Книга 2. Тайны наследников Северного Графства

— То есть, ты хочешь искать Истэку вместе со мной и Дейком? — спросила я, обдумав его слова. Арланд кивнул.

— Мне предстоит пройти последний ритуал в Ордене, — сказал он прежде, чем я ответила на его просьбу. — Я не знаю, справлюсь ли. Многое может пойти не так. Но если я буду посвященным инквизитором, жизнь на время станет для меня чуточку безопаснее. И, да, тогда я хотел бы присоединиться к тебе.

— Что ж, я не против, — я улыбнулась. На душе почему-то потеплело после его просьбы. Как минимум я была рада узнать, что мы еще встретимся после того, как покинем поместье. — Насчет Дейка не знаю, но, может, мы его уговорим. Кстати, Леопольд отправится с нами! Я слышала, он говорил об этом с Томой.

— Леопольд? — недовольно переспросил Арланд. — Зачем он вам?

— Я привязалась к нему, — я пожала плечами. — Он отличный друг и наверняка превосходный спутник. Он так готовит, ты даже представить не можешь!...

Инквизитор только фыркнул.

— Как знаешь, конечно. Но я думаю, нам и вдвоем было бы неплохо путешествовать, — заметил он, и я немного опешила от такой наглости.

Я уставилась на Арланда, пытаясь понять, что он хочет этим сказать. Только вдвоем? Ему не нравятся рыцарь и Леопольд, или после нашего небольшого путешествия он решил, что у меня к нему какое-то особенное отношение?

— Арланд, я должна сказать тебе, что тот поцелуй на постоялом дворе был просто уловкой! — поспешила предупредить я.

— Да неужели? — он не выдержал и рассмеялся. — А я-то думал мы помолвлены!

— Я просто сказала! — я взмахнула руками, чувствуя, что предательски краснею. Может, в темноте он и не заметит? Как же это все глупо...

Взгляд Арланда остановился на моей левой ладони.

— Как она, кстати?

— Рука? — я повертела кисть перед собой. — Пальцы не двигаются. Еще бы, там все кости раздроблены!

Осторожно сняв бинты, Арланд взглянул на мою ладонь.

Рог единорога словно растворился в мышцах, из твердой кости он превратился в продолжение моего собственного тела. Посередине ладони расползлось плотное белое пятно, от него к локтю и пальцам тянулись извилистые линии. С каждой неделей они забирались все дальше, а кожа, которую они оплетали, приобретала голубоватый оттенок.

Красота, ничего не скажешь.

— Это невероятно, особенно если вспомнить, что ты уже можешь этим делать, — улыбнулся Арланд, дотрагиваясь до линий. — Думаю, когда рог окончательно сольется с твоим телом, он восстановит чувствительность пальцев. Его не просто так называют лекарством от всех болезней: он всегда знает, что должен вылечить.

— Хотелось бы. Ты даже не представляешь, как тяжело застегивать штаны одной рукой!

— Избавь меня от мыслей о твоих штанах, Бэйр, особенно после того, как разбила мне сердце! — инквизитор картинно прижал руки к груди.

— Эй!

— Ты бы видела свое лицо!...

Маг из рода Сеймуров

*Дейкстр Донан*

— А вы, господин рыцарь, вовсе не такой чурбан, как о вас все говорили.

Герда шла, опережая меня на несколько шагов. Фигурка молодой графини то и дело скрывалась за цветочными кустами, а потом неожиданно появлялась где-то позади меня. Девочка находила странное удовольствие в том, чтобы заставать меня врасплох. Я как мог подыгрывал наивному ребенку, чтобы не расстраивался и не уходил.

— Все? И кто же это обо мне так говорил?

— Тома, например. Тетушка Меви, дядя Лорен, матушка... Все они просили меня держаться от вас подальше. Никак не могу понять, как же так случилось, что я ослушалась, — задумчиво и в то же время грустно заметила Герда, остановившись. Я смог подойти поближе и, наконец, разглядеть ее. Девочка как будто специально все время отходила, чтобы я не мог видеть ее вблизи.

