— Да забудь ты про это! С чего ты принялся вчерашнее поминать? За дочку маешься?
Сотник присел рядом:
— Дома ночь не спал, глаз не сомкнул. Жена со старшей дочкой ревут не переставая. И я успокоиться не могу. Ночь и день думаю, не переставая, как такое произойти могло?
— Ты скажи, как вы под белаварцев дуду плясать стали?
— Гонец примчался на белаварское подворье торговое, под Кандрашом на обозы напали, пожгли, погромили. Бегом старшину купеческую подняли, защиты требуют. Следом староста из Знаменки к посаднику прилетел, спасай село мое от грабежа, и поджога! У нас многие с Белаваром торгуют, родственники там у них, а если родственников нет, так торговлю там открыли. Много у нас здесь от кошельков белаварских зависит.
Сапега поерзал на лавке, прислушался к шуму у костра и продолжил:
— Поднял посадник нас с тысяцким, да на тракт с сотней направил. Спасайте народ сельский да купеческий от разора! Пока сюда доехали, да пока в заслоне стояли, наслушались рассказов про людоловов, да грабежи обозов, изуверы вы и поджигатели. Нет спасения от вас никому, ни своим, ни чужим. Да и девка, жига эта, сам видел, ни почтения, ни страха, приструнить хотел, языка не сдержал. А теперь с рожей покоцанной хожу, дочку потерял, с сотни сняли, и не знаю, пустит ли жена обратно в дом без дочки...
Пришёл Ненад, принёс заснувшую Надейку. Сотник заволновался:
— А где дочка?
— Там, у жиг, спать оставили.
Еле успел поймать, за руку, рванувшегося Сапегу:
— Ничему не научился? О семье оставшейся подумай! Ничего с дочкой твоей не случится!
Поник сотник, развернулся, к землякам ушёл, коня проведать, с друзьями переговорить. Лёг поздно, рядом со своей сотней уснул. Проснулся, отчего то, не спится что ли? Нет, разбудили!
Светло — бледное пятно лица, одежда темная, машет, зовёт за собой. Встал следом пошел. Обернулась, знаки подает, тихо! Тише, мол, иди. Проскочили между кострами, между повозками, он оглянулся, часовые не заметили их, не издали ни звука. Спят что ли? Сотня ведь его!
Провела по стану, подвела к беспуту сзади. Откинула полог, головой кивает, смотри сам. Взглянул, дочка спит. У лекарки жиговой под боком свернулась. А та накрыла ее рукой, одеяло придерживает.
Только отходить начали, шёпот за спиной:
— Заряна, нашла время, когда гостей водить!
— Ш-ш-ш — шипение в ответ.
И сотника толкает:
— Чего застыл, вперёд!
Довела его до места ночлега через весь стан, до спящей сотни. Кивнула и исчезла. Только лег, глаза закрыл, шёпот над ухом:
— Хуже только не сделай, сотник...
Приподнялся, оглянулся, едва успел заметить тёмную фигуру, исчезающую за повозками.
5 мая 1236 года от сотворения потопа.
Торговая Гряда. Земли Шалолета. Берег реки Самары.
Пятый день разгона.
Крик петуха разбудил Северина. Туман кругом стоит. Башлык на ощупь спустился к реке, разделся, нырнул. Выскочил из жгущей холодом воды, выбрался наверх, оделся, не успев обсохнуть. Туман с реки расползся по сторонам, накрыл берега. Только и видны силуэты повозок, да фигуры людей, плывущие между ними. Вязнут в тумане звуки поднимающейся ото сна товары, тонет в нем шум стада, идущего с ночного. Вилли зажег фонарь над кухней. Донеслась ругань Матвея, поднимающего разоспавшуюся молодежь. Пора повозки принимать.
Северин нашёл Ненада, недовольно зевающего, спорящего с десятником из сотни новоторжской.
— У вас, что часовых нет? Вы же нас охранять должны! А сами оружие ночью проспали!
— Ладно не умничай, вертай немедля, а то...
— Что, а то? — начал закипать не выспавшийся Ненад.
Десятник выругался и отошёл к своим ратникам. Северин с Ненадом обошли, осмотрели повозки. Мажоры тут же начали подводить и запрягать волов. Полусотник принялся выгонять своих из-за стола. Пора в путь, на лошадок, и вперёд на разведку. Не привыкла дружина так рано вставать, послышались недовольные голоса:
— Куда спешить? Неужели мы волов не догоним?
