Госпожа адмирал (Авиатор 4)

— Зато есть у меня.

— О чем мы говорим? — поинтересовалась Лиза.

— О том, что почетным гражданином республики Техас может стать только Елизавета Браге, но никак не баронесса фон дер Браге, — с кислой миной на лице объяснил президент. Демократия и республиканский строй.

— Я же сказала, господин президент, — усмехнулась в ответ Лиза, — у меня проблем нет. Пусть будет просто Браге. Меня так многие, на самом деле, и называют.

Возвращение в Себерию оказалось поистине триумфальным. Вообще-то, Лиза предпочла бы тихую приватность, но на такое теперь рассчитывать не приходилось. Публичность являлась бесплатным приложением к славе, а слава, как говорится, летела перед Лизой, опережая хозяйку, как минимум, на пару шагов вперед. Лизу узнавали практически везде — отдельное спасибо фотографам, растиражировавшим ее портрет в десятках, если не в сотнях газет и журналов. Ну, и кинохроника не подкачала, и это не считая дальновидения, которое тоже подсуетилось, показав адмирала фон дер Браге тут и там по дороге домой. Адмирал получает из рук вице-президента Шварценберга золотую медаль ордена "Одинокой Звезды"; выходит, опираясь на трость с серебряной фигурной рукоятью — подарок муниципалитета города Хьюстон — из дверей военного госпиталя; танцует вальс с президентом республики Техас; целует девочек, поднесших ей букет алых роз; напутствует юных гардемаринов и беседует с членами Центрального Командования; и, наконец, поднимается рука об руку с полковником Рощиным на борт яхты, присланной специально за ней Великим князем Новгородским Василием. Что уж говорить о том, что творилось в Шлиссельбурге, когда они с Вадимом сошли по трапу на бетон Самсоновского поля! Столпотворение вавилонское и римский триумф в одном флаконе. До дома, то есть до квартиры на Смолянке удалось добраться только ближе к вечеру. Выслушав полтора десятка речей, пожав чертову уйму рук, дав интервью и побеседовав тет-а-тет с самим Василием Андреевичем и Набольшим Боярином Адмиралтейства Порховым, Лиза чувствовала себя хуже, чем тогда, когда ее выносили из разгромленной рубки горящего "Рио Гранде". Она была мало сказать обессилена и измочалена, она, несмотря даже на ее невероятную живучесть, едва переставляла ноги и говорить могла, лишь прилагая к тому невероятные усилия.

Однако в родных пенатах Лизу ожидали правильные люди, и люди эти четко знали, что и как надо теперь с ней делать. Пока Надежда расстегивала многочисленные пуговицы и крючки роскошного адмиральского мундира, — все-таки техасцы в этом смысле впереди планеты всей, — Клавдия потчевала подругу водкой из ледника и крошечными бутербродами с паюсной икрой, а Полина излагала планы на ближайшие двенадцать часов.

— Посидишь в ванне... Сауна была бы конечно лучше, но за неимением гербовой... — щебетала, покуривая в сторонке, доктор Берг. — Отмокнешь, согреешься... Я там тебе приготовила Березовый шампунь от Чулкова, сухие лепестки роз и розовое мыло от госпожи Рогожиной. Ну, и коньячок... Франки конечно подлецы, но коньяк делать умеют мерзавцы... папироски египетские... то да се...

— Тебе как, не надоело в мундире шляться? — спрашивала между тем Надежда, с интересом рассматривая крой мундира, швы и прочие военно-портновские диковины. — Я тебе тут кое-что приготовила, в смысле, пошила... Косой крой, облегает на груди и бедрах, подчеркивает талию... Серебристый шелк... Отделка палевым атласом...Можешь вечером для разнообразия надеть платье, если захочешь... Или нет.

— Захочу! — выдохнула Лиза, переждав прохождение по пищеводу очередного глотка ледяной водки. — Конечно же захочу! Платье, кружевное белье, шелковые чулки...

— Ну, и славно! — Обрадовалась Надежда, опасавшаяся, верно, что ее "любимый пилот" возьмется за старое и вернется к аскетически-спартанскому стилю пилотов-истребителей. — Тогда и туфельки подберем на высоких каблуках, если конечно ты в них сможешь ходить.