Старое мешковатое платье, одно из тех, в которых рядили тройняшек родители, скрывало всю фигуру под складками, невозможно было понять, стройна девушка или же наоборот, достаточно полная. Нет, встреть я Герду вне поместья, в жизни не поверил бы, что передо мной графская дочь. Молодые графини, избегающие красивых платьев... я догадывался о возможных причинах, именно потому и попросил девочку, обычно окруженную сестрами, прогуляться со мной по оранжерее наедине. Я якобы хотел показать ей странный цветок, который нашел здесь, но на самом деле мне нужно было ее кое о чем расспросить.Герда догадывалась, к чему наш разговор наедине, потому не преминула воспользоваться случаем. Она пообещала отвечать на все мои вопросы и не врать... ведь от этого зависело то, кому отдадут наследство. То есть не от этого, а от того, что я скажу Меви. Почти все в поместье, и тройняшки в том числе, свято верят в то, что это я глаза и уши умирающей, и именно от моих слов будет зависеть судьба огромного состояния. У троих девочек, как и у всех, есть определенные желания, и ради них они готовы раскрыть передо мной некоторые тайны графской семьи. Не те старые предания, которых я уже на всю жизнь наглотался от Арланда и Лорена, а именно личные тайны. В делах наследства они ведь гораздо важнее.

— Мне кажется, твои родственники слишком предвзято относятся ко всем тем, кто не из знати, — заметил я, следуя за девушкой.

— Да, наверное, — подумав, согласилась она. — Мне часто так кажется.

— А Тома? Иногда она напоминает даму, сбежавшую со старой картины! Столько надменности в этом почти кукольном лице! Она определенно чересчур гордится своим положением, потому и задирает нос, строит из себя не пойми кого.

— Нет, она вовсе не строит себя, — возразила девчушка. — Она такая на самом деле.

— В таком случае я считаю, что такой строгой женщине с каменным сердцем не стоит заниматься детьми. Она не слишком давит на тебя и сестер? — немного участия в голосе не помешает.

— Тома заботится о нас, — пожала плечами Герда. — Он старается, учит нас всему, что знает сама, часто рассказывает всякие истории и... секреты.

— Секреты?

— Да. Но я не могу сказать, какие, хотя и обещала вам говорить абсолютно все, — виновато призналась она.

— На то они и секреты, — пожимаю плечами и отворачиваюсь, будто мне совсем безразличны эти тайны.

— Ну... особые. Которые должны знать все женщины.

— А разве не мать должна вас им учить? — я удивился как можно более искренне. Выпытывать у девушки, которой нет и восемнадцати, какие-то личные тайны... до чего я докатился?

— Нет. Матушка вообще не обращает на нас внимания. Она думает только о папе, — сморщила маленький носик молодая графиня. — Мы уже взрослые, так она говорит, и не нуждаемся в ее присмотре. Она даже не заходит к нам на ночь пожелать хороших снов. Мы с сестрами к ней ходим каждый вечер, но дверь в их с папой комнату обычно закрыта.

— Странно. Обычно матери куда более ласковы со своими дочерями.

— Только не наша, — грустно вздохнула она. — Мне кажется, она поскорее хочет выдать нас замуж, чтобы мы не висели у нее на шее... когда она получит наследство.

— Хм. Замуж? — игнорирую тему про Вереникины надежды. О чем — о чем, а об этом я и так наслышан. — И поэтому она наряжает вас в эти убогие тряпки? — тихо бормочу, якобы не сдержавшись.

— Нет... мы с сестрами сами выбираем эти платья, — смутилась Герда. — Матушке это не нравится, но она не возражает.

— Обычно молодые девушки любят наряжаться во что-то красивое.

— Но ваша спутница госпожа Бэйр...

— Бэйр — отдельная история, — присекаю эту тему на корню. — Девушки должны одеваться красиво. Так зачем же вы укутываете себя в это тряпье?

— Это мода молодости тетушки Меви, нам нравится и ей тоже, — упрямо ответила Герда. Ее лицо покрылось краской, и она, почувствовав это, отвернулась.