Вилли громыхнул на столе своим тесаком:
— Мне спешить надо! Кто с завтраком не успевает, помочь могу...
Молча вставать начали. Собрались с горем пополам. Первые на дорогу вышли.
У новоторжской сотни тоже не все ладно, на стану шум и ругань.
Новый сотник с Сапегой к Ненаду подошли, разыскали его среди повозок. У часовых сапоги пропали и оружие, с доспехом.
Ненад заржал, не сдержался, когда про сапоги услышал, еле успокоился:
— Пойду, поспрашиваю у караула, может, видели что.
Вернулся, привел сонную дочку сотника. К отцу подвел:
— Покорми её, пока кухню не свернули.
К дружинникам новоторжским:
— Ничего не знают, не брал никто, но помочь могут!
Посмотрел на них, вроде бы и сжалился:
— Выкуп готовьте, и не жадничайте. Зачем вам слухи неприятные?
Переглянулись, согласились, с поста без сапог вернуться, от такого всю жизнь не отмоешься:
— Что за выкуп то?
— Девчонкам, большим и маленьким, сладостей купите, когда через село пойдем. Согласны?
— Согласны! Возвращай утянутое!
— Что ж, вы бестолковые такие! Говорят вам, не видели, не брали! Но когда до ветру ходили, всю ночь, об какие то железки, вон у тех березок спотыкались!
Кинулись дружинники к указанным деревцам, а Сапега дочку на завтрак повел.
На кухне Вилли, в тумане на медведя похожий:
— Привет помощница! Руки мойте, да за стол садитесь!
Улыбка на сонном личике. Глядя на дочку, и сотник, немного посветлел.
Северин, ехал рядом со второй мажарой, присматриваясь к волу, хромает или показалось?
— Матвей, смотри на него!
Свернутой плёткой похлопал по спине вола.
— Посматривай, что-то с ногой у него, правая, задняя.
Матвей несколько минут шел молча рядом с волом.
Повернулся к Северину:
— Вроде бы нормально идёт. На дневке гляну.
Встали на обед. Северин с Матвеем за вола принялись. Обошлось все, колючка в ногу возле копыта впилась, начала нарывать, вовремя заметили. Северин принялся успокаивать вола, гладить его по шее и уговаривать, постоять спокойно. Матвей подцепил ногтями занозу и вытащил ее. Смазали ранку мазью, и отпустили вола к стаду, пастись да свежих сил набираться.
Пока они возились с волом, мимо них, управляя беспутом, проехала Прида. Полог сзади был плотно задернут, за повозкой бежал привязанный Салган. Повозка, подпрыгивая на корнях, торчащих в извилистой колее съезда, выбралась к торговому тракту. Пропуская обоз, идущий в сторону Шалолета, Прида спрыгнула на землю, обошла лошадей, проверила упряжь, заглянула под низ повозки. Затем взобралась на скамью, хлестнула вожжами:
— Хэй! Пошли немного!
Беспут выбрался на тракт и, набирая ход, под щелканье кнута, покатил назад, в противоположную сторону от уходящего обоза.
Солнце палит вовсю. Ни одна былинка не шелохнется, поднимаемая упряжками пыль виснет в воздухе, не спешит оседать на землю. Отставшая сотня, не желающая идти в пыли, поднятой товарой, попадает в пыльное облако, тянущееся за встречным обозом. Над зелеными береговыми зарослями видны мачты с убранными парусами и слышен людской гомон, крики ватаг, тянущих судна вверх по реке.
Подъехала Волна, сказала, что место для ночевки покажет Лива, которая с утра уехала вперёд с Иринем и охраной. Северин кивнул, соглашаясь:
— Поеду, Вилли предупрежу, чтоб не разминулся с ней.
Северин ехал вдоль обоза, присматривался к людям, животным, наблюдая за тем, кто и как переносит дорогу в такую жару. Девчонки набегалась до обеда, помогли на кухне Вилли, наелись до отвала и уснули вместе с Полканом, под небольшим навесом, в телеге Александра. Гриша с перевязанной головой, сидя спиной к вознице, что-то рассказывает смеющемуся Завьялу. Дремлющий на передке хозяйки Карась, целиком доверился своей лошадке, которая послушно плетется за кухней. Сам Вилли вперед не поехал, решил идти вместе с товарой. Побоялся проехать мимо места ночевки, намеченного жигами. Заодно напомнил башлыку о заканчивающихся продуктах, едоков больше в четыре раза стало.
