Подземка

— От­пус­ти­те. Я боль­ше не бу­ду.

В тот мо­мент мне ка­за­лось со­вер­шен­но ес­те­ст­вен­ным раз­го­ва­ри­вать со све­тя­щим­ся ков­ром как с жи­вым су­ще­ст­вом. Хват­ка вор­си­нок ос­лаб­ла.

— Спа­си­бо, — ти­хо по­бла­го­да­рил я.

Сна­ча­ла мне ка­за­лось, что тун­нель иде­аль­но пря­мой, но очень ско­ро я об­на­ру­жил, что он на­чи­на­ет из­ги­бать­ся под очень ма­лым уг­лом. Све­тя­щая­ся киш­ка по­во­ра­чи­ва­ла на­пра­во.

— По­че­му не на­ле­во? — ус­мех­нул­ся я. — Я же му­жик, а му­жи­ки лю­бят хо­дить на­ле­во.

Вне­зап­но по­сре­ди до­ро­ги поя­вил­ся Игорь. Он то­же све­тил­ся, как и все ок­ру­жаю­щие пред­ме­ты, и те­перь на­мно­го боль­ше по­хо­дил на при­зра­ка. Во вся­ком слу­чае, на та­ко­го, ка­ки­ми их обыч­но по­ка­зы­ва­ли в филь­мах ужа­сов.

— Очень про­сто, Лось. Будь у те­бя гре­хов по­боль­ше, эта до­рож­ка по­ве­ла бы те­бя в дру­гую сто­ро­ну.

— Я умер?!

Игорь про­мол­чал.

Я по­че­му-то ух­мыль­нул­ся:

— Мо­жешь не от­ве­чать, и без то­го по­нят­но. Это что же вы­хо­дит: я вро­де пра­вед­ни­ка и те­перь сту­паю пря­ми­ком в рай?

— Рай ты не за­ра­бо­тал, — на пол­ном серь­е­зе ска­зал Игорь. — Я, кста­ти, то­же. Но и мес­та по­ху­же ты то­же не за­слу­жил. Си­туа­ция сло­жи­лось из тех, что на­роч­но не при­ду­ма­ешь. Не­по­нят­но, ку­да те­бя оп­ре­де­лить. Да и про­сит кое-кто за те­бя.

— Про­сят, го­во­ришь. Не­у­жто есть ко­му за­мол­вить за ме­ня сло­веч­ко?

— Как ви­дишь. Я ска­жу те­бе так, Са­ня: по­ми­рать те­бе вро­де как ра­но­ва­то, так что из­воль вер­нуть­ся к жиз­ни. Впе­ре­ди про­рва ра­бо­ты.

— Вер­нуть­ся к жиз­ни, — я при­сви­ст­нул. — Ин­те­рес­но дев­ки пля­шут. Как же я сам се­бя реа­ни­ми­рую? Я что — спе­циа­лист?

— Ты не вол­нуй­ся. Это мы и без те­бя сла­дим, — за­ве­рил Игорь. — Глав­ное что­бы ты не про­ти­вил­ся.

— На­шел ду­ра­ка. Что­бы я стал в та­ком во­про­се те­бе пал­ки в ко­ле­са ста­вить?! Да ни­ко­гда! На тот или вер­нее по­ка еще на этот свет, — по­пра­вил­ся я, — я все­гда ус­пею. Ко­ро­че, Скли­фо­сов­ский, я со­гла­сен. Что мне те­перь де­лать — ждать, ко­гда ты ска­жешь "криб­ли-краб­ли"?

— Здесь дру­гой ал­го­ритм дей­ст­вий, — за­сме­ял­ся он. — Толь­ко не со­про­тив­ляй­ся.

