Действующая часть

— Они думают, что долбаные арабы, — сказал Тафф. — Давайте будем немного убедительнее.

Он уже поднял капот и двое парней склонились над мотором. Все вместе мы заставили себя изобразить более спокойную картину. Мы курили, болтали, ждали.

Передышка была недолгой. Мгновение спустя из-за поворота вынырнул чертовски большой экскаватор.

— Это место становится похожим на чертов Клэпхемский перекресток, — сказал Том.

— Я смогу с этим жить — сказал Ник, скрипя зубами, — при условии что этот гребаный урод не остановится.

Он этого не сделал. Когда он пропыхтел мимо, некоторые из нас даже ухитрились помахать ему рукой.

Мимо нас проехало еще несколько машин. Никто из сидевших в них, казалось, даже не глядел на нас, но где-то в глубине моей головы зазвенел тревожный колокольчик. Для горстки людей здесь было очень оживленно.

Я не знал, сколько еще мы можем продолжать эту шараду. Мы и так здесь уже слишком долго торчали. Пора было отправляться в путь. Я взглянул на часы. Прошло уже больше часа с тех пор, как ушла разведгруппа. Где же они, черт возьми? Неужели что-то пошло не так? В самом худшем случае, может быть, все они, черт бы их побрал, попали в плен?

Слава Богу, через несколько минут они появились.

Роджер выделил меня из толпы.

— Момент "штабных" — сказал он низким хриплым шепотом.

Мы вчетвером собрались в круг.

— Что случилось? — спросил я. — Что произошло?

— Меняем чо-о-о-ортов план — сказал Роджер. — Это место было разбомблено к чо-о-о-орту.

— Что?

— Ты слышал. Цели нанесли визит проклятые Королевские Военно-воздушные силы. Или, что более вероятно, чо-о-о-ортовы янки.

Мне потребовалась секунда, что бы понять о чем говорит Родж. Я не знал, обвиняет ли он нас в том, что мы провалили рекогносцировку, или говорит что работа сделана и мы можем идти по домам.

— Должно быть, это произошло между прошлой ночью и сегодняшней — сказал Том, быстро заполнив пробелы.

— Часть забора и стены по периметру разрушены, а главное здание повреждено.

— Вот тебе и гребанный разведкорпус — заметил Алек.

— Зеленые Сопли — сказал я, — никогда им нельзя доверять.

— Да, — добавил Тони, — так что будем надеяться, что у них больше не будет для нас никаких чертовых сюрпризов.

Я повернулся к Роджеру.

— А в чем суть дела?

— Зданию хорошо досталось. Обломки и прочее дерьмо валяются повсюду. Мы даже не найдем дверь, не говоря уже об том, что войти. Но тот, кто это сделал, сделал свою работу не очень хорошо. Мачта и ее тарелки все еще стоят и работают.

Это объясняло свет и машины, с которыми мы столкнулись. Скорее всего, автобусы везли ремонтные бригады. Они работали круглые сутки под рядами дуговых фонарей, что бы снова запустить это место.

Итак, мачту нужно было свалить.

Если бы "Виктор Два" был раненым животным, взорвать ее было все равно что отрубить ему голову. Мы не могли рисковать. Мы должны были быть уверены в этом. Роберт быстро обдумал, как новый сценарий повлияет на подрывную команду. На первый взгляд, их задача упрощалась, так как им больше не надо было пробиваться в бункер. Вместо этого, вся наша взрывчатка будет сосредоточена на коммуникационной мачте. Роджер доложил о нескольких машинах в районе цели и вокруг нее, но мы посчитали, что их недостаточно, что бы создать какие-либо проблемы. Когда Роджер закончил, я помчался обратно и кратко их проинструктировал. В конце-концов, я почувствовал беспокойство. Что-то было не так. Чего-то не хватало. Впервые, я не мог поднять свой палец за него. А потом я все понял.

Когда мы проезжали мимо машины Роджера, я остановился и крикнул.

— Эй Роджер, мы все еще рвем их или как?

