Всю дорогу от Нового Рима, Вирда, сидящая позади молодого всадника на одноместном седле, настолько плотно прижималась к его спине и так тяжело, шумно и томно дышала, что Гаюс ощущал себя монахом-отшельником, которого искушают на грех искусные блудницы. Даже тот факт, что доспехи не позволяли ощутить упругую мягкость форм зебры, не сильно помогал держать себя в руках.
Циан совершенно не понимал мучений своего напарника и по мысленной связи уже несколько раз предлагал приземлиться где-нибудь на тихой полянке, чтобы "старший брат" наконец покрыл самку, пока он сам отойдет поохотиться в ближайшем лесу. Жеребцу же не хватало красноречия чтобы объяснить "младшему брату", что эта кобыла его просто дразнит, а в случае попытки перейти к сколь-нибудь активным действиям, в лучшем случае изобьет, а то и вовсе оторвет что-нибудь "ненужное".
"Но ведь она и сама этого хочет!", — недоумевал Циан, в очередной раз возвращаясь к началу спора.
"Хочет-то она хочет, но явно не со мной", — устало отозвался Гаюс, который с радостью прекратил бы этот диалог, если бы не тот факт, что только он позволял отвлечься от слишком уж наглых провокаций со стороны Вирды.
"И с кем она тогда хочет?", — ничуть не менее устало уточнил дракон.
"Чтоб я знал. С Цезарем наверное...", — мысленно посетовал жеребец, сквозь закрытые тонким, но крайне прочным алхимическим стеклом глазные прорези шлема, оглядывая горизонт.
"Если с Цезарем, тогда ладно. Цезарь — сильный самец: нельзя трогать его самок", — констатировал владыка неба, мерно поднимая и опуская широкие крылья.
— У нас гости, — мелодично пропела полосатая кобыла, отлепляясь от спины своего спутника, а затем левой рукой, обтянутой тонкой кожаной перчаткой, указала влево, где виднелись семь крылатых точек, явно летящих наперерез всаднику и его ящеру.
— Грифоны, — озвучил очевидное Гаюс, воспользовавшись функцией приближения, встроенной в стекла его шлема. — До земель Кривжи еще далеко, так что, это явно не его встречающая делегация.
"Будем охотиться?", — азартно поинтересовался Циан.
"У нас миссия", — напомнил "младшему брату" жеребец.
"Они не отстанут", — парировал владыка неба, дополнив слова чувством усталости от долгого полета.
— Мы не сможем оторваться, — озвучил для пассажирки свои мысли всадник, кладя правую руку на рукоять полуторного прямого меча с обоюдоострым лезвием, в крестовину которого был вставлен квадратный изумруд-накопитель.
— Сбросьте скорость и дайте им приблизиться метров на пятьдесят-сто, — промурлыкала в ответ Шейд. — Об остальном я позабочусь.
Не став спорить, Гаюс и Циан стали постепенно замедляться, позволяя преследователям себя нагнать, но так чтобы это выглядело хоть немного достоверно. Когда же грифоны уже были готовы наброситься на измотанную добычу, Вирда развернулась в их сторону и взмахнула руками, стряхивая с пальцев большие капли крови. Вытянувшись в конусы, оставляя за собой трассирующие следы, импровизированные снаряды врезались в тела преследователей, одному из них оторвав крыло, второму пробив шлем и взорвав голову, третьему оторвав половину левой руки, четвертому же превратив грудь в сплошное месиво из мяса и костей. Трое уцелевших хищников не успели опомниться, как красногривая зебра вскочила на ноги и пробежавшись по спине дракона, оттолкнулась от гибкого хвоста, всем своим телом врезалась в пятую жертву.
"Больная дура!", — мысленно выругался всадник, отдавая "младшему брату" приказ развернуться и выхватывая меч из ножен.
Молочно-белая сталь сверкнула в воздухе, отправляя серп полупрозрачной режущей энергии в шестого летуна. Последний сын гор, с безумным клекотом рванувший в самоубийственную атаку, вспыхнул живым факелом от выдоха Циана.