Хэк! В те­ло буд­то уда­ри­ла мол­ния, я за­бил­ся в кон­вуль­си­ях. По­чув­ст­во­вал со­ле­ную кровь на гу­бах, об­жи­гаю­щий воз­дух, по­сту­паю­щий в лег­кий. Кто-то энер­гич­но мял мою груд­ную клет­ку и пы­тал­ся сде­лать ис­кус­ст­вен­ное ды­ха­ние изо рта в рот. В ушах за­шу­ме­ло. Я за­каш­лял­ся, ед­ва не по­да­вил­ся от­харк­ну­той мок­ро­той.

— Что за гре­ба­ный...

— Ты жив! — де­вуш­ка от­пря­ну­ла от ме­ня и с ра­до­стью по­смот­ре­ла на мою фи­зио­но­мию.

— По­ка да, — кив­нул я. — Но ес­ли ты и даль­ше про­дол­жишь ло­мать мне реб­ра, дол­го я не про­тя­ну.

— Ду­рак, — оби­жен­но за­со­пе­ла она. — Я же спас­ла те­бя.

— Ко­неч­но, ду­рак, — со­гла­сил­ся я, об­хва­тил ее дву­мя ру­ка­ми, под­тя­нул к се­бе и по­це­ло­вал в гу­бы, креп­ко-креп­ко.

Она не со­про­тив­ля­лась, за­кры­ла гла­за, но, ко­гда по­це­луй за­кон­чил­ся, от­стра­ни­лась и с де­лан­ным не­удо­воль­ст­ви­ем про­из­нес­ла:

— Боль­ше, по­жа­луй­ста, так не де­лай.

— По­че­му? — уди­вил­ся я.

— По­то­му что ... — с на­жи­мом про­из­нес­ла она и за­мол­ча­ла.

— Хо­ро­шо, не бу­ду, — не очень уве­рен­но по­обе­щал я.

Мы по-преж­не­му на­хо­ди­лись в тун­не­ле, в ко­то­ром на ме­ня на­па­ли Боц­ман с Верб­лю­дом, су­дя по все­му вос­пы­лав­шие к мо­ей скром­ной пер­со­не гас­тро­но­ми­че­ским ин­те­ре­сом. С пер­вым рас­пра­вил­ся я, а вот где вто­рой ... Что с Верб­лю­дом? Я, по­хо­же, на­хо­дил­ся уже в кли­ни­че­ской смер­ти, по­это­му по­след­ние вос­по­ми­на­ния бы­ли на ред­кость ском­кан­ны­ми. Ско­рее все­го, де­вуш­ка ос­та­лась с ним один на один, и что же из это­го вы­шло?

— Где Верб­люд? — опас­ли­во ози­ра­ясь, спро­сил я.

Оба на­ших "ох­ран­ни­ка" бы­ли ре­бя­та­ми лов­ки­ми, и, ес­ли Боц­ма­на я мог га­ран­ти­ро­ван­но упо­ми­нать в про­шед­шем вре­ме­ни, то его то­ва­рищ про­дол­жал ос­та­вать­ся для ме­ня фак­то­ром "икс". Не­на­ви­жу урав­не­ния с ку­чей не­из­вест­ных.

— Я уби­ла его, — спо­кой­но ска­за­ла де­вуш­ка. — За­стре­ли­ла, ко­гда он на ме­ня ки­нул­ся.

Она с гор­до­стью по­смот­ре­ла на свой "ка­лаш".

— Мо­ло­дец, — по­хва­лил я. — Что-то с эти­ми ре­бят­ка­ми не так. На­ки­ну­лись на ме­ня как на бан­ку ту­шен­ки. Кон­сер­ва­ми на­зва­ли.

— Это го­ле­мы — му­тан­ты, — по­яс­ни­ла она. — Ты был для них чем-то вро­де ис­точ­ни­ка жиз­ни, пи­щей. Ну и уж ес­ли быть со­всем точ­ным: ты был для них не столь­ко кон­сер­ва­ми, сколь­ко бан­кой со­ка.

— Че­го-че­го? — не­до­вер­чи­во про­тя­нул я.

— Им бы­ла нуж­на твоя кровь. Очень по­хо­же на вам­пи­ров из ужа­сти­ков, но на са­мом де­ле у это­го яв­ле­ния име­ет­ся впол­не на­уч­ное объ­яс­не­ние.