— Смогу! — пообещала Лиза. — Нога уже почти не болит. Я вон и вальс танцевала с президентом Ретклифом...

— Отмокнешь и за стол, — как ни в чем ни бывало продолжала тараторить Полина Берг. — "Поляна" будет просто загляденье! Как в лучших домах, ей Богу! Варвара и Татьяна там сейчас командуют...

"Двоюродные стервы?! А их-то каким ветром занесло? Я теперь их что же, тоже должна любить?" — удивилась Лиза, все еще числившая себя "отрезанным ломтем", отчего ей, на самом деле, было ни жарко и ни холодно.

— А пока будешь отмокать, — взбросила свой гривенник Клавдия, — послушаешь граммофон. Я там тебе пластинку приготовила: "Золото Рейна". Запись Венской оперы. Дирижирует сам Эрик Куссман. И я там, к слову, партию Эрды исполняю. Говорят, недурно получилось...

— Боже, как я рад вас всех видеть! — Порыв был искренним, но Лиза с подругами и раньше себе притворства не позволяла. Какая, к черту, может быть фальшь с теми, кто неподдельно тебя любит — в прямом и переносном смысле этого слова — и кого, прости Господи грехи наши тяжкие, ты и сама любишь и так, и эдак. В этом смысле Лизе повезло. Все три женщины — просто замечательные, не говоря уже о том, что красавицы и умницы.

"И Рощину не конкурентки. Мальчики налево, девочки направо, как говорится. Одно другому никак не мешает!"

Не хватало только Марии, но куда "прыгнула" подруга, унося с горящего авианосца свою неземную любовь — коммандера Уго Устари — Лиза не знала. И проверить возможные варианты пока не успела. Просто не смогла в силу своих особых обстоятельств и повышенного внимания окружающих.

— Боже, как я рад вас всех видеть! — сказала Лиза и чуть было не заплакала от счастья, но со слезами у нее теперь было туго, хотя мужики, как известно, тоже плачут. Могут плакать, наверное, и адмиралы, но спросить об этом кого-нибудь из знакомых, того же Борецкого, Кондратьева или Маркова, Лиза не могла. Просто стеснялась. — А кстати я теперь что, член семьи?

— Елена Константиновна просила тебя заехать к ней как-нибудь на днях, — криво усмехнулась в ответ Полина, знавшая и не с чужих слов, как сложно выстраиваются отношения в семье Бергов-Браге. — Говорит, что приехала бы к тебе сама, все-таки внучка, как никак, но старая стала и хворая... Боится помереть. Так что да, Лиза, теперь ты член семьи. Уж нашей-то с Григорием точно! Не возражаешь?

"Замысловато! — подивилась мимолетно Лиза. — Живоглот мне теперь, и в самом деле, брат? Похоже на правду, хотя и верится с трудом. Но, с другой стороны..."

Что она хотела сказать, Лиза забыла в то же мгновение, опрокинув в рот очередную стопку трехпробной водки — хлебного вина нумер 7. Однако основное направление мысли от этого не изменилось.

"Чудны дела твои, Господи! — думала она. — Еще недавно была паршивой овцой, едва ли не изгоем, "никто и звать меня никак", а нынче, глядишь, все как у людей: и жених красавец, и семья внезапно обнаружилась и без запинки приняла меня в свой "тесный круг", и все-то есть у меня, даже то, о чем и не мечталось! Вот разве что стоит, наверное, прикупить землицы к имению в Кобоне, да фольварк отремонтировать!"

Замок в Кобоне был небольшой, но зато старый, аутентичный. Им, правда, никто всерьез не занимался лет около ста. Однако, если отремонтировать, да модернизировать на новый лад — трубы, проводка, дренаж — усадьба оживет. Можно даже кое-что достроить, и тогда вообще переехать туда жить. А что? Место ведь козырное: считай на границе города, и в то же время, на природе, в лесу, да на реке. На локомобиле, если подновить дорогу через лес, до центра Шлиссельбурга часа полтора езды. На винтокрыле и того меньше.

