— Я понимаю Вас, магистр.
— Итак, ты будешь собирать информацию, касающуюся военных маневров на юго-западных и южных границах империи. Я буду присылать тебе своих помощников, с помощью которых буду передавать тебе другие распоряжения. Тебя будет сопровождать Кеартез, он поможет тебе, если понадобится.
Леплиг покосился в сторону сына магистра, но покорно склонил голову:
— Повинуюсь, магистр.
Мерцез скупо улыбнулся:
— В чем дело, инспектор? На мой взгляд, эта весть все же хорошая, чем плохая. Подумать только — Седьмая энигма найдена! И всего-то спустя двести пятьдесят лет после нахождения Шестой. И если эти рогатые твари не попробуют расколоть ее...
Леплигу показалось, что у него встали волосы дыбом только от одной мысли о подобном.
'А ведь эти безмозглые дикари могут попытаться это сделать... Внутри каждой энигмы заключена сила, способная уничтожить все на огромном расстоянии. Быть может, уничтожить весь мир!'
— Я шучу, шучу, инспектор, — с улыбкой сказал Мерцез, заметив выражение лица Леплига и вновь отворачиваясь к окну. — Ты ведь прекрасно знаешь, что расколоть энигмы невозможно.
Глядя на магистра Леплиг подумал о том, что ему выпало жить в интересное время, тревожное и пугающее — но невероятно интересное, способное в дальнейшем обернуть происходящие события в великое достижение всей расы энисов.
'Если только не обернуть все в сторону великой катастрофы'.
Он закрыл глаза.
— Наследие наших пращуров должно принадлежать нам, чтобы ни произошло, — спокойно сказал Мерцез. — Наберитесь терпения, молчите и смотрите во все глаза, друзья мои. Мы не должны упустить наш шанс вернуть себе эту драгоценность.
* * *
Дождь не прекращался.
Кэрал плохо спал последнее время, и вкуса поглощаемой еды он не чувствовал. Перемены, которые с ним происходили, затрагивали как и психику, так и физиологию человека. Это пугало его, но настоящего страха княжич так и не почувствовал. Некоторые чувства притупились, а другие наоборот, лишь усилились. Иногда он слышал звуки, источники которых были слишком далеко, чтобы их мог уловить ухо обычного человека, и порой он ощущал новые запахи, такие насыщенные и сильные в этом таинственном влажном воздухе. Кэрал думал, что под действием загадочного перстня он превращается в какого-то хищного зверя, сохраняющего его прежний облик. Единственное, что его мало беспокоило в это время, так это погода. Он был благодарен небу за этот дождь, ставший его укрытием и сопровождавший весь его путь на север.
Холода от промокшей одежды Кэрал тоже не чувствовал.
Прошли сутки с тех пор как он покинул свой особняк в Керроне. Кэрал не был уверенным, но мог сказать точно — сейчас его ищут как главного подозреваемого в убийстве княжны Лейз и двух слуг. Возможно, сам отец Кэрала возглавляет поиски пропавшего княжича. Кэрал не хотел бы пересечься с ним и поэтому большую часть времени прошлой ночи он провел скрываясь и меняя дороги, иногда временно и направление своего движения. Старый трактов и узеньких троп здесь было полно, и у беглеца был широкий выбор. Он продвинулся на север совсем немного, всего лишь на десять километров. Этим днем он не рискнул двигаться дальше, ранним утром остановившись в небольшом постоялом дворе в небольшом поселении. По названию поселка ему далось определить свое местоположение: до Клейбэма, что должен был располагаться на северо-западе, было не менее двадцати километров. Княжичу удалось поспать несколько часов, однако большую часть времени он провел в ожидании, когда за ним придут. Дождавшись наступления вечера, Кэрал поспешно покинул поселок, направившись дальше. Он планировал обогнуть Клейбэм по широкой дуге, двигаясь по обширным окраинам этого огромного мегаполиса, чтобы как можно быстрее достигнуть северных лесов луговин Церхега и оторваться от своих преследователей. Княжич рассчитывал покрыть это расстояние в течение двух-трех дней, придерживаясь прежней тактики смены дорог и частично направления.
