Весь путь до Обеденного Зала мы преодолеваем в подавленном молчании.
У дверей Обеденного Зала, как обычно, толпится уже порядочное количество народа. В числе прочих, я замечаю и Графа, проявляющего повышенное оживление. На меня он не обращает ровным счетом никакого внимания.
Не Граф ли является автором Сценария, где мне предстоит играть такую неприятную роль? Если так, то чем это я смог вызвать такую его неприязнь?
Мне хочется поговорить с Графом начистоту, но он, как будто нарочно, совершенно лишает меня возможности это сделать. Весело разговаривает о чем-то с Придворной Дамой, оживленно жестикулируя и смеясь.
Вдобавок ко всему, от возможного разговора меня отвлекает Канцлер.
— Приветствую Вас, Рыцарь Макмагон! — церемонно здоровается он со мной, едва приблизившись.
Я поспешно отвечаю на его приветствие.
— Считаю своим долгом разъяснить Вам некоторые наши правила, которые, возможно, — и Канцлер слегка косится на стоящего рядом со мной Барона, — до сих пор являются объектами Вашего неведения.
Барон, слушающий этот разговор, вдруг с досадой хлопает себя ладонью по лбу.
— Действительно! — говорит он одновременно и мне, и Канцлеру, — Я как-то упустил это из виду!
Ну, вот! Опять Барон забыл мне разъяснить что-то из непреложных правил общественной жизни, и опять я, судя по всему, оказался в какой-то неприятной и до нелепости смешной ситуации. Интересно, почему меня это уже не удивляет? Я просто жду от Канцлера продолжения.
— Вчера Вам, Рыцарь, за работу над Сценарием Пьесы был начислен так называемый гонорар. В соответствии с существующими правилами, Вы обязаны перечислить установленную часть от заработанных Вами средств в Общественную Кассу!
Барон частыми мелкими кивками головы подтверждает справедливость утверждения Канцлера.
— В связи с вышесказанным, — продолжает Канцлер. — Предлагаю Вам, Рыцарь, в добровольном порядке, совершить вышеуказанное перечисление.
Нечего сказать, хорошо начинается новый день!
Со всеми своими немыми вопросами я вынужден обратиться непосредственно к Барону. Барон спешит загладить свою очередную очевидную оплошность.
— Да, да! — быстро говорит мне он. — После завтрака я всему тебя научу!
Я смотрю на него весьма недоверчиво. И вину за эту свою неведомую оплошность готов целиком и полностью возложить именно на него. Впрочем, он этого и не отрицает.
Собравшиеся за обеденным столом актеры ведут себя весьма непринужденно, чего не скажешь обо мне. Вдобавок оказывается, сегодня снова время "застольного" конкурса, об опасностях которого я было, совсем забыл. К счастью для меня, его проигрываю не я, а Менестрель. Хоть этот мелкий факт способен несколько благотворно подействовать на меня!
После быстрого завтрака мы мчимся с Бароном в мою комнату. Барон с деловитым видом извлекает из ящика моего письменного стола "понтомат", и нетерпеливым жестом требует от меня мою "понтовую" карточку. Я безропотно вручаю ему ее. Барон вставляет карточку в специально предназначенную для этого щель.
Экран "понтомата" оживает, и я имею возможность наблюдать на нем следующую надпись:
"Счет N 092.
90 points"
Предупреждая мои очевидные вопросы, Барон дает мне следующие разъяснения:
— Сейчас у тебя на счету девяносто "понтов". Это и есть твой гонорар за написанный вариант Сценария Пьесы!
А ведь это мои первые самостоятельно заработанные "понты"! Первая по-настоящему хорошая новость за сегодняшний день!
— А это много или мало? — спрашиваю я Барона.
— Для начала весьма даже неплохо! — отмечает Барон. — Очень даже солидно. Однако, как я тебе уже и говорил, существует такое правило — всякий актер, заработавший "понты", обязан внести пятую часть от заработанной суммы в Общественную Кассу. Сейчас мы и произведем эту самую операцию.
