Мальчик со звезд. Главы с 1 по 11

— Ты чего-нибудь там видишь? — спросил Кеша, поправляя очки.

Иван не успел ответить, как какие-то незнакомые силы оттащили их от окна.

— Я же сказала, там стоять опасно.

То что он видел солнечный свет, частично приглушенный затемненным стеклом, ничего не изменило — ощущение, что он находится где-то в глубоком подземелье не исчезло, а, наоборот, усилилось. Шторы сами самой захлопнулись или их кто-то захлопнул с помощью магии, краем глаза он уловил, как капитан двигал руками, и стало чуточку легче.

— Зачем ты туда полез? — спросил дядя

— Я хотел посмотреть, есть ли там окна... — сказал Иван. — У меня такое ощущение, что мы не на четвёртом этаже, а в подземелье. А когда мы шли по подземелью, я ничего такого не чувствовал.

Иван ждал, что дядя скажет что-то типа 'Это, наверное, от этих дурацких лампочек под потолком', но дядя молчал. Лампочки здесь и правда были какие-то маленькие и весели часто, но свету давали немного.

Вместо этого к нему подошел неожиданно помрачневший капитан и аккуратно взяв за руку повел к двери. Они прошли через этот коридор и оказались в другом коридоре, где уже были нормальные окна и стояли цветы в горшках. В том коридоре, где они только что были горшков не наблюдалось. Только окна здесь были уже справа, а двери слева.

Вслед за ними прибежали Тиль, Кеша, потом появилась перепугана Агафья, серый и бледный дяди и слегка взволнованная Алиса.

— Что случилось? — спросил дядя.

— Темная магия случилась, — сказал капитан Белов. — У мальчика повышенная чувствительность к темной магии и в некотором роде нам повезло...

— Не знаю, я ничего не почувствовал, — перебил отца Тиль.

— У меня закружилась голова, — сказал Кеша. — Но это от этой дурацкой лестницы, я уверен.

Иван оперся на подоконник, чуть не уронив горшок, который удачно подхватил капитан. От солнечного света, свежего воздуха и приоткрытого нормального окна, из которого открывался вид на сад, к нему стали возвращаться нормальные чувства, и то давящее чувство, которое он не мог описать словам — исчезло.

— А это была темная магия? — спросил Иван.

— Самая настоящая, — сказал капитан. — Если что-то вызывает такие чувства, то лучше убраться по дальше от этого места.

— А почему вы сказали, что нам повезло? — спросила Алиса.

— Потому что вас всех бы вырубило минуты через две. Меня бы вырубило минут через пять и вместо того, чтобы вас спасать, я бы отправился за подмогой, — сказал капитан с горькой улыбкой. — У меня были похожие чувства, только в отличии от мальчика, я привык к подобным темно-магическим фокусам еще со времени войны.

— Но мы ничего не почувствовали, — сказала Алиса.

— Это 'Поглощающая тьма'. Sorbado de mallumo, вроде, оно так называется, — сказал дядя. — Темное заклинание, вырубающее всех, и людей, и магов. Вырубающее одновременно, насколько я помню. Мы эту гадость обходили с помощью детекторов магии. Далеко не все волшебники могут его ощущать... как и другую темную магию — это заклинание многих застало врасплох.

Капитан пристально посмотрел на пао Агафью, и та стала едва заметно нервничать.

— Я заметил, что дети пошли по совершенно другому коридору. А в том коридоре нет ни каких следов ни детей, ни взрослых волшебников, что означает, что этим коридором никто не пользуется. Соблаговолите объяснить, зачем вы сюда нас потащили?

— Это стандартная экскурссия, — побормотала Агафья. — Я повела вас через этот коридор, чтобы мы не сталкивались с другими детьми, которые шли из Поздемного корпуса.

— Здесь есть подземный корпус? — спросил Кеша, морщась. Но его вопрос взрослые проигнорировали.