'Мне нужно попасть туда'.
Кэрал не знал что с ним будет потом. Он так же не знал, встретит ли он там ту женщину, которая звала его по ночам во снах, и ради которой он поставил крест на своей былой жизни. Княжич понимал, что сейчас его будущее как никогда совершенно неопределенно, и его дальнейшие действия будут целиком и полностью зависеть от завершения этой истории. Чтобы добиться развязки ему осталось преодолеть последние два десятка километров.
Кэрал двигался по старой мощеной дороге, обочины которой превратились в сущее болото. Этот тракт пролегал через густой хвойный лес, и, следуя по этой дороге уже утром можно было быть на окраине Клейбэма. Княжич торопился, но не до такой степени, чтобы пренебречь интуицией, подсказывающей ему, что нужно двигаться крайне осторожно. Теперь он преступник и эти земли, которые несколько дней назад Кэрал мог бы назвать родными, теперь стали враждебными.
Дождь продолжался несмотря ни на что. Очень быстро стемнело, и в этой влажной мгле очертания окружающих объектов растворялись. На этой дороге часто встречались высокие столбы, и газ в прозрачных шарах-фонарях уже начинал светиться, набирая силу и пока что освещая лишь небольшие участки пространства вокруг мутным желтым светом. Кэрал чувствовал легкое беспокойство каждый раз, когда его флан въезжал в очередной круг света, и это волнение быть увиденным отступало, когда он вновь покидал освещенную зону. Только в темноте он чувствовал себя защищенным; он не чувствовал ни холода, ни каких-либо неудобств от намокшей и потяжелевшей одежды. Вероятно, княжич уже должен был простудиться, однако он чувствовал себя относительно неплохо. Кэрал подозревал, что это все та же мощная аура перстня.
'Он словно бы бережет меня... Словно бы готовит к чему-то. Я хозяин этой вещи или она мой властитель?..'
Эта мысль не давала ему покоя и прошлую ночь, проведенную в дороге и в игре в прятки с выдуманными преследователями. Когда он надел этот проклятый перстень, белый камень поглотил какую-то часть разума Кэрала. Время шло, и перстень продолжал медленно пить душу человека.
Кэрал вздрогнул, внезапно ощутив нечто новое в этом промозглом воздухе. Неведомое до этого момента чувство прыгнуло в него, и окружающие его густые сумерки словно бы ожили, заговорив с ним на своем языке. Княжич, застывший в седле продолжающего двигаться флана, оцепенел, слушая этот шепот, льющийся в его душу. Он не понимал его, но осознавал, что что-то случилось, что-то вот-вот произойдет. Княжичу почудилось, будто перстень на его пальце под плотной материей перчатки теперь нестерпимо жжет кожу.
'Здесь кто-то есть'.
Кэрал понял это за несколько мгновений до того он увидел впереди развилку.
Это был небольшой перекресток, и лес расступался в разные стороны. Кэрал ощущал чье-то присутствие, он не брался определить направление или расстояние, но мог точно сказать, что здесь есть люди.
'Что теперь? Остановиться?'
Так или иначе, ему придется пересечь этот перекресток, если он хочет двигаться дальше. Странное чувство опасности охватило все его существо. Поворачивать назад означает, что он потеряет время. Кэрал остановил флана, когда тот уже ступил на блестящие от влаги камни дороги, освещаемые фонарем. На столбе были явственно видны дорожные указатели, по которым можно было бы быстрее определить дальнейшее направление. Кэрал уже хотел было тронуть поводья флана, чтобы приблизиться и рассмотреть надпись поближе, как в этот же момент услышал приглушенные шумом дождя голоса людей и тяжелую поступь других ездовых животных.
