Готов спорить, у тебя сейчас башка готова взорваться. Как ты вообще? В состоянии внимать новым откровениям или мне немного подождать, пока придешь в себя? — обратился к Санглассу Кузнец, положив руку ему на плечо. Как ни странно, но простая, незамысловатая манера речи покровителя ремесла успокаивала Гансера даже больше, чем заботливый голос Матери.

— Не надо ждать, сир, я готов, — ответил Сангласс, наконец, определившись с тем, как обращаться к богам. Хоть он был далеко не в порядке, но ему было очень неудобно, что с ним носятся, словно с нежной леди.

— Вот ладушки, — улыбнувшись, произнес Кузнец, а потом неожиданно толкнул Гансера. К собственному удивлению, он не упал, а плюхнулся в весьма удобное кресло, состоящее из уплотнившегося на месте его задницы облака. Напротив него покровитель ремесла опустился на точно такое же удобное уплотнение. — Значит, слушай внимательно. Мы показали тебе очень малую часть, только самые важные вещи, без которых объяснять что-то словами было бы бесполезно. То, что ты видел, это то, что по нашей задумке должны были пройти наши дети в течение четырех тысяч лет, с тех пор, как мы привели вас в Вестерос. Мы показали тебе далеко не все, но смотреть дальше тебе было совсем не нужно...

— Что ты юлишь, Кузнец? Опять переобщался с Девой? Слушая сюда, парень, когда мы брали над твоим народом покровительство, мы ожидали вполне конкретный результат. За четыре тысячи лет вы должны были уже тысячу раз слетать на Луну и обратно! А что же мы видим в итоге?! Вы, блядь, застыли на середине дикого феодализма, и никуда не двигаетесь! — перебив Кузнеца, резко вступил в разговор Воин. По какой-то причине он был очень зол, источая вокруг себя пугающую, красную дымку, от которой просто несло ненавистью ко всему живому.

— Да уйди ты! Я не с тобой толкую, Воин, дай мне закончить!

К удивлению Гансера, Воин не стал дальше препираться, а послушно отошел в сторону. Это немного не вязалось с тем образом, что рисовала Семиконечная Звезда и церковный канон. Да и короткий промежуток времени, покуда Гансер лицезрел покровителя воинов "вживую", полностью подтвердил каноничный образ Воина. Грубый, резкий, яростный и скорый на расправу. По идее, он должен был немедленно вступить с Кузнецом в перепалку. Или Кузнец главнее Воина?

— На чем я остановился? — продолжил Кузнец, обращаясь к Гансеру. — Ах да, я же еще толком не начала. — Видишь ли, мир, который ты знаешь, он далеко не единственный. Я толкую отнюдь не про Пекло или наши чертоги, где ты... хе-хе... имеешь честь просиживать задницу, — покровитель ремесла раскинул руки, будто бы обнимая все вокруг, — я говорю про мир смертных. Семь Королевств, Эссос — вот это вот все. Существуют множество тварных миров, и в большинстве из них есть люди. По правде говоря, люди почти везде, и их просто до**я. И есть вполне определённые ступени развития, через которые проходят человеческие общества. Это обусловлено в первую очередь вашим естеством и природой тварных миров. Естественно, между смертными, живущими даже в пределах одного мира, отличий, хоть жопой жуй, но суть, хребет у всех одинаковый. Мы и показали в самых доступных для тебя образах, как происходит развитие смертных, как оно ДОЛЖНО происходит и, что тоже немаловажно, в какие сроки. Что же происходит в Вестеросе и Эссосе? Самый настоящий застой, парень. По каким-то неведомым для нас причинам не происходит никакого развития, минули уже тысячелетия, и мы больше не можем просто так ждать. Мы послали в этот мир своего избранного. Он должен привести перековать мироустройство, починить его, и ты, парень, должен помочь нашему избраннику исполнить нашу волю. Хм, вижу, тебя прямо распирает. Так уж и быть, давай сюда свои вопросы.

У Гансера и вправду вертелись на языке сотни вопросов, вот только он не знал, какой из них важнее, а также испытывал серьезные затруднения с их формулировкой. С минуту он судорожно выбирал, но, в конце концов, из его уст вырвалось то, чего Сангласс от себя никак не ожидал.

* * *

Я аж стиснул зубы от досады. У меня, конечно, не было никаких сомнений, что Станнис попробует подгадить мне с высадкой десанта, но мне даже в голову не могло прийти, что он отправит в Ловербэй всю свою дружину. Не удивлюсь, если Баратеон, сам же все это предприятие и возглавил.

Что ж, надо отдать противнику должное, удивил. Честно говоря, не думал, что он пойдет на такой риск. В случае успеха он истребит всю мою куцую сухопутную армию, но морской блокады это никак не снимет. К тому же, всегда остается вариант с эссосскими наемниками. В случае же неудачи Баратеон рискует потерять все, в том числе собственную жизнь, говорить, что после этого Драконий Камень упадет ко мне в руки.

Хм, а наших-то откровенно теснят. Сангласс неплохо справляется, не дает солдатам удариться в бегство, обеспечивает своевременный отвод уставших и раненых взад и замену их на свежих бойцов. Но тенденция просматривается очень нехорошая, ветераны Станниса грозят просто сбросить моих солдат в море. И это несмотря на полное доминирование наших стрелков, которые полностью подавили лучников Баратеона и поливают стрелами задние ряды панцирной пехоты, там, где нет опасения, задеть своих.

Что же придется мне лично вмешаться. Поддержав снаходящимся рядом Веларионом короткий, чисто дежурный разговор, оставляю его командовать дальнейшей высадкой. Благо, ситуация уже такова, что кардинально что-то испортить, это надо сильно постараться.

Сам же, как следует, разбегаюсь, прыгаю с палубы "Гордости Дрифтмарка", применяю на себя Воздушный Толчок. Пролетев, таким образом, несколько десятков метров, приземляюсь на мелководье, чуть позади уже высадившихся солдат.

При приземлении я произвел такой шум, что обернулись все, кто непосредственно не бился с врагом. Машу окружающим руками, чтобы не обращали на меня внимание и продолжали выполнять свои задачи. Мой посыл дошел до офицеров, те довольно быстро восстановили порядок.

Берег находился на возвышенности, предоставляя мне замечательную возможность для обозрения самой битвы, идущей меньше, чем в полусотне метров. С минуту высчитываю в голове необходимую последовательность для нужных плетений, а затем выполняю вертикальный прыжок, напитав тело маной. Метра на четыре я взлетел точно, однако этого было недостаточно. Формирую себе под ноги слабенький Воздушный Толчок, который подкидывает меня еще метров на семь. Взлетев на нужную высоту, активирую еще один идентичный конструкт, только себе за спину, пролетаю некоторое расстояние по горизонтальной траектории, в процессе накидывая на себя Воздушный Щит, чтобы приземление вышло мягким.

Оказавшись прямо над передними рядами врагов, позволяю, наконец, ввергнуть себя в свободное падение. Когда между мной и землей остается два с половиной метра, а до падения какие-то жалкие доли секунды активирую направленный вниз Воздушный Кулак, раскидывающий пехотинцев Баратеона и расчищающий мне "аэродром" для посадки.

Ноги тяжело приземлились на влажный песок, оставляя на нем солидный отпечаток. Не теряю времени, пока окружающие ошеломлены, с силой втыкаю массивный меч в валяющегося рядом вражеского солдата. Валирийская сталь протыкает кирасу с кольчугой, будто это обычная ткань. Целил я в сердце, так что умер он мгновенно.

— Бей гадов! Пламя и Кровь! — ору во всю глотку, используя усиливающее звук плетение, чтобы меня точно услышали. Одновременно с этим направляя назад, в направлении своих солдат заряженную кровавым азартом и энтузиазмом эмпатическую волну.

За десяток секунд, пока до моих солдат в полной мере дошел посыл, я успел умертвить еще троих оглушенных гвардейцев Баратеона и одним ударом снести головы двоим врагам, попытавшимся пронзить меня на своими копьями.

Раздался по-настоящему громогласный, нечленораздельный рев, и в начинающую уже потихоньку затягиваться дыру во вражеском построении с бешеным напором ринулись мои солдаты. Гвардейцы Баратеона, надо отдать им должное, не смешались под таким напором, а продолжили с честью держать оборону. Я же махал мечом, как самый настоящий вентилятор, каждым взмахом срубая чьи-то конечности.

Мои действия были направлены на то, чтобы обеспечить перелом в нашу пользу. Я старался, как можно дальше оказаться от дружественного построения, зарываясь глубже во вражеский строй. Так мне намного удобнее, не надо опасаться задеть кого-то не того.

Срезаю очередному солдату верхнюю часть тела, от плеча до подмышки. Во все стороны хлещет, а я уже поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и отрубаю руку по локоть пытавшемуся огреть меня булавой рыцарю. Времени, чтобы добить, нет, меня окружили и теперь собираются насадить на копья. Неплохой план, он вполне мог увенчаться успехом, если бы не...

Они дают мне более, чем достаточно времени, чтобы выстроить в разуме нужные плетения. От меня во все стороны расходится кольцо синего огня, гонимое вперед воздушной волной, состоящей из природного газа. Металл доспехов нагревается за считанные секунды, варя заживо тех, кому не посчастливилось оказаться рядом. Не говоря уже о том, как такой огонь действовал на открытые участки кожи. Запах паленого мяса, нечеловеческие крики заполнили все ближайшее пространство.

Я умышленно не делал это комбинированное заклинание особенно сильным, чтобы не задеть своих, поэтому под его действие попало меньше двух десятков солдат. Однако моральный эффект был намного сильнее физического, я прямо таки кожей ощутил суверенный ужас врагом, который они начали изливать на меня.

Если до этого они предпочитали прыгать на меня, словно безумные тараканы, стараясь, во что бы то ни стало, убить, то теперь они уже отнюдь не стремились скрестить со мной мечи. С каждым убитым мной солдатом в их эмоциях проступает отчаяние и обреченность. В их понимании я становлюсь не человеком, который вполне себе смертен, а неодолимым чудовищем. Они хорошие солдаты, готовые сражаться и умирать с людьми и от рук людей. Но что делать с тем, кого невозможно убить, и кто способен насылать убийственный огонь? Что-то такое у них мелькало.

Мои солдаты, кстати, вовсю пользовались сумятицей во вражеском стане, начав уже откровенно теснить противников. Что не добавляло им надежды на сколь-либо благополучный исход. И вот, когда я уже был готов к тому, что вражеские солдаты плюнут на все и побегут, словно крысы с тонущего корабля, откуда-то позади их строя раздался зычный приказ к отступлению, который подхватили остальные командиры. Появившееся в эмоциях практически всех воинов Баратеона было подобно тому, что испытывает приговоренный к казни человек, получив приказ о помиловании, находясь уже в петле. Как ни странно, но это придало им сил, они отступали, но делали это вполне организованно, огрызаясь, пуская кровь неосторожным врагам, которые по скудоумию сочли их легкой добычей.

— Назад! Всем стоять! — заорал я на своих солдат, увлекшихся боем и вознамерившимся преследовать врага. Как и в прошлый раз, я использовал магию, чтобы меня услышали. По идее, этот приказ должен был отдать Сагласс, который и командует десантом. Что с ним приключилось, замешкался, потерял управление или не сообразил?

Ладно, разборки могут подождать. Нужно быстро провести переформирование для городского боя.

Глава 27

Глядя на усталые и изможденные лица солдат, Станнису все больше подходил к осознанию того, что он проиграл. Наталкивали его на это отнюдь не количество убитых, не раненые, коим был, чуть ли не, каждый третий, и даже не доклад Шторма, который, будучи хорошим солдатом, вовсе не старался щадить чувства своего господина или как-то сглаживать углы.

Станнис был из той породы людей, которых легче убить, чем остановить, подобную непреклонность неосознанно копировали его солдаты и рыцари, прошедшие с ним через Мятеж Баратеонов и Восстание Грейджоев. Гарнизон Драконьего Камня состоял из таких людей. Их Станнис отправил в Ловербэй, они же отступили оттуда еще до заката и встали лагерем в между крепостью и оставленной ими гаванью.

И вот, в глазах этих, по-настоящему стальных солдат Баратеон видел отчаяние. Выслушав доклад Шторма, он предпочел пройтись по наспех установленному лагерю, чтобы лично оценить настрой солдат. Увидел, оценил.

Завидев большую серую палатку полевого лазарета, Станнис решил зайти туда. Запах множества немытых тел, смешанный с не сильно уступающим по гнусности ароматом мази костоправов, ударил в нос, вызывая в памяти уже порядком подзабытые воспоминания.

Он старался быть как можно менее заметным, что было не так уж сложно. В сумерках-то. Раненые стонали, кто-то старался себя сдерживать, издавая еле слышное мычание, кто-то сквернословил,а кто-то стонал в голос. Среди всей этой какофонии шаги вошедшего в палатку Станниса полностью терялись. Одет он был в обычный доспех из вареной кожи, а лицо было скрыто тенью. В общем, ничто не выдавало в нем кого-то особенного.

— Ваша... светлость? — прозвучало раненого, мимо которого проходил Станнис. Голос его был слаб и еле слышен, кажется, только Баратеон это и услышал.

— Ты... Роннет, кажется, — узнал лорда Драконьего Камня, раненого. Не сказать, что Станнис так уж хорошо знал его, но достаточно, чтобы помнить о том, что такой человек существует. Это был один из командиров его гвардии, которого при определенных обстоятельствах поставить на место Шторма, если с тем что-то случится, или же он понадобится в другом месте.

— Да, это я... ваша светлость. Очень... рад. К сожалению, не... имею возможности... поприветствовать вас... как полагается... — делая значительные паузы между словами, проговорил рыцарь. Сумрак палатки достаточно ясно подчеркивал бледное, покрытое испариной лицо. По всему было видно, что он очень слаб.

— Не прикидывайся умалишенным, Роннет, и не делай умалишенным меня. Мне жаль, что ты здесь оказался. Я искренне надеюсь, что ты поправишься и вновь сможешь исполнять свой долг в полной мере, — сказал Станнис в своей привычной для него манере. Как и всегда, он был предельно честен со своим собеседником.

— С этим... могут... быть проблемы. Этот... черный х

* * *

с... отчекрыжил мне правую... руку, — произнес раненый. Несмотря на слабость, в последних словах рыцаря Станнис почувствовал такую лютую ненависть, что на секунду даже ему стало не по себе. И только сейчас он обратил внимание на то, что у его собеседника вместо одной руки перевязанная культя.