Ближе к вечеру, слабый ветерок немного оживил товару. Жара начала спадать, и повозки пошли веселей.
На обочине всадник стоит, подъехали поближе — всадница! Из-под зеленой панамы глаза серые смотрят приветливо. Кожаная безрукавка с двумя рядами пуговиц, шаровары, короткие сапожки, лук со стрелами за спиной, сабля на поясе — жига.
Машет. Тут же выныривает сбоку Вага, знаки подает — сюда сворачивай.
Старая стоянка, годами проверенная, дальше. До неё еще час хода обозу, рано ещё на ночёвку вставать. Но свернули, впереди шум, гам, визг детский! Выехали на огромный, чистый от зарослей участок. Ненада сразу увидели, на телегу вскочил, руками машет куда-то в сторону. Ага, понял!
— Матвей давай туда!
Северин отъехал в сторону, пропуская мимо себя мажары. Удивлённо по сторонам оглянулся.
Половина участка занята. Жиги заполнили поляну. Маленькие жиги. Везде — у костров на берегу, на лошадях, у реки. Веселые, радостные, улыбаются, руками машут, хохочут. Матвея с волами окружили, на место провожают. Нет, есть и взрослые. Вон на берегу двое стоят, обступили их мелкие, а те что-то объясняют им, на суда-кораблики показывают. Эх, а мачт, сколько по реке! Не идут суда дальше, смотри, сколько набилось. В два ряда стоят у противоположного берега.
Ирень с Игнасом тоже на берегу стоят, на реку смотрят. Волна с Лезной к ним подошли. Недалеко и полусотня Игнаса стоит, парни вокруг озираются, не торопятся с коней слазить.
На поляну последние телеги начали втягиваться. Сотня новоторжская показалась. Ненад им навстречу вышел, место под ночлег показывает. Мажоры удивлённые не меньше Северина, волов распрягая, по сторонам оглядываются.
Вилли на готовку ужина, часа полтора попросил и помощников.
— Забирай, вон они! — махнул рукой в сторону Александра и Карася, снимающих Гришу с телеги.
Девчонки от повозок далеко не отходят, возле Александра держатся, вопросами его мучают.
Волна подошла к Северину:
— Кто у тебя в ночное идёт?
— Троха старшим, с ним Овал, Юрок, Захар. А что?
Волна оглянулась, махнула рукой:
— Сам видишь народу сколько! Но это не всё, тут и княжич белаварский собрался ночевать. Вон его люди, шатры уже раскидывать начали. На ночь между ними и нами новоторжская сотня встанет. А твои возотаи пусть за скотиной поглядывают. Ненад тебе своих еще человек пять подошлёт, и пять человек будет от Шалги. Реку видел?
— А что там?
— Встали все, кто вниз идет, полдня уже стоят. Никто не знает ничего. Кто от Шалолета поднимается, тоже молчат, не слышно пока ничего. На берегах народу сколько, видел? Своим скажи, чтоб внимательней были, а то без волов останемся. Уведут на баржи, дальше на себе повозки потащим?
— А это кто? — Северин ткнул плеткой в сторону детского царства.
— Это маршевая сотня, Ирень за ними ехал,— она пожала плечами. — Зачем только? И без него бы добрались. Белаварцев наверное испугался.
— Маршевая сотня?
— Зимняя учёба в школе на Острове закончилось, полевые занятия началась у младших. Четыре дня назад с Острова выехали. Младшие до Кандраша дойдут и там останутся, кто постарше в Белогорск, Айтуар пойдут. Здесь четыре десятка мелких, с ними наставники, охрана, сопровождение.
— Вы тоже так ходили?
— Конечно! И Ненад с нами ходил! — она улыбнулась. — Будет интересно, порасспроси его.
— Скоро старшие зачеты сдадут, их тоже в Белогорск, Айтуар отправят. Полигоны, степь, море, корабли! Простор! Хорошо!
— Ты о чём? — Лива сзади, с Ненадом незаметно подошли.
Волна засмеялась:
— А вот про нашу учебу в Крепости вспоминаю! Как от Ненада по кустам с белогорскими пацанами прятались! Ненад от зависти, что ли нас гонял, с парнями целоваться не давал!