Я за­стыл.

— Так это прав­да: го­ле­мы су­ще­ст­ву­ют?

— Дол­го же до те­бя до­хо­дит, — ехид­но за­ме­ти­ла Ли­ло.

Я про­иг­но­ри­ро­вал на­смеш­ку.

— Хо­чешь ска­зать, что те­бе уже до­во­ди­лось с ни­ми встре­чать­ся?

— При­хо­ди­лось, — кив­ну­ла она. — Ча­ще, чем мне бы хо­те­лось.

— Так ты у нас что-то вро­де спе­циа­ли­ста по этой не­чис­ти? — за­дал я во­прос, ко­то­рый сам на­пра­ши­вал­ся на язык.

Ли­ло не ста­ла от­кре­щи­вать­ся.

— Мо­жешь счи­тать ме­ня экс­пер­том.

— Яс­но, — про­тя­нул я. — Вот по­че­му то­бой так на Цен­траль­ной за­ин­те­ре­со­ва­лись. Ну, раз ты та­кая важ­ная пер­со­на, на­до дос­та­вить те­бя как мож­но бы­ст­рее, по­ка дру­гие го­ле­мы о те­бе не раз­ню­ха­ли и не до­б­ра­лись.

— Вер­но, — кив­ну­ла она. — Толь­ко дер­жи язык за зу­ба­ми. Не знаю, от­ку­да обо мне про­ню­ха­ли эти двое, но све­тить­ся все рав­но не сто­ит. А на Цен­траль­ной мы раз­бе­рем­ся с утеч­кой ин­фор­ма­ции, — по­обе­ща­ла де­вуш­ка.

— Бу­ду нем как Ге­ра­сим, — за­ве­рил я и, об­на­ру­жив не­по­ни­ма­ние в ее гла­зах, по­яс­нил: — Не­мой из книж­ки. Со­ба­ку очень лю­бил.

— У ме­ня ни­ко­гда в жиз­ни не бы­ло со­ба­ки, — вздох­ну­ла де­вуш­ка.

Я не стал ком­мен­ти­ро­вать. Не бы­ло, так не бы­ло. У ме­ня то­же мно­го че­го не бы­ло, да и сей­час нет.

Я по­до­шел к те­лам го­ле­мов, вни­ма­тель­но их ос­мот­рел. Верб­лю­да и впрямь при­стре­ли­ли, прав­да, вид у не­го все рав­но был не­сколь­ко рас­хри­стан­ный. Оче­вид­но, кое о чем по­пут­чи­ца умол­ча­ла: де­ло у них и до ру­ко­паш­ной дош­ло, и как-то моя хруп­кая строй­ная Ли­ло из нее вы­кру­ти­лась. Та­ко­го ка­ба­на уло­жить не­про­сто. Мне без за­на­чен­но­го те­са­ка бы­ло бы не спра­вить­ся. Я, ко­неч­но, не са­мо­го хлип­ко­го те­ло­сло­же­ния, но у по­кой­нич­ка си­луш­ка бы­ла во­ис­ти­ну бо­га­тыр­ской. По­рвал бы ме­ня как ту­зик грел­ку.

Во вре­мя ос­мот­ра я не за­бы­вал обы­ски­вать тру­пы, от­би­рая ве­щи, ко­то­рые мерт­ве­цам уже ни к че­му, а вот нам впол­не мог­ли при­го­дить­ся. У Боц­ма­на на­шлась пол­но­стью за­прав­лен­ная га­зо­вая за­жи­гал­ка из крас­ной про­зрач­ной пла­ст­мас­сы, две пач­ки си­га­рет, па­тро­ны, раз­ная ме­ло­чев­ка, не пред­став­ляю­щая осо­бой цен­но­сти, но, тем не ме­нее, ее мож­но бы­ло об­ме­нять на еду. Кста­ти, со жрат­вой у го­ле­мов бы­ло ту­го. В вещ­меш­ках не на­шлось ни­че­го да­же от­да­лен­но по­хо­же­го на про­ви­зию. Воз­мож­но, го­ле­мы в ней про­сто не ну­ж­да­лись или си­де­ли на дие­те, в ко­то­рую вхо­ди­ли пар­ниш­ки вро­де ме­ня.