— Кто отрубил тебе руку? — осведомился Станнис. Он уже выслушал доклад Шторма, и мгновенно понял, кого имеет в виду Роннет. Однако ему нужно было выудить из рыцаря любую возможную информацию.

Бастард из Ночной Песни поведал Станнису много такого, что любой нормальный человек сразу определил бы в категорию обычных солдатских баек, тем более после тяжелого боя, из которого они вышли явно не победителями. Однако Баратеон хорошо знал Шторма, и представить, что он травит ему подобные байки, было очень сложно. И вот, Станнису попался тот, кто не просто видел все своими глазами, но и ощутить на своей шкуре.

— Черный... рыцарь... сука... в черных доспехах... и со здоровенным двуручником. Это... милорд, это не человек... это — настоящий... демон из Пекла. Мы все... все были... против него, но ничего... не смогли... ему сделать, а он... крошил нас... словно бессловесный... скот на бойне.

Расспросив Роннета обо всех известных ему подробностях боя, Станнис покинул лазарет. Сказать, что он узнал какие-то новые сведения, будет большим преувеличением. В общих чертах, рассказ рыцаря подтверждал доклад Шторма, дополняя его некоторыми, не слишком значительными вещами.

— Милорд? — встретил Станниса оруженосец на том же месте, где он его и оставил, возле коней.

— Найди Шторма и приведи его ко мне, — приказал он малолетнему Сиворту, незамедлительно побежавшему исполнять приказ своего господина.

Темнота, тем временем, уже практически опустилась на небосвод, по всему лагерю уже вовсю горели костры, рядом с которыми несли дозор усталые солдаты. У Баратеона даже мелькнуло нехорошее подозрение, что в таком состоянии они легко проворонят вражеских диверсантов.

— Вы звали меня, милорд? — прогудел Шторм резким, хриплым басом. Не прошло и пары минут, как он предстал перед Станнисом.

— Да, звал. Я уезжаю обратно, Отправлю тебе на смену свежих воинов. Сотню, поставь их в дозоры. Также собери легкораненых и отправь их в крепость. Всех, кто имеет более тяжелые раны, отправь в крепость поутру. С подкреплением я пришлю тебе мейстера и телеги. Молись Семерым, чтобы эту ночь пережило, как можно больше, раненых.

— Будет исполнено, милорд, — бесстрастно кивнул бастард, но в конце все же не удержался, — но ведь сотня — это же весь оставшийся гарнизон замка.

— Вот именно, сир Роланд, я возлагаю на вас большие надежды, — произнес напоследок Баратеон и, взобравшись на лошадь и дав ей шпорами по бокам, поскакал наверх по горному тракту, в Драконий Камень.

Доехал он за половину часа, когда уже окончательно потемнело. На некоторое время Станнис засмотрелся на замок в свете многочисленных фонарей. У него не было привычки совершать ночные прогулки за стенами крепости, поэтому видеть ее так ему предоставлялась возможность не часто.

Башни-драконы, кухня-дракон, парадный чертог-дракон — все в облике Драконьего Камня напоминало о его истинных хозяевах. Раньше Станнис как-то не слишком обращал на это внимание, считая, что время Таргариенов прошло, и замок принадлежит ему.

Прошло чуть меньше двух дней, а все так круто изменилось. Теперь, когда Рейегар Таргариен захватил Ловербэй, у Станниса уже нет прежней уверенности в надежности древней цитадели. В его голове, как никогда, ясно проступило осознание, что если все будет идти так, как идет, самым лучшим выходом для него станет — позорное бегство с острова. Контрабандист уверял его, что сможет ночью, на малой галере проскользнуть мимо блокады. За себя Станнис не боялся, к смерти он был готов уже давно. Но оставлять своих родных на милость Таргариена Баратеон был не намерен. Пусть между ним и Селисой не было особенной любви, но дочь была его единственным ребенком и наследницей.

Услышав весьма знакомый свист, Станнис поспешил укрыться в надвратной башне. Последовавший за этим грохот довольно сильно прошелся по его слуху, вызвав несильную головную боль.

Прождав несколько минут, лорд Драконьего Камня рискнул выйти во внутренний двор, где, как раз, суетилась стража. Ему на глаза попалась пара неподвижных тел на земле. Подойдя поближе, он узнал инженеров из расчета крепостных требюшетов. Тела их были похожи на сломанных кукол. Судя по всему, они упали прямо с башни.

— Милорд! — поклонились трое стражников, только завидев его. Станнис понял, что они целенаправленно бежали к месту падения мертвых инженеров.

— Где сейчас сир Акселл? — кивнув им, осведомился Баратеон.

— Воон там, милорд, на стене, — ответил стражник, указывая рукой туда, где находится кастелян.

— Отлично, ты, передай ему, что я жду его в Великом Чертоге. Срочно.

* * *

Отдав шурину все необходимые распоряжения, Станнис в который раз провалился в невеселые думы. Он буквально ощущал, как время утекает, словно песок сквозь пальцы. Пока что у него есть кое-какой запас и некоторая свобода выбора.

Сражаться до конца и умереть, а семью доверить Сиворту. Вариант очень привлекательный, вот только очень рискованный. В случае неудачи его родные окажутся в руках Таргариена, и что-то подсказывает ему, что ничего хорошего с ними после этого не будет. Станнис, конечно, верил в способности контрабандиста проскользнуть практически, где угодно, но в таких делах нельзя полагаться на одного человека. К тому же, остров окружает целый флот, умудрившийся подойти сюда никем не замеченным. Что говорит о наличии у Таргариена умельцев, подобных бывшему контрабандисту.

Можно было просто сдаться, надеясь на милость. Вот только у Станниса были серьезные подозрения, что надеяться на какое-либо снисхождение — глупо. После всей крови, что была пролита между Баратеонами и Таргариенами, благородства от противника ждать не стоит.

Был еще вариант с осадой, который был не менее рискованным, чем все предыдущие. Тайный ход может существовать, пока не доказано обратное. Данное подозрение, в числе прочего, буквально грызло его изнутри. Станнис чувствовал себя рыцарем, скачущим прямо на строй панцирных пикинеров. Возможность выжить есть, но она просто до неприличия призрачна, и везде пики. Чем дальше, тем меньше шансов свернуть с этого пути.

Нужно было скорее принимать решение, и действовать согласно выбранной стратегии, но принимать какое-либо решение отчаянно не хотелось. Оставалось только...

Проклятая ведьма, проклятые клятвы! Неужели, чтобы спастись, ему придется пожертвовать своей сутью?!

* * *

— ...таким образом, наши потери только убитыми составляют триста семьдесят восемь человек. Раненых, которые, скорее всего, не доживут до утра, сто сорок три. Имеющих ранения средней тяжести, которые в ближайшее время точно не встанут в строй, сто девяносто два. И получивших легкие ранение, двести восемнадцать, — доклад Сангласса шел второстепенным фоном, я судорожно прислушивался к интуиции, которая вот уже десять минут сигнализирует мне об опасности. К сожалению, понять что-либо, кроме того, что мне в скором времени грозит какая-то беда, было очень трудно.

Залезть в астрал, чтобы "потянуть за ниточку" и понять, откуда исходит опасность, я не могу. Приходится очень чутко следить за каждым "тявканьем" интуиции. У нас сейчас идет военный совет, и мне просто по должности положено принимать в нем хоть сколько-нибудь живейшее участие. Уделять внимание и тому, и тому, хоть и получается, но все же с некоторым трудом.

Это Мерлин даже в начале своей карьеры мог потянуть много большие ментальные усилия. Древний дракон во исполнение договора не просто дал мне некие знания, но изрядно улучшил мое духовное тело. Понял я это сильно позже, когда мои познания в магии уже были достаточно велики.

Осилить такую перестройку мне сейчас вполне по силам, но займет это очень много времени, которого пока нет. Даже Дракону, имеющему опыт в несколько тысяч лет, понадобился месяц. Боюсь, мне на ту же операцию придётся затратить много больше времени и усилий.

— Прекрасно, один бой и половины войска уже нет, — говорю после того, как Сангласс закончил свой доклад.

— Я бы не был настроен столь пессимистично, ваша милость. Многие раненые через какое-то время вновь смогут воевать. У нас есть тысяча полностью здоровых и готовых к бою воинов, а у лорда Станниса по самым оптимистичным прикидкам должно быть около двух сотен солдат, — это подключился к обсуждению старик Селтигар. Из-за своего возраста к непосредственно военному командованию он был полностью непригоден, и я поставил его начальником новосозданной интендантской службы, которая осуществляла централизованное снабжение, хранение и учет военного имущества. Также он следил за тем, чтобы всем солдатам периодически оказывалась медицинская помощь.

Пока все это было на весьма низком уровне. Армейские костоправы, всякие травницы и только пара мейстеров, которых буквально заставили учить весь этот сброд, хоть какой-то нормальной медицине. На основе того, чем занимается сейчас Селтигар можно в дальнейшем слепить неплохую (для средневековья естественно) тыловую службу.

— Лорд Ардриан, вы забываете о том, что у лорда Станниса наверняка есть какое-то количество вполне боеспособной стражи в крепости, да и корабельные команды не стоит сбрасывать со счетов. Он наверняка уже снял со своих галер всех, кто способен хоть на что-то. Я бы на его месте так и поступил. В настоящем бою такие "воины" не больше, чем смазка для меча, но лить смолу со стен и кидаться камнями много ума не надо.

— Как показали недавние события, лорд Станнис явно руководствуется какой-то странной, понятной только ему логикой. В его положении лучшим выходом было бы сидеть в крепости и не высовывать оттуда носа. Однако он послал большую часть своей гвардии туда, где она почти гарантированно погибнет. В связи с этим, лично я слабо себе представляю, что творится в его голове...

— Лорды, лорды, вы не могли быть приберечь свой, наверняка очень важный спор на потом, лорд Монфорд еще не поведал нам свою историю.

— Кхм-да, ваша милость. Потери флота составляют две стовесельные галеи "Демон Моря" и "Сладкая Госпожа". Обе входили в состав первой артиллерийской дюжины. Уничтожены в ходе ответного обстрела из крепости. В них попали снаряды из тяжелых требюшетов, из-за множественных повреждений они очень быстро затонули. Погибших не так уж и много. Точное количество я назвать не могу, но где в пределах от двух до трех десятков. Основная часть моряков была выловлена командами других кораблей дюжины.

— И где они сейчас? — задаю вопрос, спустя десяток секунд, когда я понял, что Веларион больше не собирается ничего мне сообщать.

— Кто? — недоуменно переспросил лорд Дрифтмарка. У него похмелье что ли? С чего вдруг его серое вещество так заржавело?

— Люди с утонувших кораблей. Куда вы их отправили?

— Эээ, я же сказал, что их спасли команды соседних галер.

— То есть, на кораблях, которые весь световой день ведут обстрел Драконьего Камня, находятся лишние пассажиры, мешающие морякам выполнять свою задачу? Лорд Монфорд, с вами все в порядке? У нас освободилось больше десятка больших коггов*, предназначенных для перевозки десанта. Неужели нельзя было взять парочку из них и погрузить туда оставшиеся без корабля команды?

— Ааа... я немедленно займусь этим, ваша милость! — и Веларион попытался сделать ноги.

— Подождите, лорд Монфорд, — остановил я его, — мы с вами еще не все вопросы решили.

Пульсирующей иглой в сердце ворвался не просто сигнал, а настоящий вопль интуиции. Что бы мне ни грозило, оно случится уже вот-вот. Сразу же начинаю ощущать напряжение в астрале, что-то рвётся оттуда в материальный мир. Счет идет уже на доли секунды.

Успеваю окутаться многослойными щитами, прежде, у меня за спиной возникает какая-то нематериальная тварь. Я чувствую просто запредельную концентрацию Тьмы с легким привкусом Огня. Сразу же понимаю, кто заглянул ко мне на огонек. Демон Тьмы. Правда, немного странный. Однако времени размышлять, категорически, нет.

Лорды еще даже не осознали, что произошло какое-то неординарное событие. На их лицах, застывших будто в замедленной съемке, отражаются все те же эмоции, что и несколько секунд назад.

Бросаюсь в сторону, ощущая нутром чистейшую, кристаллизованную угрозу. Нематериальная тварь оказалась быстрее, чем я думал, успев ткнуть меня чем-то очень нехорошим, что прошило все мои щиты и немного укололо предплечье.

Пока демон наносил удар, я сформировал в правой руке Воздушный Меч. Фактически, уплотненный воздух с капелькой маны в виде скрепляющего каркаса. Не бог весть что, но на что-то более убойное просто нет времени. Оборачиваясь, чисто на интуиции блокирую следующий удар и мне, наконец, удается воочию увидеть своего противника. Представлял он из себя буквально сочащуюся тьмой гуманоидную фигуру с таким же черным мечом в руке. В этой фигуре, тем не менее, можно было разглядеть кое-какие подробности. Создавалось впечатление, будто меня пытается убить чья-то тень.

Краем сознания обращаю внимание на микроскопическое повреждение, которое демон успел мне нанести. Несмотря на то, что составляло оно всего пол миллиметра, из него весьма бодро утекала жизненная сила. Этак за пару минут, если ничего не предпринимать, я могу вполне явственно откинуть копыта или впасть в кому. Время играет против меня.

А сила у этого существа, будь здоров. Приходиться серьезно напрягаться, чтобы удержать блок. Чары на моей скороспелой поделке начинают быстро разрушаться.

Не на того напал сука!!!

Окутываюсь слоем щитов, в два раза превосходящим предыдущий, восстанавливаю и укрепляю оружие и бросаюсь в наступление. Собираю в левой ладони концентрированную энергию Света и кидаю получившийся сгусток в астрального демона. Тому, как и ожидалось, стало не очень хорошо. Однако ожидаемого эффекта не последовало, тварь всего лишь отлетела к стене, не сильно пострадав, ее очертания всего лишь потеряли некоторую четкость. Я не почувствовал, что мой противник как-то заметно ослаб.

Тут дали о себе знать те, о ком за эти секунды я напрочь забыл. Сангласс, Веларион и даже старый Селтигар кинулись мне на помощь с обнаженными клинками. Насколько этот порыв был героическим, настолько же глупым и бесполезным.

Демон даже не отвлекся на них, вновь бросившись на меня. Хоть мои вассалы и были неплохими воинами, и знали, как нападать втроем и не мешать друг другу. Однако демон был в несколько раз быстрее обычного человека, поэтому их мечи встретили лишь пустоту, чиркнув по стене противным металлическим лязгом.