— Нет, — ответил он, с трудом сдерживая смех, — мы пожимаем их чо-о-о-ортовы руки.

Последний кивок, мгновенный зрительный контакт с другими парнями, и мы разделившись, двинулись прочь.

Три машины моей секции, группы огневой поддержки, направились на север и восток, к позиции, откуда мы могли обеспечить наш прикрывающий огонь. План предусматривал, что две другие машины с подрывниками и штурмовой группой, выйдут через четыре минуты и будут держаться правее от нас.

Мы крадучись двинулись в перед. Как только мы сошли с дороги и начали продвигаться на восток, то заметили слева от себя большую насыпь.

Прижавшись к земле под ней, мы не высовывались над горизонтом, поэтому мы медленно вошли в ее тень и оставались там как можно дольше.

Наши глаза метались между насыпью и целью справа от нас. На насыпи никого не было и цель казалась спокойной. По крайней мере, визуально было тихо. Из-за низкого шума двигателя "Лендровера" было ничего не слышно. В конце-концов, мы оставили укрытие насыпи позади, пересекли небольшое холмистое поле и остановились на нашей позиции. Мы заглушили двигатели и осмотрелись.

Три "Лендровера" стояли в ряд, на расстоянии пяти метров друг от друга, каждый под своим углом, что бы прикрыть угрозу с нашей стороны и с фронта. Машина Криса, та что с ракетной установкой "Милан", была справа, моя с Mk.19 была в середине и Тони с .50-м слева.

Земля между нами и "Виктор Два", теперь не более чем в 300 метрах, была ровной и открытой. Мы могли разглядеть мачту и машину противника перед ней. За машиной, у основания мачты, находилось здание, попавшее под удар бомбардировщиков. Оно лежало в руинах. Перед нами, всего в двухстах метрах, стояла группа кирпичных зданий. Мне не понравился их вид, но я решил, что было поздно что-то предпринимать. Если там были солдаты, мы бы справились с ними, когда понадобится.

Справа от цели двигалась еще одна машина противника, а чуть дальше было небольшое здание. Я видел, что оно было близко к точке, где должны были развернуться машины группы непосредственной огневой поддержки.

Мы устроились поудобнее и стали ждать. Машины ГНОП теперь должны были быть в пути. Мы высматривали их как сумасшедшие, но не могли их увидеть. Я надеялся, что это означает, что они все еще за насыпью. Вдалеке мы снова услышали лай собак. В остальном же пустыня была необъятной, освещенной звездами и безмолвной.

Справа от меня Том потирал руки. Позади себя, я услышал треск костяшек Ника, когда он разминал пальцы, готовясь к бою.

— Как у тебя дела? — спросил я Тома.

— ОК, — натянуто ответил он. — А у тебя?

Я хмыкнул и снова поднял оптику. Теперь я мог видеть две машины ГНОП. Я прищурился, пытаясь добиться лучшего разрешения. Когда штурмовая группа и команда подрывников высадились, на мгновение поднялась суматоха, а затем наступила тишина, когда две машины ГНОП, как и мы, остановились и стали ждать.

Я посмотрел вперед, пытаясь разглядеть наших парней, когда они пересекали открытое пространство перед целью, но ничего не увидел. Матрицы были достаточно хороши для захвата машин, но им не хватало мощности, что бы распознать солдат, крадущихся на самом краю радиуса действия системы. Именно тогда я понял, что вражеская машина на дальнем правом фланге будет хорошо видна нашим парням, когда они будут пересекать площадку перед мачтой. Я знал, что штурмовая группа засекла ее, но надеялся, что машина все равно будет пустой. Это сделает жизнь проще для всех, включая противника.

За вражеской машиной и вышкой, мерцали огни в комплексе, который в прошлую ночь напомнил мне Росс-он-Уай. Теперь я видел, что это большой лагерь, полный палаток. Однако, находясь в примерно в 500 метрах от мачты, я надеялся, что она находится достаточно далеко, что бы не попасть в перестрелку, пока мы не уйдем или не будем готовы к отходу.