Он нажимает какую-то кнопку на устройстве. Снова на экране возникает надпись:
"Счет N 092.
Задолженность
0001 — 28 points"
— Это не пятая часть! — возмущенно восклицаю я, кивая на надпись. — Это гораздо больше!
— Правильно! — откликается Барон. — Вспомни, ты ведь еще и в "застольном" конкурсе проиграл!
В ответ я только молчу. Что это за жизнь — только, бывает, заработаешь "понты", как тут же тебе предъявляются какие-то счета, обязательные к погашению. В результате, я даже с Маркизой не смогу до конца расплатиться, за оказанную ей мне услугу — не хватит "понтов".
— Это — номер счета, по которым у тебя имеется задолженность, — продолжает объяснять мне Барон, тыча пальцем в цифру с большим количеством нулей. — А теперь мы погасим эту задолженность... Смотри, нажимаешь вот эту кнопку... Все просто!
Барон наспех учит меня обращаться с карточкой и "понтоматом". Я прилежно изучаю эту важнейшую жизненную науку.
— А теперь, — сказал Барон, признав проведенный урок успешным. — Хватай свой Сценарий, и бегом в Актовый Зал! Сейчас начнется репетиция, и мы с тобой на нее уже опаздываем!
В действительности мы успеваем почти вовремя. На наше счастье, в текущем Акте Пьесы должно участвовать довольно внушительное количество действующих лиц, поэтому сборы актеров несколько затягиваются. В ожидании задерживающихся персонажей, остальные уже приступили к живому обсуждению предстоящих сценических действий.
Появляется Герольд, со списком действующих лиц в руках. И тут же устраивает перекличку присутствующих персонажей. Всего их числится в его реестре более двадцати, и все оказываются в наличии. Сразу после этого актеры двигаются шумною толпой по направлению к Актовому Залу. В рядах этой процессии я так же вхожу в помещение Актового Зала, прохожу к Сцене, и восхожу на нее, как когда-то на аудиенцию с Королем. Король, кстати, тоже тут. Здесь же, на Сцене, находится и его трон, только сейчас он отодвинут в самую ее глубину.
Пока пестрая толпа актеров в беспорядке размещается на пространстве Сцены, Король успевает занять свое место, и теперь взирает с высоты своего положения на некоторый людской хаос у своих ног.
Тут подает свой голос Канцлер, причем, оказывается, он находится в зрительном зале, и смотрит на Сцену, заполненную актерами, со стороны. Оттуда, из сумрака зрительного зала, Канцлер начинает давать распоряжения:
— Так, так, все на Сцене? Для первого действия нам нужен стол! Все действие проходит у нас вокруг стола. Эй, принесите на Сцену Большой Стол! Надо сразу же поставить его на Сцену, и пусть стоит здесь до самого представления. Ну, что? Кто-нибудь пошел за столом?
Оказывается, что никто. Канцлер всплескивает руками.
— Генерал, прошу вас, организуйте!
— Почему я? — возмущается Генерал. — Если надо стол принести, то пусть вон эти трое... как их там... разбойники! Пусть они его и несут!
Все трое Разбойников немедленно выражают свое согласие участвовать в этом ответственном мероприятии.
— Стол слишком тяжелый, им троим не справиться!
— Ну, вот еще Гвардеец им поможет. И Шут! — Генерал указывает на высокий и тощий человеческий силуэт в нелепом зеленом колпаке, в одиночестве стоящий в тени занавеса, поодаль от основного скопления актеров.
Этот незнакомый мне доселе персонаж еще раньше привлек мое повышенное внимание. Что-то было в его лице и фигуре особенное — какая-то сквозила от всей его наружности ирония по отношению ко всем окружающим его людям, и, возможно, к миру вообще. Вот и сейчас, стоя со скрещенными на груди руками, он не выказал ровно никакого своего желания по первому требованию выполнять адресованное ему распоряжение.