"Лови ее!", — взревел по духовной связи Гаюс.
Тем временем Вирда, вцепившись клыками в шею еще живого грифона, зажмурив от удовольствия глаза падала на встречу с вершинами гор. Однако же, когда до острых камней оставалось не больше двадцати метров, она резко кувыркнулась и оттолкнувшись от трупа, расправив руки в стороны взлетела вверх, со звонким смехом устремляясь на встречу пикирующему крылатому ящеру.
Примечание к части
Жду отзывов.
Прошу обратить внимание на рассказы "Добро с копытами", "Злая шутка", "Господин Органа".
22
— Ей! — схватив полоску ошейника, Каденс радостно взвизгнула и раскрыв крылья даже подпрыгнула на месте. — Шайни, ты — лучший!
"М-да... Проблемно", — подумала про себя белая единорожка с синей гривой, одетая в голубой комбинезон из гибкой кристаллической ткани.
Принцесса любви и ее муж (как он сам продолжал о себе думать, что бы на эту тему не думали все остальные), находились в выделенных им по просьбе Шайнинга, общих апартаментах. Впрочем, от старых гостевых комнат, эти покои отличались только большим размером, да еще мелкими деталями в обстановке: в спальне над кроватью висело большое зеркало, круглый стол в столовой окружали двенадцать уже привычных кресел похожих на половинку яйца, стоящую на одной ножке, которая в свою очередь опирается на пять расходящихся в стороны подобно лучам звезды, опор оканчивающихся маленькими колесиками, а в ванной комнате находился полноценный бассейн, где можно было не только лежать, но и плавать в свое удовольствие.
Вообще, сама идея попросить Сомбру о переезде, была совершенно спонтанной и диктовалась желанием слегка досадить правителю Кристальной Империи пользуясь его откровенным покровительственным отношением (Армор понимал, что это глупо и вообще похоже на какой-то жеребячий каприз, но не смог справиться с хулиганским порывом показать, что собирается пользоваться своим положением на полную катушку). К некоторому удивлению и даже разочарованию, император согласился вовсе без возражений, так что спустя четверть часа, две кобылки уже обследовали новую обитель.
— Ну что, готов к экспериментам? — нежно-розовая аликорн легко скинула верхнюю половину костюма и сев на край кровати, принялась освобождать ноги.
— Каденс, я... — вздохнув, капитан дневной стражи переступил с ноги на ногу и нервно почесал затылок правой рукой, слегка растрепав свою гриву. — Понимаешь...Я... В общем...
— Милый, если ты и дальше будешь мямлить, я так ничего и не пойму, — откинув последний элемент одежды на прикроватный пуфик, крылато-рогатая кобылка поднялась на ноги и удерживая артефакт смены облика в левой руке, подошла вплотную к супругу. — Что-то не так?
"Что не так? Дай подумать: моя жена собирается превратиться в жеребца чтобы заняться со мной сексом. Это достаточная причина для волнения?".
Однако же, подняв взгляд на принцессу любви, Шайнинг проглотил все саркастические слова. Выражение мордочки и взгляд молодой аликорна, выражали беспокойство, интерес, легкую обиду...
"Не сексом, а любовью", — поправил себя Армор, ощущая непонятный стыд.
— Каденс, я не хочу спать с жеребцами, — решительно, но насколько возможно мягко, произнес капитан дневной стражи. — Прости, но меня от одной мысли об этом передергивает.
Каденс моргнула, ее ушки слегка опустились, в глазах промелькнула череда эмоций, которые белая единорожка просто не успела распознать. После этого губы крылато-рогатой кобылы тронула улыбка и она произнесла слегка виноватым голосом:
— Прости, Шайни, я совсем заигралась... Да? Просто... Меня настолько захватила идея, попробовать себя в роли жеребца, что я не подумала о том, как ты к этому отнесешься. Тем более...
— ...что с одним жеребцом я уже переспал? — подсказал Шайнинг, невесело усмехнувшись.
