-Канал? Почему канал?
-Известно, что в России все тайно, но ничего не секрет. Так сделаем тайну, которая кое для кого будет большим секретом. Кто более всего заинтересован в том, чтобы расстроить наши контакты с Японией? Англия. У англичан богатая фантазия, посему они могут представить себе ближайшие перспективы сближения Москвы и Токио. И перспективы долгосрочные. Если мы выиграем битву за сердца и умы японцев, что помешает нам заключить настоящий союз с Японией? Англия перед Японией в долгу неоплатном. В конце концов, японскому терпению, как и всякому другому, есть конец. Ничего не получая взамен, блюсти интересы Великобритании на Дальнем Востоке? Не хватит ли? Таким образом, налицо кризис доверия японо — английских отношений.
-Погодите — ка, князь, дайте разжевать ваше блюдо...
-Что?
-Если ваша догадка верна, и между Лондоном и Токио существуют разногласия, — сказал Хитрово, — Есть и спор. Что может быть предметом спора? Будущее Японии? Китай? Дальний Восток, британские колониальные владения? Торгово — кредитные отношения? Это насущные вопросы. Здесь явно может попахивать англо — японской потасовкой. Если интересам Великобритании, короне, угрожает опасность, то она таится в том, что между Москвой и Токио может возникнуть прямой диалог. Тогда это угроза великоимперским амбициям и вожделениям Лондона.
-К этому я и подвожу!
-Я бы не стал радоваться. Пока не стал бы. Все еще неопределенно. Первый момент. Наибольшие затруднения будет представлять обсуждение вопроса о компенсациях в Китае. Японцы обязательно пожелают обсуждать пределы 'жизненного пространства' для своей империи на материке. Постановка вопроса о 'жизненном пространстве' ясно и точно продемонстрирует, что японская сторона с самого начала зондажа думает о переделе, в смысле практического захвата, китайских территорий. В этой связи мы должны постараться убедить японцев, что стремимся к установлению добрых союзнических отношений, а не намереваемся покупать благосклонность Токио в обмен на согласие захвата Китая. Теперь момент второй. Англичане вынуждены будут считать своим нынешним политическим призванием воспрепятствование тому, чтобы между Россией и Японией установился доверительный канал. А есть у нас способы и возможности обмануть бдительных британских стражей?
-Создадим второй канал — для дезинформации.
-Для дезинформации кого?
-Заинтересованных сторон. Согласитесь, когда начнется интенсивный обмен информациями, когда неофициальные контакты начнут обретать силу, трудно будет сохранить все в тайне? Наш второй канал возьмет на себя миссию дезинформировать англичан о поиске доверительных контактов с японской стороной и неудаче в их установлении! Канал будет фонтанировать правдоподобными сведениями, конфиденциальными слухами, неофициальными отчетами, он будет наполнен кипучей деятельностью. Пусть в Лондоне зреет уверенность, что Япония предлагает формат ни к чему не обязывающих разговоров, что переговоры могут претерпеть серьезный ущерб, что японцы намеренно затягивают их. Одним словом, все постепенно сводится в тупик и стороны подумывают о смене внешнеполитических приоритетов. Обратившись, например, к Пекину.
-К Пекину?
-Да. Посадим в Азиатском департаменте нескольких сотрудников и поручим им делать вырезки из китайских газет. Будем собирать сведения о пышно расцветающем, ничем не прикрытом, великодержавном китайском шовинизме. Обхаживать китайских дипломатов. Кормить их икрой и блинами, накачивать водкой из запотевших графинов. Сочувственно цокать языком на все их речи про китайскую гегемонизацию мира, про китайские амбиции устрашать и потрясать земной шар, распоряжаясь государствами и тесня пять континентов.
-Кто будет курировать второй канал? Вы?
-Номинально курировать буду я. Каналом же официальным займется Чебышев, Владимир Иванович. Это дело как раз ему сподручнее вести, по линии заведующего политической канцелярией Цифирного комитета. Основной канал, первый, будете курировать вы.