— Вот только эти окошки нестандартные, — сказал капитан, произнося каждое слово с интонацией. — Их могли бы заложить специальным кирпичом. Но не заложили, как други, а используют для наблюдения за этим и другими заклинаниями, что висят над проклятым зданием. И поверьте мне, кроме специалистов, сюда редко кто захаживает

Агафья была смущена и обескуражена.

— Я не хочу вам угрожать, — продолжил капитан. — Но если вы оканчивали Магический университет честным путем, то должны знать, что подставлять людей под темно-магические чары является наказуемым деянием.

— Мы все здесь иногда ходим, — сказала Агафья, — и ничего не происходит. Дети тоже сюда иногда забредают — эти чары безопасны. А у мальчика, возможно, всего лишь индивидуальная непереносимость темной магии.

— Чем больше вы говорите, тем сильнее у меня сомнения в вашей квалификации как волшебницы, — сказал капитан.

Преподавательница позеленела от злости. Или от возмущения. Дядя тихо подошел к капитану и дернул того за рукав.

— Прости, Павел, но так надо. — Далее, среди нас есть одна представительница гвардии, детекторы магии они с собой в нерабочее время не носят, но стандартный браслет, передающий данные о здоровье у нее есть. Если с кто-то из гвардии потеряет сознание, вы представляете, кто сюда заявится в течение пяти минут. И какие после этого возникнут вопросы.

И действительно, на запястье Алисы были часы — самые обычные умные часы с выключенным дисплеем. Она нервно покрутила ремешок.

— Эти чары нестабильные, так называемые Pulsaro,— продолжал капитан, — в ночные часы они вырубят всех нас за минуту, а днем, поскольку сейчас солнечная погода минут за пять. Мы удачно попали между фазами, когда их действие растягивается на десять минут. Конечно, действие чар можно рассчитать по определенной формуле, но чары типа Pulsarо не просто так называют нестабильными. Присутствие любого мага, я подчеркиваю, абсолютно любого может спровоцировать изменение между фазного интервала и чары перейдут к нападению. И тогда интервал сократится до тридцати секунд.

Агафья несколько секунд молчала, но затем призналась:

— Меня попросил провести по этому коридору Бенедикт Винсмарк, — сказала она. — Зачем, он не сказал. Извините, мне нужно удалиться.

И прибавив шаг, она исчезла, оставив их одних.

— Может быть, не надо было с ней так? — спросил дядя.

— А как еще? — спросил капитан. — Нам очень и очень сильно повезло.

— Она будет обучать наших детей, — сказал дядя.

— Не стоит переживать, — сказал капитан. — Времена, когда в волшебных школах учителя могли беспардно отыгрываться на учениках за мелкие обиды — давно прошли. При всех недостатках нынешней образовательной системы — хотя бы отказались от полностью не подходящих для детей педагогов.

— Патрикей, я поговорю с директриссой! — Агафья была возмущена, а ее бледная кожа стала красной — ей было дико стыдно.

— Приношу свои извинения, — сказал она.

— Ничего страшного, — сказал капитан, и вдруг поморщившись от боли, схватился рукой за плечо, куда ранее угодил нож.

— Вас ранили? — спросил Патрикей.

— Не сильно, — ответил капитан.

— Нейротоксин Лан-Кари? — спросил Патрикей, посматривая с прищуром.

— Не знаю, я даже не интересовался, что это за дрянь, — ответил капитан.

— Похожа на него, но я бы мог сказать точнее, если... — начал было говорить старый темный маг, но его перебила Агафья.

— Расписаться сможете? — нервно спросила она. Похоже, ее интересовали только формальности, а не состояние здоровье капитана.

Капитан скривился и кивнул.

Патрикей щелчком пальца раскрыл журнал. Капитан подошел к нему, взял ручку и оставил красивую роспись, а затем приложил ладонь. Иван не знал, зачем писать от руки, но последовал общему примеру, вместо подписи накарябав какую-то закорючку. Тем временем капитан достал из нагрудного кармана небольшую фляжку и отхлебнул. В нос ударил едва уловимый запах алкоголя — похоже, что капитан все еще чувствовал себя очень плохо.