Я прекратил наблюдение. Нам больше ничего не оставалось делать, кроме как ждать.

Секунды тикали, превращаясь в минуты.

Мы напрягли слух, но ничего не слышали.

Я взглянул на часы. Время двигалось с нереальной скоростью. Мы пробыли здесь всего пятнадцать минут. Казалось, прошел час.

Я как раз позволил себе предаться надежде, что подрывники установили свои заряды и движутся прочь от цели, когда раздался залп из трех выстрелов, за которым, мгновение спустя, последовала яростная пулеметная очередь со стороны мачты.

Разумеется, я узнал о случившимся позже, но события на другой стороне зоны цели быстро развивались своим ходом, вскоре после того как штурмовая группа была высажена двумя машина ГНОП.

Оказавшись в пределах видимости цели, Роджер, Алек, Базз, Фрэнк и Газза выскользнули из "Лендроверов" и крадучись направились к мачте. Они не успели далеко уйти, как поняли что у них возникли проблемы.

Одно из зданий, отмеченных при проведении ближней разведки, теперь было со всей ясностью опознано как караульное помещение. Кроме того поблизости имелись два бункера, которые никто не засек. Хуже всего было то, что находившийся по правую руку от машин перед мачтой был занят. Об этом они могли судить по быстрому сканированию с помощью тепловизора, который теперь показывал по крайней мере, два тела внутри.

Они поспешно посовещались. Если у команды подрывников был хоть какой-то шанс заложить взрывчатку, ей нужно было время. Лучший способ обеспечить это время, по мнению группы, состоял в том, что бы как можно дольше не допускать шума в ходе операции.

В отличии от некоторых фильмов, у нас нет бесшумного чудо-оружия, которое может уничтожить дюжину плохих парней всего лишь с соответствующим количеством покашливаний.

Штурмовая группа знала, что если только иракцы в грузовике не бодрствуют, то есть хороший шанс для подрывной группы протащиться мимо него.

Они поняли, что у них нет выбора кроме как забросить людей внутрь, предпочтительно без единого выстрела.

Пока команда подрывников перемещалась, преимущественно ползком, Фрэнк и Газза свернули к машине. Фрэнк — большой, опытный и страшный — шел впереди, а Газза следовал по пятам. Они бежали по открытой площадке перед мачтой, то и дело останавливаясь, что бы присесть и прислушаться. Они подошли к слепой стороне машины, остановились на мгновение, что бы перевести дыхание, а затем прижали уши к брезентовому навесу.

Ничего. Все тихо.

Затем Фрэнк жестом попросил Газзу прикрыть кормовую часть машины, пока он будет осматривать кабину.

Он бесшумно двинулся вдоль борта к пассажирской двери. Кабина была слишком высокой, что бы заглянуть внутрь. Держа свою М-16 в правой руке, он потянулся левой, схватился за ручку и потянул дверь на себя.

Фрэнк вскочил на подножку и ткнул оружием в бок сидевшего внутри солдата. На него уставилась пара глаз, широко раскрытых от удивления и ужаса. Фрэнк приложил палец к губам.

У него была доля секунды, что бы изучить пленника. Иракец был мальчишкой, не более восемнадцати-девятнадцати лет. Он был один. Фрэнк прижал палец к губам и еще раз ткнул его стволом винтовки, что бы напомнить, что сопротивление бесполезно.

Но мальчик был либо очень храбрый, либо очень глупый — или, что более вероятно, он запаниковал. Его рука метнулась к его винтовке, лежавшей рядом с ним на скобах.

У Фрэнка не было выбора. Он выстрелил в него три раза.

На несколько коротких мгновений в пустыне воцарилась тишина. Затем, Газза поднялся на транец и выпустил в кузов весь магазин. "Виктор Два" пошел шумно, и еще как.

— Это разбудило ублюдков — сказал Том, когда закончилась вторая очередь. Он вскочил на корму машины, готовый утолять ненасытный аппетит гранатомета Mk.19.