— Угу, — опустив мордочку, так что челка упала на лоб, отозвалась нежно-розовая аликорн.
Положив руки на талию жене, Армор приблизился к ней вплотную, ощущая приятный ягодный аромат исходящий от ее кожи. Ощущая себя крайне неловко, он(а) произнес:
— Поверь, я совершенно не испытываю радости от того, что у меня было с Сомброй. И я вообще предпочел бы забыть об этом как можно скорее.
Обняв мужа в ответ, принцесса любви уткнулась носом в синюю гриву, а затем улыбнувшись игриво спросила:
— Неужели он был настолько плох?
— Каденс... — напряженно и предостерегающе произнес Армор.
— Я спросила что-то не то? — слегка отстранившись и отклонившись назад, крылато-рогатая пони невинно похлопала ресницами. — Бывает, после первого неудачного опыта, кобылки испытывают неприязнь ко всем жеребцам. Обычно это проходит со временем, или после более удачного контакта...
— Ррр! — поняв, что над ним издеваются, капитан дневной стражи с силой толкнул рассмеявшуюся жену на кровать, а затем и сам прыгнул следом. — Сейчас я тебе покажу!
— Не сможешь, — ловко перекатившись по мягкому матрасу, Каденс встала на четвереньки и широко улыбаясь добавила. — У тебя нет ничего, чего бы я раньше не видела.
— Пошлячка! — воскликнула белая единорожка, стоя на краю кровати на коленях и обвинительно тыкая в супругу правой рукой.
— Каждый думает в меру своей развращенности, — парировала принцесса любви.
— Извращенка, — сложив руки под грудью, заявил капитан дневной стражи.
— Недоказуемо, — показала язык нежно-розовая аликорн, а затем словно хищная кошка, бросилась в атаку, валя мужа на кровать и начиная стаскивать с него комбинезон.
Со смехом и взвизгами они катались по кровати в шутливой борьбе, но Шайнинг вполне ожидаемо проиграл и в итоге оказался подмят под крылато-рогатую пони, которая усевшись на бедра белой единорожки, прижимала его руки к матрасу над головой, удерживая их за запястья. Шумно дыша они переводили дух, немигающим взглядом смотря друг другу в глаза (в процессе, голубой комбинезон все же оказался снят, так что на капитане дневной стражи из одежды осталась только полоска ошейника).
"А мне уже нравится эта комната", — промелькнула мысль в голове Шайнинга, стоило бросить взгляд на потолок где находилось зеркало.
— Шайни? — осторожно позвала Каденс, глядя на мужа взглядом голодного щеночка.
— Да, дорогая? — подергав руками и поерзав спиной по кровати, Армор убедился в том, что из хватки принцессы любви ему не вырваться, а потому легче расслабиться и отдаться на благоразумие победительницы.
— Расскажи, каково это — быть жеребцом? — попросила нежно-розовая аликорн.
"И все же, она не отказалась от этой идеи. А стоит ли мне сопротивляться? Угу: пойти на жертву собственной гордости ради жены, или же предложить ей найти третью кобылу, согласную лечь под превратившуюся в жеребца принцессу? С одной стороны, фантазии о двух кобылках в одной постели меня всегда привлекали, с другой же — это измена, к которой свою жену я же и подтолкну. Фантазии фантазиями, но я — эгоист и собственник. А еще, я люблю эту кобылу!", — запутав себя своими размышлениями еще больше, белая единорожка не заметила тот момент, когда крылато-рогатая пони накрыла ее губы своими губами, ловким гибким языком проскользнув по верхним и нижним зубам.
— Вижу, ты снова со мной, — разорвав поцелуй, Каденс отпустила руки мужа и приняла сидячее положение, обе ладони опустив на плоский белый живот. — Так что по поводу моего вопроса... дорогой?
Уже собираясь ответить какую-нибудь банальность, капитан дневной стражи внезапно придумал одну шутку, которая показалась ему крайне заманчивой. Мысленно посмеиваясь, он вызвал у себя воспоминания о том моменте, когда во время прохождения полосы препятствий на первом году обучения в кадетском корпусе, упал промежностью на бревно...