— Ты мне кое-кого напомнил, — сказал дядя.

— Извини, — ответил капитан, мрачнея. — Но нас притащили под чары, причем под опасные чары.

— Капитан Белов полностью прав, — сказала Алиса. — Я сообщу об этом эпизоде на работу. Если эти чары настолько опасны... может эту школу вовсе закроют.

— И не мечтай, — сказал капитан. — Других столь крупных зданий, способных выдержать толпу магических детишек в Антаресе нет, а переносить школу на континент никто не будет.

Иван погладил лист большой пальмы — такие растения росли ближе к экватору, и до этого он видел только их изображения в учебниках и в телевизоре.

— А почему здесь так много растений? — спросил он.

— Это специальные, модифицированные растения, чувствительные к темной магии, — пояснил капитан. — К сожалению, не все маги обладают должной чувствительностью, поэтому существуют такие растения, если оно начнет погибать, то это признак того, что рядом кто-то использует темные чары.

— А если тут будут стоять обычные растения? — спросил Иван.

— Их не будет, — объяснила Алиса. — Все растения которые продают в городах для домашнего использования, являются модификантами. Когда давно, в домах разрешали держать обычные цветы, но потом запретили — на Сортаволе теперь обычные растения остались лишь в лесу.

— Поэтому если ты видишь какое-то место, где нет кадок с горшками, добавил капитан, — то значит в этом месте могут быть какие-то проблемы с темными чарами.

Кеша и Тиль слушали взрослых со скучающим видом — похоже они все это знали.

— То есть темные маги не могут держать цветы дома? — спросил Иван. Вспоминая, что у них дома тоже не было ни одного цветка.

— Могут, но обычные, но их на Сортаволе не доставать. В свое время, за немодифицированное растение в квартите можно было получить неплохой штраф, поэтому от них быстро все избавились.

Иван странно посмотрел на дядю.

— Но у нас дома нет растений? — спросил он удивленно.

— Потому что у меня аллергия на них, — сказал дядя, и достав платок, высморкался. — Скажем так, это результат моего лечения и одного проклятья. — Долго находиться в помещение с растениями, даже если они не цветут, я не могу. Поэтому не держу.

— Вообще-то они гипоаллергены, — сказал капитан. — Однако твой дядя в своем роде является исключением.

Появилась бледная Агафья и провела из в какой-то просторный кабинет. Кабинет был большим и прямоугольным, на противоположной от двери стены было три окна, одно из которых было открыто, и через него дул ветер, поднимавший прозрачные занавески. И на подоконниках и на полу стояли горшки с цветами. Некоторые вились возле специальных стоек по стенам.

Перед окном стоял большой массивный деревянный стол, за которым сидела тучная женщина, в зеленом костюме. Она была размером с две, нет с три тети Эли. У нее была короткая стрижка карэ, покрашенная в рыжий. Почему покрашенная, потому что на ее голове были видны отросшие на пару сантиметров корни — директриса была буранкой. Иван слышал, что буранки не могут окрашивать голову, потому что к их красивым волосам не липнет никакой цвет, кроме рыжего. Слева от нее стоял Винсмарк, почему-то в черной мантии, перехваченной широким темным поясом. От ветра, залетавшего в комнату, ткань вздрагивала и колыхалась, как и темные волосы на голове волшебника.

— Рад вас видеть, — проговорил Винсмарк, таким видом, что было понятно, что он их видеть совершенно не рад.

— Это наша директриса Генриетта Ольгадоттир Лавсония, — сказала Агафья.