— Мне не нужна ваша помощь, убирайтесь отсюда! — кричу, подкрепляя соответствующим ментальным "подзатыльником". Удалось улучить паузу, повторив предыдущую атаку Светом. Сильного вреда, как и в прошлый раз, демон не получил, но отбросило и протащило по всей комнате знатно.

Получив по мозгам, лорды без всяких разговором вымелись отсюда. Приходиться еще раз оглушать демона. На редкость смертоносная тварь мне попалась. Живучая, быстрая, а главное, с довольно неплохим иммунитетом к магии и возможностью эту самую магию до определенных пределов игнорировать.

Я принялся готовить Щупальца Света, еще более концентрированное по части стихии заклинание, в теории способное связать эту тварь. Вот только в нынешнем состоянии мне надо шесть секунд на то, чтобы выстроить и активировать плетение. При этом, нужна максимальная концентрация, что очень сложно в данных условиях. Демон просто чертовски быстр.

Понадеявшись на щиты, я чуть было не поплатился. Эта тварь пробила восемьдесят процентов того, что было на мне. Значит, в прошлый раз он бил далеко не в полную силу. В который раз отгоняю тварь вспышкой Света, правда, чуть более сильной, вновь навешиваю на себя щиты с еще большим количеством слоев. Добавляю в Воздушный Меч элементы Света и Воды. Раз в демоне есть Огонь, то противоположная стихия должна быть ему неприятна.

Прошло уже больше минуты, я начинаю ощущать нарастающую слабость, и конечности начинают деревенеть. Надо заканчивать!

Напитываю клетки тела маной, вводя организм в форсированный режим. Демон в моем восприятии тут же замедляется, словно в киселе. Мои движения полностью соответствуют моему восприятию, на короткое мгновения я перешел в другой временной режим.

Подскочив, к только начинающему движение навстречу демону втыкаю в него меч с комбинированными стихиями. Результат значительно превзошел мои ожидания. Энергетическая плоть твари начала разлагаться и тлеть одновременно, превращаясь в серый пепел. Вытаскиваю меч из левой стороны груди, куда я его на рефлексах воткнул. С исчезновением источника губительной энергии разрушительный процесс не остановился, чего я слегка опасался. С легкостью уворачиваюсь от черного меча демона и снова втыкаю в него свое оружие. На этот раз в середину живота. Затем не медлю, пронзаю, чуть ли, не каждую клеточку его тела. Процесс разрушения шел, хотя и неотвратимо, но слишком медленно для того, кто через полминуты может умереть.

Не дожидаюсь, пока демон полностью уничтожится, начинаю латать себя. Перво-наперво, создаю устойчивый поток маны на поврежденный участок энергетики, через который жизнь из меня и утекает. Ставлю плетение, преобразующее обычную ману в прану. Это позволит продержаться чуть подольше, хотя и не вытащит "занозу" до конца.

Устранив сиюминутную проблему, принимаюсь латать духовное тело. Всего одной, даже не царапиной этот долбанный демон буквально изорвал мне все в районе ключицы и предплечья.

* * *

— Воины готовы к бою, ваша милость! Только скажите, и мы принесем вам голову Станниса Баратеона на пике! — опустился Сангласс передо мной на колено.

После вчерашнего лорд Святой Бухты заимел очень большой зуб на нынешнего, пока что, хозяина Драконьего Камня, и сильно возжелал сделать с ним что-нибудь очень нехорошее.

Он, как и остальные мои вассалы, присутствующие в момент нападения на военном совете, дружно утверждали, что демон как-то слишком подозрительно напоминал Станниса Баратеона. Меня такие новости, естественно, не обрадовали.

С того времени, как я выбрался из Трезубца, у меня было подспудное чувство, что уж теперь-то со мной ничего плохого не случится, и я нагну всех своих врагов в позу пьющего оленя. И дальнейшие события только подтверждали эту позиция. У меня появился бесконечный источник маны. Я мог появиться практически, где угодно, и сделать, что угодно. Знания старого архимага помогали творить такое, о чем старый Рейегар Таргариен не мог даже и мечтать. Да, временами было трудно и откровенно муторно, но все это касалось скорее моих собственных возможностей и количества приложенного труда.

Даже покушение в Королевской Гавани, которое попытались совершить неизвестные убийцы, никак меня не насторожило. Я просто отложил этот вопрос куда-то совсем уж на потом и продолжил заниматься текущими делами.

А ведь тогда было много очень довольно настораживающих моментов, которые я просто отмел в сторону. Это и то, что мне так и не удалось добраться до разумов убийц. Стоило мне прикоснуться к их ментальному полю, как они просто умерли от совершенно внезапного кровоизлияния в мозг. Это и весьма сложный и эффективный яд, которым старались меня прикончить. Не удивлюсь, если он еще и очень дорогой. Варили совершенно явно не без использования магии или магических компонентов.

К тому же, это были убийцы по мою душу. А тогда о том, что я жив, знало очень мало людей. Сильно сомневаюсь, что такие профессионалы просто ошиблись, приняв меня за кого-то другого. И вот, теперь на меня напал самый настоящий астральный демон. Есть о чем пораскинуть мозгами. Тогда мне нужно было не прохлаждаться, а рыть носом землю в поисках тех, кто желает меня прикопать.

Честно говоря, я не слишком верю в то, что зашедший на огонек демон — работа Станниса Баратеона. Облик твари совсем ни о чем не говорит. Ему могли специально придать такой облик, чтобы было на кого свалить мою смерть или же, как вышло в итоге, покушение.

Однако мои вассалы были уверены в обратном, даже притащили мне горожан, которые твердили о том, что на Драконьем Камне уже несколько лет живет какая-то ведьма из далеких краев, она пользует покровительством леди Селисы и распространяет среди жителей острова веру в Рглора. Собственно, на этом моменте повествования у меня развеялась большая часть сомнений.

В последние годы отец стал привечать у себя жрецов огненного бога. Ему нравились их речи про очищающее пламя и прочие пиромантские замашки. Поэтому я некоторым образом знаю, что представляют собой жрецы Рглора, те же самые септоны, только в красных одеждах. Ну, завелась у Станниса жрица этого Рглора, ну и ладно. Тем более, что никто из опрошенных не был свидетелем какого-либо реального колдовства. Слухи же были настолько фантастичны, что любому думающему человеку понятно, что они являются порождением буйной коллективной фантазии.

Жители Ловербэя (что стало для меня приятной неожиданностью) были по-настоящему рады моему возвращению. Я даже не ожидал. Забыл, что здесь, как и в Королевских Землях, лояльность нашей династии даже среди простых людей довольно высока. Мерлин не страдал излишним идеализмом и придерживался мнения, что людям внизу совершенно все равно, кто сидит наверху. Их любовь или же ненависть зависит от того, как живется непосредственно им самим. "Если Станнис вполне нормально правит Драконьим Камнем, то и его жителям жаловаться не на что, и не за что любить меня" — так я думал до захвата Ловербэя.

Однако я забыл, что здешние жители веками впитывали преданность драконьим королям. У них не было какой-либо другой истории, кроме той, что связана с Таргариенами. В отличие от жителей Севера, Долины или Дорна. Поэтому встречали меня бывшие подданные с небольшой, но радостью.

Или такая встреча связана с тем, что солдаты не учинили в захваченном городе массовый разбой и насилие? Хм, наверное, тут сыграли роль оба фактора.

Как уже упоминал ранее, я уделял много времени и сил морально-нравственному воспитанию воинского контингента. Помимо вдалбливания в них преданности и готовности отдать жизнь высокие идеалы, мои боевые септоны-замполиты вбивали в солдат и гуманистические ценности. Вроде того, что убивать, насиловать и грабить мирное, безоружное население — плохо.

Пришлось лично не инструктировать, но и убеждать пропагандистов и уже назначенных командиров. Не сказать, что они были прям так уж глухи к моим увещеваниям. Просто предлагаемый мной порядок им не слишком нравился, и они старались меня всячески отговорить. К сожалению, единственное, что на них действовало, это апелляция к авторитету Семерых.

Конечно, я не просто запретил солдатам разбой, я начал платить им стабильную зарплату живым серебром. Практика для Вестероса далеко не новая. Те же дружины лордов или наемники из Эссоса. Однако я первый, кто додумался переводить на наемную основу собранное по феодальному праву ополчение.

Вопреки опасениям многих ретроградов, солдаты с удовольствием приняли новые правила игры. Плюсы бытия наемниками на полном обеспечении значительно перевешивали необходимость отныне соблюдать строжайшую, по их меркам, дисциплину. Безземельным рыцарям это тоже понравилось, а вот тем, у кого уже были земли и кое-какой стабильный доход, перемены пришлись не сильно по душе. Мало того, что перетасовал командирский состав, и рыцари, в большинстве случаев, стали командовать не своими рекрутами, так еще и я, по факту, отбираю у них этих самых рекрутов.

Благо, трансмутация каменистой почвы в драгоценные металлы — дело не самое сложное. Каждый получил более, чем щедрый выкуп, и недовольство угасло в самом зародыше.

Подобные возможности я держал в очень большом секрете, и прибегал к ним только тогда, когда это действительно необходимо. Об этом знали только Пес и Микаэль. Остальным я говорил, что опустошил секретную заначку Таргариенов в Королевской Гавани.

Такая секретность нужна была потому, что было у меня стойкое убеждение, что если об этом узнают мои вассалы, они просто с меня не слезут. Слезные просьбы "позолотить ручку", дать сиротам на пропитание и поделиться средствами с бедными мореходами сев... (что-то меня занесло, не отсюда реплика) Тем более, что они просто не будут понимать моих отказов. В самом деле, у сюзерена есть возможность делать деньги из воздуха, а он жадничает. Объяснять же про инфляцию и избыточную денежную массу будет еще более муторно, и не факт, что меня вообще поймут.

Армейские пропагандисты все плавание полоскали солдатам мозг. Честно говоря, я не надеялся на то, что это даст заметный эффект, и уже был морально готов к тому, что придётся в изрядных количествах вешать и рубить бошки. Однако я испытал приятное удивление, случаев преступлений против мирного населения было совсем немного. Меньше десяти на более, чем тысячу злых и разгоряченных от боя мужчин. Хотя, вполне возможно, что немаленькую роль в этом сыграли сражающиеся в одном строю со всеми "замполиты", готовые зарубить на месте за любые неправильные поползновения.

Насильников, коих было четверо, я приказал посадить на кол. Виселица слишком мягко. Пятерых, замеченных в мародерстве, я решил оставить в живых и даже не подвергал никаким телесным наказаниям. Просто на шесть месяцев понизил жалование десяткам, где они служат.

Кто бы ни командовал гвардией Станниса, дело свое он знал. Мне бы очень не помешал такой человек. После того, как я порезвился на передовой и своими действиями помог опрокинуть оленью гвардию, враги отступили в Ловербэй и затаились.

Мне, как и любому хоть сколько-нибудь понимающему полководцу, было понятно, что городские бои при штурме — вещь крайне поганая. Засады, ловушки самого разного свойства и прочие вещи из той же серии.

Но, несмотря на то, что мы были готовы, эти паскуды все-таки смогли нам очень сильно подгадить. Мы с Санглассом разделили войско на четыре колонны и двинули по более или менее широким улочкам. Поначалу было очень тихо, жители попрятались в своих домах (Станнис, кстати, и не думал никого эвакуировать, скотина), а враги, будто в Пекло провалились.

Мы, конечно, были настороже, но все-таки успели некоторым образом расслабиться. Даже у меня проскользнула надежда, что враги решили оставить нам город, испугавшись еще больших потерь. Что уж говорить об остальных рыцарях и командирах, имеющих, в массе своей, не слишком большой опыт.

Практически одновременно, с очень небольшой задержкой в разных частях Ловербэя прозвучали звуки нескольких рогов, и веселье началось по новой. На плоских крышах появились лучники и обрушили на нас настоящий дождь. Они заранее просчитали, где мы будет идти, и разместили своих стрелков вдоль предполагаемых маршрутов.

Залп сверху и практически в упор по скученной колонне — это настоящий трындец. Я быстро просек ситуацию и накрыл своих солдат большим силовым щитом, от которого стрелы просто отскакивали. Придя в себя, бойцы, под зычные команды рыцарей начали врываться в строения, откуда велся обстрел. К сожалению, это не приносило значимого результата. Лучники весьма ловко прыгали по крышам. Расстояние между домами обычно не превышало пяти метров, да сами они оказались весьма проворными. Такое ощущение, что это были не просто лучники, а какие-то ниндзя-егеря.

Солдаты пытались их преследовать, но либо получали стрелы в самые разные места, либо падали землю, пытаясь перепрыгнуть на другую крышу, и ломали себе ноги. Пришлось волевым решением прекратить этот фарс. Наше продвижение сильно замедлилось. Пришлось проверять каждый дом на пути. Я приказал сформировать несколько команд, в состав которых вошли лучники. Если на крыше обнаруживался вражеские стрелки, им просто пускали стрелы в спины.

Благодаря магическому амулету у меня была связь с остальными колоннами. За счет этого удалось добиться синхронности действий. Точно такие же команды по отлову "партизан" были сформированы и в остальных частях войска. Правда, у них ситуация была несколько хуже, чем у меня. Возможность накрыть солдат куполом от обстрела была только у меня. Поэтому им пришлось буквально стоять под градом стрел, прикрываясь лишь щитами. Соответственно, и потерь, и ранений там было намного больше.

Более или менее контролировать Ловербэй мы начали лишь к вечеру. Все ужасно вымотались, и простые солдаты, и высший командный состав во главе со мной. К тому же, была еще морока с размещением бойцов. После небольшого, но очень напряженного мозгового штурма решили разбить лагерь вблизи, но за пределами города. В самом же Ловер-Бэе оставить лишь малую часть, необходимую для контроля территории. Хотелось бы, конечно, разместить здесь всех, но, увы, казармы города предназначены лишь для небольшого количества портовой стражи.

И вот, вечером, уже практически ночью состоялся тот самый военный совет, призванный подытожить наши успехи и подкорректировать дальнейшую стратегию.

К большому моему сожалению, слухи о случившемся расползлись по окрестностям буквально на следующий день. Сказать вассалам, чтобы убирались нахрен, я успел, а вот с пояснением, что не стоит трепать своими языками, не задалось.