"Впрочем, зачем мне старый винтокрыл, если я могу купить себе геликоптер с двигателем внутреннего сгорания?"

Дороговато, конечно, но вот чего-чего, а денег у Лизы было безобразно много. Так что, да! Вертолет — какой-нибудь новомодный "Борей" — и замок. А обновленная мыза, это же и сауна нормальная, и небольшой бассейн с проточной водой, и несколько парадных залов с африканской, лемурской и мексиканской коллекциями. Не говоря уже о винном погребе.

"Заживем!"

Свадьбу сыграли в конце ноября. В Печере снег выпал еще в октябре, так что и сани, и игры на снегу, включая танцы вокруг ночных костров и через оные костры молодецкие прыжки — все это случилось именно так, как однажды, — и не так, чтобы давно, — пригрезилось Лизе по пути в Техас. Было шумно, весело и пьяно, хотя и без безобразий. Без драк, без совокуплений по углам и прочего простонародного варварства. И в сугробах никто не замерз, что в общем-то не странно. Гости были людьми опытными, а у кого не хватало личного опыта, того спасало воспитание.

Гостей было много. И это тоже не удивительно, если иметь в виду все привходящие обстоятельства. Первым делом, конечно, семья. Родная кровь, так сказать. Ее, Лизы, неожиданно "проникшиеся" родичи и родные и близкие Рощина, многочисленные, успешные, крепко связанные родовыми узами. За родней следовали друзья и сослуживцы. Господа офицеры и несколько флотских дам, все, как один, в парадно-выходной форме, в фуражках и в шинелях с меховыми воротниками. Шлиссельбуржская богема. Техасские пилоты. Офицеры со "Звезды Севера", включая "Дамский клуб" в полном составе, и, наконец, представители власти, которых оказалось невозможно не пригласить. Возглавлял делегацию кабинет-секретарь Черемисов лично. Подлец, конечно, но и без него не обойтись. По нынешним временам Лиза вынуждена была принимать в расчет такие вещи, которые еще недавно ее вообще не интересовали. Но жизнь нынче стала иной, изменившись, казалось, до неузнаваемости. Поэтому среди гостей находился и небезызвестный Егор Петрович Иванов.

Представитель патриотически настроенных себерских предпринимателей привез Лизе несколько "милых сувениров", в число которых входили гарнитур из превосходных замбизийских изумрудов и шуба из мангазейского соболя, к которой прилагалась шапка-татарка с темными хвостами бургузинских соболей, свободно падающими на плечи, стелющимися по спине.

— Пожалуй, надену, когда пойду под венец, — Лиза умела признавать свои недостатки, иногда ими даже гордилась, и страсть к красивым вещам была одной из ее самых любимых слабостей. Но и то правда, к свадебному платью из серебристо-серого шелка, расшитого нитью темного серебра, соболя подошли как нельзя лучше. Просто идеальное сочетание, что несколько позже подтвердила и Надежда, на безукоризненный вкус которой равнялся весь высший свет Шлиссельбурга, Ниена и Новгорода.

— Рад, что вам понравилось! — сдержанно поклонился Егор Петрович.

Однако подарками господин Иванов не ограничился. И за три часа перед венчанием между ними произошел короткий, но весьма содержательный разговор.

— Понимаю, что не ко времени, но нам, Елизавета Аркадиевна нужно безотлагательно обсудить один вопрос...

— Один? — Подняла бровь домиком Лиза. — Даже и не знаю. С вами, Егор Петрович, всегда так интересно говорить! Особенно мне нравятся намеки на "многообещающие перспективы"...

— Зря иронизируете! Я от своих слов не отказывался и не отказываюсь, — возразил Иванов. — О том, собственно, и речь. К рождеству получите титул княгини Виндавской. Все бумаги подписаны. Василий Андреевич ожидает лишь оказии. Рождественская речь в этом смысле великолепный повод. Так что ждать осталось недолго.

"Княгиня Виндавская?! Суворов Рымникский, Браге Виндавская... Звучит!"

— Да я, собственно...

Но Лизе, если честно, и сказать было нечего. Другое дело — мысль о цене титула, мгновенно мелькнувшая в ее быстром мозгу.