— Приветствую вас в нашей школе, — чинно пропищала директриса. У нее оказался очень тонкий и писклявый голос, который не вязался с ее крупным видом. Не то чтобы Иван не видел полных людей — в Верхних Ручьях их хватало. Но голоса у них были нормальные или наоборот низкие. Иван вспоминал толстяка, Петро Шуберта, торговавшего сладостями и пивом для взрослых, голос у него все был низким — словно тот разговаривал из бочки.

— Извиняюсь за случившийся инцидент, — продолжила пищать директриса.

— Пао Агафья меня неправильно поняла, — добавил Винсмарк.

— Мне кажется, я поняла вас совершенно правильно, — сказала Агафья.

— Тащить в столь опасное место капитана и детей я не простил, — сказал Винсмарк. — Вы меня неправильно поняли.

— Но...

— Вы меня неправильно поняли. А теперь я попрошу вас уйти.

Агафья развернулась и с недовольным видом вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

Капитан тихо, сквозь зубы произнес: 'Все понятно', но это то ли никто не услышал, то никто не придал значение.

— А что вы вообще здесь делаете? — спросил дядя.

— Я куратор данного учебного заведения, — вальяжно ответил Винсмарк.

— Ну так кураторствовали бы в другом месте, — сказал дядя. — Знаете, у меня еще со времен войны аллергия на всякие хитрые темно-магические заклинания.

— Немного ли вы себе позволяете? — спросил Винмарк. Похоже, волшебники любили эту фразу, решил про себя Иван, или наоборот, не любили людей. Что было тоже нехорошо. Он слышал, что некоторые маги сильно недолюбливали людей, но никогда не придавал этому значения, потому что дядя говорил, что маги хорошо относятся людям.

— Павел Ланге — герой войны, — сказала директриса. — Уважаемый герой войны. И его возмущения понять можно.

— П-ф-ф, — фыркнул Винсмарк. — Я читал его досье. Герой войны, работающий дворником, не кажется ли вам, что слишком?

— Перечитайте его вновь, вместе с учебником нашей истории, — сказала директриса. — Я понимаю, что вы теперь наш куратор, но ссорится с родителями наших новых учеников у меня нет желания. На нашей планете нетерпимы к тем, кто не знает историю Совратила, и историю последней войны.

Винсмарк скривил губы и вроде как кивнул, а затем сложил руки за спиной и выпрямил спину. Так он стал выглядеть еще злее и еще противней, а Иван окончательно осознал, что этот тип ему не нравится. А вот к директрисе он наоборот, начал испытывать симпатию, и не только он, капитан тоже улыбнулся. А потом слабо застонал и схватился за плечо.

— Вам следовало остаться в больнице, — сказал он.

— И отпустить ребенка в школу, над которой висят темные проклятья. Избавьте.

— Кстати, о проклятьях.

Лавсония взмахнула рукой и ящик шкафа отъехал в сторону и оттуда вылетели три белых браслета, которые мягко легли на стол. Иван вспомнил, что похожую штуку видел у волшебника Паустовского.

— Это на первое время, пока дети не выучат все места в школе.

— Что это? — спросил Тиль.

— Детекторы-маги, — пояснила директриса. — Они настроенные на темную энергию. Если вы приблизитесь к месту, где рядом находятся темно-магические заклинания, он начнет пищать. Вы будете знать, что это место нужно обходить. Потом вы выучите, куда ходить можно, куда ходить нельзя.

Дядя взял один браслетов повертел в руках.

— Они настроенны только на тау-энергию?

— Этого достаточно, — пискнула директриса. — Тау-детекторы полностью покрывают все наши потребности. Другой магии в школе нет. На омикрон-чары они не срабатывают.

Зазвонил чей-то телефон. Протяжно медленно, так что у Ивана побежали по спине мурашки. Винсмарк достал трубку и несколько секунд что-то внимательно выслушивал, а потом сказал: 'Я сейчас буду' и окинул всех рассеянным взглядом.

— Извините, я вынужден вас покинуть.

И он быстро вылетел из кабинета.

Лавсония с облечением вздохнула. Все взрослые тоже.