-Хорошо. В больших делах не до мелких недостатков. Приступайте. Есть необходимость согласовать все со статс — секретарем*? Согласуйте со статс — секретарем, если это потребно. Только не вы, а Чебышев пусть согласовывает. Продумайте все, определитесь с организатором основного канала связи. Желательно, чтобы это был человек, знакомый с подобного рода деятельностью, но возможно вне службы, государевой или частной...Самое трудное впереди, в конце...Как говорят азиаты, 'для проходящего сто ри половина пути — девяносто ри'*.
==============
Согласуйте со статс — секретарем* — статс — секретарь Председателя Совета Министров координировал деятельность специальных служб.
'для проходящего сто ри половина пути — девяносто ри'* — цитата из китайского древнего письменного памятника 'Планы сражающихся царств', означающая, что самое трудное — последний шаг, завершение дела.
14 июля 1932 года. Среда.
Москва. Головин переулок.
-Какие новости, милый Кациус? Обсуждали аграрный вопрос по Михайловскому? Вижу по вашему виду, что в том, что вы имеете мне сказать, не столь уж много приятного...
Кациус и коммерческий советник британского посольства Каррингтон сидели в подвале жилого дома в Головином переулке и неспешно пили кофе. Здесь располагалось маленькое уютное артистическое кафе, устроенное при театральной студии Мансурова. Каррингтону нравилось здесь бывать. Всего несколько ступенек вниз вели в небольшое фойе, оформленное в стиле арт — нуво. В кафе, почти всегда пустовавшем, было восемь столиков и почти никогда не бывало посетителей. А те, что бывали, всегда оказывались на виду. Очень удобно. И кофе подавали отменный. В маленьких, словно лилипутских, чашечках, по здешнему обычаю густо — коричневым, без сахара.
Кациус поморщился.
-Что вы, Леонид Фридрихович? Чем недовольны?
-Ваша речь напомнила мне скверных одесситов. Я не смею вас задерживать, но действительно готов вам кое — что сообщить.
-Я вас слушаю. — произнес англичанин, откладывая газету на край столика.
-Кто бы ни стоял за вами, господин Каррингтон, правительство, 'Интеллидженс Сервис', банковские дельцы Сити, все равно я не верю в их здравый смысл в русском вопросе. Вы не можете не свихнуться в противорусские цели. Поэтому полностью доверяться вам наивное дело. Вами можно пользоваться, только с осторожностью и в каких-то пределах. Ваша сила в деньгах. И в подкупе.
-Глаз у нас кривой, так что ли прикажете вас понимать?
-Вы, все ваши действия, заточены на разрушение национальной государственности под соусом разрушения неугодного политического режима.
-И что? Вы — то, милейший Леонид Фридрихович, спокойно сотрудничаете с врагом русской национальной государственности.
-Пока вы субсидируете и направляете принудительно единство борьбы против нынешнего политического режима России, у нас сохраняется возможность повлиять на судьбу противоборства.
-Как ваше опереточное движение намерено бороться с Кремлем? Войной? Ну не думаете же вы всерьез, что воевать будут англичане с Россией в интересах русского государства? Это ведь абсурд.
-Военный разгром России невозможен. А вот успешное реформирование русской политической системы возможно только изнутри. Недовольство, вызревающее в обществе, пока не может вылиться в массовый политический протест в масштабах всей страны. В России легальная оппозиция есть. Но она почти одомашненная, беззубая и рыхлая. Та группировка в высших сферах, назовем ее 'реформистской', может усиливать свои позиции только при условии крайне осторожных действий, укрепления своей защищенности со стороны окружающих ее структур, имеющих иное представление о необходимых шагах. Поэтому ключевое значение для выбора варианта реформ и момента их начала, имеет скрытое выдвижение реформистов в высшие эшелоны власти. Сигнал к нарушению равновесия может подать группировка, неуязвимая со стороны других. До поры она должна камуфлировать свои планы под соусом осторожного реформизма, усложняя и запутывая социальную расстановку сил, замысловато переплетая интересы, на которые накладываются противоречия политических тенденций.