— Шуту нельзя таскать такие вещи! — осклабившись в улыбке, с какой-то деланной вкрадчивостью в интонации произносит Шут. — Я лишь громоздких шуток переносчик!
Всеобщее молчание служит ответом на такую его выходку. Король, ерзая на троне, заметно морщится, и обращается к Генералу:
— Ладно, оставь его в покое!
Генерал с нескрываемой неприязнью меряет Шута своим тяжелым взглядом, но тот отвечает ему тем же, не снимая со своего лица своей странной улыбки.
— Тогда вот, новенький! — Генерал, отводя свой взгляд, небрежно машет рукой в мою сторону. — Пускай еще и Рыцарь поучаствует!
В отличие от Шута, я не противлюсь участию в общественно полезном деле, что и стараюсь тут же продемонстрировать.
Команда носчиков стола, наконец-то, сформирована, и мы отправляемся куда-то за Сцену, где, как оказывается, расположен обширный склад всяческого театрального реквизита. Чего тут только нет! Вдоль стены стоят составленные рядком несколько "деревьев". И огромный сундук стоит тут же, заслоняя своими размерами дальние пространства этого полутемного помещения. Может быть, и внутри сундука находится немало интересного.
Стол, достаточно длинный, и весьма тяжелый, занимает здесь центральное место. Среди прочего реквизита он выделяется своими габаритами, вынуждая все прочую бутафорию скромно жаться к стенам и углам.
Под командованием Генерала мы довольно слаженно подхватываем стол, и выносим его на Сцену. Актерская толпа почтительно расступается, давая нам простор для наших маневров. Канцлер, витая где-то в сумраке зрительного зала, незамедлительно начинает координировать оттуда процесс правильной установки стола.
— Правее! — кричит он откуда-то из полутьмы, и мы послушно передвигаем стол вправо.
— Да не туда! — слышится его досадливый голос. — В другую сторону!
Мы послушно двигаем стол в другую сторону.
— Еще! — бодро командует Канцлер из темноты. — Еще! А теперь чуть-чуть назад!
Мы двигаем стол, в то время, как остальные персонажи, оттесненные к самому боковому краю Сцены, тоже пытаются подать нам свои советы и рекомендации. Барон говорит:
— По-моему, надо установить стол подальше от края Сцены.
Генерал возражает:
— Нет, тогда вообще не будет видно того, кто сидит за столом!
— А и не надо, чтобы его было видно! Основные события у нас не за столом, а перед столом!
— Тем более! Мало того, что тут у нас будут происходить всякие там события, а еще и стол стоит от зрителей далеко. Тогда меня вообще никто не увидит!
— Господа актеры, не ссорьтесь! — прекращает эти прения Король, делая величественный жест с высоты своего трона. — Стол оставим там, где он стоит сейчас. А дальше — разберемся по ходу действия. Если что, мы его всегда сможем сдвинуть куда нужно. Теперь — все по местам!
Труд вынести на Сцену стулья для своего сидения за столом актеры дисциплинированно берут на себя сами. Король все так же сидит на троне, несколько отстраненно наблюдая происходящую перед ним возню.
— Может быть, перетащить стол поближе к трону? — предлагает Граф.
Король эффектным жестом отклоняет это предложение.
— Не стоит! Отсюда мне как раз все видно. Начинаем! Что там у нас по ходу действия?
Я, хотя и прочитал Сценарий Акта Пьесы только наспех, тем не менее, знаю, что в самом начале действия моего присутствия на Сцене не предполагается. Я скромно стою в стороне от происходящей на Сцене суеты.
А в это время на Сцене царит немалая суматоха — актеры начинают занимать места за столом. Раскладывают перед собой свои листы со Сценарием. И тут же разражается первый скандал. Граф требует для себя почетного места рядом с Королем. Кто-то начинает ему возражать, пока в дело не вступает сам Король.