Пока я латал себя в обеденном зале постоялого двора, который мы временно переоборудовали в штаб, они разносили весть о нападении по всему войску. Причем, самое обидное, что сами лорды вроде бы и не виноваты в том, что меньше, чем через сутки каждая собака знала, что на меня напал целый легион демонов прямиком из Пекла с лицами Станниса Баратеона.

Просто, выскочив из здания постоялого двора, словно ошпаренные, вассалы честно ответили страже, что происходит, и почему изнутри слышатся звуки боя. К тому же, после боя с тем демоном помещение было напрочь разгромлено и чуть ли не сожжено (Свет по разрушительности физических предметов не сильно уступает Огню).

Вот и заработала у служивых фантазия во всю мощь. Мне же в тот момент было не до этого. Напавшую на меня тварь можно было смело классифицировать, как сильного демона среднего круга. Для меня прошлого подобное существо годилось только в качестве компонента для какого-нибудь артефакта. Нужен будет постоянный приток маны Тьмы, пожалуйста, призвал, жестоко связал, и вперед, быть тебе вечность батарейкой.

Для меня нынешнего это существо оказалось довольно серьезным противником. Очень неприятное открытие, зато оно показало реальный уровень моих сил очень отчетливо. Раньше я мог сплетать сложнейшие конструкты одним за доли секунды, сейчас даже средней паршивости заклинания приходится тратить по несколько секунд. А если бы тот демон не имел ярко выраженного стихийного окраса, как какой-нибудь эфирный змей? Тогда бы мне пришлось намного труднее. Вообще, не уверен, что выжил бы.

Всю ночь не смыкал глаз. Пришлось самым радикальным образом отсекать штаб в постоялом дворе, где, в том числе, расположился и я, от астрала. Также изготовил некоторое количество амулетов с мощными щитами и заклинаниями против энергетических сущностей. Раздал их потом всем своим близким людям и вассалам.

Потом мы таки продолжили прерванный военный совет. В общем, мне было очень тяжко, организационные вопросы затянулись до второй половины дня. К тому же, в свете гуляющих уже не только среди солдат, но и жителей Ловербэя, слухов пришлось давать людям, так сказать, официальную версию.

Перед солдатами выступил лично, прочим же хватило септонов. Таким нехитрым образом я уже вторые сутки провел на ногах. Выносливости у меня, конечно, было сильно больше, чем простых людей, однако, если ты эти двое суток будешь не только выделывать всякие разные физические упражнения, но и умственно напрягаться, тебе даже при таком раскладе будет очень "хорошо".

Однако времени на сон или мало-мальски сытный отдых у меня не было. После выступления перед солдатами путь мой лежал тоже к солдатам, только на этот раз к раненым. Несмотря на сильную умственную усталость, во мне, как и всегда, было очень много маны, да и затягивать с этим делом было бы нежелательно.

Я принялся лечить раненых с помощью магии. Или, если следовать официальной версии "дарить воинам благословение Семерых". В первую очередь заглянул к легкораненым, к тем, кто получил разные, не особо опасные для жизни царапины. Единственная проблема в таких случаях это высокая вероятность нагноения. Этих я исцелил одним Высшим Исцелением.

Затем пошел к тем, кто потерял конечности, и теперь мало, на что годен. Такие травмы хуже всего сказываются на людях, особенно воинах. Вроде бы ты и жив, и даже относительно здоров, но уже совершенно не пригоден к делу, которому посвятил свою жизнь. К тому же, обычно от таких калек просто избавляются, и если у них нет родных, способных или имеющих желание взять на себе на попечение такого инвалида, они просто обречены закончить свою жизнь в нищете.

Отращивать конечности несколько сложнее, чем затягивать порезы. Пришлось тщательнее контролировать действие Высшего Исцеления, но и здесь я справился, хоть и большим, но всего одним заклинанием.

А вот дальше уже пошли совсем тяжелые и те, кто просто дожидаются отхода в мир иной, напоенные маковым молоком по самые брови. С такими пришлось возиться по индивидуальной программе. Благо, подобных пациентов госпиталя было не слишком много. Основная масса отошла в Край Вечной Охоты еще прошлой ночью. Как бы цинично это ни звучало, но в тот момент я был этому просто безмерно рад. Голова не болела, она раскалывалась на множество мелких, противных осколков, каждый из которых не ленился выразить мне свое "фи!".

И мне в таком состоянии приходилось проводить по-настоящему сложные операции, чтобы вытащить людей, без всякого преувеличения, из могилы. Многие из тяжелых больных были уже, по факту, трупами, в которых теплилась только невероятным чудом или же, благодаря упрямству этих самых больных.

После этого я плюнул на все, вернулся в штаб и рухнул на кровать, даже не раздеваясь. Хорошо, что на мне был не полный доспех, а только наплечники и поножи. После пробуждения ныли только плечи. Некоторое время я приводил себя и свою одежду в порядок с помощью бытовых чар.

Отдых кончился, и мне снова было пора заняться делом. Достигнут всего лишь промежуточный успех, Драконий Камень еще не взят, и враг все еще способен преподнести весьма неприятные сюрпризы.

Я собрал всех и приказал готовить войско к походу. Осадные машины, по здравому размышлению, решил пока оставить на кораблях. В предстоящем штурме магия будет моими таранами, требюшетами и баллистами. К тому же, местность очень неудобная для использования осадных машин. Это их нужно сначала тащить на гору, потом надо умудриться подобрать место, откуда тот или иной механизм будет стрелять именно по крепости, а не куда-нибудь в другую сторону. Да и эффективность у современных осадных машин ниже, чем у самых примитивных пушек. Хм, надо будет потом заняться этой проблемой.

Через час тысяча двести солдат были готовы к марш-броску на Драконий Камень, а Сангласс, проявляя излишнюю торжественность, доложил мне об этом.

— Встаньте, лорд Гансер, не голова Станниса мне нужна, а замок! — молвил я ничуть не тише Сангласса перед этим, передние ряды войска услышали меня прекрасно. Затем, чуть наклонившись к вассалу, произнес много тише, так, чтобы меня слышал лишь один человек, — я серьезно, лорд Станнис много ценнее для меня живым, нежели мертвым.

Глава 28

— Чем я могу служить, милорд? — спросил Давос, войдя в кабинет сюзерена.

— Скажи, Сиворт, ты можешь незаметно проникнуть в Ловербэй? — осведомился лорд Станнис. Выражение лица у него была таким же, как и всегда, хмурым, не располагающим ни к чему хорошему или веселому. Однако от него буквально исходило что-то, контрабандист сильно затруднялся с определением. Какое-то внутреннее самодовольство.

— Я... могу попытаться, милорд, — осторожно ответил Давос. Не сказать, что вопрос застал его врасплох или как-то уж сильно озадачил, он просто трезво оценивал свои возможности и не хотел давать лорду Станнису напрасную надежду.

— Так ты можешь или нет? — чуть подался вперед сюзерен, в голосе промелькнули раздраженный нотки.

— Это очень сложный вопрос, милорд, — вздохнул контрабандист и, видя, что лорд стремительно теряет терпение, вновь начинает говорить, — проникнуть туда с моря я не смогу даже ночью, там сейчас столько кораблей, что меня заметят даже на самой утлой рыболовецкой лохани. В принципе, я могу взять самую грязную посудину, которая только есть, и идти вдоль скал на веслах, огибая остров с левой стороны. Как я заметил, с той стороны кольцо блокады чуть менее плотное. Затем можно высадиться в половине километра от Ловербэя и попытаться проникнуть туда под видом обычного крестьянина или рыбака. Только, боюсь, что на этом все и закончится. Меня вполне могут узнать.

— Хм, да, этого я не учел. А у тебя нет на примете кого-нибудь, кто смог бы отправиться в Ловербэй вместо тебя и разнюхать там?

— Боюсь, таких людей нет, милорд. Чтобы разузнать... последние новости нужно иметь знакомства в... определенных кругах. В Ловербэе живут некоторые ваши, безусловно, законопослушные подданные с не слишком... чистым прошлым. Меня они знают и имеют передо мной некоторые должки. С учетом сложившейся ситуации... их совесть не позволит им продать лишь меня. Любой другой посланник попросту обречен.

— А у таких людей есть совесть? Занятное открытие. И когда ты собирался мне сообщить об этом, сир Сиворт? О том, что в моих владениях живут подобные... подданные? — тон сюзерена был спокоен и в чем-то даже ленив. Однако по спине Давоса пробежали мурашки размером с крупных, рыцарских коней.

— Ваша светлость, эти люди не совершали преступлений в ваших владениях, они давно покаялись и отошли от прежней жизни. Сейчас это всего лишь старики с кое-какими интересными связями. Вы можете наказать меня, но позвольте прежде отправиться в Ловербэй и все разузнать, — бывший контрабандист решил не отпираться, лишь постарался немного сгладить углы.

Минуту лорд Драконьего Камня сверлил пристальным взглядом своего вассала, затем его лицо скривилось так, словно он попробовал бормотуху из самого бедного трактира.

— По-хорошему тебе бы руку надо отрубить. В иное время я бы так и поступил, но сейчас мне очень нужны твои таланты. Сделай все, чтобы тебя не раскрыли.

— Милорд, а это действительно так нужно сейчас? Может быть, лучше будет подготовить экипажи к... — несмотря на боязнь таки получить наказание, Давос таки озвучил вопрос, который мучал его еще с самого начала разговора. Однако был прерван, не сумев договорить до конца.

— Да, именно это сейчас мне и нужно! Я уверен, что в ближайшее время враги не будут нас атаковать. Иди, Сиворт, не испытывай мое терпение.

* * *

— Стой! Кто ты такой, и куда идешь?! — надменно окликнул Давоса конный латник с коттой, на которой красовался герб Таргариенов.

Бывший контрабандист умудрился наткнуться на отряд всадников. Не сказать, что подобная встреча стала для него сюрпризом, просто он не ждал, что подобные патрули будут разъезжать так нагло, вблизи заставы, которую все еще держит Роланд Шторм.

Фактически эта застава отделяет территорию острова, которую все еще контролирует лорд Станнис, от всего остального, что было отдано на откуп Рейегару Таргариену. Как ни печально это признавать, но все, чем может теперь располагать его сюзерен, это сама крепость и три четверти горной дороги, ведущей к ней.

— Я? Дык, Роли я, м'лорд. Вот, значица, рыбку иду пр'давать, в Л'вербэй, — старательно начал играть косноязычного селянина Давос, демонстрируя мешок, набитый засоленной форелью. Вдобавок на нем была весьма потрепанная льняная рубаха, опоясанная простой веревкой, засаленные штаны и старые, практически стоптанные сапоги.

— Иди, куда шел, деревенщина, — сквозь зубы процедил, судя по всему, командир всадников, имеющий довольно густые белые усы. Внешность безошибочно выдавала в нем чистокровного андала.

— Бл'годарствую, м'лорд, — буквально переломился пополам Давос и поспешил скрыться с глаз только что разминувшихся с ним неприятностей. Сами всадники тут же потеряли к нему интерес и поскакали куда-то на северо-восток.

До самого города Давос не встречал вооруженные отряды. На въезде ему пришлось выдержать еще одну проверку. Благо, помимо него в Ловербэй стремилось попасть немало крестьян. Начавшаяся война осталась для них практически незамеченной, и они все также стремились попасть в город, озвучивая стражникам практически те же поводы, что и Давос патрулю пару часов назад.

Бывший контрабандист довольно ответственно подошел к своей маскировке, даже разговаривая с акцентом коренного жителя Драконьего Камня. На фоне прочих, желающих попасть в город он совершенно не выделялся. Единственное, что могло его выдать, это отрезанные пальцы. Однако Давос надел толстые перчатки, в которые подложил деревяшки. Если не приглядываться, никто ничего и не заметит.

Стражники исправно выполняли свои обязанности, тщательно проверяли всех, кто вез хоть какую-нибудь поклажу. И, что было для Давоса немного удивительно, даже не пытались драть с крестьян хоть какую-то плату, а просто пропускали их в Ловербэй после осмотра.

Как бы ни хотелось бывшему контрабандисту поскорее попасть внутрь, он вынужден был многократно уступать другим свою очередь, не без основания надеясь, что со временем стражники утомятся, их взгляд замылится, и у них слегка поубавится служебное рвение. Главное, не промедлить и не попасть до того, как караул сменится.

Давосу пришлось стоять под палящим солнцем с не самым легким мешком в руках три часа к ряду. К этому времени он решил, что, пожалуй, уже пора, и перестал пропускать свою очередь. Конечно, он весьма порядочно утомился, но, если бы это нужно было для дела, отстоял бы еще столько же.

Напрягшаяся было струна нервов, когда очередь таки до него дошла, быстро распрямилась. Стражники заглянули к нему в мешок, нашли там лишь рыбу, вручили какую-то деревяшку, на которой было что-то начертано и свободно пропустили в город.

Давос сразу же постарался сойти с главной улицы и юркнуть в одну из, так называемых, "кротовых нор". Промежутки между домами, порой настолько тесные и грязные, чтобы ни один человек без крайней нужды туда не сунулся. Этим с успехом пользуются всякие мелкие преступники, чтобы передвигаться по городу и быть незамеченными. Правда, с тех пор, как в Драконьем Камне поселился лорд Станнис, это не сильно помогает всякому сброду. Пятнадцать лет назад в Ловербэе произошла тотальная облава, в ходе которой были вскрыты и уничтожены все бандитские гнезда.

С тех в городе осталась лишь "чистая" преступность, всякие не слишком чистые на руку дельцы, контрабандисты, немногочисленные взяточники, достаточно умные, чтобы не попадаться. Также здесь осели бывшие пираты и контрабандисты, по каким-то причинам отошедшие от прежних дел. К одному из таких Давос сейчас и направлялся. Несмотря на свою безоговорочную верность сюзерену, бывший контрабандист не спешил сдавать их на суд лорда Станниса. Все-таки они были его друзьями, которые уже давно покончили с прошлыми делишками.

Если все закончится удачно и для него, и для лорда Станниса, Давос сделает все, чтобы господин забыл о том, что в его владениях живут подобные личности. До того, как свернуть в одну из "кротовых нор" бывший контрабандист отметил, что в Ловербэе царит какая-то, чуть ли не праздничная атмосфера. Люди свободно ходят по улицам и совершенно не боятся солдатских патрулей, которых, на взгляд бывшего контрабандиста, как-то уж чрезмерно много. Нигде нет следов грабежей и пожаров, трупы не валяются на улице. Ощущение, будто и не было никакого штурма и битвы, словно стража с одним гербом просто сменила стражу с другим гербом.

