— Но ведь испанцы тоже не считают нас за равных себе людей, — сказал Киноа. — Помню, в пьесе Лопе де Веги героиня, обидевшись на своего возлюбленного, говорит ему: "Пускай же пламенную страсть тебе подарит перуанка, а чистокровная испанка тобою насладилась всласть!" И говорила о нас именно потому, что была уверенна в превосходстве своей крови, а не веры. Ведь перуанка вполне могла бы быть и крещёной, но брак даже с крещёной небелой женщиной у них считался незаконным. Ну, то есть жить можно, но прав жены при этом такая женщина не имела. Сейчас это отменили, брак стал возможен. Что до вероломства в политике, то разве не испанцы пытались всучить Асеро отравленный плащ? Так что нет тут с англичанами особой разницы.
— Мне кажется, дело в другом, — сказал Асеро. — Испанцам нужны были земли, населённые крестьянами, которые бы на них работали, а также многочисленные слуги. А вот, к примеру, работники мануфактур им были совершенно не нужны, потому что изготовляемые ими изделия были испанцам не нужны. Потому к ним испанцы были безжалостны, выжигая города вместе с жителями. Так что тут не в человечности дело, а в интересах. И с точки зрения что испанцев, что англичан мы, инки, помеха для грабежа. Потому к нам они неизбежно будут безжалостны. Конечно, кисетов из наших мошонок они себе не наделают, да и пальцы нам рубить у них руки коротки, но если они сочтут, что кто-то мешает их планам, они прикончат его безо всякого сожаления. А таким человеком может оказаться практически любой из вас.
— А на это есть Инти и Горный Ветер — следить за нашей безопасностью, — сказал Верховный Амаута.
— Да, конечно, — съязвил Инти. — Так они прямо и придут мне докладывать свои планы. "Нам мешают Киноа и Золотой Слиток, мы решили их отравить, арестуйте нас!".
— Есть твои люди, чтобы выведывать и подслушивать, — сказал Верховный Амаута.
— Ага, конечно, так мои люди и могут проникнуть между стенами, чтобы там разные фантазёры не болтали. Кроме того, чтобы подслушивать, надо понимать язык, на котором говорят. Неужели ты думаешь, что англичане будут обсуждать свои замыслы на кечуа, или хотя бы на испанском. А людей, понимающих по-английски, у нас не так много. А кто как не ты, Наимудрейший, затруднил моим людям обучение английскому? А теперь рассуждаешь: в случае чего люди Инти должны нас защитить. Вот должны и всё!
— Я лишь донёс до тебя мнение своих амаута, которым не могу пренебречь, — ответил Наимудрейший. — Но, пожалуй, мы и в самом деле приняли не самое мудрое решение.
Это был редкий момент: сам Верховный Амаута признавал свою ошибку, пусть даже и несколько завуалированно.
— Отрадно, что ты понимаешь, что вы поступили немудро. Но голосовать, однако, будешь за соглашение?
— Воздержусь, — ответил Наимудрейший.
— А я так думал воздержаться, но теперь буду голосовать против, — сказал Славный Поход. — Всё-таки кисеты из мошонок... Бррр!
Инти и Асеро понимающе переглянулись.
Жёлтый Лист сказал:
— Всё-таки я не понимаю, зачем после всей этой истории было лезть в эту войну и класть зазря жизни наших людей. Это их проблемы, пусть они и разбираются!
На это Горный Ветер ответил:
— Ну, среди наших людей жертв было относительно немного, главной задачей было обучить местных пользоваться ружьями. Чтобы глаза не закрывали, когда стреляют. Да и что мне оставалось делать? Мир был невозможен.
Знаток Законов спросил
— Почему невозможен, если даже в племени Острозубого Бобра были те, кто хотел мира?