-Так вы, стало быть, запутываете? Усложняете и переплетаете, опираясь на благословенную Англию?
-Между прочим, сегодня Британская империя символ регресса...
-Все проходит, пройдет и это. Изменится. И тогда станут говорить, что империя полезна людям. Половина человечества говорит по — английски.
-Пока не произошло. — заметил Кациус. — Так, что, стоило бы вам заручиться хотя бы каплей русского расположения и доверия. Я догадываюсь, что вам, англичанам с нами, с русскими, всегда было трудно и сложно работать. Но сотрудничество необходимо. И вам стоит проявлять терпение настолько, насколько существует хоть малейший шанс того, что оно проявится в ближайшее время. Ибо и вам, англичанам, хочется, чтобы мы, русские, помогли испечь пирог.
Каррингтон вскинул глаза на Кациуса:
-Стоп, милейший. Начинается сфера русских и британских интересов. Вы готовы стоять за свое. Я готов биться ради своих. И вот еще...Желание печь пирог я вижу. А вот насчет готовности к совместной стряпне, на это, наверное, не сможет ответить и Букингемский дворец.
-Мы от своих взглядов не отказываемся. Но и в решающие атаки, способные изменить нынешний режим не переходим. Мы пока готовимся к такому наступлению, к решающей борьбе за умы общества и верхов. В некоторой степени вы можете опереться на представителей интеллектуальной элиты. Настроения витают? Витают. Осторожное сближение с западом, расширение гражданских прав и свобод — эти идеи распространены среди русской элиты.
Кациус вздохнул.
-Что, Леонид Фридрихович, осточертело все хуже редьки?
-Хуже горькой редьки. — поправил Кациус.
-Один хрен. — медленно ответил Каррингтон и засмеялся, глядя на удивленно — вытянутое лицо Кациуса. — Что, не ожидали от меня эдакое услышать? А? Я, к вашему сведению, родился и первые четырнадцать лет прожил в Москве, в Замоскворечье, мама моя русская, и я говорю по — русски. Но, простите, ради бога, это так, небольшая разрядка.
-Первый раз встречаю такого англичанина. Просто удивительное исключение. Игра в русскую душу?
-Я англичанин. — улыбнулся Каррингтон, — Но с русскою душою. И поэтому сам склонен, иногда погрязнув в фантазиях, оглядываться на историю, черпая эрудицию с первой страницы учебника. И снисходительно смотрю на то, как в Москве иностранцев водят глядеть на самый большой колокол, который никогда не звонил, и на самую большую пушку, которая никогда не стреляла.
-Удивительный город, в нем достопримечательности отличаются нелепостью. — тихо пробормотал Кациус.
-Что вы говорите, Леонид Фридрихович?
-Вы мне только что процитировали слова Чаадаева, я лишь дополнил их...
-Так это Чааадаев говорил? В самом деле? А я по сию пору был уверен, что эта мысль пришла мне в голову первому.
15 июля 1932 года. Четверг.
Москва. Новоблагословенное кладбище. Владимирский тракт. Окрестности Дангауэровской слободы.
Двое прогуливались по аллеям Новоблагословенного кладбища. За кладбищенской стеной, на Владимирском тракте, сновали в Электрогородок и к электрорынку*, и обратно трамваи, то и дело раздавались трамвайные трели и стук железных колес, хлопали, переключаясь, стрелки рельсов...А на кладбище было относительно тихо. Высокого роста, стройный, плотный, седовласый Владимир Иванович Чебышев, потомок величайшего, наряду с Лобачевским, русского математика XIX века Пафнутия Чебышева, неторопливо ступал по аллее Новоблагословенного кладбища. Шагал он легко, не сутулился, плечи были развернуты, голова поднята...Рядом с ним шел человек, помоложе лет на десять, одетый с безукоризненным иностранным шиком — титулярный правитель Феодоро, Готии и Алании из рода Гаврасов Федор Иоанн Шмидт фон дер Лауниц Комнин Палеолог. Фон дер Лауниц был не в духе.