Прислушавшись к разговору двух богато одетых, дородных горожан, Давос заметно погрустнел. Однако долго слушать болтовню ему не пришлось, неподалеку была относительно просторная "нора", в которую он, выгадав момент, шмыгнул.

Прикрыв нос рукой, бывший контрабандист двинулся в нужную сторону. Витающие здесь ароматы живо напомнили ему о родном Блошином Конце. Век бы о нем еще не вспоминать!

В какой-то момент Давос почуял в окружающей вони довольно таки характерный аромат, трупный смрад. Вскоре он заметил и сам источник запаха. Человеческий труп. Мужчина в легком кожаном доспехе, в плаще с капюшоном, накинутом на голову, без шлема. Котты с гербом на нем не было, сходу понять, кому он служил, бывший контрабандист не мог. Вноге торчала стрела. Судя по засохшей крови, буквально пропитавшей штанину, умер он от большой потери этой самой крови.

Подойдя поближе, Давос осмотрел мертвеца внимательнее. Судя по положению, в котором находится тело, и по следам на уже подсохшей грязи, мужчина от кого-то убегал, и у него это даже получилось, вот только он словил стрелу и банально истек кровью. Хоть герба и не было, однако не трудно было понять,кто может вот так лежать в городе, всего день назад взятом на меч.

Нагнувшись, бывший контрабандист опустил мертвецу веки, сильно жалея, что не может достойно похоронить этого, в сущности, незнакомого воина.

Спустя десять минут, идя по пути, заваленном нечистотами, Давос был у нужного дома. Благо, друг сторонился людных мест, поэтому его жилище располагалось вдали от центра, где полно людей. Простучав массивным дверным молотком пять коротких и два длинных стука, Луковый Рыцарь принялся ждать. Он практически не сомневался в том, что старый приятель дома. Не в его правилах разгуливать по улицам, когда у города отнюдь не мирно сменился хозяин.

Давосу пришлось ждать несколько минут прежде, чем послышалось хоть какое-то шевеление. Еще через минуту дверь немного приоткрылась, натягиваясь на позолоченную цепь. В образовавшемся проеме показался полностью лысый, смуглый старик с полностью седой щетиной, в чертах которого знающий человек с легкостью опознает уроженца Мира.

— Давос?! Во имя сисек Гестинды*, ты что здесь делаешь?! — полушепотом воскликнул хозяин дома, опознав стоящего за порогом. Его лицо говорило намного больше его слов. У мирийца мимика оказалась на редкость выразительной, весьма красноречиво отображая, что он думает про умственные способности бывшего подельника.

— Может, впустишь меня, Вал? Внутри и поговорим, — тоже негромко ответил бывший контрабандист.

Названный Валом высунул голову из-за двери и несколько раз воровато оглянулся. Не обнаружив никого, он таки впустил Давоса.

Оказавшись внутри, бывший контрабандист, пока хозяин возился с многочисленными запорами, прошел туда, где старый друг устроил кухню, нашел бочонок с питьевой водой, окунул в него подвернувшийся глиняный кувшин и от души напился. Обычная вода казалась ему самым сладким дорнийским вином. Взятый с собой мех он уже давно израсходовал, вот уже несколько часов мучаясь жаждой.

— Хотел сказать, чтобы ты чувствовал себя, как дома, но ты, смотрю, и так ни в чем себе не отказываешь, — хмыкнул Вал, зайдя на кухню.

— Извини, что так невежливо, но я и правда умирал от жажды, — отозвался Давос, утолив потребность своего организма.

— Можешь не извиняться, старина, я все понимаю, ты наверняка проделал нелегкий путь, дабы оказаться здесь. Что тебе нужно, Давос? — дружелюбные нотки в голосе старого мирийца на последней реплике испарились, преобразившись в металл. А рука как бы, невзначай легла на пояс, на котором висел кинжал.

— Буду откровенен, я здесь по поручению лорда Станниса, ему очень надо знать, что происходит в городе... и не только, — не стал ходить вокруг да около Давос. Как бы то ни было, он прекрасно понимал, что идет на риск и что ему вряд ли окажут теплый прием.

Вал ничего на это не ответил, только посверлил Давоса несколько секунд весьма выразительным взглядом. Подойдя к печке, он открыл большую чугунную кастрюлю и принялся выкладывать из нее на деревянную тарелку наваристый суп с кусочками мяса. Наполнив одну, он тут же принялся за другую.

— На, держи, с голодухи такие дела не решаются, — протянул ему Вал тарелку с супом вместе с большой, отполированной, деревянной ложкой.

Усевшись за небольшой, кухонный стол, старый мириец принялся жадно насыщаться. Давос решил не обижать хозяина и отведать его стряпню. Надо признать, суп вышел вполне неплохой, хотя до Марты его бывшему подельнику, как до Кварта на карачках.

— Итак, ты хочешь, чтобы я помог тебе в весьма опасном деле, которое с высокой вероятностью обернется для меня петлей или чем похуже? — осведомился Вал, когда они оба опустошили свои тарелки.

— Кхм! Дружище, ты неправильно понял ситуацию. Я не собираюсь втягивать тебя ни во что опасное, мне просто нужна информация. Что происходит сейчас в городе? Что говорят люди? Настроения, слухи — все, что угодно.

— Давос, дружище, да я уже второй день сижу здесь, как в осаде. Удивительно, что ко мне еще никто не постучался в поисках золотишка. Видимо, умудрились откопать заначку старины Горилоса, и забыли обо всем от счастья. Если так, то хвала Эгуру* за это! Меньше камней на мою старую голову, — проникновенно начал говорить старый мириец, под конец устало махнув рукой.

В этот момент раздался звучный стук в дверь, от которого подскочили, словно их ужалила в задницу гигантская оса.

— Там, на печке ткань, отбрось ее на хрен. Под ней арбалет, — осторожно, шепотом произнес Вал.

— А ты? — осведомился бывший контрабандист, доставая из указанного места смертоносную машинку.

В ответ старый мириец закатал рукав на правой руке, обнажая весьма хитрое приспособление. Небольшой кожаный наруч, к нему был привязан миниатюрный самострел, заряженный маленькими болтами размером с большие гвозди.

— Они отравлены, — пояснил старый мириец, подходя к двери — одна царапина, и можно хоронить.

— А сам не боишься поцарапаться? — спросил Давос, следуя за другом и на ходу натягивая арбалет. Благо, эта машинка представляла собой довольно таки легкий вариант самострела, опасный только на относительно близких дистанция и не требовала большого напряжения сил для перезарядки.

— Откройте! Стража! — раздался от двери басовитый крик и грохот дверного молотка.

Сердце Давоса ушло в пятки. По лицу обернувшегося к нему Вала бывший контрабандист понял, что он испытывает примерно те же чувства.

* * *

Громада драконьей крепости буквально нависала над островом и казалась чем-то волшебным, недосягаемым. Будто творение богов, возведенное не для людей. Даже не верилось, что они идут его штурмовать.

Балиан вообще слабо представлял себе, как такойзамок вообще можно взять штурмом. Особенно без осадных машин. Хотя после всего, что с ним произошло, теперь уже десятник стал сомневаться во многом, что раньше казалось ему непреложной истиной.

По новоприобретенной привычке воин напряг мышцы на запястье правой руки и чуть пошевелил пальцами. Таким образом, он проверял на месте ли конечность. Конечность оказалась на месте, и Балиан на короткое время оставил руку в покое, до следующего раза.

В первые секунды, когда часть руки отлетела в сторону, из обрубка хлестала кровь, а товарищи тащили его в тыл, Балиан не произнес ни слова, не кричал, не вырывался — не истерил, в общем. Он пребывал в каком-то странном оцепении, с невероятной четкостью осознавая происходящее вокруг, но не придавая этому никакого значения. Словно кто-то похитил у него все эмоции, и ему просто стало все равно. Даже боль ощущалась как-то странно. Вроде бы, он есть, но в то же время самому солдату было на нее плевать, как и на все остальное.

Как такового госпиталя в тот момент еще не существовало, негде было его развернуть. В наличие имелся небольшой участок мелководья, где вода доходила людям до колена. Не было кроватей, лишь руки специально отобранных для этого крепких солдат, который помогали тяжелораненым. Лекари довольно умело чинили тех, кому в этой битве не повезло.

Самого Балиана напоили маковым молоком и перевязали культю. Самого его поддерживали крепкие солдаты, которых, как он потом узнал, называют "санитарами". Что было дальше, он не слишком помнит, из-за макового молока сознание пребывало в густом тумане. Очнулся он на следующее утро на лежанке в каком-то, судя по обстановке, богатом особняке. Был он там, конечно же, не один. Помимо него, в просторной и богато обставленной комнате находилось еще сорок человек. Лежанки, на которых лежали грязные, окровавленные солдаты, очень резко контрастировали с экзотическими растениями, позолоченными колоннами и песочного цвета мозаикой на стенах. Позже парни рассказали ему, что король на время выгнал градоначальника из собственного поместья и устроил здесь госпиталь.

Несмотря на то, что все его соседи, как и сам Балиан, лишились то или иной части тела, обстановка в помещении царила довольно таки веселая. Покалеченные воины общались друг с другом, шутили, травили байки. Его пробуждение не осталось незамеченным, Воина стали расспрашивать о том, что с ним произошло. Узнав о том, что его ранило практически в самом начале битвы, парни наперебой принялись просвещать его о дальнейших событиях.

По их словам выходило, что, когда надежда практически оставила всех, и вера в победу почти что растаяла, с неба, в черно-золотых латах спустился король и стал в первых рядах рубить врагов. Он был настолько быстр, что ни один меч, копье или стрела не коснулись его и истребил столько, что после этого солдатам ничего не оставалось, как победить.

Ребята рассказывали ему такие подробности, что у него вполне обоснованно закрадывались сомнения в их словах. Конечно, он любил солдатские байки, да и сам был не дурак приукрасить какую-нибудь историю, добавить в нее специй, так сказать. Вот только, когда несколько десятков взрослых мужиков горячо и на полном серьезе заявляют ему вещи прямиком из самых дурных на всю голову историй, это, мягко говоря, выбивает из колеи. К тому же, они еще умудрялись спорить в процессе.

В тот момент было очень похоже, что ему просто-напросто дуют в уши. Скучно мужикам, решили повеселиться за его счет, бывает. Он не стал называть их лгунами или как-либо разоблачать, просто начал наслаждаться увлекательной историей, которую не каждый сказитель* сочинит. К тому же, это весьма неплохо отвлекало от тяжелых дум.

Вскоре им принесли довольно сытную похлебку со свининой. После полудня к ним пришли весьма симпатичные служанки (кажется, их было одиннадцать). За пару часов они помыли и переодели в чистое всех раненых в помещении. Санитары принесли в помещение четыре деревянных ванны, в которые могло бы при желании поместиться и два человека, и их стали по очереди мыть. Воду, кстати, после каждого помытого меня. На взгляд Балиана это было просто невероятным расточительством.

Когда очередь дошла до него, все мысли очень быстро вымело из черепушки. Нежные девичьи ручки горячая вода, буквально ласкающая усталую и грязную плоть, погрузили его разум в сладкую негу.

Выходить из этого состояния очень не хотелось, но за он был не единственным, кто должен быть сегодня чистым. Ему дали штаны и рубашку из светлой и очень приятной на ощупь ткани. Одевшись с помощью санитаров, Балиан вернулся на лежанку и за считанные мгновения провалился в сон. Не особенно беспокоила даже саднящая культя, уже успевшая доставить ему много "приятных" ощущений.

Проспал он не очень долго, поспев к обеду. После того, как все набили животы, продолжился обычный треп. Все они были калеками, и никому не хотелось думать об этом, оставшись наедине с самим собой. Балиан даже не очень понимал, почему с ними носятся, словно с какими-то благородными. Богатый особняк, хорошая еда, а не обычная армейская похлебка. Еще это купание. Балиан, конечно, не раз бывал в банях, но вот так профессионально его еще ни разу не обрабатывали. К тому же, бесплатно.

А потом, уже практически перед закатом произошло то, что основательно выбило Балиана из колеи и заставило пересмотреть очень много в своей жизни. К ним пришел король.

До этого Балиан видел его только один раз, на острове, и то, издалека. Первое, что поразило солдата, это облик правителя. Вот уж точно, о чем слухи не врали, так это о нечеловеческой красоте драконьих владык. Да будь у Балиана такое личико, не он бы платил девкам, а они ему! Серебряные волосы были убраны назад и заплетены в небольшую косу.

Примечательной была и его одежда. Никаких украшений, золота, ярких оттенков — всего того, что так любят богатые лорды. На короле были черные, словно ночь одежды, и все были одного и того же оттенка. Сапоги, штаны, рубашка и дублет. Даже висевший на поясе меч был в черных ножнах и с черной же рукоятью.

Удивительно также было то, что он пришел один, без какого-либо сопровождения. Насколько Балиан вообще мог судить об этом, такое могло случиться, только если король хотел поговорить с кем-то наедине, но к ним подобное явно не относилось.

Стоило Балиану только более или менее рассмотреть гостя, как он поздоровался с ними. Просто поздоровался, словно они его давние знакомые, с которыми он так здоровается уже на протяжении многих лет. Не успел он, как следует, изумиться, как все вокруг затопил яркий, белый свет. А его коснулось что-то очень теплое, согревая не тело даже, а словно саму душу. Продолжалось, по ощущениям Балиана, где-то минут двадцать. Закончилось это так же внезапно, как и началось.

— Семеро даровали вам свое Благословение, будьте же достойны этой чести! — молвил тогда король. Что-то в его голосе было такое, от чего у Балиана волосы встали дыбом, а по спине пробежал табун мурашек.

Сказав это, он тут же покинул их, а солдат по привычке почесал нос. Правой рукой. В первые секунды Балиан даже не осознал случившееся, благо, соображал он быстро, заметив, что отрубленная не так давно конечность вновь оказалась на своем законном месте. Тут уже начали доноситься возгласы от его соседей (по большей части это был забористый мат).

Все возбудились сверх всякой меры, в одно мгновение поднялся такой гвалт, что уши закладывало. Балиан тоже считал своим долгом поделиться своими чувствами с окружающими, и его голос очень неплохо вливался общий шум.

Вскоре к ним буквально вбежал какой-то незнакомый рыцарь, ему пришлось потратить некоторое время, чтобы успокоить бывших калек. Кому досталось крепкое слово, а кому и затрещина (особо неугомонным).