— Ну а вот англичане не хотели, — сказал Горный Ветер. — К тому же те соплеменники Острозубого Бобра, кто хотел мира, думали достичь его заведомо нереальными средствами — а именно, заключить перекрёстный брак. Они не понимали, что с белыми людьми это невозможно. Помню, что я с трудом втолковывал это сыну Острозубого Бобра, который был влюблён там в одну девушку. Кстати, после того ,как селение белых людей было взято, она стал его женой.
— А её родных он убил? — спросил Знаток Законов.
— Из родных у неё только отец был, мать умерла. А отца она прокляла за жестокость к пленным, по его приказу пальцы резали. Так что она, в общем-то, не в обиде на судьбу. А что касается твоего вопроса, Жёлтый Лист, то я в недоумении. Неужели я должен, по-твоему, был просто развернуться спиной и уйти, то есть уплыть? И дело даже не в том, что я не забыл, как меня пытались отправить на дно. Просто нельзя бросать людей в беде. Новая Англия никогда бы не стала нам дружественна, зато теперь у нас там есть друзья.
— Толку от таких друзей! — проворчал Золотой Слиток. — Одни только расходы. А чем они нам смогут помочь против англичан? Да и хотя бы лично тебе? А ты из-за них предлагаешь закукливаться.
— Повторяю, я не предлагаю закукливаться. Нам надо, наоборот, более активно помогать тем, кто борется против ига белых. Иначе через поколение нас со всех сторон зажмут в тиски, и тогда Тавантисуйю и в самом деле может не выдержать. А вот если будут дружественные нам государства в Амазонии или на конусе, тогда нашу страну уже не зажмут в тиски.
— Ну была уже идея "сотни Амазоний", — сказал Золотой Слиток, — и что, положили зазря множество сильных воинов, растратили кучу средств, а испанцы с португальцами там по прежнему хозяева. Видно, местные не очень хотели от господ избавляться, не рвались с ними воевать, а если так, то какой смысл нам воевать за их свободу?
— Золотой Слиток, не говори чепухи! Я был там, и мне не надо рассказывать сказок про "не хотели воевать за свободу". Если простые крестьяне взялись за оружие, значит, сбросить господ они хотели. Не их вина, что у них было недостаточно сил. Не они виноваты в предательстве сторонников Горного Льва! Народу очень редко удается свергнуть угнетателей, на каждую удачную попытку приходится сотни неудачных. Но ведь и про нас после подавления первого восстания под руководством Манко испанцы говорили, будто у нас такой особый народ, который любит, чтобы над ним господа измывались. Прямо создан для этого! А если бы второе восстание также закончилось неудачей, то и о нашем народе, точнее, о том, что от него осталось бы, тоже говорили как о рабах, которым не нужна свобода! Если у нас есть шанс помочь кому-то, то мы должны помочь. Потому что только через эту помощь мы можем обрести себе не сомнительных союзников, а верных друзей, которые примут от нас учение о мудром государственном устройстве! Или ты, Золотой Слиток, забыл за торговыми делами, что мы, инки, обязаны принести идеи о мудром государственном устройстве всем народам?!
Золотой Слиток ответил:
— Я скажу на это, что и ты, Инти, и твой сын просто витаете в облаках, а надо быть поближе к земле. Может, Солнцу и Ветру облака как раз и дом родной, да только я землёй рождён и землёй мыслю. Что мечтать о победах в разных Амазониях, если их нет и не будет?
Горный Ветер ответил:
— Конечно, Золотой Слиток, раз ты лежишь на земле и не способен даже оглядеть мир с высоты горы, с тебя лично и спрос невелик. Но, Инки, мне порой кажется, что вы забыли, что вы Инки! Мой отец прав, мы, дети Солнца, должны нести свет наших Знаний всем народам, порабощённым белыми людьми. Ведь страны, покорённые белыми, подобны кипящим кратерам, из которых вот-вот польётся лава. Но только от нас зависит, каким будет мир после того, как эта лава исторгнется. Или, умывшись кровью, те страны так и не достигнут освобождения, или на конусе, или на севере континента, а лучше, и там и там возникнут дружественные нам государства. Не просто ненадёжные союзники, готовые предать в любой момент, а новые государства, которым мы поможем выбиться из мрака и грязи. Насколько это укрепит нашу безопасность! Ведь если всё удастся провернуть на севере, то там канал между океанами можно будет прорыть, а так белые люди грозятся нас запереть возле нашего побережья!