— Да, пусть Граф сядет ближе к центру! Он у нас герой, все-таки. Ключевая фигура!
Граф важно кивает головой, подтверждая слова Короля и значимость своей персоны. Возражения стихают, и все остальные персонажи сдвигаются на одно место ближе к краю. Освободившееся в центре стола место занимает Граф, тут же принявший вид весьма важный, и даже несколько надменный.
— Ну, что? — спрашивает у актеров Канцлер, появляясь, наконец, на Сцене собственной персоной. — Можно начинать?
И, выждав некоторую паузу, он обращается непосредственно к Королю:
— Ваше Величество, можно начинать!
Король милостиво дает свое согласие. Репетиция начинается!
Очень было бы мне интересно понаблюдать за этим процессом со стороны! Но — увы! Такой возможности у меня нет, поскольку, пока на Сцене идет репетиция начала действия, мне нужно срочно подготовиться к собственному выступлению. Хорошо еще, что у меня есть такая возможность!
Да, мне очень хочется достойно выступить в своей роли! Я, конечно, понимаю, что главный мой дебют, дебют в Пьесе, будет только завтра. Но и к репетиционному своему дебюту я хочу отнестись максимально серьезно. Во мне зреет убеждение, что от этого многое зависит в моей сценической судьбе.
Поэтому я почти не обращаю внимания на то, что сейчас происходит на Сцене. Я сосредоточен на той части Сценария, где изложены все предписанные мне слова и действия. Мне следует только прилежно выучить их, и исполнить надлежащим образом. Еще и еще, раз за разом, лихорадочно читаю я текст, снова и снова повторяю свои реплики наизусть. Пытаюсь представить самого себя на Сцене, свои будущие движения и жесты.
Снова на Сцене какие-то громкие споры, и вновь кто-то чем-то недоволен. Действие прерывается, и Король тоном, не терпящим никаких возражений, разъясняет действующим лицам, как именно они должны "подать эффект".
Во время этой паузы, среди сидящих за столом актеров я пытаюсь найти глазами близких мне людей. И нахожу их, и вижу, как Барон, глядя на меня, делает мне ободряющие знаки, а Маркиза, сидящая ко мне еще ближе, тоже смотрит на меня с надеждой и нежностью. Они переживают за меня, эти два дорогих моему сердцу человека! Они волнуются за успех моего выступления, и, как могут, пытаются придать мне уверенности в своих силах!
Снова плавный ход репетиции нарушен. Опять между персонажами вспыхивают споры, и вновь Король стремится погасить их в самом зародыше. Он вскакивает со своего места, и, немедленно водворяет на Сцене относительное спокойствие. После чего, энергично, красноречиво жестикулируя, снова начинает разъяснять активным участникам действия, как им следует ходить, какие жесты следует совершать, и с какой интонацией в голосе им надлежит произносить свои реплики.
Вот я вижу, как, в продолжение сценического действия, с противоположной от меня стороны Сцены появляется Герольд. Сделав три церемониальных шага по направлению к центру Сцены, он хорошо поставленным голосом возвещает:
— "Явился в замок Рыцарь Макмагон!
Пред Королем предстать желает он!"
Вот и до меня дошла очередь! И тут я, совершенно для себя неожиданно, начинаю чувствовать какую-то предательскую слабость в ногах, и сердце мое начинает неистово колотиться, и в ушах возникает неясный гул. Это все от волнения, не иначе. Но сейчас мне просто необходимо взять себя в руки и выйти на Сцену! Достойно выйти на Сцену, и сыграть свою роль!
Тем временем, Король, сидя на троне, мгновенно перевоплощается из режиссера Спектакля в персонажа Пьесы. И величественно произносит:
— Наслышаны мы все о его славе! Пускай войдет, мы видеть его вправе!
Герольд, отвесив в сторону Короля изысканный поклон, неспешно удаляется со Сцены. Ну, все! Еще одна реплика Короля — и мой выход!