В первых выстрелах была дисциплина, в последующих нет. Итак, мы все предположили, что бой уже начался. Наши глаза отчаянно напряглись в поисках признаков реакции со стороны иракцев, но несмотря на то, что началась явная перестрелка перед мачтой, последовал еще один период тишины.

Вдалеке снова залаяли пустынные собаки. Звук донесся из палаточного лагеря. Это было вопросом всего лишь нескольких секунд, прежде чем эта штука взорвется. Мы затаили дыхание и задержали наш огонь.

И все же, ничего не происходило. Затем внезапно, началось движение: люди бежали между зданий к нашему фронту, дистанция 200 метров.

— Том, Ник — закричал я.

— Есть — ответил Ник с пугающим спокойствием. Тишину разорвала вспышка из дула Мк.19.

"Кербум".

Я открыл огонь из единого пулемета, быстрыми, короткими очередями, осознавая теперь, что наша машина дрожит и раскачивается, когда Том и Ник начали забрасывать здания гранатами. Ник выжимал из него все, что мог. Том проверял подачу ленты, готовясь в любой момент подать новую коробку с боеприпасами. Каждые пару секунд, он высовывался и делал несколько прицельных выстрелов из своей М-16.

Все это происходило в футе над моей головой.

Шум был просто невероятный. "Бум-бум-бум", когда гранаты вылетали из Mk.19 со скоростью 300 выстрелов в минуту; резкое грохочущее стакатто .50-го с машины Тони слева от меня. Я думал, мои барабанные перепонки лопнут.

Моя первая очередь из единого пулемета срезала солдат у зданий. Я видел тела во вспышках взрывов Mk.19 и искры от рикошетов пуль 50-го, когда пули отскакивали от стен.

Я прекратил стрелять и быстро осмотрелся через ночной монокуляр. Я видел, как еще больше иракцев пригнувшись, ползли к нам.

Вспышки их оружия расцвели в моем визоре. Я убрал монокуляр и снова открыл огонь из пулемета. А потом по ним начал молотить .50-й. Мы уже добились неплохих успехов, когда вдруг слева от меня все стихло. В первую секунду я не мог понять, что же произошло. Затем, перекрывая треск моего собственного оружия, я услышал крик, от которого кровь застыла в моих жилах.

— Задержка!

И еще раз. Задержка. Это был Ливерпулец у своего .50-го. Я бросил быстрый взгляд через левое плечо. Там, где несколько мгновений назад этот праотец всех пулеметов изрыгал пламя и стрелял подобно отбойному молотку, теперь было тихо. 50-й был самой капризной сукой, из всего оружия, с которым я когда-либо сталкивался. Мы потеряли большую часть нашей огневой мощи и это было заметно.

Пули дождем посыпались на нас со стороны иракцев.

Как раз в тот момент, когда я думал, что хуже быть уже не может, серия громких взрывов разорвала землю перед нами, всего в двадцати метрах.

— Том, черт возьми, откуда это? — завопил я.

Казалось, они приближались сзади. Я резко обернулся и увидел вспышки с вершины насыпи, вдоль которой мы крались, приближаясь к цели. Сначала я подумал, что это наши ребята стреляют в нас. Насыпь была чиста как стеклышко, на ней не было никаких признаков противника, когда мы туда въезжали.

И тут меня осенило. Никого не было на ней. Но на другой стороне мог быть целый полк. Том и Ник, должно быть, получили сообщение с помощью телепатии, или может сами догадались об этом. Ник развернул Mk.19 и начал укладывать 200 патронную коробку в том направлении. Как только они это сделали, в моей голове промелькнула мысль: это невозможно. Здесь же должно быть не более тридцати иракцев. Тем не менее, казалось, мы попали на сбор Республиканской гвардии.

Передышка, вызванная залпом Ника по насыпи была недолгой. Через пару секунд сверху снова открыли огонь. Пули пробивали насквозь обшивку и со свистом отскакивали от нее, я быстро дал очередь из М-16, а затем вернулся обратно к пулемету, и позволил уродам впереди получить еще малость.