Обе засмеялись. Ненад отвернулся, ухмыляясь, не стал вступать в скользкий для него разговор. Отсмеявшись, Лива принялась сыпать распоряжениями:
— Северин, одним лагерем становимся, школу к себе возьмём. Не нравится мне Белавар в соседях.
— Ненад, внешний караул двойным выставишь. В ночное пять человек своих отправишь, и пятеро охраняев туда отдашь. Утром выход как обычно. Ирень со своей полусотней назад уйдёт, школу до Кандраша сопровождать.
— Северин за дочкой присмотри, а то еще со школой удерет, а нам с товарой возврата нет. Сдавай, кстати, под охрану товару, чего ждете?
Надейка с Сорокой уже новых подружек с петухом Сандалом и Полканом знакомят. Старшая жига подошла, разрешение спросила "розу ветров" поближе посмотреть. Удивлённо хмыкнула, на Ливу посмотрела. Та улыбнулась, Надейке подмигнула.
Кто принес назад этот красивый амулет, не знает. Проснулась утром, а он уже на шее висит. Отцу показала, он и рассудил:
— Принесли и одели? Ну, если нравится, то носи!
Повела девчонок к Вилли, кухню показать, те даже немного помогли на стол накрыть.
Сигнал над лагерем. Труба построение играет. Оборвался смех, поднялась школа, побежала, разобрали коней своих, пасущихся рядом, в строй встали. Девчонки 9-13 лет, младшие иные еле коней за поводья удерживают, мотает лошадка головой, мошек с глаз сгоняет, а хозяйка вслед за ней качается. Пересчитались, пошли к броду лошадок чистить, поить. На берегу охрана встала, лучники — жиги, белогорцы-наемники на конях на ту сторону реки вброд перешли, на обрывы поднялись. На суда, да по сторонам посматривают. Отдал Надейке конягу свою, а она заодно и Александра к броду потащила:
— Я присмотрю за ними, Северин Тимурович!
Сотник рядом встал на обрыве, на берег, не отрывая глаз смотрит.
Девчонки коня завели в воду, с двух сторон обливают, ну и друг друга заодно и Александра до кучи. Хотел сотник пристроиться между школой и девчонками с Александром, жига подошла, отойти попросила, на свое место вернуться. Возразить хотел по своему, а наверху Лива с Ненадом стоят и явно не ему помогать будут. Вернулся, на прежнее место встал, девчонок с виду не упускает.
Солнце за лесом скрылось, прохладней стало. Снова труба сыграла. Встрепенулись, начали из воды выходить. К лагерю своему потянулись.
Школьный табун рядом пасется, там охрана школьная в ночное пошла. На конях сторожат. Темнеют силуэты всадников. Вовнутрь прямоугольника обозного начали школу, после ужина, заводить. Костры зажглись. Фонари над кухней давно уже горят, отужинали все. Матвей с Артом и Зигой колесо меняют, под фонарем.
— С этим что?
— Спица треснула, скрипит!
— Такого быть не может! Колесо новое!
— Вот! Точно сучок!
— Сделаете?
— Колесо-то? Запросто. На его место запасное поставим. А это в обед завтра починим.
Со стороны белаварского стана шум, крики пьяные, визг женский доносится. Мелкие прислушиваться начали. Ирень пришел с гитарой, устроился у костра школьного в центре лагеря. Сыграл мелодию. Народ, услышав музыку, дела свои несрочные отложил, подтягиваться к костру со всех сторон начал. Мажоры, охраняи с лежек своих повставали, прислушиваются.
Одна из старших школьниц свою гитару принесла, села напротив. Ирень пальцами перебор сделал по струнам. Повторила. Он кивнул, и понеслась музыка над лагерем, над рекой. И дальше Ирень начинал как бы предлагая, и если она знала, то подхватывала. Если нет, то и Ирень на другую мелодию переходил. И тут она запела, звонко, громко. Тут и Ирень поддержал, в два голоса заливаются, школьницы притихли. Все здесь, у костра собрались, расселись вокруг, заслушались. За ними Старшие школы стоят, из сопровождения, наставницы, охрана. Другие начали подходить, рядом остаются, музыку слушая. Толпа собралась: жиги, белогорцы, дружинники, погонщики.