Довольно быстро им принесли новую одежду и как полностью здоровых погнали в расположение войск. В процессе Балиан испытал довольно смешанные чувства. С одной стороны он теперь не калека, а с другой его погнали с такого шикарного места, к которому он уже успел привязаться всей душой. И неважно, что был он там всего меньше дня! Настоящая любовь она такая, приходит с первого взгляда!

Некоторое время они болтались ни туда, ни сюда, в лагере просто не знали, куда их деть. С учетом того, что выздоровели вообще все раненые, бардак был еще довольно умеренный. В конце концов, их таки распихали по бывшим местам службы. Балиан вновь увидел рожу сира Берка и септона Гара. Оказалось, что в их полусотне погибло больше половины, в том числе и Гейл, их сержант, а также практически все десятники. Ему, как бывшему члену дружины, предложили пост десятника. И он, не будь дураком, согласился.

К тому же, в часть прибыла куча незнакомых солдат, командовать ими Балиану было намного проще, чем старыми товарищами. Никаких поблажек или просьб "по старой дружбе". Времени прохлаждаться у него особенно не было. Вернулся, получил десятника, подорвался, построил теперь уже подчиненных и буквально отрубился от усталости.

Думать о своем чудесном излечении у него попросту не было. Такая возможность появилась только утром. Вопреки тому, что было накануне, Балиан проснулся рано и был просто до неприличия бодр. Разум же сиял чистотой работы самого искусного стеклодува. Новоиспеченный десятник не был ни особенно верующим, ни особенно верным. Такие слова как: "долг", "верность", "служба" значили для него только в контексте денежного выражения. Другими словами, он служил, был верен и признавал за собой долг только до тех пор, пока это было ему выгодно. Если бы кто-то в свое время предложил ему лучшие условия, чем у лорда Бар-Эммона, он бы, ни секунды не раздумывая, согласился.

Правда, Балиан не афишировал эту сторону своей натуры даже перед старыми товарищами. Не поймут, перестанут доверять, спину не прикроют в случае чего. А может, и вообще донесут командующему, и полетит один говорливый идиот из дружины вперед собственного визга.

После того, как он оказался на том острове и поклялся в верности новому королю, ничего в его сознании не изменилось. Ну да, появился еще один господин, ну и ладно. Раньше служил лорду, теперь королю. Платить стали больше, ну и хорошо. Сказки септона не воспринимались им всерьез, единственным и самым действенным мотиватором Балиана были золотые и серебряные монеты. Он был готов убивать и умирать за них.

Такое мировоззрение у него сформировалось в течение жизни, а точнее за те годы, что он провел в абордажном мясе. С ними обращались, словно со скотиной, давали жрать ровно столько, чтобы не загнулись от голода. Если кто-то умудрялся подхватить лихорадку или, не дай Семеро, получить хоть сколько-нибудь серьезную рану, того тут же выбрасывали за борт.

Балиану несказанно повезло, что он не только выжил, но и вырвался из этого ада. Но вырвавшись, солдат ничего не забыл, помнил о том, что для лордов и прочих благородных такие как он — не люди, а скот, с которым можно делать все, что угодно. А септоны — ленивые и жадные твари, прислуживающие этим самодовольным ублюдкам.

Не сказать, что Балиан отчаянно ненавидел всех вышеперечисленных. Годы спокойной и сытой жизни на Крюке Масси здорово примирили его с несправедливостью жизни. Но вот каких-либо положительных чувств он к "вершителям судеб" не питал.

Но вот, всего несколько часов назад Балиан столкнулся с совершенно другим отношением. Он понятия не имел, что там сделал король или Семеро, но факт в том, что один этих самых "вершителей" не просто снизошел до простых солдат, но сотворил настоящее чудо, помог калекам, а не выбросил их. Это обескураживало Балиана сильнее, чем то, что отрубленная рука отросла всего за несколько минут.

"Что ж, может эти септоны не так уж сильно и брешут" — подумал тогда десятник.

Долго валяться на койке ему никто не дал, вскоре прозвучал сигнал к пробуждению, и ему, как командиру, пришлось подниматься и будить свой десяток. Сначала все было как обычно, то есть согласно распорядку, введённому на острове. Небольшая разминка, завтрак, полчаса свободного времени, строевая подготовка. А вот потом по всему войску зазвучали рога и команды, они снимались с места и шли к Драконьему Камню. Большой поклажей их никто не нагружал, с собой они взяли только самый минимум провизии и пошли походным строем. Который, как знал Балиан, предназначен для коротких марш-бросков. С учетом расстояния до крепости это имеет смысл.

Хотя он не понимал, почему идут только они одни. Где осадные машины с их расчетами? Разве не правильнее будет подтянуть еще и морячков? Так как Балиан долгие годы был этим самым "морячком", он прекрасно знал, что среди них должно быть полно неплохих воинов и стрелков, которые будут очень даже не лишни при осаде такого замка, как Драконий Камень.

Даже будучи до недавнего времени Балиан понимал подобные чуть ли не прописные истины. Недоумение его было так велико, что он не выдержал и обратился к сиру Берку. Тот, как ни странно, не послал его, куда подальше, выполнять свои обязанности. Судя по всему, рыцарь тоже задавался подобными вопросами. Но, увы, он так же, как и десятник ничего не знал. Балиану оставалось только пожать плечами и исполнять свой долг.

Надо сказать, он не знал, что быть десятником так тяжело, особенно, когда твои подчиненные — вчерашние крестьяне, единственное умение которых держать копье, как надо. Раньше их полусотня считалась чуть ли не элитным отрядом, куда входили бывшие члены дружин, после потерь во время высадки отряд разбавили обычными рекрутами. Уже не "мясо", но и на полноценных воинов они совсем не тянули. И возиться с ними пришлось Балиану.

Через час, когда войско уже порядочно отошли от Ловербэя, он уже начал жалеть, что согласился стать десятником. Эти болваны постоянно сбивались, не могли идти ровно, за ними нужен был глаз да глаз. У Балиана уже начинала от всего этого голова болеть. Он командир, а не нянька!

Помимо воли его взгляд то и дело соскальзывал на скачущих неподалеку всадников. Сверкающие стальные кирасы, шлемы с поднятыми забралами, щиты с красным драконом на черном поле, длинные копья, прямые спины и вздернутые носы. "Где же вы были раньше, такие красивые?".

Рядом с этими гусаками ехали все самые важные шишки. Король в удивительных черно-золотых латах и с огромным двуручником, притороченном к седлу такого же черного скакуна с подходящей по стилю броней. Вот неподалеку скачет молодой лорд Дюрам. Несмотря на то, что юнец всеми силами старался показать невозмутимость, опытному вояке было прекрасно видно, что он здорово нервничает. Лорд Сангласс, последнюю неделю пребывания на острове именно он сменил сира Гаста, а потом командовал ими во время высадки в Ловербэй. У Балиана он вызывал неоднозначные чувства. С одной стороны он был опытным воином и грамотным полководцем, за что десятник уважал его. С другой, он не слишком то и жалел солдат. Если надо пожертвовать кем-то, лорд Святой Бухты сделает это без всяких колебаний. И такое отношение Балиан недавно ощутил на себе, когда его с товарищами бросили в самое пекло, на гвардию Станниса Баратеона, пока остальной десант высаживался, накапливаясь на побережье. Белый плащ с желтым семиконечными звездами и шлем с наносами в виде птичьих крыльев в купе с сияющими, чуть ли не, зеркальным блеском латами придавали ему довольно величественный и эффектный вид.

Остановились они спустя полтора часа в полукилометре от вражеского лагеря, который, судя по всему, попытались превратить в какой-никакой форт. С учетом местности, когда нападающие вынуждены взбираться на гору, а обороняющиеся могут поплевывать на них сверху, получились более или менее сносные укрепления. Широкий ров с кольями, хиленький частокол, несколько низеньких башен, крытых тканью и полное отсутствие каких-либо ворот. Почему враги не заперлись в более надежной крепости, осталось для десятника тайной, покрытой мраком. Однако даже эти укрепления обещали солдатам множество "приятно" проведенного времени.

Прозвучали рог, а затем и команды перестраиваться в атакующий порядок. Балиан пару секунд замешкался, забыл, что ему теперь тоже вроде как положено отдавать команды. Благо, его заминка была не критичной, и ее никто не заметил. Прикрикивая на подчиненных, он всеми силами старался выстроить их в ряд, как можно ровнее. Сейчас десятник как никогда понимал сира Геррика, лейтенанта, командовавшего абордажной группой, в которой ему не посчастливилось оказаться. Хотя лютой ненависти к означенному лейтенанту это никак не уменьшало.

Несмотря на то, что в этот раз Балиану повезло не оказаться в первых рядах, он все же был достаточно близко от передовой, и ему было прекрасно видно, что происходит впереди. Этому еще неплохо способствовала местность. Если бы дело происходило где-нибудь на равнине, десятник мог бы довольствоваться только спинами товарищей. Увы, высоким ростом он похвастаться не мог, но и коротышкой его назвать никак нельзя. Гордая середина, такая же, как и у большинства солдат в этом войске.

Вдруг, над вражеским лагерем начала подниматься черная туча...

— Щиты вверх!!! — прозвучал громогласный рев сира Берка. Балиану даже почудились истеричные нотки в его голосе. Однако, по вбитой намертво привычке он не стал размышлять, что, да как, и повторил приказ в силу своей глотки, одновременно, поднимая над головой щит.

— Быстро, Лорви, ты — сучий выблядок!!! — замешкался один из его подчиненных, и он решил поторопить его. Но было уже поздно, прямо в незащищенное лицо придурка вонзилась стрела. Не успело тело упасть, как в него возилась еще парочка.

В это время по щитам тех, кто успел прикрыться, тоже забарабанили стрелы. В основном, они просто отскакивали, но были и такие, что пробивали щиты насквозь. Из-за чего в десятке Балиана уже появилась тройка раненых, помимо погибшего Лорви. Самому десятнику удалось избежать ранений, хотя его щит пробило уже четыре стрелы. Судя по всему, им не повезло попасть, чуть ли не, в центр намеченной врагами области обстрела.

В какой-то момент стрелы перестали сыпаться на них. Но Балиан не опускал щит и не давал на это команды. Однако вскоре такая команда пронеслась по войску, и он смог таки опустить его, продублировав это своим подчиненным. Первое, что заметил десятник, так это то, что все вокруг приобрело какой-то золотистый оттенок. Затем он поднял глаза повыше и с удивлением, перерастающим в изумление, увидел, как летящие от врагов стрелы разбиваются о невидимую преграду и падают на землю. И не один он стоял с раскрытым ртом, пялясь на небо. Этим была занята практически вся армия. По крайней мере, он не видел тех, кто не смотрел бы наверх.

Однако их ждало еще более удивительное зрелище. Прямо с солнца начал спускаться сияющий ослепительным светом шар. Через пару минут, когда он приблизился, стало понятно, что это состоящий белого света дракон. Определить его размер было несколько затруднительно, при взгляде на него глаза начинали болеть и слепнуть. Потом дракон спикировал прямо над ними, свет, исходивший от него, осветил практически все войско. Пришлось зажмуриться, чтобы защитить глаза от этого слепящего света.

Вскоре послышался треск, очень похожий на то, как трещит огонь, когда туда кидают сухие листья, только намного сильнее. Из любопытства Балиан решил посмотреть, что там происходит, но тут же снова зажмурился, прикрыв глаза рукой. Этот проклятый свет! Он был буквально повсюду, как тогда, в особняке градоначальника. Но если в тот момент свет был теплый и мягкий, то сейчас он был слишком яркий и резкий.

Длилось это несколько минут и кончилось звуком рога, а затем по войску пошла непривычная команда "Открыть глаза!". Сам Балиан повторил ее, не успев выполнить самому. Глаза отчаянно слезились и никак не хотели открываться. К тому же, огромные цветные пятна не давали ничего разглядеть в метре от себя.

Когда десятник смог более или менее сносно видеть, ему предстало зрелище обгорелых головешек на месте недавно целых построек и ровная земля на месте рва, будто его и не было никогда на этом месте. Через полчаса, когда суматоха в рядах солдат улеглась, порядок был восстановлен, и все наконец-таки восстановили зрение, войско двинулось вперед.

Подойдя к сгоревшему лагерю, Балиан ощутил ни с чем несравнимый аромат паленого человеческого мяса. Желудок тут же подскочил к горлу, обещая извергнуть наружу съеденный не так давно завтрак. Однако сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, а также начав дышать ртом, ему удалось сдержаться. Чего нельзя сказать о его подчиненных. Пятеро из девяти, согнувшись пополам, самозабвенно блевали себе на сапоги. И такое происходило повсюду. Строй просто катастрофически рушился. Запах был очень уж плотным и отвратительным. А в армии очень много рекрутов, которые сталкиваются с подобным впервые в жизни.

Опять зазвучали рога и команды остановиться. Снова пришлось восстанавливать боевой порядок. Внезапно Балиан почувствовал, будто его коснулось что-то невидимое, похожее на свежий морской бриз с брызгами соленой воды. Довольно приятное ощущение, которое весьма быстро прошло, и вместе с ним ушли какие-либо позывы к рвоте, желудок перестал бунтовать. Стало даже лучше, чем до этого. Пропала усталость, накопленная за полдня марша. Оглядевшись, десятник увидел, что с его подчиненными происходит то же самое. Те, кто опорожняли желудок, стали выпрямляться и вытирать рты тыльной стороной ладони. У тех же, кто оказались более крепкими, в облегчении разглаживались лица, скривившиеся до того в гримасе отвращения.

Найдя взглядом скачущего впереди конного строя короля, Балиан принялся сверлить его пристальным взглядом. После всего он уже, кажется, разучился удивляться. Сначала непонятная защита, прикрывшая всех их от стрел, потом спустившийся с неба дракон, уничтоживший врагов у них на пути. А теперь что? Каким же могуществом он обладает? Или это Семеро творят свою волю через него? Неужели их отрядный септон прав, и этот новый король — Избранник Семерых? Даже произошедшее в особняке градоначальника не до конца его убедило. В конце концов, есть же всякие колдуны. Почему бы Рейегару Таргариену не оказаться им? Да, Балиан был очень благодарен ему за излечение и даже готов был служить ему не за страх, а за совесть. Однако все увиденное сегодня не оставляло никакого другого объяснения, кроме вмешательства богов. Ну не может обычный человек, даже колдун, обладать таким могуществом.