Справа к перекрестку приближались трое всадников. Они, как и княжич, с ног до головы были закутаны в светлые походные плащи с накинутыми на головы капюшонами, но Кэрал сумел различить их вооружение. У двоих мечи, третий был вооружен семизарядным магистрелом.
— Эй!
Всадники повернули к нему, срезая свой путь по грязной обочине. Их фланы стремительно приблизились к Кэралу, разбрызгивая грязь и воду из огромных луж.
Кэрал не шевелился, потрясенный их внезапным появлением и тем фактом, что теперь они находятся совсем близко к нему.
'Кто они?'
Гербы на оторочке плаща одного из всадников показались Кэралу смутно знакомыми. Спустя несколько мгновений раздумий он смог лишь припомнить, что подобный орнамент и гербовые нанограммы на нагруднике старшего из них он уже когда-то видел. Вероятно, это один из местных мелких аристократов, но вот что они делают здесь, в такую погоду и столь поздний час?..
'Глупый вопрос', подумал Кэрал, усмехаясь и наклоняя вперед голову. Все было ясно и так.
— А, Тотис, — молодой голос старшего из этого отряда был опять же знакомым, но Кэрал так и не вспомнил его. Хотя сейчас это уже не имело никакого значения.
'Он узнал меня в такой темноте... Не иначе, как по гербам'.
Голос всадника был бодр и почти весел:
— А ведь мы ищем тебя, княжич. Слышал новости?
Кэрал молчал несколько мгновений, и подал голос лишь тогда, когда понял, что эти со своими расспросами просто так не отвяжутся:
— Какие новости?
— Твоя беременная супруга и двое слуг мертвы, — сказал всадник, и Кэрал видел очертания его лица в густой тени под капюшоном. Он улыбался.
— Бросай оружие, Тотис. У тебя теперь крупные неприятности...
— Наверное, — пожав плечами, сказал Кэрал, рывком выхватывая меч из седельного крепежа.
Они не принимали его всерьез, и это было видно сразу же. Иначе бы они достали оружие и не приближались так близко. И хотя руки всадников лежали на рукоятях мечей они безнадежно опоздали.
С криками брани они потянули из ножен свое оружие, но Кэрал опередил их всех. Он широко размахнулся своим полуторником, чтобы ударить того, что был от княжича справа. Отсеченная голова взмыла вверх словно мяч, и обезглавленное тело, обильно пятная броню и плащ кровью, еще не успело даже начать заваливаться набок, как лезвие меча княжича уже было направленно вперед, на старшего в этом отряде. Всадник успел выхватить свой меч, по размерам ничуть не уступавший оружию Кэрала, когда княжич, схватив рукоять полуторника обеими руками, пырнул им вперед. Его противник хрипло каркнул, захлебываясь кровью, когда острие с легкостью пробило его нагрудник, опрокидывая с седла. Кэрал успел увидеть глаза третьего воина. Он застыл на своем месте, так и не вскинув в сторону княжича свой магистрел. В глазах этого уже немолодого ратника застыл ужас. Они выражали его и тогда, когда меч Кэрала достал и его.
Кэрал с хрипом втянул через ноздри холодный воздух. Из лесу, с той стороны, откуда прибыли эти трое, слышались и другие голоса. Его поверженные противники содрогались и корчились в грязи и на влажных камнях, и потоки дождевой воды, стекающие к обочине теперь уносили с собой темные полосы. Фланы, оставшиеся без всадников, с ворчанием отступали прочь.
Навстречу Кэралу из леса выбежали еще четверо, и княжич тяжело спрыгнул с седла. Мысль о том, что он может сейчас достать свой магистрел и покончить с ними четырьмя меткими выстрелами лишь мельком возникла в его голове. Кэрал отбросил мысль о своем пистолете — что-то в его душе подсказывало ему, что нужно драться, и княжич, не задумываясь, поддался этому безумному порыву. Сражаться же верхом против четверых будет не самым лучшим решением, а рубиться таким мечом с неповоротливого флана против пеших воинов — самоубийство.