— Ладно, если не хочешь об этом говорить, я тебя не заставляю, — миролюбиво улыбаюсь. Заметив мой полный дружелюбия взгляд, девочка улыбнулась в ответ и перестала так смущаться. — Ну так о женихах. Матушка уже познакомила вас с кем-нибудь?

— Пару раз приезжали сыновья баронов и даже герцогов, но... но все они были или глупы, или толстые, или просто противные! Как-то за Геру приехал посвататься сын богатого купца, но Гарфел его даже не пустил в поместье.

— И что, этот юноша больше не появлялся?

— Нет, он умудрился как-то пробраться к нам и поговорить с Герой! Теперь эта дуреха мечтает о том, как бы сбежать из поместья от матери и уехать с этим мальчишкой! Ее послушать, так он само совершенство... Рассказывает даже, что он ее поцеловал, совсем так, как пишут в книгах.

— Тех книгах, которые вам дает Тома втайне от матери? — насмешливо спрашиваю.

— Нет, что вы!... — начала было Герда, но замолчала на полуслове. — Да, в них, — призналась.

— Хорошо, Тома молодец, знает, чему надо учить будущих невест. Ведьмовство и умение... понимать некоторые принципы общения с мужчинами, что еще нужно для идеальной жены? — усмехаюсь, немного ближе подойдя к Герде.

— С ней интересно, — пожала плечами девочка. Она опять пошла немного быстрее, чтобы отдалиться от меня. Плохо.

— А что ты? Тебе уже определили будущего мужа?

— Д-да, — сдавлено ответила Герда через некоторое время.

— И что, вы виделись?

— Да.

— Сколько раз?

— Два-три каждый год, по праздникам. Но я мало разговаривала с ним, мы проводили вместе не больше нескольких минут, — под конец речь замедлилась и стала тише. Герда остановилась и уставилась в одну точку, на цветок белой розы. Когда я подошел ближе, то заметил, что по щекам девочки ни с того ни с сего потекли слезы. Большие капли одна за другой вытекали из ее глаз, но лицо оставалось спокойным, она как будто не замечала, что плачет.

— В чем дело, графиня?

— Просто... просто мне тяжело говорить об этом, — он подняла на меня взгляд серых печальных глаз. — Мне плохо, давайте найдем где-нибудь скамейку и присядем?

Я заботливо положил руки ей на плечи и повел до ближайшей скамьи. Сев, Герда молча утерла слезы и попыталась успокоиться, а когда влага перестала набегать на глаза, девочка начала рассказывать. Сначала она говорила спокойно, но потом начала тараторить, почти глотая некоторые слова. Под конец ее уже снова душили рыдания.

— Дело в том, что мы с матушкой недавно сильно поругались. Это было во время примерки нового платья, которое мы заказали еще в прошлом месяце, но забрали совсем недавно. Так вот, девять дней назад, во время примерки этого платья мы и поругались. Корсет оказался такой тугой, что я не захотела его надевать, тогда матушка начала злиться, говорить, что я слишком много ем и ужасно растолстела, что я должна хоть задохнуться, но втянуть живот до нужного обхвата талии. Поскольку платье дорогое и другого у нас нет, то я просто обязана была его надеть... но мне было так больно, что я опять отказалась. Тогда матушка начала на меня кричать. Я испугалась и отступила назад, наткнулась на стол с вазой... она упала и разбилась. Это была матушкина любимая ваза, которая принадлежала еще прабабке тети Меви. Потом, отскочив от разбившейся вазы, чтобы не пораниться об осколки, я чуть не упала и ухватилась за новое платье на вешалке, чтобы удержаться... оно порвалось и... и матушка разозлилась еще больше... Неделю назад пришло письмо о том, что один из баронов будет на балу. Меня еще с рождения определили его сыну, но тот юноша так отвратителен, что мы тянули с помолвкой как могли. Матушке было бы много пользы от нашего брака, но... но она не хотела отдавать меня такому, как Дульсин. Он глупый, злой и очень, очень жестокий... он замучил до смерти кошку у меня на глазах!... Мама изменила свое решение насчет отсрочки моего брака, когда я ее так расстроила, разбив вазу и разорвав дорогое платье. Тогда она пообещала, что напишет письмо барону с просьбой подготовить сына и все остальное к помолвке, которую планировали как раз на моем семнадцатом году жизни. Так вот, на балу в честь дня рождения тетушки Меви мне будет сделано предложение, от которого я не смогу отказаться... Я подумала, матушка просто злится и хочет напугать меня, но потом... потом я увидела, как Симон повез это письмо к тому барону Геншевару... я обречена! Уже завтра все произойдет и ничего не исправить!...