Из раздумий десятника вывел звук рога и рев сира Берка, командующего идти вперед. Как и положено, точно такие же команды слышались везде, по всему войску. Они идут в бой. Хотя какой там бой? Хорошо, если найдется какой-нибудь полумертвый бедолага, которого они добьют.

Несмотря на то, что они шли боевым порядком, опасаться им было некого. Расслабленность, скука и желание, как можно скорее пройти сквозь неприятное место.

Горелые остовы каких-то построек, остатки частокола. Едва различимые человеческие останки, которые можно было заметить только по почерневшему железу на них. И пепел, тонким слоем покрывающий землю. Волей неволей от такого зрелища становится не по себе. Балиан сразу же представил, что легко мог оказаться на месте этих бедолаг. Если бы родился на соседнем острове и пошел гребцом на корабль совсем другого лорда.

Обстановка нервировала даже Балиана, что уж говорить о его подчиненных, то и дело притормаживающих, видя очередной выгоревший труп. Он орал и крыл их трехэтажным матом не столько дисциплины для, но и выплескивая на них собственный страх и неуверенность.

И вот, совершенно внезапно, заставляя кровь стыть в жилах, раздался громогласных нечеловеческий рев сотен глоток. Прямо из-под земли выскочила и понеслась на них целая орда злых, орущих демонов. Балиан настолько растерялся, и, чисто на рефлексах, без участия разума, попытался броситься наутек. Но не вышло, позади были только бесконечные ряды солдат, которые то ли впали в ступор от страха, то ли оказались храбрее, но они не собирались никуда бежать. Это немного отрезвило десятника, он взял себя в руки и повернулся вперед, чтобы увидеть, как драпающие передние ряды безжалостно режут подбежавшие "демоны".

Никакие это были не демоны, а просто люди, солдаты. Безумно злые и малость закопчённые, отчего их лица почернели. Балиан не знал, откуда они выскочили, да это и не важно! Главное, что эти сволочи в мгновение ока поломали им строй и уже вырезали три передних ряда. Если все так будет продолжаться и дальше, он же окажется впереди! Опять!

К счастью, ему не пришлось в одиночку приводить в чувство паникующих солдат, этим уже занимался сир Берк и септон Гейл. Получалось у них, правда, так себе. Из-за воцарившегося хаоса их просто не было слышно. В конце концов, произошло то, чего Балиан так отчаянно не хотел — ему пришлось сражаться.

Воткнув копье в грудь одному из врагов, только что разрубившему голову стоящего впереди солдата, десятник отбросил на хрен эту, слишком длинную палку и взялся за топор.

— Держать позицию, суки!!! Держать позицию!!! — надрывался он, всеми силами стараясь перекричать стоящий на полем битвы гомон.

Но долго орать ему не дали. На него обратил внимание двухметровый детина с молотом и попытался превратить в отбивное мясо. Балиан рефлекторно подставил щит под удар, но это решение оказалось очень неудачным. Деревянный щит развалился на куски, самого же десятника отбросило на пару метров. Не успев даже подняться и что-нибудь сделать, он увидел занесенный над собой молот и оскаленную пасть на обожженной роже.

Краем сознания Балиан уже приготовился к быстрой смерти. Но этого не произошло. Готовившийся опустить свой молот здоровяк, вдруг, изменился в лице, покачнулся и упал на землю, выпустив изо рта сгусток крови. Позади рухнувшего воина робко стоял, Доккен, один из его подчиненных и с неверием смотрел на упавшего здоровяка, из спины которого торчал обломок копейного древка.

— Не спи, долбодятел! — крикнул десятник молоденькому солдату, быстро вскакивая на ноги. Ему чуть было не отчекрыжил башку какой-то подскочивший сзади хрен. Благо, он вовремя среагировал, метнув во врага свой топор, который попал врагу в грудь, чуть оглушил его, но не пробил кирасу.

Бросившись к потерявшему равновесие врагу, Балиан стукнул его собственным шлемом по лицу и принялся мутузить его таким способом, пока его лицо не превратилось в кровавую кашу. Отобрав у то ли трупа, то ли вырубившегося солдата меч и щит, он огляделся по сторонам. Все смешалось в череду отдельных схваток, никого порядка ни у них, ни у врагов не было уже единого строя.

— Да что ж ты,

* * *

* * *

* * *

, делаешь, здесь тебе не родной свинарник, здесь порешить могут! Следи за обстановкой, долбоклюй!!! — ему снова пришлось спасать этого олуха, Доккена, который пялился на него во все глаза, чуть было не познакомившись с моргенштерном.

Не успел его подчиненный обнажить свой топор, как на них накинулась уже слаженная тройка с золотым оленем на котах. Двое были со стандартными одноручными мечами и щитами, а третий сжимал в руках увесистый двуручник. К удивлению Балиана, этот деревенский олух с воинственным кличем кинулся на врагов. Не став терять время, десятник бросился сразу же за ним. А то ведь пропадет парень!

Пока тройка чуть отвлеклась на это орущее недоразумение, Балиан всадил двуручному бойцу меч прямо в горло. Не став дальше смотреть на дело рук своих, десятник пихнул подчиненного ногой в сторону. А то, его уже чуть не обезглавили. Мечи врагов встретил лишь воздух. Собираясь обезглавить одного из мечников, он смог лишь оставить порез на щеке. Сволочь оказалась слишком проворная! Теперь уже ему грозила опасность быть нашинкованным. Эти двое очень умело работали в паре, совместно отбивая все выпады и оттесняя его вперед, туда, откуда вылезли "демоны".

Тут откуда-то опять вылез Доккен, но в этот раз ему не повезло, один из врагов оказался внимательнее, долбанув рекрута по лицу рукояткой меча. Провезти добивающий удар не дал уже сам Балиан, всячески отвлекая на себя этих двоих.

Он не знал, сколько уже так "танцует", но кажется, что очень долго. Пот застилает ему глаза, поддоспешник неприятно липнет к телу, а конечности наливаются свинцом. Если кто-нибудь из двойки не допустит какую-нибудь критическую ошибку, ему конец, Ну, или к нему придут на помощь.

Неожиданно над полем боя разнеслось пение рогов. Вражеских. Балиан сразу же это понял. Тональность несколько отличалась от привычной.

После довольно протяжного звука его противники перестали столь рьяно атаковать. Более того, они стали отступать от него. А поняв, что он не собирается их преследовать, ибо слишком вымотался для этого, побежали куда-то в сторону. И повсюду происходило то же самой. Враги отступали. Организованно, но довольно поспешно.

Оперевшись на меч, Балиан опустился на одно колено. Он ужасно устал. Постояв минуту в такой позе, он заковылял к своим. Посреди горелых обломков их войско вновь собиралось в какое-то подобие строя. Вдруг, среди прочих звуков десятник выделил отдаленный топот, от которого немного дрожала земля. И чем дальше, тем больше этот топот усиливался. Повернувшись назад, он увидел то, что убило все его надежды дожить до заката. Прямо от Драконьего Камня на них несся отряд рыцарей, над которым развевалось большое знамя с золотым оленем на черном поле, личный штандарт Станниса Баратеона.

* Так как Мартин не слишком подробно описывал богов, которым поклоняются в Вольных Городах, мне пришлось добавить немного собственной фантазии. Гестинда — богиня любви и красоты, покровительница дам с пониженной социальной ответственностью. Почитают ее практически во всех Вольных Городах, кроме Браавоса и Волантиса. Обычно изображается в виде прекрасной, полуодетой рыжеволосой девицы с высоким бюстом. Эгур — бог морей и океанов. Покровительствует всем профессиям так или иначе связанным с морем. В Лисе, Мире и Тироше занимает место главы пантеона. Изображают в виде высокого мужчины в доспехах цвета морской волны с копьем в руке. Имеет густую шевелюру светло-зеленого цвета и бороду до пояса.

Глава 29

— Сейчас, сейчас, достопочтимые господа! Уже открываю! Нижайше прошу простить, замки заедают! — раболепно затараторил Вал, обращаясь к стоящим за дверью стражникам и принялся щелкать многочисленными запорами. Если не видеть воочию, то вправду можно подумать, что кто-то пытается открыть замки.

— Давай быстрее! А то, мы, чего доброго подумаем, что тебе есть, что скрывать! — донеслось в ответ более спокойным тоном.

— Не извольте беспокоиться, я самый честный человек в этом городе! — и на полтона тише: ты как сюда попал?

— Через ворота! Я изобразил крестьянина, который идет на рынок продавать рыбу! — шепотом ответил Давос, чуть опустив арбалет.

— И тебя так просто пропустили?!

— Да они там всех пропускали. Я же захватил с собой мешок с рыбой, — указал бывший контрабандист на сиротливо валяющийся около входа мешок, от которого характерно так пованивало. — Мне еще дали какую-то деревяшку, но я не понимаю, что здесь написано.

— Дай сюда! Хм, любопытно. Здесь цифры: "143" и слова "крестьянин", "торговля" и "неделя". Держи! Не знаю, зачем это, но советую держать при себе.

— Спасибо, — ответил Давос и спрятал деревяшку обратно в поясной кошель.

— Пустое, научись уже читать, наконец! Ты же, мать его, владетельный рыцарь! Все, приготовься, я открываю легавым*!

Бывший контрабандист отбежал от двери, встал неподалеку, прикрываясь лестницей, и принялся ждать условного сигнала от Вала. А то ведь за дверью вполне могут оказаться и не стражники вовсе. Место он выбрал довольно неплохое, дверной проем просматривался очень хорошо, и пока не переступишь порог заметить Давоса практически невозможно.

— Эх, еще чуть-чуть. Да поддавайся же ты, отродье Малоха*! — играя на публику, громко восклицал старый мириец. — Ух, наконец-то! Проходите, достопочтимые господа.

Вал отворил дверь и, расплывшись в угодливой улыбке, заодно отвесив низкий поклон, дал дорогу гостям. Поняв, что все нормально, Давос аккуратно спрятал арбалет в специальной нише под лестницей.

Порог переступили четверо стражников. Вооружение их практически ничем не отличалось от того, что Давос видел на входе в городе. Кожаный доспех, железный шлем, копье, щит и топор на поясе. Вошли в дом они в полном вооружении, которое не слишком подходило именно для стражи. Хотя тут ничего удивительного, как раз, нет. Старые служителя законы либо полегли в битве, либо отступили из города, поэтому патрулированием улиц, судя по всему, вынуждены заниматься солдаты.

Оттеснив Вала вглубь, ближе к лестнице, стражники заняли все пространство прихожей. Гости пока что не успели что-то сказать или сделать, но по их цепким, настороженным, уверенным взглядам Давос понял, что дача взятки — заранее тухлое дело. Эти носом рыть землю будут, если понадобится. И уж точно тщательно здесь все осмотрят.

— Кхм... уважаемые граждане Ловербэя, — с достоинством произнес тот, кто выглядел старше остальных. Однако, несмотря на то, что голос его был преисполнен торжественностью и внутренней силой, все же были заметны нотки некой неуверенности. Словно ему было непривычно такое обращение к кому-либо. Сам Давос не сразу вникнул в смысл слов, осмыслив их, только когда стражник закончил говорить. — От имени Его Королевского Величества Рейегара IТаргариена в пределах городских границ производятся... кхм... чрезвычайные мероприятия по отлову особо опасных преступников, вражеских диверсантов и лиц так или замешанных в преступном сговоре с вышеозначенными элементами. Заранее просим прощения за доставленные неудобства, это для вашей же безопасности.

Данная речь, судя по всему, была просто-напросто заучена. По крайней мере, так показалось Давосу. Слишком непривычно слышать от простого стражника слова, которые не от каждого лорда впору услышать.

— Эээ? Че?! — старый мириец оказался намного менее сдержан, нежели бывший контрабандист, и вслух возвестил о постигшем его глубочайшем недоумении.

— То! — сбросив напускную торжественность, раздраженно бросил стражник. — Обыск у тебя проводить будем! Вдруг ты каких-нибудь мерзавцев и злодеев у себя прячешь?!

— Я?! Да, не дай Семеро! Никого я не прячу! — театрально возмутился Вал, вернув себе самообладание. Уж это Давос ясно понял. Иначе, чем специально, старый друг Семерых, в которых ни на грош не верил, не поминал.

— Вот сейчас и проверим, — отозвался глава отряда и, повинуясь кивку с его стороны, остальные стражники стали разбредаться по дому. — Так, а ты еще кто такой?

Это уже было обращено непосредственно к Давосу, на него таки соизволили обратить внимание.

— Зовут меня Роли, доблестный сэр. Рыбак я, живу близ Ржавого Водоросля*. Вот, в Ловербэй пришел, чтоб значит сторговать звонкую монету за улов свой, — и в подтверждении своих слов Давос указал стоящий у дверей кухни мешок с рыбой. Он решил, что не стоит изображать совсем уж глухую деревенщину, как перед теми всадниками. Любой дурак понял бы, что у человека с такой кривой речью и довольно состоятельного горожанина, каким был Вал, мало общего. — По дороге вот, к другу заглянул.

— Рыбак говоришь... — задумчиво произнес глава отряда, внимательно осматривая Давоса. А затем кивнул одному из своих подчиненных. — Орен, проверь!

Тот заглянул в мешок и, запустив туда руку, принялся в нем рыться.

— Там только рыба, сэр, — отозвался, стало понятно по голосу, молодой стражник.

— Хорошо... — кивнул глава отряда, а затем повернулся назад и гаркнул на улицу. — Гвир, быстро тащи сюда свою задницу!

С той стороны послышалась какая-то суета, и в дом буквально влетел юноша в приличной одежде, на которой был герб Таргариенов, с чистым лицом и повадками слуги. На плече у него болтался странный мешок из кожи, похожий на большой кошель.

— Давай, доставай свои штуки, будем вот этого господина пытать! — обратился глава отряда к юноше и указал на опешившего Вала. Давос уже потянулся к тайнику с арбалетом, готовясь спасать друга. Однако юноша достал из мешка лист пергамента и перо с чернильницей. Вал же справился с собой и ловко увел юного писаря вместе с главой отряда наверх, в свой кабинет.

После этого бывший контрабандист вздохнул с изрядным облегчением. Остальные стражники разбрелись, кто куда, и на него уже никто не обращал внимание. Промелькнула мысль смыться, пока его никто не видит, но понимание, что у входа, наверное, сторожит не меньше стражников, чем находится сейчас в доме, остановило Давоса. К тому же, если он сейчас уйдет, то разузнать, хоть что-нибудь, будет еще сложнее, чем раньше.