-Почему люди, приближенные к высшим сферам, любят выбирать для встреч такие уединенные места как кладбища? — спросил фон дер Лауниц.
-Мне по сердцу версия с фэншуем. — сказал Чебышев.
Титулярный правитель мысленно рассмеялся — он решительно не мог представить себе Чебышева сентиментальным, способным на тонкие порывы души: грубоват, лишен манер, крестьянский сын (вспомнилось вдруг, как кто-то рассказывал как однажды был приглашен к Чебышеву на семейный обед и услышал, что тот, оторвавшись от застольной беседы, напомнил своей жене: ' — Оленька, скажи, чтобы горошку не забыли в суп положить')...
-Фэншуй — слово не русское. Однако...Любопытно. — хмыкнул фон дер Лауниц и скользнул по лицу заведующего политической канцелярией Цифирного комитета цепким профессиональным взглядом.
-Фэншуй пространства использовался при строительстве церкви. Церковь строилась на более возвышенном месте, поближе к богу, где сама природа помогала обрести единение с богом. Кладбища располагались недалеко от церкви, среди деревьев, чтобы подарить покой усопшим и душевное успокоение для людей, приходящих почтить память. Впрочем, эти места выбирались, не только следуя названным условиям. Для выбора места постройки дома звали людей, которые обладали даром видеть и определять пригодность таких мест. Они же указывали место для рытья колодца. Назывались они по разному 'рудознатцы', 'лозоходцы'. Определялось три важных места — место для храма, кладбища и для жилых домов.
-А мы с вами, стало быть, рудознатцы?
-Стало быть. Во всяком случае есть что — то схожее.
-Владимир Иванович, позвольте уж мне без предисловий. — нетерпеливым тоном сказал фон дер Лауниц.
-Хорошо, хорошо. Без предисловий.
-Похоже, я слишком затянул свое вступление. Зато теперь буду краток: нужно быстро, скажем, в течение полугода — года добиться установления совершенно новых отношений с Японией. Отношения эти должны быть исключительно честными, доверительными и непременно динамичными. Для этого нужно найти кратчайший путь на самый политический 'верх'. А как известно, самый краткий путь — это прямая. Нам надо установить прямой канал между Москвой и Токио, в обход всех внешнеполитических ведомств. Они в данной ситуации будут лишь тормозить дело. По линии министерства иностранных дел уже есть в этом направлении какое — то шевеление, есть какие — то подвижки, но это может затянуться и затянуться надолго. Нам же необходим результат сегодня, самое позднее — завтра, естественно, я говорю в фигуральном смысле, но никак не через пять или десять лет. Для начала нам необходимо с японцами открыто объясниться — кто что может и кто чего хочет. Пока же между нами глухая стена из взаимных претензий и подозрений. Каждый слышит только самого себя.
-Так...
-Это я вам излагал о стратегии, — сказал фон дер Лауниц. — Теперь — о тактике. Для поддержания действенного контакта на высоком уровне необходимо быть постоянно и хорошо информированным. Информационный канал между руководителями двух таких держав не может быть улицей с односторонним движением. Необходим живой обмен идеями, информациями, а потому следует быть в курсе самых последних событий. События же, которые будут прежде всего интересовать наших японских друзей, или оппонентов, происходят здесь, в Москве. Потому и канал следует здесь организовать здесь, дома, а в Японии его иметь лишь по необходимости. Где встречаться — вот вопрос. Как встречаться, под каким предлогом, все эти проблемы нужно решать здесь. В Москве.