— Жеребцом быть больно, — совершенно искренни заявил Шайнинг, поморщившись от фантомных ощущений, которые спустя столько лет продолжали его приследовать даже в кобыльем облике. — Сперва ты маленький и не понимаешь, чем отличаются кобылки от жеребчиков, но когда наступает период полового созревания, начинаются проблемы: яйца болят от напряжения, при каждом шаге стучат друг о друга вызывая вспышки острой боли, член встает по делу и без, мешая нормально ходить и делая одежду тесной, а самое ужасное...
По мере монолога, ощущающая эмоции мужа принцесса любви все больше округляла глаза и едва удерживала нижнюю челюсть чтобы не открыть рот от удивления. Во время драматической паузы, она наклонилась вперед и раскрыв крылья ожидала услышать нечто совершенно неожиданное. И Армор не разочаровал ее надежд, заявив с совершенно серьезным видом:
— ...кобылки совершенно не обращают внимания на ровесников, вечно заглядываясь на старших жеребцов.
— ?.. — безмолвно спросила нежно-розовая аликорн, а когда увидела улыбку в уголках его губ обиженно фыркнула и единым плавным движением слезла с ног белой единорожки, садясь на край кровати и укутываясь крыльями. — Фу таким быть. Я же серьезно!
Не сдержавшись, капитан дневной стражи в голос рассмеялся, заставив супругу еще больше нахохлиться. Наконец успокоившись, он встал на четвереньки и подобравшись к крылато-рогатой пони сзади, обнял ее за плечи, сцепив руки на уровне груди и прижавшись своим бюстом к бархатистой коже, устроил голову на левом плече.
— Не дуйся, любимая, — ласково произнес Шайнинг. — Я тебя люблю такой, какая ты есть и совершенно не хочу, чтобы ты превратилась в обиженный шарик.
— Да ну тебя, — фыркнула Каденс, щекой толкнув мордочку своей мужа. — Я же серьезно хотела узнать, как себя ощущают жеребцы. Ты ведь узнал, каково быть кобылой!
"Лучше бы не узнавал", — мысленно поморщился Армор, но вслух сказал совершенно иное.
— Так, что тебе мешает узнать? — кивнув головой на лежащий без дела артефакт, он продолжил. — Пока есть возможность, лови момент.
— Но ты ведь... — принцесса любви хотела сказать что-то еще, но ей на губы лег указательный палец правой руки белой единорожки.
— Да, я не хочу повторять опыт тесного контакта с жеребцами, — серьезно заявил капитан дневной стражи. — Но если ты не будешь распускать руки, то я как-нибудь потерплю общество жеребца-аликорна.
— Ей! — резко развернувшись, вывернувшись из рук своей супруга, нежно-розовая аликорн схватила белую единорожку в охапку и вместе с ней повалилась на кровать. — Шайни, ты — лучший!
— Да-да, я знаю, — хихикнув, капитан дневной стражи похлопал жену по спине. — Давай приступим?
Упрашивать себя дважды принцесса любви не заставила: поднявшись на ноги и попутно подхватив ошейник, она отошла от кровати на несколько шагов и с нескрываемым волнением надела на шею тонкую полоску необычной материи. Стоило защелке закрыться, как по телу крылато-рогатой кобылы пошла рябь, сделавшая его нечетким, будто бы при взгляде через мутное стекло, а затем контуры поплыли принимая новые очертания. Когда все закончилось и рябь исчезла, Каденс стала выше, шире в плечах, уже в бедрах, грудь исчезла, зато между ног появилось кое-что другое.
"У Сомбры торс более внушительный, да и мышцы выделяются отчетливее... Стоп! Я только что сравнивал свою... своего... в общем жену и ископаемого единорога-извращенца?", — от удивления, вызванного этими мыслями (а так же того, что внешне темно-серый единорог оказался внушительнее жеребцовой версии принцессы любви), Армора поразил легкий ступор, который нежно-розовый жеребец принял на свой счет.