* * *

— Фух! Ты даже не представляешь, старина, каких сил мне все это стоило! У меня же чуть сердце не остановилось! Эти проклятые отродья Малоха чуть душу из меня не вытрясли!

Вала чуть ли не трясло. Когда стражники наконец-то покинули его дом, он в мгновение переменился. Если при посторонних он всего лишь немного суетился, показывая только небольшую нервозность, то, когда они ушли, старый мириец превратился в трясущегося от страха человека.

Стремглав бросившись на кухню, он достал откуда-то глиняную бутыль с вином, от души приложился к ней, а затем принялся сбивчиво лепетать что-то не слишком понятное. И продолжал при этом хлебать вино.

— Да, Вал, я не представляю! Может ты перестанешь жрать это пойло и расскажешь мне, в чем дело?!

— Пойло в трактирах, а это дорнийское вино пятнадцатилетней выдержки!

— Если это такое о

* * *

нно дорогое пойло, не надо хлестать его, словно трактирную брагу.

— Во имя всего святого, Давос, имей уважение!

— К кому, к тебе что ли?

— Да причем тут я?! К пой... Тьфу! К вину! Ты хоть знаешь, сколько стоит бочонок этого восхитительного нектара богов?! Пять! Пять золотых драконов!

— Зная тебя, предположу, что ты получил его за значительно меньшую сумму.

— Какая разница, за сколько я его получил?! Главное, за сколько я смог бы его продать! Да этот напиток не грех налить в кубок королю! Ууух! Ааа! Ик! Ладно, извини, старина, я в норме.

— Знаешь, такие заявления от человека, который за пару минут выжрал целую бутылку, выглядят несколько... неубедительно.

— Что ты придираешься к мелочам?! Я, между прочим, для тебя старался! Ты хоть представляешь, чего мне стоило уболтать этих отродий Малоха, чтоб они ничего не заподозрили?!

Вот после этих слов старого друга бывший контрабандист мгновенно подобрался и весь обратился в слух.

— Вал, если ты действительно что-то узнал, я встану перед тобой на колени и извинюсь за все, что ты только скажешь.

— Ну, зачем же так... радикально? Достаточно, если ты просто признаешь меня Повелителем Всего Сущего.

* * *

Огонь или Меч? Славная победа в честном бою с жертвами или же простой, не несущий практически никаких рисков, губительный для врагов путь к победе?

Однозначно второе. Увы, но от изобретательных действий Станниса моя армия и так понесла слишком большие потери. Увеличивать их еще больше, к тому же, с риском потерять вообще все, я не намерен. "Собачья свалка" наконец-то закончилась, солдаты Баратеона отступили, рассчитывая, что тяжелая конница, прямо сейчас несущаяся на наши позиции, втопчет нас в грязь.

Приняв решение, формирую комплекс плетений. Старый, добрый Файербол, только перекачанный маной сверх всякой меры, и две иллюзии. Одна скроет сам Огнешар, а другая создаст впечатление, что прилетел он не от меня, а с неба. Так, добавим связку-синхронизацию, и готово.

Что ж, простите ребята, что я так с вами обхожусь, но вы бы меня тоже не пощадили, будь у вас такая возможность. Оранжевый, идеально ровный шар врезался в передние ряды вражеской конницы и подобно воде расплескался во все стороны. Наши позиции находились в полтораста метрах от скачущей кавалерии. Мои солдаты прекрасно слышали душераздирающие вопли сгорающих заживо людей и лошадей. Причем, судя по эмоциям, большинство очень сильно жалело именно неразумных животин.

Наступление мгновенно смешалось. Центр, самая боеспособная часть конного отряда, где находилась большая часть рыцарей и все высшее командование сейчас горит в магическом напалме. Фланги продолжают по инерции скакать на нас. Но воинов в полном латном доспехе, способном защитить от стрел, там практически нет. Даю команду лучникам, меньше остальных пострадавшим в "собачьей свалке", и в сторону уцелевших, навесом, летят тучи стрел.

До наших позиций доскакало меньше десятка конников. Да уж, смешно, когда выдрессированные кони, не испугавшиеся магического пламени, отказывались идти на глубокий строй копейщиков. Или все дело в том, что даже животные поняли, в каком катастрофическом меньшинстве они находятся? В общем, расправились с этими "везунчиками" весьма быстро.

Втягиваю обратно всю ману из магического огня, превращая его в совершенно обычный, а затем создаю над полем боя Квазидождь, который тушит разбушевавшееся пламя. Естественно, с обязательной иллюзией набежавших туч.

Хотелось бы, конечно, пригнать сюда настоящий циклон, но без выхода в астрал в нынешнем состоянии я такое не потяну. Поэтому, придется довольствоваться простым перегоном маны в воду.

Какая разница и почему я вообще привередничаю? Дело в том, что в среде магов, неофициальным главой коих я был на протяжении многих лет, с определенного момента особым шиком, показателем мастерства и возможностью выпендриться стала способность управлять окружающей природой с минимальным привлечением маны. То есть, не прямо из магии материализовать то, что тебе нужно, заставить естественные процессы работать так, как тебе надо. Например, разжечь огонь, как следует, разогнав молекулы какого-нибудь предмета. Такие вещи, как создание грозы на небе без облачка, были привилегией самых старых и искусных магов. В их число, конечно же, входил и я.

И сейчас мне очень горько от того, что без костыля в виде "очищенного" сознания, даруемого астралом, я не могу сделать то, что делало меня Великим Магом не только перед многочисленными учениками, но и перед самим собой.

— Хех, — вылезла на лицо горькая усмешка, — когда же ты перестанешь ныть, старый ты дурак?

— Простите, ваша милость? — озадаченно спросил находящийся неподалеку Сангласс.

— Ничего, не обращайте внимания, лорд Сангласс. Это я так, о своем.

Еще немного посидели молча, в ожидании, когда огонь окончательно будет потушен. Ждать пришлось недолго, меньше десяти минут. После этого я отдал приказ продолжать движение. Ну, что же, жди меня, Драконий Камень. Надеюсь, неожиданные сюрпризы на сегодня закончились.

Спустя четыре часа я понял, что таки нет, не закончились. Однако на этот раз, ради разнообразия, это был сюрприз со знаком плюс. Стоило нам подойти к крепости, как оттуда вышла процессия с радужными флагами.

Я решил не выпендриваться и выйти навстречу переговорщикам, прихватив с собой Сангласса и Гаста. Собеседниками нашими был уже известный мне Луковый Рыцарь, какой-то весьма упитанный человек весьма отталкивающей наружности и... очень интересная женщина. Дело даже не в развевающихся по ветру полупрозрачных одеждах, которые практически не скрывали ладную фигуру, не в том, что любым, даже самым незначительным движением она излучает желание. И даже не в ее совершенном личике, которое, бьюсь об заклад, уже сломало множество сердец. Дело в довольно ощутимом флере магии, источником коего она и является.

По моему знаку слово взял Рожер Гаст — самый худородный из нашей троицы. Задачу унизить своих противников я себе не ставил, но показать им их место сейчас просто необходимо.

И этот неприятный коротышка — Флорент? Хм, честно говоря, всегда думал, что слухи об их внешности — изрядное преувеличение, пошедшее в народ не без помощи Тиреллов. Хотя, может быть, это мне попался особенно "выдающийся" экземпляр. Так, а что он говорит?

— ...рить Драконий Камень в руки его милости. Только нам нужны... гарантии того, что вы не будете чинить кровавые расправы, — а голос у него такой же противный, лающий. Такое ощущение, что шакал разговаривает, честное слово.

— Какие еще "гарантии"?! Вы не в том положении, чтобы что-то требовать! — возмущенно воскликнул Гаст. Так, похоже, зря я доверил ему вести переговоры. Никакой деликатности и дипломатического такта.

— Ну, зачем же так грубо, сир Рожер? Сир Флорент, конечно, выразился не вполне ясно, но это вовсе не повод, кричать на него, — вмешиваюсь в переговоры, пока они не сорвались. — А вы, сир Флорент, не могли бы выражаться более конкретно? Что вы подразумеваете под "гарантиями"?

— Ну... ваша милость... мы надеемся, что вы поклянетесь... не причинять вред моим подопечным, — произнес Флорент таким тоном, что у меня без всякой эмпатии создалось впечатление, будто я — мифическое воплощение Зла, вроде христианского Дьявола.

— Клятва... клятва, сир Флорент, это слишком серьезно. У вас будет мое слово. Слово короля и члена династии Таргариенов. Я даю вам слово, что не причиню вреда ни семье покойного лорда Станниса Баратеона, ни его слугам, ни его вассалам. Конечно же, если все перечисленные люди мирно сдадутся и не будут никак мне вредить.

— Ваша... милость, а как погиб лорд Станнис? — спросил Флорент, заметно побледнев. После прозвучавшего известия Флорент и Луковый Рыцарь испытали сильную душевную боль. Что было на душе у Красной Ведьмы я определить не смог. Ее ментальная сфера заметно отличается от таковой у обычных людей. Так, сходу понять, что творится у нее в эмоциях, я не могу. Однако ее ровный ментальный фон все же всколыхнулся.

— Не буду врать, его тело пока что не найдено, однако шансы того, что он выжил, чрезвычайно малы... — стал я отвечать, но вынужден был прерваться по не зависящим от меня причинам. Совершенно неожиданно, проявив по-настоящему нечеловеческое проворство, Красная Ведьма выудила откуда-то изогнутый кинжал и, целясь им мне в лицо, прыгнула на меня прямо из седла.

Будь на моем месте обычный человек, он бы погиб от повреждения мозга острым предметом. Но мне хватило времени заметить угрозу, осознать ее и, что главное, парировать. Чуть смещаю голову, чтобы убрать её со смертоносной траектории. Перехватываю изящную женскую ручку, в которой зажат интересный кинжал, веет от него Тьмой. Причем так, конкретно. Хм, а не ты ли, красавица, подослала ко мне того демона?

Вторая рука тоже не осталась без дела. Ей я схватил Ведьму за горло. Смотрится со стороны это, наверное, очень странно. Что интересно, женщина даже в таком положении продолжала сопротивляться. И пыталась перебороть меня с не свойственной такому хрупкому организму силой.

В какой-то момент я с удивлением понял, что она начинает одерживать верх. Не критично, но сам факт. Совершенно не тренированная женщина, которая, по идее, должна еще и задыхаться, оказывается чуточку, но сильнее здорового воина, организм которого усилен магией.

Неожиданным образом мы уже катались на земле, вцепившись друг в друга, словно клещи. Внешний мир перестал существовать, было только красное от натуги лицо Ведьмы и кинжал, который ни в коем случае не должен добраться до моего лица. Несмотря на незначительное превосходство, она все-таки не смогла хоть сколько-нибудь значительно побороть меня. А затем вообще начала сдавать, сила покидала ее.

Я смог позволить себе отвлечься и обрушить на противницу мощь своей магии. Грубый, практически неоформленный, но направленный в нужную сторону поток силы обрушился на сокрытый странным барьером разум Ведьмы. Может, в другой раз я бы потратил секунду-другую, чтобы изучить непривычную магическую конструкцию, но не в данный момент. За пару мгновений эти барьеры были сметены, чтобы обнажить еще одни, точно такие же щиты. Я не стал церемониться и с ними, снова натолкнувшись на барьеры. К счастью, эти были последними, и больше ничего не мешало мне вырубить Ведьму. Что и было проделано.

Когда Красная Жрица обмякла на земле, я, наконец, обратил внимание на то, что творится вокруг. А творилось вполне предсказуемое. Гаст и Сангласс ссадили Флорента с седла и обездвижили с помощью острых, стальных предметов в жизненно важных местах. А вот Луковый Рыцарь смог удрать и сейчас скачет к воротам.

Что примечательно, Флорент, помимо страха, испытывал еще и колоссальное изумление пополам с какой-то детской обидой, направленные на Красную Ведьму. Интересно...

— Сир Флорент, скажите, пожалуйста, только честно. Вы знали о том, что сия женщина, — указываю на лежащую Ведьму, — собирается меня убить?

— Ваша милость! — лопоухий кастелян аж бухнулся на колени от избытка чувств. Мои вассалы чуть отодвинули от него колюще-режущие предметы, когда я с ним заговорил, поэтому такой маневр ему вполне удался. — Клянусь всеми богами, которые только существуют на этом свете, я ни о чем не знал! Мы всего лишь хотели обговорить условия...

— Достаточно, сир Флорент, я вам верю, — обрываю Флорента. Эмоции и поверхностные мысли подтвердили сказанное. А затем обращаюсь к вассалам, в глазах которых после моих слов застыло недоумение. — Он не врет, я это знаю.

— Благодарю вас, ваша милость, ваша мудрость безмерна... — принялся меня восхвалять поднимающийся с колен и отряхивающийся от пыли кастелян.

— Не стоит благодарить меня за то, чего вы и так достойны — справедливости, — снова обрываю Флорента. Надеюсь, это у него от нервов из-за непростой ситуации, иначе я задолбаюсь с ним общаться. Словесное вылизывание задницы забавляет только в первые тридцать лет жизни. С течением времени это начинает порядком коробить. Ты и так знаешь, что в тебе хорошо, а что не очень. И неприкрытая лесть, даже в виде ритуальных речевых оборотов, напрягает. Вот помню в Персии... Так, притормози, а то, не ровен час, совсем уж в воспоминания уйдешь. — Несмотря на это досадное... происшествие, я не отказываюсь от своих слов. Садитесь на коня, сир, скачите в замок и подготовьте его к передаче под мою опеку.

Ободренный Флорент, который уже успел попрощаться с жизнью, бодро поскакал к Драконьему Камню и даже не вспомнил о Красной Ведьме.

* Наверное, преступный жаргон из боевиков восьмидесятых покажется некоторым читателям неуместным. Тем не менее, я счел возможным вставить сюда этот термин для большей фактурности персонажа.

* Малох — злой бог. Очень кровожаден, властолюбив, завистлив и мелочен. Не имеет какой-то ярко выраженной специализации. Однако имеет некоторое количество верующих. В основном, это те, кто жаждут материальных благ и готовы пойти ради этого на что угодно. Не включен в стандартный пантеон и не почитается большинством жителей Вольных Городов. Редкие изображения показывают низкое существо с мускулистыми руками, выдающимися клыками и когтями, а также загнутыми назад рогами на голове.