Четверо латников в светлых плащах с криками бросились к нему навстречу. Кэрал сделал несколько торопливых шагов вперед на свободное место, перешагнув через шевелящееся обезглавленное тело и с рычанием крутанув перед собой мечом, очерчивая перед собой полукруг и сшибая этим же ударом первого из них. Не тратя времени на то, чтобы добить врага, он бросился к следующему, рубанув снова.
'Как такое может быть?!'
Кэрал был потрясен. Его меч разил с чудовищной силой, вспарывая их щиты, словно ржавые поделки, созданные на потеху ребятне. Он тут же сообразил, что это вовсе не меч — это он сам. Поняв это, вместе со страхом Кэрал испытал настоящую эйфорию.
Кажется, в его руки влилась необычайная мощь. Вторым ударом он разбил меч противника, отшвырнув его в сторону. Третий удар наискосок перечеркнул голову следующего противника. Четвертый пробил щит, достав до груди латника. Пятый разрубил щит вместе с рукой последнего воина.
Кэрал добил их всех, и вопли и стоны, которыми наполнилась поляна вместе с грохотом и лязгом металла, утихли. Княжич отвернулся, прислушиваясь к дождю и шуму, которые издавали умирающие тела тех, кто только что испустил дух, но его новое чувство молчало.
Усталости не было. Его дыхание по-прежнему было спокойным и ровным, как если бы он махал не мечом, а легкой ветвью. Словно во сне Кэрал вернулся к своему флану, забираясь в седло. Даже если он и перебил всю поисковую группу, вышедшую на него здесь совершенно случайно, отсюда нужно было поскорее убираться. Княжич не стал спорить с самим собой на этот счет. Торопливо выбрав направление, он свернул в сторону, противоположной той, откуда на него вышли эти люди.
Флан, подгоняемый всадником, теперь двигался куда быстрее. Кэрал поднял глаза вверх, к черному небу, ослепляемый дождем. В этот момент на лице княжича застыло выражение, которое можно было бы назвать восторженно-изумленным.
'Боги, что же со мной происходит?'
* * *
Был серый и пасмурный день, когда наступил час встречи убийцы и посланника молодой царевны. Было холодно, хотя дождь утих этой ночью. Редкие капли срывались с неба все утро и весь день и темные тучи, шедшие с севера, предзнаменовали продолжение ненастной погоды, бурно разыгравшейся в луговинах Церхега этой весной.
Лайнем не любил дождь, хотя такая погода нравилась ему подсознательно. Чем сильнее дождь и ветер, тем меньше народу на улице, меньше потенциальных свидетелей того, что по узким улочкам идет страшный человек и его люди. Лайнем ненавидел себя за эту паранойю, но поделать с этим он уже ничего не мог. Всю свою жизнь он прожил скрываясь от излишне любопытных взглядов в свою сторону, страх довлел над ним все эти годы. Избавиться от него было невозможно, но Лайнем даже и не пытался. Он просто не мог представить свою жизнь в ином русле, кроме как в этом — тихом и неприметном, наполненном страхом и потаенной злобой.
И сейчас, эта группа людей, движущаяся по пустынным улицам небольшого городка Рунгеда, расположившегося на окраине Клейбэма, с малой вероятностью смогла бы привлечь к себе пристальное внимание. Шесть человек, четыре мужчины и две женщины, одетые в черные и серые одежды, они походили скорее на пилигримов или вольнонаемников. Лайнем шел по мощеному тротуару, спрятав озябшие руки в карманах плаща и из-под набухшего от влаги капюшона глядя на здание в конце улицы. Старая церковь Единства — место, избранное для встречи с посланником от царевны. Лайнем мрачно смотрел на символ кольца с лучами, венчающего шпиль над входом. Он отсчитывал свои шаги и минуты как последние, которые навсегда останутся вместе со старой прошлой жизнью.
'Если это только не ловушка'.