"Бесплатных обедов не бывает!" — подумала она. И следующая фраза Иванова лишь усилила ее подозрения.

— Вы, возможно, об этом не знаете, Елизавета Аркадиевна, но в апреле начнется перерегистрация личного состава Флота.

— Что это значит? — о перерегистрации Лиза ничего не знала. Она даже не представляла, для чего бы Флоту вдруг понадобилась эта самая перерегистрация. А Кадровое Управление, тогда, зачем?

— Военная реформа Ефремова, — объяснил посланец. — Не слышали? Впрочем, не в том суть.

— А в чем? — Лиза просто не смогла промолчать. На носу венчание, а тут вдруг этот странный разговор.

— В том, что вас, Елизавета Аркадиевна, переведут из действующего состава в резервисты первой волны, но уже в звании контр-адмирала.

— То есть, из Флота меня убирают?

В сущности, ожидаемо, но от того не менее погано, даже если пилюлю подсластили обещанным адмиральским званием.

"Вот же суки!"

— Не совсем так, Елизавета Аркадиевна, — покачал головой остающийся совершенно бесстрастным Егор Петрович Иванов.

— А как? — спросила Лиза, с трудом превозмогая острое желание вмазать по этому "покер фэйсу" кулаком.

— Руководство флота вняло деликатной просьбе группы заинтересованных лиц и переводит вас в резерв, поскольку действующий офицер флота не может баллотироваться в сенаторы.

— Что?! — не поверила Лиза своим ушам.

Про сенатора она, грешным делом, забыла. Но и то сказать, серьезно к этой теме она в свое время не отнеслась, и, как оказалось, напрасно.

— В мае внеочередные выборы сенатора от Холмогорского избирательного округа, — впервые с начала разговора деликатно улыбнулся господин Иванов. — Северодвинский союз ветеранов предполагает выдвинуть на этот пост вас, Елизавета Аркадиевна, и вот об этом я, собственно, и хотел бы с вами переговорить. Времени до выборов остается всего-ничего, а нам еще людей в ваш избирательный штаб подбирать, программу сверстывать, да мало ли дел!

"Что ж, все правильно! — согласилась Лиза. — За все надо платить!"

— Это так спешно, что не может обождать день-два? — спросила она вслух.

— Разумеется, может, — пожал плечами Иванов. — Но принципиальное согласие я хотел бы получить уже сегодня. Ведь вы согласны, Елизавета Аркадиевна?

3. Альтернатива Номер Два: Елисейские поля

Следует признаться, Флоренция пахла не слишком хорошо. Не везде, разумеется. Кое-где даже приятно — там, где цветы и фруктовые деревья, — но, в основном, скверно. Одним словом, средневековье, и с этим ничего не поделаешь. Факт на лицо, как говорится. Однако же и уходить не хотелось. Хотелось еще пожить в этом новом чудном мире. Пожить, погулять, посмотреть...

Во Флоренцию Лиза приехала из Веченцы, куда занесла ее нелегкая в лице непредсказуемых причуд "перехода". А дело было так. "Рио Гранде" горел, и Лиза не могла с уверенностью сказать, чем кончится отчаянная борьба команды за живучесть авианосца. Сама она уже не командовала боем, окончательно утратив связь с кораблями эскадры, с североамериканцами, обещавшими помочь, и с бессильным помочь оперативным штабом Центрального Командования. Единственное, что все еще могла делать Лиза, это командовать гибнущим "Рио Гранде". На самом деле, она уже приняла принципиальное решение, сажать разваливающуюся махину на воду, но глубины в этом районе Мексиканского залива не позволяли провернуть вторично тот фокус, который удался ей однажды в виду города Виндавы. Впрочем, она на такой исход и не надеялась. Она лишь предполагала, что авианосец продержится на плаву достаточно долго, чтобы все выжившие успели с него убраться. Разумеется, "Рио Гранде" не морское судно, и спасательных шлюпок на нем не предусмотрено, но все-таки имелось некоторое количество плавсредств, использовавшихся обычно во время приводнений. Ну, и пробковые жилеты... Во всяком случае, Лиза приказала их найти и раздать остающимся на борту членам экипажа. Остальное в руках Господа!