— Или рыть каналы, или выбиваться из грязи! — сказал Золотой Слиток. — Чем рытьё канала лучше каторги на плантациях и рудниках?
— А рыть канал можно заставить бывших господ-помещиков! — сказал Горный Ветер. — Всё равно же нельзя их всех поголовно убивать, надо приучать их к полезному труду. Думаю, что от махания лопатой господа не загнутся.
Раздался дружный смех:
— А после того, как всё это случится, мы уже сможем говорить с белыми людьми по-другому, не прогибаться под них и не выворачивать перед ними карманы, а диктовать наши условия. Но всё это будет возможно, только если торговое соглашение с Англией сейчас не свяжет нам рук.
В ответ слово попросил Киноа:
— Горный Ветер, прошу понять меня правильно, я всецело поддерживаю твою идею о поддержке восстаний по всему континенту! Я тоже мечтаю о том, чтобы хоть какая-то из наших границ была не с врагом, а с друзьями. Не пойму я лишь одного: чем мешает здесь торговое соглашение с Англией?
Горный Ветер ответил:
— Тем, что наши люди не могут работать одновременно и здесь, и там. Либо у нас не хватит агентов на колонии, либо мы рискуем потерять контроль внутри страны при отсутствии необходимого числа людей здесь. А увеличить число агентов быстро мы не можем, даже если бы Золотой Слиток нас в средствах не ограничивал. Потому что профессионала надо несколько лет готовить, да и гибнут они часто. Или калечатся, и должны уходить на покой. Кроме того, в Амазонии мы во многом потерпели поражение именно из-за сторонников Горного Льва, как явных, так и скрывавшихся в наших рядах. Предательство стоило жизни многим лучшим нашим воинам, не говоря уже о цене поражения для местного населения. И ведь даже после смерти Горного Льва не все его сторонники успокоились, всё равно мечтали о перевороте. Если вовремя не вычищать предателей, не сохранишь единство рядов!
— Значит, ты боишься за единство рядов... — сказал Киноа. — Вот одного я не могу понять, Горный Ветер. Тебе, так же как и мне, очевидно, что в одиночку, без сторонников среди тавантисуйцев, англичане серьёзной угрозы не представляют. А чтобы они начали её представлять — нужна целая армия предателей. Почему же ты думаешь, что среди наших людей отыщется такая армия?
— Неужели ты забыл уроки по истории, забыл времена конкисты?
— Тогда была другая обстановка, была война между Атауальпой и Уаскаром...
— Война войной, но даже среди уаскаровцев далеко не все считали наши внутренние неурядицы оправданием для Измены Родине, — вставил Инти. — В то же время мерзавец, служивший у испанцев переводчиком, попал к ним ещё до войны. А предательство Паулью, которое во многом послужило причиной провала первого восстания под руководством Манко? Нет, предатели как сорняки, если их вовремя не выпалывать, то зарастает всё поле. И так будет до тех пор, пока наше государство будет осаждённой крепостью.
Киноа ответил:
— А я вот не понимаю, как инка, именно настоящий инка, честно заслуживший это звание, может стать предателем? Я понимаю, что многие предавали под угрозой смерти и пыток, но чтобы добровольно перестать быть инкой, убить в себе кровь солнца... Нет, Инти, я знаю, что бывают всякие случаи, типа твоего сына, исключения есть всегда, но массово такое предательство в мирное время невозможно.
— Знаешь, я и сам не всегда понимаю это до конца. Тут, только поработав у нас, такое представить себе можно. Не хочешь? — последняя фраза была произнесена иронически.