— И ты молчала об этом? Первый раз слышу, что ты обручена с кем-то!

— Все, кто хоть как-то может повлиять на это, уже знают, — с огромным трудом давя в себе плач сказала Герда. — Тома и сестры утешают меня, как могут, но... но кроме утешений они все равно ничего не могут сделать. Моя судьба определена навсегда, — девочка горько вздохнула и утерла с глаз выступившие слезы. — Это мне наказание за мои поступки... Матушка всегда говорила, что пусть боги и мертвы, но они все видят и никогда не оставляют преступников без наказания!

— Ты уверена, что кара достойна твоих "преступлений"?

— Да... я ужасно поступила и... я совсем не раскаиваюсь, — призналась она мне так, как будто я был ее духовник.

— Что же ты сделала? Не вазу же разбила?

— Нет, я... — вместо ответа Гера зашлась рыданиями и больше ничего не говорила.

Подумав, я тихонько ушел, оставив девушку наедине со своим горем. Пускай выплачется, может, полегче станет. Я все равно уже узнал все, что мне было нужно, так что не стоит дальше ее расстраивать. Ей, такой молодой, слабой и нежной, нельзя сильно волноваться.

Я отправился подальше от главного здания поместья, туда, где находилась небольшая кузня и сарай. Там обитал этот Симон, местный мальчишка на побегушках. Насколько я знаю, парень проводит в кузне все свободное время, чинит какие-то инструменты или вещи, все, что под руку попадется. Сейчас, когда солнце близко к закату, он как раз должен быть там.

— О, Донан! — воскликнул Симон хрипловатым, еще ломающимся голосом, увидев меня. — Что тебе здесь понадобилось?

Утерев почти черным от грязи рукавом нос, он оставил работу над сломанным ведром и подошел ко мне. Симон выглядел ужасно, его одежду было проще сжечь, чем отстирать, а всю фигуру после работы в конюшне окутал душок навоза. Но, не смотря на убогий вид, парень располагал к себе. Что-то в нем было такое... мне он нравился.

Раньше я несколько раз заходил к мальчонке за инструментами или еще чем-то, так мы с ним и познакомились. Не то чтобы мы часто общались, но видели друг друга насквозь. Вор вора, как говорится...

— Так зачем ты пришел? — Симон повторил вопрос, вальяжно упершись спиной в высокие перила.

— Поболтать захотелось, — я простодушно улыбнулся.

— Поболтать? — с подозрением выгнул широкую темно-рыжую бровь юноша. — И с каких пор мы приятели, которые встречаются, чтобы поболтать?

— С тех пор, как я подарил тебе этот нож, — улыбаюсь еще шире и, сняв с пояса свой охотничий ножик, втыкаю его в перила лестницы. Подарок был дорогим и Симон понимал это.

— Знаешь, у меня уже есть нож, — парень отвернулся с видом брезгливого кота. Этот плут в полной безопасности, я не смогу заставить его говорить силой, и он это понимает, потому пытается вытянуть из меня побольше.

— Денег не дам, — предупреждающе хмурюсь, пытаясь поставить на место хитрого мальчишку. — Они у тебя скорее всего будут, и в таком количестве, что с ума сойдешь. Только ответь мне на некоторые вопросы. Честно, разумеется. Это все, что от тебя требуется.