Шмо­нать по­кой­ни­ков — за­ня­тие не из бла­го­род­ных, но я дав­но по­да­вил в се­бе ос­тат­ки брезг­ли­во­сти. Вся­кое бы­ва­ло. При­хо­ди­лось тас­кать тру­пы за ру­ки-но­ги, хо­ро­нить дру­зей и зна­ко­мых, сни­мать с них хо­ро­шие шмот­ки, обувь. И то­гда, и тем бо­лее сей­час ма­ро­де­ром я се­бе не ка­зал­ся, ну а в дан­ном слу­чае это бы­ли до­бы­тые в че­ст­ном бою тро­феи. Де­вуш­ка пре­крас­но ме­ня по­ни­ма­ла. Осу­ж­де­ния в ее гла­зах я не про­чи­тал. Вот и слав­нень­ко. Чис­то­плюи под зем­лей бы­ст­ро пе­ре­вос­пи­ты­ва­ют­ся.

Те­перь у ме­ня бы­ли два плот­но на­би­тых вещ­меш­ка, со­дер­жи­мое ко­то­рых не­со­мнен­но при­го­дит­ся в до­ро­ге. До­бе­рем­ся до сле­дую­щей стан­ции, что-то сме­ня­ем, что-то при­дер­жим. Жи­вем, ко­ро­че.

Один ми­нус — до­ку­мен­ты на нас Ашот Амая­ко­вич так и не спо­до­бил­ся на­пи­сать, оче­вид­но, счи­тал, что Верб­люд с Боц­ма­ном са­ми по се­бе убе­ди­тель­ней лю­бо­го "аус­вай­са". На вся­кий по­жар­ный я при­хва­тил их ко­роч­ки, но серь­ез­ная про­вер­ка бы­ст­ро бы вы­яви­ла про­стой факт, что мы с Ли­ло не те, за ко­го се­бя вы­да­ем.

Ид­ти бы­ло тя­же­ло, но ду­шу гре­ли сра­зу не­сколь­ко фак­то­ров: во-пер­вых, я це­лый и не­вре­ди­мый, во-вто­рых, ря­дом то­па­ет мо­ло­дая кра­си­вая осо­ба про­ти­во­по­лож­но­го по­ла, в-треть­их, своя но­ша не тя­нет. Пра­виль­но лю­ди под­ме­ти­ли.

Ав­то­ма­ты у го­ле­мов я то­же за­брал, ос­та­вив воз­ле них свой "Ка­лаш­ни­ков" с де­ре­вян­ным при­кла­дом. Хо­ро­ни­ли же древ­ние по­гиб­ших вои­нов с дос­пе­ха­ми и ору­жи­ем, вот и я ре­шил при­дер­жи­вать­ся этой тра­ди­ции. А то, что один "ка­лаш" на дво­их — ни­че­го, мерт­ве­цы у ме­ня те­перь ти­хие и точ­но из-за ав­то­ма­та не пе­ре­де­рут­ся.

От из­бы­точ­ных чувств я да­же за­пел. Сна­ча­ла за­тя­нул "Чер­ный во­рон", я час­то его пою. Пес­ня на все слу­чаи жиз­ни: и ко­гда гру­ст­но, и ко­гда ве­се­ло. Все за­ви­сит от то­го, ка­кие эмо­ции в сло­ва вкла­ды­ва­ешь. Мож­но с над­ры­вом го­ло­сить, а мож­но и с бое­вым за­до­ром вро­де: толь­ко по­про­буй — сунь­ся, та­ких лю­лей ог­ре­бешь, ма­ло не по­ка­жет­ся.