Но Киноа ответил Инти со всей серьёзностью:
— Ты знаешь, я не могу оставить свой пост. Но повторяю, вы работаете с исключениями. И, думаю, что в каких-то случаях допускаете ошибки. Ну не могут столько людей быть виновными! Или в нашей системе серьёзный изъян, если мы до сих пор не можем добиться отсутствия негодяев чисто воспитательными мерами. Но всё-таки я думаю, армию предателей они тут не наберут. И в любом случае, единство зависит, прежде всего, от нас, инков, а не от англичан! Кроме того, наш долг как инков состоит в том, чтобы нести мудрость всем народам, а значит, и народам Европы! Всеми правдами и неправдами мы должны найти туда доступ! Английские господа жадны и недальновидны, они не понимают, что продают нам верёвку, на которой мы их можем повесить. Хотя заставить их трудиться, конечно, гуманнее.
Горный Ветер спросил в ответ:
— Скажи, Киноа, ты и в самом деле надеешься, что наших людей потом пустят когда-нибудь в Англию?
— Это — моя мечта!
— Пойми, Киноа, этого никогда не случится, — грустно ответил Горный Ветер.
— Но ведь наше посольство плавало в Испанию.
— Один раз. Больше нас туда не пускали, — сказал Горный Ветер, — при том, что в вице-королевствах мы торговали активно.
— Помню я эту Испанию, — со вздохом сказал Асеро, — на нас там смотрели как на забавных обезьянок, всё время жди подножки, потому что господам хочется позабавиться, увидев, как ты шлёпнулся лицом в грязь.
— Да полно, Асеро, говорят, что ты там просто совершил оплошность, нарушив этикет, — сказал Знаток Законов. — Правда это?
— Уж не из-за твоей ли оплошности всё было на грани срыва? — спросил Жёлтый Лист.
"Неужели он знает", — по спине у Асеро пробежал колючий холодок, и он попробовал повнимательнее вглядеться в холодные глаза Главного Глашатая — "Нет, не может быть, тогда все были верны клятве хранить молчание, ведь даже сторонники Горного Льва про это не узнали". Вслух он сказал:
— Конфуз у меня тогда и вправду был, но никакого провала из-за него не случилось. Миссия тогда была признана успешной, Небесный Свод может подтвердить. Смотрите, да он спит!
Киноа заметил:
— Видно, старик крепко утомился, раз заснул, несмотря на весь наш шум и смех. Однако что же нам в таком случае делать: ведь пока он спал, он не мог слышать ничего из обсуждения. Если мы разбудим его для голосования, будет ли его выбор считаться осознанным до конца? Что скажет на это Знаток Законов?
— Думаю, что это зависит от того, когда он задремал, — сказал Искристый Снег, — если на время не большее, чем пачка коки, то можно и не считать. В истории было несколько похожих случаев, решение принималось по-разному. В первый раз, ещё во времена Пачакути...
Однако тут его грубо прервал Жёлтый Лист:
— Сейчас он нам тут целую лекцию прочитает, так что мы все за Небесным Сводом заснём. Скорее надо дело решать и разойтись на боковую.
— Для начала надо решить, как быть с Небесным Сводом, — сказал Асеро, — а ты, Жёлтый Лист, мог бы вести себя и повежливее. Как-никак, ты у нас не только за газету, но и за связи с людьми искусства дело имеешь. И как они твою грубость терпят!
— Терпят, потому что деваться им всё равно некуда.
Киноа, сидевший рядом с Небесным Сводом, попытался потихоньку его растолкать. Некоторое время это не удавалось, но, наконец, старик встрепенулся и открыл глаза.
— Извините, задремал я, — сказал он, — и снилась мне при этом муть какая-то... Отрезанные груди, кисеты из человеческой кожи, потом будто меня заковали в цепи и ведут куда-то, на казнь, видимо.
— Значит, ты заснул, когда Горный Ветер про художества англичан рассказывал, — сказал Асеро, — как ты, в свете этих художеств, до сих пор за торговое соглашение?
